Библия учит любить ближнего своего, а Камасутра поясняет, как именно это нужно делать…
Популярное интернет-высказывание
В атмосфере дома Месье чувствовалась опасная наэлектризованность. Предмет раздражения вычислить было несложно. Каждый день начинался с общения с мужем Лолки, которого та называла не иначе, как «мой глупый Луи де Фюнес».
Прототип темпераментного актёра сначала ежедневно звонил Месье, интересуясь, не знает ли тот, где находится его жена. Затем нагрянул с несанкционированным визитом, что не могло не взбесить хозяина. Обнаглев – зачастил, пытаясь уличить Месье во лжи и прелюбодеянии, а главное застать в чужом доме свою блудную Лоло. Наконец, его перестали пускать в дом. Это, конечно, усилило подозрения и практически подтвердило самые ужасные предположения обманутого супруга.
Месье лютовал, о чем-то подолгу говорил по телефону со своим адвокатом, грозился обратиться в полицию. Но однажды в полдень из поместья увезли Пюпюса, передав его на попечение мамочке. Энергетика дома сразу стала иной – сам воздух очистился, проблемы перестали казаться неразрешимыми. Вновь в нашей жизни появились улыбки, прогулки и лёгкий флирт.
Однажды случилось обедать с Месье наедине, что удавалось крайне редко, так как в доме почти всегда гостили многочисленные друзья, либо Пюпюс заменял их всех сразу.
Я выпила много вина, волнуясь в надежде на близость. Между нами возникло шутливая борьба за обладание последней оливкой на блюде. После яростного сражения вилками, мне удалось схватить оливку и выбежать из-за стола, на ходу судорожно запихивая добычу в рот.
Месье не сдавался, и ринулся в погоню. Когда «догоняшки» вокруг стола увенчались безоговорочной победой Месье, оливковый приз был удачно мною проглочен. Оказавшись зажатой в крепкие объятия победителя, я билась и визжала, как пойманный в капкан зайчонок. Но вырваться из железных тисков не было никакой возможности. Даже при ясном понимании, что это лишь игра, сердце замирало от страха.
Повелитель наслаждался своей властью над слабой жертвой, бьющейся в его мощных руках, испытывая необыкновенное удовольствие. Таким удовлетворённо весёлым я никогда прежде его не видела. Меж тем мучитель сжал меня ещё сильнее, прижав всем телом к стене. Открыл рот, и медленно надвигаясь на лицо, сжал зубами мой нос. «Сейчас откусит, сволочной людоед!» - обдала кипятком ужасающая мысль.
Зубы впивались всё сильнее, причиняя не столько боль сколько сковывая страхом от невозможности дёрнуться. При каждой попытке вырваться - изверг сильнее сжимал челюсти. Истязание длилось гораздо больше, нежели полагалось для шутки. Нет, не обманывает мистическая наука – физиогномика. Столь поразительное сходство Месье с экранным каннибалом было предупреждением свыше, но тщетным, как всегда случается с опрометчивыми жертвами маньяков.
Перспектива остаться без носа меня совсем не радовала. Ладно бы ещё лишиться уха, как несчастный соперник свирепого Тайсона на ринге. Там хоть недостаток можно спрятать под длинными волосами. А недостаток носа не скроешь ничем. Для молодой женщины нет ничего ужаснее, чем быть так нещадно изуродованной!
Из последних сил мне удалось высвободить ладонь, и я ткнула пальцем между рёбер мучителя. Месье охнул. Этой секунды хватило, чтобы высвободить мой несчастный нос из хищной пасти:
- Полис, хелп! Хелп! (искаж. англ. - Полиция, помогите! Помогите!) – истошно заорала я неузнаваемым голосом, чем неожиданно развеселила Месье. Ослабив хватку, он от души расхохотался, запрокинув голову.
- Какой ещё «полис»? Где ты видишь тут полицию? – он кивнул на стеклянную стену гостиной, за которой простирались его обширные владения с полями, конюшнями, скирдами сена и далёкими деревьями на горизонте, - Тебе никто никогда не поможет! Вот возьму и закапаю тебя во-он под той яблоней, и даже искать никто не станет. Ушла, скажу куда-то. Чёрт их разберёт – загадочная русская душа! И мне поверят.
- А остальные люди?
- Они подтвердят, ведь никому не нужны проблемы из-за каких-то эмигрантов.
Обречённо поняла, что он прав – я здесь одна и полностью в его власти. Он может сделать всё, на что хватит его совести, и никто меня не защитит. Я – лишний элемент в этой системе. У меня меньше прав, чем у этой французской мухи, ползущей по белой скатерти.
Внутри, там, где спряталась испуганная душа, будто что-то тяжко и скоропостижно скончалось, наверное, недоношенная мертворождённая любовь.
Зато теперь я больше не желала близости с господином, и не трепетала, задыхаясь в смущении, когда он случайно касался меня. Спать я ушла рано без вечернего ритуала из манящих взглядов, нежных поглаживаний и особо значимых поцелуев на ночь. Почувствовала себя спокойно - лишь заперев комнату не только на ключ, но и на дополнительную щеколду. Скорей бы домой!
Но моему сну не суждено было длиться безмятежно. Посреди ночи меня разбудил звонок на сотовый. Мало чего соображая спросонья я с трудом поняла, что стон и всхлипывания в трубке, это безутешный плачь Лолки:
- Я ж теперь сам-бля, без ансамбля! – как заведенная повторяла она сквозь рыдания любимую поговорку русских эмигранток, что означало утерю покровителя, так как «ансамбль» по-французски – «вместе».
- Лолик, что случилось? Ты где?!
- В гостинице, в Кане. Если вы не заберёте меня утром - мне капец! Я тут задолжала… Короче, пиши адрес…
Просьбу забрать подругу из гостиницы Месье выслушал без особого энтузиазма с выражением острой зубной боли на лице.
- Мадам Лоло ждут большие проблемы, дорогая. Я не хочу быть втянут в чужие интриги. Сыт по горло общением с её супругом. И если власти экстрадируют эту легкомысленную мадам туда, откуда она приехала, думаю, всем будет гораздо спокойнее.
«Всем гораздо спокойнее без твоего Пюпюса!» - подумала я и закатила истерику, на какую только была способна. Я рыдала-умоляла, но ничего не действовало на жестокосердного Месье. Он оставался холоден и непреклонен. Тогда в отчаянии, зажав в кулаке клочок с адресом гостиницы, я отправилась пешком вызволять подругу.
Через полчаса пешего хода боевой пыл мой совсем остыл. Я громко рыдала в голос, когда на подходе к трассе, со мной нехотя поравнялся автомобиль Месье. Конечно, первый же полицейский выяснит, у кого я остановилась, что для приглашающей стороны – совсем не комильфо!
Маленькая гостиница располагалась напротив железнодорожного вокзала и имела явную узкую специализацию. Даже я при всей своей провинциальной наивности понимала, что яркие группки женщин у входа – местные жрицы любви. Они решительно отличались от всего остального женского населения Нормандии, как яркие бабочки – Махаоны от мелкой серой моли в пыльном шкафу.
Все разноцветные пютан (искаж. разговорн. франц. - путаны) были словно специально собраны со всего света по единственному признаку – тёмный оттенок кожи. Цветовая гамма оголённых тел варьировалась от светло-кофейного до иссиня-чёрного.
Одеждой они так же отличались от скучного помято-линялого гардероба местного населения. Буйство красок напоминало, что где-то ещё существует безумный карнавал Рио-де-Жанейро. Оранжевая сетка чулок на бесконечных ногах высоченного шоколадного трансвестита в боа из кислотно-лимонных перьев венчала данный цветник, как вишенка на торте.
Лолка встретила нас, рассеяно моргая заплаканными глазами. В крошечной комнатке кровать занимала всю жилую площадь, оставляя лишь узкий проход, в котором едва помешались казённые тапочки. Все вещи были упакованы и ждали в двух тугих чемоданах у дверей, но по всему широкому кроватному полю была раскиданы помады, тушь, тени, духи и мелкие монеты.
Зная как щепетильно относится Лолка к своей косметике, я удивилась, что она небрежно швыряет её в сумку вместе с мелочью. Закрывая дверь, подруга несколько раз уронила ключ от номера, чем вывела Месье из себя. Он демонстративно направился к своей машине, словно не замечая увесистый Лолкин багаж.
Подъезжая к помпезным вратам поместья наше общее совместное тройное сердце одновременно ухнуло вниз и закатилось под сидение - впереди нас поджидал у своего смешного неказистого автомобильчика подбоченившийся сердитый силуэт Луи де Фюнеса.
Обманутый супруг, словно сердцем чуял, где искать неверную Лоло, и специально решил подловить Месье на лжи.
Пошатнувшуюся репутацию миллионщика спасла совершенно лишившаяся всех чувств и разума беглянка. Лолка медленно сползла на пол автомобиля и затаилась, прикрываясь стянутым с сидения пледом.
Невозмутимый Месье едва кивнул несчастному преследователю, направляя автомобиль к дому. В окне проплыло расстроенное лицо экранного комика в крайней степени подавленности. Прямая спина Месье, его мускулистые руки неспешно и уверенно правящие рулём, спокойное выражение лица, напоминающее маску терминатора, говорили о том, что ничего необычного не происходит, и вообще дежурить у ворот поместья – обычное занятие всех обманутых Луи де Фюнесов.
После двухчасового мытья в ванной, где несчастная моя подруга, видимо, пыталась смыть всю прилепившуюся к ней и особенно к её душе грязь, Лолка, наконец, поведала о своих злоключениях. Она расположилась на моей кровати с пластиковым бочонком вина в обнимку. Пила большими кружками полусладкое «лекарство» и говорила-говорила-говорила…
- Расскажу те щас свои галеры (искаж. разговорн. франц. - страдания). Всё произошло в Париже. Там мон ами – Жиль-Кристоф сделал мне большую козу, да ТАААК, что теперь не скоро очухаюсь!
Так я впервые узнала, что у загадочного неуловимого Лолкиного любовника, которого так никто никогда и не увидел, оказывается, есть имя, такое же склизкое, роковое и неоднозначное, как моё представление о нём - Жиль-Кристоф!
- Недаром мне этот Парижопель ещё в первый раз поперёк горла встал, - продолжала подруга свой горестный рассказ, громко отхлёбывая из кружки вино, как пьют чай неотёсанные деревенщины, - когда с Луи де Фюнесом припёрлись туда документы мне справлять. Нормальные-то люди в разгар лета по курортам-пляжам…
А
мы
вот
приехали
в Париж
грин
карт
у-то
добы
вать.
А там
везде
толпа,
жа-ра,
аж под
ногами
асфальт
плавится
Паркинг
найти это
проблема
проблем.В
префектуре
очереди, как
на родимой
сторонушке!!!
Намаялись мы
по кабинетам. Ну
когда бюрократы на обед
закрылись, вышли на улицу
мы с грибом этим-то поганым.
Слоняемся. У Эйфелевки два больших
автобуса и с русс кими туристами.
Все радостные та- акие. Глаза горят.
Фотоаппаратами так щёлкают. Счастливы
все очень, что в этом-то Парижике оказались.
Гляжу на них завидую. А у меня только одна
мысль, взобраться бы на железную «дуру»
и сброситься, что б всмятку! И не гляди! Выхода другого я не вижу!!!
- От тоски чёрной я с этим уродом связалась!
- С каким именно-то, со вторым или с первым?
- Да с любым!!! Когда у нас ещё только начиналось всё, меня Жиль-Кристоф постоянно в Париж тянул. Поехали мол, будем в красивой гостинице каляны делать (искаж. разговорн. от франц. caliner – нежить, ласкать, телячьи нежности). Я и подозревать не могла никакого подвоха. С удовольствием согласилась – хоть столицу с нормальным мужиком посмотреть спокойно, а то с моим старым сморчком всё бегом да наскоком.
Не поверишь, я в Лувре всего только один раз была. Мону Лизу, правда, удалось лицезреть - мельком глянуть. Незабываемое впечатление! Словно на заплесневелой доске, что пролежала в лесу сорок лет под корягой, какой-то силуэт едва прорисовывается. А перед ним восхищённая толпа придурков. Ахи да охи! Успела только на затылки людские полюбоваться.
В русской-то сказке Иван лягушку-царевну целовал, а во французской сказке принцесса поцеловала жабу, и она превратилась в прекрасного принца. В жизни же всё увы наоборот, сразу же после свадьбы прекрасный французский принц превращается в жабу – «крапо» или того хуже в «крапюль» – мерзость. Похожие слова.
В нашем случае и до свадьбы ждать не пришлось. Если встречу гада -сразу «фаберже» вырву… с проводами, чтобы не размножались такие крапюли на земле!
Помню, телепередачу смотрела одну про насилие в семье, там тётка африканка била мужа жестоко и систематически. Их соседи однажды на скрытую камеру сняли, в полицию заяву накатали. Так, не поверишь, он стоит в кадре, полное чмо, как в штаны наложил и вместо того что б хоть как-то защищаться, лепечет: «Энкруабль, энкруабль…» (искаж. франц. - Невероятно, невероятно…) И слёзы в три ручья!
Вот и я своего бы так отметелила! Аж, руки чешутся! У меня на шее от злости словно були (искаж. франц. - шары) надуваются! Убью, падлу!
- Да что случилось-то, в конце концов?!
- Ну, короче, уговорил он меня в Париж на выходные. Только, говорит, там парковку найти нереально, поехали так – без авто. А это ж тебе не по-быстренькому за пять сек в соседний виляж (искаж. франц. - городок) смотаться. Сначала надо на электричке, и только через 40 минут в Лизоне пересадка. Хорошо хоть в поезде сидения мягкие, как в «Икарусе», а то бы вся жоуп – всмятку. Потом на вокзале - ожидание полчаса, после этого ещё два с половиной часа на другой электричке до Парижа трястись. Всего в дороге примерно около трёх часов. Прикинь!
Намаялась я до одури по пыляке вокзальной мотаться. Устала, как сволочь.
Меня изначально предчувствие какое-то нехорошее одолевало, а тут ещё подходим к гостинице, и как из-под земли цыганка страхолюдная такая. Пристала ко мне. Давай за руки хватать. Орёт чего-то. Типа, опасность! Опасность!
А этот хоть бы хны, идёт себе такой тимид-тимидом (искаж. франц. - скромный, застенчивый), не торопится оборонять меня от полудурошной старухи. Мне бы сразу тогда задуматься!
- Ну, и что сбылось предсказание? Опасность-то была? – почувствовала я близость развязки в бурном отрывочном рассказе подруги, - Да, видимо ушлые цыганки - потомки Эсмеральды и Квазимодо обосновались у собора Нотр-Дам со времён Виктора Гюго.
- Вот слушай про опасность. Только это сюжет табу (искаж. франц. - секретная информация) ты ж, надеюсь, понимаешь. Никому! Особливо нашим, по-русски гутарящим, а то капец – вовек не отмыться. Я и так в обсёре полном!
После всех вокзальных мытарств, бухнулась в постель и уснула, как застреленная. А потом будто толкнул меня кто-то. Слышу, мой прынц в коридоре разговаривает с кем-то. Я тихохонько подкралась к двери. Глянула в глазок. Вижу, Жиль-Кристоф с каким-то чёрным страшным турком беседу ведёт. Я сначала ушам своим не поверила. Сёдня, говорит, ночью я её жарю (то есть меня!) а утром исчезну по-тихому вместе с кошельком. Тут девушку и заберёшь. Заплатишь за гостиницу и поставишь дуру на счётчик. Как обычно! Русская Лоло – баба красивая. Такие всегда в цене. Доход большой будет…
Продал меня сутенёру, тварь. Потом, говорит, пошли сделку спрыснем. По-пивку…
Видала пуритюр (искаж. франц. – гнильё, подонок) но такое ещё искать – не переискать! Я ж уверена была, что у нас любовь! Показывала ему чудеса Камасутры! Допоказывалась!
Заколотило меня. Не помню, жива или мертва. Сердце в каждой клеточке по всему телу стучало. Вещи свои, какие нашла комом поспихала, а сумки через балкон кинула. Мелочь у него из кармана в куртке выгребла. А как из гостиницы щемилась – вообще отдельная история. Ноги ватные. Главное, боюсь, чтоб они меня не засекли.
На улицу выскочила… и дёру! По той же схеме до Кана. Считай, меня только знание языка и спасло. А так бы – хана! Хотя работа проститутки в Париже престижной считается… Да, шучу-шучу!
Теперь вот придётся перед мужем – старой вонючкой выворачиваться через жопель розочкой, чтобы в нашу Рашу не выдворили первым рейсом. Он щас ежели жалобнётся в суд, меня депортируют, как не фиг делать, без права переписки.
Утром старому сморчку, по совместительству Луи де Фюнесу была рассказана трогательная сказочная история как наивная Лоло поехала на экскурсию в Лувр, чтоб осуществить мечту детства – увидеть знаменитую Джоконду, творение великого Леонардо. Но в Париже злобные цыгане украли у неё вещи, деньги и телефон.
По-моему, это фантазийное эссе мало убедило настырного и подозрительного Луи. Но в данном случае никто не хотел скандала, и объяснение устроило всех.
Несчастному Лолкиному мужу неоднократно приходилось впоследствии расплачиваться за безумную страсть к русской красавице. В среднем дважды в год приходилось этому закоренелому мазохисту вызывать в дом полицию, чтобы утихомирить домашнего тирана, то есть тиранку. Например, только за последние месяцы Лолка нанесла супругу два увечья, а сколько ещё впереди…
Невольным свидетелем одной из драк стала я ещё в России. Во время бесконечных наших телефонных разговоров, Луи стал особенно гнусаво канючить, что, мол, пора бы и честь знать, ведь так много денег уходит на международные переговоры. В очередной раз, робко вползая в Лолкину комнату, не успел он ещё ничего прогундосить, как попал под горячую руку. Строгая супруга врезала надоеде телефонной трубкой и сломала нос.
Но этого тупице показалось мало. Не прошло и недели, как он осмелился возмущаться, что молодая и яркая жена решила сходить в ночной клуб без него. За безосновательные упрёки нытик был наказан госпожой тем, что подвернулось под руку. На этот раз бедняге повезло – в руке у Лолки была туфелька с каблуком-шпилькой в 14 сантиметров, а не тесак или базука. Этим невинным орудием была вспорота щека наглеца. Пришлось зашивать. Но шрамы, как известно, украшают мужчину.
Как сейчас помню, последнее моё недолгое пребывание в гостях у подруги. Лолка возлежит в роскошном интерьере барокко, Луи – коллекционер старинной мебели и предметов искусства. Рядом вьётся и сам пришибленный антиквар. Услужливый, слащавый, всё пытается угодить своей богине. То фрукты несёт на блюде, то вино откупоривает.
Вальяжная царица-Лолита презрительно злословит, не стесняясь хозяина дома. Всё равно он ничего по-русски не поймёт:
- Глянь, как щерится урод. Вот чучелка, бль! Придушу сёдня ночью подушкой. Тебя дебил, тебя вонючка. Только подойди ещё, карлик-дрищ! Как только паспорт получу, кину этого пердимонокля по-быстрому. Нет, ну ты глянь, опять ведь сюда прётся и пироженки тащит. Да чтоб ты сдох! Подавился бы своей пироженкой… Сотворил же Господь такую скотину!!!