Часть VIII
Они вышли из дома, спустились на песчаную косу, оставив обрыв за спиной, и медленно побрели по песку на северо-запад. Лаури то и дело поднимал с песка крупную гальку и кидал её в море, заставляя прыгать по волнам, разбивая жёлтые лунные блики на них вдребезги. Неожиданно брошенный призраком камень, который по всем законам логики должен был пойти на дно, прилетел обратно, взбив песок у ног Вилле небольшим фонтаном.
— Вот заразы, — усмехнулся блондин и кинул ещё один камень, который точно так же прилетел обратно, — всё никак не угомонятся.
— Что ты делаешь? — осторожно поинтересовался Вало, не скрывая удивления, глядя на камни, которые сначала исчезали в море, а затем неизменно возвращались.
— Играю, — пожал плечами юноша, — одному здесь скучно. Не каждый же день сюда странники забредают.
Он поднял с земли ещё один камень, и тут со стороны моря послышался звонкий женский смех и всплески воды.
— Им вон тоже скучно, — кивнул призрак на воду, — в открытом море сейчас не поплаваешь, вот и сидят около берега.
— Кто это? — Вилле никак не мог заставить себя не удивляться или, по крайней мере, не показывать этого.
— Люди называют их русалками, — улыбнулся Лаури, — только на самом деле это те же призраки. Люди, утопившиеся в море и так и не нашедшие покой.
Он тяжело вздохнул и посмотрел куда-то за предел видимого человеком.
— Не ходи в лунные ночи по побережью, они не убийцы и в большинстве своём не желают людям ничего плохого, но по незнанию могут и утопить.
— Я не пойду. Мне тебя одного вполне хватает, — эта неожиданная шутка могла означать только одно: страх Вилле перед неизведанным постепенно сходил на нет, и он привыкал к новой жизни, к новым ощущениям. — Прости, глупость сказал.
— Да нет, — усмехнулся Лаури, — всё правильно сказал, я страшнее русалок.
Возможно, это звучало бы бахвальством неразумного мальчишки, гордящегося неизвестно чем, но тон парня был серьёзен как никогда.
— Расскажи мне про свою невесту, — тихо попросил он.
Вало не ожидал такого вопроса, он даже напрочь забыл про русалок и про камешки. Виновато отводя взгляд, Вилле пожал плечами.
— Она... обыкновенная, — вот и все, что он смог рассказать о Натти.
— А я, значит, необыкновенный? — парень мог сказать это с укором, но прозвучало неожиданно иронично. — И поэтому ты решил провести всю свою жизнь в компании призрака-убийцы на берегу моря?
— Ты не поверишь, но я ничего не решал, — Вало шел рядом с юношей и в какой-то момент просто взял его за руку. — Просто в один летний день я не выдержал, все бросил и приехал сюда, чтобы увидеть тебя хотя бы еще раз в жизни.
Лаури помотал головой, но не отнял руки.
— Никогда не понимал людей, — криво улыбнулся он. — Испокон веков вы жертвуете собой ради любимых и не просите ничего взамен — этого я никогда не смогу понять. Только вот...
Призрак неожиданно остановился и повернулся к мужчине лицом.
— Только вот ты не думал, что будет со мной после твоей смерти?
— Нет, — Вилле неловко перебирал прохладные пальцы в своей ладони и не чувствовал отвращения. — Я, скорее, думал о том, что моя жизнь и смерть не будут для тебя значить ровным счетом ничего. Я ехал попросить прощения и, возможно, помочь. Увидеть тебя. Ты сейчас говоришь со мной так странно, Лаури, словно упрекаешь за то, что я здесь. Ты ведь сам когда-то был человеком. Ты и сейчас человек, Лаури. И пусть мне будет плохо, но если ты откажешься от своей мести и обретешь покой, я буду счастлив, потому что участи призрака ты не заслуживаешь.
— Да, я упрекаю тебя за то, что ты не ведаешь, что творишь, — блондин попытался выдавить из себя улыбку взрослого над шалостями ребёнка, но не смог. Хоть он и был старше деда Вилле, парень не мог вести себя с ним как с маленьким несмышлёнышем.
Лаури приблизился к Вало и свободной рукой коснулся его щеки, впервые добровольно даря ласку.
— А ты не заслуживаешь участи отшельника.
— Теперь это уже мой выбор, — прошептал Вилле и мягко поцеловал ладонь Лаури.
Эти прикосновения дарили блаженство гораздо большее, чем он испытал тогда, обнимая стройное прохладное тело, сидя на сундуке и не понимая, что творит. Сейчас понимал. Сейчас тот страшный изуродованный труп казался чем-то нереальным, чем-то, чего никогда не было в жизни Вало.
Парень едва ощутимо вздрогнул, но опять не отстранился, побеждая что-то внутри себя.
— Подожди с выводами. Я ещё не показал тебе то, что хотел.
Лаури потянул мужчину за собой немного быстрее, будто стараясь приблизить решающий момент. Они дошли до конца песка, и путь им преградили скалы.
— Придётся обойти по воде, — блондин подошёл к морю и ступил на воду как на землю. Стихия держала призрака на себе или просто не позволяла оказаться внутри себя. — Держись ближе к скалам, там неглубоко.
Парень спокойно пошёл по воде, огибая скалу, и где-то посередине пути остановился, ожидая Вилле.
Вода доставала до подбородка, и Вало порядком нахлебался, но, крепко цепляясь за скалы, он побеждал фут за футом. Вилле от рождения был упрямым и сильным. Постепенно уровень воды стал меньше, и вскоре Вилле добрался до подобия глубокого грота.
Они вышли на почти точно такой же песчаный пляж, только он был значительно уже, находился под землёй, и на песке, помимо камней и ракушек, лежал различный морской мусор: обломки древесины, бочки, запутавшиеся рыболовные сети, какие-то ящики.
— Тут море очищает себя от грязи, — Лаури неспеша брёл по песку, обходя брёвна и доски.
Неожиданно около одного из ящиков что-то матово блеснуло белым, и, приглядевшись, Вилле понял, что это человеческий череп. Постепенно расширяя обзор, мужчина понял, что весь пляж усыпан костями: старыми, пожелтевшими от ветра и песка, и почти новыми, ослепительно-белыми в зыбком лунном свете. То там, то тут лежали предметы человеческой одежды: драный сапог, шляпа капитана корабля, дамский корсет.
Парень остановился и выжидательно посмотрел на Вало.
— Это своего рода кладбище. Кладбище тех, кто отдаёт свои души морю и мне.
Вало ступал осторожно, боясь, что под его ногами хрустнет чья-то кость. Он хмуро осмотрелся по сторонам, а потом взглянул на призрака.
— Ты тоже здесь?
Лаури кивнул и поманил мужчину дальше в глубь грота. Здесь почти не было света, но взгляд мог различить едва заметно белеющие в темноте кости.
— Здесь почти всё, — усмехнулся призрак, глядя на останки того, кем он когда-то был. — Их, почему-то, вынесло дальше остальных, и именно поэтому они ещё сохранились.
У Вало в груди замерло сердце. Он смотрел на изломанные кости того, кого любил, и печаль сжигала его душу. Опустившись на колени, Вилле несмело прикоснулся к останкам Лаури кончиками пальцев.
— Можно я заберу их отсюда?
— Зачем тебе это? — нахмурился парень. — Им и здесь неплохо живётся: ещё лет пятьдесят, и от них не останется даже песка.
— Я могу отвезти тебя туда, где ты родился, — Вало взглянул на Лаури. — Возможно, Грете будет легче, если она хотя бы иногда сможет приносить цветы на твою могилу. Да и мне... Мне это тоже нужно.
— Я родился очень далеко отсюда, ты вряд ли когда-нибудь доберёшься до тех мест, а Грета... — парень криво и безрадостно улыбнулся, сжимая руки в карманах в кулаки. — Грете уже ничего не нужно.
Он отошёл, как могло показаться с первого взгляда, к простой куче тряпья на песке и присел возле неё на корточки.
— Она снова приходила ко мне ещё весной и снова ждала три дня в сторожке, но после она не ушла, а сбросилась с того же обрыва. Через месяц её останки выкинуло сюда.
— О, Боже... — Вилле прикрыл глаза и отвернулся. — Лаури, что стало с ее душой?
— Отправилась туда, где она отдохнёт и наберётся сил, — парень грустно улыбнулся и выпрямился. — Такие, как она, не могут страдать вечно. Смерть стала её избавлением от грехов, которых она не совершала, но платила за них. Кому-то смерть приносит успокоение, а кому-то совсем наоборот.
Призрак приблизился к человеку и внимательно на него посмотрел.
— Теперь ты понимаешь, к кому испытываешь любовь? К нему, — Лаури указал на кости. — А он давно мёртв. Стоит ли тратить свою жизнь на мертвеца, Вилле?
— Ты не знал любви, Лаури, оттого и задаешь такие вопросы, — Вало поднялся на ноги и встал лицом к лицу с призраком. — Грета любила тебя, и твой отец тоже. Но им не осталось ничего, даже могилы, на которой они могли бы поплакать. Я люблю тебя, а его, — Вало тоже кивнул на кости, — а его мне очень жаль, потому что даже сейчас он страдает и боится отпустить свою боль.