- У тебя появились новые друзья? – спросила мама.
- Да, это Валера и Виктор Бурмагины с верхней улицы, они дали почитать книжку интересную, про индейцев.
- Уж больно вы не ровня, играл бы с Мишкой Шагитовым, да с Королевыми, все же на одной улице, а Бурмагины тебе не чета.
- Ну почему, мама?
- Они московские, городские, интеллигентные, у них наверно чистота, не то, что у нас.
- Да я к ним домой и не заходил, мы во дворе разговаривали. А в нашем классе учится их сестра Галя, такая же, как все девчонки, только, правда, молчаливая.
- Мать то у них вон как одевается, по-городскому, да и дети тоже очень опрятные, босиком не бегают, как вы.
- Мама! А как они здесь оказались, если они московские?
- Рассказывают, что их отца расстреляли на Красной площади, как врага народа, а их к нам выслали на поселение. Только ты их об этом не спрашивай, может, люди и врут.
Мы стали встречаться с братьями из-за книг про индейцев, потом стали уходить в лес и играть в «индейцев», строить шалаши-вигвамы, делали оружие – луки, стрелы, и стреляли по мишеням, и на дальность. Потом придумали сторожевые вышки на высоких соснах.
Конечно, заводилами были братья, а почему они решили дружить со мной, было не понятно, ведь рядом жили и другие мальчишки. Может потому, что я любил много читать приключенческой литературы.
Но что мне в них нравилось, так это серьезность отношений, без насмешек, без превосходства, как с равным. Но летом встречаться нам приходилось изредка, так как много времени занимал покос. Только непогода позволяла немного отдохнуть и поиграть. А вот когда началась осень, и выкопали картошку, то стало много свободного времени для игр, хоть и в ущерб учебе, не хватало времени выучить уроки.
Домой к ним я заходил, но их мама была такой строгой, что всегда робел при ней. Она походила на учительницу, хоть и работала библиотекарем в клубе. Все в селе к ней обращались по имени, отчеству.
Быстро подошла зима. Речка Арша покрылась льдом, но снег еще не выпал и мальчишки стали кататься по льду на коньках. У Бурмагиных тоже были коньки «снегурочки», и мне было завидно, но купить отец не мог, не было денег на такое баловство.
Тогда решил сам смастерить деревянные коньки, пропустив по острию толстую, шестимиллиметровую проволоку. У нас ее называли «катанка».
Целый день мастерил пару деревяшек с проволочной окантовкой. Придумал и крепления на валенки. И вечером пошел пробовать свое изделие на льду.
По дороге катится было хорошо, как на настоящих коньках, а когда вступил на лед, то ноги стали разъезжаться в разные стороны. Но Валера и Виктор оценили мое изобретение и подсказали наточить проволоку, чтоб резала лед, показав, какие у настоящих коньков лезвия.
- Ты сходи, наточи дома напильником, а мы подождем тебя.
- Только вы не уходите, я быстро.
Через полчаса мы уже катались на льду. Лед был гладкий, не совсем толстый, в некоторых местах он трещал, но не проваливался. Взошла полная луна, светло было и радостно, что у меня теперь тоже коньки. И мы покатились вниз по течению реки, среди высоких берегов, поросших лесом, весело перекликаясь. Так удалились мы километра на три от села, до моста, где вышли на берег и пошли по дороге домой.
- Здорово покатались.
- Давайте завтра еще также вечером покатаемся.
- Договорились! А если ваша мама не отпустит?
- Отпустит, Она все равно вечером в библиотеке.
Но зима спутала все наши планы. С утра пошел снег, и к вечеру стало видно, что река и все кругом, покрыто толстым слоем снега.
- Ну, что не идешь кататься на коньках? – спросила, улыбаясь, мама.
- Не станешь же чистить снег по всей речке, вон сколько выпало.
Зима быстро стала все прибирать в свои руки: начались метели, холода и наши встречи прекратились. Встречались только в школе, но бегло, так как учились в разных классах. К новому году прошли сильные бураны, снегу намело так много, что некоторые небольшие дома занесло по самую крышу, и соседи помогали, с улицы прокапывали траншеи к входным дверям, иначе нельзя было выйти. Так было много снега.
А на зимних каникулах опять Валера позвал к ним играть. Придумали они лабиринты под снегом. Как кроты, проделали туннели в толще снега, с большими гротами, где можно было сидеть втроем, а потом расползаться в разные стороны. Лазы были узкие, и я все боялся, что где нибудь застряну под снегом и замерзну.
Домой стал приходить весь мокрый от снега, и мама стала выговаривать:
- Что вы там делаете? Почему ты весь в снегу? Опять простынешь, и будешь болеть.
- Да мы в лабиринт играем, в снегу ходы нарыли и по ним ползаем.
- Все! Больше к Бурмагиным не пойдешь. Вон и у нас снегу полно, позови Мишку Шагитова и играйте дома, а то и не знаю, что думать, уйдешь и до темна тебя все нет.
Подумал, подумал и пригласил Мишку делать крепость из снежных комьев. Лопатой нарезали из наста кирпичи, построили стены и саму башню. Потом вырыли и подснежные проходы.
Ванька с Шуркой Королевы пришли посмотреть нашу крепость и стали строить напротив свою. Потом бросали друг в друга снежками, вели войну.
Уставшие, заходили к нам домой, и мама поила нас чаем с ватрушками, или с сухарями. Потом садились играть в шашки и играли так азартно, что доходило до крика. Дело в том, что я взял в библиотеке книгу «Как научиться играть в шашки», где узнал о правилах игры. Мы за пропуск «рубки» пешки брали «за фукс», то есть убирали с доски ту шашку, которой надо было «рубить», но не заметил (а может и специально), и не сделал этого.
А в книге говорилось, что «рубить» надо обязательно. Вот и возникали споры, особенно с Ванькой, который старался как-то обмануть противника.
- Все, все! Идите, прохладитесь на улице, а то скоро раздеретесь, – говорила мама и выпроваживала нас на улицу.
И мы снова начинали играть в снежную крепость, то ломая ее, то строя заново.
- Что к нам не приходишь? – спросил Валера, когда кончились каникулы и опять начались занятия в школе.
- Мама ругается, что прихожу домой весь мокрый.
- А мы новый лабиринт сделали на сеновале, еще интереснее, чем снежный. Приходи.
Действительно, они проделали норы в сене, и мы стали друг за другом ползать в кромешной темноте, задыхаясь сенным запахом. Мне это не понравилось, и отказался дальше играть.
- Ты чо-о! Так интересно! Боишься, что ли?
- Боюсь, - честно признался я.
- Мы почти неделю делали эти ходы и ничего.
- Я не люблю в темноте ползать, да еще сено лезет в рот.
- Ну, и иди домой, трус.
- Ну, и оставайтесь со своими норами.
- Иди, иди, А то схлопочешь.
Повесив голову от обиды, я направился домой. Вскоре начались занятия в школе, и мы помирились, но играть вместе не пришлось. Шел 1956 год, когда начали пересматривать политические дела и отца Бурмагина, вместе с его друзьями, реабилитировали, признав невинно пострадавшими.
Братья мне так ничего о нем и не рассказали, а я, по совету мамы, не расспрашивал, чтоб не бередить их душевную рану.
После окончания школы, когда получили они и документы, что их отец был репрессирован, собрались и уехали в Москву. Даже не попрощавшись со мной.
А я долго вспоминал их, ходил по тем местам, где вместе играли в индейцев, лазил по тем самым соснам, где были наблюдательные вышки.
- Что скучно стало без Бурмагиных? – заметила мою печаль мама, - мы скоро с тобой пойдем в гости в Магнитку к тете Шуре.
- Скорей бы! Я у них не разу не был.
- Вот через недельку и пойдем.
- А это далеко?
- Да километров тридцать будет. Но за день мы дойдем.