Рассказ любовь на два фронта

 

               
                ЛЮОВЬ НА ДВА ФРОНТА


   Когда тебе уже за тридцать, найти свою вторую половинку оказывается не так-то просто. Когда за сорок,- практически невозможно.
   Олег Николаевич находился в этой возрастной вилке почти посередине. Ему было тридцать семь лет. Однако в тридцать семь лет свить семейное гнездышко хочется ничуть не меньше, чем в двадцать, причем, касается это не только женщин, но и мужчин.
   Как известно, существует несколько типов мужчин. Не вдаваясь в детали; конституционные различия, внешние данные и прочее, их можно свести к двум типам. Первый тип, так называемые Мачо. Бесцеремонные, лишенные каких либо комплексов, самцы, наглые и самовлюбленные, не ведающие стеснения и стыда. Для них не составляет особого труда заговорить с любой понравившейся им незнакомкой. Они настолько самоуверенны, что, по их мнению, способны закадрить любую понравившеюся им женщину. И второй тип, - стесняны, чья робость так велика, что не позволяет им приблизиться к незнакомой женщине ближе, чем на пушечный выстрел.
   Олег Николаевич относился ко второму типу мужчин, поэтому, не смотря на свой возраст, еще не был женат. Но в тридцать семь лет оставаться холостым как то не прилично. Да и со стороны окружающих это вызывает кривотолки. Поэтому в деле устранения этого конфуза ему решила поспособствовать сестра, занявшись устройством его семейного положения. У нее, как раз, на примете была одна знакомая соседка по дому, с которой она и решила его свести.
   Соседку звали Валя. Валя жила этажом ниже. Естественно, как соседи по подъезду и как женщины примерно одного возраста, они немного сдружились. Частенько захаживали друг к другу в гости и за бутылочкой горькой, изливали друг другу души, сетуя на тяготы одинокой жизни. И та и другая были в разводе.               
   Иногда речь заходила и об Олеге Николаевиче. Сестра намеренно не упускала случая обратить внимание соседки на брата, характеризуя его положительно. «Ни урод. Ни бабник. Ни пьяница. Образован. В общем, не соскучишься», говорила она, живописуя о его достоинствах.
   И однажды своего добилась.
   - Слушай, так познакомь нас,- заинтересовалась Валя.– Что же такое сокровище то пропадает,- возмутилась она в шутку.
   - Ты серьезно,- изобразила удивление сестра.
   - Вполне,- заверила та.
   - Хорошо,- согласилась сестра и тут же занялась устройством этого дела. Позвонила брату и все ему на чистоту выложила, присовокупив к этому лестную характеристику соседки:  «симпатичная, не замужняя, не обремененная жилищными проблемами молодая баба. Есть, правда, сын, но тот уже взрослый. Желает с тобой познакомиться», закончила она и спросила:
   - Так как?
   - Да можно,- согласился брат, решив, что от него не убудет. 
   Смотрины решено было провести у сестры дома под видом вечеринки. Для удобства выбрали субботу, чтобы в воскресенье можно было отоспаться.
   Как и договорились, к назначенному часу Олег Николаевич был у сестры.
   Валя оказалась дамой довольно-таки крупной, с Олега Николаевича ростом, может, даже чуточку выше. А у того рост был 180 сантиметров. Но что для мужчины является нормой, для женщины уже перебор. Поэтому он был слегка разочарован. В его вкусе были женщины миниатюрные, так называемые,- дюймовочки; маленькие, худенькие, хрупкие, такие, которых беря на ручки, нужно быть предельно осторожным, чтобы не сломать их. Такие женщины, по его словам, пробуждали в нем океан нежности.
   Однако легкое разочарование компенсировалось существенным плюсом. На личико Валя оказалась довольно-таки миленькой, с приятными чертами, и, явно, тщательно ухаживала за своей внешностью. Не смотря на тридцатисемилетний возраст у нее почти не было морщинок. Щечки были румяны, как у девочки. Причем, достигалось это не благодаря косметике, которой она почти не пользовалась, так, разве что слегка подводила брови и подкрашивала губы, а исключительно естественными методами, наложением масок и прочими женскими премудростями. В общем, внешне она ему понравилась.
   Из разговоров Валя отдавала предпочтение темам практическим. Беседы о поэзии, литературе и искусстве ее не интересовали. Свойственный женщинам романтизм и сентиментальность уступали место прагматизму. Даже изрядная доза выпитого не могла заретушировать в ней прагматика. Она вела себя так, как ведет себя покупатель на рынке, выбирая лошадь. Бесцеремонно заглядывает кобыле в рот и задает продавцу вопросы, «сколько кобыле лет, приучена ли она к физическим нагрузкам» и тому подобное. Только в данном случае роль кобылы отводилась брату, и вопросы имели несколько иной характер, касаясь не здоровья и выносливости, а социального положения, «где работает, кем работает, сколько зарабатывает, и тому подобное». В общем, вела она себя, как типичный мужик с яйцами, как о таких женщинах говорят, имея ввиду мужской склад ума. 
   А еще, как и большинство современных одиноких женщин, Валя не прочь была поддать. Но пила исключительно одну только водку, причем, не всякую, а только определенных марок, Смирнофф, Абсолют и Русский стандарт.
   В общем, особого впечатления она на него не произвела. Но и не вызвала ни чего отталкивающего. Это была обыкновенная одинокая женщина со всеми вытекающими из этого положения комплексами.
   Они стали встречаться. Обычно встречались два три раза в неделю по вечерам после работы. Иногда по выходным. Она приезжала к нему днем в субботу и оставалась до воскресения. Встречались всегда на его территории.
   Обычно он поджидал ее на полпути. Они жили друг от друга неподалеку, всего в нескольких трамвайных остановках и при желании, пешком можно было дойти друг до друга минут за сорок. Большую часть этого расстояния занимал сосновский парк. Он протянулся на три остановки. Валя переезжала на трамвае сосновку, где ее на остановке уже поджидал Олег Николаевич. Она сходила с трамвая, и он ее встречал. Они здоровались и шли к нему домой. По дороге обязательно заходили в магазин и покупали бутылку водки. Так хотела Валя. Она всегда была инициатором этого.
   Сначала Олег Николаевич не придавал этому значения. Попросту игнорировал. Ну, выпили и выпили, ни чего страшного. Иногда даже полезно, расслабится и отвлечься от повседневных забот. Но потом он стал замечать, что повторяется это из раза в раз, становясь тенденцией. И уже не одна их встреча не обходится без выпивки. Они, конечно, вусмерть не упивались, но за вечер почти всегда бутылку водки оприходовали, по стопочке, чередуя постель с застольем. Но что казалось допустимым для первых встреч, пока они еще плохо друг друга знали, слегка стеснялись и были закрепощены, потом стало явным перебором.
   Его это стало настораживать. Не то, что бы он был пуританином и придерживался строгих правил и ограничений, лишая себя удовольствий жизни. Нет! Он был далеко не ангел, и сам был не прочь иногда выпить, попить с друзьями пивка и развлечься. Но не каждый день. А у них это повторялось из раза в раз, так что он поневоле стал задумываться, а для чего тогда вообще эти встречи.
   Обычно люди встречаются, что бы узнать друг друга лучше, выяснить, подходят они друг другу или нет. Ему же казалось, они встречаются только с одной целью, выпить и заняться сексом. Это его не удовлетворяло. Прожигать жизнь можно в двадцать лет, но не в тридцать семь. Такие ветреные отношения его не устраивали. Он хотел отношений серьезных, хотел создать семью. По крайней мере, считал он, в тридцать семь лет еще можно родить ребенка и успеть его воспитать. И однажды он завел на эту тему серьезный разговор.
   Это была суббота. Как всегда, он встретил ее на остановке у парка. Еще издали заметил, что та слегка навеселе. Шла не совсем твердой походкой и подозрительно улыбалась. Улыбка носила, явно, оправдательный толк.
   - Привет,- поздоровался он.
   - При-вет,- не в меру растягивая слоги, поздоровалась Валя, обдав его спиртовым духом.
   - А чего это ты навеселе,- удивился он, разглядывая ее.– Или повод какой есть,- поинтересовался он. 
   - Е-сть,- так же растягивая, с подчеркнутым ударением, произнесла она, улыбаясь.
   - И что за повод?
   - С Сережей поругалась,- ответила она, взяла его под ручку и пошла, увлекая за собой.
   - А это еще что за фрукт,- насторожился Олег Николаевич.
   Это имя ему ни о чем не говорило. Знакомых с таким именем у него не было. От нее он тоже это имя слышал впервые. Поэтому не мог взять в толк, о ком идет речь.
   - Да вот есть тут такой один,- произнесла она, с чувством,- не дает проходу.
   - В смысле,- удивился он, останавливаясь.– Ну-ка, давай, рассказывай, что это еще за перец,- потребовал он объяснений.
   - Точно, перец,- воскликнула она, подхватив понравившееся ей выражение.– Мой бывший ухажер с работы,- откровенно призналась она, поглядывая на него.
   Она сказала так специально, ее интересовала его реакция. Ей хотелось знать, как он к этому отнесется. Вызовет ли ее признание в нем ревность или он пропустит ее слова мимо ушей. Ревности это, конечно, в нем не вызвало, но и мимо ушей ее слова он не пропустил. Хотя слышать о другом мужчине, пусть даже и бывшем, ему было неприятно. И, если бы не разыгравшееся любопытство, он бы замял этот разговор и деликатно перевел его на другую тему, но, посеянное зернышко дало росток.
   - И что ему от тебя надо?- спросил он.
   - То же, что и всем мужикам,- усмехнувшись, ответила она лукаво, явно, подразнивая его.
   - Не по-нял,- мрачнея, произнес он, жестко. На сей раз, ее слова кольнули его, задев за живое. В нем шевельнулась ревность. Он насупился и побагровел. Глаза заблестели.
   Должно быть, по тону его голоса и по вспыхнувшим гневом глазам, Валя догадалась о вспыхнувшей в нем ярости и тут же пожалела, что позволила себе поиграть на мужском самолюбии и гордости. По крайней мере, с лица ее тот час слетела та дразнящая веселость.
   - Я тебе сейчас все объясню,- произнесла она скороговоркой, отбросив лукавые нотки, и на секунду или две задумалась.- Пойдем в магазин! Дома я тебе все расскажу,- заверила она и потянула его за рукав.
   Зачем ей понадобился магазин, догадаться было не трудно.
   - А может, хватит,- сказал он, укоризненно, не желая потакать ей.
   - Не-ет!- воскликнула она, капризно.– Я хочу-у,- произнесла она, с чувством, изобразив на лице обиду.– А если женщина хочет, мужчина должен ей уступать,- добавила она, со свойственным  всем женщинам обезоруживающим обаянием, перед которыми мужское сердце становится податливым и уступчивым.
   - Ладно, пойдем,- согласился он.
   Однако его согласие было продиктовано не столько покорностью или желанием потакать ее прихотям, сколько внутренним требованием. Он вдруг почувствовал, что и сам созрел выпить. Этот короткий разговор оставил у него в душе неприятный осадок, с горьковатым привкусом во рту, от которого он хотел поскорее избавиться, перебив его чем то другим.
   Он хоть и не любил ее, но уже успел к ней сильно привязаться. За эти месяцы она перестала ему быть чужой. Поэтому домогательства постороннего мужчины вызвали в нем ревность. Это ядовитое чувство распространилось по всему его существу, отравляя и душу, и тело. И ему хотелось поскорее от него избавиться, и лучший для этого способ, выпить сто грамм водки. Поэтому он и согласился.
   В магазине нужной марки водки не оказалось, и Валя потребовала отправиться в другой.
   - Да ладно, не все ли равно, какая,- имея в виду марку водки, с раздражением, сказал он, не понимая ее пристрастия.– Возьмем «нашу», она то же ни чего.
   - Не-е-т, не все равно,- слегка обиженным тоном возмутилась Валя.– Я не буду «нашу»,- капризно, заявила она, возвысив голос, на что тот час обратила внимание продавщица, покосившись из-за прилавка на сомнительную парочку.
   - Ладно, пойдем в другой,- сдался он, чувствуя неловкость.
   Ему стало не по себе. Стало стыдно за поведение своей спутницы, и, чтобы поскорее убраться из магазина, он готов был отправится куда угодно, хоть на край света, лишь бы поскорее избавится от этого укоризненного взгляда продавщицы.
   Выйдя на улицу, они остановились.
   - И куда,- спросил он ее.
   - А вон, вон аптека,- затараторила Валя, указывая рукой на аптечную вывеску, светящуюся красным крестом над крылечком соседнего дома.
   - А аптека то тебе зачем,- вконец сбитый с толку, удивился он.
   - Там бальзамы продают,- сказала она, и, взяв его под ручку, повела в сторону аптеки.
   - Какие бальзамы,- недоумевал он, не сводя с нее ошалевших глаз.- Боярышник, что ли,- спросил он с усмешкой, смешанной с удивлением и опаской.
   Он знал, что в аптеках продают некоторые спиртосодержащие настойки, которые в части у пьяниц и алкоголиков. Стоят они не дорого, сущие копейки, а действуют, как водка. Выпил пару пузырьков и пьян. А пьяницам ни чего другого и не надо, лишь бы было покрепче, да подешевле. Вот он и подумал, что, говоря о бальзамах, она имеет ввиду именно эти спиртосодержащие настойки. Поэтому и был крайне изумлен, и не сводил с нее недоумевающих глаз.
   - Какой боярышник,- вскинула она на него не менее удивленный взгляд.– Я что, алкоголичка, что ли, что бы травить себя всякой дрянью,- возмутилась она и провела ликбез, снисходительно перечисляя наименования наиболее распространенных бальзамов: – Биттнер, ??? и другие, разве ни когда не видел,- пояснила она, дивясь, в свою очередь, его наивностью и неосведомленностью.– Одновременно и стресс снимают, как водка и полезны для здоровья, разные там витамины, минералы и прочее,- умело подвела она практическую базу.– Тоже мне, эрудит,- съехидничала она, беззлобно.
   Олег Николаевич решил не возражать. «Хочет пить эту дрянь, пусть пьет», подумал он. И, чтобы не оставаться на сухую самому, решил потом по дороге купить себе несколько бутылок пива. Тем более что крепкие напитки он не уважал, предпочитая им более легкие.
   Аптека оказалась дежурной, с круглосуточным режимом работы. Посетителей не было. Они подошли к прилавку, за которым находилась продавщица и остановились.
   - Ну, и что ты себе присмотрела,- с иронией, спросил он, когда та осматривала аптечный прилавок.
   - Та-а-к,- деловито произнесла она, воздев указательный палец. – Давай, один Биттнер и один ???. Я такой еще не пробовала,- сказала она, ткнув пальцем в витринное стекло, за которым размещались разноцветные коробочки с бальзамами.
   - А две то тебе зачем,- усмехнулся он, удивленно.
   - Все, давай,- не объясняя, потребовала она, приказным тоном.
   - Ладно,- пожал он плечами. Подозвал жестом руки продавщицу и попросил ее продать им бутылочку Биттнера, и бутылочку ??? Отсчитал необходимую сумму и положил деньги в специальную чашечку. Продовщица, в свою очередь, забрала деньги и выставила на прилавок купленный им товар, который тут же исчез в Валиной дамской сумочке.
   Затарившись, они вышли на улицу и направились вдоль дома. По дороге зашли в магазин и купили ему четыре бутылки невского светлого, после чего, прямиком направились домой.
   Дома, устроившись за кухонным за столом, они разговорились.
   - И что это за Сережа, который тебя домогается,- вернулся он к отложенному разговору.
   - Мой бывший любовник,- откровенно призналась Валя.– Мы с ним расстались. Я прогнала его сразу, как мы с тобой стали встречаться. Вот он и бесится, не может все успокоится,- улыбнулась она.- Вчера ворвался ко мне в кабинет и устроил сцену ревности. Мы чуть не подрались.
   - Так вы вместе работаете,- удивился он, уточняя всплывшую подробность.
   - Да. Я ему еще раньше говорила, или разводись, или улепетывай, а он...
   - Так он женат,- перебил ее Олег Николаевич.
   - Да.
   - А как же ты с женатым то,- удивившись, спросил он.– Мало холостых, что ли? - усмехнулся он. Однако в голосе его звучала скорее не ирония, а укоризна.
   Дело в том, что посягательство на чужую семью претило его принципам. Семейные узы для него были святы. Поэтому вторгаться в чужую семью и разрушать ее, было для него верхом безнравственности.
   - Любовь зла, полюбишь и козла,- ответила она поговоркой.
   - Так ты его еще и любишь,- еще больше удивился он, округлив от изумления глаза.
   - Не знаю,- откровенно призналась Валя.– Раньше любила, а теперь, не знаю,- сказала она и вернулась к началу разговора.- Так вот, в пятницу я его из кабинета вытурила, сказав, чтобы духу его больше не было рядом, а сегодня он звонит мне домой и заявляет, «все равно ты будешь моей. Я тебе спокойного житья не дам»,- передала она угрозы бывшего любовника.
   Последние ее слова задели его, возмутив. Он счел, что ситуация требует его вмешательства.
   - Что значит, житья не дам,- повторил он последнюю ее фразу. – Давай я с ним разберусь. Ты мне его покажешь, а я с ним по мужски потолкую,- предложил он, как ему казалось, единственно верный способ решения сложившейся ситуации.
   - Нет, нет, не надо,- перепугалась она, вдруг, изменившись в лице.
   - Почему,- удивился он.- Ты мне его просто покажешь и все. А дальше уже мои проблемы,- настаивал он на своем вмешательстве, считая, что мужчина обязан защищать женщину, тем более, ту, которая с ним делит ложе.
   - Не надо и все,- запротестовала она.– Этого еще не хватало. Нет! – категорически отказалась она.
   - Но почему? – недоумевал он, не понимая ее упрямства.
   Ее реакция ему была непонятна. Даже при всей непоследовательности женского поведения это казалось ему через чур алогичным.
   - Так он от тебя тогда не отстанет. Ты этого хочешь? – спросил он ее.- Зачем тебе это надо? Эта нервотрепка? Проблемы, головная боль,- постарался он объяснить ей, что ждет ее в случае ее отказа от его помощи.- А я все улажу,- заверил он ее,  убеждая в необходимости своего вмешательства.
   - Я же сказала, нет! И все, хватит об этом. Я сама разберусь,- поставила она точку, но, видя его озабоченность и тревогу, постаралась его успокоить.- Отстанет. Я ему уже сказала, что у меня другой,- заверила она, улыбнувшись.
   - И все-таки,- предпринял он еще одну попытку вмешаться, на что она отрицательно покачала головой, и, не желая больше это обсуждать, перевела разговор на другую тему.   
   - Давай лучше выпьем,- сказала она и предложила ему испробовать ее напиток.- Попробуешь?
   - Не-ет, я пас,- усмехнулся он.
   - Как хочешь,- сказала Валя и молча плеснула себе в бокал красноватой жидкости из пузырька. Поставила пузырек на стол, подняла бокал, и, не сказав ни слова, махом его осушила, вызвав у него улыбку.    
   Вот примерный сценарий их встреч. И так, практически, проходили они все, по одному и тому же регламенту, постель-стол, постель-стол, постель-стол. Естественно, это не могло его не удручать. Он уже не раз порывался завести на эту тему с ней разговор, объяснить ей, что он желает не этого, что, в конце концов, им уже по тридцать семь лет. Что это уже тот возраст, когда непростительно терять ни дня, когда следует серьезно задуматься о будущем, о семье. Неоднократно намекал ей на это, но она не желала его слушать. И либо игнорировала его слова вовсе, предпочитая отмалчиваться, либо переводила разговор на другие темы. Но однажды она, вдруг, сама затеяла такой разговор.
   Это была суббота, они обедали.
   - Давай поженимся,- сказала она, вдруг.
   От неожиданности бедняга чуть не поперхнулся. Он как раз отправил в рот очередную порцию котлеты, когда она ему это сообщила, и та предательски застряла у него в горле. С трудом, проглотив ее, он поднял на нее изумленные глаза.
   - Давай поженимся,- повторила Валя.– Только тайно, чтобы об этом ни кто не знал,- предложила она, выдержала секундную паузу, давая ему время переварить услышанное и продолжила.- Сразу афишировать это не следует, пусть это останется между нами, а пройдет какое то время, и мы всем об этом объявим,- добавила она, изумив его этим еще больше.
   Женится, это, конечно, хорошо, он давно этого хотел. Но почему тайно? Почему об этом ни кто не должен знать? К чему такая скрытность? Если она думает, что его станут отговаривать, то ошибается. Он не маленький мальчик, чтобы прислушиваться к чужому мнению, тем более, в таком вопросе, как женитьба. Да она и сама это прекрасно знает. Знает, что он поступит так, как сочтет нужным. Тогда к чему все эти сложности? Что она задумала? Он не понимал.
   Для него акт бракосочетания не был чем то постыдным, что надлежало скрывать. Напротив, он считал, что женитьба это такое знаменательное событие, о котором должны знать все. И в первую очередь, самые близкие, родственники и друзья. Ведь в идеале женятся только один раз. На всю жизнь. Это не день рождения, который можно ежегодно справлять.
   Он был в шоке. Ее слова произвели на него эффект душа шарко, выбив на какое то время из колеи, погрузив в раздумье.
   К тому же, он не был уверен, нужна ли ему эта женщина в качестве жены. Да, она ему нравилась, ему было хорошо с ней в постели, но для создания семьи этого не достаточно. Постель не главное. Главное,- любовь. А он ее не любил. Мало того, что не любил, но еще и не мог понять ее поведения. Она вела себя таким образом, что полностью расходилось с его представлением о поведении замужней женщины. В конце концов, он не был уверен, что она откажется от алкоголя. А пьющая жена ему была не нужна. Этого еще не хватало. Поэтому он был озадачен и растерян одновременно, и ни чего в ответ, кроме идиотской улыбки изобразить не мог. Сидел молча, зажав в руке вилку, и тупо смотрел на Валю. Наконец, выдавил.
   - Ты серьезно? 
   - Да,- кивнула она, немного помолчала и стала развивать начатую тему.– Ведь жить можно и без любви,- сказала она, вдруг. – Нужно только уважать друг друга, как ты считаешь,- спросила она его.
   - Не знаю,- пожал он плечами.– Я об этом ни когда не думал,- признался он, глядя на нее.
   - Я знаю,- уверенно, заявила Валя.– Любовь - это, конечно, хорошо, но жить можно и без нее. Главное, чтоб люди друг друга уважали. Уважали и ценили,- сказала она, вскинув на него глаза. В ее взгляде читался вопрос. Она, явно, хотела услышать от него немедленный ответ и не сводила с него вопросительных глаз.
   Но он не был готов к ответу. Ее предложение застало его  врасплох. Оно оказалось настолько неожиданным, что он не знал, что ответить. Сидел молча, не произнося ни звука. Затем откровенно признался.
   - Ты знаешь, если честно, я не знаю. Я не готов сегодня сказать ни да, ни нет. Конечно, я хочу создать семью, но...- сказал он, подыскивая более деликатные слова для выражения своей мысли.
   - Давай какое то время подумаем,- перебила она его.– Скажем, месяц. Сегодня одиннадцатое мая, значит,- хотела она назвать дату одиннадцатое июня, но передумала. Глянула на висевший на стене календарь плакат, с изображением натюрморта из спелых фруктов и произнесла:- нет, лучше четырнадцатого. Это будет суббота, выходной. Встретимся четырнадцатого и тогда решим, согласен,- спросила она его.
   - Хорошо,- кивнул он, довольный, что получил месячную отсрочку.
   Больше эта тема в тот вечер не поднималась. В последующие их встречи то же.
   Так время и шло. Они, как и раньше, продолжали встречаться. Но раз от разу он стал замечать, что с каждой их встречей Валя становилась другой. Все боле и боле отдалялась. Перестала с ним откровенничать и уже больше не делилась своими сокровенными мыслями и желаниями. Между ними появилась дистанция. Особенно заметно это проявилось в постели. Мужчины это чувствуют сразу. Ее ласки стали не так горячи. Исчезла та ненасытность, что была ей присуще первые месяцы их знакомства. Она уже не тянула его в постель пообниматься, не жалась к нему, как озябший воробышек, на промозглом ветру, желая согреться теплом его ласок. Стала холодна и уже не так пылко отдавалась его объятиям.
   Он стал подозревать неладное. Первое, что пришло ему на ум,  «а не завелся ли у нее любовник? Не вернулась ли она к Сереже, о домогательствах которого она ему однажды рассказывала?»
   Наводило его на подозрения еще и то, что во время постельных оргий она неоднократно называла его чужим именем, Сережей. Частенько стала сравнивать его с другими мужчинами, а это верный признак того, что мужчина не занял в сердце женщины подобающего ему первого места. Не стал для нее тем единственным и неповторимым, ради которого она готова на все.
   И однажды он напрямик ее об этом спросил. Это был, как раз, тот день, когда они должны были обсудить вопрос их совместной жизни, решить, вступать им в брак или нет.
   Они гуляли по парку. Шли по гравиевой дорожке и любовались окрестными красотами, зеркальной гладью пруда, с плывущими в нем причудливыми очертаниями облаков. Она держала его под ручку и молчала. Вид у нее был рассеянный и задумчивый.
   - Ты думаешь о нем,- спросил он ее и неожиданно получил правдивый ответ.
   - Да,- сказала она, вскинув на него глаза.
   Ее неожиданное признание его ни сколько не удивило. Где то в глубине души он догадывался об их связи, поэтому воспринял это спокойно. Даже был чуточку рад, что она не стала изворачиваться и лгать, а открыто призналась.
   При всей своей неопытности и неискушенности в отношениях с женщинами, он знал, что это значит. Сердце ему подсказывало, что, когда женщина открыто признается мужчине, что в его присутствии думает о другом, значит, в своем сердце она уже решила с ним расстаться. Поэтому он решил не деликатничать, а выяснить все до конца, раз и навсегда. Так сказать, поставить точки над «и».
   - Ты с ним спишь,- спросил он, напрямик.      
   - Понимаешь,- начала она,- вы оба мне дороги. И тебя и его я...
   - Ты с ним спишь,- перебил он ее, возвысив голос.
   - Да,- созналась она.– Но я не хочу ни чего менять,- скороговоркой, добавила она.– Пускай все остается, как есть. Зачем? И тебе хорошо и мне. Ведь нам уже под сорок. Может, это все, что нам в жизни осталось,- сказала она, как можно мягче и вскинула на него глаза, в которых читалась ненасытная жажда жизни.
   Больше у него вопросов к ней не было. Он хранил гробовое молчание. Он не обдумывал ответную речь, потому что уже все знал. Ни о какой женитьбе не могло быть и речи. Когда женщина так поступает, деля ложе одновременно с двумя мужчинами, она проявляет по отношению к обоим неуважение. Более того, это уже не просто неуважение. Она попросту плюет на них. Предает обоих. А страшнее предательства быть ни чего не может.
   И хотя он был человек миролюбивый и долготерпеливый, способный в ущерб своим интересам входить в положение других, вникая в их проблемы и обстоятельства, подобного он понять, не мог. Не мог не понять, ни смирится, ни простить.
   При всей своей душевной щедрости, а он мог поделиться с нуждающимся чем угодно, отдать последние деньги, что уже неоднократно бывало, мог даже пожертвовать своим временем, оторвав его от себя. А время он ставил выше денег и ценил куда больше, но даже этим сокровищем он мог поделиться, но женщиной, с которой спал,- ни когда. Это было выше его сил. Было одним из тех табу, переступить которое, он был не в состоянии. При одной только мысли, что, прежде чем с ним лечь, она вынырнула из чьей- то постели, его бросало в дрожь. Сердце вскипало и наполнялось яростью.
   В первое мгновение он даже хотел ее ударить, но сдержался. Скрепился из последних сил, подавив гнев. Отстранился от нее и пошел молча рядом. И гнев вскоре утих. В сердце пришло безразличие. Он понял, что этот человек для него умер раз и навсегда.
   Это был последний день, когда они виделись. Больше он ей ни когда не звонил, а вскоре забыл и вовсе. И жизнь покатилась дальше привычным холостятским руслом.