Подпись: "Наконец свобода! Америка!"
Вот о чем надо написать! Как страна переваривает эмигрантов со всех концов мира в американцев. Пока не забылось, на собственном опыте. Моим внучкам-американкам, не знающим русского, переведу на английский. Им будет интересно.
Итак, первый этап переваривания.
1. В Америке можно жить, даже быть гражданином страны, но говорить на своем родном, даже можно не знать английский совсем, никому до этого нет дела. Если попадешь в больницу, сдаешь на права или еще куда – найдут переводчика. Все равны, такова сучность свободы. И так живут миллионы американцев.
2. Счастливы те, кого привезли малым дитём. У детей берет месяц, чтобы забыть свой родной язык (не до конца, конечно, примитивный помнится всю жизнь). Дети моментально входят в новую для них культуру, тем более американскую – она буквально засасывает ребенков. Тут и вкусные гамбургеры и коки, и американские игры в красивых формах, свобода и пространства. Так адаптировался мой семилетний сын. Он еще может с трудом говорить по-русски, но я с ним говорю на родном, а он отвечает по-английски. Ни акцента, ни намека, что он откуда-то приехал.
3. Неважно откуда, где вырос, а жить хочется как воспитали. В раннем детстве человек усваивает родную культуру, главное - язык, и расстаться с этой базой – невозможно, если вы сменили ПМЖ уже в зрелом возрасте. Лет до 18-ти не совсем сформированный человек жадно впитывает новое, превращение в американца легко и быстро, но скудная родная культурка и язык остаются навсегда. Так получилось с моей дочерью, ей было 17.
4. Но, если перевалило за 25 – привет. Молодой человек уже не сможет оторваться от своей родной, хотя легко воспримет американскую. Он будет жить в двух культурах, постепенно отставая от первой, если не возвращается на родину. Сын моего приятеля вернулся и работает в Москве.
5. Приехавшие в возрасте за 30 уже не в состоянии оторваться от старого мира. Они всеми силами подгоняют американскую жизнь под тьмутараканскую, язык дается тяжелым трудом. Американская жизнь вызывает внутренний протест, сопротивление.
6. Америка приняла меня 37-летнего «в расцвете творческих сил» (помри я тогда – так бы упомянули в разделе «Смерти, рождения и мебель на продажу» местной газеты). Я весьма активно прожил мою жизнь №1, полнокровную жизнь советского человека, убежденного строителя коммунизма. Я верил и строил и поэтому сейчас мне несколько обидно за результаты.
7. Для приехавших в более зрелом возрасте – за 40 и 50 – шансов адаптироваться мало, даже при желании. В этом возрасте человек полностью сложился, ему приходится буквально ломать себя. Для большинства язык - шахтерский труд, годы. Американская свобода вызывает протест – уже невозможно научиться ею пользоваться.
8. Смерть пожилым – мизерные шансы адаптироваться, да и в большинстве случаев нет желания. Сожаления и воспоминания превалируют, оправдание – дети и внуки, уехавшие раньше. У наших румынских приятелей шестидесятилетняя мать покончила собой – она не перенесла жуткое одиночество, изоляцию.
9. Жизнь №2 – эмигрантская, начинается еще на родине с подготовки к отъезду. Она выражается в полной ответственности за себя и за свою семью. Для нас это была жизнь изгоев, беспачпортных бродяг в человечестве, изменников родины. Полгода нелегальной жизни в Италии, в чужой стране, прекрасной, но совершенно чуждой и ненужной своей временностью, транзитностью. Не до красот. Эмигранская жизнь продолжалась уже в США еще лет пять, пока не исчезает изолированность, чувство чужака, странного среди спокойных доброжелательных аборигенов. Но, главное, начинаешь невольно втягиваться в свободу доселе неизвестную.
10. Каждый эмигрант привозит комплексы своей страны. У европейцев их минимум, а вот из России мы привезли букет, находка для исследователей человеческой психики. Россияне – психически больны, на фоне розовощекого запада наши комплексы выглядят экзотикой.
11. Чтобы не вызвать у воинствующей патриотки Норы Ди желание оторвать мне один из выступов прямо здесь, на проза.ру, напомню вкратце, подбирая политически-корректные слова:
12. Комплекс неполноценности: россиянин чувствует себя потеряным, он не знает английский, не имеет представления о других культурах, вырос в изоляции российской перевраной СМИ и голливудской нереальности. Поэтому его сразу видно в белой рубашке с галстуком и в штанах не по размеру.
13. Россиянин, будучи глубоко провинциальным, совершенно убежден в собственном превосходстве: американец жадный, холодный, двуличный, материалистичный и, вообще, сука – напал на нашу любимую Ливию.
14. Другая сторона провинциальности – убеждение, что ты в центре внимания, что страна Россия, откуда ты вышел, определяет судьбы всего человечества и некоторых неземных цивилизаций. Россиянину кажется, что все на него смотрят как он идет писять.
15. Привыкший к тесноте и без понятия свободы, россиянин всегда кучкуется, одиночество в чужой стране его пугает, и в очереди он прижимается животом к стоящему впереди.
16. Россиянин воспитан в черно-белом – он совершенно убежден, что знает правду, что истине его научили в средней школе имени майора Поносова. Его потрясает глупость янки, блуждающего в тумане неопределенности.
17. Ну и, конечно же, понятие демократии, бизнеса, денежного оборота и прочих американских завирательных штучек вызывает у него иронический смех взрослого, показывающего детям откуда ноги растут. Здесь его не переубедишь: все демократы – пидоры, а капиталисты – кровопийцы. Россиянин подозревает всех в жульничестве и постоянно держится за карман – его сразу видать издалека.
18. Один из важнейших – комплекс вранья. Все врут в России от главы государства до приходского попа. Вранье не считается грехом, так же, как и непойманное воровство, мы все пользовались шпаргалками. Приврать – принято всеми. И поэтому россиянин всегда подозревает, что его собеседник врет. Отсюда – подозрительность и неверие. А в Америке врут всего один раз – за этим следует исключение из общества.
19. Наш воинствующий примитивный атеизм, базируемый на темном незнании, мешал вписаться в общество, стартовавшее с уважения к религии и людям верующим. «Без религии нельзя» - формула выдающегося американского консерватора.
20. И еще, даже мы, москвичи, верили в заговоры: в маленького еврея, сидящего где-то там, кто управляет миром, дергая за веревочки марионеток вроде Брежнева, Рейгана и Саддама Хусейна. В этом мы были сродни арабам.
21. Мы все привезли эти комплексы (и еще кучу) в огромных размерах. Жить с ними в Америке трудно, но в зрелом возрасте выбить невозможно. Через 37 лет я добиваю свои последние комплексы неполноценности и вины, но прийдется им оставить место в гробу рядом.
22. Ну конечно же, объединенные родными комплексами, все эмигранты держутся вместе. В крупных городах образуются гетто с русскими магазинами, клубами для пожилых людей, русскоговорящими бизнесами от дантистов до похорон. Такие же гетто у всех свежих: индусов и китайцев, мексиканцев и арабов. Мы ходим в магазин малюсенького боснийского гетто – у них так же свой клуб и бар.
23. Эмигранты в Америке по разным причинам и с разными настроениями. Многие - невольные изгои, вынужденные, сейчас полно иракцев и афганцев, бежавших от террористов. Простые люди - Америка для них неразрешимая загадка, вызывающая психические расстройства, замкнутость и самоубийства. Вот уж кто закомплексован!
24. Мы, советские изгои, бежали от безисходности, жизни без будущего не только для нас, но и для детей. СССР выглядел тысячелетним рейхом, бетонно-замшелым и неколебимым. Реформы в идеологической диктатуре невозможны - мы это сознавали.
25. Исход начала семидесятых годов из СССР – мизерный ручеек беглецов, случайных, пестрых, чуждых друг другу. Две с половиной тысячи семей из 260-миллионной империи. Эти капли включали ливанских армян, завлеченных обманом в советскую Армению, остатки польских семей из Казахстана и Сибири, ферганских евреев, не знавших русского, шустрых одесситов, глубоко-провинциальных украинских евреев и с пару десятков семей из Москвы - интеллигенция.
26. Мы помогали неграмотным узбекам заполнять бесконечные московские бумаги, пока те сидели на полу... В этой пестрой массе москвичи и ленинградцы были исключением. Мы смотрели свысока на малограмотную шушеру из мухосрансков, хотя у самих щемило сердце от неопределенности и страха перед неизвестным.
27. Так начинался процесс становления нового американца.
28. Наш московский снобизм базировался на мизерном английском, достаточно опасном – понималось не всё и не так. Мы так же знали, что нас не ждут, что наша судьба в наших руках, мы готовились к карабканью и борьбе за место под солнцем. Мы не верили советскому государству, и перенесли неверие на американское.
29. А этот момент исключительно важен. Советские люди, выросшие в рабской системе, ожидали, что государство «даст», как давало оно однокомнатные хрущебы и работы старшего инженера по кадрам. Провинциальные совковцы были уверены в собственной необходимости – ведь в СССР постоянно нехватало рабочей силы везде и всюду. Они были уверены так же, что их знание русского обеспечит им место под щедрым американским солнцем.
30. Высокобразованные москвичи и питерцы держались вместе, обсуждая темы своих кандидатских диссертаций и безграмотных американцев, безнадежно отставших от передовой советской науки.
31. Жизнь №2 принесла массу разочарований всем, даже внешне уверенным столичным штучкам. На пятьдесят моих резюмэ, написанных на вполне приличном английском и разосланных в знакомые мне фирмы, я получил только один ответ откуда-то из Цинцинатти с благодарностью и сожалением. Мы знали, что Америка нас не ждет, но до такой степени! И даже меня!
32. Эмигрантская жизнь №2 продолжала московскую бесконечными выпивками, загулами с чужими женами и благоустройством арендованной квартиры в эмигрантском районе. Основное занятие – поиск работы и английский, английский, английский. КТНы метались по фирмам, демонстрируя свои диссертации на экзотическом для аборигенов языке.
33. Интеллигентные москвичи (к которым я себе причисляю условно) быстро поняли, что на русском говорят только на днях рождения Вованов и Ноликов. Аборигены нас не понимают, как ни кричи. Это непонимание трактовалось как американская холодность, даже лицемерность. Будь я сейчас в Москве, позвонил бы другу Васе, и уже завтра вышел бы на командную должность с окладом в 180 рублей и пайком. А американцы обещают помочь, но что-то у них всё не получается. Такие, бля, недушевные, просто суки.
34. Американцы, на самом деле, люди весьма душевные и доброжелательные. Очень быстро вокруг нас стали виться любопытные, они добровольно помогали нам с английским, с поисками работ. Наши шумные компании с водкой и соленостями очень привлекательны для суровых протестантов.
35. Огромная помощь свежим - бывшие соотечественники. Буквально с первых дней к нам прилепилась Вера – ее девочкой-рабыней угнали в неметчину с Украины, в конце войны на ней женился американский офицер, потом университет и т.д. Она растолковывала нам элементарные вещи, такие для нас незнакомые.
36. И еще – братские народы. Поляки, венгры и румыны рванули на запад раньше нас. Они нас прекрасно понимали, да к тому же и говорили по-русски, язык был обязательным в школах. При всей их ненависти к старшему брату, нас, изгоев, они приняли братьями и отношения с ними продолжаются десятилетиями.
37. Очень быстро начинаешь понимать, что жизнь в закомплексованном гетто – тупик, надо уходить к американцам, они помогут освободиться от им незнакомого душевного мусора.
38. Так Жизнь №2 свежего эммигранта приносит первые американские плоды: понимание необходимости ЗНАНИЯ АНГЛИЙСКОГО на хорошем уровне, чтобы люди тебя понимали, а ты их. При этом акцент мало кого волнует, все говорят с акцентами.
39. Второй важнейший урок жизни №2 – ВСЁ ЗАВИСИТ ОТ ТЕБЯ САМОГО. Ты никому не нужен (иногда даже твоей жене), никто тебя не ждал, никто тебе ничем не обязан, никто тебе ничего не даст, ты должен взять САМ. Сам найти, что ты можешь предложить великой стране такое, что ее заинтересует. Сам должен показать это – то, что называется «продать себя».
40. Третий урок Жизни №2: ВСЁ, ЗА ЧТО ПЛАТЯТ ДЕНЬГИ – НУЖНО ЛЮДЯМ. Совершенно неважно что это – развозка пиццы или работа в порнотеатре. Если платят – это нужно и уважаемо. Нет плохих работ, а есть дешевле или дороже. Если не нравится – меняй, все дороги открыты. Только унькай.
41. И КТНы шли работать чертежниками. Писатели устраивались лесничими. Я – начальник отдела в АН СССР, нашел прекрасную работу заводского механика на фанерной фабрике. Очень нравилась эта пыльная служба с черными и мексиканцами. Я опять накачал мышцы и стал много кушать. Особенно пить молоко литрами. Американское молоко очень вкусное.
42. Жизнь №2 показывает свежему эмигранту перспективы. Немножко горячего американского солнца перепадает и тебе. Хочется больше? Пожалуйста, только учись и унькай!
43. Жизнь №2 кончается незаметно. Я прекрасно помню момент 30 лет назад, когда я ехал по фривэй и как обычно слушал разговорное радио в машине. Я вдруг осознал, что понимаю всё! Даже идиомы и принятые у комментаторов сокращения. ВСЁ! Я перестал быть эмигрантом! Я – как все! Но я еще не стал до конца американцем.
Об этом - в следующей статье.