Сердца как дома. Иные холодны и пустынны. Иные закрыты на огромные амбарные замки. В других тепло, светло, и за большим круглым столом сидят друзья и родные. Добрая хозяйка печёт пироги, топит печь, теплит свечи. И ходят за окнами люди. И не только люди. Заглядывают в окошки, тянутся к свету. Самые храбрые стучатся в двери. Проходят, немного смущаясь хозяйки и тех, кто уже сидит за столом. Потом смелеют, подсаживаются к огню. И до них тоже доходит кипящая хмельным мёдом братина. Иные приходят молча, без спросу. Садятся у стола, и их молчаливые тосты греют сердце хозяев.
Иные хамят и бывают изгнаны. И долго ещё потом ходят за окнами дома-сердца, не смея вновь войти, но не в силах забыть к этому дому дорогу.
* * *
Дом-сердце долго был открыт для всех. Но приходит осень. Луна горит алым пламенем, и ветер носит в крыльях запах грядущей Дикой Охоты. И дом закрывает свои двери до весны. У тех, кто сидел за столом, есть свой ключ от этого дома. У гостей ключа нет. Те, кто вышли в знойный летний день, в осеннюю хмарь, и не успели вернуться до Осеннего Равноденствия – впустят ли их в дом снова? Впереди долгая-долгая зима….
* * *
А иные сердца - как кузницы. В них хозяевам некогда привечать и потчевать гостей. Они раздувают священный огонь в горне, стучат молотками, клещами вынимают из печи тонкое, горячее узорочье.
Вокруг кузницы ещё больше интересующихся, желающих заглянуть внутрь, посмотреть, как огонь танцует танец с расплавленным металлом, и рождает Крепчайшее.
Но таинство Рождения не терпит праздных зевак. Таинство требует сосредоточения и уединения. В сердце-кузницу пускать нельзя!