В детстве мы все играли в Горца - а значит, считали, что мы бессмертны; бегали по улицам дачного поселка с корявыми деревянными орудиями возмездия и берегли голову, потом сравнивали полученные в боях царапины - у кого скорей заживет, тот более бессмертен, и - не думали ни о чем. Было только радостное предощущение будущего в целом и - того, что мы же бессмертны, а, следовательно, никогда не умрем. Жизнь вносила свои коррективы, но мы были горцами и заботились только о своей голове - в частности забивая ее книгами, беседами, фильмами и всяческой абсолютно нужной ерундой. Мы были счастливы - каждый по-своему, и несчастны - от этого тоже никуда не деться. Льюис что-то там писал про страдание, и каждый действительно время от времени любил пострадать, но мы же дураки были живы и сами не осознавали собственного везения в этом мире.
Прошлой ночью мне снился сон, где я простреливаю себе грудь, долго думая перед этим, примериваясь поточнее - знаете, это жутко неудобно - стрелять в себя на уровне ребер; и почему-то совершенно точно зная, что просто необходимо это сделать вот прямо здесь и сейчас. Наконец нахожу удобную позу и как будто толкаю сама себя в грудную клетку; ложась на колючий ковер, наблюдаю перемены внутри и удивительно яркую красную боль, разливающуюся из точки по всему телу - мне тепло. Я же уже десять лет как не горец и даже не помню об этих наших играх - чего только тогда не было, и сейчас я просто вижу сон, в котором умираю потому, что сама так решила - вдруг, внезапно, ни с того ни с сего, и у меня почему-то мужские руки. Руки - я просыпаюсь, нет - я медленно просачиваюсь из одной реальности в другую, очутившись уже не на ковре, а на кровати, и нет никаких пистолетов, а в грудь медленно сворачивается обратно плотным кровяным клубком не по-горски бессмертная душа.