Зажав руками наушники, слушаю Полину Гриффис, Вьюга. Что-то зацепило меня в песне, в музыке… Все отчетливее и отчетливее, проявляется окружающее. Закрыв глаза, улетаю отсюда.
Никогда не испытывал никаких ярких чувств ни к чему конкретно и, переполнен всем, в избытке – ко всему! Пограничное состояние?! Во всем, скользит острое сожаление, тоска от безысходности и неотвратимости. Прикоснувшись, однажды, к неосязаемому таинству посторонней судьбы воспетой в стихах, или околевшей от холода асфальта улиц, или сморщенной старостью немощной руки бездомного, копошащего в мусорном баке… Я, переживаю.
Внешне холоден, наверное, так должно быть, а внутри… внутри… а внутри – это только мое! И, лишь, только сухая слеза из пустых, холодных и мертвых глаз, может оживить мои пальцы и оживить мысли на бумаге. Оживить – для себя. Я уже знаю, это никому не нужно.
Прокручиваю песню еще раз, и еще раз, и еще много раз…. Пока не высохнет влага на пальцах – я буду писать! Бережно укладывая мысли на бархатный мотив, волнующий мою душу - я буду писать! Вопреки всему!
Я пишу, сейчас, о нем. Как всегда, пройдет время, как всегда – все пройдет. Все пройдет и я вспомню его. Вспомню эту комнату с клопами. А пока, я здесь. Никакое глубокое чувство не появляется на сытый желудок, кроме отрыжки презрения к голодным. Никакое сочувствие не может возникнуть вне досягаемости нищеты. Голод, холод и одиночество – это то, чему я благодарен по-настоящему. Испытав достаток, я стремлюсь к нему но, не в этом суть. Именно сейчас, в этом низшем состоянии, я способен чувствовать. Чувствовать – остро, до истерики, до полуобморочного наваждения, погружаясь в осмысление тихого ужаса происходящего и цепляясь за фантомы розовых замков. Чувствовать всех других, таких же, как он. Я буду писать о нем.
Его мать, не знает, что ее сын умрет раньше, чем она. Она никогда не узнает потухший взгляд сына, лежащего на покрывале из собственных выделений. Живой, молодой организм, отравленный рабской свободой. Она, никогда не сможет понять, что оказалась виновата в этом сама, косвенно…
Не могу не писать. Не могу и писать. Чтобы уметь писать, надо уметь читать. Много читать, а я, даже телевизор не смотрю, принципиально. Уже, реже читаю и то, лишь то, что мне кажется интересным. Нет времени. Еще реже, читаю классиков. Только слушаю, смотрю и переживаю… Извините меня за мое неумение. А еще, извините, за многое несказанное. Не все нужно говорить. Всему есть предел.
Еще вчера, он наслаждался сладким дымом. А сегодня, я застал его лежащим на красной простыне с красной каплей на вене. Это, единственный выдуманный момент из всего. Это художественное вкрапление… остальное – жестоко и непередаваемо. Нет, у меня возможности передать моим скудным словом это виденье. Но синяк, на его руке, каждый раз слепит мне глаза, и красная пелена застилает мне глаза, выключая от ярости голову…
Говорят, что не бывает бывших… Рано или поздно, прошлое настигает каждого. А его, нашло будущее, из чужого прошлого. Прошлого зека, начавшего свой путь, четырнадцатилетним пареньком, в колонии для малолетних преступников. Однажды, затянувшись дымом, тот, поперхнулся им навсегда.
Туберкулез. Свежие швы на груди от вырезанной опухоли на гнилом легком. Случайные заработки. Характерная речь. Не менее характерная привычка – везде сидеть на корточках, даже рядом со стулом. Беглые, оценивающие, зоркие, пытливые, наглые, опытные и злые глаза. В каждом слове – укус. Почувствует слабину – ты пропал. Неправильно отбился, страх в глазах – жди удар в спину. Ровно отбился, почувствовали достойный отпор – удар в спину. И, не дай бог, если дошло до сознания, что ты - недосягаемо выше в своем развитии и сильнее духом но, не принадлежишь к касте и, испытывая нужду, находясь на одной ступени, уверенно следуя вверх – сквозь понимающую улыбку брезгуешь преломить с ними хлеб – жди удар в спину. Меня кусали, кусают и будут кусать эти блохи, до последнего. А мне только в кайф почесаться от них. До поры…
Вокруг нас, полно тех, кто харкает кровью на снег, тех кто, запуская дельфинов под кожу, видит цветные сны, очень много тех – кто, и как, и кого и других… Просто я знаю правила и не боюсь ни их, ни завтра, ни сейчас.
Он, не знает этих правил. Пока я бродил по Москве, наслаждаясь мгновениями – его укололи. Он, для них – ничто! Три грамма героина. Пять тысяч рублей. Подсаженный новичок! Процесс запущен, затраты окупятся!
БЛЯЯЯЯЯ! Как же мне нравиться этот парень, как – ЧЕЛОВЕК! Но, я не вмешиваюсь… У каждого – свой ПУТЬ!!! Мне, никто и никогда не помогал, и ни в чем! Это, закон нашей жизни. Это закон жизни в целом! Мне, вообще насрать, что твориться вокруг меня! А в тоже время, тем, кто пытается всплыть, жизнь, помогает сама. Так кто же я такой или что, что бы не протянуть руку помощи?! Трудный выбор… один из самых трудных, в моей жизни… это душа – ищет себя!
Зажав руками наушники, слушаю Полину Гриффис, Вьюга. Что-то зацепило меня в песне, в музыке, но я не слышу ее… Обхватив голову, зажав руками виски, я пытаюсь убежать от своих мыслей, от себя. Это, моя совесть не дает покоя мне… Не хочу слышать – НИЧЕГО!
Пройдет время, и я, допишу этот рассказ. К сожалению…
А пока -
До боли, вновь, сожму – себя!
И вдруг, наступит – тишина...
И тело станет, словно ватным...
Нет чувства времени... душа –
Остекленеет... в моем взгляде!
Меня обнимет – пустота...
Но это, думаю так – Я!
А в этот миг, мой страх добрался,
Проник в молекулы – МЕНЯ!
Он захватил всего меня….
Достиг глубин, на клеточной основе,
всех уголков... порабощенного –
МЕНЯ!!