13:53 04.11.2010 Аэробус, казалось медленно, но уверенно набирал высоту. Службы и здания аэропорта превращались в игрушечные домики, а люди сначала в насекомых, а затем просто в точку. Набрав необходимую высоту, "Боинг 777"лег на назначенный курс – строго на юг. Мы летели в Парамарибо, столицу Суринама. Затем, уже местными авиалиниями, в бразильский Манаус, где нас должны встретить профессор университета Сан-Пауло с тремя ассистентами, вчерашними студентами, а также лесники-рейнджеры, которые будут отвечать за нашу безопасность, контакты с местными властями и племенами индейцев. Я был знаком с этими ребятами раньше. Лучше них никто не знал джунглей.
Амазония – край опасный и загадочный и мы об этом знали. Кажется, что Бразилия-страна спокойная, но многие участки Амазонки незримо с давних времен и до сих пор поделены между племенами индейцев.
Бассейн Амазонки расположился на огромной территории, создав уникальный мир, оторванный от цивилизации и вобравший в себя богатейшую флору и фауну. Три четверти всех видов животных и насекомых находится здесь. Два миллиона разновидностей грибов и плесени, до сих пор не изученных и не классифицированных до конца. Для меня, как для ихтиолога три тысячи разновидностей рыб – огромный ареал для научных изысканий. Водные артерии буквально кишат сомами жау, кошарами (рыба-собака), дорадами, бикудами (вариант щуки с челюстями акулы и клюво-подобной головой), пираку и карвинами.
"Легкие планеты" начинаются с ручейка в перуанских Андах, постепенно перерастая в могучую реку близь Монауса, где два притока Солимоэс и Рио-Негру, сливаются в великую Амазонку. Кстати дельта Амазонки, "легкие планеты" – это условно, потому что, они больше "дышат" кислородом и "выдыхают углекислоту", чем производят. Это факт. Дальше на протяжении семи миль, мы наблюдаем необычайное явление. Темно-кофейные воды Рио-Негру текут рядом с мутной водой Солимоэс, не перемешиваясь. Манаус, расположившись в глубине непроходимых джунглей, производит впечатляющее зрелище. В этом наследии конкисты проживают в основном потомки от браков индейцев и португальцев и сегодня это опорно-перевалочный пункт для грузов и транспорта центральной Амазонки. Отсюда мы отправимся в плавание по притокам, ширина которых порой достигает нескольких километров.
В амазонской сельве все как в Питере, только, вместо собак-дворняг дикие тапиры, а домашних котов заменяют ленивцы на руках индейских детей, а почти все блюда и напитки содержат питательную маниоку. Но все это будет в Южной Америке.
Сейчас мы летим в удобных креслах тур-класса. Экспедиционная компания у нас крайне разношерстная. Во главе – умудренный опытом профессор, член РАН – Антон Павлович Русских, археолог и историк семи пядей во лбу. Ему 62 года, но он очень крепок, поджар и вынослив. Объездил и раскопал пол мира, только что он будет копать в джунглях? Скорее, он с нами для престижа и веса. Рядом с ним, чему-то улыбаясь и мурлыкая, сидит его племянница Лина, молодая, очаровательная женщина – хороший биолог и отличный альпинист-скалолаз. Она всегда сопровождает дядю в экспедициях, а почему нет? Оба москвичи, хотя Лина уже 6 лет живет в Праге, у нее там научные антропологические изыскания и, естественно – бой-френд.
Серьезный, задумчивый молодой мужчина – поляк Ярек из Кракова, специализирующийся на флоре и фауне Южной Америки, имеет ещё и диплом врача-терапевта. Ну и ваш покорный слуга, Кирилл Рыков, 45 лет, по специальности – врач-психиатр, но уже лет 15 я себя посвятил ихтиологии. Вот такой странный поворот судьбы, а скорее, моих взглядов на окружающий мир: трилобиты, наутилусы помпилиусы, кистеперые рыбы изменили меня и стали смыслом жизни и целью моих исследований раз и навсегда.
Эдвард Райт, американец, ученый-зоолог из Калифорнийского университета, большой специалист по тропическим и дождевым лесам и Ирвин Харт, ирландец, постоянно проживающий в Штатах, зоолог и ботаник, присоединились к нам уже в Нью-Йорке.
Харт – эколог маньяк и радикальный зеленый, человек тяжелый, а в остальном – отличный парень. Хороший спортсмен, член национальной лиги Ирландии по херлингу, спорту, требующему небывалой выносливости, ловкости и быстроты.
Это и есть "костяк" экспедиции. Формально, возглавил группу Русских, однако каждый летел в Бразилию со своими гипотезами и исследованиями, чтобы там, в джунглях, подтвердить или опровергнуть их, опираясь на свои знания и знания коллег-ученых.
Воспользовавшись ситуацией, перелетом в Суринам и образовавшимся свободным временем, я решил поболтать с Линой. Мы старые друзья с ней и ее дядей. Хотя последнее время видимся все реже и реже. Я стал делать ей знаки и гримасничать, предлагая пересесть ко мне. Она, наконец, заметила, радушно улыбнулась и грациозной кошкой юркнула на кресло у иллюминатора.
– Ахой, пражанка!
– Привет, Кирилл, сколько лет, сколько зим. Ты и дальше в Питере, а скорее – в невской воде со своими корюшками-людоедками?
– Корюшка не людоед, а мясоед. А кстати, твоя роскошная уэльская кошка, если ее не покормить недельку, с превеликим удовольствием обгрызет твой очаровательный носик и остренькие ушки. Во сне, конечно.
Лина выглядела великолепно, несмотря на возраст, а ей было за 30. Тело упругое и совершенно пропорциональное. Сказывалась спортивная юность и еженедельные лазания по горам в чешских Татрах и Карканошах.
Потянувшись в удобном кресле, я начал разговор:
– Помнишь наш последний разговор на Карловом мосту?
– Ты не зря вспомнила любимую Агату Кристи с ее бельгийцем. И ее маленького полицейского в голове. Да у каждого свой маленький полицейский, который растет, умнеет, развивается, а потом запрещает или разрешает человеку делать те или иные поступки. Маленький полицейский подсказывает, что можно, а что нельзя. Она (Агата Кристи) придумала его для простоты. Человек общается с ним tet-a-tet. Никто не уличит в бессовестности, эгоизме, ханжестве, бесчеловечности и т.д. Но по аналогии у каждого человека должен быть «маленький семьянин», «маленький стратег», «маленький тактик», «маленький финансист», «маленький мечтатель», «маленький скептик» или «маленький прагматик». Они у всех разные. У европейца с годовым доходом в 50-100 тысяч евро нет детей или один ребенок. И не потому, что он их не любит или не может себе позволить, а потому что «маленький стратег» говорит ему: нельзя – не умно....
– Вырасти одного, но здорового, образованного, психически уравновешенного ребенка.
Поэтому мне не понятны люди, у которых старшая дочь в 12 лет не учится, употребляет алкоголь, ведет аморальный образ жизни, сыновья 10 и 8 лет не ходят в школу, поскольку не хватает денег; жена с грудным ребенком на руках, на 3-ем месяце беременности; муж с вредными привычками, без образования, специальности, в конце концов – без работы, живут в трущобах и антисанитарии. Где их «маленькие скептики»? Любят детей? Как можно любить и так ненавидеть? Что они могут им дать, если не устроили собственную жизнь. Если им самим негде жить, нечего есть и не во что одеться. Я говорю о минимуме. Или они надеются, что случится чудо и их 10-ти летний мальчик – голодный, неграмотный, со сломанной психикой, вдруг изменит всю их жизнь. Я считаю, что нет оправдания подобному поведению – оно аморально, оно вне законов природы.
– Опять ты о своём!
– Конечно о своём. Может это жестоко, но в природе все просто: здоровый, сильный, умный, храбрый – будешь иметь самку, она выберет тебя – потому, что ты можешь прокормить и защитить семью, передать гены и воспитанные качества потомству. Ленивый, больной, трусливый и слабый – живи, пока не съедят, но не размножайся, такие не выживают.
– И ты хочешь применить подобные рассуждения к человеку?
– А почему нет? Тем более, что этот тезис жив, ты просто не хочешь замечать его.
– Как это?
– Да так! У тебя есть соседи. Ну тот пузатый молочник, то есть экспедитор молочных продуктов, Йозеф. Жена – еще не старая, двое детей. Ты представляешь, что они о тебе думают? И как – винят тебя в своих собственных проблемах.
– Как это? Ведь у них все хорошо, у мужа есть работа, 2-е детей – прелесть, жена вкусно готовит. Мы даже здороваемся. И меня Йозеф, однажды, даже угостил упаковкой йогурта на Рождество.
– Ты для них вертихвостка и баловень судьбы или счастливая наследница.
– Я же заработала все сама! И училась!
– Ты живешь в такой же, как и они, квартире: 2-х комнатной, но одна. А они вчетвером: девочке 15, мальчику 12 лет. И они – родители, еще не такие старые, ты не задумывалась, что там происходит вечером, когда собирается вся семья – в двух – то комнатах? Ты зарабатываешь в пять, а может в десять раз больше на одного человека, а твой Йозеф кормит четверых, и у всех свои потребности и все чего-то требуют.
– Это не мой Йозеф! И, кстати, это его выбор. Он знал, что не потянет семью со своей зарплатой и в такой квартире.
– Об этом я тебе и толкую.
– А у него заболел или умер «маленький финансист»!
– Кстати ты знаешь, что Йозеф с женой и детьми подумали, когда в конце января ты вернулась из двухмесячной научно-исследовательской экспедиции?
– В Тунисе вы гонялись за берберами и их верблюдами.
– В Алжире, а не Тунисе. Что же они могли такого подумать?
– А ты не догадываешься? Приезжает «Ягуар» в ноябре, за рулем седовласый импозантный мужчина в дорогом костюме. И привозит тебя через два месяца – загоревшую и сияющую.
– Во-первых, этот мужчина мой папа и летели мы действительно вместе. Во-вторых, мы нашли, что искали и подтвердили ряд гипотез моего отца. В-третьих, «Ягуару» уже 8 лет и ты об этом знаешь.
– Да, но они этого всего не знают.
– Значит в их глазах я еще и содержанка!
– Хуже – ты молодая, удачливая б...дь!
– Ах ты сволочь и недоумок!
– Это не я. Это они. И ты их никогда не убедишь в обратном.
Футболка элегантно обтягивала ее торс и красивую грудь.
Во время всего разговора за нами наблюдал Харт, добиваясь зрительного контакта со мной: ему было скучно. Я этого всячески избегал, зная его тяжелый, но справедливый характер и атакующую манеру разговора. Но пространство было ограниченным и я понял, что рано или поздно он меня все равно поймает.
– Привет, Харт – сказал я по-английски – как твои успехи в древнем традиционном ирландском спорте?
Харт улыбнулся дружески, ему было приятно, ведь он гордился своими достижениями в херлинге.
Он, как обычно, запальчиво начал:
– Ты помнишь случай в начале сентября 2010 года, какой-то ненормальный или наоборот отчаявшейся умница ворвался в офис телеканала «Дискавери» с требованиями ограничить перенаселение и истощение планеты Земля?
– Я тебе по этому поводу расскажу поучительную историю из жизни. Настоящие взаимоотношения человек-природа, окружающая среда, напоминают мне, «взаимоотношение» дедушка-чайник.
– Объясни.
– Есть у меня хороший товарищ, геолог. Он заботился о своем любимом дедушке. Купил ему дом в Сестрорецке: сосенки, песочек, Финский залив. Когда приезжал его навещать раз в неделю из Питера, обнаруживал, что новый, только что купленный чайник – сгорел. «Что случилось, дедушка?» – спросил он.
«Ты знаешь, внучек, поставил чаек на газ, а тут интересная передача по телевизору. Ну и чайник выкипел и сгорел. Больно передача увлекательная».
Купил он ему чайник со свистком – так сказать, сигнализация, тревога. Приезжает геолог-внук через неделю, опять чайник черный, обуглившийся, дырявый.
– Дедушка, что случилось? Ты не слышал свистка на чайнике?
– А я его снял, внучек. Больно мешал, твой свисток, телевизор смотреть.
Так и мы, люди: природа посылает пока сигналы, свистит и кричит – остановитесь, опомнитесь! Но мы «сняли свисток с чайника» и ничего не слышим – очень уж увлекательное занятие размножаться, жрать и гадить, уничтожая другие виды флоры и фауны, уродуя лик земли городами, заводами, магистралями и шахтами! Но, «сняв свисток», мы не решаем проблемы – конечный результат один – чайник сгорит. Вода уже выкипела, и осталось немного на дне, металл раскален и воняет пластмассовая ручка, слегка дымясь. Скоро, совсем скоро появятся дыры в «чайнике», а по меркам Земной Эволюции это «скоро» одно мгновение – и «чайник» сгорит и расплавится!
Стройная, улыбчивая борт-проводница начала предлагать и разносить ланч, завернутый в фольгу, и различные напитки. Наше с Ирвином внимание привлекло «таинство» Ярека. Он аккуратно развернув еду, достал зеленый блистер с таблетками. Откусив от сендвича, он положил таблетки в рот и обильно запил минеральной водой без газа. Мы переглянулись, Ярек был молод и здоров, как бык, кроме того, он прошел строгую медкомиссию перед экспедицией.
– Что вытаращились, буквоеды, Я здоров – это гепатопротектор.
– Мы готовы выслушать твою слезливую историю, разбалованного европейца – едко вставил Ирвин.
Хмыкнув, и открыто улыбнувшись, Ярек начал, вставляя в рассказ польские словечки.
– Со мной случился интересный случай в Кракове. Я сбил машиной, пьяного «кибица», т.е. футбольного болельщика Ф. К. «КРАКОВЬЯ», ехал я без превышения скорости, случилось это не на переходе, потерпевший вывалился под колеса. Но, тем не менее, в реанимации он скончался. 24 месяца мой адвокат, кстати, не плохой, доказывал, что я не верблюд. Иными словами, что это несчастный случай – прокурору, и то, что это непреднамеренное убийство – родне и общественности. Но разговор не о том. В СИЗО, кроме хорошей библиотеки, был довольно неплохой медпункт и приходящие врачи. И было море времени. Я починил зубы. И решил вылечить, наконец, ногти на ногах. Большие пальцы обеих ног «украшали» черные, расслоившиеся, деформированные ногти. Это была обыкновенная «грибница». Сказались мои частые командировки и сомнительные гостиницы по всей Европе. Записался я на прием к дерматологу. Им оказался благовидный, сухонький дедушка лет 70, с бородкой клинышком. Родом он был из Львова, еще старая польская интеллигенция. И, в перерывах между воспоминаниями он прописал мне единственно возможное средство в тюрьме, от этого злополучного грибка – это смесь 4 или 5 кислот. Эти кислоты жгли, сушили, а самое главное – еще и красили ногти и пальцы в желто-коричневый цвет. В течении 2-ух лет, я регулярно мыл и вытирал ноги, после чего мазал ногти этой жуткой кислотной мазью. Эффекта ноль. Врач, покачивая головой, говорил, что это «грибница» трудно излечима, проникла в ткани и необходимо продолжать. Я продолжал изо дня в день, из месяца в месяц. Ноги всегда сухие, чистые и обработанные кислотой, т.е. никаких, абсолютно никаких благоприятных условий для развития какого-либо грибка. К чему это я? А к тому, что за два года я его (грибок) так и не победил. Это было почти клиническое исследование, в «лабораторных» условиях.
Следствие закончилось. Я покинул «лабораторию – тюрьму». И решил добиться положительного результата в борьбе с грибком. Врач, уже в большой и современной поликлинике, просветил меня. Чтобы уничтожить этот грибок, необходимо в течении 4-ех месяцев, раз в неделю принимать сильнодействующие лекарство, которое будет препятствовать и разрушать мембраны и оболочки клетки грибка. Причем необходимо принимать еще и гепатопротектор – лекарство еще и «бьет» по печени и почкам. Опять же мазать ногти супер- мазью. И при всем этом, результат 50/50. Так я на своей шкуре, а скорее, ногтях, испытал жизнелюбие обыкновенного грибка. Воевать с ним крайне трудно, если он уже внедрился куда-либо, или во что-либо – уничтожить его можно только вместе с зараженным объектом. Вот такие дела! А ты говоришь какие-то споры и какие-то грибочки. Вспомни, сколько они живут и существуют на Земле?
– Твоя увлекательная история – подметил Кирилл – напомнила мне о том, как я боролся с настенным плесневым грибком в детской библиотеке под Ленинградом во времена своей юности. Вдыхание человеком его спор очень вредно, особенно для детей. Но тогда мы его победили, поменяв одну из стен и потолок почти целиком.
В международном аэропорту Парамарибо нас встречала «бразильская" часть нашей экспедиции, кроме руководителя группы (молодого профессора университета Сан-Паулу Хосе Хорхе), нам улыбались его ассистент и две аспирантки, вчерашние студентки. Они были похожи, как две капли воды, на венесуэльскую супермодель. Когда мы их увидели, то наверное все вместе мысленно поблагодарили Хосе за его личное участие в подборе группы. Даже Ирвин в этот момент забыл о сонарах подводных лодок, которые являются причиной массовой гибели китов.
После минутной неловкости мы все перезнакомились, сели в микроавтобус, приготовленный бразильской стороной. Итак, в отель – кажется, ночь отдыха. А завтра на одномоторной "Сесне" в Манаус.
Рано утром, вся группа выглядела бодрой и отдохнувшей. Один Эдвард был с опухшим лицом и мешками под глазами от бессонной ночи. С чего бы это?
Ах да! Ему достался номер в отеле с Хартом, этим неугомонным правдолюбцем и борцом за жизнь на Земле. Это он «терзал» его всю ночь. Я оказался прав вчера. Как только они приняли душ, перекусили и как два американца, перед сном откупорили по бутылочке пива «Десперадос», Эдвард в блаженстве прикрыл глаза в предвкушении сна на удобной, мягкой кровати под звуки тропических цикад и сверчков, но Ирвин непринужденно издалека начал повествование...
Сначала Райт молил бога, чтобы Харт, утомленный перелетом, уснул и замолчал наконец. А потом увлекся, уловил мысль, боясь прервать, опустить хоть слово – внимательно слушал. Рассуждения Харта были стары как мир, но поражали ракурс и новизна взглядов на происходящие вокруг нас сейчас.
– Почему человек нарек себя царем, верховным жрецом, земным богом? Почему человек решает, кому жить, а кому умирать – медленно или быстро? За убийство человека – смерть или 20 лет изоляции, животных – усыпляют. Приходит барин-турист в тайгу на Аляску в 1000 км от ближайшего населенного пункта, так сказать "любитель природы" в "дом" к гризли, волку. Получает по наглой морде лапой, высечь ремнем медведь не умеет. И тут летят на вертолетах, другие "любители природы" – лесники, егеря, спецы по медведям. И доблестной дебильной бандой, убивают хозяина в его собственном Доме. Так происходит по всему миру. Убивают носорогов, отпиливая им просто рог для надобности шарлатанов, изготовляющих целебное снадобье, исцеляющее китайских импотентов. Увечат акул, отрезают им только плавники, после чего выбрасывают в океан подыхать. Для чего? Очень вкусный суп для жителей Юго-Восточной Азии и Японии. А какой вкусный суп из черепах. Человек не только хочет жрать и гадить, но еще вкусно, безгранично и ценой чей-либо жизни. Я не псих, мы не говорим о говядине, куриных яйцах и рыбе, выращиваемых специально для того, чтобы жрать. Но суп из черепах, манто из ягуара или снежного барса? Почему недоумок-лесник, чиновник из министерства определяют: количество волков превысило необходимую норму – отстрелять. Где эта норма. Кто давал нам право устанавливать нормы и правила для Природы, частью которой мы являемся. Еще в 17 веке волки резвились в пригородах Парижа. Сегодня их "чрезмерная численность" вследствие выгодных природных условий требует отстрела, чтобы не нарушить сложившийся природный баланс и летят за 3000 км – убивать. Это решил одной подписью жирный чиновник, обожравшийся лангустов или кальмаров. Всем образованным людям давно понятно – единственный вид на земле, который чрезмерно размножился, безгранично – это человек. Но он сам себе решил Я – неприкасаемый, меня ни-ни. Меня нужно холить и лелеять, Я должен жить в тепле, быть сытым и пьяным. Потому что я (человек) эгоистичный убийца и убью любого, кто помешает мне не то что жить, а просто вволю жрать и пить. Кто положит этому конец? Гринпис, вегетарианцы, фонды охраны заповедников или Animal Police Майями, сохраняя жизнь недокормленным котятам и попугайчикам?
– Может, это будут власть имущие, держатели денег и власти. "British Petroleum" это ярко продемонстрировала в Мексиканском заливе – сказал Эдвард.
– Нет. Я думаю, это будет сама Природа. Мы загрязняем почву и воздух, ведем войны, изобретаем все более совершенное оружие. Необходимо сократить численность человечества, чтобы сохранить ему жизнь. Она сама исправит свою ошибку – человеческую расу, неконтролируемый, чрезмерно распространившийся вид.
– Попытки уже были – гибель столицы индейцев Майя Чичен-Ица 1500-й век до нашей эры – 900 н.э., их (индейцев) стало слишком много в мегаполисе?
– Использование вечной погони за удовольствиями: наркотики, алкоголь. Кстати ЛСД –единственный наркотик, разрушающий структуру ДНК человека, ЛСД – продукт жизнедеятельности грибков на злаковых культурах. Сейчас, естественно, его изготавливают химическим способом "разумным" человеком, чтобы было проще травить себе подобных;
– аллергии: почти у всех и почти на все, что нас окружает;
– уничтожительные войны, продукт беспредельной жадности человека;
– пандемии гриппа, которые уносят миллионы человеческих жизней;
– природные катаклизмы и техногенные катастрофы, кстати, продукт жизнедеятельности человека;
– эпидемия бубонной чумы 1620-1640 года Англия
– кара господня – оспа;
– голодные, неурожайные годы после суровых и продолжительных зим;
– наше время – СПИД.
Но человечество (раса) упорно сопротивляется, нас так много и мы настолько умны и предприимчивы, расчетливы и жизнеспособны, что природные катаклизмы от цунами до землетрясений, войны и болезни с их миллионными жертвами для человечества – детские шалости. Нас уже 6 млрд. 700 млн., несмотря не на что. Природа-мать, найдет на нас способ, будьте спокойны. Я тебя породил, я тебя и убью – так, кажется, у русского писателя Гоголя Николая Васильевича.
– Ты не псих – ты параноидальный шизофреник – это я говорю, как специалист-психолог. Хорошо, что мы в джунглях и нас не только не могут услышать, а даже и подслушать.
– Хорошо, пусть шизофренику ответят, ты или другие светлые умы – гуманисты. Что произойдет с планетой Земля, как с единой жизнеспособной системой, которая существует благополучно со своими трилобитами и наутилусами помпилиусами, которым 300 млн.лет? Если человек, как вид, исчезнет раз и на всегда с лица Земли?
– Всей экосистеме "Земля" станет безусловно только лучше, псих.
– Но ты не беспокойся, человек как вид на Земле только 50 тыс.лет, а по мне только последних 10 тыс.лет или нет, от греков, 5 тыс.лет. Этот возраст даже не пыль на шкафу, если шкаф – весь временной отрезок существования жизни на Земле.
– Да, а сколько мы доброго, вечного, мудрого успели сделать, особенно за последние 100 лет.
– Научились вырубать леса; осушать моря и озера, реки; создавать пустыни и каменные джунгли; уничтожать одним взрывом миллионы живых существ, от человека до муравья; отравлять целые реки и морские акватории химикатами и природной нефтью и т.д. и т.п.
– Но мне все равно не понятно, почему ты хочешь нас убить?
– Нет, мы несмотря не на что, должны жить и все уничтожать вокруг, распространяясь, как зараза. Потому, что если мы созданы по образу и подобию бога, потому что человек – это звучит гордо, мы сами полубоги. Только это все мы сами и придумали, чтобы оправдывать свои бесчинства. И вообще мы превыше всего, потому что мы знаем математику и пишем стихи, мы разумные существа, поэтому мы сильнее, будем всех грабить, отбирать территории для проживания есть вас всех и уничтожать. По праву сильного хама в подворотне.
– Ты еще вспомни о насилии над животными и случаях зоофилии.
– Ты прекрасно понял, о чем я. Просто тебе самому страшно, какой напрашивается вывод.
– И какой же?
– Природа найдет способ избавиться от человечества или отрегулирует количество людей на Земле. Так сказать – вернется на круги своя!
– Пойду полюбуюсь закатом – сказал устало Эдвард – здесь он очень красивый, но короткий.
– Пойди, пойди – поплачь.
Лица пятерых проводников-рейнджеров, встречавших нас в Манаусе, не были такими приветливыми, как лица наших бразильских коллег. Они улыбались, но улыбки эти казались зловещими, взгляд был цепкий и равнодушный. Лица и тела были бронзово-коричневыми. Все были практически одного возраста и роста, поджарые и крепкие. Экипированы были тоже одинаково, хоть они не военные и это не требования армейского устава. Это – требование джунглей и большого жизненного опыта. Мороз шел по коже, когда встречаешься взглядом, с одним из них. С любой из 5-ти пар, глубоко посаженных, черных, сверкающих глаз. Казалось, что они что-то знают, чего не знаем мы, что-то таинственно-ужасное. Так оно и было, мы в их глазах любители-очкарики ученые, а они профи. Профи, видевшие десятки смертей и сотни трупов людей, которых убили джунгли. И их задача вернуть нас в аэропорт Манауса через две недели живыми и невредимыми, или "в едным кавалку", как говорит наш Ярек.
Манаус, город, выросший на каучуковом буме в конце 19 века. Это наша отправная точка, потом только мы подальше от цивилизации, полагаясь на крепкие нервы, выучку и знания. Лодки станут единственным видом транспорта.
Период с мая по октябрь считается лучшим для экспедиций, да и москитов намного меньше, что тоже немаловажно. Жара стоит на уровне 32-37о. С ноября по апрель Амазонка разливается, затапливая пешеходные тропы и леса. Но и в мае поздние дожди идут в начале "сухого" сезона, а порой случаются ливни посреди лета, вынуждая приостановить продвижение в глубь джунглей.
Манаус – это не Парамарибо. Здесь кипела совсем другая жизнь. Рассевшись в трех громадных "Лендроверах", мы покатили на базу "рейнджеров". Там нас ждал ночлег и вместительные лодки для спуска по Амазонке. По мере приближения к реке, нас начинали все сильнее жрать москиты и мухи. Лица у всех были уставшие и мокрые от жары. Начинались все "прелести" тропического леса.
По прибытии в лагерь мы обмылись проточной водой, кое-кто даже ополоснулся в реке. Женская часть экспедиции была очаровательна, особенно выделялась Лина белизной кожи и небольшим ростом, на фоне смуглых и высоких бразильянок. Но никому ни до женщин, ни до прекрасных видов реки не было дела. Мы были измучены адаптацией к тропикам. Меня только беспокоили цепкие, пронизывающие и одновременно равнодушные взгляды наших рейнджеров. Как будто мы мальчишки в лавке, которые намереваются украсть шоколадку. Успокаивало, что они были на нашей стороне. И, может, их чрезмерное внимание к нам объяснялась обычным человеческим беспокойством, как отец переживает за сына, впервые входящего в реку, рука об руку с ним. Все члены экспедиции, озабоченно суетились. Оно и понятно – последний вечер и последняя ночь в городе. Хотелось ничего не забыть, собраться и пораньше лечь спать, завтра – Амазонка. Так хотел поступить и я, но на меня напал из засады Ирвин с бутылкой "Келкени", напитка, который он не скоро попробует вновь. Угостив меня пивом, он тихонько издалека начал:
– Да, человеческая благодарность природе не знает границ.
Нападение было коротким, но яростным.
– У жителей США даже есть такой праздник, отмечаемый каждый год – день Благодарения. В честь традиции и памяти в знак благодарности, они, американцы, убивают и сжирают, уже теперь без надобности, миллионы индеек. Птица, которая спасла от голодной смерти первых переселенцев 300 лет назад, теперь получает дань уважения, от благодарных потомков. Благодарить и уважать – это оказывается – выпустить кишки и переработать в фекалии. Да что там индейка! Миллионы коренных жителей одной и другой Америк. Их уничтожали миллионами. Вспомним Кортеса и Писсаро. С индейцами Северной Америки не могли справиться. И один просвещенный ум предложил: чтобы истребить аборигенов, необходимо истребить 20 миллионов бизонов. Животных, которые были источником всего (жира, белка и кож) для местного населения. Кстати бизона били ровно столько, сколько необходимо. И бизона "дикари" индейцы боготворили – он помогал им выжить зимой. А европейцы-умники: уничтожили бизонов со святой целью, уничтожить индейцев, для которых бизон был гарантией выживания, по праву сильного!
– Но мы же достигли такого прогресса в науке, в медицине, в сельском хозяйстве, наконец. Мы запускаем ракеты в космос, высадились на Луне, исследуем звезды и вселенную – возразил Кирилл.
– Угу. Для того чтобы переселиться на следующую девственную, жизнь дающую планету и разорить ее, как Землю? Во благо неприкасаемого полубога-человека, ибо им движет инстинкт таракана – безмерно размножаться, захватывая все новые территории, убивать, гадить и жрать все живое?
– Ты невозможен! Я даже не знаю, что тебе ответить.
– А потому, что нечего! Кроме глупостей, придуманных самим же человеком, для оправдания своего же скотства.
– Есть же организации, люди, которые любят природу и бережно к ней относятся.
– Да, в Штатах даже есть закон – сажают в тюрьму и штрафуют, если свою собачку не кормишь. А Киотское соглашение подписать слабо?
– Ну, хоть что-то!
– Вот именно что-то! Ширма для тех, кто не понимает или не проинформирован, что происходит на самом деле!
– И что ты предлагаешь? – робко вставил Кирилл.
– Я ничего не предлагаю. Кто я такой, что бы что-либо предлагать, просто анализирую факты, сводки ВОЗ, ООН и других относительно независимых источников. А, как известно, факты – упрямая вещь, против них философско-гуманистическая размазня – ничто! С цифрами не поспоришь!
– Цифры я знаю, какой вывод?
– А нам кранты – почему-то по-морскому выразился Ирвин. Матушка-Земля не будет ждать, пока мы убьем себя сами. Она отрегулирует природное равновесие более радикальным способом – вот увидишь, и будет это очень скоро! Решение будет разумное, быстрое и самое главное – неотвратимое! Природное равновесие будет возвращено природным способом: раз – и все! И никаких претензий! Человек – часть животного мира Земли? Часть! Появилась тля у тебя на яблонях в саду, слишком много – раз и "божья коровка" появилась – тли стало меньше или вообще исчезла. Сытые "коровки" улетели, тли нет, яблоньки цветут – яблочки родят. Нравится! Тля, "божья коровка", яблочки и ты Кирилл, часть экосистемы планеты Земля. Ты как ученый это понимаешь? Ну и хорошо.
– Так как это будет – регуляция? Скептический нелюдь.
– А этого я не знаю, как буду знать, шепну тебе на ушко, по старой дружбе. О’кей?
– Ты насекомое! По-твоему – нам пришел конец?
– Насекомое – не ругательство. Успокойся. Я же сказал, решение будет оптимально- разумное. Может быть, регуляция численности агрессивных млекопитающих произойдет соответственно плотности населения.
– Невозможная задача не осуществима. Могу предположить: супер-чума – вымер континент; дальше: стоп-карантин, понятно, или извержение вулкана. Но чтобы выборочно –только людей, без вреда остальному живому, воде и земле, да еще по реестру, где и сколько, на каждом материке или острове – даже представить себе не могу.
– Природа мудра. Мы не делаем научных открытий, а просто изредка понимаем смысл окружающего нас мира. Чем человечество становится старше, тем больше мы понимаем. Поверь, решение природы будет мудрым, нравственным и безошибочным.
– Если ты прав, я тебя расцелую!
– Расцелуй лучше огромную пиявку, которая норовит заползти тебе в ухо, умник русский. Она же все-таки Мать-природа, а мы ее дети! Хоть и не разумные.
Несмотря на то что, подъем был в 4 утра по местному времени, все были необычайно бодрыми: от начальника экспедиции Русских и профессионалов-рейнджеров, привычных вставать с восходом солнца, до избалованных столичной жизнью молоденьких аспиранток-красавиц. То ли все волновались, то ли спешили, наконец, переступить незримую черту между цивилизацией и джунглями.
Джунгли с первыми лучами солнца, манили разноголосьем. Основная погрузка лодок была осуществлена еще с вечера под строгим руководством. Нельзя было забыть ни патронов к винтовкам, ни туалетной бумаги. По этому нам необходимо было только рассесться со своими рюкзаками по заранее определенным местам в лодках. И в путь.
Мутные воды реки, неожиданно быстро понесли нас вниз по течению, навстречу неизведанному. Замелькали живописные деревья, пологие берега, густо заросшие травой и кустарником. Всюду кипела жизнь, на каждом метре и сантиметре реки и леса. Мы молча любовались видом великой реки и тропических лесов. Так незаметно, под монотонный шум двигателей и череду непрерывно меняющихся картинок природы наступил вечер. Рейнджеры стали разглядывать берег, выискивая место для ночлега. Нужно спешить, смеркается быстро, а еще нужно разбить лагерь и поесть – 2-ой раз за весь день.
За 12 часов непрерывного пути благословенные воды Амазонки и мощные лодочные двигатели "Кавасаки" занесли нас в глубь нетронутых джунглей. Уже часов 10 мы не встречали не только людей и лодок, а даже не видели доказательств присутствия человека на реке. Сейчас мы чувствовали себя, как в зоопарке, только по другую сторону клеток и вольеров. Я постоянно ощущал, что кто-то или что-то наблюдает за нами из воды или прибрежных зарослей. Иногда я видел "наблюдателей": вот морда аллигатора или каймана исчезнет в мутной воде, а там проплывет пестрая змея, гордо держа добычу – еще живую рыбешку.
Наконец рейнджеры направили лодки к небольшой песчаной отмели, где джунгли не так близко подступали к воде. Это было то, что нужно. Команда взбодрилась в предвкушении скорого отдыха и горячей пищи. Непрерывное движение, лавирование между плавающими деревьями и отмелями – утомило. К этому можно еще добавить непривычную жару и бесконечный "жор" насекомых на наших измученных, потных телах.
Все стали стаскивать поклажу и оборудование с лодок. Швартовали лодки, вбивая столбы в песок, переносились тяжелые палатки с противомоскитными сетками. Хосе – наш бразильский профессор, так взмок, что даже снял рубашку, оставшись в одних шортах. Взгляд мой был прикован к Хосе. Хотя это выходило за рамки приличий, я ничего не мог поделать с собой: все его смуглое, тренированное тело было покрыто белыми, одинаковыми, словно под шаблон, окружностями диаметром 1 см. Казалось, что какой-то пейнтболист-хулиган расстрелял белой краской спину, убегающего Хосе. На эту "аномалию", конечно, обратил внимание не только я. Команда собралась вокруг Хосе и ему пришлось рассказать:
– Ну что вы, как дети в цирке вытаращились – сказал он, улыбаясь – через пару дней солнце сделает свое дело и шрамов не будет видно!
– Это шрамы! – воскликнула Лина, хлопая ресницами – тебя что, расстреляли из крупнокалиберного пулемета и ты чудом остался жив?
– Нет, это не следы от пуль! Это сувенир из Панамы.
– У тебя там разборки с наркокартелями – неудачно пошутил Ирвин.
– Нет, мы там недавно гонялись за редкой ящерицей в окрестностях Панамского канала. Следы на моем теле, это следствие жизнедеятельности носоглоточного овода.
– Просвети нас неместных – попросил Ирвин.
– Это крупный овод, размерами с европейского шмеля. Он, как и любой другой овод, откладывает в тело крупных животных (в данном случае в меня) яйца, которые превращаются в личинки размером в шелковичного червя. Они, в свою очередь, пожирают носителя. Благо с нами был врач, он и извлек из моей спины и ягодиц этих ужасных созданий. Отсюда, понятно, и шрамы. Всего 43.
– По тебе топтался бегемот с крыльями, а ты не заметил? Ты что, перебрал на жаре местной текилы? – вставил снова Ирвин.
– Дело в том, что овод, так сказать, «догадывается о своих размерах» и поэтому заражает личинками сначала комаров и более мелких кровососущих насекомых, а уже те переносят личинку в тело человека, то есть в тело бедного Хосе. А на укусы москитов и комаров в Панаме никто не обращает внимания. Вот такой «хитрый» носоглоточный овод.
– Какой-то прямо фантастический рассказ по Артуру Кларку или Киру Булычеву – удивилась Лина.
– Н-да "чужие" среди нас – подметил я – и никуда летать не надо за тысячи световых лет. Все прелести здесь, на матушке Земле, стоит только оказаться в нужном месте, в нужное время.
– И создать лучшие, для отдельного вида, климатические условия – добавил Ярек.
Любопытство всех было удовлетворено, работа по разбивке лагеря закипела снова, до наступления темноты многое надо успеть. Я посмотрел в сторону леса. Сколько еще загадок и тайн хранит природа? Какие сложные механизмы, какое шаткое равновесие. Ну, за работу.
По воле случая Яреку, выпала доля ставить палатку с Ирвином. Тот не преминул случая "поиздеваться" над его атлетическим сложением и молодостью:
– Ты помнишь монолог агента Смита?
– Какого еще Смита? – ответил Ярек
– Ну та самая культовая трилогия "Матрикс" твоих соотечественников, братьев Ваховских? Агент Смит – обобщенный образ роботов, высокоорганизованные умы или бездушные машины, называй их как хочешь. Считают нас, то есть людей, людскую расу, человечество – болезнью, инфекцией, вирусным (бактериальным) заболеванием. Мы как "воздушная гангрена" сжираем все живое вокруг – распространяя зловоние, грязь и разложение. Захватываем все новые территории, материки, акватории. И конца размножению и проникновению – нет. Пока не умрет этот пораженный организм, затем следующий и следующий...
– Ты социопат, Ирвин. Тебя нужно лечить.
– Ну, хорошо, врач-филантроп – ничуть не смущаясь, продолжил Ирвин – складывать, умножать ты конечно умеешь?
– Это очередная глупая шутка?
– Нет, возьмем статус кво, т.е. настоящее положение вещей в настоящее время. На Земле около 7 миллиардов человек, так? Ты, как филантроп, хочешь маленького счастья каждому. То есть минимум – ну хотя бы такой, который есть у тебя. Двухкомнатная квартира со всеми удобствами, горячая и холодная вода, канализация, мусоропровод. Ты производишь мусор и только половину из 7-10 кг ежедневно спускаешь в унитаз.
– Хорошо, я засранец. Дальше что?
– Дальше средство передвижения, неважно какое, от машины до метро и автобуса – это выхлопы, добыча нефти, железной руды, асфальт, бетон, резина, пластмасса и т.д. и т.п.
– Согласен, балабол.
– От балабола слышу. Плюс медобслуживание (скорая, поликлиника, фармакология, химические заводы), плюс одеться, обуться по минимуму, без излишеств – Хьюго Босс или пиджаки из питона. Просто хлопковые или льняные носки, футболки, рубашки и джинсы. Плюс пища. Ты у нас спортсмен, простая еда-завтрак, например. Сколько яиц?
– Пять, тосты и кофе с молоком, с вашего позволения! Диетолог ты наш.
– Пять – много. Пусть будет три, для нормального, не гипертрофированного аппетита.
– Завидуешь?
– Ну, ты мускулистый монстр, где твоя математика? Сколько будет 7 умножить на 3 ? 21?
– Я все понял. Я отказываюсь считать машины, шахты, дороги, дома с квартирами, лекарства, одежду, нефть и воду. Мне хватило 21-го миллиарда яиц на один завтрак для населения Земли. Цифры, понятно, примерные. Но я представил только количество кур и курятников, и мне стало плохо. Ты победил, по существу. Нас, людей, сейчас спасает только одно – мы все живем на разных уровнях. Так как живу я, причем скромно, живут 10-15% от общей численности населения Земли.
– А хочешь, умник, я разовью твою мысль "оптимистично" – продолжил с издевкой Ирвин. – Существует уже ООН, ЮНИСЭФ, комиссии при этих организациях, государства с правительствами, а правительства с комиссиями и подкомиссиями, гуманитарные и общественные организации. Фонд "Клинтона", благотворительные концерты Мадонны, Y-2. Все они борются с голодом там и сям, СПИДом, детской смертностью, различными болезнями, строят больницы, дома для бездомных, дороги и т.д. и т.п.
– Мысль понятна – дальше?
– Какова их цель?
– Правильно говорят, что профессия накладывает отпечаток. Ты же два года не практикуешь. Конечно, цель – помочь всем. Накормить голодных, вылечить больных, побороть все болезни, дать жилье и больницы бездомным.
– Представь, что все эти сообщества достигли своего результата!
– И есть 7 миллиардов здоровых, сытых, живущих в домах и размножающихся особей. А вот нам и 21 миллиард яиц.
– И все остальное, что к твоим "яйцам" прилагается. Безводная, заасфальтированная пустыня с небоскребами. Такой себе Пекино-Нью-Йорк, один мегаполис на всю территорию суши, но с зоопарками, ботаническими садами, библиотеками в которых умные книги с подробным описанием, как выглядела дельта Амазонки и даже Аляска.
– Так что получается – благими намерениями вымощена дорога в ад. Мы сами стремимся к самоуничтожению, причем не атомным оружием.
А просто чрезмерным, неконтролируемым размножением, исчерпыванием всех Земных запасов, вплоть до воды и воздуха.
– И не надо астероида.
– Астероида не надо. Но попробуй что-либо подобное изложить на конгрессе или симпозиуме. Будешь расистом, шовенистом, псевдоученым и антисемитом-утопистом или социопатом-психопатом!
– Последнее – самое точное определение.
– Будут приводить в пример Голландию, которая кормит всех сырами и Бельгию, которая поит всю Европу молоком. Но мы не говорим только о питании, хотя для пастбищ и парников (теплиц) необходимо место – территория на суши.
– Ты знаешь, мне "твой агент Смит" объяснил, почему территория Японии и Финляндии сравнима: 372, 8 тыс.км.кв. и 338, 1 тыс.км.кв., а население почему-то нет: 130 млн. жителей Японии против 6 млн. Финнов.
– Разъясни мне, любитель и знаток животного мира, такую вещь. Я как ботаник, специалист по флоре, точно знаю, что в любом лесу, будь он хвойный, лиственный или смешанный, наступает такой момент, когда его необходимо прорежать. Потому что слишком густой лес болеет, душит сам себя при большой плотности растительности. Не хватает солнечного света, влаги, обедняется почва – вследствие нет подлеска, появляются паразиты и т. д. и т.п. В животном мире, наверное, происходит то же самое? Тигру необходимо столько-то кв.км. – тайги, льву – саванны, песцу, волку – тундры. Людям тоже необходимо пространство. Самый простой пример – Африка. Нет, я не расист, я вообще не против, не за кого. Чтобы было проще разговаривать, пусть на Земле будут все негры или фиолетовые, или все зеленые, если угодно. Чтобы отойти от штампов и клише. Хорошо?
– Сейчас, понятно, природные условия Африки не могут дать пристанище, пищу, воду такому количеству "зеленых людей". И никакой «гумманитаркой» здесь не помочь. Не помочь даже строительством водохранилищ и ирригационных систем. Нет воды – и баста! Ты же прекрасно знаешь, есть ассоциация (содружество) стран бассейна реки Нил, так эти страны уже не очень дружат, потому что до Египта и Судана вода доходит уже не в тех количествах, что раньше. Ее (воду) "разбирают" в верховьях реки Нила. Нил – это река рек. А что говорить о государствах, граничащих или на территории самой Сахары? Как поступать им? Население растет день ото дня, а воды нет и не будет. Но топливо, предположим, можно делать из воды, водород и прочие, а из чего воду? Опреснять океаны? Во-первых, сейчас это не решение, во-вторых, у океана тоже есть дно!
Подобные проблемы есть или скоро будут у всех "зеленых" и "синих" на Земле, вне зависимости от цвета кожи, места проживания, религиозных и политических убеждений. Почему при паводке, засухе, холодной продолжительной зиме, извержении вулкана или любом другом природно-климатическом явлении погибают животные, птицы, рыбы, леса – целые экосистемы – это обычное земное явление, живое погибает, чтобы потом возродиться вновь. Но если при этом погибает человек – то это, о ужас, разгул необузданных земных стихий (интересно, почему они должны быть обузданными?), засуха-убийца, смертоносный всепожирающий пожар, сметающая все на своем пути вода (она, кстати, не "сметающая", она просто течет, подчиняясь законам гравитации, а то, что построили на ее пути бетонные муравейники – не ее вина). Но это лично мой взгляд на происходящие, коллега Ярек.
Лагерь был готов, палатки стояли, лодки втянуты наполовину на сушу с лихо вздернутыми двигателями, костер разведен. А самое главное – над костром в огромном казане что-то булькало, распространяя приятно-острый запах. Готовили девушки – аспирантки и рейнджеры, весело щебеча что-то по-испански. Будет вкусно и по-местному колоритно. Солнце садилось. Наступала ночь. Первая ночь по-настоящему в гостях, в джунглях. Завтра предстоит небольшая вылазка вглубь леса, в трех километрах от реки находилось небольшое поселение индейцев. Профессор Русских должен был их исследовать и описать. Людей, живущих по первобытным обычаям, осталось немного.
Спал я, как убитый, хотя первые пять минут, как закрыл глаза, не давал уснуть лес: орали древесные лягушки, хрюкали тапиры и что-то плескалось в реке. Когда проснулся, по лагерю уже носился Русских со своей племянницей, отдавая текущие указания рейнджерам и формируя команду для вылазки в поселение индейцев. Я быстро вскочил, предчувствуя захватывающие впечатления от похода в джунгли. Хотя как ихтиологу, благоразумнее, с научной точки зрения, остаться у реки: сомы жуа не давали мне покоя давно, даже во сне.
Почти все хотели идти в лес, поэтому пришлось остаться всей "бразильской части" экспедиции, как местным. С профессором Хосе и его группой остались еще двое рейнджеров, в лагере было достаточно работы.
Перекусив сендвичем с кофе, проверив экипировку и оружие, мы плотной группой двинулись в джунгли. Возглавляли и замыкали группу проводники-рейнджеры, нагруженные больше обычного питьевой водой. Дорога была ужасная, проводник вел нас по звериной тропе, протоптанной в основном тапирами. Приходилось буквально продираться через буйную растительность. Не помогало даже острое, как лезвие, мачете. Главные трудности были на впереди идущем проводнике. Я обливался потом, несмотря на раннее утро. Атаковали легионы жалящих, жужжащих, кровососущих и ползающих насекомых. Но после нескольких привалов-передышек и почти шести часов пути мы вышли на поляну, ярко освещенную солнцем. Я увидел дымок, небольшие хижины. Мы дошли: поход к реке местных индейцев, для нас оказался каторгой.
Нас встретили радушно и сразу повели к старейшине и вождю. Никто не говорил даже по-испански. Но на языке жестов и с помощью проводника мы узнали, что деревня встревожена невозвращением мужчин, которые ушли на охоту за обезьянами. Их уже не было двое суток, а такого раньше не случалось. Мы вызвались помочь им в поисках, завтра с утра, на что старейшина охотно согласился.
В поселении царила атмосфера легкого помешательства несмотря на мирный нрав аборигенов старухи были слишком сварливы, дети постоянно гримасничали. Я первый раз был в подобных гостях и было трудно сказать – нормальное ли это поведение для индейцев или нет.
Антон Руских что-то писал, привалившись спиной к бразильской вишне, Харт мучил какого-то гигантского жука, Лина баловалась с ленивцем. Но, судя по лицам, беспокойство и непонятный страх, витающий в деревне, передался и всей экспедиции. Даже рейнджеры были особенно пасмурны и неразговорчивые. Скоро ночь. Завтра мы найдем горе-охотников. И всё будет в порядке.
Поиски, казалось, длились вечность, я уже был не рад, что не остался в деревне. Мы еле поспевали за индейцами, которые ловко и быстро двигались вперед. Почти голые, без мачете, они шли гораздо быстрее нас. К полудню мы нашли, кого искали. Три тела охотников, лежали на земле в неестественных позах.
Что произошло, как они погибли, было непонятно. Они были частично обглоданы ночными хищниками со следами колото-резаных ран. Признаки крайнего разложения, в тропиках это быстро: глаза выедены, всюду насекомые-паразиты, плесень и грибы. Грибы росли на телах, из головы, словно это были не люди, а поваленные старые деревья, поросшие опятами. Картина была такая, что никто не проронил ни слова. Индейцы молча собрали всё, оставшееся от своих собратьев в плетеные корзины. И мы, понурив голову, потащились обратно в деревню.
Дорога обратно казалась короче: во-первых, мы никого не искали, во-вторых – все были погружены в собственные мысли. Ужас увиденного, неизвестно что произошедшее с охотниками, не давали нам покоя. Что это – убийство? Несчастный случай? Нападение хищников? Страшная мгновенная болезнь?
Когда мы вошли в деревню, первое, что меня удивило – это отсутствие вездесущих, неугомонных детей. Нас никто не встречал! Меня наполняло нехорошее предчувствие. Когда мы вышли на центральную, плотно утоптанную площадку, окруженную хижинами, мы увидели леденящие душу зрелище: в багровых лучах заката всюду лежали мертвые тела индейцев, в которые тыкались мордами, скуля, собаки. В деревне царил хаос. Как будто сумасшедший великан бесновался здесь: вся домашняя утварь и ограждения были поломаны и разбросаны. Тлел огонь, невыносимо несло гнилью от полуразложившихся тел. Даже для тропиков слишком быстро. Люди превратились в кашицу, поросшую грибами. Ведь еще утром они улыбались и разговаривали.
Вся группа стояла в оцепенении. Нас объял первобытный страх. Нас – людей с учеными степенями, видевших всякое. Четверо индейцев, которые были с нами, с полудня чувствовали себя неважно и теперь, тихо опустились на землю и в ступоре смотрели в одну точку.
Что делать? Делать дальше что? Ночевать среди трупов – нет! Идти ночью в лагерь? Абсурдно и нереально, даже с индейцами, тем более, что проку сейчас с них никакого: они измождены, скалят зубы, таращат глаза и все в испарине.
Русских принял решение разбить в километре от деревни обоз, переночевать и утром идти на побережье к главному лагерю. Все были согласны, все до единого. Даже индейцы, несмотря на боль, потащились с нами обратно в лес.
Несмотря на неимоверную усталость и нервное напряжение, мы развели огонь и развесили кое-как гамаки. Индейцы вели себя крайне неспокойно, пытались драться между собой, но были слишком слабы. Ярек уколол каждому из них слоновью дозу снотворного, дал жаропонижающее.
Никто из нас не мог ни есть, ни спать. Это было понятно. Происходящие не укладывалось в сознании. Мы разбрелись по своим спальным мешкам, только рейнджеры сидели по периметру обоза с винтовками наизготовку. Так, на всякий случай.
Усталость взяла свое. Я провалился в тяжелую дрему, а потом в сон, или, скорее, в забытье.
Правда неприглядна, жестока и отвратительна.
Проснулся я от жуткой тряски и боли. Кто-то хлестал меня по щекам. Открыв глаза, увидел, почему-то улыбающегося Ирвина. Рядом с ним стояла сонная Лина.
– Что случилось? – спросил я, отталкивая Ирвина. Тот отступил, радостно размахивая руками.
– Я все понял, я догадался, я решил загадку! Пойдемте, я все объясню и научно обосную – трещал он, как сорока.
Уже рассвело, но лагерь еще спал. Кроны гигантских деревьев золотило солнце. Ирвин тащил меня за рукав к ближайшему кустарнику. Лина последовала за нами, ничего не понимая.
– Смотри, смотри сюда – показывал рукой Ирвин на ствол дерева, на котором в метре от земли сидела ночная бабочка. Она сидела неподвижно, а все тело, крылья, голова и даже цепкие лапки были усеяны малюсенькими, причудливыми "фонариками" или этакими "маленькими настольными лампочками".
– Ты разбудил нас в такую рань и таким диким способом, для того, чтобы восхищаться очередным чудом природы или редким насекомым? – наконец проснулась Лина.
– Да, именно очередным чудом природы – восхищался Ирвин, – ну, соображайте быстрее, –требовал он.
Мы с Линой молча переглядывались, ничего не понимая.
– Ну, хорошо, растолкую доступнее – сказал Ирвин и вытянувшись, насколько можно, оторвал лист с дерева.
Он восторженно поднес лист почти к моему носу. На листе сидел большой черный муравей-солдат. Могучими клешнями он, казалось, из последних сил вцепился в листочек, а из головы у него торчал такой же "фонарик", которыми была усеяна ночная бабочка.
Я стал кое-что уразумевать – неприятный холодок заливал меня изнутри. Увидев страх в моих глазах, Ирвин почему-то обрадовался и продолжил:
– Да Кирилл, этот муравей заразился спорой гриба Cordyceps, спора созрела и проросла у него в голове. Сначала он "сошел с ума", перестал себя вести, как положено муравью, стал излишне агрессивен, потом гриб пророс и убил носителя, выстрелив новыми спорами, чтобы заразить других муравьев. И именно этих муравьев, поражает этот вид гриба, абсолютно безвреден всей остальной окружающей среде. Кстати, когда обитатели муравейника замечают неадекватное поведение соплеменника, немедленно оттаскивают его подальше на безопасное расстояние. Для того, чтобы созревший гриб не заразил остальных. Теперь глаза округлились у Лины и она побледнела.
– Вообще в Амазонии около двух миллионов разновидностей гриба, грибков и грибковой плесени. А самое главное, каждый вид гриба воздействует только на конкретный вид насекомых: как мы воочию убедились: – этот на бабочек, тот на муравьев, третий на гусениц, четвертый на жуков, и только определенного вида.
– Это совершенное избирательное оружие, давно существующее в природе для регуляции особей данного вида. Чем больше плотность, то-есть количество насекомых определенного вида, тем больше вероятность заражения спорами. Как только энное количество погибает, плотность так сказать, населения, падает и возможность заражения равна нулю. Все очень просто и естественно. Природно.
– Да я читал о этих грибах – сказал я. – Заканчивай мысль.
– А ты уже все понял, Кирилл! – парировал Ирвин – у нас, у людей, у человеческой расы, теперь есть свой гриб – регулятор! Гриб: тихий палач и исполнитель неприкасаемой воли Природы-матери!
Ирвин сиял. То ли он был уже под воздействием спор "нашего" гриба и сошел с ума, то ли так был рад открытию и своей правоте.
– Не может этого быть! – тихо проговорила Лина, испуганно озираясь, как будто хотела увидеть парящие споры "нашего" гриба в утреннем тумане.
– Может! – ответил Ирвин – и как это не прискорбно, я уверен, что наши братья-индейцы уже лежат мертвые в своих палатках и поросшие грибами.
Кирилл вспомнил охотников за обезьянами, как мы ломали головы над тем, от чего они погибли. Все симптомы заражения грибком. В точности, как у муравьев: заражение, сумасшествие и смерть.
– Ты не помнишь, они все ещё и обросли грибами и слизью.
– В джунглях это не новость.
– Это легко проверить, идем к палаткам индейцев, там другие условия, нежели в лесу. Все станет ясно.
Мы с Линой не сдвинулись с места, словно оцепеневшие. Но нужно было или убедиться в его правоте, или развеять миф.
Мы вернулись в лагерь. Я решительно распахнул палатку. Четыре трупа индейцев лежали в позах предсмертной агонии с полуоткрытыми глазами и ртом. У ближайшего к нам из глаза рос гриб. Даже Ирвин пасмурнел. Лина, всхлипывая, заплакала:
– Получается, что нас всех ждет такая участь, такая ужасная смерть?
– Я еще не знаю – ответил я – но, по-видимому, процесс природного регулирования численности людей Земли пошел полным ходом.
Мы пошли будить всю команду, чтобы поделиться страшной новостью и увиденным.
Команда, включая рейнджеров, выслушали меня, не перебивая. Только лица становились все серьезнее и сосредоточеннее. Меньше всех почему-то удивились и спокойно восприняли рейнджеры. Или не до конца поняли? Они крестились и что-то шептали, скорее всего –молитву. Первым отозвался профессор Русских.
– Когда полицейские следователи находят труп человека, у них только четыре возможных версии :
– убийство;
– самоубийство;
– несчастный случай;
– смерть естественным способом.
– Этот случай сразу все и ничего из перечисленного.Уникальная ситуация. Но факт.
– Но это же так жестоко! – воскликнула Лина.
– Жестоко? – возразил Антон – а вы слышали притчу о "святой жестокости"?
– Пришел отец с ребенком на руках к Святому. Ребенок был слаб, хил и болен. Лицо его говорило о страшных страданиях, причиненных неизлечимой болезнью. "Что делать мне? О Святой!" – спросил отец. "Убей дитя свое и носи на руках его три дня, чтобы не забыть об этом до конца дней своих" – ответил Святой. "Как это жестоко!" – воскликнул отец. "Жестоко – это подвергать безмерным страданиям невинное и еще не разумное дитя, вот это жестокость!" –ответил Святой.
– Так что лично мне кажется – это единственно правильный выход. Кроме того, мы можем с тобой трепаться и философствовать битый час, а дальнейшее развитие событий не остановить, как не остановить естественный природный процесс.
– Не время философствовать – впервые отозвался рейнджер Фернандо, – нужно решать, как поступить: кто будет хоронить индейцев и как быстрее добраться до основного лагеря, а затем на "большую землю" в Манаус.
– А нечего здесь решать – сказал Антон, – Я остаюсь здесь, я и похороню индейцев. Оставьте только воды и револьвер. Не хочу медленно сходить с ума, не хочу разносить заразу.
– Дядя! – воскликнула Лина.
– Я бы посоветовал поступить так всем, но удерживать я никого не хочу да и не могу. Если у кого-либо есть надежды на спасение, может идти с рейнджерами. Но Хосе с ребятами еще не заражены, не говоря уже о жителях Манауса.
– Я тоже остаюсь! – почти хором крикнули Ярек и Эдвард.
– Я тебя не брошу, дядя! – простонала Лина.
Только Ирвин держал паузу. И выстрелил погодя – "Я с командой!" Мне тоже хотелось остаться, все испытывающее смотрели на меня. Но я пытался не поддаваться эмоциям. Я хотел добраться, как можно быстрее до города и выяснить, что происходит. Попытаться хотя бы помочь моим друзьям, таким разным, но друзьям – Антону, Лине, Эдварду, Ирвину и Яреку. Я знал, что переубедить их будет невозможно.
– Я пойду с рейнджерами!
Не умеющая скрывать эмоции Лина нахмурила брови.
– Твой выбор – тихо ответил Русских – попробуй! – догадался умудренный опытом профессор. – Удачи! Она тебе пригодится.
Я потупил взгляд и заторопился. Рейнджеры уже втянулись в джунгли, виднелся только рюкзак с калиматой последнего Фернандо.
Нравственные правила
нуждаются в доказательствах,
следовательно, они не врожденны.
Джон Локк.
Эдвард с Яреком, мокрые и уставшие, присели на поваленное дерево. Индейцы были похоронены по-человечески. Крестов, естественно, не ставили. Никто даже секунды не сомневался, хоронить или нет. То ли понимали, как ученые, что обратной дороги нет, то ли исполняли последний долг перед погибшими.
Тела уже были обезображены разложением. Жара. От проросших грибов выглядели примерно так, как ночная бабочка. Многие грибы уже созрели и выстрелили спорами. Но это было уже не важно. Все понимали, что это конец.
– Ирвин, а почему ты так долго думал, – идти или остаться? – произнес Эдвард, жмурясь от тропического солнца. – А ты не догадываешься? Я сначала хотел помочь ПРИРОДЕ, чтобы очередная попытка не провалилась. Потом меня озарило, я отчетливо вспомнил "пятнистого" Хосе и его историю о носоглоточном оводе. Если природа таким хитроумным способом дает шанс этому насекомому, если переносчиками личинок овода могут быть комары, что кажется фантастическим и неправдоподобным, то неужели ПРИРОДА не обойдется без меня и не найдет способ быстрого и не знающего границ, распространения "человеческого" грибка-убийцы, грибка"естественного отбора?
Ты же умный мальчик? Ты же прекрасно знаешь о миллионных миграциях птиц, рыб и насекомых! А экспорт фруктов: бананов, папайи, авокадо т.п. И просто говядины из Аргентины – по всему миру!
Это только мои предположения! Но нельзя с ними не согласиться, а Эдвард? Ты помнишь наш разговор в суринамском отеле, в ночь перед вылетом?
– Ты, наверное, получишь Нобелевскую премию и всеобщее признание человечества за свою гипотезу. Если успеешь, конечно!
– Нет, не успею! И это уже не гипотеза! Но я все равно рад, что оказался прав. Жалко только расставаться с вами, други мои !
– Ладно, "други мои"! – обронил, серьезно Ярек. – оружие у всех есть. Предлагаю попрощаться и разойтись в разные стороны. Так будет проще и лучше для всех.
Обнявшись и пожав друг другу руки на прощание, они последовали совету Ярека.
По тропическим джунглям, почти один за другим, разнеслись пять глухих выстрелов! Лесное зверье встрепенулось, птица перелетела с ветки на ветку, а через мгновенье жизнь в лесу потекла по привычному руслу, как миллионы лет назад.
Вертолет бразильских ВВС плавно поднимался вверх, рубя сырой воздух лопостями. Со мной, Кириллом Рыковым, рядом сидели Хосе Хорхе и перепуганные ассистентки. Остальные члены экспедиции летели в другом вертолете. Нас перебрасывали на военный аэродром. А дальше, скорее всего, в Штаты, в условия строгого карантина и секретности. Глупцы! Они хотят провести исследования редкого заболевания, вызванного тропическими грибами! Нет необходимости везти нас в США, скорее всего подобное заболевание – давно уже там! И там, и в Европе, Африке и Азии. Только они еще об этом не знают! Ирвин был прав: нападение на человечество будет практически одновременным и по всей территории земного шара.
Молниеносная и необратимая чистка Земли неизбежна, и бороться примитивным способом с ней нет никакого смысла! Они хотя бы посмотрели новости по телевизору: взрыв насилия, агрессии и повального сумасшествия во всех частях земного шара, где живут люди. Что будет потом, я знаю.
Да пусть хотя бы посмотрят вниз с вертолета.
Вертолет летел по дуге над Манаусом, на юго-восток к авиабазе ВВС. Казалось, город парализовало. Машины стояли в пробках. То в одном, то в другом месте вспыхивал огонь многочисленных пожаров, люди с обезумевшими лицами носились по улицам, полиция бездействовала. Полицейские тоже люди, они тоже потихоньку сходили с ума. На улицах лежали трупы, их никто не убирал. Пахло грибной сыростью и гнилью.
"На круги своя!" – бормотал Кирилл, проваливаясь в забытье. – "На круги своя!"