Однажды в Брюгге

Краткое содержание: вампиры не спят в гробах, не боятся солнечного света и предпочитают синтетическую человеческую кровь настоящей. Все, что вы о них слышали, придумал вампирский PR-отдел - чтобы защитить хрупкую и немногочисленную расу от человеческого любопытства. Хотите знать всю правду о вампирах? Добро пожаловать в Брюгге!

Жанр: мистика, юмор


Глава 1
1
Саммит большой вампирской девятки начался со скандала. Если вкратце, дело выглядело так: за три дня до встречи в верхах, на пути из Бухареста в Брюссель, какая-то готическая эмо-чернь убила старика румына Влада Дракулу и выпила его кровь. Или, может, в обратном порядке, не суть. Главное, что девятка стала восьмеркой.
В этом статусе, впрочем, она продержалась недолго, чуть больше суток: на следующий день непобедимый китаец Куанг-Ши*, совершавший привычный ежевечерний полет над полуостровом Байконур, был пробит насквозь неожиданно взлетевшей ракетой. Так вампиры лишились еще одного лидера.
Однако и на этом неприятности не закончились. За день до начала шабаша на высшем уровне серб Арнольд Паоле** вышел из окна сто пятнадцатого этажа нью-йоркской многоэтажки, где провел отшельником последние тринадцать лет, минувших с прошлого саммита. Случайные очевидцы (дворник и торчок, статус: обезврежены) говорили, что по дороге к асфальту он горел, как факел.
Можно было, конечно, собраться и шестеркой, но тут взбунтовался Степан Рюрикович***, россиянин, живущий в Сибири сотрудник местной тюрьмы для особо опасных преступников.
– Шестерка – это нехорошо, – уверял он по телефону председательствовавшего в этом году Асанбосама****. – Нет, брат, не хочу я быть шестеркой.
Председатель уже открыл рот, чтобы сказать что-то язвительное насчет суеверной нечисти, которой в ее-то возрасте неприлично верить в приметы и плевать в черную кошку через левое плечо, но Степан его опередил.
– В натуре, – добавил русский, и Асанбосам сдался. Почти тысячелетний опыт общения с представителем сибирской вамп-элиты научил его, что это – бронебойный аргумент.

2
В указанное время на видеоконференцию собрались: уже упомянутый Степан Рюрикович, под патронажем которого, кроме России, находилась почти вся территория бывшего Советского Союза (исключая Балтику и некоторые горные районы вроде Чечни), хорват Карло Козлак*****, представляющий балканские государства, ливийка Ламия******, официально патрулировавшая Африку, но предпочитавшая ошиваться в районе Средиземноморья, шотландка Ваобан-Сит*******, под чьим гнетом стонала Европа (за исключением Франции, Германии и Бельгии) и, конечно, сам Асанбосам, руководивший островами и странами, через которые проходит Экватор.
– В Италии говенная связь, – сообщила Ламия вместо приветствия. Ее изображение в Скайпе трещало, дергалось и то и дело осыпалось искрами, словно электрическое облачко. – Я чуть не... хррр... тррр... пока нашла компьютер с интернетом. Прошлый век какой-то, честное слово!
Впрочем, даже помехи были не в силах скрыть того факта, что для своего возраста (а Ламии было не меньше тысячи лет) она очень хорошо сохранилась. Для описания ее прелестей (за исключением разве что груди) лучше всего подходило слово «длинный»: оно идеально характеризовало ее ресницы, волосы, ноги, закинутые на стол рядом с мониторов, и даже ногти, выкрашенные угрожающе-лиловым лаком в тон помаде.
– Привет, мальчики! – она ослепительно улыбнулась и помахала когтистой лапой изображениям на экране, привычно игнорируя рыжеволосую Ваобан. – Как там ваше ничего?
«Мальчики», за исключением равнодушного к женщинам Карло, заметно приосанились.
– Рады видеть тебя, Ламия! – сказал Асанбосам, а Степан как можно незаметнее снял фуражку и пригладил торчащие во все стороны соломенные вихры. Карло изобразил радостную улыбку, приветственно пошевелил пальчиками в воздухе и вернулся к созерцанию чего-то, по всей видимости, страшно интересного – увы, в кадр объект его пристального внимания не попадал. Лишь Ваобан-Сит осталась безразличной, точно каменная статуя.
– Собрание было назначено на шесть, – ледяным тоном сообщила она очевидное. – А сейчас – четверть седьмого. Впрочем, у некоторых просто нет никакого понятия о времени. Как и о вкусе, – Ваобан со значением подняла руку с аккуратно подпиленными и накрашенными бледно-розовым лаком ногтями и очень похоже изобразила кокетливое приветствие Ламии.
Та в ответ лишь расхохоталась, потряхивая кудрявой гривой.
– Вот что значит дождливый шотландский климат, – она пожала плечами и легла грудью на стол, вглядываясь в рыжую вампиршу. – Или лучше сказать «климакс»?
Ваобан совершенно по-кошачьи зашипела, обнажая острые клыки, и Асанбосам поспешил вмешаться.
– К порядку! – крикнул он. – Объявляю заседание открытым.
– Постойте, а где Сандер? – перебила его Ламия, все еще вглядываясь в экран. – Что-то я не вижу нашего красавчика...
– Какая напрасная трата фиолетовой помады! – пробормотала Ваобан.
– Дамы! – Асанбосам постучал авторучкой по столу. – Не отвлекаемся! Сандер в данный момент летит через Атлантику, однако он заранее сообщил мне, за кого отдаст свой голос. – С этими словами председатель потряс перед камерой узким белым конвентом. – Итак, к главному. Как вы все знаете, Влад, Арнольд и... тот китаец нас покинули и в данный момент находятся на пути в Вечность. Они веками служили нашему народу верой и правдой, так что прежде, чем мы продолжим, предлагаю почтить их память минутой молчания.
На всех четырех экранах перед ним воцарилась тишина, нарушаемая лишь электронным потрескиванием Скайпа Ламии. Ваобан приняла соответствующее моменту скорбное выражение, Карло закрыл глаза и положил голову на соединенные руки, а Степан снова снял фуражку и почесал голову.
Наконец томительная минута истекла.
– Что ж, продолжим, – бодро сказал Асанбосам, резко соединяя ладони. От громкого хлопка задремавший было Карло подпрыгнул, как ужаленный, и безумными глазами осмотрелся вокруг.
– С добрым утром, малыш, – пропела Ламия, скалясь во все свои тридцать два длинных зуба, и Карло послал в ее сторону взгляд, полный ужаса.
– Где я? – хрипло поинтересовался он.
– На собрании, кол тебе осиновый в зад! – рявкнул Степан. – Давай садись уже, клоун, хватит паясничать!
Карло открыл рот, чтобы возразить, но, оказавшись на перекрестье строгих взглядов Ваобан и Асанбосама, передумал и снова опустился на свое место.
– Сегодня нам нужно выбрать трех представителей нашего темного сообщества, – продолжил Асанбосам как ни в чем ни бывало. – Именно им выпадет честь присоединиться к этому, – Асанбосам раскрыл руки, словно Иисус, предлагающий отведать тела его, – уважаемому собранию. Прошу каждого из вас выдвинуть своего кандидата.
– Петр Плогойович********, – быстро сказал Карло.
Вампирши и Степан совершенно одинаково сморщились.
– Ну конечно, – сказал Рюрикович. – И устроим гей-клуб. Нет, я не против вас, извращенцев, но только не в совете.
– К тому же, тогда получится перевес в сторону славян, – поддакнула Ваобан. – А нам не хватает только вернуться к феодализму.
– А мне нравится феодализм, – возразила Ламия. – Инквизиция, пытки, костры для рыжих ведьм...
– Дамы! – снова повысил голос Асанбосам. Он терпеть не мог онлайн-конференции именно по причине сложности наведения дисциплины. – Прошу соблюдать порядок, иначе я вас отключу!
Вампирши замолчали, однако сверлить друг друга красноречивыми взглядами не перестали.
– Еще кандидаты?
– Брахмапаруш*********, – сказала Ламия. – Индия нам нужна.
– Зачем, интересно? – спросила Ваобан. – Купаться в Ганге с мертвецами? Или тебя манит Болливуд?
– Кстати, о кино, – игнорируя Ваобан, продолжила Ламия. – Что, правда, у Шварцтейнов связи в Голливуде?
– Нет, ты путаешь, – ответил Карло, зевнув. – Это у Вайнштейнов********** связи в Голливуде. У Вайнштейнов и у Шварценеггеров***********. А зачем тебе?
Ламия заметно смутилась – или, может, на линии с Италией снова обнаружились помехи.
– Ни зачем. Просто интересуюсь.
– Ну конечно, – Карло подмигнул ей, понимающе ухмыляясь. – Тянет к звездам, да? А кстати, за кого голосует наш вегетарианец? Хотя нет, молчите, я знаю! Шесть букв, первая «С».
– Ничего смешного! – перебила его Ваобан. – Я тоже выдвигаю Софию Шварцтейн. Втроем нам будет легче противостоять всем вам, грязные шовинистические свиньи. Верно, Ламия?
– Верно, Ваобан, – неожиданно поддержала ее ливийка. – Ну, так что насчет Брахмапаруша?
– Мы его учли, – ответил за всех Асанбосам. – Степан?
– Асмунд************, – сказал Рюрикович, сурово оглядывая уважаемое собрание. – А то что-то слишком много у нас тут истеричек.
– Принято, – Асанбосам кивнул, записывая на листочке очередное имя. – Остался я. Предлагаю Чьианг-Шиха*************. Китай, в отличие от Индии, нам действительно нужен.
Ламия демонстративно закатила глаза.
– Что ж, самое время проголосовать, – повысил голос Асанбосам. – Напоминаю, что каждый может отметить трех кандидатов и прислать мне их имена по электронной почте.
– Погодите, а Сандер? – спросил Степан.
– А что Сандер?
– Ты ведь можешь приписать его голос кому угодно, Асанбосам, – заявил прямолинейный Рюрикович. – Вскрывай конверт при нас.
– Поддерживаю, – сказала Ламия.
А Карло и Ваобан согласно кивнули.
– Поразительный пример недоверия, – начал было Асанбосам, качая головой, но его тотчас же прервали.
– Вскрывай конверт! – хором крикнули вампиры.
Все еще изображая оскорбленную невинность, Асанбосам оторвал узкую бумажную полоску от белого прямоугольника и вынул сложенный втрое лист бумаги.
– Брахмапаруш, Асмунд, Чьианг-Ших, – прочитал он, прежде чем развернуть записку к видеокамере.
– Потрясающе! – прошептала Ламия и тут же обвела имя Софии.
– С ума сойти! – пробормотала Ваобан, отмечая в списке свою кандидатку.
– Чертово травоядное! – хмыкнул Степан.
– Невероятно, но факт, – озвучил общие мысли Асанбосам, набирая на клавиатуре имя Софии. – Сандер проголосовал против обожаемой сестренки.
– Кажется, выходные будут интереснее, чем я ожидал, – заключил Карло.
Остальные довольно ухмыльнулись. Похоже, один из кандидатов был избран досрочно.

3
Сандер Шварцтейн стоял посреди Центрального вокзала Антверпена в полном восхищении. В Бельгии он не был уже лет сто, а уж во Фландрии и вовсе никогда. И почему никто не сказал ему, что здесь так красиво?
Огромный зал, напоминающий оперный театр (только вместо сцены были газетные киоски и лавочки с гадким человеческим фастфудом) потолками уходил в бесконечность, а огромные, украшенные золотом часы, висящие на одной из стен, сверкали, точно солнце.
Одетые в серое люди со смытыми вечно дождливой бельгийской погодой лицами, спешащие по своим ничтожным делам, обтекали Сандера, подобно грязному потоку. Однако коснуться не смели: казалось, вокруг вампира образовалось что-то вроде невидимого защитного поля, черту которого никто не мог пересечь. Впрочем, учитывая умение Сандера вмешиваться в мысли людей, наверняка так оно и было.
Впрочем, это не значило, что он был невидим. Проходящие мимо женщины бросали жадные взгляды на его высоченную фигуру, отмечая и нездешнюю королевскую осанку, и бледное узкое лицо с горящими, как угли, глазами, и неожиданно яркие губы, уголки которых были словно приподняты в легкой улыбке, как у большого, довольного жизнью кота. Придирчивый наблюдатель мог бы счесть его лицо слишком продолговатым, а нос – несколько более крупным, чем положено классическому красавцу, однако таких обычно не находилось: в качестве тайного, но безотказного оружия в арсенале Сандера имелись белозубая улыбка и исключительные способности к гипнозу. Одет Сандер был в неуместно шикарный черный костюм и шляпу, словно у героя послевоенного фильма. Безупречно наглаженные стрелки на брюках были остры, точно лезвия бритвы, а в отполированных до блеска ботинках отражалась золотая вокзальная роскошь.
– Восхитительно, – пробормотал Сандер, неохотно отводя взгляд от переливающихся на солнце настенных часов. Голос у вампира оказался низким и до того медово-густым, что воздух вокруг него завибрировал, словно при легком, но небезопасном землетрясении. Несколько женщин обернулось на звук и пронзили Сандера жгучими взглядами. Другой вампир бы на его месте, наверное, выбрал самую симпатичную и отправился в компании ее будущего трупа проверить, отвечают ли местные туалеты высоким стандартам, заданным роскошной парадной залой, однако этот даже бровью не повел. Горячая кровь, текущая по венам местных красоток, его совершенно не интересовала по одной простой причине: Сандер Шварцтейн был вегетарианцем.
Хотя нет, вранье: причин было две. Вторая только что вбежала в зал через центральный вход и, сияя глазами, раскрыла объятия:
– Сандер!
При виде крошечной девушки, одетой в непонятное серо-черно-белое нечто явно дизйнерского происхождения, лицо вампира приняло глупое восторженное выражение, никак не вязавшееся с его внушительным видом.
– София!
Женщины в зале, даже те, что носили совершенно другие имена, тотчас же обернулись, – только чтобы увидеть, как кудрявое, как одуванчик, блондинистое существо ростом не более ста шестидесяти сантиметров с размаху повисло на герое их будущих грез. Герой, к слову, только и успевал, что деликатно поворачиваться то одной, то другой щекой к белокурой малютке, бескомпромиссно метившей накрашенными розовой помадой губами прямо в его кошачий рот.
– София, перестань, – наконец сказал он, зафиксировав девицу на некотором расстоянии от своего лица. – Что это ты хулиганишь?
– Перестать — а то что? – весело ответила она. – Люди смотрят? Так, люди, идите-ка вы все по своим делам!
Повинуясь ее приказу, случайные зрители теплой вампирской встречи тотчас же отвели глаза и побрели прочь, обтекая Сандера и Софию, точно пустое место.
– Видел? – она пожала плечами и снова потянулась к нему с явно неприличными намерениями. Однако на этот раз Сандер был начеку.
– Ты ведешь себя совершенно не по-сестрински, – сообщил он, аккуратно опуская Софию на землю и стряхивая невидимую пылинку с рукава безупречно сидящего пиджака. – У вас ведь теперь серьезные полномочия, юная леди, так что извольте соответствовать.
София скорчила гримаску.
– Это все так скучно! – заявила она брату, тщетно пытаясь сдвинуть с места его объемный чемодан. Улыбнувшись, Сандер поднял его, точно пушинку, и сделал сестре знак, по всей видимости, должный означать «только после вас». Или, может, «давай беги отсюда, маленькая нимфоманка», – автор не слишком силен в языке жестов. Так или иначе, София тяжело вздохнула и пошла к выходу, пытаясь попасть в шаг Сандера. Что, безусловно, было непростой задачей, учитывая разницу в их росте.
– Тебе понравится, – уверенно сказал Сандер. – Ваобан будет всю дорогу собачиться с Ламией, Карло станет приставать к парням, Степан – упражняться в гомофобии. А вокруг этого шабаша будет бегать Асанбосам и кричать: «К порядку! К порядку!».
– Звучит заманчиво, – согласилась София. – А ты чем займешься?
– Как обычно: стану делать вид, что меня все это совершенно не касается, – пожал плечами Сандер и тут же перевел тему. – Скажи мне лучше, моя дорогая сестра, зачем ты настояла на встрече в Антверпене? До Брюгге отсюда довольно прилично.
– Ну, у меня встреча с Дирком**************, – улыбнулась София, наматывая на палец белокурый локон. – Он кое-что для меня сшил, – хочу, чтобы ты оценил.
Сандер недоверчиво поднял широкую бровь.
– Ты притащила меня сюда ради шопинга?
– Ммм.
– Давай колись.
– Ты же любишь шопинг!
– Правда?! Хм. В любом случае, только не после перелета через Атлантику и переезда поездом Брюссель-Антверпен. У меня там было место спиной к движению.
– Бедняжка, – София ухмыльнулась ему без тени сочувствия и указала на маленький желтый мини-купер с синей в звездочках крыше, припаркованный прямо у входа. – Мог бы согнать с нужного места еду. Все твои дурацкие принципы!
– Не нужно трогать мои моральные принципы, София. За эти выходные я еще огребу с ними по полной.
Треугольная мордочка Софии приняла огорченное выражение.
– Ну, прости, – поднявшись на цыпочки, она сжала плечо брата. – Ты здорово устал, да? Хочешь, передохнем немного перед поездкой? Здесь напротив неплохой отель...***************
Сандер бросил быстрый взгляд через площадь.
– Не хочу туда, – сказал он тоном капризного мальчишки – только что губы не надул. – Знаешь, сколько они берут за телефонные звонки? Не как в «Марриотте», конечно, но... Одна радость – wi-fi бесплатный!
– Зато кровати удобные, – невинно сказала София. – Или ты правда думаешь, что я зову тебя туда позвонить?
Глаза Сандера расширились, а губы сердито сжались.
–Ты неисправима, – обвиняюще сказал он. – Тебе что, обязательно это делать?
– Ну что ты каждый раз дергаешься, будто школьница, которую облапал учитель географии, – ответила София с досадой. – Ладно, поехали.
Сандер все еще пронзал ее взглядом, так что она подняла руки в шутливом жесте капитуляции.
– Все-все, я больше не буду! Обещаю держать руки подальше от твоих наглаженных штанов!
– Что?
– На руле! Обещаю держать их на руле! – она нырнула на водительское сиденье и положила обе ладони на баранку. – Видишь?
Неодобрительно покачав головой, Сандер обошел машину и поднял багажник. София следила за ним в зеркало заднего вида, ерзая от нетерпения. Наконец багаж был аккуратно утрамбован в крошечную машинку, и сам Сандер с трудом уместился на переднем сидении. Все это время он не переставал ворчать что-то о беззаботных барышнях, которые крадут машины, совершенно не предназначенные для людей нормального роста.
– Во-первых, я ее не крала, а честно взяла напрокат, – обиженно ответила на это София. – Во-вторых, у меня, в отличие от тебя, нормальный средний рост, а в-третьих...
– София, – прервал ее Сандер. – Повтори для меня, какого черта мы едем в Брюгге через Антверпен?
София пожала плечами и повернула ключ зажигания.
– Ну, я надеялась, что ты по дороге введешь меня в курс дела.
– Угу.
– И хотела заехать к Дирку.
– Угу.
– И если честно, я думала, что ты все-таки согласишься зайти со мной в отель.
Отчаянный стон Сандера заглушил рев мотора.

Примечания в главе 1:

* Куанг-Ши – герой китайского фольклора. Умеет летать. Пожирает жизненную энергию.

** Арнольд Паоле – сербский вампир. Как человек жил в начале XVIII века в городок Медвежья под Белградом. Однажды в армии, стоя на ночью на посту, он подвергся нападению вампира. Арнольду удалось обратить злодея в бегство, а потом догнать и убить его. Однако вампир изловчился и успел укусить солдата за руку. Следуя народным рецептам, Арнольд выпил немного вампирской крови, чтобы после смерти не стать вампиром самому. После этого он сжег труп и вернулся на пост. И только через некоторое время вспомнил, не выполнил ритуал до конца и не съел горсть вампирского пепла. Он отправился искать остатки костра, но заблудился и не нашел их. С тем и вернулся домой. Через некоторое время Арнольда придавило телегой, полной сена. Три дня он пролежал в бессознательном состоянии, а затем помер. И буквально через три недели стал выбираться по ночам из могилы и колобродить по окрестностям. Люди в деревни начали умирать один за другим. Причем вся кровь погибших была выпита. Через 40 дней после смерти бывшего солдата жители , вызвав официальные власти , открыли могилу и обнаружили труп Паоле – свеженький, когтистый, окровавленный и ничуть не подпорченный тлением. Присутствовавший при эксгумации военные хирурги составили официальный протокол, тело проткнули колом и… Все услышали душераздирающий вопль вампира, такой жуткий, что молодой помощник хирурга с непривычки даже хлопнулся в обморок. На всякий случай – под горячую руку – сельчане отрыли, проткнули колами и сожгли еще пяток человек, убитых Арнольдом. Но смерти не прекратились. Люди погибали жуткой смертью аж до 1731 года, пока отчаявшиеся жители не отрыли все новые могилы на кладбище и не сожгли все неразложившиеся тела. Таких оказалось 17. И только после этого ночные нападения, наконец, прекратились. Информация с http://ripers.narod.ru/ArnoldPaul.html

*** Степан Рюрикович – как и София и Сандер Шварцтейны, выдуманный персонаж. Однако Рюрикович, если что – это дедовство (когда-то люди обходились без отчеств) Ивана Грозного.

****Асанбосам – вампир из Африки, известный в Южной Гане и в областях Берега Слоновой Кости – Кот-д'Ивуаре и Того. По поверьям, Асанбосам жил в глубоких лесах и охотился на охотников. Он выглядит как человек, только зубы у него из железа, а на ногах – крюки.

***** Карло Козлак – словом «Kozlak (Козлак)» называли далматинских вампиров. Распространен среди поверий хорват. А Карло, говорят, распространенное хорватское имя. И звучит представительно.

****** Ламия – согласно легендам, когда-то Ламия была королевой Ливии, и все ее дети были убитые богиней Герой. В промежутках между едой Ламия (она предпочитает младенцев) соблазняет мужчин и женщин, а затем их пожирает. Вообще-то ее можно убить обычным оружием, но никто до сих пор этого не сделал. Интересно, почему?

******* Ваобан-Сит – шотландская вампирша. В волшебных сказках обычно одета в зеленое.

******** Петр Плогойович – после полутора месяцев в могиле, находившейся в венгерской деревне Кисолова, он стал появляться некоторым жителям деревни по ночам перед сном и передавливать им глотку — так, что в течение двадцати четырех часов они от этого умирали. За восемь дней он убил таким образом 9 человек. Вдова самого Плогойовича заявила, что ее муж пришел к ней после своей смерти и забрал свои туфли, чем напугал ее так, что она навсегда сбежала из Кисолова. Эти обстоятельства заставили жителей деревни решиться выкопать тело Плогойовича из земли и сжечь его, чтобы избавиться от этих нашествий. Эксгумировав его, они обнаружили, что на теле нет никаких следов разложения, а выглядит оно как живое. Вокруг его рта были следы свежей крови, которую, как полагали жители, этот вампир пил у людей и причинил им смерть. После этого жители деревни отыскали заточенный кол и вонзили его в грудь вампира, откуда хлынула свежая и алая кровь, которая потекла также из носа и рта; выделилось также кое-что из другой части тела, которую не хочется называть из соображений благопристойности. Затем крестьяне отволокли тело в костер и сожгли его дотла. Информация с http://lib.rus.ec/b/166818/read

********* Брахмапаруш – вампир из Индии. Любит поедать людей. Сначала пьет кровь жертв через череп, потом – ест мозг и, наконец, оборачивается внутренностями жертвы вокруг тела и исполняет ритуальный танец.

********** Вайнштейны – Боб и Харви, основатели компании Miramax.

*********** Шварценеггер – Арнольд, актер, бывший губернатор Калифорнии.

************ Асмунд – герой исландского эпоса. Жил в 8-9 веке, считался, наравне с Асмундом, великим воителем. Эти двое были до того дружны, что решили стать кровными братьями – смешать свою кровь и во всем помогать друг другу, а если один из них умрет, то второй тут же отправиться вслед за ним в могилу. Через какое-то время Асвид заболел и скончался. Асмунд, верный клятве, заставил запереть себя в склепе вместе с мертвым Асвидом. Туда же отправились, по древнему обычаю викингов, собаки и лошади покойного. Но только Асмунд собрался заколоть себя мечом, как покойный Асвид вдруг открыл глаза. Его глаза были налиты кровью. Сначала мертвый воин набросился на собак и сожрал их, потом принялся за лошадей, а после набросился на Асмунда. Но тот вытащил меч и завязалась битва. 300 лет спустя несколько не в меру любопытных юношей решили посмотреть, что же там все-таки происходит. Они открыли могилу, и один, самый смелый, спустился в склеп, обвязанный веревкой. Через несколько минут друзья стали звать его обратно, но ответа не дождались. Обеспокоенные, они вытянули веревку и обнаружили на ее конце не своего приятеля, а могучего бородатого викинга. Асмунд рассказал остолбеневшим молодцам, что ни он, ни брат не могли одержать верх друг над другом три столетия подряд, и чаша весов склонилась на сторону Асмунда, только когда Асвид отвлекся, чтобы хорошенько тяпнуть новоприбывшего исследователя. Рассказав свою историю, воин упал замертво. Юноши похоронили его с воинскими почестями, бок о бок со своим погибшим товарищем. Обезглавленный злодей Асвид был предан огню, а прах его развеян по ветру . Информация с http://ripers.narod.ru/Asvidiasmud.html

************* Чьианг-Ших – персонаж китайского фольклора. По преданию, он появляется, если кошка перепрыгивает труп. Существо это способно убить не только высасывая кровь, но и просто ядовитым дыханием.

**************Дирк – имеется в виду Дирк Биккембергс, бельгийский дизайнер, представитель «Антверпенской шестерки». Шестерки дизайнеров, если что, а не вампиров. Кроме Дирка в ней Анн Демельмейстер, Дрис Ван Нотен, Мартин Маржела, Вальтер Ван Бейрендонк и Жозеф Мельхиор Тимистер.

*************** Отель напротив Центрального вокзала Антверпена принадлежит сети Radisson.



Глава 2
1
Для бесконечных передвижениях по маленькой Бельгии была дополнительная причина кроме желания одной взбалмошной вампирши обновить гардероб. Конспирация. Поначалу встреча была назначена в Брюсселе. Ну а что? Там Европарламент заседает, вот и еще десяток мертвых политиков сядет по соседству. Если, конечно, Степан не будет возражать против формулировки.
Однако смерть Влада, Арнольда и Куанг-Ши заставила Асанбосама принять меры по усилению безопасности. Так что приехавшие на шабаш вампиры узнавали, что собрание перенесено в Гент или Антверпен, и садились на поезда. Однако, добравшись до точки назначения, они находили информацию об очередной смене планов и, проклиная чертов саммит на чем свет стоит, ехали дальше. У каждого представителя вампирской девятки был свой собственный квест-маршрут, который требовалось преодолеть на пути к маленькому семейному отелю Die Swaene, находившемуся в центре Брюгге.
В рабочую сентябрьскую пятницу его порог переступил немолодой темнокожий мужчина и, прихрамывая, направился к полутемной стойке регистрации.
– Добрый день, – сказал он по-нидерландски с легким акцентом и оглядел разноцветные диваны и золотые статуэтки, расставленные в холле. – У вас очень славный отель. Такой буржуазный.
Хозяйка, миловидная блондинка за сорок, улыбнулась.
– Добрый день, – ответила она. – Я рада, что вам нравится. Хотите номер?
Асанбосам (а это, разумеется, был он) растянул губы в улыбке, обнажая два ряда железных зубов. От его ухмылки у хозяйки по спине пробежал холодок.
– Очень хочу, – доверительно сказал он, опираясь на стойку. – И не один. Правду сказать, я хочу снять весь отель на ближайшие выходные.
Женщина беспомощно обернулась к подсобке, в которой ее муж беззаботно о чем-то разговаривал по телефону, не обращая никакого внимания на то, что происходит на регистрации.
– Боюсь, что это невозможно, – сказала она, пытаясь удержать на лице улыбку. – Половина номеров занята, и еще несколько зарезервировано, так что…
– Так отмените бронь, – гость продолжал сиять своей жуткой улыбкой, от которой хотелось завизжать и кинуться прочь. – А тем, кто уже вселился, предложите компенсацию. Вот, – он вынул из кармана туго перевязанную пачку купюр номиналом в пятьсот евро и небрежно отщипнул примерно треть.
Хозяйка удивленно открыла рот, не зная, как реагировать. Железнозубый покачал головой, явно начиная терять терпение.
– Посмотрите на меня, – потребовал он. Когда женщина за стойкой повиновалось, Асанбосам коротко кивнул и продолжил: – Сейчас вы обзвоните своих постояльцев и попросите их покинуть отель. Можете сослаться на что угодно – наводнение, пожар, политический переворот – главное, чтобы до вечера здесь никого не осталось. Затем вы отмените бронь, соберете вещи и отправитесь на выходные… ну, скажем, во Францию.
– Я так давно не была в Париже! – сказала блондинка тоном восторженного робота.
– Так и съездите. Вот вам на расходы, – Асанбосам протянул ей через стойку остаток денежной пачки. – Купите себе что-нибудь яркое.
– Что-нибудь яркое, – эхом отозвалась женщина.
– Умничка. А теперь позовите сюда своего мужа.
В ожидании хозяина отеля Асанбосам еще раз одобрительно осмотрел холл и мысленно поздравил себя с бескровным завершением дела. Все-таки цивилизованные отношения с едой были весьма непростой задачей.

2
Когда Асанбосам вышел из парадного входа, время близилось к полудню. Тут стоит вскользь отметить, что на самом деле вампиры нисколько не боятся солнца – просто раньше они поддерживали эту легенду, чтобы казаться более страшными и загадочными существами. Но став популярными персонажами масс-культуры, решили, что смешиваться с толпой для них куда лучше: глядя на самых обычных людей – разве что немного более бледных – никто бы и не признал в них мифическую нечисть.
Ракшаса** ждала мужа в крохотном садике с видом на канал. День был солнечным и теплым, под ногами плескалась блестящая прозрачная вода, и даже засохшие розы, обвивавшие решетки сада, не вызывали ощущения увядания. На секунду Асанбосам остановился, запечатлевая в памяти картинку – осенний сад, водная рябь и прекрасная индианка в темно-бордовом сари. Но вот под ногой вампира хрустнула сухая веточка, и Ракшаса обернулась.
– Ты серьезно? – сказала она, указывая на эмблему отеля – лебедя с четырьмя маленькими звездочками над головой. – «Сдохни, свинья»*? Нет, это, конечно, концептуальное название, но…
При виде забавного выражения удивления на хорошеньком личике жены вампир улыбнулся. Они были вместе уже не одно столетие, и за это время Ракшаса так и не устала вести себя, словно капризный невежественный ребенок. Возможно, именно поэтому Асанбосаму никогда не хотелось иметь детей – в смысле, других детей.
– Это лебедь, Ракшаса. Лебедь, а не свинья. Символ города.
В ответ она подняла тонкие брови и покачала головой.
– У них тут странное чувство юмора, тебе не кажется? Поставили на эмблему лебедя, а назвали – свиньей.
Поразмыслив, Асанбосам решил не спорить.
– Пойдем, дорогая, – мягко сказал он. – Тебе предоставляется право выбрать лучший номер.

3
В то время как Ракшаса в сопровождении двух горничных, превращенных силами Асанбосама в послушных роботов, распределяла номера отеля между высокими гостями, чьего прибытия ожидали с минуты на минуту, Ваобан-Сит ехала в поезде Брюссель-Брюгге в отвратительнейшем настроении. Во-первых, прыгать из поезда в поезд из призрачных соображений конспирации не казалось ей такой уж хорошей идеей. Если гибель трех высокопоставленных вампиров не была случайностью – а учитывая все обстоятельства, она ею точно не была – то продлять путь к точки назначения было по меньшей мере глупо. Разве что Асанбосам надеялся, что устранение Влада, Арнольда и китайца было делом рук одной и той же преступной группировки, у которой просто мощностей не хватит гнаться сразу за девятью мертвыми зайцами.
Во-вторых, она терпеть не могла города-призраки на воде. Приманка для туристов вроде Венеции, они страшно пустели после окончания сезона, мертвели, словно куклы, у которых кончился завод. Все это пугало Ваобан, заставляя задумываться о собственном существовании. Ну и в-третьих, вампирша была банально голодна, а принятый во время прошлого саммита закон о ненападении запрещал изымать у людей кровь без их согласия. А поскольку пунктов сбора донорской крови на пути следования Ваобан не попалось, а добираться было еще не меньше часа, настроение вампирши падало с каждой секундой.
Вторя ее мыслям, из корзинки, которую рыжеволосая шотландка держала на коленях, раздалось жалобное мяуканье.
– Тише, Чордева***, – рассеянно сказала Ваобан, опуская руку под крышку. – Уже скоро.
Сидящая напротив сухонькая старушка приветливо улыбнулась фарфоровыми зубами.
– Какое необычное имя для кошечки, – сказала она по-английски, с  поймав взгляд Ваобан. – Славянское, наверное?
У старушки был заметный голландский акцент; это тронуло Ваобан: не каждый бельгиец перейдет ради вас на английский.
– Словацкое, – улыбнулась она. – Мифическое. Так называли вампиров на Балканах.
Бабушка удивленно раскрыла глаза.
– По вам и не скажешь, что вы увлечены вампирской темой, – заметила она, кивая на строгое зеленое платье Ваобан, красиво оттенявшее ее яркие волосы.
Та поправила рыжий локон, вечно выбивавшийся из безупречной прически.
– Вообще-то это ее дети так назвали, – соврала она.
Старушка кивнула.
– Понимаю вас, дорогая! Мои внуки тоже, как говорится, в теме. И что они находят в этих упырях? Мои теперь только и знают, что разгуливать ночами по кладбищу. Представляете, надеются, что их укусит вампир!
– Глупость какая, и не говорите! – поддакнула Ваобан, закатывая глаза. – Так где, вы говорите, это самое кладбище?
Старушка придвинулась ближе, готовая погрузиться в интересную для нее тему, но тут Чордева снова напомнила о себе.
– Мяу!
– Потерпи еще немного, моя хорошая! – привычно сказала Ваобан, опуская узкую бледную ладонь между острых кошачьих ушек.
– Мяу!
– Да выпустите вы ее, пусть подышит воздухом! – сжалилась старушка.
– Точно? Вы уверены? Тут можно? – засомневалась Ваобан.
– А мы никому не скажем, – бабулька хитро подмигнула и протянула руку к корзинке. – Иди сюда, кис-кис-кис!
Чордева тут же потерлась о протянутую руку и громко заурчала.
– Вот маленькая подлиза, – едва слышно сказала Ваобан, неодобрительно глядя на кошку.
Старушка довольно засмеялась и почесала Чордеву за ушком. В ответ кошка тут же прыгнула ей на колени и, задрав тощий длинный хвост, потерлась о бабушкину грудь, а потом неожиданно подняла мордочку и лизнула ее прямо в губы.
– Фу, Чордева! Что ты делаешь? – Ваобан даже руками всплеснула от возмущения.
– Ничего страшного, дорогая! – бабуля снова просияла улыбкой. – Надо же, какая ласковая кошка!
Ваобан рассеянно посмотрела в окно, на ряды одинаковых аккуратных домиков, бодро уносившихся из ее поля зрения, а потом оглядела пустой вагон. Что ж, она не виновата, что ее кошка только что приговорила старушку. И раз уж той все равно умирать, чем ей повредит потеря пары глоточков крови? Переведя взгляд на Чордеву, она сурово пробормотала:
– Плохая кошка. Плохая, плохая кошка!
И, может, ей это только показалось, но тощая полосатая зверушка в ответ подмигнула и плотоядно ухмыльнулась.

Примечания к главе 2
*Die Swaene (нид.) – лебедь. Похоже на английское «Die, Swine» («Умри, свинья»)
**Ракшаса – вампир из Индии. Принимает форму красивой женщины, которая буквально затрахивает людей до смерти.
***Чордева – ведьма. Превращается в кота-вампира. Говорят, что, если кот облизывает губы людей, то они скоро умрут. Я не знаю, откуда она. Но мне кажется, что в ее имени есть что-то славянское.

Глава 3
С точки зрения транспортных сообщений у города Брюгге оказалось два существенных недостатка. Первый – в нем слишком было много узких улочек. Второй – в нем было слишком много узких пешеходных улочек. Словом, для того, чтобы развернутся на лимузине, вам понадобились бы поистине сверхчеловеческие способности. Водитель черного катафалка, в котором Ламия следовала по маршруту Брюссель-Гент-Брюгге, был наделен ими в полной мере. Сквозь крышку белого с серебром гроба, в котором отдыхала вампирша, время от времени доносились сигналы клаксона и крики водителя: «Расступись! Мы из похоронного бюро!». Точнее, водительницы: за рулем черного кадиллака сидела совсем юная  вампирша с бледным бесстрастным лицом. Одета она и правда была как владелица похоронного бюро: в черный брючный костюм и нарядные мужские ботинки. Глаза скрывали стекла темных очков – тоже, к слову, мужских. Только густые, забранные на затылке в гладкий хвост волосы были послаблением ее полу. Вырвавшись из узкого переулка, водительница резко крутанула руль вправо, стремясь избежать столкновения с конной повозкой, и Ламия, подпрыгнув, стукнулась лбом о крышку гроба.
– Мара*! - возмущенно крикнула она, сердито ударяя ладонями об обтянутые белым шелком стенки. – Нельзя ли поосторожней?!
Но в ответ автомобиль лишь снова дернулся, заставив Ламию перекатиться набок и стукнуться еще раз – на этот раз о стенку. Бормоча проклятия, вампирша уперлась в крышку и резко толкнула ее обеими руками. Однако из соображений безопасности, соблюдения правил которой Ламия сама же и требовала от подчиненных, гроб был заперт снаружи. Вспомнив об этом, она еще раз треснула по крышке, на этот раз даже с большей злостью, после чего сложила руки на груди и чинно закрыла глаза, уговаривая себя погрузиться в шавасану.
Медитация, впрочем, была недолгой – еще несколько поворотов разной степени резкости и крутизны, и автомобиль остановился. Послышался стук водительской двери, шаги, чьи-то голоса... Наконец на крышке гроба щелкнул замок, и над Ламией склонилось бесстрастное лицо ее помощницы.
– Мне показалось или вы звали? – поинтересовалась она безмятежно.
– Конечно, черт возьми, я тебя звала! – Ламия ощутила, как ее снова охватывает злость. – Что ты вечно так ездишь, будто торопишься на тот свет? А что, если бы мы попали в аварию?
Мара равнодушно пожала плечами.
– Даже не знаю, мэм. Мы ведь и так уже мертвы. Вроде как.
Ламия зашипела, словно кошка, которую окатили кипятком, но тут ее чуткий слух уловил слова «только они не в курсе, Асанбосам», сказанные с густым славянским акцентом.
Приложив палец к губам, точно это Маре, а не ей самой требовалось замолчать, Ламия обратилась в слух, одновременно грациозно подавая помощнице руку, чтобы выйти из гроба.

2
– Только они не в курсе, Асанбосам, – сказал Степан, наваливаясь всем весом на узкую стойку регистрации и рассеянно теребя ключ от номера, снабженный синей портьерной кисточкой в качестве брелока.
– Что?! – кажется, ответ председателя прозвучал куда громче, чем следовало бы. – Что?! – повторил он уже тише. – Ты с ума сошел, Степан, или как?!
– Тише, тише, – зашипел русский, воровато оглядываясь по сторонам. – Пожалуйста, не так громко! Я обязательно им скажу – потом.
–  Когда – потом?! – расстроено поинтересовался Асанбосам. – Ты что, не знаешь законов? Им восемнадцать, ты обязан был сказать!
– Им только будет восемнадцать, на следующей неделе, – горячо зашептал Степан. – Я сразу скажу, мы с Аленой решили...
– А где она, кстати, твоя Алена? – бестактно поинтересовался Асанбосам.
– Так разошлись мы, еще три года назад, – грустно ответил Степан. – Васька и Шурка живут у нее, а я забираю через выходные... Вот, пришлось с собой взять, потому что у Алены личная жизнь...
Ламия, притаившаяся за дверью, удивленно подняла брови: так вон оно что! Значит, Степан свободен (это хорошо), но притащил с собой отпрысков (это плохо). Кстати, чего они там не знают? Неужели...
– Ладно, – сказал Асанбосам после недолгих раздумий. – Попробуем справиться. Пускай держатся поближе к Сандеру, это безопасно. К тому же, они с твоей дочкой тезки.
– С сыном.
На этом их конспиративную беседу прервали.
– Кажется, я слышу биение свежей крови?
Обернувшись ко входу, Степан и Асанбосам застали триумфальное появление Карло Козлака. Тот стоял, грациозно облокотившись на дверной косяк, и черт знает как долго их уже слушал. Выглядел он по обыкновению ярко. Узкие до визга розовые брюки плотно облегали его тощие ноги, а в петлице синего пиджака торчала веточка сирени (даже представить сложно, где он нашел ее в сентябре!). Образ завершали пестрый шейный платок и замшевые сиреневые ботинки.
При виде хорвата Степан на секунду сморщился, но тут же раскрыл объятия.
– Карло!
Виляя туго обтянутым задом, Карло подплыл сначала к Степану, потом к Асанбосому и троекратно облобызал воздух рядом с их щеками.
– Я не понял, – без обиняков сказал он, когда с приветствиями было покончено. – Почему твой сын Шура – тезка Сандера и чего не знают твои дети, а? Готов внимать!
С этими словами он уселся на разноцветный круглый диванчик, замечательно гармонировавший с его розовыми штанами, и скрутил ноги косичкой.
Степан и Асанбосам переглянулись.
– Видишь ли, Карло, – кашлянув, сказал русский, – у нас имя «Александр» можно уменьшить до «Саша», потом преобразовать до «Сашура», а после – сократить до «Шура»...
Карло присвистнул.
– Ничего себе! И все-то у вас, у русских, через жопу!
– Кто бы говорил! – огрызнулся Степан.
– Джентльмены! – прогремел Асанбосам.
– Где? – тут же поинтересовался язвительный Карло. – Джентльмены не скрывают от других джентльменов жизненно важную информацию – это как-то не по-джентльменски! Так что ты забыл сказать своим детям, Степан? Неужели то, что я думаю?
Рюрикович печально свесил вихрастую голову, и глаза Карло расширились от удивления.
– Нет!
– Я скажу им! – пообещал Степан.
– Не может быть! – продолжал голосить Карло.
– А можно потише? – взмолился несчастный русский. – Ох, да войдите же в мое положение! Ну куда мне было их девать?! От вас же ничего особенного не требуется! Просто всего денек ведите себя... по-человечески.
– Это как? – заинтересовался Карло. – Не показывать зубы, не пить кровь, не спать в гробах? А когда же веселиться? – он повернулся к Асанбосаму. – Ох, да я просто поверить не могу, что этот идиот до сих пор не признался собственным детям, что он – вампир!
– А ты бы своим признался?! – злобно зашипел Степан. – Ах, прости, тебя ведь эта проблема не касается! Но что мне делать, если они не верят в вампиров?!
– Что?! – в один голос вскричали Асанбосам и Карло.
– Как это не верят?! – подала голос и Ламия, тем самым обнаруживая свое существование.
– Во что мы не верим? – раздался из коридора юный девичий голос.
В маленький холл, украшенный золотыми бюстами и картинами в резных рамах, вышли два совершенно одинаковых подростка – тощих, румяных, светловолосых и курносых. Они были до того похожи на Степана, что и правда казались его родными детьми – если, конечно, на секунду забыть о том, что вампиры технически мертвы, а значит, неспособны размножаться.
– Друзья, – тоном гордого отца сказал Степан. – Позвольте представить вам моих детей – Александра и Василису.
На этом остальные моментально захлопнули рты, скрывая вылезшие клыки, и приветственно замахали руками.

Примечания в главе 3
*Мара – славянский вампир. Дух некрещеной мертвой девушки. В славянской легенде, как только Мара пьет кровь человека, она влюбляется в него и усыпляет его до смерти.

Глава 4
1
Софии Шварцтейн никогда не везло в личной жизни. Несмотря на то, что их с Сандером отец был весьма состоятельным еврейским предпринимателем, выдать дочь замуж ему так и не удалось. Ее первый жених упал с лошади прямо у нее на глазах. Второй оступился на крутой винтовой лестнице в доме Шварцтейнов и пересчитал ребрами все сорок две ступеньки, прежде чем застыть у подножия судорожно сжимавшей букет невесты мертвой грудой. Третий жених, европейский купец по имени Арнольд, наслушавшись историй о черной вдове, как уже успели окрестить несчастную Софию добрые соседи, как-то незаметно растворился сам собой – просто исчез в неизвестном направлении. София погрустила пару дней (все-таки этот третий жених был весьма видным парнем, а потом с утра пораньше пошла сообщить дорогому отцу свою новою волю насчет того, что желает отказаться от тягот мирской жизни и уйти в монастырь. Трудно сказать, как бы он отреагировал на подобное известие – до этого печального дня мистер Шварцтейн просто не дожил. В то утро, когда после полной каких-то странных кошмаров ночи София обнаружила отца лежащим на полу своего роскошного кабинета с острым деревянным колом в сердце. Дорогой папа был безнадежно, абсолютно мертв.
Крик застрял у Софии в горле, а ноги стали ватными. В полном ужасе она съехала по забрызганной кровью стенке комнаты на пол и просидела так до самого полудня. Лишь тогда до ее спутанного сознания дошел тот факт, что в доме поразительно и непривычно тихо. Поднявшись на негнущиеся ноги, София вышла из кабинета. Дом оказался залит кровью. Проходя по бесконечным анфиладам комнат, она то и дело натыкалась на безжизненные тела слуг. И удивительное дело: с каждым шагом она словно оказывалась все дальше и дальше за пределами страха – просто фиксировала каждый новый труп, не предаваясь эмоциям. У Софии было ощущение, будто она попала в самый центр кошмара – при свете дня происходящее казалось особенно нереальным. Добравшись до комнаты брата, София обнаружила его на постели в луже крови. Алые капли стекали на пол, стукаясь о деревянную поверхность с ужасающим грохотом.
Странно, но при этом он не казался ей мертвым.
– Сандер, – она потрясла его за плечо. – Сандер, просыпайся! У тебя кровь...
Кровь, тут же эхом отозвался в ее голове чужой голос. Горячая, терпко пахнущая, густая. Словно клубничный сок на пальцах. Не думая, она поднесла ко рту испачканную руку, лизнула и тут же зажмурилась. На вкус это оказалось гораздо, гораздо лучше клубничного сока. Открыв же глаза, она обнаружила, что Сандер смотрит на нее со странной понимающей улыбкой, и ощутила, как у нее сжимается горло.
– У тебя кровь, – повторила она.
– Это не моя, – тихо ответил он.

2
Проезжая мимо каналов, то и дело прорезаемых острыми моторными лодками, София вспоминала тот день, когда все в ее жизни изменилось. Да что там, изменилась сама жизнь. Точнее, перестала быть таковой.
Бросив быстрый взгляд на сидящего рядом брата, она обнаружила на его лице выражение восторженного туриста и улыбнулась. С того самого дня у нее не было никого ближе. Раньше – до того, как все случилось – они были не слишком дружны. Сандер был старше на девять лет, и это казалось непреодолимой преградой в плане дружбы. Он был слишком другим, да и приезжал нечасто. Но после этого случая между ними образовалась нерасторжимая связь, свойственная разве что близнецам. Если одному было плохо, другой тут же спешил на помощь.
К сожалению, чувства, которые София с тех самых пор испытывала к Сандеру, было бы очень сложно описать как сестринские. Говоря откровенно, целых двести лет София склоняла брата к инцесту – без особого, впрочем, успеха. Однако, возможно, выходные в одном славном бельгийском отеле изменят расстановку сил и, возможно, наконец-то бросят их в объятия друг другу. Во всяком случае, София на это очень надеялась.
– Эй, этот отель действительно называется «Умри, свинья» или это у них такой шрифт неудачный? – Сандер, смеясь, повернулся к сестре и тут же направил на нее свой айфон.
– Сандер, хватит меня снимать! – раздраженно ответила София и оттолкнула его руку. Порой ее дорогой братец бывал такой занозой в заднице, что она даже забывала, как сильно его хочет. – И почему ты не учишь нидерландский? Я, в конце концов, тут живу!
– Именно поэтому. Ты ведь будешь моим гидом?
– Я серьезно.
Сандер смешно сморщил нос.
– Потому, что мне некогда? – полувопросительно сказал он. – Ты хоть представляешь, сколько у меня забот? К твоему сведению, США больше Бельгии в триста раз, а население страны...
– Отличная вики-память, Сандер, – прервала она. – Учи нидерландский.
Ее суровый тон, похоже, не произвел на него никакого впечатления.
– Сфотографируешь меня на фоне вывески? – спросил он. – Хочу отправить в Твиттер.
И, не дожидаясь ответа, сунул ей в руки айфон.

3
Едва переступив порог отеля, София, знаменитая своей суперинтуицией, граничащей с ясновидением, сразу поняла, что прервала ревизорскую паузу.
– Неужели еще кто-то умер? – спросила она с ужасом, прижимая руку к тому месту, где у живых людей бьется сердце.
– Эй, чей это катафалк перегородил всю улицу? – добавил нагруженный разноцветными пакетами Сандер, входя вслед за ней. – Что, Ламия опять притащила гроб? Вот ведь фетишистка...
Единственным ответом ему были круглые глаза и странные судорожные жесты присутствующих.
– Да что такое? – подозрительно спросил он. – Неужели этот славянский кровосос снова… Ой! – Чувствительный щепок за задницу прервал его монолог. – Что ты делаешь, София?
– Мы забыли в машине еще один пакет, – сказала она со значением, сверля брата взглядом. – Самый-самый важный пакет.
– Но…
– Нужно немедленно его достать, – добавила она, выталкивая Сандера за порог.
– Что это было? – удивленно спросил голубоглазый Шура, оглядывая уважаемое собрание.
– Это Шварцтейны, Сандер и София, – вздохнул Степан, нервно приглаживая вставшие дыбом волосы. – Кстати, дети, держитесь поближе к дяде Сандеру. Он извращенец… тьфу ты! Вегетарианец. Немного с приветом, но, в целом, неплохой мужик. Вася, детка, если он начнет к тебе приставать, коленом ему между ног и кричи что есть сил.
Вася выдула большой пузырь из жвачки и громко его лопнула.
– Приставать?! Пап, ты с ума сошел, да? Он же гей!
– Кто? – тут же встрепенулся Карло, до того момента увлеченно обсуждавший с Ламией ее платье. – Сандер? Ох, мечты-мечты!
– Точно гей, – подтвердил Шура. – Посмотри, как у него штаны наглажены. И пакеты эти еще…
– Фууу! – хором сказали близнецы и хлопнули друг друга по рукам.
Карло приосанился.
– Послушайте, вы, маленькие гомофобы…
Хлопок двери прервал его монолог. Источая запах тлена и ароматических палочек, в маленький холл, сияя приветливой улыбкой, вошел Брахмапаруш. Пока все по очереди обнимали вновь прибывшего, Вася не сводила взгляда со входа. Этот тухлый городишко уже начал ее доставать. Когда папашка сообщил, что берет их с Шурой с собой на деловую встречу в Бельгию, она представляла себе веселый Брюссель, модный Антверпен или, по крайней мере, студенческий Гент, но не эту старперскую деревню, в котором шоколадных магазинов, казалось, было больше, чем парней ее возраста. Впервые за пол дня она увидела приличного мужчину, да и тот оказался не по ее части… А впрочем… Моргнув, Вася присмотрелась к Шварцтейнам, что-то увлеченно обсуждавших за порогом. В этот момент Сандер бросил на Софию такой взгляд, что Вася замерла с открытым ртом. После чего сказала «О-о!», расстегнула верхнюю пуговицу на кофточке и, покачивая бедрами, двинулась к выходу.
– Этого просто не может быть! – тихо говорил Сандер. – Как ты догадалась?
– Интуиция! – София гордо постучала пальцем по своему правому виску. – Это же ясно, как день! Ты лица их видел?
В этот момент Сандер поднял глаза и заметил Василису.
– Сзади, – сказал он бумажным голосом, и София тут же захлопнула рот.
Вася, конечно, догадалась, что эта парочка обсуждала именно ее, но желание как можно быстрее пометить территорию всегда заслоняло для нее любопытство и здравый смысл.
– Привет, дядя Сандер, – сказала она, осторожно, но настойчиво отодвигая бедром Софию. – Папа сказал держаться к вам поближе. Надеюсь, у вас двухместный номер?
Глаза Сандера расширились, а рот Софии открылся, но оба при этом не издали ни звука. Такое ощущение, что эти европейцы (или кто они там) всю жизнь провели в инкубаторе и ни разу не общались с настоящими живыми подростками. Устало вздохнув, Вася достала из декольте тонкую, изрядно помятую сигарету и сунула ее в рот.
 – Закурить будет? – поинтересовалась она, поднимая грудь.
Сандер отмер первым.
– А тебе еще не рано, милая? – спросил он тоном доброго дядюшки с бензопилой.
Вася кокетливо похлопала ресницами, полностью игнорируя Софию.
– Ой, да не волнуйтесь вы так, возраст сексуального согласия в России с шестнадцати.
– Я вообще-то имел в виду курение. Папа знает?
Василиса пожала плечами и тяжко вздохнула.
– Нет. И пускай это будет нашим маленьким секретом, ладно? Вы ведь умеете хранить секреты, а?
– Вася! – суровый отцовский окрик заставил девчонку молниеносно сунуть сигарету обратно в декольте и снова застегнуть пуговичку. После этого она с невинным видом обернулась к Степану.
– Да, папочка?
– Иди-ка в свою комнату, – сканируя Шварцтейнов недоверчивым взглядом, он протянул ей ключ с кисточкой, и Вася нарочно повернула его так, чтобы Сандер смог увидеть номер.
– Приветствую, – кивнув Софии, Степан протянул руку Сандеру. – Как вам моя дочка? Совсем уже большая, а?
– Да уж, – промямлил Сандер, бросая взгляд вслед Васе. Словно почувствовав, что он смотрит, она обернулась и приложила руку к уху на манер телефона. «Позвони мне» – сказала девчонка одними губами, и Сандер поспешил отвести глаза.
– Она только что приставала к Сандеру, – брякнула София, все еще не отошедшая от шока. – Вот так подростки пошли, я просто не знаю…
– Как это приставала? – медленно спросил Степан. В его голос прокрались грозовые нотки.
На этот раз интуиция Софии отчего-то предпочла промолчать – не помогли даже отчаянные жесты, которые Сандер молча посылал ей поверх вихрастой головы русского. Возможно, желание пометить территорию тоже взяло в вампирше верх.
– Ну так. Совершенно нахально. Приглашала к себе в номер и… Степан, ты их вообще воспитываешь или…
В следующий момент Степан сжал лацканы шикарного пиджака Сандера и потянул вниз, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
– Слышь, ты, жидовская морда, – обманчиво спокойным тоном сказал Рюрикович. – Моя дочь – невинный ребенок, понял? Человеческий ребенок, который знать не знает о вампирах. Так что если ты, травоядное, вякнешь еще раз насчет гробов или тронешь ее хоть пальцем, я тебя…
– Что? – поинтересовался Сандер, выпрямляясь. Клыки явно обозначились под его верхней губой. Степану пришлось встать на цыпочки, однако пиджака из своих цепких лап он не выпустил. – Убьешь?
– Отрежу тебе все выступающие части тела, – пригрозил Степан, тоже выпуская зубы. – А потом убью. Хотя необязательно в таком порядке.
После чего он неожиданно отпустил Сандера, одернул на себе одежду и улыбнулся.
– В общем, договорились, да? Последи за детишками, а я в долгу не останусь.
На этом, церемонно поклонившись Софии, он ушел прочь, оставив Шварцтейнов стоять в состоянии глубочайшей задумчивости.
– Что ж, вот и цирк с конями приехал, – сказал Сандер, когда шаги Степана затихли за мостом. – Представление начинается.

Глава 5
Как и любое сообщество, участникам которого есть что делить, Большая Вампирская Девятка была тем еще гадюшником. Одни дружили против вторых, одновременно воюя против третьих, и наоборот. За приветливыми улыбками и объятиями всегда скрывалась паранойя: а ну как лучший друг воткнет осиновый кол в спину? Это ведь только в фильмах после такого выживают, а в реальности от позвоночника до сердца рукой подать. А уж осиновым колом – тем более.
Но какие бы группировки не складывались между вампирами, двое из них всегда оказывались на противоположных полюсах. Там, где рыжая шотландка Ваобан-Сит показывала «казнить», Карло Козлак всегда голосовал за «помиловать». Их глухая вражда, время от времени переходившая в открытое противостояние, длилась веками. От взаимного убийства их удерживало лишь то, что они виделись крайне редко, да и во время саммитов старались держаться друг от друга подальше.
Говорят, что женщина не может быть гомофобом. Мол, все представительницы слабого пола завидуют пенису (это еще Фрейд говорил!), а как завидовать тому, кто сам завидует его отсутствию? Словом, согласно теории психоанализа (безнадежно устаревшей, но все еще популярной среди шовинистических свиней) женщинам свойственна любовь к непонятым, обиженным обществом душам, запертым в телах, которым социальные нормы запрещают стремиться друг к другу.
В этом смысле гомофобка Ваобан была ходячим оксюмороном. Как она справедливо замечала, мужчины, которые интересуются друг другом, исключали ее из сферы своих желаний, тем самым оскорбляя в ней женское начало. Не то чтобы она хотела внимания таких, как Карло. Но потеря очередной мужской единицы для женского общества вызывала у нее эгоистическое возмущение.
Со своей стороны, Карло терпеть не мог таких, как Ваобан. Таких –  значит, властных и прямолинейных, из тех, кто не утруждает себя излишней заботой о внешнем виде. Не то чтобы Ваобан была страшной, неухоженной кошатницей (хотя с последним можно было бы и поспорить), просто ее нежелание украшать себя, прибегая к женским уловкам, вызывало у Карло почти физический протест. Как можно прятать столь роскошное тело в бесформенные зеленые хламиды? Будь у Карло такие формы, такие волосы и такая кожа, он бы нашел им куда более достойное применение!
Словом, Карло весьма и весьма удивился, когда обнаружил в своем номере Ваобан, которая сидела на его кровати среди разбросанных разноцветных штанов и галстуков. В руке у нее была любимая зеленая бабочка Карло, и Ваобан трясла ею перед носом тощей полосатой кошки, что развалилась на ее худых коленках и в ответ только лениво дергала лапкой.
– Эй! – возмутился Карло при виде этой сцены. – Дай сюда! Это же Армани!
Бледное лицо Ваобан скривилось.
– Что, дружок твой? – равнодушно спросила она, брезгливо кидая бабочку на пол. Ленивая кошка лишь проследила взглядом траекторию летящего галстука, но даже не дернулась в его направлении.
– Что тебе нужно, Ваобан? – уставший с дороги Карло был совершенно не в настроении для перепалок. Которые Ваобан все равно каждый раз выигрывала.
Рыжая пожала острыми плечами.
– Помощи, – просто сказала она, глядя на Карло своими прозрачными глазами.
От удивления тот даже выронил драгоценную бабочку, поднятую с пола.
– С чего ты взяла, что я стану тебе помогать?
– С того, что этого никто не ожидает, – объяснила вампирша. – И потому, что это в твоих интересах.
Карло присел на краешек резного стула.
– Слушаю.
– Как ты знаешь, Асанбосам хочет предложить вампирам выйти из тени, – сказала она. – Или, – как там у вас говорят? – устроить каминг-аут?
Карло, который понятия ни о чем таком не имел, тем не менее важно кивнул.
– Продолжай.
Ваобан погладила кошку.
– Все просто, Карло. Я хочу вступить с тобой в коалицию, которая не позволит принять это решение большинством голосов.
Карло задумался. С одной стороны, он и сам не хотел бы, чтобы о его существовании стало известно людям. Не то чтобы он совершал что-то противозаконное, – в смысле, противозаконное в отношении людей, –  но излишнее внимание к его привычкам не принесло бы ему никакой пользы. С другой стороны, зачем Ваобан искать его поддержки? В жесте его давней врагини наверняка был какой-то скрытый мотив, некое второе дно. И Карло было просто необходимо до него докопаться.
– Зачем тебе это, Ваобан? – поинтересовался он. – Ты ведь мирно живешь, законов не нарушаешь, насколько мне известно. Или ты что-то скрываешь?
– Я сегодня убила старушку, – ровно ответила Ваобан. – Я и Чордева, мы вместе, – она взглянула на кошку. – Она была славной, эта старушка, но я хотела есть.
– Ага, – догадался Карло. – Угрызения совести?
Ваобан встала, прижимая кошку груди.
– Никаких, – сказала она. – В том-то и дело. Это в нашей природе, Карло. Люди для нас всегда были и будут едой. Пытаться строить с ними цивилизованные отношения глупо. Все равно рано или поздно найдутся те, кто просто будет голоден. И что тогда? Охота на ведьм? Инквизиция? Нет, с меня хватит. Мне нравится моя уютная вечность.
Поразмыслив, Карло с ней мысленно согласился.
– А мне что с того? – тем не менее, спросил он.
– А чего ты хочешь?
Карло задумался. Потом вдруг склонил голову набок, улыбаясь.
– Переодеть.
– Что?!
Карло подошел ближе.
– Я. Хочу. Тебя. Переодеть.
– Зачем?!
Он пожал плечами.
– Моя напарница должна выглядеть круто.
Ваобан внимательно посмотрела на него. Несмотря на беззаботный тон и расслабленную позу, выглядел Карло очень решительно.
– Ладно, идет, – сказала она и протянула ему руку. – Ради такого дела я согласна изобразить даже шлюху, которой ты меня видишь.
И, словно скрепляя их договор, полосатая кошка требовательно мяукнула.

2

Ламия опустила кисточку с тушью для ресниц обратно с тюбик и похлопала ресницами.
– Конечно, милый, – протянула она, идиотски улыбаясь своему отражению. – Ты такой умный!
Потом поморщилась, явно недовольная результатом, и снова широко распахнула глаза. Зашкаливающий IQ, пятьсот научных степеней в различных университетах мира и около двухсот патентов на всевозможные изобретения, – багаж знаний давил все сильнее, а значит, притворяться озабоченной дурой у Ламии получалось все хуже. Может, стоит еще раз пересмотреть «Секс в большом городе»?
Расстроено покачав головой, Ламия схватила лежавшую у нее на коленях книгу «Оптические спектры атомов»*, забросила ее подальше под кровать и наугад раскрыла томик в яркой обложке.
– «Его копье страсти, пронзило ее истекающую соком пещеру любви»? –  процитировала она вслух. – Ох, ну и пошлость! К тому же, запятая после «страсти» – лишняя. И куда только смотрел корректор?
На этом книжонка отправилась под кровать в компанию к первой. Растянувшись на кровати, Ламия задумчиво посмотрела в окно, под которым то и дело с ревом проносились моторные лодки, забитые туристами. На другой стороне канала, на узкой деревянной скамейке бок о бок сидели Сандер и София Шварцтейны. На лицах обоих было отсутствующее выражение, однако их пальцы намертво переплелись. Нехорошо ухмыльнувшись, Ламия потянулась к своему огромному чемодану. Там, под ворохом ярких тряпок самого неприлично вида, обнаружилась небольшая передвижная лаборатория.
– Так-так-так, – бормотала Ламия, одним глазом продолжая коситься на сладкую парочку. – Ага, вот!
С этими словами она извлекла из чемодана небольшую бутылку с надписью «Соевая кровь» и осмотрела ее на просвет. Согласно инструкции, которую сама же Ламия, будучи изобретателем этой бодяги, и разработала, принимать искусственную кровь нужно было порциями по 100мл каждые три часа. А что, если разбавить ее настоящей? Как скоро мирный вегетарианец снова превратится в кровожадное чудовище? Насколько сильны будут побочные эффекты?
Хмыкнув, Ламия достала восемь маленьких бутылочек, поразительно напоминавших те, в которые расфасовывали питание для самых некровожадных вампиров. Затем подняла трубку телефона и набрала «0».
– Мне нужна срочная уборка номера! – сообщила она в трубку. – Пришлите горничную.
Кстати, она уже говорила, что зомбировать местную прислугу было просто отличной идеей? В отличие от Ваобан-Сит Ламия не испытывала никаких сожалений, нарушая ею же принятый закон о ненападении она человеческих особей. В ожидании живого сосуда с кровью она только довольно улыбнулась и потерла руки. Давненько Ламия не тренировалась на хомячках!
Осталось только придумать, как доставить суточную дозу новой еды в номер к Сандеру Шварцтейну.
Примечания к главе 5
*«Оптические спектры атомов» – монография немца Карла Фриша, рассказывающая (сюрприз, сюрприз!) о строении атомов.

Глава 6
1
Асмунд всегда считал себя везунчиком. Во-первых, он появился на свет в Исландии — безусловно, самой прекрасной из всех стран, среднегодовая температура в которых не превышала 5оС. Во-вторых, его земная жизнь была полна подвигов и приключений, а имя запечатлелось в мифах и легендах. В-третьих, его лучшим другом и названным братом был Асвид, второй среди самых мощных богатырей Заполярья и почти Заполярья. То есть вместе они были той еще бандой, которой все нипочем, включая слабые, но упорные слухи об их излишне крепкой дружбе. Даже когда Асмунд крайне неудачно подставился вампиру и умер, Асвид сошел к нему в склеп, чтобы разделить смерть. К счастью, Асмунд вовремя проснулся, и последующие триста лет они практически без перерыва занимались тем, что в легендах обозначено как «битва». О да, битва, как же! В любом случае, не спустись на шум какие-то любопытные студенты, по своей длительности их сражение вполне могло бы войти в Книгу Рекордов Гиннеса. Но увы, мерзкие людишки нарушили их закрытую экосферу, и Асвид, за три столетия отвыкший от свежего воздуха и солнечного света, моментально обратился в прах. Почему Асмунда не постигла та же участь, неизвестно. Однако с тех пор воин остался один-одинешенек, и следующие восемь столетий скитался по всему свету в поисках новой родственной души.
Так в чем же везение этого жалкого бедняги Асмунда, спросите вы? В том, что родную душу (тоже темную и потерянную, но в глубине, был уверен исландец, чистую и восхитительную) он, похоже, все-таки нашел. Более того, вампир, покоривший его суровое исландское сердце, был участником саммита, на который Асмунда тоже пригласили, хотя и в самый последний момент.
И вот теперь это нестерпимо прекрасное, излучающее сияние совершенства существо стояло на пороге маленького бельгийского отеля, радостно улыбаясь.
– Ну, привет, мужик! – сказало оно довольно, протягивая Асмунду руку размером с совковую лопату. – Ты даже представить себе не можешь, как я рад тебя видеть в этом гнезде голубого разврата!
И Степан Рюрикович стиснул Асмунда в медвежьих объятиях.

2
Жизнь в Сибири была полным говном. Во-первых, там было холодно. Во-вторых, там было холодно. В-третьих... Ну, вы поняли идею. Впрочем, жить в этом сраном Брюгге Шура Рюрикович бы не хотел тоже. Во-первых, тут повсюду были лебеди. Во-вторых...
Запустив камнем в еще одну искривленную природой белую дрянь, лениво ползущую по глади озера Минневатер*, Шура вздохнул. Подумать только, целые выходные в этой глуши, среди трёхнутых старперов и шоколадных лебедей, торчащих из каждой второй витрины! И ни одной симпатичной телочки в радиусе ста километров! Разве что дождаться вечера и смотаться в Гент на ночную дискотеку. Если, конечно, отец отпустит.
При мысли о Степане Шура поморщился. После развода их с Васей воспитывала мама, а отец забирал на выходные два раза в месяц. Уикенды с папой были мучением: он вечно чего-то боялся, нервничал, никуда не выпускал их без охраны, пытался контролировать каждый их шаг... Неудивительно, что мама в итоге от него смылась. Даже здесь, в европейской глуши, Степан не спускал с них глаз, проверяя их с сестрой местонахождение каждые десять минут. Вот и сейчас Шурин телефон снова завибрировал. Театрально закатив глаза, он вытащил дорогущий смартфон и с размаху закинул его в озеро. Сколько можно держать его на коротком поводке, словно он — первоклашка, а не практически совершеннолетний подросток?!
– Жаль телефон, дорогой, наверное, – сказали по-русски за его спиной.
Вздрогнув (кажется, отцовская паранойя ему все-таки передалась), Шура  обернулся. На каменном парапете сидела худенькая девчонка примерно его возраста с нездешним бледнющим лицом, одетая в черный брючный костюм, точно сотрудница похоронного бюро. Глаза под тонкими бровями у нее тоже были черные, точно два бездонных колодца, и от них точно так же веяло холодом.
Шура пожал плечами.
– Это просто телефон, – сказал он как можно равнодушней, пожимая плечами. При одной мысли о том, как взбесится отец, когда узнает про его бунт, по спине Шуры пробежал холодок.
Девчонка улыбнулась неожиданно хорошо и светло — так, что Шуре тут же захотелось улыбнуться в ответ.
– Хочешь, достану? – спросила она.
И, едва он успел открыть рот, чтобы возразить, девчонка встала на парапет и солдатиком прыгнула в темную воду. Потрясенный, Шура огляделся. Казалось, кроме него никто ничего и не заметил. Вокруг, визжа, бегали дети, студенты лежали на траве, а бабушки-одуванчики грелись в нежарких лучах сентябрьского солнца. Какая-то многодетная мамаша, перехватив взгляд Шуры, измученно ему улыбнулась – и тут же снова обратила внимание на трех белокурых крошек, которые, пища, протягивали к ней маленькие лапки.
Шуре хотелось крикнуть «Помогите!», но от шока он никак не мог вспомнить, как это слово будет по-нидерландски или хотя бы по-французски, а потому лишь беспомощно разевал рот, указывая пальцем на черную гладь озера. О том, чтобы прыгнуть вслед, он почему-то не подумал. Видимо, далеко не каждый мальчишка рождается героем.
Его сердце билось как сумасшедшее, а минуты текли, точно мед из банки в блюдечко, и Шуре уже казалось, будто странная девчонка в черном ему просто привиделась, когда над парапетом вдруг показалась темноволосая голова.
– Еле нашла, – довольно сказала ее обладательница и протянула Шуре мокрый смартфон. Но тот вместо телефона схватился за бледную руку и отчаянно потянул на себя.
– Быстрее вылезай, простудишься, – бормотал он, таща девчонку на из воды. – Тебе, наверное, нужно сделать искусственное дыхание? Или нет, вот, сейчас...
Отпустив странную девицу, Шура сорвал с себя куртку и шарф и обмотал ее, точно мумию.
– Господи, холодная какая! – удивился он, растирая ледяные руки. – Нужно скорее тебя согреть!
Девчонка рассмеялась.
– Какой же ты забавный! – мягко сказала она. – Да ничего со мной не будет, не беспокойся. Я закаленная.
Но Шура все никак не мог успокоиться.
– Где ты живешь? Давай я тебя довезу до дома!
– Я живу в отеле «Лебедь», – ответила девчонка, снова улыбнувшись так, что у Шуры замерло сердце. – Знаешь такой?
От удивления он даже на секунду перестал растирать ее плечи.
– Вообще-то я тоже там живу, – сказал Шура. – Странно, что я тебя там не видел.
– Странно, – эхом отозвалась девчонка, не сводя с него глаз. – И обидно. Я-то тебя сразу заметила.
Шура почувствовал, что краснеет. Все-таки не каждый день симпатичные девушки прыгают ради тебя в ледяную воду.
– Спасибо, – брякнул он, не зная, что еще сказать.
Девушка склонила голову набок, словно ища более удобный ракурс для наблюдения.
– Я принимаю твое предложение проводить меня в отель, – сказала она наконец и поплотнее завернулась в коричневую кожаную куртку. – Только сначала предлагаю познакомиться. Я — Мара.
– Шура.
Несмотря на все его усилия, руки девчонки так и не стали теплее.
– А я знаю. Смартфон не забудь, – добавила она, кивая на безнадежно испорченную игрушку, забытую на парапете. – А то зря я, что ли, за ним ныряла.
И когда она в очередной раз улыбнулась, Шура окончательно понял, что влип. Возможно, эту лебединую лужу не зря называют Озером Любви.
Примечания к главе 6:
*Минневатер – название озера, расположенного в одноименном парке, переводится как «Озеро Любви».

Глава 7
1
Как и любая женщина, которая гордится тем, что полностью управляет собственной жизнью – то есть, пардон, тем, что случилось после ее окончания – Ламия имела тайную слабость к мужчинам ограниченным и грубым: ей казалось, что маленький мозг непременно должен уравновешиваться просто необъятным либидо. Очевидно, пример страусов* ей ни на что не намекал.
Словом, при виде Степана Рюриковича знания по ядерной физике тут же улетучивались из ее сознания, уступая место мыслям, которые не всегда бывает уместно озвучивать в приличном обществе. Вот и сейчас она наблюдала, как русский богатырь, зевая и почесываясь, вразвалочку  выходит из дверей отеля, и обмирала, словно школьница при виде Роберта Паттисона. Вот Степан улыбнулся, заставив Ламию затрепетать от волнения, и раскрыл объятия. Увы, не ей: навстречу Рюриковичу широкими шагами шел... Ламия протерла глаза и снова посмотрела. Навстречу ее тайной страсти шел его брат-близнец – только одетый не в футболку,  растянутое трико и шлепки на босу ногу, а в светлые джинсы и свитер с оленями.
Мужчины обнялись, а потрясенная Ламия присела на подоконник, а потом на всякий случай поднесла руку ко лбу. Не то чтобы у вампиров случался жар, но старые человеческие привычки, как выяснилось после смерти, никуда не уходят.
Близнецы все обнимались, стискивая друг друга в медвежьих объятиях, и Ламия поспешила во двор. Следовало немедленно выяснить, кто этот доппельгангер** в свитере с оленями. Покидая номер, она почти машинально сунула несколько бутылочек с кровью в потайной кармашек многослойного платья: любовь любовью, но не стоило забывать и о задуманном ею маленьком эксперименте.
Когда она вышла из двери гостиницы, эти двое все еще обнимались. Только теперь они еще и похлопывали друг друга по спине тяжелыми ладонями. Некоторое время Ламия молча наблюдала эту сцену, после чего негромко кашлянула.
– Мальчики, – сказала она тоном мультяшной свинки Нюши***, возмущенной тотальным невниманием Ежика и Кроша. – А что это вы тут делаете?
Мальчики тут же перестали друг друга тискать и одновременно повернули к ней до предела похожие круглые и голубоглазые лица, однако не сказали ни слова.
– Так, я не поняла, – капризно добавила она. – Мы тут что, снимаем индийское кино? Брат нашел брата? И сейчас мы все будем танцевать?
– Танцевать? – поразился тот, что с оленями. – Это вряд ли.
Пользуясь общим замешательством, Ламия соблазнительно улыбнулась.
– Я – Ламия, – сказала она томно. – Очень, очень приятно.
– Асмунд, – представился в ответ близнец. – И мне тоже — очень-очень.
Тонкие брови Ламии поползли вверх.
– Ах, Асмунд, – протянула она, одним глазом косясь на Степана. – Так это за вас мы все так дружно голосовали? Добро пожаловать!
– Я считаю, за встречу надо выпить, – радостно добавил Степан, на миг просияв острыми клыками.
Ламия улыбнулась.
– Отличная идея, – одобрила она и, понизив голос, добавила. – У меня в номере как раз новый живой мини-бар.

2
Предчувствия Карло не обманули: фигура под зелеными хламидами Ваобан-Сит и правда оказалась отличная. Плавные линии, высокая грудь, тонкая талия, – как можно было прятать от мира такую красоту?
Одобрительно кивнув, Карло сделал указательным пальцем такой жест, будто вертит на нем связку ключей.
– А ну-ка покрутись.
Ваобан уперла руки в бока, точно итальянская мать, чей отпрыск сказал  плохое слово в ее присутствии.
– Эй! – возмутилась она. – Давай мне тут не анукай! Меня уже достал этот цирк, ты в курсе?
– Видели? – игнорируя ее, обратился Карло к продавщице. – Я же говорил, что красный ей пойдет.
– Ваша подруга – настоящая красавица, – ответила та, также не обращая на Ваобан ни малейшего внимания.
– А ничего, что я тут рядом стою? – ворчливо заметила она и дернула плечом, в которое впилась лямка ослепительно-алого платья, до того узкого, что дышать в нем было никак невозможно. Какое счастье, что ей и не надо было этого делать.
Карло наконец обратил на нее взгляд своих прозрачных голубых глаз.
– Ну ведь мы же не ругаем тебя, дорогая, – снисходительно объяснил он, убирая за ухо прядь платиновых волос. – А теперь живо обратно и примерь то белое платье. Бегом!
Ваобан скривилась.
– Это платье? По размеру больше похоже на стринги для котенка.
– Не знал, что котята нынче носят стринги, – заинтересовано сказал Карло, снова обращаясь к продавщице. – А вы о таком слыхали?
И он царственно махнул рукой Ваобан, намекая, что аудиенция окончена. Фыркнув, она сердито вернулась в примерочную и резко задернула за собой штору.
На самом деле, было бы по меньшей мере лукавством сказать, что шопинг в компании Карло не доставил Ваобан ни малейшего удовольствия. Да, Козлак был высокомерным, циничным, напыщенным болваном. Но при этом он был внимательным, истерически смешным и умело перемешивал тонкие комплименты со жгучими оскорблениями так, что первое казалось чистой правдой, а второе нисколько не задевало. Кроме того, этот вампир, похоже, знал абсолютно все о марках, тканях и крое. И то, что он выбирал для Ваобан, действительно ей шло.
Кроме того, не стоило забывать и о том, что быть спутницей Карло было весьма приятно, хотя и хлопотно. Все, абсолютно все женщины в радиусе ста метров при виде него сворачивали шею, после чего начинали рассматривать Ваобан с придирчивой завистью – все-таки Карло Козлак был очень, очень видным мужчиной. Словом, когда женщины, рассмотрев Ваобан, со вздохом отводили глаза, она понимала: тест пройден. Ее сочли достойной.
Словом, выбирая одежду и аксессуары, она ворчала больше для виду. Нельзя было позволить этому снобу понять, что она на самом деле ничего не решает – просто таскается за ним, как глупый барашек на веревочке. Когда она вышла из примерочной в том самом крошечном белом платье, в глазах Карло вспыхнул огонек.
– Ух ты! – восторженно сказал он. – И как же ты смела скрывать под своим мешками с картошкой такую шикарную жопу? Я считаю, это преступление!
В ответ Ваобан, пользуясь отсутствием продавщицы, показала ему клыки. Услышав ее шипение, Чордева, до того момента мирно дремавшая в своей корзинке, высунула голову и, моргнув, обалдело уставилась на хозяйку.
– Видела, какая кошечка? – спросил у Чордевы Карло, почесывая кошку за ушком. – Надо бы приставить к ней охрану, пока кто-нибудь не вдул ей прямо здесь.
– Эй! – в который раз возмутилась Ваобан. – К твоему сведению, сексуальная ориентация – не оправдание для мужского шовинизма!
Карло ухмыльнулся.
– Какая же ты красотка, когда злишься, – искренне сказал он, и рот Ваобан захлопнулся сам собой. – По-моему, пора вывести тебя в приличное место. Ты голодная?
– И куда мы пойдем? – спросила Ваобан, все еще немного злясь на Карло за то, что он вертит ею, как хочет. – В банк крови?
– Лучше, – ответил он. –  Сама увидишь. Там есть подходящая еда и общество собирается приличное.
Ваобан неопределенно пожала плечами.
–  А с животными туда можно?
– Конечно, милая, – сладко пропел Карло. – Если, конечно, они – модные домашние питомцы, а не какие-то уличные оборванцы, – он наклонился к Чордеве и погладил по спинке. – Так что придется все-таки купить тебе стринги, киска.

3
В номере Сандера ждал сюрприз. На его постели в самой соблазнительной позе лежала живая девчонка в кружевном пеньюаре и томно курила длинную сигарету.
– Привет, дядя Сандер! – почти пропела она, хлопая длинными ресницами. – Ты рад меня видеть?
Прислонившись спиной к двери, он с силой стукнулся затылком о деревянную поверхность, надеясь, что видение рассеется. Просто удивительно, подумалось ему, до чего в этом снулом городе все одержимы сексом. И, что еще хуже, казалось, что все почему-то хотят трахаться именно с ним. Всего-то две минуты назад прямо в коридоре его поймала ужасно злая Ламия, без обиняков прижала к холодной двери его собственного номера и заявила:
– Ты, конечно, не в моем вкусе, Шварцтейн, но мне срочно нужно перепихнуться.
– Правда? – поинтересовался он, пытаясь отцепить ее руки от своей задницы. – Например, с кем?
– Идиот, – прошипела она. – Ты рушишь мою веру в человечество. Мне только что отказали. Дважды.
– Ламия, – нервно сказал Сандер. – Ничего личного, но ты вообще-то тоже не в моем вкусе. И вообще я не понимаю, почему всех интересует моя задница, а не моя глубокая и многогранная личность?
– Меня очень интересует твоя глубокая, многогранная... личность, – руки Ламии вернули себе статус-кво, и вдобавок она потянулась за поцелуем. Увернувшись, Сандер нащупал за спиной ручку замочную скважину и вставил в нее ключ.
– Не смей от меня убегать, – сердито заявила Ламия, наставляя на него указательный палец с длинным и острым ногтем. – Это хамство, а я, между прочим, тебе в матери гожусь.
– Вот именно, – пробормотал Сандер, толкая дверь. – Прости, но мне пора. Увидимся на вечернем собрании. Может, примешь пока ледяной душ? Это отвлекает.
Захлопнув за собой дверь, он повернул ключ в замке, прижался лбом к двери и закрыл глаза. А когда, немного успокоившись, обернулся, увидел на собственной кровати малолетнюю дочку своего коллеги, лежащую  практически в чем мать родила. Попытка снова закрыть и открыть глаза, увы, не помогла: видение не рассосалось. Так что Сандер поднял с пола небрежно сброшенное покрывало и бросил его маленькой развратнице.
– Считаю до трех, – объявил он. – После этого выставлю тебя в коридор прямо так. Раз...
Вася скорчила гримаску.
– А я тогда скажу папе, что вы меня изнасиловали.
Это было вполне реальной угрозой, но Сандер решил блефовать.
– Никто тебе не поверит. Два...
– Папа поверит.
Верно. Поверит и убьет на месте, прежде чем у Сандера будет шанс оправдаться. Ну, во всяком случае, попытаться.
– А я тогда потребую, чтобы тебя осмотрели на предмет следов. Два с половиной...
– Каких следов?
Поняв, что ляпнул лишнее, Сандер прикусил язык.
– Ммм, следов сопротивления, конечно. Синяков и царапин.
– Или укусов.
– Или уку... Что?! Ты за кого меня принимаешь?!
Вася лениво пожала плечами. Похоже, она и не думала прикрываться.
– Может, за вампира? – спокойно сказала она.
Сандер примерз к месту. Ладно, обвинение в изнасиловании он бы как-нибудь пережил, но это... Сообщить человеку правду через голову его опекунов считалось страшным преступлением. Самое меньшее наказание, которое могло за этим последовать – Сандеру бы немедленно пришлось обращать эту неуравновешенную, сексуально озабоченную девчонку в вампира и потом опекать ее на протяжении двухсот лет. Про худший вариант лучше даже не думать.
– Это еще что за чушь? – тем не менее поинтересовался он,  мысленно представляя при этом, как память девчонки превращается в чистый белый лист. Сейчас он досчитает до пяти, и она забудет все-все о вампирах. Нет, ну какая же все-таки нахалка! Машинально засунув руки руки в карманы брюк, чтобы не придушить ее до того, как на нее обрушится амнезия, Сандер обнаружил в одном из них что-то холодное и твердое.
В ответ на его слова девица только хмыкнула и выпустила дым колечками.
– Вы считаете, что я совсем дура, да? Думаете, я не в курсе, что у папы вырастают клыки, когда он злится? Или что мама пьет вовсе не гранатовый сок? Или что никто из вас здесь – ну, кроме нас с Шурой – не дышит?
– Я дышу, – возразил Сандер. Странно, что она до сих пор не потеряла нить разговора. В кармане, между тем, оказалась бутылочка с кровью, и вампир судорожно сжал узкое горлышко. И когда это он положил ее туда?
– Да? И как часто? Раз в месяц? Раз в год? Раз в столетие? – в голосе девчонки появились истерические нотки, и Сандер, метнувшись к  кровати, быстро зажал ей рот рукой. Кажется, его чудесная способность к гипнозу дала сбой в самый неподходящий момент. Пришлось действовать на наитию.
– Тихо, тихо, – умоляюще прошептал Сандер. – Если кто-нибудь тебя услышит, мне конец. Ох, я просто не могу пройти через это второй раз! Я сделаю, что ты хочешь, только, пожалуйста, замолчи.
Вася кивнула поверх его пальцев, и он убрал ладонь с ее лица. Потом сел на кровать рядом с Васей и опустил голову на руки, внимательно прислушиваясь к ее реакции.
– Эй, – сказала она, касаясь его плеча. – Ну не переживайте вы так, я никому не скажу. Я умею хранить секреты.
И, словно в приступе внезапной скромности, быстро схватила предложенное Сандером покрывало и проворно в него завернулось. Что ж, если грубое насилие не сработало, нужно пойти в обход.
Сандер помедлил еще немного в наигранном сомнении, а потом посмотрел на нее – сначала с недоверием, потом – с почти искренней благодарностью. И, наконец, улыбнулся своей прекрасной улыбкой, на секунду заставившей Васю пожалеть о своем обещании.
– Спасибо.
– Только вы мне расскажете всю правду, – потребовала она.
– О чем?
– О вампирах, конечно. Однажды ведь мне придется стать одной из вас.
– Или нет.
– Придется, – повторила Вася. – Я не планирую умирать. Никогда.
Сандер недоверчиво хмыкнул. Любопытно все-таки, почему он не может стереть ей память?
– Ну, знаешь, быть вампиром – не означает автоматически быть бессмертным.
– Именно поэтому я и прошу, – Вася склонила голову набок и умоляюще посмотрела на него. – Научите меня защищать себя... и других.
– Кого, например?
Круглая мордочка Васи погрустнела.
– Папу и маму. И Шуру. Особенно его, да. В отличие от меня, он ведь не верит в вампиров.

Примечания к главе 7
*У страусов очень маленький мозг (меньше, чем его глаз), но на потенции это, увы, не отражается.
**Доппельгангер – магическое существо, способное точно скопировать человека и заменить его, лишив его воли или жизни. Здесь – таинственный двойник.
***Нюша, Ежик и Крош — герои мультсериала «Смешарики».

Глава 8
1
Вампирская жизнь – не сахар. В это трудно поверить человеку, чье  существование ограничено восемью десятками лет – да и то, если повезет, – однако его жизнь, как и любого творения божьего, хотя бы подчиняется логике. Рождение, взросление, размножение, старение, смерть, разложение. Или усыхание и мироточие мощей – если вдруг вы – святой.
Человеческая мораль управляется десятью «не»: не убивать, не прелюбодействовать, не завидовать, не гневаться и все такое. Странно, к слову, что среди заповедей нет запрета на ложь. Ведь, как заметили по этому поводу некоторые хвосторогие, это как бы отменяет все остальные запреты, не так ли?
В любом случае, с вампирами все иначе. Они были сами себе создатели, а потому их мораль подвергалась постоянной и бесконечной редактуре. Каждая новая поправка частично или полностью обменяла предыдущую. Это напоминало бесконечный интернет-тред ради треда. Только представьте себе: десяток правил, изложенных первыми вампирами-прародителями – и две тысячи лет срача в комментах.
В попытках хоть как-то регулировать этот процесс каждые тринадцать лет вампирское начальство собиралось на шабаш, чтобы решить: какие законы устарели и как жить дальше. Этот шабаш, который, впрочем, сами кровососы в последнее время предпочитали называть саммитом, продолжался ровно час, с одиннадцати до полуночи, разделяющих рабочую пятницу, тринадцатое, и выходную субботу, четырнадцатое. В это время могли быть приняты любые новые законы, если вампиры одобряли их большинством голосов. 
Но вот ирония: они сколько угодно могли корректировать правила своего существования, однако их природу было не изменить. Кол в сердце убивал, снова стать теплокровным смертным было невозможно, а без человеческой крови (либо, с развитием науки, без ее синтетического аналога) никто не жил дольше нескольких суток. Вампиры могли быть куда свободней людей в плане морали, однако они вынуждены жить в их тени и за их счет. И, несмотря на относительное долгое существование, они были наркозависимы, бездетны и, в сущности, мертвы.
Увеличению популяции этой маленькой цивилизации не помогало и то, что между обращенным вампиром и его создателем устанавливалась невероятно прочная связь, которая длилась ровно двести лет. При этом первый испытывал ко второму всепоглощающее, неутолимое влечение, в то время как второй физически чувствовал постоянную необходимость защищать и опекать своего питомца. На этом строилось множество вампирских браков – и, увы, разводов. Кризис двести первого года, когда магические узы вдруг переставали удерживать пару вместе, был реальной проблемой, и отменить это проклятие было никак невозможно: оно не подчинялось правилам и не регулировалось силой воли.
Три года назад такой кризис разбил семью Степана Рюриковича, и теперь он заново учился быть свободным. Пока получалось так себе: свою жену Алену он любил по-прежнему, и с окончанием проклятия желание беречь и опекать почему-то так никуда и не делось.
Приемные дети, которых они, еще недавно уверенные в прочности своего союза, восемнадцать лет назад новорожденными взяли в семью, очень страдали из-за развода родителей. Страдал и Степан, однако сделать ничего не мог: глотнувшая свободы Алена бросилась вносить разнообразие в личную жизнь и останавливаться, судя по всему, пока что не собиралась.
Чтобы не встречаться лишний раз с охладевшей к нему женой, он сослал себя в Сибирь, где единственными людьми на сто километров вокруг были заключенные местной тюрьмы строгого режима, находившиеся на его попечении. Раз в две недели Степан посылал за детьми личный самолет, и они вместе отправлялись в короткое путешествие либо оставались среди сибирских снегов, если у него не было настроения развлекаться. В последнее время таких сибирских уикендов становилось все больше, и дети жаловались, что отец запер их в ссылке, как декабристов.
В один из особенно холодных зимних вечеров Степан решил поохотиться на волков. Оборотней в его краях давно не водилось, а физическая сила и моральная фрустрация требовали выхода.
Несколько часов Степан терпеливо выжидал в засаде огромного зверя, которого приметил еще осенью – да и оставил в живых как раз на такой случай. У зверя, понятное дело, был десяток-другой таких же больших друзей, но это лишь делало охоту интересней.
Дождавшись, пока волки почуют запах крови, исходящий от задранного Степаном лося, и соберутся вокруг добычи, вампир вышел из засады и свистнул. Звери одновременно подняли испачканные красным зубастые морды и глухо зарычали.
– Эй, вы, – Степан добавил к обращению смачное ругательство и сплюнул, – а ну, ко мне! – он запустил в серую кучу палкой, и звери, как по команде, рванули к нему.
Прежде чем упасть под ними на твердый, как камень, снег, краем глаза он увидел, как со стороны, из-за деревьев, что-то метнулось к нему с быстротой молнии.
В следующую секунду, впрочем, ему стало не до того. Озлобленные звери рвали его плоть, и он отвечал им тем же. И лишь отразив первый натиск, Степан обнаружил, что не один: на его стороне бился огромный йети – белый и лохматый, точно медведь, но явно с человеческим лицом. Попытавшись присмотреться к нежданному помощнику, Степан едва не пропустил очередную атаку: волки бросились на него во всех сторон и, рыча, повисли на руках и спине.
В этот момент йети повернулся к нему заросшее белой бородой лицо и оскалил острые клыки.
Вампир! Откуда он тут, во владениях Степана? Почему не пытается убить его, вместо того, чтобы защищать?
Впрочем, думать об этом было некогда: волки все прибывали, словно где-то в Аду вдруг открылись ворота, и скоро вся поляна была заполнена серыми тенями, что смотрели на двух вампиров блестящими в сумерках голодными глазами. Волкам, сбившимся в стаю, по большому счету, было все равно, кого рвать. И когда они пригнулись перед нападением, йети вдруг что-то резко сказал на незнакомом языке и бросился вбок, при этом быстро указав Степану в другую сторону. Как ни странно, тот понял: вампир сообщил, что собирается обойти стаю по дуге и напасть сзади, в то время как сам Степан будет изображать приманку. Это было неплохим вариантом, однако одному кровососу, даже учитывая вампирскую способность к очень быстрому передвижению, было с подобной задачей не справиться.
Вдвоем же было куда легче: пока один отвлекал, второй внес в ряды врага порядочную сумятицу. Торжествующе ухмыльнувшись при виде испуганно мечущихся зверей, Степан тоже кинулся в бой. Через несколько минут все было кончено: вампиры бок о бок стояли на вершине огромной, истерзанной мертвой кучу и вытирали перепачканные мертвой кровью лица.
Глядя на довольно улыбающегося йети (который, только сейчас разглядел Степан, оказался вовсе не йети, а заросшим человекообразным вампиром в белом меховом комбинезоне), Степан снова посуровел.
– Ладно, поиграли – и хватит, – сказал он. – Рассказывай давай, кто ты такой и зачем приперся.
В ответ йети горячо залопотал что-то непонятное.
– Не понимаю, – оборвал он гостя. – Помедленней. По-мед-лен-ней, ферштейн?
Помедленней, увы, не помогло. Покачав головой, Степан решил сразу расставить все точки над «и».
– Ты хоть понимаешь, что это моя территория, границы которой ты нарушил? – поинтересовался он.
Вампир посмотрел на него круглыми бледно-голубыми глазами и бессмысленно моргнул. Степан закатил глаза.
– Смотри. Все это, – он обвел рукой поле вокруг, и лес, и мертвых волков, а затем стукнул себя кулаком в грудь, – мое. Понял?
Йети кивнул.
– Хорошо, – одобрил Степан. – Ну, значит, веди себя прилично, а не то... – он изобразил, что всаживает незваному гостю кол в сердце. Как ни странно, тот даже не попытался уклониться или возразить. – Понял?
Вампир снова кивнул.
– Ну и молодец. Значит, добро пожаловать и все такое. Я – Степан, – он протянул липкую от крови руку. – А тебя как звать?
Это йети, кажется, понял. Улыбнувшись в бороду, он сжал огромной лапой ладонь Степана и радостно ее потряс.
– Асмунд.

2
Если не считать Алены и детей, Степан никогда особенно не любил компанию. Однако из Асмунда компания вышла необременительная. По-русски он не знал ни слова, по-английски – еще меньше, так что вести с ним светские разговоры не было необходимости.
Едва они дошли до старенькой охотничьей избушки, в которую Степан обычно переселялся, едва проводив детей, как Асмунд, покачав головой и что-то неодобрительно бормоча, подошел к покосившейся ограде и поправил торчащую доску.
– Оставь, – махнул рукой Степан. – Никто все равно не зайдет, от кого отгораживаться-то?
Однако Асмунд не успокоился, пока не пристроил доску на место, и Степан махнул на него рукой. Может, там, откуда он явился, нельзя заходить в дом, если вокруг него плохая ограда?
В приметы он не особенно верил, однако прежде чем пустить пришельца в дом, быстро пробормотал заклятие гостеприимства, защищающее хозяина от злого умысла тех, кому он предоставляет кров – чтобы вдруг к утру не оказаться с колом в груди и мертвым навеки.
Избушка была темной и промерзшей насквозь – вампиры, как известно, отлично видят в темноте, а холода и жары не боятся, однако Асмунд, осмотревшись, указал на камин, глядя на Степана вопросительно.
– Не, я пас, – поморщившись, ответил он. – Мне не холодно, а ты как знаешь. Дрова во дворе, а топор в сенях.
 
3
Асмунд остался на всю зиму. О причинах своего появления он не говорил, а Степан не спрашивал. Честно сказать, в том состоянии равнодушия, в котором он находился, ему было совершенно все равно.
Накануне каждых вторых выходных Степан отправлялся в жилой дом, приводил себя в порядок и наутро встречался с детьми. Асмунд не спрашивал, куда он уходит и когда вернется. Казалось, присутствие Степана его тоже абсолютно не волнует.
Он топил дом, приносил еду и выслушивал Степана, когда тот был в настроении говорить. Иногда ненадолго пропадал, но всегда возвращался прежде, чем Степан решал, что тот ушел навсегда.
Но когда он почти привык к присутствию Асмунда, как привыкают к присутствию пса, тот все-таки ушел.
Дело было в начале весны, и в то утро Асмунд долго бродил по комнате, где Степан читал книгу, а потом – мялся на пороге, прежде чем выйти за дверь, однако вампир намеренно не поднимал головы. Предыдущей ночью ему опять снилась Алена, и он проснулся в дурном настроении, которое так и хотелось на ком-нибудь сорвать.
Через день Асмунд не вернулся. Не вернулся через неделю и через месяц. Поняв, что снова остался один, Степан немного расстроился и даже прошелся по лесу в надежде отыскать обглоданные волками кости, да так ничего и не нашел. Летом он несколько раз вспоминал своего молчаливого гостя, но к осени это прошло.
А зимой Асмунд пришел снова.

4
Под Новый год в его дом – жилой, не времянку – постучался гость в теплой белой куртке и белых ватных штанах. Под капюшоном обнаружилось гладко выбритое, но до странности знакомое улыбающееся лицо.
– Вам кого? – нелюбезно поинтересовался Степан, почесывая небритый подбородок.
– Степан Рюрикович? – с трудом выговорил гость с холодным скандинавским акцентом. – Добрый день. Я – Асмунд.
Охнув, Степан вгляделся в лицо гостя.
– Ах ты ж сукин сын! – воскликнул он, сжимая Асмунда в медвежьих объятиях.
Встреча была радостной, хотя и немного неловкой. В прилично одетом, безбородом, а главное, говорящем иностранце едва угадывался молчаливый йети, что прошлой зимой вдруг пришел на помощь Степану.
История Асмунда оказалась короткой и какой-то темной: прошлой осенью он вроде как приехал туристом в Китай, заблудился, да и зашел по ошибке на территорию Степана.
– Меня пригласил Чьиинг-Ших, – добавил Асмунд, заметив недоверчивый взгляд Степана. – Можешь проверить, если хочешь.
– А зачем остался? – поинтересовался Степан.
– Ты был такой потерянный, – объяснил Асмунд. – Хотел убить себя.
– Чего?! – удивился Степан. – Когда?! С чего ты взял?!
– Волков на той поляне было многовато для одного вампира, – заявил Асмунд безапелляционно.
От его взгляда Степану стало неловко.
А потом еще выяснилось, что Асмунд – не просто рядовой вампир, а вполне себе президент ряда стратегически важных территорий, и что он одиночка, как и Степан: семьи нет, был один брат, да и тот умер почти тысячу лет назад.
– Асвидом звали, – ответил он на заданный хозяином вопрос. – Он был очень похож на тебя, Степан.
Если вкратце, то примерно на этом Россия открыла границу для скандинавских вампиров, а Асмунд обрел нового брата. Или что-то вроде того.

4
– Что думаешь насчет идеи Асанбосама? – поинтересовался Степан, делая очередной горничной знак подойти. Та улыбнулась и двинулась к нему, на ходу убирая волосы с шеи.
– Я против, – коротко ответил Асмунд. – Ни к чему это все. Люди и свои-то меньшинства легализовать не могут, а тут еще вы вылезем.
– Это ты про гомиков, что ли? – скривился Степан.
– Про них, – Асмунд отвел глаза. – Про... гомиков. Я за то, чтобы подождать еще лет пятьдесят.
– Когда вампирская тема потеряет популярность? – уточнил Степан. – Нас уже и так зомби вытеснять начали.
– Не потеряет, к нас отличный PR-отдел.
– Зомби обходятся и без пиарщиков.
– Зато у них нет Стефани Майер.
– Точно, – кивнул Степан. – Может, все-таки послать ей в качестве приза того парня, как его? Гаспар Улье?
– Он не захочет быть призом, – уверенно сказал Асмунд.
– Это еще почему? – удивился Степан.
Асмунд потупился.
– Просто не захочет, – повторил он. – Никому не хочется быть призом.
На этом, к радости исландца, их беседу прервал стук в дверь.
– Это я, па! – глухо прозвучал из коридора голос Васи. – Открой!
Всполошившись, Степан с быстротой молнии вскочил на ноги и запихал обеих горничных в туалет. Лишь потом он подошел к двери и слегка ее приоткрыл.
– Чего тебе, Василиса? – недовольно спросил он.
– А где все? – поинтересовалась она, безуспешно пытаясь заглянуть в номер.
– А кто тебе нужен? – Степан загородил вход.
– Ламия или эта... рыжая. Или горничная. Никого нет, а я тут ничего не знаю.
– Ламия только что пошла прогуляться, – сказал Степан. – Ты ее пока не трогай, малыш, она что-то сегодня злая. А горничные наверняка скоро появятся. Так что ты иди, детка, погуляй, не приставай к папе.
Вася скорчила рожицу.
– Ты со мной говоришь как с ребенком, – возмутилась она.
Но дверь перед ней уже захлопнулась.


Глава 9

1
Отель показался Брахмапарушу каким-то жалким. Позолота на ручках кресел была слишком тонкой, а туалеты – отделаны не нефритом и мрамором, а мозаикой. В довершение ко всему, бесплатные авторучки, которые он всегда прихватывал в качестве сувениров, даже не были сделаны на заказ. Одна радость: горничные одевались словно модели в рекламе секс-шопа.
Конечно, отнимать у людей энергию жизни, а тем более саму жизнь, вампирам было запрещено – Брахмапаруш и сам когда-то за это голосовал. Другое дело – если их вежливо попросить... В конце концов, все, что ему было нужно для совершения обеденного ритуала, это полтора метра теплых человеческих кишок. Желательно, женских.
Улыбнувшись, Брахмапаруш вышел в коридор и затаился.

2
При первых звуках заунывной индийской музыки Ракшаса подняла голову к потолку и поморщилась.
– Мне вот интересно, чья была идея позвать сюда этого людоеда? – спросила она, прижимая пальцы к вискам.
Асанбосам выглянул из ванной. В руке он держал зубную щетку, а его рот был испачкан белой зубной пастой.
– Кажется, Ламии, – задумчиво прошамкал он, разбрызгивая белые капли во все стороны. – А что?
– Никогда не любила эту особу, – заметила Ракшаса строго. – А знаешь, что я еще не люблю?
– Знаю, извини, – он послушно скрылся в ванной. Спустя секунду оттуда послышался смачный плевок и плеск воды. – Но вообще-то, Ракшаса, стоит прощать окружающим маленькие слабости.
В ответ она фыркнула, точно возмущенная кошка.
– Ну, прости, если я не считаю людоедство маленькой слабостью! Он же заляпает весь номер!
Асанбосам, который имел в виду совершенно не это, моргнул и вытащил бритву. В легендах о вампирах обращенный обычно навеки застывает в том состоянии, в котором его застала смерть. Увы, на самом деле все совершенно не так. Поскольку вампиры уже не живые, но и не совсем мертвые, одни процессы их организма замедлены, а другие – наоборот. Например, волосы и ногти растут медленно, зато раны заживают быстро. В клыках есть кровеносные сосуды, сердце, хотя и очень лениво, все-таки разгоняет кровь, зато сперматозоиды не вырабатываются. Словом, если вы мечтаете стать вампиром в надежде забыть о стрижках и депиляции, придется вас разочаровать.
Над головой меж тем раздался тяжелый ритмичный топот, и Ракшаса подняла взгляд на раскачивающуюся люстру.
Брахмапаруш явно наелся, потому что теперь танцевал.

3
Вася нашла Ламию у бассейна. Вампирша сидела на самом краю и наблюдала, как две зомбированные горничные прямо в форме плавают наперегонки туда-сюда.
– Побыстрей! Не отставать! – бодро покрикивала Ламия, время от времени отпивая из широкого пузатого бокала какой-то красной жидкости. Хотя Вася ступала очень тихо, вампирша услышала ее шаги, несмотря на плеск воды. Взглянула волком – и отвернулась.
Вася кашлянула.
– Надо же, вот и горничные, – жизнерадостно сказала она. – А я их искала.
– Что, не можешь сама чемодан распаковать? – неприветливо ответила Ламия, отпивая из бокала.
– Да нет, с чемоданом я справилась, – Вася подошла ближе и встала так, чтобы попадать в поле зрения Ламии. Разговаривать с ее спиной Васе не нравилось. – Я хотела узнать, где аптека. Или стойте, может, у вас есть?
– Что есть?
– Ну... это.
Ламия моргнула. Потом удивленно подняла тонкие брови.
– Презервативы, что ли?
– Ммм... нет.
– А что?
Вася прикусила изнутри губу, чтобы не заржать.
– Тампакс.
– Чего?
– O.b. тоже сойдет, – быстро добавила Вася. – Или Олвейс.
Лицо Ламии исказила гримаса.
– Я не привередливая, – продолжала Вася как ни в чем ни бывало. – Мне бы только до аптеки добежать. А то, понимаете, кровь...
– Вон отсюда, – прошипела Ламия.
Вася сделала удивленное лицо.
– А что я сказала? Ой, может, в вашей культуре не принято обсуждать месячные? Простите, я же не знала!
– Вон!!!
Какая-то сила подняла Васю над землей и буквально вытолкнула из зала.
– Что естественно, но не безобразно! – успела добавить Вася, прежде чем перед ее носом захлопнулась уже вторая за полчаса дверь.
Закусив кулак, чтобы не расхохотаться в голос, она двинулась назад по коридору. Интересно, как отреагирует на ее маленькое выступление рыжая шотландка?

4
– Ну ладно, – сказала Ваобан, заговорщецки ухмыляясь. – Кто?
Карло хмыкнул, рассеянно оглядывая горы разноцветных пакетов, заполонивший весь ее номер. Между ними бродила потерянная Чордева с розовым бантиком на шее. Шопинг явно удался. Его невероятно похорошевшая протеже, одетая в короткое белое платье и серебристые балетки, валялась на кровати и безо всякого смущения перебирала кружевное белье, белеющее ярлыками-ценниками. Выбрав нечто полупрозрачное цвета взбитых сливок, она приложила вещицу к себе и вопросительно взглянула на Карло. Тот одобрительно кивнул.
– Наденешь под ту бежевую шифоновую блузку, – посоветовал он, прежде чем перейти к ответу на ее вопрос. – Если честно, солнышко, никто.
Ваобан удивленно подняла изрядно истончившиеся брови.
– Какие глупости! – заявила она. – Знаешь, а ведь это очень по-вашему –  везде подозревать своих. И почему вы, педики, считаете, что в вас встроен гей-радар?
– Потому что так оно и есть, – Карло развалился на неудобном золоченом кресле и взглянул на свой замшевый ботинок. После еды его немного разморило и спорить совершенно не хотелось. Ваобан же, не проглотившая за вечер почти ни крошки – то есть ни капли – была до того переполнена адреналином, что, казалось, едва сдерживалась от того, чтобы запрыгать по комнате, как мячик.
– Чушь! – весело сказала она, швыряя в него комком розовой оберточной бумаги. – Асанбосам не такой.
Карло закатил глаза.
– Милая, ему две тысячи лет! Ты правда думаешь, что он ни разу не соблазнился каким-нибудь сладким мальчиком?
Ваобан задумалась.
– Ну, Сандеру всего двести, – наконец сказала она. – И сколько я его помню, он не отходит от сестрички.
– Это всего лишь прикрытие, точно тебе говорю! – рассмеялся Карло. – Если зажать его в угол...
– София все время зажимает.
– Вот именно! Какой нормальный мужчина сказал бы ей «нет»?
– Ох, да она же под заклятием, – возразила Ваобан. – И потом, они в родстве.
– И?
– И... – Ваобан поискала обрывок мудрой мысли, которой хотела поделиться с Карло, но потом махнула рукой. – Ладно, про Брахмапаруша я знать не хочу, но Степан? Он тебя просто ненавидит.
– Гомофобия – признак латентного гомосексуализма, – выдал Карло как по писаному.
– То есть я, по этой теории, лесбиянка? – поразилась Ваобан. – Карло, милый, у тебя явно избирательное восприятие реальности.
И рассмеялась. Смех у нее был хриплый, словно у какой-нибудь работницы эротического жанра, и чертовски заразительный.
– Все это как-то неубедительно, – сказала она наконец. – Но я все равно спрошу про Асмунда. Ну?
– Асмунд, – ответил Карло. – О, Асмунд! Ты просто не поверишь, что я тебе сейчас скажу...
Он уже собрался поделиться с Ваобан деталями короткого, но бурного романчика, который случился у него с исландцем лет пятьдесят назад – и во всех сочных, ярких, шокирующих подробностях – когда в дверь номера постучали.
– Уходите прочь! – крикнул он. – Нам не нужны чистые полотенца!
Стук повторился.
– Может, это мой принц? – предположила Ваобан, поправляя выбившуюся из прически вьющуюся прядь. – Увидел меня в городе и решил пойти по следу? Открой!
Ворча, Карло повиновался.
– Ну, что вам надо? – резко сказал он, распахивая дверь. И осекся. На пороге стояла юная дочка этого противного Степана.
– Извините, – сказала она ангельским голосом. – Я ищу Ваобан. Это ведь ее номер?
Глаза Карло хищно блеснули. Неплохо было бы проучить девчонку этого гомофоба!
– Ее, ее, – он сладко улыбнулся девчонке, а потом обернулся к Ваобан. –  Это к тебе, дорогая. Прошу! – он сделал рукой широкий приглашающий жест.
Девчонка стрельнула в него глазками и снова потупилась.
– Спасибо, – переведя взгляд на пакеты с покупками, она присвистнула, как мальчишка. – Ого! Я смотрю, вы оторвались!
Ваобан улыбнулась. Ее отличное настроение не могла испортить даже человеческая девчонка, неизвестно зачем ввалившаяся в номер.
– Проходи, милая, – сказала она глазастому недоразумению, беззастенчиво пялившемуся на рассыпанное по кровати белье. – Ты что-то хотела?
– Ммм... да, – промямлила та, явно потеряв мысль. – Ох, вы, оказывается, такая красивая! – невпопад сказала она, переводя на вампиршу  восхищенный взгляд. – То есть не подумайте, вы и с дороги были ничего, но это на вас такое офигенное платье! Где купили?
– У Анн Демельмейстер. Тебе правда нравится?
– Очень! А вот мне сейчас нельзя носить белое.
– Почему? – удивилась Ваобан. – Мне кажется, тебе пойдет.
Девчонка покраснела.
– Понимаете, у меня такой период, – смущенно пошептала она. – Белое не надевать, обтягивающее не носить...
Глаза Ваобан округлились.
– Ах, вон оно что, – кивнула она, обнаруживая знакомство с рекламой, и посмотрела на Карло поверх ее головы. На лице у него было то же выражение, что обычно бывало у Чордевы, когда та находилась в особо игривом настроении. Встретившись с Ваобан глазами, он ухмыльнулся и подмигнул.
– Ну, это проблема легко решается, – сказала вампирша и улыбнулась, на долю секунды вырастив клыки так, чтобы девочка ничего не успела разглядеть толком, однако на всякий случай напряглась.
– Подойди ближе, – Ваобан поманила ее пальцем.
Словно завороженная, девочка приблизилась. Вампирша похлопала по кровати рядом с собой. Та осторожно присела на краешек.
– Могу сделать так, что это никогда больше не будет тебя беспокоить, – медленно сказала Ваобан, потягивав руку, чтобы отвести с круглой девичьей мордочки прядь длинных соломенных волос. – Хочешь?
– Мммм.
– Не бойся, – включился в игру Карло, подсаживаясь к гостье с другой стороны. – Это будет быстро.
– И не больно, – прохладные пальцы Ваобан коснулись гладкой щеки девчонки.
– Почти, – шепнул Карло в розовое ухо, заставив его обладательницу вздрогнуть.
– Ты такая свеженькая, – Ваобан плотоядно усмехнулась, не сводя глаз с побледневшего личика. Все это, разумеется, было притворством –  обратить несовершеннолетнюю дочку другого вампира без его разрешения было бы страшным преступлением и безусловным объявлением войны – однако игра, стоило признать, была захватывающей.
– Сладкая, сладкая девочка, – промурлыкал в ответ Карло. Острые клыки опасно блеснули.
– Такая хорошенькая, – ответила Ваобан, глядя в его ледяные глаза.
Хмыкнув, вампир облизнулся и наклонился к шее девочки – к тому месту, где Ваобан слышала ускоряющийся стук крови.
– Нет, – вдруг громко сказала девчонка. – Вы что, совсем обалдели? А ну, пустите! – Она вскочила на ноги, возмущенно переводят взгляд с одного ухмыляющегося лица на другое. – Понятия не имею, что вы там имели в виду, но мне всего семнадцать! За это сажают!
Она попятилась к двери. Карло тоже встал, не спуская глаз с маленькой жертвы.
– Не знаю, что имела в виду ты, но это явно не то, что нам сейчас нужно, – сказал он медленно. – И я тебя не отпускал. А ну-ка, вернись! Он сделал быстрое движение, пытаясь перехватить девчонку у двери, но та чудом увернулась и с визгом выскочила вон.
И всю дорогу, пока Вася, голося, словно испуганный заяц, неслась к выходу из отеля, вслед ей доносилось нечто подозрительно похожее на дьявольский хохот.

Глава 10
1
На башню Белфорт* ведет триста шестьдесят шесть ступеней. Триста шестьдесят шесть — по количеству дней в високосном году... А может, и нет. На самом деле, никто не знает, зашифровано ли в этой цифре хоть что-нибудь. Но людям нравится цепляться за символы — думать, что цифры, слова, явления погоды что-то значат. Подозревать, что у всего есть тайный код. И если разгадать его, откроются ответы к самым главным тайнам. Возможно, тогда даже станет известен смысл жизни. Если, конечно, он есть.
– Вперед, осталось немного, – сказала София, протягивая руку Сандеру. Потом бросила взгляд через плечо и тут же пожалела об этом. Теперь, когда ее брат переоделся в легкую куртку и джинсы, он выглядел еще лучше, чем обычно. Причем, если обычно он выглядел просто сногсшибательно, то сейчас... Словом, можете себе представить. Рассердившись на себя, София сжала длинные пальцы и грубо потянула брата за собой.
Он закатил глаза.
– Еще, как минимум, половина пути, – ответил он. – Зачем мы туда тащимся, напомни?
– Увидишь.
Башня была узкой, словно мышиная нора. Каменная нора, увитая извилистыми ходами винтовых лестниц, что вела вертикально вверх. Два человека едва могли разминуться на узеньких и крутых ступеньках.
– Нам еще повезло, что никто не спускается вниз, – сказала София. – Тут недалеко и до клаустрофобии.
– Нам вообще повезло, – рассеянно сказал Сандер.
– В смысле?
– Ты когда-нибудь думала, что увидишь... все это? Что доживешь до космических полетов, телефонов, интернета?
– Двести лет назад я понятия не имела, что такое интернет, – хмыкнула София.
– Разумеется, – согласился Сандер. – Но я не об этом.
– Знаю, – неохотно сказала она. – Но я не считаю, что нам повезло.
– Угу.
– Я серьезно!
Сандер издал какой-то звук, подозрительно напоминающий насмешливое фырканье.
– Ну что? – сердито спросила София.
– Ты часто сюда ходишь?
– Какое это...
– Часто?
– Ну... Иногда хожу. А что?
– А то, что высота этой башни восемьдесят четыре метра, – безмятежно сообщил Сандер.
– Откуда ты знаешь?
– У меня отличная вики-память, сама говорила.
– Так к чему ты ведешь? – казалось, чем сильнее она злилась, тем спокойней становился ее невыносимый брат. Поправка: невыносимо, немыслимо, запретно сексуальный брат.
– А к тому, что если прыгнуть вниз головой с высоты восьмидесяти четырех метров, воткнув себе кол в сердце, никакая вампирская клеточная регенерация не поможет, – объяснил он, и Софии нестерпимо захотелось столкнуть его вниз.
– Пошел к черту, – вместо этого сказала она. – Кстати, мы пришли.
София прошла на смотровую площадку, не оглядываясь. Если подумать, отсюда и правда восемьдесят четыре метра вниз, и если бы она действительно хотела выйти из игры, то давно бы это сделала. Так что Сандер прав. Как обычно.
Обернувшись, она увидела в его глазах то, что и сама чувствовала каждый раз, поднимаясь сюда: восхищение перед людским желанием – и способностью – оставить след в вечности.
– Ух ты, – сказал Сандер, подходя к одному из каменных перекрытий и бросая взгляд вниз. Внизу простирался город: алые крыши, словно шляпки лесных грибов, выглядывали среди яркой зелени, и был солнечный день, и посмотреть на это сверху было почти то же самое, что на секунду ощутить себя властелином мира.
София встала рядом и молча посмотрела вниз. Ей не хотелось портить момент лишней болтовней. Однако у Сандера, похоже, было другое мнение.
– Ну так что насчет этой башни? – поинтересовался он тоном любопытного туриста. – Какая-нибудь история? Легенда? Кто-нибудь прыгал отсюда в любовном отчаянии?
София покачала головой.
– Я не знаю.
– Просто удивительно, – Сандер оперся локтями на парапет. – Мне кажется, это место просто создано для подобной цели.
София улыбнулась.
– Когда мне кажется, что ничего хорошего уже не будет, я прихожу сюда, – призналась она. – Обхожу башню по периметру и смотрю вниз, представляя, что я — не я, а дозорный. Стражник этого города, который следит, чтобы все было в порядке. Я знаю тут каждую крышу, веришь? Вон там – городской музей изящных искусств, это — мэрия, а вон там – видишь? – центральная площадь. И когда я проверю каждое здание и каждую крышу, мне уже больше не кажется, что я умерла и попала в ад. Я чувствую себя...
–...дома? – тихо закончил Сандер, и она молча кивнула, глядя на него.
Ветер растрепал его безупречно уложенные волосы, и темные пряди упали на глаза, перечеркнув широкие брови. Конечно же, София подняла руку и убрала их с его лица, которое вдруг оказалось чертовски близко. И, понятное дело, кончики ее пальцев словно прилипли к его щеке. После чего, отвечая на ее движение, он, разумеется, наклонился ниже и...
На вкус поцелуй оказался словно подарок, которого ждешь к Рождеству – примерно двести восемнадцатому по счету. Или, например, молния, которая вместо громоотвода бьет вам прямо в сердце. Если, конечно, представить, что у удара молнии есть вкус.
Это было... идеально. Под ними расстилался город, а здесь, наверху, Сандер прижимал ее к себе, словно прекрасный принц в волшебной сказке, и ветер трепал их волосы, и солнце светило так, словно по ошибке заглянуло в солнечную Италию вместо дождливой Бельгии. И этот поцелуй все длился и длился – ведь вампирам, в отличие от людей, не нужно заботиться о том, чтобы не задохнуться.
Деликатное покашливание не сразу дошло до спутанного сознания Софии. С сожалением оторвавшись от Сандера, она увидела через его плечо пожилую пару. Старушка, держащая за руку своего спутника, смотрела них без малейшего возмущения и осуждения — с понимающей заговорщицкой улыбкой, которой одна счастливо влюбленная женщина смотрит на другую.
– Простите, что прерываю, – сказала она по-французски. – Но вы загораживаете проход.
За ее спиной собралась уже довольно приличная толпа – какие-то студенты явно иностранного вида, парочки, мамы с малышами.
– Извините, – шепнула София, прикрывая рукой выступившие клыки, и потянула Сандера поближе к парапету, чтобы позволить им пройти.
– Прости меня, – сказал он едва слышно, не гладя ей в глаза и не обращая внимания на текущую мимо любопытную толпу. – Это... Я не знаю, что на меня нашло.
– Шшш, молчи, – София вонзила ногти в его предплечья, скрытые легкой курткой. – Ни слова больше, пожалуйста.
– Нет, я должен. Нельзя было так делать.
– Кто это сказал? – горько поинтересовалась она.
Сандер грустно покачал головой.
– Ты — моя сестра, София. Так нельзя. Нам нельзя.
Она уже говорила, что иногда ей хотелось его ударить?
– Сандер, милый, – раздельно сказала София, не отпуская его рук. – Я уже двести восемнадцать лет твоя сестра. За это время в наших телах не осталось ни одной общей капли крови. И детей, в защиту которых придуман запрет на кровосмешение, у нас просто не может быть. Так какого же черта ты, сволочь...
Сандер вздохнул, а это означало, что он очень взволнован: ведь обычно вампиры дышат очень-очень редко, просто для того, чтобы проветрить легкие. Их состояние на грани смерти можно сравнить с тем, что бывает у йогов, что практически достигли просветления: все процессы в их телах замедлены до предела, а в частом дыхании и заметном со стороны сердцебиении просто нет необходимости. А теперь Сандер вздыхал, и даже его вечно бледные щеки, кажется, слегка порозовели.
– Я знаю, что это эгоистично с моей стороны, – сказал он. – Но ты — моя семья. Единственная семья, София, другой у меня нет и не будет. А если мы сведем все... ну, к романтике, однажды я тебя точно потеряю.
Судя по тому, что перед глазами у Софии вдруг стало мутно, йоговская выдержка тоже ей изменила. Или просто слезные каналы вдруг решили проснуться и заявить о себе.
– Иди ты, – безжизненно сказала она, разжимая руки. – А знаешь что? Ты уже меня потерял.
И, не обращая внимания на людей, все еще просачивавшихся мимо них, побрела по направлению к выходу с башни. Она определенно, определенно ненавидела этого козла. Мало того, что он испортил лучший поцелуй за двести лет, так еще и башня Белфорт теперь никогда не будет для нее прежней. Ведь как можно чувствовать себя хозяйкой мира там, где тебя столь жестоко унизили?

2
Трудно заранее угадать, кого полюбишь. Можно вычислить примерную своих любовных отношений, обрисовать некую личность, мимо которой не сможешь пройти, предположить место, где ее встретишь... Но потом сердце замрет вовсе не при виде того, кто подходит тебе во всех отношениях. Хотя, может, сердце просто мудрее разума?
– Ничего-ничего? Ты уверена? – в который раз уже спросил Шура у своей спутницы.
Но та лишь покачала головой.
– Только кофе.
Они сидели в очаровательном стеклянном кафе при отеле – как и все в этом городе, с видом на каналы и пряничные дома. Мара сменила одежду, хотя на первый взгляд это было незаметно: новый костюм был таким же черным, строгим и брючным. Только сухим.
Шура с сожалением оглядел меню. Волнение всегда вызывало у него голод, но трескать в присутствии этой худой бледной девчонки было как-то неприлично.
– Тогда мне тоже. Со сливками. С двойной порцией сливок, пожалуйста.
Мара хмыкнула.
– Закажи себе что-нибудь. Меня не смущают люди, которые едят в моем присутствии.
– У тебя что, эта, анорексия? – подозрительно спросил Шура, но Мара замотала головой.
– Нет. Я просто мало ем. И в основном жидкое. У меня... ммм... проблемы с желудком.
– Может быть, мисс хочет суп гаспаччо? – поинтересовался официант. –  Он жидкий и диетический.
Две пары мужских глаз смотрели на нее встревожено, и Мара сдалась. Привлекать к себе излишнее внимание ей совершенно не хотелось.
– Ладно, давайте гаспаччо, – сказала она.
Возможно, у нее все же получится впихнуть в себя пару ложек этого супа. В конце концов, он тоже красный.

3
В то время как София быстрым шагом шла к отелю, утирая злые слезы и не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит по сторонам, а Шура очаровывал Мару в кафе «Пергола»**, Асанбосам выгуливал Ракшасу по Рыночной площади***.
– Посмотри, дорогая, это – городская ратуша, – говорил Асанбосам. –  А вот это здание с солнечными часами и флюгером...*****
– Асанбосам, прекрати, – капризно прервала его Ракшаса. – Я уже по горло сыта историческими видами. Скажи мне лучше вот что: если это – Рыночная площадь, почему здесь ничего не продается?
Асанбосам улыбнулся терпеливо, словно грустный ангел. Возможно, подумалось ему уже в который раз за день, это чертово сборище все же лучше было устроить в Антверпене.
Хотя тот, кто в этот момент тайно наблюдал за ним и его женой, определенно так не думал.
_______
Примечания к главе 10
*Белфорт в Брюгге – современный Белфорт был заложен в 1291 году, его высота — 83-84 (по разным источникам) метра. Башня имеет 50 колоколов курантов, расположенных на уровне верхней смотровой площадки. Башня не совсем прямая: со временем ее фундамент просел и она наклонилась вбок примерно на 1 м.
**Кафе «Пергола» –  кафе Pergola принадлежит отелю Die Swaene (www.dieswaene.be)
***Рыночная площадь – многие считают, что побывав на Рыночной площади (Grand Place) они видели Брюгге. Это конечно очень далеко от истины, но тем не менее провести какое то время на площади очень интересно и дает представление о повседневной жизни города. Сцены сменяют друг друга в зависимости от времени дня, рано утром на Grand Place повозки с молоком и овощами, позже на площадь выезжают длинные повозки, которые тащат фламандские лошади тяжеловозы. В определенный час площадь пересекают одетые в черное священники и монахи в коричневых рясах. Монашенки тоже создают колорит, они одеты в черные одежды с белыми чепцами либо в голубое и серое. Между этими группами проезжают верхом офицеры кавалерии в мундирах черного, желтого и красного цветов. Иногда площадь пересекает похоронная процессия идущая в сопровождении музыки к церкви Notre Dame. Гроб несут мужчины без страха и с достоинством провожающие усопшего в последний путь... (инфо: bruges-la-mort.ru)
*****Здание с солнечными часами и флюгером – Hotel Bouchoute, расположенный на углу улицы Rue St. Amand. Эта кирпичное здание в четыре этажа высотой было построено около 1480 года, когда подобный суровый тип фасада был в моде. Солнечные часы и флюгер были установлены в 1682, и на старых изображениях площади дом с плоской крышей и флюгером в виде льва весьма заметен. (инфо: bruges-la-mort.ru)

Глава 11
1
Быть лучшим другом человека, с которым хочешь спать, чертовски непросто. В любой момент он может променять ваши вроде как отношения на непонятно что непонятно с кем и, сделав ручкой, уйти из вашей совместной жизни. Ведь, в конце концов, вы ничем друг другу не обязаны. Он может соскучиться с вами, найти себе новые интересы в жизни, завести детей от кого-то еще. Да и вообще, вы оба смертны, так что пока вы собираетесь с духом, чтобы сказать ему всю правду, он может состариться и умереть.
С вампирами то же самое, и длительность их существования, близкая к вечности (а в ряде случаев – и превышающая ее многократно) никак не облегчает сердечных терзаний.
Особенно если лучший друг, в которого вы по уши влюблены, ни сном не духом не подозревает о ваших чувствах.
Умом Асмунд понимал, что со Степаном ему ничего не светит. Разве что когда-нибудь, через много лет, когда нанесенная Аленой рана затянется, и при условии, что вокруг не будет других женщин, и Степан вдруг перестанет быть гомофобом... Словом, никогда.
В своих фантазиях Асмунд давно уже делил с ним жилье, постель, саму жизнь, но всего нескольких минут общения с реальным Степаном обычно хватило, чтобы мечты рассыпались в прах.
За последние три часа они обсудили вампирскую политику и судьбы миров, человеческий футбол, детей и неверных женщин, и Асмунд прекрасно представлял себе, начни он вдруг рассказывать о своих мужчинах или, еще хуже, истинных чувствах. Он знал, чем это кончится. Такое с ним уже бывало.
Опечаленно свесив голову, он едва не пропустил момент, когда в него с визгом влетело худенькое, взлохмаченное существо. Подхватив его на лету, Асмунд опознал в нем приемную дочку Степана, Василису.
– Осторожней, – он поставил ее на ноги и ободряюще улыбнулся. – Что случилось?
Вася посмотрела на него круглыми от страха глазами.
– Там... там... – заикаясь, пробормотала она. – Ох, дядя Асмунд...
От ее обращения у вампира стало тепло на сердце. Ах, как бы ему хотелось, чтобы степановы дети действительно считали его своим добрым дядюшкой! Он бы учил Шуру охотиться, защищал бы Васю от нехороших одноклассников, в то время как его дорогой Степан... Его фантазии прервал знакомый сладковатый запах.
– Продолжай, детка, – подбодрил он. – А чем это от тебя так пахнет?
Взвизгнув, Вася нырнула Асмунду под руку, вырываясь из его объятий, и рванула прочь.
Удивленно моргнув ей вслед, Асмунд задумчиво поднес руку к подбородку. Потом, вздрогнув, потрогал языком выступившие клыки.
– Твою мать! – с чувством сказал он, хлопнув себя по лбу.
И как он теперь объяснит ситуацию Степану, если девчонка надумает пожаловаться?
Следовало поразмыслить, как себя вести дальше. Асмунд знал одно отличное средство прочистить разум от ненужных и опасных желаний. Секс.
И поскольку со Степаном эту тему ему обсуждать было невозможно (хотя, признаться, очень хотелось), через некоторое время общения Асмунд извинился неотложными делами и слинял в поисках более легкой добычи. Может, поискать сбежавшую посреди их со Степаном глубокомысленной беседы Ламию? Или нет, вот что: любопытно, в каком номере остановился Карло? Замерев на месте, Асмунд весь обратился в слух.

2
Порой Степану казалось, что все вокруг него чего-то не договаривают. Дети, другие вампиры... Даже Асмунд. В его взгляде Степан порой видел что-то непонятное, невысказанное, тайное. Но на его вопросы тот всегда отвечал, что все в порядке и волноваться нет причин. Асмунд был верным другом, почти братом, и еще аскетом. Насколько мог судить Степан по его сдержанным ответам, никакого сексуально интереса к другим вампирам или людям он не испытывал. Так что постепенно в разговорах с ним он и сам отошел от этой темы, однако это вовсе не значило, что она его не интересовала. Разбитое женой сердце — это одно, но интересные вампирши – совсем другое. Не напоминай ему Асмунд монаха, Степан бы точно поддался чарам этой чертовки Ламии, которая получасом ранее совершенно откровенно пыталась снять их обоих. Возможно, ответить на ее предложение было еще не поздно.
Прислушавшись, Степан уловил плеск воды и сердитый голос, явно приказывавший кому-то плыть побыстрее. Голос совершенно точно принадлежал Ламии. Ухмыльнувшись и пригладив русые вихры, Степан спешно пошел на звук.

3
Василиса бежала и бежала. Крик давно уже засох у нее в горле, но тело по-прежнему стремилось вперед, прочь, все дальше и дальше.
Василиса выросла с вампирами, однако это вовсе не значило, что она знала о них хоть что-нибудь. Мама и папа держали свое состояние в секрете, а догадалась она про них совсем недавно, так что проанализировать имеющуюся информацию у нее еще просто не было возможности. Да и исходных данных, если честно, не хватало.
Насколько она могла судить, вампиры питались донорской кровью, скрывали правду от людей и, в целом, были неопасны. Вампиризм был чем-то вроде болезни крови, или, может, лимфы, черт знает. В любом случае, родители ели и человеческую пищу, хотя и немного и только в компании детей. Для какой цели у них в сложные минуты жизни вырастали клыки, Василиса предпочитала не думать. Может, это просто рудимент, вроде хвостика у некоторых людей.
Но эти вампиры – Ламия, Ваобан и особенно Карло – ее напугали. Было ясно, что они пустят свои острые зубы в ход, если она даст им такую возможность. Даже Асмунд – давний друг отца, напоминающий его, к слову, точно родной брат – казалось, едва сдержался, чтобы не наброситься на нее. Вот ведь и отец попросил приглядеть за детьми не хорошего знакомого и вроде как друга семьи, а этого здоровенного инфантила Сандера. Кстати, где же ее защитник?
Вася огляделась. Она стояла посреди большой площади, окруженной старинными домами. Слева от нее высилась огромная старинная колокольня из серого камня. Не успела Вася как следует рассмотреть это величественное здание, как из дверей вышел именно тот, кого она искала, да так стремительно, что едва не сбил ее с ног. От падения ее спасло лишь то, что в последний момент она успела ухватить Сандера за полу куртки.
– Ой, – сказала Вася, вцепляясь в него крепче.
– Ой, – эхом ответил он и моментально подхватил сзади за талию, удерживая от падения. – Извини. Ты что тут делаешь?
– Убегаю, – сказала Вася, глядя на него снизу вверх. Выглядел он как-то по-другому. Всего час назад он больше напоминал пуритански настроенного профессора географии, случайно попавшего в бордель, но сейчас в нем явно что-то изменилось. Он выглядел... более свободным, что ли? Не таким замкнутым, не таким напыщенным и гораздо, гораздо более привлекательным. Его рука прочно удерживала ее за талию, на губах играла легкая улыбка, а глаза у него были темные-темные, точно шоколадное мороженое, и Вася непроизвольно сглотнула, неожиданно подумав... нет, не о сексе, хотя и об этом тоже. Просто сначала  было бы нелишним что-нибудь съесть.
– От кого? – его ладонь лежала все там же, и Васе неожиданно стало жарко и неловко. Она отпустила его куртку.
– От вампиров, – ответила она, понизив голос. – Кажется, они хотели выпить мою кровь. Или, может, трахнуть?
Поддержка ее талии тут же прекратилась.
– Да ну? – Сандер улыбнулся, показав острые белые зубы. – Ты же вроде такая большая девочка, а веришь в вампиров.
Сузив глаза, Вася подозрительно посмотрела на него. Кажется, обращение «дядя» как-то устарело.
– Сандер, ты со мной флиртуешь, – вынесла она вердикт.
Брови вампира поползли вверх.
– Я?! – удивился он. – Да нет же, я с тобой вовсе не флиртую, ребенок.
– Это хорошо, – заметила Вася. А то ты вообще-то для меня немного староват.
– Хм, а днем ты вроде была другого мнения.
О господи, что он такое несет?!
Теперь настал черед Васи удивленно поднимать брови.
– Ты случайно не заболел? – заботливо поинтересовалась она. – А то ты как-то странно себя ведешь.
Сандер рассеянно потер лоб.
– Сам не пойму, – признался он. – Наверное, что-то в воздухе.
Вася хмыкнула, разглядывая своего собеседника. Все-таки фактура у него была сумасшедшая. Не красавец, да, но глаз не оторвать. Неудивительно, что София столько лет за ним бегает.
– А где твоя сестра?
Он поморщился.
– Пошла обратно. Надеюсь. Она, похоже, на меня здорово обиделась.
– Хочешь пойти за ней?
Сандер грустно покачал головой.
– Нет. Не очень.
Вздохнув, Вася оглядела площадь. Вокруг была просто невероятная красота, и идти обратно в отель, где, возможно, кое-кто все еще не передумал ее съесть... или еще что-нибудь, ей не хотелось тоже.
– Ты, кстати, задолжал мне историю, – придумала наконец она.
– Правда? – ее собеседник, судя по его интонации, явно обрадовался нежданному делу.
– Ну, про вампиров. Как вы живете после смерти и все такое. И бывает ли у вас секс. Этот вопрос меня особенно волнует.
Сандер оглянулся по сторонам.
– Ты хочешь обсуждать это прямо здесь? – поинтересовался он. Потом, видимо, решив что-то для себя, галантно предложил ей руку. – Ладно, пошли. Здесь недалеко есть одно славное место...
Василиса с сомнением взяла его под руку.
– Только мне нужно зайти в аптеку.
– Это по дороге.
– Без тебя.
Сандер пожал плечами.
– Я подожду.
Василиса склонила голову, раздумывая. Идти с ним под руку оказалось неожиданно приятно – удобно, да и другие девчонки на них завистливо оглядывались.
– Купи мне лучше пока мороженого, – сказала она голосом капризной принцессы. – Шоколадного. И побольше!

3
Карло нашелся быстро. И не у себя в номере, разумеется, мелкий прохвост! Стоило Асмунду прислушаться, как за ближайшей дверью раздался взрыв смеха. Женский голос был вампиру незнаком, зато мужской совершенно точно принадлежал его бывшему любовнику. Довольно улыбнувшись, Асмунд приблизился к двери и осторожно постучал.
– Я же тебе говорил, что ей понравится, Ваобан! – сказал Карло и распахнул дверь. – Пришла за добавкой, моя куколка?
Не говоря ни слова, Асмунд схватил Карло за галстук, притянул к себе и наградил страстным поцелуем, не оставляющим сомнений в его намерениях. Глаза Карло широко распахнулись, но тут же закрылись, а изящная узкая рука легла к Асмунду на затылок.
– Тсс! – едва слышно прошептал исландец, прерывая поцелуй, и потянул Карло за собой.
Услышав, как хлопнула дверь, Ваобан встрепенулась.
– Карло? – сказала она полувопросительно. – Кто там?
Ответом ей была тишина. Поднявшись с кровати, Ваобан осторожно двинулась к выходу. Ее вдруг охватило нехорошее предчувствие, суть которого она не могла ухватить.
– Карло? – снова спросила она, оглядывая маленькую пустую прихожую. Затем открыла дверь и выглянула наружу. – Где ты?
Но в коридоре уже никого не было.


Глава 12
1
Софии хотелось одного: спрятаться так, чтобы ее никто не нашел, свернуться в клубочек и выплакаться. Не то чтобы кто-нибудь стал ее искать. Увы, вампирское проклятие связи, заставлявшее обращенного неутолимо желать своего создателя, совершенно необязательно действовало и в обратную сторону. Да, эти влияло на его стремление беречь и защищать, но вовсе не вызывало автоматически ответной страсти.
София и Сандер были тому живым – или условно живым – примером. Насколько София могла судить, все, чего хотел ее несчастный брат – это наконец-то освободиться от нее.
Все, чего хотела она... София обняла подушку. Воспоминание, определившее ее судьбу на последние двести лет, за это время нисколько не потускнело…
В комнате, где она нашла брата, царил страшный бардак. Словно кто-то дрался там с армией теней, рушивших все на своем пути. Наклонившись, она бездумно подняла какую-то книгу и аккуратно положила на тумбочку. Книга оказалась Библией в красивой бархатной обложке и с золотым тиснением. Когда София снова наклонилась, Сандер прервал молчание.
– Что ты делаешь? – тихо спросил он, садясь на кровати.
– Здесь такой беспорядок, – ответила она и подняла с пола расщепленный осколок деревянной книжной полки. – Нужно прибрать...
На кровь, насквозь пропитавшую одежду брата, она старалась не смотреть.
– София...
Стоило ему сделать движение в ее сторону, как ее рука словно сама собой поднялась и нацелила острую щепку ему в грудь.
– Не подходи.
Его реакция была моментальной – София даже не поняла, как он успел перехватить ее руку.
– Это сделал не я, – его холодные пальцы стиснули ее запястье. – Посмотри на меня.
София подняла глаза. Сандер выглядел совершенно, привычно спокойным – будто это не его отца и прислугу убили, а дом перевернули вверх дном.
– Это не я, – повторил он, и она поверила. А потом разжала пальцы, отдавая ему свое оружие.
– Вот так, – успокаивающе прошептал Сандер. – Умница.
– Что случилось? – спросила она – тоже почему-то шепотом. Ее вдруг начала бить дрожь. Шок начал проходить, и его место заняли паника, и ужас, и отчаяние. Всхлипнув, она уткнулась Сандеру носом в грудь и разревелась. Он поднял Софию на руки, отнес на постель и сам лег рядом, прижав ее к себе и баюкая, как малышку.
Ей хотелось выплакаться, вылить со слезами хотя бы малую толику той боли, что сжигала не изнутри, но слез почему-то не было. Так что София просто скулила, дрожа, как побитый щенок, и чувствовала, как брат гладит ее по голове и спине, и шепчет какой-то бессмысленный, успокаивающий вздор, и понимала, что он точно так же испуган и потерян, как и она сама.
Постепенно дрожь ослабла, и София впала в какое-то странное забытье на границе сна и яви. Реальность стала зыбкой, ее контуры потеряли четкие очертания, и Софии вдруг показалось, что кто-то наваливается на нее сверху, давит на грудь, и шепчет на незнакомом языке, склоняясь к самому уху. А потом ее шею пронзила острая боль, и София, вскрикнув, очнулась.
Яркий солнечный свет ударил по глазам, в горле что-то сжалось, а реальность завертелась волчком, едва София попыталась сесть. Обхватив голову руками, она со стоном упала на подушки. Когда обстановка комнаты перестала зыбко дрожать перед ее глазами и София вновь смогла различать детали, она увидела Сандера, сидящего на кресле напротив и глядящего на нее со смесью интереса и опаски –  словно ученый, рассматривающий неизвестный науке вид насекомого.
– Полегче стало?
София попыталась сглотнуть ком в горле. Безуспешно.
– Нет, – хрипло сказала она. В комнате царил все тот же страшный беспорядок, и София зажмурилась в надежде не допустить в свое сознание страшных картинок, виденных ею раньше, в комнатах и коридорах, но они уже замелькали перед глазами.
– Будет еще хуже, – голос Сандера донесся до нее словно сквозь туман.  – Открой глаза, – каким-то удивительным образом брат вдруг оказался с ней рядом, склонился ниже, разглядывая ее шею, потом повернул к свету лицо... – Пятна скоро появятся, надо бы поспешить, – пробормотал он словно сам себе.
– Куда поспешить? – поинтересовалась София. – Что случилось? Что происходит?
– Слишком много вопросов, – Сандер отпустил ее подбородок. – С чего начнем? Что ты хочешь узнать первым? Может, сразу главное? – он помолчал, сверля ее взглядом и только дождавшись ее неуверенно кивка, продолжил. – Дорогая сестра, тебя убили, ты мертва.
– Что?! – она резко отодвинулась, вжимаясь в спинку кровати. – Что это за дурацкие шутки?
– Тссс, – Сандер поднес палец к губам Софии, прерывая ее бормотание. – Тише, тише. Помолчи минутку. Послушай... Ты слышишь свое дыхание? Или мое? Слышишь, как бьется твое сердце?
София замерла. В полной тишине не было слышно ни звука – никто не двигался, никто не говорил, никто не дышал. Она попыталась вдохнуть, но ее легкие застыли в груди мертвой массой. Сердце тоже молчало.
– Видишь? – спросил Сандер. – Теперь ты мне веришь?
София ощутила, как подкатывает тошнота. Обстановка комнаты снова мигнула перед глазами.
– Мне сейчас станет плохо, – сообщила она и, не дожидаясь реакции брата, склонилась над краем кровати. Однако, несмотря на мучительные спазмы, ее тело так и не исторгло из себя ни капли.
– Ничего не выйдет, – София ощутила прохладную ладонь на затылке. Потом его рука спустилась на спину, успокаивающе поглаживая. – Даже не пытайся. Просто попробуй успокоиться, ладно? У нас очень, очень мало времени – всего пара часов, не больше.
– Для чего?
– Тебе нужно принять решение.
– Какое?
– Остаться со мной или уйти.
– Куда уйти? – они словно играли в какую-то жуткую игру, в которой Сандер позволял ей сделать не больше одного крошечного шажка за раз, выдавая правду по капле.
– Я не знаю, София, – сказал он, убирая с лица ее растрепавшиеся кудрявые волосы. – Я там не был.
– Ты можешь сказать мне, что случилось? Кто убил папу... и нас с тобой?
– Ага, вижу, информация все-таки усваивается, – удовлетворенно кивнул он. – Это хорошо. Я расскажу, только мне сначала нужно проверить кое-что. Я должен быть уверен, что случившееся не повлияло на твою способность думать и делать выводы. Иначе все это не имеет смысла.
– Ты меня пугаешь, – сообщила она. Просто на всякий случай.
– Пугаться уже поздно, милая. Все самое плохое уже случилось. Ну, почти все. Что ты помнишь?
– Сандер…
– Быстро!
София закрыла глаза, вспоминая.
– Вчера я легла спать около полуночи. Мне не спалось – может, из-за полнолуния... А потом... Мне снился сон. Очень яркий сон. Как будто дверь открывается и кто-то входит. Кто-то незнакомый, страшный. Я не могу рассмотреть в темноте, не могу пошевелиться и заговорить. Он подходит... Наклоняется... Глаза горят в темноте... Он говорит что-то, но язык мне незнаком... Это словно птичья трель... И он шепчет, шепчет на ухо... А потом... Сандер! Кто это был?
Сандер, который слушал ее с напряженным вниманием, встрепенулся.
– Как он выглядел, София?
– Я не знаю, было темно... Кто он?
– А ты сама как думаешь?
София поднесла руку к шее.
– Он укусил меня, – прошептала она с ужасом. – Вот сюда. Как... зверь. Зачем он это сделал?
– Чтобы выпить твою кровь, конечно, – бесстрастно ответил Сандер. – Так кто же он, София? Думай.
Ее глаза расширились.
– Но этого не может быть! Их же не бывает!
– Кого не бывает? Скажи мне.
– Нет.
– Произнеси это слово, София. Кого, по-твоему, не бывает?
Она зажмурилась, прислушиваясь к себе. Дыхания, как и сердцебиения, по-прежнему не было.
– Вампиров, – сказала она, с ужасом глядя в неуловимо меняющееся лицо. Его глаза потемнели, кожа побелела до синевы, а черты лица заострились, как у каменной статуи.
– Правда? – сказал он. – Не бывает? А ходячие мертвецы вроде тебя? Они бывают?
Между его приоткрывшихся губ блеснули острые клыки, и София, не в силах справиться с собой, снова начала хныкать, но на этот раз вместо успокаивающих нежностей вдруг получила пощечину. Ее голова резко дернулась, а из горла вырвался придушенный писк. Несмотря на то, что боли София не ощутила, ее ладонь инстинктивно взлетела вверх и прижалась к щеке.
– А ну, хватит истерик, – прошипел Сандер. Лицо его все еще было пугающе-белым, а глаза – ледяными. – Сосредоточься. Тебя, отца и всех наших людей убил вампир. Я понятия не имею, кто он, но знаю запах его крови, так что я обязательно его найду. И ты мешаешь мне, София. Я не могу бросить тебя здесь и отправиться на поиски. Ты – моя семья, то есть все, что от нее осталось. Поэтому я спрашиваю тебя, чего ты хочешь: стать вампиром, как я, или умереть – то есть по-настоящему умереть, навсегда?
– Ты – вампир?! – кажется, это все, что София услышала из его речи.
Сандер закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти, пытаясь не сорваться.
– Хорошо, я все понял, – сказал он. – Пожалуй, я сам за тебя выберу. Мне очень жаль, что это с тобой случилось, моя дорогая, но, похоже, твой разум погиб безвозвратно.
С этими словами он поднял с тумбочки тот самый острый деревянный штырь, который еще недавно София хотела воткнуть ему в грудь. Похоже, ее инстинкты в тот раз сработали верно.
– Прости, милая, – с сожалением сказал он, замахиваясь. – Но я больше ничем не смогу помочь.
– Стой! – от ужаса и от нереальности происходящего собственный голос показался Софии чужим. – Не надо, пожалуйста. Я решила!
Сандер опустил свое оружие.
– И что ты решила?
– Обрати меня.
– Ты понимаешь, о чем просишь?
– Нет,  – быстро сказала София. – Но я не хочу умирать.
Сандер с сомнением посмотрел на сестру.
– Я никогда раньше этого не делал, признался он. – Я даже не уверен, получится ли у меня.
– А ты попробуй, – уголок ее рта дернулся в нервной улыбке. Что-то в ее голове щелкнуло и встало на место. Паника и растерянность вдруг ушли, уступив место холодной ясности. – Надо же когда-нибудь начинать.

2
В следующий час София узнала о вампирах больше, чем ей когда-либо хотелось знать.
Ее отец был одним из них. Ее брат – тоже. Та же судьба предстояла и ей – при условии, что она ее сама выберет. Узнать правду о своей семье Софии предстояло через пару дней, когда ей должно было исполниться восемнадцать. Должно было. Думать о себе в прошедшем времени было непривычно.
Сама же София, по словам Сандера, находилась в состоянии перехода. Как выяснилось, мало было оказаться обескровленной вампиром и умереть. Нужно было еще, чтобы вампир вернул тебя к жизни – то есть после-жизни – при помощи своей собственной крови. До тех пор бывший человек был просто ходячим мертвецом: желание терзать людскую плоть и пить кровь у него уже есть, но пользы ему от этой пищи никакой  – его тело будет разлагаться, пока не рассыплется в прах.
Зато с момента обращение организм начнет восстанавливаться: тление прекратился, все жидкости тела начнут медленное, но уверенное течение, кожа снова станет упругой... Если поранить вампира, у него пойдет кровь, но вскоре рана снова затянется. Тело будет стремиться к тому состоянию, в котором его застала смерть, не позволяя ему ломаться, портиться и стареть. И через двести лет София, если будет осторожной, будет такой же юной и прекрасной. Она будет в точности такой же, как сейчас – до самой последней подробности.
–...поэтому я должен задать тебе один вопрос, София, – закончил свой рассказ Сандер. – И мне нужно, чтобы ты ответила на него честно. У тебя было что-нибудь с кем-нибудь из твоих женихов? Что-нибудь... серьезное? Может, с этим твоим Арнольдом? Он же тебе вроде нравился.
– Что? – ее глаза расширились от удивления. – Я не понимаю, о чем ты говоришь!
Он зажмурился, сдерживая очередную резкость. Кажется, терпение постепенно переставало быть его добродетелью.
– Я выражусь точнее. Ты когда-нибудь спала с мужчиной?
От возмущения София только и могла, что открывать и закрывать рот.
– Да как ты смеешь?! – наконец выдавила она. – Как ты смеешь спрашивать... предполагать... такое?
– А вот это плохо, – ничуть не смутившись, резюмировал Сандер. – То есть нет, это чудесно, что моя сестра была честной девушкой, но очень, очень плохо, что она умерла девственницей, потому что после обращения останется ею навеки.
От неловкости София вся сжалась. Было просто невыносимо обсуждать подобные вещи с собственным братом.
– Вряд ли я когда-нибудь захочу выйти замуж, – пробормотала она, пряча глаза.
– Вряд ли ты скажешь то же самое через сто лет, – возразил Сандер. – Или через двести. На обращении жизнь не заканчивается. То есть в строгом смысле заканчивается, но... Однажды ты влюбишься, София, захочешь быть с кем-то – и не сможешь. Никогда.
София поежилась.
– Я не знаю, что делать, – горько призналась она. – Вряд в ближайший час найдется кого-нибудь, кто захочет жениться на мертвой девице.
– Я знаю, - сказал Сандер. Его лицо на миг исказилось, как от боли.
Они переглянулись.
– Ты мне поможешь? – спросила София, не веря до конца, что просит его о таком.
– Я тебе помогу, –  эхом отозвался он. – Только ты должна пообещать мне кое-что.
София кивнула.
– После всего... после обращения ты почувствуешь ко мне кое-что непривычное. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что будешь помнить: все это – ненастоящее.

Глава 13
1
День клонился к закату. Моторные лодки все реже пролетали по каналу, разделяющие отель «Лебедь» надвое. Чтобы вам было понятней: с одной стороны располагалось здание с приемной, рестораном, бизнес-центром (впрочем, заниматься бизнесом, сидя на золоченых креслах вокруг резного деревянного стола получалось не у всех), с другой – кафе со стеклянной внешней стеной и номера.
За столиком у самого обрыва, как это неудивительно, все еще сидели Шура и Мара.
Впрочем, чему удивляться? Вокруг была совершенно романтическая красота, и лебеди, которых днем распугивали лодки, набитые туристами, вновь выплыли на темную водную гладь.
Наевшийся Шура не сводил восхищенного взгляда со своей собеседницы, которая за все это время едва притронулась к своему кроваво-красному супу.
Но Шура беспрерывно вещал, стараясь, по всей видимости, поразить ее в самое сердце, так что время от времени ей приходилось подносить ложку ко рту – просто чтобы тело не затекло в одной позе: вампиры по своей сути были не слишком-то усидчивы, для ощущения полноты жизни (и я даже не добавляю «после-жизни» – это ясно и так) им было необходимо движение.
Суп был холодный, как лягушка, и постепенно в желудке у Мары собралась приличная лужица томатной жижи. Мара знала, чем это грозит: пока человеческая еда не переварится (а на это с ее обменом веществ уйдет теперь как минимум сорок восемь часов), о привычной пище не может быть и речи. Увы, человеческая кровь никак не сочеталась с человеческой же кулинарией. Однако Шура ей действительно нравился, и ради него она вполне была готова потерпеть.
Как выяснилось буквально сразу же, этот парень понятия не имел, кто его отец и в какое общество он попал. Это было просто поразительно, думала Мара: ну как можно почти восемнадцать лет жить бок о бок с двумя вампирами и абсолютно ни о чем не догадаться?
Однако вампирская тема, похоже, прошла мимо него. Ни «Сумерки», ни «Вампирские дневники», ни даже вполне приличный (хотя и не имеющий практически никакого отношения к реальности) сериал «Настоящая кровь» не вызвали в его памяти ни малейшего отклика.
– А что ты смотришь? – поинтересовалась она.
– Ну, «Школу» смотрел, пока ее показывали, еще иногда «Глухаря» – но вообще-то его мама смотрит, а я так, только если делать больше нечего и по другим каналам ничего приличного. Там про мента одного – ну, милиционера, следователя. Ничего, неплохо так, смешно иногда даже. А вот папа не смотрит, ему не особенно такие вещи нравятся, хотя он сам с урками работает, если не в депрессии.
– У твоего папы бывают депрессии? – удивилась Мара. Ей было сложно представить, что у такого здоровенного и, кажется, не особенно умного мужлана, как Степан, могли быть какие-то тонкие чувства.
– Ну да, это все из-за мамы. Они в разводе. Три года назад вдруг начали ссориться – ну, ни с того ни с сего, – а потом мама и вовсе уехала и нас забрала. Представляешь, сегодня мы еще все вместе ходим в кино, а завтра живем с мамой за тысячу километров, и об отце она даже не вспоминает.
– Кризис, – понимающе кивнула Мара.
– Типа того, – Шуре вдруг стало неловко за этот слив. Обычно он не из тех, кто вдруг начинает жаловаться на домашние проблемы. Не говоря уже о том, что это был крайне хреновый способ очаровать симпатичную девчонку. Смутившись, он потянул через трубочку остатки молочного коктейля, и пена на дне чмокнула противно, как засорившаяся раковина.
– Вот черт, – сказала Мара, положив свою ладонь поверх его руки. – Взрослые порой как дети. Ужасно эгоистично себя ведут. А еще говорят, что это подростки думают только о себе.
– Точно, – подтвердил Шура. – Слушай, тебе холодно? Может, еще кофе?
Мара замотала головой.
– Нет, спасибо. А руки у меня всегда ледяные. Плохое кровообращение.
В этот момент она вдруг краем глаза заметила какое-то движение и быстро обернулась. В конце улицы стоял высокий человек в темном плаще и черных солнцезащитных очках. Вид у него был такой, будто он охраняет президента – не хватало только наушника или рации. Мара была в курсе, как положено выглядеть телохранителю – ведь, в сущности, она сама выполняла при Ламии именно эту роль. Правда, Шуре она, внезапно застеснявшись своего статуса, представилась приемной племянницей Ламии, и тот, слава богу, проглотил эту ложь, не моргнув глазом. Однако сейчас ей необходимо было заняться делом, а значит, снова придется врать.
– Слушай, я тут вспомнила, – сказала она, отодвигая нетронутый кофе. – Мне нужно помочь тете кое с чем. Давай позже пересечемся?
Шура удивленно моргнул.
– Конечно, – сказал он. – Раз нужно...
– Очень нужно, – подтвердила Мара. И неожиданно для себя (и, кажется, совершенно напрасно) добавила: – Это не из-за тебя. Просто у меня дела.
Глядя на выражение его лица, Мара мысленно дала себе хорошего пинка. Отлично, просто отлично! Вот теперь Шура точно будет думать, что дело именно в нем. Но разубеждать его было некогда.
– Ладно, до скорого, – сказала она, прежде чем сорваться с места.
Шура посмотрел ей вслед. Какой же он идиот! Ну кто дернул его за язык рассказывать о разводе родителей во всех печальных подробностях. Теперь Мара будет считать, что он – унылое, рефлексирующее чмо.
Печально вздохнув, Шура подозвал официанта.
– Вы не могли бы все это записать на счет Степана Рюриковича? Я, правда, забыл, в каком номере он остановился...
– Ничего, мсье, я знаю, – официант ответил странной потусторонней улыбкой.  – И вы, пожалуйста, не беспокойтесь, за все уже уплачено.
Глаза у него при этом были какие-то стеклянные.

2
В то время как Мара торопливо шла по направлению к тому месту, где совсем недавно видела подозрительного незнакомца, сам незнакомец шел через рыночную площадь по направлению к Асанбосаму. Ракшаса сбежала изучать местные магазины, так что ее муж мог спокойно обменяться с ним парой фраз.
Впрочем, о том, что они знакомы, никто бы не догадался. В руках у мужчины, напоминающего президентского телохранителя, была карта города. Со стороны казалось, что человек с картой (очень слабо напоминающий туриста) обратился к прохожему в надежде выяснить дорогу. На самом деле, разумеется, разговор шел о другом.
– Как все проходит, Нелапси? – поинтересовался Асанбосам.
– Называйте меня агент Смит*, мсье, – тут же поправили его.
– Да, я оценил твой маскарад. Тебя заметили?
– Да, мсье. Мара – помощница Ламии.
– А остальные?
– Никто и не подозревает, что я здесь.
– Отлично. Просто прекрасно. Я знал, что на тебя можно положиться. Какие результаты?
– Пока не слишком, мсье. Ваобан определенно имеет влияние.
Асанбосам сокрушенно покачал головой.
– Это нехорошо. Будем надеяться, что она останется в меньшинстве.
– Устранить ее? – уточнил тот, кто присвоил себе фамилию Смит.
– Нет. Пока не стоит. Просто следи за ней. И еще: в отеле двое людей. Степан притащил приемных деток, так что будь осторожней и не снимай при них очки, понял?
– Будет сделано.
Улыбнувшись, Асанбосам протянул руку в сторону отеля.
– Полагаю, она там. Прямо, потом направо.
Склонив голову в легком благодарном поклоне, его собеседник поспешил прочь.
– Кто это был, дорогой? – Ракшаса, нагруженная пакетами, приближалась к Асанбосаму в явно повысившемся настроении. Все-таки на начальника охраны можно было положиться. Главное, чтобы он не снимал очки в присутствии человеческих детей Степана. Сделай он это, у Асанбосама бы могла появиться маленькая проблема: дело в том, что взгляд Нелапси убивал человека на месте.
– Понятия не имею, просто спросили дорогу, – Асанбосам улыбнулся к жене. – А что ты купила?
– Я тут нашла один магазин, – она вытащила из пакета край чего-то шелкового с кружевами и подарила ему нежный взгляд.
Кажется, вечер обещал стать томным.

3
Ваобан-Сит не могла понять: стоит ли ей уже начать волноваться или лучше вернуться к себе и выбросить из головы загадочное исчезновение Карло.
Отель, казалось, вымер. Из-за дверей номеров не доносилось ни звука. Горничные не возили по коридорам свои тележки с шампунями и чистыми полотенцами, а в технической комнате было не видно уборщиц.
Все, что улавливал чуткий слух Ваобан – это звук ее собственных шагов, практически полностью заглушенных ковром на полу. Она поднялась по лестнице на второй этаж и огляделась по сторонам. Вокруг было тихо, и Ваобан молчаливой тенью двинулась по коридору. Ее барабанные перепонки, кажется, вибрировали от окружающей тишины, но она продолжала прислушиваться в надежде различить хоть какой-то звук.
Наконец ее внимание было вознаграждено: вдалеке послышался неясный шорох, а потом – тихие голоса. Замерев, она повернулся голову, пытаясь понять, что и, главное, где происходит. А потом ее слуха достиг громкий страдальческий стон. Голос, несомненно, принадлежал Карло. Ноги Ваобан примерзли к полу. Правда, всего на мгновение. В следующую секунду она сорвалась с места и бросилась на помощь.
Хлипкая гостиничная дверь никогда не бывала препятствием для вампира, стремящегося к своей цели. Достигнув номера, в котором явно происходило нечто ужасное, Ваобан ударила по деревянной поверхности двери. Замок хрустнул, поддаваясь, и в следующую секунду преграда, отделявшая ее от несчастной жертвы, пала. Увы, войти в чужой номер без приглашения Ваобан не могла, так что просто застыла на пороге: выпустив клыки и с выпученными глазами.
В пол оборота к ней, опираясь обеими руками на спинку кровати, стоял Карло. Его галстук был перекинут через плечо, рубашка расстегнута снизу, а щегольские штаны спущены до колен.
За его спиной стоял огромный вампир самого грозного вида. Его штаны болтались в районе щиколоток, а верхнюю часть тела украшал шерстяной свитер с оленями. Суть занятия этих двоих не оставляла воображению ни малейшего шанса. Карло вовсе не выглядел бедной жертвой, которую требовалось спасать.
Ваобан прикрыла глаза рукой, чувствуя, как все присутствующие,
включая оленей со свитера, уставились на нее с укором.
– Извините, – сказала Ваобан, отступая. – Не хотела вас прерывать. Двери тут что-то уж очень слабенькие. Я только пальцем до нее дотронулась – и вот, – она, не глядя, указала на деревянные обломки.
Карло склонил голову, глядя на нее с насмешливым интересом. Казалось, ситуация нисколько его не смущает.
– Ничего страшного, – ухмыльнулся он. – Вы знакомы? Ваобан, это Асмунд. Асмунд, это Ваобан-Сит.
– Очень приятно, – нестройным хором ответили те.
Вечер определенно обещал быть томным.

Примечания к главе 13
*Агент Смит – персонаж фильма «Матрица». Умел клонировать себя. Нелапси, как видите, тоже умеет.

Глава 14
1
Телепатия, безусловно, была чудесной способностью. Стоило было превратиться в вампира хотя бы ради того, чтобы ее заполучить. Вот уже двести лет Сандер Шварцтейн использовал ее на людях, животных и даже некоторых вампирах – конечно, исключительно тех, что были моложе и слабее, чем он сам. Он без зазрения совести извлекал из чужой памяти ненужные воспоминания и вкладывал на их место другие – это было просто, удобно и избавляло от множества проблем.
Однако Вася в этом плане была настоящей загадкой. Только за последние полчаса он уже пару раз по-тихому пытался стереть ей память, но все без толку. Как вампир ни старался, девчонка не теряла нить разговора. При этом она явно была обычной живой девочкой и никаких заговоренных оберегов, насколько он мог видеть, на ней не было.
В любом случае, поскольку идея отправить Василису обратно в Сибирь по частям могла и не найти отражения у ее папочки, оставалось лишь смириться и говорить правду, только правду и лишь иногда ложь.
Они валялись на зеленом склоне сразу за воротами города и любовались четырьмя огромными ветряными мельницами, стоящими в ряд, словно противотанковые ежи.
– Понимаю Дон Кихота, – сказал Сандер, прикрывая глаза от солнца. – На такую дуру хочется как минимум влезть.
– Вам бы, мужчинам, только на кого-нибудь влезть, – проворчала Вася, ковыряясь в огромном ведерке с шоколадным мороженым. – Только ты давай не отвлекайся. Я спросила, почему вампиры не боятся солнца?
– А почему должны? – отец Сандера, который, напомню, был состоятельным еврейским торговцем, на собственном примере всегда учил его, что на неприятный вопрос лучше всего отвечать другим вопросом.
Вася задумалась.
– Ну... Потому что иначе вы сгорите. Или начнете светиться.
– Светиться – это вряд ли, – подвинувшись так, чтобы его лицо оказалось в тени, Сандер закинул руки за голову. – А чтобы не сгореть, есть солнцезащитные кремы.
– И как они впитываются? – поинтересовалась Вася. – Ну, если вы технически мертвы?
Сандер поморщился, как от фальшивой ноты.
– Да не мертвы мы, с чего ты взяла? Это просто такое... пограничное состояние, понимаешь?
– При котором появляются сверхспособности и желание пить человеческую кровь? Конечно, что тут непонятного. Хочешь мороженого?
– Нет, спасибо.
– Это, наверное, потому, что технически живой желудок не может его переварить? – догадалась Вася.
Сандер закатил глаза.
– Ладно, давай сюда ложку.
– Ну как? – поинтересовалась она, глядя, как он слизывает ледяной комочек с розовой пластиковой ложки.
– Холодное.
– А на вкус?
Сандер пожал плечами.
– Химическое. Как ты это ешь?
– ...Спросил вампир, который питается синтезированной человеческой кровью. Нормально ем. Это вкусно.
Сандер хмыкнул. Странно было себе в этом признаваться, но Вася ему нравилась. Не как потенциальная жертва, а действительно нравилась – несмотря на наличие характера и собственного мнения. Как любой мужчина, живой или нет, оба этих качества в женщине Сандер считал совершенно излишними. Однако с Васей было легко – не нужно было притворяться кем-то другим или пытаться казаться лучше, чем есть. Она чем-то напоминала ему Софию – ну, в лучшие моменты, когда ее не замыкало на желании затащить-таки его в постель.
Но не успел он размякнуть, как Вася задала следующий вопрос.
– Ну так что с сексом? Ты собираешься рассказывать или мне у папы придется спрашивать?
Сандер вздрогнул и снова попытался применить свою любимую тактику. Вопросом на вопрос, как учил дорогой папочка.
– Тебе не кажется, что вон та мельница работает?
– Сандер! – в голосе Василисы прозвучал металл.
– Точно, смотри, у нее лопасти шевелятся!
Вася издала что-то похожее на рычание и безо всяких церемоний повернула его голову к себе.
– Мне плевать на лопасти, – заявила она. –  Мне важно понять, смогу я с кем-нибудь спать, если стану вампиром.
– Сможешь.
У нее вырвался вздох облегчения.
– Это хорошо. Очень, очень хорошо.
– Но это будет доставлять тебе значительно меньше удовольствия, чем сейчас, пока ты человек.
Вася остановилась, не донеся ложку до рта, и задумалась.
– В принципе, это логично, – уныло сказала она наконец. – Но обидно как-то. И как же вы развлекаетесь?
– Вообще-то, ощущения можно усилить, – добавил Сандер, перекатившись на бок и глядя на нее своими невозможными глазами. – С помощью обмена кровью.
Она скривилась.
– Фу. Какое-то прямо садо-мазо.
– Ну а ты что хотела?
Вася была совершенно не уверена, чего именно хотела, так что решила просто перевести тему.
– Сколько тебе было лет, когда тебя обратили?
– Двадцать пять.
– А выглядишь старше.
– В те времена люди быстрее старели. И умирали раньше. Сколько, по-твоему, было Ламии?
Вася задумалась.
– Сорок... два? – предположила она.
Сандер рассмеялся.
– Восемнадцать. И у нее уже было шестеро детей.
Впечатленная, Вася даже не спросила, что с ними стало. Понятно, что – умерли от старости. Или, может... Нет, об этом лучше не думать.
– А кто тебя обратил?
– А вот это личный вопрос. Напрямую его задавать неэтично.
– Извини.
– Ничего. Просто если знаешь, с кем связан твой враг, с ним легче справиться.
– Связан, – повторила Вася с умным видом.
– Ну да. Ты должен двести лет опекать того, кого обратил. А он все это время не сможет уйти, потому что будет любить тебя, как никого другого.
– Очень романтично.
Сандер хмыкнул.
– Очень. У нас это называется «проклятие обращения». Сейчас-то о нем все знают, а вот двести лет назад... – он замолчал, глядя на освещенные солнцем мельницы.
– То есть ты про это не знал, когда обратил Софию? – тихо спросила Вася.
На этот вопрос Сандер тоже решил не отвечать.
– У тебя еще осталось мороженое? – перевел он тему.
– Нет, – смутившись, Вася показала пустое ведерко.
Улыбнувшись, Сандер одним гибким кошачьим движением поднялся на ноги.
– Значит, надо купить еще. Идем?
И он протянул ей руку.

2
В то время как Вася выясняла подробности вампирской жизни, ее брат казнил себя за недостаток коммуникативных навыков, Ламия не теряла времени со Степаном прямо у роскошного бассейна, а Асанбосам вел конспиративные разговоры с Нелапси (которого, к слову, безуспешно преследовала Мара), в номере Карло Козлака продолжал царить бардак. И в данном случае я имею в виду не только беспорядок.
Как известно, на огонь, воду и работающих людей можно смотреть бесконечно. Вампиры тоже так считают. Развалившись на кровати, Карло, Асмунд и Ваобан с упоением наблюдали, как три симпатичные горничные чинят дверь номера, в котором им так славно отдыхалось.
В широких тяжелых бокалах плескался коктейль «Кровавая Мэри» по-вампирски: три части крови, одна – приличного коньяка. Этиловый спирт был единственным человеческим напитком, который не мешал крови перевариваться, и некоторые вампиры весьма успешно этим пользовались для поднятия настроения и разрешения неловких ситуаций – вроде той, в которую попала Ваобан получасом раньше. К счастью, у Асмунда, проведшего три зимы в сибирской глуши, нашлась хорошая водка, у горничных – чистая теплая кровь без примеси вирусов, так что вечеринка обещала быть довольно приятной.
– Интересно, они поют йодлем? – поинтересовалась Ваобан, указывая на слаженно работающих девиц, шеи которых уже украшали приличные засосы.
– Это не Швейцария, милая, – снисходительно ответил Карло. – Так что вряд ли.
Несмотря на симпатию, которую он внезапно начал ощущать к Ваобан, оттенок высокомерия из его голоса так никуда и не делся. По правде говоря, поступок новой подружки его здорово удивил. Сам бы Карло ни за что не бросился на помощь – ни ей, ни кому-либо другому. Именно осторожность помогали выживать его виду. Глупые подвиги просто не имели смысла.
– Музыки определенно не хватает, – пробормотала Ваобан. То ли алкогольные коктейли не входили в ее привычный рацион, то ли она бессовестно притворялась пьянее, чем есть, – а от хитрой вампирши ее ранга вполне можно было ожидать чего-то подобного, – но Ваобан склонила голову на плечо к Асмунду и посмотрела на Карло прозрачными бессмысленными глазами.
Асмунд, которому, в сущности, было все равно, с кем тискаться, если дело не касалось его дражайшего Степана, тут же сделал стойку и обнял рыжую шотландку за талию. Та, похоже, нисколько не возражала. Это было тем более поразительно, если учесть, что Ваобан, по слухам, состояла в организации AVEN*. Впрочем, слухи слухами, но свое прозвище Дублинской Девы – по аналогии с Орлеанской – эта вампирша заработала не просто так. За все то время, что ее знал Карло, она не была замечена в связи ни с людьми, ни с другими вампирами. Единственным ее близким существом была кошка-людоедка Чордева. Не может быть, чтобы поход по магазинам и несколько коктейлей вдруг сделали из нее новую, более развратную личность. Однако когда Карло положил ей голову на колени, она лишь запустила пальцы ему в волосы и пощекотала за ухом, как котенка. Карло закатил глаза, с трудом удерживаясь, чтобы не замурлыкать. Дело принимало забавный оборот.
– Мне вот что интересно, – сказал Асмунд, поглаживая Ваобан по бедру. – Кто из вас собирается голосовать за поправку Асанбосама?
– Уж точно не я, – фыркнула вампирша, беззастенчиво запуская руку под его свитер с оленями. – Я не хочу закончить свои дни в лаборатории, где какие-нибудь вонючие – и это не эпитет! – ученые будут изучать механизм отрастания моих клыков.
– А ты что думаешь, Карло? – глаза Асмунда слегка остекленели – то ли от того, что приличные запасы коньяка уже нашли последнее пристанище в его желудке, то ли потому, что рука Ваобан принялась изучать запретную территорию под ремнем его брюк.
– Я думаю, что вы лапаете друг друга, как школьники на выпускном, – обиженно сказал Карло.
Рассмеявшись, Ваобан наклонилась и быстро его поцеловала.
– Ну, не ревнуй, дорогой. Иди-ка лучше к нам.
От этого «к нам» Карло едва не задохнулся. Ему вдруг очень захотелось напомнить, что «к нам» – это к нему с Асмундом, и что вообще-то она своими волнениями отвлекла их от важного дела, и еще...
Однако подняв на них глаза, Карло обнаружил, что его язвительная речь запоздала. Рыжая бестия самозабвенно целовалась с его экс-бойфрендом, нисколько не стесняясь присутствия третьего... не говоря уже о горничных. Огромная лапа Асмунда мяла грудь Ваобан прямо сквозь лиф белого платья, к слову, выбранного Карло, и он решил не занудствовать. Перебравшись за спину к Асмунду, он обнял его сзади и расстегнул пряжку на его ремне. После чего принялся методично расстегивать пуговки на платье Ваобан.
На секунду оторвавшись от исландца, та ухмыльнулась, демонстрируя клыки.
– Ну, надо же, – протянула она непривычно хриплым голосом. – А я-то думала, что женщины тебя не интересуют.
Хмыкнув, Карло притянул ее к себе и ловко расстегнул застежку лифчика.
– Ты как будто из диких краев, милая, – высокомерно сказал он. – Запомни, милочка: важно – не с кем я могу. Важно – с кем предпочитаю.
С этими словами он одним движением сдернул брюки с Асмунда.
Еще через пару минут работящие горничные дружно пели йодлем.


Глава 15
1
Сандер был прав: вампирское сборище оказалось тем еще цирком с конями. Только вот кони эти несли на себе всадников Апокалипсиса.
Все они, не исключая нашего дорогого пионера, отказавшегося от чистой человеческой крови в пользу непотребной химии сомнительного происхождения, весьма интересовались возможностями мирового господства. И пускай вас не обманывают очаровательные кошечки, трепетная бережность родственных уз и поглощение шоколадного мороженого под сенью ветряных мельниц – вампирские сердца были мертвенно-холодны, а помыслы их обладателей – жестоки.
В глубине своей черной души каждый из них лелеял идею уничтожить остальных соперников и остаться единственным в своем роде –  последним из могикан, устанавливающим правила для тех, кого потом создаст из праха и крови своей.
Вы можете спросить, почему же тогда вампиры, собравшиеся в маленьком бельгийском отеле, не перебили друг друга? Ведь возможностей у каждого из них было предостаточно.
Вот тут-то и вступала в дело древняя вампирская магия, которую в остальное время большинство кровососов предпочитали игнорировать.
Вы ведь наверняка слышали о том, что вампир не может войти в дом, куда его не пригласили? Но мало кто знает, что и в дом другого вампира он не может войти без приглашения хозяина – либо, в случае с отелем, председателя собрания.
Вот почему территория отеля была и опасной, и безопасной одновременно. Безопасной потому, что в самой гостинице вампирам ничего не грозило – во всяком случае, от тех, кто притаился извне. Опасность подстерегала за ее стенами.
Я ведь уже говорила, что собравшиеся в эти выходные в отеле «Лебедь» были весьма высокопоставленными вампирами? Владельцами заводов, пароходов и весьма обширных территорий? Что ж, такое стоит и повторить для верности. И вот почему: каждый представитель Большой Девятки тайно вызвал себе на подмогу приличную армию своих подчиненных. Не то что бы кто-нибудь из них посмел тронуть чужого босса, но в случае внезапного объявления войны королям нежити было на кого опереться.
Оказавшись тем вечером в Брюгге, вы бы поразились, каким пустынным стал город. Скорее всего, это была бы последняя мысль перед тем, как сознание бы спуталось, а вы сами оказались бы в самом центре вампирской трапезы в качестве главного блюда.
Разумеется – на тот случай, если вы уже задавали себе этот вопрос – дата и время собрания были тщательно просчитаны. Ведь только при соблюдении всех ритуалов новый закон – в том случае, если, конечно, будет принят – мог обрести силу. Однако в эпоху космических полетов и Интернета вампиры немного стеснялись того, что их существование подчинялось какой-то там магии с ее заклятиями, ритуалами и полным отсутствием логического объяснения.
Какой же закон планировала принять или отклонить Большая Вампирская Девятка? Тот, который бы позволил им изменить расстановку сил между людьми и теми, кто питался их кровью.
Разумеется, как и у каждого спорного дела, у этого закона были две стороны. Те, кто поддерживал его, и те, кто считал бессмысленным, делились на два непримиримых лагеря.
Главным аргументом тех, кто желал выйти из тени, был позитивный образ, созданный для вампиров их пиар-отделом. В то время как толерантность в цивилизованных странах достигла апогея, а внеземные цивилизации вот-вот пойдут на контакт, говорили они, почему бы людям не принять в свои ряды еще одно меньшинство? Уверив человечество в своей безопасности, добавляли сторонники публичности, им будет значительно легче управлять.
Однако противникам теории открытости тоже было что сказать по этому поводу. Во-первых, говорили они, не стоит недооценивать противника. Люди глупы, слабы и смертны, но это не делает их безопасными. Если дать им возможность проверить на практике мифы о серебре, осиновых колах и солнечном свете, они быстро обнаружат уязвимость нежити. А значит, половину они перебьют и закроют в исследовательских лабораториях, а остальных вынудят снова уйти в подполье. Только теперь люди будут знать обо всех слабых сторонах вампиров и куда легче избавят от них мир. Во-вторых, люди тотчас же тоже захотят жить вечно – или условно вечно – нисколько не заботясь о том, что в узкой вампирской среде существуют свои правила и законы обращения. Что им стоит поймать вампира, поморить его голодом, обратить с его помощью целую армию, а потом просто убить их создателя, таким образом избавив солдат от нездорового влечения к своему Пигмалиону?
Казалось бы, у противников того, что уже успели назвать поправкой Асанбосама, куда больше аргументов. Тем более поразительно, что они оказались в меньшинстве. Не стоит недооценивать эмоциональную составляющую: несмотря на мимолетность человеческой жизни и несовершенство людских тел вампиры не могли избавиться от жгучей зависти к их горячим сердцам и умению жить мгновением. Не стоит также забывать, что многие из них были обращены помимо воли, и долгожданное воссоединение с человеческим родом виделось им прекрасным и вдохновляющим.
Вот почему едва ли не единственными вампирами в Большой Девятке, кто мог проголосовать против поправки, были Ваобан-Сит и Карло Козлак. Во всяком случае, насколько было известно Асанбосаму, предусмотрительно оборудовавшего номера отеля сверхчувствительными микрофонами. Примерно через час после заселения, правда, к нему постучался Сандер и, брезгливо поджимая губы, молча сунул ему в руку четыре миниатюрные видеокамеры и шесть микрофонов.
– Что, серьезно? – поинтересовался американец, не утруждая себя приветствием. – Даже над кроватью? Черт, ну ты извращенец. И вообще, зачем?! Я же на твоей стороне.
– Все только из соображений безопасности, – возразил Асанбосам. – Ты ведь должен понимать меня, как никто.
Сандер, чья разведывательная спецслужба была великолепным отражением его паранойи, только покачал головой.
– Хоть бы в стены встроил, что ли, – посоветовал он.
– Так времени не было! – Асанбосам развел руками, краем глаза цепляя тоненькую фигурку в черном, застывшую в конце коридора. –  Тебе кого, девочка?
Та подошла ближе, то и дело бросая на вампиров любопытные взгляды.
– Моя хозяйка, Ламия, просила передать, – прошелестела она, опуская ресницы, и протянула Асанбосаму маленький бумажный пакетик, украшенный алой ленточкой. Из свертка торчали провода.
Сандер поднял бровь и прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
– Два-ноль, –  сказал он, кивая Асанбосаму и поворачиваясь, чтобы уйти. – Можно делать ставки, кто следующий.
Следующим был Степан. Русский возмущенно бросил на стол целую горсть маленьких микрофонов, похожих на дохлых насекомых.
– Никто не смеет следить за моими детьми, – сказал он, нацеливая на председателя толстый палец. – Никто, кроме меня. Запомни это!
В ближайшие полчаса камеры и микрофоны прислали все остальные. Кроме Брахмапаруша – он отправил владельцу один из магических подслушивающих артефактов, которые Асанбосаму только вчера доставили от мощного колдуна вуду.
Впрочем, поскольку остальные этих артефантов так и не обнаружили, повода для беспокойства Асанбосам не увидел: Брахмапаруш не говорил ни на одном из европейских языков и при этом очень уважал интриги. К тому же, требовалось всего пять голосов из девяти, чтобы поправка вступила в силу. Несогласные же могли идти лесом.

2
До своего номера Ваобан-Сит добралась на нетвердых ногах, но в отличном настроении. Мало того, что она прекрасно провела время, так еще и привлекла на свою сторону двух вампиров. Насчет Карло она не волновалась: маленький засранец только со стороны казался капризной нюней. Ваобан слишком хорошо знала своего давнего недруга, чтобы доверять внешнему впечатлению. Мальчик мог сколько угодно дрожать нижней губой и смотреть на них с Асмундом волком: когда дело касалось личной выгоды, в дело всегда вступали не эмоции, а трезвый расчет.
Асмунд был на этом собрании новичком, а потому поворачивался, словно флюгер, в поисках более сильной коалиции. Словом, стоило намекнуть ему, что Степан – на самом деле в ее лагере, и вопрос с еще одним голосом был решен.
Четвертым голосующим в ее пользу по прикидкам Ваобан должна была стать София. О да. Маленькая, эмоционально нестабильная София, измученная двумя столетиями сексуальной фрустрации, готовая на все ради внимания равнодушного старшего брата. Неудивительно, что Сандер проголосовал против ее появления на саммите.
Довольно ухмыльнувшись, Ваобан открыла дверь и щелкнула выключателем. Через секунду узкие коридоры отеля отразил ее истошный визг.

3
Для того, чтобы преодолеть расстояние в сто метров, разделяющее их номера, Карло потребовалось ровно одна секунда. Это было в девять с половиной раз меньше мирового рекорда на стометровке, установленного Усейном Болтом в августе 2008-го, однако вампиру на это было плевать.
Все случилось так быстро, что он даже не успел подумать, что случилось и почему, собственно, он ринулся на помощь той, которая только что соблазнила ценное исландское мясо в его присутствии, нанеся тем самым незаживающую рану эго Карло.
И между тем, он так спешил на помощь, что даже не надел галстук.
– Ну что теперь? – спросил он, врываясь вслед за Ваобан. – Ты сломала каблук? Убила горничную?
Последнее предположение не было лишено смысла, если учесть, что ее номер выглядел так, словно в нем провели тщательный обыск. Пакеты с покупками были разорваны, вещи – разбросан, ящики шкафов – вывернуты на пол. И все, абсолютно все было забрызгано кровью, точно из пульверизатора. Словом, номер вовсе не выглядел так, как положено выглядеть временному пристанищу уважаемой шотландской нежити.
Вампирша посмотрела на Карло полными слез глазами.
– Чордева! – прошептала она, указывая на растерзанную кровать.
Отодвинув полуобморочную подружку в сторону, тот шагнул ближе. Поверх одеяла, распятая между столбиков кровати с помощью новеньких шелковых чулок Ваобан лежала ее любимая кошка.
То, что мелкая тварь была мертва, не вызывало никаких сомнений: брюхо ее было вспорото, в сердце по традиции забит осиновый кол, а голова отделена от тела на тот случай, если бы кошке вдруг вздумалось ожить.
Все это, безусловно, было ужасно, но еще ужаснее было то, что зверушку убили в месте, защищенном от убийств.
– Отойди, – приказал Карло тоном заправского сыщика, отгоняющего безутешную вдову с места преступления. – Асмунд, держи ее.
Асмунд, которому для преодоления расстояния между номерами понадобилось девятнадцать секунд (восемнадцать из которых ушла на застегивание штанов и шнуровку ботинок), молча кивнул и подхватил дрожащую Ваобан под локоть.
– Мы триста лет были вместе, – жалобно сказала та и уткнулась носом в его плечо.
– Ну-ну, – Асмунд неловко похлопал ее своей огромной ручищей по спине, отчего колени вампирши тут же подломились. Она бы точно упала, если бы он ее не поддержал.
Карло тем временем быстро осмотрел номер. Кроме них троих там, разумеется, никого не оказалось. Окно было закрыто. Дубликаты ключей Асанбосам предусмотрительно уничтожил. По всему выходило, что бедняга Чордева вдруг решила сделать себе харакири, потом побегала по комнате, забрызгивая ее кровью, после чего привязала себя к кровати и издохла.
Орудия убийства, впрочем (или самоубийства), нигде не было видно. Зато нашлось кое-что еще. Наклонившись над кошачьим трупиком, Карло вытянул из узелка заляпанных кровью чулок, что служили веревками, маленький бумажный жгутик-записку.
Бросив быстрый взгляд на Ваобан, взахлеб рыдавшую на груди Асмунда, Карло развернул послание и прочитал: «Сделай правильный вывод, рыжая шлюшка. Голосуй – или проиграешь».

Глава 16
1
В то время как Карло и Асмунд приводили в чувство Ваобан, Сандер и Вася неторопливо возвращались в отель, любуясь фирменными городскими красотами – широкими каналами, пряничными домиками и неторопливыми лебедями, явно чувствовавшими себя хозяевами местной жизни. День вышел на удивление приятным. После созерцания мельниц Сандер отвел ее поесть в какое-то совершенно волшебное место, которое понравилось бы Василисе еще больше, не будь она в нем единственным едоком. Ни одного посетителя, кроме них с Сандером, в нем не было, официанты скользили между их столиком и кухней, словно призрачные тени, на столе горели свечи... Все было до того романтично, что в какой-то момент Вася ощутила себя на свидании – даже сходила в дамскую комнату, чтобы пощипать щеки и покусать губы для яркости. Несмотря на совершенно немыслимую разницу в возрасте, с общаться с Сандером оказалось приятно и легко – он не задавал неудобных вопросов, не вспоминал про ее утреннее шоу и в целом вел себя так, словно вывел погулять малолетнюю племянницу.
В поведении Сандера, его жестах и интонациях было что-то по-хорошему старомодное, нечто такое, что успокаивало Васю и казалось гарантией неприкосновенности. Это было приятно и волнующе одновременно, и Василиса с удовольствием примерила новую роль — робкой лани, за который ухаживал опасный, но добрый волк.
Дойдя до входа в отель, Вася замедлила шаг.
– Было здорово, – сказала она, томно вздохнув. – Спасибо.
После чего подняла голову и затрепетала ресницами в ожидании. Сандер хмыкнул.
– Я не знаю, что ты там себе вообразила, но мы просто прогулялись. По-дружески. И мы живем в одном отеле, так что долгие прощания неуместны.
Вася сморщила нос.
– Ну вот, испортил все веселье.
– Давай уже, марш домой. Мне еще предстоит собрание.
– А в честь чего вы собираетесь? – уходить Васе совершенно не хотелось. Вечер был прекрасным, а компания – еще лучше. Стеклянное кафе, пристроенное к отелю, переливалось разноцветными огоньками. В маленьком зале было пустынно: только одинокий посетитель спал, положив голову на стол. Вася невольно улыбнулась: похоже, кое-кто начал отмечать наступивший уикенд.
– Нам нужно решить, как править миром, – веско ответил Сандер.
– А серьезно? – Василиса кокетливо наклонила голову набок, стрельнула в него глазами и снова посмотрела на спящего посетителя. Его силуэт вдруг показался ей очень знакомым.
– Я серьезно, – невольно улыбнувшись в ответ, Сандер проследил за направлением ее взгляда и застыл. Улыбка моментально сошла с его лица. – Василиса, – сказал вампир совершенно другим голосом. – Иди внутрь, быстро.
Васе вдруг показалось, что ее затылок вдруг обдало ледяным ветром. Вздрогнув, она ощутила, как по позвоночнику ползут мурашки. Это же...
– Шурка?!
– Тихо, – Сандер сжал ее запястье. – Только не кричи.
Выпустив ее руку, он быстрым шагом он двинулся к кафе. Осторожно приоткрыл стеклянную дверь, огляделся, подошел к спящему мальчишке... Вася наблюдала за происходящим, как в кино. Все это вдруг показалось нереальным – этот пряничный городок, полный нежити, этот вечер, полный открытий, этот человек перед ее глазами, который и не человек, оказывается, вовсе.
Человек, между тем, приложил два пальца к шее Шуры, на секунду замер, прислушиваясь, а потом сделал Васе знак подойти. Она приблизилась на ватных ногах. Лицо ее брата было иссиня бледным, а на шее красовался самый настоящий след от укуса – ровно такой, какой изображают в вампирских фильмах. Только в реальности две аккуратные, слабо кровоточащие дырочки в ряд выглядели до того жутко, что изображение тут же заколыхалось перед васиными глазами.
– Он умер? – сипло спросила она, пытаясь справиться с головокружением.
– Нет, – Сандер потрогал языком выступивший клык и поморщился. И живые еще считают неожиданную эрекцию проблемой. – Но умрет, если ему не сделать переливание крови. Ему нужно в больницу... Сколько сейчас времени?
Вася взглянула на наручные часы. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить.
– Половина одиннадцатого. Кажется.
– Черт, – Сандер прикрыл глаза.
– Что?
– Через полчаса начнется собрание. За тридцать минут мы не вернемся, а если я сейчас переступлю порог отеля, то не смогу покинуть его до полуночи... Вася, ты водить умеешь?
– У меня нет прав, – она смотрела на него испуганными глазам олененка Бэмби, и это было совершенно невыносимо.
– У меня есть.
От неожиданности оба вздрогнули. Обернувшись, Сандер и Вася обнаружили худенькую девочку в черном, смотревшую на Шуру расширившимися глазами. Сандер узнал в ней помощницу Ламии.
– Я же совсем ненадолго его оставила, – сказала она словно оправдываясь. – На час буквально.
– Ты кто? – несмотря на беспокойство, Вася внимательно оглядела девчонку. Симпатичная, хотя уж слишком, на васин вкус, готичная. По-русски говорит чисто, но с акцентом – таким, знаете, как бывает у тех, кто давно уехал из России.
– Я – Мара, – ответила она так, словно это абсолютно все объясняло. – А ты – шурина сестра, да? Он про тебя говорил.
– Может, вы потом познакомитесь? – перебил Сандер. – Мара, ты сможешь отвести Шуру в больницу?
– А вы думаете, там где-то еще осталась кровь? – огрызнулась она. – Вы хоть представляете, сколько в этом городе наших?
– Значит, придется найти.
– За час?! Я вам что, колдун вуду?
– Можно взять у меня, – сказала Вася тихо. – У нас одна группа.
Сандер пронзил ее взглядом.
– Вариант, – с явной неохотой признал он. – Только нужно довольно много.
– Ничего, – Вася браво улыбнулось, хотя коленки у нее дрожали. – Выпью потом сладкого чаю – и все дела.
– Вообще-то я бы предпочел, чтобы ты осталась, – сказал Сандер. – Мара права: в городе полно… наших.
– Вампиров, – поправила Вася. – Я поняла. Только я не могу его бросить. Это же мой брат.
– Есть другой способ, – неожиданно вмешалась Мара. – Его можно обратить.
Вася решительно покачала головой.
– Нет, – твердо сказала она. – Ни за что. Он же даже в вас не верит. Представляете, что будет, если Шурка умрет, а после окажется, что он теперь вампир?
Помрачнев, Сандер кивнул. Кто-кто, а он отлично представлял, что ждет Шурку – и его родных – после такого неожиданного обращения.
– Вот что мы сделаем, – решил он. – Вы поедете в ближайшую больницу и перельете кровь Шуре. Сначала поищите донорскую, хорошо поищете, – Сандер со значением посмотрел на Мару и лишь дождавшись ее кивка, продолжил: – А только потом возьмете у Васи. Все понятно?
Девчонки кивнули в унисон.
Катафалк Ламии Сандер забраковал сразу: во-первых, огромный, во-вторых, место для гроба в багажнике заставило Васю побелеть. Звонить Софии, чтобы вынесла ключ от мини-купера, не хотелось мучительно, однако выхода похоже не было. Поморщившись, он вытащил телефон.

2
– Что тут происходит? Вася? Шура?!
Густой голос Степана прорезал вечернюю тишину. Такое ощущение, что в маленький дворик вдруг потянуло всех – и особенно тех, кого видеть особенно не хотелось. Словно застигнутые на месте преступления, Сандер, Вася и Мара с тоской посмотрели на вновьприбывшего. Тот же продолжал голосить.
– Что случилось? Кто это сделал? Да я его сейчас…
– Папа, не ори, – с неудовольствием сказала Вася. – Сейчас я тебе все объясню. Шуру укусил какой-то чужой вампир, и ему надо срочно перелить кровь. Мы с Марой как раз едем, потому что у меня с ним одна группа и…
– Что?! – крикнул Степан. Потом, оценив произведенный уровень шума, добавил тише: – Что?! Какой вампир? Что ты несешь, Вася? Ты что, пила? С кем? Где ты шлялась весь вечер? А ну, марш в номер!
Покраснев почти до слез, Василиса едва не затопала ногами от ярости.
– Никуда я не пойду, – прошипела она, с ненавистью глядя на отца. – А ты не смей так со мной разговаривать! Я тебе не ребенок! И я все про тебя знаю, понятно?
Степан воровато оглянулся.
– Милая, откуда ты узнала? – он с ненавистью посмотрел на Сандера. – Кто тебе все рассказал?
– Это не я, – быстро вставил тот, поудобней перекидывая Шурку через плечо. – А вот ты должен был предупредить, что дочка у тебя с особыми способностями. И что стереть ей пам...
– Заткнись, Шварцтейн, – Степан посмотрел на Васю, слегка прищурившись. Зрачки его расширились, а лицо приняло странное отсутствующее выражение.
– Это не он, – вступилась за Сандера Василиса. – И не пытайся стереть мне память, пап, – все равно не получится. Так что я знаю, что ты сделал прошлым летом, – неизвестно зачем добавила она.
Вздрогнув, Степан все же не перестал сверлить ее взглядом.
– Все ничего не меняет, – твердо сказал он. – Иди внутрь. Потом поговорим.
– Нет, – истерично выкрикнула Вася. На этот раз ногами она все-таки затопала – словно обиженный ребенок, у которого отняли игрушку. Глаза у нее покраснели от слез. – Хватит командовать! Ты ничем не можешь помочь! И это ты виноват, что Шурку укусили! Если бы ты хоть намекнул, куда нас тащишь, он бы мог защититься, хотя бы на помощь позвать!
Степан выглядел так, будто его ударили. Плечи опустились под тяжестью обвинений, а в глазах мелькнуло что-то по-собачьи жалобное.
– Вася… – сказал он просящим тоном, которого Сандер ни разу не слышал от железного русского. – Дочка, это же мы с твоей мамой решили…
– Дочка, да? – сказала Вася горько. – А откуда у вас с мамой дети вообще? Если вам по двести лет? Или, может, больше?
– Это же неважно, – торопливо сказал Степан. – Какая разница? Мы вас любим, как родных. Даже сильнее! Вы ведь для нас самые-самые…
Вася прикусила губу, чувствуя, что еще немного – и она позорно разревется.
– Значит, это правда? – спросила она. – Значит, мы неродные? И кто наши родители? Или нет, не говори! Вы их… да?
Степан непонимающе моргнул, но его глаза тут же расширились.
– Нет, конечно, нет! – сказал он с ужасом. – Что ты! Мы вас законно усыновили, официально, и родителей у вас нет – нигде нет, мы специально таких искали…
– Хватит! – крикнула Вася, зажимая уши. – Заткнись, заткнись, заткнись! Я не хочу ничего больше слышать! И видеть тебя не хочу – никогда!
С этими словами она, плача, кинулась к машине. Однако дверь мини-купера не открылась, и Вася с ревом съехала по гладкому боку автомобиля и закрыла лицо руками. Что удивительно, к ней тотчас же подбежала Мара, до этого не высказывавшая особой симпатии, и, сев на землю рядом, обняла и зашептала на ухо что-то бессмысленно-успокаивающее.
Мужчины переглянулись. На лицах обоих было совершенно одинаковое выражение паники. Потом Степан вытащил из кармана кожаной куртки ключи от своего X5 и, бочком подойдя к обнявшимся девчонкам, сунул их Маре в руку.
– Береги их, пожалуйста, – сказал он едва слышно. Мара кивнула и потянула Васю вверх.
– Пойдем, – сказала она твердо. – Времени остается все меньше.
Та послушно встала и, шмыгая носом и не глядя на отца, побрела за Марой, словно собачка на поводке. Сандер с Шурой на плече пошел за ними. Обернувшись, он бросил быстрый взгляд на Степана, не двинувшегося с места. Лицо у того было совершенно потерянное.
Бережно погрузив Шуру на заднее сиденье, Сандер посмотрел на Васю. Теперь в ней не осталось ничего от самоуверенной нахалки, что заявилась к нему в номер этим утром. Сейчас она казалась совсем ребенком – маленьким, растерянным и очень, очень несчастным. Отпускать ее было абсолютно невыносимо, однако выхода не было. Когда он окликнул ее, она даже не сразу обернулась. Нос у нее распух, а глаза были красными от слез. Приблизившись, Сандер вложил ей в руку свой телефон.
– Зачем? – равнодушно спросила она. – У меня свой есть.
– Возьми, – настойчиво сказал он. – В него встроен маячок. Так тебя не тронут и за тобой присмотрят. Понимаешь?
Помедлив, Вася кивнула.
– Если что-то вдруг случится, – что угодно! – звони отцу или Софие. Ее телефон есть в записной книжке. Если вы не вернетесь до полуночи, я за тобой приеду. И все будет хорошо – и с тобой, и с Шурой, слышишь?
Вася опять кивнула и, всхлипнув, уткнулась носом ему в грудь. Сандер обнял ее – маленькую, теплую, живую, – он слышал, как быстро бьется ее сердце, и как тяжело она дышит, и ему было так жаль ее и так хотелось ее защитить, что он был почти готов послать к черту суперважное собрание, на котором решались судьбы мира. Но через секунду рациональное мышление снова включилось.
– Пора, – сказал Сандер, легонько отстраняя Васю. – Возвращайтесь скорее.
Глядя, как они отъезжают, он чувствовал, как на сердце ложится тяжесть. Сандер пошарил в кармане джинсов и, не глядя, протянул Степану сложенную бумажку, заляпанную кровью.
– Тебе послание. Лежало у твоего сына под рукой.
– Ты смотрел? – поинтересовался Степан.
Он покачал головой.
– Как-то не до того было.
Степан издал какой-то непонятный звук – то ли хмыкнул, то ли кашлянул.
– Я тебе обязан, – сказал он. – Спасибо.
– Забудь, – Сандер все никак не мог оторвать взгляда от того места на дороге, где в последний раз мелькнули огоньки фар отъехавшей машины. – Что в записке?
Степан молча протянул ему бумажку.
«Еще не поздно передумать,» – значилось в ней.

Глава 17
1
Если бы в одну рабочую пятницу вы бы посмотрели на отель «Лебедь» с высоты птичьего полета, то заметили бы, что он со всех сторон окружен автомобилями. С заглушенными моторами и выключенными фарами, они притаились в тени домов, под деревьями и в переулках, словно голодные волки в ожидании жертв.
Стоило черному BMW отъехать от отеля, как несколько машин мигнули огнями и почти беззвучно тронулись вслед, держась на почтительном расстоянии, но и не упуская его из виду. Сидевшие в них бледнолицые существа с горящими красным глазами тихонько переговаривались между собой по рации. Все они крайне недоумевали, куда это поехал их босс, когда до саммита оставалось не более получаса.
Тот же вопрос задавали себе и те, кто не находился в подчинении Сандера Шварцтейна. Все они смотрели на экраны, в центре которого по-прежнему перемещались восемь точек, а девятая, мигая, удалялась от них на приличной скорости. Это вызывало беспокойство: ведь если в назначенное и строго рассчитанное согласно магии время в отеле
«Лебедь» не окажется ровно девять высокопоставленных вампиров, их решение не будет иметь законной силы. А значит, беглеца следовало изловить и доставит обратно как можно скорее.
Так что одна за одной машины снимались с якоря, выезжали из своих тайных местечек и отправлялись в погоню.

2
Посмотрев в окошко заднего вида, Мара нахмурилась: за ними совершенно очевидно был хвост. Искоса взглянув на пассажирское сидение, она обнаружила, что Вася все так же сидит с отсутствующим видом, глядя в пустоту и держа голову брата на коленях.
Шура до сих пор так и не пришел в себя, что было и неудивительно: после такой кровопотери выживет не каждый. Увы, Мара сейчас абсолютно ничем не могла ему помочь; для того, чтобы завершить обращение, ему сначала нужно было позволить умереть и лишь потом напоить своей кровью. Для живых вампирская кровь была совершенно бесполезна – она не оживляла обычных, не укушенных другими вампирами, мертвецов, не омолаживала и не вызывала наркотической зависимости, иначе бы их давно бы уже растащили по лабораториям, чтобы выкачивать из их вен идеальный наркотик.
Проклятие обращения Мару не смущало: если Шура умрет, она готова была не колеблясь вернуть его к не-жизни и держать за руку во время экзистенциального кризиса, который бы непременно последовал за неожиданным обращением.
Если честно, она бы так и поступила, не воспротивься ей сестра Шуры. Однако та была дочкой одного из Большой Девятки, да и Сандер явно взял ее под свою защиту, и бог знает, что они сделают с ней и ее хозяйкой, если девчонка пострадает. Подвести же свою хозяйку Мара просто не имела права.
Надавив на газ, она снова бросила взгляд на Васю, с силой вцепившуюся в ручку над дверью, чтобы не упасть вперед. Ее маленькое личико выглядело бледным и испуганным, и Мара не смогла сдержать улыбку превосходства. Ей-то можно было не бояться за свою жизнь.
Иногда Мара просто не могла понять мужчин – людей или вампиров, неважно. Как можно было предпочесть эту маленькую простушку изящной, стильной Софии? Это совершенно не укладывалось у нее в голове. Конечно, Василиса была юной, хорошенькой и живой, но если подставить ее рядом с красавицей Софией, разница будет явно не в ее пользу.
Покачав головой, Мара посмотрела на темную дорогу, которую они оставляли позади. Огней больше видно не было. Похоже, они оторвались.

3
Стоя в темноте у приоткрытого, несмотря на прохладный вечер, окна своего номера, София прислушивалась к тому, что происходило во дворе, и ее сердце сжималось от боли.
Она даже на секунду прикрыла глаза: видеть, как Сандер обнимает кого-то еще, всегда было невыносимо. София бы отдала все на свете, лишь бы хоть на миг оказаться на месте той, о ком он по-настоящему беспокоится. Но как бы она не старалась, то провоцируя его, то игнорируя, в ответ получала лишь усталое раздражение. И это в лучшем случае. О худших вариантах не хотелось и вспоминать.
Встав у стены напротив входа, София застыла в ожидании. Она слишком давно не жила на этом свете и прекрасно знала, куда ее брат пойдет дальше.
Наконец его шаги замерли у входа в ее номер. Вздрогнув от стука в дверь, она с трудом разомкнула губы.
– Открыто.
Полоска света из коридора расширилась, и София прикрыла глаза рукой.
– Ты почему сидишь в темноте? – Сандер без труда отыскал взглядом ее силуэт и, не спрашивая разрешения, щелкнул выключателем. – Так-то лучше, – он кивнул самому себе и улыбнулся, глядя на сестру ясными темно-карими глазами. – Софи, ты можешь мне дать свой телефон?
– Зачем тебе?
Сандер пожал плечами как ни в чем не бывало.
– Позвонить.
– А твой где? – она по-прежнему не двигалась с места.
– Не могу найти. Где-то оставил, видимо.
София сочувственно покачала головой.
– Какая жалость! Хочешь, позвоним на него и поищем вместе? –  она вытащила из кармана кардигана маленький телефон и поднесла его к уху.
Нахмурившись, Сандер резко шагнул к ней.
– Не стоит.
София проворно спрятала телефон за спину.
– Ага, значит, вспомнил, где оставил свой, да?
Помрачнев, Сандер протянул к ней руку.
– Быстро дай сюда телефон.
Но она лишь истерично рассмеялась, уворачиваясь.
– С каждым разом твои подружки становятся все моложе и моложе,  – заметила София. – Меня удивляет, что тебя до сих пор не начали объявлять в розыск за педофилию.
Оскалившись, словно рассерженный зверь, Сандер совершил обманное движение и прижал ее к стене, пытаясь отнять телефон.
– А меня удивляет, что для тебя каждый раз как первый, – прошипел он. – И когда это мы с тобой поженились? Что-то я ничего такого не помню.
София дернулась, но Сандер держал крепко.
– Пусти.
– Сначала дай телефон.
– Ладно-ладно, подожди...
Оттолкнув его, она вытащила руку из-за спины и сделала вид, что собирается отдать требуемое. Но стоило Сандеру протянуть руку, как София, изловчившись, с размаху швырнула телефон в окно. Маленький предмет со свистом рассек воздух и, мигнув зеленой лампочкой на прощание, камнем ушел под темную воду канала. Глядя на растерянное выражение лица брата, София улыбнулась от удовольствия.
– Ох, бедняжка! – с деланным сочувствием промурлыкала она. – И как же ты теперь позвонишь своей маленькой подружке?
Он сжал зубы, явно с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость, и София на всякий случай посильнее вжалась в стену. Кто-кто, а уж она отлично знала, что ее брат совсем не такой славный парень, каким казался со стороны. И словно в доказательство ее мнения на его счет Сандер с силой врезал кулаком по стене. Удар, просвистевший в сантиметре от ее лица, был такой силы, что со стены посыпалась краска, и София зажмурилась, чтобы острые ошметки не попали в глаза. Казалось, Сандер был в таком бешенстве, что следующий удар точно придется ей в челюсть. Но даже это, решила София, было лучше, чем ничего.
Однако удара не последовало. Осторожно открыв глаза, она обнаружила, что Сандер стоит, засунув руки в карманы, и просто смотрит на нее. Выражение зверя, отличающее вампиров от людей, пропало с его лица.
– Как же ты меня заебала, София, – сказал он почти спокойно. – Слава богу, через час все будет кончено. Надеюсь, после сегодняшней ночи я никогда тебя больше не увижу.
– Можем решить все раньше, – предложила она, с ненавистью глядя на брата. – У меня еще целых пятнадцать минут, чтобы отсюда уехать. Могу собраться – и только вы меня и видели. Разбирайтесь тут так хотите.
Сандер покачал головой.
– Никуда ты не поедешь. Сейчас ты переоденешься, поднимешься в зал заседаний и сделаешь все, что нужно.
– Все, что тебе нужно, так? – выплюнула она, однако Сандера это ничуть не задело.
– Так, – подтвердил он. – Еще вопросы?
Рассмеявшись, София демонстративно вытащила из-под кровати чемодан и сердито откинула крышку. Брат, однако, не сдвинулся с места, безучастно следя за ее выступлением.
– Ты забываешься, дорогой, – объявила София, рывком хватая платье и кресла и яростно его складывая. – Это только в кино вампир-создатель может приказывать обращенному. В жизни, к счастью, все не так. Ты не можешь меня контролировать, так что отвали!
Она стремительно направилась к шкафу, но Сандер перегородил ей дорогу.
– Все верно, я не могу тебе приказывать, – согласился он, хватая ее за локоть. – Но могу предложить обмен. Ты сделаешь то, чего хочу я, а я – то, чего хочешь ты.
София застыла.
– Все, что угодно? – спросила она не своим голосом, чувствуя, как ноги становятся ватными.
– Все, что угодно, – подтвердил Сандер. – Где, как и когда захочешь, – он положил ей руку на талию, притягивая к себе. – Что бы это могло быть, а, Софи? – дразня, прошептал он, касаясь губами ее виска.
Не в силах противостоять, она прижалась к нему и подняла голову, подставляя приоткрытый в нетерпении рот. На этот раз Сандер не отстранился. Он целовал ее медленно, долго и со вкусом, каждым своим прикосновением подтверждая – да, он стоит того, чтобы так долго ждать. Но когда рука Софии забралась к нему под футболку, Сандер остановил ее.
– Времени осталось совсем мало, – сказал он, улыбаясь припухшими губами. – Ты сделаешь то, что я сказал?
Облизнувшись, София кивнула, словно послушная кукла.
– Сделаю.
Хмыкнув, он довольно чмокнул ее в нос.
– Хорошая девочка.

Глава 18
1
Когда вам восемнадцать, влюбиться легко. Достаточно увидеть, поговорить, переброситься парой слов – словом, не успеете оглянуться, а глупое сердце вдруг оказывается несвободно.
Если вам тридцать... или двести, или тысяча, вы cначала думаете, анализируете, делаете выводы, сравниваете опыт друзей и вычерчиваете схему поведения... Все для того, чтобы убедиться в том, что глазам и так ясно с самого первого взгляда.
Можно скрываться, отказываться и отрицать, можно подавлять сердечное восстание и лгать себе, но когда дело доходит до любви, логика бессмысленна, а правила перестают работать.
В огромном зале, освещенном тысячей свечей, царили холод и тишина. Девять мертвецов, слишком долго задержавшихся в этом мире, собрались решать судьбы тех, кто и не подозревал об их существовании.
Как ни странно, каждого из них сюда привела любовь, – к другому вампиру, к другому человеку, к себе самому или к делу своей после-жизни, – именно она позволила пройти бесконечный путь от ужаса, охватившего их в тот момент, когда кончилась земная жизнь, через отрицание, отчаяние, ярость, попытки смириться, стать иным или стать таким, как все, до маленького маленького сонного городка посреди Европы и времен. Никто из них не сбился с пути и не сломался. Все они пришли сюда победителями – более сильными, умными, опытными и бесчеловечными, чем когда-либо. Им было за что уважать себя и друг друга. Их сегодняшнее решение имело такой вес, что должно было либо расколоть мир надвое, либо сплотить, как никогда раньше.
С одиннадцатым ударом старинных часов двери отеля сами собой закрылись, а в замках повернулись ключи, чтобы ничто не могло помешать принятию важного решения тем, кто оказался замурован внутри. Вампирский мир замер в ожидании.
Стоило часам смолкнуть, как во главе стола во весь свой внушительный рост поднялся Асанбосам. Подобно остальным присутствующим, он был торжественно одет и мертвенно бледен.
– Дамы и господа, приветствую вас на саммите Большой Девятки, – начал он. – Сегодня – важная ночь для всего нашего вида – и не менее важна она для тех, кто пока о нас не подозревает. В ближайший час нам предстоит решить, должны ли вампиры официально объявить о своем существовании людям или они будут продолжать скрываться, как делали тысячелетия до этого. Итак, время пришло!
Собрание встретило речь аплодисментами, но Асанбосам поднял руку в знак того, что еще не все сказал.
– Я знаю, что у вас всех есть сомнения, – продолжил он. – Мир людей, за счет которого мы жили все эти годы, кажется вам враждебным. Также я знаю, что сегодня некоторые из вас подверглись давлению со стороны неизвестного злоумышленника из числа вампиров, пожелавшего встать на пути прогресса. Но будущее не остановить. Поэтому я прошу вас на час забыть о тех, кого вы потеряли или оставили без своей защиты, –Асанбосам посмотрел на Ваобан, а потом перевел взгляд на сидевших бок о бок Степана и Сандера, – я прошу вас призвать на помощь не эмоции, а разум и здравый смысл и принять верное решение, – он оглядел молчаливое собрание и добавил: – За каждым из нас стоит собственный опыт, диктующий наши поступки и сомнения, но вместе мы – непобедимая сила. Если мы сплотимся, любое наше решение будет верным. – На этом он поклонился и, выдержав овацию, добавил менее торжественным тоном. – Кто-нибудь еще хочет высказаться?
– Я хочу, – сказала Ваобан, поднимаясь и оглядывая почтенное собрание мрачным взором. – Послушайте, вы, мерзкие твари! Я знаю, что мою кошку убил кто-то из вас, потому что кроме нас сюда никто не может войти. Так что когда я выясню, кто это был, он очень, очень пожалеет о своем поступке. Если, конечно, успеет! И если он думает, что напугал меня, и что я теперь трусливо проголосую за эту тупую поправку, то пускай выкусит!
Она еще какое-то время потрясла бледной фигой, и только после этого опустилась на свое место, свирепо оглядывая зал.
– Кто-нибудь еще? – бесстрастно поинтересовался Асанбосам.
Собрание хранило молчание.
– Ну что ж, тогда...
– У меня есть вопрос, – вдруг прервала его София. – Кто-нибудь пробовал прервать проклятие обращение до истечения срока? Асанбосам недовольно нахмурился.
– Мне кажется, сейчас неуместно... – начал он.
– Нет, почему же, – бесцеремонно прервал его Карло. – Очень даже уместно! Пока вампир находится во власти проклятия, создатель может заставить его подчиняться. А мы все знаем, кто обратил Софию. Любой бы на его месте подстраховался и получил бы дополнительный голос. Верно, Сандер?
– Какая чушь! – Сандер брезгливо поморщился. – Ты, разумеется, так бы и сделал. Но не равняй всех по себе, ладно?
– О, смотрите, наш сладкий мальчик обиделся, – глумливо пропел Карло. – Что, милый, задело? Значит, я попал в точку.
– Да пошел ты...
– Хватит! – страшно крикнул Асанбосам. – Прекратить немедленно! Потом устроите свои разборки, сейчас есть дела поважнее!
– Но проклятие обращения... – начала София.
– Молчать! – снова прогремел председатель.
– Но Карло прав! – выкрикнула она, до дрожи страшась собственной смелости.
– Что? – этот вопрос, казалось, вырвался у всех присутствующих одновременно.
– Он прав, – София встала, игнорируя предупреждающий взгляд брата. – Сандер действительно принудил меня голосовать против моей воли.
Бросив на него быстрый взгляд, она обнаружила на лице Сандера то самое жуткое выражение ледяного спокойствия, которое обычно предшествовало самым страшным вспышкам его ярости.
– Что ты такое несешь, София? – поинтересовался он безразлично. – Ты в своем уме?
София покачала головой, криво ухмыляясь.
– Кажется, на этот раз тебе не удастся выйти сухим из воды, мой милый.
– Прошу извинить мою сестру, – сказал он, игнорируя ее. – Как вы все знаете, она была обращена позже, чем рекомендуют.... специалисты. В результате ее мозг оказался безвозвратно поврежден. Вот почему я не хотел, чтобы она делила с нами тяжесть сегодняшнего решения...
София горько рассмеялась.
– Боже, какой же ты подлец, – сказала она с оттенком чистого удивления. – Все, что ты говоришь, все, что делаешь – сплошное притворство, ханжество и ложь!
Ваобан закатила глаза и наклонилась к сидящему рядом Асмунду.
– Ну, поехали! И что только все в нем находят?
Тот пожал плечами и сжал под столом ее коленку, одновременно косясь на широкий затылок Степана, сидящего по другую руку от него. Место он явно выбрал просто отличное.
– Может, проголосуем? – нервно спросила Ламия. Слева от нее сидел Брахмапаруш, в жидкой бороде которого запуталось что-то подозрительно похожее на окровавленный человеческий глаз. Это странное существо, не говорящее ни на одном из известных ей языков, но при этом кидавшее на нее то ли страстные, то ли плотоядные (а учитывая его привычки, это было вовсе не метафорой) взгляды, заставляло ее дергаться. Она уже и не рада была, что проголосовала за то, что он присоединился к Большой Девятке.
– Мы теперь не можем голосовать, – ответил за всех Степан, бросив на своего соседа далекий от симпатии взгляд. – Из-за выступления этой курицы Софии голосование не может иметь законной силы.
– Так давайте дисквалифицируем ее вместе с братом, – предложила Ваобан.
– Тоже нельзя, – сказал Карло. – Нас должно быть девять. Хотя... Вот, придумал: мы можем позвать двух других вампиров до полуночи. Например, Ракшасу и эту... твою помощницу, Ламия.
На этом все заговорили одновременно.
– Жены не могут голосовать против воли мужей, – возразил Степан.
– Ее зовут Мара, – сказала Ламия. – Кстати, кто-нибудь ее видел? Она не отвечает на звонки!
– Как мне надоел этот цирк! – устало закатила глаза Ваобан.
– Ммм, – неопределенно ответил Асмунд, пододвигаясь так, чтобы под шумок прижаться бедром к колену Степана.
– Я знал, что эти двое сговорятся, – обвинял Карло, тыча пальцем в Шварцтейнов. – И почему, собственно, братьям и сестрам можно участвовать в дебатах, а мужьям и женам нельзя? Это дискриминация!
– Так что насчет проклятия? – гнула свое София.
– Молчать! Всем молчать! – бесновался Асанбосам, молотя кулаком по столу. Поймав ритм его стука, Брахмапаруш прикрыл глаза и противно, гортанно запел.
И только Сандер хранил молчание.

2
Ракшаса повернулась на шум и прислушалась. Затем покачала головой.
– И что они там все обсуждают да обсуждают?
Она лежала на кровати под балдахином в том самом шелковом комплекте белья, который так игриво демонстрировала мужу на рыночной площади. Однако тот, к кому она обращалась, вовсе не был Асанбосамом. Несмотря на практически полное отсутствие одежды (и особенно – темных очков), в ее собеседнике было легко узнать вампира-шпиона, называвшегося себя агентом Смитом. Начальник безопасности охраны Асанбосама явно принимал свою работу очень близко к сердцу.
– Они обсуждают важные государственные дела, мадам, – сказал он с легким поклоном.
Ракшаса рассмеялась, демонстрируя длинные острые клыки.
– Какие же это все глупости! – сказала она. – Тоже мне, вершители судеб мира! Лучше бы занимались тем, что действительно важно, приятно и интересно. Иди ко мне, Нелапси! У нас с тобой есть еще как минимум сорок минут.

Глава 19
1
Поездка оказалась полным кошмаром. Никогда в жизни Васе еще не было так страшно. С тех пор, как колонна машин (а их была целая колонна) начала их нагонять, Мара приказала ей сесть на пол и стащить брата пониже, чтобы не упал.
– Держись крепче! – крикнула Мара и вдавила педаль газа в пол.
И началось. Мотор заревел, набирая обороты, и асфальт завибрировал под колесами. Мара поворачивала руль то влево, то вправо, и колеса визжали, пытаясь не потерять сцепления с дорогой.
Сидя на полу, Вася судорожно вспоминала обрывки молитв, неизвестно откуда оказавшихся в памяти, но ее отчаянные мольбы до Всевышнего явно не долетали. Да и с чего бы им было дойти по адресу: вряд ли Ему были интересны разборки между нечистью, в которые она по ошибке угодила. Вот только по ошибке ли? Всего час назад она флиртовала с вампиром, за двести лет, предшествовавших изобретению синтетической крови, угрохавшим десятки, а может, и сотни людей. Обнимала его, мечтала о поцелуе. Да что там говорить! Ее собственные родители, которых она любила, несмотря ни на что, были такими же, как Сандер. А может, и хуже, потому что существовали на свете еще дольше. Словом, с горечью решила Вася, молиться бесполезно. И тихонько заплакала.
– Ты там что, хнычешь, что ли? – спросила Мара тоном маленькой разбойницы из сказки. – А ну, не раскисай. Я, может, тоже страдаю, но не плачу же!
В надежде сбросить надоедливый хвост, она резко повернула руль в сторону леса, и черный X5 съехал с дороги и запрыгал по траве, словно огромный железный мяч. Машина продиралась сквозь густые кусты и ловко лавировала между деревьями, но преследователи не отставали.
Мара бормотала какие-то непонятные ругательства, и от этого было еще страшнее.
– Как там Шура? – вдруг спросила она, и Вася даже не сразу поняла, что вампирша обращается к ней.
– Так же, – ответила она, пощупав пульс на шее брата. Пульс был совсем слабенький, но присутствовал – и на том спасибо. – Дышит.
Мара молча кивнула, в очередной раз выкручивая руль, и Вася покрепче схватилась за водительское кресло. Все-таки водительница эта девица была аховая.
– У тебя хоть права есть?  – поинтересовалась Вася. Просто на всякий случай.
В ответ она получила ухмылку, больше напоминающую звериный оскал.
– Да все как-то было недосуг получить, – ответила Мара. – Да ты не бойся, доставлю в лучшем виде. Это еще так себе погоня. По моей шкале погонь от одного до десяти едва-едва на «троечку».
Что такое погоня на «десятку» Вася предпочла не уточнять – да что там, она бы предпочла не участвовать даже в этой, «троечной»! Вот только выбора уже не было.
Между тем машина, взвизгнув, остановилась до того резко, что Вася с размаху стукнулась лбом о спинку сиденья. Несмотря на всю его мягкость, удар вышел ощутимый.
– Ну что сидишь? – крикнула Мара. – Приехали! Вылезай. Да скорей, скорей же, ну что ты, честное слово...
Она резко потянула на себя заднюю дверь, едва не сорвав ее с петель, и, подхватив бессознательного Шуру под мышки, буквально выдернула его из машины. После чего легко, словно пушинку, перекинула его через плечо, рванула ко входу с красным крестом над дверью, едва успев крикнуть Васе через плечо:
– Давай не отставай!
Захлопнув за собой дверь, Вася побежала следом. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как ледяные пальцы сжали ее запястья, не позволяя двинуться дальше.
Взвизгнув не своим голосом, Вася забилась в держащих ее тисках.
– Мара! – отчаянно крикнула она. – Стой!
Та остановилась так резко, словно налетела на стену.
– Что... – начала она и, сразу все поняв, оборвала сама себя.
Со всех сторон их окружали темные силуэты. Красные, светящиеся во тьме глаза были обращены к ним, точно сотни оптических прицелов. Вокруг стояла абсолютная тишина – ни звука, кроме сбивчивого, шумного дыхания Васи и громкого стука ее сердца.
– Кто вы такие? – спросила она по-английски, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Зачем вы нас преследовали?
– Сначала вы, – от толпы отделился высокий седой вампир в черном брючном костюме, чем-то неуловимо напоминающий Сандера. – Где Сандер Шварцтейн?
Вася удивленно моргнула. Искоса взглянув на Мару, она обнаружила, что та молчит, явно не планируя вступать в диалог, и поняла, что отдуваться придется ей.
– Насколько я знаю, он в отеле «Лебедь», – сказала она. – Ну, во всяком случае, был там полчаса назад.
Седой недоверчиво склонил голову. За спиной у Васи хлопнул багажник.
– Все чисто, шеф, – сказал кто-то, и высокий вампир кивнул.
– Тогда почему на вас сработал сигнал? – поинтересовался он.
Вася пожала плечами.
– Я не знаю, – призналась она. – Но он дал нам вот это... – пошарив в кармане джинсов, она вытащила айфон и показала главному.
–  Вы позволите? –  не дожидаясь ответа, седой взял у нее телефон и поднес к нему какой-то прибор. Тот тревожно запищал, вызвав волнение в рядах вампиров. – Это его, –  подтвердил главный, словно это и так не было ясно. – Хорошо, а теперь рассказывайте, кто вы и что тут де…
– Всем оставаться на своих местах! – неожиданно прервал его властный голос с заметным акцентом. – Именем закона приказываю выдать нам Сандера Шварцтейна!
В толпе началось волнение: кто-то, явно не слишком церемонясь, пробивал себе путь в их рядах. Еще секунда – и в круге слабого ночного света показались несколько крепких, коротко стриженых вампиров – все как один со светлыми волосами, квадратными челюстями и в кожаных куртках. Несмотря на серьезность ситуации, при виде них Вася помимо воли улыбнулась и облегченно вздохнула: сразу было понятно, чья это охрана и кого они пришли защищать.
– Меня зовут Василиса Рюрикович, – она сказала это по-английски, чтобы поняли все. – Это, – она кивнула на бесчувственное тело, – мой брат Александр. А это Мара…
– …помощница Ламии, – перебила ее та.
Вася кивнула.
– Моего брата укусил вампир, – продолжила Вася, все еще не веря, что действительно произносит это вслух. – Ему нужно перелить кровь, вот мы и приехали. Пожалуйста, это срочно! – Вася обвела умоляющим взглядом недружелюбное собрание. – Иначе он умрет.
– Возвращаясь к нашему вопросу… – начал стриженный, сурово сводя брови. – Сандер…
– Его здесь нет, – перебила Вася. – Он в отеле «Лебедь». Но он сказал, что за нами присмотрят и что нас не тронут.
Вампиры переглянулись. Русские крайне подозрительно осмотрели американскую охрану, и те ответили высокомерными взглядами.
– Не знал я, что наши начальники так дружны, – заметил главный среди подчиненных Степана, сплевывая на пол.
Седой презрительно поднял брови.
– Вероятно, ваш босс предпочитает не слишком посвящать вас в свои дела, – процедил он ледяным тоном. – Как бы то ни было, его сын умирает. Будем выяснять отношения дальше или поможем ему?
Стриженный неохотно кивнул.
– Теперь это наше дело, можешь отогнать своих псов, – лениво сказал он. – Мы тут справимся без вас.
– Нет уж, – возразил тот, обнажая клыки. – Наш босс ясно дал понять, что эти дети находятся под его защитой, так что…
– Пожалуйста, не ссорьтесь! – взмолилась Вася. – У нас совсем мало времени. И мы будем признательны за любую помощь.
Как ни странно, вампиры перестели сверлить друг друга взглядами и обернулись к ней.
– Нам нужен врач, – быстро сказала она. – И кровь третьей группы, резус отрицательный. Она довольно редкая, и если не найдем, можно взять у меня…
– Найдем, – холодно прервал ее седой, поднося к губам рацию. – Несите  его внутрь.
Кивнув, русские шагнули к Маре.
– Мы пока поищем живого врача, – сказал тот, что был среди них главным.
Вася выдохнула. Похоже, ее брата все же удастся спасти.

2
Главная засада вампирского существования в том, что если убрать красоту ритуалов, все выглядит крайне неприглядно. Представьте себе: вы практически мертвы, питаетесь кровью и лишены большинства удовольствий, делающими сносной короткую человеческую жизнь. Ну, кроме секса: насчет того, что вампиры не получают от него удовольствия, Сандер соврал. Впрочем, как вы уже, наверное, заметили, особой правдивостью он не отличался.
Когда Асанбосаму наконец-то удалось восстановить тишину после того, как самого молодого из собравшихся в зале в очередной раз поймали на лжи, прошло уже приличное количество времени. Если точнее – пятнадцать минут из драгоценного часа, в который сбывались вампирские мечты. Если, конечно, утвердить их большинством голосов.
Слово снова взял председатель.
– Увы, – сказал он – и сделал долгую театральную паузу, ожидая, как тяжесть ситуации камнем упадет на плечи собравшихся. – Увы, мы не можем дисквалифицировать Сандера и Софию, хотя, безусловно, оба это заслужили. Дело в том, что в отеле, кроме нас, находится только один вампир старше ста девяноста лет, необходимых для признания его дееспособным. Однако если мы сейчас проголосуем за снятие заклятия с Софии, она потом сможет отдать свой голос, не оглядываясь на обещание, данное своему создателю.
Сделав еще одну паузу, он обвел взглядом собрание, читая в глазах вампиров одобрение. Кивнув самому себе, Асанбосам продолжил:
– Прошу поднять руки тех, кто за то, чтобы избавить Софию от проклятия обращения.
В полном молчании вампиры, не исключая и Софии с Асанбосамом, одновременно подняли в воздух бледные пальцы. Лишь Сандер, игнорируя голосование, скрестил руки на груди.
– Восемь из девяти, – сказал Асанбосам, как ни в чем ни бывало. – София, Сандер, прошу подойти ко мне. И поскорей, времени у нас мало.
Сандер крайне неохотно поднялся и подошел к Асанбосаму, рядом с которым уже стояла София. На сестру он предпочитал не смотреть.
– Возьмите друг друга за руки, – скомандовал председательствующий. – Говори, Сандер!
– Что говорить?
Со стороны это напоминало какой-то странный брачный обряд. Только вот ни жених, ни невеста не выглядели счастливыми.
– Я, имярек, – подсказал Асанбосам.
– Я, Сандер Шварцтейн...
–...твой создатель, отпускаю тебя...
–...твой создатель, София Шварцтейн, отпускаю тебя.
– Я освобождаю тебя от заклятия и всех обещаний, которые ты мне дала. Ты свободна.
–...ты свободна, – эхом повторил Сандер, глядя в широко распахнутые синие глаза сестры. – Ты свободна, София.
Асанбосам кашлянул.
– Ну что ж, заклятие снято, – сказал он торжественно. – Поздравляю вас. Можно наконец вернуться к более важным делам...
– Не хватает только финального «аминь», – с иронией добавил Сандер. Уголок его рта дернулся, точно он хотел улыбнуться да передумал.
– Аминь, – сказал с другого конца стола Карло. – Надо же, как трогательно! Я уж и забыл, как оно бывает, – он смахнул с щеки воображаемую слезу умиления.
София бросила на него странный взгляд.
– Что ж, приступим... – сказал Асанбосам.
– Погодите! – прервала его София. – Вы уверены, что заклятие снято? Я что-то не чувствую разницы.
– Заклятие снято, София, – отмахнулся Асанбосам. – А теперь...
– Но почему вы так уверены? – спросила она. – Где доказательства? Знаете, меня еще мама учила никому не верить на слово.
Сандер непочтительно фыркнул.
– Как будто ты помнишь, чему учила мама, – пробормотал он. – Ты ее даже не знала.
– Что? – София обернулась к нему.
– Ой, да заткнитесь вы уже оба! – Ваобан тоже начала терять терпение. – Вы не могли бы попозже выяснить отношения? Еще полчаса — и можете пойти снять себе номер!
– Нет, это важно! – напряженно сказала София. – Сандер! Я больше не в твоей власти! Ты не имеешь права так со мной говорить!
– Как – так? – Сандер явно тоже начал заводиться.
– Я помню маму! Не смей отнимать у меня мои воспоминания?
– А почему ты уверена, что они твои, София? Почему ты не допускаешь мысли, что тебе их просто внушили?
– Сандер, – предупреждающе начал Асанбосам.
Но тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Похоже, его несло, как скорый поезд.
– Ох, да помолчите вы! Хватит делать вид, будто я тут Америку открываю.
– Может, нам это просто неинтересно, милый? – вставила Ламия, отодвигаясь от Брахмапаруша подальше. Уж на что она была привычной к запахам, но количество испускаемых им ароматов переходило все разумные границы. Она уже сто раз мысленно стукнула себя по голове за то, что вылезла тогда со своей Индией, которая им якобы была им уж так нужна, так нужна… Однако насчет отсутствия интереса к происходящему она приврала. Семейные скандалы – это всегда интересно, особенно если своей собственной семьи у вас нет.
– Что ты пытаешься сказать, Сандер? – между тем тихо поинтересовалась София.
Тот резко отодвинул стул и встал. Говорить сидя то, что он собирался, было решительно невозможно.
– Посмотри на меня, София, – предложил Сандер, опираясь кончиками пальцев на край стола. – Ты помнишь отца? Маму? На кого из них, по-твоему, ты похожа?
София задумалась.
– На бабушку со стороны отца? – наконец слабо предположила она.
– Нет. Ни на бабушку, ни на дедушку, ни на тетушек и дядюшек. Ты не на кого не похожа, Софи, потому что мы не твои родственники. Ты – приемный ребенок, как же до сих пор не поняла? Мы взяли тебя к себе, когда тебе было пять... или, может, меньше. Ты была такой маленькой, когда мы тебя нашли, что нельзя было сказать точно. Просто моя мама хотела внуков... или еще детей, не знаю, и мы оставили тебя. Ты не можешь так уж хорошо ее помнить, София, – она умерла через год после того, как ты у нас появилась. Все, что ты помнишь, – все, что тебе кажется, что ты помнишь о маме, – внушил тебе я.
– Но зачем? – слабо спросила София.
Сандер раздраженно пожал плечами.
– Чтобы было с кем разделить воспоминания, конечно, – ответил он – таким тоном, словно это и так должно было быть ясно. – О моей жизни, о моих родителях. Я хотел, чтобы у меня была семья, и ты была ее частью.
Воцарилась тишина. Вампиры с любопытством переводили взгляд с Сандера на Софию и обратно. Ламия перестала вырывать полу своего платья и цепких лапок Брахмапаруша, Ваобан – изображать герцогиню, попавшую в притон, Асанбосам – строгого распорядителя, а Асмунд скрипнул стулом, слегка отодвигаясь от Степана. Похоже, сейчас был бы не лучший момент для того, чтобы положить руку к нему на колено.
– Вау, ничего себе, – Карло даже присвистнул от удивления, озвучивая всеобщее мнение. – А я-то всегда думал, что это я – свинья.
Сандер метнул в него взгляд, от которого любой бы упал замертво. И только София, кажется, так и не осознала происходящее до конца.
– И ты знал? – тихо спросила она. – Все это время – ты знал?
Сандер перестал нависать над ней и снова сел на стул, глядя на Софию с выражением, которого она никак не могла прочитать.
– Конечно, я знал.
– Так почему же ты... Почему мы... Я не нравлюсь тебе?
Сандер едва не застонал от отчаяния.
– Ты мне нравишься, – устало сказал он. – Только это ничего не значит. Потому что то, что ты ко мне чувствуешь, ненастоящее.
Она сделала к нему шаг, умоляюще глядя в глаза.
– Как ты можешь такое говорить, Сандер? Ты думаешь, я бы бегала за тобой двести лет, как собачка, если бы это было ненастоящим? Ты – это самое, самое, самое настоящее, что у меня есть.
– Я обратил тебя, – сказал он бесцветным голосом. – Я. Разве ты забыла?
– Ну и что?!
– А то, что это естественно — хотеть быть с тем, кто тебя создал. Но только это не по-настоящему, София. Это просто... морок.
София уже открыла рот, чтобы возразить, – да нет же, это реальность — единственная реальность, которую она знает, – и снова закрыла.
– Так вот оно что, – сказала она. – Значит, двести лет ты отталкивал меня по надуманной причине? Или, может, тебе просто нужно было домашнее животное? Это ведь так приятно: кто-то всегда смотрит на тебя влюбленными глазами, бегает за тобой, мечтает о тебе. И если этот кто-то становится слишком назойливым, его всегда можно пнуть и прогнать прочь?
Сандер смотрел на нее в полном отчаянии.
– Ты ошибаешься, – наконец выдавил он. – Все вовсе не так, как кажется со стороны.
– А как?
На этот вопрос он ответить затруднился. Когда пауза слишком уж затянулась, София встала и пошла к дверям.
– Продолжайте без меня, – устало сказала она. – С меня хватит.
На Сандера она предпочитала больше не смотреть.
– Куда ты, София? – поинтересовался Асанбосам. – Мы же еще не голосовали...
– О, я уверена, вы справитесь, – улыбнулась София. – Я отдаю свой голос Сандеру. В конце концов, ведь это он меня создал.
После чего она вышла, тихонько притворив за собой дверь.

Глава 20
1
Сны были странными. Шуре привиделся человек с бледным восточным лицом, который непонятно как вдруг оказался напротив него за столиком в кафе «Пергола» – ровно на том месте, где недавно сидела его новая подружка Мара.
Человек смотрел на Шуру черными узкими глазами, и вокруг становилось все холоднее, словно в маленький бельгийский городок, расчерченный каналами, зима пришла раньше времени.
Человек молчал, и у Шуры не было ни воли, ни желания прерывать молчание. Все его тело вдруг стало тяжелым, ленивым и неповоротливым, словно у пресыщенного тюленя, мысли спутались, а глаза начали слипаться.
Но прежде, чем он заснул в собственном сне, его шею вдруг обожгло огнем, а кожу закололо. С трудом повернув голову, он увидел макушку странного человека прямо на уровне своих глаз. Думать о том, что именно он делал, склонившись к шее Шуры, почему-то не выходило. Сознание прочно блокировало эту мысль, не позволяя ей прокрасться внутрь и посеять панику. Все, что чувствовал Шура, это усиливающиеся слабость и головокружение. А потом наступила темнота.
Открыв глаза, он некоторое время пытался понять, где находится. Впрочем, больничная картинка сложилась быстро: стены и потолок помещения были тоскливо-белыми, из руки торчала капельница, а рядом с кроватью на стульчике сидели две бледные, взволнованные девочки и смотрели на него в упор. Поскольку его амнезия явно была частичной, он узнал обеих: одна из них была его родной сестрой, а вторая – новой подругой. Увидев, что он открыл глаза, обе встрепенулись и заулыбались.
– Очнулся, – довольно сказала Мара. – А то мы уж боялись, что ты в коме.
– Где... – начал Шура, удивляясь, как слабо и хрипло звучит голос. – Что...
– Тише, молчи, – заволновалась Вася, поправляя на нем одеяло. Похоже, она представляла себя сиделкой у постели раненого бойца.
– Да я в порядке, – отмахнулся Шура. Выглядеть слабаком в присутствии Мары не хотелось, так что он резко приподнялся на постели – и тут же ощутил головокружение и тошноту. От движения еще и закололо шею и, потрогав больное место, Шура обнаружил, что оно заклеено пластырем. Осторожно опустившись обратно на подушки под веселым понимающим взглядом Мары, он улыбнулся и как можно бодрее спросил: – Ну и что тут случилось?
– Тебя укусил волк, – сказала Мара, не переставая улыбаться.
– Что?! – Шура не мог поверить своим ушам. Волк, скажет тоже! Воспоминания начали возвращаться, и он почти вспомнил, что именно случилось в том кафе. Почти. – Ты шутишь, что ли?
– Нет, – сказала та. – Я серьезно.
– На меня напал какой-то азиат, – заявил Шура, заставив Васю вздрогнуть и тревожно посмотреть на него. – И, кстати, просто для информации, – добавил Шура, не в силах удержаться от снисходительного тона. – Во Фландрии уже лет двести волки не нападали на людей.
– Ну, это был очень особенный волк, – упорствовала Мара. С ее лицом начало происходить что-то странное – оно не то стало расплываться, не то просто менять форму. Впрочем, учитывая полубессознательное состояние Шуры, это вполне могло быть всего лишь игрой его воображения. Но прежде, чем он успел ей возразить, Мара неуловимым для глаза движением вдруг переместилась на его кровать и протянула Шуре руку. Словно завороженный, он вытянул свою. Еще секунду назад он был готов поклясться, что в кафешке к нему подсел какой-то азиат – не то китаец, не то кореец, но теперь черты его лица тоже начали расплываться и мутнеть. Честное слово, Шуре вдруг показалось, что кто-то вытягивает из его головы воспоминания, словно гигантский пылесос. Еще секунда – и на месте азиата с пустыми черными глазами вдруг оказался...
– Волк! – сказал Шура удивленно.
Мара кивнула.
– Точно. Огромный серый волк. И он укусил тебя.
– Он укусил меня, – повторил Шура, точно робот, глядя в пустоту.
– Ну вот и отлично, – Мара поднялась с постели и посмотрела на Васю. – Он еще полежит так пару минут. Посиди с ним, ладно? Я сейчас.
– А ты? – испуганно спросила Вася.
– Мне нужно передать информацию насчет нападающего охране твоего отца, – сказала она. – Насколько мне известно, на этом саммите не было никаких азиатов.
И, бросив прощальный взгляд на все еще пребывавшего в беспамятстве Шуру, она вышла из палаты, тихонько притворив за собой дверь.

2
Время в большом зале отеля «Лебедь» близилось к полуночи, и представители вампирского мира судорожно сверяли часы. Еще несколько минут – и их будущее определится. Будут ли они жить среди людей, как равные, или продолжат скрываться?
Увы, даже те, от кого зависел ответ, этого не знали. Пока. Впрочем, голосование, из которого спешно выбыла София, только должно было состояться. К счастью, в отличие от Куанг-Ши, Влада Дракулы и Арнольда Паоле, не доехавших до саммита по причине окончательной гибели, она успела передать свое право голоса законному представителю.
– Ну, если мы все выяснили... – Асанбосам развел руками, улыбаясь немного нервно. Он сделал паузу, ожидая, что вмешается кто-нибудь еще, однако собрание продолжало молчать. – Предлагаю приступить к голосованию. Напоминаю, что на повестке всего один вопрос: должны ли вампиры объявить миру людей о своем существовании? Голосование будет открытым. Каждый скажет свой ответ вслух, после чего мы подсчитаем голоса и объявим финальное решение. Поправка будет считаться принятой, если перевес составит хотя бы один голос. Начнем с тебя, Ваобан-Сит.
Рыжеволосая шотландка, просто невероятно похорошевшая за этот день, обвела собранием высокомерным взглядом.
– Нет, – сказала она ясно. – Я против. И убийство моей дорогой Чордевы ничего не меняет. Вам меня не напугать!
– Засчитано, – кивнул Асанбосам. Ее ответ был ожидаемым и не вызывал беспокойства. – Карло Козлак?
Тот поднял прозрачные глаза и сжал бледную руку Ваобан.
– Прости, милая, но твое сегодняшнее выступление было неубедительным, – прошептал он, словно извиняясь.
– Карло! – прервал его Асанбосам.
– Да.
– Каким будет твой ответ?
Тот пожал плечами.
– Если у всех случился приступ глухоты, могу и повторить: да. Я голосую за поправку.
– Что?! – Ваобан и Асмунд, кажется, выкрикнули это одновременно.
– Надоело мне прятаться, – Карло скрестил руки на груди. – На-до-е-ло, понятно? Пятьсот лет притворства! С меня хватит.
Асанбосам едва скрывал удовлетворение. Он, конечно, ожидал, что поправка будет принята большинством голосов, но судя по тому, что он подслушал парой часов раньше в номере Карло, тот вовсе не собирался вставать на его сторону. Тем приятнее был сюрприз.
– Засчитано! – прервал он монолог Карло. – Асмунд?
– Против, – исландец улыбнулся, глядя на Степана сияющими глазами, и остальные посмотрели на обоих с сочувствием. Казалось, русский был единственным, кто не догадывался об истинной природе чувств своего альтер-эго.
– Засчитано! – провозгласил Асанбосам. – Степан?
Тот, так и не ответив на взгляд своего соседа, посмотрел на Сандера. Несмотря на то, что именно на него мертвым грузом пала честь выступать тай-брейкером нынешнего заседания (а может, именно поэтому), Сандер выглядел нервным и взволнованным.
– Я за, – тяжело сказал Степан, глядя на Сандера. – Какого черта, давайте, как говорится, выйдем из тени.
Ему даже не понадобилось смотреть на Ваобан и Асмунда, чтобы поймать исходящие от них лучи разочарования. Сандер же на секунду благодарно прикрыл глаза и едва заметно улыбнулся. У Степана гора свалилась с плеч. Быть должным он не любил.
– Засчитано, – расплылся в улыбке Асанбосам. – Я, разумеется, голосую «за». Брахмапаруш?
Тот молча наклонил голову.
– Это ответ «да»? – на всякий случай уточнил председатель.
Брахмапаруш усиленно закивал головой. Сомнений больше не было: эта заросшая жуть, воняющая человеческими кишками, хотела, чтобы люди о ней узнали. И, возможно, даже полюбили – если, конечно, успеют.
– Засчитано, – повторил Асанбосам. Настроение его улучшалось с каждой минутой. – Ламия?
– А я против, – быстро сказала та. – Да, да, я знаю, это неожиданно, но... Я и так живу среди людей. К тому же, я – уважаемый ученый, так что мне положено быть эксцентричной.
– То есть с приветом, – пробормотал Карло, и Ваобан, все еще злая на него за предательство, с трудом удержалась от смешка.
– Ладно, мы поняли, – сказал Асанбосам с неудовольствием. – Как бы то ни было, похоже, мы побеждаем, хотя и с минимальным перевесом. Если, конечно, Сандер не изменит расстановку сил. Итак?
Все глаза уставились на самого молодого среди вампиров. Кто бы мог подумать, что именно от него, еще год назад не имевшего права участвовать в саммите по причине юного возраста, будет зависеть едва ли не самое важное решение за всю историю существования вампиров? Его лицо между тем осталось неизменным. Немного смущения, немного упрямства и очень много сомнений в собственной правоте – словом, все, как обычно.
– О да, мы побеждаем, – сказал он рассеянно и посмотрел на Ваобан и Асмунда. – Поздравляю нас.
– Что ж, не могу не присоединиться к поздравлениям, – радостно отозвался Асанбосам. – Дамы и господа, позвольте мне...
– Я против, – перебил его Сандер. – От имени Софии и своего собственного я голосую против.
В зале воцарилась потрясенная тишина. Огромные часы на стене показывали без десяти полночь.

Глава 21
1
Прошла, наверное, целая минута, прежде чем мертвая тишина сменилась гвалтом. Ваобан и Асмунд обнимались, Асанбосам, Карло и Степан оперировали неясными, но явно ругательными возгласами, а Брахмпаруш под шумок пытался облапать Ламию. И только Сандер сохранял невозмутимость.
Наконец Асанбосам поднял руку, и на этот раз, как ни странно, все стихли, точно по команде.
– Сандер, – проникновенно сказал он. – Я понимаю, что день был сложным, и мы все переволновались. Но подобные шутки в сложившейся ситуации я считаю совершенно неуместными. Поэтому я прошу тебя еще раз подумать, прежде чем объявлять нам свое решение.
– Не о чем думать, – Сандер пожал плечами, расслабленно откидываясь на своем стуле. – Я против твоей поправки, Асанбосам. Это дурацкая идея, и я никогда ее не поддерживал.
– Но как же… – председатель явно пытался собраться с мыслями, срочно сочиняя убедительный аргумент. – Как же американская демократия? Свобода, равноправие и все такое?
– Асанбосам, ты совершенно точно идиот, – непочтительно прервал его Сандер. – Опасный, прекраснодушный идиот в розовых очках. Какая демократия? Предоставить равные права можно только тем, у кого есть равные возможности. Ты действительно считаешь, что возможности вампиров и людей равны?
Тот кашлянул.
– Ну, в определенном смысле…
– В определенном смысле, уважаемый председатель, в демократической Америке запрещены даже однополые браки, – Сандер встал с места, глядя на Асанбосама сверху вниз. – И женщина никогда не сможет стать президентом.
– А почему, кстати, тебя волнуют однополые браки? – тут же заинтересовался Карло.
Сандер бросил на него уничижительный взгляд.
– К слову пришлось. На самом деле мне, разумеется, плевать. Хотите правду? Америка управляется кучкой белых еврейских ребят, и я хочу, чтобы так оно и осталось. Никому на самом деле не нужен бардак, который начнется после того, как мы объявим о себе. Надеюсь, это понятно?
– О, разумеется, – сказал Асанбосам ледяным тоном. – А тебе не кажется, что с твоей стороны это фашизм, шовинизм, гомофобия и расовая дискриминация?
Сандер рассмеялся.
– Ну хорошо, что хоть юдофобию не приплел, – легко заметил он. Потом оглядел зал. – Ох, да ладно вам! Мы все – каждый из нас! – представляем интересы своей социокультурной группы. Какая разница, зачем я сделал то, что сделал? Главное, что поправка не будет принята. Не пора ли уже объявить об этом и начать праздновать?
– Не так быстро, – сказал Асанбосам. – У нас еще как минимум семь минут…
– Это ничего не изменит, – торжествующе ответил Сандер. – Итак, если наш председатель не желает объявлять результаты, почему бы нам…
Ответ Асанбосама был мгновенным.
– Я не хотел, чтобы так получилось, – пробормотал он. – Прости, Ламия, – в его руках вдруг появились нож и деревянный кол. Еще доля секунды – и голова его соседки покатилась с плеч, в то время как деревянный кол на всю длину ушел в то место на ее груди, где у людей находится сердце.
Однако прежде, чем он успел занести окровавленное оружие снова – на этот раз над Сандером, его руку перехватил Асмунд. В полном шоке вампиры повскакивали со своих мест и выпустили клыки, свирепо глядя на Асанбосама.
– Что это вы так разволновались, щеночки? – ощерился он. – Думали застать меня врасплох? Считали, что я позволю какому-то сопляку испортить ночь, которой я ждал триста лет? Или вы не знаете, что для того, чтобы решение считалось принятым, в полночь в этом зале должно быть девять вампиров? – Асанбосам хищно оскалился. От его крика половина свечей в зале, дрогнув, испуганно погасло. – Нелапси!
Одна, две, три секунды… Никаких изменений не произошло. Никто не пришел на зов председателя. С каждым мигом его решимость таяла, а ухмылки победителей становились все шире.
– Похоже, никто не придет, Асанбосам, – торжествующе сказала Ваобан. – Видимо, нам стоит вызвать своего кандидата. Кстати, большое тебе спасибо, что ты его пригласил! Без этого он бы никак не смог войти в это здание.
Стоило ей сказать это, как ручка двери в зал дернулась, а потом медленно повернулась. В следующую секунду дверь начала медленно открываться. Вампиры, застыв, следили за тем, как проем становится все шире, пока, наконец, на пороге не появился высокий силуэт. Шагнув в полосу света, новоприбывший улыбнулся. На узком треугольном лице блеснули влажной чернотой раскосые азиатские глаза.
При виде него Асанбосам ослабел в руках Асмунда. Его глаза широко открылись, а нижняя челюсть безвольно отпала.
– Это же… – слабо сказал он, недоверчиво глядя на улыбающегося вампира. – Это же…

2
–…Куанг-Ши, – сказала Мара.
Высокий охранник удивленно поднял брови.
– Ты не ошиблась? Насколько мне известно, он…
– Погиб за пару дней до саммита, да! – прервала его Мара. – Знаю, слышала! Но подумайте сами. Тысячелетнему вампиру – и быть сбитым ракетой над Байконуром? Серьезно? Это просто какой-то анекдот! Нет, я уверена, что это Куанг-Ши – я видела его лицо в воспоминаниях Шуры. И ведь он даже не позаботился о том, чтобы стереть о себе память. Это может означать лишь одно: он хотел, чтобы мы о нем узнали!
 – Или кто-то еще внушил его образ Шуре, – перебил ее другой охранник – то, что был главным у русских. – Чтобы мы пошли по ложному следу.
– Вариант, – согласилась Мара. – В любом случае, нужно немедленно ехать в отель. Куанг-Ши ведь приглашен, и если он все еще там…
Нахмурившись, мужчины кивнули.
– Что происходит? – голос из-за спины заставил их вздрогнуть. Обычно вампиры, разумеется, прекрасно слышат, но ситуация была настолько серьезной, что они, признаться, немного отвлеклись. Так что будь у Васи осиновый кол и повод для убийства, вампирское сообщество могло бы сейчас не досчитаться кое-кого из своих членов. Однако ни кола, ни повода у нее не было. Зато явно имелся синдром Елены Гилберт*, заключавшийся в способности в любое особо опасное и вонючее вампирское дерьмо непременно вступать полной ступней.
Вампиры обернулись как по команде.
– Ммм… Как там Шура? – быстро нашлась Мара. – Все забыл, надеюсь?
– Вообще-то он так и сидит, – сказала Вася. – Я, собственно, потому и вышла. Кажется, его там переклинило. Может, его можно как-то… не знаю, перегрузить?
– Можно и перегрузить, – согласилась Мара. – Только попозже, ладно? У нас тут дело жизни и смерти.
– Что за дело? – поинтересовалась Вася. – Это касается тех, кто остался в отеле?
Она пытливо посмотрела на русского охранника, и тот быстро отвел глаза.
– В какой-то степени, барышня, – тем не менее, сказал он осторожно. – Но вы не волнуйтесь, все под контролем. Я вашему отцу служу уже триста пятьдесят лет, так что в обиду его не дам.
– Триста пятьдесят лет, вот как, – Вася ощутила, что у нее трясутся руки и скрестила их на груди. – А почему я вас раньше не видела? Я даже не знаю, как вас зовут!
Тот знакомо провел пятерней по вихрастой белобрысой голове, и у Васи сжалось сердце.
– Меня Борисом зовут, барышня, – сказал он неторопливо. – А не видели вы меня потому, что негоже охранникам красоваться перед теми, кому по возрасту не положено о нас знать. Но вы не извольте беспокоиться: папенька ваш мне доверяет, я и вас с братишкой охранял не раз, и сегодня днем за вами везде ходил…
– Везде? – автоматически повторила Вася, лихорадочно вспоминая, не делала ли она чего такого, о чем не расскажешь родителям. Ну, за исключением того момента, когда заявилась к Сандеру в номер. Впрочем, там кроме них двоих точно никого не было. Или кто-то все-таки был?
– Везде, – подтвердил Борис. – Но я вас папе никогда не выдавал. Девушка вы молодая, живая, я понимаю…
Покраснев, как помидор, Вася предупреждающе подняла руку.
– Вот на этом месте замолчите, пожалуйста, – быстро сказала она. – Я уже все поняла.
В ожидании окончания их диалога седой и Мара уже едва не топтались от нетерпения, словно кони. Стоило Васе смолкнуть, как Мара быстро вклинилась в образовавшуюся паузу.
– Слушайте, мне нужно в отель. Там моя хозяйка, и она может быть в опасности. Может, вы, Борис, пока побудете с Шурой и Васей?
– Я не останусь, – быстро возразила Вася. – Мне тоже нужно вернуться. Я не смогу тут сидеть и ждать, чем все кончится. Там же мой отец!
Борис и Мара обреченно переглянулись.
– Я уже пробовала стереть ей память, – сказала Мара, пожимая плечами. – На нее не действует, не пойму, почему.
– Ладно, вы тут продолжайте выяснять отношения, а я поехал, – сказал седой. И неожиданно добавил: – Вы со мной, Вася?
– Да! – выкрикнула она. – Только вот Шура… Послушайте, – она посмотрела на Бориса умоляюще. – Мне нужна ваша помощь!
Борис закатил глаза.
– Ладно, поезжайте, – сухо сказал он. – Я распоряжусь насчет охраны и присоединюсь.
– Спасибо! – просияв, искренне ответила Вася. – Ну что, Мара, идем?
Неожиданно та смутилась.
– Вы идите, – сказала она, опуская глаза. – Я сейчас. Только попрощаюсь.

3
Больничный коридор, по которому Вася шла за высоким седым охранником, казался бесконечным.
– Могу я задать вам вопрос, мисс? – неожиданно обратился к Васе ее спутник.
Та удивленно кивнула.
– Конечно.
– Вы – новый человеческий партнер моего хозяина?
Вася моргнула, не понимая. Потом, когда до нее дошло, залилась краской. Вообще-то она никогда не была робкой. Но почему-то все, что было связано с одним конкретным вампиром, в последнее время приводило ее в смятение. Это было необычно и, пожалуй, не особенно приятно, но, казалось, она совершенно не в состоянии это контролировать. Поэтому она отреагировала несколько резче, чем требовала ситуация.
– Глупости какие! Конечно, нет!
Седой, кажется, тоже немного смутился.
– Прошу меня простить, – искренне сказал он. – Просто вы в его вкусе и он дал понять, что берет вас под защи…
Договорить он не успел. В следующую секунду его голова отделилась от тела и с жутким звуком ударилась об пол. Из горла брызнула темная кровь, запачкав щеку Васи, а грудь пронзило что-то подозрительно похожее на деревянный кол.
Горло у Васи сжалось, а сердце, кажется, остановилось от ужаса. Замерев на месте, она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Словно в замедленной съемке, она смотрела, как с другого конца коридора к ней идет тощий бородатый старик с крючковатым носом и острыми, словно когти, длинными ногтями. В его горящих красным глазах плескалось безумие.
– Милая девочка, маленькая девочка, – пробормотал он, приблизившись. Закрыл глаза, вдыхая ее запах. – И так вкусно пахнет, ммм! Ты куда-то спешишь, малышка?
Вася сглотнула.
– Мне нужно вернуться в отель «Лебедь», – сказала она, отчаянно надеясь, что ее голос звучит бодро и уверенно. – Меня ждет отец, Степан Рюрикович.
– Ах, вон оно что! – кивнул он, ухмыляясь. – А ты, значит, Василиса? Такое прекрасное имя! А меня зовут Влад. Влад Дракула.
Вася улыбнулась как можно приветлевей.
– Звучит прямо как «Бонд. Джеймс Бонд», – уважительно сказала она. На останки седого охранника, чьего имени она так и не узнала, Вася старалась не смотреть, чтобы случайно не упасть в обморок, испортив таким образом имидж крутой и смелой телочки, которой нипочем всякие там дурацкие вампиры. Но когда ее собеседник никак не отреагировал на комплимент, она быстро добавила: – Очень, очень приятно! Я о вас так много слышала!
– Надеюсь, только плохое? – старикашка продемонстрировал ей в улыбке свои жуткие клыки, и Вася едва удержалась от того, чтобы сделать почтительный книксен. Или, например, завизжать от ужаса. – Ну что ж, пойдем, девочка. Я доставлю тебя в отель.

Примечание к главе 21
*Елена Гилберт – героиня серии «Дневники вампира» автора Лизы Джейн Смит.

Глава 22
1
Примерно за пять минут до полуночи, отделяющей рабочую пятницу от нерабочей субботы, отель «Лебедь» был чертовски неприятным местечком. Девять условно живых вампиров (плюс тело одной безусловно мертвой кровососущей особи) по-прежнему находились в большом зале в состоянии некоторого шока. Еще бы! Только что в их ряды затесался тот, кого считали вычеркнутым как из списка живых, так и из списка мертвых. Впрочем, кое для кого появление Куанг-Ши не было таким уж сюрпризом: Ваобан-Сит оглядывала непочтенное собрание с плохо скрываемым торжеством. Асмунд, так и не выпустивший из железного захвата Асанбосама, почему-то выглядел смущенным, зато лицо Сандера Шварцтейна выражало такую работу мысли, что просто удивительно, почему у него из ушей не идет дым.
– Мне просто любопытно, Ваобан, – сказал он наконец. – Кто же все-таки убил твою кошку? Ведь если это не Куанг-Ши, который все это время был на твоей стороне…
Шотландка оскалилась.
– Заткнись, Сандер! – прошипела она. – Мы и так потеряли по твоей милости кучу времени! Давайте лучше голосовать! Куанг-Ши?
– Против.
– Ну вот и отлично. Значит, с Сандером, Софией и Асмундом нас пятеро. Кто-нибудь еще хочет присоединиться к победителям?
– Я, – сказал Степан. – Пожалуй, я все-таки передумал.
– Ну а ты, Карло? – поинтересовалась Ваобан. – Ужасно не хочется пускать тебя в расход. Мы ведь уже почти подружились!
– Я не дружу с женщинами, дорогуша, – высокомерно сообщил Карло. – Как, впрочем, и с кошками, тараканами, дубовыми дверьми…
– Молчать! – страшно крикнула Ваобан. – Мне все ясно. Что ж, полагаю, у Асанбосама и Брахмапаруша спрашивать бессмысленно. Итак, поздравляю нас!
По ее хлопку двери открылись, и в зал вошла бледненькая горничная. Ее шею украшали синие засосы, а взгляд был совершенно безумный. На подносе, что она держала в руках, стояло девять бокалов с темно-рубиновой жидкостью. Ваобан хищно ухмыльнулась.
– Предлагаю отметить нашу победу, – заявила она, хватая с подноса бокал. – Или кто-то против?
Асанбосам покачал головой.
– Что ж, должен признать, вы меня обскакали, – сказал он, сжимая тонкую хрустальную ножку. – Ладно, за вас! Надеюсь, в следующий раз мне повезет больше.
Словно повинуясь жесту своего недавнего председателя, вампиры разобрали бокалы и выжидательно посмотрели на Сандера, который не спешил следовать их примеру.
– Ладно, какого черта, – он улыбнулся и протянул руку к подносу. – Ради такого случая можно и нарушить диету.
Хрусталь торжественно звякнул, кровь заплескалась, переливаясь в огоньках свечей, после чего все одновременно поднесли бокалы к губам, и Сандер прикрыл глаза, смакуя давно забытый вкус… В следующую секунду до его слуха донеслись сдавленные крики и падение тел.
Открыв глаза, он с ужасом обнаружил себя стоящим среди груды вампирских тел. В полном шоке окинув взглядом зал, Сандер увидел, что кроме него стоять остались только Асмунд, Брахмапаруш и зомбированная горничная.
– Твою мать, – сказал Сандер, ни к кому конкретно не обращаясь. – Бля, какого хера?!
Встретившись взглядом с Брахмапарушем, он прочел на его лице точно такой же вопрос. Впрочем, его удивление было недолгим. В воздухе свистнул острый нож, который Асмунд отобрал у Асанбосама, и голова Брахмапаруша тотчас же отделилась от тела. Еще одно движение – и железный подсвечник проткнул его умирающее сердце. Вытерев с рук кровь рукавом мертвого Брахмапаруша, Асмунд перевел взгляд на Сандера.
– Ну что ж, теперь ты… – он взмахнул ножом, но Сандер перехватил его руку.
Конечно, Сандер Шварцтейн был подлой, лживой шовинистической свиньей, но соображал, надо признать, он быстро. Ну, кроме того случая с кошкой. Стоило отдать ему должное: сложить два и два даже в такой отчаянной ситуации для него не было проблемой. Иначе вряд ли бы он добился таких поразительных политических успехов в своей стране всего за двести лет. Так что он быстро нацепил на лицо выражение крайнего возмущения, делая вид, что Асмунд со своим жалким оружием антисанитарии оскорбил его в лучших чувствах. В том, что он сам явился на это дурацкое собрание без ножа и паны осиновых колов в рукаве, была виновата София, которая отвлекла его своими чертовыми домогательствами. 
– Да как ты смеешь, – прошипел Сандер, отчаянно блефуя. – Ты что же, так ничего и не понял? Только поцарапай меня, и тебе несдобровать. Мало того, что я заставлю тебя оплачивать мне медицинскую страховку, так еще и твой хозяин будет очень, очень недоволен!
Поразительно, но Асмунд дрогнул. Моргнул, соображая, посмотрел внимательно – а потом вдруг убрал нож и расплылся в довольной улыбке.
– Да ладно, я пошутил! – мирно сказал он, хлопая Сандара по плечу своей могучей лапой. – Не держи зла, меня просто не предупредили, что останется кто-то еще.
Сандер, который понятия не имел, о чем речь, важно кивнул.
– Так-то лучше. А с ними что? – он указал на пять бесчувственных тел, лежащих на полу в разных позах. – Они мертвы?
Асмунд усмехнулся.
– Да что ты, нет, конечно! Просто заснули. Я тут договорился с девушкой, – он кивнул на горничную, так и стоящую в ступоре посреди комнаты, – чтоб добавила им мертвой крови. Там и нужно-то было по капельке. Так что они поваляются так пару часиков, а потом очнутся... Если, конечно, мы им позволим. Кстати, спасибо, дорогая, ты свободна, – неуловимым движением он послал нож прямо в сердце помощнице, и та рухнула, как подкошенная. Подойдя, чтобы извлечь свое оружие из дергающегося в предсмертных судорогах тела, Асмунд добавил: – Сейчас придет босс, решим, что с ними делать. Кстати, а ты почему не заснул? Я же вроде видел – ты пил. Брахмапаруш-то — падальщик, у него иммунитет, но ты... Колись давай!
Сандер бросил быстрый взгляд на дверь, лихорадочно обдумывая пути к отступлению. Значит, босс, кем бы он ни был, сейчас явится. А в отеле, между прочим, София, да и скоро Вася вернется. Нехорошо, если она обнаружит дорогого папочку в разобранном виде. Нужно было что-то придумать, и срочно.
– Мороженое, – коротко ответил Сандер. – Человеческая еда. Пока она в организме, кровь просто переваривается, сам знаешь. Ох, а ведь жутко все это выглядит! Не знай я заранее…
Он покачал головой, одновременно быстро осматривая комнату. Если отобрать у этого огромного мерзавца нож, потом отломить ножку у стула… Нет, этот план выглядел нереальным: Асмунд был не только раз в шесть его старше, но и вдвое шире. Да он просто сломает ему все пальцы, как сосульки, прежде чем начать втыкать в сердце что попало!
– Мне ведь пообещали вернуть Асвида, – неожиданно признался Асмунд. – Я бы сам – никогда: Ваобан с Карло были славные, да и Степан мне нравился. Но если есть шанс вернуть Асвида… – он задумчиво помолчал, качая головой, потом перевел взгляд на Сандера. – Ну а тебе что посулили?
Тот нервно улыбнулся.
– О, ну, ты понимаешь. Мне ведь на самом деле нужно только одно: мировое господство.

2
Путь до машины показался Васе бесконечным. Ноги не слушались, руки дрожали, а перед глазами стояла пелена. Вася нарочно шла медленно, надеясь, что Мара и Борис ее нагонят. Смогут ли они справиться с этим древним вампиром – это, конечно, еще вопрос. И почему Вася не спросила у Сандера насчет того, как можно убить пятисотлетнего вампира, когда у нее была такая возможность? Но нет же, ей, видите ли, приспичило узнать, как у нежитей обстоят дела с сексом!
И вот теперь она находится во власти старого, жуткого кровососа, и при ней нет даже ножа и осинового кола! Или что там еще требуется для убийства? Мысленно стукнув себя по голове, Вася поклялась себе в следующий раз быть умнее. Если он, конечно будет, – следующий раз.
– Поскорее, – Дракула крайне бесцеремонно пихнул ее в спину, подгоняя. От прикосновения острых когтей она вздрогнула. – Нам нужно вернуться до полуночи!
– А что в полночь? – спросила Вася. В одной статье про преступников, берущих в заложники, она прочитала, что с захватчиком нужно все время разговаривать – тогда есть шанс, что он разнюнится, и у заложницы приключится Стокгольмский синдром*. От одной мысли о том, как они с этим гадким старикашкой кинутся в объятия друг другу, на ходу срывая с себя одежду, ее едва не вывернуло. Однако брошенный Васей мяч вампир все-таки подхватил.
– А в полночь, милый ребенок, – ответил он, – я стану царем вампирского мира. Вся эта демократия, голосование – такая чушь! Понимаешь, какая-то жалкая кучка вампиров вообразила, что от их решения что-то зависит, но на самом деле само их существование зависит от меня. Вот сейчас мы приедем – и я решу, что с ними делать: убить сразу или сначала помучать.
Кровь бросилась Васе в голову.
– Мой папа сам кого хотите порешит, – сказала она ясно. – И Сандер. И Асмунд. Так что я бы на вашем месте не рассчитывала на легкую победу.
Старикашка захихикал, будто Вася вдруг очень смешно пошутила. Его костлявые пальцы больно впились в ее локоть и дернули так резко, что она едва удержалась на ногах.
– Асмунд, – заливался Дракула. – Асмунд! Вот уж кто точно не придет тебе на помощь, деточка! Он так мечтает вдохнуть в тело твоего папочки душу – или что там от нее осталось? – своего мертвого дружка Асвида, что за мою помощь в этом деле будет прыгать передо мной на задних лапках, как собачка!
– А вы правда такое можете? – помертвев, спросила Вася. – И вы... сделаете, да?
– Могу, могу, – довольно закивал Дракула, галантно открывая перед ней пассажирскую дверь. – Сделаю ли – вопрос. Зависит от того, насколько он постарался... Ты пристегнись получше, деточка. Поедем быстро, а я тебя хочу довезти живой. Похоже, ты мне еще пригодишься.
На этом он устроился на водительском месте и, задорно подмигнув Васе, завел мотор.

3
Всего час назад Вася думала, что Мара – худший водитель на свете. Теперь у нее появилась превосходная возможность убедиться в собственной ошибке.
Этот жуткий заросший гном вел автомобиль так, что Вася буквально ощущала, как у нее седеют волосы на голове. Потихоньку отыскав в кармане телефон Сандера, она на ощупь принялась жать на экран – вдруг ей повезет и она вслепую наберет номер Софии или, например, 911? Если, конечно, на территории Бельгии он тоже принимает сигналы «SOS».
Довольный Дракула, посмеиваясь, гнал машину к отелю на предельной скорости, и Василиса, подумав, снова начала молиться. Вдруг в этот раз ей повезет и ее мольбы все-таки будут услышаны? При этом Вася отчаянно вглядывалась в зеркальце заднего вида, надеясь, что охрана Сандера обнаружила своего убитого седого начальника и бросилась на помощь главному боссу. Однако дорога позади них была пустынной, так что Вася решила возобновить разговор.
– Скажите пожалуйста, – поинтересовалась она светски. – А как конкретно вы собираетесь править целым миром в одиночку?
Дракула рассмеялся.
– Какая ты умница, – умилился он. – И выглядишь такой вкусной! Может, обратить тебя?
От ужаса Вася примерзла к своему сидению, однако ее спутник, похоже, просто пошутил.
– Вампиры – стадные животные, – небрежно сообщил он. – Всегда идут за вожаком, как бараны. Если лишить их лидеров, им ничего не останется, как подчиниться мне, как победителю тех, перед кем они склонялись. А там уж я отберу самых верных, пожалую им земли, титулы... – взгляд Дракулы стал мечтательным. – После этого никто из них не посмеет идти против меня.
Вася моргнула. Старикашка мало того что явно был куку, так еще и логика в его рассуждениях отсутствовала в принципе.
– Ну а если им покажется мало земель и титулов, и они решат взбунтоваться? – осторожно спросила Вася.
Дракула грозно блеснул глазами.
– Утоплю в крови! – рявкнул он. – Пускай только попробуют, уж я их...
Договорить Дракула не успел. Невесть откуда вынырнувшая из темноты машина вдруг преградила им дорогу.
Вася истошно завизжала, закрывая лицо руками и зажмуриваясь, а ее спутник резко вывернул руль, пытаясь избежать столкновения... Послышался жуткий удар, машину тряхнуло, и перед глазами Васи все вдруг заволокло белой пеленой.

Примечание к главе 22
*Стокгольмский синдром – (англ.Stockholm Syndrome)— термин популярной психологии, защитно-подсознательная травматическая связь[1], взаимная или односторонняя симпатия[2], возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Глава 23

1
Правила безопасности едины для всех. Если на скорости примерно сто восемьдесят километров в час вы столкнулись с другим транспортным средством, будучи при этом не пристегнутым, скорее всего, вас выкинет через лобовое стекло. Длительность вашего полета при этом будет прямо пропорциональна вашему весу. Дракула пролетел около десяти метров, и пока любопытствующие будут вычислять его вес, мы лучше подойдем поближе и посмотрим, что от него осталось.
Стоит отметить, что для условно человеческого существа, только что перенесшего серьезную аварию, выглядел Дракула неплохо. Все его конечности были на месте, а голова –  на плечах.
Проверив наличие остальных органов, он поднялся на четвереньки и помотал головой, настраивая фокус. Вокруг валялись куски битого стекла, а прямо перед его лицом лежал вырванный с корнем руль.
– Живучий какой, – презрительно сказал девичий голос. За этим последовал удар, который пришелся вампиру точно в бок, и Дракула завалился набок. Техника опоссумов, притворяющихся мертвыми в случае опасности, уже не раз спасала его от окончательной гибели, и вряд ли этот случай должен был стать исключением. Для начала следовало разобраться, кто на него напал и чего хочет.
–  Кто вы? – слабо спросил Дракула, снова поднимаясь и прищуриваясь от света уличных фонарей, бьющих прямо в глаза. –  Что вам нужно?
Нападавший наклонился. Он оказался совсем еще юной на вид девчонкой – одетой во все черное, темноволосой и темноглазой.
–  Хочу посмотреть, какого цвета у тебя кровь, – хищно ухмыльнулась она. – Ты, кстати, как предпочитаешь сдохнуть: прямо вот так, стоя на коленях? Или может, встанешь и будешь биться как мужчина? Если, конечно, ты еще помнишь, что это такое!
– Милая девочка, славная девочка, – забормотал он, вглядываясь в девчонку. На вид она не представляла никакой угрозы, так что он решил поиграть. –  Неужели ты убьешь беззащитного старика?
–  Беззащитного? – Мара – а это, конечно же, была она – расхохоталась.  – Как бы не так! Сейчас ты мне все расскажешь! Но сначала я хочу наказать тебя за одного обескровленного мальчика.
Дракула осторожно засунул руку в карман своего удлиненного камзола, издалека напоминающий парчовый халат. Кол и кривой восточный нож, конечно же, были там. Никогда ведь не знаешь, кого встретишь на пути к мировому господству.
–  Какого такого мальчика? – невинно спросил он – и вдруг подпрыгнул, точно большой хищный кот, нацелив свое оружие на девчонку. К его удивлению, она очень ловко увернулась. Мгновение – и в ее руках оказались острый кол и большой, зазубренный железный серп. Его лезвие сверкнуло в темноте так опасно, что Дракула решил не задумываться о том, откуда она его так ловко достала.
–  Маленькая дурочка, – обвинил он, делая очередной – и снова безуспешный – выпад. – Ты хоть понимаешь, с кем связалась? Мне семьсот лет!
В ответ девочка медленно, лениво улыбнулась.
– А кто тебе сказал... –  протянула она, точно пробуя каждое слово на вкус. – Кто сказал, что мне меньше?

2
Сознание возвращалось медленно. Кажется, Васю кто-то тряс.
– Барышня, – взволнованный голос донесся до нее словно издалека. – Василиса! Вы меня слышите?
С трудом открыв глаза, Вася обнаружила перед собой что-то белое, напоминающее полусдутый воздушный шар. Подняв руку, она ткнула это непонятное указательным пальцем, и оно отпружинило упруго, как мячик. Кажется, это была подушка безопасности. В следующую секунду послышался противный звук рвущейся материи и через дырку в ткани показалось встревоженное лицо Бориса.
– У вас ничего не сломано?
Вася покачала головой. В голове шумело, но ничего вроде не болело.
– Кажется, нет, – хрипло сказала она.
– Ну и отлично, – Борис подергал дверную ручку, а потом, чертыхнувшись, просто сорвал ее с петель. – Давай-ка договоримся: вы не слышали, что я сейчас сказал в вашем присутствии, – спохватился он, отстегнув ее и бережно вытащив из покореженной машины.
– Пускай это будет нашим маленьким секретом, – пробормотала Вася.
Борис улыбнулся.
– Ну, чувство юмора не пострадало – это хорошо, – ответил он и осторожно поставил ее на ноги. – Идти можете, барышня?
Вася кивнула.
– А где... – она осмотрелась в поисках Дракулы.
– Старикашка-то? – подхватил Борис. – А вон там, с Марой разминается, – он кивнул на клубок, с визгом катающийся по проезжей части в нескольких метрах от машины. – Да вы не беспокойтесь, если она не справится, я подсоблю! Пойдемте в нашу машину пока, я вас ребятам своим сдам для сохранности.
Васе хотелось возразить, что она тоже хочет драться с вампирами – дайте ей только осиновый кол! – но тут ноги у нее подломились, и она упала бы, не подхвати ее Борис.
– Тише, тише, барышня, – заторопился он. – Давайте-ка я вас лучше отнесу. А то папочка ваш шибко гневаться будет, если не досчитается у вас каких важных деталей.
На этот раз Вася решила не возражать.
Борис тем временем свистнул, привлекая внимания своих ребят.
– Пора заканчивать этот цирк, – сказал он, не повышая голоса. – А ну-ка, вяжите его – и в машину. Семь минут до полуночи, а нам надо доехать еще.
Не сговариваясь, ребята шагнули к дерущимся и, не успела Вася досчитать до десяти, как Дракула был спеленут веревками, словно мумия, и засунут в багажник ближайшей машины. Посреди враз опустившей дороги осталась стоять удивленная Мара с колом в одной руке и серпом во второй.
– Эй, ну зачем? – сердито крикнула она. – Я бы его завалила! Я была уже вот настолько близко к победе!
Борис согласно кивнул.
– Конечно, завалила бы, – подтвердил он. – Только это не наше с тобой дело – добивать такую крупную рыбу. Пускай хозяева наши решают, что с ним делать. А ты давай-ка в машину, а то опоздаем еще.
Видимо, у Бориса все-таки была особая способность – убалтывать маленьких капризных девочек, потому что Мара, не возражая, понурилась и побрела к машине. По пути, впрочем, она продолжала бормотать:
–...вот настолечко, настолечко близко!

3
Полночь подошла как-то незаметно. С первым ударом часов Асмунд и Сандер вздрогнули от неожиданности.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал исландец. – Уже скоро.
– И каков план? – поинтересовался Сандер, надеясь, что его голос звучит не слишком нервно.
Асмунд косо посмотрел на него.
– Что-то ты подозрительно мало знаешь, – сказал он. – Напомни-ка, зачем ты понадобился графу?
Значит, Дракула, мелькнуло в голове у Сандера. До этого момента он все думал, кто же из недобитой тройки провозгласил себя главным.
– Я выгляжу презентабельно и разбираюсь в гаджетах, – нашелся Сандер. – Пригожусь, когда нужно будет загрузить видео бойни на ю-тьюб. Другой вопрос, зачем ему нужен ты?
– Но-но! – предостерегающе начал Асмунд, но Сандер перебил его.
– Нет, серьезно, – быстро сказал он. – Ты уже выполнил свою миссию, какой смысл оставлять тебя в живых и уж тем более исполнять обещания? Куда выгодней уложить тебя здесь, вместе со всеми, свалить случившееся на тебя, а самому выступить спасителем вампирского мира.
Асмунд тяжело посмотрел на него, но Сандер спокойно выдержал его взгляд.
– Я бы, например, именно так и поступил, – тихо добавил он.
Часы между тем смолкли. Чары, не позволявшие войти в комнату тем, кто не был приглашен переступить ее порог, рассеялись, и входная дверь тут же начала открываться.
На пороге стоял вампир в неровно надетом пиджаке и криво завязанном галстуке. Вид у него был взъерошенный. Несмотря на отсутствие вечных темных очков, в нем легко было узнать начальника охраны Асанбосама – того, что требовал называть себя агентом Смитом. Вошедший оглядел залитый кровью зал безумным взглядом. Любому бы на его месте было очевидно: больше вампиров никогда не пустят в отель «Лебедь».
– Что тут случилось? – сдавленно спросил он. Потом, заметив лежащего на полу Асанбосама, бросился к нему. – Хозяин!
Однако на пути его встал Асмунд.
– Не так быстро, Нелапси, – прошипел он, взмахивая ножом.
К чести Нелапси стоит отметить: реакция у него была куда лучше, чем у разнеженного властью начальства. Перехватив руку Асмунда, он вывернул ему запястье, пытаясь принудить бросить оружие. Одновременно от тела Нелапси отделилось несколько точных его копий – таких же взъерошенных и со съехавшим набок галстуком. Секунда – и Асмунд с Сандером оказались в окружении.
– Ну что же, парни, – Нелапси ухмыльнулся, показав клыки. – Давайте посмотрим, кто кого!

4
Конечно, Сандеру и раньше приходилось сражаться. За себя, за родителей, за сестру. Но никогда еще ему не случалось биться с тем, кого он бы с радостью позвал на помощь в борьбе с тем, на чьей стороне дрался. Это все напоминало какой-то дурацкий анекдот. Все, чего хотел Сандер, это запереть двух идиотов вместе в комнате (пускай перебьют друг друга), добраться до ближайшего телефона и вызвать международный вампирский патруль.
Однако это было не так-то просто: он был окружен копиями ****ского агента Смита – бессмысленными, но беспощадными. Все они размахивали оружием, отвлекая Сандера и Асмунда от того единственного, который был среди этих клонов настоящим, пока этот самый настоящий выбирал наилучшую точку от удара. Впрочем, на объяснение ситуации ушло куда больше времени, чем на ее течение: все вышеописанное происходило очень и очень быстро. Предметы летали в воздухе, фигуры вампиров перемещались, кажется, со сверхзвуковой скоростью, и у Сандера не было ни малейшего шанса добраться до дверей и закрыть их за собой снаружи. Помощь пришла в тот момент, когда он уже был близок к отчаянию. Сорвав со стены подсвечник, Асмунд одним движением очистил его от лишних деталей и бросил Сандеру.
– Сбоку, – быстро добавил он, кивком указывая на того из нападающих, которого счел настоящим.
На долю секунды Сандер ощутил укол стыда за то, что собирался сделать. Но на кону стояло его собственное существование – а также жизни тех, кем он дорожил.
– Спасибо, – искренне сказал он и, размахнувшись, с силой воткнул подсвечник Асмунду в сердце. Глаза исландца раскрылись так широко, что едва не выпали из орбит. – Мне ужасно жаль, что так вышло, – искренне добавил Сандер, прежде чем в руках Нелапси мелькнуло лезвие длинного ножа. Один удар – и голова Асмунда навсегда распрощалась с телом.
Признаться, Сандер ожидал, что в следующую секунду ему придется обороняться от армии клонов в одиночку, и был готов ко всему: бежать, вступать в переговоры, сдаваться. Однако ничего подобного не произошло: помедлив буквально долю секунды, Нелапси снова собрался в одну телесную оболочку и молча убрал нож в ножны на поясе, совершенно незаметные с первого взгляда.
В очередной раз Сандер удивился, до чего долго отмирают человеческие привычки: так сильно ему в этот момент захотелось закурить или хотя бы просто выдохнуть.
– Все живы, – как ни в чем ни бывало сказал он, указывая на пять тел, лежащих на полу. – Ну, кроме тех, кому уже не помочь. Мертвая кровь выйдет быстро, нужно просто перенести их куда-нибудь в более безопасное место. Скоро сюда нагрянет подмога.
– Могу я узнать, что тут произошло? – поинтересовался Нелапси, к которому вдруг вернулась прежняя почтительность.
Сандер отрицательно покачал головой.
– Это я расскажу только Верховному суду. Надо бы, кстати, вызвать представителей. И международный патруль еще, пока не начались волнения. А мне пока нужно сделать еще кое-что. Ты тут сам справишься?
Нелапси кивнул, поправляя на себе одежду, когда в комнату ворвался еще один участник. Точнее, участница.
– Асанбосам! – завопила она жутким голосом, кидаясь к лежащему на полу председателю. – Что случилось? Его убили? О нет!
На этом Ракшаса жутко взвыла и кинулась на грудь начальнику охраны мужа, не забыв в процессе схватить его за задницу.
– Я справлюсь, не беспокойтесь, – сдержанно ответил Нелапси, прижимая к груди безутешную вампиршу и решительно глядя на Сандера.
Впрочем, он в этом уже и не сомневался.

Глава 24
1
Нашей жизнью управляют случайности. Мелкие, незначительные события связываются между собой в цепи, на которых удавился уже не один любимчик Фортуны. Планы рушатся, жизни прерываются. Никто не застрахован от метеорита, летящего на столкновение с землей, шальной пули, гнилой доски в полу. Но если думать об этом постоянно, для жизни просто не останется места.
Ламия планировала сделать еще сотню-другую научных открытий, Асмунд – вернуть одну свою «половинку» или же соблазнить другую, а Брахмапаруш... Он тоже наверняка о чем-то мечтал, и лишь незнание европейских языков помешало ему поведать общественности о своих планах. Да и у Куанг-Ши они наверняка были, однако в его роли даже не оказалось слов. Зато теперь от всех четверых остались лишь воспоминания да дела, спешно открытые Верховным вампирским судом.
Степан мечтал, что его жена вернется, а приемные дети еще немного подождут взрослеть. Асанбосам мечтал о мировой демократии. Ваобан хотела мирной жизни, а Карло – чтобы у людей и вампиров независимо от пола и происхождения был врожденный эстетический вкус.
Мара и Шура просто хотели быть вместе, и если задуматься, Василиса и Сандер хотели для себя того же. София надеялась переспать с тем, кого двести лет считала родным братом, а Нелапси – что Ракшаса перестанет использовать его в качестве факзиллы* и наконец полюбит. Помощник Степана, Борис, надеялся, что его пленник не освободится из пут, в которые он его запеленал, словно младенца, а граф Влад Дракула – наоборот. Рядовые вампиры хотели бы узнать о результатах саммита, а немногие выжившие горничные отеля «Лебедь» – просто дожить до утра.
Однако случайности помечтали сбыче мечт. Они путались под ногами, ставили подножки, отвлекали и смешивали мысли.
Если бы Сандер из зала заседаний не пошел сразу в номер Софии, он бы столкнулся с Васей, которая в этот самый момент как раз переступала порог отеля. Если бы Мара пробила по базе Нелапси, которого она безуспешно преследовала раньше днем, а потом позабыла из-за более важных событий, она бы знала, что этот вампир способен убивать людей взглядом, словно Медуза Горгона. Если бы Нелапси не спешил на зов своего господина прямо из постели его жены, то непременно надел бы темные очки. А если бы Василиса не стремилась первой взбежать на любую баррикаду... ну, вы понимаете.
Как это обычно бывает в историях с вампирами, все случилось очень-очень быстро. На «раз» Василиса с бьющимся где-то в горле сердцем вбежала в зал заседаний, больше напоминавший скотобойню и, пискнув «папа!», бросилась к бесчувственному отцу. «Два» – и Нелапси оглянулся на звук. «Три» – Василиса лихорадочно обернулась в поисках Сандера и встретилась взглядом с охранником-горгоной.
Она была мертва прежде, чем ее тело коснулось залитого чужой черной кровью паркетного пола. Влетевшие вслед за ней Мара и Борис с парнями застыли на пороге в полном шоке.
– Ты че натворил, мудло, а? – наконец отмер Борис, быстрее всех оценивший обстановку. Как выяснилось, в стрессовых ситуациях вместо вежливого камердинера в нем просыпался марьинский гопник. – А ну, пацаны, держи его!
На лице Нелапси отразилась вся гамма чувств: удивление, растерянность, ужас, возмущение. После чего жестом «забирайте вашу княжну» он отодвинул Ракшасу в сторону и резво размножился.
– Попробуйте меня поймать! – вызывающе крикнул он и вытащил нож.
Вампиры во главе с Борисом, грозно оскалившись, тут же кинулись на него.
Увлеченные сражением, бойцы не заметили, как Вася моргнула, села, а затем и встала на ноги. Окинув происходящее бессмысленным взглядом, она, спотыкаясь, побрела к выходу. В голове у нее не было не единой мысли.

2
В номере Софии не оказалось. Все ее вещи исчезли, а значит, с последним ударом часов она покинула отель и отправилась... куда? Сандер посмотрел по сторонам в поисках ответа. Он слишком хорошо изучил свою сестрицу (можно, я по привычке буду назвать ее так?) за последние двести лет, и знал: она не могла уйти, не оставив ему весточки. С другой стороны, теперь она была не под заклятьем, а значит, могла использовать появившийся шанс на свободу и сбежать от него как можно дальше.
Окно номера было все еще приоткрыто, и оттуда ощутимо тянуло ночной прохладой. Посмотрев по сторонам, Сандер опустился на колени и заглянул под кровать. Записка была там: должно быть, ее сдуло сквозняком, когда он открывал дверь. На бумажке почерком Софии было написано три слова: «Белфорт. Я подожду».
Снаружи между тем раздался шум. Зашуршали колеса машин, захлопали двери, послышались голоса... Подойдя к окну, Садер обнаружил, что двор заполняется машинами, из которых один за другим выпрыгивают крепкие парни, внешне подозрительно напоминающие Степана. Объясняться с его охраной прямо сейчас не входило в планы Сандера: у него было еще как минимум одно важное дело, которое стоило завершить до прибытия международного патруля. А значит, нужно было поспешить уйти до того, как степановы спасатели выставят дозор у черного хода. Сандер смял записку в кулаке и направился к дверям.

3
Белфорт высился над городом, прорывая небесную тьму. Среди ночи дозорная башня казалась необитаемой, однако это было лишь иллюзией. На всякий случай внимательно осмотрев площадь, Сандер прислушался в звукам ночи. В конце концов, от вампиров, как бы они ни демонстрировали вам свою привязанность, можно было ожидать любой подлянки, и за эту ночь он уже не раз в этом убедился.
Однако город был тих. Люди и вампиры затаились в ожидании – новостей или рассвета, и даже собаки попрятались по норам, звериным нюхом чуя, что этой ночью лучше не высовываться. Лишь перед железным творением какого-то японского архитектора виднелась одинокая маленькая фигурка — то ли подвыпивший подросток, то ли... Вглядевшись, Сандер не смог сдержать удивленного возгласа: через площадь от него, скрючившись на голой земле, сидела Вася.
Сандер вышел из машины, бессовестно подрезанной у русской охраны (при одной мысли о том, чтобы ехать на мини-купере Софии, размером напоминающем спичечный коробок, ему стало нехорошо) и прикрыл за собой дверь как можно тише, но хлопок все равно разорвал ночную тишину, словно выстрел. Вася не шелохнулась. Инстинкты Сандера непрозрачно намекали, что все это может быть смертельно опасной ловушкой, но в этот момент ему было совершенно наплевать.
— Василиса, — сказал он, наклоняясь над ней. — Вася, эй...
Она не отреагировала. Как уже говорилось, соображал Сандер быстро. Но одно дело – понимать, а другое — верить. Осторожно подняв маленькую васину мордочку за острый лисий подбородок, он посмотрел в пустые глаза.
— Вася...
Неожиданно глаза моргнули. Веки опустились тяжело, словно шторки заевшего фотоаппарата, и так же медленно поднялись.
— Ммм?
На секунд Сандер ощутил такую головокружительную слабость, словно из него выпили всю кровь. И еще — всеобъемлющее, восхитительное облегчение.
— Ты меня слышишь?
Она разомкнула сухие губы.
— С хр... пр... тру-дом.
— Иди сюда. Вот так, умница...
Сандер обхватил ее – осторожно, словно сломанную куклу – и поднял на ноги. Вася повисла на нем совершенно безвольно, будто бы в ее теле не осталось ни единой косточки. Васин холодный нос ткнулся ему в шею, и Сандер прижал ее к себе крепче.
— Я отнесу тебя в машину, — сказал он — больше самому себе, чем ей. — Мне нужно закончить одно дело. Ты ведь не сбежишь от меня, правда?
Она не отвечала – только тыкалась носом в его шею, точно слепой щенок, почуявший запах молока. Потом лизнула его шершавым языком, царапнула зубами...
— Ну уж нет, — Сандер проворно отклонился, пытаясь одной рукой открыть пассажирскую дверь. — Только не кусаться. Не факт, что твой папочка будут в восторге, если тебя обращу именно я.
В ответ Вася лязгнула зубами, едва не поймав мочку его уха. Дело принимало скверный оборот. Пристегнув ее к сиденью покрепче, Сандер, подумав, снял с себя ремень и связал ей запястья.
— Извини, — сказал он, в очередной раз уклоняясь от ее зубов. — Я все понимаю, правда. Поэтому постараюсь вернуться побыстрей. Включить тебе пока музыку?
Вася зарычала.
– Нах... — неясно произнесла она. — Хрррр... Кровь!
Захлопнув пассажирскую дверь, Сандер еще немного постоял, глядя на Васю через стекло, а потом развернулся и пошел к Белфорту. В конце концов, мертвее, чем есть, этой девочке уже не стать.

4
София ждала его на самом верху. В лунном свете она показалась ему сказочной принцессой, ждущей в башне своего далекого возлюбленного. Который, возможно, так никогда и не придет.
— София! — позвал Сандер, останавливаясь за ее спиной. Разумеется, она не могла не слышать его приближения, однако даже и не подумала обернуться.
— Отсюда такой чудесный вид, — сказала она рассеянно. — Такой умиротворяющий. Я тебе говорила, что всегда прихожу сюда, когда мне грустно?
— Говорила, — отозвался Сандер, становясь рядом. — Почему тебе грустно? Ты же теперь свободна.
Хмыкнув, София покачала головой.
— Не думаю, что это работает вот так, — сказала она. — Ты чувствуешь какие-нибудь перемены?
Сандер помолчал, прислушиваясь к себе.
— Пожалуй, — тихо ответил он. — Нет больше ощущения, что я за тебя отвечаю, что я обязан защищать тебя во что бы то ни стало. Но только это не значит, что мне этого больше не хочется, София. Ты — самое, самое дорогое, что у меня есть. Ты — моя семья.
Всхлипнув, София обняла его и спрятала лицо у него груди. В ответ он прижал ее к себе крепко-крепко и поцеловал в теплые волосы, словно ребенка.
— Спасибо тебе, — сказала она сдавленно.
— Прости, что так долго тянул, – ответил он. – Я бы сделал это и раньше, будь мы старше. Но пока тебе не исполнилось сто девяносто лет, никто бы не позвал тебя на этот чертов саммит.
— Мне ужасно стыдно, — призналась София. — Стыдно, что ты так рисковал из-за меня. Ведь оставалось всего полгода. Можно было просто подождать, пока заклятие рассеется, а не затевать всю эту чехарду с голосованием.
Сандер хмыкнул.
— Ничего, это было весело. У нас был всего один шанс избавиться от заклятия раньше срока, и мы его использовали. И ты прекрасно справилась, София! Если честно, я до конца не верил, что у нас все получится. Но ты так яростно меня обвиняла, что я чуть было сам тебе не поверил. Чувствовал себя полным мудаком.
— А ты так вовремя вставил про то, что я приемная, — подхватила София, — и что все воспоминания о родителях ты мне просто внушил, что я тоже чуть не купилась! Ох, как же тебя несло!
Сандер замер.
— Вообще-то, милая... Насчет моих родителей...
— Наших родителей, — поправила София. — Что насчет них?
Она подняла лицо, доверчиво глядя на него. Сандер кашлянул.
— Да нет, ничего, — он отвел глаза и взглянул вниз, туда, где по-прежнему стояла его машина. Не стоило, наверное, оставлять Васю одну. Переходный период для вампира очень сложный — черт знает, что она может придумать, чтобы только вырваться и пойти на поиски свежей крови. — Так какие у тебя планы? – спросил он, выпуская ее из объятий.
София неопределенно пожала плечами.
– Осмотрюсь для начала, – ответила она. – Поучусь самостоятельности, порадуюсь свободе.
В ее словах прозвучала горечь.
– София, – Сандер снова шагнул к ней. – Это же все вовсе не значит, что нам нужно перестать общаться. Заклятие...
– Ох, да иди ты к черту со своим заклятием! – вдруг резко сказала она. –  Как же ты до сих пор не понял: заклятие может заставить тебя тянуться к кому-то, но не может заставить полюбить! – она взяла его за руки, пристально глядя в глаза. – Я тебя люблю. Люблю, понимаешь? И мне все равно, связаны мы родством или заклятием, или нет.
– Я тебя тоже люблю, – быстро ответил Сандер, но даже по тому, как это прозвучало, было ясно: они вкладывают в одни и те же слова разный смысл. Разжав руки, София отступила и отвернулась.
– София... – прошептал он умоляюще. – Прости меня, я...
– Замолчи, пожалуйста, – прервала его она. – Давай будем считать, что мы попрощались. Счастливо оставаться и все такое.
Обернувшись, она обнаружила, что он так и стоит неподвижно, с болью глядя на нее. София быстро смахнула слезу и улыбнулась.
– Только не надо меня унижать своей жалостью и извинениями, ладно? Иди уже, а то вдруг твоя дохлая подружка вспомнит, как водить машину – и пойди тогда ее найди!
Сандер едва заметно улыбнулся.
– Это не то, что ты думаешь, – сказал он своим обычным тоном.
София насмешливо фыркнула.
– Да уж конечно! – легко сказала она. – Уходи, а то я передумаю тебя отпускать, пока не взыщу должок. Сколько, как и где угодно, помнишь?
– Счастливо, София, – быстро ответил Сандер. – Удачи тебе!
Не оборачиваясь, София молча кивнула.
– И тебе удачи, Сандер, – едва слышно добавила она, когда его шаги стихли внизу. – Тебе она пригодится.

5
Дождавшись, пока в башне снова наступит тишина, София сказала, не повышая голоса:
– Ушел, можешь выходить.
От противоположной стены отделился плоский силуэт. Шагнул в полосу света, обретая объем, и хищно улыбнулся.
– Все страдаешь, малышка?
София обернулась.
– Да что ты в этом понимаешь? – спросила она презрительно, равнодушно оглядывая худощавую фигуру и привлекательное лицо с резкими чертами.
Вампир улыбнулся.
– Немало, моя дорогая, уж поверь мне, – сказал он неожиданно мягко. –  Ты ведь тоже отвергаешь меня уже двести лет.
София равнодушно пожала плечами.
– Надо было обратить меня, когда была возможность. Тогда я бы все это время бегала за тобой, Арнольд.
Тот оскалился, точно раненый зверь.
– Ты же знаешь, что я хотел! Если бы Сандер меня тогда не ранил, я бы вернулся и завершил обращение.
София смотрела на него, не мигая.
– А может, дело просто в том, что ты был и остался трусом? – холодно поинтересовалась она. – Иначе не стал бы имитировать собственную смерть, лишь бы не оставаться с Сандером в одной комнате.
– Но он мог узнать меня! – прошипел Арнольд. – Он мог меня вычислить!
– Это как? – заинтересовалась София. – Или ты собирался поить всех коктейлями из своей крови? Он знает ее вкус, Арнольд, а не твое лицо! К чему было затевать... все это?
– Потому что ты хотела свободы, София! – он едва ли не выкрикнул это. – Ты хотела освободиться – от заклятия и от Сандера. Только, похоже, все оказалось не так просто, как ты думала, а?
Лицо Софии окаменело.
– Сандер заплатит за то, что сделал, – сказала она. – Заплатит каждой каплей своей крови. Это будет медленно, мучительно и прекрасно.
Арнольд Паоле, незадачливый политик-самоубийца, одобрительно улыбнулся.
– Хочешь, я догоню и верну его прямо сейчас?
– Нет.
София посмотрела на площадь, через которую шел ничего не подозревающий Сандер, и ощутила укол в сердце.
– Тогда что ты хочешь делать? – поинтересовался Арнольд.
– Ждать, – тяжело ответила София. – Мы подождем.

6
Жизнь, даже та, что начинается после смерти, прекрасна ровно настолько, насколько вы позволяете ей быть таковой. Возможно, голосование по поправке Асанбосама будет признано несостоявшимся. Возможно, Степан не позволит обратить Сандеру свою дочь, а София никогда его не простит. Но надежда на то, что в итоге все сложится хорошо, а завтра будет новый день, – это именно то, что позволяет двигаться вперед и толковать каждый тайный знак, что встречается на пути, только в свою пользу.
Захлопнув за собой дверь машины, Сандер посмотрел на Василису. Она ответила ему мутным кровожадным взглядом и сглотнула слюну так шумно, точно ей под нос сунули свежий бифштекс. Вампир неодобрительно покачал головой.
– Просто удивительно, какие нынче зомби пошли кровожадные, – проворчал он, заводя мотор. – То ли дело в мое время! Помню, они были тихими, послушными – просто сидели и ждали, пока их обратят.
– Хррр... – ответила на это Вася. – Старрр-перрр!
Сандер присвистнул.
– Надо же, как смерть портит характер! – заметил он. Потом, словно вспомнив что-то, повернулся к Васе. – Скажи-ка мне одну вещь, милая девочка... – она продолжала смотреть внутрь себя, и Сандер пощелкал пальцами у нее перед носом в надежде привлечь внимание. – Только сосредоточься, хорошо? Ты меня слышишь?
Василиса медленно, задумчиво кивнула.
– Вот и хорошо. А теперь скажи мне честно: ты девственница?
На секунду в глазах Васи мелькнуло почти осмысленное выражение. Но еще мгновение – и глаза снова потеряли фокус.
– Ва-си-ли-са, – напомнил о себе Сандер. – Да или нет?
Она повернула к нему голову, словно робот.
– Нет.
Сандер ощутил просто головокружительное облегчение.
– Слава Богу! – искренне сказал он. – Слава Богу – или кто там сегодня за него!
На этом машина заурчала и умчалась прочь, унося в своем чреве очередную пару посетителей аттракциона под названием «Счастливое будущее». А может, и несчастное. В конце концов, это зависит лишь от того, с какой стороны посмотреть.

*Факзилла (fuckzilla) – секс-машина особо крупных размеров.

Эпилог
1
– Так значит, вы утверждаете, что стали жертвой заговора?
Тощий эксцентричный вампир по имени Экимму, с высокой, словно у придворной дамы Людовика XIV, прической и в нежно-голубом бархатном камзоле соединил тонкие пальцы и наклонился через стол, сверля Асанбосама пытливым взглядом. Экс-председатель мельком взглянул на острые ногти дознавателя, выкрашенные стального оттенка лаком.
– Да, ваша честь.
– Вы не против, если я попрошу вас пересказать случившееся своими словами?
Асанбосам улыбнулся.
– Нисколько.
Откинувшись на спинку стула, он быстро изложил факты. По его словам выходило, что как только участники саммита закончили голосование, в зал ворвались Дракула и Куанг-Ши, которых считали погибшими, убили Ламию и силой заставили всех выпить яд. Больше председатель ничего не помнил, а потому никаких полезных подробностей господину дознавателю сообщить не мог.
Экимму, внимательно выслушавший его версию, забарабанил пальцами по столу, размышляя.
– А с каким результатом завершилось голосование? – наконец поинтересовался он.
Асанбосам печально покачал головой.
– Увы, не с тем, которого я ожидал. Большинство проголосовало против моей поправки.
– И Асмунд? – быстро спросил Экимму. – Он тоже голосовал против?
– Увы, – Асанбосам наклонил голову.
Экимму отклонился на спинку стула, строго глядя на него.
– Понятно, – холодно сказал он. – Благодарю вас.
Он помолчал, не сводя ледяного взгляда с Асанбосама и, несмотря на возраст и статус тот почувствовал себя неуютно. Экимму все-таки не зря был главным дознавателем, и лгать ему не рекомендовалось даже Асанбосаму. Однако выхода не было.
 – Я не могу понять только одного, – сказал Экимму. – Зачем Асмунд пошел против Дракулы и Куанг-Ши, если они тоже не хотели, чтобы ваша поправка была принята?
Асанбосам положил ладони на стол – жест, показывающий, что ему нечего скрывать – и грустно улыбнулся.
– Экимму, могу я говорить откровенно?
Тот наклонил голову набок, изучающее глядя на собеседника, потом медленно кивнул.
– К сожалению, я не могу сказать, что в голове у тех, кого я считал мертвыми, – начал Асанбосам. – Но я знаю, что у каждого из нас были причины голосовать определенным образом. Во время саммита было совершено преступление, однако никто из тех, кого вы допросили или только собираетесь допросить, не скажет больше моего. Это я могу гарантировать.
Экимму поднял тонкие брови.
– Даже под пытками?
Асабосам сочувственно улыбнулся.
– Вы хотите нас пытать? – он покачал головой, словно не верил собственным ушам. – Нас, высшее руководство и жертв жестокого преступления? Вы понимаете, каким будет резонанс? Не думаю, что даже вы на это пойдете.
Дознаватель поджал губы.
– Могу я быть с вами откровенным, господин председатель?Преступления должны быть раскрыты, а дела – закрыты. То, что вы говорите, противоречит уликам, которые мы нашли. Поэтому, – Экимму снова наклонился через стол к Асанбосаму и понизил голос, – я советую вам вернуться в зал заседаний и поговорить с остальными участниками саммита. К утру мне бы хотелось получить более внятное, а главное, правдоподобное объяснение.

2
Сандер посмотрел на дверь номера и тоскливо вздохнул. С тех пор, как за ним защелкнулся замок, прошло уже не меньше четверти часа, однако он по-прежнему не мог заставить себя собраться с силами и доделать дело. До рассвета было необходимо вернуться в зал на экстренное совещание, созванное Асанбосамом, а то, что ему предстояло перед этим, требовало особого настроя и состояния духа. Он терпеть не мог обращать наспех.
Из-под алого балдахина над широкой кроватью раздался рык, и Сандер быстро обернулся на звук. Василиса, привязанная за руки и за ноги к ножкам кровати, сосредоточенно пыталась освободиться, однако ремни держали ее крепко. Несмотря на то, что с момента ее смерти прошло уже часа два, она продолжала вести себя как звероподобный зомби – безмозглый, агрессивный и одержимый кровью. При мысли о том, что она останется такой навеки – а точнее, на два века, в течение которых будет привязана к своему создателю, как щенок на поводке, Сандеру становилось дурно.
Однако Степан был непреклонен: перемежая мольбы и обещания с угрозами и время от времени с силой надавливая на чувство вины, в итоге он все-таки уболтал Сандера, скажем так, породниться.
Почему Василиса не превратилась в бледную анемичную тень, как, например, София, он понять не мог. Может, все дело было в том, что Нелапси не выпил ее кровь, а просто убил взглядом? И теперь, возможно, мертвая кровь просто отравляла ее изнутри, не позволяя превратиться в пригодный для обращения материал?
Неслышно приблизившись, Сандер посмотрел на Василису. Ее лицо было не бледным, как полагается приличному будущему вампиру, а красным, глаза лихорадочно блестели, а белая полоска острых зубов не оставляла сомнений в том, что Вася пустит клыки в ход, едва ей представится такая возможность. Впрочем, даже при этом приходилось признать: девчонка даже после смерти оставалась очень хорошенькой.
При виде него она снова дернулась, пытаясь порвать кожаные ремни.
– Тише, тише, – рассеянно сказал Сандер, кладя руку ей на лоб. Кожа показалась ему обжигающей. Что тоже было странно: сейчас Василиса уже должна быть холоднее льда. Ну, не льда, верно, но уж прохладнее живого человека – точно. В ответ она попыталась укусить его за палец – к счастью, безуспешно. Откладывать и дальше было просто глупо: чем больше проходило времени, тем голоднее Вася становилась.
Присев на край кровати, Сандер расстегнул запонку на левом запястье и неторопливо закатал рукав белой рубашки. Обычно он предпочитал поить будущих вампиров из яремной вены, – это было интимней и можно было совместить обращение с сексом, – но сейчас подобные игры казались просто опасными.
– Надеюсь, ты помнишь, что я тебе рассказывал про обращение, – сказал он, не особенно рассчитывая, что Василиса его понимает. Однако она кивнула.
– Пом-ню.
– Хорошо. Ты еще можешь выбрать вместо меня кого-то еще. Отца, например, или Мару, или вашего охранника, как его? Борис?
Василиса бросила на него взгляд, который Сандер охарактеризовал как уничижительный.
– Извррращенец!
Сандер хмыкнул.
– Поверь мне, это еще только начало, – он лизнул запястье и выпустил клыки. – Ты очень многого обо мне не знаешь.
При виде черной крови, выступившей из ранок, Вася заволновалась.
– Только не кусаться, – предупредил он, поднося руку к ее губам. – Я этого не люблю.
Тот из людей, кто первым придумал, что делиться своей кровью невероятно сексуально, ошибся. Само по себе это не слишком приятно, особенно если в рану вам впивается оголодавший зомби. В целом ощущение такое, будто из вас высасывают силу, которая заставляет двигаться вперед – что-то вроде жизненной энергии «ци», циркулируй она в организме мертвых.
Как уже говорилось, Василиса была очень, очень голодным зомби, так что силы Сандера убывали с катастрофической скоростью. Казалось, прошло всего несколько секунд – а он уже с трудом мог контролировать процесс.
– Стой, – прошептал Сандер побелевшими губами. – Хватит!
Но Василиса только приоткрыла один глаз и впилась в него крепче. Ощутив моментальный приступ паники, он дернулся, чувствуя, как ее зубы прорывают кожу, но потом сжал свободной рукой ее подбородок и потянул ее челюсть вниз.
– Прекрати, Вася, – сказал он. – Иначе мы оба погибнем, и на этот раз окончательно.
Удивительно, но она послушалась. Разжав зубы, облизнулась, словно довольная кошка, и улыбкой посмотрела на Сандера. Тот тем временем быстро лизнул ранки, чтобы остановить кровь.
– Ну, они все равно зажили бы, – объяснил он в ответ на ее взгляд, – но так быстрее.
Вася между тем моргнула, кашлянула и до того непонимающе огляделась по сторонам, словно только сейчас обнаружив, где находится. Потом испуганно задергала руками и ногами.
– Где я? – удивленно спросила она. – Что тут произошло?

3
– Мы собрались здесь, чтобы почтить память того, кто был мне не просто другом, – звучный голос Степана разносился по залу, рикошетом отскакивая от стен. – Он был братом, которого я никогда не имел...
Незаметно повернувшись к Ваобан, Карло с значением округлил глаза, и она прикусила губу, чтобы не прыснуть. Для вампира, который только что едва не погиб по ее вине, он оказался весьма отходчив. Должно быть, к предательству ему не привыкать.
– Он поддержал меня в самый черный момент моей после-жизни, – продолжал Степан, – вытащил из ледяного ада, – всхлипнув, он сердито утер кулаком глаза.
Вампиры смущенно отвели взгляды. Ощутив какое-то движение позади, Ваобан обернулась и увидела Сандера. Выглядел он необычайно бледным и растрепанным – должно быть, наглая девчонка высосала из него последние соки. Поймав ее взгляд, Сандер приветственно кивнул.
– Ну, что у нас тут? – шепотом поинтересовался он.
Ваобан пожала плечами.
– Горюет.
Словно услышав ее, Степан повысил голос:
– Прощай, мой дорогой верный друг!
Заря начала окрашивать небо в бледно-розовый цвет, и от тела Асмунда, лежащего в центре заднего дворика отеля, повалил легкий дымок.
– Надо бы выжрать, – едва слышно заявил Сандер, ни к кому конкретно не обращаясь. – Карло, у тебя остались горничные?
Вампир удивленно обернулся.
– Ничего себе! А как же твоя диета?
– В жопу диету, – Сандер устало потер лоб. – У меня была тяжелая ночь.
Карло поднял брови.
– Представляю, – протянул он.
– Ни хрена ты не представляешь, – перебил его Сандер. – Василиса, дочка Степана, не обратилась, а ожила. Я только что стал свидетелем богоявления и все такое. Аллилуйя, бля.
Потрясенно переглянувшись, Ваобан и Карло перестали изображать приличную случаю скорбь и повернулись к нему всем корпусом.
– Врешь!
Асанбосам и Ракшаса тоже обернулись и возмущенно шикнули. Однако Сандер только отмахнулся.
– Если бы, – с горечью сказал он. – Ох, и ведь я же все сделал, как полагается! А она насосалась моей крови так, что я теперь еле стою, очнулась и такая: «Где я? Кто ты, прекрасный принц и почему у тебя такие большие зубы?». В общем, пришлось запереть ее в карантин и сбежать, пока не придумаю, что с ней делать дальше.
Ваобан хихикнула, не в силах сдержаться. Она в первый раз видела Сандера таким. Этот вечно застегнутый на все пуговицы зануда еще ни разу не обнаруживал при ней подобной циничной язвительности. Стоило отметить, что данный незнакомый Сандер показался падкой на всякую шваль Ваобан весьма интересным типом.
Сочувственно крякнув, Карло вытащил из нагрудного кармана фляжку, которую Сандер принял с видимой благодарностью. Открутив крышечку, жадно глотнул и со одобрительным стоном прикрыл глаза.
– Мне еще надо сообщить обо всем счастливому папаше, – вполголоса добавил он, облизываясь, и кивнул в сторону рыдающего Степана. Тело Асмунда уже занялось синим огнем и уютно потрескивало, словно зажженный камин в холодную зиму.
Ваобан сочувственно положила руку Сандеру на плечо.
– Думаю, Степан будет только рад, – предположила она.
– Ой, вряд ли, – тот отхлебнул еще и тщательно закрутил крышку. – Он ведь практически подарил мне Нефтеюганск.

4
Конференц-зал маленького отеля «Лебедь» был полон. Прессы набилось столько, что яблоку было негде упасть. Мертвые журналисты смотрели на пока еще пустой стол в центре такими голодными глазами, словно из его середины как минимум бил кровавый фонтан.
Осторожно заглянув в приоткрытую дверь, Ваобан тут же отпрянула.
– Какой ужас, – заявила она тоном Капитана Очевидность. – Мне страшно туда идти.
Карло ободряюще погладил ее по руке.
– Ничего-ничего, милая. Мы же договорились все свалить на Сандера, так? Вот он пускай и отдувается. А ты, главное, не переставай улыбаться.
Сандер в очередной раз приложился к фляжке с кровью, смешанной, по излюбленному рецепту Карло, с коньяком в пропорции один к одному.
– Кажется, у меня будет нервный срыв, – доложил он уважаемой общественности, однако сочувствия его признание не вызвало.
– Вперед, спаситель! – сказал Степан и с силой подтолкнул его в спину.
Переговоры, которые верховные вампиры провели после кремации Асмунда, были утомительными, бестолковыми и быстро зашли в тупик. Они перебрали десятки версий, каждая из которых была глупее предыдущей, пока Ваобан наконец не топнула ногой.
– Ну хватит, – сказала она сердито. – Надоело! Почему это мы должны придумывать себе алиби, когда оно и так у нас есть? Я вот знаю только одно: когда я очнулась, все уже было кончено.
– Со своей стороны могу добавить то же самое, – кивнул Карло.
– И я, – в один голос сказали Степан и Асанбосам.
– А меня вообще с вами не было, – в тон им добавила Ракшаса.
Повисла пауза, и все взоры обернулись на Сандера. Тот ответил затравленным взглядом.
– А что я?
– А то, голубчик, – сказал Степан, – что ты всех нас спас. Ты у нас сегодня настоящий герой.
– О да, – подхватила Ваобан. – Если бы не ты, нас бы сейчас тут не было.
Асанбосам и Карло кивнули, не сводя с молодого вампира пристального взгляда.
– Погодите-погодите, – Сандер с сожалением взглянул на фляжку, из которой так и не успел глотнуть, и подозрительно прищурился. – К чему это вы клоните?
Асанбосам поднялся во весь свой внушительный рост и просиял недоброй улыбкой.
– Мы ни к чему не клоним, – сказал он неторопливо. – Мы говорим прямо. Продолжайте в том же духе, мистер Шварцтейн. Вы ведь не откажитесь спасти нас всех еще раз?

5
Стоило Сандеру войти в зал, как толпа взревела. Информация о том, что именно ему принадлежала ведущая роль в спасении сильно поредевшей вампирской девятки, уже просочилась с СМИ, и теперь каждый журналист из числа кровососов (и в данном случае автор имеет в виду буквальное значение этого слова) мечтал получить подробности из первых рук. Как и самые обычные люди, особой любви к власть имущим рядовые вампиры не испытывали, однако Сандер Шварцтейн был идеальным героем: молодым, белым, привлекательным и без единого порока, о котором бы знала общественность. Словом, поставить его в центр всеобщего внимания было отличной идеей.
Когда шум и щелчки фотокамер начали стихать, в дверь незаметно просочились остальные и расселись по местам. Впрочем, они могли бы зайти в зал на руках, распевая похабные частушки, – их присутствия бы все равно никто не заметил. Дождавшись относительной тишины, Сандер нервно постучал пальцами по крышечке фляжки и кашлянул.
– Прежде чем мы начнем, я бы хотел сделать официальное заявление.
В зале стало тихо, как в склепе. Ваобан и Карло, сидевшие по обе стороны от героя, быстро переглянулись. Сандер обвел глазами зал.
– За прошедшие сутки в силу... различных обстоятельств мои убеждения подверглись значительным изменениям, – начал он. – Я понял, что не могу больше поддерживать те идеи, которые были основой моей предвыборной программы. Так что я подаю в отставку. Прошение уже направлено в верховный совет, и я надеюсь, что оно будет рассмотрено в самое ближайшее время, – Сандер помолчал, вглядываясь в потрясенные лица. – Теперь можете задавать вопросы.
В зале поднялся такой гвалт, как сидевших за председательским столом едва не снесло звуковой волной. Присутствующие бесновались и вопили в надежде перекричать друг друга. Сандер, Карло, Ваобан, Асанбосам и Степан наблюдали за происходящим совершенно безучастно. Все они отлично понимали, что прошение удовлетворено не будет: Сандер отлично справлялся со своими обязанностями, а теперь еще и стал героем. Равноценной замены ему было не найти, так что даже уйдя с линии фронта он бы остался слишком могущественной силой – но теперь уже в оппозиции. Допускать подобное было бы просто глупо.
При этом новость об отставке героя способна была заслонить собой даже пару-тройку убийств. А значит, остатки девятки могли расслабиться.
Под столом Ваобан одобрительно сжала руку Сандера.
– Ты просто молодец, – прошептала она. – Отлично справился.
Тот закатил глаза и с вожделением посмотрел на фляжку. Похоже, после окончания пресс-конференции героя из зала придется выносить.

6
Услышав, как в замке поворачивается ключ, Вася захлопнула ноут, молниеносно поправила волосы и одежду, после чего села на кровати как ни в чем ни бывало. Невесть почему прорезавшаяся интуиция в сочетании с ускорившимся сердечным ритмом подсказали ей, кто именно пришел ее навестить.
При виде Сандера она склонила голову набок и улыбнулась.
– Привет, – сказал он, тяжело привалившись к дверному косяку.
– Привет, – ответила она. – А я-то думала, ты отправил меня в карантин.
– Карантин окончен, – лицо Сандера по-прежнему было в тени, и как Вася не старалась, его выражения она никак не могла разглядеть. – Ты свободна и можешь уйти.
Вася спрыгнула с постели, подошла к нему вплотную и принюхалась. От вампира отчетливо тянуло коньяком.
– Да ты пьян, – с удивлением озвучила она очевидное.
Его острые белые зубы блеснули в глуповатой ухмылке.
– Как свинья, – подтвердил Сандер покаянно. – Все это, – он неопределенно махнул рукой, – для меня как-то слишком. – Сначала София, потом вся эта заварушка, потом ты, – Сандер бросил на нее такой взгляд, что у Василисы подогнулись коленки. – А только что я подал в отставку, чтобы спасти четырех изовравшихся эгоистичных мертвецов. Таких же, впрочем, как и я сам.
Он свесил голову в пьяной тоске, и Вася нахмурилась. Потом взяла его руку и положила на свое плечо.
– Пойдем-ка, – решительно сказала она. – Тебе нужно присесть, а лучше прилечь.
Они с большим трудом доковыляли до кровати – в пьяном виде Сандер оказался чертовски тяжелым и столь же неповоротливым. Сбросив свой груз, Вася облегченно вздохнула. Груз тем временем смотрел на нее снизу вверх своими прекрасными темными глазами в пушистых ресницах, и Василису помимо воли так и тянуло прилечь с ним рядом и попробовать на вкус яркие губы, уголки которых были приподняты вверх, точно у довольного жизнью кота.
Поймав ее взгляд, Сандер улыбнулся и погладил Василису по щеке.
– Все еще, знаешь ли, можно переиграть, – сказал он. – Твоему отцу я ведь так ничего и не сказал, – Сандер взял васину руку и переплел пальцы с ее. – Могу попробовать еще раз... Ну, обратить тебя. Выпью у тебя кровь, а потом сверну тебе шею. Хочешь?
Сердце у нее забилось, словно попавшая в сети рыбка, но Вася покачала головой.
– Нет, я пока не готова умирать, – решительно сказала она. – Мне ведь надо заботиться о Шурке. Каково ему будет остаться единственным человеком в нашей семье, а? Да и я сама хочу еще немножко пожить. Подрасти, поучиться, ну, знаешь, ошибок наделать, – Вася смущенно хмыкнула, не решаясь посмотреть Сандеру в глаза.
– Завести детей, – продолжил он.
Она вспыхнула.
– Об этом я вообще не думаю.
Сандер положил свободную руку себе под голову.
– Это пока. Знаешь, почти все вампирши – те, кого обратили слишком рано – жалеют о своей бездетности. Я это тысячу раз видел. Ты-то хоть не упусти свой шанс, Василиса.
Она пожала плечами с деланным равнодушием.
– Ладно, не упущу.
– Обещай мне, – настаивал он.
Вася посмотрела на их все еще переплетенные пальцы.
– Обещаю.
Сандер серьезно кивнул.
– Вот теперь я спокоен.
– Только ты тогда мне тоже кое-что пообещай.
Он посмотрел на нее с интересом.
– Ты о чем?
– Сначала пообещай, что сделаешь.
Сандер впился в нее подозрительным взглядом.
– Что это ты задумала? – спросил он.
Вася молча высвободила руку и встала.
– Ладно, ничего, раз ты мне не доверяешь.
– Я никому не доверяю. И ты бы на моем месте вела себя точно так же.
Это была чистая правда, но Вася смотрела на него так, будто он обманул ее в лучших чувствах. Внутри у него что-то кольнуло, и Сандер с удивлением понял, что это ни что иное, как полузабытое чувство вины. Ну о чем таком ужасном могла попросить его эта девочка? Чего он так уперся?
– Ну хорошо, – сказал Сандер. – Я обещаю.
Ее лицо просияло, и он не удержался от улыбки.
– Все, что угодно? И не передумаешь?
Вася снова присела на кровать, глядя на него блестящими от возбуждения глазами. Сандер отрицательно покачал головой.
– Нет, не передумаю.
Она склонилась ниже, вглядываясь в его лицо.
– Отлично. Тогда поцелуй меня.
– Что?!
– Ты обещал.
Сандер ощутил, как по телу разливается жар. Признаться, он подозревал, что она попросит чьей-то смерти — кого-то из врагов или своей собственной, когда придет время, но поцелуй?! Этого Сандер не ожидал. Поэтому прежде, чем его занудное сознание пустилось по пути рефлексии, он резко приподнялся и поймал приоткрытые губы Василисы своими.
Пискнув от неожиданности, она замерла, а вдруг потом обхватила его за шею обеими руками крепко-крепко, не позволяя разорвать контакт. Кончик ее языка при этом воровато лизнул его нижнюю губу, а потом осторожно коснулся острого клыка. Но стоило Сандеру попытаться перехватить инициативу, как Василиса тут же же сомкнула губы и отодвинулась. Выражение лица у нее было совершенно ошалевшее.
– Что случилось? – забеспокоился Сандер. – Я тебя поранил?
Моргнув, Вася опустила голову.
– Нет, – сказала она в нос.
– Тогда что такое?
Ее голова клонилась все ниже, а сопение становилось все громче. Похоже, девчонка собралась плакать. Это было ужасно. Как большинство мужчин — как живых, так и мертвых, – женских слез Сандер не выносил. Подняв ее круглую мордашку за подбородок, он с неудовольствием обнаружил, что не ошибся: глаза у Васи явно были на мокром месте.
– Просто со вчерашнего дня ничего не изменилось, – сказала она. – Мне казалось, что я тебе понравилось, а поцелуй все равно пришлось выманивать обманом.
Слезинки, до этого момента дрожавшие на ресницах, сверкнули и покатились по щекам. Сандер едва не застонал от бессилия.
– Все совсем не так, – беспомощно сказал он.
Василиса всхлипнула, и Сандер поспешил обнять ее. Забравшись на кровать с ногами, она крепко прижалась к нему, устроив макушку у него под подбородком. Признаться, ее близость вызывала у него желания, которые ему удавалось сдерживать лишь благодаря  проклятому врожденному джентльменству, так что он изо всех сил старался отвлечься от соблазна разложить Василису прямо на этой роскошной кровати под балдахином и поделиться с ней своим богатым сексуальным опытом. Оставалось надеяться, что она всплакнет да и пойдет себе прочь — к папе и брату. Однако Василиса и не думала от него отодвигаться, напротив — прижалась крепче. Еще хуже было то, что она вдруг подняла голову, посмотрела на Сандера своими огромными голубыми глазами, мокрыми от слез, и приоткрыла пухлые губы. Девчонка соблазняла его самым откровенным образом, и несмотря на свой богатый опыт он совершенно ничего не мог с этим поделать.
– Василиса, – хрипло сказал Сандер. – Прекрати сейчас же.
Но вместо этого маленькая негодница потерлась носом об его щеку, а потом коснулась губами мочки уха.
– Что прекратить? – невинно поинтересовалась она.
– Это, – неясно уточнил он, не выпуская при этом ее из объятий.
В ответ Василиса лизнула его в шею, вырвав у Сандера глухой стон. Его веки тут же сомкнулись, а губы – наоборот.
– Почему?
– Да потому, что если мы сейчас... продолжим то, что начали, это может кончиться очень, очень плохо. Ты разве не видишь, что я себя уже просто не контролирую?
– А ты, – она поцеловала его в уголок губ, – ты сам разве не видишь, что я себя – тоже?
На этом полог кровати словно сам собой опустился, отделяя лежащую на ней парочку от всего остального мира. В конце концов, даже герои иногда поддаются соблазну. Самое главное – чтобы никто об этом ничего не узнал.