Обычно судебные разбирательства происходили во вместительном здании базилики. Ее возведение и перестройка завершились относительно недавно. Но, к сожалению, широкая огласка, которую получил процесс, предполагала необычайно большое скопление зрителей. Поэтому приходилось на ходу решать вопрос с их размещением. В итоге остановились на единственно приемлемом для такого случая варианте.
Открытый амфитеатр Помпей был любимейшим местом для горожан. Недавно построенный и гигантский для этого города, он вмещал не менее двадцати тысяч человек. Образованные инженеры сумели хитро устроить конструкцию таким образом, что граждане могли наслаждаться действием даже в палящий зной и при сильном дожде – для защиты над публикой раскидывались специальные цельнотканые тенты. Обычно его использовали для зрелищ, но по особо важным случаям там могли провести и чествование достойных людей, и народное собрание, и судебный процесс, и публично свершить справедливое наказание. При отправлении наказаний, впрочем, иногда возникали существенные проблемы. Увлекшись достижением максимально приятных условий для граждан, инженеры совсем не позаботились об элементарных удобствах действующим на арене лицам. В сооружении практически отсутствовали служебные помещения. И если гладиаторы, у которых был призрачный выбор, добросовестно приходили умирать или побеждать прямо через улицу, то не так было с преступниками.
У приговоренных к казни отсутствовала надежда, поэтому от них можно было ждать любых неожиданностей. А путь от темницы до коридора на арену являлся удобнейшим местом для устройства побега, призывов к беспорядкам, адресованным возмущенной толпе зевак, и совершения любых других действий, которые не нравились властям. Несмотря на недолгую историю амфитеатра, уже были случаи успешных побегов преступников, приговоренных к смерти на арене. Впрочем, горожане вполне доверяли правосудию, и большой возможности затеряться среди населения у арестантов не было. Беглецов в целом успешно ловили и подвергали жестокой и изощренной публичной казни. Но не всех. Кое-кто умел, вырвавшись из-под охраны буквально раствориться в воздухе. И сразу становился главным персонажем городских легенд. И никакие награды ни розыск не помогали обнаружить удачливого человека с мнением, отличным от вердикта приговоривших его судей.
Вот эти особенности и предстояло учесть магистратам при организации священного судебного разбирательства над благородным гражданином. Дело было настолько деликатным, что даже в столице предпочли не связывать себя непредсказуемыми последствиями. Власти, военные и политики прекрасно помнили, что произошло в последнюю митридатову войну. И не собирались испытывать Фортуну, решая судьбу ее любимца. И, сославшись на отсутствие в римских законах нужных норм, направили городским властям предписание провести надлежащим образом отправление сакрального правосудия.
Чуть позже это звучало бы как: «Казнить нельзя помиловать». А почетное и ответственное право расставить знаки препинания оставлялось на откуп городским властям…
А власти с превеликим удовольствием передали бы это право кому-нибудь другому. И по мере возможностей старались это сделать. Большое стечение народа позволяло в значительной мере снять с себя ответственность за исход дела. Тем более, что обвинение возглавляли служители культа. Но случись побег, или вооруженное освобождение задержанного патриция, или даже если бы извержение вулкана причинило вред его здоровью до судебного решения, крайними оставались именно городские власти. В связи с чем все имеющиеся людские ресурсы, и военные, и гражданские, были направлены на надлежащее обеспечение безопасности. Учитывая громкость дела, ожидалось небывалое число интересующихся граждан. Сил на охрану явно недоставало. Поэтому даже храмовых служителей недуховного сана пришлось занять различными неотложными поручениями. Служители же духовного сана этому покушению на свои права не возражали, поскольку сами и так участвовали в разбирательстве, как сторона.
В чрезмерно долгих приготовлениях к суду большого смысла не было – в случае оправдательного решения магистратам пришлось бы думать, чем компенсировать задержанному гражданину его пребывание вне свободы. Поспешность же наоборот устраивала всех, в том числе и сторону обвинения, которой сложившаяся необычная и непонятная ситуация тоже совсем не добавляла спокойствия. Тем более, что вскоре наступали иды месяца, в которые приносились жертвы Юпитеру, а этот день сам по себе напрашивался для исполнения воли разгневанного бога. Так уж был устроен римский календарь.
***
Римский календарь, по совести говоря, истинно римским не был. Вернее был, но в отдаленном прошлом, о котором остались одни предания.
Лесисто-болотистый Лаций долго не привлекал внимания ни богов, ни героев. Частые извержения вулканов и негостеприимная природа приводили к тому, что постоянно люди начали жить в этих местах лишь спустя два тысячелетия после возрождения первых цивилизаций. И в то время, как население Месопотамии, Египта, даже Греции создавало государства, почитало богов и возводило чудеса света, латиняне долго боролись за свое существование, не оказывая никакого влияния на человеческую культуру, не говоря уже про искусство. Но никогда нет худа без добра. Вулканы, веками мешавшие жить людям, прекратив свою деятельность, оставили на холмах и равнинах прекрасное удобрение в виде плодородного пепла. А сильные и более культурные соседи традиционно не рисковали здоровьем, ради славы сомнительных завоеваний, справедливо опасаясь неизлечимых болезней, очаги которых находились в болотах, тогда еще не осушенных, и лежащих в низинах Лация. Поэтому на несколько столетий население этого забытого богами участка суши было предоставлено самому себе. Что в целом не так уж плохо, поскольку про многие племена и даже государства за всю их историю боги и герои вообще так никогда и не вспомнили. А про некоторые – лучше бы и не вспоминали.
Местные племена латинов развивались самобытно, приносили человеческие жертвы, и не воспринимались всерьез более богатыми и цивилизованными соседями, поклоняющимися пантеону. В конце концов, единственным, что дикари могли предложить на обмен, была дешевая соль, которую с незапамятных времен добывали из морской воды в нижнем течении Тибра. А ее производство хоть и являлось недостойным благородных людей занятием, но в случае необходимости несложно налаживалось и самостоятельно.
И, как следствие самодостаточности, у первого населения холмов, сейчас известных всему миру, возник собственный человеческий календарь. Для необходимых расчетов латинам вполне хватало десяти пальцев на руках. Поэтому римский календарь веками состоял из десяти месяцев. И был достаточно точным, чтобы поспевать со своевременным севом и жатвой, и в нужное время устраивать праздники.
Но все поменялось, стоило богам обратить свое высокое внимание на людей, не имеющих ни малейшего представления о существовании небожителей, и равнодушно занимающихся под солнцем своими насущными заботами.
И первой о будущем Риме задумалась Иштар. Вернее Афродита, тогда ее знали уже под другим именем. Боги всегда задумывались о будущем своих детей. Хоть древний запрет на связи с людьми и не прекращал действовать, небожители регулярно находили возможность его обойти. Возможно, потому что глава пантеона, Энлиль, к моменту основания Рима известный под именем Зевса, сам не пытался ограничивать своих страстей, возможно, потому что его указания уже не являлись истиной в последней инстанции. Так или иначе, ручейки божественной крови постоянно перетекали на землю, к людям еще долго после потопа.
И однажды в нарушение запрета, на свет появился Эней. То, что у вечно юной богини любви Афродиты появился сын, никаких табу не нарушало. Нарушало другое. Отцом ребенка был смертный троянец, пастух Анхиз, тоже не вполне человек – по отцовской линии он восходил к самому Зевсу, но уже точно не бог – слишком много обычных предков стояло между ним и его могущественным прапрапрапрадедом. Никто не знает причин, но Афродита всегда с самых отдаленных времен почему-то питала слабость именно к представителям этого ремесла. На исчезнувшем древнем языке Эней вполне мог оказаться тезкой ЛуИнанны в его первом наречении, но имена людям уже давно давали вне зависимости от их происхождения.
Троянская война, у истоков которой стояли и Афродита, и Эней, сложилась для обоих крайне неудачно, а последнего вообще вынудила искать новую родину. Такой родиной после долгих скитаний и стал Лаций, где он сперва породнился с местным правителем, а потом и сам стал царствовать. А с новым правителем прибыли и новые боги, и начали обращать внимание на этот забытый богами уголок суши. И от связей богов и людей стали появляться герои. И со светлейшими божественными отпрысками начинали регулярно происходить маловероятные вещи.
Так в мир пришли и основатели вечного города. Отдаленные потомки Афродиты были к тому же детьми Марса в первом поколении. И не удивительно, что благородным близнецам удалось младенцами пропутешествовать по Тибру в плетеной корзине. После великого Потопа, памятуя о чудесном спасении Утнапиштима, люди и боги стали часто, даже слишком часто, доверять жизнь своих близких различным ковчегам и ковчежцам. Но, надо отдать им должное, маленькие суденышки, как и их гигантский прообраз, никогда не подводили, и спасали для истории великих правителей. Так было в Аккаде, Египте, Персии. Так было и в Лации. Из плетенки в историю вышли цари нарождающегося Рима. А дата основания вечного города стала первой, точно установленной и всем известной вехой римской истории.
Но римского календаря тогда уже не было. С новой культурой пришло и новое, привычное для героев деление года на двенадцать частей.