Посвящается Э.Г.
Я не могу забыть, но я могу постараться простить.
И ты, если сможешь, прости.
Кораблю в гавани не грозит опасность,
но не затем он создан, чтоб стоять на якоре.
Раздался звонок в дверь. Потом еще один. И еще. Никто не открывал. «Странно, - подумала Алина. - Турик, ты не знаешь, где они? И ключи куда-то положила, не помню. Да где же они?»- и уже непонятно было, что ее беспокоит больше: потерявшиеся ключи, или муж и сын, которые уже должны были быть дома. «Нашла, наконец-то»,- сказала Алина. Щелкнул дверной звонок.
« Артур, разувайся на коврике, я полы помыла». Алина пропустила сына вперед, а сама вышла на лестничную площадку и немного постояла. Но так как входная дверь не хлопала, она зашла в квартиру и закрылась. Турик стоял посреди коридора обутый, сосредоточенно пытаясь расстегнуть пуговицы на ветровке. Они не поддавались, и мальчик уже кривил губы, готовясь заплакать. « Солнышко, я же попросила, чтобы ты разулся на коврике», - сказала Алина с нотой раздражения в голосе. Тревога нарастала. Марк сегодня должен был забрать Турика из садика, но позвонил в середине дня и сообщил, что у него появились какие-то срочные дела.
- Папа на работе, а братик наш где?
- Не знаю,- просопел Турик, продолжая крутить пуговицу.
Алина помогла ему справиться с пуговицами, шнурками, разделась сама, прошла в комнату и достала из сумки телефон. «Марик», - высветилось на дисплее. Пошли гудки. «Абонент временно недоступен», - раздался равнодушный голос автомата. «Роденька». Та же история.
Алина подошла к окну, но не увидела на улице решительно никого.
- Турик, хочешь посмотреть мультики?
- Дааа,- протянул малыш.
Подхватив сына на руки и усадив на кресло, она пошла на кухню и включила чайник. Телефон по-прежнему говорил, что абоненты вне зоны доступа. Из комнаты раздавались веселые мультяшные голоса.
В дверь позвонили. Алина кинулась в коридор, посмотрела в глазок и открыла. На пороге стояли муж и старший сын. У Родиона на лбу красовалась шишка, была разбита губа. Марик находился в каком-то болезненном возбуждении, глаза блестели. «Я видел его», - сказал он Алине, пока она мазала губу Роди мазью.
Марик и Алина.
Когда умерла мама, Марку Грею было около четырех лет, его сразу же забрала к себе бабушка, которая и вырастила единственного внука. Она никогда не препятствовала общению с отцом, однако эти встречи были столь редки, что Марик за встречи их вовсе не считал. Родителю сын был не нужен, это мальчик понял еще в достаточно раннем возрасте.
Бабушка старалась заменить Марку маму и папу одновременно, делала все, что было в ее силах, чтобы он вырос достойным человеком. Марик отличался свободным, даже своенравным характером, упрямым и гордым. Это был черноволосый парень, с голубыми глазами и резко очерченными скулами. Пухлые губы выдавались вперед, отчего нижняя часть лица казалась немного массивной. Он не уделял большого внимания своему внешнему виду, поэтому практически всегда вы могли бы видеть на нем черную майку и джинсовые шорты до колен. Школу Марк (кстати, ему не нравилось, когда его называли Марк, предпочитая полному имени форму Марик, или вовсе сокращал себя до Мар) закончил кое-как, в университет и не пытался поступить, но уступил просьбам бабушки и подал документы в колледж, который, впрочем, закончил.
Марик не был подлецом, нет. Его с детства мучило то, что у всех, даже у самых отчаянных хулиганов со двора, была семья, пусть у кого-то и неполная, а он был один при живом отце. Бабушку он по-своему любил, но не жалел, частенько убегал, став постарше, просто перестал появляться дома, иногда по неделям. Сначала она плакала, просила внука не связываться ни с какими компаниями, просила пожалеть ее, ведь у нее кроме него никого не было. Потом перестала плакать и просить, замкнулась в своем одиночестве.
Марик любил гулять по ночам, шумные компании, девушек. Но он все равно не был похож на большинство своих приятелей хотя бы тем, что не имел того любопытства и тяги к алкоголю, которое обычно свойственно молодежи. «Мутное» предприятие, которое они организовали, привлекало его единственно тем, что так можно быстро заработать некоторое число денег. У бабушки Марик никогда не просил, приходилось выкручиваться самому. Он вообще привык всего добиваться сам, считая это единственно правильным выходом, а уж то, какими средствами достигалась цель, порой отходило на второй, даже третий план.
Когда ему было еще лет шестнадцать, он заступился за своего друга. Их район нельзя назвать благополучным, хотя днем тут достаточно спокойно. Марик возвращался поздно вечером домой, когда услышал шум, доносящийся из соседнего подъезда. Когда он подошел, то увидел, как незнакомые ему парни, (что странно, ведь в своем районе Марик знал всех) пинают кого-то, лежащего на ступеньках. Недолго думая, он подскочил к одному из парней и ударил его.
- Это еще что за защитник тут выискался? Иди, парень, куда шел, мама, наверное, уже ждет.
Услышав о маме, Марик процедил сквозь зубы: « Моя мама умерла». И еще раз ударил.
- Что ты с ним церемонишься?- сказал второй. - Тоже хочет получить? Да не вопрос.
Он резко развернулся и ударил Марика. Однако Марик успел немного наклониться, поэтому удар пришелся не в глаз, а в край брови. В кулаке у нападавшего был зажат длинный тонкий ключ, который, как потом сказал Марку врач, и рассек ему скулу. Марик пошатнулся от силы удара, но на ногах устоял, переместившись так, что закрыл от ударов лежащего на ступеньках парня. Он был без сознания, из носа сочилась кровь.
Выше на лестнице послышался шум. Наверное, кто-то пошел гулять с собакой.
« Скорее, идем отсюда»,- сказал один из парней, и они поспешно удалились. Зажимая рукой бровь, Марик нагнулся. Конечно, он сразу узнал друга. У него, вероятно, был сломан нос, и не только нос: все лицо и светлые волосы были в крови.
Подоспевший сосед отменил прогулку с собакой, вызвал врачей. Друга положили на носилки, Марику предложили отправиться в больницу, где ему наложат швы, но он отказался. « Мне пора, бабушка ждет», - сказал он врачам и пошел домой. Бабушка долго причитала над внуком, промыла и обработала рану. На память от этого эпизода у Марика остался семисантиметровый шрам, рассекающий правую бровь рядом с уголком глаза.
Через пару дней Марк пошел в больницу, навестить своего друга. Его сначала не хотели пускать, мотивируя это тем, что парень в тяжелом состоянии, к нему пускают только родных, но потом все же пустили. Ненадолго. Белый халат забавно смотрелся на черной майке.
Саша на два года старше Марика. Высокий, светловолосый парень, он был добрым и веселым, никогда не принимал участия в рискованных затеях. За что его так избили? Случайно перепутали с кем-то, или все-таки было за что? Врач сказал, что у Саши сломан нос, несколько ребер.
Когда Марик вошел в палату и увидел своего друга, лежащего на кровати, то растерялся. Голова была перемотана бинтом, губа рассечена. Саша узнал Марика и попробовал улыбнуться, но опухшим губам это далось с трудом.
Марик присел на край соседней кровати.
- Ну как ты?- спросил он у друга.
- Лучше не бывает. Лежу тут, как на курорте, - Саша все еще силился улыбнуться.
- Не улыбайся, тебе же больно.
- Мне сейчас все больно, так что ж…
- За что они тебя так? - Марик решил не ходить вокруг да около и спросил прямо.
Саша нахмурился, видно было, что у него спрашивают это уже не первый раз.
- Да вот домой шел, они следом: « Парень, дай прикурить». Ну, а я не курю, вот им это и не понравилось.- Произнеся это, он смолк.
- Ерунду эту будешь врачам рассказывать, правду давай выкладывай.
- Не могу.
- Что так?
- Я сам должен с этим разобраться. Мар, старик, не ввязывайся в это, тебе вон и так за меня досталось,- говоря это, Саша кивнул на повязку на глазу друга.
- А мне кажется, она мне к лицу. Не находишь?- Марик улыбнулся.
- Всё шутишь. Правда, Марк, - Саша был очень серьезен, впервые назвав его полным именем,- лучше не влезай сюда.
- Не влезай - убьет, так на трансформаторных будках пишут. Тебя электрики так? - Марик пытался через шутки узнать, что же произошло, но Саше было не до смеха.
- Тебе еще рано знать все это, прости, старик. Не могу рассказать.
Сказав это, он закрыл глаза, притворяясь, что спит. Марк понял, что разговор окончен, тихонько встал и пошел к двери. На выходе из больницы его нагнал врач. Ему было интересно, удалось ли Марику узнать причину избиения. Но тот лишь отрицательно повел плечами.
Марик никогда не рассказывал правды о том, откуда у него шрам, предпочитая традиционную версию, мол, в детстве с дерева упал. Прошло много времени, прежде чем впервые обмолвился об этой драке. Он не пытался забыть это, как не пытался забыть и то чувство, которое возникло, когда ему позвонили родители Саши и сказали, что сын покончил с собой. В своей комнате. Вскоре после выписки из больницы. Ходили самые разные слухи о том, почему, связано ли это с нападением в подъезде, но правды так никто и не узнал. Марик сначала не хотел идти на похороны, он с детства боялся кладбищ. Но потом всё же решился, с другом надо было попрощаться.
Никогда не забыть ему выражения лица Саши, спокойного и умиротворенного. «Прощай, старик»,- сказал Марик, дотронувшись до его руки. А затем быстро развернулся и убежал. Дома он закрылся в комнате и заплакал, с каким-то ожесточением растирая такие соленые слезы по щекам. На кладбище так и не поехал, побывав там много позже.
Бабушка видела, как внук замкнулся, стал хмур и молчалив. Словно обдумывал что-то очень важное для себя. Однако не могла выпытать у него причин такого состояния. Вскоре он сообщил ей, что хочет уехать и поступить на учебу в другом городе. Но она была категорически против. В другое время Марик бы наплевал на запреты, но в этот раз неожиданно быстро сдался.
Привычка бродить вечером по району не пропала. Приехав с учебы, приняв душ и поев, Марик выходил во двор и садился на качели. К нему подходили друзья, хлопали по плечу, предлагали закурить. Он смеялся их несмешным шуткам, но от сигареты отказывался, понимая, что они ищут способы его утешить тем, что обычно помогает им. Когда темнело, Марик вставал, набрасывал на голову капюшон, если шел дождь, чтобы кончики волос не закручивались в колечки, и уходил бродить. На первый взгляд, у него не было строго заданного маршрута, но каждый вечер он проходил один и тот же путь. Словно искал кого-то. Но не находил.
Поначалу бабушка боялась, что Марик тоже сделает с собой что-то, как Саша. Она хотела помочь ему выбраться из этого состояния, но он только отмахивался от нее, запирался в комнате, или просиживал во дворе, возвращаясь, когда она уже спала. Марик словно очертил вокруг себя круг, не допуская, чтобы кто-то переступил его границ. На все вопросы отвечал или односложно, или делал презрительно-усталую гримасу, как человек, которому надоело все окружающее его, и произносил сквозь зубы: «Ля-ля-ля».
Время шло.
***
«Я видел его»,- сказал он Алине, пока она мазала губу Роди мазью.
- Родик, иди в комнату. Посмотри там с Туриком телевизор, хорошо? Потом обсудим, в каком бою ты заработал эти знаки отличия на лице.
Алина поцеловала мальчика, прикрыла дверь в комнату и повернулась к мужу.
- Кого ты видел? Где вы оба были? А если бы у меня ключей не было? Марк!
Марик знал, что, если она так его назвала, значит, действительно очень волновалась и вот-вот может раскричаться.
***
Алина называла его Марк, когда сердилась. Но сердилась она редко. Разве что в юности, когда о свадьбе еще речи не шло. В молодости он был гордым и самолюбивым, прямолинейным и совсем непоследовательным. И шрам, который полукругом изгибался около правого глаза - один из примеров этому.
Они знакомы почти с самого детства: семья Алины переехала в их дом, когда девочке было шесть лет. Марику восемь. Главный хулиган и бродяга двора, он быстро подружился с братом Алины, своим одногодком Мишей.
Светловолосый, сероглазый Миша совсем не походил внешне на сестру – рыжую, голубоглазую девочку с лицом, усыпанным веснушками, светлыми бровями и ресницами. Впрочем, Марик не вдавался в тайны генетики, с Мишей он подружился на почве любви к автомобилям, да и в характере у них было что-то общее. Алина же Марику не понравилась с первого взгляда.
Чаще грустная, чем веселая, с заплаканными глазами, она почти не выходила гулять, после школы – сразу домой. Марик как-то спросил у Миши, что с ней. Мальчик сказал, что Алина плачет из-за мамы.
- Из-за мамы? А что с вашей мамой?- непонимающе переспросил Марик.
Миша замолчал, обдумывая, стоит ли это рассказывать.
- Не с нашей, а с ее. Мама только моя, а папа – Алин.
- Вы поэтому совсем не похожи, верно?
- Ага. Наши родители недавно поженились.
- Что случилось с мамой Алины?- задавая этот вопрос, Марик почувствовал, что ответ будет нехорошим.
- Она умерла.
Марик замолчал, а потом, сердито дернув заевшую молнию на куртке, встал и пошел домой. « Мама только моя», - слова Миши звучали у него в голове. «Моя. Моя. Моя». У Марика не было мамы. Ни своей, ни чьей-то еще.
Он больше не смеялся над Алиной. Но и доброжелательности не выказывал. Впрочем, Марик мало к кому относился хорошо.
- Господи, что у тебя с лицом? – Алина еще издалека увидела на глазу Марика белую повязку. Впрочем, ее трудно было не заметить: бабушка перемотала внуку не только глаз, но и голову.
- Черт, забыл снять перед выходом.
-Ты скажешь, что произошло? Съездила, называется, к бабушке. Два дня меня не было, два!
Рассказ о драке в подъезде не входил в планы Марика. Ни к чему ей знать это, и так едва не плачет.
- Теперь так,- произнес он, разматывая бинт.- Да не бойся ты.
Еще свежий, вспухший рубец около правого глаза. Он не изуродовал лицо Марика, глаз чудом не задело. « Тот, кто сказал, что шрамы украшают мужчин, ошибался», - прошептала Алина. Она никак не могла понять, что произошло в ее отсутствие.
- С дерева упал, - Марик сказал первое, что пришло в голову. Это стало официальной « легендой» возникновения шрама.
- Марик, ты мог придумать что-то более правдоподобное, в шестнадцать лет по деревьям не лазают!
- Мог, - согласился Марик. - Но не буду. Не нравлюсь таким?
- Да причем здесь это. Бедный… - Алина протянула руку, чтобы провести рукой по рубцу.
- Не трогай. И не говори с таким жалостливым видом. Просто теперь так. Не будем больше об этом.
Вечером Алина спросила Мишу, не знает ли он, что случилось. « Не знаю я, что с твоим Мариком», - сказал брат. Минули те времена, когда мальчишки были неразлучны. Хоть Миша и не был морализатором, скорее даже наоборот, ему совсем не нравилось, что Алина встречалась с другом детства. «Саня в больнице»,- прибавил он.
- Что с ним? Заболел? Аппендицит?
- Если бы. Избили его. Нос сломали, ребра.
- Кто? За что?
- Не знаю, Марика спрашивай, он же скорую вызвал.
Алине показалось, что комната закружилась. Саша был ее другом тоже.
- Если ты намекаешь на то, что это Марик его так, то ошибаешься. Он не мог, да и зачем ему бить друга.
- Я ни на что не намекаю,- сказал Миша. – Мог - не мог, мне всё равно. Иди в свою комнату, спать пора.
Хлопнула входная дверь. Алина выбежала из подъезда. Был душный вечер, какие обычно бывают в середине лета. Марик сидел на детской площадке, накинув на голову капюшон. Казалось, он дремал.
- Почему ты не сказал, что Саша в больнице?
-Я думал, ты уже легла спать, - Марик сделал вид, что не слышит вопрос.
-Почему не сказал?
-Не хотел волновать.
-Марик, ты же говорил, что с «мутками» покончено? Обманывал меня? Или тоже не хотел волновать?
- Причем здесь это. Раз сказал, значит, покончено.
- Саша в больнице, у тебя рассечена скула. Это как-то связано?!
- Я не знаю, что с ним. Я упал с дерева,- твердо сказал Марик.
***
«Что у Родиона с лицом? Кого ты видел?»- Алина решительно ничего не понимала.
-Я видел одного из тех, из-за кого погиб Саша.
-Какой Саша? Когда погиб? Постой… Наш Саша?
-Да.
Алина посмотрела на мужа. Марик находился в сильном возбуждении: глаза лихорадочно блестели, а руки, лежавшие на столе, мелко вздрагивали.
-Мне кажется, ты перепутал,- мягко сказала она.- Ведь столько лет прошло.
-Ты мне не веришь.
-Почему же…Просто люди очень меняются с годами. Что с Родькой?
-Да подрался он. Я не мог перепутать. Я видел именно того человека.
-Расскажешь, может быть, где и когда?
-Нет.
-Почему?
-Потому что. Ладно, всё хорошо.
Алина вздохнула. Марик чувствовал, что она не верит ему, поэтому встал и направился в комнату.
Телевизор по-прежнему показывал мультфильмы, однако их никто уже не смотрел. Турик заснул, положив голову на колени Родиону, а тот сидел, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить брата. Марик осторожно взял Артура и понес в детскую.
-Родь, тоже давай спать. Если утром губа будет также выглядеть, в школу не пойдешь.
Родион посмотрел, слегка наклоняя голову и пытаясь улыбнуться, чем напомнил Марику самого себя и сказал: «Пойду».
Глава первая.
Миша к шестнадцати годам превратился в высокого сероглазого парня. Они с Мариком уже давно не были лучшими друзьями, да и просто друзьями их назвать было нельзя. Причин тому несколько.
Алине очень хотелось иметь котенка, но так как у ее мачехи была аллергия, то домашних животных у них никогда не было. Марик прекрасно знал об этом, но все-таки однажды не сдержался и принес Алине котенка. Это был крошечный рыжий малыш, которого Марик нашел на улице. Он никогда не понимал людей, которые заводят домашних животных, а потом выбрасывают их на улицу. Конечно, обстоятельства бывают разные, та же банальная аллергия, нежелание ухаживать, но зачем же тогда вообще брать питомца? Не нужна лишняя ответственность – ну и сиди себе дома один, телевизор смотри. А котенка, щенка, даже попугая, - их воспитывать надо, кормить, время им уделять. Видимо, этого рыжика постигла печальная участь. Конечно, сейчас на улице лето, ему тепло, а к зиме подрастет, выживет как-нибудь. Но Марик никогда не мог спокойно пройти мимо таких вот «лишних». Этот котенок поразил выражением своих глаз – синие, они смотрели как-то понимающе, обреченно, словно он и сам понимал, что за жизнь его ожидает.
- Ладно, старик, кажется, я знаю, кто займется твоим воспитанием,- сказал Марик и, посадив котенка за пазуху, пошел домой. Бабушки не было, наверное, решила прогуляться до магазина. Марик вытащил котенка, посадил на пол: « Поброди пока, я сейчас поищу, чем тебя накормить,- и направился на кухню,- так, что у нас тут есть? Молока нет, зато колбаса имеется. Сгодится».
« Так, старик, пойдем есть, потом я тебя вымою, и пойдем знакомиться с Алиной. Не переживай, уверен, вы понравитесь друг другу»,- с этими словами Марик зашел в комнату. Котенок спал, сжавшись в крохотный комочек. Марик решил дать ему выспаться, отложив водные процедуры на потом, а пока он осторожно переложил котенка на кресло и накрыл его простынкой. Малыш замурчал. Марик улыбнулся.
Когда котенок проснулся, Марк покормил его, вымыл, даже расчесал, и, позвонив Алине и сказав, что сейчас придет, вновь посадил подарок за пазуху и отправился.
- Сюрприз, - сказал он, едва переступив порог ее квартиры.- Твои дома?
- Да, папа.
- Я, впрочем, ненадолго. Здравствуйте, дядя Миша! – крикнул он в направлении кухни, где, по его мнению, сейчас находился отец Алины.
- Чего ты кричишь, он спит. Проходи.
- Подожди. Говорю же, ненадолго: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Вот. Алин, я не смог пройти и оставить его на улице. Может быть, тебе все же разрешат оставить его.- С этими словами Марик расстегнул замок ветровки, откуда тут же выглянула хитрая рыжая мордочка.
- Ой, котенок, - счастливо улыбнулась Алина.- Рыжий, как и я. Только…Марик, мне кажется, они не позволят…у мамы ведь аллергия. Да и Мишка котов не жалует.
- Не разрешат – возьму к себе, - решил Марк.- Давай пока подумаем, как мы его назовем?
- Не знаю…
-Ну, тогда я назову его Абрикос, как тебе?
-Может быть, лучше Персик? Так привычнее.
- Персик – банально, почему-то всех рыжих котов зовут Персиками. Наш будет Абрикос. Я так решил.
- Если ты сам всё решил, зачем тогда спрашивал мое мнение?
-А тебе не нравится Абрикос?
-Да это-то тут причем. Нравится.
- Тогда не вижу поводов для споров. По-моему он спать снова хочет. Держи, а я пошел. Мне пора. До видзеня, - сказал Марик по-польски и захлопнул дверь.
Алина посмотрела на закрытую дверь, за которой скрылся Марик, и подумала, что порой он бывает просто невыносим. «Пойдем, малыш, спать тебя положу. Он тебя хоть кормил?», - обратилась она к котенку и направилась в комнату.
Вечером, когда вернулись брат и мачеха, проснулся папа, Алина рассказала им о том, что Марик подарил ей котенка. Отец отнесся к этой новости как-то равнодушно, мачеха напомнила о своей аллергии, на что Алина сказала, что будет сама за ним ухаживать, Миша отнесся отрицательно.
- Да ладно тебе, пусть живет уж, не выбрасывать же его туда, откуда Марик спас, смотри, какой он маленький,- сказал папа.
- Нет. Марик принес, пусть Марик и возится с ним. Я не хочу, чтобы по квартире носился рыжий беспредельщик, повсюду шерсть, а обои были содраны.
Алина недоуменно смотрела на брата. Миша допил чай и, взяв котенка, открыл дверь и посадил его на лестничной площадке.
-Что ты делаешь, верни его назад!- закричала Алина.
-Подберет кто-нибудь. Дураков много. Один такой нам его принес, глядишь, найдется еще один, кто заберет.
- Миша…
- Что? Иди спать, чего нюни распустила.
- Родители, я заберу его, он все равно будет жить у нас!- Алина расплакалась и открыла дверь. Котенок сидел на коврике и смотрел на нее понимающе-обреченным взглядом, который утром так поразил Марика.
- Заснешь, вообще выброшу с балкона, - пригрозил Миша.
- Эх, сынок, видимо как-то не так мы тебя воспитывали, - грустно сказала мачеха.
- У тебя аллергия кстати.
-Да помню я, хорошо, что и ты не забыл. Если Алине он так понравился, то пусть живет. Лекарства куплю от аллергии, к тому же, ей его Марк подарил.
- Что вы заладили! Марк, Марк! И что?
-Ничего… Иди-ка тоже спать. Алина, куда ты?- крикнул папа, глядя, как Алина в спешке одевается.
Хлопнула входная дверь.
Алина, прижав к себе котенка, выбежала на улицу. Она окинула взглядом двор и, не найдя Марика, вбежала в его подъезд. Дверь ей открыла бабушка: « Алина? Проходи». Марик, видимо, только что вышел из ванной – голова была мокрая, волосы уже начали закручиваться в колечки. Увидев заплаканную Алину, он пропустил ее в свою комнату и закрыл дверь.
-Не разрешили?- сразу понял он, увидев Абрикоса.
-Разрешили.
-Что тогда?
-Миша…он…он сказал, что вы-вы-выбросит его с балкона, когда я усну.
-Ну, что же ты плачешь… У меня, значит, останется. Будешь в гости приходить и участвовать в процессе воспитания.- Марик дотронулся рукой до щеки Алины и осторожно вытер слезы.- Не плачь,- сказал он, целуя ее в волосы.- Ну что, Абрикос, пойдем знакомиться с бабушкой?
Открыв дверь, Марик позвал бабушку и сказал, что с сегодняшнего дня они являются счастливыми хозяевами котенка. Бабушка была не против, нее больше беспокоило, что Алина прибежала так поздно, да еще и в слезах. Но она не стала спрашивать внука о причинах этого визита и отправилась спать.
Марик сходил на кухню и принес Алине воды.
- Пойдем, домой тебя провожу,- сказал он.
- Не хочу.
-Надо, дядя Миша будет волноваться.
-Всё равно.
-Давай, пошли.- Марик, пользуясь своим физическим превосходством, поднял девушку, закинул на плечо и, обувшись, начал открывать дверь, невзирая на то, что волосы у него все еще были мокрые, а на улице похолодало.
- Отпусти, я сама,- сказала Алина.- Не провожай.
Она разжала руки Марика и выбежала также поспешно, как и пришла.
Дома ни о чем не спросили. Однако стало ясно, что в отношениях некогда лучших друзей наметилась серьезная трещина.
Спустя некоторое время после случая с котенком Алина не разговаривала с братом. Потом произошла трагедия с Сашей. Марик замкнулся. Он словно очертил вокруг себя круг, переступать внутрь которого не разрешал даже ей. Алина не лезла к нему в душу, не донимала, ждала, когда Марик сам растает, переборет свое горе. Она тоже тосковала по Саше, он был их общим другом, но ее траур казался таким ничтожным, по сравнению с тем, что пережил Марк, если можно вообще сравнивать степени страдания.
Он практически не разговаривал, а улыбнулся в первый раз только спустя месяц после похорон. Вечерами Марик гулял. Один. Включив плеер и накинув на голову капюшон. Придя с улицы, он закрывался в комнате и сидел, смотря, как спит Абрикос.
Так наступила зима. Гулять было холодно, да и темнело рано. Поэтому Марик проводил вечера дома, иногда у Алины. В последнее время он стал совсем как прежний Марик, но все, кто знал его более-менее близко, понимали, что прежним он никогда не станет. Даже внешне. Рана зажила уже давно, оставив после себя шрам сантиметров семь, полукругом огибавший правый глаз.
В один из таких вечеров Марик находился в комнате Алины, которая сидела у него на коленях. Они молчали. Она очень любила вот так просто сидеть, обхватив руками шею Марика и уткнувшись носом ему в волосы. Он слушал музыку. Алина осторожно потянула шнурок и достала наушник.
- Можно? Хочу услышать, кем ты так увлечен в последнее время.
- Только тобой.
- Я имела в виду музыканта.
- Не думаю, что тебе понравится, но держи - Марик протянул ей один наушник.
«Зализываю раны под звездами, знаешь, я стал сильнее, старше на жизнь, можешь гордиться мной, ведь я нашел людей способных заменить мне тебя»,- донеслось до Алины.
- Тебе это нравится?- спросила она.
Марик помолчал и ответил: « Порой мне кажется, что это помогает мне жить. Не понравилось, значит?».
Алина пожала плечами: « Да почему сразу не понравилось. Может быть, просто не мое. Не доросла».
Марик улыбнулся, слегка наклоняя голову: « Не исключено. А где твои сегодня? Родители на работе?».
«Да, а Мишка скоро должен вернуться».
Словно в подтверждение ее словам заскрипела входная дверь, в коридоре послышись голоса.
- Видимо, он снова не один,- сказала Алина.
- Снова? Интересно.
-Марик, я не хотела тебе говорить, но…
Тут в комнату вошел Миша, а следом за ним его друзья и девушка. Это была невысокая голубоглазая блондинка, ровесница Миши и Марика, являвшая собой ходячее подтверждение анекдотов. Видно было, что компания где-то неплохо провела время, прежде чем вернуться домой – все были пьяны. Марик, по-прежнему держа Алину на руках, внимательно смотрел на вошедших.
- А что он тут делает?- накинулся на Алю брат.
- Неплохо провожу время, - кинул Марик, не смотря на Мишу. Его взгляд был устремлен на девушку. Миша заметил это.
- Ну, чего глядишь? Мозоль на глазах выскочит,- пьяно засмеялась компания.
- Даша? Ты…
- Что я?
- Почему ты здесь?
- Наверное, потому же, что и ты, хочу неплохо провести время.
-Марик, я не хотела тебя огорчать, - Алина чувствовала его состояние, видела лихорадочно блеснувший взгляд.
-Помолчи, пожалуйста - прошептал Марк.
-Быстро ты забыла Сашу,- сказал он Даше.
-Я помню, но его не вернуть. А жить нужно дальше. Ниточка оборвалась.
- Она со мной теперь,- хвастливо произнес Миша.
- Алин, пойду я домой,- сказал Марик, вставая.
- Тебя проводить?- поинтересовался Миша. Компания снова засмеялась.
- Ты мне противен,- процедил сквозь зубы Марик. Чувствовалось, что он едва сдерживается. Напряжение нарастало.
Уходя, он пристально посмотрел на Дашу. Та опустила глаза.
- Прости,- сказал Марик Алине и вышел.
Хлопнула дверь.
-Марик, постой!
-Ты никуда не пойдешь!- закричал Миша.
-Не тебе меня учить, что мне делать,- ответила Алина, одеваясь.
Миша подошел к двери. Алина посмотрела на брата. Сейчас он был пьян настолько, что не отдавал себе отчета в своих действиях.
Алина закрылась в комнате.
Глава вторая.
Оказавшись на улице, Марк понял, что забыл у Али шапку. Домой идти не хотелось. «Ниточка оборвалась»,- вспомнил Марик и забежал в подъезд. Он поднялся на самый верхний этаж и сел на ступени. Окно было не утеплено, поэтому на площадке было немногим теплее улицы. Чувство одиночества сейчас как-то особенно сильно давило на Марика. Оно никогда не покидало его, лишь временами отходя на задний план. В самом деле, как человек, с детства осознающий, что всего в этой жизни ему нужно будет добиваться самому, что он ни для кого не важен, кроме, пожалуй, бабушки, может быть доволен всем. Марик никогда не грустил долго по этому поводу, вообще не любил предаваться унынию, депрессия была для него лишь словом. Но и не забывал о своем одиночестве. Просто привык уже жить с ним в состоянии шаткого мирного договора. И сейчас это щемящее чувство победило. Отчаянно захотелось лета, тепла, когда тепло – всегда легче пережить несчастье. «Раскис, хуже девчонки, ей-богу», - подумал он. Сейчас, когда он продрог, заскучал по яркой зелени, вдруг вспомнился разговор.
Они с Сашей сидели во дворе, тот улыбался, наблюдая за возней малышни на детской площадке. Марик не видел в этом особой прелести.
- Ты не понимаешь, старик, - говорил, улыбаясь, Саша, - это сейчас они – лишь маленькие дети. Но, спустя какое-то время, все изменится. В них появится, как ты говоришь, содержание. И то, каким оно будет, зависит от их родителей в большей степени.
- По-моему всё зависит от самих людей. Если человек хочет стать кем-то, то станет независимо от родителей или еще кого-то. Главное – само желание.
- Нет, ты неправ. Кто, кроме семьи, формирует характер маленького ребенка? Если он будет видеть, как мама уважает мнение отца, как папа беспокоится о матери, то, конечно, станет им подражать. А, если в семье будут постоянно ссориться, будут драки, то ребенок запомнит, что это нормально, и, так или иначе, повторит это все в своей взрослой жизни.
- Вот у меня нет семьи. Такой ли я плохой человек?
- Мар, я не говорю сейчас, хорошо это, или плохо. К тому же, у тебя есть бабушка. Она – твоя семья. А еще Алина. Кто, кроме нее и бабушки, принимает тебя таким, какой ты есть?
- Алина не в счет. В нашем возрасте нельзя наверняка утверждать, что это – любовь до гроба, и всё такое.
- А я сейчас не об этом говорю. Понимаешь, человека нужно либо принимать цельным, либо не общаться с ним вовсе. Все эти «не сошлись характерами» имеют под собой основание. Но зачем тогда вообще начали общаться, встречаться? Если ты впустил в свою жизнь человека, то не надо попрекать его тем, что он носки разбрасывает по квартире. А детей…Детей надо просто любить, нужно, чтобы они чувствовали тепло, которое их окружает. Впрочем, это необходимо всем, не только детям. Нужно быть благодарными, что человек просто есть. Нельзя жить с ощущением холодных рук.
Чувствуя, что окончательно продрог, Марик поднялся и пошел в квартиру. Дверь открыла бабушка. Наверное, она тоже живет с чувством одиночества. Внук у нее вот какой непутевый. Получается, что два одиноких человека прозябают рядом. «Нельзя жить с ощущением холодных рук»,- сказал Марик бабушке, но она не поняла, о чем он.
- Маркуш, ужинать хочешь?
Услышав вопрос, Марик улыбнулся. Когда он был совсем маленьким, мама звала его именно так. Маркуша. А он, еще плохо выговаривая буквы, повторял: «Малкуша».
-Нет, ба, что-то не хочется. Спасибо, - сказал он и пошел к себе.
Абрикос спал, вольготно растянувшись на кровати. Марик подумал, что, наверное, он мог бы и поесть, ведь бабушка ждала его, готовила, но всё же не пошел на кухню. Вместо этого он включил музыку.
«Куда уходят корабли? Туда, где их никто не вспомнит. Только любовь растопит застывший лед воспоминаний»,- Марик особенно любил эти строчки.
Сказать по правде, ему тоже когда-то нравилась Даша. Недолго. Беленькая, хрупкая девушка, ее хотелось защищать. Но в ней не было того, что так ценил в людях Марик – в Даше отсутствовало содержание. «Вы красивые, но пустые, — продолжал маленький принц. — Ради вас не захочется умереть...», - повторял Марк. Он не понимал, как его друг Саша не замечал этого, поэтому пытался, что называется, открыть ему глаза. Тот лишь отшучивался и говорил: « Она же не шкаф, чтобы в ней что-то искать. Даша мне нравится такой, какая есть».
Алина, закрывшись в комнате, не хотела слышать, что происходит в гостиной, поэтому решила послушать плеер. Все эти песни она знала наизусть, к тому же они не подходили под ее настроение в данный момент. На столе лежал плеер Марика, в спешке он забыл не только шапку, но и его.
Решив послушать, кто так увлек Марка, в общем-то, равнодушного к музыке, Алина провела полночи, вникая в смысл строк.
Днем она позвонила Марику. Трубку взяла бабушка и сказала, что он простудился.
- Можно я зайду?
- Конечно, Алиночка, приходи.
Закончив уборку, она оделась и пошла проведать заболевшего Марка. Дверь долго никто не открывал, наверное, бабушка ушла куда-то, а он спит. Наконец, щелкнул замок.
Марик стоял на пороге, держась рукой за дверной косяк. К его природной бледности добавилась болезненная, отчего казалось, что он обсыпан мукой. Видно было, что дверь – это единственное, что сейчас не дает ему упасть.
- Заходи, - сдавленно сказал Марик, а сам ретировался в ванную.
Алина сняла куртку, повесила ее в шкаф, поправила волосы, а он так и не показывался. Она подошла к двери ванной и постучала. Марик не ответил, было слышно, как льется вода.
- Марик, ты в порядке?
Тишина, прерываемая плеском воды. Алина дернула дверь на себя. Марик сидел на полу, опустив голову вниз. Она схватила полотенце, намочила его и обтерла ему лицо. Он открыл глаза и посмотрел на нее.
- Что с тобой?
- Мне плохо.
- Конкретнее, Марк! Ты лекарства принимал от температуры? Какие?
- У меня нет температуры, я зуб застудил.
- Принимал или нет?
-Допустим.
-Какие?- Алина смотрела вокруг, одной рукой придерживая Марика в сидячем положении.
- Не помню название, в комнате они.
- Посиди здесь, я сейчас.
Алина бросилась в комнату и увидела на столе пустые упаковки от сильнодействующего обезболивающего. Чтобы боль утихла, нужно принять одну таблетку. Марик съел, судя по всему, около шести.
Набирая на телефоне номер скорой, она побежала назад в ванную. Марик был без сознания.
Это прозвучит удивительно, но скорая приехала минут через десять после того, как Алина, сдерживая слезы, объясняла дежурному врачу, что ее друг отравился. Марика увезли в больницу.
Когда его выписали, он сказал бабушке и Алине, что скоро уезжает, хочет поработать в другом городе. Вернется через год, и тогда они поженятся.
Бабушка восприняла новость как-то отрешенно, внутренне она готовилась к этому давно, ведь Марик собирался уехать еще два года назад, когда умер Саша. Алина не хотела его отпускать, потому что Марик для нее был единственным человеком, который принимал ее такой, какая она есть.
Даже день тянется чертовски долго, когда с нами нет того, кем мы дорожим. Что уж говорить про год.
Марик знал, что долгие проводы - лишние слезы, поэтому однажды он просто собрал сумку и уехал, оставив на столе в своей комнате записку: «Я вернусь. Обещаю».
Глава третья.
В жизни Алины мало, что изменилось с отъездом Марка, по крайней мере, на первый взгляд. Школа, уборка, подготовка к предстоящим экзаменам. Иногда добавлялись прогулки. Ее брат Миша тоже вел привычный образ жизни, открыто радуясь тому, что больше не сталкивается с так опротивевшим ему в последнее время другом детства.
Где-то в середине октября Миша, войдя в комнату Алины, вдруг сообщил: «Даша беременна». Алина подняла голову от учебника и спокойно спросила:
-И что ты собираешься делать?
-Как, что, сестренка! Жениться, конечно же.
Миша выглядел очень довольным, несмотря на некоторую растерянность.
- Интересно…-сказала Алина и замолчала.
-Ты не рада, что у тебя будет племянник?
-Да нет, отчего же, рада, просто… Вспоминая, какой образ жизни ты предпочитаешь последние несколько лет, да и Даша, впрочем, тоже, нетрудно догадаться, что мой племянник, или племянница будет весьма болезненным. Да и потом есть другие вопросы, например: кто будет воспитывать этого ребенка, где вы будете жить? Оба без нормального образования, безработные. Чем думали, дураки.
-Много ты понимаешь, сестренка, мала еще, жизни меня учить. Поживем первое время здесь, потом квартиру снимем, работу найду, а уж с воспитанием, я думаю, проблем вообще не возникнет, вы с мамой нам поможете.
-Всё-то ты уже решил…А родителям сказал?
-Успеется. Так что, помогать-то будешь?
-Можно подумать, у меня есть выбор,- сказала Алина.- Если племянник будет, еще и на хоккей отдам.
-Ну вот, а сказать родителям – не проблема.
Однако Миша несколько ошибся, предполагая, что родители будут безмерно счастливы тому, что они с Дашей посадят им на шею своего отпрыска, а сами продолжат ту жизнь, которую вели до этого. Мама даже намекала сыну на то, что еще не поздно сделать аборт, ведь Даша потом может возненавидеть ребенка, считая, что ее жизнь кончена, и винить она в этом будет его. Но он ничего не желал слышать, поэтому в скором времени была сыграна свадьба, и Даша стала полноправным членом их семьи. Когда Алина позвонила Марику с этой новостью, он был несколько шокирован, но занял нейтральную позицию, сказав: « Пусть живут, как хотят».
Шло время. Алина ждала, когда вернется Марик, но он все не возвращался, да и звонить стал реже. Но сегодня, в ее день рождения, Марик просто не мог ее не поздравить. Однако день, украшенный хлопотами и чередой поздравлений, все шел, а от него не было никаких сообщений. Алина никогда особо не любила этот праздник, совершенно неважно, что сегодня ей исполнилось восемнадцать лет, на чай были приглашены только бабушка и подруга.
Алина сидела в своей комнате, держа в руках мобильный телефон, боясь пропустить звонок. Из гостиной слышались веселые голоса. Заглянувшая подруга хотела позвать Алину присоединиться ко всем, но та отказалась.
- Что, не поздравил? - спросила подружка.
- Не успел, наверное. Ничего страшного.
- Ну-ну,- сказала та и хитро улыбнулась.
- Ты знаешь что-то, чего еще не знаю я?- спросила Алина.
- Не в этом дело,- сказала подруга.- Я ему звонила вчера.
- Кому? Марику? Зачем?
- У тебя же день рождения, хотела сделать тебе сюрприз.
- Да какие сюрпризы, так что он сказал?- Алина внутренне верила, что должно произойти что-то хорошее. Но подруга лишь опустила глаза.
- Понимаешь…Мар не приедет. Никогда. Он сказал, что ему там очень нравится, есть работа нормальная.
- Что это значит? Я вчера с ним разговаривала, все было в порядке.
- Я говорю только то, что услышала от него. Прости, наверное, не нужно было, день рождения все-таки. Ты ему звонишь?- спросила подруга, увидев, что Алина схватила телефон.
Но «абонент был временно недоступен». В дверь позвонили. Алина не двинулась с места, хотя папа сказал, что это, наверное, очередные поздравители.
- Ничего, я открою, - сказала подруга.
Она направилась в коридор, а Алина вновь заняла место на диване.
- Я уже думала, ты меня подведешь, что так долго-то,- послышалось у самой двери.
Алине было настолько все равно, кто пришел ее поздравлять, что она даже не оглянулась на звук открывающейся двери.
- Ну, кто там еще? - спросила она устало.
Ответа не последовало, но чьи-то руки закрыли ей глаза. Не веря ощущению тепла, которое они излучали, Алина разжала их и повернулась. Перед ней стоял, улыбаясь одними губами, Марик.
- Но ведь ты же… - начала говорить Алина, но Марик ее перебил.
- Неужели ты правда думала, что я не приеду на твой день рождения? Глупая… Опоздал немного, пришлось тут тебе, говорят, соврать. Прости.
Алина взяла его за руку. Весь ее вид говорил о том, что она серьезно опасается того, что, если дотронуться до него, то он исчезнет, как сон. Марик понял это и улыбнулся, слегка наклоняя голову.
- Абрикос мой, я это. Можно за уши тебя потяну? Сколько там уже, 18? Прилично. Это ведь куда больше, чем было 10 лет назад, когда я впервые был приглашен на этот праздник. Ну, не будем нарушать традицию,- сказал Марик и протянул руки к ее ушам, за которые предварительно убрал волосы.
- Марик…- прошептала Алина.
- Не мешай мне,- ответил он.- Восемнадцать. Всё. Теперь говори.
Вместо ответа Алина провела пальцем по шраму-полумесяцу, обычно Марику это не нравилось, но сегодня он решил снести это, ведь в конечном итоге она и так испугалась той уловке, которую пришлось придумать, чтобы эффект от сюрприза был более сильный.
- Я верила, что ты приедешь,- сказала Алина и обхватила его за шею.
Марик сел на диван и, потянув Алину за обе руки, усадил себе на колени.
- Я устала и хочу на ручки, - насмешливо повторил он некогда любимую ей фразу. - Да?
-Ага,- вздохнула Алина и уткнулась носом в черные спутанные волосы.
В комнату осторожно заглянула подруга. Алина повернула голову и улыбнулась. « Хороший сюрприз, правда ведь?» - спросила она. Алина кивнула и снова провела пальцем по его шраму. Марик поморщился: «Не надо». И, пересадив Алю так, чтобы ему было видно ее лицо, улыбнулся. Сейчас он совершенно не представлял, как провел столько времени вдали от нее.
« Пойду-ка я к остальным»,- сказала подруга и тихонько закрыла дверь.
Марик выглядел усталым и задумчивым.
-Что-то случилось?- спросила Алина.
- И да, и нет. Представляешь, я тут встретил отца.
Глава четвертая.
Казалось бы, что странного в том, что человек встречает отца, у всех есть родители. Но Марик удивлялся не тому, что он встретил человека, который звался его папой, а то, что тот сам искал этой встречи. Долгие годы совершенно не интересуясь сыном, отданным на попечение бабушки по матери, Дмитрий Иванович Грей вел весьма насыщенную жизнь.
В юности он был очень хорош собой, отчего его часто сравнивали с известным литературным персонажем-однофамильцем. Марик - не единственный ребенок Дмитрия Грея, сколько их у него, он и сам толком не знал.
Когда умерла мать Марка, хорошая девушка, которую он даже по-своему любил, Дмитрий совершенно растерялся. На руках остался маленький сын, как обращаться с ним у него даже не было представления. Поэтому, оставив его теще, он испытал облегчение, что жизнь по-прежнему открыта для него во всей своей полноте.
Дмитрий поначалу даже справлялся о том, как растет сын. Но потом совесть окончательно смолкла, напомнив о Марке, когда тот уже был взрослый, а сам Дмитрий превратился в Дмитрия Ивановича - потертого жизнью мужчину, ничего не достигшего за прожитые годы.
Зачем ему понадобилось увидеть сына, он и сам не мог объяснить. Возможно, проснулись запоздалые отцовские чувства. И любопытство. Слишком поздно проснулись, Марк вырос и относился к нему как к постороннему человеку. И имел на это право.
Как бы то ни было, Дмитрий Иванович позвонил бывшей теще и попросил увидеть Марка. Пришедший молодой человек был совершенно не похож на того, каким в его представлении должен был быть сын. Этот черноволосый парень с голубыми глазами и резко очерченными скулами, со шрамом, рассекающим лицо с правой стороны, чертами лица очень напоминал свою мать, но никак не Дмитрия Грея. Марик тоже это заметил, отчего на его губах появилась насмешливая улыбка.
-Ну, здравствуй, сынок! – произнес Дмитрий Иванович.
Марик скривился от раздражения, слишком уж ненатуральной выходила сцена встречи с блудным отцом, как в плохом фильме.
Поэтому он предпочел оставить приветствие без ответа, продолжая стоять и рассматривать человека, которого видел последний раз в почти младенческом возрасте.
Дмитрий Иванович был по-прежнему достаточно хорош собой, весь его вид говорил о том, что человек прожил весьма насыщенную жизнь. Однако в нем чувствовалась какая-то двойственность, искусственность, и это отталкивало Марика. Конечно, это можно было бы списать на волнение, но Марк не давал людям второго шанса, повторяя: «Уходя -уходи». Живя все эти годы без человека, который сейчас стоял напротив и решительно не знал, с чего начать разговор, Марик отчетливо осознавал, что прекрасно проживет и дальше без него.
Поэтому он протянул ему руку и сказал:
- Ну что, смотрины окончены? Не похож я на тебя, на маму похож. А теперь мне пора, девушка ждет, у нее день рождения.
Дмитрий Иванович окончательно растерялся.
- Как же так, ведь я столько лет тебя не видел. Давай поговорим, девушка никуда не денется.
- Ну да, она же не ты, чтобы исчезать почти на двадцать лет, а потом появляться. Зачем всё это? Глупо и пошло, как в сериалах для домохозяек.
- Не груби отцу,- неожиданно резко произнес Дмитрий Грей.
- Так-то оно так, - сказал Марик, чуть наклоняя голову, - только нет у меня отца. И мама давно умерла. Сирота я, бабушка воспитывала.
-Не неси чушь! Подумаешь, рос он без моего ремня! Я думал, что всё тебе объясню, и ты поймешь!- Дмитрий сорвался на крик.
- Да нечего тут понимать, до видзеня, - Марик развернулся и пошел.
-Марк, вернись немедленно! – донеслось ему вслед.
Идя, он подумал, что очень рад тому, что похож на маму, что его воспитывала бабушка, а этот человек, не вызвавший в нем ничего, кроме раздражения, совершенно не беспокоился о судьбе сына. Неожиданно для него самого Марка перестало терзать давнее чувство одиночества, потому что он понял, что не так уж важно, кем являются люди, которые были рядом все эти годы, важно лишь то, что они есть в его жизни.
Поэтому, забежав домой, первое, что он сделал – это крепко обнял бабушку, удивившуюся такому порыву.
-Как же хорошо, что я на него не похож, - сказал Марик. – А сейчас мне пора к Алине, я и так уже сильно припозднился из-за этой глупой встречи.
-Да уж, - помолчав, произнесла Алина.- Вот так встреча.
-Забудь, всё хорошо.
Из комнаты донесся смех Даши.
-Знаешь…- Алина снова ненадолго умолкла. - Когда ты был в отъезде, я частенько навещала твою бабушку.
-Похвально, - улыбнулся Марик, - спасибо.
- Не перебивай. Так вот, один раз ей нездоровилось, и она попросила меня немного прибраться в твоей комнате. Там была фотография, которую я раньше не видела, и картина – море и корабль, уходящий за горизонт.
-Да, повесил перед самым отъездом, а что не так?
- Ничего…Куда уходят корабли…А Сашка на фотографии такой счастливый. Сейчас всё перевернулось. У Даши скоро родится ребенок.
- Кстати, решили уже, как назовут?
- Нет, по-моему, им вообще всё равно, если мне дадут право голоса, то назову племянника Родионом.
- Что за дурацкое имя,- Марик едва сдержал смех. – Да и помпезно как-то… Родион.
- Можно подумать, тебя зовут так же, как большую часть мужского населения страны.
- Нет, ну всё же… Почему Родион-то?
- Много бы ты понимал, - сказала Алина.- Родион, потому что - родной.
Двадцатого июня у Даши и Миши родился сын, которого, как и следовало ожидать, назвали Родионом.
С его рождением не так уж много изменилось в их семье. Миша и Даша временно, как они сказали, поселились в комнате Алины, которую переселили на диван в гостиной, ночью всех будил плач мальчика, потому что Даша спала так крепко, что забывала о сыне, требующем еды.
Алина поступила в медицинскую академию, но до начала учебного года был еще месяц, поэтому пока она работала в кафе, вечерами или гуляла с Мариком, или с Родионом, или с обоими сразу. Марк сначала отказывался от подобного времяпрепровождения, потому что, по непонятным даже для самого себя причинам, испытывал к новорожденному если не ненависть, то негатив уж точно.
В их отношениях с Алиной даже наметился разлад, хотя за всё то время, что они встречались, серьезно они поругались всего лишь дважды: когда Марик решил, что она достойна чего-то большего и лучшего, этого надо только ждать, а он не сможет ей этого дать, и когда Алина уехала на всё лето из города и забывала звонить.
- Ну, чего ты его не любишь?- спрашивала Алина. - Он ведь такой маленький, ни в чем не виноват.
-Я его не не люблю, просто не испытываю особой нежности к чужому ребенку. Это нормально, а уж учитывая, чей это сын, тем более.
Надо сказать, что поначалу Миша и Даша старались быть образцовыми родителями: они самоотверженно бросались к нему в любое время суток, едва слышался шорох в кроватке, купали, мерили температуру, ходили в больницу ставить прививки. Но буквально через пару месяцев, в начале октября, ребенок полностью перешел на попечение мамы и Алины, которая приходила с университета и возилась с племянником, а ночью готовилась к практическим занятиям.
Миша и Даша переехали на съемную квартиру, пообещав, что вскоре заберут Родиона к себе, но пока что-то не торопились за сыном. Мачеха и Алина были даже рады такому стечению обстоятельств, потому что мальчик был очень хрупким, болезненным и сильно не дотягивал в весе до своих сверстников.
Родя рос достаточно спокойным ребенком. Он редко плакал, но редко и улыбался. Еще рано было говорить, на кого из двух горе-родителей он похож внешне, но внимательный взгляд голубых глаз давал надежду, что характером и задатками мальчик пошел не в них. Алина очень любила племянника, проводила с ним всё свободное время и очень боялась того дня, когда Миша и Даша вспомнят о том, что у них есть сын, и заберут его.
***
Утро выдалось хмурым и дождливым. Марик проснулся в отвратительном настроении, к тому же с сильной головной болью, когда Алина и дети еще спали. Ему редко снились сны, а если Морфей и заглядывал в гости, то уходил по-английски. Вот Аля запоминала, что ей снится, и часто рассказывала Марку.
Но сегодня ему приснился сон. Запутанный и липкий, от мысли о котором отчего-то становилось не по себе.
Незадолго до того, как умерла мама, Марик стал посещать детский сад. Самый обычный, недалеко от дома. Мальчик терпеливо сносил все тяготы и лишения нахождения в этом учреждении, спал днем и пил ненавистный густой кисель, потому что мама или бабушка, забирая его домой, непременно дарили ему что-нибудь. Случай подобного « поощрения» детей широко используется всеми родителями, они словно заключают временный мирный договор со своими чадами. «Ты тут с ребятишками поиграй, а я пока пойду, денежки заработаю, а вечером заберу тебя и подарю «Киндер», хорошо?». Марик не стал исключением из правил, в конце концов, тогда он был еще совсем маленьким, поэтому шоколадные яйца и машинки казались ему вполне уместной платой за то, что манная каша не окажется на платье воспитательницы, а Машкины косички останутся целы.
Как-то раз бабушка подарила ему грузовик, совсем как настоящий, у него даже опускался кузов. Весь вечер Марик упоенно играл с новой машинкой, а утром взял ее в детский сад. Когда мама пришла забирать сына, он выбежал весь в слезах, а воспитательница объяснила, что из-за игрушки разыгралась целая война, в которой грузовик пал смертью храбрых. Синяк и расцарапанная рука Марика были тому подтверждением.
По дороге домой мама попыталась расспросить о причинах драки, но Марик, совсем как взрослый, неопределенно повел плечами и сказал, что отомстит тому, кто сломал машинку. « Ну что ты такое говоришь, малыш, это плохое слово. Мы подарим тебе новую игрушку, лучше этой»,- сказала тогда она, не придавая значения словам сына. В самом деле, не может же четырехлетний ребенок понимать в буквальном смысле слово «месть». Скорее всего, он проснется утром и обо всём забудет.
Но Марик ничего не забыл. Более того, через пару дней воспитательница сообщила маме, что Марк сильно ударил мальчика, сломавшего машинку, и теперь тот долго не будет посещать детский сад, потому что боится Марика. Еще она сказала, что, вероятно, им придется поискать другой садик, если, конечно, Марк не прекратит драться.
- Маркуш, ну и за что ты ударил мальчика?
- А чего он машинку сломал, - протянул себе под нос мальчишка, даже не пытаясь изобразить, что раскаивается в содеянном.
-А, если тебя теперь не пустят в садик, что будем делать?
- Мультики смотреть, - сказал Марик.
И насупился, показывая, что не желает продолжать разговор.
Вскоре мама умерла, и Марик решил, что это из-за того, что он подрался. Эта мысль так мучила мальчика, что его и в самом деле пришлось забрать из детского садика. Даже став старше, Марк был уверен, что в том, что мамы не стало, больше всех виноват он. Поэтому, собственно, никогда особо не интересовался истинными причинами своего сиротства.
Однако во сне всё было иначе. Марик словно увидел себя со стороны. Вот маленький черноволосый мальчик стоит на тротуаре и видит лежащую маму. Бабушка пытается оттащить его, отвести домой, а он, не понимая, что происходит, вырывается и бежит, крича: «Мама!» А в руках у него тот самый грузовичок.
Марик вскочил. В голове застыла картинка из сна: мальчик и девушка, недвижно застывшая на тротуаре. О том, чтобы снова заснуть, и речи быть не могло. К тому же часы показывали около шести, а значит, скоро вставать. Марк направился в детскую. Родя спал, раскинув руки, постель сбилась. Артур же, напротив, весь сжался под одеялом, хотя ночью было душно. Марик укрыл Родиона, поцеловал в макушку сына и решил выпить кофе, хотя терпеть его не мог.
Когда Алина проснулась, муж сидел на стуле и смотрел прямо перед собой. Он не обращал на нее никакого внимания, казалось, занавеска ему куда более интересна. Сначала Алина хотела обнять со спины погруженного в мысли супруга, но, посмотрев более внимательно, встревожилась. Взгляд Марика, застывший и отчужденный, действительно упирался в занавеску, но уходил в пустоту.
-Доброе утро, - сказал Марк, не меняя положения в пространстве.
- Марик, ты чего такой?
-Всё хорошо, с чего ты взяла.
-Не каждое утро, зайдя на кухню, можно натолкнуться на статую Родена.
-Ты о чем?
- Всё хорошо, - повторил он, и взглянул на неё. Абсолютно потухшие глаза, смотревшие, но не видевшие.
-Пойду мальчишек будить, - сказала Алина. Она понимала, что не стоит оставлять Марика в таком состоянии одного, но ей было не по себе рядом с совершенно опустошенным мужем.
Вскоре на кухню приплелись, зевая и потирая глаза, Родя и Артур. Младший тут же забрался на руки к отцу и, обняв его за шею, намерился продолжить спать. Родик сел на стул.
- И чего вы тут собрание устроили? Мальчики, бегом умываться, а то опоздаем. Что тогда делать-то будем?
-Мультики смотреть, - прошептал Артур, не открывая глаз.
Марик улыбнулся одними губами. Глаза продолжали смотреть куда-то в пустоту.
- Вечером вместе посмотрим, хорошо? А сейчас, Родь, давайте, идите в ванную, а то и в самом деле не успеем.
-Хорошо,- сказал Родион и, подталкивая младшего, направился умываться.
Когда мальчики ушли, Алина, взяв мужа за руку:
-Марик, что всё-таки вчера произошло?
-Я тебя вчера всё рассказал.
- Этого не может быть… Столько лет прошло, ты просто обознался.
-Значит, всё хорошо. Я, пожалуй, пойду.
Хлопнула дверь.
Алина не знала, как реагировать, обычно они уезжали все вместе: сначала завозили Артура в садик, потом Родиона в школу, а уже после этого он довозил ее до работы и уезжал.
Глава пятая.
Алина напрасно боялась, что брат и Даша заберут ребенка. Постепенно в их семье сложилась ситуация, на которую и рассчитывал Миша еще до рождения сына: мальчика будут воспитывать родители и сводная сестра, не укоряя неразумных детей за то, что повесили им на шею лишний рот. А у них с Дашей всё будет по-прежнему, плюс еще можно пофорсить перед приятелями, что он, как-никак, отец.
Так прошло около трех лет. Алина ухитрялась совмещать университет, племянника и Марика. Родион требовал непрестанной заботы и внимания, которые Даша и Миша уж точно не могли ему дать. Марик постепенно привык к тому, что вынужден делить Алину с этим белокурым, похожим на цыпленка, мальчонкой. Несмотря на то, что ему уже было три года, Родя практически не разговаривал, произносил отрывистые фразы, или тянул звук «м» на разные лады. Он не производил впечатление умственно отсталого, сейчас уже нельзя было сказать, что мальчик родился с малым весом, поэтому и физически, и душевно Родичка был развит не хуже своих сверстников. Ему очень нравилось слушать сказки, стихи, он охотно соглашался с вами поиграть, однако на контакт шел не со всеми, практически не плакал и забавно поджимал губы, когда вы его огорчали.
Марика иногда поражало, как Родя, не говоря при этом ни слова, понимал взрослых, гладя по голове и жалея, или, напротив, улыбался своей тихой и светлой улыбкой, если вокруг радовались. Марку казалось, что, если бы у Саши был сын, то он бы здорово походил на Родиона.
Роденька являлся обладателем тонких черт лица, мраморно-белой кожи, светлых бровей и волос, подстриженных шапочкой, голубых глаз. Внешне он всё же больше напоминал Дашу, нежели Михаила, а вот тихий и незлобивый характер, коим обладал малыш, делал его разительно непохожим ни на того, ни на другую. Алину очень тревожила его замкнутость и молчаливость, Родина манера спокойно сидеть на стуле, положив руки на колени, возвращала ее память на пять лет назад, когда вот также, безучастно и отрешенно Марик переживал потерю друга.
Даша и Миша навещали мальчика около трех раз в месяц. Это были стихийные набеги, иногда они вваливались в квартиру в не совсем трезвом состоянии. Дарья кидалась к кроватке сына и тормошила его, не взирая на то, что ребенок спит. Казалось, она не видит особой разницы между трехлетним ребенком и пупсом, с которым она играла, будучи еще маленькой девочкой.
Миша же, напротив, считал, что сын у него взрослый, поэтому не стеснялся при нем в выражениях. Эти визиты очень не нравились Алине, которая беспокоилась за и без того хрупкую детскую психику, Родион же не воспринимал приходящих в качестве родителей. Он никак их не называл, терпеливо сносил всё и не спрашивал, кто эти люди, и почему приходят так редко.
Время шло. Алина окончила университет, Марик уже официально сделал ей предложение, они поженились. Для близких и друзей это не было неожиданным событием, ведь в глазах всех эти ребята являлись семьей уже едва ли не десять лет.
Маленький Родя, наконец-то, начал разговаривать, да так охотно, что мог на весь автобус рассказать стишок, в доме постоянно слышался его быстрый, чуть сглатывающий окончания, голосок. Однако он по-прежнему любил сидеть на стуле в одиночестве и держался угловато, но все верили, что с возрастом это исчезнет.
Алина записала его в хоккейную секцию, мальчику очень нравилось кататься на коньках, тренер говорил, что у ребенка, несомненно, есть способности. Они с Мариком переехали в другой район города, Родион остался у бабушки с дедушкой, но на занятия и в садик его по-прежнему водили то Алина, то Марик.
Марк чувствовал себя счастливым человеком. Наконец-то, у него появилось то, чего он был лишен с детства, - настоящая семья. А когда родился их с Алиной сын, и вовсе сошел с ума от радости. Она хотела назвать мальчика Сашей. Александр Маркович Грей. Но Марик отчего-то воспротивился.
- Литература знает двух Греев, - сказал он.
- И какое мы имеем к ним отношение? И вообще, с каких пор ты стал таким начитанным?
-Так вот. Бабушка говорила, что мой родитель в молодости был красив и не уставал собой восхищаться. Но ведь есть же еще капитан Грей.
-То есть ты хочешь сказать, что нашего сына будут звать Артур Маркович Грей? Сумасшедший. Считаешь это нормальным именем?
-Вполне. Даже красиво.
- То есть Родион было слишком помпезно, а Артур Маркович – приемлемо?
-Да. Это не обсуждается.
- Марик, мы же не котенку кличку выбираем! Это ребенок, ты можешь жизнь ему сломать таким именем.
-Точка. Вопрос решенный, - сказал Марк.
Алина сначала противилась такому развитию событий, не разговаривала с мужем и родней, которым отчего-то понравилось имя Артур, придумывала сыну ласкательные прозвища. Потом привыкла к этому.
В отличие от Родиона, глядя на которого до сих пор нельзя было сказать, на кого же он похож больше, маленький Артур был практически точной копией Марика. От Алины он унаследовал, разве что, носик-пуговицу.
А впрочем, разве так уж важно, на кого похожи дети. Если ребенок любим, и чувствует это, то он будет прекрасен. Именно отсутствие теплоты и поддержки обезображивает людей, накладывая на лица макияж озлобленности.
Несмотря на то, что хлопоты, типичные для молодых родителей, отнимали все время Алины и Марика, они по-прежнему не забывали о тренировках Роди. Аля хотела, чтобы племянник жил вместе с ними, но бабушка и дедушка противились этому, веря, что у Миши и Даши когда-нибудь проснется совесть, и они вспомнят, что являются родителями пятилетнего сына.
Однажды… Практически все длинные истории начинались со слова «однажды». Так случилось и в этой семье.
В один теплый летний день Алина и Марик, гуляя с Артуром, решили съездить проведать родителей. Точнее, они хотели «подкинуть» им внука на пару часов, а сами увидеться с друзьями, которых давно не видели. Однако, вопреки их ожиданиям, никого не было дома.
-Ничего страшного, возьмем его с собой, всё равно спит, - сказал Марик.
- Не говори ерунды. Интересно, куда все подевались, сегодня же воскресенье.
- Позвони им, да и всё.
Но Алина даже не успела достать телефон, как послышались шаги. Папа был мрачнее тучи, на лице мачехи застыло растерянно - трагическое выражение, доказывающее, что что-то случилось.
- Вы где были? Родик гуляет? – Алина не хотела спрашивать напрямую, поэтому начала издалека. Марик ткнул ее в бок. В коляске беспокойно заворочался Артур.
- Что случилось? – последовал еще один вопрос без ответа.
Отец, молча, открыл дверь, также бессловесно пропустил всех внутрь и бесшумно ее закрыл. Обычно он хлопал ей, да так, что зеркало, висевшее в прихожей, рисковало упасть.
Марик, взявший сына из коляски и прошедший с ним в детскую, был удивлен, не увидев Родиных вещей. Комната, обычно пребывавшая в состоянии практически идеального порядка (машинки в разных углах не в счет), сейчас изменилась до неузнаваемости: открытый шкаф, валяющиеся игрушки, сломанная клюшка. Осторожно положив Артура на незаправленную постель, Марик пошел ко всем.
Немая сцена затянулась.
-Когда Родион успел клюшку-то сломать? Ведь не сезон сейчас. Новую надо подарить будет. Кстати, где он? Да что с вами сегодня?
Мачеха не выдержала, заохала и расплакалась, судорожно поводя плечами.
-Пап, что случилось, скажите уже! – Алина устала молчать.
-Они забрали его,- тихо произнес он. – Забрали Родиона и уехали.
-Миша и Даша? Куда и зачем? – Марик пребывал в растерянности.
-Мы не знаем.- К разговору присоединилась мачеха.
-Что, просто приехали, забрали Родиона и уехали? Так не бывает. Это жизнь, а не сериал, - Марик чуть наклонил голову.
В ответ снова раздались всхлипывания. Алина укоризненно посмотрела на мужа.
-А что я такого сказал? - прошептал он.
-А куда они уехали, хоть сказали? – у Алины в голове не укладывалось, как ее брат мог так поступить.
Она посмотрела на папу. Тот вздохнул и начал рассказывать.
Шестилетний Родя утром раскапризничался, чего обычно с ним не случалось. Он отказался от завтрака, не захотел идти на прогулку. Бабушка решила, что мальчик заболел, но врача вызывать не стала, потому что ни температуры, ни болезненного вида у него не было. Разрешив мальчику лежать перед телевизором и смотреть мультики, она ушла в магазин, а когда вернулась, застала гостей.
«Миша и Даша, да еще в столь ранний час. Неожиданно», - подумала женщина, но вслух произнесла:
-Ребят, вы чего прямо с самого утра нагрянули? Случилось что?
Миша, не обращая внимания на маму, словно ее не было в комнате, продолжал зачем-то складывать в сумку Родины вещи. Даша, нервно смеясь, пыталась заставить сына одеться, но он продолжал, сидя полубоком, смотреть в телевизор.
- Мишенька, зачем тебе его вещи? Кто так складывает, помнешь же!
-Отойди, мама, - Михаил явно не был расположен к беседам.
Закончив сборы, он дернул сына за руку, отчего тот едва не упал с дивана, принудил встать.
В соседней комнате послышался плач. Артур явно жаждал внимания.
-И они ушли, - закончила свой рассказ женщина.
-Телефон не отвечает, дома никого нет, - добавил отец.
-Почему вы никак не остановили их, не расспросили? – Марик решительно ничего не понимал.
- Миша оттолкнул меня, Даша никогда не испытывала ко мне нежных чувств, - пожала плечами женщина.
-Папа, как вы могли отпустить с ними Родиона!
-По закону они – родители Роди…А значит, он должен жить с ними.
Плач усилился. Наспех успокоив Артура, Алина и Марик попрощались с родителями. Попытки дозвониться до Миши, до Даши, до Миши и Даши не увенчались успехом. Хозяйка квартиры, которую они снимали, сказала, что жильцы куда-то уехали с маленьким беловолосым мальчиком.
Глава шестая.
Уже отъехав на приличное расстояние от дома, Марк подумал о том, что Алине с мальчишками сейчас придется толкаться в общественном транспорте, но возвращаться назад не хотелось. Он немного покружил по району, а затем поехал на работу. Все заметили, что он, мягко говоря, не в настроении, но спросить о причинах никто не решился. Марика не очень любили в коллективе, считая его недобрым человеком, не умеющим работать в команде. А он ненавидел их общество за то, что все норовили подсказать ему, как, по их мнению, будет лучше. «Пусть лучше боятся, чем уважают», - говорил Марк. К его обычной холодности прибавился опустошенный, «черный» взгляд, поэтому сослуживцы сегодня особенно старательно избегали его.
В шесть часов закончился рабочий день. Марик поехал забирать Родиона с тренировки. Обычно он ждал его у входа в спортивный комплекс, но сегодня на привычном месте мальчика не оказалось. Подумав о том, что, возможно, Алина не пустила Родю сегодня на хоккей из-за драки, Марк зашел внутрь здания.
Он помнил его… Хоть Аля и говорила, что люди меняются, особенно спустя столько времени, для Марика напавшие на его друга в подъезде были неизменны. Отчетливо помня даже выражение лица парня, оставившего ему на память шрам, он искал их практически все эти годы. Сначала в своем старом районе, затем на учебе, вглядываясь в лица других студентов. Потом жизнь захлестнула его, все внимание отдавалось маленькому сыну и племяннику, и Марик как-то позабыл о том вечере. Пока однажды, забирая Родиона с тренировки, не увидел того, кого так хотел найти. У него тоже имелся сын, ровесник Роди. Не особенно-то он и изменился за эти годы, та же прическа, чуть раскосый разрез глаз, а главное, та же насмешливая, чуть хамоватая улыбка, не сошедшая с лица даже в тот момент, когда он бил Сашу.
Желание отомстить вернулось как-то в один миг. Оказалось, оно никогда его не покидало, просто притупилось. Марик пристально смотрел на своего давнего обидчика, а тот скользнул по нему взглядом человека нечистого на руку и спокойно направился к выходу, повесив на плечо спортивную сумку сына. Действительно, хоккейная экипировка – ноша не для восьмилетних детей.
Тренер сказал, что Родиона сегодня не было на тренировке. Вернувшись домой, Марик застал Артура в слезах из-за сломанного грузовичка. Родя тщетно пытался успокоить малыша. Немного повозившись с детьми, Марк прошел в спальню и выключил свет, не сказав Алине ни слова. Он посчитал, что судьба, спустя столько времени, дает ему шанс отомстить, и что глупо им не воспользоваться.
***
Маленький Родион сидел на детской площадке, положив руки на колени, и смотрел, как другие дети совершают манипуляции с песком.
Вот уже месяц, как Миша и Даша переехали в этот городок, забрав с собой мальчика. Что и кому они хотели этим доказать, было неясно даже им самим. Видя сына раз в месяц, они искренне считали, что он их очень любит, сейчас же до них дошло, что Родион их попросту не воспринимает. Даша была в ужасе от его угловатости, Мишу раздражала молчаливость мальчика. Он считал сына больным, обвиняя во всем мать и сводную сестру.
Сменив место жительства, ребята, увы, не собирались менять образ жизни. У них скоро завелась куча приятелей, которые, вваливаясь вечерами в комнату, пугали Родиона своим диким видом. Мальчик закрывался одеялом, отворачивался, но не плакал. Он замкнулся в себе, не идя на контакт даже со сверстниками.
-Зачем мы вообще забрали! – однажды раскричался Миша. – Это всё ты! Расти он должен, видите ли, с нами! Он – идиот! Больной!
-Откуда я знала, что он такой! – Даша не собиралась молча выслушивать упреки мужа. – Вы всю жизнь мне сломали!
Она подскочила к сыну, присутствовавшему при этой сцене, и отвесила ему подзатыльник. Родя вжал голову в плечи.
Скандалы не покидали этот дом. Дошло до того, что кто-то из соседей вызвал соответствующие органы, которые забрали мальчика.
Родион смог сказать только то, как его зовут, и что у него есть бабушка, дедушка, тетя Алина и Турик. Решено было пока оставить его в социальном центре, вдруг Даша и Миша возьмутся за ум, или родня объявится.
Алина обзвонила всех знакомых, но никто не знал, куда уехали ее брат с женой. Марик пытался успокоить домочадцев, как на беду заболел Артур, закатывавший истерики по десять раз на дню. Они даже обратились в полицию, но там сказали, что ничего противозаконного в действиях Миши и Даши не видят. Уехали и уехали. Оставалось ждать, вдруг придут какие-то известия.
Прошел месяц, второй, третий. Наступила осень. К счастью, Родиону еще было шесть лет, а то Даша и Миша непременно забыли бы отдать его в школу.
Родя по-прежнему находился в социальном центре. Худенький, белокурый мальчишечка с открытым взглядом голубых глаз, воспитатели говорили, что такому будет несложно найти приемную семью. Одно только плохо – необщительный. Но все можно исправить при правильном подходе. Он рассказывал, что занимается хоккеем, но, по понятным причинам, здесь никто не будет беспокоиться о его спортивном воспитании. Видно, что мальчик домашний, сюда попал по нелепой случайности, уж очень разительно отличается от «неблагополучных». Взгляд другой. Они смотрят исподлобья, вызывающе, готовы в любой момент дать отпор обидчикам, а этот глядит чуть растерянно, виновато.
Работники центра ошибались, считая, что в Мише и Даше проснутся родительские чувства, и что они заберут сына домой. Нельзя сказать, что им было совсем наплевать на то, что их вот-вот лишат родительских прав. Дарья, закатывая глаза, ходила по квартире и громко вздыхала, когда кто-то из друзей спрашивал: «А где же ваш сын?» Михаил, поняв за месяц, проведенный с сыном, что роль отца – не для него, внешне выглядел абсолютно спокойным, хотя внутренне уже осознал, что совершил ужасную глупость, забрав ребенка от бабушки с дедом. К тому же, у них с Дашей закончились деньги, ведь работу они так и не нашли.
Миша напрасно считал, что общего у них с Марком нет уже много лет. Правда то, что Михаил понял только недавно, Марик знал еще в шестнадцать лет, - в Даше отсутствует содержание. По его мнению в том, что случилось с Родионом, была виновата только она, разве мать может допустить, чтобы ее ребенок рос в приюте. Себя Миша виноватым не считал.
Однажды в дверь позвонили. Алина только что покормила Артура, и он заснул. Шум вполне мог его разбудить, поэтому она потихоньку вышла из комнаты. Посмотрев в глазок, Алина стремительно открыла дверь и влепила стоящему на пороге Мише пощечину. Он покраснел, но вряд ли от стыда.
-Привет, сестренка! – сказал Михаил, стараясь держаться нарочито развязно.
-Где Родион? – Алине не хотелось вести долгих бесед.
- Нам с Дашкой деньги нужны, - Миша сделал вид, что не расслышал. – Может быть, ты и твой муженек, по старой дружбе, не одолжите нам, ну скажем, тысяч десять?
-Зачем вам?
-Ну как, зачем. Переехали все-таки, надо обустраиваться. К тому же Дашка захотела приобрести новую кровать.
- Где Родион? С ним всё в порядке? Почему вы уехали? – Алина сыпала вопросами, на которые они с родителями искали ответ все эти месяцы.
-В социальном центре он. Так что, одолжите денег?
Алине хотелось верить, что она ослышалась. Хорошо, что Марик еще не работе.
-Что ты сказал? Где он? – Аля сорвалась на крик. Послышалось хныканье Артура.
-Ну, там дурацкая история вышла, кто-то из соседей стуканул на нас опеке, они и забрали Родьку. Дай денег, позарез надо кровать купить.
Алина не слушала его. Она набирала номер телефона Марика. Он приехал через полчаса, за которые Алина заставила Мишу рассказать всё, что случилось. Ничего необычного, ребята просто решили доказать всем, что они уже взрослые, к тому же их притомила бесконечная опека родителей, наставления мамы касательно того, что Родион должен жить с ними. Вот они и уехали.
Потом эту же историю Михаил повторил специально для Марка. От Алины не укрылся взгляд Марика и мелко подрагивающие руки. Так бывало, когда он едва сдерживал себя.
Потом он произнес:
-Значит так, сейчас мы едем туда, и ты показываешь, где этот социальный центр. И больше вы с Дашей никогда не появляетесь в нашей жизни. И тем более, в судьбе Родиона.
Алина была удивлена, услышав это. Нет, она именно так и мечтала, чтобы Родя жил с ними, был бы старшим братом Артуру. Дивным казалось то, что это решение принял Марк. Сам.
Хорошо, что Марик не умел читать мысли. Для него не было ничего необычного в его, пусть и внезапном, решении. Он, выросший сиротой при живом отце, никому не нужный из родни, кроме бабушки, просто не мог допустить, чтобы маленький Родион повторил его судьбу, да еще и в ухудшенной ее версии только потому, что люди, родившие его, не интересуются никем, кроме самих себя. Нет ничего хуже одиночества.
Глава седьмая.
Он всегда считал, что существует единственный способ отомстить – убить обидчика. Ему казалось, что в этом нет ничего сложного, а муки совести выдумал Достоевский. У него было почти десять лет на то, чтобы принять взвешенное решение, но когда судьба столкнула его с тем, кого он давно хотел встретить, голос разума окончательно был вытеснен чувством мести. Это блюдо действительно гораздо приятнее в холодном виде.
Теперь Родиона с тренировок забирал только он. Ничем не выказывая своего отношения, слушал об успехах сына человека, который скоро станет мишенью. Его совершенно не волновало то, что этот мальчик останется сиротой, ничего, вырастет уж как-нибудь. Противореча сам себе, он всё же хотел отомстить. Для чего? И сам уже не знал. Ничего и никого не вернуть. Ни Сашу, ни лицо без шрама. Иногда на его губах застывала недобрая улыбка, показывавшая, что что-то произойдет.
***
Когда они приехали в социальный центр, ребятишки играли в группе. Родион не принимал участия в общем веселье. Он привычно сидел, раскачиваясь на стуле. Увидев Алину и Марика, Родя ничем не выказал удивления. Спокойно подойдя к ним, протянул Але руку и сказал: «Я так и думал».
На то, чтобы уладить формальности с законом, потребовалось некоторое время, в течение которого Миша и Даша написали отказ от сына, Марик и Алина оформили опекунство.
Они решили не рассказывать родителям о том, что Михаил и Дарья отдали ребенка в социальный центр.
Родион снова пошел в хоккейную секцию, уже скоро предстояло идти в школу. В маленьком Турике уже чувствовался сильный волевой характер, так рознящий его с мягким Родей, который, надо заметить, очень любил возиться с малышом. Одно только смущало: он никак не обращался к Марику. Ни папа, ни Марк, ни хотя бы дядя.
***
«Я видел его», - сказал Марк Алине, пока она мазала губу Роди мазью.
Аля часто вспоминала этот день, проклиная себя за то, что сама не забрала Родиона с тренировки. Марка как будто подменили. Он взял отпуск за свой счет на работе, сказавшись больным, оккупировал диван и перестал выходить из дома. На вопросы не отвечал, с детьми не играл. Лежал, устремив в потолок лицо, покрывшееся щетиной, со впалыми глазами без всякого присутствия эмоций. Так около двух месяцев.
Марик уже окончательно все для себя решил. Он даже съездил на кладбище, где не бывал долгие годы, словно хотел убедиться в правильности своего выбора. Эта идея как будто парализовала его сознание.
Единственное, что его в какой-то мере останавливало, так это – семья. Слишком велика была цена за обиду, но понятие дружбы Марик ставил превыше всего.
Так и не найдя за все это время человека, которого смог бы назвать хотя бы приятелем, он окончательно разочаровался в человеческих отношениях. И жил одно только памятью.
Устав от безделья, Марик поднялся с дивана, потянулся и, надев чистую футболку, отправился к хоккейному центру. Время не ждет.
Он не хотел ничего и никому объяснять в каких-то глупых записках.
Тренировка закончилась. Потянулась вереница мальчишек, волочивших спортивные сумки.
-Погодите, - Марик подошел и тронул за рукав человека, спешившего за своим сыном.
-Ну, кто там еще? – сварливо спросил человек.
Марик смотрел внимательно, чуть исподлобья. Потихоньку стали собираться родители.
-Ну, вам чего? – весьма нелюбезно осведомился вопрошавший.
В отличие от Марка он не отличался хорошей памятью, ему и в голову не приходило то, что кто-то будет искать его и даже захочет отомстить за парня, которого они по молодости отпинали в подъезде. Те времена давно минули, сейчас он был вполне уважаемый человек.
Марик улыбнулся, чуть наклонив голову. Он прихватил с собой коллекционный нож – подарок тестя ко дню рождения, но пока не планировал пускать его в ход. Просто занес руку.
-Папа, не надо! – вдруг крикнул подошедший откуда-то Родя.- Не надо!
Марик вздрогнул. Он смотрел на этого щупленького, большеглазого мальчонку, стоявшего рядом с ним и теребившего его за руку.
-Я, пожалуй, пойду, - сказал тот, кто даже не подозревал о том, что через минут десять уже должен был искать небесные врата. От взгляда Марка ему было как-то не по себе.
-Пойдем, пап, - снова попросил Родя.
Марик взял у него сумку, закинул в багажник, открыл дверцу. До дома они ехали молча. Остановившись около подъезда, он сказал:
-То, что ты видел, мы не будем рассказывать дома, хорошо?
-Ладно. А ты мне скажешь, откуда у тебя такой шрам?
Марик поморщился. Любое упоминание о тонком, прорезавшим бровь рядом с правым глазом полумесяце, раздражало его. Но впервые за все годы он рассказал все, да кому, восьмилетнему мальчику, еще немного, и повторившему бы его безбашенное, но все-таки одинокое детство.
Когда они зашли домой, Алина сидела на кухне, смотря в окно. С трудом уложив Артура, она места себе не находила, проклиная операторов мобильной связи.
-Пойдемте спать, - сказал Марик и выключил свет.
Все затихло. На картине, висевшей в гостиной, был изображен корабль. Он уже давно стоял на якоре, но не потому, что не годился для плавания. Корабль ждал нового капитана Грея.
Март - октябрь 2011 год.