Было время, когда газеты начинали читать с фельетона. И если «Комсомолка» печатала Семена Нариньяни, а «Литературка» — Леонида Лиходеева, ни одного экземпляра этих газет в киосках «Союзпечати» не оставалось. Разбирали подчистую.
Редактор самаркандской газеты «Ленинский путь», где я начал работать после окончания университета, фельетоны любил и всячески помогал мне в подборе материалов для сатирической обработки. Однажды он пригласил меня к себе:
— Послушай, что пишет селькор из Ургута: живет там колхозный феодал-многоженец. Сколько, думаешь, у него жен? Не угадаешь. Шесть! И притом он член партии. Какой можно фельетончик сообразить! Я и заголовок тебе придумал: «Гарем коммуниста Юлдашева». Командировку я уже подписал.
В райкоме партии Ургута моему приезду не очень обрадовались: кто любит выносить сор из избы? А тут еще такой случай! Меня поспешили разоружить сообщением, что все меры против распутного коммуниста приняты: он исключен из партии и в ближайшее время его будут судить за многоженство.
Но у фельетонистов было правило: непременно поговорить с тем, о ком собираешься писать, выслушать его оправдания. Иногда такой разговор подсказывал интересный сюжетный ход фельетона, иногда какие-то факты обвинений не подтверждались. Встреча всегда была на пользу.
Я ожидал увидеть сексуального батыра, а передо мной стоял плюгавый мужичонка в потрепанном халате, из под которого выглядывали кальсоны, а на босу ногу были надеты азиатские галоши с загнутыми носками.
И вот что я узнал от него.
Бригадный кишлак колхоза из семи дворов находился в сорока километрах от райцентра Ургут. Здесь не было ни света, ни радио. Ложились спать и вставали с петухами.
На весь кишлак Карим Юлдашев был единственным мужиком, и поэтому его назначили бригадиром. Он отвозил собранный виноград и орехи, а привозил муку, рис, соль, спички.
За это женщины готовили ему обед, обстирывали его, одним словом, обихаживали. Дело житейское, и Карим по очереди оставался ночевать то у одной, то у другой, пока не обосновался у самой молодой и задорной.
Обиженные женщины побили молодуху, вырвали несколько клоков волос и написали жалобу в женсовет при райкоме партии. На свою беду, Карим Юлдашев как передовой бригадир и для укрепления дехканской прослойки в партии был принят в члены КПСС.
Налицо был факт феодально-байских пережитков, с которыми нельзя было мириться.
Дверь скрипнула, и в щель просунулась голова инструктора райкома. Я ему махнул рукой, чтобы не мешал. Он спросил: «Не хотите ли познакомиться с женами Юлдашева? Они пришли забрать свою жалобу».
Какой может быть разговор! Конечно, хочу!
Пришли пятеро, одну оставили дома присматривать за детьми. Когда им сообщили, что Карима Юлдашева собираются судить, и, стало быть, они останутся в кишлаке одни, женщины буквально взыли в один голос.
Сели обсуждать проблему с прокурором и судьей. Женщина-судья сказала
— По закону, я не могу судить Карима Юлдашева за многоженство: ни с одной из этих женщин он не зарегистрирован, а холостой мужчина может иметь любовницу.
— Но не шесть сразу! — воскликнул секретарь по пропаганде.
— Смотря какой мужчина! - подковырнуола его судья. - Кроме того, все они отказались от своего заявления, что он якобы по очереди ночует у них. Говорят, что жаловались сгоряча, не подумав.
— Выходит, из партии мы его исключили зря?
— Из партии его выгнали за аморальное поведение правильно. А поскольку он теперь беспартийный, ничего с ним не поделаешь. Но не это самое главное: давайте подумаем о судьбе шестерых женщин, если они останутся одни!Придется прислать в кишлак другого мужчину и всё повторится.
Как ни крути, а выхода не было.
Вернувшись, обрисовал ситуацию редактору, который, вздохнув, сказал:
— Жаль, что такой материал пропадает. Впрочем, ты когда-нибудь рассказы писал?
— Пробовал, но ничего путного не получилось.
— Ничего, попробуй еще раз. Обрисуй с юмором и сатирой этого бая-многоженца, а фамилию дай наоборот: Юлдаш Каримов.
Так я и сделал. Рассказ-фельетон напечатали.
В Ургутском райкоме партии намек поняли: имя сатирического персонажа Юлдаша Каримова было слишком прозрачно, чтобы не уразуметь, в чей огород брошен камушек.
Там рассказ обсудили и сообщили в редакцию, что по нему приняты меры: борьба с феодально-байскими пережитками в районе усилена.
Как тут не вспомнить: Восток — дело тонкое!