ЗНАКОМСТВО С МОНАРХИСТОМ
Обычные мальчишки в похождениях мушкетеров видят только приключения. Он же обратил внимание на то, что любимые герои хранят верность именно Его Величеству, а не какому-то безродному герцогу-кардиналу.
Знаменитый смелыми реформами Петр Первый далек от его идеала из-за приверженности Западу — больше привлекает образ Александра Второго. Хотя странно, каким образом из архиреволюционной антимонархической литературы эпохи соцреализма можно было разглядеть его человечность и либерализм. «Что же ты наделал?..» — будто бы, обращаясь к убийце, произнес смертельно раненный император. С отеческим сожалением, но не с гневом. А Николай Второй, оказывается, привел к расцвету экономику России и был добрый человек и прекрасный семьянин.
Лет в четырнадцать Саша Сагалаев стал сомневаться в том, чему его учили в советской школе. Всё с большим интересом расспрашивал стариков из родного села на Белгородщине про Россию дореволюционную пору, и выходило, что жили тогда крестьяне гораздо сытнее и богаче нынешнего, а барин без приказного тона предколхоза лично обходил дворы, приглашая на сенокос или уборку и гарантируя солидный заработок.
Случайно разговорившись после одного из политических собраний, я вовсе не знал, что то за личность. И, чтобы о чем-то спросить, произнес:
- Какое у вас направление интересов?
В ответ услышал:
- Монархическое.
Представляю: Александр Яковлевич Сагалаев, теплотехник и слесарь с неоконченным истфаком Московского университета, с непривычными воззрениями и уникальной общественной «должностью» — председатель Крымского филиала Всенародного общества ревнителей памяти Великого Государя.
— К чему нам государи — мало было Иосифа Первого и Ильича Второго? — удивляюсь.
— Не надо проводить параллели между монархом и диктатором, — отвечает мой оппонент. — В отличие от диктатуры монархия не преследует цели личной власти, дарованной царю от рождения.
Когда Сагалаев начинает «проповедовать» — в компании, магазинной очереди, на автозаправке — закоренелый республиканский разум случайных слушателей встречает его «в штыки». Все в нас противится идее возвращения на трон династии Романовых, например, Владимира Кирилловича, живущего во французском городе Сен-Бриаке с супругой, дочерью и царственным внуком. Фотография десятилетнего симпатичного мальчишки вместе с другими «царственными» украшает квартиру А. Я. Сагалаева. Надпись на обороте снимка, уверен, заслуживает внимания: «Надежда и будущее православной России, внук главы Российского императорского Дома Романовых его императорского Высочества Великого Князя Владимира Кирилловича его императорское Высочество Великий князь Георгий Михайлович». Вот кого они, монархисты, прочат нам в самодержцы всея Руси. Кстати, рассказывают, еще Мишель Нострадамус, французский врач и астролог, лейб-медик Карла IX, из своего XVI века предвидел не только то. что в России «Республику сделает хуже короны и белых и красных жестокий обман», но и то, что к власти в нашей стране после долгих экспериментов придет человек, который будет править 70 лет и приведет государство к расцвету.
«Игры взрослых детей» — помечаю в блокноте мелькнувшую мысль.
Монархическая организация проводила, оказывается, опрос среди крестьян: согласны ли взять землю в частную собственность? Естественно, каждый слышит то, что хочет услышать, и все же: большинство отказалось бы от земли, предлагаемой президентом или Верховным Советом, так как они или пришедшие им на смену в любой момент могут отменить свое же решение, но с готовностью приняло бы на себя тяжкий труд единоличника, если бы предложение исходило
от императора: тот своему слову никогда не изменит.
А вот и конкретные, с точки зрения А. Я. Сагалаева и его единомышленников, преимущества возвращения на престол нынешних изгнанников: поддержка другими государствами и, значит, моральная и материальная помощь; приезд в страну наследников русской эмиграции первой и второй волны, которые охотно передадут нажитые ими крупные капиталы на благо «Российской империи»; возвращение огромных, до сих пор не востребованных зарубежных вкладов царской семьи.
Одна сентиментальная история. Где-то в Австралии, в благотворительном приюте, одна из родственниц Николая Второго перед смертью в присутствии нотариуса попросила разрезать матрац своей постели, где обнаружился мешочек с крупными алмазами. «Я не вправе была распоряжаться достоянием России», — так объяснила умирающая свою многолетнюю бедность при уникальном богатстве и завещала передать драгоценности на царский счет в банке.
Однажды А. Я. Сагалаев разговорился с приехавшим на гастроли исполнителем русских песен, роскошно живущим в США и тем не менее тоскующим по России. Ехать насовсем в страну сейчас, в период неразберихи?! Вот если бы... Узнав, чем занимаются монархисты, рассказывает мне Александр Яковлевич, артист задумался, потом произнес: «Господа, делайте свое дело. А мы за вас молимся...».
Как ко всему этому относиться? Скорее как к курьезу. Монархисты и сами понимают, что социальной базы для реставрации ушедшего в стране нет. Хотя с ухудшением жизни, ростом межнациональной напряженности, развалом некогда могучей страны-империи агитация монархистов воспринимается все с большим вниманием — как-то ведь надо спасать себя и страну!
Нет, я не стал теперь сторонником бело-сине-красного полотнища с изображением двуглавого орла и Георгия Победоносца, побеждающего дракона, и не верю, что нас спасет добрый юный царь из маленького французского городка. Но так, как сейчас, жить нельзя — это несомненно.
1992 год