Их построили парами. Льет взял под руку Клауса. Провожающие помахали им с берега. Это было странно, и юноша все еще не верил, что это происходит с ним. Покинуть знакомые стены школы, в которой он провел без малого десять лет. Ехать через океан, в теплую и прекрасную страну. Все это было сказочно нереально. Клаус, кажется, думал так же.
- Не переживай. У нас все получится. Мы лучшие, - и пожал его руку. Милый, дорогой друг Клаус. Что бы Льет без него делал?
Дэмиэн выскочил из ландо, подхватив свой саквояж, слуга понес за ним тяжелый чемодан с вещами. На корабль, громадный красавец «Меридитт» он успел в самый последний момент. Он вообще все успел в последний момент - на оглашение завещания, на похороны тетушки Марты, в банк, в портовую контору. Кажется, жизнь решила задать сумасшедший темп до отплытия, чтобы Дэмиэн отдохнул только на борту трансатлантического лайнера. Впрочем, его, молодого, двадцатидевятилетнего повесу, привыкшего к ритму большого города, это вполне устраивало. Он увидел этих юношей в свете утреннего солнца. Они шли, подобные молодым священникам, в своих строгих костюмах военного образца, бледно-серого цвета. Сироты. Воспитанники государства. Стройной колонной поднимались на борт. Парами. Он насчитал дюжину пар, и хищно прищурившись, облизнулся: плавание обещало быть нескучным. Стюард, проверив его билет, проводил Дэмиэна в его каюту. Первый класс. Конечно же, он не мог позволить себе что-то хуже этого. В кои то веки, надо было соответствовать. И получать удовольствие от теткиного состояния.
Юношей разместили на третьей палубе. Льет был приятно удивлен комфортом. Парные каюты, отдельный санузел. Обычно, бизнес-класс не радовал подобной роскошью. Они быстро распаковали свои вещи, и юноша выглянул в иллюминатор. Берег быстро удалялся, ветер трепал его легкие, белого льна волосы. Красиво. И немного страшно, что же там. Впереди. Клаус погладил его по плечу. Льет обернулся и увидел в руках друга самокрутку. Кажется, будет весело. Главное, подпереть дверь стулом.
Тот же стюард, что показывал Дэмиэну каюту, пригласил его через десять минут после отплытия из порта на завтрак в ресторан. Мужчина кивнул и распаковал свой чемодан, придирчиво осматривая наряды, спешно (как, впрочем, и все) пошитые и купленные в лучших ателье Лондона. Достал белоснежный костюм, проверив, не измялся ли он. Но джерси было тем и хорошо, что не мялось. Хотя его все еще считали тканью для униформ, новая мода быстро приживалась. А уж белое джерси - было просто ее последним писком. Шелковый серо-серебристый жилет, белоснежная хлопковая рубашка, запонки с перламутром и крохотными бриллиантами. Осмотрев себя в зеркале, Дэмиэн остался доволен. При входе в ресторан он снова увидел воспитанников. Их вели завтракать в заведение попроще. Интересно, их специально подбирали? Мальчики были чудо, как хороши. У одного выделялись особой сапфировой яркостью глаза. У второго были белоснежные ангельские кудри. Третий облизнул идеальной формы чуть припухлые губы. Какое разнообразие! А Дэмиэн был гурманом, и ему нравилось соблазнять невинных овечек. Впрочем, он прекрасно знал, что под ангельской внешностью этих монашков порой таились пороки куда более глубокие, чем его. Например, от парочки, шедшей предпоследней, он явственно уловил аромат марихуаны. У них и глаза блестели не так, как от свежести и ветра, и движения были чуть более порывисты, чем у их товарищей.
- Посмотри на этого денди. Вырядился-то как.
- Прекрати, Клаус. Это не вежливо. - Льет помимо желания смеялся в кулак.
Дэмиэн, прищурившись, проводил их взглядом, про себя ставя галочку: мальчишки были прекрасны, ими, пожалуй, он и займется в первую очередь.
Позавтракав, они были снова уведены на палубу, где их ждал получасовой отдых и физические упражнения. Сирот, как правило, готовили к пажескому корпусу. Поэтому учителя следили за их всесторонним развитием. В определенный час, все двадцать четыре воспитанника замерли в обтягивающих трико перед педагогом. На уровень выше, у леера, замер Дэмиэн, так и пожирая глазами тонкие, пропорционально развитые фигурки. Тех двоих он выделил из всех двух дюжин ребят, одного - по льняным кудрям чуть ниже плеч, второго - по столь же длинным смоляным локонам. Они были похожи на фигурки из шахмат - черный и белый пажи.
- Спарринг. Разделитесь на пары. - Льет очень любил рукопашные с Клаусом. Его напарник был силен и дьявольски увертлив. К тому же, он имел дивную привычку во время боя вести некое подобие светской беседы. Удар:
- А ты не находишь, что давешний денди проявляет нездоровый интерес к нашим тренировкам? - Льет пропустил этот удар в губу и зло утер кровь. Клаус же продолжал его атаковать: - Он мне напоминает моего опекуна. Только тот был постарше.
- Если тебе не повезло с опекуном, - блок, удар, конечно же, не достигший цели, - не стоит всех смазливых красавчиков равнять по нему.
Дэмиэн просто прикипел глазами к разворачивающейся перед его лицом картине. И очень порадовался, что не остался в тонком свитере, одев поверх легкий плащ, побоявшись холодного ветра.
- Дурашка вы, милорд. В лице этого мужчины есть нечто порочное. - Клаус вывернул ему руку в болевой захват: - А я узнал, как можно попасть в здешний синематограф.
- Ай! Пусти, Клаус! И как же? - стоило партнеру ослабить хватку, Льет вывернулся из захвата и сам атаковал со скоростью кобры. Костяшки пальцев проехались по скуле Клауса, и Льет слегка злорадно прищурился: синяк обеспечен.
Дэмиэн решил, что, если он продолжит наблюдать, то привлечет к себе слишком много внимания, а это было нежелательно. Да и пах уже просто сводило, надо было пойти в каюту и облегчить свои страдания. Он поклялся себе, что прибегает к помощи своей руки в последний раз в течение плавания. Грешно сидеть на вегетарианской диете, когда вокруг столько сочного молодого мясца.
После отбоя Льет и Клаус выскользнули из своей каюты, и свернули в дверь, на которой было написано «Для обслуги». Как Клаус узнал, что до кинотеатра можно пробраться этим путем, никому не известно. Но они оказались позади vip-кабинок в укромном закутке.
- Видишь, тут, обычно, дежурный стюард стоит. Но сегодня он занят. С Лео. - Клаус поправил перчатки.
- Лео не теряет времени даром, ха. - прошептал Льет, прислоняясь к стенке. Где-то рядом застрекотал проектор, и на довольно большом экране понеслись титры.
- Ух, ты, смотри, это новая комедия Чарли!
Дэмиэн не торопился на сеанс кино. Но и в каюте делать было тоже нечего. Так что, в зал он вошел минут через пять после начала фильма. И сесть пришлось на самом последнем ряду кресел, чтобы не мешать никому впереди. Впрочем, это было и к лучшему: сзади никого не было, и он развалился на мягком диванчике, закинув ногу на ногу. Через несколько минут его внимание привлекли сдавленные смешки откуда-то позади и сбоку. Но он не стал оборачиваться, только скосил глаза, наблюдая.
Комедия была очень смешной, и юноши уже, буквально, лопались со смеху. Клаус закусил перчатку, а Льет зажимал себе рот руками. Их не часто баловали подобными зрелищами, поэтому не замыленному глазу все было ново и увлекательно. Льет достал платок, утереть глаза, и случайно уронил его вниз. Прямо в ложу. Клочок белого батиста спланировал прямо на колени Дэмиэну, и тот недоуменно повертел головой, пытаясь понять, откуда. Потом взял платок, рассматривая вышитые на нем инициалы: Л и К. Не монограмму, и вышивала не слишком умелая или не очень старательная рука. На ум пришли отчего то воспитанницы монастырской школы: обычно, это у них, учащихся рукоделию, бывают такие платочки. Но догадка мелькнула молнией: мальчишки! Наверняка, это одного из них.
- Ну, вот. Это все ты виноват. Я остался без платка.
- Ничего. Я тебе еще вышью. Тихо. Нас, кажется, заметили. - Клаус пригнул его белокурую макушку пониже.
Сеанс окончился, но прежде чем зажгли свет, Дэмиэн выскользнул из зала и поманил к себе стюарда. Вкусно хрустнул новенькой пятифунтовой купюрой:
- Милейший, здесь должны быть помещения для обслуги. Не проводите ли? - излишне упоминать, что тот согласился. Через какие-то пять минут мужчина уже стоял у двери с табличкой «Для обслуги», чутко прислушиваясь.
- Я чуть не лопнул, когда они друг за другом гонялись. Дай еще кусочек.
- Ну вот, милорд, а кто мне тут нравоучения читал, де, брать без спросу недостойно офицера. Погоди, ты запачкался.
Дэмиэн усмехнулся и прислонился к противоположной стене, со скучающим видом. Нет, что вы, врываться и портить такой момент двум сорванцам? Увольте, разве он их надзиратель? У мальчиков и без того строгие учителя-церберы. Он терпеливо подождет.
- Клаус! - белокурый ангелочек вылетел на него так неожиданно, что Дэмиэн даже не успел придать лицу соответствующее выражение. Кажется, ангелочка пытались поцеловать. Мужчина перехватил почти упавшего на него юношу за локти, придерживая бережно, но крепко. Отстранил, внимательно рассматривая.
- Ммм, интересно, юноша, вас в школе учат неожиданно врезаться в людей? И что это вы, молодой человек, делаете в коридорах первого класса, да еще и после отбоя?
- Простите, сэр. - Льет рассматривал носки своих сапог.
- Как ваше имя, юноша? Должен же я знать, на кого мне завтра пожаловаться вашему воспитателю. - Дэмиэн едва сдерживал улыбку, стискивая губы. Нет, жаловаться он не собирался. Зачем? В его планы не входило ужесточение надзора за мальчиками.
- Льет Крейн, сэр. Номер триста восемьдесят.
- Хммм, Льет, может быть, вы мне подскажете, чье это? - Дэмиэн отпустил одну его руку, доставая из кармана платок, и слегка небрежно помахал им в воздухе.
- Мое, сэр. - Льет попытался высвободиться. Думая, слинял Клаус, или остался сидеть в засаде.
- Вот как? Вы собирались подарить это мне, как леди на рыцарском турнире? Иначе как воспринимать то, что сей изящный платочек упал к моим ногам в зале? - Дэмиэн позволил мальчишке вырваться, разжав руку в самый неожиданный момент. И тут же снова поймав его, не дав упасть. - Мой бог, вы столь неуклюжи, что похожи на новорожденного жеребенка.
- Отнюдь, сэр. Многие говорят, что я похож на змею. - На последних словах он поднял голову и отобрал свой платок.
- Насчет змеи могу вам сказать, что вам льстили, и безбожно. На тренировке днем вы были не столь увертливы, и пропустили несколько ударов. - Дэмиэн быстрым, но весьма интимным движением провел по его нижней губе подушечкой пальца и отступил, усмехаясь. - Доброй ночи, Льет.
- Ох, и влетит нам. - Клаус выглянул из-за поворота.
- Может, и влетит. Что ты ко мне опять целоваться полез так не вовремя?
- Я думал, тебе понравится. Никто же не знал, что ты у нас такая неженка! - фыркнул Клаус. Если уж на то пошло, Льет не станет сдавать друга, а тот франт видел только его.
- От тебя табаком пахнет. Фи! - Льет наморщил тонкий носик.
- А от тебя - ликером. Не надо было потрошить запасы того стюарда. Нам может влететь еще и за это. - Клаус почти равнодушно пожал плечами, открывая дверь на палубу. - И если тебе неприятно, то можешь идти в каюту, потому что я собираюсь покурить снова.
- Кури, только не лезь потом целоваться, коль не умеешь, - ядовито ужалил блондин.
- А ты умеешь, будто. - фыркнул брюнет, обхватывая себя руками за плечи. На палубе было прохладно, ветер Атлантики дышал холодом.
- Умею, конечно. - Льет меленько сгрыз шоколадную конфету.
- Вот как? Да что-то не верится. Стал бы ты тогда шарахаться, как девственница от черта? И только не надо мне про запах табака, когда мы курим марихуану, тебя он не волнует. - съязвил Клаус.
- То травка. Иди сюда. - На плечи Клаусу легли сильные руки.
- Решил доказать? - хмыкнул юноша, зачарованно глядя на приближающиеся губы Льета.
- Научить, mon bon ami...- и прохладный язычок с привкусом шоколада скользнул в его рот.
Дэмиэн едва сдержал тихий восхищенный вскрик: как он и подозревал, эти два ангелочка были вовсе не так невинны, как хотели бы показать. Он не даром решил проследить за Льетом. Зрелище, под лучами полной луны, было достойно любования. Ну и того, что брюки снова стали тесны. В голове Дэмиэна начал зреть план. Первым он заполучит вовсе даже не блондинчика. Сладкое надо оставить на десерт.
А Льет ласкал и прижимался, обнимая ладонями лицо, поглаживал синяк, то впиваясь, как змея, то порхая по губам, подобно крыльям бабочки. Остановился: - Ну, как?
- Мммм, весьма неплохо. - хрипло отозвался Клаус, пытаясь перевести дух. Неплохо - было не то слово, но должен же он был сохранить хоть остатки достоинства?
- Я в книге прочитал. «Элеонора и грех». Мне подумалось, что грешить таким образом приятно. - Льет рассмеялся и снова зашуршал конфетой.
-Что-то меня на сладкое потянуло...Клаус, а тебе Лео нравится?
- Лео у нас на любителя. Мне лично - нет. - Клаус, с трудом зажегши на ветру сигарету, неторопливо курил, с сосредоточенной миной что-то обдумывая. Докурил, бросил окурок в волны, проследив его полет маленькой алой звездочкой, и поднялся. - Ладно, Льет, идем? День такой...суматошный выдался.
- Стройся, равняйся. - шепотом скомандовал Льет. - Как все-таки славно, что у меня есть ты.
- М-да... - задумчиво и невпопад протянул Клаус, беря его под руку. Сжал слишком сильно, кажется, но не заметил этого.
В каюте брюнет расправил постель, умылся, но раздеваться не торопился.
- Льет, я схожу, еще курну. Спи, давай, я скоро.
- Хорошо. - Тот переодевался в ночную сорочку. Молочно белела в свете луны мускулистая спина.
Поздно ночью в каюту Дэмиэна постучали. Мужчина еще не спал, сидя в кресле, покуривая тонкую сигару с ароматом коньяка, читал новый роман известного писателя. Недоуменно вскинув брови, он отложил книгу и крикнул:
- Не заперто.
Клаус вошел и поклонился:
- Прошу прощения за поздний и нежданный визит, сэр.
- Могу я поинтересоваться его целью, молодой человек? - хищные ноздри тонкого носа чуть дрогнули, уловив запах недешевых сигарет и ликера. И еще - хвойного мыла. У мальчишки на шее были еще влажные после умывания волоски, в которые хотелось зарыться пальцами, пригибая его голову... Стоп, что-то воображение разыгралось. Дэмиэн спешно закинул ногу на ногу.
- Я хотел попросить вас, не сообщать учителям о нашей самоволке. Льет... да и я - не слишком отличаемся соблюдением дисциплины. Разрешите представиться. - Он снова поклонился, - Клаус Зомберг, номер шестнадцать.
- Хммм...Это я заметил. - Дэмиэн позволил себе укоризненно качнуть головой. - Не сообщать? Но, юноша, если не пресекать подобные выходки, дисциплины не будет никакой!
- Сэр, мы очень стараемся. Но… попасть на такой красивый пароход, посмотреть его... Это было выше наших сил. - Клаус старательно давил на жалость. Им с Льетом нельзя было попадаться ни в коем случае. Это было чревато карцером. И «Вафлей». Жалости в глазах Дэмиэна не было и на медный пенни. Только насмешка.
- Это не извиняет ни вас, ни вашего...друга. Детское любопытство, молодой человек, нужно проявлять в более подобающих случаях. Ничем не могу вам помочь.
- Хорошо. - На жалость взять не получилось, но Клаус не зря был первым на уроках дипломатии. - То, что нельзя выпросить в дар, всегда можно купить. Я могу оказать вам какую-нибудь любезность взамен на ответную услугу с вашей стороны?
Насмешка в глазах и вспыхнувшее алчное желание. Дэмиэн встал, уверившись, что вполне справился со своим телом, и сделал несколько шагов к мальчишке. Заглянул в яркие синие глаза, чуть прищурившись:
- Любезность? Гммм...И что же вы можете сделать для меня, молодой человек, чего я не мог бы получить на этом корабле просто так?
- Не имею представления. - Простодушно пожал плечами Клаус. - Просто искал варианты.
- Я могу предложить вам вариант. - Дэмиэн неторопливо обошел мальчишку по кругу, не приближаясь, но и не отдаляясь, так, чтобы тот понервничал. - Но, боюсь, вам он не понравится.
- Сначала я выслушаю ваше предложение. - Внутри у Клауса екнуло, но он сдержался, хоть и чуть отступил назад. Дэмиэн отошел к двери, неслышно проворачивая ключ в хорошо смазанном замке, за спиной юноши. Прислонился к стене плечом, со скучающим видом поигрывая кулоном на тонкой цепочке.
- Я, знаете ли, немного опаздывал на пароход. И поэтому не успел обзавестись... компаньоном. Теперь мне весьма одиноко... ночами... - он сделал паузу, давая юноше осознать услышанное.
- Эмм… - Клаус, как и Льет, и почти все ребята, был уличным сиротой, и что такое «компаньон», понял без труда. - Я… достаточно неопытен в этих сферах жизни...
- Это, знаете ли, не порок, молодой человек, а, в некотором смысле, даже достоинство. - Дэмиэн приближался, медленно, осторожно, чтобы не вспугнуть мальчишку. Четкого «нет» он не услышал, а все остальное можно было толковать, как согласие.
- Хм. А чьим я буду компаньоном, можно узнать? - Клаус стоически держался. Вот влип. Причем, сам же нарвался. Ну, ладно. Перетерпит как-нибудь.
- Дэмиэн Вэллкнот, граф Чешир. К вашим услугам, - представился мужчина, приближаясь еще на шаг.
- Очень приятно. Сэр Вэллкнот, вы мне можете обещать неразглашение нашего проступка в случае положительного ответа?
- Несомненно. Моего слова вам будет достаточно? - Дэмиэн протянул юноше руку.
- Конечно, сэр. - Клаус пожал его ладонь, в голосе прозвучала укоризна. Как граф мог усомниться в его понятиях чести и слова? Еще как мог. Ибо сам этим понятиям следовал не столь педантично. Мужчина не отпустил его ладонь, потянув Клауса к себе.
- Что ж, отлично. Тогда, вы можете приступать к своим обязанностям немедленно, и я забуду о вашем проступке. Столь же немедленно.
- Как пожелаете, сэр. Но я должен быть у себя в каюте до побудки. - Клаус растерянно затеребил пуговицу: - А… А что мне делать?
- Расслабиться и получать удовольствие. - Дэмиэн шагнул, толкнув его кончиками пальцев в плечи. И еще - оттесняя к кровати. Пока мальчишка не упал на нее, запнувшись о край. Наклонился над ним, заводя обе руки за голову и удерживая их одной своей. Пока - легонько, лишь обозначая захват. Клаус зажмурился. От Дэмиэна приятно пахло. Каким-то тропическим и теплым ароматом.
- Не бойся, в этом нет абсолютно ничего страшного. - Рука мужчины неторопливо расстегивала пуговки на его сюртуке, потом - на рубашке, потом провела линию от горла к ремню брюк.
- Когда стреляли в первый раз… - Юноша резко выдохнул. Потом рассмеялся.
- Все в первый раз бывает пугающим. Не бойся. - Ремень капитулировал буквально через секунду. Дэмиэн отпустил руки мальчишки, проведя по ним ладонью. Положил обе ладони на его бедра, запустив за ремень большие пальцы. И потянул на себя, стаскивая брюки. Мальчика слегка трясло. Мышцы под руками Дэмиэна были просто каменными. Граф закусил губу, стараясь не торопиться и быть нежным. Стянул с мальчишки брюки вместе с нижним бельем, отмечая про себя его казенность. Отбросил одежду на кресло и развел его ноги, чтобы сесть между них. Клаус трогательно постарался прикрыть, нет, не промежность - синяки и царапины. Дэмиэн остановил его, мягко убрав руки юноши.
- Положи ладони под голову и не двигай ими. - И принялся водить кончиками пальцев по его телу, изучая.
- Хорошо… - Клаус пытался понять, нравилось ему это, или нет. Руки были мягкими, нежными. Но вот так, в постель к первому встречному… Но… Нет. Льет и «Вафельница», это нельзя допустить, он ведь его единственный друг. Он стерпит. Потом, это не так уж неприятно. Он осторожно убрал ладони под голову, вцепившись в волосы.
Мальчишка был зажат, это не слишком нравилось Дэмиэну. Следовало бы разогреть его. Но даже такой, он вызывал дикое желание. Мужчина наклонился и поцеловал его.
О, это не шло ни в какое сравнение с поцелуем Льета. Это был...настоящий, требовательный, сносящий голову напрочь, поцелуй. От которого, если бы Клаус стоял, у него подогнулись бы коленки. Он простонал, в теле, ниже живота скрутился зудящий огненный комок. Руки сами легли на плечи Дэмиэна, обнимая. Вот это уже было куда лучше. Дэмиэн мысленно усмехнулся и продолжил целовать, теперь уже шею, мягко тронув губами и тут же прикусив мочку аккуратного ушка, отведя смоляную прядь с него. И ниже, туда, где бешено билась под кожей венка, частил сорвавшийся пульс. Руки испуганно убрались снова под голову. Дэмиэн тихо хмыкнул и вернулся к губам мальчишки, ложась рядом с ним и начиная ласкать его грудь, не прерывая поцелуя. И снова, как в гипнозе, легли ладони на его плечи. А мальчишка разлился тихими стонами. Свободная рука искала те точки, прикосновение к которым должно было заставить Клауса забыть о смущении и страхе, а губы все сильнее, все напористее ласкали его рот, так неумело отзывающийся, такой горячий и сладкий. Клауса сдал живот. Он покрылся мурашками от прикосновения к нему. Дэмиэна шлепнуло по руке. Граф ухмыльнулся и повел партию руки более агрессивно, выглаживая, трогая, лаская, распаляя желание. Но не касаясь пока, не опуская руку ниже. И рискнул оторваться от губ мальчишки, продолжить все же ласкать его ртом, но в других местах. На ум приходило сравнение, что Клаус - сладок, как именинный торт, который хочется попробовать сразу и с боков, и слизать крем с верхушки. А тот все продолжал постанывать, вплетая в свою песню французские слова. То «Да», то «Нет», сбивчиво и вперемешку. Дэмиэну эти звуки ласкали слух. Но хотелось уже чего-то большего. И, слава богу, что он еще не разделся, сдерживаться было легче. Мужчина склонился, проскользив по его груди губами, добрался до нежного, упругого и красивого животика, который не портили ни излишняя вялость и дряблость, ни слишком развитые мышцы, покрыл кожу, похожую на кожицу персика, полуукусами-полупоцелуями, опуская все же руку на внутреннюю поверхность бедер. Мальчишка вскинулся, опираясь о постель руками, кудри в беспорядке рассыпались по плечам. Румянец украсил щеки, глаза горели, как звезды в глубине ночного неба. Дэмиэн довольно улыбнулся, продолжая ласки. Рука скользнула чуть выше, кончики пальцев прошлись по промежности и поджавшимся яичкам, в нежном юношеском пуху, таком же смоляном, как его кудри. И еще. И снова, перемежая бесстыдные ласки простыми поглаживаниями по коленкам, по груди, по бокам, судорожно вздымающимся и опадающим.
Это было выше каких либо слов и описаний. Клаус заметался по постели, скидывая подушки, и требовательно вцепился в плечи Дэмиэна, сжимая их пальцами.
- Ммм, не торопись, мальчик. - Дэмиэн улыбнулся, подняв шальной взгляд, потом снова наклонился, накрывая губами возбужденный, сочащийся смазкой член Клауса. И продолжая все более откровенно ласкать его рукой, отыскивая путь к заветной цели.
Погружение, осторожное, как разминирование, заставило вздрогнуть, но язык, так вольно гуляющий по его плоти, отвлекал, уводя, как флейта, от неприятных ощущений. Так что Клаусу пришлось просто упасть на простыни, выгибаясь навстречу ласкам.
Господи! Дьявол! Как он был узок! Как горяч! Как хотелось вломиться в его тело и взять, сразу и полностью! И как хорошо, что воля Дэмиэна была все еще сильнее этого безумного желания. Он осторожно ввел в Клауса второй палец, растягивая девственное отверстие, нащупывая ту точку, которая заставит мальчишку полностью потерять контроль над телом. Отыскал, дотронулся до чуть заметного бугорка, будто поманил.
- Нет-нет... Я сейчас... - Клаус отпрянул, сдерживаясь изо всех сил. Секрет надо было сохранить от учителей любым способом, а вот так быстро… Наверное, это графу не понравится.
- Тсссс, тише. Сейчас я решаю, что и когда. - Дэмиэн, не убирая руки, не прекращая ласкать его изнутри, быстро расстегивал свою рубашку и застежку брюк. На то, чтобы раздеться полностью, уже не хватало ни терпения, ни желания.
Конечно, это было больно. До слез и крика. Клаус закусил руку. Дэмиэн старался не торопиться, протискиваясь во все еще страшно узкий вход, который обжигающим жаром обхватывал его плоть. И целовал, убрав ладонь Клауса ото рта, пытаясь отвлечь его от боли. А соленые капли все текли и текли по нежным щекам, губы кривились. Но мальчишка не отбивался и не звал на помощь. Слово есть слово.
Дэмиэн замер, войдя полностью, хотя сам он дрожал от желания начать двигаться, потом вышел, одним движением переворачивая мальчишку на бок. Приподнял его ногу, закинув ее себе на бедро. И снова вошел, уже не останавливаясь, одним рывком. Прижал снова напрягшийся от боли животик, принимаясь массировать и ласкать.
Клаус не знал, о чем мечтать: чтобы эта пытка скорее прекратилась, или... Он никогда не думал, что можно с такой силой хотеть боли. Или же чего-то иного? Что лишь маскировалось под нее, с каждым толчком мужского естества в его теле прорываясь наружу, из-под пелены этой боли? С каждым движением горячей ладони по взмокшей коже. С каждым жарким, почти болезненным поцелуем в плечо, в шею. И он не сдержался, вскрикнул, пятная простыни семенем и прижимая руку мучителя к своему животу. Глухой стон, больше похожий на рык, над ухом, и что-то горячее наполняет его тело. И тут же тихий, успокаивающий шепот:
- Вот так, мальчик, вот так, молодец.
Клаус не поворачивал лица, он не мог показать своих слез.
- Все в порядке? - Дэмиэн осторожно вышел, отстранившись и внимательно следя, нет ли крови. Анус юноши был покрасневшим, припухшим, но следов крови не было. Тоненькая ниточка семени протянулась от него, стекая на простыню. - Клаус, все хорошо?
- Да, сэр. - Всхлип.
- Тебе больно? Неприятно? Что случилось? - мужчина перевернул его на спину и отер пальцами слезы со щек, с висков, наклоняясь и нежно целуя накусанные губки.
- Наш договор в силе? - Синие, глубокие, как озера, глаза со слипшимися стрелочками ресниц пытливо заглянули в глаза графа.
- О, несомненно, мальчик, он в силе. - Дэмиэн придержал готового сорваться с кровати юношу и веско произнес: - Пока вы остаетесь моим компаньоном на то время, что я пожелаю. Когда же желание иссякнет, договор все еще будет в силе. Я не скажу никому и ничего.
- Спасибо, сэр. Где я могу привести себя в порядок?
- Ванная за той дверью. Не торопитесь, Клаус. Потом я провожу вас, дабы не возникло недоразумений, если вас поймают в неурочный час в неположенном месте.
- Спасибо, это будет очень кстати.
Клаус пустил воду в ванну и стал методично мыться. В его душе царил хаос. Он ненавидел себя за то, что сделал. Это было ужасно. Граф Вэллкнот был незнакомым человеком, то, что он был порочен, Клаус понял с первого взгляда. Вот куда завела его гордость. Хотел сделать, как лучше. А получилось... Он снова подавил рыдание.
Дэмиэн оделся, вытершись полотенцем, налил себе виски со льдом, снова раскурил погасшую сигару. Он был вполне доволен собой. Начало игре положено. И неплохое начало. Дело за малым. Клаус вернулся, вытирая волосы. Капли воды стекали по коже.
- Не нужно винить себя, Клаус. - Дэмиэн смотрел, как тот одевается, чувствуя, что не желает отпускать мальчишку. Но не в первую же ночь мучить его. И не в интересах графа. - Вы поступили благородно, пожелав оградить своего друга.
- Он больше, чем друг. Он почти брат. - Юноша быстро и тщательно оделся. Провел по волосам, пытаясь хоть как-то призвать их к порядку.
- Тем более. Не казнитесь. - Дэмиэн допил виски и встал. - Обещаю вам, в следующий раз я буду еще нежнее. - Как он оказался прямо перед Клаусом, юноша не успел отследить. Но мужчина просто приподнял его под подбородок и поцеловал, словно закрепляя договор.
- Спасибо, сэр. - Юноша положил, было, руки ему на талию, но тут же их отдернул.
- И стесняться тут нечего. Если тебе хочется что-то сделать - сделай это. - Дэмиэн не отпустил его, целуя снова.
- Простите, сэр… Какая мягкая ткань... - Брюнет прижался горячим лбом к его плечу.
- Это джерси, - словно и не ожидал ничего иного, немедленно ответил мужчина. Обнял, мягко приглаживая растрепанные кудри. - Идем? Или, если хочешь, выйдем на верхнюю палубу. Там должно быть очень красиво сейчас.
- Не стоит. Единственное, что есть у сирот, это репутация, сэр. Мне бы не хотелось терять и ее.
- Твоя репутация не пострадает, обещаю.
Дэмиэн проводил юношу до его каюты, и по пути им не встретилось ни души. Это было и к лучшему - что говорить в случае чего, граф так и не придумал, понадеявшись на дар импровизации, всегда его выручавший.
Клаус тихо разделся и, прежде чем лечь, посмотрел на своего товарища. Тот спал, разметавшись на простынях. Большой палец, конечно же, во рту. Отучить от этой привычки его не могли даже самые строгие воспитатели.
Утро было тяжелым. Все тело у Клауса ныло и болело, поэтому Льет с легкостью повалил его на обе лопатки.
- Так, и что с тобой сегодня такое? Ты будто сам не свой! - Льет все утро с тревогой и растущим напряжением высматривал давешнего щеголя, ожидая вызова к воспитателю и наказания. Но его все не было.
- Кажется, ликера вчера перепил. Голова просто раскалывается. - Чувствовал себя Клаус, и правда, не важно. Но пароход вошел в полосу легкого шторма, поэтому не он один.
- Странно, что этот... не нажаловался. Вчера он был настроен весьма решительно. - поделился своей тревогой Льет.
- Все будет хорошо, пельмешка, - вспомнил старое детское прозвище Льета Клаус: - Твой большой друг уже обо всем позаботился.
- Разойтись по каютам. Во время качки на палубы не выходить.
Когда они вернулись к себе, на столе их ждал огромный букет голубых роз.
- Ого...От кого бы это? - Заинтересованно и опасливо обошел столик Льет. - Не может же такого быть, чтоб у нас на борту появился тайный воздыхатель.
Однако, ни карточки, ни записки в букете не оказалось. Хотя, напоминание Клаусу было весьма красноречиво. Как и то, что ни на одной розе в букете не оказалось шипов.
- Я думаю, это тебе. Голубое тебе к лицу. - Клаус оборвал смех на середине и скрылся в туалете. Вернулся он совершенно зеленым.
- Тебе плохо? Позвать кого-нибудь? - всполошился Льет, усаживая друга на кровать и поднося ему стакан минеральной воды.
- Врача было бы неплохо...
- Морская болезнь. Сосите лимон, юноша, и лежите. Беда просто с этими жителями равнин. - Лекарь снял перчатки. - У вас почти весь курс слег.
Клаус передернулся. Лежать? Увы, лежать ему не светит. Усыпить Льета, и... От мысли о том, что предстояло сегодня ночью, его бросило в холодный пот, который врач принял за очередной приступ морской болезни. Правда, если графа Веллкнота тоже настиг этот недуг, что было бы просто чудесно, у него была бы передышка. Хоть на эту ночь... Но розы... Розы, в закрепленном на стене кувшине, говорили о том, что стоит, все-таки, прийти.
- Льет, я пойду, подышу свежим воздухом... - надо было появиться, а там пусть делает, что хочет.
Дэмиэн открыл дверь, стоило только прозвучать легкому стуку. Будто сидел возле нее и караулил. На самом деле, почти так оно и было. Он весь извелся от нетерпения. Но, увидев зеленоватое личико мальчишки и тени под глазами, чуть раздосадовано качнул головой:
- Вы больны. Не стоило напрягаться и приходить сегодня.
- Я дал слово. - Клаус упал на постель лицом вниз и замер. Как же его мутило!
- Я понимаю. Но я тоже дал вам слово, что не причиню боли или неудобства. А в таком состоянии вы просто не сможете получить и капли удовольствия. Поэтому... - Дэмиэн сел рядом и легко перевернул юношу, вкладывая ему в губы пастилку, со вкусом лимона и мяты. - Сейчас я провожу вас до каюты, вы ляжете и постараетесь поспать.
- Какая же дрянь, эта качка... - совершенно по-детски признался Клаус.
- Понимаю, но увы, помочь тут может либо привычка, как у меня, либо...терпение. - Дэмиэн не мог отказать себе в удовольствии поцеловать эти пухлые, страдальчески изогнутые губки со вкусом леденца.
- Это вы прислали розы? - На удивление, Клаусу становилось лучше.
- Тебя это удивило? Нет, напугало, да? Прости. Я подумал, что голубые розы очень подходят к твоим глазам, и не мог удержаться от искушения, - улыбнулся Дэмиэн.
- Они очень красивые. И так тонко пахнут. Однако, если я вам сегодня не смогу услужить, лучше вернуться. Я просто не хотел нарушать слово.
- Если можно, я хотел бы, чтобы ты просто побыл со мной. Компаньон, мой сладкий, это не только секс. Ну-ну, не красней, прошу тебя. Это иногда просто разговор, чаепитие, игра в шахматы. Я люблю музицировать, и тогда мне нужен хотя бы один слушатель.
- А можно обождать с музыкой? - Клаус снова скривился. Вот попал. Не пойми, что хуже. - А вот чай был бы очень кстати.
Дэмиэн рассмеялся:
- Поверь мне, играю я хорошо. Но ты прав, для музыкального салона ты слишком слаб. Лежи. Сейчас я закажу чаю. - Он позвонил, и, к громадному облегчению Клауса, встретил стюарда на пороге, не пустив его в каюту, забирая поднос с чашками и прочими приборами.
- Без сахара. Будьте добры. - Корабль качнуло, и Клаус снова бегом побежал в туалетную. Дэмиэн покачал головой: и чего это он взялся возиться с мальчишкой? Будто без него мало кандидатур согреть ему постель. Горничная, тот же стюард, такой милый помощник капитана. Он успел перезнакомиться за сутки со всеми и очаровать многих. Но вот же - возится. И не противно, и не в напряг. Клаус вернулся бледный, как мертвец. Сел. Улыбнулся:
- А вы какой чай любите?
- Предпочитаю классику. Эрл Грей. На мой взгляд, самый лучший чай из наших колоний. А ты? - Дэмиэн пододвинул ему чашку и вазочку с леденцами.
- Я неприхотлив в еде. Нас учат питаться концентратами в походах. Там не до чая. Но, лучше черный. И без сахара.
- Индийцы говорят, что черный чай, в который добавлена толика имбиря, лимонный сок и щепотка мускатного ореха, лучше всего утоляет жажду. Испробовав этот рецепт на себе, могу подтвердить. А вот сил придает, особенно, после отравления или долгого нездоровья, крепкий чай с сахаром. Может быть, ты попробуешь? - себе Дэмиэн, страшный сластена, положил целых три куска белого колотого сахару.
- О, нет. Сегодня не стоит. Я не любитель сладостей. Не приучен. Но, большое спасибо за угощение.
- Пожалуйста.
Дэмиэну хотелось сесть за его спиной на кровати и ласкать его плоский, нежный животик. Хотелось взять его прямо тут, на столе, смахнув чашки и блюдца. Он ограничился тем, что наклонился, перегибаясь через стол, и вложил в рот мальчишки еще один леденец, не торопясь убирать пальцы, ласково и с легким нажимом проводя по нежным губкам подушечками.
- Меня сегодня Льет победил. Впервые за всю жизнь, - продолжал жаловаться Клаус.
- Это не слишком честная победа, тебе не кажется? - Дэмиэн мягко усмехнулся и снова не удержался от краткой ласки: протянул руку под столом и погладил коленки, скрытые жесткой тканью форменных штанов.
- Победа не бывает честной или нет. Она просто - бывает. В истории сплошь и рядом такие примеры. - Корабль зарылся носом под волну, и Клаус упал прямо на грудь мужчины.
- И, зачастую, это нечестная победа. - Он почти признавался в том, что и его победа, его право обладать этим чудным мальчиком - вырвано шантажом. Хотя, он не принуждал его приходить и заключать договор.
- Победителей не судят. - Лоб Клауса был прохладным и покрыт испариной. Плотный шарф, обмотавший шею, промок от пота.
- Современники победителей не судят. Но судит история и те, кто сменяет победивших на вершине. - Дэмиэн осторожно размотал шарф, расстегнул и снял с мальчика куртку. - Тебе хуже, кажется. Лучше ляг. И не спорь, я поухаживаю за тобой.
- Мне нужно вернуться. Будут искать... - Юноша, кажется, плохо соображал, где находится. Глаза закрылись.
- Когда тебе станет лучше, тогда и вернешься. - Дэмиэн сходил и набрал в умывальный таз холодной воды, сделал компресс мальчишке и сел рядом. Он не желал признаваться сам себе: Клаус до боли напоминал ему младшего брата, которого Дэмиэн без памяти любил, и который недавно погиб нелепо и глупо, упав с лошади, сломал себе шею.
- Сэр Дэмиэн, а кроме музыки вы еще чем-то увлечены? - голос был слабым, но Клаус изо всех сил пытался быть приятным компаньоном.
- О, да. Это головоломное увлечение, если сказать честно. Сейчас появились гоночные машины, ты знаешь? Кажется, их создатель назвал их «болидами». Они развивают бешеную скорость - почти тридцать миль в час. А раньше, когда я был помоложе и не столь крупногабаритен, я участвовал в скачках в роли жокея. Тоже, восторг на грани помешательства. Еще поло. Вас ведь учат верховой езде? Поло - это игра в мяч, вроде крикета, но верхом.
- Мы, обычно, занимаемся конкуром. То же… Головоломно. Про болиды я слышал, но никогда не видел. Нас же не выпускали за пределы школы. Это сейчас нас везут с Туманного Альбиона, чтобы мы посмотрели мир и людей. Согласитесь, паж, который не может связать двух слов от смущения - не самый лучший помощник и секретарь. - Клаус положил ладонь себе на лоб и подавил гримасу мучения.
- О, да, конкур. - Дэмиэн стиснул кулаки, но тут же заставил себя расслабиться. - А куда именно вы хотели бы попасть?
- Америка. Штат Калифорния. Там и правда есть рабы? - Клаус придвинулся и успокоился, почувствовал тепло его руки. Он был похож на щенка, только что отнятого от материнского бока.
- Этот пережиток уже почти искоренен. Но иногда встречаются. В основном, это чернокожие. Вам будет, возможно, странно, увидеть, как много рас собралось в этой Британской колонии. Кстати, Клаус, а позволено ли будет пригласить кого-либо из воспитанников в гости там, в Америке? - Дэмиэн привычно-ласково перебирал взмокшие волосы юноши, меняя компрессы.
- Да. Нас как раз будут распределять по визитам. По трое в дом. Мы будем посещать приемы и рауты, узнавать свет. Не плохо для найденыша с Ист-энда.
- Отлично. Тогда я уже сейчас могу договориться с вашими преподавателями, чтобы вас и еще двоих, по вашему выбору, отдали на это время мне. Вы согласны? - Дэмиэн снял полотенце, прополоскал его в воде, отжал и, прежде чем положить снова на лоб мальчику, поцеловал его между бровей, сведенных в страдальческой гримасе.
- Вы сделаете их «компаньонами» тоже? - Клаус отвернул лицо.
- В этом нет необходимости. Тебя тяготит данное мне обещание? - Дэмиэн склонил голову к плечу, поглаживая руку юноши, безвольно лежащую в его ладони.
- Нет. Если только…Физически…Немного… - и Клаус покраснел так, что румянец даже на шею перешел.
- Тебе не понравилось то, что я сделал прошлой ночью? - продолжал допытываться Дэмиэн. Хотя прекрасно помнил, что мальчишка кончил в его объятиях.
- Не… Не знаю, сэр. Я еще не понял. - Честные глаза посмотрели на него умоляюще.
- Может быть, мы оставим официальное титулование, и ты будешь называть меня просто Дэмиэн? - Мужчина поднес тонкие пальчики ко рту и погрел их дыханием, нежно целуя.
- Хорошо, сэр. Как вам будет угод... - рассмеялся. - Простите, воспитание.
- И можно на «ты», ведь здесь мы одни, и никто тебя не упрекнет в невоспитанности. - Это было уже что-то. Ледок между ними пошел трещинами, значит, в следующий раз мальчишка, возможно, будет не так зажат. И получит возможность оценить всю прелесть любовного соития.
- Я очень сильно постараюсь. Просто, я даже Льета не всегда на «ты» называю. Чаще всего - «милорд».
- Малыш, - Дэмиэн оперся на руку и склонился к его лицу, длинные светлые пряди свесились набок, закрывая лампы с одной стороны. Темно-серые глаза смотрели ласково и серьезно. - Ты можешь звать меня так, как тебе будет комфортно, не слишком подстраиваясь под меня. Мне нравится называть тебя «малыш» и «мальчик», надеюсь, это не ранит твою гордость? Просто, я старше тебя лет на тринадцать, наверное. И это вполне... приемлемо для меня.
- На первый взгляд и не скажешь, что вы настолько старше... Я пока не могу называть вас по имени. Но я постараюсь. Спасибо. Вы очень добры ко мне. - Клаус резко спал с лица и закрыл глаза, пережидая приступ дурноты.
- Капитан сказал, что шторм окончится к утру. Надеюсь, тебе станет легче. - Дэмиэн смочил его пересохшие губы водой и встал. - Но это совсем небольшая качка. А нам плыть еще два месяца. И будут шторма сильнее. Значит, завтра же я пойду к судовому врачу и выясню, что можно сделать. Я совсем не хочу, чтобы ты так страдал еще. - Он порылся в саквояже и достал шкатулку с лекарствами, которые ему приготовил в дорогу его домашний доктор. Перебрал несколько пузырьков, выбрав небольшую склянку темного стекла с плотно притертой крышечкой. Откупорил, принюхался. По комнате поплыл запах валерианы. Дэмиэн капнул несколько капель успокоительного на кусок сахару.
- Морская болезнь вызывает пониженное содержание сахара в крови. И обезвоживание. Поэтому сейчас я прикажу подать еще чаю, а ты постарайся съесть этот кусочек. Если не сможешь, ничего страшного, возьмешь еще леденец. Хорошо? - Мужчина снова сел рядом и принялся поглаживать Клауса по голове.
- Хорошо. - Тот послушно стал облизывать сахар, мелькая розовым язычком. Мальчишка не понимал, как дьявольски хорош, особенно такой - слегка измученный, с испариной на висках и страдальческой складочкой на лбу. Бледный и осунувшийся. Как Дэмиэну хотелось послать все и вся ко всем чертям и взять его. Но мужчина только прикусил щеку изнутри и снова вызвал стюарда. Клаус же к его приходу стянул и рубашку. Лежал, повернувшись боком, ребра поднимались и опадали.
Дэмиэн взял чашку и подсел поближе, приподнимая мальчишку так, чтобы уложить его головой себе на колени. И принялся осторожно поить чаем, мелкими глоточками вливая его в Клауса, стирая капельки с подбородка, лаская пальцами губки и снова поднося к ним чашку.
- Вы такой... Ты такой ласковый. Почти, как Льет. - И Клаус благодарно потерся лицом о ладонь графа. Быстро. Почти сразу отпрянув.
- Мне это нравится. И хорошо, что нравится тебе. Не надо стесняться проявлять свои чувства наедине, - улыбнулся мужчина. - Расскажи о себе?
- Я не помню, как меня бросили. Воспитатели сказали, что я прожил на улице достаточно долго, пока полиция не привела меня в распределитель. Там я познакомился с Льетом. Собственно, больше мы с ним и не расставались ни на минуту. С трех лет. - Клаус замолчал. О чем еще рассказывать? О том, как он нарушал дисциплину, или о выигранных конкурсах по языкам? - Я курю... - как-то невпопад.
- Еще вы с Льетом балуетесь травкой и учитесь целоваться на палубе, - подначил Дэмиэн и вздохнул. - У меня был младший брат, очень похожий на тебя. Я возился с ним все время, когда не был занят учебой или делами, потом мне пришлось уехать в Америку надолго, а когда я вернулся, то совсем не узнал Эверетта. Из маленького ангелочка он превратился в демоненка. Терроризировал родителей и воспитателей. Мне пришлось снова брать его воспитание в свои руки. На свое горе, я взялся учить его конкуру. - Дэмиэн сглотнул и замолчал. Он не понимал, с чего так разоткровенничался.
- Это очень опасно. Мой жеребец как-то понес, и я расшибся так, что месяца три лежал в лазарете. - Клаусу стало немного лучше, он теперь испытывал страшную сонливость. Робко он взял Дэмиэна за руку. Как благодарность за правду.
- Да, малыш. Это опасно, - только и ответил Дэмиэн, укрывая свободной рукой мальчишку покрывалом. - Спи, я потом разбужу тебя. - Успокоительное подействовало, да и качка шла на убыль. Мужчина подумал, что теперь ему самому не помешало бы немного подремать.
- Не уходи. - Попросил юноша, не отпуская его руку.
- Я не ухожу, малыш. Позволь мне только раздеться и раздеть тебя. - Дэмиэн легонько тронул губами его в уголок рта. - И укрыть.
Пальцы нехотя разжались. Клаусу нужно было тепло. Он страдал от холода и телом и душой и, как ребенок, кинулся к первому встречному, который ему улыбнулся. Граф быстро разулся и снял с себя рубашку и брюки, сложив их на кресло, потом осторожно стянул брюки с Клауса, вытащил из-под него одеяло и лег рядом, прижав юношу к своей груди, укрываясь вместе с ним. Поцеловал в затылок, отведя с него волосы.
- Тебе так удобно?
- Да. - Клаус повернулся лицом, прижимаясь и обнимая так, словно хотел прорасти. Он сильно озяб.
- Сейчас ты согреешься, и все будет хорошо. - Клаус был так близко, что должен был прекрасно чувствовать нешуточное возбуждение Дэмиэна, с которым он никак не мог справиться. Но мужчина умел держать себя в руках, и все, что позволил себе - это крепче прижать мальчишку, обнимая и вдыхая аромат его волос, рассыпавшихся по подушкам и по его плечам.
- Вы красивы. Очень… - сонно и куда-то в подмышку. Дэмиэн не ответил, запуская пальцы в его волосы и потихонечку массируя затылок. Это должно было заставить мальчика расслабиться и уснуть, он часто так делал брату. Перед мысленным взором графа проносились картины-воспоминания: то, как он, двенадцать лет бывший единственным и любимым сыном своих родителей, впервые увидел непрестанно кричащее красное и сморщенное существо, которое назвали его братом. Он мог бы возненавидеть его - ведь теперь почти все внимание родителей должно было доставаться младенцу. Но графиня надолго слегла после родов, а граф попросту опасался трогать младшего сына - он был крупным и слегка неуклюжим мужчиной. И все заботы об Эверетте легли на плечи кормилицы и Дэмиэна. Постепенно, он научился заботиться о брате, и ему понравилось чувство, которое он испытал, когда, едва научившийся ходить, малыш упал и разбил коленку, и протянул ручонки не к кому-нибудь, а именно к нему. Как и когда эта братская любовь переросла во что-то большее? Когда он уезжал в Америку, Эви был еще слишком мал - всего двенадцать. Наверное, когда Дэмиэн вернулся и увидел вместо мальчугана - упрямого подростка? Который просиял ему навстречу невозможно-синими глазами и кинулся на шею, как и четыре года назад?
Клаус шумно дышал, во сне обняв его и закинув ноги, прижимаясь к чреслам. Что-то бормотал и вздрагивал. Дэмиэн не мог уснуть, когда так близко был такой желанный мальчик. Сдерживаться получалось все хуже, и он сдался, положив одну ладонь на ягодицы Клауса, прижимая его сильнее, второй ладонью чуть приподняв и повернув его голову, начиная целовать нежные губки, прихватывая их губами и проводя по ним языком. Юноша сонно отвечал, улыбаясь в его губы.
- Малыш, сладкий мой...- шептал между поцелуев Дэмиэн, - Я не могу...я так хочу тебя...
- Ммм…Что? - и Клаус сладко потянулся, скользнув соском по его губам.
- Не что, а кого... - почти простонал граф, поймал губами дразнящую его розовую бусинку, лаская ее языком, потихонечку стягивая с мальчишки последнюю преграду - его казенное белье. Он чувствовал, как откликается на ласку тело Клауса, и это воодушевляло.
- И кого?..- юноша натянул на себя одеяло, так что они оказались в коконе. Тихо простонал.
- Тебя. Я хочу тебя. Ты позволишь? - не то, чтобы ему нужно было позволение...Или все-таки нужно? Как можно признаться самому себе, что даже мысль о том, чтобы силой взять этого невинного развратника, стала противна?
- Ммм… Мне лечь? На живот... - и губами по щеке.
- Не надо. - Голос охрип, Дэмиэн едва справлялся с собой.- Куда прекраснее любить партнера, видя его лицо... - он, не глядя, протянул руку к прикроватному столику и наощупь нашел нужное - небольшую бутылочку индийского массажного масла с тонким приятным ароматом лотоса. Перевернулся, нависая над Клаусом и покрывая его лицо и грудь поцелуями, постепенно опускаясь губами ниже, к нежному вороному пушку.
- Сэр... - пальцы перебирают его волосы. А тело такое теплое, нежное, аж сладкое на вкус. Каким громадным усилием воли он остановился, было неведомо никому. Но Дэмиэн поднял голову, пытливо глядя в полыхающее румянцем личико юноши:
- Если не хочешь, скажи.
- Нет... Я… - и мальчишка с силой ткнул его лицом себе в пах. Этого было достаточно, чтобы сорвать напрочь все тормоза. Далее Дэмиэн опомнился уже только, когда торопливо и резковато ласкал мальчишку, растягивая его уже тремя пальцами, вгляделся в лицо, но не увидел и следа боли или неприятия. Только полуопущенные ресницы, приоткрытый рот в поиске поцелуя и мелодичный стон: «Еще...Еще...» - и снова галиматья на французском. Дэмиэн едва не кончил немедленно. Про себя восхитился собственной силой воли, убрал пальцы, добавляя еще масла - на себя, щедро - на растянутое и пульсирующее колечко мышц Клаусу. Тот только пробурчал что-то недовольно и сам, буквально, наделся на член мужчины, вскрикнув и откинувшись, разметывая одеяла и подушки.
- Тишшшшшшееее, ооо...Малыш...Клаус, sweety, my honey... - Дэмиэн шире развел стройные, сильные ноги, поглаживая их, нежа и лаская ладонями бедра и живот. Медленно двинулся еще немного вперед, входя до конца, жадно глядя на то, как нежный анус юноши поглощает его член без остатка, и назад, столь же медленно, чуть смещаясь, чтобы сменить угол скольжения.
- Хорошо... Да, вот так! - разкомандовался его юный любовник, прячась в его объятья и неумело целуя грудь Дэмиэна. Граф откинул голову, прикрывая глаза, чуть ускорил движения, он просто не в силах был терпеть больше. Это и без того грозило стать сладкой пыткой, перевозбужденная плоть, сжатая тугим шелком юного тела, отзывалась болью и наслаждением. И еще чуть быстрее, с каждым рывком внутрь доставая, кажется, до самого сердца мальчишки. И тот уже не стонал, коротко вскрикивал, сам насаживаясь навстречу. Миг! И он обмяк в его руках, а живот обожгло горячим семенем. Дэмиэн тоже не сдержал крика, когда его член сжало еще сильнее пульсирующими стеночками, и излился, прижав мальчишку собой к постели. И почти немедленно приподнялся, чтобы не затруднять ему дыхание своим весом. Перекатился набок, не отпуская, удерживая в объятиях, целуя благодарно и нежно.
- Хорошо... Как же замечательно... Чуть больно, но хорошо. - И чертенок зевнул, благовоспитанно прикрыв рот ладонью.
- Ох, малыш... - только и промолвил граф, нашаривая отброшенное куда-то одеяло. Укутал обоих и уснул почти сразу, измотанный своим юным любовником и попытками сдержаться.
Из сладкого предутреннего сна Дэмиэна вырвал вой корабельной сирены. Он ошалело вскинулся, автоматически нашаривая под подушкой пистолет, но осознал себя в пространстве, и нехорошая догадка посетила его голову. Клаус спал, спрятав голову под подушку, свернувшись в компактный комочек, и его никакая сирена не могла разбудить. Граф прислушался: «Человек за бортом!» - и топот многих ног. «Когда он пропал? Когда был последний обход?»
- Дьявол и преисподняя! - выругался Дэмиэн, быстро одеваясь. На корабельном хронометре было без четверти пять утра, по всем предположения, у них должно было быть еще около часа до утренней проверки, но, наверное, обеспокоенные тем, что юноши страдают от морской болезни, преподаватели-наставники решили проверить их состояние раньше. И, конечно же, не обнаружили Клауса.
Гнев учителей был страшен, но Клаус не слишком расстраивался. Это у Льета было последнее предупреждение. А он как-нибудь переживет карцер. Льет, правда, пристал, как пиявка: «Где был, где был?». И, пока Клаусу готовили место заточения (не могли же его посадить в матросский карцер, предварительно его не вымыв), он тихо рассказал, где провел эту ночь. Надо было видеть, как засверкали праведным гневом глаза Льета! Как сжались кулаки, что побелели костяшки!
- Я его убью. - Но в голосе, как раз таки выдавая крайнюю степень гнева, не было ни капли эмоций. - Я его вызову на дуэль и убью. Сссскотина, тварь, если он думает, что его положение ставит его выше нас...
- Что ты! - и Клаус прикрыл ему рот ладонью. - Он честный и благородный человек. Я сам предложил ему сделку, и он великодушно согласился. Страшно подумать, что было бы с тобой, узнай Учителя о нашей самоволке. Одно дело, когда тебя на улице вышвыривают в Лондоне. Другое дело, когда в колониях.
Льет зло засмеялся, отталкивая руку Клауса:
- Честный? Благородный?! Да он же... Он же, практически, обманул тебя, он, наверняка, не собирался на нас жаловаться, а тут ты, такой весь... жертвенный. - Блондин сплюнул, отворачиваясь. - Если уж на то пошло, то что же твой такой благородный и честный не попросил за тебя?
В этом Льет был не прав, но откуда ему было знать, что Дэмиэн как раз в этот момент светски переругивается с учителем, ответственным за эту парочку? В конце концов, граф использовал последний, доселе безотказный способ, выложив на стол в каюте преподавателя пачку новеньких банкнот.
- Я вас прошу, мистер Дженкинс, - с нажимом произнес он, глядя в глаза мужчине. - Это была моя вина, мы слишком заболтались, и мальчик, устав от приступов и разговоров, уснул. Я пренебрег его просьбой и не разбудил вовремя.
- Сэр. Мне, конечно, очень лестно, что вы так высоко цените риторический дар моего подопечного. Но вы так же должны знать, что наше заведение курируется лично Ее Величеством Королевой Елизаветой. Короче, взяток мы не берем. Клаус получит трое суток карцера, как прописано в табеле.
Дэмиэн был вынужден покинуть каюту, несолоно хлебавши. И в коридоре столкнулся с Клаусом, конвоируемым в карцер двумя учителями. Неподалеку маячила и белобрысая макушка его друга, Льета.
- Господа, одну минуту, позвольте? - Дэмиэн шагнул навстречу, виновато глядя в синие глаза. - Прости, я не смог договориться, чтобы тебе смягчили наказание.
- Все хорошо...Дэмиэн. - Глаза юноши горели лучистыми звездами. - Мне будет, что вспомнить за это время.
- Я тебя навещу, хорошо? Это ведь не возбраняется? - Граф почти ласкал его взглядом, он бы обнял, но не здесь и не сейчас.
- Нет, я уверен, что меня там оставят в покое. - Клауса почти грубо толкнули, и он, скрестив руки на груди, пошел по коридору. Дэмиэн стоял, закусив губу, и смотрел ему вслед. Ему было отчаянно стыдно - обещал ведь, что репутация мальчика не пострадает, а по его вине тот вляпался по самое «не могу». Что такое матросский карцер, Дэмиэн знал не понаслышке - сам, прежде чем заняться семейными делами, два года отслужил на военном крейсере Ее Величества Королевы.
- Вы подлец, сэр, - змеино прошипело со спины. Граф развернулся, встречая злой взгляд Льета насмешливой улыбкой.
- Это комплимент, юноша?
- Это констатация факта. Из-за вас его сейчас привяжут в «вафельницу»!
- Вот как? - Дэмиэн умело скрыл свое беспокойство. - Учитель мне ничего такого не сказал.
- Про нее не говорят, ее показывают на первом потоке. С пожеланиями никогда в нее не попадать.
- А вы, как я могу судить, опробовали ее на себе уже не раз? - насмешка щитом, и только в самой глубине глаз мелькает боль. Трое суток без возможности шевельнуться! Боже, бедный малыш! Сорванная перчатка и хлесткий удар по щеке:
- Дуэль! Вы хам и мерзавец, сэр!
Дэмиэн перехватил руку мальчишки на втором замахе, с кривой улыбкой легко удерживая его.
- Подрастите сначала, юноша.
- Плохо стреляете? Как мог Клаус разглядеть в вас хоть толику чести!
- Боюсь, для вас я стреляю слишком хорошо. - В коридоре появились уже свидетели, и просто так оставить этот инцидент Дэмиэн уже не мог. Он нахмурился, кусая губы. - Хорошо, молодой человек. Идемте к капитану. Дуэль на корабле - только под его ответственность. Либо вам придется подождать до ближайшего порта.
- Я пристрелю вас до него.
Но все оказалась не так просто, как хотел Льет. Капитан чуть ли не на коленях просил их помириться, поберечь молодость Льета, а того - прекратить вести себя, как бойцовский петушок. Но юноша был неумолим. А главное, его поразила реакция Клауса. Друг, услышав о дуэли, осыпал его проклятиями и дернулся в путах так, что веревка разрезала кожу. Дэмиэн же заявил прямо:
- Я готов принести свои извинения господину Крейну, как оскорбленной стороне. Мне вовсе не улыбается ранить не только его гордость, но и тело.
Однако, Льет и слушать не желал о примирении. Уперся рогом, и требовал дуэли. Граф скорбно поджал губы.
- Ваше право выбора оружия и времени, юноша.
- Пистолеты. Полдень. Палуба!
- Стрелять до первой крови. - Это добавил учитель. Которому совсем не хотелось отвечать своей головой за гибель ученика, в которого Королева вложила столько денег.
- Принимаю. Капитан, не соблаговолите стать моим секундантом? - Дэмиэн облегченно вздохнул: хвала Создателю, что у господина Дженкинса хватило ума на это ограничение. Легкое ранение куда-нибудь в руку - и мальчишка отстанет. Вот ведь...ревнивец малолетний. Не составляло труда догадаться, что Клаус ему рассказал, какой договор связывает графа и воспитанника пажеского корпуса. В тот же вечер ему довелось увидеть, как стреляет Льет. Пришлось признать, что отменно. Однако, страх собственной смерти, хоть и присутствовал, но вытеснялся другими насущными мыслями. Конкретно - одной. Клаус. Поздно вечером Дэмиэн, распихав по карманам все необходимое, спустился на нижнюю палубу и подошел к карцеру. Матрос, охраняющий его, с поклоном отпер дверь в маленькое, полутемное помещение, в котором стоял гул от работающих по соседству паровых машин. То, что он увидел, поразило до глубины души. Юноша был привязан вертикально, на решетке карцера, в позе распятого. Его раздели до белья, а в помещении было прохладно. Для Клауса это было самой худшей пыткой. Он не мог видеть графа, так как было обращен спиной к посетителям. Решетка больно впивалась в его тело, надолго отпечатываясь на коже.
- Малыш...Боже, прости меня... - Дэмиэн шагнул вперед и прижался к решетке со своей стороны, просовывая руки сквозь прутья и обнимая юношу. - Господи, ты совсем замерз...Какие сволочи же, да что ж они творят?! - он осторожно принялся массировать и разминать затекшие руки Клауса, чтобы хоть немного разогнать его кровь.
- Это вы? Я задремал... - Клаус задрожал. - Что вас удивляет? Вы никогда не читали наш циркуляр?
- Нет, откуда мне было знать? Я не удивлен, я взбешен. - Дэмиэн вынул из кармана небольшую фляжку и несколько облаток - укрепляющий горячий чай с травами, он сам заварил его. Лекарства, чтобы поддержать в этом сыром холоде и без того измученного предыдущим нездоровьем юношу. - Выпей, малыш. Я приду еще утром. - Он не стал говорить, что, возможно, кроме как утром, более прийти не сможет.
- Спасибо. Мне было очень одиноко. Льет так разозлился на меня, что даже не пришел. Хорошо, что товарищи отмыли эту решетку, прежде чем меня привязать. Здесь и сейчас не очень чисто, а что было до этого, страшно подумать. - Он прижался холодным лицом к ладони мужчины. Дэмиэн ласково гладил его по щекам, горько сожалея, что не может посмотреть в его глаза, поцеловать его нежные губы.
- Малыш, я втравил тебя в эту историю, мне очень жаль, очень. - И снова осторожно массировал плечи, бока, постепенно опускаясь ниже, становясь на колени и разминая озябшие ноги. Грел их своими ладонями, как мог.
- Да о чем вы? - Клаус, действительно, не понимал. - Меня не выгонят из школы, так, пожурят еще немного, и все вернется на круги своя. Потом, я точно окажусь в лазарете. А это значит - несколько дней сна и покоя.
- Твой оптимизм меня безмерно радует. - Дэмиэн еще раз напоил его горячим чаем. Натужно заскрипела дверь, и матрос, извиняясь, сказал:
- Сэр, время посещения давно вышло. Извольте покинуть карцер.
- Я приду утром, Клаус.
- Вы обязательно придете. Я сказал Льету, что убью себя, если с вами что-то случится. - Клаус снова чувствовал, как холод подбирается к нему. Но это был страх.
- Малыш...малыш, не надо так. Все будет хорошо. И твоего Льета я не хочу ранить. Не переживай. - Дэмиэн в последний раз коснулся пальцами губ юноши, словно передавая ему свой поцелуй, и вышел. Направился он прямиком к капитану, долго о чем-то говорил с ним. Корабельный врач и первый помощник завизировали своими подписями составленное им (на всякий случай) завещание, и граф удалился в свою каюту, готовиться к завтрашней дуэли. Лег он довольно рано - нужно было выспаться.
Льет ждал его, мрачный, как туча. Он даже не кивнул на приветствие. Хмуро он смотрел на то, как заряжают пистолеты. Как отмеряют шаги от барьера до барьера. И первый выстрелил. И тут же почувствовал дикую боль в левом плече. Так, что закричал и выронил оружие. Схватившись за плечо, он почувствовал, как по пальцам течет горячая кровь. Напротив него, на руки капитану и судовому врачу медленно оседал Дэмиэн, зажимая ладонью рану. По белому батисту его рубашки расплывалось алое пятно, особенно яркое в свете полуденного атлантического солнца. На три пальца ниже левой ключицы.
- Все в порядке...не трогайте мальчика... - на разом побелевших губах мужчины выступила кровь. Льету сразу стало резко наплевать на все. На честь, достоинство, понятие братства и равенства. Он громко плакал от боли, не в силах остановиться.
- Да помогите же...мальчику...черти вас задери... - Дэмиэн оттолкнул от себя врача, закашлялся и сел на чисто отдраенные доски палубы, опираясь спиной на леер. Дышать было трудно, но терпимо, если не шевелиться. Не первое ранение, он вполне мог подождать. Льета, посадили, туго перетянули плечо. Учитель так на него посмотрел, что плакать в голос уже было стыдно, и он просто громко и жалобно шмыгал носом. Голова кружилась, руку дергало. Мимо него под руки провели графа, тот остановился. Бледный, с окровавленными губами - сущий вампир.
- Я надеюсь, вы... - он снова закашлялся, на палубу брызнула кровь. - Вы удовлетворены?
- Угу... - Из зеленущих глаз Льета слезы текли ручьем.
- Тогда не смейте...Клаусу...ни слова... - Дэмиэн осел, его подхватили два дюжих матроса, бегом понесли в лазарет.
- Ранение в верхнюю треть левого легкого. Кажется, пуля застряла где-то в кости...
Но как можно «ни слова» в коллективе школяров? Клаус закатил форменную истерику, оборвав веревки и искалечившись об решетку. И суток не прошло, как он оказался на лазаретной койке. Лазарет на пароходе был один, и койки в нем разделялись только белыми ширмами, так что оба юноши оказались по соседству с Дэмиэном. И ночью, когда дежурная медсестра задремала на своем посту под ночником, граф тихо, почти неслышно выговаривал Клаусу:
- Вы же видите, что со мной все в порядке. Эта пустячная царапина не стоила ваших слез, ни единой слезинки.
- Какие же вы!!! Оба! Невыносимые!
- Клаус…
- Ну, как ты мог!!!
- Не кричи, а то тебе дадут опия.
- А если я хочу, что бы мне дали опия?!! Не трогай меня! - ширма с грохотом упала, это Клаус резко отдернул руку, которую пытался погладить Льет.
Опия Клаусу все-таки дали. Как и Дэмиэну, который едва не рванул к мальчишкам, опасаясь, что их придется разнимать. Кроме того, обоих привязали к койкам, во избежание повторных инцидентов. Льета же отправили назад в его каюту, приказав являться только на перевязку. Он бродил в свободное время под иллюминаторами, а ночью приносил Клаусу сигареты, а Дэмиэну притащил бутылку великолепного красного вина, о происхождении которого сказал только: «Выменял». К концу «заключения» Клауса, Дэмиэн умудрился немного наладить отношения с Льетом. Если не подружиться, то врагами они точно больше не были. Отпускать графа врач еще не намеревался, и Дэмиэн шутил, что теперь точно зачахнет с тоски и скуки в этом белом безмолвии стен лазарета. Но стоило ночи опуститься на пароход, как в иллюминатор кто-то тихо поскребся. Дэмиэн, не открывая глаз, шепнул:
- Клаус? Ну, чего тебе не спится, Хани? Несносный ребенок.
- Я скучал... - И снова - цап-царап.
- Иди сюда, мой цербер уснул на посту. - Дэмиэн открыл глаза и внимательно посмотрел на медсестру, звучно сопящую, уткнувшись носом в сложенные на столе руки. Клаус подпрыгнул, стукнулся о переборку и ввалился, тихо, как кот. Приземлившись на все четыре конечности.
- Как ты себя чувствуешь? Я быстро, Льет изображает, что моет меня в ванной, а я из лифта в прачечную ушел.
- Ты сумасшедший ребенок, Хани. - Дэмиэн протянул ему руки, желая обнять. - Я страшно соскучился, малыш. Всего за пол дня.
Его ухватили за кисти, жарко покрывая их поцелуями:
- Я не мог ни о чем думать, только о вас. Простите меня, сэр.
- За что, малыш? Все хорошо. Ты знаешь, я ведь тоже не мог думать ни о чем, кроме тебя. Твои глаза взяли меня в плен. - Дэмиэн притянул юношу к себе поближе, в тусклом свете ночника пытаясь рассмотреть его лицо. - Поцелуешь меня?
Клаус чмокнул его куда-то в уголок губ, задержался, поцеловал уже дольше, приноравливаясь и пробуя. Это было очень трогательно и смешно. Дэмиэн не торопил его, не пытался перехватить инициативу, просто подставлял губы и ласково поглаживал по спине, обтянутой грубоватым полотном рубашки. Потом легонько отстранил:
- Иди, малыш, тебя снова хватятся.
- Вот. Не сочтите за дерзость. - Он протянул ему самодельный конверт и тут же поспешно добавил: - Я старался, но пальцы еще плохо слушаются. По каллиграфии у меня сто восемь баллов, обычно.
- Я прочитаю утром, Хани, мальчик, прошу тебя, не рискуй. Я не хочу, чтобы тебе снова было плохо. - мужчина спрятал конверт на груди, возле бинтов. - Ну же, увидимся завтра, хорошо?
- Конечно, сэр. - Клаус вернулся, поцеловал его в щеку, и только ноги задрыгали в иллюминаторе.
- Дэмиэн, меня зовут Дэмиэн. - тихо шепнул граф, печально усмехаясь. Но не вытерпел до утра. Лег так, чтобы лунный луч падал на листок, и принялся вчитываться в текст. Это было старательно выведенное красивым и легким почерком признание в любви, которое явно было скопировано с одного из толстых романов, написанных во времена Вальтера Скотта. Пальцы Дэмиэна задрожали, сминая листок. Вот как... Видит Бог, не этого он хотел, совсем не этого. Влюблять в себя мальчишку в его планы не входило. Впрочем, как и влюбляться. Однако, он привык во всем отдавать себе отчет, и отчет честный. И должен был признать, что какое-то, подозрительно похожее на сумасшедшую влюбленность, чувство в его сердце уже появилось. И что делать, чтобы оно не укоренилось, он не знает.
На следующий день его вывезли на каталке на палубу, подышать свежим воздухом. От учителей сироток ему прислали вина и фруктов, а так же заверения в своих наилучших пожеланиях. С места его наблюдения было видно, как отощавшие и измученные качкой юноши вяло прогуливались по палубе, наслаждаясь кратковременным штилем. Дэмиэн сидел тихо, дыша морским воздухом, любуясь на неразлучную парочку. Кажется, Льет и Клаус помирились. Они стояли у леера, тихо о чем-то беседуя. Дэмиэн усмехнулся - ангелочек и демоненок. Причем, масти Господь явно спутал. Интересно, что было бы, если бы Льет в последний момент не передумал? Он прекрасно понимал, что с расстояния в двенадцать шагов мальчишка убил бы его с легкостью.
Вот Клаус убирает волосы за ухо, тщательно пряча в ладони сигарету. Льета, кажется, уже накрыло, и он смеется, по обыкновению закрыв лицо ладонями. А вот Клаус увидел его. Встрепенулся, глаза послали такой взгляд! В нем сочеталось все: радость, тревога, тоска и надежда. Украдкой мальчик послал ему воздушный поцелуй, отчаянно краснея. Дэмиэн сделал жест, будто поймал что-то в ладонь и прижал ее к губам.
«Малыш, Хани, что ж ты творишь...На кой черт ты влюбился в такого негодяя, как я? И что мне делать с тобой дальше?»
Но граф улыбался ему, и улыбался совершенно искренне. Ну, как можно не восхищаться дерзостью этого мальчишки, который под неусыпным контролем учителей умудрялся курить травку? А то, что сигарета была именно с ней, он не сомневался: порыв легкого ветерка донес характерный запах. Интересно, где они ее берут? Льет же, ничтоже сумняшеся, стоило Клаусу отвлечься, скорчил Дэмиэну рожицу и показал язык, картинно отвернувшись. Дэмиэн рассмеялся и охнул - это было больно. Льет ревновал Клауса к нему. Ох, веселое же будет плавание. И без флирта. Он не хотел уже соблазнять белокурого демоненка, но что, если попробовать? Хотя... Дэмиэн нахмурился. Ранить чувства Клауса ему не хотелось. А сохранить тайну не выйдет, он уже убедился.
Ночью Клаус снова пришел к нему. Тихо, как ночной мотылек, прокрался и нырнул под одеяло, осторожно прижимаясь: - Я скучал… Как же я скучал...
- Малыш... - И больше ни слова. Только нежность в легких поцелуях, только ласка в прикосновениях. И ни одного намека на то, что будет что-то большее, чем эти поцелуи и объятия. Просто потому, что, как бы ни хотелось, еще слишком больно делать резкие движения, еще заходится огнем раненое легкое, стоит только чуть напрячься.
- Больно? Да? Ох уж этот Льет. Я ему здорово всыпал, когда смог. - Юноша нежился в его руках. Холодный, как маленький лягушонок.
- Ты замерз, Хани. - Дэмиэн обнял, привлекая к себе чуть сильнее, прижимая и укутывая плотнее в одеяло. - Льет просто ревнует. Не обижайся на него, он ведь все-таки не убил меня.
- Он говорит о тебе гадости. А я, знаешь, что?
- Что? - поцелуй в нахмурившийся лоб, разгладить маленькую складочку у бровей.
- Я его щекочу. Он это, страсть, как любит. Моментом разворачивает свой колючий клубок под языком. - И влажный поцелуй в шею.
- А если он прав? - От места поцелуя теплые мурашки начинают путешествовать по телу.
- Нет. Он не прав. Он просто тебя не знает. - И категорично встрепенулся. Как воробышек.
- Ты меня тоже не знаешь, малыш. - успокаивающе погладил его по спине и по плечам граф. - Но я не буду тебе рассказывать, какой я гад на самом деле. Поцелуй меня?
- Как это, не знаю? - даже слезы на глаза набежали: - Ты умный, и добрый, и ласковый, и нежный. - Целовал его лицо, шею, губы, глаза: - Ты самый лучший...
- Ты меня записал в идеалы? - Дэмиэн улыбнулся, привлекая его к себе и целуя, нежно и с разгорающимся желанием. Отстранил. - Малыш...я...
Тот завозился в его ладонях, преданно вглядываясь в лицо. С просто нечеловеческим обожанием. Дэмиэн не стал продолжать этот разговор. Это было глупо и причинило бы боль мальчику. Оставалось только стать для него этим идеалом, хотя бы на время плавания. А там, в Америке... Он хотел пригласить его и Льета, и еще кого-нибудь в свое поместье под Энджел-тауном. Но стоит ли?
- Что? Я слушаю, как на уроке.
И Дэмиэн сказал совсем не то, что собирался:
- Когда у вас выпуск?
- После путешествия. Когда нам найдут места. Вот тогда закончится наша относительно вольная жизнь, и начнется кабала до седин. - Он провел своим острым носиком по щеке графа.
- Ммм...вот как? И кто вам будет искать работу? Точнее, как ее будут искать? - Дэмиэн опустил руку и погладил его по груди, касаясь мгновенно напрягшегося соска кончиками пальцев.
- Посмотрят вакансии по семьям. Секретари, гувернеры, компаньоны, пажи. Мы годимся почти на все.
- Как у тебя с международной политикой? Знание языков? Экономика и торговое дело? - Дэмиэн расспрашивал, не прекращая ласкать льнущее к его рукам тело. Своеобразный экзамен для Клауса.
- Да. Риторика, география, бухгалтерия, экономика, политология... И еще много - логий. - Клаус вздохнул и продолжал загибать пальцы: - Французский, Испанский, Немецкий, Итальянский, Корейский.
- Отлично, тогда можешь ждать, что тебя оторвут с руками. - Улыбнулся Дэмиэн. - Малыш, тебе пора. Не ищи неприятностей на свою голову. Через неделю доктор пообещал отпустить меня, - поцеловал в шею, под ушком.
- Я не хочу ни к кому. С руками. - выдохнул Клаус ему в ухо и, вздыхая, выполз в иллюминатор.
- Знал бы ты, чего хочу я... - но Дэмиэн и сам не знал, чего хочет. Порекомендовать мальчишку кому-нибудь из друзей? Или забрать самому? Или при первой же возможности забыть, выкинув из головы все воспоминания о плавании?
Льет залез этой же ночью к Клаусу в постель, ноя, что у него болит плечо. Ныл он на французском с безбожным акцентом. По детской привычке, Клаус принялся поправлять его произношение и осторожно поглаживать плечо, мыслями витая совершенно не здесь.
- Клаус, не бросай меня. Я все, что хочешь, сделаю.
Юноша непонимающе глянул на него:
- Кто тебе сказал, что я собираюсь тебя бросить? Да и куда я могу тут деться? Что ты, пельмешка? - удивленно рассмеялся.
- Ууу... - надулся Льет. За что, собственно, и был прозван Пельмешкой. - Знаю я тебя, сойдешь на берег со своим этим...
- Ну вот скажи, чем тебе так не нравится Дэмиэн? - Клаус серьезно глянул своими невозможно-синими глазищами. - Он очень умный человек. И умеет держать свое слово. И тебя он, кстати, тоже пригласил в свое поместье.
- Еще бы он меня не пригласил. - Льет уселся на него верхом. - Я б тогда с тебя просто не слез.
- Ты и сейчас с меня не слезаешь. - фыркнул Клаус, щекоча его ребра. - Ты себя так не вел...с прошлого года.
- Почему... - Льет, ужом извиваясь, скользил по его коже: - Я всегда себя так веду. Потом, у меня уже год ничего не болело.
- Вот как? А почему же тогда, стоило мне попытаться тебя поцеловать, ты повел себя, как истеричная монашка? Еще и пощечину мне чуть не влепил. - Клаус растрепал его светлые кудри, гладя по голове.
- У меня настроения не было. А сейчас смотри, луна, южный ветер, крабы на ужин. - Блондин подставлялся под его руку, как кот.
- Так это крабы на тебя так действуют? - Клаус привычно, ласково, но немного отстраненно продолжал его поглаживать. Мыслями он был в лазарете. Как ему хотелось вот так же лежать, подставляясь под руки Дэмиэна! Но граф, несомненно, был прав, им нельзя показывать свою связь, ни в коем случае.
- Да ну тебя. Просто я рад, что ночь, а ты в постели. И не надо волноваться, попался ты патрулю, или нет. - Льет лег осторожно, боясь потревожить плечо.
- Если ночь, а я не в постели, значит, я - с Дэмиэном. Все просто, - как само собой разумеющееся, заметил Клаус. Ну, в самом деле... Ну, ведь и так понятно - он не пойдет гулять по кораблю, тем более, ночью. Днем уже все облазил, все закутки, кроме машинного отделения, да туда и незачем. Льет снова надулся, покусывая его руку.
- Ты ревнуешь, что ли? - Клаус тихонько фыркнул.
- Мне просто тебя не хватает. Вчера писал задачу, а спросить было не у кого. Сегодня проверяли, нашли семь ошибок.
- А что будет, когда мы...когда тебя выберут в одно место, а меня - в другое? Так нельзя. - тихо качнул головой Клаус. - А это...скоро. - и страх потерять единственного друга-брата полоснул по сердцу ледяным лезвием. Льет, кажется, чувствовал то же самое. Страх одиночества и потери Клауса сжал грудь. Это ужасно - снова оказаться один на один с улицей, с миром. Пусть даже, с пищей и крышей над головой. Это снова отбрасывало его в те кошмарные дни, когда Клауса не было рядом. Его плеча и руки. Которая с радостью поддерживала все его шалости и проказы.
- Знаешь...я постараюсь как-то вывернуться. Может, кому-нибудь понадобится два секретаря? Или гувернеры? Ну, я все равно постараюсь, Льет.
- Это я постараюсь. Надо же быстренько найти в тебе недостатки и показать, как я их выгодно компенсирую. Главное, не перестараться. А то меня возьмут, а тебя нет. - Льет опять смеялся. Ну вот, как хорошо, что Льет не умеет долго расстраиваться. Пожалуй, только связь Клауса и Дэмиэна - исключение из этого факта. Клаус вспомнил вдруг, как граф называл его в последнее время, и улыбнулся. Хани - медовый. То, что Дэмиэн - сладкоежка, он уже понял. И это прозвище было почти признанием в том, что Клаус для него - желанное лакомство.
- Но с задачей помоги все-таки. Физика - не самый сильный мой конек. А там надо баллистику рассчитать. - Льет уютно устроился в его подмышке, придерживая забинтованную руку. Кажется, он уже задремал.
- Помогу. Спи. - дождавшись, пока Льет совсем уснул, Клаус выбрался из постели, уложил его и укутал, а сам сел делать баллистику. Ему это давалось чуть легче, хотя учителя видели в нем гуманитария. Но сам Клаус себя оценивал, как универсала. Льет же был стопроцентным гуманитарием. Его стихи заслужили уже не одно поощрение. Риторика давалась так же легко, как дыхание. А еще Льет писал картины. Не рисовал, карандашиком в альбомах, а серьезно изучал пигменты, сам вязал кисти, вонял маслами и кислотами, самолично смешивая краски. А художников следовало оберегать. Не каждый год и не каждое десятилетие рождаются таланты. Эх, родись Льет в семье какого-нибудь дворянина...Он мог бы позволить себе стать тем, кем захочется. Но сейчас, в этом времени, в этом казенном костюмчике, он мог стать только учителем живописи старших групп.
Дэмиэна отпустили из лазарета только через три дня, и то - под надзор сиделки. Графа это кошмарно раздражало. Ему удалось поймать, точнее, пригласить к себе мистера Дженкинса. Разговор вышел странным.
- Я могу попросить у вас одолжения? - осторожно прощупывал почву Дэмиэн.
- Смотря в чем оно будет заключаться. - Сухо ответил мистер Дженкинс.
- Ну, раз я пока вынужден почти все время проводить в своей каюте, по вине одного из ваших воспитанников, мне скучно. - Дэмиэн изобразил вид избалованного денди. - Вот я и подумал, что кто-нибудь из них мог бы скрасить мне одиночество. Шахматы, поэзия, музыка...
Учитель заметно расслабился:
- Что ж, это вполне допустимо. Я буду отпускать к вам парами. Вы сами должны понимать, чтобы мальчики не шалили.
- Мне в принципе, интересны только двое, Льет и Клаус. - поспешил уточнить Дэмиэн. - Интересно все-таки пообщаться с тем, кто тебя едва не отправил на высший суд. А с Клаусом мы так и не договорили об экономическом развитии колоний.
- Это невозможно. Мальчики живут в братстве, и то, что получает один, должен получать и другой. Это незыблемое правило.
Пришлось сдаться. Хоть так, пока доктор не слезет с него и не отзовет свою цербершу-сиделку. Да и... разве не этого вы хотели, милорд Дэмиэн?
Клаус прибежал через три дня. Именно прибежал, топот его ног был слышен гораздо раньше, чем он появился в дверях. А вбежав в комнату, он упал на колени, обнимая и прижимаясь лицом к ногам графа. Льет же вошел не спеша, деловито прикрыв дверь.
- Чаю, мальчики? - Дэмиэн был - само радушие и предупредительность. Передвигался он по каюте уже почти свободно, только временами останавливаясь передохнуть. Врач сказал, что морской воздух и хороший уход позволяют его ране заживать очень хорошо. Клауса он с колен поднял, усаживая рядом с собой, и медленно поцеловал в губы, с привкусом соли от ветра и чуть пахнущие табаком.
- О! Дэмиэн, я так соскучился! - И Клаус присел на его колени, обнимая за шею.
- Да уж, скучал он, не закрывая рот. - Льет сел напротив, разливая чай.
- Я заметил, что уши у тебя стали гораздо...больше. - рассмеялся Дэмиэн. Прижал руку к груди, но улыбка не померкла. - Я тоже скучал. Кто бы знал, мне не хватает наших разговоров. - «И не только» - было сказано взглядом. Темно-серые глаза тепло вглядывались в темно-синие. И Льет был за границей этого круга.
- Мой милый, мой хороший...А Льет тебе подарок принес. Покажи, покажи скорей.
- Я показать принес, вообще-то, - буркнул под нос Льет.
- Вот как? Ну, мне уже очень любопытно. - в голосе графа была снисходительная усмешка. «Ну же, мальчик, твоя ревность видна невооруженным глазом. Чуть побольше дипломатии!»
Льет достал заткнутый за пояс кусочек холста и развернул. На нем был написан янтарным маслом портрет Клауса. Образ был схвачен так точно и прописан так гладко, что на поверхности картины невозможно было разглядеть ни следа от ворсинок кисти.
- Боже, какая...чудо какое...Я рискну показаться невежливым, но...Я все-таки прошу мне это подарить. Или хоть отдать в обмен. - Оторвать глаза от портрета Дэмиэн мог только затем, чтобы перевести их на оригинал. Но он заставил себя посмотреть и на творца этого чуда.
- Триста фунтов, и он ваш. Я даже натяну его на подрамник. - Фыркнул Льет, а сам раскраснелся от удовольствия. В этот раз он сам был доволен своей работой. - И это только по памяти. Его же не заставишь позировать.
- Хорошо. - Триста фунтов? Не деньги для графа, но мальчишка знает цену своему таланту. Это хорошо. Дэмиэн потянулся к прикроватному столику, достал бумажник и вынул несколько крупных купюр. Положил их на постель. - Чай остывает, господа. - Но у него не было ни малейшего желания спускать с рук льнущего к нему Клауса. - Хани, ты привык к качке?
- Нет.
- Доктор кормит его какими-то таблетками. Его не укачивает, но зато он становится очень медленным. Как уроженец севера. - Льет нарезал мягкий пудинг и, положив себе в блюдце лакомства, наслаждался в свое удовольствие. Купюры исчезли, как и когда он положил их в карман, никто не заметил.
- Ммм, а вы знакомы с уроженцами севера? - Дэмиэн утаскивал из своей тарелки лакомые кусочки бисквита с фруктами и кормил ими Клауса с рук. Так приятно было касаться пальцами его губ, впрочем, мальчишка вполне мог ощутить это, сидя на его коленях, прижимаясь к Дэмиэну всем телом. И то, что он мило краснел при этом, только добавляло пикантности ситуации.
- Да. У нас есть Хельмут. Его привезли в четыре года на рыбацком судне. Нашли в лодке посреди моря. Говорил только по-норвежски. За то теперь он первый по языкам, но последний в рукопашной.
- Это не показатель, Льет. У меня много знакомых, да и партнеров по бизнесу, которые вполне могут обставить и меня, и вас в рукопашной. Не говоря уж о чем-то другом. - Граф спокойно признавался, что он в чем-то не первый.
- Нужно стараться быть первым во всем. Так нас учат.
- Пельмешка, ну кто бы говорил? За кого я пол ночи физику делал?
Льет покраснел, как морковка.
- Быть первым во всем попросту невозможно. Нужно верно оценивать свои возможности, и на то, в чем возможно достичь первенства, тратить большую часть сил. Так меня учили, и я не сожалею. По крайней мере, я весьма успешен в том, что мне нравится.
- И в чем же? Было бы любопытно узнать. - Льет уничтожил пудинг и сейчас атаковал тарелку с марципанами.
- Например, в управлении семейными предприятиями. Поверьте, поставить на ноги текстильную империю - дорогого стоит. Ну, еще в гонках. Правда, там я предпочитаю выступать под псевдонимом. Имя Эвен Старр вам о чем-нибудь говорит? - Дэмиэн скормил Клаусу порезанное на дольки яблоко и не удержался, поцеловал губы, слизывая с них капельку сока.
- Совершенно ничего. Нас изолируют от занятий, провоцирующих азарт. - Льет налил в чай сливок, тщательно пряча глаза. Да-да. Но, не смотря на изоляцию, подпольный тотализатор работал, как часы.
- Неужели? - у графа был слишком проницательный и насмешливый взгляд, чтобы можно было сказать, что он поверил. - Очень жаль, а я хотел пригласить вас на очередной тур состязаний.
- К сожалению, не получится. Или только после выпуска. - Щекой к щеке прижался Клаус. Маленький и ласковый.
- После продажи в рабство, - подтвердил Льет. - Ничего, я буду писать и быстро тебя выкуплю. - Он достал деньги и погладил купюры с нежностью.
Дэмиэн ничего не ответил, только слегка хищно усмехнулся. Рабство? Мальчишки, дети, что они понимают в жизни? Любой такой вот клерк, паж, гувернер гораздо свободнее него. У которого долг перед семьей, честью, страной..
- За нас платит королева. За нашу одежду, питание, обучение. Все эти расходы фиксируются. Когда мы получаем место, то треть от нашего жалования уходит на погашение долгов. И так - годами. - Понял его недоумение Клаус.
- Есть вариант, когда ваш работодатель полностью единовременно погашает ваш долг. - пожал плечами Дэмиэн. - И это не редкость.
- О! Не редкость. - Льет возмущенно всплеснул руками. - А сколько вариантов, когда мы работаем за еду и кров, поскольку работодатель платит по минимуму только на долги и хватает. Через одного.
- Льет.
- Что - Льет? Расскажи ему про Одри. Нет, ты расскажи. Хорошо сидеть в батисте и рассуждать о благородстве.
- Льет, несправедливости в мире масса. При всем желании сделать добро, я или кто-то еще не сумеет устранить всю ее. Мир, к сожалению, не утопия. Но я послушаю историю этого Одри. Возможно, я мог бы помочь? - Дэмиэн не понимал сам себя: ну какое ему дело? Но ведь - было дело. Отрицать это было глупо.
- Нет. Одри уже не помочь. Он умер три года назад. Он был болен, еще при выпуске. Старшекурсник, он опекал нас с Льетом. На первом месте службы ему было хорошо, но он лишился его из-за навета. На втором ему стали платить все меньше. А когда случился кризис, его все равно заставляли работать. Он так и умер за конторкой.
- Мне жаль. - Дэмиэн покрепче обнял Клауса, который заметно расстроился. - Мне и в самом деле жаль. Простите, что заставил вас вспоминать об этом.
- Таких «одри» очень много. Мы - рабочая сила. Нет ни выходных, ни отгулов. Пока не отдадим долг. Чем не рабство? - Льет порезал палец, очищая диковинный плод с ярко-желтой мякотью.
- А такие «дэмиэны», как я, ничего не делают для вас? - это почти не было вопросом. - Позволь, Хани? - граф быстро ссадил юношу с колен, поднялся и достал свою аптечку. Не слушая протестов, промыл порез и перевязал его чистым бинтом. - Осторожнее, юноша. Не хотите ли составить мне компанию в прогулке по палубе?
- Иногда случается. - Льет с готовностью взял его под локоть. Картинка получилась очаровательная. Высокий красавец граф под руку с двумя ангелочками. Беседа постепенно сошла с опасной колеи вольнодумства на более безопасную стезю живописи. Граф был ценителем, и, как оказалось, неплохим. Причем, с жаром спорил с Льетом по поводу колеров, выбрав для примера Клауса - натурщиком.
- Нет, вы ошибаетесь. Это не графит. Это мозамбикский эбен. С искрами лазури. Ну, хорошо, не лазури, но индиго - точно. - Они обсуждали цвет волос Клауса.
- А я говорю - кость. Жженая слоновая кость. Но она дорога. Поэтому писал, чем было. - Клаус больше молчал. Льет был незатыкаемым болтушкой. Клаус же жался к любимой руке и тихо таял от счастья.
- Если у вас будет своя студия, довольно денег на краски, какой стиль вы предпочтете? - допытывался Дэмиэн, встав у борта так, чтобы закрыть собой Клауса от чужих глаз. И нежно ласкал его шею, проводя пальцами по ней от линии роста волос до плеча, забираясь под воротник рубашки и поглаживая кожу, похожую на персик.
- Трудно сказать. Классика бессмертна, и она мне очень нравится. Символизм позволяет высказать то, что не принято говорить вслух. - И правда, на портрете Клаус небрежно держал полураспустившийся нарцисс. - Но в каком бы стиле я ни рисовал, это будет безупречно. - На этих словах, «безупречного» маэстро пометила своей печатью чайка. Хохотали все трое, Дэниэл всхлипывал, стонал от боли, но смеялся, не в силах прекратить.
- О, да, как видите, божественный знак - с древности моряки верили, что это приносит удачу. Думаю, мы с вами еще не раз встретимся, когда вы станете знамениты. - Серые глаза прищурились, в них мелькала какая-то мысль, которую озвучивать граф не хотел.
- Да уж. Не одно совершенство не останется незапятнанным. - Льет брезгливо оттирался. Время летело незаметно, а Клауса не оттащить было и за уши, но пришлось расстаться раньше, чем за ними пришли учителя.
- Какая это мука. - Клаус страстно целовал его в губы. - Видеть, чувствовать, но...
- Еще немного, Хани. Потерпи еще чуть-чуть.- О том, что это и для него мука, граф умолчал. Да Клаус и так все видел, чувствовал. - Идите же, малыш. Я буду ждать скорой встречи.
Нет, Дэмиэн не скучал в одиночестве. За те две недели, которые ему пришлось провести под надзором сиделки, он перезнакомился со всеми воспитанниками. Кроме того, он взял на себя смелость и снова вызвал на разговор учителя Дженкинса.
- Итак, господин Дженкинс, у меня к вам вполне конкретное предложение, касательно шестерых из ваших учеников.
- Любопытно. И что же вы хотите предложить нашим мальчикам? - учитель был сух, как трут.
- У меня есть люди, которые отыщут для их талантов достойное применение. Причем, с заключением контрактов на приемлемый срок и достойной оплатой, - не менее сухо ответил граф.
- Не вы один хотите стать меценатом наших мальчиков. По прибытии в колонии мы соберем прошения от всех желающих, и отберем наилучшие предложения. Вы можете поучаствовать на общих основаниях. - Учитель Дженкинс сцепил пальцы.
- Думаю, участие на общих основаниях меня не устроит. Но это я буду решать с вашим руководством. Пока же я буду рад, если вы позволите собирать воспитанников на тематические вечера в кают-компании. С капитаном я договорился. Я планирую устроить музыкальный вечер завтра же.
- Это - пожалуйста. Вы не могли бы пригласить так же дам? Естественно, тех, кто заслуживает этого. Молодые девушки не подойдут. Но вот почтенные матери семейств, вполне. Мальчиком нужно уметь общаться так же и с ними. В непринужденной обстановке.
- Несомненно. Но почему такое ограничение? На корабле плывет семья Ортега, это мои знакомые, их дочери вполне прилично воспитаны, и неплохо поют. Я думал, пригласить и их. - Дэмиэн рассчитывал вовлечь в общение с воспитанниками как можно больше народу, ведь прекрасно видел, как они тяготятся вынужденной сегрегацией на корабле. Учитель поправил очки:
- Я очень люблю своих воспитанников и, поверьте, сам не в восторге от телесных наказаний и пыток голодом. Но если я не буду этого делать, на меня донесут, и я лишусь места. Поэтому, стараюсь оберегать мальчиков от излишних волнений. А после такой долгой изоляции юные женщины могут привести к очень большим неприятностям. Трое влюбляются сразу в одну, и в доселе дружном коллективе начинаются склоки, дуэли, смерти.
- Этого не произойдет. - Жестко припечатал Дэмиэн. - Все леди Ортега замужем. И придут со своими супругами. Но как вы думаете знакомить юношей с Высшим светом колонии, если держать их вне общества? Ведь они будут посещать светские рауты, а там полно юных и хорошеньких дам. Пусть учатся общаться под присмотром здесь.
- Но я же не знал об их замужестве, - искренне растерялся учитель. - В таком раскладе, вечера, несомненно, будут очень приятными.
- Несомненно. Так я получил ваше позволение, и сегодня же воспитанникам объявлю о нем. - Дэмиэн не спрашивал - он констатировал факт. Этот Дженкинс был самым принципиальным, одновременно и самым лояльным учителем. Его невозможно было подкупить, как остальных учителей. Но, кажется, граф отыскал и на него ниточку.
- Прошу вас. Пойдемте к мальчикам.
В третий класс было так просто не пройти. У дверей стояли два дюжих охранника, которые следили за тем, чтобы юные воспитанники всегда находились под присмотром. Мальчики занимались своими делами, двери кают в большинстве своем были открыты. Вот и Клаус, старательно что-то пишущий за столом. Льет, сидящий, скрестив ноги, на кровати и грызущий карандаш. Граф милостиво кивнул, на слова о том, что юношей сейчас соберут. С охраной он уже договорился, и те пускали его в третий класс за небольшую по меркам Дэмиэна, но существенную с их точки зрения прибавку к жалованию. Дождался, пока воспитанников выстроили в коридоре, и кашлянул. Воцарилась тишина.
- Молодые люди, рад вам сообщить, что завтра после обеда состоится первый из обещанных мной тематических вечеров. Музыкальный. Гвоздем программы выступлю, конечно же, я. - Раздались едва слышные смешки, и Дэмиэн усмехнулся в ответ. Клаус от радости чуть не подпрыгнул, но Льет вовремя наступил ему на ногу. И пребольно.
- Кроме вас, я пригласил еще нескольких гостей. В том числе, и дам. Советую вам подумать, чем вы можете порадовать и их, и себя. Я намереваюсь устроить музыкальный конкурс, естественно, с приятными призами, которые, в данном случае, взялся обеспечить наш кок. - Дэмиэн знал, что многие из юношей тайком меняются со стюардами своими поделками или услугами за вкусности со стола первого класса. Ну, тут уж клич восторга не смог сдержать никто. Хоть учителя и негодующе зашикали. Какая кутерьма началась после ухода графа! Кто распевался, кто разыгрывался, шум и гам стоял страшный. Клаус сидел расстроенный, у него не было особых музыкальных талантов. Льет выедет на стихах, а он?
Дверь их каюты открылась, и Льет поманил его наружу:
- Там этот...твой граф пришел. Выйдешь? - учителя ушли на ужин, после них должны были ужинать воспитанники. Кроме охраны никто за ними не присматривал.
- Дэмиэн, сэр, как вы могли? - Клаус совершенно расстроился. И подошел, уткнувшись в него головой.
- Что случилось, Хани? - мужчина увлек его в закуток, где хранились пожарные шланги и насос. И прижал его к себе, жарко целуя, лаская каждый миллиметр обворожительных губ своими губами.
- Я, конечно, очень рад послушать, как ты играешь, и это само по себе будет призом. Но я же не силен ни в пении, ни в музыке, ни в стихосложении. Каково это будет...
- У тебя очень красивый голос, если ты составишь мне компанию и подпоешь, я буду рад. Я буду счастлив уже, если ты просто будешь рядом. - Дэмиэн пользовался беззастенчиво каждым мигом их близости.
- Я песен-то не знаю… Вернее, знаю, но их на вечерах не поют. Ну, не буду же я петь: «Пойдем со мной красотка, поедем в номера»?
- Тогда я похищу тебя после завтрака, и мы разучим хотя бы пару песен. Ты согласен? С учителем я договорюсь. - Дэмиэну все равно предстояло подготовить репертуар, так почему бы не совместить нужное и приятное?
- Если ты меня похитишь после завтрака, ты услышишь только одну песню. - Клаус обнял его за шею.
- Может быть, мне именно ее хочется услышать более всего? - Жадные руки уже исследовали тело юноши через одежду, неприкрыто лаская.
- Да вы ценитель, милорд. - Клаус лукаво улыбался. Одевался он второпях, и не успел одеть исподнее.
- Я ценю истинно уникальные произведения искусства, Хани. - Граф обнаружил приятный сюрприз и немедленно им воспользовался, скользнув рукой под ослабленный ремень грубых брюк униформы воспитанника. И немедленно заглушил его стон поцелуем, прижимая к себе свободной рукой.
- И что вы можете сказать об этом экземпляре, как ценитель? - Клаус почти терял сознание от восторга. Да! Господи, как же он измучился от терзаний плоти за это время.
- О, он великолепен. Достоин моего внимания, несомненно. - И внимание «предмету» беседы было оказано немедленно. Дэмиэн прислонил Клауса к стенке, быстро расстегнул и приспустил его брюки и опустился на колени, усмехаясь жадно и предвкушающе. Придерживая бедра мальчика руками, потерся щекой о его пах.
- Что ты делаешь? Я же не был в душе. - Предупредил его обладатель экспоната.
- Иногда об этом можно забыть. Например, сейчас мне это абсолютно неважно. - То, что юноша не принял душ перед визитом графа, Дэмиэна и впрямь мало волновало. Клаус пах совершенно непередаваемым ароматом юности и чистоты, замешанном на желании, и это просто кружило голову, как хмель от прекрасного вина. Губы мягко коснулись вожделеющей ласки плоти, целуя, горячий влажный язык обежал головку по кругу, пробуя на вкус. На лице Клауса отразилась целая гамма чувств. Он даже прикусил губу, чтобы не издать ни звука. Кладовка не запиралась, и на подозрительный шум туда могли заглянуть.
Довольно сощурившись, Дэмиэн продолжил сладкую пытку, не торопясь приступать к более основательным ласкам. Он только нежно проводил кончиком языка по стволу члена, покрывал его поцелуями и ласкал едва заметными прикосновениями яички и пах, желая услышать просьбу продолжать.
- Он…Не маленький?
Дэмиэн не сдержался и фыркнул:
- Тебя это так волнует? Нет, он соразмерен тебе. И это великолепно.
- Да, потому что Льет... - тут Клаус замолчал, во время прикусив язык. Нечего было рекламировать товарища.
- Если у Льета больше, почему это должно волновать тебя? И это не касается меня, уж точно. - И на сем разговоры закончились, потому что сдерживаться и не ласкать это чудо, маячившее перед глазами, у графа не осталось сил и желания. Горячий рот обнял вздрогнувшую плоть, вбирая в себя все глубже, пока Дэмиэн не уткнулся носом в черный кудрявый пушок на лобке. Клаус выгибался луком, его пальцы вцепились в голову графа, по подбородку стекала капелька крови из прокушенной губы. Он не мог стонать, только изредка резко выдыхал, да приоткрывал рот.
Дэмиэн, не прекращая ласк, умудрился облизать свои пальцы, и принялся дразнить мальчишку, круговыми движениями массируя его анус, но не проникая.
- Сэр, ну, пожалуйста. - Шепот, срывающийся на писк. Да, этого он и ждал. Холеный длинный палец скользнул в тело юноши, безошибочно и сразу отыскивая то, что желал отыскать. Но он не долго был в одиночестве в своем любовном танце. Через несколько долгих мгновений к нему присоединился второй палец, а бесстыдный рот продолжал ласкать и нежить.
Всю свою страсть Клаус вкладывал в то, как сжимал руками голову мужчины, толкаясь на встречу, ускоряя темп. Это походило на сумасшествие. В тишине раздавались только характерные хлюпанья, которые одновременно смущали и возбуждали юношу. Дэмиэн почти задыхался, раз за разом принимая не такой уж и маленький член юноши глубоко в горло, но не пытался отстраниться или сбавить темп, наоборот, все яростнее двигал головой, все настойчивее лаская его рукой. Он жаждал, просто жаждал снова почувствовать его вкус, такой нежный и горьковатый, как изысканная пряность. И тот брызнул перезревшим плодом, не успев предупредить и оседая на не держащих его ногах, ватных от страсти и наслаждения. Упасть ему не позволили, Дэмиэн досуха облизал его и только потом выпустил изо рта, удерживая в объятиях и довольно улыбаясь.
- Господи, как же это чудесно, ангел мой. - Прошептал, заглядывая в чуть расфокусированные от пережитого глаза юноши.
- Я чувствую себя воском... - его лицо было покрыто испариной, Клаус шало улыбался, подтягивая норовившие упасть брюки.
- Ты не воск, ты огонь, в котором плавлюсь я, Хани. - Дэмиэн, не обращая внимания на неудобство с собственными брюками, быстро привел в порядок одежду юноши, помедлил и поцеловал его, все еще чувствуя его вкус на языке.
- Я так счастлив… Я никогда в жизни не был так счастлив. Только работа-работа-работа. А тут - ты. Как гром среди ясного неба. А я то, дурак, еще Льета предупреждал. Пугал его твоим порочным лицом.
- В какой-то мере ты был прав, не так ли? Я порочен до мозга костей, малыш. Но тебя мой порок не коснется, если только ты сам этого не пожелаешь. - То, что Клаус уже вполне свободно называет его на «ты» и по имени, было одновременно и добрым, и пугающим знаком. Дэмиэн, конечно, уже решил, как поступит по окончанию плавания. Но это стоило ему трудов.
- Пусть... - голос Клауса изменился. В нем появились железные нотки. - Даже если, как говорит Льет, это просто игра и забава. Когда я тебе надоем, ты не сможешь отнять у меня воспоминания. - Снова потеплел. - Я буду хранить их бережно. Доставать, только когда будет совсем холодно.
- Малыш, я разве дал тебе понять, что ты игрушка? - Дэмиэн все еще тяжело дышал, опираясь о стену плечом, и с какой-то затаенной грустью смотрел на юношу. - Да, у нас заключен договор. Но он давно перестал быть чем-то, что регулирует наши отношения. Или ты до сих пор считаешь, что, кроме него, нас ничего не связывает?
- Я люблю тебя. Это связывает гораздо крепче договора двух джентльменов. Я верю тебе, но не смотри, что я юн. Меня уже предавали, и не раз, поэтому внутри я всегда готов. Чтобы не умереть от горя.
- Ты еще и в самом деле слишком юн, Хани. И не заслуживаешь той жизни, на которую тебя обрекли недостойные зваться твоими родителями. Позволь мне пока ничего не говорить? Пока...пока корабль плывет, и продолжается наш путь? - он и сам не знал, почему до сих пор не может признаться, что влюблен, потерял голову и готов идти на риск ради этого мальчишки с глазами Эверетта, но такого непохожего на его братца?
- Мне скоро будет семнадцать, - гордо вскинул голову мальчишка и стукнулся затылком о стену.
- Я знаю. Как раз к тому моменту, когда мы достигнем благословенных берегов Америки. И я уже знаю, что подарю тебе. - Дэмиэн улыбнулся и снова привлек к себе мальчишку. - Так я похищаю тебя после завтрака?
- О, да! Понимаете, в тесноте данного помещения толком не распеться. Я люблю тебя. - Клаус благодарно прижался к его груди. - И… спасибо, теперь мне будет гораздо легче спать.
- Зато мне теперь и вовсе не уснуть. - рассмеялся Дэмиэн, целуя его в макушку. - Теперь нам надо выбраться отсюда тихо, как мышкам - Наставники вот-вот вернутся. Идем. - Они выскользнули из кладовки, и Дэмиэн отправил Клауса легким шлепком пониже спины в сторону его каюты. - До завтра, малыш.
- Я люблю тебя...
- Вот заладил! - бурчал Льет. - Фу! Иди в душ, пока на вечернюю проверку не позвали! - и снова вернулся к планшетной доске.
Клаус никак не мог погасить улыбку. Ну и что, что Дэмиэн так и не сказал ему, что любит? В конце концов, его чувства в избытке хватало на двоих. Тем более... Улыбка чуть потускнела. Да, граф и сирота-воспитанник... Не пара, тем более, они оба - мужчины. Но пока корабль плывет...
Льет от злости грыз карандаш. То, что Клаус был счастлив, это хорошо. Но как же так? Он ведь даже красивее, почему граф не обратил на него внимание? И воровато коснулся своей губы, вспоминая, как тогда, после сеанса, Дэмиэн поймал его в коридоре.
Дэмиэн незамеченным вернулся к себе в каюту и упал на постель, вспоминая и их разговор, и ласки, неторопливо, хотя хотелось обратного, освобождая из плена одежды свою восставшую и все не успокаивающуюся плоть. Медленно принялся поглаживать себя, не заметив, как сорвался на быстрые резкие движения, закусив губу и мысленно повторяя: «Хани...ооо, Хани!» И это, словно заклинание, сорвало его разум в пучину оргазма, мешающегося с болью все еще не выздоровевшего тела.
- Ну, и как там твой граф? - Льет лежал на животе, подмяв под себя подушку.
- Ты готов признать, что он мой? - Клаус в притворном изумлении закатил глаза, за что получил тычок локтем. Он валялся на постели друга, накручивая на палец еще влажный локон, и мечтательно жмурился.
- Ну, на меня же он и не смотрит? Что вообще нужно сделать с человеком, до одиннадцати лет каждый день по три раза проверявшего швы своей одежды и постель, чтобы меньше чем за неделю перейти на ты, да еще и с аристократом?
- Наверное, это вопрос доверия? Ну и еще взаимности. - Клаус вздохнул, - И просто...он просто попросил называть его на «ты». И мне нравится так его звать. И еще по имени. И нравится, когда он зовет меня этим смешным прозвищем. Хххаааани. - Клаус изобразил это так, как слышал только что - получилось до безобразия чувственно и волнующе. Он покраснел.
- Ничего себе! Это когда это он тебя так зовет? - Льет порадовался, что лежит на животе.
- Ммм... когда лас...- Клаус прикусил язык и почувствовал, что краска залила не только лицо, но и шею, и даже грудь, кажется. И еще ставшее привычным уже тепло внизу живота.
- Когда ласкает? Ну-ну. И как именно он тебя ласкает? - Льет бесовски захихикал, наблюдая, как Клаус пытается мимикрировать расцветкой под одеяло.
- Льет! - Клаус уткнулся лицом в подушку и прерывисто вздохнул. Вот же...вредный! Ведь не отстанет, пока не расскажешь. А как рассказать, если только от мимолетного воспоминания о настойчивом горячем рте там, о нежных пальцах, которые творили совершеннейшее непотребство, вся кровь устремляется от мозга в совсем другую сторону?
- Наверно, он страшно пыхтит, и у него пахнет изо рта. Раз ты молчишь. Неприятно, да? - Маленький бесенок продолжал хихикать, стаскивая через голову рубашку и доставая ночное одеяние. Клаус был прав, у миниатюрного Льета был один аргумент, который доставлял ему не мало хлопот. Особенно, когда он был в трико.
- Неправда! Он обалденно целуется, а его пальцы...они просто сводят меня с ума...и он пахнет...я не знаю, как это описать, Льет, это выше моих сил! - Клаус сел на постели, взъерошенный и возбужденный, с тихим стоном обхватил себя за плечи руками. - Это дьявольское и божественное наслаждение...Это наверняка грех.
- Все приятное в этом мире - грех. Во! Видел? Это ты виноват, - он продемонстрировал эрекцию и пожаловался: - Я так устал от этого. Рисовал гипсовую статую Аполлона, пошевелился, панталоны лопнули.
- Интересно... Дэмиэн уходил и сказал, что не сможет уснуть... - Клаус уставился на Льета, точнее, на его пах, снова мучительно краснея.
- Конечно, не сможет. Если он ласкал тебя, то у него должно быть такое же проклятие. - Льет сел, пытаясь устроить эту дубинку так, что б не мешала.
- Я бы ему помог избавиться. От проклятия. Но он позаботился, чтобы меня снова не поймали в неположенном месте, и отправил обратно. - Клаус едва успел сменить траекторию движения руки, потянувшейся коснуться Льета.
- И правильно сделал. Я ему за это благодарен. Ну вот! - по рубашке стало расползаться влажное пятно. - Опять. И откуда в нем столько этой прозрачной жидкости, интересно мне знать?
- Ушам своим не верю - ты благодарен Дэмиэну? - вымученно рассмеялся брюнет, не выдерживая соблазна. Дотронулся до пятна, провел по нему пальцем, чувствуя упругое и теплое под тканью рубашки Льета.
- Кошмар, чувствуешь, как мокро? Меня уже отхлестали бы по рукам, за то, что белье слишком часто в стирку сдаю, да Дженкинс не дал. - Блондин привалился головой к его плечу. Ухватился за руку, болезненно поморщился.
- Просто надо снять напряжение. Ты что, не знаешь, как? - Клаус знал, но за это тоже били по рукам. Розгами.
- Знаю, но проще перетерпеть. Если зайдут… Ты же слышишь, еще ходят по коридору. - Льет распустил хвост и потянулся за дешевой медной гребенкой. «Золотой», как он любил ее называть.
- Иди в душевую, если что, я тебя прикрою. - великодушно «позволил» Клаус. Он понимал, что если долго терпеть, будет попросту больно. А Льету уже, похоже, несладко.
- Начни громко икать, если придут. Хотя, я ж натура увлекающаяся. Лучше сам первый войди, а потом уже их пускай.
- Хорошо. - Клаус усмехнулся. - Иди, давай. Я буду держать ушки на макушке.
Льет ушел. Послышался звук льющийся воды и тихие вздохи. Искушение было слишком велико. Посмотреть на это, пусть и запретное, но такое возбуждающее действо. Словно ты - соучастник преступления: непристойно и адреналин в кровь. Клаус неслышно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь одним глазом. Льет сидел спиной к нему, опираясь на колени, сильно откинувшись назад. Кадык на его горле ходил взад и вперед, лицо исказило напряжение. Его член, большой и твердый, исполински возвышался, блестя оголенной головкой. Это было невозможно игнорировать. Как и невозможно просто стоять и наблюдать. Клаус быстро подпер дверь стулом - сразу не войдут, а шум они услышат всяко. И проскользнул в душевую, опускаясь на колени за спиной друга.
- Не так. - Отчего-то вышло хрипло и шепотом. Рука легла поверх ладони Льета, задавая верный ритм, чуть сжимаясь и расслабляясь. Тот сглотнул, отводя руки назад, и Клаус оказался в горячих объятиях, полных страсти.
Клаус наклонил голову, касаясь губами вспотевшей шеи блондина, прижал его свободной рукой еще плотнее, задевая соски пальцами, все ускоряя и ускоряя движение ладони. Сквозь шум воды ему слышался влажный и непристойный звук, с которым сдвигалась нежная кожица на члене Льета.
- Клаус... Господи... - Блондин жмурился, ерзая на пятках, желая большего.
- Льет, давай же, Льет, - Клаус сжал пальцами напрягшийся нежный сосок сквозь ткань рубашки, потом быстро задрал ее, скользнул по обнаженной коже ладонью, дразня пунцовеющие горошинки, и еще ускорил движения, лаская теперь жестко и резко, проводя по головке подушечкой большого пальца.
- Да...Да…Еще…Еще-о-о... - И кончил, буквально выстреливая мощной струей, так что брызги попали даже на лицо Клауса.
- Охх...ты просто... Тебе лучше? - Клаус стер рукавом капельки семени и с тревогой заглянул в лицо другу, повернув его голову к себе. Льет посмотрел на него задумчиво и, поворачиваясь, прижался тем самым, нежным и властным поцелуем. Клаус на поцелуй не ответил, замерев, потом мягко отстранил блондина. - Не надо, Льет. Так тебе лучше?
- Намного. Ой-ей! Прости. Я свинка. - Юноша торопливо принялся подтирать следы греха.
- Да я уже привык, - ляпнул Клаус и рассмеялся, глядя на то, как вытягивается лицо Льета. - Слышишь? Сигнал отбоя. Давай скорее в постель, сейчас придут проверять.
Через минуту оба уже лежали на своих постелях, притворяясь спящими. Клаусу остро хотелось курить. Но для того, чтобы выскользнуть на палубу, надо было дождаться ухода учителей, и того времени, когда охранникам наскучит наблюдать за пустым коридором, и они уйдут в каморку - играть в кости или дремать. Учитель заглянул в комнату, умилился засыпающим ангелочкам и, пожелав доброго сна, закрыл дверь. Льет смеялся в подушку. Долго, до икоты.
- Ну, чего смешного? Он и в самом деле так считает. Не стоит лишать бедного мистера Дженкинса последней иллюзии. - Клаус быстро натянул штаны и рубашку, отыскал в своем тайничке початую пачку сигарет и вынул одну.
- Не попадись. Ахх, как спать охота. - Льет свесил с постели ногу и почти мгновенно захрапел.
Утром Дэмиэн все-таки смог уломать строгого цербера мальчиков отпустить Клауса репетировать с ним в музыкальный салон. Скольких нервов это стоило, как пришлось изворачиваться и какие аргументы приводить, он будет вспоминать с гордостью за свою силу красноречия до старости, подумалось графу, когда, с довольной улыбкой он шел за своим Хани.
- Дэми…Мне нужно тебе кое-что рассказать. - Клаус торопливо, сбиваясь, рассказал ему о произошедшем в ванне. - Это измена, да?
Дэмиэн несколько секунд непонимающе смотрел на него, потом фыркнул, как кот, прикрывая рот ладонью, потом не выдержал и расхохотался, с размаху садясь на диван в музыкальном зале:
- Хаааааниии, малыш...ох...Дьявол и преисподняя! Мне больно еще так смеяться! Малыш мой, мальчик мой сладкий, ну, посуди сам, какая измена? Детские игры, в самом деле. К тому же, я не слепой, не видеть, какими глазами на тебя смотрит твой Льет.
- Он меня любит, и я его. Но это же грех, да? Я тебя не обидел? Не расстроил? - Клауса это держало в таком напряжении, что сейчас он просто сел на пол, облегченно вздыхая.
- Малыш, церковники столько пытаются впихнуть в понятие греха, что оно скоро треснет. Но - тсссс! - я тебе этого не говорил. - заговорщически подмигнул ему мужчина, протягивая руку. - Иди ко мне, Хани, на полу сидеть не удобно, хоть там и ковер. Я тебя жутко ревную, - почти серьезно сказал, а в глазах скачут бесенята. Хотя...да, ревновал. Хотелось повалить мальчишку на диван и зацеловать, оставляя на нежной коже следы страсти, чтобы Льет видел их.
- Что ты! Льет мне, как брат. Временами, совершенно несносный. Ты даже не представляешь, каким он может быть противным. - Клаус сел ему на колени. - Я хорошо пел?
- Ммм, ты пел очаровательно, морские сирены удавятся от зависти. Но... - он сделал паузу, глядя на растерянное лицо юноши, - Я послушал бы кое-что другое, - это он произнес уже шепотом в ушко, мгновенно заалевшее, в конце прихватывая его мочку губами.
- Дэми... Ты невозможен. Но не тут же? В любой момент могут зайти.
- Я запер дверь. А еще я могу изобразить нам алиби. - Граф поднялся, потянул его за собой к громадному белому «Стэйнвею», откинул крышку и сел на табурет, приглашающе похлопав по коленям ладонями. - Иди сюда. - Одной рукой он начал наигрывать какой-то вальс.
- Как здорово! - Клаус тут же очутился него на коленях со спущенными брюками.
- Как думаешь, это будет достойным аккомпанементом тебе? - мелодия изменилась, напоминая что-то восточное и слегка тягучее. Левая рука Дэмиэна скользнула по груди вниз, начиная с почти невинной ласки, вычерчивая узоры на нежном животике юноши кончиками пальцев.
- Думаю, да… - Клаус расстегнул его пояс, прижимаясь ягодицами. Дэмиэн приласкал его бедра, наслаждаясь прикосновением к гладкой коже, положил ладонь на промежность, между широко раздвинутых ног Клауса, потихонечку массируя и поглаживая. И низко простонал, чувствуя, что надолго его сдержанности не хватит.
- Давай... - Клаус приподнялся и сел прямо на его член. Неподготовленный, узкий, сдержав крик боли.
- Малыш, зачем так? - граф придержал его, перехватив в начале движения, и коснулся пальцами его губ: - Оближи, я не хочу, чтобы тебе было больно.
О, да! Клаус подчинился, посасывая, со стоном, тщательно облизав языком. Дэмиэн приподнял его, старательно и нежно готовя, стараясь смягчить боль, досадуя, что вот так, без должных ласк. И только потом медленно опустил, стиснув зубы: слишком узко, так горячо, так... Оооо... Бесподобно. Прижал, замирая и лаская его руками, позабыв и о музыке, и обо всем ином.
- Играй...Ну! Зайдут же... - Клаус сам стал приподниматься, все быстрее. Это не могло идти в сравнение ни с чем. Эта боль и сладость. Жар и холод. Музыка зазвучала снова, в такт резковатым движениям, в унисон с бешеным биением сердца. Аккомпанируя сбивчивому дыханию обоих. Клаус наклонился, почти касаясь грудью клавиш, направляемый рукой на бедре, в таком бешенном темпе, что казалось, сейчас вспыхнут оба и сгорят дотла. Финальный аккорд был воистину достойным завершением этой сонаты страсти - Клаус просто не смог удержаться подгибающимися руками за край клавиатуры, а Дэмиэн хрипло и прерывисто выстонал его имя, убирая руки с клавиш и прижимая его к себе до боли.
- Дааааа... - тихо, но так медово, что впору кончить еще раз.
- Я никому тебя не отдам, слышишь? - все еще бурное дыхание ерошило вспотевшие волосы на затылке юноши, и голос был едва ли громче него.
- Не отдавай, пожалуйста. Хочешь, как пес буду? Верным, и лаять в случае опасности. - Клаус прижался к Дэмиэну: - Я знаю, что ты граф, я буду незаметным, как тень. Но всегда за твоим плечом.
- Всегда рядом. И никак иначе. - Дэмиэн повернул его к себе лицом, целуя так, как не целуют просто развлечение на время пути. - Слово дворянина, Клаус.
Тот только счастливо смеялся. Хрустальным колокольчиком. Соскользнул и поцеловал его в пах.
Музыкальный вечер прошел на ура. Признаться честно, Дэмиэн опасался все-таки, что мальчишки учудят что-нибудь, но все воспитанники, будто проникшись важностью момента, вели себя просто идеально. Конечно, слегка неуклюже, стесняясь и отчаянно краснея, угловато двигаясь, но к тому времени, как за рояль сел сам хозяин вечера, все более-менее расслабились.
- Итак, господа, дамы, мы начинаем конкурс. Призами, как вы уже знаете, будут сладкие деликатесы, любезно приготовленные нашим коком. А победителю - предоставим право разрезать торт. - разнесся по музыкальному залу сильный красивый голос графа. - Кто желает выступить первым?
- Позвольте! - Льет вскинул руку.
- Прошу вас, милорд, к роялю. Что вам сыграть в аккомпанемент?
- Что-нибудь ненавязчивое, под фон. Я предлагаю дать мне тему. А я отвечу вам эпиграммой. - Уверенность юноши граничила с наглостью.
- Пусть выбирают дамы, - милостиво кивнул Дэмиэн, посылая Льету слегка насмешливый взгляд. Дамы, как и следовало ожидать, оригинальностью не отличались.
- Может быть, любовь? - подала голос самая молоденькая из миссис Ортега.
- Любовь...
Любовь - довольно хлопотное дело.
Ты ей горишь, краснея неумело.
Ведешь себя развязно, наглецом.
И возвращаешься с заплаканным лицом.
В любви, как на дуэли, выстрел парный.
Хоть за углом, хоть на плацу. Амур коварный.
Что ж думаю, о ней?
То не секрет.
В любви, как и в дуэли,
Третьих нет.
Леди аплодировали, Дэмиэн наигрывал легкую импровизацию, слегка усмехаясь. Все верно, мальчик, третьих - нет. Как нет вторых и первых. В любви все равны, но истина останется только между двумя, горящими искренне, без дымных шлейфов ревности.
- Браво, милорд Крейн! Тогда, в пару к этой теме - ревность, - высказался один из гостей вечера, Дэмиэн не отследил, который.
- Ревность благодатна для слабых натур,
А также, не при дамах, мечтательных дур.
Когда не имеешь, терять вдвое горше.
Советую браться за мыло и ершик.
И чтобы силы не тратить напрасно.
Помыть ими мозг. Ведь ревность - опасна.
Теперь уже дружно аплодировали воспитанники. Эта эпиграмма была куда нахальнее первой, так и хотелось присвистнуть в конце. Дэмиэн усмехнулся, кивнул:
- Мы увидели и услышали ваше несравнимое искусство, милорд Крейн. Может быть, теперь предоставим право выступить вашим товарищам?
- Прошу, - Льет по-царски вернулся на место. После него и пели, и читали стихи, но никто не мог превзойти блондина.
- Ну что же, а теперь позвольте выступить мне. Нет-нет, я не претендую на первый приз, но может быть, вы оцените моего визави. Милорд Зомберг, прошу вас.
К роялю, отчаянно краснея и не зная, куда деть руки, вышел Клаус. Граф поймал его взгляд и одними губами произнес: «Хани, я с тобой».
- Я прошу не судить меня строго. В пении я не силен. - Клаус прокашлялся. Постарался встать понепринужденнее. Дэмиэн тихо заиграл вступление, стараясь не перекрывать не слишком громкий голос юноши. Музыка подхватила, чем-то напомнив ту, что звучала здесь утром. Повела за собой, как дружеская рука, обхватившая за плечи.
- Сколько каменных дорог видали мои ноги.
Сколько бед и тревог лежало вдоль них.
Сколько печалей избило пороги
Все тех дверей. Я стучался о них.
Сколько же лет я скитался без крова.
Город не рай, да и люди бескрылы.
Я разучился говорить это слово:
«Мама». Как ты могла? Ты меня позабыла.
Сколько тропинок они исходили,
Если связать, то получиться трасса.
Быть может, если меня бы любили.
То путь длиной в жизнь не стал бы напрасным…
К концу песни барышни уже открыто утирали глаза платочками. Воспитанники сидели, слегка насупившись - каждому из них эта песня была близка. Дэмиэн встал из-за инструмента и подошел к Клаусу, ободряюще положив ему руку на плечо.
- Спасибо, милорд Зомберг. Это было очень душевно. - Пальцы сжались на плече, чуть сильнее: «Не грусти, Хани. Я с тобой. Я тебя не оставлю».
- Ну, что же, дамы и господа, предлагаю устроить тайное голосование. Сейчас вам раздадут листочки, пусть каждый напишет номер выступавшего, который понравился вам более всего. И опустит в эту вазу. Выбранный большинством голосов будет резать торт. - в музыкальный зал, временно превращенный в гостиную, внесли громадный торт, украшенный кремовыми розами и фруктами. - Остальные участники получат свои призы чуть позже. - Дэмиэн подвел Клауса к его месту за столом, накрытым специально для чаепития, и, конечно же, оно «чисто случайно» оказалось рядом с его местом.
- Ты красиво поешь. - Льет сидел напротив. Теперь он не был так уверен в победе. Он чуть откинулся и теребил край шейного платка.
- Не моя заслуга, честное слово. - Клаус покраснел. - Если бы милорд Дэмиэн со мной не прорепетировал... Вряд ли я решился бы выйти и спеть.
- Ты чудесно поешь, Хани. - едва слышный шепот на ушко заставил Клауса уже просто полыхать.
- Милорд, у него от ваших комплиментов кровь носом пойдет. - Льет с восторгом увидел, как им наливают вино. Все! За это он готов был побыть белым и пушистым.
В конце концов, всем воспитанникам и, конечно же, всем присутствовавшим дамам вручили сладкие призы, приглашенные гости разошлись, благодаря юношей и хозяина вечера за доставленное удовольствие, а Дэмиэн собрал мальчишек в кружок, заговорщически подмигивая:
- Ну, что ж, юные лорды, вечер удался. Выбирайте тему следующего, я думаю организовать его через неделю, чтобы вы успели подготовиться.
- А давайте - танцы? - Льет, слегка захмелевший, любовался светом газовых рожков через бокал.
- Хммм...господа, а ведь мне ваши наставники запретили привлекать в ваше общество дам моложе тех, что были нашими гостьями сегодня, и тем более - незамужних. Где же я наберу вам партнерш для танцев?
- Ой, я не могу! А как мы на уроках танцуем? Клаус, давай покажем, я тебя ангажирую.
- Но не кажется ли вам несправедливым, если мы не пригласим дам вообще? - Дэмиэн поймал вопросительный взгляд Клауса и кивнул, легко улыбаясь. - Впрочем, я что-нибудь придумаю. Ну же, что вам сыграть?
- Ну почему несправедливо? - Клаус встал около Льета, и тот сделал изящнейший реверанс.
- Вальс, пожалуйста. Жаль, веера нет. В полевых условиях, ничего не сделаешь.
Вальс поплыл по залу, и корабль будто подстроился под его ритм, покачиваясь на волнах. Даже его стальное сердце застучало поршнями в этом извечном ритме: раз-два-три, раз-два-три.
- Дам можно пригласить, а они уж там в книжечку запишут, кто с кем танцует. - Льет положил голову на плечо Клауса, подчиняясь ритму.
- Великолепная идея, мистер Крейн. И как я сам не вспомнил, что у дам есть эти их волшебные книжечки? - проворчал Дэмиэн, продолжая играть. Воспитанники прыснули. Мальчишки кружились по залу. Они разговаривали, смеялись, и было видно, что они наслаждаются этим вечером. Идиллию разрушили воспитатели, явившиеся отвести воспитанников в их каюты. Дэмиэн отозвал мистера Дженкинса в сторону:
- Будьте добры, проследите, чтобы у ваших подопечных никто не смел отобрать их призы. Это мой личный подарок каждому, и я буду весьма расстроен, если юноши его не попробуют.
- Я постараюсь. Разгоню их по каютам, чтобы старшие не обижали младших. Благодарю вас, сэр. Мальки так редко улыбаются. А сейчас они просто светятся.
- Им было интересно. Их никто не принуждал. В этом вся суть. Каждый раскроется, если проявить к нему хоть немного ласки. - Дэмиэн вспомнил, как разительно менялся Эверетт, когда он возвращался домой, и горько пожалел, что его возвращения были так редки. - Следующий вечер состоится через неделю. Но я прошу не заставлять их готовиться к нему. Все лишь добровольно.
- Они сами будут готовиться. В этих мальчиках чувство долга и ответственности развито очень сильно. Они ведь так не хотят быть похожими на своих родителей. - Учитель Дженкинс высморкался. Песня Клауса растрогала его до слез и по праву взяла первое место.
- Именно поэтому я постараюсь привлечь как можно больше своих друзей к выбору кандидатур, - обронил граф.
Путь по Атлантике подходил к концу, воспитанники переставали смотреть на мир волчатами, благодаря званым вечерам, устраиваемым графом. Кажется, только он был достаточно богат на этом корабле, чтобы позволять себе такие траты. И Дэмиэн не скупился, налаживая дружеские отношения с юношами. Именно дружеские, ведя себя с ними, как с равными. Это было, конечно, не слишком хорошо, ведь по приезду в колонии они попадут в совсем иные условия. Но сейчас он хотел дать им толику тепла, а иначе просто не умел.
Этот прекрасный летний день клонился к закату, когда по внутреннему радио капитан объявил штормовое предупреждение. На горизонте виднелось пока еще вроде бы совсем безобидное облачко, но граф знал коварство здешних штормов и отправился предупредить мальчишек.
- Ни в коем случае не открывайте иллюминаторы. Не покидайте кают. Запаситесь чаем и лимоном, я прикажу, чтобы стюарды его разносили каждые полчаса. Было бы хорошо, чтобы старшие присмотрели за младшими. Клаус, Льет, будьте добры, донесите информацию до всех ваших товарищей.
- Конечно. - Клаус поцеловал его украдкой в щеку. - Я приду вечером?
- Ни в коем случае. Я сам приду, проверить, как вы. Не геройствуй, Хани. Шторм будет очень сильным. И я боюсь за тебя. За вас всех. - Дэмиэн сжал его плечо, заставляя посмотреть себе в глаза. - Очень боюсь.
-Ты же знаешь, ТЕБЯ я всегда слушаюсь. - Клаус демонстративно сел на постель и взял книгу. Льет же закончил убирать все свои скляночки и пузырьки в большой ящик, запер его и убрал под койку, закрепив ремнями.
- Тогда до вечера. И я бы посоветовал вам не есть, ограничиться чаем. Будет легче. - Дэмиэн наклонился и легко поцеловал его в макушку. И вышел.
Как он и предсказывал, шторм разыгрался нешуточный. «Меридитт» то взлетал на гребни волн высотой с башни Тауэрского моста, то соскальзывал с них в пучину. Паровые двигатели ревели на пределе сил, котлы захлебывались паром, поршни натужно скрипели и бухали. Дэмиэн не находил себе места, мечась разъяренным зверем по своей каюте. Уговоренного времени он не дождался, решив, что вреда от более раннего визита не будет. А когда же пришел, то застал Клауса совершенно заплаканным.
- Что случилось? Где Льет? - Дэмиэн быстро вытер лицо юноши своим платком, поднес к его губам чашку с чаем, куда накапал успокоительного, буквально заставив его сделать глоток.
- Мы поссорились. Из-за какой-то ерунды. Он взбесился, просто озверел. И убежал. Его ищут, но не выходят на палубы. Дэни, я уверен, он там!
- Оставайся здесь. Я тебя прошу, не двигайся с места. - Дэмиэн выскочил из каюты, хлопнув дверью. Зло шипя ругательства, на безалаберного мальчишку, который имеет наглость не слушать старших, на второго, который не мог удержать товарища на месте до его прихода, он пробежался по коридорам третьего класса, потом спустился ниже, потом поднялся во второй класс, и, наконец, хватаясь за поручни, поднялся на верхнюю палубу. И там уже увидел тоненькую, насквозь промокшую фигурку Льета. Тот изо всех сил цеплялся за металлический фрагмент оснастки. Корабль кренило так, что его ноги то и дело оказывались висящими над ревущей бездной.
Орать было бесполезно, шторм заглушал даже натужный рев двигателей, не то, что голос человека. Так что Дэмиэн просто обвязался спасательным канатом поперек талии и пошел к мальчишке, игнорируя страх оказаться смытым за борт - у него была страховка, а у Льета ее не было. Он почти добрался, когда гигантская волна ударила в корпус корабля и «Меридитт» накренился, почти под углом в сорок пять градусов. Когда она схлынула, Льет уже висел, держась одной рукой за бортик, вторая, которая только поджила от ранения, была сломана, из раны хлестала толчками кровь. То, что юноша остался в сознании, было чудом. К кораблю приближалась следующая волна, и Дэмиэн прекрасно понимал, что вытащить мальчишку и отволочь с палубы не успеет. Оставалось одно, что он и сделал - схватил Льета за руку, хрипя от боли в потревоженном усилиями легком, затащил его на палубу, гарцующую под ними, как необъезженный мустанг из техасских прерий и быстро затянул на его талии конец каната, содрав его с себя.
- Держись! - прокричал почти ему на ухо, подмяв под себя и ухватившись за леер. И пришел вал. Дэмиэна рвануло так, что, кажется, хрустнули, разрываясь, связки, швырнуло о стенку кормовой надстройки, вышибая весь воздух из легких, и накрыло волной. Его ухватила за волосы рука. Крепко, из последних сил. Прийти в себя, откашливая воду, поднять, кажущееся свинцовым, тело Льета и добраться до лестницы вниз Дэмиэн успел как раз до следующей волны. Она была уже гораздо меньшей - шторм, налетев так быстро, столь же быстро и стихал. Граф едва слушающимися пальцами стянул с себя ремень и перетянул руку бледному, как смерть, Льету. Потом взял его на руки, хрипя, как загнанный конь, поволок в лазарет. Как они оказались там, граф уже не помнил.
- Зачем? - Льету готовили укол опия. Лицо его было восковым. Дэмиэну накладывали на сломанные ребра фиксирующую повязку, он только стиснул зубы.
- Что - зачем?
- Зачем вы вышли на палубу? Может, я сам хотел, чтобы меня смыло…
- Ты идиот...Твоя смерть принесла бы кому-нибудь хоть каплю счастья? - Дэмиэн отрицательно помотал головой на просьбу лечь и встал. - Когда ты это поймешь, я выслушаю твои извинения Клаусу. Обо мне я даже не заикаюсь. - И вышел. Еще надо было успокоить Хани. И это было первоочередной задачей.
- Как он? - Клаус выпил все успокоительное без остатка. От испуга его даже не тошнило.
- Сломал руку, получил сотрясение. Может быть, мозги встанут на место? - устало уронил голову на сложенные на столе руки мужчина. Потревоженные ребра отозвались вспышкой боли, он привычно уже проигнорировал ее.
- Это я виноват… Это из-за меня! Я сказал ему такие ужасные слова! - Клаус схватился за голову.
- Что такого ужасного мог сказать один ребенок другому? - Дэмиэн протянул руку и позвал: - Иди сюда и рассказывай. Я должен знать, как вас мирить.
- Я сказал, что с таким характером его не только ты, никто не полюбит. И что... И что его родители правильно тогда поступили. - Клаус зарыдал.
- Это были жестокие слова. Но я хочу узнать, с чего все началось. - Дэмиэн прижал его к груди, не рассчитав сил, и охнул.
- С платка. Я не захотел давать ему платок, который ты подарил. Он обозвал меня скупым. А еще неблагодарной скотиной, которая не помнит добро. Слово за слово...
- Я не Отелло, который был готов убить за платок и убил, - мягко выговаривал мальчишке граф. - Глупый поступок едва не привел к трагедии. Но не привел, и на этом все. Ты достаточно наказал сам себя, воспитателям ни слова. С Льетом я разберусь сам, но и его никто не отправит на гауптвахту, пока он не поправится, а там уже - земля. Перестань рыдать, возьми себя в руки и ляг в постель. Прошу, - добавил, нежно целуя.
- Ты не понимаешь. Его родители связали и, положив в мешок, бросили в Темзу. Зимой. Мать сама затыкала ему рот, а отец в это время делал прорубь во льду. Он это помнит. А я сказал... - говорить Клаус уже не мог.
- Тихо. Похоже, меня ждет очень, очень трудная неделя до конца плавания, - резюмировал граф.
Помирить мальчишек удалось с громадным трудом. И то, только после того, как сам Дэмиэн едва не грохнулся в обморок, втолковывая обоим, как глупо они поступают, разрушая многолетнюю дружбу. В эти разговоры не вмешивался больше никто - ни воспитатели, ни воспитанники, ни капитан, который уже со священным ужасом смотрел на графа, ему еще не доводилось перевозить пассажира, настолько притягательного для неприятностей. В конце концов, два «ангелочка», совершенно зареванные, уснули в обнимку на его постели.
Порт Энджел-тауна, или, как на эмигрантский манер называли его, Лос-Анджелеса, встретил их ярким солнцем, легким бризом, развевающим перистые листья пальм, как приветственные флаги. Впрочем, флаги тоже были. И толпа встречающих на пристани. Слегка потрепанный, лайнер «Меридитт» подошел к пирсу, портовые рабочие приняли причальные концы. Спустили трап. Дэмиэн, поставив у ног саквояж, ждал своих встречающих на борту, давая последние указания мальчишкам, собравшимся вокруг него стайкой серых воробышков, выделяясь своим щегольским белым костюмом среди них, как аист:
- Когда вас привезут в Энджел-таунское отделение приюта, начнется подача прошений на ваше распределение. Предварительное. Я займусь этим немедленно, как только доберусь до своей конторы. Не беспокойтесь, я постараюсь уладить все формальности и выбрать вам наилучшие кандидатуры среди своих друзей. Если что-то не получится, я все равно придумаю выход. Ну, - он увидел пробирающегося сквозь толпу своего помощника и протянул руку, - Держите хвосты пистолетом и ждите вестей.
- Дэмиэн... - Клаус хрипел, его продуло, да и акклиматизация проходила очень жестко. Льет просто поцеловал графу руку. Как священнику. И спрятался за братца.
- Не раскисать. Хани, лечиться. Льет, присмотришь. Мальчики, мне пора. - Младших он потрепал по вихрам. Старшие жали ему руку. Учителя отводили глаза и делали вид, что ничего не происходит. Граф отдал свой багаж встречающим и сошел на берег, слегка прихрамывая и с трудом сдерживая желание поминутно оглядываться. Но в карете не выдержал и прикипел взглядом к спускающимся парами по трапу мальчишкам, без труда вычислив «своих». Вспомнились мысли, посещавшие его какие-то три месяца назад, когда он видел их, восходящими на борт. Граф хмуро усмехнулся: развлечений вышло даже больше, чем он рассчитывал.
Впрочем, это был еще далеко не конец. Никогда бы Дэмиэн не подумал, что пристроить сирот так, чтобы было и вашим, и нашим, столь сложно. Причем, мальчики покорно шли на все места, но их очень часто возвращали. Причины отказов были самые дурацкие: то, де, секретарь чавкал за столом. То гувернер бегал по саду вместе с детьми. Прошло немало времени, пока все утряслось. В приюте остались только Клаус и Льет. Клаус, уверенный, что и Льет скоро получит назначение, совсем извелся, мало ел и не отходил от него ни на минуту. До смешного доходило: сидел под дверью туалета.
- Льет Крейн, хвала Господу, наконец-то мы от тебя избавимся, - грубовато пошутил однажды вечером служитель, убиравший столовую. Клаус похолодел: неужели, он останется один? И от Дэмиэна не было никаких вестей.
- Он же обещал? Вот чего ты трясешься, если так ему веришь? - жестко припечатал его Льет, прекрасно видевший метания друга.
- Верю... - но надежда уже постепенно угасала. И теперь вот это - разлука. Он так надеялся, что их возьмут парой... - Давай сдвинем кровати? Ну так, на всякий случай. Вдруг... - Нет, Клаус не верил, что Дэмиэн забыл про них. Но в мире случаются разные вещи. Дуэли, торнадо, крушения поездов. Женитьбы....
На следующее утро за Льетом прислали экипаж. Не конное ландо или кэб, а паровой автомобиль. Юноша впервые видел такую штуку - длинную, черно-лаковую, изрыгающую клубы пара из двух труб позади закрытой кабины. Пока водитель наливал в бак воду и какую-то черную вязкую жижу - в топку двигателя, он трижды обошел авто. Клаус не отпускал его руку, волочась следом.
- Кто вас прислал, я могу узнать?
- Узнаете на месте, юноша, - хмуро отозвался водитель. - Садитесь.
- Дьявол… Вот увезут в бордель, и буду я там писать пуховкой на животах... - Мальчишки крепко обнялись. Черное чудовище проглотило Льета и унеслось за ворота, похоронно лязгнувшие для Клауса. Однако, к вечеру в спальню мальчиков, опустевшую совершенно, заявился учитель, мистер Дженкинс.
- Собирайтесь немедленно, Клаус. Вас уже ждут.
Клаус был собран уже два дня назад, поэтому просто накинул куртку и, совершенно поникнув головой с распущенными волосами, вышел на улицу. Он так и спустился по лестнице, не поднимая глаз. Мягкий, до боли знакомый и родной голос произнес:
- Хани, ты не рад меня видеть? - и рука в тонкой белой перчатке подняла его голову под подбородок. Клаус молча обнял графа, прижался, и по шее мужчины потекли горячие, как лава, слезы.
- Ну, что случилось, малыш? Прости, я задержался, не мог забрать тебя раньше, хотя назначение твоего распределения было давно. Дела, я просто не сумел вырваться раньше. - Дэмиэн обнял его и гладил по вздрагивающей спине, пытаясь утешить.
- Льета у...у...увезлиииии... Как я скучал... - Клаус хотел целовать его, здесь и сейчас. Но нельзя, нельзя было.
- О... Ты помнишь, что я тебе обещал подарок на твой день рождения? - граф повел его к воротам, где их ждала точная копия авто, увезшего Льета.
- Не помню. Я за эти месяцы уже ничего не помню. Только тоску и ожидание. - Клаус и не смотрел, во что садится, он глаз с Дэмиэна не сводил, даже с учителями не попрощался.
- До встречи, господа, на подписании контрактов. - Дэмиэн раскланялся с учителями за двоих. Сел за руль, машина зарычала, зашипела паром. - Не грусти. Тебя ждет небольшой сюрприз дома. Это и будет мой подарок.
Они отъехали от приюта несколько кварталов, и Дэмиэн остановился, разворачиваясь к мальчику всем телом:
- Нет, я не могу больше. Если ты меня не поцелуешь, я просто сойду с ума.
С каким же восторгом, и какой жаркий поцелуй он получил! Как омылся солнечным светом. И в губы, и, когда насытился - в щеки, глаза, шею и руки.
- Господи...как же я скучал по тебе, Ханииииии...Как я тосковал, как я боялся за тебя! Спать не мог ночами, малыш мой, только мой! - Дэмиэн жадно рассматривал, обнимал его, ощупывал: - Дьявол и преисподняя, вас что, не кормили там? Ты похудел совсем! Ну, это ничего, вот попадешь в руки миссис Тронард, она быстро откормит тебя. Это моя экономка. А теперь едем, мне не терпится увидеть твои глаза, когда я вручу тебе подарок.
- Да, любимый... - Клаус сглотнул, подумав, что променял бы все подарки мира на своего милого Льета. Только бы ему было хорошо. Только бы его никто не обидел.
Авто, фырча и урча, быстро домчало их до самого фешенебельного района города, где, как дань Англии, стояли сплошь особнячки в британском стиле, окруженные классическими английскими парками и лужайками. Этот дом же был наособицу: его окружала не кованая изгородь, а живые высокие кусты, буйно цветущие какими-то алыми цветами, липовая аллея сразу за воротами вела к высокому крыльцу, перед которым они и остановились.
- Закрой глаза. Идем, доверься мне, малыш. - Дэмиэн взял его за руку, помогая подняться по лестнице. Клаус честно зажмурился, споткнулся о ступеньку. Сильные руки, буквально, внесли его. Перед ними распахнулись двери, голос дворецкого поприветствовал хозяина и его гостя:
- Добрый вечер, милорд, добро пожаловать в Эверетт-холл, мистер Зомберг.
- Где он?
- В белой гостиной, сэр.
- Благодарю, Алекс, на сегодня все, ты можешь отдыхать.
- Спокойной ночи, сэр.
- Сейчас, еще немножечко. Потерпи. - Краткий путь по гулким коридорам. Скрип двери. - Открывай глаза, малыш. С днем рождения тебя, Хани.
Крик, звон разбитой посуды, и Льет и Клаус, как два щенка, покатились по ковру. Смеясь и плача. Дэмиэн, улыбаясь, стоял, прислонившись к двери плечом, и ждал, пока пройдут первые восторги и о нем вспомнят.
- Как ты мог! Жестокосердный сатрап!!! - Льет швырнул в Дэмиэна яблоком. - Так мучить и пугать, смотри, он опять плачет. И на этот раз - ты виноват!
Граф, смеясь, поймал яблоко и с аппетитом отгрыз кусок.
- Я приказал забрать вас обоих, но мой поверенный что-то там напутал. Но, получилось даже лучше, чем я планировал. Можно не разоряться на подарок. - Он захохотал, уворачиваясь от второго яблока, сгреб обоих в объятия, прижимая к себе. - Я просто счастлив, а отчего у вас глаза на мокром месте?
- А ты поживи в приюте пятнадцать лет, узнаешь...
- Пельмешка!
- Да, молчу я, молчу.
- Господа, я голоден, как волк, я проделал путь в добрую сотню миль без отдыха, спеша к вам, и яблоко меня не спасет от голодной смерти. К тому же, мне не терпится показать мистеру Крейну еще кое-что, и вам, мистер Зомберг, тоже. Мальчики, - переходя с официального на домашний язык, взмолился Дэмиэн, - Я сейчас сдохну.
- И будет у нас аристократический труп.
- Не слушай эту язву. Садись. - Клаус огляделся.
- Милорд, ну как же так, ужин давно готов, а вы все не приказываете и не... - в дверях замерла пухленькая чернокожая женщина, в классическом английском чепце и платье. И в белом переднике. - Ах ты, Боже мой, Иисусе! Да вы, никак, сомлели?
- Иза, вели подавать ужин в мой кабинет. Мы уже идем. - Дэмиэн потянул мальчишек из гостиной куда-то по коридору и наверх, по широкой лестнице, украшенной ковром и бронзовыми светильниками в руках мраморных купидонов.
- Как красиво. Такой большой дом. Надо же, какие перила...
- Не катайся. Там внизу - бронзовая шишечка...
- Испробовал? То-то я думаю, чего ты так идешь странно, - подколол Льета граф, отпирая дверь кабинета. Придвинул к широкому бежевому дивану низкий столик, изукрашенный перламутром и слоновой костью, зажег свечи в высоких шандалах на каминной полке и на столе, газовые рожки на стенах. В комнату вошли трое слуг, неся скатерть, приборы и закрытые крышками блюда, от которых умопомрачительно пахло мясом, специями и еще чем-то аппетитным.
- Вина, молодые люди? - граф достал из секретера бутылку «Бордо» и бокалы из тончайшего хрусталя.
- О, дааа! - Льет предложил сесть сначала хозяину дома, потом подложил подушку под спину Клаусу, после этого сел сам. Дэмиэн трогательно ухаживал за мальчишками, ему было больно смотреть, как они отощали за эти четыре месяца, которые он вынужден был вертеться, как белка в колесе парохода, плывущего по полной аллигаторов Миссисипи. Он весело и непринужденно пикировался с Льетом, находя время коснуться Клауса, поцеловать его в щеку или в ушко, однако, когда глаза у юношей заблестели, убрал бокалы и вино:
- Достаточно, я думаю. Завтра будет болеть голова.
- От хорошего вина голова не болит. - Льет смотрел на огонь камина, потом чуть неуверенной походкой подошел к нему, снял форменную куртку и швырнул ее в огонь. Клаус ахнул:
- Льет! Ты что! Нас же еще не выпустили!
- Может, вас и не выпустили, но я вас точно не отпущу. Льет прав, но пафосность момента испортит запах паленой шерсти, - рассмеялся Дэмиэн, вставая и поднимая Клауса. - Идемте, мальчики, я покажу вам ваши комнаты. Они смежные, я приказал открыть дверь между ними. Думаю, вам так будет привычнее.
Но по пути, поддерживая обоих мальчишек, которым вино ударило в ноги, графу хотелось, чтобы Клаус пришел к нему, а не в роскошную, но одинокую постель в гостевой комнате.
- Если вам что-то понадобится, моя спальня - в конце коридора, направо. Я обычно не ложусь рано, допоздна сижу за работой.
- Дэми... Останься. - Клаус держал его за руку и умоляюще заглядывал в глаза.
- Ты не хочешь отдохнуть? - так горячо стало внутри, словно радость пролилась теплым дождем на сердце. - Конечно, я останусь, Хани, любимый мой.
- Дэми! - и юноша снова повис на шее, а вскоре и просто запрыгнул на него, обняв руками и ногами, как обезьянка. Дальше Дэмиэн просто перестал видеть что-то, кроме своего сладкого мальчика, внося его в комнату на руках и укладывая на постель, пытаясь целовать медленно, но срываясь на лихорадочные ласки. Это было невозможно - прожить так долго без него. И невозможно сейчас терпеть еще что-то, встающее преградой. Брызнули горохом отлетевшие пуговицы форменной курточки, жалобно треснула сорочка под нетерпеливыми пальцами.
- Это казенное имущество, - погрозил ему пальчиком Клаус. - Вычитается из жалования. О, милый, я так мерз без тебя... - Впрочем, сейчас он очень быстро согревался. Его спальня была выдержана в нежно сиреневых оттенках, по бокам красивой, но не вычурной постели стояли высокие вазы японского фарфора, а в них - пышные букеты голубых роз. Клаус лежал на шелке простыней, целуя графа и улыбаясь, впитывал тепло его рук.
- Боюсь, придется приюту обойтись без своих казенных шмоток. Завтра же я одену вас, как денди. - Дэмиэн развел в стороны его длинные ноги, нежно поглаживая по внутренней поверхности бедер, угловатые коленки, тонкие щиколотки. - Но сейчас я предпочту раздевать.
Графу вдруг подумалось, что за все три месяца плавания Клаус так и не видел его полностью обнаженным, не видел всех его шрамов, оставленных бурной молодостью и службой во флоте. Но он без стеснения скинул с себя все, до чулок и сорочки. Встал на колени между ног юноши, позволяя ему увидеть себя при свете ночника.
- Бедный мой, Дэми… Что это? Это Льет, да? - пальцы Клауса поглаживали розовеющие шрамы. Губы целовали старые отметины. Рядом с Дэмиэном сразу стало заметно, какой мальчик бледный. Его кожа за месяцы жизни в приюте совсем потеряла золотистый загар.
- Нет, малыш, твой Льет оставил только одну отметинку. - граф положил ладонь юноши на длинный шрам под ключицей - тогда его рану пришлось резать, чтобы вынуть пулю из кости. - Остальное - ерунда, прошлое.
Дэмиэн наклонился, начиная губами чувственное путешествие по юному телу, вспоминая каждую его впадинку, каждую линию, обласкивая и сдерживая свой темперамент, как бешеного жеребца под уздцы.
- Я так скучал. Знаешь, ляжешь спать, а вот тут, под сердцем, начинало тянуть. Милый, родной... - Юноша льнул к нему, упиваясь ласками.
- Я знаю, любимый мой, нежный, сладкий мой мальчик... - и голос просто истекал нежностью, как истекают свежим медом соты. Потом Дэмиэну стало не до разговоров, когда поцелуями он добрался до вздрагивающей в предвкушении ласк части тела Клауса. И жадно обхватил ее губами, наслаждаясь вкусом, как изысканнейшим лакомством.
- Оооо… Дэми... - Клаус зажал себе руками рот. И снова Дэмиэн досадовал, что не предусмотрел, и под рукой нет ни масла, ни крема, и придется обходиться только слюной. Но раз так... Ноги Хани были вскинуты на плечи, а рот графа принялся выласкивать и нежить его вход, осторожно проникая в него кончиком языка.
- Какой... кошмар... - промурлыкали ему в ответ на эту ласку. Вывернулся, и вот уже Клаус стоит перед мужчиной, нагнувшись, как античная статуя в Помпеях, на коленях, приподняв ягодицы и постанывает в предвкушении.
- Ты так торопишься, малыш. - Но и ждать больше нет сил. И все же, Дэмиэн отыскал толику терпения, вошел в него сначала пальцами, нежно растягивая забывший его за прошедшие месяцы анус. Ласкал, касаясь нежных, сокращающихся стеночек, крохотного бугорка страсти, от прикосновений к которому Клауса выгибало в почти оргастических судорогах. И вошел легко, придерживая руками маленькие упругие ягодицы. И Клаус снова залепетал по-французски, одно слово нежнее другого, музыкально постанывая.
Дэмиэн властным жестом выгнул его, положив руку на поясницу, управлял его движениями, не позволяя срываться на беспорядочные рывки. Растягивая и для удовольствие, лаская его грудь, напряженный живот, колом стоящий член и яички в нежной антрацитовой поросли, шепча ему что-то, чего не понимал сам, целуя плечи и спину, жадно, почти кусая, оставляя следы на этой нежной, как шелк, коже.
- Еще... Как приятно… Как хорошо... - признавался Клаус, судорожно дыша, когда рука графа ложилась на его живот. Этого было мало, мало обоим. И Дэмиэн все же перевернул его, укладывая на подушку бедрами, снова входя и придерживая его под ягодицы, смотрел в пьяные не от вина, а от страсти глаза.
- Я люблю тебя...Хани, милый, мой, ты мой.
И Клаус, став на миг каменным, как мрамор, в следующую секунду уже обмяк, сотрясаемый судорогами оргазма, не в силах сдержать торжествующий крик.
- О, да, малыш... - простонал Дэмиэн. И замер, когда на плечи ему легли тонкие, но сильные ладони.
- Я тоже... хочу быть твоим... - Льет, маленький художник, смотрел умоляюще из-под пушистой челки.
- Хани? - слегка растерявшись, Дэмиэн посмотрел на Клауса. Тот только нежно улыбнулся и протянул руки Льету. Но его еще нужно было согреть, оттаять - блондин испуганно вздрагивал, когда граф касался его, раздевая.
- Не бойся... Это не больно, - шептал Клаус, целуя тонкую шею под пухом льняных локонов. Дэмиэн просто старался показать это лаской, лежа с другого боку, нежно трогая губами пухлые губки "ангелочка", вспоминая первый раз с Клаусом. Нет, сейчас он будет в разы нежнее, чтобы не испугать и не принуждать.
- Смотри, какой Льет… - Не произнес Клаус "большой", глазами показывая на набухший и увеличивающийся член Льета.
- Вижу. - Дэмиэн взял ладонь своего любимого мальчика и положил ее на это мощное орудие, вместе с ним начиная его осторожно ласкать, побуждая "проснуться" быстрее. Льет всхлипывал, казалось, готовый заплакать. Он наблюдал за их любовью в приоткрытую дверь смежных спален. Он и стеснялся своей страсти, и горячо желал ее удовлетворения. Клаус, выскользнув из-под него, освободил место для Дэмиэна, и лег рядом, касаясь губами обнаженной головки члена. В четыре руки, словно наигрывая на инструменте его тела мелодию любви, они ласкали Льета, медленно, но неумолимо подводя его к грани, когда рассудок отказывает, и тело вопиет об удовольствии. Смазкой для него стало семя Клауса, теплые, нежные пальцы так незаметно проникли внутрь, что касание к простате Льет ощутил, как разряд молнии. И отыскал, притянул к себе Клауса, сжав его в объятиях. Лишиться девственности - пусть. С сильным, смелым, нежным, чутким любовником. Но Клаус, его Клаус должен быть с ним.
- Я тут, я рядом, Льет... - тихий шепот и глубокий поцелуй, совсем не похожий на те, что когда-то Клаус украдкой срывал с его губ. И одновременно - осторожное, медленное проникновение, такое медленное, что, только наполнившись горячей твердой плотью без остатка, Льет это понял.
Клаус лег с боку, обняв своего братца и продолжая ласкать рукой, в то время как Дэмиэн максимально осторожно начал двигаться. Мальчики, разгоряченные, легко пахли потом, терпко благоухали розы и ароматные поленья в камине. Льет вскрикивал, как птица, смущаясь, но двигаясь навстречу. Его член, казалось, звенел от напряжения.
Так и не получившему разрядки в первый раз, Дэмиэну пришлось совсем туго, как в прямом, так и в переносном смысле. Льет был невероятно узок, теснее и горячее Клауса, он еще временами зажимался, но тут же снова расслаблялся, тихо вскрикивая и откидывая голову, и граф ласкал его горло кончиками пальцев, губами, вдыхая нежный аромат нетронутого доселе никем тела. И потихонечку, благодаря выдержку и терпение, которыми наградил Господь, ускорял движения, временами опуская руку на ладонь Клауса и подталкивая его ускорять и эту ласку.
- Красиво....Как красиво-о-о... - омылся собственным семенем золотоволосый ангел. Дэмиэна тряхнуло в разрядке, так, что он не сдержал долгого прерывистого стона, откидываясь на подушки и все еще прижимая к себе тонкое беломраморное тело Льета. Нашарил и притянул за руку к себе Клауса, обнял крепко обоих, чувствуя предательскую влагу, ползущую по вискам.
- Хорошо, да?
- Очень.
- Дэми...
- Сэр...
- Дэми, для вас обоих. - Он открыл, наконец, блестящие от слез глаза, чтобы утонуть в таких любимых синих и словно окунуться в морскую зелень вторых, которые еще предстояло полюбить.
Эпилог
- Ну, сколько можно ждать?! - Клаус мерил шагами кабинет, нетерпеливо пощелкивая себя стеком по высокому сапогу. Льет вернулся с часовым опозданием, распространяя тонкий запах индийских благовоний:
- Mon Bon ami, я не виноват! Я спешил из театра, как мог. Но меня обложили, как на Трафальгаре. - Он швырнул в кресло цилиндр и умоляюще сложил ладони.
- Гонка начнется через полчаса, если Дэми не увидит нас на трибунах, он будет расстроен. А если он расстроится, то проиграет. Тем более... - ни один, ни второй не говорят о том, что водить гоночный болид в тридцать пять, после множества аварий, опасно. Но оба прекрасно знают - если Дэмиэн, которого на треке знают, как Эвена Старра, увидит их в ложе, он сделает все, чтобы победить. Как ради них делает все, уже пять лет.
- Уже. Я даже переодеваться не буду. Идем-идем! - Льет, действительно, спешил. Но толпа поклонников его таланта в считанные годы превратилась в его проклятие. Они бегом бросились по лестнице, и не прошло и двадцати минут, как они уже садились на свои места.
- Ооох! Успели? - Льет вглядывался в театральный бинокль.
- Успели, вон они, выезжают на трек. Это новая модель, видишь - не на пару, а на совершенно новом двигателе. Поверь мне, с чутьем Дэми, это будет прорыв, революция! - оба смеются. С графом Чеширом, да в Америке, любое начинание, каким бы безумным оно ни казалось - становится революцией. Как картины Льета. Как кондитерские Энтони, как конструкторское бюро Клауса, как многое, многое еще. Тридцать восемь проектов, и все под начинанием воспитанников Королевского Благотворительного Приюта. Под начинанием практически выкупленных из рабства юношей, талантам которых помогли раскрыться доброе отношение и внимательность.
- Воды мне, воды... Где программка? Почему не разносят программки? - засуетился отдышавшийся Льет, который обладал талантом поднимать невообразимую кутерьму в любом месте, где появлялся. Немедленно появились и программка, и разносчик воды, и лотошник с горячими булочками - кстати, тоже, изобретение одного из товарищей по приюту. Тот назвал это кушанье - «горячей кошкой», причем, так и не признался, почему. Но сосиска с майонским соусом в длинной булочке, разрезанной напополам, становилась все более популярным блюдом для быстрого перекуса.
- Я все-таки сомневаюсь. Если бы не твой театр, я бы смог осмотреть машину до старта. Пельмешка, какой же ты противный!
- Но, Клаус, все будет хорошо. Граф сам не мальчик в подобных делах, не волнуйся. Выпей лучше лимонаду. Смотри, газированный. - Льет примирительно протянул ему стаканчик.
- Тихо ты! - Клаус волновался, да что там, он просто места себе не находил: он должен был, просто обязан был лично осмотреть болид Дэмиэна. Он так волновался за него, и за свое детище, и вообще...Скорее бы!
Дан старт, отмашка клетчатым, желто-черным флагом. Взревели ранеными мастодонтами двигатели - кое у кого из соперников все еще паровые, но им не состязаться в мощи и скорости с тем, что стоит на болиде Эвена Старра. Круг, второй, третий, пятый - граф не старается вырваться вперед, но уверенно идет в тройке лидеров. И лишь на финальном, двадцатом кругу его машина вырывается вперед, выбрасывая из выхлопной трубки клубы ядовито воняющего дыма от сгоревшего топлива. Болид опережает соперников на полкруга, проносится мимо финишной черты и... Клаус застыл, словно время перестало существовать: у автомобиля явно отказали тормоза. Болид влетел в ограждение трассы из мешков с песком, подскочил, перевернулся несколько раз и загорелся. В следующее мгновение Клаус и Льет уже неслись к нему, прыгая через сидения и ограды.
- Дэми!!! - пробиться в огне до кабины, срывая ногти, отгибать в четыре руки обжигающее железо. Не замечать, что горят уже сами, пока не вынесли искалеченное тело мужчины на безопасное расстояние. В каменном ожидании худшего.
- Дэми! Дэми, очнись!!! - Клаус тряс его, припадая ко рту и делая искусственное дыхание. К ним уже спешили кареты скорой помощи. Льета с ног до головы заливали пеной, срывали с него полыхающую одежду. Стон, такой тихий, что в окружающем гаме Клаус и не услышал бы, если бы не наклонялся к самым губам.
- Ха..ни...Я побе..дил?..
- Да не знаю я! Глупец... Кто проверял тормозную систему? Кого мне отправить на тот свет? - Клаус пытался проморгаться от слез. Его оттеснили санитары. Ему самому оказывали помощь. Он видел, как на носилки укладывали обгоревшего Льета. От его роскошной шевелюры не осталась и следа. Наконец, их втроем увезли в клинику, финансируемую концерном Дэмиэна. После обработки ожогов, юношам позволили выйти из палаты и ждать результатов операции возле двери в хирургию. И только спустя несколько часов из стеклянных дверей вышел врач, устало снимая с рук перчатки.
- Все, что могли, мы сделали. Остальное будет зависеть от желания жить самого милорда. Однако, боюсь, он останется инвалидом. Тазовые кости раздроблены, ноги от колен до бедер - тоже, коленные чашечки...Он вряд ли сможет нормально ходить, и уж конечно, гоночный спорт ему теперь заказан.
- Жить будет? - хором, не сговариваясь, держась за руки, как в детстве. Переспросили, не веря.
- Будет, даже не сомневайтесь. С такой жаждой жизни, как у милорда - будет. - Врач даже улыбнулся.
- Тогда все остальное - ерунда. Не плачь, Пельмешка. Доктор, а можно нам его навестить? Мы просто посмотрим и уйдем, правда. - Клаус обнял Льета за плечи, хоть тому сейчас любое прикосновение было болезненным.
- Вот переведут графа в интенсивную терапию, и можно будет. Пока вернитесь...стойте же, милорды!
Юноши, не сговариваясь, рванули в сторону отделения интенсивной терапии. Как раз успели к тому моменту, как каталку с прооперированным Дэмиэном вывезли из лифта. Он спал, такой спокойный, только непривычно бледный. Под простыней топорщились многочисленными спицами аппараты, фиксировавшие его сломанные кости.
- О, мой дорогой… - Теперь уже Льет утешал Клауса.
Так, в слезах и ожидании прошло около двух недель. У больницы выстроилась очередь желающих сдать кровь для графа. Людей было много. Кто бы сказал пятнадцать лет назад, что к хлыщу и денди Дэмиэну придут более тысячи человек? Но это было.
Граф пришел в себя на закате, приоткрыл глаза - ресницы, обгоревшие в аварии, только начинали отрастать и веки зачесались. А поднять руку отчего-то было неимоверно тяжело. Дэмиэн обвел взглядом помещение и тихо хмыкнул: кто бы сомневался? Снова больничная палата. И над ним немедленно, карающим ангелом возник Клаус:
- Дэми! Пресвятая Богородица, ты очнулся!
- Сэр, как вы? Нет-нет! Не смотрите на меня. Без парика теперь - без слез не взглянешь. - И две руки. Справа и слева.
- Мальчики. - хриплый голос, больше похожий на карканье. - Мои ангелы-хранители... Я сломал что? - и немой вопрос, на дне глаз плещется ожидание худшего. Но он спокоен, спокоен.
- Все. Но больше всего не повезло ногам. Но я лично считаю, что это повод поносить вас на руках.
- Дэми, как ты мог?! Кто проверял болид? Все же было исправно! О, мой драгоценный, больно, да?
- Проверял... кажется, управляющий мастерской, Торренссон. Льет, Хани, не плачь, отвечайте оба, честно: ходить буду, или я теперь овощ? - в голосе прорезаются стальные нотки. Решается судьба.
- Будешь!! - хором.
- Причем, даже если не захочешь. - Ну, это Льет. Неисправимая его Пельмешка, полная яду.
- Отлично. Значит, все хорошо. Отставить слезы. Может быть, меня поцелуют за победу в гонке? - и Дэмиэн прикрыл глаза, усмехаясь: ругают. Значит, будет жить. Целуют, значит, любят. Корабль - плывет.
Признание
Мужчина, который стоял перед ним, тяжело опираясь на резную трость, смотрел на виновника своего увечья без злобы или ненависти, просто очень внимательным, пристальным взглядом темно-серых глаз. Из-под кружевного шейного платка выглядывали края почти совсем зажившего ожога, лицу придавал некий пиратский шарм тонкий шрам от края левой брови до середины щеки, и Торренссен знал, что все его тело под дорогими тряпками покрыто такими же шрамами и ожогами. Мужчина был его работодателем. Уже - бывшим.
- Я не понимаю, Свен… Неужели я мало платил тебе? Неужели твое многочисленное семейство в чем-то нуждалось? Я пристроил твоего зятя на хорошую должность, твои девочки учились в элитной школе для девиц, твои сыновья пошли служить в гвардейский полк, лучший в колониях. Неужели мои конкуренты заплатили достаточно, чтобы ты всем этим пренебрег?
Свен Торренссен молчал. И думал, что Бог совсем забыл об этой земле, полной разврата и обмана.
- Можешь не отвечать, Свен. Я знаю, что никто не рассчитывал, что я выживу. Вам прекрасно было известно, что новый двигатель развивает скорость до шестидесяти пяти миль в час, авария должна была стать смертельной для меня. - граф Вэллкнот вдруг рассмеялся, - Но у меня самые лучшие в мире ангелы хранители. - и глаза его засветились отблесками любви.
- Да уж, ангелы из элитного приюта для будущих шлюх! - зло сплюнул на пол Свен. Ему нечего уже было терять. - Шлюх с купленными титулами…
Договорить он не успел - граф шагнул вперед, неловко, на негнущихся ногах, и коротко, почти без замаха, ударил кулаком, сворачивая челюсть. И тут же остановился, тяжело дыша - но не от гнева, а от затраченного усилия и боли, без которой не обходился ни один шаг.
- Да, я купил им титулы. Всем своим мальчикам. Но в каждом из них благородства больше, чем во всех членах Парламента, вместе взятых. И я предпочитаю думать, что свои титулы они выиграли на турнире с самой жизнью, а это куда благороднее и труднее, чем махать двуручником. И ни один из них никогда не был шлюхой. Запомни это на всю оставшуюся жизнь, Свен. Впрочем, можешь забыть - тебе осталось немного. Уведите. - кивнул двум дюжим охранникам, стоявшим, не шелохнувшись, у дверей камеры.
- Дэми!
- Сэр! Все в порядке? - хором, вбегая в мрачную, гулкую комнату. Он улыбнулся им навстречу:
- Пока вы рядом, со мной всегда и все будет в порядке.
- Мы всегда будем рядом, Дэми. Фиг прогонишь. - дернул его за светлую прядь, выбившуюся из прически на виске, коротко стриженный блондин. Дэмиэн вскинул глаза, улыбаясь удивленно и радостно.
- Ты…
- Ну, черт! Самое удачное место для романтики! - выругался Льет. - Я тебя люблю. Понял?
Клаус стоял, поддерживая слегка ошарашенного Дэмиэна, и хихикал, пряча лицо у него на плече:
- Это самое ультимативное признание в любви, которое я слышал.