Как у нашего села…
- Бабушка, скоро хлеб?
- Скоро, унучек.
Бабушка открывает заслонку русской печи. И чудный запах ржаного хлеба, давно щекотавший мой нос, наполняет всю избу. Блаженство! Бабушка достаёт из печи противень. Что может сравниться вкусом с горячим ржаным хлебом! Разве купишь такую вкуснотищу в магазине? Отламываешь кусок, и, кажется, не оторваться. Но, утолив аппетит, бежишь снова на улицу, где в разгаре игра в лапту. В передышку прибежишь, отломишь ещё кусочек, и снова – на улицу. Каникулы. Деревенское лето…
Темнеет, бабушка зовёт ужинать.
- Сейчас, сейчас…
- Иди же.
- Сейчас, сейчас…
И так повторяется едва ли ещё не целый час.
- Ешь, унучек, кулеш.
- Не хочу пшённую. Дай хлебушка…
- Не хошь кулеш, ничего не ешь…
Приходится есть кашу. А то хлеба ржаного не получишь. Остывший, он уже не такого божественного вкуса. Но всё ещё необыкновенно душистый и вкусный.
- Бабушка, а ты старинные песни знаешь?
- Всё позабыла, унучек…
- Бабушка, а кто это на той жёлтой фотографии?
- Это мой первый муж.
- Это не мой дедушка?
- Нет, мой первый муж погиб в ерманскую войну. А дедушка твой после войны на мне женился. Он в ерманском плену был. А из плена вернулся, на мне женился. Гражданская война была. Его было хотели мобилизовать, да отпустили. В нашем лесу бандиты разбойничали. Вот и мобилизовали против них. Да тут их разбили. И деда отпустили. Тут он на мне и женился.
- Это кто был? Антонов? – я уже читал Стрыгина, хотя мне не по возрасту было, у старшего брата книгу стащил, знал что-то про Антонова.
- Нет, Антонов далёко был, в Танбове. А в нашем лесу бандиты скрывались, они вагоны на станции грабили. Наши места с незапамятных времён разбойничьими были. В тех лесах сам Кудеяр-атаман в старину жил. Подалее немного. У него пещера в овраге была, где он сокровища прятал.
- Откуда ты знаешь всё?
- Ну, я же четыре класса церковноприходской школы кончила. А вот невестка моя – всего один класс.
- Баба Шура? А почему? Она ведь моложе.
- А потому, что гражданская война была. Не до учёбы. А потом, дети у нас с дедом твоим пошли. Надо было детей нянчить. Мне-то в поле надо работать. Она всех и вынянчила. Некода ей в школу-то ходить было.
- А тогда колхозов ещё не было?
- Не было. И когда колхозы стали, мы не вступали. А перед войной дед твой умер. Царствие ему небесное… Тогда пришлось в колхоз идти. Без колхоза не прокормилась бы, без мужика тяжело детей прокормить. Старшие-то, хоть и большие уже были, да не пристроены ещё. А младшие… И свёкр старый уже был. Его кто покормит…
- А почему соседняя усадьба вся берёзками усажена, красиво так, а ваша без берёзок?
- Это тут МТС была. Вот они и посадили берёзки. От них тень на огороде. И земля сохнет Нам они ни к чему. А ещё раньше там богачи жили. Ихнюю усадьбу под МТС забрали.
- Помещики? Разве богачи в избах жили? Нам в школе говорили, что богачи жили во дворцах, да в поместьях.
- Нет, помещиков у нас в селе не было. Вот в соседнем селе помещица жила в старину, да уехала, куда, не знаю, после революции. А тут… Ну, решили… начальство… что это такие вот, богачи. Они, конечно, в избе жили, а их сослали. В Сибирь. Да ведь, не их одних… Как им объявили, что их ссылают, пришли к нам, просили шубы у них взять на сохранение. Ещё какие вещи. Да я испугалась. А вот бабка Матрёна согласилась. Держала их тридцать пять годов на чердаке. Да так и не спросили хозяева своих шуб. И Матрёна-то померла…
- В Сибирь? Это там дядя Лёша нефтяником? Холодно ведь там без шуб.
- Холодно… А свёкра моего тоже ведь хотели раскулачить. После уже. У него, говорят, пол в избе деревянный. И в колхоз не вступает. Значит, кулак. Спасибо, дедов брат, Иван, активистом был. Комсомолец. Он на собрании как закричит: " - Какой он кулак, если он в лаптях ходит? Кулаки в сапогах"… А сельсоветские-то все в сапогах... Замолкли сразу. Так твоего прадеда не раскулачили.
- Бабушка, неужели не вспомнишь никакой песни старинной?
- Что-то не вспомню. Вот стишок хошь, расскажу: " – Кушай тюрю, Яша, молочка-то нет. Где ж коровка наша? Увели в совет".
- Да не так, бабушка. "Увели, мой свет".
- Да? А я так слыхала…
- Ну, вспомни, бабушка, ну постарайся!
- Вот частушку вспомнила, слухай:
Как у нашего села,
у нашего озера,
не скажу, какая девка,
жопу отморозила…
Милая бабушка… Частушки этой больше никогда я не слышал. А какая рифма замечательная!