Говорят, в январе начнётся. Кашель, температура, брызги микробов. У меня уже началось. Сижу из последних сил. Лечь хочется. Горло болит. И мозг какой-то бесформенный. Будто силится занять форму, у которой строгие границы. Но границ нет.
Расползается, ширится за пределы волосяного покрова. Да мозг ли это? Вещество серого цвета если размазать, будет походить на кашу из определённого зерна, размолотого до мелкой крупы.
В каше мыслей нет. А в мозгу много. Думаю. Деревья не спешат раздеться. Вот женщины, те любят раздеваться.
Помню, художники говорили мне, что они могут раздеть хоть министра Культуры. Утверждали, что любая женщина с удовольствием позирует в обнажённом виде. Да, рисовал я много таких женщин, которые с удовольствием раздевались. Так они же думали, что их рисуют художники!
А их рисовали шарлатаны. Ни у одного ничего не получилсь. Я имею в виду - Данаи!
Бездарные, но - члены Союза! Одна натурщица, подрабатывавшая позированием, после того, когда увидела, что я нарисовал, категорически отказалась дальше раздеваться.
Она мне доверительно сообщила, что считала себя красавицей. Но после моих изображений застеснялась. Она ведь думала, что художникам её красоту невозможно передать, а я передал.
Реальность всегда в виде ушата холодной воды на разгорячённую голову. Вот я сегодня стал лечить грипп не таблетками, а холодным душем. Помогло. Если бы не душ, да ещё холодный, лежал бы на диване и эти строки свет бы не увидели.
Мне ещё надо продержаться минут тридцать.
В комнате темно, как в... чёрт знает, что в голову приходит! Просто темно. Но ведь уже шестнадцать часов дня! Ещё два часа и будет точно, как в гробу. Вырвалось. А другого слова и не подберёшь.
Почему именно у моего окна эта шикарная яблоня вековой сосной вылезла из недр?
Из-за этой падальщицы не рисую ровно шесть месяцев. Жду, когда последний лист расцелуется с мамой-землёй. Да и рисовать-то хочется не по призванию, а по привычке.
Получил диплом, вот и доказываю. А чего доказывать? Красиво получается. Вот.
У других-то и одного паршивого пейзажа на стене, а у меня есть.
Да, всё уходит в историю. Как рвался! Хотел стать Членом Союза. Так мы все и были членами Союза Советских. Это дурацкое слово - союз - так прижилось:
Союз композиторов, Союз архитекторов, Союз журналистов, Союз писателей.
Вот и Союз художников туда же. Ведь эта система позволяла губить таланты на корню. Объявили морально неустойчивым - всё, кранты! Нет человека. Нет гиганта!
Пигмей, урод общества, ничтожество, многожёнец, детоненавистник.
И кто уничтожал-то? Урод общества, бездарь, умевший говорить лозунгами.
Эти лозунги призывали быть бедным, работать на общество бесплатно. А что это было за общество?
Парторги, профорги, комсорги. Над ними - монумент Партии - помощника КПСС!
И несгибаеиый ум Генерального! Слово прозаическое - секретарь - возвеличили до умопомрачительной высоты, добавив - Генеральный. Четырёхклассное образование не позволило великим деятелям додуматься до простого слова - Президент!
Додумались. Только слово - Президент - сегодня потянуло за собой слово - полиция.
А чего стесняться -то? Ведь слово - Царь - было всегда правильным, било по голове, как кол, дрын, оглобля, молот! Царь и всё тут!
Выбираем царя! Какого там Президента? За границей Президент сидит в кресле четыре года. У нас уже - шесть. Завтра будет сидеть двенадцать лет. А почему не всю жизнь?
Пусть сидит! Ведь не каждому захочется находиться в вечном центре внимания. Сходил в туалет, все знают, что сходил. Покушал, все знают, что покушал.
Полюбил любовницу, весь земной свет раструбил эту новость!
Это только кажется, что легко каждый день следить за чистотой рубашки, ногтей,
красотой причёски. И ни один Главный Человек не избежит конца своего пути.
Главное, надо приучить народ, чтобы пользовались малым с великой радостью!
Чтобы чувствовали, что в Африке воды, не как у нас. Чтобы знали, что ни в одной стране мира нет такого количества воздуха на каждого жителя!
Мы богаты! И нам никто не мешает преодолевать километры дороги от Калининграда до Владивостока!
Ижевск, 2011 год