Часть IX
— Скажи, Лаури, чего ты хочешь? Я дам тебе это, — произнес Вилле.
Более смешного и одновременно жестокого парадокса судьба просто не могла приготовить: Лаури так хотел любви и тепла при жизни, а вышло так, что достались они ему только после смерти.
— Поцелуй меня, — парень проговорил это прежде, чем подумал, и теперь замер в молчаливом изумлении, как от своей реакции, так и от слов Видде, — если, конечно, не боишься, — улыбнулся он криво.
Вало изумленно моргнул, потом внимательно всмотрелся в глаза призрака: что-то заставляло верить в искренность этой просьбы.
— Поцелуй любви совсем не похож на то, что выпало испытать тебе, — Вилле нежно заключил лицо Лаури в свои теплые ладони и приблизился губами к губам. — Я не боюсь. Ты почувствуешь.
Поцелуй был осторожным, ласковым — так целуют только любимых, так целуют свои мечты. Лаури замер, впитывая в себя тепло и нежность человека, но пока никак не отвечая. Он учился, учился ласке и любви, забывая грязь и похоть. Учился верить в то, что прикасаться можно не только для того, чтобы доставить удовольствие себе. Мертвец понемногу оживал: к нему возвращались чувства и эмоции, а также потребность дарить тепло.
Призрак немного неловко обнял Вилле за шею и приподнялся выше, делая контакт плотнее и слаще. Губы поначалу неуверенно шевельнулись в ответ, но уже скоро парень стал отвечать Вало с неменьшим пылом и умением.
Вилле целовал парня и не мог отстраниться. Как же он мечтал в своих снах об этом! Даже ледяной призрак становится теплее, если наконец находит то, что искал. Сильные руки обняли стройный стан и прижали к себе, словно говоря за хозяина: "Не отпущу". Вало неожиданно прервал поцелуй.
— Нам лучше остановиться на этом, Лаури. Я могу захотеть большего, но я не хочу причинять тебе боль. Перед тем как ты в прошлый раз убежал к обрыву, скрывшись от меня в урагане, я слишком хорошо разглядел ее в твоих зеленых глазах. Мне показалось, что я тебя сильно обидел и мне не следовало разговаривать с тобой слишком... некрасиво. Я не хочу, чтобы ты снова побежал от меня.
Лаури несколько секунд неотрывно смотрел в зеленые глаза человека, а потом опустил голову и, судя по звуку, усмехнулся:
— Знаешь, а ведь ты тогда оказался прав. Я на самом деле ни с кем, кроме тебя, не получал удовольствия. Уж не знаю, каким способом тебе удалось тогда сделать мне приятно, но это так. И испугался я именно этого.
— Ты еще совсем ребенок, Лаури, — Вало крепко обнял любимого, моля небеса, чтобы рассвет никогда не наступил.
Перебирая мягкие светлые волосы, Вилле понимал, что день ото дня его чувства становятся сильнее, а сдерживать желание уже сложно, так же, как и скрывать это. Вало сейчас даже было наплевать, убьют его после этого или нет.
— Но я очень люблю тебя.
— У нас есть ещё пара часов до рассвета, — блондин прижался губами к местечку между плечом и шеей мужчины и сам не поверил в свои слова.
Было ли это влияние тёплого человеческого тела или тех воспоминаний, которыми парень мучился с осени, но он хотел Вало, хотел чувствовать его в себе и принадлежать ему целиком.
— Только потом тебе придётся возвращаться в сторожку одному.
— Просто побудь со мной эти пару часов, — Вало погладил парня по спине, — день без тебя будет долгим. Не волнуйся, я неплохо плаваю. Если не будет шторма, выберусь.
Вилле еще мгновение сомневался, а потом подумал: "Будь, что будет", — и стал целовать Лаури в губы уже страстно, отдаваясь во власть желания. Совесть его упрекала за жажду обладать тем, что должно претить нормальному человеку, но Вало сошел с ума еще тогда, когда на рассвете оседлал Черногривого и поехал на побережье. Что терять еще? Что он променял на ласку этих прохладных рук, гибкого прекрасного тела, которое только прятало под ангельской внешностью ужасные раны и горе? Только свою распланированную до тошноты жизнь, красавицу жену, будущих детей, должность командира городской стражи, теплую широкую постель и посиделки с друзьями за пинтой пива в баре Лондона. Не слишком много, как ему казалось, и одновременно — всё.
— Лаури... О, Лаури... Прости меня. Прости!
Вилле просил прощения за то, что раздевал парня, целовал без разбора лицо, шею, плечи, прижимал к себе и хотел близости. Он просил прощения за то, что на деле все-таки оказался таким же, как и все, с той лишь разницей, что к этому белокурому чудовищу у него были чувства.
— Пожалуйста, не останавливайся, — Лаури прижимался к брюнету всем телом, а его пальцы путались в мелких пуговицах рубашки человека, — я хочу этого, правда.
Парень сам не понял, в какой момент проклятие стало благословением, и то, что раньше вызывало только боль, страх и унижение, стало приносить удовольствие и желание продолжать существовать. Призрак добровольно отдавал себя тому, кто не заставит страдать, как остальные, а даст возможность принять все чувства до конца и закричать не от боли, а от единения сущностей.
Это уже были не расчетливо-холодные прикосновения, как когда-то в сторожке. Сейчас блондином двигали его чувства, и он совершал ошибки, но делал это только по собственному желанию.
Они слились воедино, лежа на песке. Вилле был осторожен, словно все это происходило для Лаури в первый раз, но, как оказалось, до этого момента Вало даже не представлял, что бывает так хорошо! У него и раньше были любовницы и даже любовники, но он никого не любил по-настоящему. Сейчас все было особенным: каждое касание, каждый поцелуй, каждый стон на губах и каждый тяжелый вдох. А потом — крик и блаженство на грани реальности.
Голова с растрёпанными светлыми волосами лежала на плече Вилле, и Лаури задумчиво водил пальцем по его груди, что-то невидимо вырисовывая. Они лежали прямо на песке, там, куда их привела любовь и страсть. Уж теперь-то парень прекрасно понимал, ради чего люди жертвуют собой. Нет, не из-за физического удовольствия или глубоких долгих поцелуев, но ради тех мгновений настоящей близости и счастья, что может дать лишь один.
После всего случившегося, Лаури думал, что двери в Рай для него навсегда закрыты, но, как оказалось, Рай можно было найти на земле и после смерти. Безумный, алчущий крови и страданий призрак был прощён, но это прощение было хуже проклятия: он понимал, что больше не вернётся на этот берег и не увидит того, кто смог победить его смерть.
Лаури немного приподнял голову и коснулся губами тёплой кожи Вало, а потом обнял его руками за талию и снова затих.
— Я тебя никогда не забуду, — проговорил он тихо.
Он прощался, и Вилле знал это, понимал. По щекам текли слезы потери и умиротворения, но человек не чувствовал их. Он только прижал к себе Лаури и, стараясь не замечать рассветных бликов на воде, прошептал:
— Я навсегда останусь твоим.
Было слишком несправедливо обрести и сразу же потерять. Парень прятал лицо на груди человека, но тот всё равно мог чувствовать жаркие слёзы мертвеца. Он не плакал никогда: ни в детстве, ни когда его насиловали, ни когда убивали. А теперь он не мог сдержать слёз, хотя и знал, что так будет лучше для всех.
Где-то за гротом небо уже окрасилось в предрассветные тона, и до солнца оставались считанные минуты. Лаури чувствовал, как время, которого всегда было слишком много, подходит к концу.
— Мы с тобой обязательно встретимся там, — парень улыбнулся сквозь слёзы и поднял на Вилле яркие зеленые глаза. — Когда-нибудь. Я обещаю.
Первый луч солнца рассёк сумрак, и обнимавшая блондина рука Вало опустилась на песок, потому что больше под ней никого не было. На несколько секунд в гроте повисла звонкая тишина, но свистящий на камнях ветер донёс последнее несказанное слово:
— Люблю...
Вало тяжело вздохнул, но не смог ничего сказать: он бы просто разрыдался. Все его мысли летели вслед за Лаури, в небеса, в бледные лазурные небеса. Случилось то, о чем он мечтал: душа сына оружейника обрела вечный покой, а он...
Вилле не позволил своей тоске по зеленым глазам уничтожить его. Он только изредка приезжал на усыпанный вереском берег, чтобы привести в порядок могилу Лаури, в которой он схоронил его останки. Через сорок с лишним лет Вилле Вало скончался от сердечного приступа. Его сыновья — Лаури и Алекс — выполнили последнюю волю отца и похоронили его рядом со старой, развалившейся от времени сторожкой. На смертном ложе Вало признался, что так и не смог разлюбить своего прекрасного призрака...