Часть II
Перед самой дверью холодные пальцы сомкнулись на запястье Вало, и незнакомец дёрнул путника на себя с силой, никак не вяжущейся с его внешней хрупкостью. Не слушая возражений и никак не реагируя на сопротивление, он потащил Вилле к стоявшим около стены сундукам и толкнул его на них, заставляя сесть. Парень встал прямо перед Вилле и, также не говоря ни слова, покачал головой, а потом стал медленно расстёгивать свою рубашку.
— Эй! — возмутился путник. — Ты чего? Предупреждаю, я вооружен.
Руки тряслись и никак не могли нащупать рукоять меча. Вало знал одну прописную жизненную истину: хуже психа может быть только немой псих. Сгинуть со света белого ни за что Вилле не желал. Меч, как назло, застрял в ножнах, нога свербела болью, пальцы не слушались.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил Вилле.
Незнакомец закончил со своей рубашкой и сдёрнул её с плеч, откидывая в сторону прямо на грязный пол. Он выжидательно посмотрел на Вилле, но не увидев нужной ему реакции, перешёл к совершенно конкретным действиям. Парень опёрся одним коленом о сундук между ног странника и рёзко рванул его рубашку, отрывая пуговицы и оголяя гостя до пояса, одновременно сковывая его руки в движениях. Затем тонкие пальцы легко расстегнули ремень брюк и залезли за пояс, накрывая ладонью плоть Вало. Пальцы блондина были холодными, но очень даже умелыми. Уверенно поглаживая мужчину между ног, он внимательно смотрел ему в лицо, стараясь уловить истинные эмоции.
На Вилле нашло ненормальное оцепенение. Его... насилуют? Конечно, парень был сказочно красив, но все остальное было уже слишком. Нервно сглотнув, Вало накрыл руку блондина своей, согревая и останавливая одновременно.
— Слушай, красавчик, если хочешь трахнуться, это не со мной. Понял? Я тебя иметь не собираюсь, а себя тем более не позволю. Давай разойдемся по-хорошему, а?
Лицо юноши на несколько мгновений переменилось, выпуская из-под ледяной маски удивление в зеленых глазах, но уже скоро оно снова было прежним, а на мужчину напало состояние сродни оцепенению: воздух будто стал гуще, препятствуя его движениям и не позволяя сопротивляться. Незнакомец тем временем наклонился к лицу Вилле и мягко коснулся прохладными губами уголка его губ, проводя влажную дорожку ниже — по шее, груди, животу. Блондин был вынужден встать на колени, и пальцы свободной руки быстро расстегнули пуговицы на брюках Вало, после чего плоти мужчины коснулись его губы.
— Черт бы тебя побрал! — взвыл Вилле, попытавшись вырваться, но его словно приклеили к сундуку. Руки и ноги налились тяжестью, а плоть предательски подернулась под губами незнакомца. — Кто ты? Какого дьявола? Мне... О, черт! Я ногу ушиб. Меня перевязывать сейчас — самое то, а не этим заниматься. Пусти! Пусти говорю!
Не обращая никакого внимания на слова и вялое сопротивление мужчины, парень умело ласкал его член губами и языком, добиваясь необходимой реакции. Он делал это так, словно в этот момент для него не существовало ничего более важного, чем то, чтобы доставить удовольствие своему случайному гостю. Он сжимал губы крепче явно наводя на мысли о принадлежности к определённой "профессии".
Кусая губы и шипя, Вилле уже не сопротивлялся. Вцепившись пальцами в края сундука, он вздрагивал и тяжело дышал.
— Слушай, это... Если я тебя обидел, прости. Слышишь? О, Боже! Отстранись! Всё! Достаточно!
Вилле излился на губы блондина и застыл. Парень замер, не поднимая головы, и его плечи неожиданно задрожали, словно сдерживая отчаянные рыдания. Казалось, вот-вот послышатся всхлипы, а на чресла мужчины побегут солёные слёзы, но ничего этого не случилось: блондин поднял голову и посмотрел на Вилле совершенно сухими, но больными глазами. Так смотрят побитые жизнью собаки на перекрёстках дорог да замерзающие нищие в лютый декабрьский мороз.
— Эй, ты чего? — Вилле, наконец, обрел способность двигаться, но приятная слабость растекалась по телу. Сейчас бы спать лечь, а еще поесть чего-нибудь. — Ну, прости. Я не хотел, правда, — Вало протянул руку и погладил парня по щеке. — Извини! Сейчас я все уберу.
Краем плаща Вилле вытер губы блондина.
— Ты все-таки законченный псих. И не смотри на меня так. Сам виноват. И, между прочим, это я должен чувствовать себя изнасилованным, — в голосе Вилле не было ни злобы, ни упрека, он словно с малым ребенком разговаривал. — Совсем ты одичал тут. Ну, скажи что-нибудь.
Блондин несколько раз моргнул, словно не веря в только что произнесённые мужчиной слова, и встал с колен, быстро снимая свои брюки и сапоги. Оставшись обнажённым, он снова потянулся губами к лицу Вало, садясь на его колени верхом и соединяя их бёдра. Прохладные пальцы зарылись в тёмные волосы, и юноша заставил гостя откинуть голову назад. Он стал покрывать поцелуями шею, надавливая на кожу языком в особенно чувствительных местах. Бёдра незнакомца тёрлись о пах Вилле слишком откровенно, явно показывая своё желание.
— Слушай, — ненавязчиво сказал Вало, стараясь не прикасаться руками к своему странному любовнику, — я все понимаю. У меня тоже давно никого не было, но давай не будем голову терять. Ты только что едва не расплакался. У меня нога болит, у тебя... У тебя наверняка тоже болит что-нибудь.
Странная воля юноши снова парализовала Вилле, и снова его ослабленное тело поддалось приятному возбуждению. На памяти Вало такое с ним никто не вытворял. Чтобы он, уставший и раненый, два раза подряд взял кого-то? Чудеса, да и только!
— Послушай, малыш, Я не хочу тебя поранить, слышишь? Черт, что я говорю! Я не хочу с тобой делать ЭТО.
Парень целиком и полностью игнорировал слова и предупреждения мужчины, двигаясь в одном ритме. Он тёрся ягодицами о напряжённую плоть гостя, заставляя её скользить. Все повадки парня говорили о немалом стаже в качестве городской шлюхи, но что-то непонятное не давало укрепиться в этом мнении окончательно.