Игорь Сорогов прекрасно помнит момент, когда ему впервые захотелось выразить свои мысли и в чем-то материальном. Так художник наносит на холст свое видение действительности (окружающей или заметной лишь ему одному), так под руками скульптора и архитектора оживают глина и камни, так певец и музыкант красотой и силой голоса (своего или инструмента) передают гармонию мира, а танцор потом входит с ней в мистический резонанс. Игорь не умел ни петь, ни рисовать. Зато он умел писать.
Идея начать творить на бумаге принадлежала не ему. Просто какой-то дворовый мальчишка (Слава или Петя... Кто сейчас вспомнит, как его звали?) предложил интересную игру – написать роман. Сейчас этот Слава-Петя мог бы, наверное, гордо воскликнуть: «Это благодаря мне Сорогов стал писателем!» Чушь! Игорь все равно, рано или поздно, пришел бы к этому. Ведь если человек к чему-то стремиться всей душой, он непременно находит то, что ищет. Если же не стремится – этому все равно не сбыться, как ни старайся. И нелепы утверждения тех, кто говорит: «Если бы не я, ты бы не стал тем-то и тем-то!» Это все ложь и тщеславие: желание придать себе значимости в судьбе творца. Эти люди думают, что тот, кто сказал Рафаэлю: «Возьми в руки кисть!» и создал Рафаэля. На самом же деле тот человек лишь указал творцу верный путь. Но не укажи его он, можно подумать Рафаэль не стал бы великим художником. Да, он мог придти к этому не сразу, а годы спустя: перепробовать различные способы творчества, жанры, у него изменился бы стиль и отношение к творчеству. Но он бы все равно нашел свой истинный путь. Ведь если не ищешь, значит – не творец! А когда человек в постоянном поиске своего пути, на нужную колею его может навести даже самая незначительная деталь: случайная сцена на улице, нечаянно кем-то оброненная фраза, мелькнувший на прилавке газетный заголовок... Ну или предложение подростка, сказанное просто так, ради развлечения: «А давай напишем роман?» На творца же подобные знаки обрушиваются подобно озарению: вот, наконец-то я нашел свой истинный путь! Кстати, потом точно также, уже в процессе творчества, его посещают идеи. А что же Славы-Пети? Они живут дальше, даже не подозревая о том, какую революцию когда-то совершили в сознании начинающего творца. И лишь спустя годы, случайно увидев знакомую фамилию в списках знаменитостей, они самодовольно воскликнут: «Если бы не я!..» Головка от буя, как любил выражаться один мой приятель...
Кто-то скажет, что я слишком несправедлив к Славам-Петям. Быть может, и у них был шанс стать творцами. Просто не повезло. Иначе сложилась судьба. Но продолжи они творить, поступи в музучилище или в худуниверситет, познакомься с нужными людьми... Да только они выбрали другой жизненный путь, не творческий, вот и не стали творцами. На мой же взгляд, все совершенно наоборот: они потому и выбрали иной путь, оттого что не способны к творчеству – не хватило способностей, терпения, самосовершенствования, а главное, не нашлось того, о чем хотелось бы рассказать миру. Ведь творит лишь тот, кому есть что сказать. Хотя, попадается немало тех, кто годами может примерять на себя ярлыки «писатель», «художник», «скульптор», «композитор», «поэт», думая, что уже это делает из них гениев. Кое-кто даже умирает, так и не сбросив этого ярлыка, да так и не сообразив, что истинный гений не просто умеет профессионально водить рукой по бумажке, а раскрывает этим свои мысли и душу. И они так и не успевают понять главного: того, что абсолютно все люди на Земле – талантливы! Просто, каждый гениален в своем деле. Да, Рафаэль был великолепен, когда брал в руки кисть. Но, в отличие от какого-нибудь слесаря Михалыча, он за всю свою жизнь так и не смог бы научиться вытачивать идеальные детали. Ведь Мехалыч за станком так же гениален, как Рафаэль за мольбертом. И быть может, под ярлыком бездарного художника или поэта умер гениальный пилот, агроном или слесарь... Но давайте лучше вернемся к нашим юным дарованиям.
Тому Славе (или Пете) было около тринадцати – на год старше Игоря. Он как раз закончил читать «Войну миров» Герберта Уэллса и под впечатлением решил попытать себя на поприще фантастики. Идею, как все новое и интересное, дворовая детвора встретила на «ура». Так как Уэллса кроме Славы-Пети никто не читал, его и назначили главным среди юных писателей, всецело доверившись его гению. Секрет гениальности оказался прост: нужно было попросту взять уэллсовский роман и переписать его по красновски (Красновкой называется поселок, в котором вырос Игорь). На том и порешили. Вначале, правда, возникла небольшая заминка: отсутствовал главный атрибут, который делает из человека писателя – печатная машинка. На удачу, у одного мальчугана нашелся-таки дома нужный агрегат: «Мама на работе и ничего не узнает!..» В общем, все оказалось готово для создания шедевра: рабочий кабинет – дворовая беседка, печатная машинка, а главное – сам гений, в окружении оравы босоногих «литературных негров». Под веселый ропот все дружно принялись разрабатывать сюжет нового романа. Для этого нужно было так переписать содержание «Войны миров», чтобы вместо английских просторов возникли красновские. Вместо «На Хорселлской пустоши» появилось «На поле около кирпичного завода», «Человек на вершине Путни-Хилла» стал «Человеком на крыше пятиэтажки», а «Мертвый Лондон», конечно же, превратился в «Мертвую Красновку». Изменились и действующие лица, например, священник оборотился в солдата, а корабль-миноносец «Сын грома» трансформировался в «танк из танкового полка».
Творческие порывы в беседке бушевали до самых сумерек, пока в работу литературного клуба не вмешались власти – родители, которые разогнали своих отпрысков по домам. Слава-Петя, не желая расставаться с литературными лаврами, попытался было закатить своим пращурам скандал: мол, губят талант потомка, вмешиваясь в творческий процесс. Но и он в итоге смирился, так как все равно печатная машинка вернулась к законной владелице (взявший ее без спроса мальчуган мчался домой под звонкие подзатыльники матери).
Не смотря на обещания литературного сообщества продолжить начатый труд, дальше составления содержания работа над красновской версией «Войны миров» так и не пошла. На следующий день кабинет-беседку оккупировали наглые, но сильные старшеклассники, которые варварски использовали это место для заигрываний с девочками, рассказывания пошлых анекдотов нелитературными словечками и громкого хохота. Добытчик печатной машинки вместе с «главным писательским атрибутом» так и не появился, он оказался заключенным под домашний арест. «Литературные негры» тоже разбежались – нашли новую интересную игру. Да и сам гений, похоже, больше не собирался косить под Уэллса: он уже перехотел быть писателем и мечтал теперь стать фотографом (как раз дедушка отдал ему свой старенький «ФЭД»). Думаю, в будущем он не стал ни тем, ни другим и даже ни третьим... И лишь Игорь Сорогов продолжал настойчиво пачкать бумагу, искренне надеясь, что когда-нибудь его мазня обернется настоящим романом. Он прекрасно обходился и без пишущей машинки, и без кабинета и без оравы «литературных негров». Ему нужны были лишь блокнот, ручка, немного свободного времени и, главное, чтобы никто не мешал. Он не продолжил писать «Войну миров», нет. Хотя после того случая и прочел эту книгу запоем за пару вечеров. Но ему оказались не к чему чужие сюжеты, ведь его собственная фантазия порождала не хуже. Нужно было лишь научиться их понятно излагать свои мысли и запастись терпением – одним из главных инструментов творца.