***
Так редко случается осень,
что путаешь месяц.
Песок паутину заносит
библейский.
Как глину босая природа
нас месит,
но был виноград в этой ступе
когда-то.
Как глупо молиться на север,
как глупо,
там прошлое наше, там Питер
проклятый.
На севере Храм.
И мы молимся Храму на Питер.
Всё свято.
Там осень случается часто,
там лужи,
и Бог, что уже никому там
не нужен.
***
Я обижен на небо и землю,
темным солнцем из мира изрыт,
ничего из него не приемлю,
кроме детской обиды навзрыд.
Чем обернуты бывшие руки?
Бывших ног не обуть в сапоги.
Слышу мир, будто дальнюю ругань,
но не вижу, не вижу ни зги.
Словно вымерла плоть земляная,
словно вымело черную людь,
и вцепилась болячка глазная
с птичьим клекотом в детскую грудь.
Я на небо и землю обижен,
солнцем внемлющей тьмы ослеплен,
вижу Бога, а мира не вижу
за густеющей скверной пелен.
***
Желанных помнят,
потому
создай себя уходом.
Так станешь вечной твердью,
небосводом,
пространством каменным и временем тягучим,
оставленных создай, покинув их,
дай счастье быть,
но сам себя не мучай.
Там пребывай, где сущее – ничто,
не дайся нам, возлюбленный седин,
взят из земли страданьем и мечтой,
брат человек
как брат Господь –
один.
Жестокий романс
Вывожу тебя я словно песню,
не устами – раною пою,
как в гробу мне в Божьем мире тесно,
где нельзя поправить прядь твою.
Пригибал себя цепями страха,
покаяньем волчьим завывал,
рвал любовь как на груди рубаху,
но на миг тебя не забывал.
Покажи мне путь к твоим коленям –
приползу по снежной целине.
Из мольбы, вины и сожалений
песней зова протянись ко мне.
Огляжу тебя как свет отрады,
не дыша со лба откину прядь,
сам себе не веря стану рядом,
и уже не отойду на пядь.