Юрий Медных
гл.7
Аура и монада
Кто мы, откуда и зачем пришли на землю? Всех волнуют эти вопросы. А ответы на них нам нужны простенькие. Обмолвился г. Дарвин об обезьянах, мы хоть и поморщились, а рады – ответ найден. Поискать же его поглубже у нас ни времени, ни ума не хватает. Конечно, очень сложная система Мироздание – а наука о ней доступна не среднему разуму – наверно, легче объяснить ребенку – откуда он появился, когда он удовлетворен сказкой о капусте, в которой его нашли, но удовлетворен до времени. Так первоклассник не в силах понять материала из программы старших классов, тем более, из инженерии. А для нас это время при нашей крохотной жизни – бесконечно. Мы – дети четвертого Круга на симеричной спирали развития. Но мы самоуверенны, как подростки, особенно «материалисты»; не многим хватит духу искренне сказать самим себе, что ничегошеньки не знаем, и начать хоть чему-нибудь учиться безо всякого апломба, как, к примеру, Петр Великий. Чтобы подрасти, надо много и долго учиться – оккультным наукам. А мы к тому же еще и «материалисты» – признаем только то, что в руках подержать можно. Все глубинные знания: мифы, легенды, предания, притчи, былины, сказки мы записали в пустые выдумки. Вот у нас и не склеиваются отношения с живой природой: ураганы, землетрясения, наводнения беспокоят нас без наших санкций.
Сказка Семена о «Которой» тоже не клеится, с самого начала: Усть-Тымская Света уплыла из рук; с Лидой много соли съедено и все-таки расстались; с Наташей поскользнулся; с Дашей – кошмарный сон. Показалось, что с Таней судьба улыбнулась, а оказалось, что ухмыльнулась. Теперь, когда Киргизия стала Кыргызстаном, надо возвращаться в Россию. Только не в Томскую область – слишком горяча в памяти. Закатиться под Новосибирск – с пустыми карманами да без знакомых о городе мечтать не приходится.
Протолкавшись полдня в русском посольстве в потоке необеженцев, принял российское гражданство, выложив за ксеробумажку 200 сомов – новые киргизские деньги, значительно дороже рубля.
Дома при упаковке чемодана без сцены не обошлось.
– Что же ты, девка, делаешь? Такого мужика выпроваживаешь! Внуки подрастают, а у тебя стыда нет. Чего в рот воды набрала? – ругает отец, а у матери глаза красные.
– Непожилось нам, тятя – аурами не сошлись, – скривила улыбку Таня.
– Кака така «аура»? – насторожились родители. – Просмеш¬ничаешь! А с мужиком нормально жить грамоты не хватает?
– Не хватает, – вздохнула Таня.
Семен ушел. В тесноте общего вагона движется он на свиданье с Сибирью. С первой передрягой столкнулись на границе Казахстана: таможенники прочесали поезд – сомы и рубли посыпались в их гостеприимные руки. У Семена по навыку от матери основные деньги затаились в интимном месте. Возле Балхаша купил вяленой рыбы и едва не отстал от поезда, на ходу взбираясь по подножке – одеревеневшие русские сотни вырваны казахским ветром. Степной простор одарил пассажиров новыми откровениями: буревестниками ворвались казахские батыры под парами бузы и нахлынувшей свободы и ну бузить по вагону: презирают они киргизов (всех из Киргизии) за лень, хамство и грязь, хоть в этом они с киргизами побратимы. Унюхав рыбу, насели на Семена.
– Давай, урус, не жадничай, – хищно сощурив раскосые глаза, заглядывает в лицо казах.
– Ни одной не осталось? – обернулся Семен к соседу по купе.
– Нет! – поддержал тот – Ты же сам последние кости за окно выкинул.
А представительный толстячок, заверявший, что самому прези¬денту Казахстана дал телеграмму с просьбой о защите, как бы облокотясь, примолк в уголке, за что-то уцепившись за спиной.
«Джигиты» двинулись дальше, и зазвенели добиваемые окна, завязалась возня: мелькнуло окровавленное лицо морячка.
– Не тронь! Это моя сумка! – визжит женщина, вцепившись в вещи.
– А где же моя? – куражится казах.
Походкой «гуляй-поле» «джигиты», сорвав стоп кран, упорхнули в степь, на прощанье расквасив пустой бутылкой еще одно окно. На ближайшей станции нагрянула милиция и завозмущалась смирением пассажиров.
– Я давал телеграмму вашему президенту! – обрел голос толстячок. – Сплошные беспорядки…
– Разберемся, – пригрозил представитель власти в майорских погонах.
И поезд снова предоставлен степи.
– Я бы их огрел!… если бы сунулись, – разгорячился толстячок, потрясая полуметровым шлангом. – Я бы огрел!
Семен уловил в дальнейшем бурчании толстячка некоторые выкладки из Рериха.
– Возмущение аур народов, разумеется, негативно сказывается на повышенной агрессивности отдельных особей, – согласился с ним Семен. – Особенно, если наши ауры уж очень притихли. Я тоже изрядно струсил, хоть и моложе вас.
– В подобных случаях надежнее быть невозмутимо уверенным, – подал голос сосед, выигравший поединок в «рыбном» вопросе.
– Да, обычно этим качеством обладают руководители, – настаивает толстячок.
– Должны бы обладать, – заметил сосед.
– Сила ауры зависит от биоэнергии обладателя, – заявил толстячок.
– Быть может, энергии психики, – уточнил Семен.
– Одно и то же! – почти в голос откликнулись собеседники.
– Биоэнергию излучает комплекция, – улыбнулся Семен в сторону толстячка. – А энергию психики излучает монада.
– Пожалуй, вы правы, – согласился сосед.
– А сила монады зависит от ее интеллекта, – продолжил Семен.
– А интеллект – от окружающей среды, – усмехнулся толстячок, кивнув на степь.
– Вы частично правы, – развивает мысль Семен. – Среда средой, а собственные усилия личности – основной источник энергии монады: великие люди были и среди великанов, и среди карликов. – Петр I, Чехов, Горький; Наполеон, Суворов, Пушкин, Лермонтов.
– Монада от бога, а бог – любовь. Откуда же в нас зло берется? – размышляет сосед.
– Монада – частичка бога, – уточнил толстячок.
– Вы забыли об «эйцехоре», – заметил Семен. – А «мусор» всегда на поверхности.
– Но эйцехоре – «заноза», соринка, в сравнении с монадой.
– Именно, заноза! как бы ни мала. Здорового тела не ощущаем – это норма. А больное место беспокоит, как бы мало ни было.
– Выходит, мы обречены быть такими, какие есть!?
– Вовсе нет. У нас есть воля выбора.
– Ну и? – воскликнули собеседники.
– Этим руководит интеллект. К примеру, одному нравится быть навеселе, другому – трезвым.
Собеседники продолжают разбор «учений», а соседние купе, прислушивавшиеся к необычному разговору, решили, что у мужиков от встряски «сдвиг по фазе», и вагон живет ожиданием новых передряг. А на них провидение щедро.