Связанные родством

                К. Велигина

                СВЯЗАННЫЕ РОДСТВОМ
                Баллада в прозе

     1.
     Жить в богатом доме очень скучно.
     Ты знаешь, что так бывает не всегда. Ты слышал и читал о богатых домах, где царят радость и веселье, где все добры и приветливы друг с другом. Но к дому, в котором ты живешь с пятилетнего возраста, это не относится.
     Он очень большой, чопорный, строгий. И всё в нем чопорное и строгое. А главное, здесь всё расписано по часам.
     Твое утро начинается с того, что ты просыпаешься в своей комнате с видом на сад, где все растения кажутся неживыми, а искусственными: до того аккуратно они пострижены. Если ты не просыпаешься сам, тебя будит престарелый лакей Лассе Дрэбл, такое же аккуратный и подтянутый, как все и всё в доме. Ты идешь в ванную умываться, причесываешься, возвращаешься в спальню, одеваешься в свежее и чистое, еще раз приглаживаешь волосы и без двух минут восемь покидаешь свою комнату, чтобы спуститься в столовую, занять свое место за столом и аккуратно заложить накрахмаленную салфетку за ворот такой же накрахмаленной рубашки.
     Столовая большая и несколько мрачноватая от покрывающего ее стены резного дуба, который действует на тебя как-то угнетающе. Впрочем, ты к ней уже привык. Окна ее смотрят на подъездную аллею и отчасти на сад.
     Обычно, когда ты приходишь, в столовой уже сидит твой гувернер, мсье Франжу`, молчаливый, строгий человек, бледный и неулыбчивый. Вы с ним здороваетесь друг с другом и чинно ждете, когда в столовой появится бабушка Адельгейда под руку с дедом, Эдуардом Л`аландом. При их появлении вы с гувернером встаете и здороваетесь. Они благосклонно отвечают вам и садятся напротив вас. Немедленно появляется лакей с подносом, и завтрак начинается.
     За завтраком обычно говорят о погоде. К тебе обращаются редко. Иногда, правда, дедушка, глядя на тебя холодными, светло-голубыми, точно зимнее небо, глазами, всё-таки задает тебе два-три вопроса об учебе, о том, хорошо ли ты спал. Ты должен отвечать громко и внятно: и, конечно, то, что он хочет услышать. Заговаривать с дедом и бабушкой первым (во всяком случае, за столом) ты не имеешь права, да у тебя и нет такого желания. Ты прекрасно знаешь: в этом чопорном доме тебя никто не любит. Ты тоже не любишь здесь никого, но ты уже к этому привык и спокойно ешь свой завтрак. Ты – сын старшего нелюбимого сына дедушки с бабушкой, Алист`ара, который, к тому же, провинился тем, что женился на твоей матери, простой горожанке. Он сделал это с позволения родителей, но они втайне остались недовольны его выбором. Младший сын Авен`ар женился без их позволения, но они простили ему это. Когда тебе было пять лет, твои родители скончались от какой-то эпидемии, и дедушка стал твоим опекуном.
     Бабушка тоже неласкова с тобой, хотя и старается быть любезной. Но у нее есть любимые внуки – дети Авенара. Так что ты не особенно занимаешь ее мысли.
     После завтрака вы с гувернером идете в классную комнату и там занимаетесь уроками в течение четырех часов. Потом, если не очень холодно и ветрено, вы вместе идете в сад. Там вы играете в мяч. Вернее, играешь ты один – гоняешь мяч по аллейкам, тщательно стараясь не наступать на газоны и на клумбы, а гувернер следует за тобой, точно тюремный надзиратель.
     Вы возвращаетесь домой за четверть часа до обеда. Ты моешь руки, переодеваешься к обеду и вновь спускаешься в столовую. Снова длится несколько минут ожидания дедушки с бабушкой, после чего вы обедаете, а потом ты снова идешь в классную комнату и учишься еще два часа.
     Затем наступает твое самое любимое время. Ты свободен. Если тепло, ты можешь погулять по саду, если холодно, снежно или сыро, ты можешь почитать книгу в библиотеке. Выносить книги из библиотеки строго запрещается, и всё-таки ты потихоньку выносишь, потому что книги – твоя единственная радость. Еще ты любишь рисовать. В твои свободные часы никто тобой не интересуется, и ты этим очень доволен.
     До ужина ты живешь, как тебе хочется (конечно, в пределах допустимого). После ужина ты принимаешь ванну и ложишься спать.
     Дни проходят монотонно и одинаково, но есть и некоторое разнообразие. По воскресеньям вы ездите в церковь, и в этот день ты не учишься, как и в праздники. А еще у вас бывают гости. Все они такие же чопорные, как дедушка с бабушкой, и с ними очень скучно. Особенно ты не любишь, когда приезжает дядя Авенар с женой и детьми: мальчиком и девочкой, близнецами, которые на два года моложе тебя. Они очень надменны и в то же время избалованны. Им разрешается громко кричать, бегать по саду в любое время и даже дразнить тебя, что они делают с удовольствием. Тебе уже двенадцать, и такое обхождение с тобой кажется тебе нестерпимым и крайне оскорбительным. Однажды ты вышел из себя, толкнул Марси, свою кузину, и разбил нос Юлиду, своему кузену. Их слезы и вопли о пощаде сладко согрели тебе душу. Но дедушка, которому эти ревы не замедлили пожаловаться, очень разгневался. Он сам отвел тебя в чулан, и ты просидел там целый день. Ты даже там обедал и ужинал, причем, тебя оставили без сладкого. Томясь взаперти, ты услышал за дверью насмешливый, небрежно-презрительный тенор дяди Авенара, который утешал деда: «Успокойтесь, отец. Чего же еще можно ожидать от сына какой-то горожанки?» Эти слова не на шутку взбесили тебя. Да кто он такой, это Авенар, чтобы говорить о твоей матери – т в о е й   м а т е р и! Да еще в таком отвратительном тоне. И с этого дня ты возненавидел дядю еще больше, чем его детей.
     Это случилось год назад. С тех пор ты подрос. Теперь ты равнодушен к Авенару и всей его семье. Но как же тебе хотелось бы уехать отсюда! Уехать или убежать. Но тебе некуда ехать, некуда бежать, некому даже писать письма. Ты хотел бы поступить в закрытую школу, и уже говорил об этом с дедом. Результатом этой беседы было то, что дед обозвал тебя неблагодарным, бесчувственным мальчишкой, который не ценит родственных забот о себе, оставил без сладкого, а потом рассказал столько ужасов о закрытых школах, что ты попросту испугался; тем более, что бабушка с гувернером утвердительно покачивали головами, точно фарфоровые китайцы с каминной доски, пока дед держал свою речь. Ты привык доверять взрослым, особенно если они говорили убедительно, поэтому поверил деду, бабушке и гувернеру.
     Теперь тебе известно, что закрытые школы – это попросту тюрьмы для детей, где их то бьют розгами, то сажают в карцер. А ведь ты не такой уж большой и сильный, чтобы всё это выдержать. Когда ты смотришь на себя в зеркало, ты видишь невысокого худенького мальчика, светловолосого, с немного маленьким ртом и большими, грустными, темно-серыми глазами. У мальчика в зеркале какой-то сиротливый вид и, кажется, он прожил на свете гораздо больше, чем ты, Т`ерренс Л`аланд. Этот твой зеркальный двойник в накрахмаленной рубашке, в жилете, брюках и мягких домашних башмаках никогда не улыбается, разве только когда читает что-нибудь смешное в книгах. И не удивительно: ведь в доме, где он живет, тоже никто никогда не улыбается, кроме тех дней, когда приезжают гости. Нет, такому мальчику нипочем не выжить в закрытой школе. Уж лучше оставаться здесь, в доме, где ты чувствуешь себя совершенно чужим, и где всё чужое тебе: начиная с предметов и кончая людьми. Но знакомое чужое лучше, чем незнакомое чужое, рассуждаешь ты. Уж лучше находиться там, где ты уже привык чувствовать себя чужим.
    
    2.
     Это случилось в конце августа, когда дом Эдуарда Лаланда вновь посетил его сын Авенар с семьей.
     Было решено всем вместе поехать в субботу в Фоттер, город, на окраине которого стоял дом Лаландов. Но позже, так как погода стояла прекрасная, Лаланды решили выехать на природу, к лесу у речки Тунна, и провести на свежем воздухе целый день.
     Терри разочаровало такое решение взрослых. Ведь он уже разбил свою копилку, где хранились все его сбережения за пять с лишним лет (дед аккуратно выдавал ему карманные деньги, но их было негде и не на что тратить). Капитал Терри приятно его обрадовал. У него оказалось пять тысяч лир и восемьсот литтингов – целое богатство.  Он мог судить об этом по крупным бриллиантовым сережкам бабушки: они стоили двенадцать лир, и бабушка очень дорожила ими. Вообще же Терри Лаланд ничего не знал о ценах, так как очень редко бывал в городе: не более раза в год. А ему так хотелось покататься на каруселях, сходить в зверинец, да и от театра он не отказался бы, потому что был там однажды вместе с гувернером. Мсье Франжу возил его в город, чтобы поводить по музеям и познакомить с театральным искусством. Он считал это своим долгом. Его воспитанник не должен был расти совершенным дикарем. Терри очень понравилось в городе, и теперь он едва не заплакал, узнав, что его родные намерены ехать  в с е г о - н а в с е г о на природу. Он не знал толком, что такое природа, и не мог любить ее: сад вокруг дома не способствовал развитию такой любви.
      На всякий случай Терри всё же взял с собой увесистый мешочек со всеми своими сбережениями: вдруг взрослые передумают и всё же поедут в город? Он не переставал втайне надеяться на это. Мешочек он положил в большую ботанизирку, которую велел ему взять с собой мсье Франжу. «Мы с вами будем собирать растения, а потом я объясню вам их качества и свойства», - сказал он. Терри, как всегда, повиновался, хотя ему было очень мало дела до растений, их качеств и свойств.
     Наконец все оделись и поехали в двух экипажах. Первая коляска везла старых Лаландов с внуками и супругой Авенара, во второй ехали сам Авенар, француз, два лакея и Терри.
     Всю дорогу дядя и Франжу трещали по-французски. Терри мог бы хорошо понять их. Он уже очень прилично говорил, писал и читал по-французски и по-английски. Но он совершенно не вслушивался в их беседу, потому что вдруг начал постигать. Что такое природа – настоящая природа, а не дедов несчатный, домашний, постриженный сад.
     Он впервые выехал в коляске за город и теперь сидел, очарованный чудесными видами, которые ему открывались. Он впервые увидел загородную дорогу, поросшую посередине мелкой травой и цветами, увидел луга, на которых пасся скот, поля, переливавшиеся под мягким, теплым ветром, словно золотистый шелк, пруды с отцветающими лилиями и их листьями, плоскими, почти круглыми, точно блюдца. Всё это, веселое, солнечное, совсем еще зеленое, глубоко взволновало его душу. Чистый воздух, насыщенный запахами цветов, листвы, трав, сена наполнил его легкие. Красота и нежность Божьего мира коснулись его души, и он совершенно позабыл и про город, и про деньги, и про дядю с гувернером. Теперь для него существовал только огромный прекрасный мир, напоенный солнцем, ароматным ветром, синим небом, лошадьми, везущими коляску.
     Целый час он любовался – молча, самозабвенно – всем, что видел. Когда же приехали к Тунне, и лакеи принялись разгружать багажники кареты, чтобы усадить господ на складные стулья за складной стол и приготовить закуску, Терри вдруг стало необыкновенно весело. Он услышал голоса птиц, шелест листвы, стук дятла, голос кукушки в глубине леса: всё это точно опьянило его. Никто не обращал на него внимания, все были слишком заняты, даже мсье Франжу, помогавший лакеям. И Терри незаметно покинул лесную опушку. Он шел и шел, всё более углубляясь в лес, шел на голос кукушки, не замечая, что уходит всё дальше от своих родственников. Он любовался огромными деревьями и пышными кустами, которые никогда никто не постригал, слушал голоса птиц и испытывал необыкновенное, блаженное чувство свободы: впервые в жизни.
     Заново, точно впервые увидев, он засматривался на цветы, на бабочек, шмелей, мух, стрекоз. Всё, что открывалось его взору, пленяло, захватывало, очаровывало его, увлекало всё дальше от опушки. И он шел вперед и вперед, жадно вдыхая лесной воздух, шел, упиваясь тем, что видел вокруг себя.
     Очнулся он только часа через два. Кругом стояла умиротворяющая лесная тишина. Терри впервые подумал, что, наверно, зашел глубоко в лес. Он встревожился: теперь-то уж его обязательно отчитают, да еще, конечно, накажут. Он поспешно повернул обратно, уверенный, что очень скоро выйдет на опушку, с которой ушел. Но, к его удивлению, он по-прежнему не слышал ничьих голосов, да и опушки не было видно; напротив, деревья словно стали гуще. И тогда до сознания Терри, наконец, дошло, что он заблудился. Эта мысль не на шутку испугала и взволновала его. Ему уже давно хотелось есть и пить, а тут вдруг оказалось, что он по-прежнему далек от своей цели, и, может даже, еще дальше, чем был, когда повернул назад. Охваченный страхом и величайшей тревогой, он принялся громко кричать, но на его крики никто не отозвался.
     «Всё равно я выйду на дорогу, - подумал Терри, всеми силами отгоняя от себя панический ужас. – Все леса где-нибудь да заканчиваются. Я выйду на дорогу, и кто-нибудь довезет меня до дома».
     Он снова принялся бродить по лесу в поисках выхода из него – и всё так же безуспешно. Он напился воды из ручья; это придало ему сил. В сюртуке было жарко; Терри снял его и понес, перекинув через руку.
     Так, в поисках заветной опушки или хотя бы какой-нибудь проезжей дороги, прошел целый день. Терри не раз присаживался отдохнуть около какого-нибудь родника или маленького пруда, пил воду, умывался, молился о своем спасении и шел дальше.
     Пока было светло, он не терял бодрости духа. Но к вечеру погода изменилась. Неведомо откуда набежали облака, темные, точно клочья пыли. Они заволокли всё небо. Полил обильный дождь, темнеть начало гораздо раньше, чем в ясные вечера. И тогда Терри не выдержал. Мокрый до нитки, голодный, уставший до изнеможения, он горько заплакал. Он понимал: конечно, дед вызовет полицию, его, Терри, будут искать… да что там, его  у ж е  ищут. Но как же его найдут, если он так основательно заблудился? А ведь впереди ночь! От мысли, что ему придется заночевать одному в ненастном дождливом лесу, Терри поневоле заплакал еще горше. Правда, дождь был теплый, и воздух тоже, но Терри смертельно устал, стер себе ноги, да и голод просто терзал его – не меньше, чем страх, что его никто не найдет, и что сам он не выберется из леса.
     Наконец он перестал плакать и снова побрел наугад, то и дело спотыкаясь: ботинки так сильно натерли ему чувствительные места чуть выше пяток, что каждый шаг причинял нестерпимую боль.
     Уже почти совсем стемнело, когда он в полном отчаянье бросился на мокрую траву и исступленно закричал, молотя по ней кулаками:
     - Господи, помоги! Господи, помоги! Господи, помоги!
     И тут же услышал над собой чей-то негромкий голос:
     - Эй! Ты чего голосишь?
     Вздрогнув всем телом, Терри вскочил на ноги и воззрился на высокую темную фигуру в плаще с капюшоном, из глубины которого сумрачно мерцали глаза.
     - Я заблудился в лесу, сударь, - признался Терри, несколько настороженно и боязливо вглядываясь в незнакомца. – Я из Фоттера.
     - Из Фоттера? – незнакомец удивился. – Далеко же тебя занесло. До дороги-то часа три пути, а до Фоттера пешком еще четыре. Ну, не плачь, я здешний охотник. Пойдем, переночуешь у меня, а утром я тебя доведу до дороги.
     - Спасибо, - Терри вздохнул с облегчением. Голос у охотника был не страшный, и Терри всей душой возблагодарил Провидение за то, что оно послало ему избавителя как раз в ту минуту, когда он лишился последних сил и последней надежды. Охотник молча взял его за руку и повел через дождливый лес. Терри доверчиво шел за ним, стараясь не обращать внимания на жгучую боль, которой напоминали о себе его стертые ноги.
     Они шли недолго. Вскоре охотник остановился перед каким-то холмом, поросшим кустарником, отомкнул ключом дверь, которая находилась непосредственно в холме, и сказал:
     - Подожди минуту, огонь зажгу.
     И скрылся за дверью.
     «Землянка?» - спросил себя Терри. Но больше ничего не успел подумать.
     - Входи! – раздалось из-за двери.
     Он переступил высокий порог и увидел, что стоит в довольно просторной комнате без окон, с земляным полом, очагом, столом, лавками, кроватью. Стены комнаты были дощатыми. Всё это озаряла лампа, зажженная охотником. Тот уже снял свой плащ и сапоги. Терри увидел мужчину лет тридцати с лишним, моложавого, стройного, плечистого, в свитере грубой вязки и небеленых парусиновых штанах. И тут Терри вновь овладели робость и беспокойство. Лицо мужчины, худощавое, плохо выбритое, узкое, с длинным, опущенным почти до верхней губы носом с горбинкой, со шрамом на щеке (волосы были черными и кудрявыми) показалось вдруг ему каким-то слишком не простым для обыкновенного охотника. Что-то опасное почудилось Терри в этом человеке, особенно в его взгляде, остром, пристальном, проницательном.
     А тот рассмеялся:
     - Что испугался? Входи смелее, только дверь запри на засов.
     Терри запер дверь.
     - Ишь ты, - охотник оглядел его с головы до ног. – Чистенький, только что мокрый. И одет с иголочки. Из хорошей семьи, а? Как зовут?
     - Терренс Лаланд, - ответил Терри.
     - А меня зовут Адел`ар Бересфорд, - охотник открыл покосившийся, грубо сколоченный деревянный шкаф, достал оттуда чистую простыню и вновь обратился к Терри:
     - Снимай свою верхнюю одежду и завернись в простыню, а твои шмотки я развешу у очага, к утру высохнут.
     - Спасибо, но я лучше так обсушусь у огня, когда вы очаг разожжете, - нерешительно возразил Терри.
     - Ты меня боишься? – удивился Аделар Бересфорд. – Вот весело! А теперь слушай: или ты делаешь, что я тебе говорю, или идешь гулять обратно в лес. Понял меня?
     - Понял, - ответил Терри и начал поспешно раздеваться в закутке за очагом. Бересфорд в это время разводил огонь. Терри вышел к нему, неловко закутанный в простыню. Бересфорд снова засмеялся и, не говоря худого слова, быстро задрапировал Терри в простыню так, что она теперь крепко держалась на нем и скрывала его фигуру от подмышек до щиколоток.
     Бересфорд взглянул на его ноги:
     - А это еще что? Э, да ты, братец, ранен. И молчишь, - он легко поднял Терри под мышки и посадил на стол.
     - Сиди смирно. Сейчас я тебе ноги смажу.
     Он достал из шкафа какую-то баночку и смазал ее содержимым (каким-то травяным снадобьем) ранки Терри, после чего велел:
     - Садись на лавку, трусишка, скоро ужинать будем.
     - Я не трусишка, - возразил Терри, ободрившись словами Бересфорда, его голосом и той заботой, с которой тот смазал его ноги. – Просто я впервые заблудился в лесу.
     И он сел на лавку.
     - Всё равно трусишка, - поддразнивая его, возразил Бересфорд, готовя что-то на огне. – Давно по лесу-то гуляешь? Да еще с ботанизиркой… юный натуралист.
     Он засмеялся. Терри не выдержал, фыркнул тоже, и его страх перед Бересфордом окончательно прошел. Он вдруг почувствовал себя в этой землянке, как дома. И еще его согрел смех Бересфорда: он так давно не слышал, чтобы кто-то смеялся: так просто, так по-человечески.
      - Я заблудился, когда мы… ну, наша семья… приехали в лес, - сообщил он. – Это было после завтрака. Понимаете, я никогда не видел леса. И он мне так понравился, что я пошел его осматривать. Ну, и заблудился. Хотел вернуться к нашим  - и не смог. А ботанизирку я бы и не взял, если бы гувернер не велел.
     - Плохо он смотрел за тобой, твой гувернер, - заметил Аделар.
     - Он просто был занят, - пояснил Терри. – И он, конечно, не думал, что я зайду в лес так далеко. Я и сам не думал. Как-то всё незаметно получилось…
     Бересфорд развесил его одежду у очага, после чего оба принялись ужинать вкусным оленьим мясом с картошкой. Бересфорд расспрашивал Терри о его жизни, и очень скоро получил полное представление о том, как живет этот мальчик с большими невеселыми глазами.
      - Да, - заметил он. – Вот уж не думал, что знатным мальчишкам так нудно живется. Очень, знаешь, на тюрьму похоже. Только в тюрьме, пожалуй, будет повеселее.
     - А почему вы здесь живете? – полюбопытствовал Терри.
     - Понравилось мне здесь, - невесело усмехнулся Бересфорд, и Терри уловил горечь в его голосе. – Хлеб бери. Он, правда, у меня последний, ну, да ничего, завтра что-нибудь придумаю.
     Только в эту минуту Терри вспомнил про свои сбережения и встрепенулся:
     - У меня есть деньги, сударь! – сказал он. – И я вам всё отдам, потому что вы меня спасли.
     - И много у вас, сударь, денег? – насмешливо спросил Аделар.
     - Пять тысяч лир восемьсот литтингов, - с гордостью ответил Терри.
     Бересфорд слегка свистнул, и его взгляд тотчас стал очень внимательным.
     - Неплохие деньги, - произнес он медленно. – На эти деньги можно прямо-таки по-королевски жить… какое-то время. Но… откуда у тебя столько?
     - Накопил из карманных, - честно ответил Терри. – Пять лет копил. И почти не тратил, потому что я всё время сижу дома. А сегодня мы ведь с утра в город собрались, вот я и разбил копилку… я не знал, что мы поедем на природу.
     - И ты готов отдать мне все свои деньги? – уточнил Бересофрд.
     - Да, - беззаботно ответил Терри. – Я ведь еще накоплю.
     Он встал, открыл ботанизирку и протянул Бересфорду мешочек с серебром. Бересфорд решительно взял мешочек и куда-то спрятал, потом крепко пожал руку Терри и сказал:
     - Я у тебя в долгу, брат, - и в неоплатном. А теперь пей вот этот чай с ромом и ложись спать. Обещаю: со временем я верну тебе деньги.
     - Не надо возвращать, - сказал Терри, с удовольствием отпивая по глотку из глиняной кружки травяной чай с медом и ромом. – А куда мне ложиться?
     - На кровать, - голос Бересфорда звучал задумчиво.
     - Но она же ваша.
     - Ничего, она широкая, места обоим хватит.
     Тут он точно очнулся и засмеялся, увидев нахмуренные брови Терри и его слегка обеспокоенное лицо.
     - Да не бойся ты меня, - сказал он таким голосом, что Терри сразу успокоился, хотя и сам не знал, чего он, собственно боится.
     - Я тебя не стесню, - продолжал Бересфорд. – А если ты во сне толкаешься или пинаешься, то на здоровье: сон у меня крепкий, ты меня не разбудишь. Или ты еще чего-нибудь боишься? – спросил он с улыбкой, но его светлые глаза смотрели на Терри испытующе.
     - Нет, - простодушно ответил тот.  - Я только подумал, что, может, вы тоже толкаетесь. И вообще, я до сих пор всегда спал один.
     - Я не толкаюсь, - заверил Терри Бересфорд, и его взгляд перестал быть испытующим. Даю тебе слово. Ложись, и ни о чем не беспокойся.
     Терри лег на соломенный тюфяк, обшитый сверху материей, накрылся ватным одеялом и, произнеся:
     - Спокойной ночи, господин Бересфорд, - погрузился в крепкий сон.
     Аделар подошел к нему, осторожно приподнял его голову и поудобней уложил ее на подушке. Потом, вымыв посуду, он достал деньги, подаренные ему Терри, пересчитал их на всякий случай и принялся зашивать в подкладку своей кожаной куртки.
     Впервые за последние два года Бересфорд горячо возблагодарил Бога. Теперь нужда больше не грозила ему, он мог жить так, как хотел, был свободен, и ничто не мешало ему спрятаться понадежней – до лучших времен…
     Работа заняла у него часа четыре, поэтому он лег спать далеко за полночь. Он осторожно устроился на краю кровати в нижнем белье, накрывшись своим уже высохшим плащом, а вместо подушки положил себе под голову в несколько раз свернутый свитер. Всё это он сделал, чтобы не потревожить Терри, который появился в его жизни столь неожиданно – и сделал его богатым.
    
     3.
     Он засыпает не сразу. Некоторое время он неподвижно лежит в темноте, прислушиваясь к вою ветра и стуку дождя за дверью. Итак, теперь у него есть деньги, и он, наконец, сможет уехать к своему другу-адвокату, в самое безопасное место на свете, где никакая полиция не отыщет его. Ипполит Д`эфрид (так зовут его друга) обещал ему помочь с пересмотром дела. Ведь поэтому он, Бересфорд, и бежал из тюрьмы – именно потому что ни в чем не виноват. Он до сих пор не знает, даже предположить не может, кто подбросил ему краденые драгоценности и оговорил перед полицией. Все улики были против него, Бересфорда, и его осудили на восемь лет тюрьмы – его, мирного инженера и архитектора, который, ко всему прочему, не успел еще до конца отойти от личного горя: за год перед этим он потерял сразу трех дорогих ему людей: невесту, сестру и трехлетнего племянника, которого любил, как сына.
     Он вздыхает. Сейчас маленькому Дэвиду было бы уже пять лет. Лучше не думать об этом: не вспоминать Дэви, Эмби и Элен, иначе он расклеится, а ему ни в коем случае нельзя терять присутствия духа. Итак, завтра он проводит Терри Лаланда к дороге и дождется, пока тот сядет в дилижанс. После этого он, Аделар, покинет землянку, в которую его привел старый охотник, сам бывший преступник, не сочувствовавший полиции. Да, Бересфорд уйдет из своего убежища и поселится в ближайшем городке Н`орпере.  Там он приведет себя в приличный вид и уедет в Ф`альту, где отдыхает летом Ипполит Дэфрид, его единственная надежда на этом свете. Только бы Пол оказался на месте и помог ему!..
     А этот Терри Лаланд славный паренек. Вон, как помог ему! А сейчас спит. Наверно, здорово натерпелся сегодня в лесу, бедняга. Да и дома ему живется несладко. А ведь он сирота, и почти не помнит отца с матерью. На мгновение Бересфорду становится грустно: такой приятный мальчуган, а живет, судя по его рассказам, точно в благоустроенной тюрьме, никому не нужный, никем не любимый. Ну, да ничего. Может, он всё-таки проявит упорство, и дед отправит его в закрытую школу, где Терри, конечно, будет куда веселее, чем дома. Деду просто лень возиться, пристраивать мальчика. Да и гувернеру, наверно, отказывать не хочет, привык к нему.
     Терри шумно вздыхает во сне и переворачивается на бок. Его колени упираются в спину Аделара, но тот лишь слегка отодвигается и добродушно посмеивается про себя: а мальчишка-то всё-таки пинается!
     Постепенно сон овладевает Бересфордом, и он крепко засыпает под шелест дождя за деревянной дверью.

                ХХХХ
     Утром Аделар будит разоспавшегося Терри. Он окликает его по имени, и Терри тут же садится в постели, протирая глаза. Во сне он сбросил с себя одеяло, так как в землянке очень жарко, и теперь, завернутый в простыню, похож то ли на древнего римлянина в тоге, то ли на мальчика, только что посетившего турецкие бани.
     - Доброе утро, - говорит ему Бересфорд. – Вот твоя одежда – вся высохла за ночь. Одевайся, умывайся, - и позавтракаем, чем Бог послал. А потом я провожу тебе до дороги.
     - Спасибо, - говорит Терри и несколько смущенно добавляет:
     - Доброе утро.
     Он стесняется одеваться перед Бересфордом, но тот поворачивается к нему спиной и принимается готовить завтрак. Терри быстро  одевается, выходит из землянки по личным делам и возвращается, приглаживая ладонями свои светлые взъерошенные волосы и поеживаясь.
     - Ну, и мокро в лесу! – говорит он с чувством.
     - Конечно, мокро, - соглашается Бересфорд. – Ведь дождь шел всю ночь. А ты, я вижу, до сих пор прихрамываешь.
     - А, пустяки, - Терри умывается у жестяного рукомойника в углу землянки. – Дома мне всё вылечат.
     Они садятся за стол и завтракают поджаристой грудинкой, нарезанной ломтиками и кофе с медом: ни сливок, ни сахара у Бересфорда нет.
      - Я не очень лохматый? - спрашивает у Аделара Терри.
      - В самый раз, - отвечает Бересфорд. – А впрочем, вот, возьми мою расческу. И подожди пять минут, когда позавтракаем.
     После завтрака Терри от души благодарит Аделара. Тот что-то весело и чуть насмешливо отвечает ему на его благодарность, но в душе он тронут искренностью чувств и вежливостью этого мальчика, который с такой легкостью отдал ему весь свой капитал, и ничуть не жалеет об этом.
     Бересфорд быстро бреется своим острым ножом, одевается так же, как вчера, только вместо плаща надевает кожаную куртку и говорит:
     - Ну, вот и всё. Натягивай свой сюртучок, да ботанизирку не забудь.
     - Угу, - откликается Терри.
     Он надевает сюртук, вешает через плечо ботанизирку, и они с Бересфордом покидают уютную землянку. Бересфорд запирает дверь и вместе со щелчком ключа в груди Терри словно тоже что-то щелкает: как будто бы новая чудесная жизнь, с которой он соприкоснулся ненадолго, закрылась для него навсегда.
     Бересфорд наклоняется и велит Терри:
     - Ну, забирайся ко мне на спину! А то ведь не доковыляешь до дороги.
     Терри забирается ему на спину и хватается за его плечи. Аделар подхватывает его под колени и выпрямляется.
     - Вам не тяжело? – с некоторым беспокойством спрашивает его Терри.
     - Какое там тяжело, - Бересфорд усмехается. – Всё равно, что нести лесного поросенка. Только сдвинь в сторону ботанизирку: она мне в ребро впивается. Ну, кажется всё. Поехали!
     И он шагает через лес, неся на себе Терри. Тот держится за его плечи и чувствует себя преотлично. От Бересфорда густо пахнет потной одеждой, но от одежды Терри сегодня пахнет немногим лучше, и ему ничуть не противно, хотя он и не привык к подобным запахам. Он привык к свежему аромату крахмала, лаванды, талька и духов. Но сейчас ему даже нравится, что от них с Бересфордом пахнет потом, а от леса – солнцем, дождем, травами, хвоей. Эти живые запахи вызывают в нем сочувствие и радость. Ведь скоро он очутится в прежней рутине, где все чисты, чопорны и нестерпимо, угнетающе бездушны. От них всегда пахнет очень хорошо. Но разве они умеют смеяться, шутить, командовать так же, как Аделар? Разве они умеют так же, как он готовить ужин, задушевно беседовать с тобой, дразнить тебя трусишкой, быть с тобой людьми, а не восковыми куклами? Ничего они не умеют, эти неодушевленные автоматы. И никто из них никогда бы не понес тебя на спине, чтобы тебе не было больно идти. У них есть деньги. Они привезли бы тебя домой и велели бы Лассе Дрэблу смазать тебе стертые места йодом и заклеить пластырем. Уж такие они люди: ничего живого от них не дождешься.
     Аделар Бересфорд задумался, и не говорит ни слова. Терри тоже молчит. Он любуется утренним лесом, сверкающими на солнце каплями дождя в густой, темной зелени кустов и на траве. Он жадно вдыхает свежий лесной воздух, слушает, как весело и беззаботно перекликаются птицы в кустарниках и кронах деревьев, и ему хочется, чтобы их путь к дороге никогда не кончался.
     Бересфорд несет его без всякого труда. Он здоровый человек, хороший ходок, и ему доводилось носить ноши и потяжелее. Для него нести Терри – только приятная прогулка и тренировка.
     Наконец они достигают опушки леса. Деревья редеют. Через несколько минут они выходят к дороге. Бересфорд спускает Терри на землю, вручает ему немного серебра, чтобы мальчик спокойно доехал до Фоттера, и протягивает руку:
     - Ну, будь здоров, Терри Лаланд! Когда-нибудь я разыщу тебя.
     - Спасибо вам, - Терри отвечает на рукопожатие.
     Аделар кивает ему и идет прочь, обратно в лес. Он хочет спрятаться за ближайшими кустами и убедиться, что Терри благополучно сел в дилижанс.
     Терри не знает о его планах. Он видит только одно: Аделар уходит. Его сердце вдруг начинает сильно биться. Он с тоской смотрит вслед Бересфорду, потом внезапно срывается с места – и бежит за ним со всех ног, не обращая внимания на боль в своих стертых ногах.
     - Сударь! – он догоняет Бересфорда. Тот удивленно оборачивается.
     - Можно, я с вами останусь? – прерывающимся, умоляющим голосом спрашивает Терри, заглядывая ему в глаза. – Я вам буду помогать, всё за вас делать! Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я не хочу домой, совсем не хочу!
     Бересфорд не ожидал ничего подобного. С минуту он растерянно молчит, потом его лицо становится хмурым, и он твердо говорит:
     - Нет, приятель. Поезжай домой. Там у тебя какие ни есть родные, гувернер, жизнь налажена. Ступай обратно. Я ведь скоро уйду из этих мест. А с тобой мы еще встретимся…
     - Пожалуйста, возьмите меня с собой! – голос Терри дрожит от волнения, он заискивающе смотрит в лицо Аделару. – Я не хочу к родным, они меня не любят, и я их не люблю! Понимаете, я им не нужен. А вы… я бы вам, правда, во всём помогал.
     Он опускает голову.
     Аделар кладет ему руку на плечо и говорит, как может, мягче:
     - Нет, Терри, я не могу взять тебя с собой. Никак не могу, поверь мне. Ты славный парень, но у нас с тобой разные пути. Возвращайся на дорогу, жди дилижанса. Он тебя к самому дому подвезет.
     - Нет, - вдруг решительно произносит Терри. – Я никуда не пойду, кроме как с вами. Я не хочу домой.
     Бересфорд на мгновение лишается дара речи. Потом вспыхивает и сурово отвечает:
     - Говорю тебе, пошел вон! Очень мне нужен такой довесок, как ты. Я тебе соврал. Я не охотник. Я беглый заключенный. Меня ищет полиция. Так что… иди себе лучше по добру по здорову, не то я насильно запихну тебя в дилижанс. И деньги твои назад верну. Слышишь?
     Терри отворачивается и идет прочь, но не к дороге, а через лес. Он оскорблен до глубины души, но это не главное. Он не желает, чтобы Бересфорд действительно возвратил ему деньги. Это было бы нечестно и неправильно. Но домой он всё равно не поедет, нипочем не вернется. Его губы дрожат, он сглатывает слезы, но идет вперед, не оборачиваясь.
     Бересфорд смотрит ему вслед, растерянный и не на шутку обозленный.
     - Эй, ты! Куда пошел? – окликает он грубо. Но Терри не оборачивается. Он уходит всё дальше. Придется догонять этого сопляка и насильно сажать его в дилижанс, думает Бересфорд с величайшим раздражением. Он уже готов исполнить свое намеренье, но вдруг Терри разворачивается и бежит к нему обратно. Бересфорд с облегчением вздыхает. «Одумался, - говорит он себе. – Или опять сейчас начнет клянчить, чтобы я его с собой взял? Черта с два! Будто мне мало, что я в глазах закона вор и беглый преступник. Нет, ему еще нужно, чтобы на меня похищение детей повесили!..»
     Терри добегает до него и, задыхаясь, говорит:
     - Там полиция! Они идут сюда! Бегите, а я их задержу, - он улыбается так, что сердце Бересфорда невольно сжимается.
     - Я передумал, - продолжает Терри. – Я их отвлеку и вернусь домой. А вы бегите, спасайтесь!
     Его лицо дышит решимостью и кротким мужеством.
     - Я тоже передумал, - хрипло, с трудом, произносит Аделар, нагибаясь. – Быстро лезь ко мне на спину, вместе побежим.
     Лицо Терри озаряется самой открытой улыбкой.
     - Я сам побегу… - начинает он.
     - Лезь, тебе говорят, - обрывает его Аделар. – Еще набегаешься, успеешь.
     Терри быстро забирается к нему на спину. Бересфорд подхватывает его под колени и летит через лес, прочь от опасности. Он бежит так быстро, что у Терри захватывает дух. Он переживает, что Бересфорду тяжело. Но еще больше его тревожит то, что полиция может их догнать.
     Аделар пробирается назад, к своей землянке, самыми запутанными, известными ему путями: переходит непрочные гати на болотах, бежит по узким звериным тропинкам. Обоих беспрестанно осыпает дождевой водой с веток, потревоженных бегом Аделара, и очень скоро Терри вымокает до нитки, будто снова побывал под дождем. Но он не обращает на это внимания. Главное, чтобы их не догнали, и чтобы Бересфорд взял его с собой.
     К концу их путешествия обратно к земляному дому, с Аделара градом течет пот. Он чувствует, что очень устал. Теперь его ноша, которую он едва ощущал на пути к дороге, точно становится всё тяжелее с каждой минутой.
     Внезапно он слышит голоса за деревьями, и его сердце падает. Землянка совсем близко, но он останавливается в кустарнике, возле высокой сосны и подсаживает Терри на ее высокую, толстую ветку.
     - Лезь живей, да повыше, - приказывает он. – И жди меня.
     Терри немедленно забирается на сосну и прячется в ее густой хвое.
     Бересфорд осторожно подбирается к землянке, выглядывает из-за кустов и видит: дверь в его жилище взломана, оттуда выходят двое полицейских. Еще двое ждут их снаружи.
     - Пожалуй, наш Бересфорд именно здесь прячется, - говорит один из полицейских. – Хорошую норку себе выкопал! Трэпп, Бойдер! Устройте-ка здесь засаду. Наверняка он придет сюда. Жаль, собак у нас мало. Но я пришлю к вам Джойса с его Негром. Славная псина, за версту чует запахи. Только бы дождя не было. А Хаггерд с Мартой идут по следам Терренса Лаланда. Похоже, мальчик тоже заблудился где-то здесь…
     Бересфорд больше не слушает. Он очень осторожно возвращается к сосне, на которой сидит Терри, и тихо окликает его. Терри спускается вниз. Аделар помогает ему спрыгнуть с нижней ветки, снимает с его плеча ботанизирку и, бросив ее в сторону, шепчет:
     - В землянке полиция. Они напали на мой след, да и на твой тоже. Поэтому уходим в Норпер. Тебе придется идти собственными ногами. До Норпера далеко, но ближе, чем до Фоттера. Дойдешь?
     - Дойду! – с готовностью шепчет в ответ Терри. – А деньги?
     - У меня, - еле слышно отвечает Бересфорд. – Я бы нипочем не оставил деньги в землянке. Ну, пошли!
     Он берет Терри за руку и ведет куда-то через лес. Терри почти бежит рядом с ним, стараясь не стонать от боли. Бересфорд это замечает и велит, останавливаясь:
      - Сними ботинки и чулки и брось их, к черту. Конечно, непривычно будет, но зато хоть пятки подживут; а в случает чего я тебя опять понесу.
     Терри снимает ботинки, подворачивает брюки, и Бересфорд снов ведет его через лес. Ногам действительно легче без ботинок, они перестают болеть, но шишки, мелкие сучки и сосновые иглы без конца покалывают ступни, и Терри время от времени подпрыгивает и морщится, но не позволяет себе вскрикнуть.
     - Полиция не догонит нас? – наконец осмеливается спросить он Аделара.
     - Не знаю, - коротко и отрывисто отвечает тот.
     Он хмур, и продолжает шагать быстро и молча. Терри невольно задается вопросом: уж не жалеет ли Бересфорд, что передумал и взял его с собой? Наверно, жалеет, уныло думает Терри. Но он не осмеливается ни спросить что-либо, ни сказать. Спустя часа полтора Бересфорд снова сажает его к себе за спину и несет довольно долго, а после Терри опять идет, вернее, бежит за своим новым другом. Он уже достаточно голоден и нестерпимо хочет пить, но не смеет сказать и слова. В конце концов, оба останавливаются и пьют из какого-то родника.
     - Отдохнем, – говорит Аделар. Он устал в меру, но видит, что Терри едва жив от усталости. Да, едва жив, но всё же очень доволен, что Бересфорд взял его с собой. Это ясно написано, на его утомленном, осунувшемся, вспотевшем, но вместе с тем, точно обновленном лице.
     Они садятся на влажную траву.
     - Голодный? – сочувственно спрашивает Аделар.
     - Нет, - решительно лжет Терри. – Нисколько.
     Аделар тронут его стойкостью.
     - Ничего, - говорит он. – К вечеру придем в Норпер, в ночлежный дом при тамошнем монастыре; нас покормят и приютят на ночь. А утром… ну, да сам увидишь.
     - А полиция не придет в ночлежку? – спрашивает Терри с беспокойством.
     - Не дай Бог, - отзывается Бересфорд.
     - Вы не жалеете, что взяли меня с собой? – осторожно осведомляется Терри. В его голосе слышатся виноватые нотки.
     - Нет, - твердо отвечает Бересфорд. – Я об одном жалею: что обидел тебя утром.
     - Я не обиделся, - улыбается Терри.
     - Обиделся, я знаю, - Аделар внимательно смотрит на него. – Но когда появилась полиция, ты тут же забыл обиду и предупредил меня, - он улыбается. – Даже домой готов был вернуться: только чтобы я спасся. Золотая у тебя душа, вот что. И грех бросать такого друга, как ты.
     Терри улыбается и в то же время краснеет от удовольствия и гордости.
     - А теперь слушай внимательно, - говорит ему Бересфорд. – Я тебе отец, ты мне сын. Будешь называть меня на людях «отец», а я тебя – «Том». Фамилия у нас будет… ну, скажем, Свенсон. Это на ближайшее время, на всякий случай. А дальше я что-нибудь придумаю.
     И недоверчиво усмехается:
     - Неужели тебе со мной лучше, чем дома?
     - Во много раз! – убежденно и убедительно говорит Терри, глядя в светло-серые, отливающие теплой синевой глаза Аделара. – Потому что вы живой. А дома… они там все какие-то механические.
     Бересфорд смеется и треплет Терри по волосам. Терри смеется тоже.
     - Ну, тогда пошли дальше, - Бересфорд встает и подает ему руку. – Вставай. И знаешь… говори мне «ты».
     - На людях? – добросовестно уточняет Терри.
     - И на людях, и без людей, - Аделар берет его за руку, и они продолжают свой нелегкий путь. Терри бесконечно доволен и благодарен Бересфорду. До сих пор ему позволяли говорить «ты» только детям – таким же, как он сам.

     4.
     Ближе к вечеру, голодные и измученные, вы приходите в Норпер. Впрочем, измучен только ты. Бересфорд устал гораздо меньше.
     Из предосторожности вы идете самыми малолюдными улочками. Ты больше не похож на мальчика из приличной семьи. Твоя одежда порвалась во многих местах, босые ноги грязны, волосы встрепаны, а твои лицо и рубашку Бересфорд специально запачкал золой из угольной ямы встретившейся вам на опушке леса, чтобы ты больше походил на уличного мальчишку.
     Вы добираетесь до ночлежки и с позволения монаха-привратника входите в мужское отделение «странноприимного дома», как величают ночлежку монахи. Ты видишь ряды деревянных двухъярусных коек, на которых сидят и лежат темные фигуры. В очаге пылает огонь. Вы занимаете две свободных койки: верхнюю и нижнюю. Нижнюю Бересфорд уступает тебе. Потом он уходит куда-то и возвращается с миской мясной похлебки, довольно густой, и с ломтем хлеба. В другой руке он держит жестяную кружку с водой, разбавленной подогретым вином. Пока ты ешь, он приносит порцию и себе. Потом ты идешь за добавкой к монаху-повару, и вы ужинаете второй раз. Просить еды можно сколько угодно: хозяева ночлежки бесплатно кормят людей досыта и даже позволяют им запасаться ночлежной пищей впрок.
     - Ну, ложись, - говорит тебе Аделар. – А я должен уйти. Через час-полтора я вернусь.
     И он уходит. Ты сворачиваешь свой потерявший вид, измятый сюртук и кладешь его себе по голову. Жёсткой деревянной скамейки ты не чувствуешь, равно как и запаха трех десятков немытых тел. Ты так устал, что сейчас тебе нет никакого дела до мелких неудобств. Так хорошо вытянуться в полный рост на скамье и по-настоящему отдохнуть! Твои веки слипаются, но ты борешься со сном, потому что хочешь дождаться Аделара. Ты переживаешь за него. Куда он ушел, зачем? Вдруг полиция его поймает, и ты останешься один-одинешенек? От этой мысли тебе становится так не по себе, что ты садишься на своем жёстком ложе и устремляешь усталый, сонный, но беспокойный взгляд на дверь. Однако усталость и желание спать сильнее твоих тревог, и, незаметно для самого себя, ты снова опускаешься на кровать и крепко засыпаешь.
     Просыпаешься ты глубокой ночью в полутьме. В ночлежке тишина; ночник, подвешенный к стене, слабо озаряет убогую комнату со спящими людьми. Отовсюду слышится храп. Ты соображаешь, что, наверно, уже очень поздно. Вернулся ли Бересфорд? Ты в волнении встаешь с койки и смотришь на верхний ярус. Но человек наверху лежит к тебе спиной, и ты не можешь понять, Бересфорд это или нет. Тогда ты обходишь полку и, к своему великому облегчению, видишь лицо Бересфорда; он спит. У него под головой какой-то узел. Ты облегченно вздыхаешь и, шепча благодарственную молитву, снова ложишься. Сон, спокойный и безмятежный, быстро овладевает тобой. Спустя минуту, ты уже опять крепко спишь.


     Утром тебя будит гул голосов. Ты протираешь глаза и садишься на кровати. Тут же возле тебя оказывается Бересфорд.
     - Доброе утро, - говоришь ты ему.
     - Привет, - отвечает он. – Вставай, и пойдем поживей отсюда. Позавтракаем потом.
     Вы выходите из ночлежки. Бересфорд ведет тебя в густой кустарник, окружающий монастырь. Там он кладет на траву узел.
     - Займись своими делами, - говорит он, и оденься вот в это, а свою одежду оставь. Я тоже переоденусь.
     Ты отходишь в кусты по личным делам, а потом переодеваешься в потертый костюм для мальчика, который тебе немного велик в поношенные, но целые чулки, башмаки и берет. Аделар тоже переодевается в костюм, наклеивает себе усы и надевает шляпу.
     - Вчера у старьевщика купил, - поясняет он. – Но это так, временная одежда. Я снял для нас с тобой номер с ванной на постоялом дворе и купил приличные вещи. Мы позавтракаем, потом сядем в дилижанс и поедем подальше отсюда, к одному моему другу.
     Он снимает с тебя берет, осматривает твою голову и вздыхает:
     - Нахватался ты, всё-таки, вшей. Ладно, я остригу тебя. И сам постригусь. Пойдем.
     Вы выходите из-за кустов, идете в город (твои ноги уже почти совсем не болят) и нанимаете извозчика. Он довозит вас до постоялого двора. Вы поднимаетесь в свой номер: простой, но уютный. Вам приносят завтрак: яичницу с беконом, кофе со сливками и булочки. Вы всё съедаете.
     - Сыт? – спрашивает Аделар. – Тогда иди в ванную и вымойся хорошенько.
     Он снабжает тебя мыло, мочалкой и красивым купальным халатом. Ты идешь в ванную и с удовольствием моешься на совесть. Всё вокруг кажется тебе удивительным, новым, хотя и бедным, всё доставляет удовольствие.
     После ванной Бересфорд стрижет тебя очень коротко и моет тебе голову еще раз, собственными руками.
      - Ну вот, теперь ты чистый, - говорит он удовлетворенно – и сам уходит мыться.
      Пока он моется, ты надеваешь то, что он вчера купил для тебя: летнее нижнее белье, белую рубашку, галстук, гольфы, короткие штаны, новый сюртучок. На ногах у тебя теперь удобные, элегантные туфли из мягкой кожи. Есть даже духи, и ты сбрызгиваешь себя ими. Потом смотришься в зеркало. Что ж, вид у тебя очень приличный – в кепи. А без головного убора смешной; во всяком случае, тебе так кажется.
     Бересфорд выходит из ванной тоже в халате и тоже очень коротко остриженный. Его лицо сразу становится каким-то тюремным, но он вновь прицепляет накладные усы, и вид у него снова делается солидным и внушающим доверие.
     Он берет с собой саквояж с купленной им вчера вечером одеждой, уходит за шкаф и через несколько минут появляется оттуда элегантным господином в костюме-тройке серого цвета. Теперь он даже красив, только немного чужой без своих кудрявых волос и с усами.
     - Ну, как я тебе? - он смотрится в зеркало.
     - Вот! – ты поднимаешь большой палец.
     - Ты тоже, - он благосклонно оглядывает тебя и улыбается какой-то новой, мягкой и сердечной улыбкой, которую ты у него еще не видел. – Встань-ка. Пройдись. Отлично! Туфли не жмут?
     - Нет, - ты улыбаешься ему в ответ.
     - Ну, тогда пошли отсюда. Бери свой саквояж.
     - А мы далеко поедем? – решаешься спросить ты.
     - Далеко, - произносит он с нескрываемым удовольствием. – На полуостров Ф`альта – и в такой лес, который здешним лесам и в подметки не годится. Там у моего друга небольшой домик. А немного южнее – море.
     - А… а ты не потратил все деньги? – спрашиваешь ты несмело.
     Он смеется.
     - Я потратил всего десять лир с литтингами на всё и про всё. Не бойся, на жизнь нам хватит. Я твою пригоршню серебра и золота разменял на бумажки, так что теперь всё в порядке – и, дай Бог, будет в порядке впредь. Ну, пошли!
     Ты берешь саквояж со своими вещами, и вы покидаете номер.
    
     5.
     Целый день они едут в дилижансе. Терри с удовольствием смотрит в окно. Он уже не боится, что полиция догонит их. Зато теперь его голову осаждают другие мысли: за что Аделар сидел в тюрьме, и как ему удалось бежать? Почему цены такие удивительно низкие, раз гостиница и целый гардероб для двух человек стоят всего десять лир с литтингами? Есть ли у Бересфорда семья? И что они станут делать на полуострове? Ведь деньги когда-нибудь да кончатся?..
      Он не смеет ни о чем спрашивать своего друга, пока они едут в дилижансе и обедают в трактире: ведь кругом люди, его вопросы могут услышать. Но когда вечером они останавливаются в небольшом городке, в гостинице «Полковник Голлард», в хорошем номере с ванной, он задет Аделару все эти вопросы за ужином.
     Аделар охотно отвечает ему, что в тюрьму он попал год назад из-за драгоценностей, которые кто-то подложил в его платяной шкаф, и ему до сих пор неизвестно, кто это сделал. А драгоценности принадлежали некой госпоже Арп`ино, нанявшей его, Аделара, руководить строительством ее загородного дома, так как по профессии он инженер-архитерктор. Семьи у него нет. Его невеста Эмби, которую он очень любил, погибла два года назад одновременно с его сестрой и маленьким племянником: они катались вместе в экипаже за городом, и, когда проезжали по мосту через реку, кучер не сумел справиться с испугавшимися чего-то лошадьми. Весь экипаж упал в воду; выжил один только кучер, умевший плавать. Ипполит Дэфрид, друг Аделара, который лето и часть осени проводит на своей даче, на полуострове Фальта, поможет ему, Бересфорду, с пересмотром дела. Деньги же не кончатся, ибо Бересфорд намерен устроиться работать под чужим именем тем же архитектором или, на худой конец, кем придется. Что касается дешевизны вещей, то это так: и продукты, и одежда, и многое другое в королевстве действительно дешевы, потом что страна сравнительно невелика и очень богата. Основной ее доход: медные, железные и серебряные рудники. Поэтому здесь нищенствуют только сильно пьющие или скрывающиеся от закона люди; всё остальное население вполне благополучно.
     Терри слушает Аделара внимательно и сочувственно. Он, безусловно, верит в его невиновность. И даже если бы Аделар действительно что-нибудь украл, он, Терри, всё равно уехал бы с ним, он это знает.
     - Не грустишь по дому? – мягко спрашивает его Бересфорд.
     - Нет, - очень искренне говорит Терри, но тут же добавляет:
     - Я только не хотел бы, чтобы они волновались, переживали. Пусть бы они знали, что я живой,  и со мной всё в порядке.
     - Напиши им, - советует Бересфорд. – А письмо отправишь завтра. Всё равно мы утром уедем отсюда.
     Терри так и делает. Он пишет письмо деду, объясняет причину своего побега и в конце приписывает: «Дорогие дедушка и бабушка! Я с моими новыми друзьями уезжаю на север королевства, в графство Л`ибрук. Пожалуйста, не ищите меня. Я хорошо к вам отношусь, благодарен вам и почитаю вас. Но я считаю. Что если люди не нужны друг другу, то им незачем жить вместе. А за меня не волнуйтесь: я в надежных руках – и не пропаду. Ваш Терренс».
     Он не может сдержать улыбки. Север королевства и графство Либрук находятся в стороне, противоположной той, куда они с Аделаром намерены уехать. Полиция, сбитая со следа его письмом, будет долго искать их – и ни за что не найдет.
     На следующий день они едут дальше.


     Их путешествие длится четыре дня.
     С каждым днем Терри и Аделар Бересфорд всё лучше узна`ют друг друга. В дороге они почти не разговаривают, но, останавливаясь на ночлег в разных городах, много беседуют между собой и присматриваются друг к другу.
     Бересфорду нравятся аккуратность и чистоплотность Терри, его такт, живая любознательность, улыбка, смех, готовность всегда придти на помощь. Но он не перестает удивляться наивности Терри. Мальчик почти ничего не знает о жизни, хотя и очень образован для своих лет. Бересфорд благословляет Небо за то, что Терри попал именно к нему, а не к какому-нибудь настоящему вору или маньяку. Бог знает, что бы они с ним сделали, а ведь он такой чувствительный, впечатлительный, доверчивый. Бересфорд старается немного просветить его, просит быть осторожным с незнакомыми людьми. Он старается сделать Терри более самостоятельным: учит его шить, стирать, гладить, чистить обувь, варить кофе, заваривать чай. Терри очень быстро постигает все эти хозяйственные премудрости. Вообще он очень сообразительный, смышленый и умелый; ему просто не хватает опыта.
     Еще Терри очень ласковый. Он любит сидеть по вечерам рядом с Бересфордом и слушать его рассказы об искусстве. О строгих и мрачных тюремных порядках, о разных странах и городах. Когда Аделар обнимает его за плечо или треплет по плечу или по волосам, лицо Терри озаряется таким счастливым выражением, что Аделар остро чувствует, как сильно его юный спутник нуждается в дружеской любви и ее проявлениях. Он старается быть с Терри поласковей. Иногда они в шутку борются, и тогда Терри получает возможность хватать Аделара за руки и за шею; эти поединки очень сближают их. Сам Терри не смеет обнять Аделара, но любит сидеть, прижавшись к нему, как маленький, и Бересфорда это неизменно трогает. Терри никогда ему не мешает. Он очень послушен и вежлив. «До чего славный парень», - то и дело думает про себя Аделар.
     А Терри бескорыстно, бесхитростно, самозабвенно восхищен своим взрослым другом. Аделар очень заботлив. Он следит, чтобы Терри всегда был чисто одет и сыт. Он рассказывает ему о жизни и о людях то, о чем Терри до сих пор не знал, но так бережно и осторожно, что новые сведения о грешном мире не ранят душу Терри, а лишь наставляют ее, чтобы никакие низкие проявления человеческой природы не застали его врасплох.
     Терри узнаёт, что его друг метко стреляет, любит рыбачить, грести в лодке, ездить верхом, умеет шить и штопать одежду, даже вязать, а также – готовить лекарства из трав, лечить вывихи, останавливать кровь.
     - Ты научишь меня всему этому? – жадно спрашивает Терри и жалуется:
     - Я ведь даже природы толком не знаю: ни как деревья называются, ни как цветы…
     - Ничего, - утешает его Бересфорд. – Приедем на место, я тебе всё расскажу и про цветы, и про деревья. У тебя хорошая память, ты запомнишь. Кстати, в городе Фальте есть театр; мы с тобой будем ездить туда. И зверинец там есть.
     - А карусели? – мечтательно спрашивает Терри.
    - И карусели, - подтверждает Бересфорд и коварно добавляет:
    - И школа закрытая. Отправлю тебя туда, а сам пойду на карусели: хоть детство вспомню…
     - Не дразнись, - Терри берет его за руку.
     Но Аделар продолжает поддразнивать его, а потом без всяких церемоний нападает на него и побеждает. Терри в восторге.
     Впрочем, Аделар далеко не всегда так беззаботно и весело настроен. Иногда на него словно ложится тень, темные брови сдвигаются, а узкое выразительное лицо становится похожим на маску и темнеет. Терри понимает: в эти минуты Аделар думает о пересмотре своего дела и размышляет о том, кто же подложил ему драгоценности госпожи Арпино – и таким образом засадил в тюрьму. Тогда Терри тоже принимается над этим раздумывать. Ему кажется, что кроме престарелой экономки и горничной, ее дочери, никто не мог этого сделать: ведь Аделар не держал больше прислуги. Но Лар (так Терри называет Бересфорда) решительно не принимает версий Терри. Экономка и ее дочь не могли этого сделать, утверждает он. Он знает их обеих. Их горе, когда его арестовали, было беспредельным; обе плакали и до самого дня побега навещали его. А сбежал он очень просто: во время общих работ на дворе незаметно подлез под тюремный экипаж, который вскоре выехал из тюремных ворот, увозя с собой беглеца, лежащего на поручнях для багажа. Нет, вздыхает Бересфорд, у кого-то был ключ от его квартиры. Ключ или отмычка. Но у кого? И кто мог пожелать ему такого зла?
      Терри не знает ответа на все эти вопросы, но он старается развеселить и отвлечь Бересфорда. Он знает, как этого добиться: надо только приняться за дело, которое не умеешь делать, или сказать, глядя в дорожный атлас страны какую-нибудь неожиданную фразу, вроде: «А я-то думал, в графстве Дор производят железо». Ему отлично известно, что Дор славится своим медным рудником и плавильным заводом, но он хочет, чтобы Аделар отвлекся и поправил его. Впрочем, Бересфорду, ближе охотничьи темы, поэтому Терри чаще всего говорит как бы в рассеянности:
     - Вот ведь как: оказывается, волки летом сытые. Интересно, почему? И чем они питаются зимой? Зайцами?
     Способ надежный. Бересфорд тотчас словно просыпается и начинает подробно рассказывать Терри о повадках волков. Терри с интересом слушает и радуется про себя, что сумел отвлечь Бересфорда. Ему и в голову не приходит, что для Аделара его хитрости шиты белыми нитками, что он видит их насквозь – и сердечно благодарен Терри за то доброе чувство, которое скрывается за его мелкими обманами.
      … На пятый день в полдень они приезжают в город Фальту и останавливаются в трактире «Морская звезда».  Бересфорд пишет несколько строк своему другу: просит выслать в Фальту, к трактиру, коляску и лошадей. Он отправляет письмо с почтовым дилижансом. Через час Ипполит Дэфрид получит его письмо, а если его нет дома, то письмо получит слуга Арне Ланг – и всё равно вышлет за ними экипаж.

     6.
     После обеда Аделар Бересфорд начинает беспокоиться. Экипаж так и не приезжает за ними. Неужели в доме никого нет? Он терпеливо ждет до вечера. С каждым часом им всё больше овладевает тревога. Если бы кто-то был в доме, за беглецами обязательно прислали бы коляску. Вероятно, дом Пола Дэфрида пуст, и там нет ни единой души. Но почему он пуст? Может, Дэфрид продал его? Да, вероятно, он его продал, и там нет сейчас ни старых, ни новых хозяев.
     Тень ложится на лицо Аделара, он становится хмур и неразговорчив. Терри прекрасно понимает, что`  его тревожит, и не смеет задавать никаких вопросов. Он сам испытывает тревогу и беспокойство. Оба ужинают без аппетита. За ужином Бересфорд говорит:
     - Терри! Завтра с утра я пойду к Дэфриду один, а ты подождешь меня в гостинице. Потом я вернусь за тобой, и мы посмотрим, что делать дальше.
     - Ты пойдешь пешком? – уточняет Терри.
     - Да. Я знаю короткий путь через лес. Дорога туда и обратно займет три часа. Не бойся за меня. Просто сиди здесь, никуда не выходи и жди. За номер, завтрак и обед я заплатил вперед.
     Он подмигивает Терри и даже пытается улыбнуться, но улыбка получается какой-то натянутой.
     - Не беспокойся, - заверяет его Терри. – Я подожду тебя, сколько нужно.
     Он произносит эти слова очень бодро, но на душе у него невесело. Ему очень не хочется оставаться одному в трактире; он прекрасно понимает, что всё равно будет переживать за Аделара. Аделар тоже это понимает, но другого выхода нет. Он должен узнать, почему за ними не прислали экипаж, и действовать в соответствии с создавшейся ситуацией.
     На следующее утро после завтрака он покидает «Морскую звезду». Терри остается один.


     Спустя полтора часа по выходе из трактира Бересфорд выбирается из леса. Вот он, дом Ипполита Дэфрида. Аделар медленно и осторожно приближается к нему, и тут же слышит лай собаки. На лай из дома выходит уже немолодой человек в клетчатой рубашке и безрукавке, с ружьем в руках. Он вопросительно и строго смотрит на Аделара.
     - Прошу прощения, - произносит Бересфорд. – Я хотел бы знать, где хозяин этого дома, господин Дэфрид?
     - Э, сударь, - человек машет рукой. – Господин Дэфрид еще зимой продал дом моим хозяевам, а те уехали три дня назад: они здесь всё лето провели. А я – сторож. Наверно, это вы` письмо вчера прислали?
     И он вынимает из-за пазухи письмо.
     - Я, - признаётся Аделар.
     - Вот, возьмите, - сторож сходит с крыльца и отдает ему нераспечатанное письмо.
     - Благодарю, - несколько упавшим голосом произносит Бересфорд.
     - А я-то думал пожить здесь осень, - вырывается у него. Сторож сочувственно вздыхает:
     - Я бы вас пустил, сударь, коли вы были бы свой, но я вас не знаю.
     Он уже хочет уйти обратно в дом, но вдруг, что-то вспомнив, резко останавливается и оборачивается к Бересфорду.
     - А может, вы знаете Прибрежные Дюны? – спрашивает он. 
     - Сгоревшую усадьбу? Знаю, - отвечает Бересфорд.
     Сторож оживляется:
     - Так вы идите туда! Там, знаете, в домишке управителя живет его вдова, госпожа Кристелла М`аргер. Бодрая еще, знаете, женщина, и добрая душа: пускает жильцов и очень мало с них спрашивает. Оно и понятно, она совсем одна, вот и рада людям. Только у нее редко кто бывает: место-то совсем пустынное. Конечно, с ней служанка да кучер, тоже оба не молоденькие, хотя еще в силе. Но всё равно ей одиноко. Идите, она вам будет рада.
     - Спасибо, - лицо Аделара проясняется, он с искренней признательностью смотрит на сторожа и прощается с ним, после чего отправляется в Прибрежные Дюны. Эта развалившаяся усадьба тоже находится в лесу, но милей южнее, непосредственно на морском берегу.
     Он довольно скоро добирается до усадьбы и находит в густо разросшемся парке двухэтажный, каменный флигель управляющего.
     Кристелла Маргер встречает его очень приветливо. Это невысокая сухонькая старушка лет семидесяти с лишним. Одета она очень чисто и прилично, держится прямо, говорит немного сдержанно, но весь ее вид, особенно большие карие глаза, излучает спокойную доброту.
     - Конечно, господин Свенсон, - отвечает она на учтивое предложение Бересфорда временно принять его с «сыном» под свой кров. – Я всегда рада гостям. Если угодно, вы будете жить в двух комнатах на втором этаже, с отдельным выходом в парк. А я возьму с вас за проживание десять литтингов в месяц.
     Аделар очень сердечно благодарит ее. Десять литтингов в месяц – это баснословно мало. Он тут же решает, что им с Терри несказанно повезло. Здесь, в Прибрежных Дюнах так же безопасно, как было бы в доме Дэфрида, и даже, пожалуй, еще безопаснее, а, между тем, дом очень хорош, во всяком случае, снаружи, и само место ему нравится.
     Он платит старушке вперед десять литтингов, обещает вечером приехать с «сыном» и пешком отправляется обратно в Фальту.


     … Когда через три часа Бересфорд не появляется в номере, Терри начинает испытывать настоящую тревогу. Книга о докторе Ливингстоне и его путешествии по Африке, купленная для него Бересфордом, перестает его занимать. Он читает через силу, то и дело посматривая на часы, потом снова откладывает книгу и садится у окна. Но из окна виден только задний двор трактира и часть города, а не ворота, через которые должен вернуться Аделар. Поэтому Терри вскоре отходит от окна и садится у двери. Он прислушивается к шагам и голосам в коридоре. Всякий раз, когда чьи-либо шаги приближаются к двери, Терри исполняется надежды, что это Бересфорд, - и всякий раз его чаянья не сбываются. Его тревога и нетерпение растут с каждой минутой. Вдруг Лара арестовали, или кто-нибудь напал на него в лесу, и Терри теперь останется один-одинешенек? Конечно, у него есть деньги, но его это нисколько не утешает. Зачем ему деньги, если Бересфорд пропадет, исчезнет из его жизни?
     Вне себя от беспокойства, он решается нарушить приказ Аделара и выходит из трактирного номера. Заперев его на ключ, он спускается вниз, к воротам, и там ждет Бересфорда с четверть часа. Потом снова поднимается наверх. Так продолжается несколько раз. Время идет, тянется неумолимо и бесплодно. Наконец нервы Терри не выдерживают, и он, в очередной раз поднявшись в свой номер, заливается молчаливыми слезами. Теперь он уже убежден, что с Бересфордом случилось нечто ужасное, и они никогда больше не увидятся. И всё же его встревоженную, отчаявшуюся душу не покидает надежда. Тихонько всхлипывая, он молится и просит Бога вернуть ему Аделара.
     И вот – о, счастье! – дверь открывается и входит Бересфорд, загорелый, вспотевший, в помятом костюме и пыльных башмаках, но несказанно довольный. Он снимает шляпу, вытирает платком лицо, залпом осушает весь графин с водой и только после этого обращает свой взгляд на Терри – заплаканного, но радостного, улыбающегося, с невысохшими слезами на ресницах.
     - Терри! – Аделар обнимает его и целует в волосы; тот обнимает его в ответ.
     - Что, переживал? – голос у Лара самый хороший. – Бедный ты мой! Прости, я задержался. Мой друг продал дом и уехал, я позже напишу ему. А пока что я нашел для нас с тобой отличное убежище, да еще купил небольшую коляску с лошадью. Так что, собирайся, мы уезжаем отсюда.
     Терри собирается очень быстро. В скором времени они уже едут к лесу. Терри сидит на козлах рядом с Бересфордом, бесконечно довольный тем, что они снова вместе. Буланая лошадь быстро везет их в Прибрежные Дюны. Терри любуется лесом и слушает рассказ Бересфорда о том, как он нашел госпожу Кристеллу Маргер, как заплатил ей вперед, и о том, что они теперь будут жить в парке сгоревшей двадцать лет назад усадьбы.
     К восьми часам вечера, когда уже почти совсем темно, экипаж подъезжает к дому управляющего. Конюх, он же кучер, заранее предупрежденный своей хозяйкой, отводит лошадь к конюшне, чтобы позаботиться о ней и о коляске, а госпожа Маргер принимает новых постояльцев. Озаряя дорогу лампой, она провожает их на второй этаж и с благожелательной улыбкой говорит:
     - Ну, вот, будьте, как дома. Вот ваши комнаты, а вот ключи от них. Ванная и уборная в конце коридора, там же, чуть правее, дверь на запасную лестницу, ведущую в парк; вот ключ от нее. Сейчас Мэри принесет вам ужин.
     - Благодарю вас, госпожа Маргер, - Бересфорд целует ей руку. Старушка смущается:
     - О, что вы, это вовсе ни к чему. Доброй вам ночи, располагайтесь и устраивайтесь.
     И она уходит. Терри и Бересфорд входят в свои комнаты, где уже горят настольные керосиновые лампы. Обе комнаты довольно велики и одинаково уютны.
     - Ужинать будем у меня, - решает Аделар.
     Через несколько минут Мэри, крепкая здоровая женщина лет шестидесяти с лишним, с румяным лицом крестьянки, чисто и опрятно одетая, приносит им ужин на большом подносе и просит спокойно пользоваться ванной, колонка в которой затоплена.
     - Это ваша ванная, господа, - говорит она. – У госпожи Маргер внизу своя, другая. И если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
     Гости благодарят ее. Она уходит, а они принимаются ужинать. Ужин очень вкусный: курица, запеченная в сметанном соусе с овощами, свежий хлеб, чай со сливками и сдобное домашнее печенье.
     После ужина Терри и Аделар по очереди моются, потом желают друг другу спокойно ночи и ложатся спать. Пока Терри мылся, Бересфорд разложил по шкафам его и свою одежду, и теперь Терри не нужно заниматься своими вещами: они лежат и висят в его шкафу.
     Кровати очень удобны: в меру мягки и широки, с балдахинами, которые можно легко подобрать и опустить. Белье ослепительно чисто – и нежно, мягко пахнет цветами.
     «До чего здесь хорошо, - засыпая, думает Терри. – Именно так, как должно быть в доме, где всё по-живому, по-настоящему. Наверно, нам с Ларом очень здесь понравится».

     7.
     И в самом деле, им очень нравится в Прибрежных Дюнах.
     Здесь, в четверти мили от моря, царит успокоительная тишина. Густой лес соединяется с парком сожженной усадьбы, а парк, в свою очередь сливается с густо разросшимся садом, посреди которого – живописные руины полуразрушенного, потемневшего от пожара особняка. Решетчатая ограда, окружающая Прибрежные Дюны, покосилась от старости, и в ней большие бреши, но в доме управляющего не боятся воров. Ведь люди почти не заходят сюда. Кроме того, дом охраняют две сторожевых собаки. На ночь их спускают с цепи.
     У госпожи Кристеллы Маргер небольшое хозяйство: корова, утки, куры и две лошади для выезда. Кучера, мужа служанки Мэри, зовут Хр`одгар Л`аунд. Ему уже тоже за шестьдесят, но он так же крепок, вынослив и здоров, как и его супруга. Мэри с утра до вечера занята хозяйством: готовит завтрак, обед, ужин, стирает, гладит, штопает, кормит кур и уток, доит корову, которая пасется тут же в парке, следит за чистотой в доме. Ее муж занимается лошадьми и огородом, довольно большим, а хозяйка, госпожа Маргер помогает им обоим. Она любит в хорошую погоду поработать на огороде, сама варит варенье, маринует овощи. Вообще госпожа Маргер редко сидит без дела. Она то вяжет, то шьет, то печет, то вышивает, то читает. Ей так же трудно ничего не делать, как иному – чем-либо заниматься. У нее, несмотря на ее преклонные годы, прекрасное здоровье. Раз в месяц она ездит в Фальту – в театр или в гости к своей престарелой сестре; больше у нее нет родственников. Двое ее сыновей умерли. Их могилы и могила ее мужа тут же, в саду усадьбы, и госпожа Маргер тщательно ухаживает за ними.
     Раз в неделю она ездит за три мили в рыбачий поселок Малая Гавань, в церковь.
     Со своими постояльцами она почти не общается, но ей приятно, что в доме появились люди. Ведь дом большой, до приезда постояльцев в нем пустовало семь комнат, и по вечерам она чувствует себя здесь довольно одиноко, несмотря на присутствие слуг.
     В первый день Аделар Бересфорд очень занят. Он пишет письмо Ипполиту Дэфриду и еде в Фальту, чтобы отправить письмо, а заодно пополнить их с Терри гардероб необходимыми вещами. В этот раз Терри почему-то совсем не волнуется за своего друга. Во-первых, он ясно чувствует, что с Бересфордом ничего не случится, а во-вторых, его очень занимает их новое жилище. Он уходит в сад, к развалинам сгоревшей усадьбы, и долго, с большим вниманием изучает его. Правда, в сами развалины он не заходит: слишком уж у них сумрачный, угрюмый вид.
     Бересфорд возвращается к обеду. Они с Терри обедают вместе, а потом Аделар ведет Терри к морю. Терри никогда не видел моря. Он весело шагает рядом с Аделаром по тенистым тропинкам, одетый очень легко: в рубашку с подвернутыми до локтей рукавами, короткие льняные штаны до колен и в новые сандалии на босу ногу.
     - Лар, - обращается он к Бересфорду. – А почему усадьба сгорела?
     - Не знаю, - отвечает Аделар. – Это было давно.
     - А кому она принадлежала?
     - Графу Струнэзе.
     - Гра-афу, - уважительно протягивает Терри. – Тогда почему же он не отстроил особняк заново? Он ведь, наверно, был богатый?
     Но Аделар не знает ответа и на эти вопросы.
     - Давай сходим туда завтра вместе? – предлагает Терри. – В развалины?
     - А что, ты побоялся один пойти сегодня? – Бересфорд смеется.
     - Да, - признается Терри.
     - Хорошо, сходим завтра, - соглашается Аделар.
     Он показывает Терри на кусты, цветы и деревья и говорит, как они называются. Терри всё запоминает, во всяком случае, старается запомнить.
     Они приходят к морю. Тропинка, вьющаяся между кустами, выводит их на пляж, и Терри замирает сразу от всего: от вида необъятного, безбрежного пространства воды, сверкающей на солнце, от белого тонкого песка, от неба, которого вдруг становится очень много, от шороха волн, набегающих на берег.
     - Ну, давай купаться, - предлагает Аделар.
     - Купаться? – Терри смущен. – Но ведь вода уже, наверно, холодная. И потом, я плавать не умею.
     - Я тебя научу, - отвечает Бересфорд, раздеваясь.
     Преодолевая неуверенность и отчаянную застенчивость, Терри раздевается тоже. Бересфорд давно уже плавает, когда Терри входит, наконец, в воду, передвигая ноги медленно, недоверчиво, как журавль. Наконец он решается и смело окунается по самые плечи. Вода совсем не холодная, и Терри охватывает безудержная радость. Он смеется так весело и заразительно, что Бересфорд невольно вторит ему. Он в несколько минут выучивает Терри плавать по-собачьи. И Терри плавает на мелком месте, чувствуя, что навеки полюбил море и всё, что с ним связано.
     Вдоволь накупавшись, они выбираются из воды и обсыхают в теплом воздухе, на покрывале с вышитыми на нем индейцами, которое Аделар захватил с собой и теперь положил на песок. Терри пытается думать о том, не слишком ли мало у них осталось денег, и где Бересфорд будет работать, если его друга Дэфрида нет рядом, и поможет ли господин Дэфрид Аделару с пересмотром дела… Но ему никак не удается сосредоточиться. Мысли лениво перемешиваются между собой, сплетаются в причудливые узоры. Даже говорить не хочется. Хочется есть и, прежде всего, спать. Да, спать. И Терри незаметно засыпает, прикорнув на покрывале.
     А Бересфорд в это время размышляет. В столице ли Пол Дэфрид, и когда он прочтет его, Аделара, письмо? И даже если прочтет, сумеет ли он ему помочь? Денег еще довольно, с работой всё более менее ясно. Через несколько дней он, Бересфорд, будет помогать купцу Кальману Рушу, строить дом в Фальте; он уже договорился с ним об этом, назвавшись Туром Свенсоном. Под этим же именем его знает госпожа Маргер. Конечно, он будет не архитектором, а простым рабочим, потому что архитектор у Руша уже есть. Но Руш обещал сделать его главным  над пятнадцатью человеками. И получать он будет восемь лир в месяц: очень неплохие деньги. Правда, как быть с Терри? Ему же надо учиться, а школы в Фальте только закрытые. Из самого Бересфорда учитель неважный, да ему и некогда будет заниматься с Терри.
     Ничего, думает Бересфорд. Мальчик уже и так много знает, к тому же, он очень способный. Пусть пока что отдыхает и занимается сам. Потом, если что, он легко догонит своих ровесников. Главное сейчас дождаться ответа от Пола, а дальше будет видно.
     Бересфорд окликает Терри. Тот просыпается, и они возвращаются обратно в дом.
     За чаем Аделар объясняет Терри создавшееся положение вещей.
     - Ты должен будешь учиться сам, - говорит он ему. – И привыкать к тому, что меня целый день не будет дома.
     - Я буду учиться, - обещает Терри. – Повторю всё, что знаю, и пойду дальше. У госпожи Маргер в книжной комнате есть хорошие учебники, я видел.
     - Договорились, - улыбается Аделар.


     Дождь постукивает по карнизу.
     Сегодня третье сентября.
     Бересфорд сидит у себя в комнате, и ты не смеешь мешать ему. Ты занимаешься уроками.
     Но время от времени ты отвлекаешься и вспоминаешь, как вчера вы с Ларом осматривали сад и сгоревший особняк.
     Лар показал тебе кусты малины, крупной и спелой, и вы вместе собирали и ели ее. Ты впервые ел ягоды прямо с куста. Потом вы любовались поздними розами, над которыми гудели шмели и порхали бабочки, и от которых исходил сладкий, нежный, густой аромат.
     А после вы поднялись по ступеням в полуразвалившийся сумрачный особняк и вошли внутрь обгоревшего здания. К твоему разочарованию, ничего интересного там не оказалось. Несколько уцелевших комнат были пусты, обои на них почернели от пожара и сырости, под ногами валялись осколки оконных стекол и куски штукатурки. Нет, здесь было неуютно. Но и совсем не страшно.
     После посещения особняка ты с удовольствием вернулся в свою чистенькую комнатку, где всё было таким милым, и где ветви большого вяза заглядывали в твои окна, колеблясь от легкого ветерка, и тихонько поглаживали чистые, прозрачные стекла.
      А ближе к вечеру вы с Бересфордом гоняли мяч, купленный им в городе. Вы бегали по лужайке недалеко от дома, и ты старался отобрать мяч у Аделара. Иногда он позволял тебе это. Вам обоим было очень весело. А вечером вы снова купались. Вы теперь купаетесь каждый день, и ты в восторге. Особенно тебе нравится, что Аделар больше не носит наклеенных усов. Он сказал, что купил еще и бороду – и будет надевать усы с бородой, когда начнет ездить в Фальту работать. Ты видел эту бороду, короткую, окладистую, и даже ее примерял. Твой «бородатый» вид очень рассмешил Лара и тебя самого, когда ты взглянул на себя в зеркало.
     Вообще же ты счастлив. Тебя любят, у тебя есть друг – и поэтому ты самый богатый человек на свете. Ты уже хорошо знаком и с Мэри Лаунд, и с ее мужем Хродгаром, да и с хозяйкой дома тоже. Все они очень добры к тебе. Тебя смущает лишь одно: что они считают тебя Томом Свенсоном, сыном Тура Свенсона. Твоей душе противна всякая неправда, но ты понимаешь: вам с Аделаром необходимо быть сейчас Свенсонами, раз уж вы ими назвались.
     Бересфорд сделал тебе качели. Они стоят в саду, и ты очень любишь качаться на них, но никогда не можешь накачаться вдоволь, потому что всё свое свободное время проводишь с Бересфордом. А он учит тебя грести в лодке (он купил лодку у рыбаков в Малой Гавани), учит ездить верхом на вашей буланой лошади Мальте, стрелять из пистолета (для этого вы уходите подальше в лес). Аделар рассказывает тебе о цветах и растениях; ты узнал от него, как ориентироваться в лесу по компасу и солнцу. Теперь у тебя есть свой компас, и ты уверен, что уже не заблудишься, где бы ты ни находился. Ты видишь, что Лару очень хорошо с тобой, не хуже, чем тебе с ним. Ты уже знаешь: он потерял в один день невесту, сестру и племянника, и понимаешь, до чего ему горько: ведь он так любил их! Это были его единственные родные люди на земле. Может, поэтому Лар и привязался к тебе: потому что у него никого больше нет…
     Ты вздыхаешь и снова склоняешься над тетрадью. Ничего, говоришь ты себе, теперь вы вместе, а значит, больше не одиноки.


     Пятого сентября Бересфорд начинает работать. Он уезжает в город на двуколке госпожи Маргер, очень рано, до того, как ты просыпаешься.
     Завтракаешь и обедаешь ты в одиночестве. Тебе немного грустно, ты уже отвык быть один. Но ты не позволяешь себе распускаться. Ты тщательно готовишь уроки, рассматриваешь книги в книжной комнате, два часа подряд качаешься на качелях. И всё время думаешь о Бересфорде. Как ему работается сегодня, в первый день?
     Он возвращается за час до ужина, усталый, заранее сняв усы и бороду, и ласково здоровается с тобой, а за ужином рассказывает тебе, что день прошел хорошо, и командой своей он доволен, да и архитектура будущего дома ему по вкусу.
     - Так что всё в порядке, Терри, - говорит он. – А ты как? Наверно, скучал без меня?
     Ты признаешься, что скучал, но тут же добавляешь:
     - Это ничего, Лар, я привыкну.
     И рассказываешь о том, что ты делал без него.
     - Молодец, - говорит он тебе. – Не грусти. Суббота и воскресенье – мои выходные дни. Съездим с тобой в театр? А в воскресенье – на рыбалку…
      Ты бесконечно доволен и чувствуешь себя вознагражденным за временное одиночество.
     Аделар очень устал, ты это видишь, и всё-таки он дольше обычного сидит с тобой после ужина, и вы говорите о книгах, о лесе, о море. Тебе хочется побывать в церкви. Бересфорд говорит:
     - Кажется, госпожа Маргер собиралась в церковь. Ты можешь съездить с ней.
     Когда ты ложишься спать, Аделар еще немного сидит с тобой, потом вы прощаетесь, и он уходит в свою комнату.
     На следующее утро ты снова один. Мэри Лаунд приносит тебе завтрак. Ты желаешь ей доброго утра и говоришь:
     - Мэри, мой отец сейчас занят, а я хотел бы съездить в церковь. Нельзя ли мне поехать вместе с госпожой Маргер, когда она соберется?
     - А вы сами спросите хозяйку, сударь, - улыбается Мэри. – Она сейчас на огороде.
     Ты завтракаешь и идешь на огород, где Кристелла Маргер в садовых перчатках и фартуке выпалывает сорняки. Ты вежливо здороваешься с ней и повторяешь свою просьбу.
     Она выпрямляется и внимательно смотрит на тебя сквозь очки, в которых она похожа на учительницу воскресной школы.
     - Конечно, Том, - говорит она очень приветливо. – Я поеду послезавтра и охотно возьму вас с собой.
     - Может, вам помочь с огородом? – спрашиваешь ты.
     - Спасибо, не нужно, - мягко отвечает она. – Я ведь работаю для собственного удовольствия: люблю возиться с землей и растениями. Но вам, наверно, скучно одному, - она задумывается. – Вам бы хорошо какого-нибудь товарища, с которым вы могли бы играть, вашего ровесника. Но, к сожалению, поблизости нет ребят; во всяком случае, я их не знаю. Очень жаль.
     И ты видишь: ей действительно жаль, что ты одинок и скучаешь. Вдруг ее лицо проясняется.
     - Может, вы пообедаете со мной сегодня? – тепло спрашивает она. – Всё-таки веселее, чем одному, не так ли?
     - Так, - ты очень доволен. – Большое спасибо.
     - Вот и отлично, - она ласково улыбается тебе. – Так жду вас сегодня к обеду.
     Ты опять благодаришь ее и откланиваешься. Теперь тебе гораздо веселее на душе.
     К обеду начинается дождь, поэтому вы с госпожой Маргер трапезничаете при закрытых окнах. Она расспрашивает тебя: сколько тебе лет, что ты любишь, чем увлекаешься, нравится ли тебе в Прибрежных Дюнах? Ты отвечаешь на ее вопросы, а потом спрашиваешь: отчего сгорела усадьба?
     - Этого никто точно не знает, - отвечает госпожа Маргер. – Но уверяю вас, дело совершенно случайное. Никаких преступлений, просто недосмотр то ли кухарки, то ли дворецкого, то ли самого графа Струнэзе. Никто не погиб, да и самые ценные вещи успели вынести.
     - А почему господин Струнэзе не отстроил особняк заново? – интересуешься ты.
     - Он был беден, - просто отвечает она. – К тому же, нездоров. Мой покойный муж выкупил у него дом управляющего вместе с садом и частью парка, так что я – законная владелица этих небольших угодий, - она вздыхает. – Но мне совершенно некому оставить их. Тем более, что дом абсолютно не доходный; обыкновенная дача.
     - Дача – это тоже хорошо, - простодушно говоришь ты. – Тем более у моря. Да и вообще, здесь очень красиво.
     - Да, здесь красиво, - соглашается она и заговаривает о книгах. Выясняется, что вы оба любите читать.
     На десерт подают шоколадный торт с прослойкой из земляничного варенья и взбитых сливок.
    - Это мы с Мэри испекли, - не без гордости сообщает госпожа Маргер.
     Ты понимаешь ее: про такой вкусный торт нельзя говорить иначе. И, отдавая торту должное, ты не скупишься на самые щедрые похвалы этому лучшему из десертов (во всяком случае, на твой вкус).
     После обеда ты уходишь к себе, но ближе к вечеру Мэри зовет тебя пить чай вместе с госпожой Маргер. За чаем вы вновь непринужденно беседуете, и день проходит гораздо быстрее, чем вчера.
     Когда Бересфорд возвращается домой, ты сообщаешь ему, что подружился с госпожой Маргер и послезавтра поедешь с ней в церковь. Аделар внимательно выслушивает рассказ о твоих беседах с хозяйкой и, когда ты умолкаешь, с удовольствием говорит:
      - Ну, вот, видишь, всё и устраивается. Теперь тебе будет повеселей.
      Вымывшись и переодевшись, он идет поблагодарить Кристеллу Маргер за внимание к тебе и возвращается очень довольный:
     - Господа Маргер сказала, с тобой одна радость разговаривать. Ты, мол, очень воспитанный, и она сроду не видела таких благонравных мальчиков.
     Он со смехом, ласково треплет тебя за уши:
     - Ах ты, Оливер Твист!
     Ты тоже смеешься, но за ужином с некоторой тревогой спрашиваешь:
     - Я что, правда, благонравный, Лар?
     - На редкость, - подтверждает он. – Я тоже еще не встречал таких послушных, воспитанных мальчишек, как ты. Но это вовсе не плохо, Терри. В тебе это естественно, поэтому не раздражает – во всяком случае, нас с госпожой Маргер. И потом, ты благовоспитанный в меру. Что до меня, так мне это нравится.
     - Не хочу быть Оливером Твистом, - ты слегка хмуришься и передразниваешь Оливера:
     - «О, сэр, сжальтесь над бедным мальчиком, не прогоняйте меня!»
     Бересфорд смеется.
     - Да ты совсем не такой, Терри! Ты славный, живой паренек; просто милый и вежливый, вот и всё. Да и Оливер в жизни был бы другим, чем у Диккенса. Ты, скорее, похож на лорда Фаунтлероя.
     - Вот еще! – ты вспыхиваешь. – Этого мне вообще всегда хотелось отколотить. Уж больно он хороший. Только женщина так могла написать про мальчика: сю-сю-сю. Если бы он был таким на самом деле, у него было бы больше врагов, чем друзей! Вот Том Сойер – это да, настоящий мальчик. Живой.
     - Ты тоже живой, - мягко говорит Бересфорд. – И настоящий. Просто воспитанный и послушный (не сглазить бы!). Это очень хорошие качества, Терри. Если бы купил, дрался, тайком таскал варенье у госпожи Маргер и убегал по ночам на кладбище, чтобы свести бородавки, я, пожалуй, отдал бы тебя в закрытую школу.
     - У меня нет бородавок, - смеешься ты.
     - Зато у тебя будет борода, когда ты вырастешь, - шутит Аделар.
     - Нет, я буду бриться, как ты, - возражаешь ты. – И вообще я хочу походить на тебя.
     - Ну, я не пример для подражания, - он вздыхает.
     - Пример, - ты берешь его за руку. – Еще какой пример!
     И чувствуешь, что это правда: Аделар действительно пример для тебя.
    
     8.
     В четверг госпожа Маргер берет с собой Терри.
     Они едут в церковь в коляске, запряженной двумя лошадьми: рыжей и серой. Кучер Хродгар Лаунд сидит на козлах.
     День солнечный, теплый, веселый. Терри с удовольствием смотрит по сторонам, не замечая загадочных взглядов, которые порой бросает на него Кристелла Маргер. Она, как всегда, спокойна и очень приветлива, но, видимо, какая-то мысль не дает ей покоя, смущает ее. Однако она молчит и говорит с Терри лишь о погоде и о той местности, по которой они едут.
     Они приезжают в Малую Гавань. Коляска останавливается у самой церкви. Терри помогает госпоже Маргер выйти из экипажа, и они вместе входят в маленький сельский храм. Он скромен, но расписан очень заботливо. Прихожан сегодня мало. Терри и госпожа Маргер исповедуются и причащаются, а после тихо молятся и ставят свечи, на время позабыв друг о друге. Терри слушает церковный хор и просит Бога, чтобы его родные не переживали о нем, чтобы Бересфорда оправдали, и он стал бы опекуном Терри. Тогда бы они всегда были вместе, и ни от кого больше не прятались. И им не нужно было бы скрывать свои настоящие имена…
     Когда они едут назад, госпожа Мрагер вдруг негромко произносит:
     - Том, мне нужно поговорить с вами. Я вчера просматривала газеты за август: хотела найти одни очень милые стихи, которые там напечатаны. Но я нашла не только их, - ее голос начинает еле заметно дрожать от волнения. Она раскрывает свой ридикюль и вытаскивает две аккуратно вырезанных газетных заметки. Терри берет их в руки – и цепенеет от неожиданности. Он видит фотографии: свою и Бересфорда и читает первые слова заметок: «Внимание! Разыскивается…» Всё словно плывет у него перед глазами, и кровь отливает от лица. Госпожа Маргер видит это и торопливо, очень ласково говорит:
     - Дорогой мой, не пугайтесь! Слышите, Том? Не надо бояться. Я ни слова никому не скажу, а эти заметки вы можете сжечь. Я бы просто хотела, дорогой мой, узнать, как вы познакомились с вашим другом, с господином Бересфордом. Расскажите мне всё, быть может, я как-нибудь сумею помочь вам обоим.
     Услышав слово «помочь» и ободренный мягким, сочувственным голосом госпожи Маргер, Терри решается – и рассказывает ей решительно всё и о себе, и о Бересфорде. Он говорит вполголоса, чтобы кучер не слышал их, но с жаром, красноречиво, взволнованно, убедительно, подробно. Госпожа Маргер внимает ему, затаив дыхание. Она очень проницательна и видит: мальчик не лжет ей ни единым словом, а Бересфорд, похоже, ни словом не солгал мальчику. Ее сердце переполняется горячим состраданием по отношению к обоим беглецам, волей судьбы нашедшим приют под ее кровом.
     Когда Терри умолкает, она говорит:
     - Я тебе верю, мой дорогой. И очень хотела бы до конца поверить господину Бересфорду. Но помочь я могу, пожалуй, только одним… - и она задумчиво умолкает. Потом решительно говорит:
     - Я должна побеседовать с господином Бересфордом, Терри. И не бойся: я никогда никому не выдам вас. Даже если бы господин Бересфорд был действительно виновен, я бы всё равно его не выдала. Но я верю тебе и почти верю ему. Он очень милый человек. И вряд ли он стал бы обманывать тебя, правда? Ну, вот видишь, значит, всё в порядке.
     Они приезжают домой и обедают вместе. Во время обеда госпожа Маргер так тепло держится с Терри, так дружески беседует с ним, что он совершенно успокаивается. Теперь он даже рад, что госпоже Маргер всё известно. «Она поверит Лару, - говорит он себе. – Конечно, поверит! Ведь мне она поверила, хотя я ничего не мог доказать».
     И он с нетерпением ждет возвращения Аделара.
     Наконец тот появляется. Терри рассказывает ему о своей утренней беседе с госпожой Маргер и сообщает, что теперь она хочет побеседовать с ним, Бересфордом. Аделар хмурится, его лицо темнеет. Но он приводит себя в порядок и спускается на первый этаж к госпоже Маргер. Терри очень волнуется за него. Он с нетерпением ждет, когда окончатся «переговоры», и каждая минута кажется ему часом.
     В конце концов Бересфорд возвращается к нему веселый и спокойный.
     - Госпожа Маргер – святая женщина, - торжественно объявляет он. – Она мне поверила. И теперь мы с тобой больше не Свенсоны, по крайней мере, для полиции. Я – племянник госпожи Маргер Лоренс Юн, а ты – ее внук Эдвин. Оба давно живут в Америке, а может, уже и не там. Во всяком случае, о них ничего не известно. И еще: госпожа Маргер приглашает нас с тобой на ужин.
     Ужин проходит очень оживленно, даже весело. Госпожа Маргер узнаёт о том, что Аделар на работу с накладными усами и бородой. Он очень заинтересовывается и просит Бересфорда показать ей эти предметы. Он выходит и вскоре возвращается в столовую, украшенный усами и окладистой бородкой. Она всплескивает руками и от души смеется. Потом говорит, вытирая глаза:
     - Слава Богу, вы совершенно неузнаваемы в этом маскараде, господин Бересфорд. Но без усов и бороды вам гораздо лучше.
     - В таком случае, я сниму их, - отзывается Аделар. Он освобождается от усов и бороды, и ужин продолжается.
     … Еще через два дня Бересфорд получает письмо от Ипполита Дэфрида. Он привозит это письмо из города, с почты, ибо Дэфрид написал ему до востребования: ведь почтовый дилижанс не заезжает в Прибрежные Дюны. Госпожа Маргер достаточно хорошо знает и Дэфрида, и его родителей, и весьма уважает их. Аделар зачитывает ей письмо, где его друг очень почтительно отзывается о госпоже Маргер и советует Аделару пока что оставаться у нее. «Как ты знаешь, я совершенно убежден в твоей невиновности, Лар, - пишет Дэфрид. – Но пока что я тщетно добиваюсь пересмотра твоего дела: ведь улики для полиции и суда – это почти всё, а в твоем деле все улики против тебя. Но я не теряю надежды, да и ты не теряй ее. Всего лучше тебе было бы переправиться за границу, но у тебя нет паспорта, да и денег не много. Поэтому самое разумное, что я могу пока что посоветовать, - это сидеть на месте и ждать. Тем более, ты не один, а с мальчиком, которого тоже усердно ищут. Что ж, будем надеяться на лучшее…»
     В постскриптуме Дэфрид просит сжечь письмо.
     Госпожа Маргер вздыхает и говорит:
     - Господин Дэфрид прав, Аделар: будем надеяться на лучшее. У меня вы с Терри в относительной безопасности, моя прислуга верна и молчалива, дом надежен. Вы с Терри можете жить у меня, сколько захотите, я буду только рада этому.
     Бересфорд от души благодарит ее, но на сердце у него невесело: ведь впереди полная неопределенность, и, что всего хуже, мало надежды на благоприятный исход.
    
     9.
     Ранним утром в конце сентября Терри выходит на прогулку.
     Бересфорд уже уехал в Фальту, но Терри теперь скучает по нему не так сильно, как в первые дни. Почти всё свое свободное время он проводит с госпожой Маргер или заглядывает на кухню к Мэри, или беседует с Хродгаром Лаундом об охоте и о лошадях. Мэри и Хродгар уже знают правду о них с Бересфордом и очень им сочувствуют.
     Летние забавы кончились. Больше нельзя купаться в море и рыбачить: вода холодная, неприветливая, неспокойная. Только опытные рыбаки из Малой Гавани и других прибрежных поселков отваживаются выходить на промысел. Теперь в выходные Бересфорд с Терри иногда охотятся. Терри уже стреляет довольно метко и может похвалиться некоторыми удачами в охоте: на его счету несколько уток, куропаток и его гордость: большой дикий гусь. Правда, Терри только ранил его, но это и к лучшему. Гуся подлечили и теперь откармливают к Рождеству. Мэри, оглядев его опытным хозяйским оком, сказала, что птица молодая, крупная, и если ее еще откормить, к празднику ей не будет цены.
     Терри наблюдает за постепенным увяданием природы. С каждым днем осень всё более вступает в свои права. Давно отцвели все цветы, зато деревья красиво зазолотились и роняют листья, точно огромные сказочные птицы – желтые перья. Трава выцвела, посветлела, но лесные птицы поют всё так же звонко, солнце светит так же ласково, только воздух стал довольно холодным. Терри теперь тепло одевается: в нижнее белье из тонкой шерсти, свитер, суконные брюки и крепкие фермерские башмаки с толстой подошвой, подбитой гвоздями.
     Сегодня дома только Мэри. Госпожа Маргер уехала в Фальту через полчаса после Аделара – навестить сестру. Та уже слишком стара и больна, чтобы отдавать визиты, но очень любит принимать гостей. Улыбка трогает губы Терри. Он успел проникнуться самыми добрыми чувствами к Фальте – этому старинному городку с красивыми домами и улицами, с великолепным большим театром, куда уже дважды возил его Бересфорд. Спектакли пленили душу Терри. И в самом деле, актеры играли замечательно, так что даже Аделар, довольно строгий ценитель искусства, смотрел на сцену с наслаждением. Конечно, он свозил Терри и на долгожданные карусели, и в зверинец. Терри остался очень доволен. Он купил себе несколько книг и не устоял перед затейливыми игрушками: великолепно сделанным заводным поездом, шхуной, омнибусом, дельтапланом, воздушным змеем и надувным дирижаблем, который летел над головой, когда Терри держал его за веревочку. К дирижаблю был приложен баллончик с водородом; можно было время от времени накачивать игрушку. Терри купил себе также карандаши, кисти, краски, альбом. Всё это обошлось ему недешево: в целых три лиры, но Бересфорд не сказал ему ни слова укоризны, даже сам купил ему несколько книг и игрушек. Они нередко обедали в уютных кофейнях и вместе посещали великолепный фальтский собор, где было торжественно, красиво – и хорошо. Терри знает: Бересфорд очень верующий человек, хотя они почти не говорят друг с другом о Боге.
     … Сегодня, как всегда в последние дни, солнечно и холодно. Разумеется, холодно по меркам южного королевства: градусов восемь тепла. Осенний воздух как-то особенно ароматен и прозрачен. Хорошо, что нет дождя. Терри смотрит в голубое, высокое, точно хрустальное небо и, весело тряхнув головой, идет к огороду, на котором уже никто не трудится: все овощи давно убраны и лежат в сухом подполе: морковь, кабачки, капуста, лук, свекла, репа, помидоры, огурцы – и так далее. Одна только зелень еще растет на нескольких грядках.
     Огород довольно большой. Его окружает невысокий деревянный забор, через который Терри легко перебирается, когда его никто не видит. Огород расположен за сараями и службами, шагах в пятидесяти от дома. Терри хочется взглянуть на грядки с зеленью: они напоминают ему лето, которое он впервые по-настоящему узнал и полюбил только в этом году.
     Он заглядывает в огород и с удивлением видит, что там копошится какая-то фигурка. Она довольно далеко. Терри тотчас пригибается и неслышно бежит по траве вдоль забора по направлению к фигурке. Добравшись до того места, где (он видит это в узкие заборные щели) кто-то то-то копает, он мгновенно выныривает из своего укрытия и оказывается лицом к лицу с мальчишкой лет восьми-девяти, не больше. Мальчик довольно прилично одет. Он маленький и крепкий, точно грибок-боровик. У него смуглая кожа, светло-кашатновые волосы и большие темно-карие глаза, серьезные, немного печальные. В руках у него наволочка от подушки. Его взгляд кажется Терри очень взрослым: так мог бы смотреть человек лет двадцати, а то и старше.
     - Не трогай меня, - сипловатым, низковатым голосом вдруг сурово говорит мальчик, глядя на Терри снизу вверх. – Ничего я у вас особенного не взял. Ну, три моркови, да несколько картошин, два помидора, луковицы еще. Сами же не собрали. А раз не собрали, значит, это теперь мое.
     - Я и не трогаю тебя, - Терри смотрит на него с интересом. – Ты беспризорный?
     - Нет, - мальчик меряет его недоверчивым взглядом. – Просто мы с мачехой бедные, а она, к тому же, еще болеет. Она мне, как сестра, понятно? У нас дом с аукциона продали, когда ее муж умер. Мы поехали к морю, думали квартиру снять в Фальте. А по дороге у нас деньги украли. Мачеха простудилась, лежит сейчас в какой-то сараюшке; это раньше чей-то дом был. А я вокруг хожу, еду собираю, какую могу найти. Потому что она не нищенка, а дама! А я приютский, я всегда что-нибудь отыщу. Я с четырех лет огороды обирал. Ну, вот и у вас взял немного. Вы же от этого не умерли, правда?
     Он смотрит на Терри с вызовом.
     - Правда, - говорит Терри приветливо. – Конечно, бери себе на здоровье. Хочешь, я тебе еще и денег принесу?
     - Нет, - взгляд мальчика становится колючим. – Так я тебе и поверил. Лучше дай мне спокойно уйти отсюда.
     - Подожди, - терпеливо говорит Терри. – Разве ты не знаешь, что здесь живет госпожа Маргер, которая принимает всех странников? Раз твоя сестра болеет, надо привести ее в дом. Госпожа Маргер с Мэри ее живо вылечат!
     - Знаю я, как богатеи людей лечат, - мальчик сплевывает в сторону. – Дураков поищи! Полицию хочешь вызвать, собак натравить? Я, знаешь, не вчера родился.
     - А по-моему, вчера, - Терри начинает сердиться. – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Хочешь, чтобы твоя сестра умерла? Отведи меня к ней, я с ней сам поговорю.
    Мальчик пристально смотрит на него несколько секунд, потом кивает:
     - Ну, пошли. Она, конечно, умнее меня.
     Он перебрасывает наволочку через забор и перелезает на другую сторону одновременно с Терри. Потом берет наволочку и перекидывает ее через плечо, как мешок.
     - Давай, я понесу, - предлагает Терри.
     - Мне не тяжело, - отвечает мальчик.
     - Как тебя зовут? – спрашивает Терри.
     - Арнольд, - неохотно отвечает мальчик. – Или просто Нолли.
     - А твою сестру-мачеху?
     - Госпожа Ф`эйдит, - Нолли хмурится.
     - Вот как. А меня зовут Терри. Но почему же ты приютский, раз у тебя мачеха?
     - Она взяла меня из приюта, когда мне было шесть с половиной лет, - объясняет Нолли. – У ее мужа не могло быть детей. Вот они меня и взяли. Но Роджер меня не любил, а `Эстаси сразу полюбила. Поэтому я для нее всё сделаю, что можно: у меня только она одна и есть. А ты кто этой своей госпоже Маргер? – он косится на Терри.
     - Гость, - отвечает Терри. – И мой отец тоже гость. И у нас с ним тоже нет никого, кроме друг друга и госпожи Маргер. Нам сказал про нее один сторож. Мы пошли к ней, и она приняла нас, как родных. Она всех так принимает.
     - У вас тоже продали дом? – взгляд Нолли смягчается, становится внимательным и понимающим.
     - Нет, но нам негде жить, - отвечает Терри. – А больше я тебе ничего не могу сказать, пока отец мне не разрешит.
     Нолли с пониманием кивает. Теперь он доверяет Терри гораздо больше. Значит, у этого большого мальчика тоже нет дома, хотя он держится и говорит, как благородный, из хорошей семьи. У него такие же манеры, как у Эстаси. Мысль о ней раздирает Нолли душу: до того он переживает за нее. Он, восьмилетний сирота, готов отдать за нее жизнь. Ведь она любит его, как родного, он это знает. И он любит ее без памяти и чувствует себя ответственным за нее. Если она умрет, он тоже не сможет жить. Ведь она научила его читать, отправила в школу, гуляла и играла с ним, а когда он болел, почти не отходила от его постели. До нее он не знал, что такое любовь, но ее поцелуи, объятия, смех, полные настоящей материнской нежности, растопили его начавшее черстветь сердце, и он сам стал воплощенной любовью по отношению к ней. Эстаси отучила его курить и ругаться, объяснила, почему он не должен воровать, грубить, драться, и, благодаря ей, он понял, что такое Бог. Необыкновенно развитый, самостоятельный, умный, преданный, Нолли проникся не только глубочайшей любовью, но и уважением к своей «мачехе-сестре», и ничто не могло поколебать в нем этих чувств, потому что он был натурой на редкость цельной и рассудительной. Терри оказался похож на Эстаси Фэйдит, и Нолли с первого же взгляда проникся к нему невольной симпатией. Он честно боролся с этой симпатией из инстинктивного чувства самосохранения, ибо симпатия вела к доверчивости, а доверчивость часто грозила гибелью. Но потом Нолли понял, что бороться больше не следует, что Терри действительно хочет помочь ему, - и без труда примирился в душе с мальчиком, который так сильно походил на благородную Эстаси и столь же сильно не походил на Нолли Фэйдита. Нолли чувствовал, что в нем самом нет ни капли благородной крови, но он стремился стать благородным, жаждал быть «хорошим» - и не презирал, а уважал «аристократов», если, конечно, они этого заслуживали.
     Мальчики миновали парк, перебрались за его пределы сквозь брешь в решетчатой ограде и вошли в лес. Терри немного забеспокоился про себя: сможет ли он без компаса найти дорогу домой? Да и вообще ему стало немного не по себе. Кто его знает, этого Нолли, куда он его ведет и куда приведет? Но он молчал и следовал за своим провожатым, который ростом был ему по плечо.
     Спустя минут десять, они пришли к небольшому, осевшему в землю домишке. Нолли отворил дверь и кивнул Терри, приглашая его следовать за собой.
     Терри переступил порог. Из крохотных сеней они вошли в маленькую убогую комнату, где на широкой лавке лежала молодая женщина лет двадцати, не больше. Одета она была хорошо, теплый клетчатый плед прикрывал ее до пояса, и под голову было что-то подложено. Увидев ее ясное, еще совсем юное лицо, не столько красивое, сколько милое, Терри облегченно вздохнул: похоже, Нолли не обманул его.
     Услышав шаги, девушка открыла глаза и, приподнявшись, сказала:
     - Нолли… Господи, кто это с тобой?
    В ее слабом голосе прозвучала тревога.
     - Это свой, `Эсти, - очень убедительно сказал Нолли. – Его зовут Терри. Он хочет нам помочь.
     Волнуясь, Терри выступил вперед и заговорил о госпоже Маргер, о том, как она всегда рада гостям, потому что одинока, и у нее почти никогда никого не бывает, что у нее прекрасный дом, где госпожу Фэйдит с Нолли и примут, и вылечат, потому что госпожа Кристелла Маргер – самая добрая, отзывчивая и бескорыстная женщина в мире, к тому же, мудрая: ей уже за семьдесят лет. Он рассказал, что сам живет вместе с отцом у госпожи Маргер, и может сказать только одно: всем бы постояльцам такую хозяйку дома, как эта женщина.
     Рассказав всё, что мог рассказать, Терри предложил:
     - Госпожа Фэйдит, пойдемте со мной. Вам у нас будет хорошо, вы поправитесь. Честное слово!
     Тревога давно сошла с бледного лица Эстаси Фэйдит. Она внимательно слушала Терри, и взгляд ее больших, синих глаз становился всё доверчивей и мягче. Наконец она улыбнулась такой чудесной улыбкой, которой Терри еще ни у кого не видел, и сказала:
     - Спасибо, Терри. Ты очень славный, и я верю, что госпожа Маргер – добрая женщина. Но ведь она, конечно, берет плату за проживание в своем доме?
     - Никакой платы, - решительно солгал Терри (мысленно он решил сам платить за новых жильцов). – Она просто очень добрая, правда.
     И для большей убедительности он истово перекрестился.
     - Я ее видел, Эсти, - подал голос Нолли. – У нее, правда, хорошее лицо. Она мне понравилась.
     - И поэтому ты взял овощи с ее огорода, - Эстаси указала глазами на наволочку и укоризненно покачала головой.
     - Он не брал! – поспешно возразил Терри. – Правда, не брал. Я собирал укроп на огороде и увидел Нолли. Он спросил, не дам ли я ему немного зелени. А я подумал, что зелень – это мало, и собрал ему в мешок всё, что было забыто на грядках.
     Эстаси рассмеялась.
     - Так я тебе и поверила, - сказала она, очень тепло, даже ласково глядя на Терри. – Нолли, разве так всё было?
     - Нет, - вздохнул Нолли, глядя себе под ноги. – Но ты же голодная, ма. И ты болеешь. А я бы эти овощи сварил с солью и маслом, и ты бы хоть поела.
     - Иди сюда, - сказала Эстаси. Когда он, виновато понурясь, подошел к ней, она обняла его и поцеловала с такой нежностью, что у Терри замерло сердце.
     - Я не сержусь, Нол, - Эстаси погладила светло-каштановые волосы мальчика. – Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. Только в другой раз больше так не делай. И эти овощи мы отнесем назад. А у Терри, - она посмотрела на Терри,- благородное сердце. Вот, какого друга я желала бы для тебя, Нол. А теперь, мои хорошие, выйдете. Я приведу себя в порядок и постараюсь дойти до дома госпожи Маргер, потому что мне, в самом деле, очень плохо, и если я останусь здесь, то погублю и себя, и своего сына.
     Мальчики вышли из хижины.
     - Я здесь никогда не был, - произнес Терри, лишь бы что-нибудь сказать: он не любил неловкого молчания, к тому же, был смущен и взволнован знакомством с госпожой Фэйдит и тем, что она сказала, будто у него благородное сердце.
     - Не знаю, смогу ли найти дорогу домой, - прибавил он.
     - Я` смогу, - Нолли серьезно посмотрел на него. – Мы ведь здесь уже неделю. Я почти каждый день к вам ходил…
     И он опустил голову.
     - На огород? – улыбнулся Терри.
     Нолли виновато кивнул.
     - Эсти не могла встать, - он посмотрел в сторону. – То есть, она едва ходила, а ведь надо было что-то есть.
     - Теперь у вас будет полно еды, - решительно заявил Терри. – И госпожа Фэйдит быстро поправится.
     Вскоре Эстаси появилась на пороге в теплой накидке и капоре, который почти полностью скрывал ее очень светлые волосы. Она казалась очень утомленной, бледной, осунувшейся, но нашла в себе силы улыбнуться мальчикам.
     - Саквояжи пока оставлю, - сказала она.
     - Мы понесем! – в один голос объявили Терри и Нолли. Они вошли в хижину и вернулись с саквояжами. Нолли понес свой саквояж и наволочку с овощами, а Терри – саквояж госпожи Фэйдит. По дороге он молча забрал у Нолли наволочку, а когда они подошли к огороду, незаметно перебросил ее через забор.
     Когда все трое подошли к дому, собаки громко залаяли. Мэри вышла на крыльцо.
     - Мэри! – Терри подбежал к ней. – Это госпожа Фэйдит и ее сын. Их обокрали в дороге, госпожа Фэйдит больна… ведь им можно пожить здесь?
     - Я буду за них платить! – очень тихо, но горячо прибавил он.
     Мэри ласково улыбнулась ему, сошла с крыльца, прикрикнула на собак, отчего они сразу замолчали, и очень приветливо обратилась к госпоже Фэйдит:
     - Добро пожаловать, барышня! Хозяйки сейчас нет, но она будет рада, что вы у нее остановились. Слава Богу, места в доме довольно.
     - Спасибо, - Эстаси попыталась улыбнуться и покачнулась. Мэри немедленно подхватила ее под руку и сказала Терри:
     - Сударь, беритесь с другой стороны.
     Терри взял Эстаси под другую руку, и вдвоем с Мэри они ввели гостью в дом. Нолли тащил за ними оба саквояжа.
     Терри и Мэри Лаунд привели Эстаси в комнату на втором этаже и уложили на кровать. Потом Терри помог Нолли донести саквояжи.
     - Сударь, - обратилась служанка к Терри. – Нужно в ванной колонку затопить, а потом покормить гостя, - она кивнула на Нолли. – Справитесь? А я пока барышне помогу.
     - Я всё сделаю, Мэри, - сказал Терри и взял Нолли за руку:
     - Пошли со мной.
     Нолли дал свести себя вниз, в кухню, покорно вымыл руки и сел за стол. Пока он ел жаркое, разогретое Терри, тот затопил колонку в ванной и вернулся в кухню, чтобы дать Нолли кофе со сливками и печенье. Нолли быстро справился с угощением и тревожно спросил:
     - А Эсти?
     - Мы ее накормим, всё сделаем, - пообещал Терри. – Возьми свои чистые вещи и иди в ванную мыться. Есть у тебя чистое?
     - Есть, - ответил Нолли.
     Терри отвел его в ванную, а сам заглянул в комнату госпожи Фэйдит. Мэри увидела его и подошла к нему. Лицо ее было озабоченным.
     - Сударь, надо бы за доктором съездить: барышня-то совсем больна. А доктор живет в Фальте. Вот что: я вам оставлю лекарство и куриного бульону, да спущу собак, а сама быстренько съезжу в город с почтовым дилижансом: подожду его у бывшей усадьбы Дэфридов. Я скоро вернусь.
     И она ушла, а Терри остался сидеть у кровати спящей Эстаси Фэйдит.


     Спустя два с половиной часа Мэри возвращается с доктором Альм`аном Дес`ором, почтенным пожилым человеком. Он осматривает больную и ставит диагноз:
     - Сильная простуда и общее ослабление организма. Это не беда, скоро пройдет. Госпоже Фэйдит нужен полный покой. Вставать ей нельзя. Есть можно всё, но жирной и острой пищи следует избегать. Я приеду через пять дней и осмотрю ее, а пока пусть побольше отдыхает и принимает вот эти лекарства…
     И он вынимает из своего портфеля какие-то пилюли, порошки и микстуры.
     - Завтра днем дайте ей глинтвейну, - советует он. – А сегодня на ночь – горячее молоко с медом или китайский чай с малиной: это должно помочь.
     Он пишет, когда и в каких дозах давать лекарства, потом обедает и уезжает обратно в Фальту.
     Нолли тихонько сидит в углу. Он очень доволен, что о его приемной матери заботятся, что она лежит в чистой постели, и Мэри то и дело подходит к ней, чтобы дать лекарство. Теперь он убежден: всё будет хорошо.
     - Пойдем ко мне, посмотришь мои игрушки, - предлагает Терри.
     - Нет, я с мамой останусь, - качает головой Нолли и тихо добавляет:
     - Спасибо.
     Терри кивает ему. Он понимает Нолли. Когда болеет тот, кого ты любишь больше всего на свете, тебе не до игрушек.
     Ближе к вечеру возвращается госпожа Маргер. Она очень довольна тем, что жильцов у нее прибавилось. Побеседовав наедине с Эстаси Фэйдит, она выходит от нее, утирая платочком глаза.
     Эсти всего двадцать два года. Пять лет назад она, молодая горожанка, дочь учителя музыки, вышла замуж за небогатого дворянина Роджера Фэйдита. Через три года, когда скончались ее родители, и выяснилось, что у Роджера не может быть детей, Эстаси усыновила Арнольда, шестилетнего мальчика из приюта. Роджер, огорченный тем, что у него не может быть собственных детей, невзлюбил ребенка, стал реже бывать дома, изменял жене и наделал множество долгов. Месяц назад он простудился и умер от крупозного воспаления легких. Дом был продан с аукциона вместе с мебелью. Эстаси и Нолли уехали в соседний город к родственникам Эстаси. Она попыталась зарабатывать уроками музыки, но из этого ничего не вышло: таких, как она, учителей было в городе более, чем достаточно. Родственники вежливо дали ей понять, что не намерены содержать ее и Нолли, и посоветовали попытать счастья в Фальте, где учителя музыки обычно всегда находили себе работу.
     Эстаси и Нолли поехали в Фальту, но по дороге у них украли все их деньги. Кучер дилижанса не довез их до Фальты. Несколько миль они шли пешком. Потом Эстаси заболела, и им пришлось остановиться рядом с парком Прибрежных Дюн, в брошенной хижине то ли угольщика, то ли лесоруба.
     - Бедная девочка, - сказала госпожа Маргер про Эстаси своей служанке. – Я посижу с ней ночь, Мэри; пусть только Хродгар принесет мне мое любимое кресло.
     Она ласково поговорила с Нолли и заверила его, что скоро Эстаси будет здорова. Потом позвала Терри и попросила его заняться с Нолли уроками. Терри пообещал, хотя и не был уверен, что Нолли Фэйдит будет его  слушаться.
     Позже всех обо всём, что произошло днем, и о судьбе Эстаси Фэйдит, узнал Аделар Бересфорд, вернувшийся из города к ужину.
     - Мы ведь заплатим за них госпоже Маргер, правда, Лар? – спросил Терри.
     - Правда, - голос Аделара прозвучал задумчиво. – Заплатить деньги, когда они есть, ничего не стоит, Терри…
     И он замолчал, словно не договорив чего-то.

     10.
     - Нол, надень очки!
     - Не хочу, - Нолли Фэйдит хмурится. Они с Терри сидят в книжной комнате за столом. Перед Нолли раскрытая тетрадь. Терри дает ему задания, а когда Нолли их выполняет, исправляет ошибки. Нолли это уязвляет. Если бы с ним занимался взрослый человек, его самолюбие не страдало бы, но ведь Терри – просто мальчик и не такой уж большой. Нолли даже стесняется надевать при нем очки, хотя видит не очень хорошо.
     - Пожалуйста, надень очки, - терпеливо повторяет Терри. – Во-первых, твоя мама хочет, чтобы ты их носил, во-вторых, они тебе приносят пользу, а в-третьих, ты в них солидней смотришься. Будто тебе уже лет десять.
     - Правда? - Нолли недоверчиво поглядывает на Терри.
     - Слово дворянина, - серьезно отвечает Терри, с трудом скрывая улыбку. Нолли нравится, когда он так «благородно» изъясняется. А потом, Нолли очень хочется выглядеть старше. Поэтому скрепя сердце, он надевает очки в серебряной оправе. Они действительно нисколько его не портят.
     - Ну, диктуй, - он шмыгает носом.
     - Сначала высморкайся, пожалуйста, - говорит Терри.
     - Диктуй, а то не буду писать, - Нолли снова хмурится.
     - Себе же хуже сделаешь, - замечает Терри. – Ну, высморкайся!
     Нолли делает гримасу, достает из кармана платок, добросовестно сморкается, прячет платок и застывает над тетрадью с пером в руках.
     - «Я очень люблю осень», - медленно диктует Терри текст из учебника. – Красная строка. «Как хороши осенью деревья! Их листва становится желтой, красной, коричневой. В пестром лесу пахнет грибами и водой…» и водой. «Солнце греет не жарко. Воздух прохладен». Про-хла-ден. «Природа смотрит празднично. Но скоро зима». Красная строка. «Зиму я тоже люблю…» люблю. Написал? Давай, я проверю. 
     Он берет тетрадь Нолли, отмечает ошибки красным карандашом и говорит:
     - Шестнадцать ошибок. Я их отметил. Перепиши, пожалуйста, слова, в которых ошибки, и там, где можно, напиши проверочные слова.
     Нолли сопит:
     - Не буду переписывать!
     Терри вздыхает:
     - А я-то думал, Нол, мы с тобой закончим сейчас уроки и пойдем в сад. И ты будешь держать мой дирижабль, а потом мы запустим летучего змея… но раз ты не хочешь…
     - Нет, я перепишу, - торопливо говорит Нолли.
     - Только не спеши, - просит Терри. – Когда ты не спешишь, у тебя лучше получается.
     Нолли кивает в знак того, что принял к сведению слова своего учителя, и старательно выводит слова, в которых сделал ошибки. Напротив них он пишет проверочные слова, но слово «празднично» приводит его в затруднение. Терри заглядывает в его тетрадь.
     - Пиши «празден», - тот же говорит он. – То есть, «пуст». Это слова` одного корня: «празднично» и «празден».
     - А зачем тогда «е» после «д»? – Нолли сердится.
     - Так бывает, - говорит Терри. – Кажется это беглая гласная. Но я не уверен.
     - Беглая! – насмешливо фыркает Нолли, но послушно пишет.
     Когда работа закончена, Терри проверяет ее. Всё написано правильно, чисто и аккуратно. Две кляксы не в счет. Когда Терри было восемь лет, он тоже писал с кляксами.
     - Молодец, - хвалит он Нолли. – А теперь сложи в ящик стола учебники и тетради, и пойдем гулять.
     Нолли складывает книги, перо и чернильницу в ящик стола, потом пристально смотрит на Терри и сурово говорит:
     - Я один хочу заниматься. Сам. Как ты.
     - У тебя не получится, - мягко возражает Терри. – Понимаешь, я пишу без ошибок, и вообще я отличник. Только поэтому я могу заниматься сам. Ты очень хорошо решаешь примеры, но с языком у тебя плохо. Научишься писать без ошибок, будешь заниматься сам.
     - Я не хочу, чтобы ты меня учил, - Нолли смотрит ему в глаза. – Если ты будешь меня учить, я не стану с тобой дружить. Пусть меня учит Эсти. Или твой друг господин Бересфорд.
     - Разве я чем-нибудь тебя обидел? – Терри смотрит на него удивленно и не без упрека. Нолли становится стыдно.
     - Нет, - он отворачивается. – Просто ты маленький. И я не глупее тебя. Я хочу, чтобы меня взрослые учили.
     - Госпожа Фэйдит поправится и будет учить тебя, - говорит Терри. – А раз я для тебя МАЛЕНЬКИЙ, что ж… ищи себе большого. Стану я навязываться всяким недомеркам!
     И, резко развернувшись, он выходит из комнаты, глубоко уязвленный.
     Нолли остается на месте, смущенный и растерянный. У него и вы мыслях не было обижать Терри; просто он хотел восстановить справедливость. Но, видимо, он что-то не так сказал, раз Терри всё-таки обиделся. Конечно, Терри маленький, ведь ему всего двенадцать. Но он старше Нолли на четыре года. Значит, Нолли должен считаться с его старшинством и позволять себя учить, таем, более, что Терри с ним очень вежлив и совсем не задирает перед ним носа, как это делали приютские мальчишки. Да и вообще Терри очень нравится Нолли, он хочет с ним дружить. Что же теперь делать?
     Придется просить прощения и уверять Терри, что он уже взрослый. Слабая улыбка трогает губы Нолли. Он думает о Терри с почти отеческой мягкостью. Ведь только маленькие обижаются, когда их называют маленькими. И Терри многого не умеет. Он, конечно, очень ученый, но разве он разведет костер под дождем, как умеет разводить его Нолли? Разве он знает, как вытаскивать орехи из беличьего дупла, варить суп, делать игрушечную водяную мельницу из дерева?..
     А Терри в это время уже жалеет о своей вспышке. Он говорит себе, что на месте Нолли ему тоже было бы не очень приятно, если бы его учил не взрослый. И Нолли не обижал Терри. А Терри обидел его, назвал «недомерком». Но как попросить у него прощения? Нолли еще подумает, что он, Терри, дал слабину – и теперь заискивает перед ним.
     Грустный и недовольный собой, Терри выходит в сад с дирижаблем и летучим змеем. К своему облегчению, он видит в саду Нолли. Тот стоит на одной из аллеек в сером свитере, брюках и ботинках. Он смотрит на Терри своим спокойным, недетским взглядом, который всегда немного смущает Терри. В такие минуты ему кажется, что Нолли старше его, и он, Терренс Лаланд, действительно маленький по сравнению с ним.
     Пока Терри размышляет, как бы ему помириться с Нолли, не роняя при этом своего достоинства и не теряя законных прав своего старшинства, Нолли без всяких колебаний подходит к нему и говорит своим низковатым, немного сиплым, как у медвежонка, голосом:
     - Тер, прости меня. Ты совсем не маленький, ты почти взрослый. Это я маленький. И учи меня, сколько хочешь, потому что ты старше меня.
     Терри чувствует, что краснеет. Стыд словно обжигает его изнутри. Он поражен великодушием Нолли, его смирением и настоящей взрослостью. Уважение к этому малышу в очках наполняет его душу. Уважение к нему и странное преклонение перед ним. Терри понимает: Нолли сильнее его по характеру. И это вызывает в нем невольное восхищение.
     - Это ты меня извини, Нол, - отвечает он. – Я больше виноват. Я назвал тебя водомерком…
     От волнения он путает слова. Они оба фыркают и принимаются хохотать, повторяя то и дело:
     - Недомерка… водомерка…
     И весело смотрят друг на друга.
     - Держи, - Терри протягивает Нолли веревочку своего дирижабля.
     - Спасибо, - Нолли благоговейно и в то же время цепко берет веревочку и сует руку в специально седланную на конце веревочки небольшую петлю, чтобы ненароком не выпустить дирижабль.
     - И знаешь, Нол, ты совсем не маленький, - говорит Терри, - Просто я старше, вот и всё.
     - Я понимаю, - отвечает Нолли. Он и Эстаси уже знают историю Терри и Бересфорда. Обе семьи втайне сочувствуют друг другу. Терри очень нравится Эстаси, а Нолли внутренне пленен Бересфордом. Но, конечно, они не говорят об этом друг с другом.
     Они бегают по саду с дирижаблем, запускают змея и по очереди держат бечевку, а змей парит высоко в воздухе – осеннем, прозрачном. Их крики разносятся по всему саду. Нолли редко смеется, и теперь Терри рад слышать его смех.
     Устав бегать, они садятся отдохнуть на теплом солнечном пригорке.
     - Терри, а вы с господином Бересфордом пойдете в эти выходные на охоту? – спрашивает Нолли, набирая пригоршни опавшей золотой листвы и осыпая ею свои колени.
     - Нет, - отвечает Терри. – То есть, может, и пойдем, но в воскресенье на карусели поедем, в город. Хочешь с нами?
     - Денег нет, - вздыхает Нолли.
     - Да я дам тебе денег!
     - Я спрошу у Эсти, - говорит Нолли. Ему очень хочется поехать в Фальту, покататься на каруселях, сходить в зоосад и вообще посмотреть город. Но Эстаси так щепетильна в отношении денежных долгов! Правда, ей очень нравится в Прибрежных Дюнах, и она уже почти совсем здорова, но ее постоянно угнетает мысль о том, что она иждивенка, и живет вместе с сыном на средства госпожи Маргер. Ей не терпится выздороветь и поскорее начать работать. Напрасно госпожа Маргер успокаивает ее. Эстаси никак не может примириться с тем, что она «сидит на шее» у чужих людей. Нолли ее понимает, но ничем не может ей помочь. Только его постоянная любовь и внимание не дают Эсти отчаяться и упасть духом. Хорошо еще, что Эсти с Роджером под конец не любили друг друга, думает Нолли. Если бы Эсти любила Роджера, она сошла бы с ума от горя, когда он умер, - ведь у нее такое нежное сердце! Но, слава Богу, она даже почти не плакала о нем. А уж Нолли не плакал и подавно: ведь Роджер часто обижал, оскорблял и обманывал его обожаемую мать. Про свои обиды Нолли быстро забывает, но обиды, нанесенные Эстаси, долго живут в его сердце, и он не всегда и с трудом прощает их.


     За ужином Бересфорд говорит Терри:
     - Что-то Нолли сегодня невеселый. Вы не поссорились?
     - Нет, - отвечает Терри. – Просто ему очень хочется поехать с нами в выходные в город, а госпожа Фэйдит его не пускает.
     - Почему? – Аделар удивлен. – Она боится за него?
     - Нет. Она говорит, что и так в долгу у хозяйки и гостей усадьбы, - со вздохом повторяет Терри слова Эстаси, которые он сам слышал.
     Аделар улыбается.
     - Я постараюсь это поправить, - говорит он.
     На следующий день он возвращается с работы пораньше и стучит в дверь комнаты Эстаси и Нолли.
     - Да? – слышит он мелодичный, приветливый голос из-за двери.
     Он входит. Эстаси, никак не ожидавшая его прихода, поспешно встает с дивана, на котором читала книгу, и немного растерянно, вопросительно смотрит на него.
     - Добрый вечер, сударыня, - учтиво произносит Аделар. – Прошу вас, сядьте.
     - Добрый вечер, господин Бересфорд, - она улыбается ему и снова опускается на диван. – Вы тоже садитесь.
     - Я постою, я ненадолго, - он отвечает улыбкой на ее улыбку. – Госпожа Фэйдит! Пожалуйста, отпустите с нами в город Нолли. Пусть он лишний раз порадуется; я очень прошу вас.
     Ее лицо становится смущенным.
     - Господин Бересфорд, мы с Нолли и так живем на иждивении госпожи Маргер, и Терри занимается с Нолли бесплатно… - нерешительно, волнуясь, начинает она.
     - Бог с вами, - мягко прерывает он ее. – Терри получает от меня карманные деньги. А вы еще нездоровы, вам нужно окрепнуть. Это не называется «жить на иждивении». Зато через десять дней, двенадцатого октября, вас будут ждать в доме человека, у которого я работаю. У него две дочери двенадцати и тринадцати лет, они очень хотят хорошо играть на фортепьяно, и я рекомендовал вас их отцу. Господин Кальман Руш будет платить вам лиру за урок; стало быть, три лиры в неделю и примерно двенадцать в месяц. Вы будете получать больше меня, госпожа Фэйдит.
     - В самом деле? – ее лицо вспыхивает румянцем, и всё в ней точно озаряется радостью. Она снова порывисто встает с дивана и произносит с глубокой признательностью в голосе:
     - Господин Бересфорд, Бог видит, как я благодарна вам! Большое спасибо.
     - Правда, мне не хотелось бы переезжать отсюда в город, - вырывается у нее. – Здесь так чудесно…
     Она смущенно умолкает.
     - Вам и не придется переезжать, - он улыбается. Я сам буду отвозить вас в город. А возвращаться вы сможете на извозчике. Я узнал, это будет вам стоить всего пол-литтинга.
      - Спасибо вам, - она пожимает ему руку. – Какой же вы добрый, замечательный человек! Недаром и Терри, и госпожа Маргер так привязались к вам!
      - Я самый обыкновенный, - он целует ее руку. – И даже корыстный. Потому что цель всех моих происков – это чтобы вы отпустили с нами Нолли. И поехали бы сами; мы бы с удовольствием взяли вас с собой.
     - Спасибо, но я еще слабовата для «выездов в свет», - она улыбается ему самой дружеской, доверчивой улыбкой. – А Нолли пусть едет на здоровье. Теперь я со спокойной душой отпускаю его с вами.
     Он прощается с ней и уходит, сердечно тронутый ее искренней благодарностью, улыбкой, словами – и странно взволнованный всем этим, словно что-то живое, теплое, нежное и совсем новое вдруг коснулось его души.
     После ужина, когда он выходит в коридор, неожиданно появившийся откуда-то Нолли молча и крепко обнимает его.
     - Ах, вот кто здесь в засаде! – Бересфорд подхватывает его на руки и целует в щеку. Нолли молча обнимает его за шею. Потом, решившись, шепчет:
     - Спасибо вам за маму! И за меня…
     И ловко, точно котенок, выскользнув из рук Аделара, он спрыгивает на пол и убегает в их с Эстаси комнату.

     11.
     Выходные проходят очень весело. В субботу Бересфорд с Хродгаром Лаундом, Терри и Нолли идут на охоту. Нолли не стреляет. Его задача: подбирать убитую дичь и приносить ее охотникам. Он с удовольствием выполняет порученное ему дело – маленький, проворный, неутомимый. Их охота завершается великой удачей: Лаунд подстреливает небольшого кабана. Он вручает Нолли свой ягдташ с дичью, а сам несет кабана - «гвоздь» их охоты – на плечах.
     На следующий день Аделар везет мальчиков в город. Они приезжают на карусели. Нолли несколько раз катается на красиво раскрашенных зверях, словно бегущих друг за другом по кругу и не помнит себя от восхищения. Он не говорит ни слова, но на его лице – тихое упоение и безграничная радость. Потом они с Терри качаются на качелях, где можно качаться только вдвоем, и взлетают так высоко, что Бересфорд невольно волнуется за них. Потом он ведет их в зверинец, и они долго ходят по нему, рассматривая львов, обезьян, тигров, тропических птиц.
     После лодки они посещают исторический музей с восковыми фигурами, который очаровывает Нолли (Терри очарован меньше, потому что уже бывал здесь). Нолли задает Аделару множество вопросов, и тот подробно отвечает на них. Он объясняет, какое историческое событие изображает та или иная скульптурная группа.
     Потом они обедают в кофейне. Нолли в кофейне впервые. Он серьезно, внимательно осматривает чистенькие столики, уютно горящие свечи, почтительных официантов, а Терри с Бересфордом украдкой переглядываются между собой и улыбаются.
     Обед очень вкусный: суп, какие-то маленькие поджаристые рыбки, омлет, салат из креветок, запеченные с овощами перепела. Нолли сначала едва чувствует, что` он ест, потому что все его старания уходят на то, чтобы соблюдать этикет, которому научила его Эстаси: не чавкать за столом, пользоваться ножом и вилкой, правильно держать их, не забывать о салфетке. Но Аделар с Терри держатся так спокойно и непринужденно, что Нолли вскоре забывает об этикете и, утратив всю свою скованность, принимается и есть, и слушать друзей, и даже скупо, очень тактично поддерживать общую беседу.
     Когда подают десерт (кофе и мороженое с шоколадной поливкой), Нолли надолго умолкает и весь погружается в смакование чудесного яства. Он обожает мороженое, особенно такое вкусное.
     После они заходят на почту и в книжную лавку. Нолли благоговейно рассматривает книги и вдруг видит альбом с репродукциями Брейгеля – одного из любимых художников Эстаси. Он тихонько трогает Аделара за рукав:
     - Господин Бересфорд! Можно это купить? Мама всегда мечтала о таком альбоме.
     - Именно Брейгеля? – уточняет Аделар.
     - Да. Это ее любимый художник. Только у нас в городе такого альбома не было. И еще она любит Ре-брата.
      - Кого? – давясь от смеха, переспрашивает Терри.
      - Ну, Бранта какого-то, - Нолли смущенно и неодобрительно поглядывает на Терри.
      - Рембрандт здесь есть, - серьезно говорит Аделар, украдкой грозя Терри пальцем. – Вон он. Давай купим твоей маме и Брейгеля, и Рембрандта?
      Нолли кивает в ответ с глубокой благодарностью.
      - А тебе что купить? – спрашивает Бересфорд. – Хочешь вот эти сказки?
      - Это будет дорого, - Нолли старается не смотреть на сказки. – Лучше «Всадник без головы». Он мне очень нравится.
     Это правда. «Всадник без головы» - любимая книга Нолли. Но и сказки он любит не меньше, Бересфорд видит это по его лицу. И он покупает и сказки, и Майн Рида, и альбомы с репродукциями.
     Напоследок они заходят в игрушечный магазин. Чего тут только нет! Нолли с жадностью рассматривает красивые, дорогие игрушки, но стоически молчит. И всё равно ему покупают пушку, которая стреляет шариками, черный пистолет, коробку с оловянными солдатиками, надувной дирижабль – такой же, как у Терри, только другого цвета – не синий, а зеленый. Нолли счастлив, и в то же время он в отчаянье.
     - Эсти будет сердиться! – говорит он умоляющим голосом.
     - Не бойся, - успокаивает его Бересфорд. – Кто же сердится на подарки?
     … Они возвращаются домой. Эсти действительно не сердится, но она немного смущена. И очень благодарит за подарки Бересфорда.
     Вечером Аделар, сидя рядом с Терри на диване, задумчиво говорит:
     - Очаровательный он мальчишка, Нолли Фэйдит.
     - Лучше меня? – немного ревниво спрашивает Терри.
     - Ничуть не лучше, - возражает Бересфорд, обнимая и целуя его в волосы. – Просто другой. Ты не обижай его, Тер. Я заметил, он к нам очень привязан. И до чего умный, зрелый для своего возраста.
     - Да, - забыв про свою ревность, подхватывает Терри. – Просто ужасно умный! И характер у него – железо! И очень любит госпожу Фэйдит.
     И он добавляет:
     - Я его не обижаю, Лар. Просто он такой забавный, когда сердится.
     - Ты тоже забавный, когда сердишься, - посмеивается Бересфорд. И, помолчав, серьезно говорит:
     - Все мы по-своему забавные. Но ты не дразни Нола, будь с ним подобрей. Ему это очень нужно. Он достоин того, чтобы его любили и уважали.
     - Я его люблю и уважаю, - искренне заверяет Аделара Терри. И замечает тихонько:
     - Я тоже этого достоин.
     - Ах, ты достоин, - Аделар начинает бороться с ним, а Терри, смеясь, принимается от него отбиваться, но осторожно, чтобы не ударить Лара слишком сильно. Он обожает подобные игры.
     В это время Нолли, сидя рядом с Эстаси на ее кровати, слушает сказки, которые она читает ему вслух. Он прижался к ней – и внимает ее тихому, нежному, спокойному голосу, такому выразительному и родному.
     - Эсти, - говорит он вдруг. – Женись, пожалуйста, на господине Бересфорде. Он очень здоровский! Прямо самый здоровский на свете!
     Эстаси застывает с книгой в руках. Потом обретает голос:
     - Нолли, зачем ты так говоришь? Во-первых, не «женись», а «выходи замуж», во-вторых, не «здоровский» (что еще за слово!), а замечательный, хороший. И в-третьих… ты сам не понимаешь, что говоришь. Пожалуйста, забудь об этом, даже не думай. Это нехорошо, понимаешь?
     - Почему нехорошо? – Нолли встает на колени и обнимает ее за шею, вдыхая легкий запах розовых духов и чистого воротничка. – Разве плохо любить? Тебе бы самой было лучше. Он о тебе заботился бы. И никогда бы тебя не обижал, не обманывал.
     Эстаси прижимает его к себе и с глубокой нежностью целует в щеку.
     - Я тебя` люблю, и мне этого достаточно, - она смеется. – Ты мой родной, маленький, самый лучший! И больше мне никого не надо.
     - Ма, - он утыкается носом в ее теплую, душистую шею. – Я ведь знаю, что` говорю. Я чувствую.
     - Солнышко, - Эстаси ласково гладит его светло-каштановые волосы. – Мы с господином Бересфордом не можем пожениться, потому что не любим друг друга. Да и вообще, у нас обоих нет ни дома, ни денег. Нет, это невозможно. Так что больше не говори со мной об этом.
     - Не буду, - смиренно соглашается Нолли, вновь усаживаясь возле нее и прижимаясь к ней. – Читай, пожалуйста.
     Эстаси продолжает читать, но теперь ее голос звучит немного иначе, чем прежде. Нолли сразу это улавливает – и остается очень доволен. Он «закинул удочку», и его любимая, бесконечно любимая приемная мама «попалась на крючок». Он слышит это по ее голосу и радуется. Теперь он точно знает: она неравнодушна к господину Бересфорду. А Бересфорд, друг Терри, и его, Арнольдов друг, неравнодушен к Эсти, хотя, может быть, еще и сам пока этого не чувствует. Но Нолли невозможно провести. Только бы они подольше побыли здесь все вместе, и тогда мама с Аделаром непременно поженятся! А они с Терри станут настоящими братьями. И всей семьей будут любить госпожу Маргер, Мэри и Хродгара. Так оно и будет, Нолли не сомневается в этом.


      Спустя два дня Эстаси Фэйдит уже гуляет по саду в своей теплой накидке и в капоре. Нолли сопровождает ее. Терри учит уроки. Они с Нолли уже позанимались, и теперь Терри учит сам себя. Мэри занята хозяйством, а Хродгар Лаунд уехал за покупками в Фальту.
     Эстаси с наслаждением дышит свежим, чистым воздухом, любуется наполовину облетевшими деревьями и своим Нолли, который собирает красивый букет из разноцветных опавших листьев. Вокруг ясно, по-осеннему холодно; светит солнце, щебечут лесные птицы в ветвях кустов и деревьев.
     Эстаси слегка улыбается, глядя в холодное голубое небо. Ей очень хорошо. После болезни она чувствует себя точно заново родившейся. Всё ее радует; на душе у нее спокойно, даже весело. Совсем скоро она начнет ездить в Фальту, давать уроки музыки дочерям господина Руша. У нее появятся деньги и она, наконец, станет сама себе хозяйкой. Конечно, не сразу. Но к ноябрю, если всё пойдет хорошо, она уже сможет отложить небольшую сумму. И отправить Нолли в закрытую школу. Ей очень не хочется этого делать, но в Фальте нет других школ. Открытые школы есть в столице, и еще в нескольких городах королевства. Правда, господин Бересфорд сказал, что в Фальте тоже строят открытые школы: мужскую и женскую. Но ведь пока их построят, пройдет не меньше года, А Нолли нужно как следует учиться. Терри добросовестно занимается с ним, но ему и самому нужны учителя. Бересфорд сказал, Эсти сможет забирать Нолли на субботу и воскресенье, а также в праздники и на каникулы.
     Бересфорд. Эстаси вспоминает его узкое, выразительное лицо, нос с горбинкой, всегда немного насмешливые губы, взгляд больших темно-серых глаз, отливающих синевой, его голос, улыбку, смех. Как они с Терри привязаны друг к другу, как оба любят Нолли! Ее сердце наполняется признательным теплом по отношению к ним. Она вспоминает тот день, когда отправилась в приют, приняв твердое решение взять на воспитание чужого ребенка. Ей очень хотелось взять совсем маленького, которому не было бы еще и года. Но вдруг на приютском дворе она увидела маленького смуглого крепыша, который ни с кем не играл, а стоял, прижавшись лицом к решетке высокой ограды, словно заключенный. Ей передалось его одиночество, она подошла к нему, заговорила с ним. Он отвечал ей смущенно, неохотно, коротко. Жалость и любовь к этому мальчику вдруг охватили ее. Она с чувством обняла его и поцеловала, а он посмотрел на нее с величайшим изумлением и вдруг заплакал. Тогда она в первый и последний раз видела, как Нолли плачет. Взволнованная, она принялась утешать его и спросила: хочет ли он стать ее сыном? Он решительно утер нос и глаза рукавом приютской курточки и твердо ответил: «Да».
     Она смаргивает слезы. Сколько ей пришлось положить на него сил и труда! Он безобразно ругался, курил, затевал во дворе драки. Но он сразу и горячо полюбил ее, а она его, и оба так радовались друг другу, что изо всех сил старались друг друга не огорчать. И вот теперь ее Нолли – самый чудесный ребенок на свете. Он называет ее то «Эсти», то «мама», и готов положить за нее жизнь, как и она за него. Ведь он ее родной мальчик, ее гордость и радость. Он был ее единственным утешением, когда Роджер разлюбил ее, начал оскорблять, тайком брать ее драгоценные вещи, доставшиеся ей от родителей и продавать их. Потом он прикинулся раскаявшимся и вновь влюбленным, чтобы она продала родительский дом. Она поверила ему, продала дом… и вот теперь они с Нолли чудом живы и здоровы. Слава Богу!
      Но почему Нолли заговорил с ней о замужестве? Она слегка хмурится. Неужели ему мало ее, матери? Он хочет видеть господина Бересфорда своим отцом. А она-то думала, ее Нол всем доволен – и принадлежит только ей…
     На мгновение ей становится очень грустно, и она немного сердится на Аделара Бересфорда. Но тут же, опомнившись, чувствует стыд и раскаянье. Ведь Бересфорд столько сделал для них с Нолли, и Терри тоже. А Нолли… чего только не придет в голову маленькому мальчику! Не следует всё принимать всерьез.
     Они приходят в сад. Эсти с любопытством разглядывает старинные развалины. Какие они сумрачные, эти руины, бывшие некогда красивым имением у моря! Она внимательно, сочувственно смотрит в пустые окна. И вдруг, побледнев, встревожено спрашивает:
     - Нолли, кто там? Кто там, внутри?
     - Где? – удивляется Нолли, глядя по направлению ее взгляда.
     Она проводит рукой по лицу:
     - Наверно, мне показалось.
     - Что показалось? – он внимательно смотрит на нее.
     - Показалось, что в окне мелькнул человек… но это, конечно, вздор.
     - Я сбегаю, посмотрю, - тотчас решает Нолли.
     - Нет, - она испуганно хватает его за плечи, потом крепко берет за руку. – Не надо, дорогой. Пойдем отсюда.
     - Эсти, но ведь я там уже был! Множество раз!
     - Это прекрасно, но только сейчас не ходи туда, - просит она. – И вообще, будь осторожней. Пойдем к дому.
     - Пойдем, - не очень охотно соглашается Нолли. – Но я скажу Хродгару, что тебе что-то показалось. Пусть он проверит развалины, чтобы ты не беспокоилась!
     - Да, - соглашается она. – Так и сделай. Впрочем, лучше я сама поговорю с Хродгаром.
     Они идут к дому. Хродгар уже вернулся из города. Он немедленно берет ружье и отправляется осматривать развалины. Но там тихо, пусто, и всё совершенно по-прежнему. Хродгар возвращается назад и говорит Эстаси:
     - Наверно, вам показалось, сударыня. Там и следочка посторонних нет.
     Эсти облегченно вздыхает, благодарит его и успокаивается.
     А за обедом утреннее происшествие совершенно вылетает у нее из головы, потому что госпожа Маргер пригласила их с Нолли на обед. Но на этом обеде присутствует и нотариус, прибывший из Фальты. Госпожа Маргер хочет удочерить Эстаси Фэйдит, которую успела полюбить всей душой. Эсти поражена, она не ожидала ничего подобного, но не смеет спорить. Нотариус составляет бумаги. Отныне Эстаси – дочь госпожи Кристеллы Маргер.
     После обеда нотариус уезжает, а Эстаси обнимает госпожу Маргер, целует ее руки и плачет. Госпожа Маргер смеется, хотя в ее глазах тоже стоят слезы, и повторяет, гладя волосы Эсти и прижавшегося к ней Нолли:
     - Ну, довольно, мои дорогие! Знали бы вы, как я счастлива, что теперь у меня есть дочь и внук.

     12.
     Отныне жизнь в доме управляющего при сгоревшей усадьбе становится для всех обитателей Песчаных Дюн еще приятней. Госпожа Маргер оставила свою обычную сдержанность. Она теперь всё время обедает и ужинает с Эстаси Фэйдит и Нолли. Порой на обед приглашаются и Аделар Бересфорд с Терри. Застолья проходят очень оживленно. По мягкому настоянию госпожи Маргер Эсти называет свою приемную мать «тетушкой», а Нолли позволено называть ее «бабушкой». Он очень доволен тем, что у него появилась собственная бабушка, которая любит и балует его. А «бабушка» по праву гордится своим умным «внуком». Она часто и подолгу беседует с ним, что очень способствует развитию Нолли. Теперь он старается учиться получше, потому что мама и бабушка приветствуют его успехи. Его дружба с Терри крепнет, а привязанность к Бересфорду превращается в настоящую любовь. Как и Терри, Нолли благоговеет перед Аделаром, всегда очень радуется его вниманию, и когда они играют втроем, вместе ездят в город или ходят на охоту, он не знает цены этим часам. Бересфорд, не желая ударить лицом в грязь перед госпожой Маргер, тоже время от времени устраивает званые обеды для старой хозяйки, Эстаси и Нолли. А Хродгар Лаунд, который умеет вырезать из дерева посуду и красивые фигурки, обучает Нолли своему мастерству. Он не может нарадоваться успехам своего ученика: у Нолли очень развиты кисти рук и пальцы; он схватывает все уроки Лаунда налету и преуспевает в вырезании фигурок из дерева гораздо больше, чем в прочих науках. Хродгар с удовольствием сообщает госпоже Маргер, что у «сударя Нолли» настоящий талант, и что из него может получиться непревзойденный резчик.
     - Я не такой даровитый, - вздыхает он. – Сударю Нолли нужно бы настоящего учителя.
     Госпожа Маргер говорит, что подумает об этом. Еще она покупает рояль. Его привозят в Прибрежные Дюны со всеми предосторожностями. Теперь ее приемная дочь сможет играть на рояле, когда захочет. Инструмент ставят на первом этаже в гостиной комнате. Он сделан из орехового дерева, светлый, веселый. Эстаси сразу же проникается любовью к нему.
     Это происходит уже тогда, когда она поступает на работу – начинает обучать музыке Клару и Анну Руш, дочерей купца, у которого работает Аделар Бересфорд. Три раза в неделю он отвозит Эсти утром в Фальту, а назад она возвращается после обеда в наемном экипаже.
     Нолли блаженствует. Еще никогда ему не жилось так привольно и так хорошо, как теперь. По утрам, после занятий, они с Терри гуляют по саду с летучим змеем, планером или дирижаблями, а если идет дождь, играют в комнате Терри, бегают по гостиной, болтают, смеются, навещают Мэри и Хродгара, или же, усевшись рядом с госпожой Маргер, которая шьет, вяжет или вышивает, слушают интересные истории: воспоминания ее детства и юности.
     На каминной полке госпожи Маргер стоит еловая шишка, искусно вырезанная Нолли из дерева и покрытая лаком. А над шишкой висит рисунок Терри, сделанный акварелью: дом управляющего, тот, в котором все они живут.
     - Мы здесь с тобой по-настоящему дома, - порой говорит Нолли Терренсу. – Правда?
     - Правда, - отвечает Терри, и думает: это действительно так, дом госпожи Маргер стал для него родным, и он всей душой полюбил его.
     … Однажды в субботу Терри и Нолли гоняют мяч с Бересфордом по маленькой поляне, окруженной соснами. Эстаси, которая сегодня свободна, как и Аделар, украдкой идет на их голоса. Ей любопытно посмотреть, как они играют. И немного грустно, что Нолли теперь часто оставляет ее одну, чтобы поиграть в футбол. Ревность снова пробуждается в ней, но она понимает: это неправильно. И, стараясь перебороть чувство одиночества, идет туда, откуда доносятся веселые крики и смех.
     Увидев поляну и «футболистов», она останавливается за большой высокой сосной, среди кустов, уверенная, что никто ее не заметит в сером неброском платье, - и с любопытством глядит на то, как Нолли, Терри и Аделар бегают по лужайке, разгоряченные, увлеченные, довольные. Ей чуть-чуть завидно: вон, как им весело! И они совсем не думают о ней. Что ж, она должна была быть к этому готова. Ведь не век же Нолли будет держаться за ее юбку. Он растет, ему нужны товарищи, а не только «мама-сестра». Ничего, теперь у нее тоже есть мать, госпожа Маргер, а значит, она, Эсти, не одна. И всё-таки ей отчего-то грустно и одиноко: совсем немного, так, с непривычки.
     И вдруг Аделар Бересфорд окликает ее:
     - Госпожа Фэйдит!
     Она приходит в некоторое смятение и смущение: ее заметили! Ей хочется убежать, как маленькой девочке, но голос Аделара так приветлив, что она смущенно и нерешительно выходит из своего укрытия. Нолли бросается к ней и крепко ее обнимает.
     - Ма, давай будем вместе играть! – предлагает он.
     Она целует его в щеку:
     - Нет, милый. Футбол – мужская игра. Я лучше просто посмотрю, как вы играете…
     - Ну, почему же, - Бересфорд подходит к ней, улыбаясь так дружелюбно и мягко, что она испытывает странный трепет перед ним, и вместе с тем ее смущение проходит.
     - Мы с удовольствием примем вас в игру, - продолжает он. – Пожалуйста, постойте «на воротах», вон у тех кустов. У нас нет второго вратаря, поэтому вы нас весьма обяжете, если на время станете им.
     Она слегка розовеет и теряется, но потом к ней возвращается ее обычная решительность. В самом деле, почему бы и ей не поиграть?
     - Хорошо, - говорит она. – Подождите, сейчас я буду готова.
     И, удалившись за кусты, она подкалывает до икр подол своего платья и, сняв капор, вешает его на ветку дерева.
     Такой она выходит на поле: без головного убора, с подколотым подолом, слегка открывающим ее стройные ноги в черных ботинках. Ее светлые, почти льняные волосы, красиво уложены на голове с помощью шпилек и заколок.
     - Я готова, - весело говорит она. – Где мои ворота?
     Бересфорд провожает ее к кустам-«воротам» и говорит, смеясь:
     - Вот ваше место, голкипер Эстаси Фэйдит. Ваше дело отбивать мяч. А на других воротах мы с Терри будем стоять попеременно.
     - Всё поняла, - Эстаси становится у ворот, и игра продолжается.
     Присутствие Эсти заставляет игроков очень стараться. Особенно усердствует Нолли. Он не хочет, чтобы его маме, а значит, и ему, забили гол. Бересфорд хорошо его понимает, поэтому подает мяч в сторону Эсти как можно бережней, чтобы она успела оттолкнуть его ногой. Терри тоже старается бить вполсилы. Старается и Эстаси. Она зорко следит за мячом и ловко отбивает его несколько раз. Ее щеки разгораются румянцем, синие глаза блестят удовольствием. Она больше не одинока, она теперь такой же участник игры, как и ее Нолли.
     Но футболисты постепенно отвлекаются, разгорячаются и забывают про осторожность. Мяч летит к Эстаси всё с большей силой, и ей порой приходится совершать поистине акробатические прыжки, чтобы поймать его. Нолли всё больше тревожится за нее, но, как и Терри, не может побороть своей горячности. В то же время он испытывает невольную гордость за Эсти. Она еще ни разу не пропустила ни одного гола, хотя Терри очень старался забить мяч в ее ворота.
     - Молодец, ма! – кричит Нолли.
     Но тут Терри, не рассчитав сил, с таким чувством бьет по мячу, что сам пугается. Мяч летит прямехонько в ворота Эстаси. Она храбро подпрыгивает, чтобы схватить его – и хватает, но не удерживается на ногах и падает на траву, крепко держа мяч.
     Тут же возле нее оказывается Аделар. Он помогает ей подняться и спрашивает заботливо, чуть виновато:
     - Вы не ушиблись? Простите, мы увлеклись…
     - Нет, нет, всё в порядке, - поблескивая синими глазами и торжествующе улыбаясь, она смотрит на него, а он невольно любуется ею: ее совсем молодым, раскрасневшимся лицом, живым взглядом, чудесной улыбкой, золотисто-льняными прядями волос, выбившимися из-под заколок и шпилек.
     - И ведь я поймала мяч! –  гордо говорит она.
     «Ты поймала не только мяч», - думает он, а вслух говорит:
     - Молодец! Вы образцовый вратарь. Но, мне кажется, вы устали. Может, вам стоит отдохнуть?
     - О, нет, спасибо, - откликается она. – Я вовсе не устала, наоборот, начала входить во вкус.
     - Вот как, - он смотрит на нее с одобрением и затаенной нежностью. – Тогда продолжим игру!
     И они играют дальше, смеясь, крича, волнуясь. Теперь и Эстаси принимает участие в смехе и криках, теперь и она горячится не меньше Бересфорда и ребят. Иногда ей довольно-таки сильно достается, но она не обращает на это внимания. Ведь зато ей весело и не одиноко. Что значат эти чувства по сравнению с терпимой физической болью, без которой не обходится ни одна игра в футбол?..

      
     Холодный ноябрьский день, суббота.
     Деревья в парке почти совсем облетели – и стоят грустные, нагие, с жалкими остатками ярко-красных и рыжих, точно ржавых, листьев. Опавшая листва, пестрая, потемневшая, густым влажным ковром лежит под ногами.
     Уже начались заморозки, и сегодня по-настоящему холодно.
     Бересфорд гуляет в лесу близ парка вместе с Терри и Нолли. На нем и на мальчиках – черные драповые полупальто, а на головах теплые кепи с наушниками. Они не собираются охотиться, но на всякий случай взяли с собой пистолеты. Разумеется, по-настоящему вооружены только Терри и Аделар. У Нолли лишь одно оружие: рогатка, которую он сделал сам, и камешки для нее. Рогатка – его гордость. Он очень метко стреляет из нее по мишени – не хуже, чем древние пастухи стреляли из пращи. Правда, по живым мишеням ему стрелять еще не приходилось, но он уверен: попадись ему достойная дичь, он обязательно подшибет ее.
     И тут, совершенно неожиданно, раздается выстрел. Покачнувшись, Бересфорд бросается и кричит растерявшимся Терри и Нолли:
     - Ложитесь!
     И выхватывает пистолет из-за пазухи.
     Терри и Нолли тоже бросаются на землю. Раздается второй выстрел, и Бересфорд теряет сознание.
      «С дерева стреляют!» - вихрем проносится в мозгу Терри. Он вытаскивает свой пистолет и зорко оглядывает ближайшие деревья. Вон он, их враг! Терри быстро целится, как учил его Аделар, и стреляет в человека на дереве. Тот глухо вскрикивает и начинает поспешно спускаться вниз. Я попал в него, лихорадочно говорит себе Терри. Да, я его ранил…
     - Нолли! – шепчет он. – Беги домой, позови Хродгара!
     Нолли кивает ему, отползает в кусты и исчезает. Терри вскакивает и, пригибаясь к земле, бежит к незнакомому стрелку, слезающему с дерева. При этом оба то и дело стреляют друг в друга, но оба промахиваются. Наконец стрелок внизу – и бежит прочь, а Терри преследует его и посылает ему в ноги выстрел за выстрелом, пока все его заряды не выходят. Тогда он бегом возвращается к Аделару, берет его пистолет и озирается по сторонам. Потом начинает звать Бересфорда по имени, но тот не отзывается, только трава под ним медленно краснеет от крови. «Убили!» - с горестной тоской думает Терри. Всхлипывая, он закрывает Бересфорда своим телом и продолжает осматриваться по сторонам: это всё, что он может сейчас сделать для своего друга.
     Слава Богу, такое положение вещей длится недолго. Вскоре появляются Хродгар с обеими собаками и Мэри с ружьем. Хродгар осматривает Аделара и хмуро говорит:
     - В левую руку ранен. И в бок.
     Пока Мэри умело перевязывает раны Бересфорда, Хродгар бежит вслед за собаками: они тащат его на сворках куда-то в глубину парка. Терри в это время спешит домой. Он седлает лошадь, как научил его Хродгар, и скачет в Фальту за врачом.
     Тем временем Хродгар возвращается к Бересфорду и Мэри. Собаки потеряли след. Мэри помогает мужу поднять Бересфорда. Лаунд принимает раненого к себе на плечи и несет к дому, а Мэри до глубины души потрясенная происшедшим, идет рядом, внимательно осматриваясь по сторонам и держа ружье наготове.
     … В скором времени Аделар уже лежит в своей комнате. Мэри остановила ему кровь и перевязала его. Госпожа Маргер, потрясенная не меньше слуг тем, что случилось, готовит лекарство для раненого и утешает Нолли:
     - Ничего, деточка, наш господин Бересфорд не опасно ранен. Он скоро поправится.
     И спрашивает себя: кто же посмел в ее парке выстрелить в человека? До сих пор Прибрежные Дюны служили надежной защитой для всех, кто жил в этом имении; здесь никогда не бывало ничего подобного.
     Нолли идет проведать Бересфорда. Рядом с постелью раненого, в кресле, уже сидит Эстаси Фэйдит – бледная, встревоженная. Она прижимает к себе Нолли. Он не плачет, но в его глазах такой страх за жизнь Аделара, такая боль за него, что Эсти еще крепче прижимает его к себе. Она сейчас испытывает те же самые чувства, что и он. К тому же, она без конца благодарит Небо, что Нолли не убили и не ранили.
     Аделар открывает глаза и видит их лица. Он пытается улыбнуться им и шепчет:
     - Пить!
     - Вам пока нельзя, - отвечает Эсти. – Терри поехал за доктором.
     И она смачивает его губы влажным платком.
     - Терри… - он слабо улыбается и закрывает глаза.
     Проходит довольно много времени, прежде, чем Терри возвращается с доктором Альм`аном Дес`ором, тем самым, который месяц назад назначил лечение больной Эстаси. Доктор осматривает Бересфорда и говорит, обращаясь к госпоже Маргер как к хозяйке дома:
     - Левая рука пробита навылет и бок тоже. Довольно большая потеря крови. К счастью,  внутренних повреждений нет. Вы уже вызвали полицию, госпожа Маргер?
     - Да, - с твердостью лжет госпожа Маргер.
     - Бог знает, один ли он был, этот преступник, - продолжает доктор, - а ведь у вас в доме всего один здоровый мужчина. Вам понадобится помощь полиции. Впрочем, ваш старший внук – отважный мальчик: это ведь он не дал убить господина Юна.
     - Да, Эдвину не занимать храбрости, - соглашается госпожа Маргер. Ее голос звучит уверенно и спокойно, но в душе она напугана и растеряна.
    - Думаю, что господин Лоренс Юн встанет через две недели, - говорит Десор. – Я приеду послезавтра.
     Госпожа Маргер благодарит его. Он смазывает раны больного, дает ему какие-то лекарства, заново перебинтовывает, пишет, чем и как лечить мнимого господина Лоренса и, выпив чаю (без этого госпожа Маргер не хочет его отпустить) уезжает обратно в город.
    

               
                ХХХХ
      Все дни ты, Терри Лаланд, проводишь с Аделаром. Ты не умеешь делать перевязок. Этим занимаются доктор, Хродгар и Мэри, но ты сидишь с больным и даешь ему лекарства в часы, назначенные доктором. Лар благодарит тебя за то, что ты спас его. И ни за что не соглашается, чтобы за ним ухаживала Эстаси Фэйдит.
     Ночами с Аделаром сидят госпожа Маргер или Хродгар. Мэри, ты и Нолли дежурите днем.
     Эстаси рассказывает в городу Кальману Рушу, что «господина Свенсона» ранили на охоте, и он две недели не сможет работать. И добавила: доктор Десор может это подтвердить. Так ее попросил сказать Бересфорд. Но господин Руш верит ей и без свидетельства доктора. Он навещает больного (тот едва успевает надеть усы и бороду, поспешно поданные ему тобой). Руш вручает ему деньги за две недели и говорит:
     - Господин Свенсон, я буду считать, что вы не прекращали работать. Такие работники, как вы, на вес золота. Выздоравливайте поскорее.
     И он уезжает обратно в Фальту.
     Господин Альман Десор тоже часто приезжает к вам. Вас с Нолли не пускают гулять, собаки постоянно спущены с цепи, и госпожа Маргер тревожится и боится за всех вас. Лар успокаивает ее. Он твердит, что преступнику только нужен был он, Бересфорд, и твердо говорит:
     - Я уверен, это тот самый человек, который подложил мне украденные драгоценности и сообщил полиции, что они у меня.
     Ты с ним согласен. Аделар хочет переехать в город, чтобы не подвергать опасности жизни обитателей Прибрежных Дюн, но госпожа Маргер и Эстаси Фэйдит очень просят его не уезжать. Он соглашается с большой неохотой, но в первую же неделю его болезни ты пишешь под его диктовку письмо Ипполиту Дэфриду в столицу. В этом письме Лар сообщает своему другу обо всём, что с ним случилось.
     Через несколько дней от Дэфрида приходит ответ. Он пишет, что выслал в Прибрежные Дюны для охраны несколько военных со сторожевыми собаками. Их хозяин  приедет вместе с ними; он начальник охраны и частный детектив.  Этот человек будет наблюдать за безопасностью в имении, и, что самое главное, он совершенно надежен, и ему можно доверять.
     Аделар, который уже выздоравливает, зачитывает вам всем это письмо. Вы очень радуетесь, испытываете великое облегчение и несказанную благодарность к Ипполиту Дэфриду.
     - Я отдам нашим охранникам все мои свободные комнаты и чердак! – торжественно заявляет госпожа Маргер. – Слава Богу, у нас будет защита. У вас очень хороший друг, Лар.
     Теперь Эстаси и Нолли тоже называют Бересфорда по имени: он попросил их об этом. Ведь дни его болезни еще больше сблизили всех вас. Ты совсем не ревнуешь Бересфорда к Эсти и Нолли, потому что знаешь: во-первых, ты для него главный и особенный, а во-вторых, Эстаси и Нолли уже настолько родные тебе, что тебе не жалко для них Аделара. Пусть проявляют свою привязанность к нему; ему от этого будет только лучше.
     В тот день, когда Бересфорд окончательно поправляется, выпадает первый снег. Вы с Нолли смотрите в окно на белые крупные хлопья, постепенно засыпающие поляну вокруг дома, покрывающие увядшие осенние листья и траву опрятным ровным ковром. Вам и грустно, и хорошо от этого зрелища.
     Но теперь все в доме беспокоятся друг за друга. Вам с Нолли позволено гулять только около дома. Хродгар Лаунд берется возить Аделара в город на работу: тому сейчас опасно ездить в одиночку, да еще в двуколке, где он открыт со всех сторон. Он будет возить Аделара в коляске. Бересфорд охотно соглашается.
     Теперь, когда он снова ездит в город, все вы переживаете за него, а Нолли, к тому же волнуется за Эстаси: ведь она уезжает по утрам вместе с Бересфордом и Хродгаром три раза в неделю. И ее, и Аделара могут убить где-нибудь в лесу, да и с Хродгаром не станут церемониться. Кто хочет это сделать? За что? Вы ничего не знаете, не понимаете, и от этого вам еще страшней и неуютней.
     - Нам остается только молиться, - говорит госпожа Маргер. – Если мы будем от души молиться за тех, кого мы любим, с ними ничего не случится.
     И вы молитесь за тех, кого любите.
     Проходит три дня. Ничего худого с теми, кого вы любите, не происходит, но вы продолжаете дрожать за их жизнь и здоровье.
     Но тут (о, радость!) появляются те, кого отправил к вам на помощь Ипполит Дэфрид.

     13.
     Однажды утром, в оттепель, Мэри торопливо стучится к госпоже Маргер.
     - Сударыня, наши защитники прибыли! Восемь человек, и все с собаками. А девятый господин – хозяин… то есть, начальник отряда.
     Госпожа Маргер торопливо накидывает шаль и спешит в небольшой холл дома. Ее взору представляется необычайная картина: в холле стоят восемь человек в никогда не виданной ею защитной одежде цвета хаки, полувоенного покроя. Возле каждого сидит крупная западноевропейская овчарка. Девятый – начальник отряда – одет, как спортсмен или богатый охотник: в кепи, кожаную куртку – золотисто-коричневую, отличной выделки – и в брюки, заправленные в высокие ботинки с толстой подошвой. Он высок – ростом с Бересфорда – и хорошо сложен. У него ясные, проницательные светло-карие глаза, тонкие черты лица, темные волосы, капризный рот, а над верхней губой – аккуратная полоска аристократических усов. Он молод: вероятно, ему около тридцати лет.
     - Доброе утро, - он снимает кепи и кланяется: учтиво, но сдержанно. И продолжает:
     - Я имею честь видеть перед собой госпожу Кристеллу Маргер?
     - Так точно, сударь, - очень вежливо и приветливо отвечает госпожа Маргер.
      - Мы с господином Дэфридом узнали. Что обитателям вашего дома грозит опасность, - любезно и спокойно продолжает молодой человек. – И вот я, частный сыщик, решил помочь вам и привез с собой мой собственный, небольшой наемный отряд. Как вы видите, моя команда находится в полной боевой готовности. Впрочем, я неучтив. Прошу прощения, сударыня, я вам не представился. Мое имя: Борегар Фальд`еро.
      - Очень приятно, - госпожа Маргер улыбается ему. – В вашем распоряжении, господин Фальдеро, пять комнат этого дома…
     - Вполне довольно трех, госпожа Маргер, - говорит Борегар Фальдеро. – Благодарю вас. А где же господин Бересфорд и его юный друг Терренс Лаланд?
     На лице госпожи Маргер отражаются тревога и беспокойство.
     - Не бойтесь, - задушевно просит ее частный детектив. – Просто Ипполит Дэфрид обо всём мне рассказал. Он доверяет мне. Как-то я имел честь оказать ему большую услугу. И я ни разу не обманул его доверия. Конечно, я активно сотрудничаю с полицией нашего королевства, но в известных пределах. Вы можете положиться на мою скромность: никто не узнает от меня ни о господине Бересфорде, ни о юном Лаланде. Итак, где же они?
     Госпожа Маргер сообщает, что Аделар Бересфорд на работе в Фальте, а Терри Лаланд здесь, в доме. Она зовет Терри. Тот немедленно приходит и здоровается с Борегаром Фальдеро. Тот смотрит на него внимательно и доброжелательно.
     - Мне очень приятно, Терри, - говорит он. –  Как мне известно от господина Дэфрида, вы спасли жизнь господину Бересфорду, ранив преступника. Вы храбрец, - его голос становится властным и повелительным. – Госпожа Маргер! Терри! Ничего больше не бойтесь. Я и мои люди будем охранять ваш дом днем и ночью до тех пор, пока преступник не будет пойман.
     Госпожа Маргер и Терри от души благодарят Фальдеро. Его люди получают ключи от двух комнат, а сам он – ключ от третьей, на первом этаже.
     - Здесь будет мой кабинет и штаб-квартира, - объявляет он, после чего просит посадить на цепь дворняжек госпожи Маргер и расставляет в парке и в саду восьмерых человек с собаками. Сам он до обеда изучает сад, парк, развалины, а за обедом знакомится с Эстаси Фэйдит, вернувшейся из города, и с Нолли.
     После обеда Фальдеро беседует с Терри и узнаёт от него решительно всё: каким образом и почему он сбежал из дома, как встретил Аделара Бересфорда, как они оба попали к госпоже Маргер, откуда взялись Эстаси и Нолли. Также Терри очень подробно рассказывает о том, как ранили «Лара».
     - Я плохо разглядел того, кто стрелял, - с сожалением вздыхает он. – На его голове был чулок с прорезями для глаз и рта. А одет он был во всё темное. Наверно, я попал ему в руку, потому что он быстро убежал.
     - Благодарю за информацию, - говорит Фальдеро и с улыбкой спрашивает:
     - Значит, вы не хотите домой, к дедушке с бабушкой? Предпочитаете остаться с господином Бересфордом?
     - Да, - отвечает Терри. – Но я не знаю, оправдают ли его. Ведь против него все улики. А пока это так, нам придется скрываться.
     - Придется, - подтверждает Фальдеро, - пока настоящий преступник не будет пойман.
     И задумывается.
     Вечером возвращается Бересфорд, и Фальдеро долго разговаривает с ним наедине. Терри очень хочется знать, о чем они говорят, и Нолли тоже. У Нолли есть свои причины иметь понятие о беседе этих двоих, потому что за обедом ему показалось, будто сыщик господин Фальдеро пристальней, чем следует, смотрит на его маму Эсти. Это ему не понравилось, и он решил, что нипочем не подпустит его близко к маме, потому что ее мужем обязательно должен стать Аделар Бересфорд, и больше никто!
     Мальчикам так и не удается ничего услышать. Зато Бересфорд приходит, наконец, в комнату Терри очень довольный - и говорит Терри и Нолли:
     - Ну, ребятня, теперь бегайте по саду и парку, сколько вашей душе угодно: вам ничего не угрожает. И, кстати, мне тоже. Никому из нас ничего не грозит, господин Фальдеро доказал мне это.
     - А он не говорил с тобой о моей маме? – вдруг строго спрашивает Нолли (Они с Аделаром на «ты» со времени болезни последнего).
     - О твоей маме? – Аделар немного удивлен. – Нет, не говорил. Да и зачем ему говорить о ней? Слава Богу, госпожа Фэйдит - ангел Божий. Она ни в чем не обвиняется, и никто не преследует ее.
     - Да, правда, - Нолли улыбается ему самой веселой и открытой улыбкой. Он очень доволен, что речи об Эстаси не шло. Значит, господин Фальдеро, скорее всего, не покушается на ее руку и сердце. Только бы она сама не увлеклась им. Но уж он, Арнольд, постарается, чтобы этого не случилось: все силы приложит. Потому что маминой любви достоин один лишь господин Бересфорд!
     За ужином Терри спрашивает:
     - Лар, а о чем вы говорили с господином Фальдеро?
     - О многом, - отвечает Бересфорд. – И о моем деле с кражей, и о том, как я сбежал из тюрьмы, и как мы с тобой встретились, и как попали сюда. Да и вообще, я ему всю свою жизнь рассказал.
     - Он точно не выдаст нас полиции? – Терри немного обеспокоен.
     - Нет, - твердо говорит Аделар. – Ипполит Дэфрид никогда не прислал бы мне на помощь человека, способного выдать полиции меня или тех, кто мне близок. Да я и сам не слепой, Тер: я чувствую людей и, скажу, не хвалясь, - редко в них ошибаюсь. Особенно после тюрьмы. Тюрьма учит разбираться в людях. И я говорю тебе с полной ответственностью: Борегар Фальдеро – человек, который полностью заслуживает нашего с тобой доверия.

     14.
     И в самом деле, Борегар Фальдеро более, чем оправдывает надежды обитателей Прибрежных Дюн. Его охранники посменно стерегут парк и сад, их собаки днем и ночью готовы достойно встретить всякого незнакомца, причем так вежливо, что ему, поваленному одной из них на землю, разве что будет прокушена рука, держащая оружие. В остальном он не пострадает. Собаки лаем призовут хозяев, а те задержат или отпустят прохожего по распоряжению Фальдеро.
     Сам Фальдеро тоже не сидит на месте: он тщательно изучает всю усадьбу и подробно расспрашивает всех жителей дома, в котором поселился, о том, что`  каждый из них делал в тот день, когда был ранен Бересфорд. Эстаси рассказывает Фальдеро, как ей недавно показалось, будто она видит человека в развалинах усадьбы, и Хродгар Лаунд осмотрел развалины, но никого там не обнаружил.
     - Это было за несколько дней до того, как ранили господина Бересфорда, - добавила Эсти.
     - Разумеется, Лаунд ничего не нашел в развалинах, - улыбнулся Фальдеро. – Потому что этот человек десять раз успел убежать.
     - Я понимаю, - согласилась Эсти. – Но тогда я подумала: мне это показалось.
     - Нет, я почти уверен, что вам не показалось, - возразил Фальдеро.
     - Сейчас я тоже так думаю, - заметила Эстаси.
     С Бересфордом Фальдеро беседует о его врагах. У каждого человека есть недоброжелатели, утверждает он.
     - В таком случае, я не знаю своих врагов, - Аделар разводит руками.
     Через три дня после появления в усадьбе Фальдеровской команды во главе с самим Фальдеро, в Прибрежные Дюны прибывает наряд полиции во главе с инспектором. Они явились, чтобы арестовать беглого заключенного Аделара Бересфорда, который, к несчастью, сегодня дома. У инспектора есть ордер на арест. Еще его обязанность забрать с собой похищенного преступником Терренса Лаланда, исчезнувшего из окрестностей города Фоттера в конце августа. Бересфорд и Терри, захваченные врасплох, падают духом и готовятся к самому худшему, но Борегар Фальдеро отводит инспектора в сторону и беседует с ним о чем-то в течение четверти часа. После этого инспектор просит прощения у Бересфорда с Терри: «Мы ошиблись, господа!» И, стараясь не смотреть на них обоих, уезжает вместе со своей командой обратно в Фальту.
     Все очень обрадованы и вместе с тем бесконечно поражены, но не смеют ни о чем спрашивать Фальдеро. Только Аделар, горячо поблагодарив его, спрашивает, когда они остаются вдвоем:
     - Уж не гипнотизер ли вы, господин Фальдеро? Мне кажется, сам Шерлок Холмс не добился бы того, чего сегодня добились вы.
     - Если бы Шерлок Холмс обладал моими полномочиями, я думаю, он бы еще и не такого добился, - загадочно ответил молодой сыщик. – Так что дело не столько в моем «гипнозе», сколько совсем в другом. Будьте спокойны, господин Бересфорд: вас с Терри никто не тронет. Они знают, что не ошиблись, и что вы – это вы, а Терри – это Терри. Но пока Я веду расследование, вы для них – табу. А узнали они про вас вот из этого анонимного письма.
     И он показывает Аделару письмо, в котором сообщается, что преступник Бересфорд и похищенный им мальчик Терренс Лаланд находятся в имении Прибрежные Дюны, где проживают в бывшем доме управляющего под чужими именами.
     - Я считаю, это написал человек, засадивший вас в тюрьму, - говорит Бересфорду Фальдеро, - ваш враг, который недавно стрелял в вас. Я почти не сомневаюсь в этом.
     - В таком случае, почему он раньше не обратился в полицию, а попытался сначала убить меня? – слегка недоумевает Бересфорд.
     - Он вовсе не собирался вас убивать, - голос Фальдеро задумчив. – Иначе, поверьте, вы были бы уже мертвы. Полагаю, он вознамерился вас задержать, так как долго вас искал, а, найдя, усомнился: не покинете ли вы скоро свое убежище, а то и вовсе уедете из страны? Этого он не мог допустить и решил ранить вас. Видимо, Терри действительно попал ему в руку, так как он не сразу написал письмо в полицию. Из этого я делаю вывод, что у нашего преступника нет сообщников: просто какие-нибудь мирные помощники, которым вряд ли известно, что он за вами гоняется. Но он недооценил быстроты вашей ответной реакции  (ведь вы сразу же написали, вернее, продиктовали письмо для господина Дэфрида, а Хродгар Лаунд отослал его, едва оно было запечатано). И еще наш враг недооценил меня, вернее, не принял в расчет. А теперь вглядитесь хорошенько в почерк: знаком ли он вам?
      Бересфорд долго, с пристальным вниманием всматривается в буквы, почти не соединенные между собой.
     - Где-то я видел похожий почерк. Но где и когда, не помню.
     Борегар Фальдеро настораживается:
     - Вспомните! Напрягите свою память, это очень важно.
     Бересфорд честно пытается вспомнить, где он видел подобный почерк, но все его усилия бесплодны. Однако он очень благодарен Фальдеро и просит называть его, Бересфорда, просто по имени – Аделар.
     - Согласен, - улыбается Фальдеро. – Вы тоже можете называть меня по имени; я не любитель официальности.
     - Но всё-таки, - он слегка хмурится. – Постарайтесь вспомнить, Аделар, где вы видели такой почерк. Поверьте мне: это крайне важно.


     После волнующих событий наступает затишье. Все очень довольны этим, особенно Терри и Нолли. Теперь они могут играть и гулять, где им вздумается. Терри даже не тревожится за Аделара, когда тот уезжает на работу. Борегар Фальдеро убедил его, что бояться нечего: во-первых, Бересфорда будут охранять, во-вторых, преступник вряд ли узнает его с бородой и усами, и, наконец, в-третьих, Фальдеро убежден, что преступник не живет в Фальте, а скрывается где-то поблизости в лесу, но бояться его нечего, так как он не подойдет к усадьбе близко, зная, что теперь она охраняется. И наконец: ему не нужна смерть Аделара. Задача загадочного недруга: искалечить Бересфорду жизнь, насколько это возможно. Пока что он бессилен осуществить свое мрачное намеренье.
      Терри очень доволен тем, что услышал от Фальдеро. Нолли Фэйдит тоже доволен, но с известной оглядкой. Ему всё кажется, что Борегар Фальдеро проявляет слишком много внимания к Эстаси. Это обстоятельство мешает ему жить спокойно.
     Однажды он видит, что Фальдеро прогуливается с Эсти по дорожкам парка и о чем-то с ней беседует. Нолли испытывает величайшую тревогу. Он принимает твердое решение поговорить с господином Фальдеро. Разумеется, он сделает это очень вежливо: ведь Фальдеро так помог Аделару и Терри! Но всё-таки следует всерьез побеседовать с ним и выяснить, каковы его намеренья относительно Эсти.
     Нолли так и поступает. После обеда он отыскивает Борегара в саду, где тот прогуливается, погруженный в раздумья, и решительно подходит к нему.
     - Сударь, - он смотрит снизу вверх на Фальдеро. – Вам нравится моя мама?
     - Твоя мама? Очень нравится, Нолли, - мягко и приветливо отвечает ему Борегар.
     - Как именно? – взгляд Нолли становится строгим и испытующим.
      Фальдеро удивленно приподнимает брови.
     - Затрудняюсь тебе ответить, - он смотрит на мальчика. – А в чем дело?
     - Дело в том, - Нолли немного волнуется, - что мама должна выйти замуж за господина Бересфорда… то есть, за Лара. И ни за кого другого она не пойдет, я уж знаю.
     Борегар смеется:
     - Это ты так решил?
     - Да, - взгляд Нолли становится почти суровым. – Я ведь знаю, они любят друг друга, только, может, еще не до конца это понимают.
     - Вот как, - Фальдеро присаживается на корточки перед Нолли. – Что ж, пусть так и будет. Я не влюблен в госпожу Фэйдит, Нолли.
     - Честное слово? – серьезно спрашивает Нолли.
     - Честное слово! – Борегар подмигивает ему. – Видишь ли, я женат, и очень люблю свою семью. А если госпожа Фэйдит и Аделар любят друг друга, я могу только радоваться за них. И, как смогу, буду способствовать их счастью.
     - То есть, вы им поможете? – лицо Нолли проясняется.
     - Вот именно, - Фальдеро выпрямляется и берет его за руку. – Мы с тобой вместе им поможем. Идет?
     - Идет, - Нолли улыбается ему. Его сердце успокаивается. Теперь он знает: господин Фальдеро – действительно хороший человек, которому можно доверять. А Фальдеро думает, что еще не встречал в своей жизни такого заботливого, преданного, хотя и несколько деспотичного сына, как Нолли Фэйдит. С этим малышом Эстаси, точно за каменной стеной. Он будет ей великой поддержкой, когда вырастет, говорит себе Фальдеро. И, конечно, Эсти будет вправе гордиться своим любимым приемным сыном еще больше, чем теперь.

     15.
     Наконец выпадает настоящий снег.
     «Вот и зима пришла», - говорит себе Эстаси, проснувшись воскресным утром и увидев в окно, что поляна, на которой стоит дом, ослепительно бела и чиста.
     Нолли, наверно, уже убежал гулять: они с Терри всегда гуляют перед завтраком. Эсти тоже хочется прогуляться по снегу. Что-то детское, веселое пробуждается в ней. Она быстро умывается, одевается и в теплом капоре, сапожках и беличьем полушубке почти выбегает на крыльцо. Как чудесно пахнет снегом, какая торжественная тишина в воздухе (только щебет лесных птиц нарушает ее). Как весело выглядывает солнце из-за белых облаков, заставляя снег сверкать в его лучах мириадами искр!
     Эсти полной грудью вдыхает морозный воздух и, улыбаясь снегу и солнцу, спускается с крыльца. Снег не слишком глубокий, он доходит ей до голенищ ее сапожек. Она здоровается с Хродгаром, который тоже доволен тем, что наступила зима, и идет по аллейкам парка, любуясь заснеженными кустами и деревьями. Так она доходит до ближайшей поляны – и вдруг в смущении останавливается. На поляне, прислонившись к сосне и сунув руки в карманы кроличьего полушубка, стоит Аделар Бересфорд. Видимо, он о чем-то задумался. Эсти не хочет ему мешать, поворачивает назад, но тут же зацепляется ногой за корень, скрытый снегом, и падает.
     В одно мгновение Бересфорд оказывается около нее и помогает ей встать.
     - Спасибо, Аделар, - она отряхивает от снега платье и полушубок. – Доброе утро!
     - Доброе утро, - он улыбается ей. – Вы пришли поздороваться с зимой, Эсти?
     - Да, - она смеется. – Но как вы догадались?
     - Догадался! – он тоже смеется. – Потому что и я вышел поздороваться с настоящим снегом.
     Он нагибается, лепит комок из снега и запускает его в ствол дерева. Снежок разбивается о ствол. Эсти тоже набирает полную пригоршню снега и мнет его в пальцах – холодный, влажный. И тоже кидает снежок в дерево… но нечаянно попадает в Бересфорда.
     - Ой! – она заливается краской. – Простите.
     - Не прощу, пока не отомщу, - он со смехом лепит еще один комок и целится в Эсти. Тогда, громко засмеявшись, она отбегает в сторону и начинает поспешно вооружаться снежком. Но не успевает слепить его: комок попадает ей в руку.
     - Ах, вы так! – и Эсти кидает в Аделара свой снежок, а сама проворно прячется за кустами.
     - А ну, где вы спрятались? – он делает вид, что не видит ее, обходит поляну и вдруг вместе со снежком в руке быстро сворачивает за кусты, где Эсти уже приготовилась к защите. Они одновременно швыряют снежками друг другу в плечи и смеются – неудержимо, как дети.
     - Плохая у вас маскировка, - говорит Бересфорд. – Знаете, как хорошо виден рыжий полушубок, когда всё вокруг в снегу?
     И вдруг берет ее за руки. В его глазах нежность и мягкие, светлые огоньки. Сердце Эсти начинает сильно стучать, но она не может отобрать у него своих рук, это выше ее сил. Он наклоняется и бережно целует ее. Она отвечает на его поцелуй. И вот они уже стоят, крепко обнявшись.
     - Я люблю тебя, Эсти, - говорит Аделар.
     - А я – тебя, - очень тихо откликается она.
     - Тогда почему ты дрожишь? – его голос полон самой глубокой любви и заботы. – Тебе не холодно?
     - Нет, - она вдруг тихонько всхлипывает. – Просто… Нолли был прав. Он знал, что я люблю тебя, даже когда я еще сама этого не знала.
     - Конечно, Нолли был прав, - Бересфорд осторожно, как ребенку, вытирает ей слезы своим платком. – Нолли у нас провидец. Ну, не плачь, Эсти. Почему ты плачешь?
     - От радости, - она смеется сквозь слезы, и ее смех звенит, точно хрусталь и серебро вместе; в нем словно играет солнце. Его лучи поблескивают на ее влажных густых ресницах.
     - Ты не разлюбишь меня? – спрашивает она Аделара.
     - А ты меня? – он весело и ласково заглядывает ей в лицо и снова целует ее. – Нет уж, бельчонок Фэйдит. Я полюбил тебя в тот час, когда ты так храбро защищала ворота от нашего с Терри мяча.
     - Да, это было чудесно, - она улыбается. – А ты – кролик, Лар, - и гладит его серо-белый полушубок. – Большой красивый кролик.
    - Я лучший из кроликов,  - он подхватывает ее на руки, выносит на поляну и кружится вместе с ней под солнцем, а она безудержно смеется, обнимая его за шею.
     - Я никогда тебя не разлюблю, - шепчет он ей. – И никуда не отпущу. Мы всегда будем вместе! Правда?
     Вместо ответа она покрывает поцелуями его лоб, щеки, глаза. Это означает: да, мы никогда не расстанемся, мы всегда будем вместе. «Только бы с тобой ничего не случилось», - думает она, но не говорит этого вслух.

   
      16.
      Зима полностью воцаряется в вашем поместье. Снег идет каждый день, и очень скоро весь парк обрастает непроходимыми сугробами. По нему теперь можно гулять только на лыжах. Аделар купил лыжи себе, вам с Нолли и Эстаси. Борегар Фальдеро тоже обеспечил лыжами свою команду и себя самого. Ты еще не очень хорошо ходишь на лыжах – гораздо неуверенней, чем Нолли, который словно летает на них, хотя впервые встал на лыжи и взял в руки палки всего полторы недели назад. Ты не можешь не завидовать ему. Физический труд и спорт даются ему гораздо легче, чем тебе. Еще он очень любит математику, географию и книги. Но пишет по-прежнему с ошибками (разве что их стало меньше). И совершенно теряется в английском языке. Он дается ему с великим трудом, тогда как для тебя английский, французский и родная грамота не представляют никакого труда.
     Теперь вы с Нолли гуляете, в основном, только близ дома и в саду – там, где Хродгар Лаунд и команда Фальдеро расчищают от снега побольше места для вас.
     В саду вам нравится больше всего. Снег превратил развалины особняка в отличную высокую горку, с которой вы съезжаете на санках, купленных вам Аделаром и Эстаси, а также на старых, гладких, круглых медных блюдах, найденных тобой на чердаке и отданных госпожой Маргер в ваше распоряжение. На блюдах веселей всего съезжать со специальной заледеневшей дорожки, которая рядом с вашей «санной» горкой.
     Еще вы любите сад, потому что Бересфорд и Хродгар сделали там небольшой, но очень гладкий и ровный каток для Эсти, ибо она умеет и любит кататься на коньках. Она купила себе коньки в Фальте и так красиво катается на них, что вы с Нолли не можете отвести от нее глаз. Почти так же легко и непринужденно люди Фальдеро, крепкие молчаливые парни, передвигаются на своих коротких широких лыжах без палок. Но в их движениях нет той грации и изящества, с которой Эстаси катается на коньках.
     Вы любите сад также и потому, что он большой. Вы запрягаете в свои санки собак госпожи Маргер: Танго и Нерку – и они возят вас по саду кругами. Это очень весело, и напоминает вам карусели, которые пока что закрыты на зиму.
     В конце концов, в саду просто красиво. И это вам очень нравится.
     Теперь Бересфорд, Эсти, госпожа Маргер, Хродгар и Мэри, а порой и Фальдеро ездят в город в открытых санях или в кожаных возках на санных полозьях. В выходные Бересфорд вывозит вас в город в одном из возков – в театр, кафе или просто покататься. Эстаси теперь часто ездит вместе с вами. Еще никогда ты не видел ее такой радостной, а Лара – таким веселым. Конечно, ты догадываешься, в чем дело. Это и радует, и немного беспокоит тебя. Тебе не хочется, чтобы Лар с Эсти забыли о тебе.
     Вот и сегодня, восемнадцатого декабря, вы катаетесь с Нолли на санках со своей высокой горки в саду. День не солнечный, но всё равно вам очень хорошо. Мороз умеренный;  деревья изящно одеты инеем, на тяжелых ветвях елей и сосен лежит снег. Небо белое, с оттенком синевы, словно снятое молоко. И вокруг царит торжественная и вместе с тем удивительно успокаивающая тишина.
      Вдруг вы с Нолли останавливаетесь и смотрите, как по дорожке, мимо особняка, вернее, вашей горки проезжает пара лошадей, запряженных в сани. В санях сидят Аделар и Эсти. Они с веселыми улыбками машут вам. Вы тоже улыбаетесь и машете им в ответ.
     - Кататься поехали, - говоришь ты не без легкой зависти, стоя рядом со своими санками.
     - Угу, - удовлетворенно откликается Нолли своим голосом медвежонка.
     - А нас не взяли, - не удерживаешься ты.
     - Пусть побудут без нас, - серьезно и деловито говорит Нолли, глядя вслед убегающим саням. На его лице спокойное и глубокое удовлетворение.
     - Если они поженятся, они могут забыть про нас, - осторожно говоришь ты.
     - Они? – Нолли удивленно сморит на тебя и тут же снисходительно улыбается, совсем как взрослый порой улыбается ребенку. – Да никогда в жизни, Терри. Они нипочем про нас не забудут!
     - У них пойдут свои дети, родные, - что-то сжимает тебе горло. – А родные всегда дороже приемных. Хотя тебе-то бояться нечего: Эсти действительно тебя не разлюбит.
     - Лар тоже тебя не разлюбит, - очень убедительно отвечает Нолли. – Неужели ты так плохо его знаешь? Он очень верный. Он не разлюбит тебя. Я ведь его знаю. Таких, как он, мало.
     - Да, мало, - соглашаешься ты. – И я хочу, чтобы он был счастлив. И Эсти тоже.
     - Так и будет, - откликается Нолли. – А мы с тобой будем братьями.
     - Мы уже, как братья, - улыбаешься ты.
     - Еще не совсем, - голос у Нолли наставительный. – Мы просто друзья. А вот когда Лар с Эсти поженятся, мы и вправду станем братьями.
     - Всё рассчитал… математик! – ты с мягкой усмешкой надвигаешь ему шапку на глаза. Пусть не забывает, что ты – старший.
     Нолли спокойно поправляет шапку.
     - Терри, я помню, что ты старший. Но и ты помни, что я не глупее тебя.
     - Я помню, что ты младше, - отвечаешь ты с достоинством, поражаясь про себя проницательности Нолли. Откуда он знает, о чем ты думаешь?
     - Да, ты младше, - повторяешь ты. – А глупее или нет, это еще вопрос. Но ты всё равно мой лучший друг, даже когда разговариваешь со мной, как с маленьким.
     Нолли смущен.
     - Я совсем не хочу так с тобой разговаривать, - признаётся он. – Просто… как-то само собой получается.
     Ты хочешь ответить ему что-то примирительное, но вдруг тебя охватывает тревога.
     - Нол! А вдруг они припозднятся, и за ними погонятся волки?
     - Волки? – на смуглом, румяном лице Нолли тоже явственно проступает тревога.
     Ваше беспокойство вполне обосновано. Ночью голодные волки подбираются к усадьбе довольно близко, и вы часто слышите по вечерам их заунывный вой, доносящийся из леса.
     Но тут ты успокаиваешься и веселеешь.
     - Вздор! – говоришь ты любимое дедушкино слово. – Во-первых, Лар не допустит, чтобы они поздно вернулись! А во-вторых, он взял с собой ружье и, конечно, много патронов. Он очень метко стреляет, ты же знаешь. Нет, волкам до них не добраться.
     Нолли с облегчением вздыхает.
     - А ты точно видел, что он взял с собой ружье? – спрашивает он на всякий случай.
     - Точно, точно, - говоришь ты уже совсем спокойным, веселым голосом. Нолли тотчас тоже успокаивается, и вы снова принимаетесь кататься с горки на санках, а потом берете свои медные ледянки и летите с соседней горы, наталкиваясь друг на друга и хохоча.
     - А ведь совсем скоро Рождество! – говоришь ты Нолу.
     - Да, - он улыбается. – Бабушка сказала, у нас в гостиной будет елка!
     - Я уже подарки приготовил, - голос у тебя таинственный.
     - А я еще нет, - вздыхает Нолли.
     - Ты успеешь! Мы завтра поедем в город. Подумай сегодня, что кому подарить.
     - Я подумаю, - обещает Нолли с готовностью.
     - И еще, - ты смотришь ему в глаза. – Если ты хочешь, чтобы твоя мама и Лар поженились, тебе нужно перейти в отдельную комнату.
     - Да, точно, - сразу же соглашается Нолли. – Я спрошу бабушку, можно ли мне перейти в комнату, соседнюю с нашей.
     - Лучше переходи ко мне, - великодушно предлагаешь ты. – Веселее будет.
     - Правда, веселее, - соглашается Нолли. – Спасибо, Тер.

                ХХХХ
     За два дня до Рождества Хродгар Лаунд, побывавший днем на почте, привозит Бересфорду письмо. Адрес Прибрежных Дюн написан на конверте незнакомым почерком. Обратного адреса нет. Бересфорд настораживается. Зябкий холодок пробегает в его груди, точно холодный декабрьский ветер на мгновение проник ему в душу.
     Полный недобрых предчувствий, он вскрывает конверт и вынимает листок, исписанный знакомым ему почерком без соединений букв.
     «Аделар Бересфорд! – читает он. – Ты очень ловко устроился: полиция бессильна против твоих защитников. Позор нашим законам, которые позволяют оставлять на свободе беглого заключенного, вора, похитителя детей, да еще и убийцу впридачу! Ты удивлен? Ну, конечно же, ты чист, разве ты кого-нибудь убивал? Но всё-таки ты это сделал. Нет, не своими руками. И даже не желая никому смерти. Однако ты допустил, чтобы светлая душа, некогда обитавшая в этом мире, перестала существовать.
     Не думай, что я оставлю тебя в покое. Не знаю, где, не знаю, как и когда, но мы с тобой встретимся – и так, что ты уже не скроешься от тюремного заключения. Я буду преследовать тебя всю свою жизнь, и не успокоюсь, пока не приду к выводу, что ты достаточно мной наказан. Подумай об этом. Если ход твоих мыслей будет правилен, ты откажешься от защиты и добровольно вернешься в тюрьму».
     Подписи нет. Но Бересфорд начинает волноваться. «Подумай об этом». Он уже читал когда-то эту фразу, написанную этим же самым почерком. Где, когда это было? Он лихорадочно напрягает свою память и вдруг… вспоминает!
     Волнуясь, он выходит в коридор с письмом в руках и стучится в дверь «штаб-квартиры» Борегара Фальдеро. Все уже отужинали, но Аделар уверен, что Фальдеро еще не спит.
     - Войдите, - раздается из-за двери.
     Аделар входит и видит: Фальдеро лежит на диване, курит сигару и читает книгу. Он поднимает голову и тут же садится, вопросительно глядя на своего гостя.
     - Борегар, я вспомнил! – говорит Бересфорд. – Я получил анонимное письмо (Хродгар привез из Фальты) и вспомнил! Теперь я знаю, кто мой враг.
     Взгляд светло-карих, ясных глаз Фальдеро тотчас становится очень внимательным; в нем мелькают облегчение и даже какая-то радость.
     - Садись, - он кивает на место рядом с собой. – Сигару? Вина?
     - Нет, ничего не надо, спасибо, - Аделар садится рядом с ним и протягивает ему письмо. Фальдеро берет листок в руки, вцепляется в него глазами и говорит:
     - Рассказывай. Я  о ч е н ь  внимательно слушаю тебя.
     - Помнишь, я говорил тебе, у меня была невеста, Эмби? – спрашивает Бересфорд.
     - Да, Эмбретта Тэнс, - кивает Фальдеро. – Я и фотографию ее помню, ты показывал мне. Говори дальше, Лар!
     - Так вот, однажды я пришел к ней… то есть, заехал за ней в пролетке, - сбивчиво продолжает Бересфорд. – Мы собирались поехать за город…
     - За пределы Лэппинга, - уточняет Фальдеро.
     - Да, - кивает Бересфорд. – Мы уже были обручены. Я вошел в ее дом, в ее комнату. Она встретила меня с нежностью, как всегда встречала. Но я заметила, что она необычайно задумчива. А потом увидел на столе конверт и письмо. В письме я успел заметить слова: «Подумай об этом». Они были написаны точно таким же почерком, как мое сегодняшнее письмо и донос в полицию. А на конверте я прочел имя отправителя: Густав Шн`ольде. Я спросил Эмби, кто такой Густав Шнольде? Она тут же подошла к столу, положила письмо в конверт и ответила, пряча его в ящик стола: «Это мой кузен, Лар». Я спросил, почему она раньше не говорила мне о нем? Вместо ответа она поцеловала меня и заговорила о другом.
     - Всё ясно, - Фальдеро подходит к темному окну и стоит возле него в зеленом халате, глядя на одинокий масляный фонарь, озаряющий заснеженный двор. – Да, Лар, теперь мне всё ясно, как день. Перед тем, как стать твоей невестой, Эмби, вероятно, была невестой Густава Шнольде, и он любил ее. Настолько любил, что возненавидел тебя, своего соперника. Но вместо того, чтобы убить тебя, он убил Эмби. Он не мог допустить, чтобы его возлюбленная принадлежала другому. Это он напугал лошадей, когда экипаж с твоей сестрой, племянником и Эмби ехал по мосту. Еще до приезда сюда я беседовал с кучером, который вез их. Он сказал мне, что лошади вели себя так, словно учуяли волка. Шнольде, должно быть, прятался под сваями моста, и у него было с собой вещество или вещь, запах которой могли учуять только лошади. Он знал, что они испугаются и бросятся в воду, знал, что это будет верной смертью для Эмби и величайшим ударом для тебя. Таким образом, он разрушил ваше счастье и заодно отомстил тебе.
     - О, Господи, - Бересфорд бледнеет. – Но это же безумие, Бор!
     - Согласен, здорового в этом мало, - кивает Фальдеро. – Но об этом потом. Попробуем представить себе, что было дальше. Расправившись с дорогими тебе людьми, Шнольде решил, что теперь всё в порядке, мосты сожжены, он должен начать новую жизнь и забыть о прошлом. Осуществляя эту мысль, он уезжает… ну, скажем, за границу, хотя я могу ошибаться. Там он пытается зажить по-новому, но это ему не удается. Его, безусловно, преследует мысль о том, что он убил ту, которую любил, и убил ее из-за тебя. В конце концов, он проникается мыслью, что ты виноват во всех его несчастьях. И вот, спустя год он возвращается обратно в Лэппинг, потому что теперь его единственная цель – отравить тебе жизнь, или, как он пишет, тебя «наказать». Он сводит знакомство с госпожой Эвлалией Арпино, которой ты, Лар, помогаешь строить дом, узнаёт, где ты живешь, делает отмычку от твоей двери, крадет драгоценности у госпожи Арпино и подбрасывает их тебе, после чего посылает в полицию анонимное письмо о том, что драгоценности у тебя. Тебя хватают, сажают в тюрьму, и Шнольде успокаивается. Но когда ты совершаешь побег из тюрьмы, он снова теряет покой и принимается тебя преследовать.
     Сначала он не может тебя найти, но потом каким-то образом отыскивает, подстреливает, но при этом сам получает рану. Из-за этого он пишет письмо в полицию о твоем местонахождении позже, чем рассчитывал, и его хитрый план терпит поражение, потому что на сцене вдруг появляюсь я с моей командой. Но его сердце не выдерживает – и вот он пишет тебе письмо, чтобы дать волю своим чувствам и заодно смутить тебя. Однако он сам себя выдает одной-единственной фразой «помни об этом».  Что ж, тем лучше. Теперь я, кажется, знаю, каким образом действовать дальше. Но я должен всё обдумать.
      - Бор, ты гений, - произносит потрясенный Бересфорд. – Ты действительно гений сыскного дела! Но в одно, мне кажется, ты не прав. Эмби не могла быть невестой Шнольде; скорее, его любовь была безответна…
      - Вряд ли, - Фальдеро наливает вина ему и себе и снова садится на диван. – Твое здоровье, Лар! Да, повторю я, вряд ли. Потому что если бы Эмби какое-то время не отвечала ему взаимностью, он не стал бы убивать ее и преследовать тебя. Но его отчаянные преступления доказывают: ему было, что терять. Человеку, сразу получившему отставку, терять нечего, но тому, который был любим, - о, такой теряет многое, когда его вдруг без всякой его вины лишают надежды на счастье. Но для меня загадка, Лар, - он отпивает глоток из бокала, - почему он не убил тебя? Ведь если бы он убил тебя вместо Эмби, у него был бы шанс снова завоевать ее любовь. Однако он этого не сделал. Тут скрывается какая-то тайна, которую мне, пока что, не под силу разрешить.
     Он слегка качает головой.
     - А почему он не сам надписал конверт? – спрашивает Аделар.
     - А, это пустяк, - машет рукой Фальдеро. – Конверт, без сомнения, подписан его слугой. Вероятно, у Густава Шнольде не нашлось дома конверта. Слуга надписал и запечатал письмо уже на почте. Это лишний раз доказывает, что Шнольде проживает не в городе, а в каком-нибудь достаточно глухом месте неподалеку отсюда.
     - Почему же его слуга не донес на меня по просьбе Шнольде, когда у того болела раненая рука?
     - Должно быть, Шнольде не желал впутывать его в это дело. Вот что: мы не будем искать Шнольде, не будем объявлять его в розыск. Мы… но я пока не скажу тебе, что`  мы сделаем. Святое дело – спокойно встретить Рождество. Да и у меня будет побольше времени на раздумья.
     - Эмби, - лицо Бересфорда становится очень печальным. – Значит, ее убили… и мою сестренку Элен, и Дэви… Боже мой!
     Он закрывает лицо руками. Фальдеро обнимает его за плечо и тепло говорит:
     - Эмби, Элен и Дэви в Раю, Лар; больше никто не причинит им зла. А у тебя теперь есть госпожа Фэйдит и целых два малыша, которые так любят тебя. Скажи, разве это не счастье?
     Аделар отнимает ладони от лица, его взгляд проясняется.
     - Ты прав, - говорит он. – Это великое счастье, которого я не достоин. У меня есть Эстаси, дети и такие чудесные друзья как Пол Дэфрид, ты, госпожа Маргер. Видит Бог, я счастлив. Так счастлив, что боюсь, как бы не пришлось расплачиваться за это…
     - Ты уже расплатился, - Фальдеро улыбается тоже. – Теперь тебе осталось одно: вновь обрести радость жизни и доброе имя.
     И добавляет, смеясь:
     - П о м н и  о б  э т о м.

     17.
     И вот он наступает, долгожданный канун Рождества.
     Подарки, завернутые в шелковую бумагу, уже лежат под елкой. Она стоит в гостиной – большая, душистая, мохнатая, колючая, похожая на сказочную Лесную Деву. Накануне Терри, Нолли, Эстаси и госпожа Фэйдит сами украшали густые, темно-зеленые смолистые ветви. Мари принесла с чердака большой ящик с мишурой и великолепными игрушками: стеклянными, жестяными, оловянными, медными, восковыми. И вот теперь елка увешена всевозможными зверями, птицами, фигурками людей и святочных духов, шарами, шишками, сосульками, дворцами, бусами, гирляндами из разноцветной фольги и свечками из разноцветного воска, которые держатся на ветках, благодаря специальным прищепкам. Еще на ветках висят конфеты в блестящих обертках, мандарины, яблоки, золоченые грецкие орехи. А на верхушке елки – золотистая хрустальная звезда.
     Нолли доставляет величайшее удовольствие обходить елку вокруг, вдыхая запах смолистой хвои, и рассматривать домики, фигурки, зверей, птичек. Особенно ему нравится восковой лоточник с медными кренделями, тигр, подбирающийся к ласточке, которая гораздо больше него, стеклянная стрекоза, совсем, как настоящая, и восковой ангел с веселым, добрым лицом, удивительно живым. Также Нолли может без конца рассматривать деревянную пещеру с восковыми фигурками: Божьей Матерью, склонившейся над яслями Младенца, и Иосифа, стоящего рядом, а возле соседних яслей – волы, овцы, ягнята. И всё это очень маленькое. Пещера стоит возле елки, на небольшом круглом табурете.
     Терри тоже очень нравится обходить елку и любоваться ее убранством. У него, как и у Нолли, есть свои любимые игрушки: кухарка в пестром переднике, похожая на Мэри Лаунд, чудесная маленькая балерина в газовом платьице, лягушка, котенок и щенок. Но он старается не очень-то заглядываться на своих любимцев, особенно при посторонних: ведь ему уже тринадцатый год, он немного стесняется своей «детскости». Однако порой он забывает всё на свете – и готов без конца обходить елку, где каждая группа игрушек, развешенных на ветвях поблизости друг от друга, точно рассказывает ему волшебную сказку. И эта сказка чудесно не похожа на те, которые ему известны из книг.
      Днем они всем домом ездили в Малую Гавань, в церковь. А теперь, вечером, в гостиной идут таинственные приготовления к праздничному ужину. Туда приносят большой стол, и Мэри с госпожой Маргер и с Эстаси о чем-то совещаются, что-то приносят из кухни, озабоченные и довольные. В этот день у всех обитателей поместья легко и празднично на душе. Чувство какой-то таинственной радости не покидает их.
     В девять часов, под звуки граммофона, они садятся за праздничный стол, уставленный всевозможными фарфоровыми судками самой тонкой росписи, салатницами, тарелками и тарелочками. Все одеты очень нарядно, даже Мэри и Хродгар. Всего за столом двенадцать человек. Четверо из них – солдаты Борегара Фальдеро. Еще четверо дежурят сегодня возле дома вместе с собаками.
     Елка сверкает, озаренная свечами; свечи горят и на столе. Все с удовольствием едят жареного гуся, подстреленного осенью Терри и откормленного Мэри. Шампанское весело мерцает в хрустальных бокалах и всё больше веселит сердца людей. Звучат смех и веселые шутки. После гуся следуют салаты с рыбой и мясом, пироги с олениной и грибами, икра и множество других, очень лакомых блюд.
     После десерта, мороженого и пирожных, начинается бал. Мэри не умеет танцевать, но госпожа Маргер и Эстаси танцуют с Бересфордом, Фальдеро и Терри.
     Несмотря на преклонные годы, движения госпожи Маргер изящны и легки, ее лицо словно молодеет. Терри и Нолли восхищены. Они даже не представляли себе, что госпожа Маргер может так удивительно танцевать. И, конечно, они любуются Эстаси, которая словно летает по гостиной. Вообще, все, кто не танцует, с удовольствием смотрят на танцующих.
     В полночь Эстаси садится за рояль и играет рождественский гимн. Все поют под ее музыку, пьют шампанское и поздравляют друг друга с Рождеством. Затем наступает очередь подарков. Все получают по несколько подарков, а охранники из команды Фальдеро – теплые шарфы и перчатки, связанные для них госпожой Маргер и Эстаси.
     Потом все выходят из дома, поздравляют часовых, преподносят им подарки (перчатки и шарфы), а также по бокалу шампанского и по куску гуся с хлебом. Часовые очень довольны и благодарят тех, чей покой они оберегают.
      В эту ночь Нолли и Терри, которые теперь живут в одной комнате, долго не могут заснуть. Они обсуждают свои подарки, лежа в кроватях и вдыхают запах мандаринов, яблок и шоколадных конфет, снятых с елки и отданных в их распоряжение. Но потом сон всё же смаривает их, и они засыпают мирным, радостным сном.


     18.
     Новый год встречают так же празднично и весело. В доме не смолкает музыка. Катанье на санях, фейерверки, волшебный фонарь, игры в гостиной – в фанты, в «да и нет не говорите», поездка на морской берег – вот развлечения, которые устраивают обитатели Прибрежных Дюн. Терри и Нолли очень довольны. Госпожа Маргер везет их и Эстаси в Фальту к своей сестре и знакомит с ней. Гостей принимают очень радушно.
     Борегар Фальдеро и его команда почти не участвуют в этих развлечениях. Люди и собаки бдительно охраняют усадьбу, а Фальдеро ищет, неустанно ищет в лесу убежище Густава Шнольде. Одевшись охотником, молодой сыщик целыми днями рыщет по лесу на коротких широких лыжах: уходит утром и возвращается поздно вечером. Он прекрасно ориентируется в лесу и каждый вечер отмечает на своей карте места`  , где уже побывал. Заодно он действительно охотится – и часто приносит в усадьбу какую-нибудь добычу: чаще всего куропаток.
     Лицо Шнольде ему известно. Его люди прислали ему из столицы фотографию этого человека, а заодно и кое-какие сведения о нем. Оказывается, Шнольде – действительно двоюродный брат погибшей два с лишним года назад  Эмбретты Тэнс. Он дворянин и богатый землевладелец. Был дважды женат, но теперь разведен. Детей у него нет. Ему сорок два года.
     Фальдеро очень хорошо запомнил его лицо: спокойное, невыразительное, с крупными, далеко не тонкими чертами и небольшими, жесткими, пристальными глазами. Люди с такими глазами надеются обычно только на самих себя и никому не доверяют. Но Фальдеро не оставляет в покое чувство, что он уже видел где-то похожее лицо – и, может даже, не лицо, а что-то общее в чертах другого человека. Но как он ни пытает свою память, он не может догадаться, кого же это лицо ему напоминает. «Придется ждать, пока меня озарит, - думает он. – Как Аделара Бересфорда».
     Но вот на пятые сутки поисков ему несказанно везет. Лыжный след приводит его к маленькой лачужке, стоящей почти на опушке леса. Он влезает на дерево, достает из рюкзака бинокль и принимается с довольно большого расстояния изучать лачужку. Она обитаема, в ней горит свет. А в середине дня, когда Фальдеро уже начинает замерзать на своей «сторожевой вышке», к дому подъезжает на лыжах охотник с эрдельтерьером. И в этом охотнике Борегар без труда узнаёт того, за кем так долго гонялся.
     Его ликованию нет предела. Он дожидается когда охотник зайдет в дом вместе с собакой, потом осторожно слезает вниз, хваля себя за то, что не подъехал к лачужке близко и не оставил следов и отмечает на своей карте местонахождение дома. После этого он надевает лыжи, отходит подальше, перекусывает тем, что взял с собой утром и пускается в обратный путь. Теперь он точно знает, что` следует делать, и почти уверен в успехе своего будущего предприятия.
     Но тут-то его и настигает беда. Он скользит на лыжах через заснеженный лес, беспрестанно сверяясь с компасом и не обращая внимания на поднявшийся ветер, вьюгу и грозно гудящие и стонущие в снежном вихре деревья. Но постепенно идти становится всё труднее: снежный ветер залепляет глаза, становится ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Фальдеро беспрестанно натыкается на кусты и деревья, падает в какие-то овраги, из которых с трудом выбирается. Во время одного из таких падений его лыжи ломаются. Он решает не думать о таких мелочах и, едва ли не по пояс в снегу, продолжает свой путь.
     Очередное падение обходится ему дороже: он сильно ушибает ногу и, что самое ужасное, теряет свой компас. Запасного он, конечно, не взял: ведь ему всегда достаточно было одного компаса.
     Словно тяжелый камень ложится на его душу. Он понимает, что пропал. В буране можно заблудиться в нескольких метрах от дома, а он – на расстоянии километра от Прибрежных Дюн. И совершенно не знает, в какую сторону ему теперь двигаться…


     Этим же вечером Терри сидит в комнате Аделара, на диване, рядом со своим другом. Он спрашивает:
     - Лар, когда ты женишься на Эсти, ты не забудешь обо мне?
     - Никогда, - Аделар обнимает его за плечо. И тут же, улыбаясь, спрашивает:
     - Откуда ты знаешь, что я собираюсь жениться на Эсти?
     - Это уже все знают, - Терри прижимается к нему. – И госпожа Маргер, и Мэри, и Хродгар, и господин Фальдеро. А Нолли так вообще сразу понял, что этим кончится, и очень этого хотел…
     - Ну, Ноли у нас вообще колдун, - улыбается Бересфорд.
     - У вас с Эсти будут собственные дети, - Терри подавляет вздох. – Разве можно любить родных и неродных одинаково сильно?
     -  Можно, - Аделар целует его в щеку. – И я докажу это вам с Нолли на деле. Мы с Эсти докажем.
     Терри улыбается в ответ; Бересфорд его убедил. На минуту в комнате становится тихо, и оба слышат, как безутешно воет и стонет за окном густая снежная метель.
     - Да, непогода, - Бересфорд встает и подходит к окну. - Ни зги не видно.
     Терри хочет что-то сказать в ответ, но тут в дверь стучат, и в комнату заглядывает молодой охранник, оставленный Борегаром Фальдеро за старшего на время его отсутствия. Охранника зовут Ас`он Ремю`.
      - Простите, господин Бересфорд, - говорит он встревоженно. – Боюсь, господин Фальдеро заплутался в буране. Обещал быть в пять, а сейчас уже восьмой час. Мы не можем оставить свои посты без его приказа. Но что делать? Пусть лучше он меня рассчитает, чем погибнет. Пойду его искать, а старшим вместо себя назначу…
     - Подождите, Асон, - прерывает его Бе6ресфорд. – Я пойду искать господина Фальдеро. У меня есть компас, и я возьму собаку госпожи Маргер. Ни о чем не беспокойтесь, я найду его: разумеется, с помощью ваших людей, которые пока что не на часах.
    Асон Ремю пытается спорить, но Аделар его не слушает. Он одевается, зовет Хродгара Лаунда и дает ему несколько поручений. Лаунд приносит фонарь и мотки длинной крепкой бечевы. Он уже тоже одет.
     - Пойдешь на запад, Хродгар, - говорит Бересфорд. – А я возьму на восток.
     Он призывает на помощь двух охранников и говорит им:
     - А вы пойдете на юг и на север. Идите, пока не кончится бечева. Ее не так уж много: как видите, всего по три мотка на каждого. Мы должны найти господина Фальдеро.
     Терри и Эстаси очень встревожены, они смертельно боятся за Аделара. Но он целует их и просит:
     - Не бойтесь! Молитесь за всех нас, и с нами ничего не случится.
     И четверо уходят в сумрачную метель, привязав концы своих бечевок к перилам крыльца. При всех четверых собаки, компасы, фонари и запасные лыжи. Молодые охранники взяли с собой овчарок, Хродгар – Танго, а Бересфорд – Нерку. Он считает ее очень умной собакой.
     … Бересфорд движется на восток в снежной пелене. Нерка, которую он держит на сворке, искусно проводит его между деревьями, точно собака-поводырь слепого, но предохранить от падений не может. Она пытается учуять человека, которого ей велено разыскать – Борегара Фальдеро. Но бечевка кончается, а Нерка всё еще не напала на след. Бересфорд достает из небольшого заплечного мешка еще один моток бечевы, связывает конец новой веревки с концом первой мертвым узлом и продолжает поиски.
     «Неужели погиб? – с тревогой думает он о Фальдеро. – Да нет, быть этого не может. Господи, помоги Бору, сделай так, чтобы мы нашли его!»
     В скором времени снежный ветер доносит до Нерки знакомый запах. Она оглушительно лает и тянет сворку. Бересфорд спешит за ней, то и дело громко окликая Фальдеро по имени. Но тот не отзывается.
     Вторая бечева заканчивается. Нерка рвется вперед. Бересфорд с трудом удерживает ее и пускает в ход последний моток бечевки. И вот, спустя минут десять, Нерка останавливается возле какого-то дерева и, встав на задние лапы, принимается нетерпеливо скулить и царапать кору. Бересфорд поднимает фонарь и озаряет какую-то фигуру, притулившуюся на дереве среди толстых веток.
     - Борегар! – кричит Аделар во всю силу своих легких.
     Фигура вздрагивает, словно просыпаясь.
     - Аделар! – звучит в ответ срывающийся голос, и Фальдеро спускается вниз. Они крепко обнимаются и смеются, после чего Бересфорд дает великому сыщику глотнуть коньяка из своей походной манерки. Фальдеро окончательно оживает.
     - Боже мой! – его голос дрожит. – Бересфорд, ты ведь спас меня от верной смерти: я бы не проснулся на этом дереве!
     - Слава Богу, ты нашелся, - Аделар помогает Борегару надеть и закрепить лыжи, которые захватил с собой.
     Они пускаются в обратный путь. Фальдеро хромает. Аделар велит ему опираться на него, а сам идет, держась за веревку и прицепив к поясу фонарь и поводок Нерки.
     - Ты сам не знаешь, что ты сделал, Аделар, - говорит Фальдеро. – О, какая награда тебя ожидает! Ты и представить себе этого не можешь.
     - Не говори много, - велит Бересфорд. – А бредить будешь дома.
     - Это не бред, - спасенный смеется сквозь слезы. – Ты сам увидишь, что не бред…
     Они добираются до дому. Все, посланные Бересфордом на поиски Фальдеро, уже благополучно вернулись назад. Когда они узнают, что Аделар пришел вместе с пропавшим, всеобщей радости нет конца.
     Вскоре Фальдеро уже лежит в своей комнате, простуженный, с почерневшей голенью, на которую наложена мазь от ушиба и повязка. Он с величайшим наслаждением ест свой ужин, рассказывая Аделару о том, как заблудился в лесу, а под конец торжественно сообщает:
     - Представь себе, я нашел Шнольде! Он живет в доме на опушке леса. Теперь, дай Бог, ты совсем скоро будешь оправдан, Лар. Пусть только кончится буря, и я поправлюсь.
     Он вызывает к себе Асона Ремю и велит отозвать всех часовых: пусть отдыхают. Да и собак следует запустить в холл.
     - Этому дому уже не нужна защита, - добавляет он с улыбкой.
     Нерка получает множество ласк от своей хозяйки и всех прочих; к тому же, ее угощают чудесной мозговой костью.
     В эту ночь все ложатся спать с особенным удовольствием. А буран бушует еще двое суток, но это больше никого не тревожит.

     19.
     Спустя несколько дней Асон Ремю и Аделар Бересфорд идут по лесу на лыжах. Они держат путь к лачужке Густава Шнольде. Борегар Фальдеро не может сопровождать их. Вместе с тремя своими людьми и двумя полицейскими из Фальты (инспектором и его помощником, заранее вызванными из города), Фальдеро сидит сейчас в засаде, на чердаке лачужки. Слуга Шнольде взят в плен, его собака тоже. Всё это сделано в отсутствие Шнольде, который на сей раз ушел на охоту без собаки.
       Бересфорд немного волнуется, хотя Фальдеро дал ему подробные указания, как себя вести и что говорить. Главное, не попадаться раньше времени на глаза Шнольде. Поэтому Бересфорд и Ремю одеты поверх охотничьей одежды в совершенно белые костюмы, сшитые из простыней. Даже лыжи на них белые. Они не должны привлечь внимания преступника.
     Добравшись до места, то есть, до высокой сосны, которая растет метрах в двухстах от лачужки, оба снимают лыжи и, пристроив их себе за спины, влезают на дерево. Асон Ремю достает бинокль и устремляет его на лачужку. Так они сидят до тех пор, пока Шнольде не возвращается домой. Тогда Бересфорд снимает с себя свою маскировочную одежду, спускается вниз, надевает обычные лыжи и, прошептав молитву и перекрестившись, в обычном костюме охотника подъезжает к лачужке и стучится в дверь. Никто не открывает ему. Он стучит еще раз, громче.
     Тогда за дверью слышатся шаги, и она открывается.
     В течение нескольких секунд, долгих, как сама вечность, Шнольде и Аделар смотрят друг на друга. Потом Шнольде, улыбнувшись, радушно спрашивает:
     - Добрый день, сударь. Чем могу служить?
     - Добрый день, - отвечает Аделар как можно непринужденней. – Видите ли, я заблудился в лесу и, к тому же, очень голоден. Не дадите ли вы мне перекусить чего-нибудь горячего и не укажете ли дорогу в Прибрежные Дюны? Я там живу. Может, вам знакомо это место?
     - Да, знакомо, - отвечает Шнольде. – Я хорошо знаю здешний лес; во всяком случае, до усадьбы вас доведу. Заходите.
     Аделар входит в дом. Шнольде запирает за ним дверь на маленький засов и говорит:
     - Садитесь за стол. Мой слуга оставил мне записку, что пошел обойти мои ловушки вместе с собакой. Но я человек самостоятельный. Обед готов, его только надо разогреть. Вы, конечно, подождете немного?
     - Разумеется, большое спасибо, - отвечает Аделар, садясь за стол на лавку. И вдруг спокойно произносит:
     - Господин Шнольде, как вам известно, меня зовут Аделар Бересфорд. И я пришел сюда, чтобы поговорить с вами.
     На мгновение Шнольде застывает, точно пораженный громом. Затем резко выхватывает из кармана брюк небольшой пистолет и целится в Бересфорда. Его темные глаза темнеют еще больше, и вся кровь отливает от лица.
     - Опустите оружие, - спокойно говорит Аделар. – Я безоружен. Я просто хотел спросить вас: зачем вы лишили меня моей невесты, убили мою сестру и племянника?
     - Я ничего и никого вас не лишал, - хриплым голосом отвечает Шнольде. – Всё это вздор, я впервые вас вижу. Но я знаю, что Аделар Бересфорд – беглый заключенный, поэтому оружия не уберу. Откуда мне знать, что вы действительно не вооружены?
     - Хорошо, цельтесь в меня, - соглашается Бересфорд. – Только ответьте мне: зачем вы убили Эмби? Ведь она никогда не любила вас, она мне так и говорила… и показывала ваши письма. Я узнал почерк, когда вы прислали мне анонимное письмо.
     - Ты лжешь! – вырывается у Шнольде. – Ничего она тебе не показывала; она была не такой, чтобы показывать мои письма даже самым близким людям…
     - Да, она была не такой, - соглашается Аделар. – Но однажды я увидел ее письмо, забытое ею на столе, и запомнил ваш почерк.
     Шнольде, судорожно сглатывает слюну.
     - Я не убивал ни Эмби, ни твою сестру с мальчишкой, - произносит он.
     - Но вы сделали так, чтобы лошади испугались, - спокойно напоминает ему Аделар.
     - Да, я это сделал, - Шнольде смотрит на него почти с ненавистью. – Я изобрел особый состав из крови и шерсти хищных зверей и проверил его действие на своих лошадях. Они отреагировали на запах весьма бурно. Я понял, что лошади Эмби испугаются, бросятся в реку и увлекут за собой экипаж. Знал, что Эмби погибнет. Но я ее не убивал, я лишь способствовал ее гибели.
     - Зачем? – Бересфорд пристально смотрит ему в глаза.
     - Затем, что Эмби была помолвлена со мной, - Шнольде садится на табурет у очага и опускает пистолет. – Но тут появился ты, и она расторгла помолвку. А я не мог отдать ее тебе. Не мог, понимаешь? – и он устремляет на Бересфорда страшные глаза, медленно наливающиеся кровью. – Я сделал всё, чтобы она погибла. Она не должна была тебе принадлежать!
     - Ты причинил мне большое зло, - невозмутимо продолжает Бересфорд. – Но тебе этого показалось мало. И ты оклеветал меня перед госпожой Эвлалией Арпино. Ты подбросил мне ее драгоценности и написал анонимное письмо в полицию…
     - Да, я это сделал! – голос Шнольде срывается от ярости, он судорожно сжимает в руке пистолет и не сводит глаз с Бересфорда. – Ведь вместе с твоей жизнью я сломал и свою собственную, и ты – слышишь! – только ты был в этом виноват! Я украл драгоценности у госпожи Арпино и подбросил их тебе; у меня была отмычка от дверей твоей квартиры. Но если бы ты отсидел в тюрьме назначенные тебе восемь лет, я бы просил тебя: ты был бы достаточно наказан. Ведь я мог либо простить тебя, либо тебя убить: скудный выбор, не так ли? И я предпочел тебя простить. Но лишь в том случае, если ты вынесешь назначенное мной наказание.
     - Но почему ты меня не убил? – голос Аделара по-прежнему спокоен. – Ведь если бы ты убил меня, Эмби могла бы вновь стать твоей… конечно, со временем.
     - О, да, - взгляд Шнольде, обращенный на Аделара, полон холодной ненависти. – Да, я мог бы это сделать. И я поступил бы так с любым другим. Но у меня свои принципы. Я не могу убить брата.
     - Брата? – вырывается у Аделара.
     - Да, я твой незаконный брат, - нехотя признаётся Шнольде. – Моя мать сошлась с нашим общим отцом, когда он еще не был женат на твоей матери, но моя мать уже была госпожой Шнольде. Я ничего не знал об этом, пока, умирая, она мне про это не рассказала.  Так что мы с тобой братья по отцу, и я никогда не убью тебя. Но я добьюсь того, чтобы твоя жизнь была искалечена, как и моя. Не знаю, какой черт стережет тебя так, что даже полиция не смеет тебя забрать. Но помни: если ты расскажешь полиции обо всём, что только что узнал от меня, я буду всё отрицать, – и не найдется человека, который поверит тебе, а не мне. А теперь убирайся вон. Я думаю, ты прекрасно найдешь дорогу домой. Раз ты сумел разыскать меня, значит, ты не хуже моего знаешь этот лес.
     - Что ж, прощай, - Бересфорд встает, идет к двери, но у порога оборачивается и говорит с горечью:
     - Ты убил дорогих мне людей, ты причинил мне великое горе, и всё-таки мне жаль тебя. Прощай.
     И выходит.
     Оставшись один, Густав Шнольде прячет пистолет в карман и закрывает дверь на засов. А когда оборачивается, пред ним стоят спустившиеся с чердака люди Фальдеро. Его хватают и разоружают. В это время с чердака спускается Фальдеро, инспектор Арчибальд Ларор, и его помощник сержант Гилтон, тщательно застенографировавший всю беседу обоих братьев. Густава Шнольде вместе со слугой водворяют в экипаж на санных полозьях и увозят в Фальту, в тюрьму. Собаку Фальдеро приводит в Прибрежные Дюны.
     - Я отдам ее хозяину, если ему позволят держать ее в тюрьме, - говорит он.


               
    Этим же вечером госпожа Маргер устраивает праздничный обед. Все очень довольны тем, что Бересфорда ждет полное оправдание. Эстаси сияет, как солнце: теперь она по-настоящему счастлива. Но Аделар и Терри, хотя они и бесконечно благодарны Борегару Фальдеро, немного беспокойны и грустны. То и дело словно тени пробегают по их лицам – и гасят радость в их глазах. Фальдеро замечает это и весело спрашивает:
     - Что призадумались, Лар и Терри? Боитесь, что вас разлучат? Ничуть не бывало. Даю тебе слово, Лар: ты получишь опеку над Терри.
     - Почему ты так уверен в этом, Бор? – спрашивает Бересфорд.
     - Потому что хотел бы я посмотреть на судью, который захочет игнорировать ходатайство частного детектива Борегара Фальдеро и младшего сына его величества, короля Юлиана, - отвечает Фальдеро.
     - Ты… ты знаком с его высочеством? – Бересфорд широко раскрывает глаза.
     - Да я и есть его высочество! – смеется Фальдеро и обращается во всем, сидящим за столом:
     - Давайте заново знакомиться, друзья мои. Я – младший сын его величества, принц Хидельберт, герцог Рэймондский. Таково мое настоящее имя.
     - Да не смущайтесь же вы! – он снова смеется, глядя на свои онемевших от неожиданности сотрапезников. – Я был очень рад познакомиться со всеми вами и оказать вам помощь. Вот уже десять лет, как я занимаюсь частным сыском и сотрудничаю с полицией королевства. Скажу, не хвастаясь: я помог очень многим людям – и рад, что помог также именно вам. Господа! Аделар Бересфорд спас мне жизнь, и моему отцу, его величеству, уже известно об этом. Отныне Аделар – мой добрый друг. Я позабочусь, чтобы Прибрежные Дюны были отстроены заново, и чтобы никто из здесь сидящих ни в чем не нуждался. И еще: Аделар Бересфорд получит от меня в дар прекрасный особняк в Фальте. А теперь забудем о том, что я принц; давайте есть, пить, веселиться! И думать только о хорошем, потому что всех нас впереди ожидает радость. И я желаю нам всем: пусть эта радость длится как можно дольше!


     Принц Хидельберт исполняет свои обещания.
     Суд очень быстро оправдывает Аделара Бересфорда. Вместо него в тюрьму заключают Густава Шнольде. Он отрицает свою вину, но стенографическая запись его беседы с Бересфордом, показания его высочества, инспектора полиции и сержанта служат неопровержимыми уликами. Шнольде приговаривают к тюремному заключению с последующей ссылкой на север королевства.
     Аделар и Эстаси празднуют свадьбу. Вместе с Терри и Нолли они совершают поездку в столицу. Его величество, король Юлий, принимает Бересфорда очень радушно, хотя и без всякой официальности. Он сердечно благодарит его за спасение своего сына принца Хидельберта, преподносит именные подарки и дарит ему доходы с одной из скважин своего серебряного рудника, который отныне будет носить имя Аделара. Также Аделар Бересфорд получает титул дворянина.
     Молодая семья проводит в столице несколько дней. Все четверо живут у Ипполита Дэфрида, который счастлив видеть своего друга оправданным, богатым, да еще и возвеличенным перед людьми человеком. Он рассказывает, как в отчаянье обратился за помощью к принцу Хидельберту, как тот обещал помочь, но велел Дэфриду не писать Бересфорду, что` за детектив приедет разбираться с его делом.
     - Его высочество по-настоящему полюбил и тебя, и всех обитателей Прибрежных Дюн, - добавляет Ипполит с улыбкой.
     - Знаю, - Бересфорд улыбается ему в ответ радостно и немного смущенно. – Мы же с ним переписываемся. И он требует, чтобы я по-прежнему называл его Борегаром. И на «ты»…
     Благодаря ходатайству Хидельберта, Бересфорду без всяких затруднений отдают Терри. Дедушка с бабушкой, узнав, что теперь судьбой их внука занимается сам герцог Рэймондский, предпочитают уступить Терри новому опекуну без спора – и невольно испытывают облегчение: им больше не нужно нести ответственности за воспитание нелюбимого ими ребенка.
      Тем временем в Прибрежных Дюнах кипит жизнь: лучшие строители королевства, присланные «Борегаром Фальдеро» заново отстраивают сгоревшую усадьбу по чертежам Бересфорда – одного из новых, любимых королевских архитекторов – и в то же время нового хозяина усадьбы. Строительство ведется на средства принца Хидельберта. Госпожа Маргер, Хродгар и Мэри чрезвычайно довольны. Их заброшенное поместье оживает!
     Теперь у Аделара есть собственный прекрасный особняк в Фальте.  Там живет его семья, а также прежняя экономка и горничная Бересфорда. Они очень довольны тем, что их любимый хозяин оправдан, и теперь он – друг самого принца Хидельберта.
     Терри и Нолли сначала обучает гувернер, очень знающий, добрый человек, а через год оба мальчика поступают в новую, только что открытую школу. Это случается после того, как у Аделара и Эсти рождаются одновременно сын и дочь. Их называют Хидельберт и Кристелла – в честь их крестных отца и матери.
     Каждую неделю молодая семья ездит из Фальты в Прибрежные Дюны. Аделар и Эстаси просят госпожу Маргер поселиться у их вместе с Хродгаром и Мэри.
     - Нет, мои дорогие, - твердо отвечает старушка. – Мы с Хродгаром и Мэри слишком любим мой домик в Прибрежных Дюнах и никуда не уедем отсюда. Лучше мы просто будем приезжать к вам в гости. А потом, - она улыбается, - кто же будет помогать наводить порядок в нашем новом чудесном особняке? Ведь вы приедете туда на всё лето – значит, там должно быть мило и уютно. И я жду не только вас. Его высочество Хидельберт написал мне, что летом собирается к нам в гости со всей своей семьей, если мы ничего не имеем против. Лично я только рада. И уж мы с Мэри и Хродгаром позаботимся, чтобы Прибрежные Дюны приняли нашего защитника, спасителя и королевского сына, как подобает. Если я этого добьюсь, мы с вами проведем самое лучшее лето на свете, не правда ли?
     И Аделару с Эсти ничего не остается, как очень искренне улыбнуться ей в ответ и сказать: да!

                КОНЕЦ

     Начало: 15.08.2011
     Конец: 20.09.2011