В понятие «нравственность» каждый народ по праву вкладывает свой смысл. Тем не менее, многие пункты и нормы морали у всех народов, за редким исключением, общечеловеческие. Однако не следует забывать, что даже у одного отдельно взятого народа понятие нравственности со временем видоизменяется. В этой статье я следовал, прежде всего, современным понятием об обычаях и традициях чеченского народа.
Проблему нравственности в художественном сознании вайнахов я рассматриваю на примере анализа творчества чеченских писателей: М.Ахмадова, М.Бексултанова, С.-Х.Нунуева и И. Эльсанова.
В чем новаторство прозы 80-х годов? Отражает ли искусство молодых жизненную правду? Насколько оно художественно? У кого они учатся и чему учат?
Литературоведами уже отмечалось, что современный этап чеченской литературы «характеризуется интенсивным развитием жанра рассказа», «соответственно растет интерес к этому жанру у широкой читательской аудитории, и повышается необходимость разностороннего освещения особенностей его развития в литературоведении и критике1.
Что ж, Сайдалбек, персонаж рассказа С.-Х. Нунуева «Гость»2, вполне сойдет за человека, выросшего и воспитанного на идеях нашего «свободного» мирного времени. В этом рассказе С.-Х. Нунуев изобразил тип людей – ханжей, отщепенцев, которые даже знакомство поддерживают не по родству, а по карману.
В раскрытии характеров персонажей у С.-Х. Нунуева, М. Ахмадова, М. Бексултанова огромное значение имеет речь героев, их манера разговаривать. Как правило, отрицательные герои употребляют в речи много русских слов. Они напоминают современную чеченскую «элиту», прослойку общества, которая старается во что бы то ни стало отличиться, в особенности, от деревенских жителей.
Должностные лица из вайнахской интеллигенции до недавнего времени избегали слов вайнахского происхождения, особенно остерегаясь упоминания имени Бога. А когда в Чечне произошли такие бурные и непредвиденные изменения, имя Бога стали упоминать к месту и не к месту; что стало даже своеобразной модой.
Недалеко ушло время, когда выражения «Дела реза хуьлда», «Дала дукха вахавойла», «Далла везийла» вносили смуту в души разного рода начальников.
Вот эту ситуацию нравственной деградации и гражданской трусости «начальников» очень хорошо подметил и изобразил в своем рассказе С.-Х. Нунуев.
«Поправится, – говорит Сайдалбек Расулу, услышав, что мать больна. – Обязательно. (Выделено автором). Только передай, чтобы берегла себя. Все наши болезни от простуды».
«Обязательно», а следовало сказать: «Дала мукъалахь» («Даст Бог») или «Дай ей Бог здоровья».)
М. Ахмадов, С.-Х. Нунуев, М. Бексултанов, И. Эльсанов мастерски используют художественные детали и тонкий психологизм в обрисовке персонажей.
К примеру, момент ссоры между супругами по поводу, сколько следует дать «бедному родственнику» (и нужно ли давать вообще?) на карманные расходы, С.-Х. Нунуев изобразил следующим образом:
« – Хьайн хьашт дерриг дехьа! – оьг1аз йоьду сурт а х1оттийна, ха хаьрцина, бат пенехьа ерзийра зудчо».
(« – Делай как знаешь! – сказала жена, притворившись обиженной, и отвернулась лицом к стене».)
Этим все сказано о данной женщине.
Молодые писатели часто изображают в одном герое определенный тип людей. Это характерно и для С.-Х. Нунуева.
Так, истинное лицо родственников Руслана мы видим, когда тот решил подшутить над ними и сказал, что его дядя по матери «устроился» председателем райсовета. Хозяева негостеприимного дома забеспокоились, тут же завели его обратно в дом, насильно раздели и заставили сесть. Роза, которой до этого жалко было для него пяти рублей, теперь быстро ушла на кухню, и оттуда уже долетал приятный запах жарящегося мяса… Но, улучив момент, студент уходит, решив никогда больше у них не бывать.
Заслуга этих писателей в том, что они первыми поняли: вести борьбу следует не с «пережитками» прошлого, а с «нажитками» настоящего.
Чаша официального равноправия в нашем обществе в последнее время все более склоняется к культу женщины в семье. Ведь женщина нередко выводит мужа «в люди», следовательно, вольна поступать по-своему.
И та же Роза, кажется, обязательно бы накормила гостя, будь он сыном, допустим, ее троюродной сестры. И мужа бы заставила выложить ему не пять, а пятьдесят рублей!
Это не единственный рассказ С.-Х. Нунуева, где женщине, ведающей в вайнахских семьях куплей-продажей и подарками, отведена главенствующая (но обязательно отрицательная) роль («Подарок», «В купе»).
Те искусственные ограничения эпохи культа личности и времен застоя все еще сказываются на жизни и деятельности старшего поколения. Во многом по-иному ведет себя подрастающее поколение, которое не испытало тех трудностей, что выпали на долю старших. Поэтому оно чувствует себя раскованнее, свободнее без этого груза запретов и ограничений.
Именно таких молодых и обрисовали М. Ахмадов, М. Бексултанов, С.-Х. Нунуев и И. Эльсанов. Примечательно, что с произведениями о прошлом и настоящем, о нравственных поисках и своих суждениях они выступили еще до перестройки.
Место и роль женщины в обществе и ее влияние в семье, проблема «отцов и детей» по-новому осмыслена в творчестве молодых писателей. Матерям, сестрам всегда противостоят их же дети и братья, молодые люди, еще не познавшие, точнее, не принимающие этот мир взрослых – мир лжи и обмана. Он их не только не прельщает, но и отпугивает. Это чаще всего подростки. Они уже задумываются над проблемами нравственности и воспитания в семье. У них свои взгляды на жизнь. Они не всегда довольны делами и поведением родных, хотя и бессильны что-либо изменить. Но они органически не приемлют этот мир. А иногда даже позволяют себе сделать какое-нибудь замечание, скажем, сестре, но не переходят границы морали.
Таков герой рассказа М. Бексултанова «Я-то молчу…» Проснувшись утром, он видит старшую сестру, любующуюся собой перед зеркалом в коротком халатике.
« – Халат у тебя слишком длинный», – говорит он3.
Он не говорит, что у нее короткий халат, и эффект от этого сильнее. Он не советует, не угрожает, а дает понять, как следует одеваться…
Нравственные поступки людей также, как и безнравственные, обусловлены определенными идеями. Кстати, и в этом рассказе «первым лицом» в семье считается мать – защитница интересов «угнетенных горянок» – дочерей. И не случайно у М. Бексултанова одна из них напевает песенку про глупого скворца. Впрочем, в произведениях «моих» молодых писателей нет ничего случайного. Ни М. Бексултанов, ни М. Ахмадов, ни И. Эльсанов, ни С.-Н. Нунуев отнюдь не склонны идеализировать прошлое. Но они считают своим долгом подчеркнуть высокую нравственность людей прошлого.
Было бы неверно думать, что эти писатели с пессимизмом смотрят на сегодняшний день. И в современной действительности находят они своих героев. Бесподобен в этом отношении рассказ М. Бексултанова «Хорошо, что ты есть…»4.
Это своего рода монолог современника об отце. Парень десять-одинадцать лет учился в советской школе, теперь – студент. Познал, в некотором смысле, жизнь. Но, прежде всего (и это очень важно), он воспитан на обычаях и традициях вайнахов.
В вайнахской семье отец всегда был символом уважения и почитания. Особенно в пожилом и старческом возрасте. Отсюда и уважение у чеченцев вообще к старшему по возрасту.
Сын не садится при отце, не ест при нем. И он не помнит такого дня, когда отступил бы от этих канонов. Отец, несмотря на это, постоянно поучает его и других сыновей, ставя в пример жизнь своих семерых отцов. Они и служат ему примером.
Одно из несомненных достоинств творчества М. Ахмадова, М. Бексултанова, С.-Х. Нунуева, И. Эльсанова в том, что именно они выступили подлинными выразителями, а не исказителями духовной и бытовой жизни народа, его дум и чаяний…
Азим («Черноглаз»)5 похитил полюбившуюся ему девушку – Разет, сестру одиннадцати братьев. Он же, посмевший не только пролить воду из ее кувшина (несмотря на ее угрозу), но и похитить красавицу, – у матери один. На второй день, не позднее, приходят в дом Азима…
Нужно сказать, что для писателей старшего и среднего поколений приход братьев в дом Азима означал бы вражду героев, это был бы повод для кровопролития, что привело бы к гибели любимой или любимого из-за несогласия родных выдать девушку за сироту или бедняка… «Всему виной адат! – кричали бы они. – Злополучный обычай предков повелевать жизнью и смертью женщины, кровника, похитителя сестры, врага и т.д.»
Но, как мы знаем, эти традиции и обычаи держат «в узде» тех, кто сегодня свободно может клеветать, воровать, убивать или же позволяет себе вольности по отношению к той или иной женщине. М. Ахмадов напоминает нам: это были «ориентиры в жизни – такие маяки, такие вершины, такие духовные башни, которые они видели… с любого расстояния…»6.
«Без лишних слов, точно и сжато дана сцена появления троих из одиннадцати братьев Разет во дворе Азима - похитителя. Кратко, буквально в двух словах, дана картина встречи Азима и ее братьев: «Аьзима цаьргахьа букъ берзийра, бехк лаьцна». Как много сказано этой фразой! Здесь емкий материал – этнографический, культурный, этический… Не сказано ни одного слова, что так требует культура, этикет чеченцев, что, повернувшись спиной к своим гостям, Азим отдал им, может быть, большую дань уважения, как смог бы отдать в другом случае рыцарь средневековой Европы, сняв шляпу и поклонившись»7.
А. Сумбулатову удалось глубоко вникнуть в суть рассказа и дать его тонкий анализ, несмотря на незначительные погрешности. К примеру, сообщение-свидетельство рассказчика, «деро кхоьссира Изноврас», А. Сумбулатов переводит и комментирует как «не очень сердито бросил Изновр», когда слово «деро» здесь и вообще имеет смысл «злобно». И это понятно, ведь девушку посмели умыкнуть у одиннадцати братьев. Тут важно другое, что озлобленные братья сменили гнев на милость, столкнувшись с настоящим мужчиной. Свидетельство тому – незапертые ворота и двери…
Итак, в рассказе «Черноглаз» М. Бексултанова мы не видим никаких кровавых сцен, ужасающих жестокостью и беспощадностью обычаев гор. Вместо этого мы видим реальную действительность: братья поступили так, как должны были поступить настоящие мужчины в подобной ситуации.
Сравнивая писателей современных со старшим поколением писателей и даже с наиболее талантливым из них – С. Бадуевым, необходимо иметь в виду время жизни и деятельности их, знать их цели и задачи.
Думается, живи С. Бадуев сегодня, он был бы писателем совсем другого плана. Он не писал бы теперь повестей и рассказов о вреде шариата, о приверженности чеченского народа старым обычаям, не ратовал бы за эмансипацию женщин, а был бы, возможно, автором рассказов «Черноглаз», «Я-то молчу…», «Хорошо, что ты есть» или «Свадьба не состоялась», «В купе» С.-Х. Нунуева; «У моря» И. Эльсанова; «Землятрясение» М. Ахмадова или же одного из последних рассказов М. Бексултанова «Он этого не знал»8.
Это рассказ о старике, с радостью и нетерпением ожидающем внука. С глубокой симпатией, состраданием и проникновенностью передан образ простого человека из прошлого. У него и в мыслях нет ничего худого. Когда же, наконец, он узнает, что «его» (т.е. ребенка) не будет, он ошеломлен! А узнав, что это был бы мальчик, он вскакивает, чтобы пойти и объявить кровную месть родителям невестки. Жена, плача, удерживает его, а старик вырывается, даже проклинает ее в пылу гнева и горечи.
– Мы все виноваты, – говорит жена. – Все произошло с согласия твоего сына.
У старика словно спина надломилась.
«Он ничего не видел. Он и не желал ничего видеть. Он не знал, что это, почему, откуда это, когда. Ему казалось, что женщина должна рожать детей, беречь их, ухаживать за мужем, вести хозяйство. Казалось, что долг мужчины в том, чтобы прокормить семью, чтобы дети не чувствовали ни холода, ни голода, что жить – это значит растить детей нравственными и воспитанными. Оказалось, то, что ему казалось, устарело вместе с ним, прошло – обносилось. Он этого не знал, не знал…»
Думается: вот об этом и писал бы С. Бадуев сегодня, доведись ему дольше жить или дожить до наших дней. И братья Бусаны из повести «Бешто»9 поступили бы совсем иначе. Хотя и тому есть свои причины. Ведь Хизир, отец Бусаны, и братья Разет – это совершенно разные люди. Дело даже не в том, что их отделяют несколько десятков лет.
Братья Разет – люди, живущие своим трудом. Для них важнее в мужчине не его богатство (это наживное), а чисто мужские качества – честь и достоинство. Хизир же обогатился на том, что выдал за большой калым двух своих старших дочерей. И собирается получить еще больше за младшую. Она красивее. А для одиннадцати братьев важнее всего – счастье их единственной сестры. И тут неважно, что Азим раньше не ухаживал за ней и т.п. Главное – она полюбила его.
Когда она услышала во дворе шум и узнала голоса своих братьев, плотный лед сковал ее сердце. Это ли не признак любви? И братья Разет, зайдя к Азиму, видят не только этого мужественного парня, отважившегося умыкнуть сестру одиннадцати братьев (а на подобное так долго у Бешто не хватало решительности), но и то, что сестра их не против этого замужества…
А мы из «Илли» знаем, как наказывали виновных, когда уводили невест насильно. Нередко гости, съехавшиеся на той (пир), оказывались на поминках.
В чем же разница между Бешто и Азимом?
Бешто – романтик. Он нерешителен в нужный час и слишком мягкосердечен. Совсем другой человек Азим. Хотя он «гол, как сокол», но горд, как орел. По словам старшего из братьев Разет (все зависело от его решения), Азим достоин девушки, если она даже дочь царя.
Мы помним случайную гибель Бусаны от руки брата. Какими были бы Хасан и Хусейн (братья Бусаны) сегодня? Как бы они поступили или отнеслись к такой сестре, как Ася из рассказа «Я-то молчу»?
Младший брат Аси бьет ее, когда она собирается в очередной раз… «в библиотеку». Бьет без передышки, не сознавая, что он делает, дрожа всем телом, готовый и сам зареветь.
«Один коварный юноша, когда девушка отказала ему, распространил слух, что он обесчестил ее…» Может быть, слово «обесчестил» вместо простого – «наговорил на нее» и т.п. – наиболее подходит для русского языка и мышления. После случившегося парень позволяет себе оскорбить продавщицу – молодую девушку. Теперь они все для него одинаковы. И «своя», и чужая, и старая, и молодая…
Проблема нравственности в обществе, языковая проблема, проблемы интернационализма, экологии и культуры, воспитания, отношения к прошлому, к самой литературе и многие другие аспекты писателями художественно осмысливаются не только в жанре рассказа, повести или романа, но и в публицистике.
Обычаи и традиции предков, которые так нам «мешали» жить при социализме, «обуславливали характер взаимоотношений между старшим и младшим, мужчиной и женщиной, систему общения с родственниками, гостями. Это был, образно говоря, пояс, заставлявший человека не распускаться, всегда быть подтянутым и аккуратным.
Порой слышишь от людей, покидающих родные гнезда в поисках «веселой» жизни: «Хочу быть свободным»! От чего? От ограничивающих нравственную распущенность запретов? В конечном итоге – от ответственности. Сначала перед родителями, потом – перед народом. Бездуховность, отсутствие внутренней культуры, суровых нравственных ориентиров зачастую оборачиваются преступностью. Примеров тому мы знаем немало. Корни этой бездуховности кроются, прежде всего, в пренебрежении к вековой народной мудрости, в равнодушном, а то и презрительном отношении к духовному наследию – добрым, здоровым традициям старших поколений»10.
Мы, прежде, много говорили о национализме малых народов, о «забитости» женщин, о вреде всего национального, о «косынке», о «волосах», о религиозных предрассудках и т.п. Защищали кандидатские диссертации на темы типа «Об опыте работы партийной организации республики по раскрепощению горянки», ничуть не задумываясь над тем, что этим «кандидатам» следовало бы многому научиться в вопросах морали, прежде всего, у тех же горянок или их братьев.
Какова же была эта мораль, жестокая, как нам может показаться, общественная форма поведения, этот «пояс»?
Многие годы, при Советской власти, данный вопрос муссировался в печати.Утверждали, что традиции, которых мы придерживаемся до сих пор, не национальны, а пришли к нам вместе с исламом. Однако у арабских народов, где собственно и возникла мусульманская религия, не встречаются многие законы, по которым живут чеченцы. И не все, что принесла тогда с собой новая религия, было принято чеченцами. Тут старые традиции – обычаи предков, законы гор – оказались сильнее! Многие из них сформировались еще во времена язычества.
Примечателен в этом смысле рассказ И. Эльсанова «Цена лезгинки»11.
– Свадьба – праздник! И счастлив тот, чей праздник не омрачила чужая беда. Если у соседей или сельчан несчастье, о пиршестве, о горском «тое» не может быть и речи. Это нетактично по отношению к пострадавшим. Ибо нет чужого горя! И радость, и беда – общие!
Каждый взгляд, каждое движение при танце – это разговор молодых…
Мужчина остерегается даже легкого, случайного прикосновения к девушке.
Но случилось непредвиденное! Давид (юный кунак из соседней станицы), споткнувшись, коснулся стана девушки. Старики утихомирили людей, чтобы потом выяснить вину Давида. Присутствовавший там Алхазур – друг брата девушки подскакивает к нему и говорит, чтобы он ждал его в условленном месте.
– Ты уходи первым, чтоб люди не заподозрили, я буду следом за тобой. Позор друга – мой позор…»
Условились: стреляться на всем скаку и рубиться кинжалами.
Яха, младшая сестра Алхазура, привезла полуживых врагов домой и стала их выхаживать. Алхазур выздоровел первым. Когда пришел срок Давиду покинуть его дом, Алхазур заставил его станцевать с сестрой, а потом говорит:
– Клянусь Богом и Солнцем, я уничтожу вас обоих, если вы вместе не покинете этот дом!»
Конечно, те не заставили себя долго упрашивать. Давид и Яха за это время успели полюбить друг друга.
Но суть в другом. Алхазуру кодекс чести не позволяет, чтобы его незамужнюю сестру могли упрекнуть, что кто-то дотрагивался до нее или она позволила себе вольность в общении с молодым человеком. И выход здесь один: или они женятся (в лучшем случае), или же он их убивает (в худшем случае). Честь мужчины, женщины, семьи, рода – превыше всего!
Приведу сравнение.
Мы наслышаны о знаменитом обычае: если женщина бросит свой головной платок между враждующими мужчинами, они немедленно разойдутся… До следующей встречи. Из уважения к женщине, которая обнажила перед ними голову.
И герои И. Эльсанова поступили бы так же, доведись во время схватки Алхазура и Давида оказаться там женщине-чеченке.
Но мы знаем, что сегодня в аналогичной ситуации никто не прекратил бы бой (да и не в чести теперь в нашей повседневности «дуэли»), а, наоборот, прибили бы заодно и ее: «Пусть не лезет!» А когда-то она стоила двух мужчин.
И «косынка», с которой мы с таким завидным запалом «воевали», исчезла из публицистики… Ныне вопрос снят с «повестки дня»… «Писатель, – говорил А. Барбюс, – человек общественный и, если он ошибается, то направляет людей по неверному пути»12.
Среди вайнахских писателей старшего и среднего поколений было немало очень талантливых, одаренных. К сожалению, в неравной борьбе Таланта и Идеологии нередко побеждала Идеология, а писатель делал уступки политике (иногда по принуждению, но часто добровольно, сам искренне веря ей). Проигрывало Творчество.
Что же может противопоставить современная чеченская проза нравственной ущербности иных женщин, которых мы так долго считали, с гордостью, истинно свободными? Что привело значительную часть вайнахской молодежи к нравственному падению? Чему же мог и должен (!) был научиться у горянок иной «кандидат» в доктора, так долго и упорно «раскрепощавший» их?
Классические образцы, которые должны быть вечным примером: жена Шихмурзы («Три победы Шихмурзы»), которая верностью супругу, смелостью и умом спасла его от верной гибели; жена Таймиева Бибулата, оберегавшая авторитет мужа; жена Зелимхана, которую не сломили никакие беды… А сколько еще их – таких замечательных жен, матерей, сестер, невест!
Разет («Черноглаз») после смерти Азима поняла, что если «такая, как она, женщина, оставшаяся (вдовой) после такого мужчины, как Азим, повторно выйдет замуж, то мир, пусть не весь, но ровно половина его, перевернется».
Если бы пришлось платить калым за таких девушек, как Себила или ее подруги («И воздвигая горы на земле»)13, не хватило бы всех сокровищ мира. В трудный для отчего края час, когда белогвардейцы пытались сравнять с землей ее родное село, которое не выдало красных (в данном случае – гостей), Себила вместе с подругами вышла на окраину села и, несмотря на взрывы снарядов и свист пуль, устроила горские пляски. Враги в смятении. Односельчане воодушевились и победили!
О правилах поведения хозяйки дома, без хозяина – при гостях, мы знаем со времен Шихмурзы («Три победы Шихмурзы»).
Но И. Эльсанов в рассказе «Хозяйка – при госте» возвращает нас к этой теме14.
Героиня рассказа не позволила гостю ночью уйти, иначе бы соседи могли осудить ее за нарушение обычаев гостеприимства. Но не совсем веришь автору, когда он пишет, что Зубайдат не привела переночевать соседскую девчонку, потому что недавно та была напугана, когда в их курятник забралась дикая кошка, и девочке лучше остаться дома…
У читателя возникает справедливый вопрос: «Но не безродные же они?» Зубайдат вполне могла пригласить к гостю кого-нибудь из родственников-мужчин (или, в крайнем случае, соседа), а сама переночевать у соседки. Ведь дело хозяйки – накормить гостя и уложить его, а самой не обязательно оставаться с ним под одной крышей.
Основная задача современных чеченских писателей – показать отрыв иных молодых людей от норм национальной морали, обратить внимание читателя, к каким горьким итогам приводит так называемое «культурное» воспитание нынешней молодежи. Старик пришел в аптеку, где работает девушка, которую они со старухой хотели бы видеть в своем доме невесткой. Комизм сюжета в том, что девушка не знает в лицо будущего «свекра» и не выдерживает «экзамена».
«– Боже мой! Мне некогда стоять и читать эти бумажки! Что вам надо?! – ворчит она недовольным тоном, брезгливо рассматривая бумажки старика.
Тот утверждает, что среди них находится и рецепт. Просмотрев две-три бумажки, она, усмехнувшись, говорит:
– Иди, дядька, домой, посмотри, что тебе нужно. Потом придешь.
Старик настаивает, внимательно наблюдая за ней.
– Ой, ей-Богу! Что за люди?! Ой, а откуда у вас этот адрес?
– Может быть, это адрес нашего сына, – говорит старик.
Девушка покраснела, собрала бумажки и говорит:
– Тут нет рецепта. Может, Вы скажете, что болит? Я дала бы вам лекарства…
– Ничего, – говорит он, – приеду в следующий раз.
На улице его ждет «свекровь».
– Мне зайти? Которая из них? Красивая?
– Нет, не надо. И шагу не ступит эта ящерица в наш дом, – произнес свой приговор старик15».
С.-Х. Нунуев определил рассказ, как сатирический. Элементы сатиры в нем, бесспорно, есть. Но, на наш взгляд, это можно назвать скорее «трагедией нашего времени»…
С.-Х. Нунуев, М. Ахмадов, М. Бексултанов, И. Эльсанов стремятся «осмыслить жизнь в ее разнообразных проявлениях». В их творчестве мы находим постановку «тех многообразных проблем, которые ставит жизнь перед современным человеком»16.
М. Ахмадов – писатель, требующий внимательного, даже, может быть, специального чтения. С самого начала творческого пути он тяготеет к символике. «Пустой дом», «пустой орех», «башни» – далеко не все символы в его произведениях. (Первый сборник автора так и назывался – «Ночь в пустом доме».)
В названии выражена главная идея книги. В ней писатель стремится осветить проблемы «человеческой судьбы, места человека в жизни, его назначения как связующего звена между поколениями, об ответственности за свое прошлое и будущее»17. «Все, что ты совершил в жизни, возвращается обратно к тебе, так или иначе… сказывается на твоей судьбе или судьбе потомков» – такой вывод сделает читатель вместе с автором сборника рассказов.
Эдал («Ночь в пустом доме») вынужден покинуть родной дом из-за своего дяди, который клеветал на людей и погубил много невинных… Эдал не может жениться и на любимой девушке. Над ним витает зловещая тень дяди… После ночи в пустом доме он уходит своей дорогой, освободившись от обид и сомнений…
Абдул-Баки («Пустой орех») гнался за материальными богатствами, а остался без потомства. «Жизнь его пуста, и никчемна, как… пустой орех».
Но давайте же не побоимся поставить вопрос и по-другому. Почему человек вынужден растратить всю свою молодость и здоровье, чтобы решить материальные проблемы, не успев ни «согреть сыновним теплом своих мать и отца», ни обеспечить себе старость? Ведь он, в конце концов, гнался не за миллионами…
Или все о том же злополучном калыме, который, по утверждению Бокова, толкает «юношей на преступление с целью добыть побольше денег»18. Я ставлю вопрос не столько о необходимости или ненужности этого обычая, сколько о том, что многие юноши еще вынуждены идти на такое преступление. Почему до сих пор молодые люди вынуждены воровать деньги на калым, но не могут заработать их честным трудом? Такие же вопросы возникают и в связи с трагедией Абдул-Баки («Пустой орех») и Джамбека («Землетрясение»).
Когда прозаик пишет просто и как можно правдивее, у него выходит намного лучше и естественнее. Пример тому – повесть М. Ахмадова «И на земле воздвигая горы»19. Это гимн свободе! Это продолжение лучших традиций вайнахской литературы.
Ибрагим-Хаджи, Цани, Шида, Девлин Хату, Йошурки Чода стали в один ряд с лучшими героями Чечни.
Повесть и ранние произведения М. Ахмадова («Золотая яма», «Весной прекрасны и человек, и природа», «Когда все успокоились»)20 близки по языку, который примечателен простотой, ясностью, сжатостью и краткостью. Чем более требователен писатель к себе, тем более совершенствуется язык его произведений. Каждому современному чеченскому прозаику нужно помнить, что дерево может пустить ветви во все стороны, но корни при этом должны быть в родной земле. И чем глубже эти корни – тем мощнее дерево!
Творческое освоение художественного опыта чеченской прозы 80-х годов поднимет уровень и авторитет вайнахской литературы, будет содействовать созданию общественно значимых, высокохудожественных произведений, повысит их роль в духовной жизни народа.
1988 г.
Литература:
1 Чеченский и ингушский рассказ. Проблемы жанра. Грозный, 1987. С. 3.
2 Нунуев С.-Х. Пятна на солнце. Грозный, 1983.
3 Бексултанов Муса. Облаков журавли белые. Грозный, 1985. С. 3.
4 Там же, с. 76.
5 Там же, с. 91.
6 Газета «Грозненский рабочий», 1988, 8 апреля. С. 3.
7 Чеченский и ингушский рассказ. Проблемы жанра. Грозный, 1987. С. 72.
8 «Аргун». Альманах Грозный, 1986, № 3. С. 47-53.
9 Бадуев С. Собр. соч., в 2-х т. Т.І.
10 Ахмадов М. Газета «Грозненский рабочий», 1988, 8 июня, С. 3.
11 Эльсанов И. На закате. Грозный, 1986. С. 14.
12 Слово о книге М., 1981. С. 98.
13 Ахмадов М. Деревья в сумерках. Грозный 1989. С. 211.
14 Эльсанов И. На закате. Грозный, 1986. С. 45.
15 Нунуев С.-Х. Мелодии родины. Грозный, 1986. С. 206.
16 Чеченский и ингушский рассказ. Проблемы жанра. Грозный, 1987. С. 97.
17 Там же, с. 98.
18 Боков Х.Х. Интернационализм на деле. М., 1984. С. 200.
19. Ахмадов М. «Аргун». Альманах. Грозный, 1987. №3. С. 31.
20 Ахмадов М. Весенние воды. Сб. рассказов. Грозный, 1987.