Хороший и требовательный командир, всегда весёлый в компании, неутомимый рассказчик капитан Маркус, именуемый за глаза младшими по званию, а равными и старшими в повседневном общении между собой, просто Геной, имел устойчивую привычку: даже при наличии в кармане своих сигарет или папирос курить чужие.
Он никогда ни у кого не просил впрямую, а делал это, как бы, между прочим.
Рассказывая какую-нибудь занятную историю, либо анекдот про Рабиновича, которых у него был неиссякаемый запас, он дожидался того момента, когда кто-нибудь из слушателей доставал сигареты, чтобы закурить. Не прекращая свой рассказ, протягивал руку к пачке, брал одну сигарету и тут же прикуривал её.
Нужно сказать, что сослуживцы, хотя и знали этот нехитрый приём, однако редко отказывали ему. На прямой же вопрос некоторых, когда он бросит стрелять, не обижался, а укоризненно и спокойно говорил: «- Женя, ты хороший мужик, неужели тебе жалко одной сигареты?»
У тех же, кто его часто в глаза называл «стрелком», просить избегал.
Вскоре из других наблюдений сделали и ещё один любопытный вывод. На вопрос сослуживцев, нет ли у него закурить, он никогда не отвечал отрицательно, а молча, протягивал свой портсигар, открывая одновременно большим пальцем руки его крышку. Почти всегда там оказывалась одна сигарета или папироса. Но кто возьмёт последнюю?
Вскоре установили, что портсигар имеет два отделения, разделённых между собой тонкой на маленьких петельках металлической же перегородкой. Одно отделение он заполнял полностью, другое же – одной единственной сигаретой, которую и предлагал просящим.
Разоблачение его хитрости, обвинения в скаредности, в непорядочности по отношению к сослуживцам на капитана Маркуса мало действовали. Он шумно оправдывался, утверждал, что в действительности дело обстоит совсем не так и т.д. и т.п., а буквально через два-три дня продолжал своё.
Жизнь шла, как в обычной воинской части: бесконечные построения, проверки, парковые дни и прочая, прочая обыденность.
Заканчивался зимний период обучения, личный состав готовился к весенней проверке.
Однажды объявили, что в полк должен прибыть командир дивизии с группой офицеров своего штаба.
К назначенному времени подразделения полка были выстроены на плацу. Но через некоторое время позвонили из штаба и передали, что командир дивизии задержится с прибытием минут на 20-30. Командир полка объявил перерыв на 15 минут. Офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты разбились на группы и дружно задымили.
И вот тут по предложению начальника топографической службы полка капитана Сизонина было решено нанести мощный удар по самолюбию капитана Маркуса, с задачей обращения его в нормального курильщика. С этой целью среди офицеров и прапорщиков пустили шапку по кругу, которую вскоре наполнили медные и серебряные монеты и мелкие купюры.
Капитан Сизонин подозвал к себе старшего лейтенанта Белова, который не скрывал своего презрения ко всем курцам – «стрелкам», а к капитану Маркусу в особенности, поднял полу его шинели, высыпал в неё содержимое шапки и что-то сказал ему.
Через некоторое время старший лейтенант возвратился с полной полой пачек «Беломорканала». Их было около 30. Офицеры и прапорщики дружно окружили капитана Маркуса и так же дружно, почти все разом, заговорили. Одни поздравляли с отличной оценкой на прошедших недавно имитационных стрельбах, другие – за хорошее содержание техники, что было отмечено на подведении итогов паркового дня. В общем все говорили, с чем-то поздравляли, что-то желали и просили в знак признания ими его заслуг принять от коллектива презент. Офицеры подняли полы его шинели, сунули их края ему в руки и все пачки пересыпали туда.
Капитан Маркус что-то пытался говорить, возмущаться, выбраться из круга, но его так убеждённо уговаривали и упрашивали не сердиться, что он, наконец, замолк и растерянно стал переводить взгляд с одного лица на другое. Не уловив какой-либо злой иронии в глазах сослуживцев, он несколько успокоился.
В это время подали команду строиться. И начальнику штаба полка, который был уже в курсе шутки подчинённых, ничего не оставалось, как отдать капитану распоряжение сбегать в казарму и разгрузиться, что и было быстро исполнено.
Три с лишним месяца капитан Маркус сторонился компаний, не скрывал своей обиды на коллектив. Все отметили, что веселья в них стало меньше: явно не хватало заводилы. Когда ему предлагали закурить, он отказывался и доставал свой портсигар. Неужели помогло?
Со временем Гена стал вновь появляться в компаниях. И когда однажды он, как и прежде, рассказывал очередную историю, протянул руку за сигаретой, все дружно рассмеялись и поняли, что Геннадий Маркус остался прежним, неисправимым «стрелком».
P.S. Папиросы же, что были им принесены в казарму, в тот же день были розданы всему личному составу артиллерийской батареи, которой он командовал.