Каждое утро, если за окном недовольный стрекот и посвисты, значит, вечером я забыл проверить, остались ли семечки в кормушке.
Вот они сидят на ветках, четыре большие синицы и лазоревка, и возмущаются: «Мы что-то не поняли! Семечки-то где, семечки? Просыпайся, лентяй! Вставай, лежебока! Память, видите ли, у него отшибло! Сколько ждать можно!» – разве что в стекло не стучат. Но боюсь, что всё, стекло то есть, ещё впереди…
Вздыхаю: эх, неохота вставать! Рано ведь как! Небо бледно-бледно-голубое. Солнышко первые лучики только на верхние этажи бросило.
На работу не надо торопиться… Поспать бы ещё часок…
А они знай, возмущаются.
Встаю. Беру горсть семечек и выхожу на балкон.
Прохладненько нынче, а может, кажется после тепла постели. Да нет: каждый раз одно и тоже думаю, если эти возмутители спокойствия выдёргивают из кровати.
Раскрываю ладонь и протягиваю семечки. Жду.
Замолчали: сидят-смотрят. А во взгляде каждой прямо-таки гнев светится праведный: «И чего замер? Хватит непонятно что изображать: сыпь куда надо!»
Через минуту вздыхаю: «Простуду с вами, недоверчивыми, заработаешь», – сыплю в кормушку семечки и захожу в комнату.
Стою перед открытой дверью и жду. А они перепрыгивают-перелетают с ветки на ветку, знай, возмущаются: «С тобой, занудой нерасторопным, с голоду помрёшь! Кыш отседа! Кыш!» – не летят за семечками.
Начинаю и сам возмущаться: «Сами кыш! Как будить спозаранку…», – потом в очередной раз понимаю, что выгляжу смешно, потому что спешащие на работу начинают поднимать головы и искать оратора.
Закрываю дверь.
Как будить спозаранку, тут как тут, а дружить не хотят.
23.08.2011.