Эфиопский дневник. Путевые заметки. 111 глав

Как это началось…   Эфиопский Дневник  1

Все осталось где-то в невероятной дали. А воспоминания то  приходят,  то отступают далеко, и не верится, что это вообще когда-то было. Иногда  они наплывают со всех сторон, и кажется, что все эти невероятные события еще рядом, вокруг меня. И вот-вот появится рядом кто-то из людей, с которыми я работал, общался, встречался в те далекие времена, что все эти события продолжатся сию же минуту.

Я отмечал в календаре события, командировки в провинции, делал отчеты о работе, доклады на Эфиопской конференции врачей в Университете Аддис Абебы -   и сохранились  точные данные о событиях, а эмоциональная сторона отпечаталась в памяти.

Друзья иногда задавали неожиданные вопросы, заставляя вспомнить до мелочей былое,   и вот на бумагу легли первые строчки о пережитом  за те 3 года командировки  в Эфиопию.

Вести дневник там, в горах, у экватора, было невозможно.  Работа, часто  сутками подряд, днём и ночью, необходимость решать свои бытовые проблемы,   сложности добывания продуктов питания в условиях голода в стране,  необходимость времени для  отдыха - в конце концов, чтобы быть постоянно   работоспособным   и готовым в любой момент к непрерывной работе сутками и неделями подряд. 

Была масса непривычных, захватывающих впечатлений, новая, необычная  обстановка, необходимость изучить местные языки, напряженность  в условиях непрекращающейся войны… 

В  те далекие времена все откладывалось в моей памяти в виде  «ненаписанного дневника», а   сейчас, через годы после пережитого, возник этот «Эфиопский  дневник».

Как-то мне подарили сборник повестей  Коротича «Метроном»   (редактора журнала «Огонёк»).   Читал я их с интересом.  Меня  пронзило как электричеством – он писал об  Эфиопии! О голоде  из-за невероятной многолетней засухи! Кошмарные сцены, виденные Коротичем в несчастных городах и деревнях голодающих районов Эфиопии! 

Но мне довелось  работать в госпиталях в Аддис Абебы, Харара, Массавы…В  деревнях был иногда - случайно, и видел другие стороны эфиопской жизни, о которых Коротич не писал. Теперь же всё соединилось в единую картину – Война! Голод! Потрясающая нищета и отсталость… И народ с его огромным желанием поднять страну… Его огромное трудолюбие, честность …

 Наряду с современными красивейшими зданиями – памятники истории далекого прошлого, самобытная культура уходящая корнями в древность… Высочайшая образованность многих интеллигентов, с которыми приходилось встречаться и работать… Стремление к всеобщей грамотности…

Я вспомнил измученное посеревшее лицо  доктора Тесфая  – Главного врача госпиталя Рас Деста, в котором мне пришлось  много поработать, после его очередной  командировки в голодающие провинции для оказания помощи бедствующему населению. Много недель проходило после этих командировок, пока к доктору Тесфаю возвращалась улыбка.

Понимаю, чего стоило Тесфаю ответить на вопрос о результатах поездки – «Все хорошо!». Он не хотел вывести из рабочего состояния своих коллег, и переживал в себе увиденные кошмары голода…

Написанные страницы легли в папку и остались там опять на годы…. И лишь сейчас -  я снова к ним вернулся – и вот  они  перед Вами…


Переселяемся!     Эфиопский Дневник  2
 
Наш сосед по подъезду и друг Филиппович решил менять свою квартиру на более удобную. Собирался он долго, больше года. Все подыскивал подходящую. Обсуждал это со всеми жильцами подъезда – рассказывал, что он хочет найти для себя. И спрашивал в  разговоре, как бы мимоходом  – какую бы квартиру хотел иметь каждый из нас, его соседей.

Он не спешил меняться, казалось – что никогда он и не поменяется. Это была традиционная тема его разговоров с соседями. Я спрашивал его:
- «Ну, когда же поменяешься, Филиппович?» И он отвечал:
- «Почти все звенья согласовал, осталось немного… Скоро поменяемся…»

Приближались  Ноябрьские праздники, и мы хотели их хорошо провести - собраться с друзьями в нашей квартире за столом, хорошенько повеселиться, отдохнуть. Шла последняя рабочая неделя перед праздниками. Была уже пора покупать продукты для праздничного стола. На работе мне сказали:
- «Звонили от ректора института! Срочно зайдите к нему!»  Я секунду подумал и ответил:
- «Вы меня не видели! Не нашли, сообщить - не смогли… Пойду после праздников!» На том и сошлись…

Вечером дома раздался звонок из Москвы – что, мол, надо переоформить документы для загранкомандировки. На улице было холодно, мороз, снег… Не хотелось никуда ехать… И я ответил – документы переоформлять не буду, никуда не поеду… Слышимость была плохая, разговор прекратился, как мне показалось, ничем не завершившись…

До праздника оставалось совсем мало времени. И вот вечером заходит ко мне Филиппович, позвал еще и мою жену, и с довольным видом, торжественно улыбаясь – объявил:
- «Ну, наконец, все решили с обменом! На Ноябрьские праздники будем переезжать!»
- «Очень рад за Вас!» - улыбнулся я ему.
- «И за себя порадуйся тоже!» - воскликнул он.
- «А я то причем?» - удивился я.
- «Ты хотел снизить этаж, спуститься ниже? Хотел! Одну комнату на север хотел, чтобы летом не было жарко – хотел? Хотел! Мы включили тебя в обмен! Все это получишь…» - продолжал Филиппович.

- «Как это, включили в обмен? Мы же не просили!» - воскликнули  в один голос мы с женой.
- «Я тебе доброе дело делаю – ниже этаж, лучше планировка! Что тебе еще надо?! И не вздумай отказываться! Меняется половина жильцов в нашем подъезде – ты нам все сорвешь! Думаешь, я зря тебя много раз спрашивал – какую квартиру тебе хотелось бы иметь?  Учти – все уже договорились, учтены пожелания каждого, и к тому же, все мы остаемся в своем подъезде!!! Я  уже решил со всеми – тебе сообщаю последнему! Просто – не хотел морочить тебе голову, вот и сообщаю, когда уже все решено!»

Стали мы советоваться с женой и сыном. Действительно, Филиппович предлагал отличный вариант обмена.
- «И когда решили меня включить в обмен?»
- Да с самого начала!»
- «А чего же не сказал?»
- «Вот, говорю сейчас! Все уже согласовано, утрясено! Знаешь, сколько голову пришлось ломать? Радуйся, что только сейчас узнал об этом…»

Посовещавшись несколько минут, мы согласились…
- «А документы оформлять?» - спросила  жена.
- «Оформим в один момент! Все уже договорено и решено! Все! Я знал, что не откажетесь!» - воскликнул, улыбаясь, Филиппович.  – «Складывайте вещи! 7 ноября переезжаем!»

- «Столько мороки перетаскивать вещи!»
- «Не волнуйтесь! Организуем все нормально!» - воскликнули в один голос наш сын и Филиппович. Он ушел домой, а мы, взбудораженные, долго не могли успокоиться, прийти в себя от внезапного предложения.

Оставался день до переезда. Мы, как могли, сложили вещи, связали стопками книги. Подготовились к их перетаскиванию. И вот 7 ноября. Все вышли в подъезд рано утром. В подъезде толпились парни – товарищи сына, десятка два парней и мужчин из всех переезжающих семей. Филиппович  весело всех приветствовал, напутствовал, кратко инструктировал. Разобрались – кто в какую квартиру переходит. Филиппович  каждому говорил -  из какой квартиры в какую нужно каждому нести вещи вверх по лестнице,  и откуда куда нести спускаясь – вниз…
 
- «Порожняком не бегайте! От себя несешь свои вещи, а к себе, обратно, захватываешь  вещи того, кто переселяется в твою квартиру!» 
И вот, больше двух десятков «носильщиков», как муравьи,  потащили вещи вверх и вниз по подъезду… Иногда в спешке затаскивали по ошибке шкаф в чужую квартиру. Картина была потрясающая.
- «Ничего!» - подбадривал  Филиппович, - «потом разберемся с вещами!»

Получилось здорово. Все шло очень быстро. К вечеру работа была закончена. Все были очень довольны. Вещи кучами лежали в квартирах на полу по комнатам на подстеленных газетах. Осмотревшись и обнаружив чужую тумбочку, стул, торшер – тут же выясняли, кто хозяин, и относили ему. Радостные сели отдохнуть, покушать.

И тут вдруг потекла водопроводная труба сначала в нашей «новой»  квартире, а потом весь «стояк» - выше и ниже нас. Пришлось перекрыть вентиль. И ни у кого нет воды. А тут праздники. Еле-еле нашли бригаду водопроводчиков, которые согласились на праздники делать этот ремонт – менять протекающий водопроводный «стояк». Хорошо, что общими усилиями нашли необходимые трубы и другой материал, и ремонт был сделан. 

Главное, устроились на новом месте – расставили кровати, стол, стулья. Можно было ночевать и праздновать.
               
               
После праздников…       Эфиопский  Дневник  3

Пришел я на работу, а там:
- «Тебя срочно вызывает ректор!» Деваться некуда – тут же поехал в институт. Секретарша, увидев меня, минуя очередь, направила в кабинет ректора. Поздоровавшись,  ректор молча дал мне в руки конверт с бумагами: - «Прочтите!»
Там было несколько документов для загранпоездки – броня на работу и т.д. и предписание срочно приехать в Москву с вещами, готовому к загранкомандировке в Эфиопию.
- «А нельзя ли не поехать? Я только что поменял квартиру, прорвало водопровод, идет ремонт… Вода течет…»
- Езжай в Москву! Все уже оформлено! Попробуй отказаться там…! Но я – не советую… Да там и сам увидишь…».   Наш ректор, профессор, многократно бывавший за рубежом хорошо знал все это…
- «Иди, собирайся!» - сказал он.
- «А сказать на работе?»
- «Иди домой – собирайся! Приказ уже написан – ты уже в распоряжении Министерства! Завтра вечером – выезжай в Москву! Почему до праздников не пришел?!»
- «Менял квартиру…»
- «Вот бумаги в жилуправление и так далее… Отдай их сей час же… До свиданья! Езжай!» Попрощались.

И вот, молниеносно закончив ремонт водопровода в квартире и оставив вещи сваленными в кучи по комнатам, мы кое-как собрали вещи «для поездки в Африку».  С наскоро и кое-как собранными вещами начали вызывать такси. Но   видимо из-за переезда, нарушилась телефонная связь. Не долго думая, я выгнал из гаража свои старенькие «Жигули». Сложили в них чемоданы, с сыном и женой поехали на вокзал. Шел дождь с мокрым снегом. Выгрузив вещи, я оставил жену и сына на вокзале и отогнал машину в гараж. На попутке вернулся на вокзал.

У нас не было ни малейшего желания ехать, но и оставаться  было нельзя. Попрощались с сыном, думая отказаться от поездки в Москве и через неделю вернуться. Проспали весь путь до Москвы. Не хотелось ни о чем говорить. Когда-то, года 4 назад, меня в отделе кадров спросили:
- «Нужно поехать помочь населению  слабо развитой страны! Вы – хирург общего профиля, летаете по Санавиации, знаете английский…» У меня не хватило духа ответить отказом. И вот теперь  - поедем куда-то или лучше - нет?
Вот и Москва. Гостиница «Украина». Отличный номер.  В Министерстве торопились:
- «Через день – вылетаете! А еще много дел…»
- «Как вылетаем? Куда?!» - удивились мы.
- «Вот билеты в Аддис Абебу!»
- «А нельзя ли…» - заикнулся я.
- «Не продолжай! Билеты стоят как автомобиль!  И неустойка – если не поедешь…»
- «Все, не продолжаю…» - сказал я смущенно.
За день были закончены «бумажные дела» в Министерстве. Вечером прошлись по Москве. Красная Площадь. ГУМ. ЦУМ.  Улица Горького. Москва была завалена снегом. И снег продолжает, кружась, хлопьями падать. Мороз.  Снег хрустит под ногами. В гостинице пересмотрели свои вещи. Отобрали чемодан лишнего и отправили его домой на вокзале с проводником.  Отправили письма домой. Последние телефонные звонки.
Снова с утра Министерство. Получили загранпаспорта, авиабилеты, конверт с бумагами для Посольства в Аддис Абебе. Незаметно прошел день. Вечереет. Вещей у нас мало. Вызвали такси. Ехали уже в сумерках – все в снегу, не понять – где едем, где находимся.  Шофер отвез нас в «Шереметево-2» . Там тепло, звучит приятная мелодия при объявлении рейсов. Не воспринимается всерьез то, что мы отправляемся в Африку, и надолго.
Вот и таможенный контроль.  У нас ничего лишнего нет. Взяли с собой селедку, черный хлеб – это подарок тем, кто истосковался в Эфиопии по русским продуктам. А кто-то оставляет лишние бутылки, консервы. Штамп в паспортах – и мы уже «за границей». Обратно выйти нельзя. Объявили посадку. И мы по длинному коридору отправились толпой к самолету.


Посадка   в   Каире…     Эфиопский  Дневник  4

Самолёт мы не видели при посадке – по длинному коридору прошли прямо в его салон.
Кто-то оставил тёплые вещи своим провожающим. Нас никто не провожал. И мы не знали – когда будем возвращаться… Если зимой – то лучше куртки взять с собой!  Как были в тёплых куртках – так и пошли в самолёт. Меньше будет проблем при возвращении обратно! 

В салоне было тепло, свет притушен, хорошая вентиляция,  воздух свежий - всё располагает сесть и подремать… Мы набегались в Москве, устали, и теперь, повесив куртки, спокойно расположились в мягких удобных креслах.  Стюардессы рассаживали пассажиров. Самолёт наш – самый большой из ИЛ-ов, новейшего образца, салон огромный. 

В иллюминатор виден ярко освещённый аэродром, снег, ветер несёт поземку…  Аэродромные работники в  тёплых шапках, дублёнках продолжают свои дела возле самолёта.  Вот салон чуть колыхнулся - самолёт прицепили к буксировщику и повезли на взлётную полосу. 

Аэродром огромный, в иллюминатор видны ряды самолётов, люди, транспортировщики… Вот, наконец, остановились… Последние минуты перед взлётом. Моторы заревели мощно, ровно… И самолёт двинулся вперёд – быстрей, быстрей… Перестало потряхивать, оторвались от земли… Самолёт круто пошёл вверх - передний отдел салона  сильно приподнят вверх… Шума почти не слышно, можем спокойно разговаривать – но говорить не  хочется… Летим! Куда?  Зачем? Что ждёт впереди? Полная неясность… Нас развлекали стюардессы, проезжая по салону со столиками на колёсиках, предлагая ужин, напитки и так далее…   

Задремали… Часа через полтора пошли на посадку. Симферополь! Здесь значительно теплее, чем в Москве.  Снега нет. Моросит небольшой дождик…   Вышли из самолёта,  толпой пошли в аэровокзал…  Там – пусто, пассажиров не видно – ночь… Походили, погуляли, размялись – последние шаги по родной земле… Когда еще  будем здесь… И вот -  снова посадка… По полю пошли к своему самолёту и теперь увидели его во всей красе и мощи… Огромный!   Такие   самолёты летают  только в очень  дальние   рейсы…

Удобно устроившись в своих креслах, задремали, пропустив момент взлёта… Проснулись, когда  Крым остался где-то далеко позади… По времени мы могли в этот момент пролетать где-то над Стамбулом, Турцией… Спать не хотелось… Небо было ясное, луна ярко  светила,  поблескивало крыло самолёта… Внизу было темно, ничего не видно… Но мы продолжали смотреть в иллюминатор…

И вот далеко внизу появилась россыпь крошечных огоньков… «Это Александрия! Дельта Нила!» - сказал кто-то из бывалых  пассажиров. Летим над Египтом – самолёт идёт не высоко… Далеко впереди видно яркое свечение – подлетаем к Каиру… Самолёт снижается – хорошо видны освещенные улицы, площади, огоньки фар автомобилей… И вот уже – мы над аэродромом… Посадка…

Каирский аэродром – огромный… В предрассветной мгле  он довольно быстро катился, поворачивая с одной полосы на другую, то вправо, то влево. А по бокам – фонари, песок, и ни души… Наконец, вдали заметили другие самолёты, ряды их на стоянках. А наш авиалайнер всё катил и катил вперёд.  Вот он, наконец, остановился. Мы – на стоянке…

Все оживились, хотелось выйти из самолёта, пройти в аэропорт, посетить магазин «Дьюти Фри», хотя валюты у нас не было…  Ну -  хотя бы для экскурсии… Мы сидели у иллюминатора.  К самолёту подъехали «Жигули», вышли несколько человек…  Подъехал трап… В салон поднялся молодой мужчина, который сообщил, что он работник торгпредства СССР в Египте и объявил, что в аэропорту – забастовка египетского персонала… Поэтому пассажиры остаются в самолёте, а работники нашего торгпредства будут сами загружать,  разгружать самолёт,  выполнять обязанности аэродромного персонала, чтобы можно было продолжить полёт…

Аэродром ярко освещён.  В иллюминатор видно, что к трапу подошёл египетский солдат в шинели, шапке, с винтовкой в руках и стал возле трапа – охранял самолёт. Солдат ёжился от холода, кутался в шинель.  Стюардесса сказала, что в Каире около 15 градусов выше нуля, дует  ветер. Для египтян – это зима… Недалеко от нашей площадки - несколько огромных широкофюзеляжных самолётов.  Аэродром  замер, людей нигде не видно.  Глубокая ночь… Бастуют… 

Подъехал бензозаправщик и грузовик с багажом. Около часа продолжалась заправка, погрузка, выгрузка багажа. Подошёл грузовик, и через люк бортпроводница приняла контейнеры с пищей для пассажиров.  Но вот  работники торгпредства закончили работы возле самолёта… Они очень торопились…  Ведь  надо было уложиться в расписание, не задерживать рейс…   

Отъехали заправщик, грузовик, «Жигули» с русским персоналом. Заработали двигатели, и самолёт, покатил -  на край аэродрома,   на взлётную полосу… Взревели двигатели… Набирая скорость -  взлёт!


«Подарок  Судьбы»… Эфиопский  Дневник 5               

Летим дальше – на юг… Полёт на небольшой высоте. Хорошо видны улицы, цепочки фонарей вдоль них.  Улицы и дороги пусты… Еще очень рано… Не рассвело.  Внизу мелькали пустыри, песок…

Теперь было не до сна – самолёт шёл низко над Каиром и его пригородами… Очень интересно было видеть этот огромный город  ночью -  яркое освещение улиц, проспектов, площадей…  И вот окраины Каира исчезли позади…  Мы сидели у левого борта самолёта,  смотрели в иллюминатор… Небо чёрное… Внизу – кое-где мелькают огоньки… 

Впереди, левее по курсу самолёта посветлело – стала видна ярко освещённая земля, какие-то сооружения…  Самолёт быстро приближался к этому яркому свечению…

И вдруг увидели там, на горизонте, впереди, чуть левее, вроде бы небольшую,  медленно приближающуюся и постепенно увеличивающуюся – пирамиду!  Настоящую египетскую пирамиду, освещённую прожекторами со всех четырёх сторон.  И вот она перед нами уже совсем близко – видна как на ладони, вся в ярком освещении.

Буквально раскрыв рты, мы не могли оторваться от иллюминатора. Судьба неожиданно подарила нам это необыкновенное зрелище. А ведь буквально несколько минут назад у меня были мысли: «Приземлились в Египте… Летим над дельтой Нила… Над пирамидами – и не увидим их!» И вдруг эта ярко иллюминированная пирамида – как подарок Судьбы…  Стоило нам задремать в эти минуты – и не  увидели бы эту изумительную картину с высоты «птичьего полёта»… 

В иллюминатор мы видели внизу эти «крохотные»  ярко освещённые прожекторами  египетские пирамиды – как мы поняли - пирамиду  Хеопса, или Большую пирамиду, и пирамиду Хефрена – самые огромные из египетских пирамид!  Где-то рядом остатки  древнего города Мемфиса…

Не отрываясь, смотрели на эти «чудеса света» и обменивались тем, что знали о них из литературы… Много раз мы видели Большие пирамиды в кино, на гравюрах, в  книгах, журналах…  И вот – они прямо перед нами внизу!   Пирамида Хеопса высотой почти в 140 метров, сторона основания – 233 метра…  Сейчас эта пирамида стала на 7,5 метров  ниже, чем в древности, так как с неё содрали  великолепную каменную облицовку.

А вот – чуть в стороне – Гизехский сфинкс - с  туловищем льва, человеческой головой и царским головным убором!  Хотя его высота его около 20 метров, но отсюда, из самолёта - он кажется крохотной игрушкой! Когда-то Наполеон распорядился стрелять в него из пушек, и на голове остались повреждения от попавших ядер! Каково человеческое тщеславие…А вот  недалеко от Больших пирамид – несколько маленьких пирамид, совсем крохотных

Египетские пирамиды были воздвигнуты почти 5000 лет тому назад, но их не разрушило ни время, ни люди…Они были отнесены античными греками к первому из «чудес света» - лучшим творениям людей… Арабский писатель в Х111 веке сказал: «Всё на земле боится времени, но время боится пирамид!» 

Дорогу для доставки  каменных блоков, из которых строили пирамиду Хеопса, сооружали 10 лет, а  саму пирамиду возводили ещё 20 лет – 100 тысяч  человек  сменялись каждые три месяца…

Застывшую картину  пирамид  в ярком освещении прожекторов   успел мгновенно  охватить и запомнить взгляд, когда самолёт пролетал чуть в стороне от этих «чудес» -  сначала приближаясь к ним, потов рядом с ними и   удаляясь от них… Но  потом эта картина ушла назад… Огни города, фонари, пирамиды -  всё отошло назад и   скрылось вдали… Внизу была сплошная непрозрачная мгла…  Пустыня… Я приподнялся с кресла, оглянулся – в салоне все спали, уютно устроившись в своих креслах…

Нам спать не хотелось… На востоке горизонт окрасился розовым цветом,  потом красным,  и сразу вся восточная часть неба   приобрела необычные, невиданные нами ранее розово-красно-оранжевые расцветки…  Не так, как у нас постепенно, от горизонта… И сразу всё небо приобрело такой красно-оранжевый цвет…  Рассвет наступил сразу,   быстро стало совсем светло. На востоке, за морем  – Аравийский полуостров,  там взошло и ярко сияло солнце… Внизу, под нами, виднелось синие просторы моря и край берега…

Самолёт летел над Красным морем!  Ровный, желтовато-серый пустынный берег, не за что зацепиться взгляду… Стало совсем светло…  Появились облака, дымка, и стало невозможно рассмотреть что-либо внизу…

Стюардессы стали развозить свои контейнеры – предлагали каждому пластиковую коробку с завтраком -  2 египетские котлеты с гарниром, булочка, что-то еще и кофе.  Пища была несколько пресная, на наш взгляд, но в коробке имелись специи в небольших целлофановых пакетах – горчица, перец, соль, а  также пластиковые вилки, ложки и разовые стаканчики.  Для кого-то это неожиданный сувенир – чашечки с надписью «Иджипт   Эйр». 

Мы занялись завтраком, он отвлёк нас… Полностью рассвело … И вот – самолёт приземлился… Командир самолёта объявил -  мы на аэродроме Аддис Абебы…
               
Вот и прилетели!    Эфиопский  Дневник 6

Ночь в полёте тянулась долго, но прошла быстро. Старались урывками поспать.  Надо было прилететь бодрыми. Ведь впереди чужая страна, придётся как-то устраиваться и т.д. В самолёте было не жарко, особенно над Россией -  ведь зима. Хорошо, что мы прихватили с собой куртки – они пригодились при посадке в Симферополе, когда высаживались и шли в аэропорт. 

И вот мы на аэродроме Аддис Абебы. Началась высадка из самолёта. Наконец, и мы вышли на поле. Пошёл отсчёт минут, часов, дней нашего пребывания в Эфиопии.

Солнце яркое. Дует прохладный ветерок, который развевает верхушки каких-то тропических деревьев и трёхцветный флаг на высоком флагштоке аэропорта. Нам в куртках не холодно и не жарко, лишь расстегнулись.  Здесь в северном полушарии, в 8 градусах от экватора сейчас тоже зима, хоть и эфиопская.  Мы на Эфиопском плато, в высокогорье – 2500 метров над уровнем моря.  Гипоксию пока не чувствуем.

На лётное поле подъехало несколько легковых иномарок с флажками разных стран, забрали и увезли дипломатов. Остальные пассажиры, и мы в том числе - стоим, ждём.  Подошёл громадный автобус, забрал пассажиров и отвёз к аэровокзалу,  на фасаде надпись на английском – «Аддис Абеба».  Вошли в аэровокзал,  заработал транспортёр.  Я забрал с него свой  багаж.

Этим рейсом  прилетело  из Москвы три семьи  врачей, включая нас.  Собрались вместе и двинулись на таможенный контроль.  Высокий крепкого телосложения эфиоп - таможенник, серьёзный, не улыбается. Начал проверять содержимое наших чемоданов. Спросил – есть ли у нас электроника, телевизор, оружие, медикаменты?   Я объяснил ему, что у нас ничего недозволенного нет - только личные вещи.

Наконец, прошли таможенника.  В загранпаспортах отметили прибытие в Эфиопию.  Вышли  на площадь перед аэровокзалом. Вокруг много народа, машин.   Лишь иногда мелькают люди европейской внешности.  Вот к нам подошёл - сразу ясно – русский. Как оказалось – переводчик.  Спросил наши фамилии и указал – куда идти с вещами.

- «Там машины, на которых поедем в город», - сказал он. Действительно, у тротуара стояли «Рафик» и «Жигули».  Возле  них  эфиоп -  водитель.   Наконец, все собрались,  пришёл переводчик. Мы уселись  в «Рафик». Водитель - сел за руль. Поехали. 

По сторонам дороги деревья, верхушки их шевелил лёгкий ветер. Шоссе свернуло влево.  По бокам мелькали небольшие домики, магазинчики, лавки с английскими надписями. У тротуаров и на дороге полно машин – легковых, грузовиков.  Толпы  пешеходов… Погонщики гонят ослов с поклажей. Глаза разбегались от такого разнообразия.  Переводчик скомандовал водителю ехать в «Теклу  Деста». Мы слушали молча новые названия, ничего не понимая.
 
Вот мы едем уже где-то в центре города по широченному проспекту с односторонним движением,  разделённому бордюрами,    кустарником, цветами, огороженной заборчиком из колючей проволоки  - чтобы пешеходы не вздумали перебегать улицу в неположенных местах.

Автобус остановился у огромного дома – из трёх блоков: в 9, 10 и  11 этажей. Выбрались из автобуса,  внесли вещи  в стеклянный вестибюль, в котором было несколько часовых с автоматами. Поднялись на лифте. И вот все три прибывшие семьи собрались в квартире на 9 этаже здания «Теклу Деста Билдинг»

Квартира большая. Громадная прихожая. Длинный широкий коридор, мраморный пол. Три комнаты одна метров 40, и две спальни – метров 18 и 15. Окна  - громадные,  широкие, рамы – дюралевые.

В спальнях широченные  кровати. В большой комнате 3 дивана. Столы, стулья.  Встроенные шкафы. Два туалета.  Ванная,   с электрическим   водонагревателем, душем и биде. 

Большая кухня с мойкой и  столом из нержавеющей стали во всю стену.  Холодильник, правда, не работает. Переводчик  предупредил, что сегодня же придёт мастер и наладит его. 

Через окна видны 3 стороны города.  Из громадного застекленного вестибюля, в  который выходят двери квартир  - видна четвёртая сторона города.  Фасад дома выходит на главную улицу – Черчилль Роуд.  Можно выйти и во двор.  Винтовая противопожарная лестница поднимается в металлическом каркасе на крышу здания.

В доме живут  иностранцы, работники Дома Африки, Посольств африканских государств, ходят в национальной одежде,   мы их видел мимоходом в вестибюле.

Переводчик сказал,
– «Вы остаётесь жить здесь… Надо и остальных развести «по домам», но дело к концу рабочего дня,  надо поторапливаться…»
Мы предложили всем оставаться у нас – места хватит. А завтра решать их  квартирные вопросы. Переводчик согласился, что это наиболее рационально.

- « Ждите к вечеру гостей! У Вас новоселье, да и все хотят услышать – как там дома, в Союзе…»  Он дал нам немного местных денег и показал из окна квартиры  магазин  рядом, в котором можно  приобрести высококачественные продукты… Туда я и отправился.

Накрыли стол. Мы привезли с собой, как принято – чёрный хлеб, селёдку,  русскую водку… Здесь это – не достать.

К вечеру к нам собрались врачи, работавшие в Аддис  Абебе. Они рассказывали об особенностях жизни и работы здесь, мы им – последние новости из дома. Слушали музыку, пели русские песни.

Пришёл и переводчик с женой. Я спросил его,
- «Где можно напиться в городе, если захочешь пить на улице?»
- «Да где угодно!» - воскликнул он.
 
- «Не слушайте его! Он шутит! Вот я  ношу с собой кипячёную  воду, чтобы  он  мог напиться! А сладкая вода в бутылках и минеральная – в любом магазине…» - и жена переводчика  достала из сумки  и показала нам  бутылку воды.
- «Лучше я вам расскажу всё, а то ему уже надоело отвечать на разные вопросы… Ведь люди приезжают, уезжают – а  все вопросы к нему…»

Время прошло незаметно и весело. Часов в 10 вечера все попрощались и разошлись, чтобы к 23 часам - к комендантскому часу – быть дома. В стране военное положение. Порядки строгие.




Первая ночь…  Эфиопский Дневник 7
Наши гости разъехались по домам. Мы все устали, утомились, решили отдохнуть. Завтра предстоял день полный забот и дел. Нас три семьи  – каждой по комнате.  Закрыли двери, чтобы не мешать друг другу.  На улице совсем тихо. Машин не слышно. Полная тишина – комендантский час. Только иногда где-то полным ходом по городу промчится патрульная машина, ревя двигателем на подъёмах и скрежеща тормозами на крутых спусках.  Незаметно заснули. 

Я проснулся среди ночи -  разбудила сирена мчавшейся по улице скорой помощи - «амбуланса», и  снова всё стихло. Заснуть не удалось. Подошёл к окну – улицы пустые, ни души. Перспективу огромного города прорезают цепочки фонарей, освещающих улицы и проспекты, идущие вверх и вниз - рельеф с подъёмами и спусками. Погружены в темноту кварталы маленьких одноэтажных домиков.   Кое-где тёмные громады многоэтажных современных зданий.  Много деревьев вокруг домов, там густая темнота. 

В тишине квартиры где-то слышалось  бульканье и вздохи водопровода.  Не зажигая свет, я открыл дверь, шагнул в коридор и окунулся по щиколотки в холодную воду.

Думаю: - «Что случилось? Мне это снится? Или как…»  И тут же понял, что кто-то забыл закрыть кран, нас залило. Зажег свет на  кухне -  широкой струёй из крана хлестала вода, переливаясь через край мойки и с плеском падая на пол. Тут же перекрыл кран, нашёл ведро, и начал  быстро  какой-то кружкой  вычерпывать воду и выливать её.

Раздался голос жены, услышавшей плеск воды:
- «Что ты там делаешь? Решил купаться среди ночи? Иди спать…»  Я ответил:
- «Тише!  Подожди! Тут наводнение…»

Она вышла в коридор, охнула,  и мы  вдвоём стали молча вычерпывать воду.  Это разбудило наших гостей. Пол коридора был мраморный,  ниже уровня комнат сантиметров на 15, поэтому вода их не залила. Там был паркетный пол.  В коридоре было  целое  «озеро».  Всех  обескуражило наводнение. Быстро собрали вёдра, кастрюли, миски, полотенца и  все вместе вычерпывали  и собирали воду.

Часа через два в коридоре стало чисто и сухо. Жена пошутила: «Наверное, еще никогда так основательно не  мыли пол в этом коридоре!»  И тут мы задумались, что вода могла протечь на наших соседей снизу - африканцев. Вспомнили, что на лестнице этажом ниже нам встречался иностранец в яркой национальной цветастой одежде и с тюрбаном на голове.

Стало  очень неприятно – в первый же день и такое…  Стали советоваться – пойти ли извиняться к  соседу сейчас?  Но не рискнули идти будить его среди ночи – решили подождать до утра.

И не заметили, как  за всей этой кутерьмой наступило утро. Раздался звонок в дверь.  Все вздрогнули: - «Соседи?!» - поразила всех мысль.  Что им сказать?  Но, к счастью, это был переводчик,  который пришёл продолжить расселение прибывших специалистов.

Переглянувшись, нехотя мы рассказали ему о происшествии. К нашему удивлению, он улыбнулся, а потом  весело рассмеялся и сказал:
- «Я не пойду к вашим соседям извиняться! Да и вам не советую! Зачем?! Залили и залили! Не в последний  раз!»  Мы его удивлённо слушали.

- «Так что же нам делать? Ведь будет скандал?» -  спросили мы его в один голос.
- «Можете не волноваться и  налить полный коридор воды - с вашими соседями ничего не случится, могу вас заверить! Перекрытия водонепроницаемые – танец маленьких лебедей не состоится…  В дальнейшем всегда закручивайте краны.  Имейте в виду -  воду часто отключают»,  - улыбался  он.

И продолжал: - «Строили дом итальянцы, владел им эфиоп Теклу Деста. Отсюда и название дома.  После революции его национализировали.  Хозяин покончил с собой, кажется,  даже бросился  с дома вниз – по версии одного местного жителя.  За точность этой истории не ручаюсь».

Происшествие закончилось благополучно. Переводчик за шуткой в карман не лез и  поднял всем настроение. А мы-то нервничали, что назревают большие осложнения в связи с наводнением.  Оказалось, что волнения напрасны… 

Сели завтракать. Снова звонок в дверь. Все переглянулись, появилась мысль: - «Неужели протекло вниз?» На этот раз пришёл руководитель группы.  С ним надо было ехать нам с женой для встречи с директором Госпиталя и Университета – решать вопросы работы.  Остальные с переводчиком поехали вселяться в свои квартиры. Начинался первый день в Аддис Абебе. Её здесь все называли запросто - Аддисса.


Вот она, Аддисса…   Эфиопский  Дневник  8

Мы спустились по мраморной лестнице в вестибюль здания. Солдаты охраны складывали листы картона, на которых они ночью лежали, отдыхали на мраморном полу.  Их сменяла другая группа солдат. В здании, помимо жильцов, располагались еще какие-то государственные учреждения, поэтому и была такая интенсивная охрана. Вышли на проспект.

По широченному проспекту - Черчилль  Роуд, разделённому бордюрами, в одну и другую сторону мчался нескончаемый многорядный поток легковых автомобилей. Возле «Теклу Десты», параллельно проспекту, была стоянка автомобилей.

Проспект длиной четыре километра, идёт от железнодорожного вокзала, находящегося в нижней части города,   вверх, к Муниципалитету.  Напротив «Теклу Десты», на другой стороне проспекта – Национальный театр. Это – центр города.

Сели в машину и двинулись по проспекту, который шёл круто вверх.  Машины мчались на большой скорости, рыча моторами на пониженных передачах. Меня удивило, что всё это в условиях гипоксии (недостатка кислорода), которая снижает и мощность двигателей. Слева промелькнули здания Университета. Быстро поднялись к Муниципалитету, свернули направо. Дома были до 3 этажей, с множеством вывесок на  английском языке.

Это – Пьяцца! Здесь – магазины.  Улица шла извиваясь.  Позади зданий  справа маленькие домики,  вдоль улицы глубокий овраг, внизу – река.  Свернули на площадь. Подъехали  к воротам госпиталя. Охрана беспрепятственно пустила машину во двор.

- «Это госпиталь - Екатит 12», - сказал руководитель. «Медицинский Директор – терапевт, хороший специалист, учился в Штатах и  неоднократно был там на повышении квалификации». Госпиталь – 1, 2 и 3 этажные здания, вокруг много деревьев, цветов. Оставив машину, пошли в административное здание.

- «Знаю,  с  английским у Вас нормально!» - сказал руководитель. «В конце разговора с директором, намекните ему, что нужно 2 – 3 дня для адаптации», - посоветовал он. Медицинский Директор принял нас сразу.
Он обрадовался, что в моём лице ему дают еще одного хирурга. Спросил о моей профессиональной «биографии». Сказал, что хирург госпиталя, кубинец, скоро уезжает домой, и нужна замена. Сказал пару слов секретарше, и нам принесли кофе. 

С этого момента все три года мои с разговоры эфиопами, другими иностранцами, администрацией, жителями, даже с русскими коллегами и женой в рабочей обстановке и в присутствии посторонних шли только на английском языке. Даже идя по улице, мы говорили по-английски. Русский язык был для общения в квартире. Ведь принято говорить в обществе на языке понятном  всем присутствующим, иначе кто-нибудь  может подумать, что от него что-то скрывают. 

Директор позвал Заведующего отделением доктора Сан Ву – хирурга из Южной Кореи, и тот принял участие в разговоре. В госпитале 250 хирургических коек для взрослых и трёхэтажный корпус для детей – на мою долю 65 взрослых и 2  этажа детского корпуса, 2 суточных дежурства в неделю.  Дома нагрузка  очень значительно ниже. Ко мне пришлют  молодых эфиопских  хирургов для стажировки. 

Разговор заканчивался. И тут я  спросил:
- «И сколько времени  можно  иметь для адаптации?».
На это Медицинский Директор ответил, - «Начинайте работать…  хирургов мало… надо готовить эфиопских специалистов… »

Руководитель группы  сказал, что в 4 часа меня  отвезут домой.  Он  отправился к машине, в которой ожидала жена, чтобы ехать с ней в Университет. А я пошёл с доктором Сан Ву знакомиться  с хирургическим отделением госпиталя…

В хирургическом отделении  познакомился с хирургами – кубинцем Ферро, венгром Чаба, англичанкой. Сделал обход больных  «своих палат» вместе с Сан Ву, который вёл их до меня.  Было много тяжёлых больных, которые находились в госпиталях подолгу и многократно оперированы.  Но без результата.  Это меня достаточно  удивило. Теперь наступила моя очередь лечить их, и надо постараться, добиться положительного результата! Но как?  Очень сложная проблема… Надо понять причины прежних неудач…

Сан Ву  сказал, что в приёмное отделение утром пришла больная, которая нечаянно загнала  иглу в стопу несколько дней тому назад, и  предложил мне удалить её.   
- «Если  будут трудности –  позовите меня, и я удалю иглу!» - сказал он.

Удаление иглы – обычно не простое дело. По рентгенснимкам я рассчитал положение иглы, точным разрезом сразу попал на неё и удалил в течение пары  минут.   Сестра уже накладывала повязку, когда вошёл Сан Ву. Он предложил помочь,  но я уже  закончил операцию.

Сан Ву дал ключ от моего кабинета,  показал «мой» операционный блок и представил операционную бригаду –  сестру, анестезиолога.  Сообщил мой рабочий график – ежедневно с 8 до 16, а завтра с утра двухсуточное  дежурство по экстренной хирургии.  Можно начинать работать…   

В 4 часа дня  направился к воротам госпиталя. На площади стоял небольшой автобус с русскими врачами. Они возвращались с работы  из госпиталей города  и заехали за мной, чтобы везти «домой».  Настроение у всех было хорошее.
-  «Ну,  как? «Тороно?» - спросил меня высокий  пожилой мужчина - терапевт из госпиталя Менелик 2.  Это было первое эфиопское слово, значение которого я   узнал:  «тороно» – значит хорошо.

Быстро мчался автобус.  По дороге высадили часть пассажиров возле  дома «Рашен Хаус», как его называли, так как там жило много русских специалистов.

Позвонил в дверь.  Жена открыла. Вот я и дома. Новостей было много.  Декан медицинского факультета Университета принял её доброжелательно.  Лекции по предмету читал англичанин в связи с отсутствием преподавателя. Теперь он заявил, что раз преподаватель приехал – то   пусть сразу и читает лекции. На адаптацию тоже не было дано даже одного дня. Завтра в 8 утра – лекция.

Мы пошли посмотреть аудиторию, в которой предстояло читать лекцию. Университет был близко – перешли на другую сторону Черчилль Роуд.  Прошли мимо Главного Банка -  круглого красивого здания в зеленом саду, огороженном металлическим забором. На воротах – охрана. У тротуаров – ряды машин на стоянке. Поднялись вверх – вот и ворота Университета, огороженного каменным забором. Занимает он полностью большой квартал. На воротах – охрана. Пустили нас свободно.

Широкие асфальтированные аллеи между корпусами Университета, много деревьев, в том числе огромные эвкалипты. Лавочки  по бокам аллей. Тишина – как будто и не шумит по ту сторону забора громадный африканский город.

Университет базируется на госпитале – «Блэк Лайон», самом большом в Аддис Абебе и других госпиталях.  Во дворе – прогуливаются больные и посетители. Некоторые сидят и лежат на зеленых газонах - здесь  так принято. 

Нашли  нужную лекционную аудиторию.  Она устроена амфитеатром, человек на 200  студентов, которые заходят сверху, этажом выше через широко распахнутые двери. Внизу - трибуна для преподавателя, проекционная аппаратура, двери для  преподавателя, обслуживающего персонала. Я сел на задний ряд амфитеатра.  Жена прорепетировала завтрашнюю лекцию. Акустика  хорошая, отлично слышно каждое слово.

Пошли домой, в «Теклу Десту». Вечереет. На улице полно народа. Бегают разносчики – что-то предлагают купить. Много  попрошаек, нищих. Они   толпой  идут, сменяя друг друга, за прохожим - выпрашивают деньги.

Вернулись домой.  Жена села редактировать тезисы лекций. Потом еще репетировала. А я думал, вспоминал больных, которых увидел в госпитале и был в глубоких раздумьях – как их лечить? Какие методы применить? Было понятно, что их оперировали квалифицированные специалисты… Но почему-то – неудачи, осложнения… И так пол ночи размышлений… Завтра – первый рабочий день…


Первое дежурство…     Эфиопский Дневник  9

В полвосьмого утра я  стоял у подъезда дома на тротуаре. Точно во время подъехал автобус, я вскочил в открытую дверь, здороваясь с уже сидящими в нём докторами. Тот же маршрут – вверх по «Черчилль Роуд».  Заехали в  «Рашен Хаус», забрали докторов, которые жили там.   Потом площадь «Арат Кило» - подобрали  и там своих коллег. 

Потом стали высаживать их у госпиталей – на работу.  У ворот  госпиталя «Екатет -12» вышла доктор Татьяна – анестезиолог из Ленинграда, и я.  Остальные поехали в «Менелик 2» и другие госпиталя. Татьяна сказала, что теперь, с моим приездом – в этом госпитале мы будем вдвоём – специалисты из СССР. В этот день у неё, как и у меня, начиналось двухсуточное дежурство по экстренной хирургической помощи.

Пошёл в кабинет доктора Сан Ву, в котором в 8 утра должна быть пятиминутка. Закончил своё двухсуточное дежурство доктор Чаба, и Сан Ву проводил пятиминутку стремительно.

- «Были какие-нибудь проблемы на дежурстве?» - спросил он.
- «Проблем не было…Вчера в 8 вечера привезли раненого из Назарета  (более 100 километров от Аддиссы). Пулевое ранение в левое подреберье на вылет. Состояние очень тяжёлое, не рискнул его оперировать… Он лежит в палате доктора Гавриила…» - сказал Чаба.

- «Доктор Гавриил! У Вас в палате тяжелый больной! Решайте, что будете с ним делать…» - обратился ко мне Сан Ву.
- «Почему его не оперировали вчера вечером?! Сейчас, через 12 часов, разве его состояние без операции могло стать лучше?! Оно ухудшается с каждым часом…» - возмутился я.

- «Теперь Ваше дежурство, вот и решайте все проблемы…» - ответил Сан Ву. Чаба сидел молча, покраснев. Через несколько дней я узнал, что основной профиль доктора Чаба – нейрохирургия. И мне стали понятны его колебания насчёт этой операции. Поняв, что продолжать разговор – это тратить время,  я сказал:
- «Тогда я иду решать эти проблемы…» - и ушёл с пятиминутки. Попросил медсестру-эфиопку отвести меня к раненому, а вторую отправил найти доктора Татьяну и привести её к нему. В итоге, мы пришли в палату одновременно. Раненый – худощавый мужчина лет около 30, был в крайне тяжёлом состоянии. Пульс почти не определялся.

Татьяна сказала: «Опасаюсь, что он не выдержит даже наркоз… И до операции дело не дойдёт… Ведь время упущено… Шансов почти нет…»
- «Всё так!  Но делать нечего! Надо немедленно начинать…» - ответил я.

Ко мне подошёл высокий, крепко сложенный  кубинец доктор Ферро, и предложил:
- «Больной крайне тяжёлый! Хотите, я  буду ассистировать Вам на операции?  Надо её сделать быстро… Вы один…  На такие операции идут в крайнем случае - 2 хирурга… А я – здесь, могу помочь…». Я поблагодарил его.

Уже через несколько минут больной был под наркозом на операционном столе.  Оказалось, что пуля пробила печень, желудок, кишечник, оторвала левую почку. Полный живот крови… Работали мы с Ферро в бешенном темпе…

За 45 минут удалось сделать всё необходимое… Немедленно  перелили больному большое количество крови. Поднялось артериальное давление, пульс стал лучше. Мы были несказанно рады, что больной перенёс операцию!    Его повезли в реанимацию!

Настроение моё и анестезиолога улучшилось. Татьяна даже улыбнулась, вспоминая свои опасения. Но теперь труднейшая задача – выходить больного… Конечно, в одиночку эту операцию пришлось бы делать значительно медленнее, и результат мог быть хуже… Я ещё раз поблагодарил Ферро за помощь…

- «Жаль, что через несколько дней уезжаю домой…» - улыбнулся Ферро. «Это моя последняя операция в этой стране!» - добавил он, отправляясь домой собираться к отъезду. А для меня это была первая операция здесь…

Дежурство  шло стремительно… Операция за операцией… В промежутках между ними – осмотры больных… По ночам, на дежурстве – аппетит хороший, если есть время сесть и поесть… Минуты передышки – бутерброды, захваченные с собой быстро исчезают… Ночью удалось расслабиться и вздремнуть в кресле, в кабинете.

Чувствовал себя достаточно бодро. Сказывалось, что в историях болезни делал конкретные, короткие записи, как считал сам нужным… Каждое моё слово о лечении, обследовании больных сестра записывала в журнал и немедленно выполняла! Облегчало работу чрезвычайно добросовестное и аккуратное отношение эфиопского персонала к делу. К тому же, никто не пытался мне мешать, отвлекать…

И так – двое суток подряд… Вот и конец двухсуточного «аврала»! Опять пятиминутка у Сан Ву в кабинете. Он сказал мне: - «А больному с ранением живота стало лучше…Вы - действительно общий хирург…  Вам работать здесь можно… ».  Я понял, что первая операция была проверкой меня на прочность… Занявшись больными в своих палатах, я только  в 4 часа дня поехал домой – отгулов за дежурства здесь нет…


Надо ехать в Массаву!     Эфиопский Дневник    10

Проснулись мы часов в шесть утра. Небо на востоке яркое розовое, потом алое – совершенно  необычайные  резкие цвета, не то, что у нас дома, в России. Постепенно оно приобрело свой голубой цвет. Все стало обычным.
Побрился. Не спеша завтракали, собирались на работу.  Смотрели в окно со своего 9 этажа  на город, раскинувшийся под нами – вот госпиталь для женщин имени Индиры Ганди, гостиница «Эфиопия», кинотеатр «Эмбаседор», перед ним площадь с массой такси – голубого цвета с  белой крышей. От площади дорога уходит вверх и левее – там площадь «Арат Кило» - это значит - Четыре километра от центра города. Ещё дальше вверх – госпиталь «Екатит  - 12». 

Вдали правее - весь в зелени деревьев, кустов, травы холм, на котором  дворец Президента, окруженный лужайками. На них пасутся коровы. Оказывается, эфиопы очень любят молоко. Из других окон вид не менее интересный – из одной спальни видно чешское посольство,  парк «Гийон», магазины, широкие дороги полные машин, толпы народа на тротуарах.

Из другой спальни виден дворик, в котором ежедневно тренируются какие-то танцевальные группы под очень мелодичную, звонкую эфиопскую музыку, в которой преобладают трубы, духовые инструменты, барабаны.

Танцуют парни, девушки -  быстро, очень азартно, красиво – непередаваемое зрелище.   Если нет тренировок – то на площадке идут ожесточенные волейбольные соревнования. Дальше – улицы, одноэтажные дома и среди них «Итальянский» продуктовый магазин.  Ещё дальше - огромный стадион, вокруг которого бульвары, дорожки для прогулок и по краям всего этого комплекса – шоссе с множеством мчащихся автомобилей.

Наконец, с лестничной площадки рядом с дверями лифтов  открывается вид на огромный жилой массив в сторону громадного рынка – «Маркато» на итальянский лад. Мимо нашего дома с этой стороны проходит  широченный бульвар «Черчилль-роуд».

«Черчиль-роуд» начинается от железнодорожного вокзала, в нижней части города, и идет вверх, повышаясь возле нашего дома до 2700 метров, и упирается на вершине холма в современное здание Муниципалитета. 

На перекрестке около нашего дома развязка дорог в виде клевера, красивейший Национальный банк и на другой стороне, напротив нашего дома – Национальный театр. Вдоль всего квартала у Национального театра – вдоль зданий галерея с колоннами, здания нависают над широким пешеходным тротуаром и рядом небольших магазинов, кафе.  Мы в центре этого огромного города.

Рядом с Национальным театром – каменный монумент Льва, голова которого повернута на Восток, в сторону России, как говорят эфиопы.  Одноэтажные, двухэтажные старые здания чередуются с полуразвалившимися мазанками, хижинами, а рядом возводят исключительно красивые современные дома, каждый из которых имеет свою архитектурную особенность, не повторяет другие и является шедевром творчества.

Спокойно собираемся на работу. И вдруг звонок в дверь. Кто бы это мог быть с утра?! Гостей не ждем! Открываю двери и вижу – руководитель группы врачей стоит в дверях. Пригласил зайти – он говорит, что на минутку.

- «Завтра вам надо поехать в командировку… В Массаву…»
- «Но я только приехал! Ничего не знаю -  местных порядков…  Надо бы освоиться! Я не смогу…».
-Вы конечно правы, но ехать надо!»

- «Но ведь у вас в госпитале «Менелик 2» не менее 5 – 6 хирургов, и большинство из них уже давно работает здесь. И они никуда в командировки еще не ездили, насколько я знаю... Пошлите кого-нибудь из них! Почему – меня сразу? Ведь я всего несколько дней здесь, не адаптировался тем более для поездки! Пошлите в другой раз…». 

Руководитель помолчал немного,  затем сказал откровенно:
- «Кого из них я пошлю? Один – узкий травматолог, другой – уролог, третий – нейрохирург. Всего один общий хирург… Кого же послать? Не его же -  ведь он всего один… А в Массаве  нужен общий хирург! Так что прошу вас поехать – больше некому…»

- «Ну что же! Если действительно так, то делать нечего…», - ответил я,  добавив:  - «Но у меня в эфиопском удостоверении личности опечатка! Надо бы её исправить перед поездкой!»

- «Да вот смотрите – путаница с датами!  Получается, что я сначала въехал в Эфиопию, а разрешение на въезд получил только через несколько дней. То есть  находился в стране почти неделю без визы! Я говорил об этом в администрации – признали, что это серьезная опечатка,  обещали заменить удостоверение, но на это нужно какое-то время.  С таким удостоверением могут задержать где угодно, и будут правы! Если ехать, то хоть помогите заменить сейчас удостоверение!»

- «Ничего! Язык – знаешь! Прорвешься! Ехать надо завтра. В 6 утра – в аэропорт. Возьми - вот билет и направление. Не забудь!» Он незаметно перешел на «ты», хотя я продолжал называть его по имени отчеству и на вы. 
- «Но у меня нет денег для поездки! Мне еще не давали зарплату!»
- «Займи!»

- «Как же мне добраться в аэропорт?»
- «Скажи эфиопу – директору госпиталя, пусть отвезут на больничной машине …»
- «А если он откажется? Ведь он не обязан это делать!»
- «Тогда сообщи в Посольство…»
- «Но телефона нет ни у меня, ни у соседей. И на улице телефонных будок тоже  нет – военное положение!»

Руководитель продолжил:
«В общем, я сказал все! Завтра чтобы уехал! Иначе, если не выполнишь, знаешь, что будет?! Не советую…» Он что-то еще говорил, сводя смысл к тому, что если командировка сорвется, то  мне никто не позавидует. Потом повернулся и пошел с моего 9 этажа по мраморной винтовой лестнице  вниз – там была его квартира.


Завтра вас встретят…       Эфиопский  Дневник  11

Я постоял немного на лестничной площадке, не зная, что делать, как быть – полностью обескураженный этим неожиданным визитом, сообщением о внезапной командировке и предстоящими дорожными сложностями.  Потом вошел в квартиру и  закончил завтрак.

Нас предупреждали не пользоваться местным такси. Но как добраться в госпиталь? Далеко! Нарушаю это правило!  Стремительная поездка на подвернувшемся такси через город – и вот я уже в госпитале Екатит – 12. Сразу к директору. Жду его сопротивления… В голове мысль – «Не даст машину!»

Но директор принял меня доброжелательно, вызвал администратора и сказал, что завтра в 6 утра машина подойдет к моему дому. Пожелал мне  удачной поездки, и мы расстались. И вот  один вопрос – с транспортом в аэропорт – неожиданно решен  за  несколько секунд.

Затем зашел к заведующему  отделением хирургу южнокорейцу Сан Ву и попрощался с ним, а также с хирургами кубинцем Ферро, чехом Чабой.

С англичанкой не пошел прощаться - она с нами, остальными хирургами, не общалась – держалась в стороне. Она осматривала и лечила  только женщин – мол, она состоит в каком-то ордене, и ей запрещено смотреть на раздетых мужчин. Это причиняло всем хирургам в работе массу сложностей – так как помимо своей работы, нам приходилось  осматривать и оперировать мужчин, которые поступали к ней.   Их  должна была лечить она. 
Затем отправился в Посольство – исправить опечатку в своем удостоверении. В консульстве меня успокоили об опечатке: - «Не заметят!» Вновь подтвердили, что новое удостоверение я смогу получить не раньше, чем через неделю. А ехать – надо…

В бухгалтерии сказали, что билет оплатят, но другие командировочные расходы оплачивать не будут – такое правило.  Аванса в счет зарплаты не дали, так как   у них сейчас денег нет.  Они будут  через несколько дней – когда их получат в банке для зарплаты.  Посоветовали занять у коллег…

В отделе кадров я спросил, сообщали ли в Асмару, что я завтра туда вылетаю, и услышал ответ - «Не волнуйтесь! Звонили туда дважды,  всем сообщили и все знают».

Ничего не оставалось, как отправиться домой. При выходе с территории Посольства кто-то из специалистов, ехавший мимо, предложил подвезти меня в город. В пути узнал от везшего меня специалиста, что хирург Николай из госпиталя Менелик  как-то был в Массаве.

И я направился к нему, надеясь узнать какие-нибудь подробности о предстоящем маршруте. Жил Николай возле бассейна «Гийон», в квартире на втором этаже красивого  двухэтажного дома, в тиши раскидистых зеленых деревьев.

Это был   высокий крепко сложенный брюнет лет 40. Он  рассказал мне, что в Асмаре нужно пересесть с рейсового самолета на вертолет. Асмара -  высоко,  2500 метров над уровнем моря. Город в нескольких километрах от аэропорта, окружен сепаратистами. Там военное положение.

От туда нужно лететь еще около 100 километров на вертолете над территорией сепаратистов в Массаву, которая находится на островах побережья Красного моря. Работы там хирургу в его поездку было мало, и  он часто рыбачил, пока  находился там.

Николай обрисовал мне залив Красного моря -  на одном берегу - город, порт, госпиталь, вилла врачей, а на другом берегу, в 4 километрах,  в горах – сепаратисты.

- «А что скажете о море там?»  - спросил я. И Николай рассказал, что море очень теплое, даже горячее, в нем много разных красивых рыб, ракушек. Акулы есть, но они, мол, не опасны для человека, никого не трогают. В 30 – 40 метрах от берега проходит гряда коралловых рифов, а в 300 – 400  метрах – вторая, параллельно ей.

- «И далеко вы заплывали?» - спросил я.
- «До вторых рифов, один плавал!» - заверил он меня.

Потом добавил, что из Массавы в Асмару часто идут военные транспортные конвои, и можно попытаться с ними проехать  в Асмару и обратно по горной дороге -   «познакомиться» с Асмарой,  а это очень красивый город. На мой прямой вопрос – ездил ли он так - ответил, что хотел так проехать, но случай не подвернулся.

Я огляделся в его квартире. На тумбочке, на столе стояли большие красивые  ракушки, кораллы. На стене был прикреплен панцирь огромной морской черепахи, более 80 сантиметров в длину, отполированный, покрытый лаком.

- «А это оттуда?»
- «Да, оттуда! Полировал и покрывал лаком сам!». И попросил меня привезти ему еще подобных морских «творений».

- «Будет ли время – чтобы найти такое… И ведь говорят, что в аэропорту проверяют багаж и не разрешают везти через Асмару ракушки, кораллы, черепах. Да и в Аддис Абебе таможня не разрешает их вывоз из страны?!»
- «Захочешь – вывезешь!» - ответил он мне.

«Обогащенный» столь разнообразной информацией, я  попрощался и ушёл. Шёл  мимо стадиона, окружающих его зеленых лужаек с пасущимися коровами, мимо закусочных, мастерских, лавчонок, через большую асфальтированную площадку с прокатом велосипедов, мимо «итальянского» продуктового магазина, называемого дипломатическим, так как в нем покупали дипломаты, и качество было высокое, хотя цены во много раз выше, чем в остальных магазинах.

И вот «Теклу Деста Билдинг», лифт на 9 этаж. В дальнейшем я хорошо запомнил этот лифт, так как застрял в нем 3 раза и сидел, к счастью, не более 1   часа.

Я нёс домой массу ненужной мне информации об экзотике Красного моря, Массавы, многочисленные  просьбы привезти каждому из тех, к кому я обращался с просьбой о помощи – ракушки, панцири черепахи, чучело морской звезды, рыбу-шар и так далее. В итоге из своего похода я вернулся ни с чем  – без копейки денег и с удостоверением, содержащим грубую опечатку. 

Пока я ходил,  моя жена отработала день в Университете, рассказала своим немногочисленным советским коллегам о моей неожиданной командировке и возникших трудностях.

Реакция была быстрая – они прикинули свои ресурсы и собрали мне денег в долг на дорогу. И вот жена принесла мне эти деньги для поездки, но их хватало только – туда.

Инночка попросила меня рассказать подробно о результатах моих хождений и спросила:
- «Ты уверен, что туда, в Массаву, позвонили?
- «Я ведь спрашивал! Отвечали – что звонили в Массаву и Асмару 2 раза… Что я еще могу сделать?»

- «А вот что! Идем сейчас к начальнику кадрами Посольства! Он живет в этом же доме!».
- «Уже поздно, неудобно! Вероятно, он уже спит?!»
- «Пошли! Надо поговорить с ним и попросить – пусть он позвонит!»

И вот мы стучим в дверь. Он поморщился, но принял нас. И позвонил при нас в Асмару.
- «Не волнуйтесь! Поговорил с руководителем врачей в Асмаре… Предупредил – встретит...»
Поблагодарили его, извинились и вернулись домой.  Осталось собрать небольшой походный чемоданчик и лечь спать. Но заснуть не удалось – в открытое окно врывалась приятная мелодия эфиопского джаза.

Звучал  своеобразный мелодичный голос певца… Его сменяла певица…  Это на противоположной стороне «Черчилль-роуд». Там  всю ночь веселится народ в ресторане «Рас Отель». С 23 часов наступает комендантский час, и посетители остаются с вечера и до его окончания, то есть до утра – в ресторане.

Снова возникают в памяти события того утра. Оно началось обычно. Еще утром  я понятия не имел, что есть на свете Массава,  а теперь столько узнал!  И предстоит узнать и увидеть еще больше!


Нужно выбираться самому!     Эфиопский дневник 12

Утром разбудил будильник.  Уже рассвело.  Быстро бреюсь. Завтракаем. Выходим с женой к подъезду «Теклу Десты». Воздух прохладный.  Черчилль Роуд  ещё пуста  - тихо, нет потока машин, пешеходов.

Тут же к нам подъехал «Лендровер», он был  из госпиталя Екатит – 12. Шофёр – эфиоп  улыбнулся, сказал: «Доктор! Эйрпорт!»  Это был его словарный запас, но всё понятно. Показал на наручные часы, постучал по ним пальцем.  Надо торопиться!

Шофёр молча взял мой чемоданчик, портфель, поставил в машину. Не известно – когда вернусь, когда увидимся снова.  Об это мне никто конкретно  не говорил: «На пару месяцев, пока найдём замену!» Попрощался с  женой.

Водитель снова улыбнулся, и вот мы уже мчимся по тихим пустым улицам ещё спящего города – мимо стадиона, через площадь, по Бойле Роуд, идущей к аэропорту.  Всё время дорога идёт на спуск. Поворот вправо – вот и  аэропорт.  Людей мало, машин тоже.

Я хотел взять свои вещи, но водитель опередил и схватил чемодан первым. Проводил меня в здание аэропорта, сказал: «Доктор, лисн радио! Гуд бай, доктор!» и ушёл. Я сел в одно из кресел, стоявших в зале ожидания и стал прислушиваться к дикторше, объявлявшей рейсы.

Объявления звучали – сначала на английском, затем на амхарском языке, так же не очень чётко как, видимо, в любом другом аэропорте. Примерно через пол часа слышу: рейс с посадками в  Асмаре – Хартуме - Каире… Мой рейс!

Занял очередь на контроль. Пассажиры – все африканцы,  ни одного европейца. В  яркой  национальной одежде, многие в чалмах, тюрбанах. Женщины в африканских платьях, некоторые с подобием чадры или платка на лицо. В Аддис Абебе местные жители в большинстве своём были одеты в европейскую одежду, а здесь я один в европейском костюме  и этим резко выделяюсь. Зарегистрировал билет, сдал чемоданчик. 

Мне выдали в посольстве лист бумаги на амхарском языке – буквы наподобие китайских или японских. Ни одной латинской буквы.  Спросил их – что это? Но никто не знал, что это за бумага. Сказали: «Смотри, не потеряй её! Бумага нужная!» Но эту бумагу у меня не стали и смотреть – только  проверили билет.

И вот сижу  с другими пассажирами в зале ожидания – для каждого рейса отдельная загородка с рядами кресел. Огляделся – я один белый среди пассажиров. Многие женщины с детьми, которые ведут себя спокойно, сдержанно, не шалят.

Прошли через зал стюардессы нашего рейса – в синих костюмах, беленьких кофточках, с квадратными чемоданчиками. Чрезвычайно красивые жизнерадостные эфиопские девушки – куда там до них измождённым «моделям!» Потом прошли пилоты – крепкие, красивые эфиопы.  Я отметил тогда, да и обращал внимание в дальнейшем, что эфиопы – красивый народ, а их дети – очень послушные.

После объявления на амхарском и английском языках пассажиры встали и направились к двери во главе со стюардессой, без толкотни, но быстро. Меня всё время преследовала мысль: «Не перепутать бы рейс!»  Огромный автобус подвёз к «Боингу – 747». Вот, наконец, и посадка. Она идёт спокойно, без суеты, быстро. Просторные проходы, широкие кресла в салоне. Вот и моё место у иллюминатора.

Объявление о рейсе. «Пристегнуть ремни!»  Заработали двигатели – настолько тихо, что можно говорить не напрягаясь. Самолёт плавно тронулся с места, быстро разогнался,  резко пошёл вверх. Казалось бы – небо одинаковое везде. Снизу, из аэропорта оно казалось в лёгкой дымке. А здесь, в высоте самолёт пронизал один за другим несколько тонких плотных слоёв дымки, которых оказалось семь!

Дома я часто летал самолётами, но такую многослойную дымку в небе видел впервые здесь… Видимо, это особенность эфиопского высокогорного неба. Вот и солнце взошло –  небо  на востоке представило необычайную картину перехода всех оттенков оранжево-красных цветов…

Тем временем в салоне самолёта стюардессы очень активно действовали. Ещё перед взлётом они раздали всем пассажирам красочные буклеты об Эфиопии на английском языке эфиопских авиалиний (Эфиопиан Эйрлайнс), с картой страны и мира, маршрутами полёта, рекламой. Затем –леденцы.

В течение недолгого полёта они многократно прошли вдоль салона со своими тележками,  развозили завтрак – мясо, нечто вроде котлеток, булочки и другое в пластмассовой  одноразовой коробке,  кофе. Дважды развозили прохладительные напитки,  а перед посадкой – вновь леденцы. Стюардессы не давали скучать ни минуты. И как-то всё, что они предлагали, было к месту.

И вот совершенно незаметно рейс подошёл к финишу. Двигатели почти затихли, самолёт пошёл вниз, снова проткнул семь слоёв облачности. И вот он уже стоит на поле.

Вместе с яркой разноцветной толпой прибывших в Асмару  вышел из самолёта, сел в подъехавший автобус. Хотя людей было много, все двигались  довольно быстро, не было толкотни, как-то незаметно уступали друг другу дорогу. Вот аэровокзал. Зал выдачи багажа. Взял с транспортёра свой чемоданчик.

Получив багаж,  все выходили на площадь перед зданием, уезжали на подходивших легковых машинах. Примерно минут через 30 зал опустел. Везде  – только африканцы. Никто меня не встречает.

Решил выйти на площадь. На стоянках много итальянских, японских автомобилей. Прохаживаются парные военные патрули – рослые автоматчики, рукава закатаны до локтей, защитного цвета пятнистая униформа, за пояс засунут пистолет, на груди – автомат, подсумки с запасными автоматными рожками. Вид необычайно боевой – настоящие коммандос!

Они не спеша прохаживались перед зданием аэровокзала, по привокзальной площади, в центре которой стоял какой-то памятник или монумент. Внимательно  осматривали пристальным взглядом шоферов подъезжавших и отъезжавших автомобилей, пассажиров, публику.

Вблизи, за площадью виднелись холмы, покрытые выжженной солнцем травой. Шоссе скрывалось куда-то вправо. Но город не было видно – он располагался, как я полагал, километрах в 10 отсюда. Я ждал и ждал – прошёл час, но никого…

Подошёл ко мне эфиоп, предложил ехать в город на его машине. Я ему ответил, что не спешу, мне нужно еще побыть здесь, в аэропорту, а из города за мной приедут… Он постоял и отошёл.

Я подумал – взять такси? Ведь мне говорили в Аддис Абебе, что вокруг Асмары, в горах, в нескольких километрах от неё – сепаратисты.  Может быть, привезут прямо к ним?!  Только этого не хватало! Идти пешком  - нечего и думать… Решил пока ждать…

В моём портфеле фотоаппарат – «Зенит». Вокруг очень много интересного, хотелось бы пощёлкать, снять что-нибудь, но не рискую – военное положение, могут - как минимум засветить плёнку. И я не открываю портфель…

А время идёт и идёт. Прошёл час, второй… Странно! Совершенно очевидно, что меня никто не встречает… Невольно приходит мысль, что нужно что-то делать, выбираться самому из аэропорта в Массаву или хотя бы в Асмару, не дожидаясь вечера! Но как? Задумался…


Ищу выход…   Эфиопский дневник 13

Вспомнил -  кто-то говорил мне в Аддис Абебе, что в Асмаре нужно сделать пересадку с «Боинга» на русский вертолёт…  Значит, в аэропорту находятся вертолётчики! Как бы их увидеть?  Уж они мне помогут добраться…

Прошёл вдоль здания. Дальше – металлический сетчатый забор, ворота – за ними взлётное поле, вдали ходят люди. На посту – эфиоп с автоматом. Подумав, решил обратиться к нему. Парой  английских фраз сказал ему:
- «Я - русский, советский врач. Лечу в Массаву лечить больных. Мне нужно увидеть кого-нибудь из русских, советских, вертолётчиков! Я должен лететь  в Массаву!» 

Эфиоп ответил на хорошем английском:
- «К сожалению, ничем не могу вам помочь! В аэропорту нет никаких русских, советских и вертолётчиков тоже!» Я попробовал продолжить разговор, но увидел, что это бесполезно…

Тогда  решил не тратить зря время и обратился к ходившим поблизости солдатам – коммандос, которые уже давно посматривали на меня с любопытством.    Сообщил им о себе то же самое, и получил такой же отрицательный результат.

Однако патруль потребовал меня предъявить документы. Они внимательно почитали моё удостоверение, лист на амхарском, затем ушли, унося с собой все документы. Это меня не обрадовало, но спорить с вооруженными солдатами не получилось – они не обратили внимания на мои возражения и молча ушли. В итоге – я теперь еще и без документов!

Прошло, по-моему не мало времени – более получаса, и коммандос вернулись. Один, видимо старший – поманил меня пальцем. Пошёл за ними к зданию  аэропорта. В дверях они меня остановили и потребовали поставить чемоданчик на улице!  Только этого не хватало! Я всё-таки внёс чемоданчик с собой и поставил у двери.

И тут подошла ко мне эфиопка среднего возраста в военной форме.  Она сделала знак пальцем, чтобы я поднял руки вверх.  Меня это, конечно,  возмутило! Никогда я не поднимал рук вверх! И я просто отвёл руки в стороны, а она тоже с видом возмущения – ощупала мои карманы.   Убедившись, что карманы пусты, она поманила меня пальцем вглубь зала ожидания.

В самой глубине громадного пустого зала в стене было окно с толстой металлической решёткой, без стёкол. В комнате, в которую вело это окно, за столом сидел эфиоп средних лет в военной форме.  На стене рядом с окном висел телефонный аппарат!  На столе у военного тоже стояла пара телефонных аппаратов!

- «Наконец-то телефон!» - подумал я.  «Куда-нибудь удастся позвонить!» Военный начал медленно внимательно читать мои документы. И я вспомнил об опечатке в удостоверении.
- «Нельзя, чтобы он дочитал до опечатки!» - мелькнула мысль. И я стал рассказывать военному свою историю – что я советский врач, русский, лечу в Массаву, что там есть больные, которым нужно делать операции. И мне нужно как можно быстрее добраться в Массаву…

Это отвлекло его от документов, он вступил в разговор, положил документы на стол, повернулся ко мне. И тут я его попросил дать возможность позвонить в Посольство. Эфиоп ответил, что с Аддис Абебой связи нет. Тогда попросил позвонить руководителю группы советских специалистов в Асмаре. Последовал ответ, что с Асмарой тоже  связи нет. Я попросил военного отдать документы, но он ответил, что они будут пока у него. В итоге – снова тупик…

Что же делать? И вдруг к окну подошёл эфиоп в гражданской одежде. Обратился на амхарском языке, вперемежку с английскими словами к военному. В его речи мелькнуло слово «Телефон».

Я внимательно вслушивался и   понял, что он просит разрешения позвонить по телефону. Он действительно повернулся от окна, шагнул к телефону, а я в эту секунду выпалил ему всё, что хотел сказать:
«Скажите в Хэлс Министери,  что здесь в аэропорту доктор Гавриил и мне нужно ехать в Массаву!»

И эфиоп тут же по телефону по-английски сказал то, о чём я  его попросил! Значит – телефонная связь есть!  Эфиоп минуту послушал телефон и сказал мне:
– «Ждите здесь! Минут через десять за вами придёт машина!» Мне осталось только его поблагодарить.  Он поговорил ещё на амхарском по телефону, поблагодарил военного и ушёл.

На душе отлегло. Военный пока держал у себя мои документы. Но вот действительно  скоро к окну подошёл эфиоп, поздоровался со мной и сказал:
- «Можем ехать в Министерство! Там ждут!» Но я сказал ему о своих документах, и военный  из окна тут же вернул их мне…

У входа в аэропорт  забрал свой чемоданчик. Сели в поджидавший микроавтобус и помчались. Минут через 10 – 15 въехали в Асмару. Город красивый, современные здания, в итальянском стиле. Много зелени –  на улицах аллеи больших деревьев, много тени. Но мне было не до всех этих красот!

В министерстве провели прямо в кабинет министра Здравоохранения Эритреи, который с удивлением обратился ко мне:
- «Почему вас не встретили в аэропорту?» На это я ответил, что звонили из Посольства трижды в Асмару, кому – я не знаю, но это уже вопрос не ко мне…»

Посмотрев мои документы, министр сказал, что у меня нет документа, разрешающего мне въезд в зону военных действий, который должны были оформить в Аддис Абебе…  На это я ответил, что вопрос тоже не ко мне…

Через пол часа в кабинет буквально ворвался запыхавшийся руководитель группы в Асмаре… Он пытался объяснить, что он не понял - что я приеду сегодня… Он, мол, собирался встречать меня завтра!   Но ведь телефонные переговоры шли при мне!  И я ему тут же сказал всё, что думал об этом…

Тем временем эфиопы оформили мне недостающие документы, принесли их в кабинет министра, который сказал, что дальше мне поможет советский руководитель группы Асмары… Мы ушли… Руководитель спросил:
- «Не имеете  ли  желания остаться на день – два в Асмаре?» На это я  сказал:
- «Хотел бы сегодня же лететь дальше!»
- «А пообедать?»  Я ответил:
- «Я  сыт по горло…»


Выбираюсь из Асмары…   Эфиопский дневник 14


Забирая в Министерстве Здравоохранения Эритреи  свои документы и только что отпечатанные новые бумаги, спросил:
- «Больше никаких бумаг не надо? Ничего не забыли?»
- «Нет, все документы теперь в порядке!» - улыбнулся мне эфиоп и пожелал счастливого пути.
- «И эти не заметили опечатку в моём удостоверении личности!» - подумал я.

- «Мне нужно сегодня же улететь в Массаву! Возможно?» - спросил я.
- «О полётах можно узнать только на аэродроме! Гражданских полётов в Массаву нет, а военные летают по своему графику»
- «Тогда поехали на аэродром!» - предложил я, и руководитель  не стал возражать.

Вышли на улицу. Сели в ГАЗ-69. Город был действительно красивый. Улицы вымощены. Тротуары тенистые, везде  аллеи деревьев. Дома в европейском, итальянском стиле. Нигде не видно ни лачуг, ни бродяг. Остановились у здания в 4 этажа. В застеклённом вестибюле из мешков с песком сделан бруствер, амбразура, из которой торчит ствол ручного пулемёта, возле которого  два солдата – эфиопа с автоматами.

- «Идёмте – посмотрите, как я живу!» - сказал мне руководитель. Я не стал отказываться. И так  всё началось с недоразумения – меня не встретили, хотя Посольство своевременно позвонило. Он молча прошёл мимо охраны, на меня солдаты не обратили внимания. Поднялись по лестнице на 3 этаж. Дверь открыла приветливая женщина лет 35. Поздоровались. Квартира была двухкомнатная, из окон виден город.

- «Мы думали, что приедете завтра!» - сказала она.
- «Звонили при мне! Не понятно – что произошло…» - ответил я.
- «Давайте пообедаем!» - предложила она.
- «Не стоит беспокоиться! Я утром очень плотно поел. И надо ехать!»

Попрощались. Ехали быстро. Вот закончилась окраина города. Машина шла на подъём. Остановились.
- «Отсюда виден весь город!» - предложил мне попутчик. Асмара была ниже нас, в долине между гор, вздымавшихся вокруг.  Виднелись высокие современные здания Асмары, много зелени вокруг них.
- « Асмара  на высоте 2500 метров выше уровня моря. Окружающие горы ещё выше. Строили её итальянцы, их и сейчас здесь много живёт». Взглянув на голые коричневато-желтовато-красноватые склоны гор, поехали дальше.

Быстро проскочили несколько километров до аэропорта. Вот и знакомое здание  аэровокзала, площадь перед ним, прохаживаются патрули. Машина свернула влево, к воротам на аэродром. Солдат молча открыл ворота, и мы въехали в них. Как всё просто! Справа остался аэровокзал. Поехали влево – мимо одноэтажных домов. Вдоль  края аэродрома – штабеля зелёных ящиков. Чуть дальше – два больших вертолёта. Вдали  ряд самолётов АН-10.

Остановились у группы людей европейского вида в сероватой тропической камуфляжной одежде, с сумками, вещами. Русские…Видно – тоже собираются лететь.
- «В домиках слева живут вертолётчики!» - сказал мой попутчик и отправился туда.   Через несколько минут он вернулся и сообщил:
- «Возможно, сегодня будет полёт. Возьмут и Вас в Массаву.  Вертолётчики сами всё скажут и организуют».
- Тогда я остаюсь, буду ждать!» Попрощались…
ГАЗ-69 развернулся и уехал обратно. Я облегченно вздохнул, чувствуя, что Асмара уже почти позади…


Так полёт будет сегодня?           Эфиопский дневник 15 

Я подошёл к людям, стоявшим, прохаживавшимся, сидевшим на ящиках.
- «Да, ещё  горяченькие!» - воскликнул один  из мужчин, отбрасывая с дорожки что-то носком ботинка. Так как я с утра ещё не ел, то подумалось в первую очередь, что разговор идёт о пище. Вмешиваться в чужой разговор было неудобно, но всё же я спросил, надеясь узнать, где можно купить  пирожки или  что-то подобное.

- «Извините, что горяченькое Вы имели в виду?»
- «Да осколки ракеты! Вон, валяются на дорожке и поле.  Ночью сепаратисты выпустили ракету по аэродрому! Хорошо, что не попали в бензозаправщик возле общежития вертолётчиков…Или в эти штабеля боеприпасов… Повезло!» 
- «Правильно, что я  отказался от предложенной  «экскурсии» по  Асмаре и пытаюсь  улететь отсюда сегодня же!» - подумалось мне.

На аэродроме стоял рёв моторов -  садились или взлетали парами реактивные самолёты,  по виду -  истребители. Разгонялись по полю и на большой скорости уходили в небо огромные вертолёты. Аэродром жил напряженно.

Метрах в 50,  хвостом к нам стоял  грузовой АН-10 с  опущенным хвостовым трапом. Несколько десятков эфиопских солдат, обвешанных оружием, вещмешками, парашютами периодически забегали в самолёт и тут же выбегали из него. Потом садились на поле возле самолёта и отдыхали. Через  несколько минут опять раздавалась команда,  и всё повторялось снова.
- «Тренируются на десантирование! Это не легко в высокогорье!» - прокомментировал кто-то из окружающих.

Подошёл вертолётчик и сказал мне?
- «Тут есть ещё один хирург. Только он летит обратно, в Аддис Абебу». И познакомил меня с  мужчиной лет 40, крепким, плотным, в камуфляже.
- «Идёмте в нашу столовую! Пообедаете, а потом - отдохнёте. Вот вам комната, свободные кровати».

В столовой вкусно пахло жареным мясом. Это был зал, разделённый низкими перегородками – заборчиками. В одном его конце – кухня, печи, кастрюли, эфиопы-повара, стеллаж для раздачи пищи, а в зале – столики и стулья. Эфиоп – повар принёс нам две тарелки, полные жареного мяса, булочки, чай. Мы спросили – сколько нужно заплатить за обед. Продолжая улыбаться, эфиоп ответил, что платить не нужно. Если захотим, он принесёт нам ещё. Поблагодарили. Блюдо было эфиопское – тыбс, мясо и большое количество острого перца, исключительно вкусное, напоминало кавказскую кухню.

Отлично пообедав, в прекрасном настроении отправились в комнату отдыхать.   Растянулись на кроватях. Завязался разговор. Мой новый знакомый возвращался из госпиталя на севере страны – летел  в отпуск.  Он   был преподаватель-хирург из военной медицинской академии. Я рассказал, что тоже преподаю хирургию, но в гражданской медицинской академии. Пошёл интересный для нас профессиональный разговор. Взгляды о лечении современной боевой травмы у нас полностью совпадали, и это меня порадовало. Ведь здесь возможны такие травмы…

Он сказал, что мне повезло – возможно,  сегодня будет полёт на архипелаг Дохлак в Красном  море.   Вертолёты летают туда  раз в неделю -  доставляют специалистов и снабжение. Попутно могут захватить и меня в Массаву. И тут я понял, что если бы всё-таки согласился на «экскурсию» по Асмаре, то пропустил бы рейс вертолёта, застрял бы в ней - как минимум на неделю! И это было бы  грандиозным «Че-Пэ»!!! Больница без хирурга неделю?!

К нам в комнату зашёл вертолётчик и сказал, что мой собеседник может идти к самолёту – АН-24 отправится в Аддис Абебу. Правда, когда будет взлёт – не известно.
- «Почему же это не известно?!» - удивился я.
- «О времени взлёта здесь говорят только в момент взлёта! И маршрут меняется каждый раз -  что бы сепаратисты не приготовились… А то и сбить могут!» - пояснил вертолётчик.
- «А вы что, в первый раз летите? Ведь здесь зона военных действий… Полёты – над территорией занятой сепаратистами…»
Попрощался с собеседником-хирургом, пожелали друг другу «ни пуха – ни пера»!

Оставшись один, я взял свои вещи и вышел на поле, присоединился к остальным ожидающим. К нам подошли два вертолётчика с журналами в руках, разделили всех на две группы, записали фамилии пассажиров, потом обменялись журналами. Я спросил:
- «Сколько надо платить за билет?» Мне ответили, что эти полёты - без билетов и оплаты…».  И все дружно  заулыбались,  спросили:
- «Что, впервые летишь?»

- «А для чего обменялись бортжурналами?» - спросил я.
- « Чтобы знать, кто летел! Вертолёты летят парой. Если одного  собьют, то во втором останется список летевших в сбитом… Не может быть, что бы сбили сразу обоих! Надеюсь -  проскочим… Повезёт – ведь над горами  облачность!»  От таких пояснений стало как-то неприятно на душе.

Огромные вертолёты стояли метрах в 50 от нас. Мигом загрузились. Фюзеляж показался мне размером с товарный вагон. Возле  бортов – металлические лавки для пассажиров. Возле одного борта к полу толстыми железными полосами прикреплена  огромная металлическая бочка – емкостью, пожалуй,   несколько кубометров. На полу – гора ящиков, мешков. 

- «А бочка для чего?» - спросил я. И попутчик объяснил, что это дополнительный бак для горючего – этот  вертолёт без дозаправки может совершить перелёт на огромную дистанцию, даже в СССР. Тут же мне вспомнился рассказ из журнала «Юность», который я недавно прочёл – вертолёт с подобным баком был обстрелян с земли где-то в дебрях Африки, пуля попала в бак, всё взорвалось, на землю рухнул костёр… Неприятно! Но делать нечего… Пилоты торопились. Закрыли дверь. Мощно взревели двигатели. Сейчас взлетим…


Вот и Массава!        Эфиопский дневник 16

Вертолёт быстро покатил на взлётную полосу. В открытые иллюминаторы видно, что рядом с нами движется второй вертолёт. Они  мигом разогнались. И вот на большой скорости летим невысоко над землёй. Остался позади аэродром, окраины города,  коричнево-желтые полоски окопов - линии обороны. Вокруг – горы. До Массавы  около 80 километров.

Вот земля резко пошла вниз – впечатление, что вертолёт поднимается. Но фактически – опускаются горы. Асмара  - на краю Эфиопского плоскогорья, и к Красному морю горы становятся всё ниже и ниже. Под нами виден слой плотных облаков, которые скрыли горы.  Со всех сторон облака и облака. Все обрадовались, что  теперь вертолёт не видно с земли сепаратистам - полёт будет спокойный.   

В иллюминаторы врывался прохладный свежий воздух плоскогорья.  Но вот воздух становится всё жарче – вертолёт идёт всё время вниз. Ветер горячий, влажный. Впечатление, как будто опускаешься в раскалённую паровую баню. А вертолёт всё снижается и снижается. Вот он пробил облака, которые закрывают небо над нами. Показалась земля – серовато-жёлтая. Песок. Пустыня. Вдали – голубизна моря. Горы.

Пилот  вышел из кабины, открыл боковую дверь.   Вот вертолёт завис низко   над землёй, лопасти вращались, вздымая пыль и песок. Пилот крикнул мне сквозь рёв моторов:
- «Прыгай! Скорее! И беги подальше от вертолёта!»
Я с чемоданчиком подошёл к открытой двери. Было высоковато!
- «Прыгай! Скорей! Сейчас взлетаем…» - повторил вертолётчик. 

Я спрыгнул на землю, с чемоданчик  в руке побежал в сторону чахлых кустов. Из двери вертолёта на землю сбрасывали ящики, мешки. Несколько секунд, и вертолёт стремительно взмыл вверх, помчался,  исчез в небе. Второй вертолёт не приземлялся, полетел дальше.

Стихли моторы.  Полная тишина.  Я стоял один на краю поля – аэродрома. Песок. Пыль. По краям поля – обломки самолётов, вертолётов. Под ногами в землю втоптаны гильзы патронов, пустая поломанная металлическая пулемётная лента, искорёженные обломки автомата.

Вдали раздался гул мотора автомобиля, который приближался. Подъехал ГАЗ-69. Водитель – плотный крупный загорелый мужчина среднего возраста с дружелюбным лицом  представился:
- «Я – морской советник…  Приехал  Вас встретить! Садитесь! Надо ехать…»
Я тоже коротко представился. Он ответил:
- «Я о Вас всё знаю! Звонили из  Аддисы…». Оглянувшись, увидел, что  на поле работали эфиопы, быстро складывая сброшенный с вертолёта багаж на другую машину.

Советник ехал быстро. С грунтовой дороги выскочили на асфальт и помчались. Слева вдоль дороги – до горизонта песок, чахлые кустики без листьев. Идут верблюды, медленно шагая. 

Справа – тоже песок, а дальше берег залива Красного моря, синяя вода. Здесь же, возле берега – свалено беспорядочно множество старых разбитых кораблей – их кладбище. Видно, скопились за много лет!

А дальше берег пологой дугой огибал залив, образуя мыс, уходящий  справа к горам, у подножья которых столпились маленькие белые домики посёлка.
- «Там, в горах – сепаратисты! Километра 3 – 4 отсюда…» На левом мысу – тоже видны беленькие дома.
- «Там – Массава!» - сказал советник, указывая рукой на левый мыс.

Машина промчалась мимо посёлка, военного поста эфиопов, свернула  на дамбу, через посёлок, и остановилась перед фигурным решетчатым бетонным забором. Железная калитка открыта. Во дворе – дом-вилла. Вокруг дома со всех сторон – веранда из кирпича,  сложенного в ёлочку – для вентиляции и защиты стен от солнца. Советник достал ключ, открыл дверь веранды, дома.  Вошли в большой зал – в нём стол, стулья, диван. Очень жарко. Воздух влажный, горячий. С непривычки трудно дышать. Спальня с кондиционером, окна зашторены, прохладно.

- «Если будут проблемы – звоните мне. Вот мой номер. Вопросы работы решите с директором госпиталя – он приедет сюда завтра утром.  Вон там – влево, в квартале от вас, в «Ред Си Хотел»  расположилась океанологическая  экспедиция - наши соотечественники. Вправо – через дорогу –  в бараках лагерь для пленных сепаратистов,  охрана. Извините – тороплюсь.  Работа…» - сказал советник.
- «Ну и соседство!» -  подумал я.
Попрощались. Советник уехал, стих вдали мотор его машины. Оставив вещи,  пошёл к океанологам знакомиться.


       Перебираюсь  к  океанологам…   Эфиопский дневник 17 

Выйдя из виллы,  осмотрелся. Этот посёлок, в котором я нахожусь сейчас,   располагался на левом мысу залива, а в  его глубине видно то самое кладбище кораблей, мимо которого  только что проезжал с советником. Вдали  виден  правый мыс залива, выступающий в море,  с беленькими домиками посёлка у подножья гор. Там, в горах – сепаратисты, как мне сказал советник. 

Мимо виллы шла широкая улица, заросшая высокой травой, засохшей от жары.  По середине петляла протоптанная тропинка, по которой я и пошёл. Ни малейшего ветерка. Идти пришлось не спеша - было очень жарко и душно.  На обеих сторонах улицы  - бетонные решётчатые заборы, через которые видны одноэтажные виллы. Во дворах чахлые деревца почти без листьев. Высокая сухая трава. Нигде не видно ни души.

Пройдя метров сто,  увидел справа длинное двухэтажное здание со стрельчатыми окнами в мавританском стиле, с остатками былой красоты. В некоторых местах стены были забетонированы – видимо, заделаны пробоины. Водопровод, канализация, электропроводка сделаны по наружным стенам – хорошо,  что здесь всегда жарко, трубы не замерзнут.   Вместо первого этажа,  под зданием в некоторых местах проёмы в виде площадок с колоннами.   На этих площадках, под зданием и во дворе стояло несколько автофургонов. 

У открытых ворот, на сухой траве, прислонившись спиной к забору и положив на колени ручной пулемёт, сидел солдат-эфиоп. По двору ходило ещё несколько эфиопских солдат. Не спеша, я прошёл мимо часового, который на меня  не обратил ни малейшего внимания. Направился к ступенькам, ведущим к стеклянным дверям здания.  Рядом на стене красивая стеклянная вывеска: «Рэд Си Хотэл» - «Отель Красное море».

На площадках по бокам ступенек, ведущих к двери, сидело несколько загорелых мужчин европейской внешности - в шортах, рубашках с короткими рукавами. Поздоровался. Один из них с удивлением сказал:
- «И откуда в это захолустье забрёл ещё один русский! Вы – хирург?  Сегодня прилетели?» Видимо, новости здесь распространяются быстро.
- «Присаживайтесь!  Места свободного много…»  Несколькими фразами я подтвердил, что всё – именно так, и  я – в командировке. Это и были океанологи.

- «Приезжал сюда Николай, хирург из Аддисы - большой любитель рыбалки. Часто сидел на берегу  с удочкой…» - сказал один из океанологов.
- «А поймал что-нибудь?» - спросил я.
- «Не знаю… Не до рыбалки…» - ответил он.

- «Где жить будете?» - спросили меня.
- «Виллу дали, не доходя лагеря пленных!»
- «Не плохое соседство!» - сказал океанолог.
- «Действительно…» - подтвердили остальные.

- «А где питаться? Город окружён,  блокирован сепаратистами… С продуктами - очень трудно…»
- А где вы питаетесь?» - спросил я.
- «У нас – столовая. Поговорите с начальником экспедиции – он человек хороший! Поможет…», - добавили они и подсказали, где его найти.

Поблагодарив океанологов, вошёл в вестибюль здания, в котором за столом с телефоном сидел дежурный, листая какие-то бумаги. Он  подсказал мне дальнейший маршрут к начальнику. Тот оказался в своей комнате с табличкой «Начальник». Он был крепко сложен, высокий, с понимающим взглядом и доброжелательным выражением лица.  С первых слов понял всё и предложил мне жить и питаться с моряками. Повёл в кабинет к завхозу экспедиции, чтобы тот всё организовал.

Я внёс деньги, а завхоз выписал мне квитанцию за оплату проживания и питания и повёл на второй этаж.
- «Здесь живут три наших боцмана.  Одна койка свободна. Живите с ними. Они люди серьёзные,   рассудительные. Сможете отдыхать после работы. В других комнатах – много молодёжи. Они неугомонные! Моряки… С ними не соскучишься, но и не отдохнёшь! А Вы ведь  хирург!  Работа днём и ночью…»

Поблагодарил за помощь завхоза и начальника, который подошёл к нам. Они улыбнулись:
- «Идёмте ужинать! Уже время… Доктор,  Вы ведь офицер. Как смотрите, если сядете  за столик с командным составом экспедиции…»  Но  я возразил и попросил сесть за столик с теми боцманами, с которыми меня поселили. Начальник согласился, что в этом есть логика.

Вошли  в столовую – большой зал. За столиками уже собрался состав экспедиции на ужин. Начальник  представил меня, сказав, что я хирург, в командировке,  работать  буду в Массавском госпитале, а жить с экспедицией.

Один из моряков встал из-за столика и подошёл к нам.
- «Не узнаёте меня?!» Лицо показалось мне знакомым. Он  напомнил:
- «Ведь я Ваш бывший студент!  Преподавали мне хирургию!  А теперь я стоматолог экспедиции!»  Мне удалось вспомнить его… Но тогда он был довольно щуплым парнем, а сейчас – коренастый, крепкий, мускулистый мужчина… Можно было подумать, что он профессиональный спортсмен - борец, боксёр…

Все удивлялись такой неожиданной встрече:
- «И куда только не забрасывает судьба! На краю света встретились! Кто бы такое предположил…»
Встреча была очень неожиданная и меня обрадовала – приятно увидеть знакомого человека на краю света… Стоматолог (так буду его величать)  предложил помощь в случае необходимости - экспедиция имела необходимые медикаменты, медицинское оборудование. Имелся фельдшер. Стоматолог  лечил зубы населению Массавы, членам экспедиции.

Ужин был отличный – большой кусок жареного морского окуня с картофельным пюре, хлеб, масло, чай. Если кому-то требовалась «добавка», то повар  никого не ограничивал. Члены экспедиции и моряки были выше меня - крепкие парни, мужчины. В своё время я занимался плаваньем, гимнастикой, штангой, даже в соревнованиях участвовал – но куда там мне до этих ребят!

После ужина все разошлись отдыхать по комнатам. Забрав свои вещи на вилле,  вернулся в «Отель». В комнате  мерно вздыхал  кондиционер, воздух был свежий, прохладный. Все укрывались простынями. Боцманы рассказали о себе. Вся экспедиция – из Севастополя. Всю жизнь – в  дальних  походах – изучают моря, острова, берега. В этом так много неизвестного, особенно в Африке. Были во всех частях света. Закончат работу здесь и отправятся в другую страну.

И я рассказал о себе. Спросил – где можно позвонить в Посольство и сообщить, что я добрался в Массаву.
- «Да нет ничего проще!  В вестибюле у дежурного телефон. Он соединит с Посольством». Я задумался. Ещё были свежи воспоминания о том, как пришлось перенервничать в Асмаре.

- «Нет, звонить не буду!» - сказал я.
- «Чего так?» - спросил пожилой боцман. Пришлось рассказать о своих мытарствах в Асмаре, от которых остался неприятный осадок. Боцман подумал и сказал:
- «Что ж, Вы добрались, несмотря на сложности… Задание Посольства выполнено! Телефона на вилле, выделенной для жительства – нет. Пусть сами звонят и узнают…»  Так я и не позвонил в Посольство. Моё упрямство оказалось сильнее предстоящего, возможно, неприятного разговора в Аддис Абебе после возвращения…

Не верилось, что ещё утром был в Аддис Абебе, преодолел благодаря невероятному везению – около 900 километров с «полосой препятствий» и теперь всё это позади. Приятно отдыхать в чистой постели под шелест кондиционера. Боцманы спросили об Асмаре. Рассказал о европейском стиле её красивых зданий. Вспомнил, что предлагали на пару дней остаться познакомиться с достопримечательностями города.

- «Вертолёт летает раз в неделю на архипелаг Дохлак. Если надо - через Массаву. Застрять могли в Асмаре надолго… Тогда  - настоящие проблемы… Ведь здесь город, порт, госпиталь без хирурга… Мало ли что? Плохой совет – задержаться в Асмаре…» - высказался старый боцман.

Рассказал, как  высаживался с вертолёта в Массаве. Старый боцман ответил:
- «Аэродром просматривается сепаратистами. Они рядом, в горах. Если увидят вертолёт, могут обстрелять, и чем это кончится – неизвестно… Вот вертолётчики и зависают над землёй на несколько секунд.  Пассажиры спрыгивают, багаж – сбрасывают, а в случае обстрела - мгновенно улетают… И с аэродрома уезжают поскорее, что бы не попасть под обстрел».

Теперь многое стало понятным. Под убаюкивающий шелест кондиционера крепко  заснул. Завершился день успешно – я всё-таки добрался  в Массаву!


Еду в госпиталь…    Эфиопский дневник  18

В комнате тихо переговаривались. Мои соседи уже встали. Открыл глаза –уже светло. Утро. Боцманы делали зарядку двухпудовыми гирями, умывались, принимали душ – при комнате был душ, умывальник. Я тоже вскочил, быстро собрался.

- «Доктор, а зарядка?» - спросил боцман.
- «Сегодня не до этого! В пол-восьмого приедет директор госпиталя… Отправлюсь на работу!» - ответил я.
- «Тогда – идите завтракать! Не забудьте приехать  на обед! А мы - в порт,  помогаем эфиопам чинить корабль…»
 
   Торопясь - завтракали. Разъезжались на работу. Вышел на крыльцо. Вот и  за мной  белый микроавтобус с красными крестами - амбуланс. В нём сидел главный врач госпиталя – эфиоп. Подошёл к нему. Поздоровались. Представились. Я сел в микроавтобус, и поехали дальше. Метрах в 200 остановились возле виллы.  В автобус села молодая женщина, русская.   Познакомились – это гинеколог. Машина развернулась – поехали в госпиталь.   

Теперь можно спокойно рассмотреть дорогу. Считая, что  я и сам должен в достаточно ориентироваться в местности, попросил главврача давать пояснения о нашем маршруте.
- «Дорога прямо ведёт в центр Массавы», - сказал главврач.
Но мы из посёлка свернули влево – на длинную дамбу, соединяющую наш остров с другим. С обеих сторон дороги – заливы моря.

- «Справа – порт Массавы», - пояснил главврач. По берегам залива у причалов стояли катера, небольшие корабли. Параллельно шоссе, вдоль дамбы – рельсы узкоколейки.  По ней до войны ходили поезда в Асмару. Слева залив уходил к кладбищу погибших кораблей, за которым виднелись горы.

Сразу за дамбой – площадь, перекрёсток дорог, военный контрольный пост. С крыши разбитого бетонного здания на нас смотрели солдаты, расположившиеся возле пулемёта. К амбулансу подошёл патруль – два солдата с автоматами. Они внимательно посмотрели всем находящимся в машине в лицо, затем старший махнул рукой – мол, проезжайте! Всё это я уже видел вчера, проезжая с советником.

Поехали направо – мимо кинотеатра, кафе. Потом дорога свернула налево – мимо посёлка. Вдоль улицы стояли бетонные виллы, все подряд разбитые  снарядами – в стенах сквозные дыры диаметром в полутора – два метра. Двери, окна заколочены досками.

В посёлке и на дороге – ни души. На краю посёлка последними в этом печальном ряду  были руины католического костёла. Снаряд попал, видимо в купол храма, он обрушился внутрь здания, хотя стены ещё стояли. Справа были квадратные поля наподобие рисовых чеков, огороженные земляными валами. Они залиты морской  водой   для выпаривания соли.

У края посёлка дорога свернула направо. С обеих сторон сверкала вода на бесконечных квадратах полей. Горизонт в дымке, как в тумане, скрытый сильнейшими испарениями с этой огромной поверхности соляных полей. Вода с них буквально выжигалась раскалёнными лучами солнца, стоящего в зените. По краям полей лежали кучи серовато-белой, видимо ещё влажной  соли. Всё было серое вокруг. Ослепительно сверкала на солнце сухая соль.

Асфальт свернул налево, в другой посёлок. Слева  у дороги стоял  большой деревянный дом, выкрашенный в зелёный цвет, с пристройками. Большие деревянные ворота закрыты. Оказалось, что это женский монастырь, монашки которого работают медсёстрами и санитарками в госпитале.  Справа – пустыри. Промелькнуло небольшое здание – закусочная. Она меня здорово выручала иногда – там неплохо жарили мясо.

Дальше – с обеих сторон дороги были пустыри, сухая трава. Затем – мост через небольшой пролив, и дорога уперлась в ворота, ограду госпиталя. А шоссе  сворачивало направо, упираясь метров через сто в ворота и забор.
- «Там – порт! Входа нет!» - сказал медицинский директор.

4-этажное здание госпиталя  в итальянском стиле, обращено к нам фасадом. Вдоль всех этажей открытые балконы.  Вертикально снизу до верха здания через все этажи проходили широкие деревянные щитки от солнца,  как громадные  жалюзи – чтобы прямые лучи солнца не попадали в помещения госпиталя. В нескольких местах эти жалюзи разбиты – дыры метров до двух в диаметре – следы  обстрела.

Территория госпиталя огорожена бетонным узорчатым забором.  Ворота закрыты. Возле них во дворе – домик-караулка. Возле ворот солдаты в пятнистой униформе с  автоматами. Они останавливали идущих к воротам людей, заглядывали им в сумки, обыскивали, проводя руками по бокам тела, в то время как человек стоял,  подняв вверх руки.

Ворота открыли, мы въехали во двор. Открыли двери микроавтобуса. Охранники заглянули в него, в сумку водителя-эфиопа и даже главврача. Мой портфель и сумку гинеколога – не тронули и нас не пытались обыскивать.

И в дальнейшем  ни разу за время работы в Эфиопии ни меня, ни других советских специалистов никто не пытался проверять, обыскивать. А ведь  ходили не только в  госпиталь, на работу, но и в другие госпиталя и учреждения, в Министерство здравоохранения.  Но местное население проверяли постоянно.

Проверка закончена. Амбуланс подъехал к левому крылу здания. Вышли. Гинеколог отправилась в своё отделение. Главврач показал мне комнату хирурга: на окнах - жалюзи, кондиционер «Вестингхауз», холодильник, душ, туалет. На втором этаже в этом крыле  - хирургическое отделение. Главврач ушёл в свой офис на первом этаже в центре здания. 

Я остался в хирургическом отделении. Сестра отделения – Сорелла.  Худенькая, среднего роста, энергичная. Она показала хирургическое отделение. Реанимационная палата на 10 больных,  две операционные, перевязочные - с кондиционерами. С этим – нормально.

Познакомился с персоналом: сёстрами операционными, перевязочными, старшей, которую    тоже звали Сорелла. Это меня несколько удивило, но вспомнил, что по-итальянски «сорелла» - сестра. И Сорелла  мне ответила, что все они монашки, то есть сёстры, и поэтому всех зовут одинаково – Сорелла, сестра.
- «Как же буду их различать?!» - подумал я.

- «Когда был последний обход в отделении?» - спросил Сореллу. Оказалось - дней 5  назад, так как  в госпитале не было хирурга.
- «Тогда давайте сделаем обход больных!»


Кровь фонтаном…   Эфиопский дневник 19
               
И вот  я в новом для меня отделении пошёл делать обход больных. Новый медицинский персонал. И люди  в Массаве,  Эритрее говорят на своём национальном языке  - тиграй. Персонал знает английский. Но я спрашиваю Сореллу и записываю на листок некоторые часто употребляемые слова на тиграй, как например: «Голова болит?» - «Да? Нет?» Тут же применяю их.  Хочется без посредников говорить с больными…   

Со мной пошли анестезист – высокий симпатичный, лет 25 – Тсагай, старшая,  перевязочная сестра. Они катили  два столика на колёсиках – «тролли» как их назвали. На одном - истории болезни больных, на втором – всё необходимое для выполнения перевязок.

Отделение имело  вид одной огромной комнаты, коек на 80,  разделённой поперёк на три отсека двумя низкими - до пояса  перегородками, с проходами в виде калиток между ними. 

Окна и двери по периметру комнаты выходили на опоясывающий со всех сторон сплошной балкон.  И так на всех 5 этажах. В конце отделения – перевязочные,  комната сестёр. Это – тропический вариант здания. Все окна и двери были открыты,  на потолке вращались огромные вентиляторы, но воздух почти неподвижен.  Очень жарко.

В любом пункте этой огромной палаты видно и слышно всё, что происходит во всех её концах. При недостаточном количестве  медицинского персонала такая планировка,  конечно, облегчала работу.

Сёстры раскладывали истории болезни на койки, снимали повязки. Я  осматривал больного, давал указания о лечении, обследовании. Сёстры всё тут же быстро записывали в журнал. Треть коек свободна – больных немного.

Постепенно продвигаемся от одного больного к другому. Делаю пометки в историях болезни  и своём блокноте о каждом больном – кого нужно обследовать, готовить к операции и так далее. Успокаивает, что персонал внимательно записывает каждое слово. Посмотрим, как всё будет выполнено?!

Закончили обход в первом отсеке отделения. И  вдруг в дальнем конце палаты, в котором мы ещё не побывали, раздался дикий, душераздирающий  вопль, от которого мне стало жутко. И я в первую секунду  остолбенел. Мелькнула невероятная мысль – может,  это какой-то ритуал встречи вновь прибывшего, вроде меня?!

Во вторую секунду нашёл взглядом больного, который лежал на койке и не прекращал крик, и бросился бегом к нему. Никогда раньше не бегал с такой скоростью, даже в студенческие годы на стометровку. Проскочил калитки между отсеками отделения, отшвырнул стул, перепрыгнул кровать. Подбегая, увидел его поднятую вверх руку, кисть была вся в крови.

Больной лежал раскрытый. В  верхнем   отделе бедра из раны кровь фонтаном хлещет…  Руками  изо всех сил сдавил артерию. Кровотечение остановилось. Я закричал:
- «Турникет! Турникет!»  Жгут принесли бегом немедленно. Мгновенно наложил его. Кровотечения нет. Можно перевести дыхание и собраться с мыслями. Больной замолчал и смотрел на меня с   ужасом и надеждой.

Руки, халат, весь я  - в крови. Обход прекратили.
- «В операционную немедленно!» - и больного на каталке повезли  туда. Быстро пошел туда и я с анестезистом. Тсагай показал шкаф со стерильными  костюмами для операции. Переоделись. Операционная сестра Абеба готовила всё нужное для операции. Тсагай пошёл давать наркоз. Я просмотрел историю болезни больного.


    Получилось!!!                Эфиопский дневник 20 

Операционный блок с послеоперационными палатами, комнатой хирурга  занимали отдельную одноэтажную пристройку здания. Приятно удивили кондиционеры и прохлада в этих помещениях.

Больной уже в операционной, на операционном столе. Сказал сестре немедленно доставить 2 литра крови для переливания. Начали переливание.

Операционная сестра Абеба готовила инструментарий. Анестезист  Тсагай –начал наркоз. Суетился помощник операционной сестры – Темосген.  Молодые симпатичные ребята.

Переоделся в стерильный костюм – голубая шапочка, брюки, рубашка с короткими рукавами, без воротника, маска.  Помыл руки физагексом - немного белой пенистой массы на руки, короткое мытьё – и готово,  руки -  стерильны.  Быстро и надёжно! Одел стерильный халат.  Стоял в раздумье…Вопрос – какую операцию делать?  Уже через несколько минут всё было готово к операции.

Больному лет 20. Поступил два месяца назад.  Огнестрельный несросшийся перелом бедра…   Кровотечение тогда с трудом остановили - была ранена артерия… Затем, очевидно,  образовалась полость  (в виде мешка) -  аневризма, заполненная кровью и соединяющаяся с просветом артерии.   Рана инфицированная. Сейчас этот мешок разорвался. Возникло сильнейшее кровотечение,  и больной потерял много крови. Положение критическое… Дело случая, что я оказался рядом с больным в момент кровотечения и сразу его остановил. В  других случаях – спасения нет.

В подобных ситуациях делают ампутацию – быстро, и больной жив. Но молодой парень, надо попытаться… Я всегда старался использовать малейший шанс, чтобы избегнуть эту неприятную калечащую операцию.

Дома, в Союзе,  такие операции делает  бригада сосудистых хирургов – оснащённая специальным инструментарием и аппаратурой. Наркоз даёт анестезиолог высшей категории. Не говоря о наличии всех необходимых медикаментов…  Здесь – снабжение за счёт гуманитарной помощи…

Чем я располагаю здесь? Наркоз даёт анестезист (на уровне медсестры). Нет специальных инструментов.  Операционная сестра никогда не видела подобных операций. На всю Эфиопию -  один сосудистый хирург в Аддис Абебе.  В общем -  нет   условий для выполнения  большой операции…  И всё-таки решил  её делать… 

Больной под наркозом. Начинаем… Обработал операционное поле… Обложил рану стерильными простынями… Расширил рану, осмотрел её и обнаружил огромную разорвавшуюся аневризму… Кровотечения не было – ведь на бедре жгут…

Тем временем больному лили кровь в вену. Вокруг стола в операционной собралось с  десяток человек персонала, которые с любопытством наблюдали за моими действиями…

– «Кто ты? Помощник операционной сестры? Темосген? Немедленно мойся, будешь ассистировать!»
- «Позовите гинеколога ассистировать!»  и она тут же пришла. Всё выполнялось быстро, точно!

И вот у меня  - 2 помощника. Неплохо! Но они  понятия не имеют о подобных операциях. Но что делать - рассчитываю на себя…  И операция пошла… Помощники старались - держали крепко ранорасширители, чтобы  было всё видно в глубине раны… Остальное – моё дело.

Пришлось сделать ещё один разрез.    Действительно – это повреждение бедренной артерии, образовалась аневризма, и она  разорвалась. Но на бедре лежит жгут – кровотечения сейчас нет.

Удалось полностью выделить огромную аневризму,  соединённую с артерией бедра. Специальных сосудистых инструментов не оказалось. Но операция шла. Удалил аневризму. Зашил разрыв в стенке артерии. Вот и последние швы на сосуд. Жгут летом держат до полутора часов, иначе омертвеет конечность.  Операцию закончили раньше.  Теперь можно снять  жгут – кровотечения нигде нет.  Цвет ноги – нормальный, кровообращение в ней нормальное.  Несколько резиновых дренажей в раны. Финиш…

Облегчённо вздохнул – получилось… Но в ране – воспаление… Могут быть осложнения позже… Удержали бы швы на артерии… Если повторное кровотечение,  то  единственный вариант – ампутация. Но не успеешь и добежать до больного, не то что ампутацию сделать…

Сёстры фиксировали ногу больного шиной. Наконец отошёл от операционного стола и мог спокойно отдышаться. Гинеколог поделилась со мной – что не видела ранее такой операции. Эфиопы соблюдали полное спокойствие, но настроение у всех улучшилось, Тсагай  даже пошутил. Стал объяснять значение своего имени – оказывается «Цагай» - это солнце. И сказал, что его стоит именно так и называть – ведь мне с ним повезло сразу, на этой операции. Да, это так и было. Все с улыбкой с ним согласились.

Я не стал разочаровывать публику, что на высоте кровотечения такую операцию мне пришлось делать впервые. И только тут услышал слабое жужжание кондиционера. Почувствовал насколько прохладно в операционной – не хотелось выходить из неё. Вспомнилась жара в других помещениях госпиталя,  во дворе.
Из наркоза больной вышел сразу – отлично сработал анестезист… Переливали кровь… И вот больного перевезли в послеоперационную палату  - там тоже прохладно.   Сел возле больного в большое удобное кресло и напился холодной минеральной воды… Посидел,  понаблюдал его состояние. 

В послеоперационной палате не было никого кроме нашего  больного. Три смежные комнаты с высокими потолками – на 10 коек, кондиционеры, реанимационное оборудование. Больных можно здесь выхаживать!  Сёстры и санитарки – монашки, на голове – накрахмаленные высокие белые косынки – выглядят очень красиво, внушительно. Такие показывают в зарубежных фильмах в эпизодах о больницах.

Не хотелось ни о чём говорить… Повезло больному и мне – кровотечение произошло прямо во время обхода, и поэтому удалось своевременно сделать операцию.  Но по статистике, из 10 больных с внезапным разрывом аневризмы только одного удаётся спасти  – если хирурги были рядом и успели.

Надев чистый костюм, отправился заканчивать обход в отделении. Настроение было хорошее, хотя чувствовал последствия неимоверного нервного перенапряжения. 

В отделении оказалось несколько больных с гнойниками. Всех их отправил в операционную  и тут же прооперировал.
Операционная сестра Абеба – худенькая, как тростинка, изящная, очень красивая эфиопка  быстро всё делала, вертелась «как белка»… Повезло мне с персоналом!

Время прошло быстро. Вот уже 4 часа дня. Работа закончена. Можно отправляться «по домам»… Пришёл медицинский директор – эфиоп.
- «Машина готова!  Можем ехать домой!» - сообщил он. По дороге он расспрашивал меня об операции.

Знакомая дорога мимо соляных полей, разрушенных вилл. Военный пост  перед Массавой. С крыши дома наблюдали пулемётчики.  Патруль – два автоматчика – подошли к машине. Документы не спрашивали, но  внимательно посмотрели всем в лицо. Перекинулись парой фраз на местном языке с медицинским директором.   Махнули рукой – мол, езжайте! И вот  выхожу из амбуланса перед воротами  «Ред Си Хотел» -  я  «дома».
 

Обезьяны …     Эфиопский дневник 21

После обеда отправился в свою комнату отдохнуть, охладиться под кондиционером. Комната наглухо закрыта, гудит не выключаясь, кондиционер «Бакы», это создаёт некоторую прохладу.

Несмотря на жару на улице, решил осмотреть территорию Отеля Красное море. Здание двухэтажное, его восстановили после происходившей здесь несколько лет назад войны. В  бетонных стенах  видны следы от заделанных пробоин  после попадания снарядов.

Вокруг растут  пальмы, кусты, видны следы газонов, дорожки. Некоторые пальмы сломаны. Разрушен плавательный бассейн,  вышка для прыжков в воду, несколько тыкулей (национальные хижины, крытые соломой), причал для катеров.  Море здесь мелкое, причал уходит в море метров на 100, чтобы могли подходить катера. Дно у берега – илистое, топкое.

А вдали, в море – остров, густая зелень пальм, кустов, сверкает белизной песчаный пляж. До войны катера возили отдыхающих на остров, на пляж. Это был известный курорт.

Жарко, влажность стопроцентная. Хотя я в лёгкой рубашке и джинсах, пот льёт градом. Стараюсь поскорее закончить свою экскурсию и вернуться в гостиницу.  В вестибюле, коридорах жарко, хотя в стенах сделаны многочисленные специальные вентиляционные отверстия с решётками, но воздух не колышется.  Неподвижны листья пальм во дворе.

В Отеле «Ред Си» жизнь шла своим чередом. По двору ходили солдаты охраны, у ворот сидели 2 – 3 пулемётчика с ручным пулемётом, автоматами. У взвода охраны была пара обезьян, которых они держали на цепи и периодически отпускали гулять. Сейчас обезьяны сумели отцепить свои цепи и бегали по двору.

Сначала это забавляло солдат, которые время от времени ловили обезьян за цепь, волочащуюся по земле. Перед вестибюлем гостиницы росло 2 высокие пальмы, листья на них обвисли и пожелтели от жары, толстые стволы – от полуметра и даже толще у основания – были сплошь покрыты засохшими черенками листьев, торчавших во все стороны как острые шипы, к которым было даже опасно прикасаться, чтобы не пораниться…

И вот на один из этих корявых стволов, а потом и на верхушку пальмы забрались эти обезьяны. Они устроились на верхушке, гоняли ворон, пытавшихся сесть на пальму – возможно, вороны там гнездились. Дразнили ходивших внизу людей, кидали в них кусками листьев.  Всё это забавляло солдат и моряков.

Мы, пообедав, уселись на ступеньках у вестибюля, наблюдали за гримасами обезьян. Подошло время кормить обезьян, и тут оказалось, что они не могут спуститься, так как их цепи запутались в корявых шипах ствола. Эфиопы решили, что обезьянам нужна помощь.

Я увидел, что эфиопский солдат снимал во дворе обувь и униформу,  собираясь лезть вверх.  Пришлось двум солдатам вскарабкаться  на пальму, распутывать обезьян. Однако те, освободившись от пут, продолжали скакать  по пальме, не желали спускаться и даже делали вид, что кидаются на своих освободителей.

Одна из обезьян перепрыгнула на вторую, росшую рядом пальму, уселась среди широких веерных листьев. Она  жестами и криками приглашала своих освободителей к себе. Зрители улыбались и посмеивались, наблюдая за ней. Добровольно спускаться не хотела. Несмотря на жару,  солдатам пришлось лезть и на вторую пальму.

И только тогда животное смирилось и сдалось.  С большим трудом солдатам удалось спустить обезьян вниз. В дальнейшем они, отпуская обезьян гулять, не подпускали их к пальмам.  На океанологи и  эфиопские солдаты охраны с улыбкой наблюдали  происходящее.

Обезьяны были крупные, ростом около полуметра. Они бегали согнувшись и опираясь на все четыре конечности, с длинным хвостом, очень шустрые. Иногда активно задевали, затрагивали  людей. Виднелись достаточно крупные оскаленные клыки, и я обходил их подальше. Обезьяны распознавали чужих людей издалека, и возможно, их держали для охраны. Собак нигде в Массаве не было видно.
Да ведь здесь – блокада, и люди еле находят себе пропитание…

Я смотрел на проделки обезьян… А мысли были о  родных.  Как там жена в Аддис Абебе?  Как там сын, родители? Здесь тропическая зима  и  жара, а дома настоящая зима - декабрь, снег, морозы.  Что бы они подумали, увидев меня после работы, наблюдающим проделки обезьян!  Всё невероятно…  Вспомнились сказанные нам в Москве слова, что нужно помочь людям в этой слаборазвитой стране… Вот и помогаем, как можем…

Все разошлись по своим комнатам. Пошёл и я. Принял душ, стало легче. Океанологи готовились к ужину.  Пошли в столовую. Кормят здорово, по-морскому. С удовольствием поел. Затем – скорее по комнатам, спрятаться от жары. С удовольствием растянулся на койке. Побеседовал с соседями по комнате, рассказали друг другу о себе. Потом решили спать.

Только потушили свет, как начали кусать москиты. Летают они тихо, бесшумно. Чувствуешь внезапный укус, а потом москит победно жужжит улетая, но прихлопнуть его уже поздно! Тут же подумал – будет ли малярия или что-нибудь похуже?! Ведь много тропических заболеваний передаётся кровососущими насекомыми.  Боцманы спросили - есть ли у меня делагил для профилактики малярии, и поделились со мной.

Да, наш комар – попроще.  Он подлетает с громким жужжанием:
- «Я лечу!  Сейчас укушу!», и может погибнуть под ударом ладони,  даже не укусив. Под гул кондиционера,  наконец,  заснул. Закончился второй день в Массаве.

От утренней зарядки на следующий день мне увернуться не удалось – пришлось заняться физкультурой. Океанологи - рослые, загорелые,  физически очень крепкие мужчины.  Один боцман вытащил из-под своей койки окованный железом сундучок и открыл замок. Этот сундучок с первого взгляда напомнил мне «Остров сокровищ» Стивенсона. Хотелось узнать – что же в нём таится! 

К величайшему удивлению в сундучке оказалось две двухпудовых гири, связанных вместе крепким ремнём. Вот что было в сундучке! И эти две гири – 64 килограмма – боцман многократно выжимал по утрам правой, левой рукой, делал другие упражнения. Так вот почему они такие крепыши! Другие океанологи тренировались так же. Пришло в голову, что герой Голливудских кинобоевиков не выдержал бы сравнения с этими моряками,   показавшись  щуплым  подростком среднего роста.

Да и мой бывший студент, которого я запомнил в его студенческом облике обычного парня,  теперь стал таким же крепышом, как все в экспедиции. Вот что делает регулярная физическая тренировка. И я пожалел, что после института почти забросил физкультуру, считая,  что рабочие нагрузки и так достаточно велики.


Боб в носу…    Эфиопский дневник 22

Утром - опять «Амбуланс». Дорога мимо постов, пулемётов, бронетранспортёров на перекрёстках.  Сижу рядом с шофёром в амбулансе, окно открыто, в лицо горячий ветер, приходится жмуриться, даже смотреть больно. Едем молча… Как водитель выдерживает и смотрит вперёд не жмурясь? Он привык…

Сделал обход отделения. Осмотрел вчерашнего оперированного больного -  пока всё нормально. Осмотрел операционные. Везде полный порядок. Абеба – операционная сестра высокого класса, старательная, аккуратная. Работает быстро, всё выполняет как метеор. Ничего повторять не надо дважды. Сказал раз – и всё  будет сделано тут же… Высокая, худенькая, подтянутая, красивая, черты лица напоминают испанские или итальянские. 

Анестезист Тсагай – высокий, молодой, лет 25 парнишка, красивый, с круглым приветливым лицом,  очень аккуратный, быстрый в работе, исполнительный. С наркозом вчера справился прекрасно! Отличный персонал! Это радовало… Операционная сестра Абеба и анестезист Тсагай в хорошем настроении.

Темосген – помощник операционной сестры – среднего роста, серьёзный, постарше – лет 35. Рассказал мне, что он помогает больным, у которых болит зуб – удаляет его. Спросил – не имею ли я желания удалять такие зубы? И попросил – может я займусь удалением больных зубов? Но я категорически отказался -  только этого не хватало! Ведь у меня полно работы, нужно делать операции. Тут уж не до удаления зубов…


В одном из шкафов операционной в железном каркасе  были большие круглые дыры… Подумалось -  от крупнокалиберных пуль? Когда спросил персонал о происхождении дыр, то они ответили, что здесь и такое бывает – при обстреле иногда попадали в госпиталь. Хотел сфотографировать эти пробитые пулями шкафы («Зенит» всё время при мне), но было как-то неудобно это делать.

Пришёл Темосген и сообщил, что пришло много больных на амбулаторный приём – его давно никто не проводил. Отправился с ним на приём. Большая толпа эфиопов в национальной одежде стояла, сидела  под стеной госпиталя у вестибюля – рядом была комната, в которой мы и начали приём.

Окна закрывали  жалюзи, в комнате полутемно, вентилятор в потолке, но кондиционера нет,  и очень жарко. Темосген записывал очередного больного в большой журнал вроде амбарной книги, я – осматривал и тут же назначал на операцию.

Записывал в свой список на завтра, последующие дни – не менее 4 человек на операцию в день. И они тут же отправлялись в приёмное отделение для госпитализации, взятия анализов, обследования и подготовки к операции. 

В конце приёма зашла молодая эфиопка с мальчиком лет трёх, которого она вела за руку. Оказалось, что мальчик засунул себе в нос боб. Опасность состоит в том, что боб разбухает в носу, вызывает воспаление, отёк, закупоривает дыхательные пути, нарушает дыхание и приводит  к гибели.

Усадили мать на стул, дали ребёнка ей на руки и она его крепко держала. Мать сказала что-то мальчику на своём языке, и он сидел спокойно, абсолютно неподвижно. Темосген дополнительно держал голову ребёнка, что бы он случайно не дёрнулся, а я, осмотрев ему нос, убедился что глубоко  в ноздре действительно застрял боб, основательно разбухший.

Мальчишка был  симпатичный, круглолицый, кучерявый, тихо сидел и внимательно наблюдал за моими действиями, не издавая ни звука и не шевелясь.

Такими делами занимается отоляринголог (ушник), но он был лишь в Асмаре.  Туда вертолёт летал лишь раз в неделю. Пошёл к главному врачу и убедился, что полёт будет только через   несколько дней.  А ждать нельзя. 

Вернулся в кабинет.  Темосген спросил о результате похода к главврачу и подтвердил, что  в Асмару можно добраться лишь с очередным рейсом вертолёта при условии, что бы было свободное место. Но здесь фронтовая зона - то есть надо оформить разрешение у военных. А они таких разрешений – не дают. Гражданских рейсов нет.  И затея с Асмарой  – нереальна.

Решил извлекать боб сейчас, увлёкся и ни на что уже не обращал внимания. Сначала боб чуть было не ушёл глубже – ведь мне  не удалось найти  специальные инструменты для манипуляций  в носу – их не было.   

Мы с Темосгеном перебрали всё, что было из инструментов и нашли тонкий изогнутый стоматологический крючочек. Я  провёл его вглубь, мимо боба  и, повернув инструмент – не спеша потащил инородное тело наружу. Боб крошился, но всё-таки вышел.

Можно было  спокойно вздохнуть. Темосген отпустил голову мальчика, и я его похвалил по-английски. Мать и мальчик улыбались, что-то говорили на своём языке.

Мы с Темосгеном подняли свои головы от мальчика, повернулись и увидели – дверь во двор открыта и в ней во всю ширину и высоту человеческого роста одно к одному  лица десятков  эфиопов, которые молча   пристально, напряжённо и внимательно следили за каждым моим движением по извлечению боба. Теперь смотреть было нечего – все отошли от двери и уселись в тени здания.
- «Аттракцион закончен!» - подумал я.

Составил список операций на завтра  записал местного священнослужителя с зобом, 3 – 4 человека с геморроем, грыжей живота. Больных на операцию было очень много. Продолжил список на последующие дни.

Это очень понравилось всем. Персонал  мог заранее готовиться к операциям.  А больные - жители  провинции Эритрея  могли устроить свои домашние дела и вернуться в назначенный день на операцию.  Несмотря на блокаду они приезжали  сюда отовсюду. 

Работа наладилась -  обход, перевязки, 4 – 5  плановых операций, затем  экстренные.  Амбулаторный приём. Документацию оформлял кратко – диагноз и заметка для себя,  одной фразой. Поэтому и удавалось сделать много.

В отделении лежали жители, солдаты, матросы из порта, с кораблей. Стали приходить на лечение советские специалисты - в этом влажном жарком климате часты гнойники, другие заболевания. Скучать было некогда…


Массавский день…  Эфиопский дневник  23

Справа от выезда из госпиталя вдали – высокий каменный чёрный  крест - мраморный, как мне показалось – метров 5 - 6 высотой. Перед ним – металлическая изгородь,  калитка.
- «Что это?» - спросил я.
- «Французское кладбище. Они здесь воевали в 1 мировую войну. В госпитале лечили раненых. Здесь хоронили погибших…» Мелькнула мысль – посетить это заброшенное на край  света французское кладбище. Но этому намерению не было суждено осуществиться из-за нахлынувшей работы и внезапно разыгравшихся через несколько дней неожиданных событиях. Но об этом позже…

Мимо заливов, через дамбы, через посёлок, мимо эфиопских постов и патрулей – и вот уже виден бетонный узорчатый забор, открытые во двор ворота, прислонившийся спиной к забору солдат-эфиоп с ручным пулемётом на коленях… Вот я и дома…

Вылез, попрощался с медицинским директором, который поехал дальше – домой, в Массаву. Поднялся по ступенькам. Массивные стеклянные двери, обширный вестибюль. За  стойкой – дежурный (моряк океанолог).
- «Обедали?» - спросил дежурный. Я, разумеется, не обедал.
- «По коридору  налево и сразу вправо… Там столовая…» - напомнил он.

Есть хотелось страшно. Так что я мигом оказался перед столовой. За стеклянной стеной, за столиками кушало человек 5 – 6 моряков. Всё было как в любой столовой дома, на Родине. В раздаточной повар выдал мне тарелку борща, котлеты с макаронами и традиционный компот. Хлеб, масло на тарелках  стояли на столах.

Мне  напомнили:
- «Вот столики для командного состава…» Но я ответил:
- «Я человек гражданский, к командному составу не отношусь…» И сел  за столик, за которым обедал с боцманами. Повар предложил – «добавку», но мне и порции хватило. Обед был отличный. Главное – не надо было искать продукты и пытаться что-нибудь приготовить самому. А я страсть как не люблю готовить!

Поев решил обследовать  территорию гостиницы. Она была  сильно запущена.   Сохранились разрушения после обстрела при взятии Массавы правительственными войсками несколько лет назад. Стволы некоторых пальм - сбиты снарядами  на разном уровне. Удивительно, что уцелела сама гостиница.

Здание П-образной формы, открытой стороной обращено в сторону моря, видневшегося  метрах в 100 позади отеля. Вестибюль – смотрит на залив. Со стороны моря – вместо первого этажа – колонны, навесы, там стоят автомобили, автофургоны.

Справа к территории гостиницы примыкал лагерь, в котором содержались пленные сепаратисты – голый двор, несколько низких одноэтажных каменных бараков, вокруг них – низкий фигурный бетонный забор.

Слева от гостиницы были жилые дома – одноэтажные виллы, тянущиеся в сторону города -  там, вдали, на низком берегу – белые 2 – 3 этажные здания Массавы.

Вся территория открывалась  на берег моря.  Низкий берег, уходящий вправо и влево до горизонта. Чуть правее зданий Массавы – подальше от берега – большой 3-трубный пароход, обращённый к берегу бортом. На первый взгляд казалось, что он стоит на якоре, я так было и подумал. Но потом моряки, сначала пошутив над моей неосведомлённостью, сказали, что корабль этот стоит там на мели уже много лет.

Прямо передо мной был бетонный причал на сваях, уходящий в море метров на 100.  У берега он хорошо сохранился, а дальше местами из воды торчат лишь обломки свай. Настил был разрушен в войну.   К нему когда-то причаливали катера, перевозившие отдыхающих из «Ред Си Хотел» на большой остров. Ярко-белые песчаные пляжи и изумрудные пальмы его возникали  из голубых вод Красного моря метрах в пятистах, прямо против причала. Но сейчас причал, берег и остров были пустынны, нигде ни души.

Вода в море прозрачная, стаи рыб ходят туда и сюда под причалом.  Отель до этой войны был в Эфиопии местным курортом. 

И вот я до 16 часов работаю  в госпитале.  Потом слоняюсь по территории отеля, сижу изнывая от жары на бетонном раскалённом бордюре у входа, смотрю на виднеющийся метрах в 200 перед отелем залив, тянущийся в виде серой полосы влево и вправо.

Вдали, в серой дымке, километрах в четырёх -  дальний берег залива в виде гряды холмов, переходящих в горы.  У их  подножья, на самом берегу маленькие беленькие домики – посёлок.  А вправо, в глубине залива  –скопище самых разных кораблей, беспорядочно сгрудившихся, лежащих как вдали от берега, так и почти на берегу. Это корабельное кладбище… Этот унылый пейзаж  скрывала дымка…

Казалось, что день пасмурный, но солнце виднелось в дымке в зените, прямо над головой, и жгло нещадно. Дымка – это испарения, поднимавшиеся с моря, залива и соляных озёр, и влажность достигала 100% -  при температуре даже 30 – 35 градусов было очень жарко. 

Моряки рассказали, что Массава  - самый жаркий порт мира.  Об этом сообщают морские лоции, и температуры  могут превышать 50 градусов. К счастью, был февраль, зима – ведь Массава всё-таки в северном полушарии -  чуть севернее экватора. Температура была  38 градусов.

Пошёл в свою комнату. Там тихо и прохладно. Чуть гудел кондиционер. На койках отдыхали моряки. Лёг на свою койку и задремал. Было даже холодно под кондиционером – пришлось укрываться. Потом убедился – самыми частыми заболеваниями были воспаление лёгких,  радикулит. Надо быть осторожным – легко переохладиться.
               

Купаться на Красное море!   Эфиопский дневник  24   

Примерно через час мои соседи зашевелились, проснулись. Я тоже проснулся. Они куда-то собирались.
- «Доктор! Идёмте купаться на море…» - предложили мне. Я ещё никогда не купался в Красном море,  и тоже стал собираться. Наконец, вышли в вестибюль.

Там собралось человек 15. Дежурный пересчитал нас. Назначили старшего. Я не удержался и с улыбкой спросил:
- «Зачем нас пересчитывать? Куда денемся?»
- «А акулы?!» - ответил с улыбкой  боцман. И я замолчал, подумал, что это – морской розыгрыш.   

Двинулись влево по улице, мимо вилл. Метров через 300 вышли прямо к заливу. Там в воду амфитеатром спускались кирпичные ступеньки, поросшие какими-то пушистыми водорослями. 

Мой сосед – боцман взял надо мной шефство и начал кое-что объяснять:
- «Это не водоросли, а морские ежи! К ним нельзя прикасаться – будет ожог… И вообще - на дно не становитесь, ни к чему в воде не прикасайтесь…»

Я думал, что моряки меня разыгрывают, улыбался. Переоделся, надел плавки. Снял туфли.

- «Доктор! А Вы взяли кеды?» - спросил меня один из моряков – весёлый шутник. Решив, что это продолжение розыгрыша, я продолжал улыбаться…
- «Кеды – что бы купаться! Ведь не пойдёте же Вы в воду босяком!»

И тут я заметил, что моряки действительно шли в воду в кедах… Кто-то из них предусмотрительно захватил кеды и мне. От берега на бетонных сваях от берега шла ровная бетонная дорожка шириной метра два. В 7 - 8 метрах от берега она соединялась с тремя круглыми бетонными площадками диаметром метра по три, тоже на сваях, на которых мы и расположились. С одной площадки в воду спускалась железная лестница, поросшая водорослями и ракушками. По ней, стараясь не пораниться, спускались в воду.

Я – житель Причерноморья – решил нырнуть с мостика, а не спускаться по лестнице. Первая неожиданность, когда окунулся -   вода почти горячая! И к тому же  очень солёная.  Как рассол… Нырнул – и потом,  пока не обтёр лицо рукой,  глаза не мог открыть -  их пекло … Это было неприятно, и я больше не нырял.

Держался в тени мостика – на солнце необычайно жарко. Волосы после морской воды, высыхая, становились жёсткими, как щетина. Моряки купались группами – человек по пять. Один из них – старший, действительно наблюдал за поверхностью моря.

Возле мостиков глубина была около 2 метров, а к берегу – совсем мелко. И дно всё – в морских ежах, колыхавшихся в воде своими «иглами»… Дно быстро погружалось, и в 3 – 4 метрах от мостика глубина 4 – 5 метров, а чуть дальше – метров 7,  и  дно терялось в синей мерцающей под лучами солнца переливающейся мгле…

Вода необычайно прозрачная – видно, как шевелились щупальца  морских ежей, переползают морские звёзды. Один из моряков – санитарный врач - плавал с маской у берега по мелководью, трогал палкой что-то на дне, искал красивые ракушки. И действительно нашёл несколько «конусов» - ракушек в виде конуса, и одного дракона. Искали каури, но их не было видно. Это необычайно красивые овально-удлинённые пятнистые ракушки с поперечной щелью.

Говорили, что в древности виды редких каурий  играли роль денег в некоторых странах Африки. В прозрачной воде видны стаи мелких рыб, проплывавших под мостиком. Иногда вдруг одна из крупных рыб разгонялась по самой поверхности воды, хвост её работал как пропеллер, выпрыгивала в воздух, пролетала несколько метров  и затем шлёпалась в стаю мелких рыб,  хватала кого-то из них  – это охотился сарган.

Проплывали парами какие-то рыбы около метра длиной – переливались синими, зелёными, золотистыми оттенками. Два моряка забросили удочки, но поймать ничего не удалось. Человека 3 – 4 отплыли метров на 30 – 40 от берега – там было глубоко, а потом шла гряда рифов, которую они обследовали.   

Накупавшись, все вылезли на мостик. Обсыхали, отдыхали. Быстро смеркалось, как и обычно на экваторе. Начался прилив – вода поднялась на метр и продолжала подниматься.  Всё как-то затихло, исчезли рыбы. И тут под мостиком стремительно пронеслось несколько веретенообразных серых рыб метра по два длиной.
- «Акулы!» - сообщил кто-то из моряков.

Рассказали, что у этого причала не было случаев нападения акул. Хотя здесь иногда видели и более крупных акул. Но если купаются группой – то они близко не подходят. Если же на коже есть царапина и в воду попадёт хоть капля крови – то акулы тут как тут, и сразу же нападают, пощады от них – не жди… Поэтому ни в коем случае, поранившись, нельзя идти в воду. 

Справа от мостика на бетонных сваях прямо над водой стояла вилла  - вся из бетона, окна круглые как иллюминаторы. Вокруг неё по периметру бетонный мостик с поручнями и козырьком от солнца. Она похожа  на рубку корабля...  Под виллой плескались волны, тень, и там ходили крупные рыбы… В этой вилле ранее жила семья советских докторов. Но потом в ней  жили лица, приезжавшие из центра в командировку. Доктора стали жить метрах в 100 от берега в одной из вилл, которых много вдоль этой улицы.

Слева,  в 70 - 80 метрах от мостиков, располагалась двухэтажная вилла с колоннами, балконами, площадками, окружённая узорчатым бетонным забором, из-за которого виднелись деревья. В море у виллы бетонный причал, подъёмник, на берегу моторные лодки, высилась мачта парусника. Людей не видно.

Это «Вилла Мелотти». Этикетка с надписью «Мелотти» красовалась на большинстве пивных бутылок Эфиопии. Говорят, что это пиво распространено во многих странах Африки и Средиземноморья.  «Бира» (пиво – по-амхарски) и «Мелотти» – в Эфиопии синонимы.

Морякам было интересно – понравилось ли мне купание в Красном море?  Но разве оно могло понравиться, если вспомнить наше чудесное Чёрное море? Наши мнения совпали – ведь океанологи в основном жители Крыма -  Севастополя, Феодосии, а там море чудесное. Неприятна здесь горячая жгуче-солёная вода, купание под пронизывающим пеклом солнечных лучей.  Хотя  из-за сильных испарений и высочайшей влажности даже как будто пасмурно и горизонт заволакивает дымка. Солнце в зените – тени нет, она – под ногами.

Но вот солнце ушло к горизонту, начало садиться за недалёкие горы в сепаратистских краях. Небо на закате покраснело, стало багровым. Быстро темнело. Мы собрались и пошли в «Ред Си Хотел».

Только успели смыть соль с кожи под душем – горячей водой, так как водопроводные трубы накаляются за день, как уже надо было спешить на ужин…

- «Скорее ужинайте – будет кино!»  - объявили в столовой.
Все заняли балконы гостиницы, обращённые  к морю, во дворе растянули экран, установили кинопередвижку, перед экраном на скамейках уселись эфиопы охраны и жители ближайших вилл.

Фильм показывали по частям, с перерывами. Я его видел ещё дома.  Но здесь, в этой жаре, немилосердно кусаемый москитами, которые оживились в темноте – смотреть его снова - было интересно.

В последующие дни показали ещё 2 – 3 фильма. Все смотрели их с интересом, хотя видели уже по нескольку раз. Следующие фильмы можно было бы получить лишь  через несколько месяцев, с очередного советского корабля, доставляющего снабжение в Массаву. Фильм закончился. Шумно расходились по своим комнатам.

Кто-то шутливо спрашивал киномеханика:
- «Завтра покажешь Красную Шапочку?» Оказывается, эту сказку они смотрели много раз в сво1м путешествии, когда не было никаких других фильмов, и это стало обычной местной шуткой. В комнате гудел кондиционер. Было прохладно. Заснули мгновенно.


Прорываемся в госпиталь…   Эфиопский дневник 25 

Вот и воскресенье. Можно спокойно отдохнуть. Я ждал приезда главврача, который обещал отвезти меня в госпиталь, чтобы сделать обход оперированных больных, которых накопилось уже десятка полтора.

Особенно нужно осмотреть матроса Володю Горбаху. Его  я  прооперировал накануне в связи с внезапным кровотечением из геморроидального узла. Никогда это заболевание его не беспокоило. Сделал операцию – перевязал кровоточащий узел, остановил кровотечение.

Такое бывает здесь, в тропиках – как будто всё нормально, и вдруг - внезапное заболевание, которое ранее не выявлялось,  и требуется даже экстренная операция!  Вот почему такой тщательный отбор здоровых людей в эти регионы… 

Но тут в комнату вошёл дежурный моряк. Он передал мне, что позвонил главврач - сегодня он в госпиталь не поедет, так как  госпиталь не работает, персонал на демонстрации.

Меня все эти местные мероприятия не касались – у меня своя программа действий - ведь нужно осмотреть больных в госпитале! Что же делать? Подошёл к заместителю начальника экспедиции – Степановичу. Объяснил ему ситуацию и попросил дать машину - поехать в госпиталь на часок. Он дал машину – ГАЗ-69 и посоветовал взять с собой стоматолога и фельдшера.

И вот мы поехали. Сразу на дороге, у дамбы увидели толпы людей в белой праздничной одежде. Чем дальше, тем толпы становились больше,  плотнее. Возле толпы – много солдат при оружии.  Я взял с собой фотоаппарат «Зенит», но стоило мне открыть футляр, как один из солдат скрестив ладони, показал этим знаком, чтобы я не фотографировал. Пришлось закрыть футляр.

Наш ГАЗ-69 медленно пробирался через толпу по дороге. Но тут к нам сзади пристроился «Лендровер» с военной полицией -  посигналил, чтобы мы остановились.  Остановились. Из машины мы не стали выходить. Полицейский потребовал, чтобы мы вернулись. Пришлось твёрдо заявить ему, что едем в госпиталь к больному, нужно делать операцию. И мы двинулись дальше.

Полицейская машина шла за нами по пятам. Обогнать нас – не могла, так как ехали в плотной толпе.  Толпы людей шли по улице и дороге, всё было заполнено ими. Вдоль дороги с обеих сторон, вокруг посёлка, на крышах домов – везде были солдаты.

В полной боевой амуниции, увешанные огромным количеством набитых боеприпасами подсумков,   они стояли, повернувшись лицами во все стороны, держа наготове автоматы и ручные пулемёты. Одни -  лицом к толпе, другие – спиной к ней, и таким образом просматривали местность во все стороны.

Нас всё это очень удивило! Зрелище было очень впечатляющее. Не знали – что думать… Стоматолог тихо сказал мне:
- «Не вздумайте фотографировать! В лучшем  случае – плёнку засветят…»
Потом мы заметили, что позади полицейского «Лендровера» пристроился открытый грузовик с пушкой  в кузове, которая могла поворачиваться во все стороны,  и сидело несколько солдат.

В таком составе наша  «кавалькада» из трёх машин проследовала вдоль всего шоссе и остановилась перед воротами госпиталя. Затем ГАЗ-69 въехал во двор, а «сопровождение» осталось перед воротами. В госпитале я пытался узнать – что это за демонстрация? В чём дело? Но никто не смог или не стал нам ничего объяснять.

В результате, решил  забрать матроса Володю  из госпиталя  к морякам, в наше общежитие в гостинице, во избежание каких бы  то ни было дальнейших неожиданностей,  немедленно возвращаться к океанологам. Володя лежал один европеец на весь госпиталь. Объяснил ему, что мы его забираем, и он очень обрадовался.

Сели в наш автомобиль и так же медленно, через огромные толпы людей, двинулись обратно. И опять сзади  нас шли «Лендровер» полиции и грузовик с пушкой. Сейчас, на обратном пути, при повторном обозрении происходящего, мы увидели пулемёты на крышах домов, бронетранспортёры позади домов, артиллерийские установки в кузове грузовиков, двигавшиеся вдоль дороги туда и обратно, стоящие на площадях грузовики с солдатами. 

Мои попутчики – бывалые моряки, никогда такого не видели! Тем более – я, новичок в подобной ситуации, не представлял смысл происходящего.
Возможно и даже очевидно – предстоят какие-то важные события… Но вот – какие?! Полицейская машина довела нас до ворот гостиницы и поехала дальше.

На крыльце сидел начальник экспедиции, ожидая нас. Мы тут же рассказали ему о поездке. Общее мнение было, что мы поступили правильно, забрав парня из госпиталя. Было похоже, что полиция, которая сначала пыталась остановить нашу поездку, потом – охраняла нас. Со двора гостиницы была видна улица  метров на  200. Но там, вдали, за поворотом улицы  - не была видна демонстрация, огромные толпы народа. Степанович посоветовал никому не выходить с территории гостиницы до тех пор, пока обстановка не выяснится.
И мы отправились принять душ, отдохнуть после поездки…
               

Оперирую в гостинице… Эфиопский дневник 26

Зашёл  в комнату своего бывшего студента, а ныне стоматолога экспедиции. Его там не оказалось – вёл приём в своём стоматологическом кабинете, рядом с его жилой комнатой.

В коридоре на стульях сидело несколько эфиопов и ждали своей очереди на приём. Постучал, зашёл. Кабинет хорошо оборудован,  на современном уровне. Оказывается - он ежедневно принимал стоматологических больных из Массавы и приезжих  из провинции Эритрея.   
Помогал ему - фельдшер, худощавый, крепко сложенный  парнишка,  тоже моряк. После окончания приёма, стоматолог предложил осмотреть и мои зубы, и обнаружил, что выпала пломба. Он тут же её восстановил, и этим очень помог мне – зуб начал понемногу побаливать, хотя на него не обращал внимания. Да! Это был хороший сюрприз – встретить своего бывшего студента здесь, на берегу Красного моря, и ещё зубы у него лечить! Другого стоматолога можно было бы найти лишь в Аддис Абебе или на архипелаге Дохлак  (километрах в ста от Массавы).  Но туда – только вертолётом, по специальному разрешению – запретная зона,  военные действия…

Радовало, что мой бывший студент оказал значительную помощь  в устройстве на жительство при экспедиции. Не хватало мне лишь бегать с сумкой по Массаве в поисках хлеба, мяса, картошки и других продуктов, которые найти здесь  почти невозможно. А когда работать?

После приёма пошли в комнату стоматолога. В комнате жили также  фельдшер и врач-гигиенист. Они сидели в плавках – страшная жара. Такие здоровяки – видно, морская служба сделала это. Помню, студентом  стоматолог был средней комплекции при росте немного выше среднего. А сейчас  - около 100 кг, хотя не назовёшь толстым. Лишь выделялись хорошо развитые мышцы – ну, настоящий Геркулес!

Мы беседовали,  обменялись впечатлениями от увиденной утром демонстрации эфиопов.  Гигиенист рассказал много интересного о Красном море, его обитателях. Показал краткий разговорник амхарского языка, который составила экспедиция. Для меня это была находка чрезвычайной ценности. Тут же сел за пишущую машинку и начал перепечатывать для себя экземпляр.

Ведь здорово, если можешь побеседовать с пациентом на его родном языке. В последующие дни  урывками, но всё же перепечатал этот разговорник, а потом начал его дополнять медицинской тематикой, нужной мне.

Наши разговоры прервал один из боцманов – он пришёл с просьбой, чтобы я посмотрел его  матроса, у которого заболела нога. Оказалось, что накануне тот поранил ногу, наступив около берега на морскую звезду. Потом пошёл в море и промыл ранку морской водой около причала. Гигиенист схватился за голову:
- «Ведь  там вода грязная.  Ведь потому запретили всем входить в море с той стороны мыса…» Матрос   не обратил на это внимания.  Ведь внешне вода выглядит прозрачной, чистой…

Взяли парня в медпункт. Медики экспедиции пошли смотреть его со мной вместе.  Осмотрел стопу – сильный отёк, зловонный запах из ранок, ткани в них чёрные! Развилась флегмона (обширный гнойник), возможно начало газовой гангрены, которая распространяется буквально молниеносно  - и угрожает жизни!

Надо немедленно делать операцию! Сейчас возможно  вскрыть гнойник, удалить мёртвые ткани,  сделать широкие разрезы… Нужны мощные современные антибиотики! Уже через несколько часов  в лучшем случае - ампутация… А позже – и это не поможет… Ухудшение идёт очень быстро…

Пошёл к начальнику экспедиции… Рассказал ему всё… Он нахмурился, покачал головой. Ведь воскресенье…  Утром мы уже «прорывались» на ГАЗ-69 в госпиталь – чтобы забрать оттуда оперированного матроса. По всей дороге, в посёлке – толпы,  демонстрация, солдаты, полиция! Нам запрещали ехать, но мы всё-таки  проехали... А что сейчас на улицах, дороге? На повороте стоит полицейский «Джип», нас предупредили – никуда не выходить сегодня…  Второй раз в госпиталь –  не «прорваться»!

Удастся ли организовать операцию там?! Очень сомнительно - весь персонал в госпитале  выходной…… А здесь, у больного – по сути начинается гангрена стопы… Получается, что  операцию надо провести прямо здесь, в отеле «Ред Си» -  немедленно… Начальник экспедиции согласился с этим.

В медпункте моряков мы (я со своим другом стоматологом и фельдшером) собрали необходимые инструменты, обезболивающие средства.   Подготовили всё для операции.  Хорошо, что медпункт был хорошо оснащён и оборудован  – благодаря стараниям стоматолога, как я потом узнал. Экспедиция возила всё это  на своём корабле, который сейчас был в море.

Положили больного на  кушетку.  Сделал обезболивание в области нервов, идущих к стопе. На самой стопе – обезболивающие растворы вводить нельзя – они будут распространять инфекцию в ткани дальше! Нужен был наркоз, но его невозможно было организовать! Матрос следил за каждым моим движением, двигался,  не давал прикоснуться к ноге.

Присутствовавший при этом боцман – Иван Иванович, помог по-своему. Вызвал 6 моряков, и они фиксировали руками больноого на кушетке как в тисках. Заслонили меня от него, и он успокоился. Обезболивание было, в принципе, достаточное, но прикосновение ощущалось, и это вызывало отрицательную реакцию больного.

Стараясь сделать операцию как можно быстрее, быстро  убрал мёртвые ткани на подошве вместе с обломками морской звезды.  Промыл рану перекисью водорода,  поставил трубку (дренаж) для  постоянного промывания раны.   Больной не успел и шелохнуться - операция была закончена.

В медпункте оказалась и медицинская каталка, на которой отвезли его в комнату отдыхать после операции. Я мог теперь спокойно вздохнуть – время не потеряли… Рассказал Степанычу об операции. Теперь – антибиотики, перекись водорода в рану… Надеюсь на лучшее…

После обеда вышли на крыльцо гостиницы, сидели там, разговаривали… Перед нами раскинулся залив Красного моря. На другом берегу белели домики посёлка. 

Вдруг метрах в  300 от берега, прямо перед нами стали вздыматься столбы воды, потом раздались откуда-то издалека приглушенные расстоянием выстрелы… Похоже – стреляли из орудия… Степаныч, боцманы молча смотрели на эти вздымающиеся столбы воды, которые потом медленно опадали…

Я не удержался и спросил, обращаясь в пространство:
- «Интересно, что за стрельба? Что бы это значило?» Океанологи невозмутимо наблюдали залив, вздымающиеся в нём фонтаны воды. Потом кто-то из них спокойно сказал:
- «Молодые артиллеристы тренируются!»  Стрельба и фонтаны в заливе через полчаса прекратились.

На этом воскресные приключения закончились… Пошли ужинать… Смотрели фильм… У больного дежурил и выполнял назначения фельдшер.  Спокойно заснул под шелест кондиционера. Среди ночи осматривал  больного – состояние стабилизировалось!


Ну и понедельник!!!     Эфиопский дневник 27

День закончился. Началась долгая мучительная ночь – с её жарой, москитами, гулом кондиционера. С каждым днём моего пребывания в Массаве становилось всё жарче. Утром впечатление – вроде не спал, а лишь дремал.

Не заснуть из-за гула кондиционера, который то включается и лишь изредка выключается, работает с перегрузкой. После этих редких выключений  - вдруг среди полной ночной тишины он снова начинает гудеть, вибрировать… От этого просыпаешься.

Пробовали спать, выключив кондиционер – но это тоже невозможно, жара в комнате нарастает молниеносно. Не помогает и вентилятор, гоняющий горячий воздух своими огромными лопастями под потолком.

А в эту ночь беспокоят ещё мысли об оперированном мной вечером в гостинице больном – хожу проверить его состояние и лечение каждые пару часов. Рано утром снова осмотрел  оперированного вчера больного – всё идёт нормально.

Утром все вскочили  разом -  начинается  умывание, чистка зубов,  зарядка, молниеносное бритьё. Одеваемся - и в столовую. Очередная порция жареной рыбы с   нашими  советскими макаронами или одной из каш. Завтрак молниеносно закончен.

Выхожу на крыльцо. Там уже сидит несколько океанологов на боковых площадках  крыльца, ждут машину ехать на работу. 
Вот и мой «Амбуланс»  сигналит. Возгласы моряков:
- «Доктор, за Вами!»

Иду мимо пальм с засыхающими от жары ветками и сидящего с  пулемётом у забора часового - к воротам. Сажусь в «Амбуланс». Поздоровался с медицинским директором.  Спросил его – что было вчера? Тот ответил  – всё нормально. Не стал продолжать расспрос – всё это внутреннее дело эфиопов.  Поехали…

Знакомые повороты шоссе. Через дамбу. И тут вдруг вижу – по узкоколейке  навстречу  нам движется что-то непонятное, давая периодически короткие свистки и пуская пар. Это паровозик – как у Стефенсона, весь открытый, с широкой конусовидной расширяющейся кверху трубой, на открытой площадке кочегар работал лопатой, подбрасывая в топку уголь. Сзади прицеплена открытая платформа. И паровозик, и платформа – они облеплены местными жителями, едущими на работу в порт. Поравнялись с этим доисторическим  поездом, и я пожалел, что не взял с собой, фотоаппарат, который обычно лежал всегда в моей сумке.

Поезд остался позади. И вот  снова пришлось пожалеть об отсутствии фотоаппарата – по краю дороги шёл худощавый эфиоп в коротких штанах,  шлёпанцах и на палке, положенной на плечи, как на коромысле нёс две огромные рыбы – длиной почти с его рост, толстые, яркие. Хвосты их почти волочились по земле. Картина была удивительно красочная.  В дальнейших своих поездках в госпиталь больше я не встретил ни паровозика, ни носильщиков рыбы. А фотоаппарат был потом всё время при мне. 

Вот и госпиталь. Амбуланс остановился у хирургического отделения. Быстрый обход больных. Надо начинать намеченные на понедельник операции. Иду в операционный блок.

Но что это?! Стены  помещений ещё вчера идеальной чистоты – ободраны, весь пол в кусках штукатурки, пятнах извести, краски. То же самое в операционных  и предоперационных. Инструментарий беспорядочно свален прямо на пол в углу операционной, прикрыт простынёй. Полный кавардак. Операционные столы, шкафы  – в пыли, их вытащили в коридор. 

Подходит операционная сестра Абеба, анестезист Тсагай. - «Что случилось? Почему такое безобразие в операционном блоке? Ведь у нас на сегодня с утра назначены операции!» - говорю им. И тут появляется медицинский директор. Подходит и говорит:
- «Мы делаем ремонт хирургического отделения!» Спрашиваю его:
- «Чьё это решение? Почему меня не предупредили заранее о ремонте? Ведь я отвечаю за хирургическую работу здесь!»

- «Я дал распоряжение начать ремонт!» - сказал медицинский директор.
Говорю ему:
- «Зачем делать ремонт сразу во всех операционных? Ведь могут привезти больного для экстренной операции!  Есть правило в хирургии - одна операционная должна быть постоянно готова к хирургической работе – днём и ночью!

- «Ничего! Быстро сделаем ремонт!» - продолжает медицинский директор. Я возражаю ему и заявляю:
- «Требую немедленно подготовить одну операционную для работы. Вторую – можете ремонтировать!». Операционная сестра растерянно смотрит на меня, на директора. Но тот продолжает  спокойно :
- «Операционная сейчас не нужна! А если понадобится, то её быстро подготовят к работе!» -  поворачивается и уходит. Очень это мне не  нравится!

Сдерживаюсь. Прекращаю разговор.  Медицинский директор – терапевт, ему лет 25 -  молодой. Вероятно поэтому  он    не понимает сложность хирургической ситуации!  Будь хирургом – сразу бы всё понял. А если привезут экстренного больного и придётся его немедленно оперировать? Не будет времени на подготовку операционной, инструментов!    Решаю объяснить ему всё снова - через час.  Должен согласиться.   Пока отправляюсь в хирургическое отделение.  Работы  там много.   


Гинекологическое кресло…   Эфиопский дневник 28

Возвращаюсь в палату, к больным. Делаю перевязки. Назначаю рентген, анализы. Проверяю – как выполняют мои назначения сёстры. Работы достаточно. В раздумьях  – каким ещё образом объяснить ещё раз и доказать необходимость подготовки хотя бы одной операционной к работе. Проходит час. Поднялся, чтобы идти на разговор к медицинскому директору. 

Но он вдруг сам пришёл, подошёл  ко мне, возбуждённо сказал:
- «Доктор! Нам позвонили что через 2 часа привезут раненых… Наши операционные на ремонте! Вот номер телефона командующего! Скажите, что наш госпиталь не может их принять! Пусть везут в другой госпиталь…»
 
Уже в следующее мгновенье, без малейших размышлений, решительно ответил ему:
- «Я готов оказывать помощь в любое время! Операционная будет готова через 1,5 -   2 часа… К этому времени доставят раненых… Дайте указание немедленно  привести  в порядок одну операционную - мы успеем!» Он снова начал:
- «Позвоните…!»  Но мне это уже надоело,  прервал его:
- «Звоните кому хотите -  Ваше дело! Но я готов оперировать и сейчас – если не в операционной, то  в палате, или даже на столе во дворе госпиталя…» Всё это у меня вырвалось  мгновенно.

Директор несколько стушевался, помолчал. Затем сказал:
- «Хорошо! Если так – делайте операции  в гинекологической смотровой комнате, пока приготовят операционную…» Я согласился – ведь он всё же уступил… Прекратив спор, я дал распоряжение операционному персоналу готовить к операциям операционную и инструменты.  И одновременно организовать операции  в  смотровой. 

Смотровая – это маленькая узкая комнатка, в которой стояло гинекологическое кресло, и его  кое-как приспособили для обработки раненых. Невозможно было установить необходимое хирургическое оборудование из-за тесноты,  еле-еле можно двигаться, настолько она маленькая, узкая

Плохое освещение – нет специальной хирургической бестеневой лампы для освещения глубины раны и нет места поставить передвижную лампу.  Нет кондиционера, очень жарко. И так далее.  Лучше было бы в любой большой палате. Одним словом – неприспособленное помещение. Сестра Абеба приготовила инструменты, Тсагай – готов дать внутривенный  наркоз.

Прошло  часа два,  и  к отделению подъехал огромный армейский грузовик. Из его открытого кузова больничные санитары вынесли на носилках 14 раненых солдат. Их положили в коридоре на носилках возле смотровой.   

Каталку невозможно завезти в узкую смотровую, и поэтому пострадавших по одному, на руках, санитары вносили в смотровую, клали на гинекологическое кресло. Мне приходилось стоять, упираясь спиной в стену комнатки, втискиваясь в  узкую щель между стеной и креслом. На нём, в этой тесноте  пришлось делать операции, выполнять обработку ран.  Затем с такими же трудностями, на руках, выносили оперированных в коридор, клали их на каталку и отвозили в реанимационное отделение.

К счастью, ранения были хоть и довольно тяжёлые, но не угрожающие жизни – огнестрельные переломы плеча, бедра. Операции не сложные. Но очень много времени уходило на то, чтобы вносить, выносить раненых из комнаты.

Закончив операции, пошёл взглянуть на операционные, надеясь, что там успели навести порядок. Но там было всё по-прежнему – всё тот же беспорядок, пыль и так далее,   никто не готовил их к работе.

Сдерживая эмоции, пошёл к медицинскому директору. Он был ещё в своём кабинете.  Терпеливо объяснил ему правила работы операционных. 
Потребовал немедленно привести в рабочее состояние одну из операционных и  выразил удивление, что моё распоряжение до сих пор не выполнено.  Он с оптимизмом в голосе пытался мне внушить, что это будет сделано быстро и нет оснований волноваться… 

Я перестал с ним спорить, но внутри всё кипело. Решил завтра закончить разговор. Время было позднее – задержались из-за сложности работы в тесноте, неудобном помещении. Поехали домой. Всю дорогу я молчал, думал о сложившейся несуразной ситуации. Что же делать? Упёрся администратор! Почему? Не могу понять…  Как убедить его?!

После ужина в своей комнате лёг на кровать и стал думать, думать…
Моряки рассказывали мне о своём житье, походах экспедиции. Они предыдущих несколько лет провели вблизи экватора, собирались ещё куда-то, то ли в Индию, то ли к другим берегам Африки… Приглашали собой… Это казалось мне очередной морской шуткой!

Рассказали, что когда у них не было новых фильмов, и все возможности для поднятия настроения были исчерпаны, собирались «морские шутники» и из старых затёртых кинолент создавали «свой» фильм, комбинируя эпизоды,  разные фильмы и так далее. В итоге получался их собственный «кинобоевик», почти детектив, который потом все с удовольствием и хохотом смотрели многократно.

После этих весёлых разговоров вдруг один из моряков неожиданно спросил меня:
- «Доктор! Что случилось? Почему не в духе?»  Моряки – тонкие психологи, сразу заметили, что у меня не всё в порядке… Секунду колебался – стоит ли вмешивать своих друзей-моряков в эти неожиданные помехи в моей работе. Но… отключился какой-то тормоз у меня -  ведь больше посоветоваться не с кем?

Откровенно рассказал всё происшедшее за этот злосчастный понедельник. Три боцмана, проживавшие со мной в комнате,  и заглянувший на минутку Степанович внимательно слушали.   Помолчали минуту…

- «Ничего себе ситуация…» - сказал боцман Иван Иванович. И задумался…  Потом сказал:
- «Или – ты справишься с ситуацией,  или - он…»
- «Так не удаётся его заставить! Предупреждали – работать  без конфликтов… Без международных скандалов…» Боцманы на это улыбнулись…

- «Будет скандал или нет – время покажет… Скорее - не будет,  ведь он не прав, придётся  уступить … А ты делай и требуй то, что нужно для работы!  Как сделать – смотри по обстановке! Учти – не справишься с ситуацией – всё пойдёт под откос… Вот тогда и будет скандал… И  будешь виноват… » 

В общем, океанологи были такого мнения. И они были абсолютно правы! Я в глубине души понимал это. Поблагодарив за совет,  повернулся лицом от света, заснул. И во сне продолжал думать – как уладить ситуацию без конфликта. Но ничего не приходило в голову. Решил, что завтра реальная обстановка сама подскажет -  как правильно поступить… 
               

Скоро придёт пароход…  Эфиопский дневник 29

Прошла душная беспокойная ночь. В госпиталь ехал молча. Решил посмотреть, что же делается в операционных. Убедился, что там всё без изменений! 

Медицинский директор пошёл в свой кабинет. Он быстро вернулся,  и вот мы опять с ним – лицом к лицу.  С приветливой улыбкой он начал:
- «Доктор! Сообщили, что в Массаву идёт пароход…   Везут раненых… Наши операционные к работе не готовы! Вот номер телефона командующего военно-морской базы! Идёмте в кабинет!  Скажите ему, что наш госпиталь не может принять раненых! У нас  ведь ремонт! Пусть их отвезут в другой госпиталь…»

Момент настал, и  я ответил:
- «Идёмте!» Медицинский директор открыл дверь кабинета, пропустил меня вперёд. Взял ключик и снял замочек, запирающий диск телефонного аппарата. Массава в зоне военных действий, и, оказывается,  телефоны на замке -  звонить можно  только с разрешения медицинского директора.  Ключ - у него…

- «Звоните!» - сказал я, - «А мне остаётся только подтвердить Вашему командующему, что  вопреки всем правилам  и без моего согласия  затеяли ремонт сразу всех операционных.  Это блокировало хирургическую работу… Игнорируете мои просьбы  о налаживании работы… Давайте! Звоните!» Медицинский директор снова установил замочек на диск телефона, повернулся ко мне.

Я повторил ему :
– «Звонить - Ваша обязанность!  Вы – медицинский директор! И скажите, что хирург ( то есть я) - готов оказывать помощь! Ремонт немедленно прекратите и наладьте операционные!   Не блокируйте работу хирургии…»

Лицо медицинского директора посерело (так бледнеют темнокожие люди), выразило растерянность… Он оглянулся по сторонам – на персонал, окружавший нас.

- «Я - не блокирую! Всё сделаю быстро! Операционные будут готовы через  2 часа!»
- «Прикажите, чтобы персонал выполнял все мои распоряжения немедленно!»
- «Матрона! Скажите всё персоналу!» - обернулся он к старшей медицинской сестре, которая тут же пошла выполнять распоряжения.  Он, как ни в чём ни бывало – стал теперь усердно помогать мне,  суетливо давая распоряжения.  Звонить никуда уже и не собирался… Вероятно, наконец понял,  что мешал работать и зашёл слишком далеко!

Я тоже,  как ни в чём ни бывало, продолжил свою работу и в душе  ликовал… Наконец все вопросы решёны – и по сути без конфликта… В хирургическом отделении во всю кипела работа – сёстры, санитарки собирали мусор, мыли полы, стены, операционные столы, шкафы.  Это радовало мне душу… Всё нормально!

Спросил  матрону:
- «Когда могут привезти раненых?»  Она ответила:
- « Сообщу сразу, как только будет информация!» Дело пошло… Сказал ей:
- «Надо, чтобы перевязочные  сёстры вынесли сюда, на площадку под первым этажом – свои столики со всем необходимым для перевязок!» И это тут же было выполнено…

Буквально через пару часов обе операционные были готовы к работе. Снова появился медицинский директор,  сказал:
- «Сейчас привезут раненых! Звонило командование…»
- «Хорошо! Успели подготовиться во время!» - в тон ему ответил я. И вышел из хирургического отделения на площадку под центральный портик здания, чтобы встретить раненых  сразу при выгрузке с машин.

Там уже собрались медицинские сёстры с перевязочными столиками («тролли»), заполненными биксами (металлическими коробками)  со стерильным материалом для перевязок, бутылками с растворами для обработки ран, инструментами, шинами для  фиксаций переломов костей… Пачкой лежали истории болезни для оформления поступающих…

Мы действительно подготовились во время. Вот в воротах госпиталя показался громадный армейский грузовик на высоченных широких скатах – вездеход, развернулся во дворе и стал задом подъезжать к приёмному отделению.

Откинули задний борт и стали на носилках опускать на землю, заносить на площадку под здание с десяток раненых. Руки, ноги забинтованы, фиксированы шинами. Невероятно сильный запах крови, пороха,  пота, пыли… Стоны, возгласы… От всего этого становится тяжело на душе…  Попытаюсь понять – какие ранения у каждого из них…Всё моё внимание приковано к этой машине… 

Но,  подняв голову, оглянулся по сторонам и мне – профессиональному хирургу - стало не по себе  – ещё  несколько грузовиков подъезжали задом, пятясь, как показалось – прямо на меня… А в ворота  госпиталя продолжали въезжать и въезжать всё новые и новые грузовики…


Вот и пароход … Эфиопский дневник 30
Грузовики подъезжали, разгружались и ехали за очередной группой пациентов. Возле приёмного отделения на носилках лежало много раненых… Дрессеры (перевязочные сёстры) тут же, во дворе, начали делать перевязки…

Медицинского директора словно подменили! Совершенно другой человек -  деловой, энергичный, доброжелательный…
- «Мне надо идти оперировать! А Вы будете сортировать раненых…
Нужна кровь для переливания…» - сказал я ему.

- «Да! Вам надо начинать оперировать…Раненых очень много!» - как эхо повторил он… Решили, что он будет отбирать раненых в живот, в голову, в грудь и после  рентгена, анализов крови  -   собирать их   возле операционной, в коридоре на носилках,  чтобы немедленно оперировать. Во вторую очередь в операционную будут взяты менее тяжёлые ранения.

В коридор уже принесли 4 раненых в живот. Предстояли тяжёлые операции.
- «Надо постараться прооперировать их за 6 часов… По полтора часа на каждого…  Иначе – дело не пойдёт… » - размышлял я вслух. Быстро посмотрел их и сказал – кого подавать первым, кого – после. 

- «Позовите командира, который доставил раненых!» - сказал я. Позвали эфиопского полковника… Спросил его:
- «Вы врач?» Оказалось, он - фельдшер. В армии у них – фельдшера, врачей – нет.  Врачей не хватает и в госпиталях, особенно хирургов. 

- «Сёстры и санитары госпиталя должны помогать лечить, а не быть носильщиками. Дайте  в госпиталь взвод солдат – для переноски раненых,  и сержанта - руководить этим. Если будет мало – пришлите ещё солдат -  носить раненых в операционную, рентген, в палаты»!  - сказал я ему.

«Вы в каком чине?» - спросил эфиоп.  Я пропустил этот вопрос и   посоветовал ему:
- «Позаботьтесь, чтобы было достаточно крови для переливания!  Надо пригласить женщин из Массавы в госпиталь ухаживать за ранеными – подать воды, поправить постель и так далее. Персонала в госпитале мало – он  должен заниматься только лечением больных!»

Насчёт своего звания – промолчал, не знал – что ответить.  Он – полковник, хоть и фельдшер. А я – гражданский человек, старший лейтенант запаса, хотя хирург высшей категории, кандидат медицинских  наук. На военкоматские сборы не ездил, и чины мне не повышали, да я и не стремился к этому. Станет ли этот полковник выполнять мои распоряжения,  если узнает моё звание? Мне только этого не хватает!

Директор недоверчиво  пробормотал:
- «Слишком много работы с этими четырьмя… Не удастся…».
- «Пришлите сюда, в операционную гинеколога, терапевта, хелс-офицеров! Пусть помогают…» -  попросил я и пошёл в операционную.

Гинеколог впервые ассистировала при ранениях живота и повторяла:
- «Очень интересно! Может пригодиться и в гинекологии!»
На последнем «животе» уговорила дать ей возможность наложить швы на раны кишечника – никогда раньше не приходилось. И я согласился ей помочь… А сам думал, что теряем время… Но хотел заинтересовать гинеколога. Тем более -  решил больше не брать её ассистировать… Сам буду оперировать, с сестрой – так даже быстрее получается. А гинеколога надо  отправить обрабатывать лёгкие ранения самостоятельно – это более рационально… 

К счастью, эти 4 операции действительно удалось выполнить за 6 часов – в том числе ушить рану печени, ранения кишечника и так далее. Тсагай давал наркоз отлично – с последним швом на рану больной просыпался, его увозили в реанимационную палату, а на операционном столе был уже готов к операции следующий больной.

Едва я успевал помыть заново руки, переодеть стерильный халат, перчатки, как больной был уже под наркозом и можно было начинать следующую операцию. Сестра Абеба за короткое время успевала подготовить инструменты и всё необходимое для следующей операции. Высочайший темп и высочайший класс работы! Оказалось, что силиконовых дренажей, применяемых  у нас, в Союзе – не оказалось. Пришлось ставить в качестве дренажей в брюшную полость стерильные перчатки, отрезая у них концы пальцев. Потом оказалось,  перчатки с отрезанными концами пальцев были достаточно эффективными дренажами. 

И вот мы, наконец, закончили эти операции при ранениях живота… Страшно рад, что уложился в те 6 часов, о которых сказал медицинскому директору. А он говорил, что хотя бы за 10 часов уложиться…

И тут же стали завозить в операционную коляску с раненым  в конечность. Начали перекладывать его на операционный стол. Стало ясно, что перекладывание пациента отнимает очень много времени!  А у нас его нет!

Предложил делать обработку ран прямо на коляске. Директор пытался воспротивиться, мол всегда операции делали только в операционной. Но я настоял:  операционная должна быть постоянно готова для больших операций  при ранениях  груди, живота, головы. Все остальные обработки ран  будем делать в предоперационной – она большая, операционные лампы и необходимые условия для работы там есть!   Приказал медицинскому директору - и всё! К счастью, он перестал спорить!

Сказал позвать двух хэлс-офицеров (хирургических фельдшеров). Собрали все коляски госпиталя  к  предоперационной. И вот вчетвером – я, гинеколог, два хелс-офицера одновременно обрабатываем раны у четырёх пациентов на четырёх колясках в одной предоперационной. Это удобно -  как только  кто-то из помощников имеет малейшие затруднения – оставляю свою операцию, перехожу к нему и помогаю, и тут же возвращаюсь к своему пациенту чтобы закончить операцию. Посоветовал им выбирать раненых полегче и оставлять тяжелые ранения на мою долю.

Оперировали под внутривенным наркозом – Тсагай успевал всюду. Около каждого оперированного поставили медицинскую сестру. Тсагай вводил в вену иглу,  приклеивал к коже шприц с раствором кеталара (наркотического препарата). Потом медсестра медленно, понемногу вводила в вену дополнительно кеталар, под руководством Тсагая, который переходил от одного оперируемого к другому, регулировал ход наркоза у всех них. Многостаночник! Он дал таким образом много сотен наркозов в последующие дни и недели, без единого осложнения! Виртуоз!!!

Раненые лежат на колясках в коридоре, ожидают операцию.   Оперированных увозят в реанимацию, в палату.  В результате – ни секунды простоя, операции идут одна за другой - конвейер. Забыл о времени… Работа идёт… Помощники – втянулись в дело… Забыли о еде, питье. Не хочется ни пить, ни есть… Жидкость теряешь с потом… Скольких мы прооперировали – трудно сказать! Никакой писанины… Говоришь несколько слов сестре –диагноз и характер операции и она отмечает в карточке…

Уже ночь… Часа три ночи!  Наконец – закончили последнюю операцию! Спросил медицинского директора – сколько же было пациентов? Оказалось – 136… И он сказал, что машины готовы ехать домой…

Во дворе стояло 2 больших шестидверных «Лендровера». В них поместился весь персонал, который участвовал в ночной работе - человек 50 с лишним. Я посчитал – в машину, в которую сел я, поместилось 26 человек – как селёдки в банке! Меня посадили одного на переднее сидение, но я воспротивился, и усадил с собой ещё человека 3 - 4!   

Настроение у всех отличное! Даже шутили и смеялись… Сначала отвезли меня в «Ред Си Хотел», сказав, что завтра мне предстоит много работы и надо отдохнуть… Хотя я предлагал отвезти первой – операционную сестру!  Попрощался,  пошёл в отель… Дежурный в вестибюле не сказал мне ни слова…

Тихонько я открыл дверь своей комнаты, стараясь не разбудить своих соседей – боцманов. Но тут тихо  прозвучал голос старого боцмана:
- «Загулял,  доктор! Что так поздно? Где был?»
               

«Загулял,  доктор?!»   Эфиопский дневник 31

Работа шла беспрерывно, без малейшей передышки, много часов подряд, в максимальном темпе. В 3 часа ночи всё было закончено. Вышел в коридор – там ещё лежало несколько человек, которых не успели пока развести по палатам.

После наркоза кеталаром у них возбуждение, даже галлюцинации. Они что-то выкрикивали. Один пел песню на  местном языке, я различи в ней только слова: «Этиопия! Этиопия!» Мне объяснили, что это патриотическая песня об Эфиопии.

Наконец,  работа закончена. Переоделся. Вышел во двор госпиталя. Жарко!  У входа на стене термометр -  температура та же, что и днём. Ночь – но прохлады нет! У входа стоят два больших «Лендровера». Медицинский директор предложил мне сесть рядом с водителем.  Толпа персонала втискивалась внутрь машины на задние сидения.

Я взял за руку и посадил рядом медицинского директора, сестру Абебу, которая втискивалась куда-то назад, анестезиста Тсагая. Наконец, все втиснулись. Директор хотел сделать ещё один рейс, чтобы забрать по домам всех, но я настоял – забрать всех сразу, хоть была страшная теснота. Ведь всем надо отдохнуть, а до утра осталось мало времени.

Хотя все устали до невозможности, были голодные – не ели весь день, но были возбуждены, о чём-то переговаривались на местном языке. Поехали в город. Нигде – ни огонька. Кромешная темень. Вот и посёлок. Не доезжая военного поста метров 100, водитель выключил фары, включил свет внутри кабины, со светом подфарников  медленно подъехал к автоматчикам, поджидавшим нас на площади. Они заглянули в машину,  не проверяя документов посмотрели в лицо каждому пассажиру, и разрешили ехать дальше.

Меня высадили первого – у ворот отеля «Ред Си». Поздоровался с часовыми. В вестибюле дежурный океанолог удивлённо посмотрел на меня, ведь я «явился домой» в половину четвёртого ночи! Где был?! Поздоровался с ним. Он ничего не спросил.

Молча прошёл в свою комнату, потихоньку вошёл, разделся, лёг. Перед глазами всё кружилось, вроде я укачался. В ушах звучали стоны, возгласы, которых я сегодня наслушался больше, чем за всю предыдущую деятельность… Гудел кондиционер, гоняя горячий воздух. Заснуть не удавалось. Шевельнулись один – другой мои соседи – моряки.

И тут один из них  не выдержал и тихо прозвучал голос старого боцмана:
- «Загулял наш доктор сегодня… Что так поздно? Где был?»
Оказывается, соседи не спали – дожидались меня, тихо переговариваясь. 
Пришлось объяснить, почему задержался. И тут моряки удивились:
- «Доктор, так не ел весь день?»
- «И не отходил из  операционной в туалет – не чем… Всё вышло с потом…» -  добавил я. 

Моряки забеспокоились, засуетились. Включили свет, один из них вышел и через несколько минут принёс полную тарелку перловки с мясом, банку консервов, хлеб. Согрели чай. Непередаваемо приятно было это сочувствие и помощь моих соотечественников! 

- «Ну, как ты со своим директором?» - спросили они меня. Рассказал морякам, что после решительного разговора с медицинским директором тот стал как шёлковый, даже помогает  изо всех сил.
- «Правильно! И так надо делать всегда!» - поддержали они меня.

- «Так что же было?» - спросил один боцман. В нескольких словах я пытался  рассказать – что происходило. Они  удивились и  посоветовали:
- «Потом расскажешь… А теперь, доктор, спи! Неизвестно, что будет завтра! Если к обеду не вернёшься, пришлём фельдшера с обедом в госпиталь, а ужин оставим в столовой…»

Я пожалел про себя, что не пошёл в моряки, что лишь случай свёл меня с этими благородными людьми, и то – на короткое время… А в дальнейшем мне суждено продолжать свою работу с «сухопутными» людьми, некоторых из которых можно охарактеризовать как «сухопутные крысы»… Да! Встречались иногда мне  и такие, которые вполне заслужили название – «крысы», но к счастью, их было немного…

Ночь прошла кошмарно. Сна не было, была полудремота. Кружилась голова, в ушах звучали звуки, которые окружали меня весь день в госпитале – стоны раненых, крики, и я не мог избавиться от этого ужасного запаха – пламени, пороха, крови,  пыли, пота – которого я никогда не ощущал раньше и  которого никогда потом не смог позабыть. Это был запах войны…

Наступило утро, и тут только я заснул… И сразу разбудил шум утренних приготовлений. Все мылись, брились. Быстро встал… Завтрак… Вот и госпитальный «Амбуланс». С утра вроде не так жарко – но 35 градусов уже есть, и влажность как в парной бане. Знакомая дорога. В госпитале - всё спокойно.

               
Сыпануло  по палубе - как горохом…  Эфиопский дневник 32 

Быстро сделал обход наиболее тяжелых раненых, находящихся в 10-коечном реанимационном блоке. Всё нормально. В хирургическом отделении 3 фельдшера быстро, со знанием дела, артистически накладывали гипсовые повязки тем, кому их вчера назначил. Порадовало, что они могут делать это без моей помощи. В палатах  дрессеры  делали  перевязки.

Хотел было начать обход в отделении, но явился «гонец» от медицинского директора и сообщил, что в аэропорте  приземляются самолёты с ранеными.

Приехал хелс-офисер - представитель медслужбы эфиопской дивизии, из которой к нам доставляли раненых - молодой высокий худощавый офицер, помогавший нашему госпиталю в организации обслуживания  раненых. Он поздоровался,  сказал, что вчера госпиталь справился с работой нормально.  Спросил -  какое у меня военное звание? Он – полковник, как мне сказал медицинский директор,  хоть и фельдшер, Я промолчал о своём звании – старший лейтенант. Скажи – так он и распоряжения мои станет игнорировать?!  Он продолжил:
-  «Какая помощь нужна госпиталю сегодня?» 

И тут я сказал: 
- «Персонал госпиталя должен заниматься только лечением раненых. Пришлите взвод солдат с сержантом, чтобы они транспортировали раненых в операционную, на рентген, поднимали, перекладывали их  и так далее.  А мы будем лечить… Так будет лучше!»

Хелс-офисер сразу согласился с этой просьбой. Он отдал распоряжение сопровождавшему его сержанту  и солдаты с носилками, каталками стали  помогать персоналу госпиталя.

В центре здания, под колоннами первого этажа уже собрался персонал с перевязочными столиками, готовые принимать раненых. И вот во двор снова въехали армейские грузовики с ранеными.   

Посмотрев первую группу,  дальнейшую сортировку поручил медицинскому директору, а сам немедленно начал оперировать. Гинекологу организовали работу на отдельном столе.  Вчера убедился, что ей можно давать самостоятельно обрабатывать раны конечностей, мягких тканей.

- «Выбирайте всё, что полегче! Остальных - оставляйте мне», - посоветовал я.   В этой же комнате работали два эфиопа хелс-офисеры (хирургические фельдшеры), которым тоже нужно было помогать. Сначала часто, а потом реже они просили подойти и помочь на операции.  Оставив свою операцию на несколько мгновений, переходил тому из них, кто просил помощи,  останавливал  кровотечение, выполнял необходимые хирургические приёмы, затем  возвращался к своему пациенту. А помощники продолжали свои операции и  заканчивали их  сами. Работа продолжалась.

- «Доктор! Вас ждут!», - сказал мне Темосген в середине дня. 
- «Кто ждёт?» - спросил я, продолжая операцию.
- «Ждут!» - повторил Темосген. Кто меня может здесь ждать? Кроме меня русских в госпитале – никого. Знакомых – никого… Те, кого я оперирую – мне тоже незнакомы! Я их не знал раньше, лечу – не знаю их имён, написанных в карточках эфиопским алфавитом из 400 букв, наподобие китайского, японского… И они уйдут – незнакомые мне… Они – знали моё имя. Я их – нет… Так кто же ждёт? Стало любопытно…

Закончив операцию, пошёл в кабинет хирурга. Там сидел на диване Николай, фельдшер океанологов. На столе стояли судки с обедом! Приятная неожиданность!  Забыл о еде! Не предполагал пообедать… Спасибо океанологам…
- «Доктор! Я буду приезжать ежедневно - так распорядился начальник экспедиции!»   Я поблагодарил, быстро съел обед и отправился продолжать операции.

Вернулся  в «Ред Си Хотел» поздно. В вестибюле были дежурный и начальник экспедиции. Я его поблагодарил за заботу, за обед… Он спросил меня об обстановке в госпитале и отправился отдыхать. Тихо открыл дверь в комнату - мои друзья боцманы не спали. Лежали на койках, тихо переговаривались. Они включили свет. На столе консервы, хлеб… Вскипятили чай… Поужинали. В нескольких словах рассказал о прошедшем дне. Боцманы поделились своими впечатлениями. 

- «Доктор! Так знаешь, что там падало в залив, когда мы сидели на ступеньках у входа в гостиницу? Это был артобстрел! Снаряды то ли недолетали, то ли перелетали! Кто поймёт?! И чья артиллерия стреляла? Никто не знает… Сепаратисты захватили посёлок на той стороне залива – мы тогда любовались его беленькими домиками… Вот тебе и «молодые артиллеристы тренируются!»

«А сегодня работали на палубе… Помогаем эфиопам чинить корабль… И вдруг сыпануло по палубе - как горохом!  Из автомата или ручного пулемёта… Хорошо – сразу спрятались за надстройку! Похоже – стрелял кто-то с кладбища старых кораблей… Никто не пострадал… Но ты, доктор, ходи только по коридорам  обращённым в сторону моря!    Целее будешь…»   

Поделился с боцманами:  эфиопские военные спрашивают о моём военном звании. «Я пока отмалчиваюсь:  я старший лейтенант, а они – полковники!  Что же отвечать на вопрос о моём военном звании? Не хочется  врать!»

Но боцман сказал уверенно: 
- «Доктор! Ты – специалист, главный хирург госпиталя… Кандидат наук… Значит -  полковник! Ведь у них даже  фельдшера – полковники… Так и говори – полковник! Дело не только в звании…  Иначе мешать будут работать…»   В следующий раз так и сделал – вопросов не было, но слушали беспрекословно…
И на этих оптимистичных нотках легли спать… Ведь вставать – рано…


Бесконечный аврал…  Эфиопский дневник  33

Рядом с нашим, гражданским госпиталем, была пристройка, в которой располагался эфиопский военно-морской госпиталь коек на 200, с  врачом – терапевтом,  немцем-полковником из ГДР. С ним я познакомился в первый же день своего прихода в госпиталь.  Это был высокий крепко сложенный доброжелательный и общительный мужчина. Он показал мне госпиталь и небольшую англо-американскую медицинскую библиотечку по военно-полевой хирургии издания 1943 – 1944 годов. В короткие перерывы я потом просмотрел книги, но ничего полезного  не оказалось -  книги были для фельдшеров и к тому же  безнадёжно устарели. 

И вот теперь немец пришёл, предложил свою помощь. Взял его ассистировать на операцию.  Убедился, что он правильно пользуется инструментами, умеет выполнять некоторые хирургические приёмы
.
Предложил организовать в военно-морском госпитале отделение для раненых с повреждениями органов грудной полости – он согласился. Оперировал этих больных я, а потом передавал их немцу для дальнейшего лечения.  А  сам с утра до ночи работал  в операционной.

Работа наладилась. Иногда с утра новых поступлений не было. Тогда немедленно начинали обход в палатах. Из госпиталя выписали всех  гражданских лиц. Заняли ранеными 4-этажный главный корпус и 4  одноэтажных -  на территории песчаного острова возле госпиталя. Несколько дней спустя в госпитале уже находилось более тысячи  раненых. Они лежали на кроватях, на матрасах на полу,  в коридорах, в переходах, на лестничных площадках –  везде, где их только можно было положить.

Используя любой свободный промежуток времени, делал молниеносные обходы, успевая посмотреть сотню, две, а то и три сотни человек. Основное было – своевременно обнаружить начинающиеся осложнения. На обходе выявлял 20 – 30 лиц, которых немедленно брал в операционную и выполнял необходимую операцию. Попутно отбирали лиц, у которых пули и осколки располагались поверхностно, подкожно.  Их набиралось ежедневно десятки, и эти операции выполнял  медицинский директор – большой любитель  удаления прощупываемых пуль или осколков.

Истории болезни писать – не было времени, но их завели на всех поступивших с указанием диагноза, особенностей операции, данными рентгена, назначенного лечения. 2 хелс-офисера  аккуратно записывали это с моих слов во время обхода и в операционной во время операций.

В коротких разговорах с медицинским директором в конце рабочего дня проскальзывали  цифры поступлений  -  110!   120!  137!  Очень много… Несмотря на огромные поступления, каждого поступившего тщательно контролировали. Как только всё это «перевариваем»?! Но ведь деваться некуда!

Ухаживать за ранеными было очень трудно из-за их многочисленности.  Говорил с директором и  представителем эфиопской армии, сопровождавшим поступающих в госпиталь, о необходимости дополнительного персонала – хотя бы санитарок.

На второй день после этого разговора  направляюсь утром на работу.  Наш Амбуланс сделал поворот из посёлка на дамбу, ведущую в сторону госпиталя. И увидел, что весь двор госпиталя, площадка перед воротами – всё белоснежное! Непонятно – что это?! Но  через минуту,   подъехав ближе, стало ясно, что это огромная толпа -   несколько сот женщин-эфиопок  в белоснежных праздничных платьях и таких же белых накидках на плечи и голову …

Медицинский директор объяснил, что военное командование обратилось к женщинам города Массава помочь ухаживать за ранеными, и тот час же около 500 женщин пришли в госпиталь помогать!   Это мы  из «Амбуланса»  и увидели…

Теперь в госпитале помогали не только солдаты, но   возле раненых везде, где они лежали,  круглые сутки были и женщины из Массавы.  Каждая из них   кормила, поила, перестилала, поддерживала морально одного – двух из этих  парней. Они  тихо, незаметно, целыми сутками работали - бледные,  молчаливые… Это была огромная помощь  персоналу госпиталя.

Анестезист   говорит со слов поступающих, что  идёт «операция» на севере страны против сепаратистов… Администрация госпиталя ничего не может сказать о происходящем… Что  это?!  Сколько будет продолжаться?!   


И что неймётся?!    Эфиопский дневник 34

На следующий день поступление было тоже громадное.  Но сразу привлёк внимание   офицер лет 40, который получил удар прикладом в лоб во время рукопашной схватки. Он был без сознания. Из раны на лбу тонкой струйкой  понемногу вытекало разрушенное   мозговое вещество. На рентгеновском снимке – лобная кость раздроблена, вдавлена в череп. Надо немедленно оперировать. Тут же взял его в операционную.  Необходимый нейрохирургический инструментарий в операционной к счастью  имелся – это облегчило работу.

Единственно, что хотелось узнать у сестры Абебы – имеется ли в операционной специальный воск для остановки кровотечения из губчатых костей, таких как череп. Без него кровотечение не остановишь! Воск – стерильный, липкий, его заталкиваешь плотно между пластинками повреждённой кости черепа – и кровотечение остановлено! Просто! Но что бы получить этот воск – надо попросить его у операционной сестры! Но, к сожалению  -  не мог вспомнить слово воск!

Применил описательный метод в своём вопросе – вспомнил пчёл, мёд, добрался и до воска  и – о счастье! Воск имелся! Его называли – паста, так же как итальянские макароны… На душе сразу отлегло – не будет проблем с кровотечением! Убрал вдавленные отломки кости. Применил кусачки Дальгрена, которые нечем заменить в подобной операции. Остановил кровотечение. Твёрдая мозговая оболочка размочалена ударом приклада! Взял тонкую пластинку апоневроза черепа. Расщепил её, сделал пластику, закрыв рану мозга. Всё - что возможно… Теперь спокойно вздохнул.  Почувствовал, что и персонал операционной тоже рад… Первый этап получился – пострадавший жив. Теперь надо его выходить! А это – порой труднее чем сделать операцию.

Размылись после операции. И тут Тсагай – анестезист  начал вспоминать случай, который накануне произошёл в Массаве:
- «Недавно в порту Массавы произошёл несчастный случай – металлическая подъёмная стрела корабля при разгрузочных работах ударила моряка по голове. В результате -  перелом черепа. Примерно то же, что имеем сейчас после удара прикладом… Хирург - иностранец, который  тогда работал в госпитале Массавы, не решился оперировать пострадавшего и обратился к медицинскому директору вызвать из Асмары нейрохирурга. Вертолёт был занят, лишь через 6 часов он доставил нейрохирурга в Массаву, но больной уже умер! Что стоило хирургу взять на себя эту операцию? Вдруг бы получилось? Надо же и рисковать?! »

Я не стал комментировать тот случай:
– «Не могу ничего сказать о том случае! Ведь не знаю подробности! Но дома, в России лет много лет летаю по Санитарной авиации – вызывают на любые тяжёлые хирургические заболевания и травмы в провинцию, если им нужна помощь… Летишь - один… Иногда – со своим анестезиологом, если там нет квалифицированного специалиста…  Прилетел - значит  делай нужную операцию и всё остальное!»

Сделал назначения пациенту. Главное – нормализовать внутричерепное давление! Если оно значительно повышается – то сдавливается и гибнет мозг… Если падает  артериальное давление -  тоже гибель… Нужен точный баланс жидкости в организме,  тщательная дозировка лекарств.  Этим и занялся.  Престиж советского врача - выходить этого больного! День прошёл обычно. Ночью проверил – больному не хуже… Жив, значит – поборемся… Спокойно поехал «домой» - в «Ред Си Хотэл».

На следующий день, вернувшись в госпиталь, сразу к «главному» пациенту – с травмой головы. И – кошмар! Ему струёй вливают в вену раствор! Повысилось  внутричерепное давление!  Состояние – критическое! Ещё чуть попозже – и всё бы пропало… Перекрываю систему, прекращаю вливание. Строго спрашиваю сестру:
- «Почему нарушили назначенное лечение?! Ведь всё назначено по часам… Надо лишь строго выполнять!»
- «Доктор приказал…» тихо сказала она, опустив глаза.
- «Какой доктор?!  Здесь доктор  - я, вот и выполняйте назначения!» Она смутилась, почти шёпотом оправдываясь и обещая всё делать так, как назначено.

    День был такой же загруженный. Вечером вновь пришёл к больному с «ударом прикладом»… И снова – я поражён  и взбешён до невозможности! Происходит то же самое, что и утром – мои назначения не делаются…  В вену струёй вливают жидкость!  Снова набрасываюсь на дежурную сестру… Она снова бормочет:
- «Доктор приказал…» И тут в реанимационную палату заглянул медицинский директор. Сестра взглянула на него и повторила:
- «Доктор приказал…»
- «Я отменил назначения!» - подтвердил медицинский директор. И я всё понял - вот кто мешает в лечении! Не в силах поверить в такое, я переспросил его:

- «Так это Вы отменяете мои назначения больному?» Ему не оставалось ничего другого, как вновь подтвердить:
- «Да, я…» Разозлившись до предела, я вспомнил английское слово «ты» - звучащее примерно  «зуу», которое англичане перестали применять ещё в Средние века, перейдя на «вы» к месту  и  даже без необходимости.

- «Какое право имеешь ТЫ вмешиваться в мои назначения больным, которых я оперировал и которых потом  лечу?!»
- «Вы лечите больных не так, как я привык!» - пытался он возразить. На это я ему резко ответил:
- «Ты - начинающий терапевт!  Не имеешь никакой хирургической подготовки!   Не имеешь права вмешиваться в хирургическую работу! Я -  общий хирург высшей категории и отвечаю за больных, которых оперирую и лечу!  Больных много!  Если имеешь право – бери,  сам оперируй, сам лечи – и сам будешь отвечать за них! Если ещё вмешаешься в мою работу – то позвоню Начальнику военно-морской базы! Сам вынудишь…» Он стушевался:
- «Я больше не буду… Я – только терапевт…» И тихонько ретировался. Больному всё выполнялось. Он пошёл на поправку. Через неделю пришёл в сознание. На этом всё и кончилось. Вмешательства прекратились. В гостинице поделился с боцманами возникшими «неожиданностями» – всё это вызвало их дружный смех:
- «Правильно! Теперь всё будет нормально!»


Всё непонятно…  Эфиопский дневник 35

Кто с кем воюет?  Кто кого хочет победить? Ведь один и тот же народ. Не могут  ли провести переговоры, помириться, договориться? Конечно, это очень сложно. Но неужели – невозможно… 

С утра до глубокой ночи делаю огромное количество операций этим молодым покалеченным парням… Я гражданский человек - при чём?!   Медики – мирные люди, лечим и тех, и других, в первую очередь оказываем помощь тем, кто тяжелее болен, кому эта помощь больше и скорее нужна. Не влияют политические,  социальные и другие обстоятельства.

Не знаю – чем руководствовались  противоборствующие  стороны. Попал между жерновов этой мельницы и обязан выполнять профессиональный долг,  оказывать помощь и тем, и другим…

Когда появлялась свободная минута, осматривая пациентов, говорил с ними. Привезли нескольких пленных сепаратистов. Такие же внешним видом и в поведении – как и остальные. Только решетки на окнах палаты и  несколько солдат-охранников с пистолетами – спят тут же в палате на полу, на листах  картона или матрацах.

Оперировал  пленных. Спрашивал – почему они воюют:
– «Нельзя иначе!» - отвечают они.
- «А возможно ли договориться?»
- «Никак нельзя!» Так же отвечают и раненые правительственных войск.

Спрашивал медперсонал. Тот же ответ. Непримиримость полная! Персонал рассказал, что  сепаратисты проводят мобилизацию в городах, находящихся под контролем правительства – рассылают повестки молодёжи - явиться в горы. И правительство проводит мобилизации.  В противоборствующих  лагерях оказываются люди одной семьи! Им приходится идти воевать, иначе – большие неприятности семье, родственникам. 

Везут раненых откуда-то с севера Эфиопии, из-под Альгены – городок такой высоко в горах. Вспомнил, в Болгарии есть Альбена – город на севере болгарского Черноморья -  замечательное место,  чудесные пляжи, чистое море.  Мы провели  там в кемпинге «Интернационал» немало хороших дней, путешествуя на своей «копейке»! 

Теперь где-то  эфиопская Альгена -  высокогорье, гипоксия, жестокие бои. Темосген в перерывах работы рассказывал мне об этом.  Ночами – холод, днём – нестерпимая жара. Раненых возможно вынести с поля боя лишь ночью. Весь день среди раскалённых камней – к ним не подползти, всё простреливается. Вот и привозят их через день – два!

Изо дня в день, несмотря на жару, поступления раненых не уменьшались. Заканчивали работу глубокой ночью и еле добирались до «Лендроверов».  Не было оживления первых дней. Все страшно устали. Молча ехали по тёмному шоссе через пустынные острова, мимо соляных полей.

Сидя в машине, вырывающей фарами полоску асфальта из темноты, я  думал:
- «Что значат в этой кромешной тьме эти несколько армейских постов, расположенных в нескольких километрах друг от друга, если между постами никого нет, а сепаратисты находятся через залив, в горах, в 3 – 4 километрах отсюда? Что стоит в этой абсолютной тьме переплыть сюда на шлюпке? К тому же,  как говорят здесь – у них есть и быстроходные катера… Просто украсть доктора так, как они это сделали в Аксуме  несколько недель назад, нагрянув отрядом в госпиталь и захватив там в плен двух врачей из СССР -  мужа и жену.  Им ведь нужны доктора! Лечить раненых…» Но потом эти мысли исчезли из-за накопившейся усталости… 

Сразу отправляли в Асмару раненых с повреждениями глаз, нервов, позвоночника к специалистам – окулисту, нейрохирургу, чтобы они поскорее получили необходимую помощь. Через несколько дней начали выписывать легкораненых  в реабилитационные центры, а нуждающихся в дальнейшем лечении – отправляли самолётами в госпиталя Аддис Абебы. Однако тут же приходил то ли пароход, то ли прилетали самолёты, вертолёты,  доставляя новые сотни раненых.

Я уже здорово устал за эти дни и недели.  Как-то даже закружилась голова, когда резко встал в операционной с вертящейся табуретки. Хорошо, что рядом стоял ящик  - укладка с оборудованием, на который я тут же мгновенно сел. Через несколько секунд самочувствие нормализовалось. Никто ничего и не заметил. Подумалось:
- «Хорош был бы я, если бы вдруг растянулся на полу в операционной! Надо быть осторожнее и внимательнее!» После этого больше не вставал резко с табуретки, на которой сидел минуту в перерыве между операциями, пока укладывали  следующего пациента. Изящная операционная сестра Абеба еле держалась на ногах от усталости так же, как и гинеколог…


Завтра их уже не будет в живых…!»    Эфиопский дневник  36

И вот в один из дней медицинский директор сказал:
- «Завтра воскресенье! Сообщили, что нового поступления к нам не будет… Но мы должны ждать в госпитале!»

На это я ему возразил:
- «Рациональнее  оставить операционный персонал на этот день отдыхать дома! Пусть  хоть немного отдохнут! Ведь неизвестно, сколько будет продолжаться поступление раненых! А все уже падают с ног от усталости…»
   
- «Под Вашу ответственность…» - согласился медицинский директор.
- «Если возникнет необходимость, то за час можно доставить нас в госпиталь!» - ответил я ему. На этом и остановились.

С утра позавтракав в столовой океанологов, снова завалился спать. И спал бы наверное сутки напролёт. Но подошёл дежурный  моряк из вестибюля, сообщил, что звонит медицинский директор. Пошёл к телефону и услышал:
- «В госпиталь привезли нескольких раненых. Совсем немного! Может быть, осмотрите их завтра?» Пришлось возразить ему:
- «Раз привезли, то пришлите машину за мной, поеду их смотреть сейчас!» Через 15 минут «Амбуланс» стоял возле подъезда гостиницы.

И вот мы с медицинским директором  в госпитале. Привезли всего-то с десяток пациентов. Но у 2 из них кто-то в медпункте в горах наложил швы на раны бедра, а у третьего – на рану плеча. Развилась гангрена конечностей…  Типичная картина… Я стоял возле них молча и думал… Очень неприятные эти калечащие операции – ампутации… Сказал директору:
- «Надо этих троих оперировать! Ампутации…»
- «Может быть, завтра? Нельзя ли  полечить их иначе?»
- «Нет! Иначе – не получится! Без операции - завтра их уже не будет в живых…»

Послали «Амбуланс» за операционным персоналом. Ещё пара часов, и вышел из операционной. Настроение – отвратительное! Хорошо – что оперировал сегодня! Но кто это вздумал зашивать огнестрельные раны, полные грязи, пыли, инфекции… безобразие!

Зашёл в кабинет медицинского директора и   предложил позвать военного представителя, который  немедленно пришёл. Объяснил ему:
- «В медпунктах допущены ошибки. Это привело к осложнениям, гангрене… Жаркий тропический климат, инфекция, недостаток кислорода в высокогорье,  зашитая рана создают   условия для развития  гангрены!» 

Тот ответил:
- «Немедленно сообщу командованию! Они примут нужные меры! Больше зашивать раны не будут!»  Действительно, это больше не повторялось!   


И снова всё спокойно…   Эфиопский дневник 37

Последующие дни были похожи – как близнецы. Утром – поступление десятков раненых. Эти армейские грузовики, которые их привозили, я воспринимал спокойно.  Бегло осматривал очередное поступление, отбирал первоочередных и уходил в операционную на много часов. Заканчивали всё в 3 – 4 часа ночи, чуть не падая, особенно операционная сестра Абеба, изящная как тростиночка, и красивая как фотомодель! И понесло же её в такую тяжёлую профессию, как хирургия! Операционная сестра она, правда, отличная!  Но ни она, ни кто другой не жаловались на усталость.

В день поступило 120 раненых… 110… 90 человек… И вот, наконец – 70… 60… Начался спад!  Наконец – 40… 30.  И вдруг – как обрезало! Никто не поступил! Военные действия закончились…

Теперь  ежедневно делаю обходы. Но в госпитале  около 1200 человек, и в день удаётся  осмотреть человек 300.  Главное – предотвратить осложнения! При обходе беру  на заметку всех,  внушающих опасения, их сразу же везут в операционную - делаю повторные операции.  Это предотвращает осложнения. Все – терапевты, гинеколог – работают в хирургических палатах.

Целыми днями три дрессера накладывали десятки гипсовых повязок. Раненые лежат в палатах, на койках, на матрасах на полу в коридорах, холлах, на балконах, в переходах, на лестничных площадках.  Выписываем выздоравливающих. Постепенно освобождаются отделения. Начали поступать гражданские – дети, взрослые, роддом. Делаю операции  населению.

Медицинский директор  ежедневно удаляет подкожно расположенные пули, осколки, которые я оставлял ему, так как он очень любит такие операции. Он берёт удалённую пулю, идёт к пациенту после операции и долго рассказывает ему что-то на амхарском языке.

Я загружен операциями,  которые пациентам жизненно  необходимы. У нас, дома -  на одного хирурга 20 – 30 больных, а здесь?!  На такой госпиталь нужны десятки специалистов… Но даже второго хирурга взять негде. Госпитали Асмары и других городов  – тоже перегружены. Просить подмогу -  нечего! Все заняты…

Наконец, закончился аврал! Предложил медицинскому директору сделать выходной день в воскресенье. Персоналу надо отдохнуть… Ведь всё это тянулось больше  месяца! Пора  переходить на обычный график работы…  Я и сам уже почти падал от усталости. Думал – всё, предел!  Вовремя завершился аврал! И так, завтра – воскресенье! Выходной!

Среди ночи в комнату гостиницы вошёл дежурный океанолог:
- Доктор! Пришёл «Амбуланс» из госпиталя. Спрашивают Вас!» Я встал, мгновенно оделся. Вышел. У ворот ждал старый серый «Амбуланс»,  поцарапанный, с вмятинами бортов… Водитель стоял рядом с машиной – что-то вижу его впервые! Незнакомая личность. И машина незнакомая - по утрам за мной приезжал новенький  белый «Амбуланс», с красными крестами.  Спрашиваю водителя по-амхарски:
- «Какие проблемы?» Водитель отвечает односложно:
- «Доктор! Хоспитал!»  Похоже, что он не знает амхарского. Вероятно, он из национальности тигринья, проживающей здесь, в Эритрее. Язык тигринья я знаю в ограниченном объёме.  Поэтому говорю по-английски, но водитель,  очевидно,  не знает этого языка. Не остаётся ничего другого, как  ехать в госпиталь.

Подошёл к правой передней дверце, чтобы сесть на переднее сидение. Но там сидел второй мужчина. В темноте плохо видно – кто он.  Человек среднего возраста и роста, плотный. Махнул ему, что я сяду на правое переднее сидение. Но водитель открыл правую дверь кузова и жестом предложил садиться туда. Это мне не очень понравилось, как-то фамильярно… Но решил - не обращать внимания!

Зашёл в кузов. Сел на сидение. Водитель захлопнул за мной дверцу. Стекло с кабиной водителя и стекло двери – опущены. Невольно положил руку на ручку открывания двери… Но  её нет, снята…  Попробовал задние двери – тоже ручки сняты!  Дверь изнутри – не откроешь! Что ещё за новости! 

«Амбуланс» медленно поехал по дороге. Свернул налево, на дамбу. Вот и площадь, грузовик с солдатами. Пулемётчики на крыше здания. Два автоматчика стоят под фонарём, освещающим площадь. «Амбуланс» медленно въехал на площадь, и неожиданно свернул не останавливаясь налево – не доезжая военного поста! А меня всегда возили – направо,  мимо поста, и солдаты останавливали машину, проверяя пассажиров…

Машина медленно ехала в темноту – 5 –  6 метров… В моей голове мгновенно сработало – не туда едут! Там дороги нет! И тут же, высунув голову из «Амбуланса», я громко крикнул,  обращаясь к водителю:
- «Стоп! Стоп!» Водитель сразу нажал тормоз. Остановился. А я продолжал:
- «Бэк! Хоспитал! Хоспитал!»

В нашу сторону повернулись автоматчики на площади. Водитель и его сосед сидели неподвижно, не шевелясь. «Амбуланс» стоял. Я несколько раз громко крикнул водителю свою фразу, надеясь что он всё же поймёт меня. Постояв неподвижно минуту, «Амбуланс» развернулся.  Медленно двинулся назад -  мимо военного поста по дороге, ведущей в госпиталь. И опять - нас не остановили…

Приехали в госпиталь. Спросил медсестру о причине моего вызова.
- «Ноу проблемс…» - услышал от неё. Сказал, что могу ехать обратно, раз нет хирургических проблем. Но машину надо ждать – её послали за гинекологом. Мимо шла акушерка. Спросил:
- «Как дела? Есть ли проблемы?» Она ответила:
- «Всё в порядке… Правда, у одной женщины – кровотечение! Ждём гинеколога…» Сказал:
- «Покажите мне эту больную!» Пошли в гинекологическое отделение. На кресле лежала эфиопка, очень бледная… Перед креслом – таз, в нём полно крови… Были роды… Вероятно, не отделился кусочек плаценты… Вспомнил подобный случай в самом начале моей хирургической практики – кровотечение было ужасное, и некого позвать  на помощь… Моё дежурство  - и  выходной день…  Все специалисты отдыхают… К счастью, всё удалось закончить благополучно!

И вот теперь – то же самое! Попросил стерильную перчатку… Одно движение рукой – кусочек отделён… Кровотечение – остановлено! Всё-таки хорошо, что приехал!  Эфиопка могла не дождаться машину с гинекологом. Всё решали минуты…

Подъехал «Амбуланс». Вышла гинеколог. Рассказал ей о своём вмешательстве с этой больной… Поблагодарила… А я сел в наш традиционный новенький белоснежный «Амбуланс» и отправился в «Ред Си Хотел» досыпать ночь…

Дня через 2 медицинский директор, приехав утром спросил, не возражаю ли я, что сначала заедем в дом ветеранов. Это займёт несколько минут. И вот «Амбуланс» свернул влево от военного поста. Он двинулся по дороге, по которой пытался ехать незнакомый мне водитель накануне, приехавший за мной среди ночи.

Метров через 100 асфальт закончился. Дальше была наезженная по песку колея, по которой мы и ехали.  Слева  - берег залива, справа – песчаные бугры, кустики и деревья без листьев. Ещё несколько десятков метров – и справа от дороги показались вырытые в песке неглубокие траншеи окопов, несколько зелёных выцветших на солнце палаток, несколько пушек скорее 3-дюймового калибра. Возле палаток, пушек, на песке – десятка три солдат.  Они сидели, лежали, с любопытством смотрели на «Амбуланс» и на  нас. Ещё метров сто – и слева, на берегу залива – двухэтажный дом, стоящий среди песка. Это Дом Ветеранов. Несколько старых эфиопов сидели на лавочке. Вокруг – ни травинки, деревья без листьев.

Медицинский директор пошёл в дом. Я остался в машине. Минут через 15 он вернулся, и поехали обратно, в госпиталь. Я внимательно наблюдал путь, но нигде не было ответвлений дороги вглубь от берега. Песчаная колея уходила вдаль,  вдоль  берега. Спросил медицинского директора:
- «Куда ведёт песчаная колея вдоль берега моря?»
- «В посёлок на другом берегу залива…» - ответил тот.
- «А дальше?»
- «В горы…»
- «К сепаратистам?»
- «Да, они там…» - был спокойный ответ. И не стал я ничего говорить ему о той ночной поездке. 


Вот, наконец, и Массава… Эфиопский дневник 38

Вот и наступило долгожданное воскресенье! Наконец, выходной! Но когда можно отдыхать – не хочется спать!   Я присоединился к экскурсии моряков в центр Массавы. Позвонил об этом в госпиталь, в случае необходимости пришлют туда за мной машину.

На экскурсию отправлялось человек пятнадцать. Когда собрались перед вестибюлем гостиницы, начальник экспедиции вышел к нам и напомнил:
- «Город находится в зоне военных действий. Сепаратисты где-то рядом, а может быть и в городе. Будьте все очень внимательны! Постарайтесь не попасть в плен! И я не шучу…» - напутствовал он нас напоследок.
Сели на открытый грузовик со скамейками – ехать было не очень жарко.   

В городе Массава я ещё не был. Поехали по шоссе вдоль берега направо. По улице с обеих сторон стояли 1 – 2 – этажные  дома. Окна открыты, с деревянными жалюзи. Но при жаре 40 градусов и 100-процентной влажности это конечно не помогало. Километра через полтора переехали мостик через пролив. Дальше – влево порт, вправо – улица с небольшими магазинчиками, лавками, «кафешками». 

После бешенной, дикой работы много дней подряд всё мне было интересно,  беспрерывно фотографировал.  С нами был  Володя – шустрый здоровяк, фотограф океанологов. Слева за мостиком за ажурным забором – одноэтажный дом. Прочтя вывеску, я удивился – оказывается, что это небольшое здание – Филиал Асмарского университета в Массаве! Я окликнул Володю, и он сфотографировал меня рядом с вывеской:
- «Покажу дома, и сразу будет ясно – где это было!»

Перешли мостик. Слева от него в воде  среди волн  залива стоял памятник английскому лётчику,  сбитому здесь во Вторую мировую войну, упавшему с самолётом в залив и погибшему на этом месте.
   
Море со всех сторон – справа и слева, впереди. Снял виды домов, улиц.
Центральная часть Массавы застроена  3 этажными домами итальянской постройки. Многие дома, даже на мой непросвещённый взгляд – старинные, в мавританском и испанском стиле, 16 – 17 век, а может быть и старше.  Улицы узкие, вымощены старинным булыжником. По этой мостовой цокали копыта  коней полка мушкетёров, который под командованием сына Васко да Гамы в те далёкие времена прибыл в Эфиопию. 

У входов в «заведения» сидели «девицы», неуверенно помахивали руками морякам, которые посмеивались в ответ. Они знали строгие порядки океанологов и, видно, не рассчитывали, что кто-нибудь действительно зайдёт в их «заведение»…Володя предложил сфотографироваться с ними, но я отказался. Предложил сфотографировать всю группу моряков вместе, и они согласились. Володя потом проявил все плёнки. Сделал несколько фото и мне.

Вдруг один из моряков нашей группы исчез. Был рядом – и вот, нет…  Все забеспокоились.  Мы  осмотрелись  и обнаружили его пьющим «Фанту» в  одном из расположенных рядом баров на соседней улице. Начали выговаривать ему, что мол, мы перенервничали… Ведь ситуация неспокойная. А тот:
- «Ну и что? Ничего плохого ведь я не сделал?»
- «Вот в другой раз не возьмём с собой, что бы не портил нервы! Уже начали думать, что тебя схватили сепаратисты и кинули в залив…» Инцидент закончился.

В конце улицы, вся длина которой не превышала 100 метров, был небольшой базарчик – продавали овощи, но они были вялые, их было мало, и цены во много раз выше, чем в Аддис Абебе. Покупателей нет. Слева на углу – мясная лавка. Как нам сказали, мясо бывает с утра, и то изредка. Обычно лавка пустая. Сегодня мясо было  утром, и сейчас рабочий вывозил из лавки на тачке говяжьи кости,   куда-то повёз вдоль улицы. Куча костей была облеплена толстым слоем крупных мух.

Вправо проулок уходил вглубь на квартал, и там на небольшой площади  находился базар, представлявший собой овальное деревянное сооружение под крышей, диаметром 20 - 30 метров, окрашенное в тёмно-зелёный цвет, объединяющее множество ларьков, большинство из которых не работало.

Продавцов было всего 3 – 4, которые продавали лук, морковку, картофель, помидоры, причём всё крайне низкого качества, вялое. Однако эти продавцы были монополистами – торговаться было абсолютно бессмысленно, несмотря на высокие цены. Однако овощи раскупали на глазах. С пол часа прошло, и овощей уже не было. Да это и понятно – город фактически блокирован, подвоз продовольствия нерегулярный, от случая к случаю, в небольших количествах.

Жители стремятся купить хоть что-то, невзирая на цены. Это возможно для специалистов, интеллигенции – людей имеющих работу и заработок. Простой люд, с низкой зарплатой, тоже покупает что-то, но старается взять хуже качеством, подешевле, в мизерных количествах – так подходили женщины и брали продукты по 200 – 300 граммов.

Вернулись на главную улицу, в конце которой дальше виднелась мечеть.   Не следует ходить к культовым объектам, что бы не задевать религиозные чувства верующих. Я это учитывал  в Аддис Абебе. Ещё в Москве люди,  работавшие в Йемене, Адене рассказывали, что не следует не мусульманину появляться  вблизи мечети, культовых религиозных сооружений.  Непродуманные поступки могут вызвать  ненужный,  даже опасный конфликт… 

Левее мясной лавки находился продуктовый магазин – зашёл в него посмотреть. Здесь не принято заходить «посмотреть». Заходят всегда с деньгами и с определённой целью – что-то купить. Если же посетитель заходит и просто глазеет на товары, то это вызывает пренебрежительное отношение продавцов:
–  «Что, мол, денег нет? Или жадный?»

В магазине было много разных консервов, растительное (пальмовое)  масло в 3 – 5 литровых красочных металлических банках, сухое молоко, какие-то концентраты соков. Однако всё было каких-то неизвестных восточных фирм, по высокой цене.

Я ещё не знал, что созерцая прилавки и не покупая, ставлю себя в неловкое положение. Поэтому меня сначала удивляли  те короткие реплики шутливого характера и взгляды, которыми обменивались продавцы. Потом стало всё ясно. И в дальнейшем выработалась привычка идти в магазин целенаправленно, только для покупок.

Я с океанологами уже подробно осмотрел все лавки,  товары, выставленные в них. Выпили по бутылке «Бира» - пива. Здесь стаканы не приняты, пьют из горлышка бутылок – хоть в баре, хоть в ресторане – где угодно. Это и более гигиенично.

Пиво было хорошее, фирмы «Мелотти». Эта итальянская фирма продаёт своё пиво по всем портам Красного моря, в Средиземноморье. Бутылочки 300-граммовые, пузатенькие, коричневые. Пиво холодное, несмотря на жару. В бутылке оно не так быстро согревалось, как если бы его перелить в стакан, кружку или фужер.

Володя (фотограф) снял всех уже много раз,  и он несколько раз снял меня моим аппаратом.   Было жарко. Всё надоело. Всё осмотрели. Машина за нами должна была приехать позже, и мы решили пойти назад пешком – навстречу машине.  Предварительно удостоверились, что все участники «похода» собрались, что никого не потеряли. Шли небольшими  группами, разговаривая, обмениваясь впечатлениями, растянувшись метров на 50.

Шли  по левой стороне улицы, вдоль берега моря. Изредка были тощие худосочные деревья со скудной зеленью. Стояли 1 – 2 этажные жилые дома.  Наша группа привлекла внимание жителей, которые издалека наблюдали за нами. Повстречали Темосгена – помощника операционной сестры.  Володя – фотограф щёлкнул нас моим аппаратом. Потом удалось отпечатать карточки, которые  я вручил Темосгену. Темосген жил в таком 2-этажном доме, он мне показал его – окна и двери все открыты. Дом, видно, старый, красный, кирпичный, итальянской постройки, на высоком цоколе, с высокими этажами.

Затем, поближе к нашей гостинице, встретился анестезист Тсагай. Он как обычно  приветливо улыбался. И Темосген, да и все другие сотрудники госпиталя,  были всегда приветливы, доброжелательны, оставаясь в то же время исполнительными работниками и серьёзными людьми.

Вдоль дороги тянулись огромные дворы – стоянка военной техники – армейских грузовиков-вездеходов, бронетранспортёров. Тут их ремонтировали механики. Позади мастерских в просветах между домами просматривались серовато-голубые воды залива.

Потихоньку мы двигались по улице. Было жарко до изнеможения. Начинали жалеть, что не дождались машины и пошли пешком. Деревья стояли почти без листьев, жёлтые листья осыпались, тени они почти не давали.  А я «всю Эфиопию» ходил без головного убора – из какого-то непонятного мне самому принципа!  И привык -  голова не болела. День закончился, как обычно, кинофильмом из тех старых фильмов, которые имелись у моряков…


В море на «Кайре…  Эфиопский дневник 39

Утром мой сосед Николай – боцман с «Кайры» тренировался, как обычно, своими гирями.  Он связал  две двухпудовые гири  ремнём и выжимал одной рукой. Одна гиря – для него маловато! Вот почему у него такой тяжеленный сундучок, в котором он возит гири во всех своих  походах.
Он их выжимает множество раз. Потом спросил –  когда вернусь с работы.
- «А что такое?» - вопросом ответил я.
- «После обеда поедем в порт, покатаемся на «Кайре»…» - ответил он. «Вы ведь ещё не видели мою «Кайру? И в море не выходили?»
- «Так и времени не было…» - ответил я.
- «Тогда – договорились!» - ответил боцман Николай.

Вернулся с работы рано – в госпитале персонал продолжал наводить порядок после беспрерывных дней работы. Возле «Ред Си Хотел» стоял грузовик – рефрижератор. В столовую привезли рыбу. Матросы разгружают. Рыбины замороженные, огромные! Морские окуни – длиной более полтора метров, весом за сотню килограммов! Моряки поставили рыбину на хвост, позвали меня. Стали  рядом с окунем. Хотели, что бы Володя сфотографировал, но тот был занят в лаборатории.  Потом забыли сделать такой снимок,   а  привезенную рыбу - съели…   

Вот и Николай. С ним матрос.  Мы уже пообедали, готовы ехать.
- «Вот наш лимузин! Поехали…» Сели в кузов фургона без задней стенки.  Знакомая дорога. На разрушенных  виллах появились рабочие, начали ремонт. Начали восстанавливать и католический храм. Вот поворот к порту. 
Подъехали прямо к причальной стенке. В порту стояли катера. Среди них – «Кайра» -   симпатичный  белый катер, метров 7 длиной, с рубкой.   Николай включил  двигатель. Матрос снял канат с причальной тумбы. «Кайра» легко и быстро развернулась, пошла к выходу из бухты.

Эта часть города – окружена заливом, и там порт. С моря видно, что все улицы выходят на море. Улицы узкие. Дома 3 этажные, окна открыты, стрельчатые, в мавританском стиле. Море в виде каналов вклинивается в улицы  – это несколько похоже на Венецию в миниатюре. На улицах – причалы, у которых стоят  разнообразные  лодки, шлюпки, катера. Множество их и на берегу.  И море со всех сторон… Возможно – это был порт флибустьеров в древности – на перепутье морских дорог из Индии, Азии в Африку?! Не сюда ли причаливали корабли сына  Васко да Гамы с полком мушкетёров?

На мелководье, в нескольких сотнях метров от берега на мели трёхтрубный пароход,  весь ржавый. Видимо – пассажирский. Вероятно, промахнулся мимо фарватера, вот и ржавеет теперь многие годы в этих водах.  «Кайра» идёт быстро.  Не глубоко, тень катера ложится на дно.  Николай обратил моё внимание на   сероватую тень длиной метра  2,5 , сантиметров 40 толщиной. Рыбина плыла наравне с «Кайрой», казалось - без малейшего усилия.
- « Это - морская щука! Очень хищная тварь! Считают, что похуже чем акула! Но некоторые говорят, что нападает лишь по ошибке, из любопытства…» - пояснил Николай.  Морская щука плыла быстро, рядом с «Кайрой»,  без малейшего движения плавников.
Моряки занялись работой - проверяли работу эхолота. Я сидел рядом с рубкой и смотрел на море.  Показалась моторка с эфиопами. В ней была весёлая смеющаяся компания. Девушки, парень заливались от хохота. Их моторка была загружена до придела, почти касаясь бортами волн. Николай пробормотал:
- «Не хватало только, что бы они перевернулись… Почти черпают воду бортами… Что б спасать не пришлось…» Но эфиопы благополучно развернулись на своей моторке и направились обратно в порт. Их смех стих вдали, и моторка исчезла из поля зрения. В море было не так жарко, как на берегу.

Вдали виднелся остров метров 500 шириной. Прозрачнейшая вода.  Яркое солнце.  На дне кораллы в виде огромных кустов,   метра 2 – 3 в диаметре Остров уже рядом. Жёлтый песок. Зелёные пальмы. Пошли к острову. «Кайра» остановилась на глубине 2,5 - 3 метров. Боцман заткнул за широкий кожаный пояс длинный нож, матрос – засунул за пояс топорик. Моряки решили найти на дне небольшой коралл, это их попросил сделать биолог экспедиции. Они дали маску и мне. Нырнули. Вода в открытом море прохладная, приятная,  не такая солёная, как в заливе. Там – просто горячий рассол…

Метрах в 30 от «Кайры» вода бурлила, бороздили волны туда – сюда плавники каких-то крупных рыб. По-моему, они кого-то жрали на мелководье у острова. Стало страшновато – плаваем, а почти рядом идёт пиршество морских хищников! Не акулы ли?! Ремешок моей маски неожиданно порвался. Это меня вполне устроило, с удовольствием выбрался на палубу катера и наблюдал «рыбью свалку» не так уж далеко  от «Кайры».  Моряки продолжали обследовать дно, а  в 30 метрах  от катера мелькали плавники и  кто-то кого-то пожирал.

Вот Николай с матросом закончили свои поиски на дне. Подплыли,   вылезли на палубу «Кайры».  Не удержавшись,  спросил боцмана:
- «Что там за пиршество в море? Кто кого жрёт? Не акулы ли? Не страшно такое соседство?»
- «Не волнуйтесь! Они там заняты своими делами! Пока не сожрут – можно быть спокойными… Им сейчас не до нас…» Видимо, океанологи хорошо знали повадки морских обитателей! Но больше не ныряли. Развернули «Кайру» в сторону порта. Вот мы и на берегу. 

Прошлись по Массаве, зашли в магазин морских редкостей.  В нём  продавали различные морские диковины – ракушки, кораллы в необработанном виде. В магазине у стены стоял огромный  панцирь морской черепахи -  метра полтора в длину. Всё это запрещалось вывозить из страны.

Мы начали шутить – как вывезти такой панцирь через таможню. Вариант первый – влезть кому-нибудь в панцирь и на четвереньках идти на поводке через таможню, как будто это домашняя черепаха.  Но это было совершенно абсурдно. Тогда решили, что можно самому влезть в панцирь и идти в нём через таможню, заявив, что это - пиджак.  В общем, сплошной смех. Моряки придумают и не такое...

Не стали заходить в магазины Массавы – достаточно раз побывать в них, чтобы узнать ассортимент товаров в блокадном городе. В «Ред Си Хотел» океанологи спросили меня о «Кайре», которой Николай очень гордился. Конечно, катер – замечательный. Вспомнили  гири Николая.  Говорили, что Николаю для тренировок по утрам придётся поднимать «Кайру».  Ведь  он исчерпал возможности своих двухпудовых гирь - он их выжимает как пушинку.
- «Да,  тебе уже пора выжимать «Кайру» вместо штанги!» - воскликнул Иван Иванович.   Все дружно смеялись.

Вечером, после ужина боцман Николай сказал:
- «Хватит скучать, доктор! Пошли поднимать настроение!» Я не понял, куда он приглашает. Оказалось,  океанологи собрались в столовой. Они пели разные песни, в основном -  русские. Я пытался сказать, что не имею песенных талантов. Они ответили тем же – они не артисты, а любители песни! Такие «концерты» для самих себя они проводят каждую неделю. Песни отвлекают от грустных мыслей. И я, как умел, принял участие в пении. Действительно, стёрлись какие-то неприятные мысли, улучшилось настроение. Моряки пели очень хорошо. Потом, в разговоре они рассказали, что и в Севастополе, дома, да и в поездках за границей они выступали как ансамбль моряков. И пользовались неизменным успехом у слушателей.

Вечером вернулись в «Ред Си Хотел» океанологи, которые работали в отдалённых участках побережья, на островах. Мы сидели в лаборатории и разговаривали… Все загорелые, усталые измученные непереносимой жарой. Несколько недель  они там жили в палатках, без электричества, без кондиционеров. Пресную воду брали с собой в канистрах и бочках на всю поездку, а так же запас консервов. Места такие неизведанные, что ещё даже не обозначены на картах. Привезли японские магнитофоны Шарп, Сони… Рыбаки продают их где-то там, на побережье… Я впервые видел такую технику… Но, в общем, было и не до музыки – множество других дел поглощало всё время. Рифмовалось:
- «На берегу  посёлок Эдд,   
    А на карте такого - нет…»
- «Возможно, купишь себе там магнитофон… Если малярию не подхватишь…» -  шутили океанологи …

Закончил печатать себе разговорник амхарского языка. Знал уже несколько сот слов, применял их. Пригодится в Аддис Абебе, там большинство населения говорит на этом языке.   Язык тигринья, которым пользуются в  Эритрее, тоже осваивал понемногу,  мог объясниться с больным.  В этом помогли словарные наброски, которые делал на листки бумаги, которые постоянно имел в кармане.  Океанологи были мне примером – они  работали без переводчиков, знали местные языки. 


 Опять  неожиданности !     Эфиопский дневник 40

Было ещё раннее утро. Группа океанологов собралась в отпуск. Вчера только мы сидели в лаборатории, говорили об их поездках в дикие неизведанные места, из которых они только что вернулись, а завтра – они уже будут в Москве! Белоснежная, идеально отутюженная форма! Весёлые, радостные! Подошла машина,  они готовы садиться. Мне было неудобно о чём-нибудь просить их. Правда, вчера они предлагали отправить моим родным, что бы не скучали -  морские сувениры.

Они сами вспомнили об этом:
- «Доктор, вам надо что-нибудь  передать домой? Давайте, мы сделаем!»
- «Да кроме нескольких каурий – ничего… Вот записка и деньги на пересылку!»
- «Вы что, смеётесь? Какие деньги? Мелочь… Адрес – и всё!  Пишите домой, чтобы пошли на почту, получили бандероль…»  Провожающие  передавали приветы друзьям, домой. Степаныч напутствовал их. Отпускники сели в ГАЗ-69 и умчались – на аэродром. 

- «Доктор! Поговорить надо!» -  подошёл Степаныч. «Идём в кабинет! Там не будут отвлекать!»- добавил он. Пошли. Без вступлений он  начал:
- «Со дня на день прибудет Вам замена… Знаю всё, что было в госпитале…  Иван Иванович рассказал… Предупредили морского советника о помехах,  чинимых для работы – что бы не было неожиданностей. Но вмешиваться не пришлось – ты сам разобрался…     Имеется предложение - оставайся работать с нами!  Закончим работу здесь – отправимся в Мозамбик,  потом в  Индию – года на 3. А там – весь свет, везде побываешь…  Ты сжился с нами. Скажи – да… В миг договоримся с Министерством здравоохранения СССР, они переведут тебя в экспедицию…» - не спеша  излагал свои предложения Степаныч.

Я был поражён неожиданным предложением… Не знал, что сказать…
- «Предложение интересное, заманчивое!  Очень признателен Вам за за доверие! Но вопрос не простой! Тут ещё дело и в  семье…Что  скажу жене? Подумает, сбежал от семьи? К сожалению – придётся отказаться…» - смог я ответить  без колебаний после короткого раздумья.  Потом попытался изложить свои аргументы: 

- «Всё крайне неожиданно!  С одной стороны – очень лестно, что моряки предлагают то, к чему многие безуспешно стремятся. Но… С другой стороны – так  вдруг поменять всю свою жизнь, жизнь семьи! Не могу… Я преподаю хирургию в мединституте… Занимаюсь научной работой… Работаю в экстренной и плановой хирургии… Летаю по Санитарной авиации… С одной стороны – столько нагромождений, сложностей, а с другой – всё это мне по душе, привык, нравится… Как без этого?»

Слушая мои раздумья, Степаныч продолжал неторопливо:
- «Знаю все твои аргументы! Не торопись! Подумай! Нам нужен в экспедиции хирург! С тобой мы фактически уже сработались! Наш адрес -   знаешь… Захочешь - можешь написать потом из Аддис Абебы…  Посоветуйся с женой …». Письмо жене я написал сразу. Потом узнал, что почта идёт сначала в Москву, а потом – в Эфиопию, по адресу. Так что это письмо я сам и получил в Аддис Абебе.

- «Подумай!   А пока прошу – посмотри жену эфиопа – нашего снабженца. Что-то она болеет! Лежит дома… Тебя отвезёт к ней наш завхоз…Её муж сейчас  на приёме у нашего стоматолога.  Надо помогать друзьям…»

Пошёл к стоматологу - он лечил население провинции Эритрея и Массавы.  Эфиоп – снабженец лечил у него сейчас зуб. Попросил осмотреть его жену дома. Она раньше обращалась к стоматологу с необычной просьбой -  он проколол ей  уши для серёжек.

Поехали в центр Массавы. Квартира на 2 этаже. Все окна открыты. Жара. Ни ветерка. Мебели нет. Больная лежала на матраце на полу. Я присел на корточки возле больной, осмотрел. Сложилось мнение, что у неё гинекологическое заболевание. Нужно лечиться у гинеколога, в госпитале. Об этом и сообщил её мужу. 

Взяли больную в машину, поехали в госпиталь. Там передал больную гинекологу.  Подошёл медицинский директор. Сказал:
- «Приехал друг, медицинский директор госпиталя из города Аксум. Не хотите ли познакомиться с  ним?» Меня это заинтересовало  – ведь в Аксуме из госпиталя недавно захватили двух врачей – хирурга и гинеколога, мужа и жену, и увели в горы… И вот этот директор – здесь…Я ответил:
- «Конечно, хочу познакомиться с ним! Идёмте…»

В кабинете медицинского директора сидел в кресле молодой, лет 30, худощавый приветливый мужчина. Увидев нас, встал, протянул руку для приветствия. Познакомились. И я задал ему вопрос, который был мне непонятен:
- «Вы медицинский директор госпиталя в Аксуме!  У Вас украли двух докторов… А почему Вас не украли?» Вопрос его, похоже,  огорошил. Он начал объяснять:
- «Спрятался в рентгенкабинете, в  тёмной комнате,  и - не нашли…  Забрали медикаменты, оборудование… Но никого больше  не увели с собой…» Продолжать разговор с ним не хотелось,  и я ушёл.

В «Ред Си Хотел» вечером читал книгу об Эфиопии - о культуре, географии, истории,  языке и так далее. Думал, когда же прибудет мне замена и смогу вернуться в Аддис Абебу?  Этого никто не знает…


Вот и завершён массавский дебют!     Эфиопский дневник 41

Морской советник заехал в «Ред Си Хотел» сразу после обеда. Он был, как всегда в хорошем настроении:
- «Привёз замену! Приехал хирург сменить Вас! Вот письмо от жены, деньги -   зарплата!» - с порога сказал он мне. 
- «Отлично!» - воскликнул я.  «Значит,  могу улетать сегодня?»
- «В принципе – можете! Если успеем на вертолёт… Он полетел на архипелаг Дохлак и сразу должен возвращаться! Успеем – улетите сейчас… Следующий рейс – примерно  через неделю! Минута на сборы! Скорей!»

Я простился с океанологами.  Поблагодарил  Начальника экспедиции. Бросил  свой чемоданчик в ГАЗ-69. И помчались. Машина шла на максимальной скорости.  Морской советник махнул рукой влево – там вдали над заливом  показался вертолёт, не больше комара.

Мчались мимо поста – не снижая скорости. С шоссе свернули по песку к взлётному полю. По его краю – мимо обломков различной авиационной техники. Мимо домика с антенной.  Полным ходом влетели на аэродром. Вертолёт быстро приближался. Советник крепко держал баранку, машину по песку носило как по льду. Остановился. И одновременно вертолёт завис над землёй - метрах в 15 от машины. Пропеллер  вращаясь вздымал тучу пыли и песка.

- «Повезло, что побывал здесь  «зимой»! Летом будет жарко! Скорей! Скорей! Счастливо!» - торопил морской советник.  Пожали на прощанье руки.
- «Спасибо за всё…» - крикнул я сквозь шум двигателя вертолёта. Дверь его была открыта. С чемоданчиком в руке  побежал к вертолёту, жмурясь от пыли. В дверь навстречу  тянулись руки. Выхватили чемоданчик.

- «Давай руки!» - скомандовали из вертолёта. Схватился за тянущиеся ко мне из вертолёта руки. Почувствовал – я в воздухе, опоры нет… И  меня, как пушинку, несмотря на  80 килограммов веса,  мигом втащили в  вертолёт.  В  ту же секунду он взлетел.

Огляделся – мне доброжелательно улыбались  соотечественники.
-  «Здорово мчались! Сверху хорошо было видно! Успел!» - хлопнул меня по плечу второй пилот, возвращаясь в свою кабину. Вертолёт шёл вверх. Аэродром становился всё меньше и меньше, от него удалялась крохотная машина – ГАЗ-69, еле видная за дымкой испарений.

Скоро вертолёт пробил нижний слой облаков, и земля скрылась в серой пелене. Он шёл вверх и вверх. Надо было подняться на  2500 метров – высоту  Асмары. В открытые иллюминаторы врывался ветер, он с каждой минутой становился всё свежее и свежее. Исчезала жара. Чувствовалась прохлада высокогорья. Стало легче дышать.

- «Хорошо, что сейчас в Массаве зима! Вот летом будет жарко - за 50 градусов, и та же огромная влажность! Чувствуешь себя как рыба в аквариуме…» - говорили попутчики.

Земли не видно – внизу сплошные облака, скрывающие горы. Там -     сепаратисты.
- «Повезло! Сплошная облачность! Пролетим в облаках – не заметят!»  - говорят попутчики, сидящие на лавках вдоль бортов.   В вертолёте всё та же огромная бочка для горючего.

Итак, командировка закончена! Два месяца  -  как мгновенье!   Сколько  новых друзей!  Их поддержка  помогла  в тяжёлые моменты… В памяти осталось всё хорошее… Отъезд был стремительным -  счёт шёл на секунды. Забыл в «Ред Си Хотел»  подаренные моряками морские сувениры… Вот и закончен мой хирургический дебют в Массаве… Впереди -  опять Аддис Абеба!




Опять - над облаками!   Эфиопский дневник   42      

Минуту назад   мчались с морским советником в ГАЗ-69 по песчаной дороге. Машину кидало из стороны в сторону - как по льду… Успели! И вот - сижу  в вертолёте на скамейке у борта … Мощный рёв двигателей заглушает голоса пассажиров… Вертолёт быстро вошёл в нижний слой облаков, и земля скрылась в серой пелене. Он шёл вверх и вверх -  на  высоту Асмары  - 2500 метров.

В открытые иллюминаторы врывается ветер, с каждой минутой он становился всё свежее и свежее. Чувствуется прохлада высокогорья. Стало легче дышать.

Жара отступает – поднимаемся всё выше и выше сквозь облака… Наконец – вертолёт пробил  слой облаков… Исчезла жара. Облака – внизу, ниже нас, а  над нами - голубое небо, сияет солнце. Воздух прохладный, приятный…  Конечно, здесь гипоксия (недостаток кислорода) -   зато нет жары, влажности!   

Хорошо, что успел на этот вертолёт! Ведь следующий рейс - через неделю или позже! На скамейках вертолёта - крепкие, загорелые ребята. Кто из них втащил меня внутрь – сейчас и не понять… Все оживлённо продолжают разговоры,  начатые до моей посадки … Возвращаются в Аддис Абебу из командировок, как и я… Кто-то летит  в отпуск на Родину…

Улетаю из Массавы во время – ведь здесь сейчас африканская зима! А что будет «летом», когда температура перевалит за 50 градусов жары? При той же огромной влажности!

- «Да, сейчас в Массаве зима! Вот летом будет – жарко, и влажность 100 процентов! Самочувствие  как у рыбы в аквариуме…» - говорили попутчики. Земли не видно – внизу сплошные облака, скрывающие горы. Там -     сепаратисты.
- «Повезло! Сплошная облачность! Пролетим в облаках – и не увидят!»  - улыбаются попутчики.   В вертолёте всё та же огромная бочка с горючим…
 
Два месяца в Массаве прошли как мгновенье!  И этот перелёт  всего около часа -  от Массавы до Асмары 80 километров… Под вертолётом в облаках показались вершины гор. Они подступили вплотную… Мы не снижаемся, это горы поднялись к нам!   

Впереди – Асмара… Там нужно пересесть на самолёт в Аддис Абебу… Предстоит встреча с тем,  кто не встретил меня тогда и должен встретить сейчас. В Массаве морской советник при отъезде мельком сказал, что в Асмаре меня «обязательно»  встретят…

Под вертолётом промелькнули знакомые пейзажи окрестностей Асмары – склоны гор, линии траншей вокруг города… Ещё минута, и вертолёт пошёл на посадку… Аэродром… Колёса коснулись земли… Остановились… Стих  рёв двигателей… Это - Асмара!

Открыли дверь вертолёта. Пассажиры вывалили   на поле… Рядом с вертолётом стояло несколько ГАЗ-69.  Улыбались встречающие. Люди приветствовали прибывших. Садились в машины и уезжали в город. Меня встретил тот самый Окунев.  2 месяца назад он не встретил меня в аэропорту,  создав мне этим большие трудности.  К счастью, мне повезло, и удалось выйти буквально «сухим из воды».

На этот раз  Окунев прибыл во время. Простая улыбка, выражение лица - доброжелательное. Непроницаемый «фасад»… Не расслышал по телефону? Забыл или перепутал день в прошлый раз?  Он «простак» или непунктуальный?  Понять это я не смог…
 
По старой привычке к точности в сложных ситуациях – в прошлый раз  я трижды продублировал звонок в Асмару о своём приезде,  по трём разным каналам.  И каждый раз отвечали – «не волнуйтесь, встретим…» Решил вести себя с Окуневым так, как будто и не  было тех сложностей в момент приезда… Спасибо Провидению – оно помогло и предупредило - быть впредь осторожнее…

Поздоровались.
- «Как поездка?» - спросил он.
- «Нормально!» - ответил я.  «Когда смогу улететь в Аддис Абебу?»
- «Если повезёт - как минимум, завтра! Возможно, будет лететь  наш АН-24… А пока – поехали ко мне!» Быстро промчались по шоссе в город. Вот и многоэтажка, в которой живёт Окунев. В застеклённом подъезде – бруствер из  мешков с песком, за ним – охрана, сидят эфиопские солдаты с пулемётом. Поднялись в квартиру.

Жена Окунева – приветливая симпатичная молодая женщина – предложила пообедать. Ничего не оставалось как принять приглашение. Она рассказывала о жизни в Асмаре. В городе несколько госпиталей  - они перегружены ранеными в этот период… Была операция Красная Звезда – как говорили об этом «на кухнях»… Хирурги работали по 12 часов – посменно… Рассказал в нескольких словах о Массаве… Окунев добавил, что  только в Асмаре есть итальянский магазин, в котором можно купить итальянскую серебряную цепочку – прямые поставки из Италии.  Все побывавшие в Асмаре делают там покупку.
 – «Обязательно пойдите туда – иначе жена Вам не простит! В Аддис Абебе таких нет!» – завершила  Окунева  свой совет.

Окунев предложил проводить меня в магазин, что бы я не путался в большом городе (более полумиллиона жителей).  Зарплату мне доставили в Массаву, я был «при деньгах», так что можно было идти. Прошли по широким тенистым улицам. Раскидистые деревья, масса зелени. Везде патрули. Вот и центр. Много магазинов, в которых продают мебель, одежду… Мало посетителей.

Вот итальянский магазин. Продавец позвал хозяина, который очень приветливо встретил нас, заявив:
- «Мой магазин к Вашим услугам!»
- «Покажите серебряные цепочки…» - попросили мы.

Хозяин начал подробно рассказывать историю этих цепочек. Он рассказал:
- «Эти цепочки изготавливают из серебряных старинных австрийских талеров времён королевы Марии Терезии. Для  них применяли серебро особого состава, добываемое в средневековой Европе. Сейчас штольни, в которых добывали это особое серебро, истощены… И поэтому цепочки делают из тех старинных талеров». 

Он добавил:
- « К сожалению, сейчас магазин распродал все цепочки!   Нет ни одной для продажи.  Зайдите через пару недель! Возможно, к тому времени поступит новая партия товара из Италии… Или  через  месяц!» - добавил он.   

История цепочек рассказанная хозяином, вызвала у меня улыбку… Сомневаясь,  что  можно найти  в наше время  такое огромное количество  старинных талеров,   что бы изготовить из них то неисчислимое количество итальянских цепочек, которыми заполнены прилавки магазинов, вероятно, не только Востока, но и всего Мира… Но об этом  не стоило говорить…  Окунев тоже  улыбался…
Так же очень смешно для меня звучало приглашение - зайти   через пару недель в магазин.  Я случайно попал в  этот город – на день! Ведь завтра  улечу из Асмары, что бы никогда в неё больше не возвратиться!  Но не стал объяснять продавцам ситуацию и разочаровывать их, а ответил с улыбкой:
- «Спасибо за приглашение! Обязательно через пару недель, может чуть  позже  -  зайду в магазин… Ждите!»  На улице с Окуневым посмеялись над моим обещанием зайти в магазин…

Возвращаясь, заглянули в пару других магазинов – там продавали кресла, торшеры, трельяжи, картины и многие другие изделия с эфиопской тематикой… Всё очень красивое и дорогое… Но всё это было мне не нужно! Даже  если  и найдёшь деньги, что бы купить такие громоздкие вещи – как их везти  домой, в Союз? Нереально!

На следующее утро поехали прямо на аэродром… По телефону на деловые темы, о полётах не принято  говорить… Соблюдали осторожность… Увидев машину Окунева, охранник сразу открыл железные ворота и молча пропустил нас на аэродром. Мы прибыли во время – там уже собралась вся группа моих вчерашних  «вертолётных» попутчиков. Среди них был и тот молодой мужчина, который собирался  завтра лететь в отпуск в Москву.  Все радостно приветствовали друг друга. В такой обстановке люди быстро знакомятся друг с другом. Попрощался с Окуневым. Я на него не сердился.

На краю поля стоял грузовой АН-24. По опущенному  хвостовому трапу в кузов въехала    пара легковых автомобилей. Пилоты наблюдали погрузку. Затем  пригласили войти пассажиров. Мы расселись на скамейки вдоль бортов самолёта. Я сел рядом с «завтрашним отпускником», собирающимся в Москву.

Подняли трап. Взревели двигатели. Самолёт слегка потряхивало при разгоне. Взлёт!  Прощай – красивый город Асмара! Ещё 800 километров, короткий перелёт – и Аддис Абеба!


«Запасной аэродром»?!    Эфиопский дневник 43

Мы летели уже больше часа. Небо ясное – ни облачка! Внизу Абиссинские  горы – невероятное сочетание хребтов, горных вершин, ущелий, которые  сплелись в запутанную мозаику. В виде тоненькой ниточки иногда виднеется   кое-где серпантин дороги. 

«Отпускник» посматривал в иллюминатор самолёта. Он объяснял мне особенность Абиссинских гор, как правило не имеющих сквозных ущелий и долин, по которым обычно можно пройти «сквозь»  горы других регионов Мира. Поэтому завоеватели с трудом проникали вглубь гор, а эфиопы  успешно им противостояли и нередко уничтожали целые армии лучше вооружённых врагов.

Так, эфиопы вооружённые лишь ружьями, даже старинными,  уничтожили в битве при Адуа большую вооружённую до зубов итальянскую армию,  имевшую пулемёты, артиллерию, авиацию! Итальянские агрессоры применили против эфиопов даже ядовитые газы! Они загружали пленных эфиопов в самолёты,  сбрасывали их над Аддис Абебой -  люди падали на землю и разбивались! Такими варварскими методами они старались  устрашить население.
 
«Отпускник» показал мне ниточку серпантина дороги и обратил внимание на её особенность. Дорога извилисто шла по краю ущелья вокруг горы, почти полностью её обогнула, затем перешла на другую сторону ущелья и  вернулась по ней почти полностью обратно, лишь незначительно продвинувшись вперёд. Затем дорога вдоль другого ущелья  делала петлю вокруг следующей горы. Таким образом, дорога делала петли в несколько километров длиной  для того, чтобы пересечь или обойти очередное ущелье и продвинуться чуть вперёд.

- «Вот, смотрите – дорога делает огромную петлю и возвращается к началу этой петли… Один пулемётчик может «запереть» в такой петле военный конвой… Ведь на стены ущелья, на хребет  взобраться почти невозможно… Спуститься в ущелье? Там дороги нет… Так и идёт эта война в горах…» - рассказывал мне «отпускник», как я его обозначил для простоты общения.
- «Я – геолог… Вели в горах геологическую работу, а рядом шла война», - продолжал он.
- «Днём – жара около 50 градусов… Весь день – на солнце, тени нет… Электричества и близко нет… Без кондиционера… Ночью – холодно… Жили в палатках…  Вдали от населённых пунктов… Места эти и на картах не обозначены… Дорог – нет… Воду и снабжение привозили издалека в бидонах на лошадях, ослах… Охраняли эфиопские солдаты. Бывало, что рядом шла перестрелка,   но экспедицию – не трогали». «Отпускник» вспоминал:
- «Из продуктов – консервы, макароны… Стограммовые баночки эфиопской армейской говяжьей тушёнки  с горьким  перцем и другими специями  невероятной остроты добавляли в котёл макарон «для вкуса». Пищу варили на костре… Так питалась и эфиопская охрана…»

Я слушал это, размышляя:
- «Мне крупно повезло -  рядом оказалась океанологическая экспедиция! Они поддержали меня – приняли жить и питаться с ними!     Не думал где бы добыть пищу в условии блокады Массавы!  Мог принять душ!  Спал с кондиционером! Конечно, было немало трудностей, в основном – административных неурядиц, порой казалось – непреодолимых… Очень много работы! Но зато в операционной – кондиционер… Всё познаётся в сравнении! В тех неизведанных местах, о которых говорил «отпускник» - геолог, мою работу было бы невозможно организовать без серьёзного технического оснащения – передвижная электростанция, современное хирургическое оборудование и множество другого!»
 
 Горы были желтоватого цвета, выгоревшие на солнце… Растительности – мало… Смотреть в иллюминатор надоело… Самолёт снизился. В иллюминаторах по бокам виден песок, в стороне – низкие кусты. Несколько толчков о полосу – и мы приземлились.

Лишь только самолёт остановился  – пассажиры засуетились, начали быстро выгружать ящики, коробки, канистры. Рядом с самолетом оказались несколько ГАЗ-69, на которые всё это грузили. Опустили хвостовой трап, из кузова самолёта выехали автомобили.  Пожелав  нам счастливого пути, все уселись в машины. Зарычали моторы,  поехали и вот уже скрылись за кустарником. Осела лёгкая пыль. Мы с «отпускником» не успели и глазом моргнуть, как остались одни в самолёте.

- «Дали мы маху! Все машины  -  уехали… Придётся идти пешком в Аддису!» -  подвёл итог «отпускник».
- «Значит, нечего нервничать и торопиться!» - успокоил я его. «Кто-нибудь ещё будет ехать! А если нет – то и  так доберёмся!»
- «Давай выгружаться!» - предложил «отпускник». Мы вышли из самолёта со своими небольшими чемоданчиками в руках. Пилоты сидели и лежали, отдыхая  на брезенте в тени самолёта. Они с интересом наблюдали за нами. Мы молча огляделись – во все стороны было видно песчаное поле, поросшее низкой травой, выгоревшей на солнце. По краю поля – низкие кусты.

- «В какую сторону Аддис Абеба? Куда идти?» - размышлял вслух «отпускник».
- «Подожди! Что-то ни аэровокзала… Ни людей… Поле!»
-  «Идти надо!» - торопил меня «отпускник». «Хорошо бы к вечеру прийти в город! Прозевали мы все машины… Чуть поторопись – и уже были бы на месте!» - сожалел «отпускник».
 
- «Подожди! Надо спросить пилотов…»  Чуть подумав, стараясь не выглядеть полным профаном, я обратился к пилотам:
- «Товарищи пилоты! Мы сели на запасной аэродром, что ли?»
- «Какой ещё запасной аэродром? – удивлённо вопросом ответили пилоты.
- «Лучше подскажите – в какую сторону идти в Аддис Абебу?» - попросил «отпускник».

- «Вы решили идти в Аддис Абебу пешком?» - удивился пожилой пилот.
- «А что остаётся делать? Машины все уехали… Мы опоздали на них… Дали маху!» - самокритично заявил «отпускник».
- «Конечно, можно идти в Аддис Абебу и пешком… Ваш выбор… А идти – вон туда!» - махнул пилот рукой в сторону горизонта.

- «А далеко? Сколько идти?» - уточнял «отпускник».
- Да километров девятьсот! За месяц доберётесь, пожалуй!  Если не помешают горы, зверьё, крокодилы в реках и так далее», - улыбнулся пилот.
- «Так это что? Разве ребята не в Аддис Абебу поехали?!» - воскликнул «отпускник».
 
- «Нет! Мы - возле Харара… На краю пустыни Огадены… Ребята поехали в пустыню… Ищут газ, нефть… А мы  возьмём пассажиров и полетим дальше через пару часов…»  -  успокоил пилот.
- «Да у меня на завтра билет на самолёт в Москву!» - воскликнул «отпускник». «Как хорошо, что не уехали с ребятами в Огадену!» - радовался он.

- «Да, геологи добрые! Подвезли бы! И не стали бы расспрашивать… Ведь Вы не спрашиваете? Ваше дело решать - куда ехать! Пропал бы Ваш билет! Застряли бы здесь на месяц - полтора!» - подвёл итог пилот.   «Снова сюда мы заглянули бы не раньше!  Самолёт здесь основное средство передвижения. Да, чуть пешком не пошли!» - смеялись пилоты.  «Устраивайтесь в тени, на брезенте… Отдыхайте…» - предложили  они.  Мы  сели рядом с ними.
 
Через час подъехал автомобиль с двумя пассажирами. Въехали в самолёт. Мы в прекрасном настроении сели в самолёт. Короткий разбег. Рейс продолжился. В Аддис Абебе новые пассажиры предложили подвести нас в центр города.

Машина остановилась перед подъездом «Теклу Деста Билдинг»,  на «Черчилль   Роуд». Настроение – отличное! Ещё нет и двух часов дня, а я уже почти дома! Приду  домой, а в начале третьего  - жена вернётся с работы! Вот удивится моему возвращению! 



Ты чего туда забрался?!    Эфиопский дневник 44

С  улыбкой на лице я вошёл в вестибюль здания. Человек 5 – 6 эфиопских солдат сидело и лежало в вестибюле на больших листах упаковочного картона, постеленного на мраморный пол. Охрана! Рядом с ними горкой их оружие – автоматы непонятной мне конструкции. «Калаш» (автомат Калашникова в эфиопском наименовании) знаю хорошо, изучал в студенческие годы на военной кафедре мединститута, стрелял на полигоне во время военных сборов врачей.  Охрана не обратила никакого внимания на моё появление в вестибюле. Один из них, похоже – сержант, скользнул взглядом по мне и направился в комнату администратора «Теклу Десты».

Войдя  в лифт, весело  нажал кнопку 9-го этажа. Лифт плавно двинулся вверх. Лифт – итальянский, сверкает пластиком, алюминием, сталью. В кабине ярко сияет плафон.
- «Отлично!» - подумал я, считая этажи. «Нет проблем с высоким этажом нашей квартиры! Прекрасно, что такой лифт! Второй… Третий… Четвёртый…» И вдруг на пятом этаже в кабине потух плафон. Лифт остановился. Наступила полная тишина. В лифт не доносилось никаких звуков…

Что делать? Позвонить, но кому? Я нажимал кнопки вызова на пульте лифта, но  они не загорались… Ни какой реакции! Попробовал раздвинуть створки дверей.  Они двойные, металлические – створки дверей лифта совпали с  дверями на площадке 5-го этажа. Подумал:
- «Хорошо, что обе двери оказались одна против другой… Может быть, смогу раздвинуть двери лифта и площадки? И тогда выберусь сам из лифта…»

Захватил пальцами двери, раздвинул сантиметра на  пару сантиметров.  Перехватил и раздвинул их сантиметров на десять. Но тут пришла другая мысль:
- «Даже если удастся достаточно раздвинуть двери – то нельзя пробовать выйти! Ведь лифт может так же неожиданно двинуться! И тогда мне – несдобровать! Раздавит…»

Глянул на часы. Ровно 2 часа дня. В это время Инночка заканчивает в субботу лекцию в Университете. Минут через 15 она придёт в «Теклу Деста Билдинг». Лифт не работает, следовательно она может попросить включить его. И тогда я смогу выйти из кабины… Но, если лифт не заработает – то она пойдёт пешком по лестнице. Значит – в тот момент, когда она будет подниматься по площадке мимо меня, я обязательно должен привлечь её внимание! Лишь бы она меня заметила! И тогда она примет меры к моему «освобождению»… Лишь бы не сплоховать, иначе неизвестно, сколько придётся ещё сидеть в кабине…

Раздвинув двери лифта сантиметров на 10, я приблизил к щели лицо и напряжённо вслушивался.  Минуты шли. И вот снизу, на лестнице раздался цокот каблучков о мрамор лестницы. Шаги приближались. И вот я увидел на лестничной площадке Инночку. В ту же секунду громко сказал:
- «Инночка! Стой! Стой!» Жена в недоумении остановилась, огляделась – никого на площадке. А я стал взывать:
- «Подойди к лифту! Я застрял!»

Она подошла к лифту, увидела меня через щель и в недоумении сказала:
- «Ты чего туда забрался?!» Я был  очень доволен – получилось! Пришлось жене спускаться на первый этаж к администратору, объяснять ему суть происшествия с лифтом. Он включил лифт и спустил его на первый этаж.  В квартиру пошли пешком, по лестнице.

Лифт и в дальнейшем иногда периодически отключался, и  поэтому многие просто ходили по лестнице. Но я продолжал им пользоваться, и застрял ещё пару раз.
 
По дороге встретили переводчика-администратора группы врачей:
- «Здравствуйте! Так Вы уже приехали? С приездом!»
- «Мне самому ещё не верится, что быстро добрался!» - улыбнулся я.
- «А не хотите ли завтра утром отправиться ещё в одну поездку?» - с загадочным выражением лица спросил  переводчик.

- «Да что Вы говорите? Только приехал, и снова ехать? Пусть поедет кто-нибудь другой!» - возмутилась жена.
- «Другие тоже поедут! Но зря отказываетесь… Завтра воскресенье - экскурсия в Содери… Едут   свободные от работы и дежурств…  А Вы до понедельника свободны.  В понедельник получите в Министерстве новое назначение… Так едете?»

- «Конечно едем!  Спасибо за информацию!» - улыбнулись мы.
- «Так идите! Захватите продукты… Да и плавки тоже… Там хорошие минеральные бассейны… Будем купаться весь день!»  Очень сомневаясь, что плавки потребуются в Эфиопии, всё-таки захватили их с собой из дома, на всякий случай. Теперь они могут пригодиться… Оставив вещи, пошли в магазин «Тодорос» за продуктами. 


 «Тыкули»… Термиты… Верблюды…   Эфиопский дневник 45

Ночь была прохладная. В ресторане на Черчилль Роуд играл оркестр, пели красивые эфиопские песни. Утром, без четверти  6,  мы собрались перед подъездом здания - на Черчилль Роуд.  Воздух чистый, прозрачный, прохладный. На улице очень тихо. Минута в минуту подошёл автобус.  За рулём водитель - ато (господин) Легессе. Доктора – дисциплинированные люди, никого не пришлось ждать. Сразу сели в автобус, ровно в 6 отправились. 

И вот едем   в Содери, на экскурсию. Дорога идёт к юго-востоку – в сторону аэропорта. Около маленьких магазинчиков, лавочек – редкие покупатели. Только закончился комендантский час. Улицы города – почти пустые. Воскресенье! Закончились пригороды, шоссе прямое, ровное. Всё время чувствуется, что машина идёт на спуск.   

Мелькают небольшие посёлки, кафе, магазинчики. По бокам дороги – поля, вдали видны зонтичные пальмы. Возвышаются отдельные куполообразные горы. Изредка навстречу попадается грузовик, груженный фруктами, овощами, идущий в сторону Аддис Абебы. Иногда – караван верблюдов, ослики с поклажей. Наш водитель хорошо знает маршрут. По-английски он изъясняется отдельными словами, но все понятно.

Проехали ближайший к Аддис Абебе город  -  Дебрезейт. Затем справа остался город Назарет (километров около 100 от столицы). Многие священнослужители и жители Эфиопии убеждены, что Эфиопский Назарет и есть тот самый город, о котором написано в Библии как о городе Иисуса Христа. Назарет находится справа от дороги на возвышении – небольшие домики, вокруг выгоревшие желтоватые поля.  Вспомнилось, что из  Назарета привезли первого оперированного мной в Аддис Абебе пациента

Ехали уже час. Решили сделать остановку и немного размяться. Водитель остановил автобус около деревни, на обочине. Вдоль противоположной стороны дороги тянется деревня – ряд круглых хижин из тростника, с конусовидной крышей тоже из тростника. Эти хижины назывались – «тыкуль». Жители, не обращая на нас внимания, продолжали заниматься своими делами. Бегали детишки, играли между собой. Одни женщины готовили на очаге пищу, другие – стирали в тазу одежду. Но мы не пошли в деревню, считая это нетактичным, неудобным.

За деревней, у края дороги возвышались конусовидные постройки термитов. Раньше видел их на картинках в книгах, в передачах о животных по телевизору.  А теперь – они перед нами! Подошли к термитникам – их много, высотой 2 – 2,5 метра, некоторые соединяются основаниями между собой… Попробовал поверхность термитника пальцем, ногтем – она совершенно гладкая, очень твердая, не удалось  отковырять ни кусочка!

Термитник построен из древесины пережёванной термитами и смоченной их слюной. Лишь у основания и в некоторых местах верхней части термитника имелись отверстия, через которые термиты сплошным потоком – одни выбегали, тут же разбегаясь по своим делам, делясь на отдельные «ручейки»… А другие входили в термитник и что-то тащили с собой. На нас они не обращали никакого внимания, продолжая свою беготню.  Сделав фото термитников, «тыкулей», мы направились к автобусу.

После экскурсии, в Аддис Абебе, зашел в библиотеку Университета и почитал литературу о животном мире, географии, истории, культуре Эфиопии. Библиотека прекрасная, много книг на английском языке,  мне давали возможность читать любые из них в читальном зале.

Кто побывал в тропиках, тот встречался с термитами (или «белыми» муравьями). Они пожирают   растения, дерево, доски, мебель, бумагу, кожу, шерсть, мясо. Перед челюстями термитов может устоять лишь железо  и камень. Их разрушительная работа идет  бесшумно и незаметно, и в результате - внезапно крыша валится на головы живущих  в доме.  Термиты проникают в  мебель, доски и т.д. снизу, прогрызая в них  свои ходы, и от  предметов остаётся  лишь  оболочка – сердцевина вся съедена. Оболочку они не повреждают. Как отметило в своем отчете ост-индийское правительство,  в 1814 году дворец губернатора Калькутты в один день обрушился, подточенный термитами.  На острове Святой Елены  (там был заточён Наполеон), большая часть города Джемстауна была уничтожена термитами.

У термитов различают категорию   крылатых производителей – это особи, из которых после «брачного полета»  возникают «царица» и «царь», занимающиеся воспроизведением потомства, и  категорию бескрылых особей -   рабочих и воинов, имеющих огромную голову с большими челюстями.    

В Эфиопии живут «воинствующие» термиты, которые могут серьезно укусить и человека. Раз в году, в «день свадеб» молодые термиты, имеющие крылья,  вылетают тысячами из  гнезда, но летают не долго, опускаются, отгрызают крылья, затем ищут место для нового гнезда,  зарываясь парами в землю.

«Царица» термитов достигает  длины 8 – 10 сантиметров при толщине  равной пальцу человека. Она находится в особом помещении в центре термитника, живет лет 10, и каждые 2 – 3 секунды (в течение всей своей жизни), откладывает яйцо,  которое тут же уносят рабочие термиты, толпой окружающие ее. Они беспрестанно кормят «царицу». Рядом с ней постоянно  находится крохотный  «царь», периодически оплодотворяющий «царицу». Воины кольцом окружают эту толпу, повернувшись своими громадными головами кнаружи.  Теоретически за 5 лет одна «царица» смогла бы отложить до 100 миллионов яиц!

Исследователи, наблюдавшие термитники еще в 18 веке, отмечали, что в Африке они достигают иногда высоты 3 – 4 метра и у основания в обхвате – 8 – 10 метров!  В старых, разрушенных термитниках могут быть полости в виде пещер, в которых иногда прячутся даже крупные животные.

Мы подошли к автобусу и собирались ехать дальше. В этот момент мимо нас погонщик гнал стадо верблюдов – штук 30. Верблюды замешкались возле автобуса, остановились и стали с любопытством дружелюбно нас рассматривать.  Многие из нашей группы, стоя около автобуса, пытались фотографировать верблюдов. Кто-то дал верблюду кусок хлеба, и тот с удовольствием его жевал.  Но погонщик, размахивая руками и что-то громко говоря на местном языке, стал препятствовать фотографированию, гнал верблюдов прочь от нашей группы.

Мы потом узнали, что многие эфиопы  на основании суеверий считают вредным для людей и животных  их  фотографирование, что, мол,  это приносит вред людям и животным. Поэтому они в большинстве случаев возражают против фотографирования.

Поняв возникшую трудность с фотографированием, я  сказал жене, чтобы она пошла по направлению к стаду верблюдов, а потом, поравнявшись с ними,  повернулась лицом ко мне.  Держа свой «Зенит» на уровне пояса, не глядя в видоискатель, уловив момент, я щелкал затвором фотоаппарата.

А погонщик погнал верблюдов прочь от нас, вдоль дороги. В дальнейшем я так и снимал все кадры – ставил глубину резкости «Зенита» от 2 метров до бесконечности, и все снимки получались отлично, без наводки редкости. Такую съемку жители не замечали, и это их не раздражало. Мой друг Жора применял всегда телеобъектив, снимая с дистанции в десятки метров. Верблюды ушли, а мы поехали дальше.


Бегемоты..Радуга над ушами!  Эфиопский дневник 46

Автобус свернул  с главного шоссе налево.  Реку  Аваш скрывали густые тропические заросли – огромные деревья, кусты.
- «Аваш Резервейшн! Хайпопо? Хотите смотреть?» -  улыбаясь, спросил наш   молодой симпатичный водитель, предлагая остановку возле реки Аваш, чтобы взглянуть на живущих там гиппопотамов.
- «Хотим! Конечно! Давайте остановимся!» - радостно встрепенулись все.

И автобус свернул с шоссе через заросли по узкой грунтовой дороге,  выехал на выжженное солнцем вытоптанное поле с валяющимися на нём стволами старых огромных сваленных рекой деревьев, заваленное брёвнами…    По дальнему краю поля,  под высокими раскидистыми деревьями  - Аваш.    На противоположном его берегу  сплошной зеленой стеной джунгли.  Остановились метрах в десяти от берега на ровной площадке. Аваш шириной метров не менее 20  быстро несёт свои мутные коричнево-красные воды, уходя влево от нас.  Наша группа - человек 20 докторов, мгновенно выскочила из автобуса на берег.
 
,Метров на  40  левее   увидели в реке нескольких огромных бегемотов, до  3 –4 метров в длину. Они  то ныряли в воду, то шумно выныривали, фыркали  и трясли небольшими ушами как пропеллерами,   при этом слетала туча брызг, в  лучах солнца мгновенно возникала и сверкала между их ушами яркая радуга. Это выглядело невероятно  красиво! Все в восторге показывали руками в сторону бегемотов, считали их…  Бегемотам  купанье доставляло видимо большое удовольствие.

Все  фотографировали друг друга на фоне бегемотов… Некоторые залазили на старые поваленные деревья. Мой фотоаппарат всегда – при мне!  Снял жену несколько раз на фоне бегемотов…

Одновременно на поверхности реки появлялись то 3, 4, иногда все 5 бегемотов!  Пять бегемотов!!! Похоже, они играли, толкая друг друга и брызгая… Течение уносило бегемотов от нас вдоль реки.  Мелькнула мысль – снять крупным планом всех пятерых бегемотов сразу!  Сделал сначала  несколько шагов по берегу вслед за ними…  Потом  неожиданно для себя – не подумав и мгновенья – рванул как на «стометровку» вслед за бегемотами… Туда же помчался ещё с десяток «фотографов»… Слышались возгласы моих попутчиков, мчавшихся  с фотоаппаратами  к бегемотам!

На бегу посматривал в видоискатель, стараясь уловить момент, что бы снять всех пятерых  бегемотов.   Одновременно  всё же старался не терять из виду землю с низкой выгоревшей травой перед собой, что бы не натолкнуться внезапно на «что-то нехорошее» -  змею или крокодила…  И в то же время не очень хотелось слишком близко приближаться к «весёлой» группе бегемотов.

Течение быстро уносило бегемотов, и  они продолжали шумно нырять, брызгаться, трясти ушами! Я был уже метрах в 30 от них, как вдруг  пришла  мысль, что бегемоты весят 3 – 4 тонны, бегают на коротких дистанциях со скоростью более 45 километров в час!  Пока они не обратили на нас внимания, не разозлились! Предугадать настроение животных –  невозможно! Нельзя им надоедать, мешать привычному образу  жизни… А если вылезут на берег? Вдруг – погонятся?! А ведь раздражённый бегемот развивает на бегу огромную скорость, сметая всё на своём пути,  и очень опасен… Может затоптать, ударить клыками…
 
Позади нас ато Легессе и переводчик-администратор старались сдержать неожиданный порыв докторов и на бегу объяснить, что это не зоопарк и бегемоты дикие… Сделав несколько снимков, мы остановились, и  затем так же бегом вернулись,  издали наблюдали за бегемотами.   

Водитель улыбался, качал головой… Все совсем забыли, что здесь – дикие животные, и не в зоопарке, а на воле,  в своей родной стихии. …Повезло, что бегемоты увлеклись купаньем, ныряньем и не обращали на окружающих никакого внимания. Им  было не до нас…

Течение уносило бегемотов, и тут один, потом другой с шумом выбрались на берег. Он побегали, потоптались на берегу, а потом  кинулись друг за другом в реку, поднимая тучу брызг. Всё это напоминало проделки весёлой компании ребят, прыгающих в воду и наслаждающихся купаньем.

Берег Аваша был бугристый, вытоптан в виде глубоких дорожек, канав  и ступенек, протоптанных  бегемотами, когда они выбирались из реки на берег и спускались в неё. Вдоль дорожек и канав бегемоты делают метки помётом.

Вспомнились факты образа жизни бегемотов. Днём они спят на речных и озёрных отмелях и укосах. После заката солнца отправляются на кормёжку. Они пасутся обычно на суше, скусывая траву под корень. Перед рассветом бегемоты возвращаются в воду.
 
 Каждый взрослый самец имеет участок суши для пастбища, который он охраняет и метит  по границам кучами помёта высотой до метра и диаметром до 2 метров. Метки бегемот обновляет ежедневно, становясь к ним задом, вращая хвостом как пропеллером и разбрызгивая помёт.

Встречаясь с другим самцом или самкой бегемот проделывает ту же процедуру вращения хвоста – возможно, это соответствует «приветствию»! В сутки съедают до 40 килограммов травы. Кишечник бегемота длиной до 60 метров и очень хорошо усваивает клетчатку.
 
Крупные самцы имеют длину туловища до  4 метров, высоту в холке до 165 сантиметров и вес до 3 тонн. Кожа без  шерсти, но имеет много желёз, обильный секрет которых красноватого цвета обильно выделяется при перегревании или высыхании кожи в виде - как называют - «кровавого пота». 

Бегемоты живут семьями – до 10 и более животных, старый самец и самки с детёнышами. Отдельной группой живут молодые самцы и в одиночку держатся некоторые старые самцы. Их клыки достигают в длину 50 и более сантиметров. Самцы часто дерутся за территорию, нанося клыками огромные раны. Драка  - ужасное зрелище, длится до 2 часов, иногда один из бойцов погибает. Но чаще они стараются испугать друг друга, широко раскрывая пасть, фыркая, шумно ныряя в воде навстречу сопернику.  Нырнув, бегемот обычно меняет направление и плывёт в противоположном направлении.

Бегемоты были уже далеко.  Мы вернулись к автобусу. Надо ехать дальше, в Содери… 


«Бревно убежало»… Эфиопский дневник 47

И в этот момент одно из «брёвен», лежащее недалеко от нас,  вдруг неожиданно «приподнялось» на кривых крепких широко расставленных лапах, они как-то «вдвинулись» под туловище, и    быстро побежало рысью  к берегу реки, волоча широкий  хвост,  шумно бросилось в  Аваш, подняв тучу брызг! Нырнуло! 

Это крокодил притаился совсем близко, почти среди нас! Очень неожиданный сюрприз… Все были поражены, онемели от страха, не могли двинуться с места… Водитель ато Легессе успокоил всех:
– «Испугали беднягу – ведь нас так много! Побежал прятаться в реку…»

Придя в себя, стали вспоминать,  как случилось, что никто не заметил этого  крокодила?!   Он был совсем рядом, смотрел на нас, возможно «размышлял» - схватить кого-нибудь или нет?  А мы спокойно расхаживали около него, щёлкали затворами фотоаппаратов… Интересно, будет ли на снятых кадрах виден этот крокодил? Может быть, он всё-таки случайно попал в кадр? Узнаем об этом, проявив плёнки…

Потом, уже в Содери,  встретился охотник – эфиоп, который  по-своему объяснил нам логику мышления  этого крокодила: во-первых, крокодил вероятно был сыт. К тому же он оказался один, а людей – много, и хищник не стал «рисковать» в одиночку против группы людей… Поэтому он затаился и ждал… Увидел  нашу толпу,  испугался,  выбрал момент и убежал прятаться в реку…  Будь крокодилов несколько, то они, возможно, вели бы себя  агрессивнее… Вероятно дикие животные действительно так и мыслят. Африканские охотники хорошо знают повадки животных, им всё это очень понятно. Но  мы посчитали, что всё-таки  повезло!  И крокодила увидели, и встреча прошла мирно…
 

Вспомнилось то, что читал о крокодилах у Брэма.  В древности крокодилов считали священными животными, особенно в Египте, но в наше время большая часть Нильских крокодилов истреблена.

Крокодил подстерегает свою добычу часто на берегу водоёма, у водопоя, лёжа в кустах, траве. Он достигает в длину 4 – 6 метров, и бегать умеет со скоростью до 12 километров в час.  Ночь  проводит в воде,  в  пасмурную  погоду - на берегу.  С восходом солнца греется в солнечных лучах на отмелях. Жаркие часы проводит в воде. 

Взрослые крокодилы нападают даже на буйволов, иногда на носорога. Ловят рыбу, птиц на поверхности воды, рептилий. Для людей они опасны в некоторых местностях.

«Крокодилица»  роет в песке глубокую  нору -  около 60 см глубиной, в которую откладывает 25  - 95 яиц.   Она очень заботливая мать и постоянно оберегает кладку яиц, находясь поблизости.  Из них через 3 месяца вылупливаются крокодильчики длиной около 28 сантиметров. Они  издают призывные  хрюкающие звуки, и мать помогает им выбраться из песка.
 
Затем крокодилица ведёт свой выводок к мелкому водоёму, где маленькие крокодильчики находят пищу. Мать   находится постоянно поблизости от них - охраняет… Ведь без охраны их пожирают хищники – цапли, коршуны и др. Вот в этот период крокодилица   может напасть и на человека, если почувствует опасность для своего потомства! 

Быстро нёс свои коричнево-красноватые воды Аваш. Бегемоты плескались вдали.  Очень довольные всем  увиденным,    сели в автобус. Ещё несколько километров по шоссе, и перед нами забор из металлической сетки,  ворота, шлагбаум. Надпись  по-английски    и  амхарском -   Содери! 

Переводчик-администратор, взяв деньги, отправился в кассу за входными билетами. Мы пока остались в автобусе. Вот формальности закончены. Смотритель Заповедника подошёл к автобусу, пересчитал билеты, пассажиров.  Подняли шлагбаум, и мы въехали в Зону Отдыха Содери. Автобус остановился на стоянке. Мы вышли, стали осматриваться. В сумках были продукты, принадлежности для купанья.

На площадке было уже много легковых машин – на воскресенье сюда  съезжаются жители Аддис Абебы, имеющие собственные автомобили, что бы отдохнуть, насытиться кислородом. Ведь Содери располагается значительно ниже столицы Эфиопии, здесь больше кислорода, легче дышать,  хороший отдых!   

Вглубь территории шла асфальтированная дорога, по бокам которой росли цветущие деревья, усыпанные яркими розовыми, голубыми, белыми, красными цветами. Это было настолько необычно, красиво, ярко, что все тут же начали фотографироваться под деревьями.


Змея позирует?!     Эфиопский дневник 48

Человек 5 – 6 присоединились к моей жене, став под дерево, а я настраивал свой «Зенит». Выбрал дистанцию, оценил освещение, направление лучей солнца. Ветви дерева были выше голов снимаемых метра на полтора. Хотелось сделать снимок соответствующий красоте картины ярко цветущего дерева…

И в этот момент, глядя в видоискатель, я увидел, что с ветви прямо над головами людей свисает «пёстрая лента»!  Присмотревшись увидел, что это крупная змея, приподнявшая голову и смотрящая, как показалась прямо мне в объектив!  Глядя  то в видоискатель, то на снимаемую группу, я буквально онемел,  не зная, что предпринять… Сказать, тем более крикнуть  – «Змея!» - нельзя!!! Все дёрнутся, бросятся бежать, перепугавшись, а  змея «с перепуга!»  кинется и может укусить! 

И в ту же секунду сказал:
- «Не шевелитесь! Серьёзные выражения лиц! Теперь - медленно шаг в моём направлении! Так перспектива лучше!» Все меня, к счастью, послушали и сделали шаг ко мне.
- «Ещё шаг ко мне! Ещё шаг! Ещё лучше, прекрасно!» Все отошли метра  на два  от  свисавшей с ветки змеи.   Я  тоже пятился назад, и сказал: 
- «Теперь не спеша делайте пять шагов вперёд!» - и все оказались в нескольких метрах от дерева, остановились.  Змея, свисавшая туловищем с ветки вниз, приподнялась и скрылась в кроне дерева.   Трудно передать все мои ощущения в те моменты...

- «Ну, как снимки? Получились? Долго же ты целился!» - раздались возгласы. Когда все отошли из-под дерева, я с облегчением вздохнул и  взволнованно  сказал: 
- «Снимки  сделал! Но на дереве была  змея! Свисала с ветки прямо над головами!  Я опасался, что если сказать о змее, то Вы испугаетесь, рванётесь, побежите, и это испугает змею!  И она может  кого-нибудь грызануть  «со страха»... Поэтому  и сказал - идите медленно ко мне…» - продолжал я свои объяснения.

Все оглянулись на дерево, начали его рассматривать, но змеи и след простыл – где-то спряталась среди листвы и ветвей! И тогда начался смех. Все решили, что я  хотел их разыграть!
- «Ни чего себе -  змею «опасался испугать»! А крокодила там – на дереве не было?! Мы думали, что  будешь снимать на ходу, и шли медленно, сохраняя выражение лица и не моргая, чтобы "не испортить кадр". Оказывается – всё это шутки…»
 
- «Мне было не до смеха! Я ведь не шучу…» Но все опять рассмеялись – «не надо нас разыгрывать»!  И потом долго смеялись, считая, что это была шутка…

Позже, я спросил служителя заповедника:
- «Там, на дереве была змея! Это возможно?»
- «Она там часто греется на солнце…На землю не спускается…» - невозмутимо ответил он.
- «Она, случайно, не ядовитая?» - продолжил я свои расспросы.
- «Она никого не трогает… И её никто не тревожит… Но, судя по её поведению – она не ядовитая…» - был ответ. Пришлось  удовлетвориться этим. Когда наша экскурсия была закончена, в конце дня, под вечер мы шли снова мимо того цветущего дерева. Все внимательно посмотрели на него, но на ветвях никого не было.

Через пару дней  рассматривали готовые  фотографии. И увидели на них  над головами фотографируемой группы свисающую с ветки змею толщиной с руку человека!  Её треугольную голову и пронзительно сверкающие глаза казалось с  любопытством взирающие прямо в объектив…Создавалось впечатление, что она тоже «позирует!»

И все поняли  - какие там шутки! Всё было всерьёз! И теперь у каждого на лице был ужас... Сказать  -  ничего…  Молчали... Да! Это – Африка… Свои животные, у которых свои повадки… И надо соблюдать местные правила поведения, о которых порой подсказывали нам местные жители…


Минеральные источники… Удав...  Эфиопский дневник 49

Все двинулись по дорожке, посыпанной жёлтым ракушечником,  вглубь Содери. Слева  - гостиница, ресторан.  На открытой площадке за столиками сидели эфиопы.  Официанты разносили подносы, бутылки,  тарелки с пищей.

 Справа – одноэтажное здание с открытыми проёмами окон, из них валил пар – это термальные ванны с минеральными источниками горячей воды. Слева в ряд  один за другим три больших открытых бассейна – с горячей,  тёплой и прохладной водой. В бассейнах  плескалось много людей эфиопской, европейской, азиатской наружности  в купальниках.

Вокруг бассейнов – большие площадки,  на них низко подстриженная трава.  Там и сям стояли скамейки, лавочки - с каменными опорами,  деревянными сидениями и спинками. На лавочках, на траве, на подстилках лежали и отдыхали посетители. По всей территории Содери роща огромных раскидистых деревьев, дающих тень на площадки, бассейны. Тень чередовалась  с ярко освещёнными солнцем местами. А рядом, за металлической сеткой, отделяющей заросли вдоль Аваша, дикая природа – река, в которой крокодилы, бегемоты.  В зарослях и другие дикие животные.

Высоко, на верхушках огромных деревьев несколько крупных  мартышек – с длинными хвостами. Они смотрели на нас,  неторопливо перемещались с ветки на ветку, негромко перекликались между собой.

Мы расположились на лавочке, переоделись для купанья. Сложили вещи на спинку лавочки.
- «Спрячьте вещи в сумку, а то мартышки утащат…» - посоветовали нам эфиопы, расположившиеся на соседней лавочке. Нам показалось, что соседи перестраховываются, но они действительно спрятали свои вещи в сумки. Мы тоже сложили вещи в сумку, застегнули молнию,  замок на портфеле с продуктами заперли на ключ.  Потом я привязал сумку к портфелю и вдобавок к скамейке…

- «Теперь не утащат!» - улыбнулся нам пожилой сосед – эфиоп. И мы перестали обращать внимание на мартышек. Да и было их всего две – три на верхушках деревьев.

Пошли купаться в ближайший к нам бассейн. Он, как и остальные, был метров 25 в длину при ширине пожалуй метров более десяти. Большой бассейн давал возможность многократно проплыть его, тренируясь на желаемую дистанцию. Он был глубокий, и мы с наслаждением ныряли.   Вода в нём – минеральная, приятной, оптимальной температуры, градусов 24 – 25. Приятно окунуться и плавать, зная, что вода чистая, минеральная, постоянно поступает из источника и обменивается, стекая в Аваш.  С удовольствием многократно проплыли бассейн вдоль.

В кресле возле бассейнов сидели молодые эфиопы в плавках – спасатели, и внимательно наблюдали  за  купающимися. Вся наша группа, из Союза – хорошо плавала. Другие отдыхающие – эфиопы, итальянцы, англичане и прочие плавали еле – еле, держались за бортик бассейна, не рискуя плыть – вероятно не умели. В нашей стране Чёрное и другие моря, с их чистой водой, многочисленные реки, отсутствие в них хищников, других опасностей давали возможность каждому научиться хорошо плавать. И мы наслаждались хорошим купаньем.
 
Накупавшись в прохладном бассейне, пошли во второй – с  горячей водой,  температуры более 30 градусов. Плавать было тяжело, и мы просто держались за бортики бассейна.

За то в третьем бассейне, при входе в Содери,  вода была очень горячая. С трудом в него погрузились, но скоро выскочили. Казалось – что вот-вот  сваришься! Уж очень горячая в нём вода! Не рискнули плавать, просто посидели у стенки бассейна, погрелись, и потом вернулись в бассейн с прохладной водой - охладиться. В нём все в основном и купались.

А в домик с источником горячей воды, из проёмов окон которого валили клубы пара – мы не пошли. По всем признакам – там можно было точно свариться!

Решил пройтись по-над рекой Аваш. От неё и от зарослей отделяла изгородь из мелкоячеистой стальной сетки. Река бурная, быстрая, вода в ней коричневая, глинистая. Шёл не спеша. Опустил взгляд вниз и обомлел - по другую сторону сетки буквально рядом и обгоняя меня, грациозно извиваясь, быстро полз толстенный удав, пожалуй, более 3 метров длиной... Может быть, он искал дыру в сетке, что бы "познакомиться" со мной поближе? Но я тут же быстро ушел оттуда...
 
Страшновато стало!  Находившийся поблизости эфиоп успокоил, сказав, что сетка стальная, мелкоячеистая, крепкая, дыр в ней нет, и она не позволит удаву переползти к нам. Однако он добавил, что змей за территорией Содери в зарослях и скалах «достаточно»…
 
- «Куда же он ползёт?» - спросил я его.
- «Идёт по делам… У каждого  много дел! Обедать надо!» - был ответ с улыбкой.
Позже,  успокоившись, я долго с улыбкой вспоминал красиво расцвеченную кожу, клиновидную голову, мерно двигающийся язычок, грациозное, быстрое и бесшумное движение удава... Это восхищало…

И я присоединился к своей купающейся компании, решив не тратить зря время на хождение.


Ну и мартышки…Эфиопский дневник 50

Купанье, плаванье возбудило аппетит.  Решили покушать. Вернулись к своим вещам. Возле моего портфеля с продуктами сидела небольшая мартышка  и задумчиво ковыряла пальцем в его замке, пытаясь открыть, но он был заперт.
 
- «Хорошо, что запер замок! Да ещё привязал  сумку с одеждой…Иди, погуляй!» - сказал я мартышке. «Поедим и тебя покормим!» - успокоил её. При нашем приближении она оставила своё занятие, отошла к дереву и забралась на нижнюю ветвь. Другая мартышка залезла под скамейку, на которую мы сели. Поблизости сидели и бегали несколько мартышек.
 
Стоило щёлкнуть замком портфеля, как мартышка из-под скамейки протянула свою изящную ручку, и я еле успел захлопнуть портфель, а она шмыгнула обратно под скамейку. Ну, думаю – утихомирилась! Не будет мешать! И снова приоткрыл портфель, желая достать кулёк с бутербродами.

И в этот момент на спинку скамейки за моей спиной вскочила мартышка. Я повернулся чуть к ней, заслоняя собой портфель, и в это мгновенье из-под скамейки протянулась ручка первой мартышки, сидевшей там наготове,  Она выхватила из портфеля кулёк,  выскочила из-под скамейки назад и большими прыжками помчалась к дереву. Мгновенно вскочила на нижнюю ветку, а потом стала взбираться всё выше и выше, на верхушку.

Мартышки разбежались от нашей скамейки. Я взглянул в портфель – бутерброды были на месте. Что же утащила мартышка? Было не ясно… 
- «Ничего, мартышки, покормим вас позже…» - говорили мы.

Рассевшись на скамейки, открыли свои сумки. Хотели постелить на траве покрывало, разложить на нём продукты и спокойно поесть.   Дали знать о себе обезьяны – на вершине дерева раздались их резкие громкие крики, и тут же на ветвях, откуда ни возьмись,  появилось их десятка два – крупных и мелких, всяких.  И сбегались ещё их сородичи. Одни спускались на нижние ветви, другие уже бегали между нами, постепенно приближаясь вплотную.

Мы с улыбкой наблюдали, как  мартышки с разных  сторон  подбегали вплотную к каждому, кто открывал свою сумку с продуктами.  Одни отвлекали внимание, а  другие тем временем хватали всё, что удавалось – пирожок, бутерброд, кулёк с продуктами… С захваченными кульками, свёртками они разбегались, взбирались на деревья, рассаживались на ветки, разбираясь со своей добычей.

Наша компания всё-таки накрыла общий стол, но приходилось держать сумки возле себя, доставая пищу по мере необходимости.  С улыбками наблюдали за мартышками.

- «Смотрите! Вон яйца падают с дерева!» - воскликнул кто-то. Действительно, у мартышки, сидящей на ветке метрах в 5 над нами одно за другим  из кулька падали яйца вниз, на газон, а другие мартышки бегали внизу и подбирали яйца. Мартышкам повезло – яйца были сварены вкрутую, и лишь разбивались. 
 
Мы дружно смеялись, вместе со всеми  после очередной серии упавших яиц. Но вот кто-то из нашей компании воскликнул:
- «Так чей всё же это кулёк? Но он точно – не мой…» - завершил он. Оказалось, что этот кулёк похитили из моего портфеля! Всё-таки, мартышки сумели меня обхитрить!  Это вызвало взрыв общего веселья… Нас радовали успехи мартышек…
 
Одна из них уселась на ветку недалеко от нас. Потом перебросила свой длинный хвост на свободную сторону.
- «Готовится к прыжку! Сейчас прыгнет!» - предупредил я. И действительно, она мгновенно спрыгнула, выхватила головку лука  из рук у женщины и была такова.   

Эта мартышка привлекла всеобщее внимание. Она раскусила лук и с трудом и отвращением, выражаемым мимикой, ела его, проливая слёзы – горький был лук! Все  сочувственно наблюдали это и советовали мартышке:
- «Да брось ты эту луковицу! Покормим тебя!» Мартышка швырнула  остатки луковицы точно в женщину,  у которой её украла.

Все успокоились, но на женщину – хозяйку луковицы – вдруг пролился с дерева «дождик» - это мартышка «прицелилась» и  помочилась с дерева точно на неё… Только после этого мартышка оставила свою «обидчицу» в покое, считая что достаточно её наказала за горький лук…

Наш обед закончился. Оставшуюся еду сложили в 2  больших пакета.  Я  отнёс их под крайнее дерево, поставил там. Вернулся к нашей компании, которая наблюдала за происходящим.  Десятка два мартышек сидели на ветвях деревьев, другие – на земле на почтительном расстоянии от кульков.

- «Отнеси кульки подальше от нашей компании, а то мартышки боятся подходить к ним…» - посоветовали мне.   Я направился к кулькам, что бы отнести их подальше, к мартышкам… И тут из их толпы вышел крупный самец -  ростом сантиметров 70, не менее,  и направился мне навстречу! Плечи и спина ровные, грудь выпячена вперёд, голова гордо поднята. Глаза направлены на меня – взгляд во взгляд! Вожак шёл и опирался на хвост  как на трость.  Он топал ногами и в такт размахивал руками - как солдат! Подходя, он приоткрыл рот и показались крупные клыки… Что это – улыбка? Или злится?
 
- «Это вожак обезьян!» - сказал кто-то из нашей группы. Я остановился, вожак вызвал у меня искреннее уважение. Он, видимо, решил, что я направляюсь к кулькам, что бы забрать их обратно и самому съесть остатки еды!!! И он смело ринулся навстречу защищать достояние своей стаи – кульки с едой... Мы остановились друг против друга… Я не стал медлить - и вернулся к своей компании.  А вожак  подошёл к кулькам, потрогал, понюхал,  издал резкий крик, и все мартышки – большие и маленькие – по этой команде отовсюду кинулись к кулькам. Теперь начался пир мартышек…

- «Это их вождь!» - воскликнул десятилетний Володя, сын нашего друга Жоры, показывая на вожака мартышек. «Какой смелый! Вот так вождь…» - в восторге повторял он.
- «Настроен он по-боевому, мог и в драку кинуться - защищать своё семейство! Что бы тогда делали?» - спросил Володя.

- «Не надо их трогать! Пусть делают, что хотят… Не хватало только сцепиться с мартышками!» - рассмеялись мы все.
- «Шли несколько дней дожди… Туристов не было… И мартышки голодные… Поэтому - раздражены…» - объяснил эфиоп с соседней скамейки. Мартышки ели, а вожак поддерживал порядок. Поев,  они снова забрались на деревья.


Крокодилов не пугай!   Эфиопский дневник 51

Решили пройтись и осмотреть остальную территорию Содери.  Прошли в самый её конец. Там сетчатый забор заканчивался, металлические ворота  были открыты. Грунтовая дорога шла куда-то вдоль Аваша.

В нескольких  метрах от берега лежал ствол старого поваленного дерева, без веток и листьев, с облезлой корой. На его толстом стволе сидел пожилой  эфиоп и эфиопки с детьми, взирая на течение Аваша. Присмотревшись увидели, что это владелец  магазина из Аддис Абебы, в который мы часто ходили за продуктами. Он был с женой и детьми, что-то рассказывал им по-амхарски.
 
Мы уселись рядом с ними, и эфиоп перешёл на английский язык. В их многонациональном обществе принято говорить на том языке, который понимают все присутствующие – что бы никто не думал, что остальные что-то скрывают.  Мы услышали историю, рассказанную старым эфиопом. Я попытаюсь изложить её в стихах («Африканское пари»), которые привожу здесь.
Африканское пари
Один иностранец из дальнего края
Решил вдруг пари заключить –
На виски бутылку с кем-то поспорил,
Что сможет шутя он - Аваш переплыть…

Аваш – не проблема, ну – метров под тридцать,
Хоть горный и бурный поток,
Однако он плавал так быстро в бассейне –
Мгновенно проплыть его смог!

Много людей тогда в Содери было
И всех то пари привлекло…
Что было – вовек они то не забыли,
Хоть солнце их сильно пекло…

Одни говорили – пловец  не решится, 
Проспорит – не станет он плыть…
Другие сказали – пари состоится,
Он сможет легко переплыть…

Все вышли на берег Аваша толпой…
Пловец приготовился… Миг… и прыжок…
Стремительно, быстро боролся с волной...
И вот уж другой бережок!

Он вылез на берег торжественно, важно!
Издал он победный свой крик…
И снова прыжок… Он плывет так отважно!
А тот, что проспорил – главою поник…

Уж к берегу близко… Вода забурлила…
Внезапно в волнах водоворот…
Пловец показался… В воде тут же скрылся…
Крокодил! Такой вот судьбы поворот…

Стояли все молча… Толпа онемела…
И нечего было сказать…
Пари состоялось… Бутылка – стояла…
Но некому было вручать…


В нескольких метрах от ворот и грунтовой дороги была канава глубиной около двух и шириной до четырёх метров. Видимо – русло пересохшего ручья,  которое отделяло нас от острова, поросшего высокими деревьями, под которыми зеленели лужайки с шелковистой на вид мягкой травой. Через канаву была переброшена толстая, шириной до 40 сантиметров, доска.

Решили сфотографироваться группой на берегу Аваша.  Вся компания выстроилась в ряд, потом я по доске перешёл на остров, подвесил свой «Зенит» на низкую ветку, навёл его, включил автоспуск, перебежал канаву по доске и стал на своё место среди фотографируемых. Щёлкнул фотоаппарат.
 
- «Стойте, ещё раз щёлкну!» - попросил я. Снова перебежал на остров, Автоспуск. Бегом назад. Щелчок затвора. Теперь спокойно, не спеша перешёл на остров забрать аппарат. Обратил внимание – на ветвях дерева низко висели сплетенные из стеблей травы  птичьи гнёзда. Это птица - африканский ткачик - их сделал! Редкие экземпляры гнёзд! Сфотографировал их и вернулся к компании…

Володя развлекался – швырял в кусты на дне канавы комки и глыбы земли, валявшиеся возле дороги. И вдруг после очередного его броска - из кустов к Авашу бросился трёхметровый крокодил, с разбега нырнувший в реку. Было чему удивиться ещё раз, но мы перестали удивляться! Местный колорит… Над этим местом, через канаву я шесть раз перебегал туда – сюда, фотографируя компанию… После этого эпизода сказали Володе: «Не бросай камни! Крокодилов  пугаешь!» 

На этом завершили свой «поход» и вернулись на территорию Содери. Продолжили купанье в прохладном бассейне. Солнце было уже низко. Дело к вечеру. На этом завершилась наша отличная экскурсия – ведь столько увидели!!!  Всего за один день!  По Аддис Абебе ехали уже при свете фар. Успели вернуться до 23 часов  (до комендантского  часа). Дома (в Теклу Десте) пришли в голову стихи о Содери, которые привожу ниже. 

Содери - заповедник...

Приехали мы в Содери
И стали у ворот,
А дальше – по дорожке
Пешком идет народ.

При входе – у шлагбаума
С кокардой «забанья»,
За вход берет он деньги
Со всех, да и с меня…

Взяв сумку с припасами,
Пошли мы не спеша…
Вокруг цветут деревья –
Природа хороша!

Цветы большие, гроздями,
Как радуга – ярки…
Идем мы по дорожке
Вдоль берега реки…

Аваш шумит стремительный,
Хоть он и не широк,
Вода несется мутная –
Ведь с гор идет поток…

А справа от дорожки
Из окон валит пар –
Термальные источники
Кипят, как самовар…

А слева от дорожки
Бассейны – три их в ряд,
Холодные, горячие –
На выбор – чему рад…

У берега Аваша –
Веранда, ресторан…
Там «дуравот» поджарят –
Там блюда разных стран…

А дальше - там аллеи,
Чудесный парк, скамейки …
Мартышки на деревьях –
Резвятся их семейки…

По берегу Аваша
Забор – стальная сетка,
Зверье сюда не ходит,
Для них здесь вроде – клетка…

Дорожка дальше вьется
Вдоль берега Аваша…
Там – дикая природа,
Земля зверья… Не наша…


Содери – заповедник с термальными источниками и зоной
       отдыха, более чем в 100 км от Аддис-Абебы на плоскогорье.
«Забанья» - сторож – эфиоп.
Аваш – горная река в Эфиопии.
«Дуравот» - жареная курица с горьким перцем, эфиопское блюдо.



С ветерком и сиреной…     Эфиопский дневник 52

Надо идти в Министерство здравоохранения. Я знал, что оно  недалеко от Теклу Десты. Утром без десяти девять вышел на  Черчилль Роуд.  На другой стороне  проспекта пошёл по тихой тенистой улице, идущей поперёк,  на холм.  Улица  почти без пешеходов и машин. Высокие серые бетонные здания. Прошел квартал – и слева открытые ворота. Охранники взглянули вопросительно.
- «Иду к министру доктору Гизау!» Последовал согласный кивок – проходи!

Переводчик рассказал мне маршрут хорошо. Здание лёгкой конструкции – для тропического климата.  Во двор, направо вдоль здания, в подъезд.  Потом по коридору направо.  В холле  мужчина секретарь. На двери кабинета надпись по-английски: Министр доктор Гизау. Надпись и по-амхарски, но алфавит настолько сложный, что я и не пытаюсь его изучить. Похож на китайские или японские иероглифы, их более 400.

- «К министру!» 
- «Минутку подождите!»
Секретарь заглянул в кабинет и пригласил войти: «Министр ждёт!»
Иду в кабинет. Большая комната, письменный стол, несколько кресел.
Министр-эфиоп. Он встал из-за стола, оставив бумаги, пошёл навстречу.  Худощавый. Плотный. Среднего роста. Приветливое выражение лица. Отличный европейский костюм, белая рубашка, яркий галстук. Я представился ему. Пожали руки. Показал рукой на кресла перед столом, пригласил сесть.

- «Как прошла командировка? Впечатление о Массаве?»
- «Командировка - нормальная. Работы было много. Город – интересный, старинный, красивый».
- «Знаю, что было очень много пациентов. Почему не попросили помощи? Ещё одного хирурга?»
- «А разве у Вас были хирурги, которых можно было послать дополнительно в Массаву? Ведь все хирурги были заняты! Послать на помощь было некого! Поэтому и не просил! Обошлись своими силами – пришлось обучить обработке простых ран терапевтов, гинеколога».

- «Да, я знаю это. Отдал приказ направить их работать хирургами – в объёме, который они освоили в Массаве. Ведь у нас недостаточно хирургов!» Доктор Гизау расспросил о моей работе в Союзе - на кафедре мединститута, в Больнице Скорой помощи – на 1300 коек, полётах по Санитарной авиации,   видах выполняемых операций. Интересовался моими впечатлениями о работе в Эфиопии, местном персонале, организации работы и др. Похоже, он знал всё, что было отражено в моём личном деле и о работе здесь, в госпиталях.

- «Сколько ампутаций вы сделали в Массаве?»
- «Не более 3 за два месяца работы…Ненавижу ампутации, калечащие больного. Стараюсь использовать малейшие шансы сохранить конечность, хотя это требует большого труда хирурга. Проще – отрезать конечность!».
- «Согласен! А в госпиталях Асмары делают несколько ампутаций в день. Ваше мнение – почему так много?»
- «Нельзя больных с тяжёлой инфекцией перевозить с уровня моря в Асмару и другие места - в высокогорье. Там, на высоте 2500 метров и выше – гипоксия (недостаток кислорода), инфекция быстро развивается, прогрессирует гангрена. Лучше их лечить внизу, на уровне моря – в Массаве и других местах, там много кислорода. Это как бы естественная барокамера».

- «Почему так много остеомиелита при огнестрельных ранениях?»
- «Одна причина – всё та же гипоксия в высокогорье. Не надо забивать гвозди, делать остеосинтез при прогрессирующей инфекции. Сначала вылечить инфекцию, и лишь потом перевозить больных в крупные госпиталя  Асмары, Аддис Абебы, которые в высокогорье».  Гизау рассказал и о себе - учился и был на стажировках в Соединённых Штатах. Его конёк – операции при аневризмах  сосудов. Мне в Массаве удалось удачно удалить аневризму бедренной артерии. 

- «Теперь будете работать в Госпитале Полицейских Сил – направляю Вас туда.  Там сейчас доктор Хильнер – хирург из Берлина, полковник. Скоро он поедет в отпуск. Надо ли Вас представить администрации Госпиталя?»
- «Не надо! Сам познакомлюсь с ними…»

- «Это хорошо! Совершенно нет времени, я очень занят! Секретарь даст необходимую информацию… Желаю успеха!» Опять пожали руки.  Улыбнулись на прощанье,  и я вышел к секретарю. Тот рассказал маршрут в госпиталь, имя медицинского директора. И, не теряя времени, я отправился дальше – в госпиталь, который находился выше, на холме, по этой же улице.  Прошёл Площадь Мексики, справа  длинные здания колледжа. Правда, названия большинства улиц я не знал - они были на амхарском, и прочитать их не мог. Шёл и вспоминал встречу с Гизау. Умный, серьёзный человек – профессор Гизау. Хороший врач, интересный собеседник - есть о чём с ним говорить по профессии. 

Вот справа  бетонный забор,  ворота госпиталя. Перед ними на площадке – стоит несколько полицейских машин («Фольксвагены») и мотоциклов («Харлей Давидсон»). У калитки полицейские с автоматами, в дежурке - сержант.
- «Мне нужен медицинский директор! Где он? ?» Сержант  махнул рукой в сторону  административного здания и молча пропустил. Оказалось, что медицинский директор, хирург полковник Беккеле в командировке, на войне. Его замещает полковник-гинеколог. Познакомились. Гинеколог сообщил, что он уже обо мне знает – доктор Гизау позвонил. И предупредил охрану – пропустить. Он тут же пригласил хирурга.  Доктор Хильнер – среднего роста и  возраста, светловолосый, немногословный  крепко сложенный человек. Познакомились.  Пошли  осмотреть хирургическое отделение и Госпиталь.   

На территории – каменные двухэтажные корпуса весёлого желтоватого цвета. Везде между ними – дорожки из камня, над ними – на столбиках крыша. Так что можно и в ливень идти из корпуса в корпус и не намокнуть. Попутно попросил аптекаря дать информацию об имеющихся в госпитале лекарствах. Он тут же собрал аннотации и вручил их мне,  целую кипу – это отлично! Лекарства были другие, чем в Массаве, т.к. госпиталь получал гуманитарную помощь из других стран и фирм.

Персонал хирургического отделения – хелс-офицеры (фельдшера)  в чинах вплоть до капитанов и полковника! Они сразу, безоговорочно стали выполнять  указания, которые получили во время обхода. Хильнер разделил отделение поровну – по числу больных, на две части, предложил мне выбрать любую. Но я предоставил выбор ему. Попросил оставить мне остальных больных. Тогда он захотел взять себе для лечения всю травматологию, а мне -   всё что касается  заболеваний и травм груди, живота. Я согласился, но твёрдо сказал, что буду оперировать и травматологических больных. Хильнеру предложил оперировать всех, кого он выберет.  А я буду оперировать всех больных подряд, независимо от того, в чьей палате лежит. Согласились на этом.

- «Я очень рад, что Вы - немец! Давайте между собой на работе говорить по-немецки!  Может быть, это будет удобно для Вас? Я могу говорить по-немецки…Хочу совершенствовать свой немецкий…»
- «А я хочу совершенствоваться  в английском языке!» - ответил Хильнер.
- «Тогда давайте так – я говорю по-немецки, Вы отвечаете по-английски! Если будет нужно – поправим друг друга…» Пришлось Хильнеру согласиться, так как я тут же перешёл на немецкий язык. Ему ничего не оставалось, как отвечать по-английски. Такой странный немецко-английский разговор продолжался весь период моей работы бок о бок с Хильнером.

Первый рабочий день в Полис Форс Хоспитал закончился. Хильнер уехал на своём Фольксвагене. От его предложения – подвезти меня - я отказался, так как за мной должна была прийти машина и отвезти домой. Стою на улице у ворот госпиталя, но машины пока нет. Ко мне подошёл Администратор госпиталя.

- «Куда собираетесь сейчас? Кого-то ждёте?»
- «Поеду домой! Потом - в посольство, может быть есть письма с Родины? Ведь я не был в Посольстве 2 месяца! Машина за мной пока задерживается!» Администратор сказал несколько слов часовому по-амхарски. Я не понял его, но услышал своё имя. 

- «Доктор, я подвезу Вас домой! Часовой скажет, что Вы поехали со мной! Садитесь…» И он пригласил меня  на заднее сидение Харлея. На переднем сидении – Администратор, полковник полиции – в форме с яркими эмблемами, револьвером на поясе. На заднем – я в серо-коричневом гражданском костюме.
 
Мощно взревел двигатель Харлея. Полковник махнул рукой коллегам,  неспеша поехали по улице.
- «Покажу Вам попутно и город! На мотоцикле это быстро! Может быть, сразу поедем в Посольство? Возьмёте письма - и отвезу Вас домой!» Он полуобернулся ко мне:
- «Так Вы вернулись из Массавы?»
- «Да!» - ответил я и попросил:
- «Сначала отвезите меня домой!» Он покачал головой, увеличил скорость, включил сирену. И полицейские на улицах останавливали движение,  отдавали ему честь, став навытяжку и приложив руку к козырьку фуражки.  Машины уступали дорогу, когда на секунду включалась  сирена. Он увеличил скорость -  мы мчались, и  ветер свистел и развевал волосы!
- «Ноу проблемс!» - ответил полковник. И так мы промчались через весь город, и везде полицейские стояли навытяжку, останавливалось движение транспорта.
- «Теперь все полицейские города знают Вас!» - улыбнулся он. Впереди дорога сворачивала мимо Советского посольства. Вот и ворота в Посольство.

- «Спасибо, я приехал!» - сказал я.
- «Так ещё через парк, вверх на холм - к Посольству идти километр или больше!»  Полным ходом он проскочил через ворота мимо двух охранников эфиопов с берданками старинного образца в руках, отдавших честь и ставших навытяжку, и помчался по дороге вверх, к зданию.  Подъём был крутой, с несколькими поперечными возвышениями («Лежачие полицейские»), что бы на спуске никто не развивал большую скорость, так как выезд был на оживлённую улицу Пьяцца, по которой шло большое движение легковых машин, много пешеходов.

  Мигом промчались вверх, на холм, по асфальтированной дороге между рядов огромных  стройных эвкалиптов. И вот мы на мотоцикле влетели на асфальтированную площадку прямо перед Посольством,  сверкающим стеклянными окнами во всю стену, с  развевающимся  флагом СССР на флагштоке.

Через стеклянные двери посольства на площадку один за другим вышло, точнее сказать – выскочило несколько человек, в том числе Советник.  Все остановились у дверей, а Советник пошёл к водителю в полицейской форме, в фуражке с кокардой. На мотоцикле надписи – «Police»!   Поздоровались.
- «Что случилось? Почему Вас доставила полиция?»

- «Всё нормально! Ничего не случилось!  Это администратор госпиталя! Предложил подвезти меня домой на мотоцикле, а потом привёз прямо в Посольство – что бы я посмотрел, есть ли мне письма с Родины!»

 Советник поблагодарил полковника, что тот помог добраться в Посольство. Я тоже поблагодарил и сказал, что задержусь здесь,  домой доберусь сам, и он может ехать по своим делам. Мотоциклист раскланялся и торжественно уехал, лихо управляя Харлей-Давидсоном.

- «Фу! Ну и номера Вы откалываете! Все переполошились! Дежурный у ворот позвонил - мол, нашего сотрудника везёт полиция! Что-то,  видно, случилось…»
 - «Это произошло случайно, помимо моего желания. Ничего другого не оставалось, как ехать – не спрыгивать же на ходу?! Это было бы смешно на улице полной народа, да и опасно – можно травмироваться!  А он ехал, и очень быстро. Хотел, наверное  удружить!»

 Советник пожелал, что бы не ездили на территорию Посольства с посторонними, пожал плечами, покачал головой и завершил:
«Сюда, на территорию Посольства иностранцы приезжают по приглашению Посольства, обычно – по согласованию… Приезжайте до ворот, если уж так случится! А то скоро весь город будет здесь… Учтите!»   - завершил он свою реплику.
- «Хорошо!» - ответил я.
 

Что ж не позвонил?   Эфиопский дневник 53

Расставшись перед зданием Посольства с администратором госпиталя, направился в отдел кадров. Взял пару писем из дома – они лежали в ящичке по алфавиту. Было и моё письмо из Массавы жене – я отправил его сразу по приезде туда,  а оно пришло сюда вчера…  Вошёл  Советник. Поздоровались. Настроен он был дружелюбно. А я ведь нарушил правила – не позвонил из Массавы. Поэтому   сразу сказал ему:
- «Приношу свои извинения, что не позвонил из Массавы, когда добрался туда! Добираться было очень тяжело, и телефона не было…»
- «А конкретно – чего же не позвонил?»
- «Очень меня разозлили в Асмаре!»

- «Не переживайте! Начальник океанологической экспедиции сообщил нам, что Вы «присоединились» к ним, жили с ними! О сложностях, которые пришлось преодолевать в  Асмаре, Массаве - тоже сообщили! Сожалею об этом.  Справились со всеми  трудностями хорошо! В общем, поездка закончилось нормально! Но ведь увидел новые места - Асмару, Массаву, Красное море! Большинство специалистов все три года работы видят изо дня в день только свой госпиталь – и квартиру! Вот и всё! Считайте, что Вам повезло! Будет что вспомнить дома! В других командировках постараемся возможные сложности учесть заранее!  В следующий раз – будет проще!».
 
- «Я сыт по горло и этой командировкой! Может быть, кто-нибудь другой поедет в следующий раз?» - ответил я.
- «Не стоит нервничать! Пока командировок не предвидится! Работайте спокойно. Были в Министерстве? Куда направили работать сейчас?» - спросил он. Я рассказал о встрече с доктором Гизау,  назначении в Полицейский  госпиталь,  знакомстве с доктором Хильнером, первом рабочем дне.  «Завтра начну операции!»
- «В этом госпитале лечится эфиопская администрация. Желаю успешной работы и в нём!» - сказал Советник. Я поблагодарил и успокоился. Было легко на душе. Хорошо, что не возникло претензий из-за моего   несостоявшегося телефонного звонка.

- «Вот мой отчёт о проделанной в Массаве работе, подписан Морским Советником». Просмотрев мой отчёт, он сказал: – «Вы пишете – там где-то идёт  война… В Посольство эфиопы никакой информации на эту тему не давали. Это их внутренние дела! Они разбираются между собой. Их проблемы…Наша задача – оказывать медицинскую помощь всем, кто в ней нуждается… » 
 
Выйдя во двор Посольства, задумался – как добираться в Теклу Десту? Ведь уже темнело. Скоро комендантский час…
Проходя мимо стоянки машин, увидел знакомое лицо. Этого мужчину видел во дворе Теклу Десты. Похоже, он собирался уезжать. Хотел затронуть его, но он первый сказал:
- «Доктор, не домой ли собираетесь? Я как раз еду в Теклу Десту! Там тоже живу! Мы – соседи!».
- «Спасибо огромное! Уже вечереет, хочу поскорее добраться домой!»
- «Сразу не получится -  заеду на Почту. Если поедете со мной, то придётся немного посидеть в машине.  Посторожите эти коробки, пока схожу на Почту!»  Секунду подумав,  охотно согласился -  ведь все равно быстрее  не смогу добраться.
 
Машина – громадный открытый «Мерседес». Водитель сел за руль. Не спеша поехали по дороге вниз, к воротам из Посольства. Затем по незнакомой улице, к Почте. Разговорились. Оказалось, что мой «водитель» -  Советник по спортивным связям. Подумалось, что не так уж плохо заниматься физкультурой, спортом, пусть даже и на краю света – в Эфиопии.

Он рассказал, что в Эфиопию приезжает много спортивных команд из СССР. В его задачу входит – хорошо организовать соревнования, что бы наши команды могли достойно выступить! А это в Эфиопии сделать не так  просто. Ведь здесь высокогорье, гипоксия (недостаток кислорода), спортсменам очень трудно выдерживать большие физические нагрузки, особенно если недостаточно времени на акклиматизацию!

На днях прибыла команда марафонцев из СССР. Также приехало несколько команд марафонцев и из других стран. В следующее воскресенье будут спортивные соревнования по марафонскому бегу. Советник расспросил о моём  отношении к спорту.
- «Конечно, сейчас со спортом я расстался. А в студенческие годы занимался много. И даже был членом команды института по штанге.  Выступали на городских и краевых студенческих соревнованиях…»

- «Можете  посмотреть этот марафонский бег! Соревнования будут проходить в центре города – по Черчилль Роуд и другим улицам…»
- «Но у меня в воскресенье дежурство в госпитале! Не получится посмотреть соревнования! На какие места могут  рассчитывать наши спортсмены?»
- «Надо, во-первых, что бы все выдержали нагрузку, никто не сошёл с дистанции! Нужно выступить достойно…»
- «Неужели всё так сложно и серьёзно?»

- «Да, очень серьёзно! Ведь это высокогорье, времени на акклиматизацию, адаптацию – нет, а бежать надо по Аддис Абебе, перепады высот в сто метров, а то и больше! Бежать то на подъём, потом на спуск! Главное – выдержать дистанцию. Никогда не бегали на длинные дистанции?»

- «Вот чем никогда не занимался – так это лёгкой атлетикой! Занимался штангой, гимнастикой, плаваньем… Любил настольный теннис, бадминтон, футбол… Всё, что угодно, но только не бег! Не люблю бегать! А  сейчас, здесь стараюсь давать себе  только умеренные физические  нагрузки! Спорт в высокогорье – для молодых…»
 
Заехали на Почту. Советник пошёл получать свою почту.  Я сидел в машине.  Сторожил сложенные в неё коробки.  Потом поехали дальше. Вот и ворота в «Теклу Деста Билдинг». Заскрежетал металл - машина зацепила днищем землю, проезжая яму при въезде во двор «Теклу Десты». Советник поморщился:
- «Никак не привыкну к этому скрежету! Вроде по душе скрежещет! Очень малый клиренс  (расстояние днища машины от дороги) у этой машины. Она рассчитана лишь на идеально гладкий асфальт. А здесь, то хорошая дорога, то ухабы…  То ли дело наши, отечественные машины – им не страшны никакие ухабы!               

Сразу – полным ходом…  Эфиопский дневник 54

Утром отправился в госпиталь – на работу. Было еще рановато, но думал,  что лучше прийти раньше, чем опаздывать. В кабинете переоделся в зелёный костюм из тонкой ткани с короткими рукавами, сменную обувь и отправился
в хирургическое отделение.   

Без лишних слов – персонал пошёл со мной на  обход. На одном столике («тролли») везут истории болезни, на другом – всё необходимое для перевязок больных в палате, на месте. Персонал – опытный, не нужно  ничего напоминать. Понимают – без слов. Военный, обученный персонал! Отлично! Осматриваю больных, делаю перевязки,  назначаю обследование, лечение. Всё идёт нормально.  Тут же составляю список тех, кого нужно оперировать сегодня или в дальнейшем.

Но вдруг в палату вбежала перепуганная медсестра крича: -“Bleeding! Bleeding! Кровотечение!» И тут же выскочила из палаты. Я, да и все остальные участники обхода, вылетели из палаты и помчались за ней  по коридору. Несколько секунд, и мы в соседней палате. На койке – больной, он раскрыт, из раны на бедре хлещет кровь! Мелькнула мысль – такое уже было в Массаве. Прижал сосуд руками. И тут же фельдшер подал кровоостанавливающий жгут. Кровотечение остановили, больного переложили на каталку и отвезли в операционную.

Персонал уже на месте. Не требовалось никаких дополнительных указаний – все знали свои обязанности. Отличные анестезиологи. Никаких проблем с наркозом – больной быстро заснул.   Как говорят, «наркоз на острие иглы!» Всё дело в наличии нужных препаратов короткой длительности действия, которые здесь не в дефиците – имеются постоянно! Препарат вводят каплями в вену – идёт наркоз. Как только прекращают введение препарата – больной быстро выходит из наркоза и просыпается.  И действие наркотических препаратов – минимальное!

На операцию помылся ассистировать мне  эфиоп с погонами капитана - хэлс-офисер. В Массаве приходилось оперировать самому. Отвык я от помощи, от ассистенции при операциях.  В  Союзе такого не бывает – обычно на операции ассистирует один, а то и два врача, в зависимости от тяжести операции!  Иногда больного оперирует две, а то и три бригады хирургов одновременно! К счастью, в этом госпитале есть два хелс-офисера, которые ассистируют  на операциях – и работа идёт быстрее.

С аневризмой точно повторилась ситуация, которая была уже  в Массаве. Как говорят в медицине – «парность случаев!»  Удалось выделить аневризму, удалить её,  зашить повреждение сосуда. Всё произошло из-за того, что был огнестрельный перелом бедренной кости и ранение сосуда. Поэтому и образовалась аневризма, которая теперь разорвалась, дала кровотечение. Работа шла хорошо. К часу дня всё закончили. И тут пришёл медицинский директор.
 
- «Доктор! В холле госпиталя собрались врачи, что бы познакомиться с Вами…» И мы отправились туда. Докторов было десятка полтора – из всех отделений Госпиталя. Эфиопы, кубинцы, болгары, немцы и другие… Поздоровались. Они попросили рассказать о себе, о работе дома, в Союзе – на кафедре хирургии, в Больнице Скорой помощи.  Пили кофе.

Спросили о командировке в Массаву. Знали, что я только что вернулся оттуда. Всех это интересовало, так как информации о происходящем  там - не было. Рассказал коротко о своей  работе в Массавском госпитале.

Время шло незаметно. Беседа незаметно затянулась часа на два. Потом медицинский директор попросил в дальнейшем еженедельно давать лекции по хирургии - на конференциях врачей госпиталя.  Темы выбирать - наиболее важные для лечения больных. Согласился - слушатели они заинтересованные, внимательные. Попрощались. Разошлись до следующей конференции. Хильнер предупредил меня  участвовать в Medical Board (Медицинской Комиссии) –  консилиуме по обсуждению лечения тяжёлых больных в госпитале.

Рабочий день закончился. Переоделся. Вышел из госпиталя. Неспеша пошёл домой. Солнце садилось. Тротуары в тени. Прохладно. Приятно неспеша пройтись по улице… Дорога идёт вниз, на спуск. Идти легко. Вот и Черчилль Роуд,  несётся нескончаемый поток машин. Тротуары полны пешеходов. Вот статуя льва, голова которого повёрнута на Восток, в сторону России. На противоположной стороне улицы – Теклу Деста Билдинг. Перешёл дорогу. Вот я и дома.   



Доверяй, но - проверяй…  Эфиопский дневник 55

День начал с обхода тяжёлых больных. Из приёмного отделения пришёл хелс-офисер и сообщил, что поступил мальчик с переломом ключицы. Пошёл и осмотрел больного. Ситуация стандартная. Предложил хелс-офисеру сделать мальчику специальную марлевую повязку в виде  колец на плечи. Рассказал, как это сделать. Он согласно кивал головой, что понял.  И я  отправился продолжать обход.

Минут через 15 сказали, что мальчик уже в палате. Решил снова осмотреть его и повязку. Открывая дверь, был огорошен: руки мальчика,  лежащие поверх покрывала, начали  отекать…  А в приёмном, при первичном осмотре – отёка не было. Бросился к мальчику! Что же случилось? Почему отёк? Его не должно быть!!!

Смотрю: а вместо марлевого бинта -  сделали повязку эластическим бинтом, который давит на руки, сосуды и вызывает отёк!  Вошёл и хелс-офисер,  твердит сзади, что старался сделать  лучше, и поэтому взял эластический бинт! Строго говорю:– «Делайте всё точно, то - что приказано! Ничего не изменяйте!»  Тот опять согласно кивает головой…

Разматываю повязку, с облегчением  говорю: – «Не делать - никакой повязки! Пусть лежит пока без повязки, но не двигает руками, пока не скажу! Сам сделаю ему всё, что нужно!»

Старая привычка постоянно проверять работу персонала –  не подвела! К счастью, вовремя проверил повязку! Да, нужно всё проверять! А доверять -  лишь тогда, когда станет ясно, что персонал уже освоил работу и умеет правильно, точно   выполнять  порученное дело. Тогда  его можно подтянуть до хорошего уровня …
 
Золотое правило: «Доверяй, но проверяй!» Бесконтрольность может «разболтать»,  испортить даже  хороший персонал! 
Матрона (старшая сестра) ходила по пятам и записывала указания и назначения - в большой журнал. Спросила, что можно сделать для улучшения работы персонала?  Как избежать ошибки?  Видно сразу поняла, что была ошибка с этим переломом ключицы! Решили регулярно разбирать с персоналом  неточности, ошибки в работе, делиться опытом - как улучшить результаты.   Было что рассказать и показать!  Ведь больница Скорой помощи и Клиника хирургии, в которых работал дома  – на хорошем уровне в СССР, и результаты лечения сравнимы с данными крупных больниц Мира. 

Тем временем во двор Госпиталя въехало несколько больших армейских автобусов с ранеными. Их выносили на носилках и размещали в актовом зале – там стояло около 50 коек, и теперь их все заняли. Мы с Хильнером  немедленно провели  сортировку раненых, назначали лечение, обследование. Некоторых отбирали для немедленных операций.  Пошли их оперировать. 

  В госпитале - 2 хорошо оборудованных операционных блока, имелось 2 бригады операционных сестёр, анестезиологов  и др. Так что каждый из нас пошёл в свою операционную. Часа за 4 закончили операции.

Хильнер рассказал, что раза 2 – 3 в неделю в госпиталь массовые поступления раненых.  Но – не привыкать! Разделили с ним пополам ночные дежурства – каждому по 15.  Дежурили на дому – по вызову. При необходимости из госпиталя приезжал «Амбуланс» и  вёз в госпиталь оперировать больных. Но в Госпитале не хватало врачей общего  профиля. И несколько раз в месяц пришлось кроме этого дежурить всю ночь в госпитале  как общий врач. Но не спорить же из-за этого? Да и выхода другого не было.

Итак - работа днём, затем дежурство ночью и сразу после него работа и на следующий день – то есть полтора суток подряд. Без отгулов! Но так же точно  работал и дома, в Союзе – днём оперировал, учил студентов, а ночами – дежурил по плану. Без  отгулов. Получалась  непрерывная работа более суток – с утра одного дня по крайней мере до 16 часов следующего дня (32, а то и больше часов).  И так - изо дня в день, из года в год, несмотря на закон о запрете работы более 12 часов подряд!  Но для меня это – привычный, «нормальный» ритм работы и жизни!
Наконец-то можно вовремя отправиться домой обедать.



Архитекторы… Эфиопский дневник 56

Вечером к нам домой зашёл переводчик Коля Степул. Побеседовали о жизни…
- «Не скучно ли вечерами?»
- «А когда скучать? Некогда! День – работа… Ночь – дежурства, по 2  недели  в месяц! Не заскучаешь…» И я задал ему прямой вопрос:
- «Говори, Коля, прямо! Какие ещё «развлечения» у тебя в запасе для меня?»

- Дело в том, что приехал архитектор – будет строить здание на территории  Посольства… Пошли с ним в гостиницу – снять номер… А там - такая цена!!! Мне стало жалко архитектора, что придётся выбрасывать столько денег «на ветер…»
- «Короче, Коля!»

- «Пустите  его переночевать… На одну ночь! Он с женой… На одну ночь! Завтра найду ему квартиру…»- попросил Коля. 
- «Не переживай! Веди их сюда…» - сказали   в один голос я с Инной.

Через минуту Коля привёл их к нам. «Архитекторы», как мы с Инной их сразу окрестили – были симпатичные люди, лет 40 - 45. Откуда-то из русской провинции. Побеседовали с ними, и как-то сразу, как говорят, сошлись характерами, почувствовали к ним симпатию.  Мы переглянулись и предложили остаться в нашей квартире, не идти в гостиницу.

«Архитекторы» с радостью согласились. Собственно - я сутками был в Госпитале, а Инне было бы веселее с соседями. Тем более, что в нашей квартире 2 спальни, и одна из них постоянно пустая. Мы её использовали как кабинет, что бы уединиться, подготавливая лекцию. Нам полагался кабинет.
Приходя домой, поев, я обычно ложился спать, что бы отдохнуть. Ведь почти каждую ночь вызывали в госпиталь и приходилось работать там до утра, а потом продолжать дневную работу.

Долго беседовали с «архитекторами», ведь они  только что прибыли из Союза, знают не   понаслышке - что там делается… Поздно легли спать… Утром – разбежались на работу. Прошло несколько дней. Почти не видим своих соседей. Работа!

Вот завтра - снова воскресенье, и я свободен, так как дежурит Хильнер. Неспеша позавтракали. Спросил «архитектора» - как идёт стройка? И услышал:
- «Да – никак! Я слабо знаю английский, а эфиопы не знают русского… В общем – не  понимаем друг друга… И переводчика свободного в Посольстве нет! А как вы – с переводчиком работаете?» - спросил он меня.

- «Да какие там переводчики! Врачам переводчики – не положены! Сам говорю с эфиопами…А Вы долго учили английский?» - спросил его.
- «Да как все – в школе и институте… И 3 месяца перед поездкой…»
- «Давайте попробуем поговорить с вами по-английски!» - предложил я. Попробовали. И выяснилось, что «архитектору» нужно во многом разобраться,  выучить, запомнить. Одним словом - хотя бы месяц упорного  труда. Тогда  - можно рассчитывать на  понимание с эфиопскими строителями.
- «Давайте, помогу немного по-английски!» - предложил я. «Архитектор» сначала начал отказываться, что, мол, неудобно! Мол, т своих дел у меня хватает… Но потом с радостью согласился. Ведь у него выбора не было! Строительство в Посольстве – не ждёт! Позанимались час английским. Показал ему учебник «Качалова и Израилевич». Он его и в глаза не видел! Удивился – насколько в нём всё понятно, точно, компактно и конкретно изложено.  Потом он сел сам за учебник. Сидел весь день и потом – ночь.

На следующий день «архитектор» рассказал, что встречался с Советником.  Передал мне просьбу Советника  и его личную, «архитектора» – помочь ему провести переговоры с  эфиопскими строителями в качестве переводчика.   И вот, на следующий день после работы в Госпитале я поехал в Посольство. Там встретился с «архитектором» и эфиопскими строителями.

За час удалось наладить их контакт – они чётко поняли, что хочет каждая сторона. «Архитектор» сиял! Наконец, он договорился с эфиопами! Договорились о следующей встрече завтра. И тут же на территорию посольства начала заезжать строительная техника – экскаватор, бульдозер, автокран. Подъехал  грузовик с  цементом. Экскаватор начал рыть траншею. Дело пошло.
 
А с «архитектором» мы  ещё несколько раз позанимались  английским,  встретились с эфиопскими строителями. И «архитектор»  заговорил по-английски,  эфиопы стали его понимать.   Стройка пошла. Копали траншеи для фундамента. Завозили стройматериалы.

Через месяц «архитектор» уже сам объяснялся со строителями. Иногда помогал переводчик, которого ему стали давать. Потом  «архитектор» переселился в дом  на территории Посольства.  Его  трудности закончились. А у меня ночные дежурства пошли ежедневно – одно за другим. Дело в том, что Хильнер отправился в отпуск, а замены ему пока – нет.                Дома почти не бываю. Свободное время  закончилось.  Занятия  с «архитектором»  сами собой прекратились.


   
     И опять  змея!   Эфиопский дневник 57

В следующее воскресенье мы с женой отправились в Посольство. На асфальтированной площадке перед зданием Посольства стояла, собравшись   в кружок,  группа людей  и смотрела на что-то в центре. Мы подошли. В центре, на асфальте лежала ярко-пёстрая змея, с метр длиной.  Она не шевелилась.

Оказалось, что змея вылезла из дыры в центре асфальтированной площадки. К счастью, её сразу заметили и убили палкой. Люди обсуждали – ядовитая змея или нет? Подошёл преподаватель биологии и как-то определил, что  змея - ядовитая! А ведь  народа по площадке ходит много и днём, и ночью! Из Посольства подходили сотрудники.

- «Опасное соседство… Надо вырубить все кусты на территории!» - сказал Советник. В этот день в Посольство пришло много специалистов. Сразу решили - провести сегодня же воскресник. Мужчины взяли топоры. Вырубили кусты, сваливая ветки кучами.

Мы с хирургом Калининым взяли сосновое бревно более 2 метров длиной, и как тараном, раскачав его, быстро разбили, разрушили несколько старых деревянных сараев, которые не использовались. Всё это мигом сгорело на кострах. Нигде больше змей не обнаружили. Но эти существа чаще избегают встреч с людьми, прячутся. И нападают, когда их тревожат, или когда они защищаются. Хотя есть и очень агрессивные виды, которые нападают первыми, без всякой  причины.

Закончили воскресник тем, что выровняли в одном месте склон холма, сделали пару волейбольных площадок. Вкопали столбы для сеток. Сделали несколько скамеек для зрителей, отдыха игроков. В общем – расширили спортивный городок Посольства. И тут же завязалась волейбольная  схватка. Специалисты – народ крепкий, решили размяться. Но я не стал участвовать в этих играх.  Устал после дежурства.
 
При Посольстве была библиотека. Пошёл туда посмотреть – какие книги есть. Оказалось, что подбор книг – интересный. Взял себе книги почитать дома. При Посольстве был и книжный магазин, в котором продавали  много книг. За валюту мы купили там сочинения Булгакова, Симонова и многих других, которые дома, в Союзе купить было практически невозможно.
 
В зале, рядом с библиотекой – вечерами показывали кинофильмы для специалистов. И сейчас – близился вечер. Мы посмотрели фильм. Потом  зрители – специалисты расселись по машинам и отправились по домам. У нас машины в Аддис Абебе не было, и я не хотел её покупать, хотя предлагали сначала «Волгу», потом – «Фольксваген». Дело в том, что я постоянно задерживался на работе, а за машиной нужно смотреть, ремонтировать, заправлять бензином, внимательно следить за дорогой и пешеходами. А мне всё это не было нужно. Предпочитал ехать в качестве пассажира и думать не о дороге, пешеходах – а о чём-нибудь «своём»…

К тому же – меня часто вызывали ночью в госпиталь.  Приезжал госпитальный «Амбуланс», и я довольно спокойно добирался на нём туда и обратно, и по дороге мог ещё и дремать. А ведь улицы ночами полны военных патрулей, а это всё – серьёзно! Когда останавливал патруль, то переговоры и объяснения с ним вёл шофёр «Амбуланса».  А я сидел спокойно и лишь молча показывал им свой «Ночной Пропуск», отпечатанный на амхарском языке с моей фотографией. Прочитать этот «Пропуск»  я не мог, и что написано в нём – не знал!  Лишь догадывался… Когда я попросил Медицинского Директора Госпиталя перевести – что написано в «Пропуске», он лишь сказал, что мне можно ночью ехать в Госпиталь. И всё…

Вот и сейчас – меня и Инну подобрали в «Жигули» соседи по Теклу-Десте и доставили домой. А будь машина моя – пришлось бы развозить по домам зрителей из кино, вместо того что бы отдохнуть перед очередным ночным дежурством. Быть ночным извозчиком – занятие не для хирурга с ненормированным рабочим временем, когда еле выкраиваешь время поспать.
А ведь ещё хочется и осмотреть город, и пройтись по его улицам, почитать книги, послушать музыку, просто поговорить, общаться с  женой...
               


Посольство немецкое…  Эфиопский дневник 58

Заканчивалась рабочая неделя. Завтра – выходной! И вдруг – вызвали в Посольство! Прибыть срочно, немедленно… Что же случилось? После работы отправился туда…
- «Завтра встреча в Немецком Посольстве  наших врачей с немецкими. Вы же учили и немецкий?» спросил Советник. 
- «Да, в школе и  в институте!»

- Эти немцы – говорят здесь по-английски. Русского – не знают.  А  мы будем с ними говорить по-немецки! Не по-английски, а именно по-немецки! Вы же с немцем-врачом в Госпитале говорите по-немецки? Вот и сейчас поговорите, пообщаетесь  с ними по-немецки!» 
- «А на какую тему? Неплохо знать тематику заранее…»

- «Уже давно собирались провести с ними совместную научную медицинскую конференцию… У них и у нас -  много преподавателей на Медицинском факультете Университета.  Каждый имеет свой опыт. Наверно, у каждого  есть что-то новое, о чём можно сообщить? У вас есть – материал для доклада?»
- «О своей работе в Массаве я делал доклад в Госпитале…»
- «А теперь сделайте доклад здесь. И остальные доложат о своей научной тематике. Потом – ответы на вопросы слушателей.  Проведём научную конференцию, обмен результатами работы.  Это всем полезно. А потом – общение «в кулуарах» на интересующие каждого темы».
Советник задал мне вопросы по-немецки,  перевёл разговор на  этот язык.

- «В общем – обычная встреча! Только – на немецком языке… К вам домой заедет автобус – будьте готовы».
- «А нельзя без меня?»
- «Никак нельзя! Участвуют  во встрече все наши врачи,  преподаватели, которые ранее изучали немецкий.  Курьёз в том, что ведь мы в англо-говорящей стране!  И большинство работающих здесь специалистов изучали ранее английский! Мало кто занимался немецким! А мы все будем говорить по-немецки! Готовьте свой доклад …» 

Спорить было не о чем.  Действительно – мало кто из тех, кто работал здесь учил ранее немецкий. Обычный при подготовке специалистов  усовершенствовали  английский язык для работы в англо-говорящих странах. Соответственно – французский язык - для   франко-говорящих стран. Немецкий – почти не применялся. А в испано-говорящих странах – язык учили с нуля. Ведь его не было в программах наших школ и институтов.

Автобус в воскресенье подошёл во время, набралось человек 15. Мы с Инной были  последними – она ведь тоже ранее учила немецкий.  Все сидели молча. Нервничали – так – вдруг,  и в немецкую языковую среду! Въехали прямо в ворота Немецкого Посольства, мимо пары охранников в униформе с пистолетами в кобуре на поясе. Оказалось, что оно недалеко от Советского Посольства.

Автобус подъехал к зданию, у входа стояли встречающие. Уже выходя из автобуса, мы стали здороваться с ними по-немецки. Поневоле немцам пришлось отвечать нам тоже по-немецки. Так и пошёл разговор по-немецки. Приняли нас очень дружелюбно. Направились в конференц-зал, в центре которого установлены столы один к одному – как бы встреча «за круглым столом». Конференция пошла в виде докладов с оживлённым обсуждением, дискуссией. Этому способствовал и «круглый стол», вокруг которого мы сидели дружно – плечом к плечу.

Темы были интересные, актуальные, касались заболеваний, которые здесь, в Эфиопии.  Закончив дискуссию за столом, перешли в другой зал, где был стол с бутербродами, прохладительными напитками. После тоста за содружество немецких и советских специалистов и дружбу наших народов, публика разошлась по группам. Оживлённо обсуждали интересующие вопросы. Присутствовали и эфиопы -  Ректор Университета, Декан,  преподаватели Медицинского  факультета.

Ректор спросил меня о методах подготовки хирургов  в  СССР и путях повышения их квалификации.  К нам присоединился Декан Медфака с вопросом о подготовке хирургов   из выпускников Медфака в Эфиопии. В ближайшее время в Госпиталь ко мне должны прийти выпускники этого Медфака для стажировки по хирургии. К нам присоединились врачи-немцы с вопросами об осложнениях в условиях высокогорья.

Один из немцев, начав разговор о медицине, переключился на бытовые темы в Аддис Абебе. Потом он с восторгом вспомнил о потрясающем вкусе «русских котлет», и спросил – не сможет ли кто-нибудь из русских докторов рассказать ему о методе их приготовления.  Он попросил об этом одного, другого, нескольких человек, но все с улыбками уходили от ответа, отнекивались.

Потом он попросил и меня. С улыбкой ответил ему, что никогда кулинарией не интересовался, люблю есть уже готовые блюда. Тем более – никогда не участвовал приготовлением пищи, особенно котлет… Но немец был неотступен, с улыбкой ответил, что тем интереснее ему узнать именно  моё мнение о методе приготовления котлет.

Тогда с улыбкой я рассказал ему всё, что знал о котлетах, добавив, что если он будет следовать моему рассказу, то,  скорее всего – котлеты не получатся… - «А можно ли будет это есть?» - продолжил он свой вопрос.
- «Если взяты доброкачественные продукты – то всё будет съедобно, а вкус – увидите сами…» Наша беседа закончилась обоюдным смехом. Подошёл ещё один немец, спросил  улыбаясь:
- «Что за интересная тема была? Вы так весело смеялись с предыдущим собеседником!»

- «Он хотел от меня узнать – как готовят русские котлеты! А я – хирург по профессии, о поварском деле понятия не имею! Вот и был сплошной смех…»
- «Это психолог Немецкого Посольства! Ему интересна кулинария, приготовление разных блюд. И не понятно – то ли это его интерес к котлетам, то ли очередной психологический тест с «новыми» для него людьми…»
- «Во всяком случае, это всё было довольно смешно!»
В общем, вечер прошёл интересно. Со смехом вспоминались эпизоды с  «котлетами» и немцем-психологом… Не приходилось жалеть о проведенных здесь нескольких часах.



Всё повторяется!    Эфиопский дневник 59

Утром начали обход. Тихо, спокойно…  И вдруг в палату вбегает медсестра с воплем: - «Скорей! Скорей!» Кинулись бегом следом за ней в следующую палату – а там у больного кровотечение струёй - из раны бедра! Повторялась ситуация  как  при  разрыве аневризмы в Массавском Госпитале…

Кто-то из хелс-офисеров уже принёс кровоостанавливающий жгут. Его тут же наложили на бедро. Кровотечение остановили. Без всяких распоряжений – уже поставили систему для переливания крови. Чувствовалось, что к подобным ситуациям им не привыкать… Не в первый раз такое! Больного мигом переложили на каталку, повезли в операционную. Всё делали спокойно, молча, молниеносно. С больным пошёл анестезист, участвовавший в обходе,  и хелс-офисер, капитан -  ассистировать на операции. В предоперационной переоделись в стерильные костюмы.  В операционной всё уже было готово для операции. 

Удалось удалить аневризму. Наложил сосудистый шов на повреждённую артерию. Специального сосудистого инструментария здесь тоже не было, как и в Массаве. Ногу удалось сохранить.  Больного поместили  в реанимацию. Условия для его лечения здесь лучше, чем были в Массаве - здесь более опытный персонал, имеется большой выбор лекарств.   

 Сразу применили медикаменты для профилактики образования тромбов.  У этих больных такая опасность очень велика. В реанимационном отделении - хороший, опытный персонал.  Операцию сделали без малейшей задержки, на высоте кровотечения… Казалось – всё складывается благоприятно… У операционного персонала прекрасное настроение – сделали очень тяжёлую операцию…

Но операции при разорвавшихся аневризмах, на высоте кровотечения – чрезвычайно тяжёлые! По статистике – в подобных случаях удавалось спасти одного из десяти больных… И поэтому душа болела… Операционная сестра напомнила, что это вторая моя операция в Эфиопии при разрыве аневризмы – а первая была в Массаве… И откуда только персонал узнает  всё это?  «Слухи»  опережают… Пришлось  объяснить им смысл русских пословиц и поговорок на тему: «Цыплят по осени считают…»  Как всё пройдёт?! Время покажет…
 
На следующее утро, придя на работу, узнал ужасную весть - ночью внезапно погиб больной, которому вчера удалял аневризму. Тромб оторвался где-то из вены (нижних конечностей, органов брюшной полости) и закупорил лёгочную артерию. Произошла эмболия (закупорка) лёгочной артерии  и внезапная гибель.  А ведь казалось – операция прошла быстро,  без задержек, благоприятно…  Такова проза хирургической профессии… Стараешься – стараешься,  и вдруг получаешь такую оплеуху… 

В чём же причина  всего этого?  В  низком количестве кислорода  в воздухе Эфиопского высокогорья, это приводит к низкому количеству кислорода в организме человека.  Гипоксия организма приводит к повышенной свёртываемости  крови и частому образованию тромбов.

Но надо продолжать работу… Сделал запланированные на сегодня операции. Потом продолжил обход.  Подобрал больных для операций на завтра, послезавтра и последующие  3 – 4 дня.

На обходе нашёл более десятка пациентов в возрасте  20 – 25 лет с травмами позвоночника и  спинного мозга. Они находились в Госпитале уже по полгода.  Считалось, что спинной мозг у них разрушен. При поступлении был паралич всех четырёх конечностей. Но сейчас, при осмотре имелось незначительное восстановление чувствительности, еле заметные движения.
 
Создалось впечатление,  что это – контузия спинного мозга. Решил попробовать лечить их. Назначил медикаменты, физиотерапию, другие методы лечения. Персонал удивлялся моим действиям, считая это бесполезной,  напрасной тратой времени  и сил. Об этом мне прямо сказал невропатолог. Я возразил – ведь если даже у одного больного получится положительный результат, то и это не напрасная трата сил персонала. Больше  никто не пытался спорить.  Аккуратно выполняют назначения, пожимая за моей спиной плечами и удивляясь.

Но вот прошёл месяц лечения. У больных начали понемногу восстанавливаться движения конечностей. Увидев положительный результат лечения, помощники – хелс-офисеры воодушевились и активнее выполняют  назначения. Ещё пара месяцев – и этих больных подняли на ноги.  С помощью специальной подставки – ходунков на колёсиках, они стали ходить, и санитары им помогали.  Хороший результат воодушевил.

В Госпитале скопилось много - несколько десятков больных с кишечными свищами. Свищи накладывали при ранениях живота, кишечника на фронте.   И это спасло больных. Таков был опыт советских хирургов и в Отечественной войне…  Но теперь нужно оперировать, закрывать свищи.

Операции эти требуют тщательного выполнения.  Ежедневно   оперирую одного такого больного  делаю  несколько других операций.  Таким образом, закрываю до 25 и более  свищей в месяц. Директор Госпиталя предложил брать ежедневно на операцию несколько свищей, что бы закончить быстрее эту проблему. Но я как начал, так и продолжал – один  свищ в день! И ни один больной не имел осложнений, никто не погиб после этих операций!  Правильная тактика? И - повезло…

Через некоторое время пришлось снова ехать в командировку. На этот раз - в Харар.  Вернулся через четыре месяца.  Пошёл на обход – нужно разобраться в ситуации в Госпитале. К тому же хотел увидеть одного больного,   которому невеста заявила, что не выйдет за него замуж, пока ему не закроют кишечный свищ.  Это был Эддам – парень лет двадцати. Он всё торопил меня… Но нужна была специальная подготовка к операции, и тут пришлось уезжать!  Пообещал ему сделать операцию после своего возвращения из Харара.

Идём из палаты в палату. Вот и палата, где должен лежать Эддам. Но на его койке – другой эфиоп. Спросил хелс-офисеров:
- «Куда перевели Эддама?»   Хелс-офисеры переглянулись, помолчали. Мы закончили обход в палате, вышли в коридор.  Старший из хелс-офисеров  сказал, что  Эддаму сделал операцию хирург, который меня замещал во время командировки.  Эддам очень торопил хирурга. Торопился к невесте. И  погиб от осложнений после операции.

Это расстроило меня… Больной не дождался моего возвращения! А я столько времени обдумывал оперативный метод, который хотел применить для его лечения!  Думал об этом и в Хараре! И считал,   что нашёл нужное -  придумал метод  специально для него… Конечно, гарантии давать в хирургии – это несерьёзно: ведь всегда имеется определённый больший или меньший риск! Единственно что можно гарантировать  – это сделать всё возможное  и приложить  все усилия для лечения! Спросил хелс-офисеров:

- «Кого ещё оперировали с кишечными свищами, пока я был  в Хараре?»
- «Медицинский Директор запретил делать эти операции…»
Не стал  больше их расспрашивать.  Не  имело  смысла …
Просто – мы начали с начала. Тщательно готовить этих больных к операциям! Оперировать -  по одному в день, уделяя им максимум внимания…  Это  себя оправдало. Осложнений не было.



Бывший  Полковник   бывшего Императора…
Эфиопский дневник 60

Изо дня в день – традиционная работа: обходы, осмотры, обследование больных, операции. Ночами приходится дежурить в Госпитале. Привозят больных днём и ночью. Много приходится оперировать. Но иногда ночами бывают интервалы между операциями. В комнате дежурного врача – несколько застеклённых шкафов, в которых пачки медицинских журналов.

Выбрав интервал в работе, ночью на дежурстве решил посмотреть журналы. В шкафу английские, американские и другие хирургические журналы! Медицинский журнал Эфиопии! Это меня воодушевило – есть что почитать! Нашёл шкаф с  более новыми журналами - за последние 10 лет. Во время дежурств, если появлялась свободная минута, просматривал журналы, читал интересные статьи… За те месяцы, что я работал в этом госпитале, на дежурствах  перечитал всю эту  литературу!

В одно из дежурств,  среди ночи привезли из тюрьмы больного -  мужчину лет 60. Он интеллигентный на вид, несколько полный, выше среднего роста. Густые чёрные волосы. Эфиопская шевелюра. Оказалось, что это бывший    полковник императорской гвардии бывшего императора Хайле Селассие П (второго). У него огромная послеоперационная грыжа живота - после операции на органах брюшной полости по поводу огнестрельного ранения. Теперь имелись спайки, спаечная болезнь, кишечная непроходимость. Нужна немедленная операция.

Объяснил больному ситуацию, и он согласился на операцию. Провели нужную подготовку.  Положили его на коляску и повезли в операционную. Но в предоперационной комнате – больной вдруг отказался от операции.  Попросил применить любые методы лечения, но не оперировать. Попытки объяснить ему сложность ситуации – были безуспешны. Больной упорно отказывался от операции. Пришлось вернуть его в палату. Пригласил Медицинского Директора и вместе пытались объяснить больному сложность ситуации. Но он был категоричен…

Не теряя времени,  применили другие методы лечения, в эффективности которых не было полной уверенности:   лекарства снижающие спазм кишечника, зонд для выведения содержимого желудка, толстого кишечника.  Применили английскую двухпросветную газоотводную трубку длиной более метра и шириной около 2 см с множеством боковых отверстий. Через неё промывали кишечник.  Всё это затянулось на большую часть ночи. И всё же результат получился.

Началась деятельность кишечника – вышли газы, жидкость, кал,  сопровождаясь специфическими звуками, о которых медики говорят: «Эта мелодия радует хирурга!» И действительно – это так! Ведь это признаки того, что кишечник опорожняется, и операцию делать не надо!  Действительно, очень повезло - к счастью боли в животе стихли.  Необходимость в срочной операции отпала.  Но у больного была огромная грыжа, всё могло в любой момент повториться. Нужно было сделать операцию в плановом порядке.

Утром сказал Медицинскому Директору:
- «Состояние больного стало лучше. Экстренная операция ему сейчас уже не нужна.  Но и от плановой операции он отказывается. Ситуация может повториться, и вряд ли второй раз получится, как сейчас…  Помочь ему можно лишь операцией. Но он отказывается. Ничего другого предложить ему не могу. Решайте, что с ним делать дальше».

Медицинский директор помолчал, подумал и затем сказал:
- «Полковник – очень хороший человек. Он тяжело болен. В тюрьме ему очень   трудно. Пусть продолжает лежать в хирургическом отделении. Нужно его охранять!»    Только этого мне не хватало - охранять! Пришлось вступить в разговор и высказаться:
- «Я лечу больного и буду продолжать лечение – у него есть заболевания сердца, лёгких… Полечим его…  При согласии больного – сделаю операцию по поводу грыжи.  Моё дело – лечить… Охранять – дело Администрации!» И записал всё в историю болезни.
 
– «Да, охрана – дело администрации, и врача не касается…» -  согласился Медицинский Директор.  И полковник остался в хирургическом отделении. Он отлично говорил по-английски.  Был очень эрудирован.   В разговоре чувствовалась его основательная подготовка по любым вопросам. Любил поговорить о литературе, музыке -  в частности, о русской культуре. Оказывается он читал  Достоевского, Льва Толстого, Чехова, других русских классиков  в английском переводе.  Слышал произведения Чайковского… Он окончил Кембриджский Университет! Вечерами, когда я дежурил,  он старался уловить минуты, когда, выполнив работу, я был несколько минут  свободен.  И пытался рассказать мне об Эфиопии.



Эфиопские  детишки…  Эфиопский дневник 61

В госпиталь прислали ещё одного хирурга – кубинца Рональда.  Ему лет под сорок, имеет достаточный опыт. Передал ему  половину дежурств по экстренной помощи и половину больных хирургического отделения (человек 150).  Таким образом, у меня появилась возможность после работы (после 4 часов дня) в некоторые дни пройтись по городу, посмотреть достопримечательности.
 
Продолжаю выполнять свой план: ежедневно  оперирую одного тяжёлого больного и 6 – 7 остеомиелитов костей после огнестрельных ранений.    Директор госпиталя – терапевт  снова предложил закрывать 2 – 3  свища  в день. Я возразил: - «За   3  месяца прооперирую всех этих больных. Но есть ещё множество других, которых надо срочно оперировать! Важно – не упустить ни одного больного! Иначе не избежать осложнений!» 

- «Но нам надо поскорее всех их выписать из госпиталя! Надо освобождать места для новых поступлений!» - настаивал он. Пришлось объяснить ему, что и в  сложных случаях торопиться нельзя. Рассказал русские пословицы о вреде чрезмерной торопливости. Слушая их в английском варианте, он смеялся, потом согласился, что торопиться надо обдуманно, «не торопясь…»

Вскоре Рональда сменил другой кубинец - хирург Нельсиду -  молодой,  лет 26 – 27.  До этого работал в Анголе.  Взял его на операции по поводу остеомиелита (воспаление) костей, которыми он раньше не занимался. И потом он этих больных стал оперировать  самостоятельно.

В госпитале первый этаж главного корпуса – палаты Люкс. Бывший полковник бывшей императорской Гвардии лежит  в одной из них. Ежедневно осматриваю его.  Во время обхода он иногда высказывает свои взгляды.  Молча выслушиваю его острые реплики, высказывания,  никак  не реагируя. Все эти «разборки» - внутреннее дело эфиопов.
 
В один из обходов, когда что-то его раздражало, полковник не сдержался: - «Революция – это дикая резня по уничтожению всех инакомыслящих в борьбе за власть… Одна «волна любителей власти»  сметает другую, уничтожая своих предшественников…»  -  высказывал он свои взгляды…

В другой день на обходе он в полголоса говорил, пока я его осматривал: - «Революция – это агрессия группы вступивших в сговор людей. Они применяют дезинформацию, запугивание, террор…  Уничтожают всех инакомыслящих  с целью захвата власти и её удержания любым путём… И всё это во вред остальному народу… Они готовы уничтожить всех несогласных  для устрашения и  в назидание уцелевшим…»

Когда он спросил меня – что я думаю о его мыслях и высказываниях, я спокойно, не торопясь, ответил:
- «Я – врач… Политикой  - не  интересуюсь … Моё дело – лечить больных…
 Медицина - всегда нейтральна…  Врачи лечат людей независимо от их убеждений…   Медицина решает проблемы  больных людей…   По-моему,    врачам политика не интересна,  заниматься  ею – дело политиков…»
 
Тогда полковник поинтересовался моим мнением о произведениях Достоевского. Мой ответ был  прост: - «Не располагаю временем для занятий психоанализом! Слишком много медицинских проблем  приходится постоянно  решать …»
 
- «А что думаете о Чехове, Льве Толстом?»
- «Люблю этих писателей! Перечитывал много раз…» Оказалось, что он читал и других русских классиков (на английском языке). Но это были даже не разговоры, а реплики полковника. Я старался на них не реагировать… Он был в восторге от поэзии Александра Сергеевича Пушкина.  В этом  наши мнения  полностью  совпали.…

На дверях палат Люкс были приклеены отпечатанные стандартные красочные листочки с  надписью по-английски: «Ethiopia tikdem!»  Я не обратил на них внимания. Потом, придя домой, взял словарь и стал искать слово  «tikdem!»  Найти его не удалось. Подумал: – «Видимо, местный диалект!»

На следующий день спросил Медицинского Директора об этом слове, но тот перевёл тему. Затем спросил  у эфиопского персонала, но они промолчали. Тогда – на обходе спросил полковника… Тот сразу ответил:
- «Это значит – «Эфиопия превыше всего!» И тут же спросил – что я об этом думаю. Ответил ему:

– «Для меня, русского – моя Родина - Россия, СССР – превыше всего! Для человека другой страны – превыше всего его Родина… Для – эфиопа – Эфиопия важней всего… Это – понятно…»  На это он тихо сказал, что «tikdem»  считают национализмом… А я подумал – что это дело эфиопов решать так или иначе – что для них превыше всего…
 
В один из вечеров на дежурстве сделал работу,  было всё спокойно. Решил было часок почитать английские хирургические журналы, как из приёмного отделения в комнату дежурного врача   пришёл хелс-офисер и сообщил:
- «Вас ждут больные!» Но я только что принял всех хирургических больных, разобрался со всеми из них. Сказал  ему:
- «Но я только что закончил приём больных. Больше никого не было! Так что случилось?» 
- «Больные  пришли, ждут!» - без комментариев повторил хелс-офисер.

Оказалось,  что в приёмном отделении ожидает приёма более десятка эфиопок. Они были с маленькими детьми – от грудных до 4 – 5 летнего возраста.  Сказал хелс-офисеру:
- «Детей в госпитале принимает  ежедневно женщина-педиатр… Почему же не повели детей к педиатру? Я – не педиатр, а хирург…К тому же, как они добираются в Госпиталь в комендантский час?»

- «Добраться ночью в госпиталь - это для них не проблема! Имеются ночные пропуска… Это жёны военных, полицейских, их дети. Доктор, они пришли  на приём – к  вам… Просят принять…»
- «Раз просят – приму…»

- «И у вас, доктор, имеется разрешение на передвижение ночью. Это записано по-амхарски в удостоверении личности, выданном Администрацией… Но вам лучше ночью, в комендантский час перемещаться на «Амбулансе», с шофёром… Шофёр объяснит всё патрулю… Ведь вы слабо знаете амхарский язык…

Не оставалось ничего другого, как заняться этими детьми. Пришлось вспомнить педиатрию! Многие из детей были простужены. У некоторых – бронхит. У кого-то и пневмония! 

Дети терпеливо сидели на коленях матери, ожидая своей очереди. Терпели,  пока я их осматривал, выслушивал, назначал лечение.  Спокойно наблюдали за моими действиями и персоналом… Тут же медсестра выдавала пациентам необходимые лекарства... У них была необходимая страховка для бесплатного получения лекарств…

Для детей дозировка лекарств не простое дело. Расчет дозы ведётся по возрасту в годах. Если ребёнок   до года – по месяцам, а у новорождённых - даже по дням… Каждому ребёнку такой расчёт нужно делать индивидуально. 

Потом  этих женщин с их детьми развезли по домам мужья на полицейских машинах. В следующее моё дежурство прибыло уже около двух десятков женщин с детьми. И так – каждое дежурство. Делать было нечего -  по ночам помимо хирургических больных, операций пришлось заняться и этими детьми. Зато,  когда  шёл по улице,  узнавали буквально все полицейские Аддис Абебы и здоровались, поднимая руку.   

Но для «карманников» это не было помехой.  В один из дней, когда мы шли с женой по улице в густой толпе, я снял  солнцезащитные очки и положил в карманчик рубашки на груди. Навстречу буквально промчался парнишка лет 18, еле коснулся моей рубашки плечом, даже не поднял руки – а очков у меня как не бывало! И как он умудрился так ловко их вытащить?!

Парень мчался с такой скоростью, что почти столкнулся со мной, но в последний момент отвернул в сторону и мгновенно скрылся в густой толпе пешеходов! А я уже приготовился достойно встретить плечом удар от столкновения… Парень ловко отвлёк моё внимание! Больше я не пользовался очками.

И буквально пройдя несколько шагов,  встретил Жору, преподавателя Университета, увлекающегося фотографией. Он, как обычно,  держал на ремешке прекрасный фотоаппарат – «Канон»  с телеобъективом. Рассказал Жоре о происшествии с моими очками… Жора согласился, что надо быть осторожнее, внимательнее на улице… Так недолго лишиться и фотоаппарата…



Три    быка…   Эфиопский дневник 62

Как-то шли мы с женой в центре города по бульвару, окружающему  Аддис Абебский стадион,  и встретили нашего друга Жору. Был выходной день,  он  прогуливался по городу с фотоаппаратом и снимал интересные бытовые сценки. Телеобъектив помогал в этом, так как многие эфиопы не любят, чтобы их  фотографировали.

 Мы остановились в тени дерева, на краю тротуара, возле бордюра и разговаривали. Потом обратили  внимание на целое стадо коров, которые мирно паслись на лужайках вокруг стадиона. Их никто не трогал, не  мешал пастись. Вспомнили о том, что на холме возле президентского дворца тоже пасется небольшое стадо коров. Везде, где в городе был лужок и росла трава, паслись коровы.
 
- «Эфиопы очень любят свежее молоко!» - констатировал Жора.
– «Скоро праздник, на котором будут бега быков. Вон - один тренируется!» - показал он на быка, рядом с которым бежал его хозяин, примерно   в 100 метрах от нас.  Вокруг стадиона бегало несколько быков вместе с хозяевами – готовились  к национальному празднику.
 
Наш разговор спокойно продолжался. Я стоял спиной к проезжей части улицы, лицом к собеседникам, у края тротуара. Солнце было почти в зените, пригревало хорошо, несмотря на  «зимний» африканский сезон. Настроение было благодушное, соответственно погоде.  Появились тучи, и мы собирались идти домой, чтобы не попасть под ливень, который ежедневно начинался в 4 часа дня.

И вдруг я почувствовал, что какая-то мощная  сила мягко поднимает меня в воздух за спину и поясницу, ноги отрываются от земли, и через   мгновенье  так же аккуратно опускает на тротуар, переставив метра на полтора дальше от проезжей части.   Боковым зрением я увидел коричневую спину быка, который пробегал мимо меня. Я не успел ни испугаться, ни что-нибудь предпринять. Все совершилось в одно мгновенье. Мои собеседники тоже остолбенели.
 
А бык - молодой, крепко и плотно сложенный, с короткими прямыми рогами, торчащими в стороны, бежал дальше у края тротуара. Рядом с ним мчался по проезжей части его хозяин, худощавый молодой эфиоп.  Мои собеседники и я пытались понять происшедшее. 

Вероятно, бык,  увидев меня, понял, что я загораживаю ему дорогу, мгновенно приподнял меня за спину и поясницу своим лбом и рогами, как пушинку, и переставил в сторону, не причинив никакого вреда.
Благородным  животным  оказался  этот  бык!

Оставалось  радоваться благополучному исходу внезапного происшествия. Весело посмеиваясь, мои собеседники   сказали: «Впредь не мешай быку тренироваться перед соревнованиями!»

Потом тут же мне вспомнился эпизод далекого детства. Тогда я ехал на велосипеде по тропинке, протоптанной вдоль  станичной улицы, заросшей травой. Впереди, среди улицы пасся небольшой, как мне показалось,  бычок, привязанный длинной веревкой к колу, вбитому в землю. 

Уже почти проехал мимо него, как бычок внезапно бросился бежать поперек тропинки. Веревка натянулась поперек моего пути, и я слетел с велосипеда. А бычок пробежал несколько шагов, остановился и продолжал жевать траву, не обращая на меня внимания.

 Там, в станице,  подняв велосипед,    хотел ехать дальше, но оказалось, что – руль и  седло болтались - каким-то образом они были откручены.  Да и  чуть ли не все гайки оказались внезапно открученными,  не держали. Я не мог понять, как это случилось?! Ведь я регулярно подтягивал все гайки! Вероятно, это произошло из-за удара. Ехать было нельзя! Пришлось отойти в сторону, достать гаечный ключ и подтягивать все крепления. Вот такая огромная  сила  оказалась у этого бычка – подростка!

Прошло несколько дней после происшествия у стадиона.   И вот меня срочно вызвали в Приемное отделение госпиталя  к  молодой женщине. Оказалось, что ее только что зацепил рогом молодой бык, которого тренировали в беге вдоль проезжей части улицы. В боковой стенке живота имелась рваная рана размером с ладонь, в которой был виден кишечник. Немедленно женщине выполнили операцию. К счастью, внутренние органы не были повреждены.  Рану обработал, зашил.
 
«Рог ведь такой грязный!» - думалось.  «Может разыграться инфекция!»  Принял все необходимые меры, мощнейшие  антибиотики. И рана зажила быстро.  Через неделю женщину выписали. В хорошем настроении ушла домой.
Вспоминал свою встречу с быком: - «Как благороден  был бык, который легко поднял меня в воздух своим  лбом и рогами и лишь переставил в сторону!»
Таковы были три мои встречи с быками…Четвёртую – лучше избежать… 



Рукой по листьям!?  Эфиопский дневник 63


Закончив работу в Госпитале,  пошёл в Университет.  В этот день в Госпитале  дежурил хирург- кубинец. Мы решили с женой сразу после работы пройтись по городу, по тем местам, где ещё не были.  Не хотелось тратить время, что бы заходить  домой.

Идти было недалеко. И я не спешил. Медленно шёл мимо Центрального Банка. Оригинальная конструкция здания – в виде цилиндра с округлыми окнами. У ворот – часовые.
За металлическим решётчатым кованым забором Там во дворе,  раскидистые зелёные деревья, кусты, аккуратные дорожки. Неспеша ползали огромные черепахи. Остановился, понаблюдал за ними, полюбовался их огромными размерами.

Забор был реденький, между прутьев на улицу свешивались ярко-зелёные густые  ветви кустов. Я протянул было руку, что бы коснуться этих листьев. Но пожилой эфиоп, шедший навстречу мне, мгновенно буквально пробежал 3 – 4  шага, разделявшие нас,  и  выкрикнул:
- «Не касайтесь веток!»  Это меня огорошило. Я отдёрнул руку и спросил:
- «Разве нельзя касаться этих веток возле Банка? Что – запрещено?»

- «Нет! Запрета  нет! Но лучше не трогать ветки и здесь, да и в других местах…»
- «Так почему?»
- «На ветке может быть змея! Будьте осторожны! Вы её не увидите, а она тут как тут…» Я поблагодарил эфиопа. Он улыбнулся, и каждый из нас продолжил свой путь. Неожиданное предупреждение! Да, это – не дома, в Краснодаре… Хотя там в лесу, в кустах – тоже можно встретить змею… Ведь я встречал их не раз. И даже - сидящей на ветках куста, на берегу речки…

 Перешёл дорогу.  Мимо охранников с автоматами.  В ворота Университета и по тенистой аллее. Сел там на лавочку в тени, ожидая жену. Мы договорились пройтись по городу.
 
Территория Университета занимала огромный квадрат на склоне холма, огороженный забором из горного камня. Там росли огромные деревья. Располагались современные здания хирургических, терапевтических, детских отделений.  Между ними проложены асфальтированные дороги, пешеходные дорожки,  лавочки для отдыха.  И всё это в тени деревьев. На зелёных лужайках сидели, лежали отдыхая  студенты в перерыве между занятиями.

Черчилль Роуд шла мимо Университета к вершине холма - вверх, к Муниципалитету. С противоположной стороны забор отделял территорию Университета от огромного Маркато (базара). Говорили, что это самый большой базар в Африке, на котором одновременно находится около 100 тысяч человек. На нижней стороне территории ограда имела ворота, выходившие на тихую поперечную улицу. Их  охраняли вооружённые солдаты,

Городской шум отсекался высоким каменным забором. Я сидел в раздумьях в тишине на лавочке. Издалека донеслись детские голоса, что-то выкрикивавшие и постепенно приближающиеся. И вот – они показались, группа мальчишек – человек 5 – 6 в возрасте примерно от 8 до 10 – 12 лет. Они -  кто-то с палкой, кто с камнем в руке, бежали за собакой, растрёпанной, тяжело дышащей, периодически оглядывающейся.

День был жаркий. Мальчишки тоже тяжело дышали. Вся группа промелькнула мимо меня вдоль забора и скрылась за кустами и деревьями. Стихли голоса. Периметр забора вокруг Университета составлял более километра. Прошло несколько минут.  И вот снова с другой стороны послышались голоса мальчишек. Собака бежала впереди них, тяжело дыша, высунув язык. Мальчишки выглядели ещё более усталыми. Они изредка что-то выкрикивали друг другу. Расстояние между преследователями и  собакой несколько уменьшилось.
Меня заинтересовала эта погоня.

Через несколько минут вновь показалась затравленно дышавшая собака и почти по пятам бегущие за ней мальчишки тоже, видимо, уставшие до предела. Они бежали молча, изо всех сил. И вновь они скрылись за деревьями и кустами. На лавочке  в  шаге от меня, сидел старый седой эфиоп, который тоже молча наблюдал происходящее.

Я обратился к эфиопу:
- «Извините! Что это мальчишки гоняются за собакой! Для чего?»
- «Собака, вероятно, поступила плохо! Мальчишки решили ей отомстить…» - пояснил эфиоп, и я прекратил свои расспросы.
Минуты шли…  Но ни собака, ни мальчишки больше не появились. Вокруг было тихо… Пришлось удивиться  их упорству в достижении цели.



В чём же дело?!    Эфиопский дневник 64
 
 
Забрав почту в отделе кадров,  собирался ехать домой, в Теклу Десту. Но Советник сказал, что минут через 20 должно быть собрание группы  специалистов.  И мне следует тоже быть там. Собрались в зале кинотеатра. Советник  сообщил, что нужно обсудить взаимоотношения  специалистов в группе врачей.
И задал вопрос – у кого имеются сложности взаимоотношений и в чём причина? Никто из присутствующих не выступил. Тогда он стал предлагать каждому выступить и высказать своё мнение. Дошла очередь и до меня.

 - «Что думаете о проблеме взаимоотношений у некоторых членов группы?»  Подумав секунду,  я ответил:
- « Я только что вернулся из командировки в Массаву! Не успел  ещё ознакомиться с положением в группе…»
- «Но до командировки Вы ведь общались с другими членами группы! Что можете сказать об этом?»

- «До командировки –  сразу приступил к работе, на следующий же день!  Времени на знакомство с членами группы, на  адаптацию не было!  Хирургов не хватало… Я работал один в госпитале Екатит-12.  И не было времени с кем-либо общаться на бытовые темы. Работа и дежурства,   к тому же нужно покупать продукты.  И некогда было  общаться! Не слышал ни о каких проблемах!  Можно конкретнее – что за проблемы? По крайней мере, у меня
никаких проблем не было…»

- «Конкретнее прошу…» - настаивал Советник.
- «Конкретнее - некуда! Мои взаимоотношения в  группе, с эфиопами, специалистами из других стран  – нормальные! Больше добавить ничего не могу…»

Выслушав всех, Советник предложил подумать о взаимоотношениях, постараться избегать неурядиц! После всех этих вопросов, бесед я так и не понял – у кого имеются какие-то сложности взаимоотношений… Да и имеются ли они вообще?  На мой взгляд, это была профилактическая беседа, на всякий случай…

Но тут кто-то сказал, что видел мою жену, тоже приехавшую в Посольство.
И мы   отправились на прогулку  по  Аддис Абебе. Пошли пешком,
вышли на Пьяццу (торговую улицу).

С площади Арат-Кило ( в переводе с амхарского языка – четыре километра, то есть четыре километра от центра города)  пошли  по тротуару мимо президентского дворца. Вдруг мимо нас в том же направлении пронеслись на огромной скорости большие армейские грузовики с тентами, полные вооружённых эфиопских солдат.

Один из грузовиков резко снизил скорость,  и из него через откинутый задний борт на асфальт дороги через каждые 15 – 20 метров стали выпрыгивать солдаты с ручными пулемётами. Они тут же отбегали на край  дороги и становились спиной к дороге, с пулемётами наизготовку,  наблюдая за  ситуацией по бокам дороги. 

Нам они махнули руками, что бы мы остановились и стояли. Мы так и сделали, и они не обращали на нас внимания. И тут же мимо этих солдат прошла колонна из десятка    защитного цвета больших «Лендроверов», заполненных эфиопами в полевой форме, с автоматами. «Лендроверы» проезжали, а сзади них шёл пустой армейский грузовик, который подбирал охрану, стоящую на обочинах.

Как только грузовик равнялся с охраной,   хорошо тренированные солдаты   ловко впрыгивали в него на большой скорости.  Заполнившись солдатами,  грузовик резко  увеличивал скорость, на бешеной скорости обгонял колонну и снова «выбрасывал» пулемётчиков на следующий участок дороги.

И так колонна быстро шла вперёд, выбрасывая охранение и подбирая его. Мы молча стояли, наблюдаю эту интересную картину – никогда не видел и не предполагал такого. Колонна проехала, а мы смотрели ей вслед.

А на другой стороне дороги, с высоких каменных ворот у металлического решетчатого забора – видимо с имеющейся там площадки, на всё это молча смотрели кубинские солдаты – охрана дворца.  В нескольких шагах от нас стоял  пожилой эфиоп. Когда колонна проехала, он тихо сказал по-английски, возможно, обращаясь к нам – «Менгисту проехал»… Менгисту Хайле Мариам – Президент Эфиопии в те времена. Он проехал в одном из «Лендроверов», одетый так же, как и сопровождавшие его люди.  Никто не знал – в какой машине он едет, и его было практически невозможно отличить от лиц сопровождения.



Вот тебе и Швейцария… Эфиопский дневник  65


Утром Медицинский Директор вручил мне запечатанный толстый конверт.
- «Это – лично Вам!» - заявил он.
- «Откуда письмо?»
- «Прислало Министерство!» - подтвердил он. Я не стал уходить в свой кабинет, а  разорвал конверт при Медицинском Директоре. В нём оказалась большая пачка бумаг. Начал разбираться с ними.

Пришло именное приглашение из Швейцарии,    на две персоны – с женой!
Там будет проходить съезд хирургов, работающих в  тропических странах. Тематика докладов – обширная. Можно  послать заявку на доклад о своём опыте работы в Эфиопии. Медицинский Директор улыбнулся – «будет сюрприз жене, неплохо поехать в Швейцарию…»  Прилагались соответствующие документы, подтверждающие бронирование билетов на самолёт, мест в гостинице и так далее.
- «Почему именное приглашение?»
- «Министерство дало им информацию о хирургах, работающих сейчас в Эфиопии.  Администраторы  Съезда рассылали сами приглашения.   Оплата  проживания, перелёт   и подобное – это уже Ваши заботы… Но расходы – нормальные… Сможете это взять на себя…» - завершил он.

- «Вы хирург – вам и ехать!»
- «Но Вы же Медицинский Директор? Может быть, Вам было бы неплохо поехать?»
- «Меня пошлют тогда, когда будут решаться вопросы по моей профессии и специализации…» - ответил он.

Вспомнилось решение вопросов  об интересных  командировках… Обычно везде стараются ехать  администраторы – за «сувенирами» -   специалисты чаще сидят дома…  Возвращается такой командировочный - весь обвешан чемоданами, сумками, коробками и всем, чем угодно! Спрашивают, что же там было – «на Симпозиуме», «Съезде»?  Подробно рассказывает, что он ел и выпил «на халяву», где и что покупал, где был на распродажах,  какие цены.
- «А кого видел из мировых корифеев? Что нового в науке?»
- «А разве там было что-нибудь интересное? Болтовня…Не ходил на их дурацкие заседания! Да и что поймёшь? Из английского знаю: Гуд бай! Вэри гуд! Оревуар!» 

С конвертом в кармане отправился после работы домой. Дал письмо жене… Она долго его рассматривала, читала, думала… Потом сказала:
- «И ты думаешь, что мы туда поедем, на Съезд?»

- «Да вот сейчас поеду в Посольство, покажу им приглашение…» - ответил я.
Не стал и обедать, скорее хотелось узнать результат письма… Зашёл в отдел кадров. Там сидел за столом молодой парень, Помощник по кадрам. Дал ему в руки письмо.

- «Вот, получил сегодня и сразу к Вам. Ведь времени остаётся не слишком много! А ещё надо и билеты заказать!»
- «Какие билеты? О чём вы – не могу понять…» - ответил он.
- «Так это персональное приглашение на Съезд хирургов в Швейцарию!» - стал  объяснять ему.

- «А Вы тут причём? Идите, спокойно работайте дальше…» - успокоил он меня.
- «Престижный вопрос для нашей хирургии…Сделаю доклад… Тематика тропическая… Из Эфиопии – один доклад… Больше никто не посылают…»

- «И что мне делать с этим приглашением?»
- «Пошлите в наше Министерство для согласования…»
- «Ничего никуда не пошлю, и звонить не буду! Все равно, никто не разрешит ехать в Швейцарию… Будут просто смеяться… В Эфиопии хирургов не хватает…»

- «А вдруг разрешат?» - попытался продолжить разговор.
- «Идите! Завтра приезжайте к концу дня… Получите документы для поездки в Харрар!  В понедельник поедете в Харрар!»

- «Где это? На сколько ехать?»
- «Это на границе с Сомали… Директор Госпиталя хирург-эфиоп  едет на фронт… Будете его замещать! На сколько ехать  – неизвестно… Но вернуться - только по моему личному разрешению! Говорят, английский знаете? Вот там он очень пригодится… »

Не хотелось продолжать разговор. Парень говорил с такой недоброжелательной  мимикой… 
- «Лично проверю, что бы Вы там работали подольше… Что   тут делать в Аддис Абебе?» Чувствовалась  какая-то предвзятость… Сказал ему
- «До свиданья!»
- «Не скоро свидимся…» - буркнул  тот.
 
Дома жена спокойно выслушала мой рассказ и улыбнулась:
- «Я же тебе сразу сказала, что ничего не выйдет! А письмо – где?»
- «Тот парень оставил его «в деле…»
- «Найдётся кому туда ехать… Ну, что ж! Надо собираться в поездку! Опыт у тебя уже есть после поездки в Массаву!»

Сорок Первый… Эфиопский дневник  66

На следующий день опять поехал в  Посольство. Хотел увидеть Советника, но он был в отъезде. Опять встретился с тем Помощником по кадрам, который вчера  огорошил меня сообщением о внезапной командировке…

Моё Удостоверение Личности так и лежало в Отделе Кадров. Я  не спешил его забирать.   Выдали  его взамен того, в котором были допущены серьёзные опечатки, с которым я «прорывался» в Массаву.

Ходил по городу без документов – можно потерять, или вытащат!  Потом   морока – восстанавливать документ…  И вот теперь - забрал  Удостоверение личности, оно нужно для поездки в командировку.

Помощник очень удивился, что я разгуливаю по городу без документов…
- «Как же так? Это же нарушение… Все должны ходить с документами…А вдруг нужно показать документ?»

- «А если его у меня вытащат из кармана? Украдут? Ходи потом по всем эфиопским канцеляриям, восстанавливай! Времени на это нет… Да меня никто и не останавливал ни разу за полгода…Ведь полицейские приходят на лечение ко мне в Госпиталь, знают в лицо… Чего же они будут меня останавливать? Я же работаю в их Госпитале! Если вдруг нужно – они мигом установят мою личность… Лучше расскажите – почему именно мне надо ехать! Что – остальные уже все ездили?»

- «Других  и не пошлём!  Вы – общий хирург! Дома, в Союзе – к тому же  летали по Санитарной авиации! Дело знакомое! Вот и езжайте! А другие этим не занимались…» Стало ясно, что говорить дальше и не стоит.
 
- «Тогда расскажите, куда мне предстоит ехать? Где Харрар? Кто там встретит?»
- «Не волнуйтесь, всё сделано как надо!»

- «Я уже ездил в командировку на два месяца в Массаву, столько было нестыковок! Хотя при мне звонили туда, договаривались… Так расскажите мне подробно всё! Куда ехать? С кем там встретиться? Где жить? И так далее!» Оказалось, что Помощник этот в Харраре сам - не был, местных условий не знает... Стало понятно, что все вопросы придётся решать самому по ходу дела и в Харраре, на месте… Но, ничего! Не привыкать…

Взял у него целый список номеров телефонов -  Посольства, Отдела Кадров, Консульства, его, домашние телефоны специалистов, которые их имели в Аддис Абебе.  Пообещал Помощнику, что если понадобится – буду теперь звонить всем и днём, и особенно ночью! В любое время…

 В субботу переводчик должен привезти мне билет в Харрар на «Боинг-727» местных авиалиний.  Помощник  предложил мне  договориться с Медицинским Директором Полицейского Госпиталя, что бы за мной рано утром в понедельник прислали машину и отвезли в Аэропорт. Пока всё шло так же, как и в первую командировку.

Помощник  назвал  хирурга,   работавшего в Харраре несколько месяцев тому назад…Завтра этот специалист после работы придёт в Посольство,  и я смогу с ним поговорить о Харраре.

И писем с Родины нет.   Встретил в Отделе Кадров Сергееву, нашу соседку по Теклу Десте, жену сослуживца по Аддис-Абебскому Университету. Она приезжала за письмами.

- «Сказал бы мне – что поедешь за письмами! Я ведь каждую неделю езжу за ними в Посольство! Посмотрела бы письма и тебе…Ты же всё дежуришь ночами! Как буду ехать снова – проверю письма для тебя…»

- «В понедельник снова  в командировку! Не скоро приеду за письмами…»
- «Ну так я посмотрю письма и отдам Инне! И куда же тебя посылают? На сколько?»
- «В  Харрар! Где-то на границе с Сомали… На сколько – никто не знает…»

Неторопливо разговаривая, зашли в магазин Посольства. Подписался на Собрание сочинений Константина Симонова. Взял несколько баночек консервов в поездку – тушенку, рыбу… Уплатил валютой.

В магазине можно было купить книги советских издательств и продукты из СССР, например – иногда солёное сало, перцовку, финское пиво в алюминиевых баночках, консервы.

Если приходил пароход в порт Асаб на Красном море,  тогда в магазине появлялись эти и другие товары. Но их мигом разбирали. Своё – всегда лучше. Но сейчас завоза не было. Убедившись, что мы исчерпали весь ассортимент, решили ехать домой, в Теклу Десту попутной машиной.

Вышли на главную дорогу Посольства. Она круто спускалась от Посольства вниз, и через ворота с двумя охранниками эфиопами с берданками выходила на Пьяццу – торговую улицу, на которой располагались по обеим сторонам фешенебельные дорогие магазины.

Можно было идти по Пьяцце пешком – она делала полукруглый изгиб  и шла к Муниципалитету, пересекала Черчилль Роуд  - в общей сложности километра 4.

Второй вариант был – пойти мимо Посольства вправо и вверх, через холм, выйти на площадь к Госпиталю  Екатит-12, дальше площадь Арат Кило (четыре километра), мимо Дворца Президента – вниз, километра 4, к кинотеатру «Эмбаседор», мимо гостиницы «Эфиопия» по бульвару с рядами огромных пальм – через мостик, речку – к Теклу Десте.
 
Но пешком идти не хотелось. Аллея в Посольстве, на которую мы вышли, с шумящими огромными эвкалиптами – успокаивала. Земля под ними была усыпана  опавшими сухими листьями, чашечками наподобие как у желудей. Воздух наполнен ароматом эвкалиптов. 

Было тихо. Шум города не слышен. По аллее ни одной машины -  ни вверх, ни вниз. Подождав начали потихоньку спускаться по аллее вниз, к воротам. Неспеша спустились почти до ворот. Ворота открыты, возле них 2 пожилых эфиопа с ружьями древнего образца, похоже – однозарядными берданками.

Вероятно, с такими же ружьями стояла здесь охрана и сотни лет назад. Тогда в Аддис Абебе охрану императора несло два полка казаков из России. В те времена всё было спокойно – никто не трогал императора, никто не трогал казаков, которые поддерживали порядок. Традиция с казачьими полками нарушилась после Революции в России. Так, мы стояли и рассказывали друг другу всё, что знали о казаках в Эфиопии. А машин всё не было.
 
Но вот с Пьяццы свернул в Посольские ворота неказистый фургон неопределённого серовато-песочного цвета. У него была брезентовая крыша,
А такие же брезентовые бока – опущены и болтались. Переднее стекло опущено на капот машины.

За рулём – эфиоп. Рядом – видимо русский, но загорелый донельзя, с усиками и бородкой. В кузове на боковых скамейках сидело ещ1ё двое таких же ребят.

Мы смотрели на них, а они на нас и дружелюбно улыбались, что-то рассказывали  и хохотали. На вид ребятам было лет от 30 до 40. Машина старая. Было видно, как она напрягается, деловито урчит, карабкаясь по крутой дороге вверх. Она неспеша подъехала к нам. Не останавливаясь, сидящий рядом с водителем крикнул: - «Дождитесь нас! Обязательно подвезём…» Весёлые ребята проехали мимо нас вверх по дороге, и долго был слышен их весёлый смех.
 
- «Кто это?» - переглянулись мы. – «Наверно, геологи?» Следом за этим фургончиком в Посольство стали заезжать машины, одна за другой. Потом через некоторое время они выезжали, проезжая мимо нас. Наши поднятые руки и просьбы остановить машину на них не действовали. Не сбавляя скорости, они проскакивали мимо нас вниз, в ворота, направо, в город.

- «Валя, давай считать, сколько машин проехало мимо нас в город…» - обратился я к  Сергеевой.
- «Если остановится нечётная машина – нам повезёт, если чётная – то не повезёт!» - добавила Валентина.  Мы посчитали – прошло уже 7  машин. Наш разговор затих – мы сосредоточенно считали машины.

- «Тринадцатая!» - считала Валя. – «Опять мимо!»
- «Двадцать третья!»
- «Тридцатая!» Геологи на замызганном фургончике всё не появлялись.
- «Тридцать седьмая…»
- «Тридцать восьмая…»

- «Пошли пешком!» - предложил я. – «Никто нас не подвезёт…» - проводил  взглядом очередной «Мерседес».  Кто едет – не видно за тёмными стёклами. И мы неспеша двинулись вниз, к воротам.

И в это время сзади нас раздался шум мотора того же неказистого фургончика. Вниз с холма он  шёл легко. Его пассажиры всё так же весело  разговаривали. Догнав нас, фургончик остановился.
- «Вот и мы! Я же сказал, что мы вас подвезём!» - воскликнул мужчина, сидящий рядом с водителем. Садитесь!» И мы забрались в фургон. Он был полон ящиков, коробок.

- «Вы геологи?» - спросил я.
- «Да, получили со склада дополнительное оборудование! Завтра опять отправимся в Огадену… Вот только возьмём ещё продовольствие,  консервы…

- «Сорок первый!» - воскликнула радостно  Валя.
- «Что – сорок первый? Чему радуетесь?» - спросил сидевший впереди, видимо, руководитель группы.
- «Так вы были сорок первой машиной, которую мы просили подвезти нас… Предыдущие сорок – не остановились…»
- «А вы – доктора?» - спросил он. «Ничего удивительного! Я же сказал, что подвезём вас! Так и получилось…»
- «Вы что, волшебник? Колдун?» - спросила Валя.
- «Нет, мы – геологи…Хорошо понимаем человека, если он поднимает руку и просит его подвезти в чужой стране… Нам помогают – и мы помогаем… Иначе – не  прожить!»
- «Вы – сорок первый! Я загадала, что если остановится нечётная машина, то нам повезёт! Значит – нам повезёт!»
 
- «Так вам – повезло! Ведь  мы ехали…»  Несколько минут – и геологи остановились возле Теклу Десты. Жаль было расставаться с замечательными парнями – геологами… Что я мог – это дал им свои координаты и предложил при необходимости оказать всю возможную медицинскую помощь и поддержку.

Водитель Посла…  Эфиопский дневник 67

Вот к тому хирургу - коллеге, уже бывавшему в Харраре,  я и направился на следующий день за дальнейшей информацией. Он как раз приехал в Посольство, так что искать его не пришлось.  Действительно, он пару месяцев работал в Харраре год назад, замещал эфиопа-хирурга. Медицинский директор Харрарского госпиталя – доктор Хуссейн,  он заведует и хирургическим отделением, а вот теперь  - уезжает на фронт.

Коллега рассказал, что самолёт приземляется в городе Дире-Дава, это километров около 70 от Харрара. Машина из госпиталя приходит в аэропорт и отвозит прибывшего в Харрар по горной дороге.

В Харраре несколько  госпиталей, там работают врачи из СССР и других стран. Живут в отдельных виллах. В Дире-Даве и Харраре имеются советские Офисы.  Взял у коллеги номера телефонов этих офисов.

В общем, обстановка несколько прояснилась.  Всю возможную информацию собрал. И узнал очень много -  главное, куда можно позвонить в случае непредвиденных обстоятельств. 

Вышел из посольства, стал внизу дороги – авось, кто-нибудь подвезёт. Поднял руку, и возле меня остановился сияющий никелем «Мерседес».
- «Садитесь!» -  приветливо улыбнулся водитель. Он был один. «Куда едете?»
- «В Теклу Десту…»
- «Мне по дороге…Там живёте, доктор?»
- «Да. Если Вам не по пути, то высадите, где Вам удобно…»
- «О чём разговор? Это – минута! Не имеет значения…Всегда подвожу кого-нибудь из специалистов, если еду без Посла… С ним – не полагается. Дипломатические особенности… Часто Вас подвозят из посольства?»

Смеясь, рассказал ему вчерашнюю историю - как мы с Валей уехали лишь на сорок первой машине… Другие - не остановились…Вспомнили фильм «41-й» … Водитель  объяснил:
- «Причины могли быть разными… Не останавливаются, если везли дипломатов наших или из других стран. Не останавливаются иностранцы. Но иногда  некоторые наши – дома ходил пешком, а здесь вдруг машина, и зазнался без причин… А геологи – замечательные ребята! Они не зря предупредили, что подвезут…  Значит были причины… Я знаю…» - улыбнулся он. – «Если вдруг кто-то не подвозит соотечественников без причины – то Посол предупредит, а то и  лишит машины, что бы не выпендривался…» - завершил он разговор.
 
Водитель здорово управлял «Мерседесом», обгонял все машины на такой скорости, что казалось, что они еле движутся. Я на машине ездил много лет, ещё со студенчества. Но такой быстрой и в то же время качественной езды ещё никогда не видел! Сказал об этом водителю…

- «Так я профессиональный автогонщик много лет! Участвовал в различных Ралли… Теперь вожу Посла… Потому и взяли меня, что в дороге бывают разные обстоятельства, порой бывает нужно ехать очень быстро!»
Я восторгался в душе водителем – виртуозом. Не успел оглянуться, как он остановился возле Теклу Десты. Поблагодарил водителя и пошёл домой.

В другой раз увидел водителя Посла на сцене зала в Посольстве. Был концерт самодеятельности, выступали специалисты, сотрудники посольства, которые умели петь, играть на музыкальных инструментах. И вот на сцене – певец с электрогитарой! 

Да, это был водитель Посла… Он замечательно пел, исполняя песни  из репертуара Антонова, который был в разгаре популярности. Все ему восторженно аплодировали.

Ещё раз видел водителя Посла в национальном Эфиопском театре, на Черчилль Роуд, возле Теклу Десты. Там его слушали не только советские специалисты, работающие в Аддис Абебе, но и многочисленная русская диаспора города, эфиопы. Да, этот водитель был настоящий артист и в вождении автомобиля, и пении, и в игре на гитаре! Диаспора русских  возникла со времён казачьих полков, нёсших службу по охране Императора. Многие так и остались после Революции жить в Аддис Абебе. 


В   церковь… На экскурсию… Эфиопский дневник 68


В субботу  вечером переводчик Коля Степул занёс нам В Текла Десту билет на самолёт в Харрар  и  официальное направление в Харрарский Госпиталь,  отпечатанное на амхарском языке на машинке.

Амхарский алфавит имеет около 400 букв! Вероятно, удивительно  сложная  пишущая машинка, на которой печатали эту бумагу! И перевода текста на английский -  нет! Что  написано – неизвестно… Посмотрели, пошутили…
- «Вот приедете – и сразу узнаете и поймёте, что там написано…» - улыбался Степул и спросил, договорился ли я с медицинским Директором, что бы в понедельник рано утром меня  отвезли в аэропорт.

- «Пообещал  - отвезти! А вдруг забудут, или не смогут?» - засомневался я.
- «Нет, они очень пунктуальные! Ведь в прошлую командировку – в Массаву – машину во время прислали - ехать в аэропорт? Раз обещали – сделают…» - повторил Коля.
- «Если не пришлют машину – останусь здесь… Билет пропадёт…»

- «Завтра – воскресенье! Отдыхать будете перед  командировкой? А мы – всей группой поедем на экскурсию по Аддис Абебе!»  -  продолжил  Коля.
- «Так я же как только узнал - с самого начала сказал, что мы с женой обязательно поедем на экскурсию! С какой стати – вдруг не поехать? Ведь в Харрар – только в понедельник утром!»

- «Хорошо, что вспомнили об экскурсии, а то могли не заехать за Вами!» - засмеялся Степул. «Знаю! Экскурсии – не пропустите, если не дежурите в Госпитале! Не волнуйтесь! Заедем  за вами обязательно… Еле договорились в Посольстве… Кто-то узнал, что среди осматриваемых памятников – церкви… Начали возражать… Успокоили, сказав, что экскурсия по «Памятникам архитектуры древности и средневековья». 

-  «Куда поедете, что предполагается осмотреть?» - спросил я.
- «Название говорит само за себя… Памятники архитектуры древности… В том числе католический, армянский, эфиопский, православный храмы Аддис Абебы… Всем хотелось посмотреть именно их!  Экскурсовод – эфиоп. Хорошо говорит по-английски, да и русский язык знает неплохо, очень интересно рассказывает… Каждое воскресенье проводит эти экскурсии…Поедем на автобусе… До обеда – успеем!»

На следующее утро мы вышли к подъезду дома -  на Черчилль Роуд. Автобус подъехал во время, и мы с женой заняли два своих места. Автобус двинулся вверх,  по Черчилль Роуд…

Экскурсовод сразу начал свой рассказ, который действительно был  интересен. Говорил он почти непрерывно… И столько  рассказывал нового, интересного! Не передать словами! Изложу конспективно… Потом –  буду добавлять по ходу дела…    


У муниципалитета свернули налево… Пара кварталов – и остановились у тротуара  возле Баптистской церкви. Через дорогу, на противоположной стороне – Русская православная церковь. Чуть дальше – на правой стороне улицы - Рас Деста Дамтев Хоспитал. У ворот – домик охраны. Здание – старинное, итальянское. На территории – много высоченных деревьев, тень. Дальше, вдоль по улице – Католический костёл. Не предполагал я, что этот Рас Деста Хоспитал мне ещё встретится позже. 

Эфиопия страна действительно - нищая, со скудной природой, но с очень древней культурой. В ней сочетаются противоположности: высокая культура части населения – и  неграмотность большинства, богатство небольшой группы - и нищета остальных, зелень оазисов - и безводные пустыни... В стране  много интересного и веселого,  смешного и грустного, и так далее.

Слово  «эфиопы» - в переводе на русский означает  - это "люди  с лицами  обожженными солнцем", и действительно - это так. Мне как врачу, хирургу  приходилось их осматривать раздетых,  работать с ними раздетыми - на операционном столе, и кожа на животе, груди, конечностях, не подверженных действию солнечных лучей -  светлая... В то же время кожа лица, кистей рук, шеи, подвергавшаяся солнечной инсоляции – тёмная.

В стране проживают люди до 100 разных национальностей, говорящие на разных языках, имеющие особенности национальной культуры.  Народность копты считается  потомками древних египтян, вытесненных при арабском завоевании Египта. Эфиопов  относят скорее к семитам (как арабы,   евреи).

Страна со скудной природой, гористыми полупустынями и даже пустынями. Имеются  следы многовековой древней цивилизации (со времён египетских фараонов, царя Соломона и царицы Савской). Распространено православие, хотя многие принадлежат и к другим религиям мира. В Аддис Абебе очень много храмов, принадлежащих к самым разным религиям и концессиям. 

Вполне возможно, что многие из врачей нашей группы дома, на Родине - никогда не были в церкви, и это вызывало интерес к экскурсии. Мы с женой бывали в церквах Москвы (в Кремле), Ленинграда (Исаакиевский, Казанский соборы),  Киева (Владимирский собор, Заповедник «София»), когда ездили туда по своим делам или на факультеты усовершенствования. Но то были православные церкви. Теперь увидели, что же у других конфессий.

И  мы, врачи-специалисты целый день ездили по городу на автобусе, слушали объяснения эфиопского экскурсовода. Посетили Православный храм – там было всё так же. как и у нас на Родине. В армянской церкви свечи ставили в рыхлый песок, насыпанный на специальные подносы.

 В костёле и в церкви баптистов обратили внимание на ряды стульев, кресел, в которых сидели посетители, молящиеся.  В костёле играл орган. У баптистов – пели песни певцы, стоявшие впереди, лицом к посетителям, да и сами молящиеся дружно подпевали.

Зашли в огромный центральный собор Аддис Абебы. Перед входом в него посетители снимали обувь, шли внутрь в сменных тапочках. Нас об этом заранее предупредили, что бы не идти пешком. В Соборе внутри, по бокам здания – огромные балконы, на которых тоже располагались посетители.

Во всех церквах было полно народа – эфиопы и другие жители. Шло богослужение, очень красочно и ярко! При входе – снимали обувь, так там принято. Ставили свечи… Молились -  каждый думал о своём. Эфиопы очень доброжелательно, приветливо  посматривали на нас – советских специалистов, пришедших в церковь.

То были времена атеизма в нашей стране, и никто из нас, врачей  не хотел, что бы знали о наших религиозных воззрениях, вероисповедании… Ведь известно, что это будет истолковано – во вред верующему… Среди врачей, особенно хирургов – атеистов не встречал. Профессия – тяжёлая, много трудностей, сложностей, и специалист надеется на поддержку, помощь и Высших Сил… Ведь хочется вылечить тяжёлых больных… Какой уж там атеизм!

Христианство вместе с исламом – две массовые религии в Эфиопии. Эфиопская церковь основана в 325 г. и была под управлением  епископов Коптов, из Якобитской патриархии Каира.
 
Затем она  отделилась от др. христианских церквей в оппозиции к решениям Совета Халцедона в 451 г. Ею стал управлять  Авип, которого  выбирают  на ранг Патриарха эфиопские священнослужители.

В Эфиопии имеется в общей сложности около 15000 церквей и 800 монастырей, расположенных по всей стране – и на вершинах гор, и на островах огромных озёр Эфиопии.
 
В середине 15 века следуя видению, император Зара Йакоб построил церковь «Божественного света» в городе Дебре Бархан и сделал там столицу.  Позже, в 18 веке, цари Шоа – расположились в Анкобере.

Из бывшей столицы через пустыню Ифат караваны идут к Аденскому заливу и Красному морю с  товарами Эфиопии в обмен на иностранные товары.

Пушкина эфиопы почитают как своего поэта (ввиду происхождения от арапа Петра Великого), знают его стихи и очень им гордятся... Есть памятник Пушкину, который мы и осмотрели. 

Ганнибал Абрам Петрович (1697 – 1781) прадед Пушкина, был сыном абиссинского князя, попал в плен к туркам и из Турции в 1706 г.  (в возрасте 9 лет) привезен в Москву.

Пушкин происходил от своего великого прадеда Ганнибала, которого усыновил Пётр 1 и которому Александр Сергеевич посвятил повесть.

Во 2-й половине 19 века многие русские посетили Эфиопию, симпатизируя ей. В Аддис Абебу пригласили два полка казаков России. Они служили императору. Среди солдат были такие, как Бабичев, Артамонов, Леонтьев. 

Мы проехали по улице Казачьей и увидели  сохранившиеся  с тех пор казармы, конюшни.  Там, в те далёкие времена располагались казаки. Сохранились записки Булатовича  о его службе в Эфиопии. 

В результате – все мы были очень довольны экскурсией. Поездка затянулась почти до вечера – ведь за один день увидели и узнали столько!  Вечером я собрал в чемоданчик минимум вещей, необходимых для командировки.

И уже потом, когда я вернулся, мне рассказали со смехом дальнейшее. На следующий день кто-то из администраторов Посольства узнал, что во время экскурсии посетили и церкви… И спрашивал тех, кто подвернулся под руку  – так это была экскурсия по церквам?!
 
Ответ  был, что экскурсия -  разумеется по городу, с осмотром памятников архитектуры древности. Ведь  церкви  - памятники древнего зодчества – им много сотен, даже более тысячи лет. Всё это экскурсовод-эфиоп показывал  по программе…Так действительно и было…   Вопросы прекратились, тем всё и кончилось…   

Тем  ранним утром в понедельник я сидел в кресле «Боинга-727», стремительно взлетавшего с аэродрома Аддис Абебы в сторону Дире-Давы, на восток Эфиопии. 

Впереди – Дире Дава!     Эфиопский дневник 69

Я  вышел к подъезду Теклу Десты точно к 6-00. Прохладное утро…   Не верится, что чуть позже – и будет жара… Водитель из госпиталя приехал во время.  Он приветствует – «Тенастеле! (Здравствуйте!)»  Отвечаю ему так же  - «Тенастеле!» то есть,  здравствуйте! Стараюсь пользоваться амхарским языком при разговоре с теми местными жителями, кто английским слабо владеют. Разговор с водителем – простой, и могу спокойно с ним объясниться.

Мигом домчались в аэропорт.  Из динамиков слышно на амхарском языке объявление о  регистрации билетов на рейс в Дире Даву и далее – Асмара – Хартум – Каир.  Это объявление я понял частично,  слыша  название городов, в которых самолёт будет совершать промежуточные посадки. Но эти города – ключевые слова, дают возможность понять всё объявление. Затем  диктор продублировал всё объявление по-английски.

Иду на регистрацию билета – там уже стоит толпа пассажиров в самом разнообразном одеянии.   В национальной эфиопской одежде – всё белое -  рубашки, накидки, брюки суживающиеся внизу.  Люди в сомалийской одежде очень высокие, стройные – мужчины с полосой материи, оборачивающей таз, ноги  в виде длинных юбок.   

На голове у многих – чалма. На Востоке Эфиопии, куда направится самолёт, а также в Судане и Египте, где будут следующие посадки – много мусульман. Некоторые женщины – с подобием короткой чадры на лице. За полы женщин держатся маленькие дети, они ведут себя спокойно, сдержанно, послушны.

Регистрация билетов идёт быстро. Пассажиры зашли в отдельный отсек для рейса в Дире Даву. Вот пришли три стюардессы в сине-голубых отлично сидящих костюмах, изящных шляпках.  Девушки изумительной эфиопской красоты, как будто вышли из страницы модного журнала. В руках – небольшие  квадратные синие чемоданчики.

Прошёл экипаж самолёта – стройные, красивые парни в форменных синих костюмах. Следом за ними двинулись стюардессы и  пассажиры, и я в том числе. 

Удивительно – но вся эта толпа пассажиров шла быстро, не наталкиваясь друг на друга, предупредительно давая друг другу дорогу. Причём такая взаимная уступчивость  наблюдалась постоянно – на улицах, в магазинах, на рынке – Маркато,  везде где было скопление людей.

 По коридору, вышли на поле. Громадный автобус вместил всех, и через минуту остановился у трапа «Боинга-727». Без спешки поднялись в самолёт. Моё место оказалось  у иллюминатора.

 Всё происходило мгновенно. Пристегнули ремни… Короткий стремительный разбег – и самолёт уже в воздухе… Круто уходит вверх… В самолёте довольно тихо… Моторы не так уж  гудят… Можно говорить, не повышая голос!  Рядом со мной, в других креслах сидит эфиоп с девушкой, о  чём-то с ней тихо разговаривает…

На земле казалось, что   небо чистое, но самолёт при взлёте прошёл через  7 слоёв дымки, которая скрыла  землю… Город исчез за пеленой  дымки… Появились стюардессы со своими столиками – кофе, напитки…

Потом – стюардессы привезли пластиковые коробки с завтраком. Это -  тыбс, жареное мясо с горьким зелёным перцем, нарезанным полосками… Конечно, я с аппетитом позавтракал… Когда ешь такие блюда, кажется, что в желудок выплеснул огонь… Потом – это чувство проходит…Вкусное – невероятно…  И хочется ещё такого же острого блюда!
 
Готовят эфиопы очень вкусно…  Эфиопская национальная кухня напоминает  кавказскую.  Но только эфиопская пища  во много раз острее -  в неё  добавляют огромное количество специй:  перец, метмета (неизмеримо горче перца), и много других приправ… Одним словом, стюардессы не давали пассажирам скучать! Полёт до Дире Давы – короткий, дистанция  не более 500 км. Время пролетело быстро. И уже на табло объявление – пристегнуть ремни!

Пассажиры очень аккуратны… Пристегнуть ремни – так пристегнуть … И вот – уже приземлились, самолёт остановился на поле… Быстро все вышли, во главе со стюардессами сели в автобус. Минута -  и аэровокзал с надписью по-английски  на крыше и фронтоне  –  «Дире Дава».

Здание – интересное, открытое…. Впечатление, что стен нет, только крыша…  Под колоннами - открытый зал ожидания, выдача багажа. Разделяют отдельные отсеки здания огромные вьющиеся фикусы, заплетающие   все проёмы. Такого я никогда и представить не мог! Огромный вьющийся фикус! Хотел сфотографировать – но во время остановился: ведь в аэропорту обычные правила, фото – запрещено!

И, не теряя времени, направился со всей толпой на выдачу багажа…   Из самолёта  мигом выгрузили багаж тех пассажиров, полёт которых уже завершён… Ведь полёт оставшихся  продолжается,  впереди – Асмара – Хартум-   Каир.  Транспортёр уже работал.  Так же стремительно все разобрали багаж и устремились на площадь перед аэровокзалом.

Ярко светит солнце.  Свежий прохладный воздух. Вышел из аэровокзала и решил ждать машину стоя недалеко от выхода  на привокзальную площадь. 
На стоянках много легковых машин, микроавтобусов.

Отказался от услуг таксистов. В  ответ на их предложение отвезти смело заявил,  что сейчас придёт «моя машина»! Это было довольно нагло с моей стороны, но почему-то была уверенность, что так и будет!

На площади обычная картина – прохаживаются парные патрули автоматчиков. На меня пока не обращают внимания.  Прибывшие пассажиры  разошлись по площади -  к стоянкам машин. Рассаживались в них, разъезжались.  Площадь опустела.

Мне оставалось  внимательно наблюдать за машинами на стоянках… Они в большинстве разъехались… Сейчас - ни одна из них «не подавала признаков» активности… Все – стояли… Водители куда-то разошлись… Кто же повезёт меня?!  Неужели - опять «Массавский вариант»?! Не может быть!

Но прошло не более пяти минут, и  по дороге, выходящей на площадь, показался неспеша движущийся старенький  микроавтобус какого-то неопределённого серо-песочного цвета… Он не торопясь сделал круг по площади и остановился у тротуара,  метрах в 3 от меня… Было заметно, что крылья, борта этого неказистого микроавтобуса неоднократно подвергались рихтовке. А потом – их красили чем придётся.   

Водитель остался на своём месте.  Эфиоп,  сидевший рядом с ним,   открыл дверцу, неспеша вылез из кабины и, глядя прямо на меня – подошёл, заговорил по-английски, поздоровался.  Я обрадовано ответил ему. 
- «Хау дуюду, Доктор! Мы приехали! Садитесь! Повезём Вас в Харрар!» Он всё это изложил мне в одной фразе…  Я решил задать ему несколько вопросов, что бы убедиться, что ошибки нет, что они приехали именно за мной! По-английски этот сопровождающий говорил довольно бегло, и это меня обрадовало!

- «Кто медицинский Директор госпиталя? Где он сейчас?»
- «Это – доктор Хуссейн! Он уехал в командировку два дня назад…»
- «А кто в госпитале хирург?»
- «Доктор Хуссейн! Он – один хирург… Есть ещё терапевты…» Выслушав эти ответы, решил, что хватит «выяснять отношения»… Надо – ехать!  Эфиоп открыл правую переднюю дверцу кабины, предложил мне сесть туда…Сам сел в кузов микроавтобуса… И мы поехали…

Микроавтобус   поскрипывал,  трясся, но уверенно двигался вперёд… По бокам дороги – хижины, дома… Больше одноэтажные, иногда – в два этажа…  Мы ехали по окраине города… Потом – выехали в центр с массой ларьков, магазинчиков. Толпами на тротуарах и проезжей части, которая к тому же  забита скоплением разнообразных легковушек, пикапов, фургонов…

Вот впереди показался мост - широкий, асфальтированный,  на  каменных опорах… Но под ним – нет  воды! И реки – не видно… Под  ним от берега до берега и вдоль, сколько видит глаз  - лежит сплошной сыпучий  песок, вероятно русло высохшей реки… - «Почему здесь мост?» -  спросил я сопровождающего. «Ведь один песок! Реки нет!»

- «Это сейчас - нет реки! Пройдёт дождь – и будет бурная река… Здесь – всегда так… А когда нет дождя – один песок… Так и называется – Песчаная река… И по песку эту реку переехать - тоже нельзя!  Застрянем в песке! Вот и ездим по мосту!»

В моём чемоданчике лежал «Зенит», готовый к фотосъёмке. Я полувопросительно взглянул на сопровождающего и сказал: «Фото?!» Но тот отрицательно покачал головой, давая понять, что лучше этого не делать… - «Не всем нравится фото… Не надо…» Пришлось оставить фотоаппарат на его месте, в чемоданчике. Решил, что, может быть, на обратном пути, возвращаясь  получится сфотографировать экзотику этой дороги и города Дире Давы.
 
 Переехав мост, углубились в улочки с глинобитными домиками.  Вот сбоку от дороги  промелькнул базар - лавки,  толпы народа…  Люди одеты в самую разнообразную одежду: кто в подобие европейской,  другие – в эфиопскую, сомалийскую…   

Караваны  верблюдов с грузом и без поклажи…  Погонщики…  Стада ослов с огромными  мешками, вязанками дров, которые выше самого  осла… Я смотрел удивлённо на этих несчастных некрупных животных: - «И как только они могут тащить такую огромную поклажу! Да  ещё кто-то говорит, что ослы – ленивые животные!!! Ведь без огромной помощи осла – и человек как бы выжил в этих условиях?!»  У тротуаров и на проезжей части – скопление,  можно сказать,  преимущественно  «антикварных» автомобилей любых моделей – со всего света – но все на ходу…   Много наших «Москвичей»,  «Жигулей»… 

Всё промелькнуло перед взором, осталось  позади… Снова выехали на окраину города. Водитель остановил микроавтобус у тротуара, около  одноэтажного домика.  Сопровождающий вылез. Сказал: «Тенастеле! До свиданья!»
 
- «Так нужно ехать в Госпиталь!» - забеспокоился я. – «Водитель вас отвезёт. Он – знает…  А я – уже дома… Вот мой дом, » - показал он на домик. – « В Харрар - не поеду…Рабочий день закончился…» - подвёл итог сопровождающий. – «Ну, вот! Начинается! А я даже имя у него забыл спросить! Не смогу даже объяснить – кто меня покинул в этой поездке…» - подумал я. Но микроавтобус уже тронулся с места. Продолжать разговор было не с кем…  Подумал: - «Будь что будет… Надо соблюдать спокойствие…Сориентируюсь   по обстановке…»


Куда же я приехал?!  Эфиопский дневник 70

Вот наш микроавтобус   вырвался из затора… Дорога свободнее… Окраина остаётся позади… Впереди – местность  холмистая, поросшая кустарником… Хорошая асфальтированная дорога, идёт изгибами, серпантин то уходит влево, вдоль оврагов, вклинивающихся в горный хребет, то возвращается обратно.… Далеко впереди -   колонна   грузовиков, растянувшаяся  по серпантину дороги.
 
Затеваю разговор с водителем, но оказывается, что по-английски он возможно  что-то и понимает, но ответить - не может…  Напрягаю свои возможности в амхарском языке… Спрашиваю его  по-амхарски -    куда мы едем?  Получается… Водитель уверенно отвечает:  - «Харрар! Харрар!»  Задаю односложные вопросы, на которые можно дать лишь утвердительный или отрицательный  ответ – тоже получается… Разговор идёт!

Хотя дорога – асфальтированная, в хорошем состоянии, но сильно загружена: навстречу и в попутном направлении – погонщики гонят верблюдов, ослов… Иногда – легковушки…   На крыше у них большие багажники, которые  набиты горой поклажи -  не хуже, чем те вьючные ослы… Едем в общем потоке, обгон – почти невозможен…  Но мой водитель всё-таки умудряется кого-то обгонять… - «Скоро вечер! Комендантский час!» - повторил он. Значит, поэтому и торопится.   Дорога идёт  вдоль левого ската горного хребта… Он весь изрезан террасами, на которых растут кусты, похоже – чай, кофе, какие-то кустарники… 

Постепенно догоняем грузовики – это огромные армейские вездеходы… Их колёса вровень с крышей нашего микроавтобуса. На прицепе тащат пушки, миномёты.  Это артиллерия куда-то перемещается. В кузовах грузовиков –гора ящиков, похоже – снарядных. Кучей лежат  матрацы, свёрнутый брезент,  видимо, палатки.  Бочки, вёдра и другое имущество – видимо вещи солдатского лагеря. Поверх всего этого сидят,  сняв гимнастёрки – молодые парни, солдаты, смеются, машут нам руками при обгоне…

Склон хребта уходит куда-то глубоко вниз, вправо, и там – Каменная река, а от неё поднимается по ту сторону долины – другой горный хребет…  Водитель так и сказал – «Каменная река!»  Огромные валуны, нагромождения их образуют русло реки. Но воды в нём сейчас нет… - «Вода будет во время дождей!» - пояснил водитель.

Войска едут к границе… Видимо, идёт перегруппировка… Это едет артиллерия… При обгоне каждого грузовика, сидящие в кузове на кучах имущества  эфиопские солдаты, смеются, машут нам руками. Своевременно меня предупредил сопровождающий – не доставать фотоаппарат! Подумал,  что только этого не хватало!  Фотографировать эту Каменную Реку… А за компанию  ещё  и  эту   колонну в придачу! 

Но вот навстречу нам появилась другая  колонна таких же огромных грузовиков. И опять – их  кузова   горой набиты ящиками, мешками, палатками, поверх которых сидят весёлые,  улыбающиеся, машущие нам руками солдатики. 

Поток военных машин – с пушками, миномётами, одни – туда, другие – обратно.  Меня это удивило: почему одни -  туда, а другие такие же точно  -  обратно?  Спросил водителя, и тот  пояснил: «Эти едут – в отпуск… А другие едут – на границу…Вместо них!»

Горы стали ниже… Местность  - холмистая, поросшая деревьями, кустами… Мы ехали по зелёной долине.  Справа от дороги в гуще кустов – танк, ржавый, скособоченный, со следами  копоти, гари… Видно – сгорел…
 
- «Это кубинцы остановили сомалийские танки… Здесь была война …» - пояснил водитель. Дальше  -  ещё разбитый танк. – «Почему танк не забрали отсюда?» - расспрашивал я водителя. «Там – болото!» -  отвечал тот, смешивая английские и амхарские слова. «Танки застряли в болоте…»  И стоят теперь они как «памятники» войны недалёкого прошлого. 

Вот впереди  посёлок. – «Алемайя!» - пояснил водитель. Громадные деревья, тень.  Небольшие беленькие  домики. Базарчик – эфиопки торгуют овощами, зеленью. – «Куплю картошки!» - сказал водитель. Я вышел, размялся. Водитель принёс сетку – килограммов 15 крупного белого картофеля. – «А вы не берёте?» - спросил он меня. – «Харрар – далеко?» - спросил я его.
- Харрар – близко!» - ответил водитель.
- «Приеду в Харрар, тогда будет ясно – что нужно купить…»

Дальше дорога пошла вдоль громадного озера, лежащего в долины. Берега его  полого спускались  к воде. На озере резвилась стая гусей.   С обеих сторон вдоль дороги  высажены эвкалипты. Их стволы  закрыты снизу на 2 и больше метров плетёными сетками в виде корзин… - «Это защита от коров  и других животных. – «Иначе коровы ствол  съедят!» - пояснил водитель. 
- «Харрар!» - сказал водитель, махнув рукой вперёд.

Дорога разделилась на две: одна – вправо, другая – влево. На развилке – бензоколонка «Ессо». Вот – и Харрар! – «Госпиталь!» - махнул водитель рукой влево. – «Доктор! Вилла!» - махнул он рукой вправо.

И мы свернули направо. На развилке осталась гостиница «Рас Отель»  Дорога снова разделилась. Водитель махнул рукой вверх, на холм – «Офис!».   Поехали налево – вдоль речки и склона холма. По бокам асфальтированной дороги – высокие тенистые деревья, виллы.

Внизу, у основания холма – речка. Дальше – долина, там несколько белых домов в 2 – 3 этажа.  Вдали  - высятся высокие  зубчатые стены старинной крепости. Дома. Вероятно -  там Старый город.

Переехали мостик, под которым  журчит  ручей, и свернули снова направо, по крутой каменистой  дороге вверх на холм.  Улица закончилась, дальше кукурузное поле.  Мы на вершине холма.  И  снова поворот налево. И вторая вилла от угла под огромным платаном. Низенький штакетник. Ворота. Калитка. Микроавтобус стал носом к воротам.

- «Вилла! Доктор!» - радостно сказал водитель. Открыл калитку, позвал зайти во двор.  Вилла одноэтажная, большая. Стоит в тени платана. На верхушке платана прибита из досок площадка, к которой ведёт деревянная лестница. Водитель постучал в парадную дверь. Ответа нет Потом мы обошли виллу – постучали в заднюю дверь. Постучали – тоже без ответа.

- «Доктор!  Кой! Подожди!» - завершил свои пояснения водитель. Сел в микроавтобус и уехал.


Всё-таки – Харрар!   Эфиопский дневник 71


Во дворе  воцарилась  тишина. Я осмотрелся.  Вилла на высоком цоколе. Большие окна закрыты. Во дворе, слева от  виллы – большой деревянный сарай. Дверь его – закрыта. – «И открывать её нечего!» - подумалось.

Задняя дверь виллы – с каменным крылечком и небольшим навесом, оплетённым огромным разросшимся кустом бобов. Ствол растений – сантиметра 3 – 4 толщиной! Многолетние бобовые! Это возможно лишь в тропиках!  Было чему удивляться.  Куст усыпан сухими зрелыми стручками бобов.  – «Чего же их не рвут?» - возник вопрос.

Откуда-то  из-за виллы вышла молодая эфиопка. Молча кивнула мне головой. Ответил ей так же. Она подошла к небольшому деревцу позади виллы и стала что-то собирать с его веточек в ладонь. Потом ушла вглубь двора.

Оказалось, что в глубине этого двора – ещё одна вилла. И, вероятно,  там живут эфиопы.  По-моему – эфиопка подходила к  кофейному дереву. Это стало ясно, когда я тоже подошёл к нему - тонкие веточки были густо облеплены свежими зелёными семенами, похожими на  кофе.

После перелёта, поездки, жары, чувствовалось некоторое утомление. И пить  хотелось – но воды у меня не было. Решил пожевать зёрна свежего кофе.  Вкус зёрен был – обычный, кофейный. Съел одно, два, три зерна… Почувствовал прилив сил… Настроение улучшилось! Действительно, и варить кофе не надо – оно и так тонизирует… И пить перестало  хотеться… Сорвал в карман пиджака несколько зёрен… Пригодятся ещё… Хозяина вилы всё не было… Сел на крылечко у задней двери.

Стал размышлять о пользе даже минимального знания амхарского языка для меня в этой поездке. Убедился, что даже зная 200 слов можно успешно разговаривать, понимать собеседника… Ведь водитель, который вёз меня в Харрар, понимал меня... И, что особенно важно – я смог его понять! И всё это далось без особого труда!

Не зря каждый день в Госпитале,   на работе,  клал в карман халата листок бумаги, записывал на него десятка два нужных мне употребительных  слов на английском языке.   В течение дня  спрашивал у персонала перевод их на амхарский  язык.

Потом вклинивал эти амхарские слова в разговор с эфиопами, и  они тут же, попутно поправляли, если что не так.  Но разговор вёл очень  конкретный – на каждый мой вопрос собеседник может быть только утвердительный или отрицательный ответ. Если он уходит в «дебри» языка, стараюсь вернуть его к конкретному вопросу. Иначе сразу запутаешься в сложных фразеологических оборотах и огромном словарном запасе амхарского языка.

Ведь только подумать! Слово «войдите» имеет по-амхарски около 6 значений – для мужчины, женщины, старика, ребёнка, вежливая форма и т.д. Точно такое же обилие форм слова «садитесь», и так далее. 

То есть этот язык по словарному запасу неизмеримо богаче европейских языков! А грамматические обороты – запоминал один, главный – вежливую форму! Для начала – достаточно!  Сколько слов знаю по-амхарски?! И не пытался посчитать… Важно, что их – хватает для простого разговора! Вспомнил Эллочку-людоедку Ильфа и Петрова! Они были правы…

У нас, на Родине в школе учат иностранный язык много лет.  Но вся загвоздка в том, никак не решатся применять язык в разговоре… А почему? Боятся сказать что-нибудь не так… Опасаются сделать грамматическую ошибку… А ведь мелкие ошибки - это совсем не главное!

Но вот часов в шесть заскрипела калитка с улицы. Вошёл мужчина европейского облика в костюме,  лет 40, седоватый, худощавый, выше среднего роста, с небольшими усиками. Он без всякого удивления подошёл ко мне и поздоровался:
- «Косьмин! Владимир…» - добавил он. Я тоже представился ему.
- «Как добрались?» - «Всё нормально!»
 
- «Я – хирург… Задержался на операции… С чего начнём?»» - продолжал Косьмин.
- «Где  смогу жить?  Хорошо бы сейчас глянуть… И потом – надо пойти в Госпиталь… Хирург Хуссейн уехал два дня тому назад… Надо посмотреть – что там сейчас…»

- «Насчёт обеда!  Давайте сейчас с  этим разберёмся…» - продолжил он.
- «Не волнуйтесь! В самолёте хорошо  покормили… И продуктов  с собой взял достаточно…»
- «Хорошо! Тогда  – позвоню, пришлют машину из Госпиталя… Покажу виллу, где будете жить. Съездим в Госпиталь…» Минут через 15 возле виллы остановился Амбуланс.  Взяв свой чемоданчик, мы с Косьминым сели в Амбуланс и отправились по делам.  Всё – нормально!


Харрар…Моя вилла…   Эфиопский дневник 72


- «Будем - на ты? Зачем формальности!» - предложил я. «Конечно!» - согласился Владимир. И стал пояснять – где мы едем, что вокруг…

- «Это – новая часть города… Вон, недалеко Министерство здравоохранения провинции… Внизу, под холмом – речка… Далее – более ровная долина, там в конце справа – базар… Продают продукты, овощи… В харчевне – и хлеб…  Лавочки, если надо – промтовары… 

За базаром – Старая Крепость… Вон – видите? Зубчатые стены, бастион, ворота… Там, за стеной – Старый Город…От заправки дорога идёт прямо к Старой Крепости, через центр»,  - попутно пояснял Косьмин. 

«Вон - окраина города.  А дальше как - будто  ровное место, но всё изрыто оврагами… Это пустыня Огадена.  Она тянется на восток до тех гор, что синеют на горизонте, километрах в 70… Там  уже Сомали…»

 «В Харраре три госпиталя… В гражданском - я…  В другом Госпитале кубинский   хирург -   ХрИстос,  - лечит кубинцев…   Вас прислали на замену эфиопу Хусейну, в военный госпиталь…»   

Амбуланс спустился с холма на шоссе… Свернули налево… Вот и развилка: бензоколонка… Мимо неё дорога уходит из города –  на Дире Даву…
Оттуда  я  приехал… 

- «Улица налево – к Офису… Гостиница  вам не нужна… Чуть дальше – вилла…  Свободна…  Специалисты уехали в отпуск на два месяца… Да вы их видели, наверное, в Посольстве… Терапевт и педиатр…  Так что можете пока  жить в их вилле…» - рассказывал Володя. 

- «И на сколько меня сюда прислали?» - попытался выяснить я, услышав фразу – «два месяца отпуска»…
- «А что сказали в Аддисе?»
- «Сказали, что надо заменить Хусейна, пока он в Огадене…»

- «Вероятно, действительно, так -  пока Хуссейн вернётся из пустыни  Огадена. Там, на границе с Сомали -  военные действия… Информации никакой нет… Военные - ничего не говорят… Когда он вернётся – не известно… Но это всё  - предположения… Конкретно - ничего не известно…»

Амбуланс остановился у обочины… Мы вышли… Слева – железные ворота, калитка… На шум машины   калитку открыл пожилой эфиоп, небольшого роста, в старом европейском костюме.

- «Вот и вилла!  А это – забанья,  сторож… Платит ему Посольство… Говорит только по-амхарски, но сообразительный… Если  что-либо нужно  «по хозяйству», например, вода – скажите,  и он займётся этим… Вон, возле калитки - его «хижина»…»

 Действительно, возле калитки было сооружение в виде крохотного домика или, точнее «будки» - высотой чуть выше роста эфиопа  и площадью примерно два на два метра…Там  жил   сторож…

- «Ничего себе жильё!» -  сказал я.
- «Все сторожа живут возле вилл, во дворе - в таких «будках»… Так здесь принято…» - пояснил Володя.
 «Да! С моим «знанием» амхарского языка только что вступать в разговор с  забаньёй…» - подумалось мне.

Вилла расположена на склоне холма,  который срыт, и дорога позади виллы шла высоко, над домом, и оттуда виден весь двор. Бетонный гараж без ворот   углублён в склон.

Мальчишки бегали позади виллы по склону и посматривали – чем мы занимаемся.  Во дворе, огороженном бетонным забором, росло несколько банановых кустов,  деревья. Вдоль дорожки что-то посажено. «Это забанья посадил кукурузу…» - пояснил Косьмин. 

- «Во дворе живут черепахи…  Вон они – две,  громадные, сантиметров 50 -  60 в диаметре, килограммов  по сто, не меньше… Где-то прячется  и третья… Когда-то их привёзли из Огадены.  Вот и живут теперь здесь…Хозяйка просила кормить их капустой, картошкой… Они очень непритязательны… А вон и собака, тоже живёт здесь, во дворе…Не забывайте, кормите…» Подошла и помахивала хвостом коричнево-белая дворняга, среднего размера… 

Открыли  парадную дверь виллы – она  вела в огромный холл…  Из него были двери в  две спальни… Одна  - закрыта на ключ, туда сложили свои вещи уехавшие отпускники…  Володя предложил расположиться в другой спальне, в которой старая деревянная кровать, матрац… Шкаф полный позапрошлогодних подшивок газеты  «Аргументы и факты». 

Из холла  дверь  -  в кухню… Там -  газовая печка, но в баллоне нет газа …
Володя спросил забанью по-амхарски  о газе, и тот отрицательно покачал головой.
 
- «Нет газа! Проблемы…» - сказал Косьмин. 
Я повернул выключатель. Лампочка загорелась. 
- «Но электричество есть!  Хорошо, что захватил с собой электрокипятильник! Никаких проблем!»

Кухонный столик, набитый стеклянными бутылками из-под масла, пепси, колы…Несколько тарелок… Пара кастрюль… Холодильник… Я его сразу включил и сложил туда свои   консервы…

- «Ключ кладите под коврик, перед дверью… Никто не полезет… Пока такого не было… Ведь мы их лечим… Да и брать в вилле нечего, кроме ваших консервов…»
Так и сделали, заперев дверь – ключ положили  «под коврик»…

Поехали по улице, мимо эфиопских солдат, ремонтирующих грузовые автомобили в огромном дворе… Немного дальше, справа   над воротами -   вывеска на амхарском и английском языке – «Госпиталь».

Через ворота,  мимо  часовых с автоматами въехали прямо во двор… Вылезли… Сразу же из дверей дома с вывеской «Администрация» - вышел седой эфиоп среднего возраста  в  военной форме, дружелюбно улыбающийся.

Познакомились. Этот эфиоп замещал доктора Хуссейна на должности Начальника Госпиталя… Мне предстояло работать  в хирургическом отделении.
- «Доктор Хуссейн поехал в Огадену!» - сказал эфиоп, вздохнул, покачал головой и показал рукой в сторону выжженной солнцем каменистой равнины, начинающейся громадными   каменными глыбами  сразу   позади госпиталя.
- «Это - Огадена… На востоке, за пустыней синеют горы… Там -  Сомали… На границе идёт война… Надо лечить раненых…» - пояснил эфиоп.

- «Давайте, посмотрю хирургическое отделение, больных, познакомлюсь с персоналом…» - предложил я. Эфиоп послал солдата, и тот через минуту привёл, как оказалось,  анестезиста. 

Поблагодарил Косьмина за помощь.  И он  уехал на амбулансе домой. А я с анестезистом отправился в хирургическое отделение.  Собрался персонал -  две  операционных сестры,  два анестезиста, матрона (старшая сестра) и перевязочная. 

Без предисловий -   сделал обход. Койки все заняты,  мест свободных нет.   Срочных операций – пока не предвидится. В отделении -   порядок.  Назначил больных на операции завтра. Вечерело. Решил отправиться на виллу – отдохнуть. Сказал  об этом Начальнику Госпиталя, но тот  распорядился отвезти на амбулансе,  который стоял перед  «Администрацией».  Хотелось  пройтись пешком, так как вилла, в которой буду жить –  близко,  всего метрах в 200  от Госпиталя.

Начальник  пояснил,  что  водитель должен знать – где я буду жить, так как возможно   поступление  раненых ночью.  И ему  придётся  ехать за мной.
Завершая этот день, я уехал на «свою» виллу отдыхать.

 «Забанья», услышав подъезжающий Амбуланс, открыл калитку, поздоровался.
- «Тенастеле!» - ответил ему я по-амхарски.  Зашёл в дом, лёг на диван в холле  и задремал.
 
Проснулся – уже было темно… Включил свет… Хотел принять душ – но   вода из крана еле текла.  Вскипятил чай… Открыл банку консервов… Поел… Решил выспаться – ни радио, ни телевизора, ни газет, ни собеседников…. Никаких развлечений!

В холле стояла тумбочка с книгами. Просмотрел их – и натолкнулся на  большой амхарско - русский словарь! Двадцать тысяч слов! Причём амхарские слова написаны не эфиопским алфавитом, а латинским! Это же замечательно! Просмотрел некоторые слова – стало понятно их произношение!

Решил  – надо просмотреть словарь и отобрать нужные для разговора слова! Что сейчас для меня самое главное? Воды в кране нет!!! Вода по-амхарски «Уха»! Значит – «Уха Еллем» - воды нет!!! Завтра начну говорить с забаньёй…

Вот мне и занятие в «свободное время» – буду изучать амхарский! Составлю себе словарь! А теперь -  хорошенько выспаться!  «Забанью»  не видно – вероятно забрался в свой  «домик» и  спит…

Ночью разбудил стук в дверь… Возгласы – «Доктор! Доктор! Хоспитал!» Наконец, сообразил – что  я на вилле, к тому же – в Харраре… И это -  за мной… Моментально оделся, вышел во двор… Абсолютная темнота… Ночь безлунная… Яркие звёзды ничего не освещают…

На улице  в блеклом  свете  фар амбуланса  чуть освещён тротуар и глубокая канава возле проезжей части дороги. Вышел на улицу.  Дверь в кузов амбуланса открыта – там сидит  женщина в эфиопской военной форме с автоматом Калашникова, уперев его  прикладом  в пол машины…
-  «Я охраняю вас!» - сказала она  по-английски.

– «Зачем охранять? Зачем вам ночью ездить?»- удивился я. – «Я комиссар госпиталя, охраняю вас!» - повторила она. И мы поехали в Госпиталь. На часах было часов 11 вечера. Оказалось, что из Огадены пришёл автобус с ранеными, человек 20.  Анестезист сказал мне по-английски: - «Кульмисы! Сомалийцы!»  Это были раненые сомалисты… Фронт освобождения Сомали…
 
Провозился с ними часов до 3 ночи. К счастью, ни одного ранения в грудь, живот. У всех ранения  верхних,  нижних конечностей.  Знакомая картина, такое было в Массаве – но поступления там были массивные.  Персонал работает хорошо, быстро, без  лишних  вопросов. Короче говоря, под утро Амбуланс отвёз меня «домой» - досыпать.
 
- «Завтра приезжать за вами утром? Или будете отдыхать?»
- «Да, конечно приезжайте! Часов в 8 утра!»
 


Харрарский   Базар!  Эфиопский дневник  73


Обычное утро. Завтрак – доел консервы. Посмотрел на собаку – ей хотелось есть…Кажется – Маруся? Так её называл Косьмин…  Отдал ей кусок хлеба – она с жадностью его съела, виляя хвостиком… Налил в миску воды для животных…   Черепахи где-то прятались в траве, во дворе. Кормить надо животных! Но не консервами же!  Значит – нужно после работы идти на базар… К тому же хотелось посмотреть  Старую Крепость! Может, там где-то и Хоттабыч обитает?!
 

Вот и Амбуланс приехал. Взял с собой портфель (в виде саквояжа) – для базарных покупок. Сразу, с утра - начал   операции. К часу дня закончил  их.

Осмотрелся в Госпитале. Все здания одноэтажные. Терапевтическое отделение на тридцать больных – там работают два терапевта, эфиопы. Они учились в Югославии. Очень дружелюбные. С удовольствием вспоминают Белград, годы своей учёбы, доброжелательность  югославов…

Больше в Госпитале врачей нет. Медицинский директор – Хуссейн, врач-хирург, он где-то далеко, «на просторах Огадены».  В Хирургическом отделении – около сотни раненых. Во дворе госпиталя натянуто много зелёных брезентовых палаток – человек на 10 каждая. В них   стоят койки, но пациентов нет. Приготовились к приёму?  Во дворе Госпиталя  постройка в виде громадного ангара.

Спросил анестезиста – что там? Оказалось – это склад медицинского оборудования.  Попросил Начальника Госпиталя – открыть склад, что бы посмотреть, что имеется в запасе. Он открыл. В складе очень много инструментария, аппараты для лечения в травматологии, в специальных банках  - синтетические «сосуды» (артерии)  для пересадки, в случае их сильного повреждения. Здорово!  Надо всё это иметь в виду – может пригодиться…

В глубине склада стоят две «пирамиды» стрелкового оружия – десятка три автоматов Калашникова, примерно  столько же – ручных пулемётов… Несколько гранатомётов! В общем, можно вооружить целую роту пехоты! Спросил начальника Госпиталя – для чего столько оружия в Госпитале?

- «Так – война идёт! Мы на краю пустыни Огадены – а там бродят вооружённые отряды, банды… Могут и напасть… Вот тогда персонал Госпиталя  возьмёт в руки   оружие для обороны… А вы (обратился он ко мне) – держитесь от оружия подальше… Санитары – это солдаты!  Они будут оборонять Госпиталь, если надо…»

Операционный блок в самом дальнем здании,  на краю территории Госпиталя. Окно ординаторской  открыто, оно смотрит прямо на пустыню…В десятке метров от окна лежали огромные валуны, глыбы, а дальше камни, сухая трава, канавы, овраги…  И вдали, километрах в 60,  синеют  горы, над вершинами которых клубятся   синеватые тучи… Там –  Сомали…

В ординаторской – шкаф для одежды. Открыл  его, что бы поставить свой портфель… В шкафу  - картонная коробка с магазинами для автомата Калашникова… Посмотрел – все  они  набиты патронами…

Под  кушеткой,  на полу – лежит  снаряжённый автомат… Всё готово к обороне… Персонал может  моментально взять в руки оружие и действовать…

Что ж – я всего лишь врач! Мне оружие не нужно… Но кому это можно объяснить? Да и будет ли время для разговоров, если возникнет  экстренная ситуация? Наподобие той, что говорил Начальник Госпиталя…

 Пустыня Огадена соединяется  своим краем  прямо с территорией Госпиталя -  вон  огромные глыбы, россыпь  камней, валуны.  Город находится на холмах. 

В сторону пустыни местность понижается, этот спуск изрыт оврагами, канавами, усыпан камнями… По  ним идти – очень трудно, но подкрасться -  возможно… И вот в таких тяжёлых для передвижения  местах  идут военные действия…
 
Закончил работу.  Пошёл пешком в центр города, хотя предлагали отвезти на Амбулансе… Но для ознакомления с городом – лучше всего идти пешком… Это хорошо усвоил из своих ежегодных путешествий  во время отпуска…

Бывало - едем, едем, едем на машине – приезжаем в город! И тогда – по городу – пешком… Осмотришь все достопримечательности, интересные места, и  ничего не упустишь из поля зрения… 

Иду…Вот и бензоколонка… Перекрёсток дорог… Улица  налево - в направлении Старой Крепости - свернул по ней...

Улица асфальтированная, застроена двухэтажными симпатичными бело-желтоватыми  зданиями.  Вдоль тротуаров -  зелёные деревья. 

Металлическая решётка, укреплённая на  каменных столбах,  огораживает территорию – там маршируют группами солдаты… Возможно – училище… Дорога идёт с изгибом… Из-за поворота раздалась громкая песня на амхарском языке…

Пело  её много  парней, хором, похоже -  во всю глотку… И вот из-за поворота дороги навстречу мне по дороге бежит, причём в ногу, вероятно -  целая  рота солдат, распевая на ходу песню!

Впереди них – задом наперёд, то есть спиной вперёд  - быстро бежит   сержант! Он дирижирует обеими руками, руководя этим хором солдат!  И сам во всё горло поёт с ними песню!

Причём он бежит – не оглядываясь, очень быстро! Прохожие останавливаются и с восторгом смотрят на эту поющую команду! Действительно – такое я никогда не видел, да и придумать - невозможно…

 Попробовал сам идти задом наперёд – оказалось, что это довольно сложно, да и упасть ничего не стоит… А бежать задом наперёд – вообще невозможно!  Ведь  дорога к тому же не слишком ровная! Видно, здорово тренировался этот  сержант, освоив такой лихой бег!

Рота полным ходом, топая  ботинками, в ногу -   промчалась мимо меня…На ходу солдаты – парнишки лет 20 – с любопытством посматривают в мою сторону… 

Они скрылись за поворотом  улицы, которая полого сворачивала  вправо…   Улица  перешла в бульвар с  аллеей по центру… По бокам аллеи –  деревья,  лавочки…

Дорога располагалась  справа от бульвара и  постепенно опускалась ниже и ниже... Бульвар возвышался над  дорогой…По краю бульвара – металлический заборчик метровой высоты.

  А  ниже бульвара – площадь, на которой расположились  извозчики… У каждого – лошадь и двуколка! Десятка полтора двуколок! Лошади небольшие… Мельче наших,    кубанских лошадей… Копыто небольшое – как половина ладони среднего человека…   Вероятно -  это  горная порода.

Я остановился на бульваре. Понаблюдал эту стоянку извозчиков… К ним подходили эфиопы, договаривались, потом садились в двуколку, клали поклажу, ехали куда-то…

Оригинальная местная особенность – такси не видно, а пассажиров развозят  извозчики… Одни едут  – вперёд, по направлению к Старой Крепости,  другие -  по улице назад…  Извозчики улыбались, махали мне рукой, приглашая ехать… Но я,  улыбаясь, отказывался  и благодарил за приглашение  -  по-амхарски, как умел…

Справа от бульвара, впереди скопление народа. Пошёл туда -  похоже базар… Неспеша отправился туда! Да, это базар! Но очень оригинальный. «Прилавки» – земляные, из куч твёрдой утрамбованной  земли, позади них – стоят и сидят на таких же кучах  продавцы.

Над земляными «прилавками» – навесы от дождя, солнца… На «прилавках» лежат кучками – примерно по 2 – 3 килограмма - картофель, лук, морковка, капуста… Продают - кучками, без взвешивания. Бери одну  или больше кучек… Покупатели ходят между этими «земляными» прилавками, рассматривают, прицениваются, покупают…Купил овощи, сложил в  портфель…

Здесь принято, что бы покупатель  торговался   с продавцом – это особый,  своеобразный ритуал, как бы состязание в остроумии, находчивости… Я покупал без длинных разговоров, так как возможности в амхарском языке – минимальные. 

И продавец воспринимал такую быструю покупку  без особого энтузиазма… Но для словесного состязания с продавцом нужно здорово знать амхарский язык… А в английском языке  - местные продавцы  не слишком сильны.

Дальше – продавали  на таких же «земляных» прилавках - разные консервы, в том числе и русские… Купил несколько  банок тушёнки. В том числе стограммовые банки  эфиопской тушёнки – попробовать… Правда,  мне уже говорили – что они острые,  очень много специй… Но мне всегда нравится  острая пища…

Дальше – рынок кур. Под большими круглыми плетёными корзинами- клетками  продавцы держали по несколько кур на продажу… Покупатель смотрел на кур, выбирал подходящую, показывал продавцу.  И тот, просунув руку под корзину – мгновенно  ловил курицу, отдавал покупателю…

Не хотел долго задерживаться на базаре,  пора возвращаться. Но нужно купить хлеб. Спрашивал продавцов: - «Даббо – Алле? Хлеб есть?» И по их подсказкам  наконец, нашёл харчевню, в которой купил  маленькие  круглые булочки хлеба.

Рядом,  в другой лавке  продавали  говядину… Лавка в центре базара, на вид – гигиенические правила выполняются… Но нужно пока разобраться – где лучше всего покупать мясо.  Решил готовить пищу с тушенкой…

Понаблюдал эту живописную картину с минуту….  Но  есть уже хотелось основательно…  В общем, можно возвращаться… Пора варить обед! … Да и собаку, Марусю,  надо покормить… Черепахам дать овощей… 

Вернулся на виллу. Газа не было! Увидев забанью, сразу решительно сказал ему: «Уха - Еллем! Воды – нет!!!» Забанья переспросил меня несколько раз, потом обошёл виллу с тыльной стороны, взобрался вверх, на склон холма и открутил там вентиль – вода пошла… Немедленно принял душ!

Газа -  нет!  Ну и пусть!  Взял кастрюлю,  положил в неё банку тушёнки, овощи, специи и дополнительно эфиопские консервы в качестве специй… С  помощью большого кипятильника сварил какое-то непонятное блюдо… Всегда считал, что из хороших продуктов трудно приготовить что-нибудь плохое – все равно получится съедобная пища…

И действительно - получилось исключительно вкусно… Оценила это в первую очередь – собака, Маруся, которой налил полную миску…  Съев тарелку «варева», через минуту я съел и вторую…За добавкой пришла и собака – дал ей, конечно,  ещё…

Пока моё меню состояло из этого одного блюда –  ел его на обед, завтрак и ужин… Одно блюдо? Прекрасно! Хорошо – что оно есть!  Не так уж важно, что каждый раз  одно и то же… Не зря говорят – «Голод - не тётка»… !  Я не из любителей  готовить… Но поесть? Если готовит специалист… Это -  другое дело!  Приготовленное моей женой – всегда для меня лучшая пища…
 
  И собака оказалась не привередливая к еде… С заметным удовольствием ела мою «стряпню»…  Черепахам дал капусты, картошки… Но они не прореагировали на овощи… Видно,  ещё не проголодались…    Жизнь пошла нормально,  главное, -  есть пища… 
               

Старая Крепость!     Эфиопский дневник  74


На следующий день после  работы отправился снова «в город»,  что бы осмотреть его более подробно… Быстро добрался  до базара… Прошёл через него, посмотрел ассортимент продуктов – всё было, как и вчера. В одном конце базара  продавали нескольких баранов, ослов, верблюда. Остановившись, с интересом наблюдал этих животных. Заметив это – продавцы  предлагали любого барана - на выбор…   И даже - отвести его ко мне домой…

Покупателей, похоже – не было… Продавцы неуверенно показывали  руками на своих ослов, верблюда, стараясь обратить на них внимание…  Но было очевидно,  ни у кого из них нет уверенности, что смогут уговорить купить одно из этих животных… 

Местные жители ездили на верблюдах, ослах на базар, но это их стихия…Они нагружали на животных свои покупки.  К моему домашнему зоопарку из собаки и черепах -  только барана не хватало! Конечно, наибольший эффект был бы в Харраре, если бы я проехал  верхом на верблюде или осле…

Расплачивались  за покупки эфиопскими деньгами –  «бырами»,  как говорило население – эфиопскими долларами.  Цифры я выучил раньше всего,  сразу по приезде  в Эфиопию… Ведь нужно было понимать  – какую цену назначает продавец  и сколько надо платить.   

 Но продукты у меня  были, и отправился дальше… Под самыми зубчатыми стенами Старой Крепости  расположилось десятка четыре небольших деревянных навесов, ларьков. 

Под навесами  продавцы разложили разные промтовары -  рубашки, джинсы, платья, цветастые платки и прочее.  Смотришь на эти товары – и не можешь понять:  нужно ли что-нибудь из всего этого, или не нужно?  Сразу и не поймёшь!  Решил купить  себе хлопчатобумажную рубашку. Видимо -  нужно искать размер «Ладж» - «Большой»… 

Нашёл размер «Ладж», приложил на себя, но оказалось – что она крохотного размера, мне не годится… Скорее – эта размер «Мидл», а то и «Смол».  Я  носил  костюмы размера 52.   

В поиски рубашки для меня вовлеклись все продавцы этого рынка, перекликаясь между собой по-амхарски. Покупателей на  базаре практически не было, и они развлекались -  перебрали и проверили все рубашки. Искали размер «Экстра-Ладж». Удивлялись, что нужен такой большой размер. Прошёл весь базар, но так и не нашёл большого размера.

Знающий английский язык эфиоп объяснил мне, что уже  давно не было каравана, месяцев шесть, поэтому и товаров на базаре  мало… На мой вопрос, а когда же может быть снова караван? Эфиоп растерянно пожал плечами, покачал головой…Сказал – что это очень сложно и опасно,  и никто ничего не знает.  Я не понял – в чём же такая сложность – и пошёл   дальше ни с чем!

Тянуло зайти в Старый Город, внутрь Крепости. Прошёл через  вход в бастионе. Ворот не было уже, видимо, много десятков или сотен лет. Лишь остались следы огромных навесов, на которые когда-то были прикреплены ворота. В бастионе сразу обратил внимание на тишину, прохладу…

Открыв вчера свой чемоданчик и доставая из него вещи, увидел красочный проспект об Эфиопии, который  вручили в Боинге во время перелёта из Аддис Абебы. И как я забыл об этом проспекте?

Очень красочный -  на английском, с интересными данными об истории, географии, экономике страны. И к тому же большая подробная карта Эфиопии!  Вчерашний вечер я посвятил  чтению Проспекта.  Изучал знакомые и незнакомые регионы на карте Эфиопии.

Вот что было в нём о  Харраре.  Основан несколько тысяч лет тому назад. В конце средних веков Харрар противостоял Эфиопской Империи. Этот город был отправным  пунктом для вторжения в 16 веке, которое захватило высокогорное плато Эфиопии. Харрар был разрушен в результате войн. Он вновь завоёван Менеликом-2 в 1887 г.   Он окружён  стеной, построенной эмирами 400 лет тому назад. Его красочный базар очень привлекателен. 

В одном из домов Харрара  несколько лет  жил  французский поэт Римбанд.  Путешествуя по Эфиопии, он остановился в Харраре переночевать. Ему очень понравился город, климат. Он так и остался в Харраре на несколько лет, занявшись торговлей и купеческой деятельностью. Он имел  свою резиденцию в Эфиопии. 

И вот я пошёл внутрь Старого Города, вдоль  улицы –   узенькой, пустой… Никого – ни прохожих, ни зевак… Вдали два эфиопа возились с верблюдом. Он был навьючен мешками… Эфиопы заставили верблюда лечь на  дорогу, потом начали с него снимать мешки, поклажу. Я неспеша подходил к ним, держа «Зенит» повешенным на ремешке на грудь  и выбирая момент, что бы не привлекая внимания - снять эту живописную группу.

Только приготовил фотоаппарат, как вдруг оба эфиопа, довольно старые на вид – оставили верблюда, бросили поклажу, поднялись и в упор неприязненно посмотрели на меня, замахали руками.

Один сердито начал что-то говорить по-амхарски. Было впечатление, что их раздражает моё внимание к их работе с верблюдом и попытка фотографировать. 

Многие эфиопы не любят, когда фотографируют их или верблюдов. Они  считают,  что это  отрицательно влияет на их душу…  Как бы -  отнимает часть души…  Так что основания для возражений у эфиопов -  были…

Кроме этого,  может быть они не хотели, что бы я видел –  какую поклажу они снимали с верблюда…  В обоих случаях надо было уходить, оставить их в покое.  Может быть, у них имелись ещё другие аргументы? Но я не стал дожидаться – и так всё было ясно…

 Пришлось мгновенно спрятать «Зенит» в портфель. Не долго думая, ничего больше не ожидая – повернулся и неспеша пошёл по улочке к воротам,  обратно.  Отступать тоже нужно умело, неспеша, сохраняя достоинство… Но не слишком медленно, не дожидаясь явного конфликта…

У ворот было ещё несколько таких же узеньких улочек, уходящих вглубь Старого Города. Они были пустые, с высокими глухими каменными или глинобитными заборами, без окон. Двери наглухо закрыты.

 Пусто – нигде никого! Так чего мне идти туда? Что увижу в этих пустых переулках? Решил, что туда нечего идти. Вернулся, выйдя  из старинных ворот,  на площадь перед Старой Крепостью…

Оглянулся на Старую Крепость. Снял с нескольких точек эти высокие зубчатые стены, бастион… Обратил внимание – в ворота почти никто не входил и не выходил оттуда… Значит – там нет магазинов, куда стремились бы посетители, покупатели…И мне нечего снова идти туда…

Знакомой дорогой вернулся обратно по центральной улице, снова обследовав базар и купив дополнительно рыбные консервы… Решил разнообразить меню – сварить уху! Но рыбы не было – только консервы… Этого – достаточно… 

На вилле меня радостно встретила собачка – Маруся, радостно помахивая хвостиком и повизгивая…Есть хочет!  Разогрел кастрюлю с моим фирменным варевом, пообедал, да заодно и поужинал… Собачка тоже не отличалась плохим аппетитом! Только черепахи оставались в стороне, стараясь держаться подальше, в кустах и траве… Двух я всё же нашёл, а третья  где-то  пряталась…

Включил свет в холле, взял несколько листов бумаги и стал изучать амхарско-русский словарь… Было очень интересно. С каждой страницей  выписывал всё новые и новые нужные слова, расширяя свой словарный запас. Вот это повезло так повезло!

Именно о словаре мечтал с момента приезда в страну! И, как ни странно, это   сбылось… Поблагодарил Высшие Силы, совершившие невероятное! Такой словарь и в Москве не удалось найти даже на короткое время, ни у кого не было, и даже в библиотеке…

Часов в 10 вечера отложил словарь,  свои записи и решил спать… День прошёл не зря… И опять – среди ночи стук в ворота,  в дверь виллы…  Возгласы  забаньи и водителя Амбуланса, вызывающих меня в Госпиталь…
Комиссарша с автоматом -  опять  приехала охранять меня… 

И в эту ночь в Госпиталь прибыл  автобус - десятка два раненых  из Огадены, У большинства  ранения конечностей… Среди раненых – женщины и дети… Один мальчик лет восьми – со сквозным пулевым ранением грудной клетки… Повезло – сердце и крупные сосуды остались в стороне от раны. 

Операционный персонал – сёстры, анестезисты – это военные. Они  живут в Госпитале, мгновенно готовы к работе. Обработка ран не заняла слишком много времени… Так что ближе к утру смог отправиться на виллу – досыпать…

А утром – снова рабочий день… Спросил Начальника Госпиталя – как часто автобусы могут  привозить раненых – ежедневно, через день или как? Что бы можно было планировать работу! Но эфиоп не смог на это ничего ответить… Никакой информации у него нет… Война идёт без расписания… Если уж началась – то будет идти и идти!

Он предложил мне самому планировать всю работу. Не хотелось гулять весь день ожидая,  что ночью привезут пациентов. А вдруг не привезут? Ведь очень многие нуждаются в плановых операциях. А вдруг ночью не привезут?

И в  результате -  ежедневно, кроме субботы и воскресенья,  утром делал плановые операции.  Потом - до вечера  был свободен – ходил на базар за продуктами, готовил пищу, читал, изучал амхарский,  отдыхал. 

А ночью приезжал автобус с новыми пациентами… И тогда первую половину ночи – делали экстренные операции…  Под утро – отправлялся спать… В общем – нормально…

Что творится на свете – не знаю.   Радио у меня нет.  Газет – нет.  Поговорить – только с персоналом госпиталя.  К  «моей» вилле стена к стене примыкает сбоку  оказывается    другая вилла.   В ней живёт эфиоп средних лет.   Увидел  его, поздоровались… Кто он – не знаю… Заговаривать - не пытается, да и я – тоже… Но    скучать - некогда… При своём двойном графике  работы  – днём и ночью – стараюсь достаточно отдыхать, что бы не выдохнуться… Говорить – не хочется.  Не о чём… 

Единственно – хотел бы знать – когда закончится командировка… Но спросить - не у кого… Мальчишки бегают выше виллы, по склону холма и заглядывают сверху во двор – им интересно, что я делаю… Им видны огромные  черепахи во дворе…  Собачка Маруся тоже подходит, даёт себя    погладить… На улицу она не выходит, там мальчишки её гоняют. 
 
Черепахи - удивительные существа.  Я работал  4 месяца в городе Харрар на краю пустыни Огадена.   А  во  дворе виллы жило 3 огромные серые сухопутные черепахи.  Две из них -   подходят   к двери виллы  регулярно за пищей.  Когда дверь открыта – они подползают и заглядывают.  Заговариваю с ними, они внимательно слушают,  повернувшись и пристально глядя мне в глаза  – огромные, сантиметров 40 в вышину, до 70 в длину, 50 – 60 см поперёк …
 
А третью никак не могу найти - она  спряталась и вышла из укрытия только тогда, когда приехала её хозяйка.  Может быть, она гуляет по ночам?
 
По рисунку на панцире можно предположить,  что черепахам много сотен лет! Черепахи жили в Огадене, а потом кто-то привёз их во двор этой виллы.  Они могли  видеть и полчища средневековых завоевателей, прошедших через Абиссинию… И прадеда Пушкина, которого где-то в этих местах взяли в плен турки…

Перед пристальным  бесстрастным взором черепах шла  бурная  многовековая  история этих мест… Глядя на них, пытался представить, что могли думать черепахи обо всём увиденном?! Или мечтали –  выпить глоток воды и  съесть хоть  что-нибудь, что бы дожить в пустыне хотя бы  до следующего дня… 
               

С автоматом - наизготовку!      Эфиопский дневник  75


На следующий день после работы пошёл снова пройтись по  Харрару. Уже неплохо ориентировался в городе. Решил походить,  размяться! Дойдя до Старой Крепости,  закончив прогулку, направился обратно.  С тех пор моим маршрутом стало – идти до Крепости. Потом – стараться найти другой путь вернуться виллу. Но, как оказалось, вариантов пути обратно  было немного…

Слева тянулась долина, полого спускающаяся к речке, а за ней – виднелся довольно крутой,  весь зелёный склон холма, на котором располагалась вилла  хирурга  Косьмина. 

Интересно – нет ли пути напрямик – к вилле Косьмина?  Не хотелось  делать длинный путь в виде петли  до заправки и потом вдоль склона хребта по шоссе - обратно. 

Вот в сторону речки и холма  идёт дорога – грунтовая, пыльная, каменистая… По ней идут в ту сторону и оттуда – эфиопы… Гонят ослов с поклажей – мешки, вязанки дров… Конечно – дорога есть! Куда же все они идут? Пошёл и я…

Обратил внимание – навстречу идёт  среднего роста седой местный житель.  Он  скорее – из сельской местности. В национальной одежде,   с автоматом Калашникова, висящем ремнём на плече, с длинным кинжалом, почти как широкая сабля – на поясе…  Идёт – разглядывая внимательно  всё, что впереди, по бокам, и даже поглядывая как-то и назад…

Позади эфиопа,   метрах в четырёх –   идёт изящная миловидная   молодая эфиопка среднего роста, в национальной одежде,  с маленьким ребёнком в покрывале за её спиной.  Мешок довольно значительного   размера она несёт  на  голове, придерживая его  руками…

Каждые несколько секунд эфиоп бросал взгляд на женщину, контролируя, видимо, как она идёт, всё ли в порядке, и тут же окидывал взглядом всё впереди и по бокам… Конечно,   это был глава семейства -  её муж!  Он шёл впереди и охранял жену!  Мгновенно он взглянул на меня и перевёл взгляд дальше… А я подумал – ну и нагрузил  жену! Сам – налегке, только с оружием!
 
И мне  тут же  захотелось снять эту многозначительную сцену -  мужчина, воин – при всём оружии, и его жена - с ребёнком и большой поклажей… Как только они поравнялись со мной – я  быстро    вынул из портфеля «Зенит».  Фотоаппарат настроен на расстояние от двух метров до   бесконечности и постоянную  выдержку, ничего не нужно менять… Повесив аппарат на длинном ремешке на шею, повернул объектив между  рукой и туловищем и метров с 6 – 7 нажал спуск, не поворачиваясь к снимаемым, стараясь не  привлекать  внимание объекта… Щёлкнул  затвор «Зенита»! 

Реакция была самая неожиданная! Эфиоп мгновенно сдёрнул с плеча автомат,  передёрнул затвор,  взял наизготовку,  развернувшись назад и   став в боевую стойку. Он скользнул взглядом по окружающей местности, кустам… Ведь щелчок раздался сзади от него! Он так и застыл… И жена – тоже остановилась, не подходила к мужу. Что бы, вероятно,  не мешать ему – воину в случае возникновения «военных действий»…

 Я мгновенно понял, что нарушил спокойствие этих людей, медленно опустил руку, и «Зенит» оказался у меня на груди, не видимый эфиопу, который всё искал  источник щёлкающего звука…

Возможно, эфиоп подумал,  что кто-то щёлкнул затвором огнестрельного оружия, но  произошла  осечка,  и теперь он  ждал – что будет дальше… Но была тишина… Вот такая напряжённая у них обстановка – мгновенно быть готовым к отпору, обороне…   

Я продолжил свой путь, не ускоряя и не замедляя шаг,  не поворачивая головы… Каждый медленный шаг уносил меня ещё  на полметра от этих эфиопов…Вот уже десяток метров, больше… На душе отлегло…

Эфиоп всё  так и не понял – что же такое щёлкнуло?  Повесил автомат снова на плечо, и они – продолжили своё движение… Вот почему эфиоп шёл лишь при оружии – быть в любой момент готовый к бою!  Ведь если нести  ещё и поклажу,   то пока он снимет её -  враг будет иметь преимущество!   
 
У африканцев не принято заглядывать в глаза друг другу – они идут,  глядя мимо друг друга… Взгляд в глаза – это приглашение к контакту… Сразу возникает вопрос – что ты хочешь, глянув прямо в глаза другому?  Спросить что-нибудь?  Или – затеваешь конфликт? И он готов сразу ко всему…

Вот и речка… журчит по камням – течение быстрое, ведь перепад высот значительный… В речке несколько женщин стирают бельё… На скалах возле речки играют мальчишки… Картина похожа на одну из гравюр Густава Дорэ в Библии.  Библейская идиллия…

Каменный мостик в виде арки… Перешёл мостик  и там,  дальше - крутой подъём на холм. Вот поперёк идёт шоссе, по которому можно отсюда выйти к  Бензозаправке.  Ещё один мостик, и улица вверх – на холм.

Вот и вилла Косьмина. Открыл калитку. Собак нет Постучал в дверь. Уже близко  вечер. Вероятно,  Косьмин вернулся с работы. Дверь открыл Владимир. Пригласил войти в холл. Познакомил с Татьяной -  своей женой.

Никаких новостей не было.  Володя  и Татьяна рассказали мне  о Харраре всё, что знали.  Особенно  полезно было узнать – где можно надёжно купить доброкачественные продукты. 

Татьяна рассказала о том, какое мясо лучше покупать.  Филе - это мягкое мясо вдоль позвоночника, только его и  покупают иностранцы, хотя   оно значительно дороже…

Есть ещё контрфиле – более твёрдое мясо… Остальные виды  мяса  – жевать невозможно, оно очень твёрдое, только молоть мясорубкой, и притом – дважды…В Эфиопии считают, что   твёрдое мясо из-за того, что скот пасётся в условиях высокогорья, тропиков - там слишком твёрдая трава…

Татьяна сказала, что в Офисе имеется столовая и предположила – может быть мне договориться о питании в этой столовой?  Но мне придётся все равно чем-то кормить собачку Марусю.  Значит, нужно будет что-то готовить…
Но все равно – в свою следующую прогулку пойду в Офис.

- «Поговорите там с генералом… Он очень доброжелательный человек… Даст указания, и  будете питаться у них в столовой… Там кормят – нормально… И Вам меньше забот…  Ведь получается ненормированный рабочий день и днём, и ночью? Когда же ходить за продуктами, да ещё готовить… Надо и отдыхать  всё-таки…» - волновалась Татьяна.

Решил завтра же  пойти в Офис, узнать о столовой и договориться о питании.
- «Неудобно беспокоить генерала таким мелким вопросом! Вероятно, у него и без меня хватает разных забот…» - засомневался я.
- «Не волнуйтесь! Генерал всегда очень рад, если может чем-нибудь помочь людям…» - успокоила Татьяна.

Окно холла,  закрытое прозрачной сеткой, выходило  во двор. Перед окном на зелёных ветвях раскидистого дерева, расселась стайка разноцветных волнистых попугайчиков. Они кричали, пели  на все голоса и  с шумом выясняли  между собой отношения. Попугаи в окне на дереве  выглядели как замечательная  картина. 

Дело шло к вечеру. Я не стал задерживаться и, попрощавшись с Косьмиными,  отправился домой,  на «свою» виллу. Знакомым путём - по шоссе мимо автозаправки… 


В Сомали творится -  ужасное!     Эфиопский дневник  76


На следующий день,  при обходе больных в отделении, вдруг оказалось, что почти все, поступившие за последние дни -  сомалийцы. Из персонала Госпиталя лишь немногие  знали сомалийский язык. Возникли трудности в контакте с пациентами.

Начальник Госпиталя объяснил, что в Сомали войска диктатора ведут военные действия против собственного населения. Поэтому среди поступивших раненых – и женщины, и дети.  Они находятся в бедственном положении, нуждаются в медпомощи.

Эфиопия помогает населению Сомали,  принимая в Харрарский госпиталь раненых жителей Сомали.  Но сомалийцы не понимали ни английского, ни амхарского языка!   Получалось, что сейчас отпала необходимость продолжать мои занятия амхарским языком! Теперь нужно немедленно заняться сомалийским языком!

И сразу начал по уже освоенной методике изучать словарный минимум сомалийского языка. Это было гораздо проще, чем когда я начинал изучать амхарский язык. Взяв   лист бумаги в карман халата, записывал 30, а то и больше  слов в день.

Не прошло и недели, как более  200 слов было изучено. А я продолжал записывать нужные сомалийские слова.  И дело пошло. Через несколько  дней, используя свой рукописный  сомалийский «словарь», начал беседовать с сомалийцами, осматривая их.

В конце дня в госпиталь прикатил «Лендровер» песочной расцветки  - пикап с необычными красными номерными знаками на бампере. В кузове стояли, держась за металлическую дугу с автоматами наготове 4 молодых африканца в пятнистой полевой форме.  Из кабины вылез плотный африканец, лет 35.  Он пошёл прямо в хирургическое отделение.

- «Абдул-Кадыр!» - представился он, подходя ко мне. «Начальник Медслужбы Фронта Освобождения Сомали!» Он начал говорить по-английски, и тут же перешёл на русский язык. «Учился в СССР в медицинском институте, на юге страны. Так что – не удивляйтесь, можем говорить и по-русски!» Я соответственно  представился  ему.

- «В Сомали творится -  ужасное! Диктатор Баре ведёт войну против народа! Страдает население! Единственная возможность помочь нашим раненым – доставлять их в Харрарский военный госпиталь.  Это стало возможно благодаря Эфиопской администрации, которая дала согласие оказывать необходимую помощь раненым сомалийцам… Расскажите, какая сейчас обстановка в Госпитале? Какая нужна помощь?»

В нескольких словах я рассказал, что обстановка нормальная, имеется всё необходимое для лечения раненых. – «Но вы один хирург в госпитале?» - спросил Абдул-Кадыр.  «Да, это так! Но количество поступающих в Госпиталь раненых – не чрезмерное… Вполне возможно всем из них оказывать своевременно необходимую помощь!»

- «А раненые повреждениями брюшной полости, груди? Вы их оперируете?»
- «Всех, кому нужны операции – оперирую сразу, при поступлении… Я – общий хирург…»
- «Сейчас придёт автобус с ранеными! Хочу вам ассистировать на операциях!» - заявил решительно Абдул-Кадыр. «Пожалуйста, если имеете  такое  желание.  Но можете заниматься и своими делами, если заняты… Я приступлю к операциям сразу, как только прибудут раненые…»

Абдул-Кадыр, как видно,  обогнал автобус с ранеными на своём пикапе. Действительно, не прошло и часа, как во двор госпиталя въехал большой автобус.  Из него начали выносить раненых и укладывать в приёмное отделение. Тут же  провёл сортировку прибывших.  Оказалось,  что имеется два человека с ранениями в живот. 

Абдул-Кадыр быстро переоделся в операционную спецодежду. Мы отправились в операционную. Он умело ассистировал. Я сказал ему об этом. Предложил  поработать со мной в Госпитале, и тогда он сможет сам,  через  несколько месяцев практики - делать многие виды операций.

- «Хотел стать хирургом, много ассистировал в институте на дежурствах …» - ответил Абдул-Кадыр.   Тем временем закончили первую операцию.

- «Поассистируйте мне на второй операции. Хочу её сделать…» - попросил Абдул-Кадыр.

- «Пожалуйста!» - ответил я.  Активно помогая Абдул-Кадыру, мы  тщательно выполнили операцию, наложив нужные швы на повреждённые органы. Но работал он медленно, чувствовалось отсутствие должной тренированности…

Закончив операцию, Абдул-Кадыр сказал: - «Спасибо, что дали сделать тяжёлую операцию! Но здесь не место – учиться! Здесь нужно быстро работать, оказывать помощь! Так что – делайте своё дело! А я буду – заниматься организационными вопросами!» 

И он больше не просился на операцию… Хотя, чувствовалось, что несколько месяцев работы в операционной, и он мог стать хорошим хирургом…

Абдул-Кадыр стал постоянным посетителем хирургического отделения Госпиталя. Он рассказал, что военные действия идут чаще днём, а в течение дня раненых собирают и везут через пустыню Огадену в Эфиопию. Таким образом, лишь ночью раненые попадают в Харрарский Госпиталь.

Сомалисты заполнили уже много палаток во дворе госпиталя. И поступления продолжались каждый вечер… Глубокой ночью я отправлялся отдыхать на виллу.  С утра обычная работа в отделении – обход, перевязки, операции…

Затем – день был свободен, и я отправлялся за продуктами, готовил пищу, кормил свой «Зоопарк» - Собачку Марусю и двух черепах. Третья –  продолжала где-то прятаться. 



Нашёл  подкову!      Эфиопский дневник  77


После работы я ходил на Базар покупать продукты,  и каждый раз встречался с ротой эфиопских солдат, которые с песней бежали по улице, в направлении центра города, с сержантом, бегущим задом наперёд и дирижирующим этим хором. 

Потом эту роту привели  во двор  Госпиталя.  И тут оказалось, что это курсанты военно-медицинского училища. И  в Госпиталь они ходят на занятия.  По некоторым предметам с ними занималась анестезистка – эфиопка. Она была у них и декан.  Доктор Хуссейн вёл занятия по хирургии. Но он - в командировке, в Огадене,  и  занятия остановились.

В госпиталь поступало много пациентов, и днём и ночью. Времени вести с курсантами регулярные, обычные занятия – не было. И я предложил приводить курсантов в хирургическое отделение на  обходы, осмотры больных.   Что бы они присутствовали при перевязках, учились изготавливать гипсовые повязки. Курсанты не отходили ни на шаг,  очень быстро осваивали все эти нужные для них дела. Они оказались очень старательные, увлечённые.

- «Вот бы все студенты были такие!» - думалось мне. Научил их пользоваться костной дрелью, ставить спицы для наложения скелетного вытяжения за бедро при его переломе. Брал ассистировать  при небольших операциях, обработке ран. Давал наложить  швы на рану.

Курсанты  были в отделении и в утренние часы, и по ночам, когда доставляли раненых. Они работали в отделении как помощники хелс-офисеров,  были радостные – что уже научились кое-чему по хирургии.  И так - ежедневно. Не каждый день были большие поступления раненых – если выдавалось свободное время, уделял  внимание курсантам.

И вот – закончил утреннюю работу в Госпитале. Будет ли поступление ночью – не известно. Продукты я купил вчера – полный холодильник. Значит, на Базар идти не нужно. Обед тоже готов. Полная кастрюля. Занятия местными языками – сомалийским и  амхарским   решил отложить на  завтра.

Значит,    до вечера -  свободен и могу пойти в Офис.  Ведь Татьяна Косьмина рассказала, что там имеется столовая для персонала. Может быть,  будет удобнее ходить и кушать в той столовой?

По знакомой  дороге  пошёл мимо автозаправки. Обратил внимание, что слева – из  города,   по улице идёт молодая европейская женщина лет 25, блондинка.  Наши пути пересекались. Было интересно – кто же это. Пока в Харраре мне европейцы, кроме Косьминых – не встречались.

И вот – наши дороги соединились. Женщина свернула влево, поздоровалась по-русски:
- «Здравствуйте! Вы – новый хирург, недавно приехали?» Разговор пошёл просто и непринуждённо.  «Да, я недавно приехал. Хирург. А вы?»
- «Я – жена работника Офиса. И работаю в Офисе. Вот, ходила на базар!»

- «А вы что – не питаетесь в столовой?»
- «Питаемся! Но на базаре  посмотрела – что есть из промтоваров…»
- «Я тоже ходил, но не нашёл даже рубашку себе! Размеры маленькие…»
- «Да уже пол года нет новых товаров! Нет каравана!»

- «А почему нет? Мне тоже на базаре говорили, что доставка товаров очень трудная…»
- Так караваны везут и промтовары, и оружие для сепаратистов… Поэтому пограничники их не пропускают… Караван охраняют целые отряды контрабандистов – с пулемётами!  Иногда у них бывает настоящая война с пограничниками… Недавно такое  было! Караванщик погиб…»

- «Не скучно здесь, в Харраре?»
- «Скучать - некогда. Работа! Да и других дел - хватает… Жаль, нельзя развести цветы, огородик… Нет ни лопаты, ни тяпки…»

Мы шли неспеша по каменистой  дороге. По обочинам дороги – пыль. В пыли что-то блеснуло. Показалось? Нет – кусок металла. Я остановился, поднял полукруглую пластинку металла… Оказалось – небольшая подкова…  Маленькая эфиопская лошадь потеряла! Вот так находка!

Предложил  попутчице:
– «Да вот из этой подковы можно тяпку сделать!» 
- «Нет, такая тяпка не пригодится!» - возразила она.
- «Тогда это находка – пригодится мне! Ведь  – подкова! Что бы повезло!»
- «Вы её нашли – вам должно и повезти…» - подвела итог женщина.

Так, не спеша и разговаривая, мы шли по улице. Справа, за палисадником из штакетника -  палатки. Это лагерь кубинцев… Они занимались тренировками.  Возле лагеря по улице прохаживались два кубинца – патруль с автоматами на груди, кобура тяжёлых пистолетов оттягивала пояс. Крепкие парни!  Один кубинец – высокий, второй - ниже среднего роста, но плечи – такие же как его рост!
– «Ого! Вот здоровяк -  два на два! Плечи равны его росту!» - воскликнул я.
- «Да здесь - все такие! Силачи как на подбор!» - сказала попутчица.

Впереди – несколько домов, одно и двухэтажных, стоящих в тени высоких раскидистых деревьев. 
- «Вон, в том двухэтажном доме мы с мужем живём. Я – библиотекарь. Заходите, можете почитать русские книги!»
- «Обязательно зайду! Люблю читать. А где столовая? Хочу договориться насчёт питания!»

- «Тогда вам нужно подойти к генералу…»
- «Стоит ли беспокоить такого занятого человека по всяким пустякам? Пойду лучше к завхозу! Везде такое решает завхоз…» - ответил я.
- «Ваше дело! Только я не знаю завхоза…»

Офис был в одноэтажном доме. Зашёл туда – столовая закрыта. На двери – график работы, завтрак в 8.00.  Обед уже был. Ужин – в 19.00.  Да  я пообедал у себя на вилле! В холле возле телефона сидел дежурный. Спросил его – где найти завхоза? Но тот удивлённо посмотрел на меня и ответил, что понятия об этом не имеет!  Где же искать  завхоза? 

Вышел из офиса во двор. Там несколько скамеек вокруг волейбольной площадки с натянутой сеткой. Рядом небольшой амфитеатр скамеек перед матерчатым белым экраном, натянутым на деревянные рейки и столбы.

Сел на лавочку, решил подождать. Должен же когда-то завхоз появиться.  По двору бегали,  резвилось дети – мальчишки, девчонки лет 8 – 10. Они сначала гонялись друг за другом. Потом старший мальчишка полез по железной лестнице в торце двухэтажного дома, взобрался почти до крыши. Остальные полезли за ним с шумом, криками.

Вдруг из Офиса выбежал среднего роста полноватый седой мужчина  лет под 60, в камуфляжной форме, без знаков различия.
- «Ах, вы, паршивцы! Опять на крышу лезете! Только этого мне и не хватает, что бы кто-нибудь свалился с крыши! А ну, слазьте немедленно! А то вызову ваших родителей – пусть накажут вас хорошенько!» 

- «Ну, вот и завхоз появился! Кто бы ещё наводил так решительно порядок с сорванцами…» - сразу подумал я. И подошёл к нему. Представился. «Знаю! Вы - новый хирург военного Госпиталя! Какие проблемы?» Я рассказал, что работы много, а приходится ещё и готовить себе пищу… 

- «Пожалуйста, можете питаться в нашей столовой! Подойдите к повару  столовой, заплатите за нужные вам дни  и приходите – питайтесь.  Но имейте в виду – питание точно по графику. Минута в минуту! А у вас -  ненормированный рабочий день! Как же будете ходить кушать? Ведь не сможете по графику?» 

Подумав мгновенье, я понял, что действительно не смогу приходить три раза в день – на завтрак, обед и ужин в точно назначенное время… Придётся всё-таки  готовить самому, питаться на вилле… По крайней мере, я ни от кого не завишу, ем – что хочу и сколько хочу… К тому же – кто станет кормить собачку Марусю? Не говорю о черепахах!

Но хорошая сторона в моём визите всё же есть… Узнал, что в офисе по вечерам  показывают фильмы!  Можно ходить сюда в кино… Дело было к вечеру… Смеркалось… Начали сходиться люди на спортивную площадку…

Собрались любители волейбола… Две команды… Русские и кубинцы… Завязалась упорная игра в волейбол… Здоровенные парни кубинцы…И наши  тоже, силачи - на подбор…  Удары – как из пушки… С грохотом! Собрались болельщики. В Харраре, получается, работало довольно много русских специалистов, помимо врачей.

Темнело быстро. Волейболисты закончили игру. В амфитеатр уселись зрители. Впереди на центральное место сел  завхоз. Пришли Косьмины. Поздоровались. Я сказал им, что договориться о питании в столовой – можно!  Но ничего не получится, слишком ненормированный у меня график работы. А завхоз – очень доброжелательный человек.

- «Какой ещё завхоз?» - с удивлением  спросила меня Татьяна Косьмина.
- «Да - вот он! Сидит в центре, будет смотреть кино!»
- «Ну, какой же это завхоз? Это и есть генерал!» - рассмеялись Косьмины. И я рассмеялся вместе с ними – вот как ошибся, оценивая по одёжке…
 

Хотя ещё было довольно светло, но фильм начали. Старались закончить его до комендантского часа.  Не помню – что это был за фильм, но дома, на Родине -  я его ещё не видел и смотрел с интересом.

Часов около 11 вечера вдали, на дороге, идущей к Офису, среди деревьев замелькал свет фар машины. Прямо к офису подъехал  Амбуланс из Госпиталя – за мной! Водитель крикнул: - «Доктор! Госпиталь!» 

Я сел в Амбуланс  И мы  поехали в госпиталь. Комиссарша не приехала – ещё не наступил комендантский час. Следовательно – не наступило время меня охранять, был ещё обычный вечер. Оказывается, опять пришёл из Огадены автобус с ранеными - более двадцати человек.  В том числе и женщины, дети с огнестрельными ранениями не только конечностей, но и груди, живота. Начал их  оперировать. Там,  в  Сомали - не утихали страсти…               

                Крыса!  Эфиопский дневник 78


Оказывается, на вилле есть телефон. Никто не звонил, и я его обнаружил случайно. Он стоял в уголке, на тумбочке, прикрытый какой-то накидкой. Снял трубку – гудит! Удивился… Вероятно, работает… Вечером нашёл телефонную книгу – толстенную, страниц больше 500. Там номера квартирных и служебных телефонов  во всех провинциях и городах Эфиопии. И в  Аддис Абебе – тоже. Решил позвонить жене. Тем более, что уезжая в эту командировку, записал на всякий случай телефонные номера – и в Аддис Абебе, и в Дире-Даве.

В нашей квартире – в Теклу Деста Билдинг – телефона нет. Поэтому  позвонил  переводчику, который жил на другом этаже. Он обрадовано поздоровался. Спросил, как дела, когда меня отпустят обратно.  А я  пытался узнать у него – сколько будет длиться моя командировка в Харрар. Уже почти два месяца… Он ответил, что никто ничего не знает.  Советник – в отъезде. Администратор, который послал меня в командировку – на такой вопрос  прекратил разговор и сказал, что бы его об этом больше  не спрашивали!  Я попросил переводчика не говорить моей жене всего этого, а успокоить – что, мол, «скоро командировка в Харрар закончится…»

Потом переводчик позвал к телефону мою жену. А я – перезвонил, что бы не затягивать время разговора. Дальше - обычный нервный разговор.   Я говорил, что скучаю… Что в Харраре всё спокойно… Всё хорошо…  Что работы мало, условия жизни прекрасные…  Врал – что скоро придёт распоряжение вернуться мне в Аддис Абебу.  Жена нервничала, я пытался её успокоить. Пообещал позвонить ещё. В общем,  переговоры эти - одна нервотрёпка!
 
Потом позвонил в Дире-Даву.  Там тоже  есть Офис. Дозвонился сразу. Ответил мужчина по-русски. Спросил  его – когда может быть самолёт из Аддис Абебы? И не знает ли он, когда прилетит Советник в Дире-Даву?  Мужчина помолчал несколько секунд, потом спросил:
- «Вы наверное, недавно в этой стране?»
- «Да, не слишком давно, второй год…»

- «Самолёт будет тогда, когда он  прилетит в Дире-Даву…»
- «А точнее – нельзя узнать?» - настаивал я.
- «Вот я приеду в Харрар на этой неделе, и расскажу вам подробнее… Сейчас – рассказать не могу… До свиданья!» - завершил он разговор. 

Оставил  в покое телефон, решил больше никуда не звонить. Опять закончилась вода в цистерне виллы - уха еллем! Забанья заполнил цистерну, открыв кран на склоне холма. 

Сварил очередной суп,  на этот раз - уху из советских рыбных консервов, поел сам и  накормил собачку Марусю, Покормил черепах свежей капустой и картошкой. Позанимался амхарским  языком. Дополнил список сомалийских слов  для моего словаря. Старался заняться чем угодно, лишь бы отогнать одолевавшие мысли и  не ломать голову…

Было ясно,  что моя командировка затягивается на неопределённое время… Она уже перевалила полтора месяца… Ведь распоряжение о возвращении может дать только Советник, а он, скорее всего, даже не знает, что я в командировке… Ни - позвонить ему, ни – встретиться… Обстоятельства сложились неблагоприятно… Может быть, он приедет когда-то в Дире-Даву? Тогда этот момент нужно не упустить…   
 
Закончив эти занятия, сделал обход двора виллы, но третью черепаху не смог найти. Но заметил, что зацвели бананы, растущие во дворе. Появился цветок, который с каждым днём удлинялся и удлинялся, формируя вдоль цветка крохотные зачатки бананчиков.  Потом я изо дня в день наблюдал развитие грозди бананов, которая всё увеличивалась и увеличивалась.

Ночь - очень тёмная. На небе – ни звёздочки. Где-то вдали погромыхивал гром, постепенно приближаясь.  Потушил свет и незаметно заснул. Разбудил меня грохот стёкол в кухне. Не поняв в чём дело, я несколько секунд лежал неподвижно, пытаясь понять, что же происходит в кухне?!

А там – грохотали бутылки одна о другую! Кто же это там безобразничает? Кто забрался в кухню? Воры?! Но там – красть нечего… Встав в темноте, не зажигая свет, тихо я подошёл к двери кухни… Потом рывком открыл туда дверь и щёлкнул выключателем – никого… Но грохот бутылок раздавался из кухонной тумбочки!

Кто туда забрался?! Что за зверь? Или – змея? Но зачем ей пустые бутылки?!
Рывком я открыл дверцу тумбочки и отскочил на всякий случай к двери, ведущей в холл… И вдруг из тумбочки выскочила громадная крыса, покрупнее любой кошки! Туловище – сантиметров более тридцати, не считая хвоста… Я мигом захлопнул дверь из кухни в холл, что бы крыса не вскочила туда…

Крыса молнией помчалась по кухне, металась из угла в угол,  стараясь найти выход. Вскочила на тумбочку, с неё на газовую печку, холодильник, прыгая легко в высоту на уровень моего роста!  Я действительно испугался! Поднял руки, опасаясь,  что она может прыгнуть прямо в лицо и  укусить! Но крыса с разбега пробежала вертикально вверх по выходной двери и выскочила  во двор через проём над дверью, который был оставлен, вероятно, для вентиляции…

Что искала крыса в тумбочке? Для чего устроила концерт, тарабаня по бутылкам – не понятно… У меня отлегло на душе… Закрыв дверь в кухню, я лёг спать на диване в холле… А на улице громыхал гром. Мощные раскаты сотрясали виллу… В окна видны вспышки молний, ярко освещающие двор, качающиеся от бешенных  порывов ветра деревья, бананы…

И вот – хлынул ливень… Он с такой силой лупил по окнам, что казалось, что стёкла еле выдерживают…  Подумал, что крыса испугалась грома, молний и искала себе пристанище в кухне от непогоды…

Еле заснул… Сколько прошло времени? Но во дворе раздались голоса – Доктор! Госпиталь! Опять приехал Амбуланс… Мигом одевшись, вышел во двор… Ветер мгновенно вывернул наизнанку и сломал мой зонтик, и я его бросил у порога… Двор был залит водой – сплошная глубокая лужа… Полные туфли…  Вышел на улицу. 

Амбуланс стоит против калитки.  Шагнул к нему – но не рассчитал… И вместо того что бы перейти по мостику – угодил прямо в канаву, залитую водой, мчащейся по ней как по быстрому ручью… Окунулся по пояс в воду… Выбрался на шоссе… Дверь в кузов мне открыла комиссарша…  В  другой руке она держала свой неизменный «Калашников»…

- «Дождливый сезон, доктор!» -  приветливо улыбнулась она и  добавила «Привезли  раненых!»  Я поздоровался и улыбнулся это несчастной, которой приходилось по ночам, да ещё в такую мерзкую погоду, с автоматом в руках охранять меня. Но таково распоряжение начальника Госпиталя!

В госпитале переоделся в костюм для операционной, повесив  мокрую одежду сушиться. Персонал уже приготовил всё для операций, которые мы немедленно начали.  Закончив работу,  в том же операционном костюме  уехал  спать на виллу. Ливень не унимался. 

Утром – тишина… Солнце сияет… Вода ушла… Земля просохла… Впечатление, что ночью и не было ни ливня, ни грома, ни молний беспрестанно полосующих небо яркими вспышками, ни бушующих потоков воды на улице… И канава  между тротуаром и шоссе – сухая, вроде там и не было стремительной  реки! В этом – основная особенность Харара – ливни по ночам, а днём прекрасная погода.

На следующий вечер, когда я потушил свет и пытался заснуть, в кухне вдруг начал дребезжать и трястись холодильник… Что ещё там случилось? Открыл дверь в кухню, заглянул за холодильник – а там между охлаждающей решёткой и корпусом застряла, вероятно, та же огромная крыса! Задняя стенка холодильника – тёплая,  а  к ночи стало прохладно… Вот она и пришла погреться!

Крыса барахталась между решёткой и задней стенкой холодильника Потом кое-как выбралась оттуда и начала метаться по кухне! Опять повторились её скачки, подпрыгивания вверх, и, наконец, она снова выскочила через отверстие над дверью…  Утром,  найдя  кусок фанеры,  прибил его, закрыв проём над дверью. Визиты крысы прекратились.

Размышляя, подумал, что возможно крыса ходила в гости к хозяевам виллы и входила в круг животных их домашнего зоопарка? Черепахи, собака, возможно – и крыса… Кто ещё может там быть? Во всяком случае, я перестал постоянно держать открытой дверь из кухни во двор – и  открывал только когда кормил животных… Неизвестно – кто ещё живёт в тёмных уголках двора виллы?
               

Вот и Хуссейн…  Эфиопский дневник 79


Утром, придя на работу, переоделся и отправился делать обход больных. И в палате встретился с доктором Хуссейном.  Представляться друг другу нам – не было никакой необходимости. И так всё было ясно – кто есть кто…  С нескрываемой радостью поздоровался с ним.

- «И так – ваша командировка завершена?» - спросил я.
- «Не совсем!» - ответил Хуссейн. «Приехал разобраться с делами в Госпитале… Я же его Начальник! Через день снова уеду в Огадену! Времени – мало… Давайте разберёмся с текущими делами…  Мест для госпитализации – хватает? Может быть, поставить ещё палатки  для  поступающих?  Нужны дополнительно медикаменты? Есть кровь для переливания?»
 
- «Не волнуйтесь,  в Госпитале есть всё необходимое… Раненых поступает много, ежедневно, по ночам…  Заполнили палатки…Но места ещё есть…  Оперирую поступающих  сразу, ночью… Утром – тоже оперирую, кого надо…»

- «Нет ли трудностей с переводчиком? Ведь  поступают в основном сомалийцы… Это – население и кульмисы – бойцы Фронта Освобождения Сомали…  »
- « Языковых трудностей – нет… Изучаю сомалийский язык, и сам уже разговариваю с ними …»

- «Вчера вечером приехал русский травматолог… Его поселили  в Офисе… Он сейчас придёт в Госпиталь… Теперь  будет легче   – вы с ним в Госпитале вдвоём…»   Услышав это, я  подумал - если приехал ещё один хирург – то, может быть, моя миссия закончена?  Он и один теперь справится? 

Сказал об этом Хуссейну, но  тот сразу  разрушил эти  мечты:
- «На это - не рассчитывайте! Приехавший доктор – травматолог!  Он не оперирует грудь,  живот, голову… Так что  оперировать полостные ранения, тяжёлые операции  – всё это  ваше…»  И я прекратил разговор на тему о моём отъезде.

 - «Ну - что ж, вопрос о моём отъезде снимаю…Тогда проясните -  какая обстановка там, на войне? Скоро ли стихнет это?  Раненых поступает  каждую ночь всё столько же… Так вы вернулись  из Огадены или ещё нет? Ехал я  сюда  – на два месяца… И уже третий месяц  здесь… К тому же  я – человек гражданский… А у вас – военный Госпиталь…» Доктор Хуссейн ответил:

- «Я знаю - немного… Вероятно,  война скоро стихнет… Многие сомалийцы сдаются в плен… Если прекратятся военные действия -  смогу вернуться в Госпиталь… Но вас прислал – Советник…  Уехать можете по его распоряжению… Звоните Советнику… Я этот вопрос  не решаю…» На этом наш разговор закончился.   
 
В середине  дня доктор Хуссейн мельком сказал мне:
- «Надо съездить завтра в полевой госпиталь в Огадене. Это не долго… За день успеете!»
- «С кем ехать?»
- «Ехать – с сомалийцами,  кульмисами… Машина завтра в 6 утра придёт за Вами домой…»   Я попытался узнать точнее   маршрут поездки,  настаивал. Но Хуссейн, похоже,  не знал и сам, куда нужно ехать…

- «Скажите точно  – куда я должен ехать? Что нужно там сделать?»
– «Всё  это знает  офицер – кульмис… Он  будет вас сопровождать. Утром придёт машина…» сказал  Хуссейн.


- «Что там делать? Осмотреть  всех раненых в полевом Госпитале кульмисов. Их около  300 … Решите – кого нужно перевести для операций в Харрарский  госпиталь… Кого  - направить в Ливию и Италию для лечения и реабилитации у ортопедов.  Вот и  разберитесь с ними …Решите – что делать с каждым из них  дальше».

Доработал я этот день, но чувствовал себя в напряжении. Не нравилось, что предстоит ехать неизвестно -  куда? С кем?  Думал – что это будет Амбуланс госпиталя… Нужно идти к Косьмину, хотя бы предупредить его о поездке… Но что ему  сказать, если  сам ничего точно не знаю?   


Исчез в неизвестном направлении?!  Эфиопский дневник  80


Закончив работу, вышел через ворота  Госпиталя мимо часовых. Они, как обычно, отдали честь, поднеся руку к фуражке, когда заходишь или выходишь из Госпиталя.  Свернул влево,  вниз – мимо «моей» виллы.   Знакомый путь. Прошёл  мимо автозаправки и влево по шоссе. Через Змеиный мостик. Потом – направо, крутой подъём  пару кварталов. Налево – и вилла Косьминых.

Забаньи во дворе нет. Собак в эфиопских дворах тоже, как правило, нет. Вошёл в калитку.  Постучал в дверь виллы. Открыла дверь Татьяна. Она  обычно «выходила в город» с утра, а часам к 5 обычно всегда уже дома. Володя, её муж –  тоже вернулся с работы.

Я сразу сказал, что нужно поговорить по важному вопросу.
- «Сначала – пообедаем! Потом можете обсуждать что угодно, хоть до ночи…» - остановила наш разговор Татьяна.  Обед был очень вкусный, давно такого не ел. Татьяна готовила прекрасно!

После обеда я рассказал Косьмину, что доктор Хуссейн – Медицинский Директор, вернулся на пару дней из Огадены и посылает меня из Харрара - «куда-то в командировку».
- «Куда?» - спросил Косьмин.
- «Я долго разговаривал с Хуссейном…  Пытался узнать название пункта поездки… Но так он и не назвал  – куда именно нужно ехать. Хуссейн сказал, что надо ехать в госпиталь кульмисов… Это где-то около  Дире-Давы… Повезут кульмисы… Цель поездки – осмотреть всех раненых в Госпитале и решить,  как их лечить дальше».

Косьмин был старшим группы врачей в Хараре. Мне надлежало сообщить ему о таких делах. Он подумал и  ответил:
 - «Вы и так уже в командировке - здесь, в Хараре…Как будто  не должен никто никуда посылать… Дальше посылать - некуда… В Харраре  Ваш непосредственный начальник -  Медицинский Директор Госпиталя… Но задание это – медицинское? Да!  Хирургическое! Отказываться от его  выполнения? Нет оснований! Значит – надо ехать…Но если вечером не вернётесь – придётся звонить в Посольство! Что я могу сказать?   Исчез в неизвестном направлении?!»

- «Но я не могу заранее сказать – сколько времени займёт  работа в том полевом госпитале!  И к тому же – поездка потребует времени… Вдруг – задержусь на день?»
- «Задержитесь – значит звоню в 23 часа в Посольство, что вы уехали и исчезли…Ну, подожду до 24 часов… Позвонить обязан… Сами знаете – порядок  жёсткий… Посольство позвонит – дальше… В Москву… Наше дело – выполнять… Если задержитесь – сами звоните и объясняйте… Лучше, советую – приезжайте без задержки…»
И я отправился к себе на виллу, чтобы выспаться перед завтрашней поездкой.   


Еду к  сомалийцам…Но – куда?  Эфиопский дневник  81


Ночью спал беспокойно. Утром проснулся пораньше – поел, собрался. И вот уже у ворот сигналит прибывшая машина. Взял портфель. В нём  бутерброд, бутылка воды, пачка медицинских справок, которые нужно оформить на осмотренных пациентов. Вышел во двор.

На улице, упёршись бампером в ворота  стоял мощный  «Лендровер» -   пикап песочного цвета. Это - вездеход на высоких колёсах и широких шинах, с красными номерными знаками.

В открытом широком кузове стояли, держась за металлическую дугу над кабиной, 4 парня - африканцы в защитной полевой форме,  держа автоматы наперевес.   

Водитель остался в кабине. Абдул Кадыр  – в пятнистой форме песочного цвета вышел из кабины. Поздоровались.  Он  пригласил садиться в кабину. Я оказался между ним и водителем, посредине. За их спинами на сидении лежали автоматы. 

Ещё только рассвело. Казалось, что пасмурно – солнце ещё не вышло из-за хребта. Водитель включил зажигание. Еле слышно заурчал двигатель мощной машины.  «Лендровер» неспеша  выехал на шоссе. Повернули мимо заправки  направо. И помчались по пустому в этот ранний час шоссе в сторону Дире-Давы. Я уже второй  раз ехал по этой дороге.

- «Ещё не закончился комендантский час…» - сказал я, желая узнать, что мнение об этом Абдул Кадыра.
- «Видели наши красные номера на машине? Это значит – мы Фронт Освобождения Сомали. Никто не имеет права останавливать нас!» -  ответил  он.
- «Понятно! Это хорошо, что не должны останавливать… Быстрее приедем!»

По бокам дороги зеленели эвкалипты.  Саженцы их я заметил ещё в первую поездку - из аэропорта Дире-Давы в  Харрар. Они заметно подросли.  Каждое деревцо было огорожено кольями, а вначале – даже прикрыто плетёной  «корзиной» из веток, что бы его не съели животные – козы, коровы и другие.

Справа от дороги промелькнуло громадное озеро с низкими пологими берегами – там плавали дикие гуси. Эфиопы их не трогали. Слева, среди зарослей кукурузы и кустов промелькнул  старый, покрытый ржавчиной  разбитый танк, с перекошенной башней.

Абдул Кадыр   пояснил, что этот и другие танки  разбиты кубинцами  более года назад,  тогда они помогали эфиопам отражать нападение Сомали.  Так и остались эти разбитые танки, застряв в эфиопских полях.

Затем проскочили посёлок – Алемайю. Дальше дорога извивалась среди гор. На крутых склонах террасы, заросшие густым кустарником. Я думал, что это растёт чай. Но Абдул Кадыр  пояснил, что этот кустарник – чад. В его листьях содержатся наркотические вещества.  Листья жуют, при этом  пропадает  аппетит. Человек худеет, лежит, не движется, и даже может в конце концов – погибнуть. 

Я слышал, что  в Харраре за время моего нахождения в городе  погибли  от употребления  чада два забаньи. И некого было найти на их место. Чад вывозят  отсюда и в другие места, он является объектом торговли.
 
Дорога всё ещё пустая – слишком рано. Ни попутных, ни встречных машин. «Лендровер» мчался полным ходом.  Через заднее окно кабины видны  автоматчики, стоящие  в кузове пикапа, держась за железную дугу. Автоматы всё так же наперевес.

- «Не трудно ли этим парням, которые там, в кузове, стоять всю дорогу?» - спросил я Абдул Кадыра.
- «Они привыкли к таким поездкам! Это для них обычное дело!» - успокоил меня Абдул Кадыр. Вот и Дире-Дава. Мы по окраине проехали мимо города.  По бокам дороги мелькали маленькие домики, пустынные, выгоревшие на солнце желтовато-коричневые  склоны холмов.

Вот проехали мимо высокого каменного забора. Подъехали к широким сплошным железным воротам.   Водитель посигналил.  Открыли ворота.  Въехали во двор. В огромном дворе  ходят, сидят, собрались группами, как я понял   – сомалийцы.  В глубине двора стоят жёлто-коричневые палатки.

Абдул Кадыр пригласил выйти из машины. Наши охранники спрыгнули из кузова «Лендровера» на землю. Они здоровались на своём языке с подошедшими к ним другими сомалийцами. Шутили, смеялись. Хлопали друг друга по плечу.

Абдул Кадыр пригласил меня зайти в Офис. Там стояли, переговариваясь между собой,  несколько молодых людей в европейских костюмах. Он сказал:
– «Это Члены нашего Правительства. Вот он - Министр информации… Это -   Министр… И это - Министр…» Он представлял их мне, называя должности… Сомалисты дружелюбно пожимали мне руку. Приветливо улыбались. Я не пытался  их запомнить… Разговор шёл на чистом английском языке. Или может быть – меня представили им?! Для чего?!   

Огорошило это неожиданное знакомство…  Обратил внимание, что все они – молодые, не старше 35 - 40 лет, интеллигентного вида, прекрасно держатся, отлично говорят по-английски.

В  большом холле работала на полную мощность  красивая огромная магнитола – диктор вёл передачу  на английском языке. В холл набилось полно сомалийцев. Все внимательно слушали.

- «Лондон передаёт о нас!» - возбуждённо сказал сопровождавший меня Абдул Кадыр. «У нас большие успехи, мы держим под контролем значительную часть территории Сомали! Продвигаемся вперёд! Вот вам журнал нашего Фронта – здесь всё написано!» 

Я открыл журнал – там были статьи на английском языке, дублированные на сомалийском языке, арабской вязью… Карта Сомали, на ней обозначена территория, освобождённая Фронтом…

Вышли в огромный двор. Абдул Кадыр подозвал двух сомалийцев:
- «Вот они – командиры батальонов! Их батальоны продвинулись больше всех! И продолжают наступать!» И он пожал протянутые к нему их руки.
 
Потом Абдул Кадыр показал  палатки, установленные на территории этого лагеря. В них находились те раненые, которых нужно осмотреть. Не теряя времени, я пошёл по палаткам в сопровождении  сомалийского   хэлс-офисера, осматривая лежащих на койках раненых. Хэлс-офисер    быстро записывал в журнал  мои рекомендации. Таким образом, часа за три осмотрел всех раненых. Работа была сделана.
 
– «Ну, что же, можем ехать обратно! Посмотрел всех…По каждому пациенту сделал  предложения, рекомендации…» - сообщил  я Абдул Кадыру.
Мы сели в «Лендровер». Сопровождающие вскочили в кузов.
- «Сначала поедем в гостиницу, пообедаем!» - сказал Абдул Кадыр.
               

Немедленно  -  уезжать!!!  Эфиопский дневник  82

 
- «Не торопитесь! Давайте заедем в гостиницу… Там  пообедаем, прежде чем возвращаться в Харрар», - предложил Абдул Кадыр.   Мы сели в «Лендровер»  и в сопровождении тех  же  четырёх парней в кузове – вернулись  в Дире-Даву.  На окраине города,   посреди площади или точнее – в центре обширного поля  – находилось отдельно стоящее здание этажа в четыре. 

Вместо первого этажа –  были колонны, которые поддерживали второй этаж. Между колоннами вместо 1 этажа была  площадка, на которой стояли столики,  располагалось  кафе. За столиками сидели африканцы – по двое, по трое, большими группами. 

- «Это Правительство приехало обедать! Вон - Министры  сидят за столиками…» - пояснял Абдул Кадыр. Я оглядел всю площадку под зданием… И откровенно говоря  -  очень   даже удивился…  Подумал: вокруг гостиницы – пустырь… Где-то вдали ходят отдельные пешеходы…Рядом с городом – пустыня Огадена… А там бродят банды…  Очень легко подобраться к гостинице… А вдруг -  нападение?

Я - один  европеец среди этой толпы африканцев… Что может подумать  появившийся вдруг недоброжелатель? Разве он подумает – что европеец – это врач, приехавший откуда-то  лечить  больных?!  Он в первую очередь подумает, что  европеец – это военный консультант, советник… Значит – первый удар европейцу… А как у них здесь с охраной?
 
Не удержавшись, сказал об этом Абдул Кадыру:
- «Абдул Кадыр, как вы считаете – в ресторане имеется охрана? Ведь здесь ваше Правительство!»   Он сказал:
- «Конечно, охрана имеется! Вон - сидят молодые парни! Пьют чай! Это – охрана… Они – коммандосы…»
- «А не мало их?»,  – спросил я. 
- «Нет! Они обучены прекрасно! И мы в них уверены!» - ответил Абдул Кадыр. «Вон они,  в   куртках  –  с оружием…»

- «Но на мой взгляд – здесь охраны  мало! И  я, к тому же,  всего лишь врач… Конечно, это ваше дело… Но  доступ сюда - слишком прост! Любой может сразу подойти с улицы…»
- «Ну, и один охранник  его задержит…А охранников  здесь – несколько… Круглые сутки…  Вполне достаточно…» - возразил Абдул Кадыр.

Мы хорошо пообедали… Блюда европейской кухни -   солидная отбивная, с отличным гарниром… Чай… Абдул-Кадыр предложил день отдохнуть в Дире-Даве. Но мне никак не хотелось задерживаться в этой непонятной гостинице, рядом с этим  Правительством…  Не хватало только, что бы кто-нибудь сфотографировал советского специалиста, врача - в этой невероятной обстановке… А потом не известно – где такое фото «всплывёт»… И с какими комментариями… 

Всё это показалось мне исключительно опасным, напряжённым. Надо было немедленно уезжать! И я выдвинул свой,  медицинский аргумент:
- «Ночью в Харрар могут доставить раненых из Огадены…» И Абдул Кадыр согласился, что к ночи надо вернуться в Харрар. После этого сели в тот же  «Лендровер» с сопровождающими   и отправились в Харрар.  Прибыли прямо к Офису. Шёл фильм, Косьмин был там. Сомалисты сразу уехали. Я подошёл к Косьмину. Он был очень рад моему возвращению.

–  «Сидел как на иголках! Ведь пришлось бы звонить в Посольство в случае вашей задержки…» - сказал Косьмин.
- «В этой поездке всё  было совершенно  непредсказуемо… И абсолютно невозможно было  предвидеть  время возвращения… Я старался изо всех сил сделать всё быстро, насколько это зависело от меня… Но масса факторов  не зависела  от меня… Просто повезло, что удалось вернуться к ночи и даже во время!» 

Не стал распространяться о подробностях поездки. Это были обстоятельства, к которым я не имел никакого отношения,   и говорить об этом было незачем…  Но с тех пор,  более чем за  20 лет -  нет уже тех режимов, и в нашей стране всё изменилось…

Ночью, как обычно – привезли очередную группу раненых сомалийцев. Хорошо, что вернулся и теперь оказал им необходимую помощь.  Послал машину за травматологом из Борисова, который приехал накануне. Его тоже привезли в Госпиталь.

Хуссейн ещё вчера предупредил, что ранения в живот,  грудь,  голову  вне сферы деятельности этого травматолога.  При беглом знакомстве   ночью он сразу же  подтвердил, что он - «чистый» травматолог. Для меня – ничего не изменилось… Тяжёлые операции всё так же – на мою долю…  Жаль, что он не общий хирург!  Хуссейн ещё вечером  уехал в Огадену. Когда вернётся? Не известно…   


Приехал травматолог! Эфиопский дневник 83


Вчера днём травматолог из Борисова обустраивался  на  жительство. На следующий день мы с ним встретились в Госпитале. Это был крепкий высокий мужчина лет 50, доброжелательный, спокойный и выдержанный. Я предложил ему взять и вести  палаты пациентов  с травмами конечностей. Он охотно согласился.  Именно этим он занимался и дома, в Борисове. 
- «Всё, что угодно, кроме груди, живота!» - согласился он.
- «А постепенно расширить свой  диапазон – включить грудь и живот, нет ли желания?» - осторожно предложил я ему.
- «Нет… Давайте обойдусь без этого! Я травматолог,  им  и  останусь…»   

Потом предложил ему провести амбулаторный приём эфиопских солдат.  На осмотр приводили тех,  кто имел жалобы на ухудшение самочувствия.  Группа приходила под командой  сержанта, которому  потом врач давал информацию о состоянии его солдат.

  Мы закончили работу, и травматолог пригласил меня зайти к нему, посмотреть – как он устроился. Пошли из Госпиталя в Офис пешком. Я, в свою очередь,  пригласил посмотреть моё жильё. Зашли на мою виллу.

Травматолог удивился огромным размерам  черепах, живших на вилле. Погладил он и  собаку. Показал я и «сад» - куст бананов, на котором за 2 месяца уже формировалась длинная гроздь плодов.  Рассказал ему курьёз с крысой, которая устроила тарарам ночью у меня на кухне. 

Поели моего супа – травматологу он понравился… Мне не очень в это верилось, но он сказал, что суп действительно «можно есть»… Потом пошли к травматологу.
 
Он приехал с женой. Их  поселили на территории  Офиса. Там был одноэтажный дом. В одном крыле дома жил доктор Хуссейн с женой и тремя детишками. В другом крыле – поселили этого травматолога из Белоруссии.

Его жена очень доброжелательно встретила. Мы сели на веранде. Жена травматолога угостила нас и своим обедом, который был превосходного вкуса. Травматолог и его жена вспоминали о своей жизни в Борисове. Там было все легко и просто. 

В это время на веранду постучала жена доктора Хуссейна. Она  мексиканка, как я знал, и довольно прилично говорила по-английски. С ней пришла и комиссарша Госпиталя. 

Улыбаясь, они поздоровались с нами. Потом вдвоём они разъяснили травматологу и мне, что в  Госпитале по случаю приезда новых докторов, то есть  – меня и травматолога, решили провести праздник. Но сейчас доктор Хуссейн уехал опять в Огадену, приходится отложить праздник до его возвращения.

Это будет организовано через пару дней. Доктор Хуссейн сможет тогда приехать на один вечер. Ведь без него такой праздник проводить нельзя.  Так что мы должны быть готовы к празднику.  Я попробовал возражать:
- :«Стоит ли из-за двух докторов проводить такое массовое празднование?»   

Но жена Хуссейна – мексиканка так решительно заявила:
- «Нельзя лишать персонал Госпиталя праздника. Ведь не так уж много праздников у них бывает!».
- «Что должны мы, травматолог и я,  со своей стороны сделать для организации праздника ?» -

- «Ничего вам делать не надо! Вы должны собраться, подготовиться для праздника и прийти, что бы мы все вместе порадовались! Госпиталь выделяет всё – продукты, необходимые средства для праздника!  Куда нам всё это девать? Нельзя нарушать традиции! В Госпитале принято и встречать приезжающих специалистов, и провожать, когда они уезжают!

Следом за женой Хуссейна в квартиру травматолога пришло трое их детишек – шустрых и весёлых, лет от 5 до 10.  Они очень шумно и весело выражали свою радость по поводу предстоящего праздника, пели что-то, приплясывали. Они говорили то по-амхарски, то по-мексикански, то по-английски. А порой вставляли русские и испанские  слова в  свою весёлую болтовню. Ведь вокруг них люди говорили ещё и по-русски, и по-испански… И они налету схватывали эту речь…

Быстро стемнело, и мы все отправились смотреть кинофильм…Какой? Да не всё ли равно! Ведь выбора не было!  И мы с удовольствием смотрели очередной фильм… Оставалось только удивляться – как много фильмов проскользнуло мимо нас дома! И здесь мы их смотрели с большим удовольствием!

Часов в 11 вечера вдали показался свет фар амбуланса, мелькающий среди деревьев Офиса. Машина остановилась рядом с экраном, но водителя сразу отогнали от экрана. Что бы не мешал фильму. – «Доктор! Хоспитал!» - раздался традиционный возглас водителя.
– «Пошли!  Это – за нами!» - сказал я травматологу. И мы отправились в Госпиталь оказывать помощь очередной группе доставленных раненых.


 Праздник в Госпитале!  Эфиопский дневник 84


Через пару дней  доктор Хуссейн вернулся на денёк из Огадены. В его квартире собрался весь  Персонал Госпиталя. Повара Госпиталя под руководством Матроны – старшей сестры -   устроили прекрасный обед.  Столы были заставлены подносами с блюдами эфиопской национальной кухни.

Звучала необычайно мелодичная, приятная эфиопская музыка.  Доктор Хуссейн произнёс замечательную речь, в которой рассказал о дружественных отношениях русского, эфиопского народов, о нашей помощи в этот тяжёлый период. Рассказал,  как мы вместе – днями и ночами – оказываем помощь и эфиопам, и сомалийцам, и всем, кому эта помощь нужна. 

На стене был красочный плакат с краткими призывами к дружбе на английском и амхарском языках. Выступление доктора Хуссейна было встречено дружными аплодисментами,  неоднократно прерывалось ими. Ведь мы не только вместе работали, но  и сдружились за эти два месяца.

Хуссейн попросил травматолога  произнести ответную речь. Травматолог был старше меня по возрасту, и поэтому, видимо, обратились к нему. Но он слабо знал английский язык Он мог побеседовать с больным, задать ему медицинские вопросы, но не мог произнести речь. Не хватало словарного запаса, да и, пожалуй, смелости сказать по-английски при стечении большого числа людей. Он замялся. А публика просила – выступить!  И он обратился ко мне:
- «Давай, Гавриил! Скажи им что-нибудь! В следующий раз – подготовлю речь… Очередь – за мной!»  Но следующего раза  -  не было…

И вот мне пришлось экспромтом, совершенно неожиданно произносить эту речь на английском языке – о советско-эфиопской дружбе, о помощи русского народа эфиопскому народу, о наших добрых пожеланиях эфиопскому народу выйти из трудностей и нормально мирно развиваться, о Великом поэте Пушкине.

Всё это я обдумывал и вспоминал на ходу… Дома, в Союзе мне нередко приходилось выступать неожиданно, экспромтом, если такая необходимость возникала мгновенно.

Мой заведующий хирургическим отделением Давид Елизаров считал:
- «Хирург должен быть всегда готов к любой неожиданной операции!» Так стоило ли говорить о небольшом экспромте, тем более – об Эфиопии, Родине, нашей работе, взаимопомощи. Получилось нормально. Потом травматолог спросил:
- «Что же ты говорил им?»

Я рассказал ему, перевёл на русский язык всю свою речь.  И он ответил:
- «Ну, что ж! Я бы не смог больше ничего добавить об этом даже по-русски! А по-английски – тем более! Всё – отлично!»

 Речь такую, к тому же - экспромтом, произносить в высшей степени трудно. Международные вопросы! Отношения двух стран! Не должно быть ни малейшей неточности в формулировках! Ведь неожиданно можно кого-то задеть, обидеть, даже оскорбить! К тому же,   всё  это - без ведома  Посольства! 

Я был растерян, но этого можно было ожидать! Ведь в любом разговоре с эфиопами могли возникнуть подобные вопросы. 
- «Но – ничего, всё нормально! Хорошо, что ты не растерялся!» - обратился ко мне травматолог, не заметивший моего волнения. 

Эфиопы устроили танцы.  Но вот,  как обычно, в 23 часа,  возле дома остановился Амбуланс из Госпиталя. И теперь уже втроём – доктор Хуссейн, травматолог и я – отправились оказывать хирургическую помощь очередной группе доставленных  раненых… Такова проза жизни… Война продолжалась…


Обычный день… Аневризма - опять! Эфиопский дневник 85


К утру мы втроём закончили оперировать всех, доставленных ночью. Можно было спокойно дышать.  Хотел обсудить с  Хуссейном лечение некоторых больных.  Мне сказали, что он пошёл в операционную, будет ещё одна  срочная операция.
 
Зашёл в операционный блок –   Хуссейн готовился там к операции. Я спросил его, что за дополнительная операция. Но он озабоченно ответил, что очень торопится, мол – поговорим после операции.

- «Что, всё-таки,  случилось?» - не выдержал я.
- «У парня разрыв аневризмы подмышечной артерии!!! Сейчас буду  делать ампутацию руки…» - ответил Хуссейн.  Меня это огорошило!  И  такую калечащую операцию…

Неужели нет никакого выхода? Я ему сказал:
- «На складе Госпиталя есть пластиковые протезы сосудов в банках… Недавно смотрел там имущество… Давайте поставим протез сосуда!» -  предложил я.
- «А вы делали такие операции? Я – не делал…» - ответил он.

- «Делали Вы или нет – не имеет значения! Но, по крайней мере – видели?  У меня, в Союзе - на кафедре хирургии  есть и Сосудистое отделение… Там такие операции очень часты… Здесь, в Эфиопии – я сделал такую операцию в Массаве и вторую – в Полицейском госпитале. К тому же -  сосудистый протез на складе есть… Давайте сделаем эту операцию, сохраним парню руку…Хотите – я буду оперировать… Или – Вы, а я помогу… Ваше решение!» 

Я говорил неспеша, а    доктор Хуссейн был в раздумье. Видно было, что он колеблется. А я продолжал настаивать. Анестезист, операционная сестра внимательно  прислушивались к нашему разговору. Было о чём спорить – ведь пациенту – парню всего восемнадцать лет!

- «Хорошо, сделаем эту операцию! Постараемся сохранить руку! Я буду оперировать!» - согласился Хуссейн.
- «Тогда немедленно моюсь – буду Вам ассистировать!»  - обрадовался я.
- «Давайте! Торопитесь!» - сказал Хуссейн. 
Послали сестру на склад, и она принесла банку с сосудистым протезом. Подобрали нужный размер протеза. Дело пошло.

С этим больным у доктора Хуссейна всё произошло так же, как было у меня в случаях с аневризмами. Он вошёл в палату, и вдруг у больного лопнула аневризма подмышечной артерии. Еле успели наложить жгут. Но жгут не слишком хорошо держал. Нужно было торопиться. И мы – торопились изо всех сил. Мгновенно подготовились на операцию… Больной – на операционном столе… Мгновенно дан наркоз… Начали операцию….

Конечно, вдвоём идти на такую сложную операцию было гораздо лучше, чем в одиночку, как это было у меня дважды в Массаве и Полицейском Госпитале. Короче говоря, нам удалось выделить аневризму, удалить её.  Вместо неё поставили и пришили  синтетический сосудистый протез, таким образом – заместили дефект артерии.   Операция пошла нормально. Последние швы… Вот – и финиш… Повязка… Наложили шину для фиксации руки.  Перевели больного в реанимационную палату. Теперь – можно спокойно вздохнуть!
 
- «Мы своё дело сделали! Теперь нужно молиться Богу, что бы он помог и швы удержали, что бы не было осложнений…» - сказал доктор Хуссейн.
- «Да, надо надеяться на Бога, что бы у нас была  удача…» - добавил и я.
Пошли в реанимацию, посмотреть прооперированного больного…  Всё с ним было пока нормально.

В другой палате лежал больной, оперированный мной несколько дней тому назад по поводу болезни Крона. Дома, в Союзе – болезнь Крона очень редко  встречалась. За много лет мне пришлось оперировать лишь двух таких больных. Здесь же редкий день проходил  без того, что бы не поступал больной с болезнью Крона. Я почти ежедневно оперировал одного, а то и двух таких больных.

Болезнь Крона – это воспаление участка кишечника, приводящее к его омертвению, разрыву, перитониту, гибели больного. Прооперировав десятки таких больных, накопив определённый опыт, разработал тактику, методы лечения. И это дало хороший результат. Больные поправлялись. Результаты этой работы  опубликовал на английском, а вернувшись домой – и на русском языке.

Этот больной – был худой, даже истощённый  мужчина. Конечный отдел тонкой кишки омертвел, разорвался. Я прооперировал больного, удалил воспалённую кишку. Вывел кишечный свищ  на время. И больной уже поправлялся.
 
Взглянув на больного, его свищ, Хуссейн схватился за голову
– «Что вы наделали! Зачем этот свищ? Кто будет закрывать эти свищи?  Вы же скоро уедете, а свищ  оставите  – мне?!  Оставайтесь до тех пор, пока сами закроете свищ! Сам делал – сам закрывай!»

- «Не волнуйтесь! Через неделю -  я закрою свищ… Без свища  больной уже давно бы погиб,  сразу после операции.  Этот свищ дал больному максимальные шансы на выздоровление …»  Так и произошло.

Через  несколько дней больной окреп.  Перитонит стих. И я сделал вторую операцию -   закрыл больному свищ. И доктор  Хуссейн успокоился. Пришлось ему согласиться, что этот метод лечения Болезни Крона себя оправдал. Тяжелейший больной поправился и теперь   готовился к выписке из Госпиталя.


Вот и Анд – Хулет… Эфиопский дневник 86


Закончив работу, я вернулся на виллу. У калитки стоял парнишка – эфиоп, лет 17 - 18, высокий, худенький.  Но ему могло быть и  19 лет, а то и больше. Многие эфиопы выглядят очень молодо. 

Я его вспомнил… Раньше часто видел в Аддис Абебе. Он постоянно «крутился» около советских специалистов, нередко оказывал им различные мелкие услуги и помощь. Никто не знал, где он живёт. На вопрос отвечал,  что живёт  у своих родственников. Он внезапно появлялся и внезапно исчезал. То он ежедневно бывал в Русском Культурном Центре, то – неделями не появлялся там.

Парнишка  всегда знал – где и что можно купить из продуктов. Ведь в Стране – голод, и продукты – это самое главное! Кушать надо – что бы иметь силы много работать!

Пусть – по дорогой цене, на «чёрном» рынке, но всё же – купить! Ему, знавшие его,  давали деньги на покупку тех или иных продуктов и  немного доплачивали  сверх. Ему  было выгодно – иметь небольшой доход…

Вот  и сейчас – он вдруг совершенно неожиданно подошёл ко мне на виллу и поздоровался по-амхарски. Он немного говорил по-русски, по-английски…
- «Тенастеле, Доктор!
- «Тенастеле, Анд-Хулет!» - ответил я, очень удивлённо.

- «Откуда ты взялся? Как сюда попал? Как смог добраться в Харрара? Как меня нашёл?!»
- «Приехал в гости к родственникам! Вас нашёл очень легко… Спросил – где живёт доктор Гавриил… Врачей – все знают…» - не смущаясь ответил парнишка. 

Парнишку  называли – «Анд-Хулет».  Я спрашивал его не один раз:
– «Как тебя правильно звать?» А он отвечал:
– «Называйте «Анд-Хулет! И это – будет точно…» 

Но это было не имя, а точнее - прозвище  такое…  «Анд – Хулет!»  То есть – по-амхарски  «Один – два», или «Раз-Два»! Потому что его любимая фраза была: – «Раз – два, и я сделаю! Раз-два, и я Вам помогу! Раз – два – и всё будет в порядке!»  Вот его и прозвали – «Анд – Хулет».

Как он   сумел добраться  в Харрар, несмотря на военное положение –невозможно понять…   Где жил? И вот -  пришёл ко мне на виллу. Сразу спросил:
 – «Чего у вас нет? Чем бы вам помочь?» Я ему говорю:
- «Знаешь что – у меня хлеба нет!»
 
- «Ну, хорошо! «Анд–Хулет», и у вас будет хлеб!»  И он пошёл в харчевню, где довольно часто можно купить хлеб… Принёс несколько маленьких булочек, грамм по 25 – 30, и я заплатил за услугу.  Он был очень доволен. В дальнейшем там я его и   покупал.

 Здесь продавали такие очень маленькие булочки… Один глоток – и булочки нет… Не то что у нас дома – килограммовые или полукилограммовые батоны, «кирпичики»…


Приехал Генерал… Эфиопский дневник 87


Спустя несколько дней был праздник по поводу Десятилетнего Юбилея Военного  Госпиталя.  «Анд – Хулет» тоже появился там. Через несколько минут – он уже знал весь персонал, всех больных… И его знали – все… И относились к парнишке очень дружелюбно…

Хуссейн сказал:
- «С минуты на минуту приедет Генерал -  Командующий Восточным Фронтом… Будет поздравлять Госпиталь с юбилеем… Нам всем нужно построиться, стать строем!»  Я ему ответил: - «Я – гражданский…»  И он сказал: – «Тогда станьте в белом  халате…»

Во дворе Госпиталя выстроились все сотрудники Госпиталя. Впереди стал эфиоп со знаменем Госпиталя. За знаменем - доктор  Хуссейн, Медицинский Директор. Следом за ним – мы вдвоём с травматологом в белых халатах – советские специалисты.   Затем – в шеренгу в военной форме эфиопы-доктора, затем  - Хелс-Офисеры и все остальные сотрудники Госпиталя.

Я дал «Анд-Хулету» свой фотоаппарат, что бы он заснял меня вместе с эфиопами – сотрудниками Госпиталя.

Генерал Демюссе, эфиоп, командующий Восточным фронтом въехал во двор Госпиталя на своём вездеходе в сопровождении эскорта мотоциклистов. Он вышел из машины,  подошёл к нам и приветствовал, начав с Хуссейна, пожимая всем  руки. Мотоциклисты – мгновенно окружили весь двор и стали с автоматами на груди и пистолетами на поясе.

 Анд-хулет - один из гражданских был на территории Госпиталя. В руках он держал мой  «Зенит» и щёлкал, щёлкал направо и налево…Мне нужно было  заснять всю церемонию для альбома Посольства.

Это была просьба Жоры, который использовал любые возможности, что бы пополнить Фотоальбом Посольства. С моим «Зенитом» в руках «Анд-Хулет» стоял в нескольких метрах от нас и снимал, снимал… Мою просьбу «заснять» -  он выполнил…

Потом генерал отправился дальше во двор. Нас, стоящих возле Хуссейна, пригласили тоже  пройти дальше во двор. Там всё было подготовлено к празднику – столы, скамейки, навесы.   

Потом «Анд-Хулет» вынул заснятую плёнку из аппарата и сказал:
 – «Давайте,  эту плёнку я отдам проявить! В Харраре есть хороший фотограф! Деньги – не надо! Плёнку  отдам потом, когда будет готово…» Я почему-то согласился. Парнишка сунул  кассету с плёнкой  в карман, а я  получил свой  «Зенит» - без кассеты.

И так, «Анд-Хулет» взял плёнку, и больше я её  не увидел, хотя парнишка попадался мне в дальнейшем в Аддис Абебе. Вернувшись в Аддису и увидев парнишку, я первым делом спросил его – а как же плёнка? Где она?  Он ответил – обещали прислать из Харрара. Проявят – и пришлют! Так я эту плёнку больше и не увидел…

У эфиопов была такая тенденция – что бы плёнки, негативы об  эфиопской действительности,  или где сняты военные,  не попадали в руки иностранцев.

Возможно, эту плёнку мне просто не вернули. Ведь   был снят генерал, его ближайшее окружение, охрана,  сотрудники Госпиталя.  Кому-то  потребовались эти негативы, и они ко мне не вернулись.

А картина на юбилее госпиталя была очень красивая, красочная. Буквально за один день были построены столики, навесы над ними на случай дождя и от солнца  не менее – 20 столиков, каждый на 20 человек – в общей сложности - на 400 человек. Всё это располагалось на краю территории Госпиталя…  Дальше – уже пустыня Огадена, которая тянулась к горизонту…А на горизонте -  высятся горы, расположенные на границе и в Сомали… Картина – невероятная, красивейшая!

Персонал операционного блока, хирургического отделения – мы все уселись рядом за эти столики. Каждому поставили тарелку с отбивными. Но были и эфиопские блюда – очень популярен «Тыбс», мясо поджаренное кусочками пересыпанное большим количеством зелёного горького перца и перцовой подливкой. 

На столах - бутылки пива, минеральная вода.  Никаких крепких напитков.  Аппетит у меня был отличный, так же как и у всех остальных присутствующих. Было весело. Обменивались шутками, репликами. Ведь поработали действительно очень много и усердно!

Сидели спокойно, не спеша – ели вкуснейшую эфиопскую пищу… Как только соседи замечали, что тарелка   у кого-нибудь  опустела – тут же передавали другую, полную… То же - с отбивными или другими мясными блюдами…  И так – всем подкладывали, подносили… Спешить было некуда… Последних пару  дней – затишье…  Поступлений в Госпиталь   мало…   

А вокруг этого места, лицом – наружу – стояла охрана генерала.  Высоченные красивые эфиопские парни, крепкие, в кожаной форме, с белыми ремнями портупеи, в белых перчатках, с автоматами на груди и с громадными пистолетами (типа Стечкина, что ли)  на поясе в белой кобуре – вооружённые до зубов.

Конечно, эти кадры могли здорово кому-то понадобиться. Может парнишка «Анд-хулет» был не так прост и  присматривал, что бы эти кадры не попали в чужие руки. Съёмку он вёл в присутствии генерала и его охраны, и никто слова ему не сказал… На это я обратил внимание только потом… Оставалось жалеть что такие красивые кадры где-то потерялись…
 

Вернулись хозяева!  Эфиопский дневник   88


Не спеша шёл я с работы,  из Госпиталя - домой. Смотрю - возле виллы на улице стоит   пять открытых  армейских джипов с опущенным брезентовым верхом. Возле них - несколько кубинцев. Калитка открыта. Во дворе – тоже народ. Вилла полная  кубинцев. Это  вернулись из отпуска терапевт и педиатр, муж и жена, в вилле которых я жил эти два месяца. 

Съехались друзья и знакомые  вернувшихся  «отпускников», в том числе не меньше дюжины кубинцев. Все оживлённо переговаривались, смеялись, были веселы… Кубинцы договаривались с хозяевами, что приедут  вечером  отметить возвращение  «отпускников»…

Гости разъехались, что бы вечером вернуться. А хозяйка отправилась во двор, и к ней вышла из своего «укрытия» третья черепаха… Она пряталась почти два месяца  и дождалась-таки возвращения «хозяйки».  Поев предложенных ей овощей, черепаха успокоилась и присоединилась к двум своим подругам.
 
А хозяйка сразу начала готовиться к вечернему празднику.  В подготовке принял участие и я, отправившись на базар со списком того,  что нужно срочно купить.  Хозяйка очень  быстро организовала своего мужа и  меня, очень  энергично проводила  подготовку к вечерней встрече.

Удивительно, как быстро шли подготовительные мероприятия!   Появилось много кастрюль, в которых всё прибавлялись новые и новые  блюда.  Хозяйка сказала, может собраться более двадцати человек… А то и -   больше… Это не предсказуемо…  Так что нужно быть готовым к гостям…

Под вечер на  джипах приехали кубинцы… Холл был полон народа… Откуда-то извлекли столы, стулья… Включили мощный магнитофон… Звучали новые советские песни, кассеты с которыми привезли с Родины «отпускники». 

Я перезнакомился со всеми кубинцами, которые оказались очень дружелюбными ребятами. Правда, запомнил имя лишь одного из них Это был  кубинский хирург ХрИстос, который  работал с кубинской частью и лечил кубинцев. Гремела музыка… Под песни – шли танцы… Кубинцы плясали с подружками… Веселье было в разгаре…

А в 11 вечера, как обычно, возле виллы остановился Амбуланс… Водитель посигналил несколько раз. Потом прошёл во двор, к открытым дверям холла и громко сказал: - «Доктор! Хоспитал!» Я был готов к этому и направился к дверям. 

Кубинцы,  и особенно хирург - ХрИстос,  пожелали мне успеха и удачи на работе. Я уехал, а праздник продолжался. Очередной автобус с ранеными сомалийцами прибыл в Госпиталь. Сделав необходимые  операции  и выполнив всю работу, остался в Госпитале.  Спал в комнате хирурга до утра.

После работы пошёл в Офис, там  встретился с Косьмиными. Татьяна сразу спросила: - «Ну, как прошла эта ночь? Веселились с кубинцами?»
- «Да некогда веселиться! В Госпиталь ночью вызывали – как обычно… Раненых привезли из Сомали…»

- «Вот и я о том же…  Вы ведь – хирург,  работа днём и каждую ночь… Нужен отдых! А хозяева виллы  – терапевты… Им можно не спать всю ночь, плясать…»

И  решительно заявила мне:
- «Сегодня же перебирайтесь  жить к нам! Мы сразу предлагали вам такой вариант - жить в нашей вилле! Ведь у нас одна  спальня – свободна, пустая! Там есть кровать, шкаф…   Сейчас – наступил момент перебираться к нам… Другого выбора – нет…Давайте -  к нам, на нашу виллу…»

- «Спасибо за ваше предложение! Хорошо! С работы – заеду, возьму свои вещи и перееду к вам…» Так и сделал. На Амбулансе заехал на виллу, попрощался с хозяевами, которые сразу согласились, что мне будет удобнее жить на вилле Косьминых. Взял свой чемоданчик и переехал на новое место жительства.

Я расположился в большой комнате. Там была деревянная кровать, стёганый матрац. Подушки, правда, не было. Но я вынул  из тумбочки ящик, подсунул под головной конец матраца. Прикрыл всё простынёй, получилось отлично! Косьмин предложил взять подушку в госпитале, но я улыбнулся и попросил его не беспокоиться.   

Владимир Косьмин спросил: - «Есть ли у вас одеяло?»  Но я его не захватил из Аддис Абебы, считая, что еду в очень жаркие места. Оказалось, что окна в этой комнате не плотно закрываются, и поэтому по ночам в комнате   холодно.
- «Но, ничего, вот мой плащ с синтетической подстёжкой! Если будет холодно – не стесняйтесь, укрывайтесь моим плащом!» И он оставил плащ вы комнате.   

Татьяна Косьмина  предложила   сразу решить хозяйственные вопросы:
- «Не будете же вы готовить себе отдельно пищу? Это нерационально! Ведь работа - и днём, и ночью! Так что – готовить буду я! А вы - вдвоём с Владимиром – будете покупать продукты…Каждому даю  отдельное задание…»

И стали мы питаться вскладчину… Конечно, Татьяна была абсолютно права, зря я два месяца занимался и поварскими делами, которые не люблю и не знаю… Но жаль было и собачку Марусю! Кто бы её кормил? Ведь хозяева были  в отъезде…

Теперь, возвращаясь днём из Госпиталя, я заходил на базар, покупал там несколько килограммов мяса,  или картошку, или хлеб в лавке… Не спеша шёл «домой», на виллу Косьминых. К этому времени приходил и Владимир, который тоже нёс сумку со своими покупками…

Мы спокойно обедали… Потом -  отдыхали… После ночных операций – приходилось сразу лечь – выспаться…  Ведь вызывали каждую ночь! К вечеру шли смотреть фильм в Офис… Вечером, дома  слушали радио -  новости, музыку…У Косьминых была  небольшая магнитола, много кассет с записями…

Ночами приезжают за мной из Госпиталя: то ли – в Офис, забирают с фильма. То ли – домой, на виллу.   За Косьминым тоже почти каждую ночь приезжает Амбуланс. И мы с ним ночью разъезжаемся по вызову в свои госпиталя. Возвращаемся – уже днём, после работы. Если, поев,  не валились сразу спать  -  то обменивались  впечатлениями о том, почему вызывали  ночью. И так – каждый день.


Уговорить – не удалось…   Эфиопский дневник  89


Хуссейн снова уехал в  Огадену. Я в тот вечер осматривал только что доставленных автобусом раненых сомалийцев – мужчин, женщин, были и дети 10 – 12 лет.  Среди раненых выделялся один – молодой  мужчина огромного роста … У него было  пулевое ранение в голень, перелом малоберцовой кости.

Пуля прошла навылет, ниже коленного сустава… Но всё очень осложнилось -  кто-то на фронте наложил швы как на входное, так и на выходное отверстие – то есть зажил рану!  Это привело к быстрому развитию инфекции. У больного была выраженная интоксикация…Имелся значительный  отёк,  гангрена голени! 
 

Раненый говорил  что-то по-сомалийски.  Я его не понимал… Позвали операционную сестру и  анестезиста, которые знали  сомалийский язык. Я разъяснил им ситуацию и попросил  растолковать раненому, что нужна немедленная операция.

Я тут же дал распоряжение немедленно везти раненого в операционную, что бы сделать ему  операцию,  обработать рану! Но  сомалиец  – отказался от операции,  хотя  ему объясняли, что это огромный  риск для его жизни,  и другого пути нет…
 
Английский и амхарский – раненый  не знал… Понятны были отрицательные качания его головы, когда персонал по-сомалийски говорил ему, что надо делать операцию. 


– «Где доктор Хуссейн? Он всё ещё в Огадене? Он не вернулся из пустыни?» -  спросил  я.
- «Нет,  он только что - вечером вернулся из Огадены… Он - в Госпитале!» - тут же сообщил анестезист с улыбкой.
- «Это - здорово! Как раз сейчас он нам очень нужен! Во время он вернулся!» – радостно воскликнул я.
- «Зовите сюда немедленно доктора Хуссейна! Надо уговорить раненого на операцию! Иначе потеряем время и  будет поздно!»

 И тут же в палату буквально прибежал  Хуссейн – ситуация была из ряда вон выходящая! Нужно оперировать, не теряя времени – а мы всё ведём переговоры с больным… Доктор Хуссейн знал сомалийский язык и начал возбуждённо уговаривать раненого на операцию… Но – тщетно…

Позвали Абдул-Кадыра, начальника медслужбы сомалийцев. Он тоже был ночью в госпитале – приехал с транспортом раненых… Но и ему не удалось уговорить раненого согласиться на операцию… А время -  шло… Закончилась ночь…  Уже и день в разгаре…

Что делать? Мы втроём – Хуссейн, Абдул-Кадыр и я – всю ночь  многократно пытались  уговорить раненого согласиться на операцию. Тем временем я оказал хирургическую помощь всем другим раненым.

А гангрена нижней конечности  у того высокого сомалийца распространилась всё дальше… Теперь уже приходилось предлагать больному ампутацию на уровне бедра… Но больной  был непреклонен, не соглашался на это…

В течение наступившего дня мы продолжали совместно уговаривать  раненого… Наступила следующая ночь… Множество  раз объясняли ему невероятную опасность ситуации… Но без согласия больного – мы не имели права делать операцию… Таков Закон, регламентирующий условия работы хирурга… Операция – только с письменного согласия больного!
 
А гангрена всё распространялась – уже на бедро, таз, спину. Нарастала интоксикация. Теперь и операция не могла ничем помочь. Время ушло без толку… Мы со своими уговорами, объяснениями оказались бессильны…  Но продолжали вводить обезболивающие средства, лекарства…

И тут  раненый вдруг потребовал позвать нас троих – к нему! Он заявил, что его убедили и он теперь – согласен на операцию! Что  бы его оперировали!  Мы были все здесь – Хуссейн, Абдул-Кадыр и я… Нам оставалось ещё раз,  снова обсудить ситуацию с больным… Гангрена распространилась на всю ногу, таз, живот, спину, грудь…

Операция уже не могла ничего дать,  время для неё было потеряно… Всё это мы записывали в историю болезни по часам и минутам … С большим сожалением пришлось признать, что мы – три врача - не сумели уговорить больного на операцию!  Больной погиб той же ночью…  В моей хирургической практике такой отказ от экстренной  операции случился впервые… 

Всё это  выбило  нас из колеи… Молча сидели мы втроём  в Комнате хирурга. Потом доктор Хуссейн предложил мне:  «Завтра утром  езжайте к  сомалийцам в их Полевой Госпиталь… Там много раненых,  в основном население мужчины, женщины, дети… Осмотрите  пациентов и отберите тех, кого нужно перевести на лечение, для операций -  в Харрар, в Военный Госпиталь.  Ведь вы уже ездили к ним в Дире-Даву! И теперь – поезжайте – в  Эрер-Готту… За день сможете выполнить поездку…» -  завершил он своё предложение.

Поездки на фронт к сомалийцам –  не входили в  мои обязанности, и я попытался возразить Хуссейну:
- «Я  – гражданский врач, работаю по гражданскому контракту…  Вам нужно эти вопросы решать с моим руководством в Посольстве СССР»

- «Но эти вопросы касаются работы    нашего Госпиталя!    Посольство – далеко!  Нет возможности с ним связаться!    Тем более  невозможно -  согласовывать с ним вопросы!    Министерство прислало  вас   сюда, к  нам!   Как видите, многое нужно улучшить в оказании хирургической помощи раненым, большинство из которых беженцы -  в том числе женщины и дети… А это всё можно увидеть только там, на месте, в Полевом Госпитале…   Так что – езжайте… Утром за Вами приедут сомалийцы…Они ведь уже приезжали раньше… С ними и поедете… Они будут вас сопровождать… Потом скажете свои предложения – как улучшить помощь  беженцам, раненым… » - сказал Хуссейн. 

- «Могу сразу предложить -  запретите зашивать раны на фронте…Обработку ран должен делать  хирург! Ускорьте доставку раненых в Харрарский Военный Госпиталь… Это сразу улучшит лечение… Если другого решения нет – то завтра я поеду… Но, всё-таки согласуйте это с Посольством!» - ответил я. На этом наш разговор закончился.

Вернулся я на виллу ночью. Пришлось разбудить Косьмина и сообщить ему об этой новой поездке, предстоящей  завтра.  Он спрашивал - что за поездка? Куда? Где эта Эрер-Готта? Но я этого не знал… Где-то в Огадене…

Когда вернётесь? Сплошные вопросы… И ни одного ответа… Косьмин предупредил меня, что условия  поездки остаются теми же. Если не возвращаюсь к ночи – ему всё же придётся звонить в Посольство.
- «Когда, надеюсь,  вернусь – всё расскажу…» - улыбнулся я Косьмину.


Еду в Эрер-Готту… Эфиопский дневник 90


Ночью спал беспокойно. Утром проснулся пораньше – поел, собрался. И вот уже у ворот остановилась подъехавшая  машина. Взял портфель с захваченными из госпиталя медицинскими  справками для   медкомиссии в Полевом Госпитале  и вышел во двор.

На улице, бампером к воротам,   стоял тот же мощный военный вездеход  «Лендровер» - пикап песочного цвета - с красными номерными знаками. В кузове с металлическими бортами, стояли, держась за металлическую дугу, 4 парня - африканцы в защитной полевой форме с  автоматами, держа оружие наперевес.   

Через запылённое лобовое стекло было видно, что в кабине сидели  двое – в защитной форме песочного цвета. За рулём – водитель.  Второй, лет 30,  вышел и протянул руку для рукопожатия. Поздоровались. Он сказал:
– «Я – офицер Фронта Освобождения Сомали, командир группы.  Буду  сопровождать вас в поездке…  Говорю по-английски. Остальные из группы английский и амхарский -  не знают.   Поддерживайте контакт со мной по всем вопросам…» Он назвал своё имя – но я его не запомнил…

- «А где Абдул Кадыр? Он поедет с нами?» - спросил я.
- «Абдул Кадыр  - занят… У него сейчас  - другие дела …» - ответил он. 
Значит, с этими ребятами  мне предстоит ехать в Эрер-Готту! Офицер предложил мне садиться в кабину. Он и шофёр сели  по бокам от меня, я оказался посредине…  За их спиной, на сидениях лежали автоматы, рожки с патронами.

В калитку выглянул и махнул рукой Владимир Косьмин. Я ответно махнул ему рукой. Но, возможно, он через запылённое лобовое стекло и не смог увидеть мой жест. Машина развернулась. Поехали…
               
Дорога знакомая. Каменная река… Зелёные склоны холмов, кустарник… Вот и  Дире-Дава…  Раскидистый город с множеством лавок… Стада верблюдов, ослов в загонах… На улицах – пустынно… Ещё только  рассвело…

Вот – знакомые ворота… Солдат открыл их… Заехали… Во дворе прямо на траве спят беженцы – мужчины, женщины, дети, расположившись на одеялах, каких-то подстилках… Тишина – все ещё спят…  Коммандосы спрыгнули из   кузова машины… Притащили какую-то поклажу в кузов. Команда забралась в вездеход. Поехали дальше.

Я не стал задавать какие-нибудь вопросы. Зачем? Какой смысл? Тем более –  коммандосы не знали английского… Я – не знал сомалийского… Только несколько слов – расспросить больного…  Ехать – так ехать… Не могу же я прервать поездку и вылезть из вездехода среди дороги…

Дорога пустынна – нигде никого… После Дире-Давы  асфальт закончился -  сначала пошла гравийная дорога… Потом  -  холмистая местность.   Дорога   - если это можно назвать дорогой! -  глыбы камня, валуны, россыпи крупных глыб… И видна слабо наезженная колея проезжавших по этим глыбам машин…
 
Я внимательно смотрел вперёд – на дорогу, груды камней, скалы… Невольно думал – где, за какой скалой притаился вражеский автоматчик, подстерегающий путников… Что он намерен предпринять? Сразу начнёт стрелять или посмотрит – кто едет? Невольно спросил сомалийца-офицера:
- «Мы едем в Огадену?»
- «Огадена  -  и впереди, и справа, и слева… Везде – Огадена…»
- «Очень маленький отряд у вас! А впереди  ведь – опасность?»
- «Эти парни – коммандосы! Обученные парни! Им -  никто не страшен… Можете не волноваться!» - успокоил меня сомалиец.

Но мне приходили плохие мысли:  одна длинная автоматная очередь из-за скал, и битва закончена… Один автоматчик, сидящий в кустах - достаточен… Если вдруг наш Лендровер обстреляют – то что делать мне?   

Сидя в машине, есть шанс, что водитель сумеет выехать из-под обстрела… Если вдруг выпрыгнешь – то попадёшь прямо в лапы нападающих…  Решил – сидеть в машине до последнего, что бы не случилось… И в экстренном случае решать по обстановке…

Если коммандосам вдруг придётся бросить машину и отступать в Огадену – то постараться уйти вместе с ними… Другого выбора не может быть… Вот такие мысли будоражили мне голову… Сидел я крайне напряжённо, готовый в любую секунду к любым неожиданностям… Ведь  первые секунды в таких ситуациях решают многое, если – не всё… 

Дорога пошла по холмам – вверх, потом вниз… Медленно – с глыбы на глыбу… Машина ползёт не быстрее 15 километров в час… Вот – справа от дороги, в овраге лежит весь ржавый, обгорелый грузовик… Остался лишь остов… Все более мелкие части – кто-то снял, утащил…  Смотрю молча на этот остов… Потом решился – спросил сомалийского офицера.

- «Это в прошлом году на минах взрывались здесь машины… Сомалийские правительственные войска вторглись тогда на эту эфиопскую территорию… Кубинцы отогнали сомалийцев…Потом дорогу разминировали… Хотя нужно ехать точно по колее… Мина может лежать годы…  А потом – кто-нибудь наедет – и… Бах!» - ответил с улыбкой сомалийский офицер. «Но у нас опытный водитель! Дорогу хорошо знает! Едет точно по колее… Молодец!» 

Мне стало очень неприятно это всё наблюдать… Но мой взгляд непрерывно  был прикован к колее дороги… Мой водительский стаж –  многолетний, со студенческих лет… Если я сидел  не за рулём, то всегда невольно наблюдал за дорогой… Так и сейчас…

Смотрел и думал: - «Это наезженная колея! Под этими камнями не должно быть мин! Они  где-то чуть в стороне… Ждут, что бы на них кто-нибудь наехал…» Что мне оставалось ещё делать?  Обратного хода нет… Да его и не было! Ведь никакого выбора не оставалось!

Потом – через сотни метров – снова обгорелый ржавый  остов автомобиля… Остатки грузовиков лежали  регулярно по бокам дороги – слева и справа… Вот дорога пошла с холма вниз,  вниз… Похоже – внизу русло речки,  которая пересохла… Вот по берегам речки – каменные полуразрушенные опоры моста… Пролёты моста разрушены,  обломки их  валялись разбросанные вокруг… Опоры моста давали небольшую тень…


Патруль на верблюдах… Эфиопский дневник 91


Наш «Лендровер»  остановился в тени ближней опоры… Оказалось, что между полуразрушенными опорами  моста  внизу имеется небольшая лужа… Возле неё – верблюды, склонившие к воде головы. Они пили воду, не отрываясь. Похоже – они  никак не могли напиться…

Возле верблюдов в тени стояло  человек 5 – 6   людей в светлых юбках.  Такие  носят сомалийцы. Они были  подпоясаны широкими поясами, на которых висели  сабли, широкие кривые кинжалы… За плечо на   ремне у каждого  заброшен  автомат. Вероятно, местные жители?

Офицер-сомалиец опустил стекло дверцы машины, поприветствовал людей.  Подошёл, вероятно -  старший  этой группы. Остальные оставались  с верблюдами под мостом. Офицер задавал вопросы, внимательно выслушивал ответы. Разговаривали они спокойно, дружелюбно.  Я слушал всё это несколько секунд. Понял только – что язык сомалийский. Но потом вдруг пришла мысль, что я веду себя невежливо по отношению к местным  жителям, не поздоровался!!!  А вежливость в Африке ценится очень  высоко…

И, не долго думая,  просунул голову мимо офицера-сомалийца и сказал по-амхарски: - «Тенастеле, годынья! Здравствуй, товарищ!»  Вспомнить сомалийский вариант фразы я не успел…

Результат был неожиданным для меня.   Офицер-сомалиец  тут же сдвинулся на своём сидении вперёд, прикрывая меня  и  в полголоса по-английски сказал:
– «Не высовывайтесь! Никто не должен вас видеть! Никто не знает, что вы едете с нами! Они не понимают по-амхарски и по-английски! Сидите и не высовывайтесь!»

Сомалиец, стоящий возле машины, как ни в чём не бывало, невозмутимо  продолжал разговаривать с офицером, как будто не замечая ни меня, ни моей попытки заговорить с ним… Восточные обычаи мудры! Если кто-нибудь спросит его в дальнейшем – кто был в машине, ответ будет, что никого посторонних, то есть меня,  он не видел…
 
И  теперь  стало  понятно, что едем мы по не контролируемой, даже враждебной  территории. Похоже, это – патруль сомалийцев! Я сдвинулся на сидении вглубь кабины и  откинулся на спинку, замолчал…

Сомалийский офицер продолжал свои вопросы к патрулю. Внимательно их выслушивал. Несколько секунд помолчал. Потом – попрощался, видимо, с ними. Поднял стекло дверцы. Стало прохладнее –  заработал кондиционер.

- «Это – патруль сомалийцев… Они сказали, что противник по нашему маршруту  не замечен… Мы можем ехать дальше!» - вежливо пояснил офицер.
- «Такой небольшой патруль…» - ответил  я  вопросом.
- Это – коммандосы! Опытные  парни!» - коротко ответил офицер.

- «У нас в вездеходе тоже всего несколько человек !» - продолжил я.
- «Они – тренированные коммандосы! Стоят большого отряда!» - возразил офицер. Мне приходили мысли, что нам просто везёт – не попался ни один солдат противника. Одна автоматная очередь, и сражаться будет некому… 

Местность была всё такая же холмистая, поросшая  кустарником, деревьями… Дорога – валуны, огромные глыбы. Скорость – не более 15 километров в час. Водитель аккуратно преодолевал очередное нагромождение каменных глыб, точно следуя колее прошедших ранее машин.

Мы ехали уже часа четыре. Дорога – пустая, ни попутных, ни встречных машин.  Лишь по бокам дороги, в канавах, в оврагах – всё так же валялись ржавые  остовы сгоревших, искорёженных взрывами грузовиков.  – «Это было год назад…» - прокомментировал офицер, сглаживая напряжение. 

Но вот лес расступился - впереди широкий речной плес. Чистая речка, течения почти нет. По воде бродят африканские парни, подростки…Сомалийцы или эфиопы? Невозможно понять…  Кто-то купался, брызгаясь в мелкой речке…

Над плесом склонились высокие деревья тропического леса. На ветках мелькали небольшие мартышки,  серо-зеленоватые, с короткой  шерстью, чуть крупнее домашней кошки, сливаясь с зеленью деревьев.

Вездеход съехал с высокого пологого берега в речку. Пересёк плес наискосок -  видимо  стараясь проехать по мелкому месту.  На другой стороне речки  виднелись хижины. 


Это  -  Эрер-Готта?    Эфиопский дневник 92


На другом берегу речки росли высокие раскидистые деревья. Вездеход остановился в тени деревьев. Коммандосы спрыгнули из кузова. К ним  подошли обитатели деревни. Они здоровались с  ними, хлопали друг друга по плечам,  спине, видимо – шутили,  смеялись.

А на вершинах деревьев  – бегали, раскачивались на ветках, прыгали небольшие серовато-зеленоватые мартышки, не крупнее кошки, сливаясь с зеленью деревьев.   Когда-то читал  много об Эфиопии (Абиссинии) – это было моё хобби. И вот теперь эфиопские мартышки резвятся на деревьях, над головой.  Этих животных  за цвет шерсти так и называют  – зелёные мартышки.  Они живут в горах Эфиопии до высоты 1000 – 2000 м. над уровнем моря.

 У них короткая серая шерсть с зеленоватым оттенком на спине, хвосте. Нижняя часть тела белая. На голове зелёная «шапочка», усы и бакенбарды белые. Живут возле рек, на ветвях деревьев. Они шумные, крикливые.  Самец – вожак стада, часто становится на задние лапы, осматривает окрестности, при опасности криком даёт сигнал стаду к бегству. Эфиопские мартышки  включают  гвиретку с длинными белыми пучками на щеках и верветку с тёмными кистями и стопами и красноватой шерстью у хвоста.

В тени высоких деревьев  на большой поляне рядами стояли десятки  круглых соломенных хижин. Это эфиопские хижины  – тыкули. Около хижин  расположились мужчины, женщины, дети, вероятно - беженцы. Дымился почти погасший костёр.

Чуть дальше, в стороне,  за хижинами  – длинный одноэтажный дом  с большими окнами. Офицер коротко сказал: - «До революции здесь была вилла императора. Минеральные источники, ванны. Сейчас – эфиопы разрешили  сделать здесь  Госпиталь для беженцев…»

Мы заглянули в один тыкуль – там стояли кровати, на них лежали раненые, больные. Сбоку была сделанная из камня ванна, каменные ступеньки что бы  спускаться в неё. Но сейчас курорт не функционировал – здесь жили беженцы, лечились раненые сомалийцы.

Со всех концов большой поляны к нам подходили жители посёлка, дружелюбно улыбались,  приветствовали по-сомалийски… Я отвечал им по-амхарски, по-английски… Стал повторять за ними сомалийское приветствие… Они дружелюбно улыбались…

 Одновременно я пытался понять обстановку в лагере беженцев. С четырёх сторон, на границах посёлка – метров в 100 от его центра  стояли на посту 4  сомалийца  с автоматами на груди – вот и вся охрана.  Дальше начинались кусты, высокая сухая трава.  Решил – в любом случае нужно постараться выбраться отсюда до ночи…

Ведь в Харраре Косьмин сидит и нервничает возле телефона, размышляя: - «Звонить в Посольство что я из поездки не вернулся к ночи? Или - не звонить, если успею  вернуться в обещанное время?»

- «Это и есть Эрер-Готта!» - пояснил сопровождавший меня сомалиец.  Значит,  она километрах в  60 от Дире-Давы. Но дороги в обычном понимании - практически   нет! Ведь мы ехали буквально «шагом», преодолев этот небольшой путь за 4 часа!!!

Водитель сказал, что сильно  устал. Он пробормотал, что он отдохнёт и поедем – завтра…  Вышел из машины и расположился на лужайке возле костра, сразу заснул. Коммандосы, ехавшие в кузове пикапа, тоже, безусловно устали. Легко ли всю дорогу с автоматом наизготовку, держась за металлическую дугу над кабиной, напряжённо всматриваться вперёд – нет ли где-нибудь спрятавшегося противника? Ведь от их внимания и наблюдательности зависела жизнь их и  нас всех в «Лендровере»… 

Офицер-сомалиец предложил – сначала  покушать, отдохнуть… А потом – заняться другими делами. Это было рационально! Я не забывал ни на минуту, что обязан к ночи вернуться! И молча подсчитал время, затраченное на поездку сюда – получилось по  крайней мере 6 часов езды. А уже 12 часов дня!

Времени на работу с ранеными и на обратную поездку – до темноты - впритык.  Но, всё-таки решил до поры не говорить об этом. Не настаивать, ведь сомалийцам спешить – некуда!  Это у меня сжатые сроки! Если опоздаю – начнутся  телефонные  звонки… В итоге – неприятности мне… Но решил - не говорить сомалийцам вообще об этом… Согласился с офицером, что, конечно, нужно сначала покушать…

Сомалисты принесли валежник. Разожгли потухавший костёр… Подвесили над ним большой котёл на толстенной ветке… В котёл загрузили много баночек с тушёнкой, вермишель… Всё это делалось очень умело и быстро…  Не успели оглянуться, как пища была готова…

Принесли стопу разовых пластиковых тарелок. Повар   положил в каждую тарелку  солидную порцию пищи… Подходили мужчины, женщины, дети и каждому вручали полную тарелку.

Вручили  порцию и мне. Все с большим удовольствием занялись поглощением этой пищи, которая оказалась неожиданно  очень вкусной.  Мне вручили к тому же литровую бутылку эфиопской минеральной воды «Амба», по вкусу напоминающую наш «Нарзан». Пить хотелось! Отличная вода «Амба», хорошо утоляет жажду! 

Как только обед закончился, я обратился к сомалийскому офицеру с предложением немедленно начать осмотр раненых  в лагере.  С руководителем лагеря мы прошли по посёлку. В тыкулях раньше были  минеральные ванны. Сейчас хижины приспособили для раненых и беженцев.  Начали работу –  я ходил с администратором по тыкулям,  медсёстры снимали повязки, а я  осматривал раненых. И  администратор записывал указания по каждому из  осмотренных.   

Потом всех ходячих направили в большой дом.  Там в зале  осматривал их, говорил свои выводы.  Сомалийский администратор записывал всё в справку по каждому человеку. Одних – направлял в Харрарский Госпиталь.  Некоторых давали направление в Италию к ортопедам для дальнейшего лечения. Осмотреть пришлось очень многих. Дело шло быстро, так как  старались делать всё без секунды промедления. И вот – наконец, все осмотрены, по каждому человеку приняты решения и  даны рекомендации. Работа закончена!
Не выдавая своей радости, я тут же предложил сопровождавшему  меня сомалийскому офицеру:
- «Всё сделано! Больше нет оснований задерживаться здесь! Можем ехать обратно!» Сомалиец разочарованно протянул, что сопровождающая группа и  водитель устали, нужно им дать хотя бы день отдыха.


Сам сяду за руль!   Эфиопский дневник 93


 Мне только этого не хватало! Если к ночи не вернусь - ведь шум поднимут до самой Москвы! Скандал будет невероятный! И всё это выльется на мою голову… Мгновенно возникло  решение, основанное  на чистой правде:
- «Завтра утром я должен сделать несколько операций раненым в Харрарском Госпитале! Отменять эти операции я не могу! Больные готовы к операциям! Нужно немедленно ехать обратно!» Операции я действительно назначил на завтра.

Офицер-сомалиец подвёл меня к водителю, который, пока осматривали раненых,  спал и теперь только что проснулся… Офицер спросил, вероятно,  водителя – готов ли он ехать?  Но тот покачал  головой, показывая всем своим видом, что ехать он не может… Вероятно, он действительно так вымотался! Ведь не было, оказывается, полной уверенности в том, что дорога полностью разминирована по обочинам… И пришлось очень точно придерживаться следов,  колеи проехавших ранее машин … 

И тут  вдруг  пришло новое  решение:
- «Тогда – дайте мне машину!  Я сам сяду за руль и поеду обратно, в Харрар! Дорога одна – с пути не собьюсь… Вы можете оставаться, отдыхать…»
- «Но я обязан сопровождать вас обратно!» - возразил  офицер.

- «Тогда – собирайте своих людей, и мы поедем сейчас же обратно! Я сажусь за руль, раз водитель устал и не может управлять…»  Офицер выслушал меня, собрал свой отряд и предложил мне сесть за руль… Армейский «Лендровер»  для меня – машина новая, очень мощная! Никогда ранее  не сидел за рулём такой машины…

Но по бездорожью, как ни странно, приходилось  дома, на Родине ездить немало!  Ведь в студенческие годы – каждый год  работал в колхозах со студенческими отрядами… А там дороги, конечно, получше чем этот путь по каменьям, но если  съедешь с колеи, то можешь основательно застрять, и только трактор вытащит из ямы… Нужно было очень точно управлять…

Завёл мотор… Включил первую скорость… Тихонько двинулся вперёд… Мысль – главное – это не вытряхнуть коммандосов из кузова машины… Ехать надо медленно и ритмично, без рывков! Машина шла отлично! Пересёк речку… А дальше – вспомнил все изгибы слабо наезженной колеи дороги… Не съезжать с колеи!!!  Ведь рядом с колеёй может быть мина! И вот – со скоростью  не более 15 километров в час поехали  обратно. Сомалиец-офицер  тут же сказал:
– «Нормально!» И спросил:
- «Вы не участвовали на ралли??»
- «Нет! Но по бездорожью приходилось ездить…
- « Едем нормально…» - сказал сомалиец. Не останавливаясь, мы ехали и ехали… Время для меня остановилось…  Водитель сидел на бывшем моём месте, посредине -  на котором я ехал в Эрер-Готту. Ни слова не говоря, он  дремал.

Теперь мне  было не до  остатков разбитых машин по сторонам дороги… Я напряжённо  следил только за колеёй, да ещё  что бы скорость не увеличить. Ведь мощная машина очень легко набирала скорость. Иногда поглядывал назад, в заднее окно – через которое были видны коммандосы. Но они вели себя спокойно…
 
Наконец, подъехали к разбитому мосту, возле которого утром пили воду из лужи верблюды. Но  ни людей, ни верблюдов  там уже не было…  Патруль  куда-то ушёл. Я взглянул вниз, под мост – в луже была ещё вода.

- «Всё нормально!  Раз патруль ушёл, значит дорога свободна…Обычно возвращаемся мы из Эрер-Готты на следующий день…»  - коротко прокомментировал это сомалиец.

- «Значит, мы правильно сделали, что возвращаемся обратно сегодня же! Завтра нас могли бы поджидать те, кто «возражает» против этой поездки… А в Эрер-Готте  -  могли на нас напасть ночью?» -  спросил я офицера.
- «Это невозможно знать заранее…» - ответил он.
 
Закончились холмы, овраги, подъёмы и спуски, валуны, камни. Наконец, выехали на гравийную дорогу. Близко Дери-Дава… Удалось увеличить скорость до 50 – 60 километров. Дальше  дорога асфальтированная. Справа от дороги  - песчаная равнина, а  километрах в 3 от неё - тянулся горный хребет.

Вдали около дороги показались какие-то хижины, строения. Когда подъехали то в вечернем сумраке  оказалось – что это павильоны базара. Офицер сказал – «Это – «деревня», базар! Здесь продают всё, что нужно…»  Людей не видно, уже начинало темнеть…

В центре этой «деревни»  стоял пост – несколько кубинцев с автоматами на шее, пистолетами на поясе… Они лишь взглянули на нашу машину и проводили её взглядом – красные номера подействовали. Сомалийцев не останавливали.

 Деревня осталась позади. Вот и пригороды Дире-Давы.
- «Нужно заехать в гостиницу – пусть ребята поужинают!» - сказал офицер, и
был совершенно прав.

Он  подсказывал мне путь по городу. И мы быстро приехали точно к той гостинице, где расположилось руководство сомалийцев. Подъехали прямо к зданию. Под колоннами, а первого этажа там по сути не было – стояли столики. За двумя – тремя столиками сидели молодые парни, пили чай.

Наша группа заняла пару столиков между колоннами под гостиницей. Официанты мигом принесли отбивные. Съели по отбивной, запили чаем.
Офицер,    приветливо улыбаясь, предложил мне посмотреть – как живут сомалийцы в этой гостинице.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним на второй этаж. Коридор не очень широкий. Открыл дверь в номер – две деревянные кровати, шкаф, стол, магнитофон.  Тихонько жужжит кондиционер. Прохладно. Хороший номер!    Офицер снова предложил  остаться на ночёвку, но на этот раз  -  в Дире-Даве.

Я сдержанно сказал: - «Нам надо ехать дальше! Ночевать здесь – нельзя! Завтра у меня утром уже назначены операции! Люди знают, что будем их оперировать и подводить их нельзя!» Мне действительно не хотелось ночевать в незнакомой гостинице, незнакомом окружении… Но, главное – меня ждал к ночи Косьмин, и  об этом не стоило и говорить…

Предлог насчёт завтрашних операций был абсолютно точный.  Действительно, не положено подводить хирургических больных если назначена операция.

Я прекрасно понимал сомалийцев, которым  хотелось не только переночевать в Дире-Даве, но и  побыть здесь денек – другой… Ведь эти молодые парни  вырвались из своего лагеря в Огадене на короткое время  и хотели отдохнуть.  Я их прекрасно понимал! Но и мне нужно во время вернуться!

Сомалийский офицер не спорил и сразу согласился ехать дальше. Он  даже посадил за руль своего водителя сомалийца, приняв мои аргументы: – «Ведь теперь мы едем по дороге, на которой моё появление за рулём «Лендровера»  может удивить военную инспекцию!» - сказал я ему.

Мы быстро проехали расстояние до Харрара. Ровно в полночь  «Лендровер» остановился у виллы Косьмина.
- «Можете теперь ехать в Дире-Даву ночевать, если хотите!» - сказал я офицеру. Вышел из машины, сказав   «гуд бай» офицеру, водителю и  коммандосов. «Лендровер» развернулся и мигом умчался. Свет его фар исчез  среди деревьев, в темноте.

Косьмин ждал моего возвращения, слушая радиоприемник – передавали «Новости».   
- «Хорошо, что прибыл во время!» - обрадовано улыбался он. «Уже сидел как на иголках, думал – звонить в Посольство?  Или ещё немного подождать?  Ещё бы чуть припоздал – и пришлось бы выполнить инструкцию – звонить в Посольство… А в «Новостях» сообщили бы, что  в Харраре «исчез в неизвестном направлении хирург!»  И мы рассмеялись… Теперь можно было смеяться!  - «Ну, расскажи, как всё-таки удалось приехать вовремя?» И я вкратце рассказал… Косьмину, да и мне не верилось, что было столько препятствий – и вот всё позади…
               

ИнжирА – любимое блюдо…  Эфиопский дневник 94


На следующий день автобус доставил из Эрер-Готты группу пациентов.  Там я осматривал их и направил в Харрар для операций. День был очень занят. Травматолог и я оперировали непрерывно весь день – каждый в своей   операционной. Хорошо, что прислали ещё одну анестезистку – кубинку.  Без аврала выполнили всю работу и даже во время смогли уйти домой.

Жил я теперь на вилле у Косьминых. И питались  – по предложению Татьяны, жены Владимира -  вместе, вскладчину. В мою обязанность входило зайти  с работы на базар, купить мясо, картофель.  Возле базара, в   центре города в кафе я покупал  хлеб.  Одним словом покупали – всё, что нам нужно для нормального питания.

В том кафе пекли небольшие булочки. На этот раз булочки не были ещё готовы, и продавец говорил: «Кой! Подожди!» Я сел  за столик и ждал минут пятнадцать, наблюдая, как рядом со мной, за другими столиками группами сидели эфиопы и обедали.  Многие из них приходили сюда обедать.  Они брали инжиру – одно блюдо на 4 – 6 человек.

Блюдо готовилось так:  на большой поднос клали один на другой три огромных толстых блина, называемые «инжирА», на центр которых  укладывалось горкой жареное мясо с громадным количеством зелёного горького перца и подливой – тыбс. Некоторые брали вместо мяса – тушёную капусту с другими овощами.

Вокруг подноса садилось 4 – 6 эфиопов. Каждый  отрывал кусочек верхнего блина, захватывал им кусочек мяса, подливу и клал в рот. Так они по очереди, отрывая кусочки блина, съедали верхнюю «инжирУ», потом – среднюю и, наконец – нижнюю. В результате – в конце обеда - поднос был пуст. А руки у эфиопов были лишь чуть в масле от «инжирЫ». 

Оказалось, что инжира – основное и любимое эфиопское национальное блюдо! Различают чёрную  инжиру – из зерна (тэфа) чёрного цвета, и белую инжиру – из зерна белого цвета.  Тэф – очень мелкое зерно, произрастает в высокогорье Эфиопии.

Урожайность его низкая, всего около 800 килограммов с гектара, но он содержит раза в 3 больше железа, чем другие зерновые культуры. И это очень ценно для жителей высокогорья, живущих в условиях гипоксии. Тэф помогает эфиопам избежать анемию. 
 
Но вот пекарь вынес бумажный пакет с булочками, кивнул мне головой. Уплатив за булочки, я взял пакет и отправился на виллу Косьминых. Было время обедать и нам.

Все  остальные продукты  покупал Володя Косьмин. А Татьяна готовила обед на троих. Готовила она отлично, не то что моя «стряпня», когда я готовил на двоих - себе и собаке Марусе.
 
Возле крыльца дома и у задней стены росло 2 куста бобов, которые оплетали всю стену – огромные многолетние кусты, с толстыми ветками, с большущими стручками  и огромными бобами в них – размером в чайную ложку.

Косьминым надоели эти бобы. Я же видел их впервые и смотрел с восторгом на такие огромные африканские бобы! За несколько минут утром нарвал литровую банку  бобов. Татьяна несколько поморщилась, увидев эту литровую банку. Спросила: - «И что нам теперь с ними делать?»

- «А вы давно их ели?» - вопросом ответил я.
- «Ели, но давно… Очень вкусные бобы!»
- «Так давайте сварим суп из этих бобов! Я никогда не видел таких огромных бобов… Не то что бы попробовать на вкус!» 

И вот теперь сегодня у нас был на обед этот суп плюс котлеты с картошкой.   Мы были уже в сборе. Сели, пообедали. И расположились отдыхать.
- «Вечером пойдём в кино! Так что не очень настраивайтесь на отдых!» - засмеялись Косьмины. – «Прекрасно! Пойду и я в кино!»

Уже темнело, когда мы отправились в офис  смотреть очередной фильм.
Возле Офиса стояла машина – ГАЗ-69. Оказалось, что это  приехали из Дире-Давского Офиса.  Мужчина лет 45 подошёл ко мне и спросил:
- «Это вы звонили в Дире-Даву и спрашивали насчёт самолёта из Аддис Абебы?»

- «Да!  Мне нужно встретиться с Советником, если он приедет в Дире-Даву…
Решить вопрос о  завершении командировки… Только Советник может решить этот вопрос…»
 
- «Имейте в виду, что информацию о полёте самолётов мы узнаём уже тогда, когда самолёт приземляется к нам на аэродром… Ведь сепаратисты в горах… Поэтому – всё строго конфиденциально…  Но если Советник прилетит – найдём возможность вам как-то сообщить… Не волнуйтесь…» В машину садились его попутчики. И он попрощавшись, уехал в Дире-Даву.


Змеиная Тропа…  Эфиопский Дневник 95


Всю ночь громыхал гром. За окном, на улице сверкали молнии.  Проливной ливень тарабанил по окнам.  Утром вышли во двор – сияет солнце, вода ушла, почва каменистая – дорожки сухие…

 И так каждый день, точнее – каждую ночь. Днём – солнечно, ночью – ливень… Такой распорядок погоды был очень удобен. Утром приезжали  два Амбуланса и увозили Косьмина и меня на работу.
 
Вернувшись домой вечером, спросил Косьмина – что за площадка из досок сооружена на верхушке огромного  дерева  во дворе его виллы.
- «Так эта площадка - наблюдательный пункт!  И там стоял пулемёт… Соорудили её год назад… Там днём и ночью сидели пулемётчики, обстреливали ту сторону долины, по краю Огадены…Ведь тогда сомалийские войска подошли к Харрару!»

- «А как же специалисты? Их вывезли из города?»
- «Тогда сомалийские войска  были  возле города, на той стороне долины… Эвакуировали всех специалистов… Только доктора работали в госпиталях…  Но кубинцы помогли эфиопам, остановили  продвижение сомалийских танков… Отбросили сомалийцев… Конечно, у  кубинцев  были потери…»

Оказалось, что в Харраре работает и гинеколог. Я с ним встретился в Офисе,  когда пришёл  смотреть очередной фильм.  Это был – приветливый, добродушный парень, лет 30 лет,  по имени  Шакиш. Так его называли  коллеги.  Он  откуда-то из Междуречья Средней Азии.  Пришёл в Офис с женой, симпатичной брюнеткой. 

Оба они - очень доброжелательные.   Пригласили к себе  в гости. Жили они на вилле возле шоссе - чуть не доходя до виллы Косьминых. Времени ходить в гости – не было. Однажды  я зашёл к ним. Обычная вилла. Во дворе – растут бананы.

Навес, под которым стоит железная кровать. На ней лежит эфиоп – похоже, спит. Шакиш пояснил, что это - забанья, и он увлёкся жевание листьев чада. Чад – кустарник, листья которого имеют наркотическое действие, подавляет чувство голода.  В стране – голод, и некоторые поэтому  жуют чад.  Но наступает гиподинамия, дистрофия, и человек в конце концов - погибает. Так случилось за те четыре месяца, что я работал в Харраре, и с этим забаньёй.

Афиш о том, какой фильм будут демонстрировать  -  в Офисе не вывешивали. Каждый фильм был неожиданностью. Но фильмы шли   интересные, я их не видел дома. Не то, что в Массаве, когда фильм «крутили»  много раз.  В тот вечер досмотрел фильм до конца -  за мной не приехали из Госпиталя.  Вероятно, в Сомали была передышка в военных действиях.

Дождя ещё не было. Но уже где-то далеко за  грядой холмов  погромыхивал гром. Дальше, ночью хлынет ливень. Косьминым, Шакишу с женой и мне было по пути. Выйдя с  освещённой территории Офиса,   мы шли по шоссе, которое было в темноте.  Небольшие  пятна света  падали  на дорогу от изредка висящих на столбах фонарей.

Шакиш с женой шёл метров на двадцать впереди нас. Фильм был весёлый, и Шакиш  комментировал  фильм с шутками и весёлым смехом. Вдруг мы увидели, что он, делая очередной шаг -   сделал невероятный прыжок вверх!  И потом – отбежал на несколько шагов в сторону…  Его жена с визгом бросилась в сторону!

- «Что случилось?!» - крикнул Косьмин.  Мы бросились вперёд! Оказалось, что в темноте Шакиш неожиданно увидел в темноте змею, которая быстро, извиваясь, переползает шоссе прямо перед ним.  Что бы не наступить на неё он и совершил этот невероятный высокий прыжок в сторону. Змея скрылась в кювете, ускользнув с дороги.

Мы все остановились, поражённые произошедшим… Шакиш и его жена тяжело дышали… Они постояли, приходя в себя…

- «Не зря это место жители называют «Змеиная тропа», - сказал Шакиш.
В этом месте часто видели змей, переползающих через шоссе. Раньше здесь был мостик, змеи проползали под ним.  Потом построили шоссе…  И змеи вынуждены переползать дорогу…»
- «Повезло, что не наступил! Надо брать с собой фонарик! Здесь так темно…» - сказала жена Шакишу.

- «А куда они ползут?» - спросила Татьяна, жена Косьмина.
- «Ниже дороги метров на 50 – речка, заросли, валуны. Там – водопой.  И там вероятно змеи охотятся. А над дорогой, по вершине холма – тоже заросли, там они наверное  проживают…» - пояснил Шакиш. 

Решили впредь всегда брать с собой фонарики… Ведь на дороге – такая темень! От фонарей на столбах – мало прока, их закрывают ветви деревьев… И ходить надо осторожнее, не слишком торопиться.

 Главное – не наступить на змею – вот тогда укусит наверняка! А сама она почти не нападает, а старается уползти с дороги… Лишь отдельные виды змей – смертельно опасные – проявляют агрессивность и нападают сами…

Вспомнили о кобрах,  которые делают предупреждающие броски, вынуждая человека как правило отступить… Поэтому кобру многие считают «благородной змеёй»…

 Но плюющие кобры могут плюнуть ядом на несколько метров… Если яд попадает на слизистые оболочки глаз, рта, то наступает отравление… В общем, было о чём поговорить…


Гиены воют по ночам!    Эфиопский дневник 96


В некоторые дни поступлений в Госпиталь стало меньше. Это означало, что война на границе Сомали – затихала. Надолго ли?   Это никто не мог предугадать. Но проходило несколько дней – и снова привозили раненых. Однако затишье становилось длительнее.

Ко мне подошёл Абдул Кадыр и таинственно, в полголоса сказал:
- «Мы написали письмо!»
- «Какое письмо? Никому я не писал ничего…» - не понял я его. Но он достал из кармана свёрнутый листок бумаги, дал мне в руки и сказал: - «Конфиденциально! Прочтите…Это копия для вас…»  Развернув лист, прочёл сверху – «Конфиденциально…»

- «Так это – секретно! Это – ваша бумага… А я причём?»
- «А вы прочтите! Узнаете…» - улыбнулся он. Читаю - текст  по-английски. Письмо в Министерство Здравоохранения Эфиопии. Просьба – оставить для работы в Харрарском военном Госпитале  для лечения кульмисов -  участников Фронта Освобождения Сомали хирурга доктора… и - моё имя!  Доктор Гавриил – так меня называли там…

Письмо удивило меня… Я пытаюсь  закончить эту командировку, а письмо может её продлить на неопределённую продолжительность… Я прочёл и стоял молча, удивлённый… Что сказать?  Абдул Кадыр спросил:
- «Вы довольны? У нас - хороший контакт!  Вы очень внимательны с нашими людьми! Оставайтесь работать с нами, здесь… Что думаете? Какие проблемы?»

Я к этому моменту уже пришёл в себя и сразу ответил:
- «Да, проблемы есть! У меня жена в Аддис Абебе! Она там одна, нервничает, ожидает меня из командировки… Закончатся военные действия – и надо ехать туда…»
- «Проблем нет! Сейчас же отправим дополнительное письмо, что бы вашу жену направили сюда, в Харрар…»

- «Проблема ещё в том, что мы оба преподаём  на медицинском факультете…»
- «Здесь, в Харраре имеется военно-медицинский колледж! Вы там уже и так преподаёте… И Ваша жена может там же преподавать…»   

- «Мне, в общем, все равно, в каком Госпитале работать и где преподавать… Это решает Посольство и Министерство Здравоохранения Эфиопии. Как они решат – мы с вами увидим…В Харраре меня всё устраивает – работа, жильё, климат… Обстановка нормальная… С коллективом сработался… »
- «Да, здесь всё будет нормально!  Дадим в пользование «Лендровер»… Сможете ездить, куда захотите…»

- «Да мне некогда и некуда, в общем, ездить… Работы достаточно, и нужно к тому же отдыхать…»
- «Ну что ж, будем ждать решение Посольства и Министерства!» - подвёл итог разговору Абдул Кадыр.
- «Но эта переписка – ваша… И я о ней говорить не  буду… Подожду решение администрации…» Этот листок остался у меня в кармане «на память» об этом неожиданном повороте событий…

Рабочий день был закончен, и я отправился домой, на виллу Косьминых. Беспокоили мысли – к чему приведёт инициатива Абдул Кадыра… Что решит администрация… Решил на эту тему не говорить ни с кем…

Ночами я спокойно спал – в Госпиталь вызывали не каждый  раз. Ночи стали холодные. По ночам -  ливни. Одеяла у меня не было – не захватил из Аддис Абебы. Не предполагал, что в Харраре может быть так холодно по ночам.  И Косьмин – добрый человек – предложил мне свой плащ с меховой подстёжкой укрываться ночью. Вот благодаря этому я мог спокойно спать.  А то не заснуть – холод по ночам очень сильный.

В той комнате, в которой я поселился у Косьминых, была нормальная деревянная кровать с обычным стёганым матрацем, но не было подушки. Не долго думая, я вынул из тумбочки ящик, засунул его под головной конец матраца и получилась отличная подушка! Так я и спал, накрыв матрац простынёй, которую  привёз с собой.

Наступило полнолуние.  Дожди прекратились. И в первую же ночь, когда мы с Владимиром  сидели в холле, разговаривали о чём-то, во дворе виллы вдруг раздался дикий вой. Он продолжался с десяток секунд… Собачий, пожалуй! Он затих…

Но  спустя  несколько секунд,     завыло уже две или три собаки – жутко, противно! И затем к ним вдруг присоединился десяток или два десятка таких же воющих собак! Визжала и рычала, казалось, целая стая! Получился  такой кошмарный вой, которого я никогда в жизни не слышал! Потом они все вдруг зарычали, завыли!

Такое впечатление, что вся стая кинулись вдруг на кого-то и начала рвать его на части! И кто-то дико визжал, не имея возможности отбиться или убежать… И казалось, что  они кого-то съели сообща…

Чуть помолчав, я спросил Косьмина – «Что это было?»   Он сказал
– «Да это гиены собрались стаей и воют… Когда луна – они часто так воют! Дожди по сути закончились! Ночь – тихая, лунная! И они громадной стаей собираются и отправляются на поиски добычи…»

Никогда не предполагал, что гиены воют так мерзко… И мы с Владимиром стали вспоминать всё, что знали о гиенах… Оба читали ранее немало об этих животных… Гиены представляют опасность иногда даже для людей.

Так, недавно в Госпиталь ко мне  и к Косьмину доставили двух  человек, на которых напали гиены ночью.  Гиены  укусили  пострадавшего несколько раз. Но кто-то помог пострадавшим,  спас этих  людей,  доставив потом  в Госпиталь.
 
Местные жители рассказывают  много историй о гиенах.  Днём эти животные прячутся в норах, пещерах. Ночью выходят на поиски пищи, поедают и падаль. Часто собираются в стаи, выходя на охоту. Издают вой, дикий хохот. Нападают на мелких животных,  иногда и на домашний скот. Утоляют жажду, поедая дыни и арбузы на бахче.

Шкура у них полосатой расцветки, поэтому их и называют Полосатая Гиена. Часто гиены собираются стаей и  воют  среди ночи, часто – в полночь  и позже. А потом они устраивали свой дикий вой… Прекращая выть, они  видно разбегались на поиски добычи.

Да и в литературе написано много. Гиены, собираясь стаей, могут быть опасны даже для одинокого льва. Голодные нападают и на крупных животных. Иногда даже на старого льва,   который потерял в какой-то степени свою силу и может стать жертвой гиен. Гиены  окружают такого льва,  нападают на него со всех сторон  и могут убить  бедного Царя Зверей… Бегают пятнистые гиены со скоростью до 65 км/час.


Не притворяйся!   Эфиопский дневник  97


Каждый день мы по очереди с травматологом проводили амбулаторный приём в госпитале. Под руководством сержанта  приходило десятка два эфиопских солдат, у которых имелись какие-либо жалобы на состояние здоровья.

Но вот в один из дней пришло уже десятка три жалующихся. На следующий день  во дворе, перед приёмным отделением собралось человек пятьдесят, и травматолог провёл с ними половину рабочего дня. В итоге он вышел из кабинета уставший и злой.

- «Собралась целая толпа! И у всех – пустяки! Зря время потерял… За это время можно было сделать несколько операций тем, кто в этом очень  нуждается… Появилось много агравантов (То есть тех, кто преувеличивает свои жалобы, что бы получить освобождение от службы) и симулянтов! Невозможно работать!» - прокомментировал травматолог этот амбулаторный приём.

Травматолог из Борисова сказал: - «Получается так, что каждый день освобождаем от службы взвод солдат, за неделю – чуть не две роты, почти батальон? Кто же будет защищать Харрар?  Держать фронт?»

В госпиталь приходили десятки солдат с мелкими,  несущественными  жалобами -  что бы получить освобождение от службы,  отвлекая от помощи тем, кому нужны  срочные операции. Избегая это,  стали назначать  мелкие плановые операции тогда, когда нет  срочных операций.

На следующий день была моя очередь проводить с утра амбулаторный приём солдат.  Ко мне в кабинет вскочил хелс-офисер и взволнованно сказал:
- «Доктор! Там человек упал с лошади! Он без сознания! Его несут сюда…»

Я тут же вышел во двор и увидел, что от ворот Госпиталя, мимо охранника идёт громадная толпа человек больше сотни. Пострадавшего несла целая группа – человек 15, подняв его руками вверх, над собой.  Они принесли его к приёмному отделению и остановились передо мной, напряжённо глядя на меня и не опуская того, которого несли.

- «Несите в приёмное отделение! Кладите – сюда, на кушетку! Выходите все во двор…» - давал я им указания. И вот пострадавший – на кушетке…Лежит – не шевелясь… Дышит спокойно… Подрагивают веки… Впечатление, что он усиленно жмурится!

- «Когда он упал с лошади?» - последовал мой вопрос. И последовал ответ от  многочисленных наблюдателей, сопровождающих, заглядывающих в открытое окно, дверь: - «Два месяца тому назад!»   

- «Ничего себе!» - подумалось. «Где же он был эти два месяца? Что-то не совпадало во всём этом! Если прошло два месяца с момента травмы, и он без сознания – то почему нет  атрофии мышц, истощения, обезвоживания и многого другого? Пульс – нормальный. Артериальное давление нормальное. Нигде никаких ссадин   и других следов травмы…

Постепенно увеличивалась и крепла уверенность,  что этот парень меня пытается одурачить!  И к тому же в присутствии сотни своих сослуживцев… Он притворяется! Он -  в сознании! А в окно продолжали заглядывать десятки голов тех, кто притащил сюда этого «упавшего с лошади»… Все молча, застыв наблюдали, что же я предприму, что буду делать…

Я встал со стула, постоял, глядя на парня… Прошёл по комнате медленно туда – сюда, размышляя… Вышел в соседнюю комнату… На столе там был графин воды, рядом стоял стакан… Постепенно пришла интересная мысль, которая подсказала решение…

В комнате никого не было… Налил в стакан пару глотков воды… Сунул стакан с водой в правый карман халата, придерживая его рукой, что бы не было его видно, да и что бы не опрокинулся…

Вернулся в комнату, где на кушетке лежал «упавший с лошади»… Подошёл медленно,  неспеша к нему, заслонил его собой от толпы, заглядывающей в окно… Медленно и незаметно    достал стакан из кармана… Прицелился… И начал тихонько лить ему каплями воду прямо в полуоткрытый рот…

Парень не ожидал этого! Он лежал спокойно, зажмурившись  – и он не знал, что я вернулся в комнату… Всё спокойно – и вдруг в рот льётся вода! Он открыл глаза – и неожиданно сел! А я  тут же крикнул ему по-амхарски – «Встать!»

Он растерянно вскочил, выбежал во двор. Все солдаты -  полный двор, больше ста человек, начали громко хохотать. Кто-нибудь из них показывал рукой на «упавшего», что-то говорил громко по-амхарски и хохот гремел снова.  Он продолжался долго, то вспыхивая, то затихая… Вся эта сотня парней  крутилась по двору, не заходя в приёмное отделение. 

Среди толпы ходил парень  с длинной палкой, на которую он опирался, заявляя, что ходить не может. Другой пришёл на костылях. Сейчас – один положил палку, а второй отставил костыли, и  они тоже хохотали и ходили даже не хромая. Потом –  все разошлись…

Парень «упавший с лошади» ушёл со всеми вместе… Сержант, сопровождавший всю эту толпу на приём к хирургу, подошёл улыбаясь ко мне, развёл руками и пошёл следом за солдатами к воротам Госпиталя, громко смеясь.

Эфиоп хелс-офисер стоял возле меня и тоже смеялся… - «Солдаты пошутили…»
- «Доктор – тоже  пошутил…» - ответил я, смеясь… После этого на приём к хирургу стали приходить только те, кому действительно была нужна помощь врача.
 
         Надеюсь, они ещё живы… Эфиопский дневник  98


Ко мне  обратилась доктор - педиатр.  Она попросила пойти вместе с ней домой -  в семью эфиопов,  что бы  осмотреть ребёнка. У него появились боли в животе. Не  аппендицит ли это?

Никогда не отказываюсь посмотреть больного, дать совет. А если нужно – то сделать и операцию.  Закончив работу,  зашёл за педиатром,  и  мы отправились. Это было  в Старом Городе,  не очень далеко.
 
Мать ребёнка - эфиопка очень доброжелательно встретила нас. Ребёнка я осмотрел, аппендицита у него не было. Имелось  детское заболевание, не требующее лечения в Госпитале. Его можно лечить на дому. Рассказали матери, что нужно делать, какие лекарства принимать, написали рецепты.

Женщина  буквально не находила слов,  не знала, что бы нам предложить, как поблагодарить. Она сказала:
- «Я вас напою настоящим эфиопским кофе! Такого кофе вы никогда не пили и вряд ли сможете когда-нибудь выпить!»  Тут же она взяла зелёные зерна свежего кофе, поджарила их на жаровне на специальной сковородочке с углублением в центре, в  котором в процессе жарки находились зёрна.

Потом жареные зёрна перемолола на ручной кофемолке.  Мне казалось, что кофе пережарен. Я сказал об этом, а   эфиопка ответила: - «Нет, это то, что нужно! Иначе кофе не будет иметь настоящего вкуса!»  Потом этот поджаренный, перемолотый кофе она заварила  специальным образом в  особой,  эфиопской турке.  И предложила нам по маленькой чашечке.

Я удивился, что слишком маленькая чашечка!  Она пояснила: - «Нет, этого достаточно! Кофе очень крепкий! Этого вполне достаточно, что бы почувствовать вкус и действие кофе! Если большая чашка – очень трудно для сердца…» Мы выпили по чашечке.  Кофе  был замечательный! Действительного, такого чудесного напитка  я больше никогда нигде не пил…

Эфиопка спросила: - «Хотите увидеть моих родственников?»
 - «Конечно, хотим!  Это интересно!» Тем временем эфиопка  принесла большой толстый альбом. Она  открыла его, и мы увидели прекрасные цветные фотографии. И на этих фотографиях в яркой красивой военной форме с золотыми погонами – эфиопы, мужчины…

Женщина  пояснила: – «Вот мой муж!  Полковник … Вот –  зять, муж  моей дочери!  Полковник…»  Альбом полон фотографий… Все мужчины – в больших чинах…
 - «Они служили Императору…» - пояснила она. – «Где они сейчас?» - спросила доктор-педиатр. И я повторил: - «Да, что с ними?»

Женщина пожала плечами, развела руками. Потом покачала головой, всплакнула  и сказала: 
- «Лучше об этом - не говорить… Тяжело… Хочется надеяться, что они ещё живы… Революция унесла всех!   Как и в России…   Интеллигенция, армия, предприниматели? Их  теперь нет…»    Она показала  фотографию: –  «Вот один из них… Он сейчас в Лондоне…»
- « И что он там делает?» - спросил я.
- «У него были деньги уехать!  Поэтому он – там, в Лондоне… Остались  в Эфиопии – обычные, бедные люди. Как все…»

Действительно,  по уровню доходов населения Эфиопия – одна из беднейших стран.  Тяжело было слушать рассказ  этой женщины о её прежде большой, процветавшей, высокопоставленной при Императоре семье…  Разговор затронул острые, опасные вопросы, которых было лучше нам не касаться… И мы с педиатром постарались уйти от этих тяжёлых  воспоминаний…

- «Мальчика мы посмотрели! Ничего опасного у него нет. Будет его лечить педиатр…» Пожелав всего наилучшего, мы ушли… А женщина стояла в дверях ныне - запущенной, а ранее - вероятно респектабельной виллы и долгим взглядом смотрела нам вслед…


Хуссейн вернулся…  Эфиопский дневник 99
 
Доктор Хуссейн наконец вернулся  в Харрар из пустыни Огадена. Он пригласил  травматолога с женой и меня к себе в гости. В домашней обстановке он оказался очень весёлым и остроумным человеком. Его жена – мексиканка и трое детишек тоже были веселы и шумны. 

Дети бегло говорили по-английски,  по-амхарски. Порой вместе с матерью-мексиканкой переходили на испанский язык.  Вставляли в разговор и русские слова – ведь рядом, в офисе работали и русские специалисты. Дети быстро осваивали  на слух иностранные языки, легко их  применяли… При этом никто им не преподавал, не объяснял правила грамматики!

Вспомнил я нашу  стандартную систему изучения  иностранных языков… Учащиеся - боятся  сказать слово или  фразу. Ведь  преподаватель  за  малейшую ошибку, неточность  делает сразу массу замечаний. Этим  пугает,  тормозит ученика, подавляя его своими   замечаниями. В итоге – можно вызубрить грамматику и не уметь говорить на иностранном  языке!   

Здесь мы, наконец,  лучше познакомились друг с другом. Хуссейн закончил медицинский факультет в Мехико. Их   - три друга, Хуссейн, Беккеле и  Гизау, и они   учились на медицинском факультете Университета  в Мехико.  Все трое  стали хирургами. Закончив учёбу, стажировку по хирургии вернулись работать на Родину, в Эфиопию.

Теперь доктор Беккеле – заведующий хирургическим отделением в Полицейском Госпитале Аддис Абебы. Я работал в том Госпитале -  замещал  Беккеле, которого  в то время  послали на фронт.

Доктор Гизау  стал  Министром Здравоохранения Эфиопии. Он заведует хирургическим отделением Военного Госпиталя в Аддис Абебе. С Гизау я встретился и беседовал, вернувшись из командировки в город Массава.
А доктор Хуссейн – вот он, передо мной.

Так уж случилось, что эти три друга познакомились в Мехико с тремя подругами – мексиканками.   Подружили… Полюбили… И поженились! Три друга-эфиопа привезли своих жён-мексиканок в Эфиопию. У каждого сейчас  семья, по трое  детишек. В общем – семейная жизнь  идёт отлично…

Хуссейн и его жена с восторгом рассказывали о Мексике,  древних пирамидах майя. Символ Мексики – орёл убивающий  змею. Древняя пирамида в Паленке служила для астрономических наблюдений. Цивилизация ацтеков была уничтожена конкистадорами. В строительстве зданий из камня использовалось дерево, которое режет камень, то есть твёрже камня! Древний календарь имел цикл 52 года. У майя была письменность.

 Хуссейн рассказал, что слышал об инопланетной теории  возникновения культуры древней Мексики. Но за 500 лет до открытия Америки  майя оставили свои города, пирамиды.  Их культура  исчезла. Почему? В этом много загадок! 

Сейчас Мехико огромный современный город, расположенный в высокогорье, в этом есть сходство с высокогорной  Аддис Абебой. Мексиканские танцы, песни восторгали Хуссейна.   

Я рассказал  Хусейну о себе и  моей Родине, Краснодаре.  Кафедра хирургии, на которой много лет  преподаю хирургию,   базируется в Больнице Скорой Помощи на 1200 коек.  На кафедре учатся студенты, аспиранты, стажируются врачи из очень многих стран мира,   в том числе эфиопы. Вылетаю  в отдалённые  районы края по Санитарной Авиации  -  оперирую там  тяжёлых больных (теперь – МЧС) . 

Хуссейну было интересно узнать всё это. Он задавал много вопросов. Он расспрашивал травматолога из Борисова. Потом он рассказал об обстановке на границе с Сомали. Меня это интересовало, так как хотелось скорее закончить эту командировку.

- «Война на Сомалийской границе, похоже, идёт к финишу…  Те группы сомалийцев, которые вторглись на территорию Эфиопии, в Огадену стали сдаваться в плен… За последнее время сдалось  более 800 человек… Так что война начинает стихать… Скоро некуда будет помещать пленных…» -  рассказывал доктор Хуссейн.   «И тогда я вернусь в Госпиталь. А вы – уедете в Аддис Абебу…» - обратился он ко мне. 

Действительно -  среди раненых в Харрарском Госпитале лечилось несколько десятков солдат войск Правительства  Сомали. Они лежали в отдельных палатах, на окнах которых были решётки. В палатах вместе с ними находились охранники с пистолетами на поясе. Охранники спали на матрацах в тех же палатах. Двери этих палат постоянно заперты, снаружи у дверей тоже охрана. Я осматривал этих людей, назначал им лечение, многих оперировал.

Жена доктора Хуссейна – очень весёлая и общительная мексиканка, угостила нас мексиканскими национальными блюдами, которые такие же острые, как и эфиопские! В них добавлялось огромное количества горького перца в свежем, сушёном, молотом виде… Но мне всегда нравится Кавказская Кухня, так что всё это очень приятно…

К доктору Хусейну я приходил как-то ещё пару раз, он приглашал меня к себе побеседовать.  В тот период  война на границе с Сомали закончилась,  мы были свободны и могли свободно проводить своё время после работы. Вот он и пригласил меня.

Он рассказывал ещё о Мексике, о  Мехико – там ему очень нравилось. Доброжелательный, приветливый, весёлый народ – мексиканцы, и подтверждением этому был весёлый, доброжелательный нрав жены доктора Хуссейна и его детишек. 

Хуссейн считал, что раньше или позже – меня переведут работать в  Аддис  Абебу. И просил передать приветы от него докторам Гизау и  Беккеле, которых давно не видел. «В Аддис Абебе вы с ними обязательно встретитесь…» - говорил он мне. 


Автомат у стены!  Эфиопский дневник 100

Война в Огадене практически закончилась. Хуссейн вернулся в Госпиталь. Мы - травматолог и я -  собрались с ним в кабинете. Обсудили ситуацию в Госпитале. Разделили палаты на троих -  поровну,  и  каждому досталось чуть больше сотни больных.     Рабочая нагрузка теперь была вполне нормальная.  Правда дома, в Союзе,  нагрузка  на  хирурга 20 больных считалась достаточной. Но здесь мы истории болезни оформляли - очень коротко, где возможно … За счёт этого больше времени уделяли лечению больных.   

Днём ко мне подошёл Абдул Кадыр и протянул лист бумаги:
- «Прочтите! Жаль, но Министерство Здравоохранения отказалось  оставить вас здесь, в Харраре. У них другие планы…» Я  прочёл – действительно, на бланке Министерства с грифом «секретно»  в адрес Фронта Освобождения Сомали было отказано оставить меня в этом Госпитале! О дальнейшем решении  Министерство  обещало сообщить отдельно, специально…

Это, конечно, обрадовало,  значит –  скоро уеду отсюда…  В Харраре действительно теперь нечего было делать. Прооперировал всех больных, которых нужно.   Обе эти командировка – в Массаву и в Харрар – были очень тяжёлые, особенно первая из них… Сейчас нужно отдохнуть после предыдущих бурных месяцев с огромными поступлениями раненых… Ведь не известно – куда ещё могут послать…

Заканчивал работу  теперь своевременно. Шёл на виллу Косьминых, и мы спокойно  обедали. Потом – отдыхали,  играли в шахматы. Я ложился в спальне на кровать, читал английские хирургические журналы, которые брал у Хуссейна – он их выписывал из Лондона. Иногда засыпал и просыпался лишь утром. Но обычно ближе к вечеру  вместе с Косьмиными шёл в Офис.

В Офисе вокруг волейбольной площадки были скамейки для зрителей, которых собиралось довольно много. В Харраре работали разные советские специалисты.  Приходили кубинцы из своего лагеря. Всем было интересно посмотреть, как русские ребят играли в волейбол с кубинскими парнями. И те, и другие – силачи и спортсмены на подбор! Удары – «пушечные»…

Эти волейбольные состязания длились до сумерек.  Офис был для всех нас  культурным центром. Все собирались там, если было время.  Когда стемнело - смотрели фильм. Фильм приходили смотреть и чешские специалисты, строившие в Харраре пивоваренный завод. Затем – отправлялись домой. И – спать до утра! Надо отдохнуть, пока это возможно…

За мной  уже не приезжали по ночам! Не было ночных поступлений раненых… Днём доставляли их поодиночке или небольшими группами… Ведь рядом – граница с Сомали… Стычки там происходят… Полного спокойствия всё ещё нет. 

Познакомился в Офисе с нашими специалистами. Они жили в 2-этажном доме, на территории Офиса. Пригласили к себе зайти, посмотреть – как они живут. Это были та женщина, с которой идя по дороге нашёл подкову, и её муж. Ребята – молодые, лет около  тридцати каждому.

Жили они на втором этаже. Двухкомнатная квартира. Первая комната –гостиная. Вторая – спальня.  В одном углу гостиной - шкаф с художественной литературой. Просмотрел заголовки – знакомые книги, читанные ещё  дома. Читать их повторно не хотелось.    У стены – диван.

В  другом углу гостиной - несколько  полуоткрытых  ящиков.  В одном из них -  банки различных консервов…  В другом ящике – гранаты… По моему непросвещённому мнению,  противопехотные… Полные автоматные рожки, россыпью - патроны… Рядом - прислонены к стене  два автомата Калашникова…

- «Не удивляйтесь! Этот арсенал у нас давно стоит!  Ещё с тех пор, как сомалийцы подошли вплотную к Харрару… Пришлось получить всё это – на всякий случай… Вдруг – нападут и на Офис!» - рассказали мне ребята.

- «Так у вас два автомата!» - спросил я.
- «Да!  Жена умеет отлично стрелять из автомата! В квартире – два окна…И нас двое… Так что голыми руками нас - не возьмёшь! Главное - во время заметить, если готовится нападение… И отбить первый удар! Ведь рядом,   метрах в двухстах, домики  кубинцев… Отряд небольшой, но ребята серьёзные, их побаиваются! Если вдруг что – придут на помощь! Видели -  играли в волейбол?  Геркулесы! Они патрулируют улицу, территорию  Офиса… Во дворе виллы Косьмина – на огромном дереве ещё сохранилась площадка из досок… Там стоял пулемёт, когда сомалийцы наступали. Кубинцы остановили  сомалийские танки… Тогда и докторам выдали автоматы… Генерал распорядился – на всякий случай…»

Я рассказал, как несколько дней назад ездил в Эрер-Готту… Мужчина помолчал, потом рассказал:
- «В прошлом году в Огадену поехала группа специалистов по своим делам на ГАЗ-69, и  - исчезла… Руководство подумало и отправило на поиски другую  группу – вооружённую… Тоже на ГАЗ-69… И они попали в засаду -   их  обстреляли… Один  выскочил из машины, стал отстреливаться… Машина развернулась… Ей  удалось уехать…  А тот, что выскочил -   потерялся в Огадене… Очень жаль его!   Уж лучше бы сидел в машине…Где он теперь?! »    

- «Вот и я, когда ехали в Эрер-Готту, всё думал – что делать в случае, если вдруг  на нас нападут… Думал всю дорогу – отвлекался этим от мыслей, что дорога была минирована… И решил сидеть в машине до последнего – авось водитель сумеет вывести машину из-под обстрела… И лишь если сопровождение бросит машину –  побыстрее  уходить с ними вместе…»

- «Да, только так… А лучше – туда не ездить… Если  удастся!» - подытожил мужчина. «Вот завтра поедем в Деревню, возле Дире-Давы… Там базар, наши жёны  упросили генерала разрешить эту поездку! Ведь сейчас затишье! А то и  конец войне… Вот и хотят наши женщины поехать туда, купить что-нибудь из одежды… В Харраре – купить сейчас нечего… Хотите поехать с нами? Вы ведь не были на том базаре… Спросите генерала… Он разрешит … Одно свободное место в машине есть…»

- «Да, я  свободен завтра! Воскресенье…  Замечательно, что  теперь я не один в госпитале – есть ещё Хуссейн и травматолог. Могу и поехать…»    Поблагодарил за это очень интересное предложение.   

Тут же отправился к генералу.  Тот  не возражал против моей поездки  с его персоналом в Дире-Дпву…Спросил – есть ли у меня пистолет… Удивился, что у меня нет никакого оружия… Сказал, что может распорядиться, и я сейчас же получу  пистолет для самообороны…

Но я категорически отказался. Ведь я человек гражданский! В моей профессии оружие не требуется!  Генерал пожал плечами, мол – «Как знаешь!» Стрелять из пистолета Макарова я умел неплохо, но не в этом дело… Моё дело – лечить тех, кому это необходимо… 

Генерал предупредил, что надо  сейчас подойти  к  руководителю  поездки -  для инструктажа. И строго соблюдать правила, о которых расскажет этот старший. Ну, к дисциплине я привык… Моя профессия, хирургия – невозможна без строжайшей дисциплины. Мне даже казалось, что в хирургии порядки и дисциплина жёстче даже чем в армии. Ведь малейшее нарушение их недопустимо, так как  чревато тяжелейшими осложнениями. 

Вечером, обмениваясь впечатлениями за прошедший день, Косьмин вспомнил, как всем медикам выдали автоматы, когда сомалийские войска подошли к Харрару в недалёком прошлом. Конечно, генерал беспокоился о безопасности медиков… Ведь бой шёл прямо у Харрара, на окраине. Но врачам  стрелять – не пришлось… Агрессоров отогнали кубинцы.

Потом приехал в Харрар Советник Посольства. О том, что доктора получили автоматы - узнал Посол. Он  приказал докторам немедленно отвезти автоматы в Посольство и сдать завхозу. Врачам оружие – не нужно… А приказ Посла – закон… Пришлось им ехать в Аддис Абебу в вагоне узкоколейки, вместе с удивлёнными  эфиопами  и  отвозить оружие.

Ведь без оружия врач – это медицинский работник, а с оружием – становится военным. И нападающие будут поступать с ним как с вооружённым военным. Так что – я поступил правильно, отказавшись от оружия.  Ехать в переполненном пассажирами (местное население) вагоне узкоколейки в Аддис Абебу, что бы отвезти  пистолет завхозу Посольства – было бы  занятием не самым приятным …               


На базар в деревню… Эфиопский дневник  101


Рано утром, как и было мне сказано,  пришёл к Офису. Там уже собирались участники нашей поездки:  три мужчины – водитель, руководитель группы, я – третий.  И четыре женщины.  Таким образом, получилось две группы «экскурсантов» на базар – одна из двух женщин и водителя, вторая – с двумя женщинами и руководителем, к которым примкнул я.

Руководитель, ответственный за поездку на базар, собрал нас на минуту и предупредил, что должны мы быть очень осторожными, ходить там двумя группами. В каждой группе - один мужчина, работник Офиса,  вооружённый на всякий случай - пистолетом, засунутым под рубашку за пояс. И он отвечает  за безопасность своей группы.

Обе группы должны находиться  на расстоянии не более 5 – 8 метров одна от другой,  чтобы при  необходимости оказать друг другу поддержку.  Ведь ситуация ещё военная! И вполне реально - кто-то из гор может  попытаться похитить кого-нибудь из нас. Ведь похищенный «турист» это  - товар своего рода, а специалист имеет ещё более высокую цену! И в сомалийских горах может  вполне сойти для обмена на оружие, продукты, боеприпасы  или как заложник.

Сели в ГАЗ-69. Поехали. Знакомая дорога до Дире-Давы. Женщины дорогу эту видели второй раз.  В первый раз -  когда прилетели из Аддис Абебы в Дире-Даву и ехали в Харрар.  Руководитель пояснял им пейзаж, мимо которого проезжала  машина. Мне это было уже знакомо. Ведь я здесь  дважды ездил  с сомалийцами.  Проехали мимо   Каменной реки, террас на склонах, поросших  кустарником.

Утро  раннее. Проскочили через тихую, ещё спящую Дире-Даву.  Она была  основана в 1900 г. в результате сотрудничества Франции и Эфиопии при  строительстве железной дороги, связавшей Джибути с  Аддис Абебой.

Дире Дава имеет живописные, яркие  базары, там можно увидеть огромные стада верблюдов и ослов, на которых доставляют сюда товары и пригоняют на  продажу.   

Строительство железной дороги было начато в 1897 г.,  и  через 5 лет она достигла Дире Давы (в  1902 г.).  Строительство  возобновилось после 1908 г., и она  доведена в Аддис Абебу в 1917 г. Это одноколейный путь – узкоколейка с шириной колеи 1 м. и протяжённостью  775 км. 

Кончился серпантин шоссе в  гористой местности. Впереди – песчаная  равнина, по которой идёт асфальтированная дорога… Слева, в 2 – 3 километрах от дороги -  довольно высоко вздымающийся горный хребет, серый, без растительности…Между горами и дорогой голое серое поле. Песок! По бокам дороги – деревня. 

Возле деревни, на краю поля  - стада верблюдов. Они под присмотром нескольких погонщиков в юбках, вероятно - сомалийцев. Есть им там нечего. На этих верблюдах приехали   покупатели, продавцы, привезли товар.  Это их транспорт.

Вдоль дороги и чуть подальше от неё – деревянные павильоны,  то, что называли «деревней»… Между павильонами – прямо на постеленных на землю подстилках разложены товары – рубашки, джинсы… У кого-то – безделушки… Рядом с «товаром» сидят продавцы…   

Машину остановили возле  домика, в котором находился кубинский пост. Два кубинца с тяжёлыми пистолетами,  оттягивающими пояс, неспеша ходили вдоль дороги по этой «деревне», наблюдая за порядком… А порядок – был… Нигде – ни суеты, ни шума… Спокойно идёт торговля… Между павильонами ходят редкие покупатели – африканцы, арабы… Европейцев, кроме нас, никого больше  нет…

Мы вышли из машины,   осмотрелись…  Собрались своими двумя группами и неспеша пошли по базару, стараясь не расходиться друг от друга, не отделяться от другой группы… Действительно – место чрезвычайно уединённое… Стараясь найти себе пару рубашек, я быстро осматривал товар у продавцов… Спрашивал размер,  цену… Размер – был слишком маленький для меня…

Но возникла проблема – женщины, отправившиеся на базар, не знали амхарского языка…  Даже элементарно – цифры, что бы спросить размер и цену!  Они втроём задавали мне вопросы об этом… Просили поговорить с продавцами… Но, тем не менее, помогая им, я искал что-нибудь и для подарка моей жене, матери, тёще…  А в этом – мне  нужен был совет этих женщин… Так что, в итоге, они тоже помогали и мне… 
 
В одной лавке, в которую я заскочил, думая что там есть нужные мне рубашки, фактически продавали ковры. И я сразу  представил картину, что в такой лавке легко могут оглушить, и без всякого сопротивления попадёшь в такой ковёр…

Завернут тебя в него – и повезут… Так на Востоке иногда возят пленных… Погрузят на верблюда, и повезут в горы. Чтобы поменять потом на нужные им товары  - продовольствие, патроны, оружие. Возможно предка Пушкина тоже, взяв в плен – везли  завёрнутым  в ковёр? Ведь из ковра – не выбраться, не убежать…

А в плен иногда здесь – брали… Ведь нечто подобное уже было в Аксуме! Там  муж и жена – доктора, из СССР попали в плен к эритрейцам-сепаратистам… Переговоры об их выкупе вёл эфиопский священник, который часто посещал Советский Культурный центр.  Он учился в Ленинграде и знал русский язык.  И потом, в результате переговоров,  докторов обменяли на оружие. Менгисту наградил их  орденами. 

Но наша администрация отнеслась к ним так,  как обычно относятся у нас к людям, побывавшим в плену -  отрицательно, с пренебрежением.  Их отправили домой, чуть ли не считая, что они «сами виноваты», что попали в плен.

А ведь эфиопа - главного врача из Аксума я видел во время своей командировки в Массаву! И спрашивал его – почему его в плен не взяли!!! А он объяснял, что спрятался в рентгенкабинете…

Не хватало только этого! Надо быть действительно поосторожнее! Вероятно, женщины тоже представили, что не всё так просто,  и не расходились друг от друга… Я купил серебристые, как  полагал,  африканские платочки, которые оказались в дальнейшем  китайскими, для подарков женщинам дома, когда вернусь в Союз. Мне рубашек – так и не было… Джинсы тоже не нашёл – мелкие размеры…

Вероятно, это остатки товара… Ведь несколько месяцев, пока шла война на Сомалийской границе, караваны сюда не приходили… Об этом сетовали и продавцы, когда  затевал с ними разговор о том, что не могу найти себе размер рубашки…

В результате, продавцы начали перекликаться  друг с другом – спрашивая – нет ли у кого-нибудь из них среди товара большого размера для меня… А дома я считался средней комплекции… Но больших размеров не было нигде… Так что они старались напрасно… Но хотели помочь! 

Помощь  женщинам  «похода» в переговорах с продавцами оказалась эффективнее, чем мои попытки в покупках… Женщины  быстро запомнили цифры и стали  сами спрашивать  размер, цену… Да кроме цифр  фактически  ничего и не надо было знать… Продавцы были очень догадливы, сразу понимали, что у  них хотят  купить…   

Каждая из них сумела найти что-нибудь нужное, и в результате после нескольких часов ходьбы по базару в руках у них были полные кульки… А мне – не удалось найти ничего подходящего кроме серебристых  платочков на голову…

Настроение и у меня было хорошее – хоть что-то есть для подарка!  Попутчики успокаивали – мол, вероятно не скоро ещё я уеду из Харрара, и удастся съездить в «деревню» -  купить подарок жене. На обратном пути,  в Алемайе остановились – там  купили овощи…      


На свой риск …  Эфиопский дневник  102


Спустя несколько дней   пришёл  в очередной раз в Офис посмотреть фильм.  Увидел мужчину, который  руководил  «экскурсией в  деревню» на базар. Поздоровались. Остановились. Перекинулись несколькими фразами.

Когда возле нас все разошлись,  он сказал:
- «Доктор! Не повезло вам при поездке в деревню на базар! Не удалось купить жене какой-нибудь интересный подарок… Жаль, что так случилось…»
- «Жаль! Но что делать?»

- «А мы  по делам  едем завтра в  кубинский танковый батальон… Он  перекрывает дорогу из пустыни к Дире-Даве… Поедем  как раз через ту деревню…» 
- «Ту,  где большой базар?»
 - «Да, поедем! А что?»
- «Да возьмите меня с собой!»
- « Как   это  вас взять?»
- «Но вы же будете ехать через базар… Вот, проезжая туда – оставьте меня там, на  базаре.  А  когда будете возвращаться?»
- «Ну, часа через  три!»
- «Вот и прекрасно! Я три  часа похожу по базару, посмотрю всё, и буду ждать вас. Встречу  -  и поедем  назад!»

- «Но  вы же были в деревне? Знаете, какая там ситуация! Не простая!»
- «Да, видел!»
- «Конечно, вы  не  первый  раз в командировках! Хорошо, так и сделаем! Поедем завтра, часов в 6 утра! Но не надо никому говорить -  иначе набегут просители, что бы их тоже взяли… Но мы не можем!  Ведь остальных - не оставишь вот так среди базара… Их надо – сопровождать, охранять, показывать, рассказывать… Нигде не были, языка и обычаев не знают!

А это  серьёзная деловая поездка! Вы много ездили по Эфиопии, прошли через  сложные передряги… Так что - справитесь!  Не подведёте!  Ведь  в первую очередь подвели бы себя… Значит, нужно просто - быть осторожным! В деревне – были, на базаре – видели всё…»

- «А  от генерала вам не влетит?» - спросил я. 
- «Это зависит от вас!  Если всё пройдёт нормально, то никому не влетит! А генерал в принципе - не возражает… Это как раз  его  идея  – захватить вас в деревню… Он узнал, что вы ничего не нашли жене для подарка – и предложил. Сказал – «Работал – работал хирург, а ничего даже для подарка не смог купить… Вот и возьмите его с собой – все равно будете ехать мимо и туда, и обратно! Другого случая может  не быть!»

- «Вот и решили -  возьмём вас с собой и оставим на базаре – купите, что нужно... Потом - часа через три будем возвращаться из танкового батальона от кубинцев -  и заберём вас с  базара!   

- «Учтите – в деревне будете один - европеец! Нужно быть там очень осторожным! Не попасть в конфликт… Тем более –  в плен… Язык -  знаете… Это поможет разобраться в обстановке…  Если не сложится, возникнет опасность – то сумеете сориентироваться… К тому же на базаре –кубинский патруль! Нужно находиться в поле его видимости…»

- «Значит, можно на вас рассчитывать!» - обрадовался я.  «И мне очень не хотелось бы ни каких конфликтов… Особенно - плена! Только этого не хватало… Так что буду очень осторожен… Не подведу…»
- «Больше не будем обсуждать…Вопросов нет? Всё!  Решили… Выезжаем в 6 утра…»  На том разговор закончился. Пошли смотреть очередной фильм. Киномеханик уже включил свой аппарат На экране мелькали  титры…


          Интуиция не подвела…  Эфиопский дневник  103


Решение о завтрашней поездке подняло мне настроение…  Возможно, это  единственный вариант попасть в Дире-Даву и  деревню на тот контрабандный базар - купить жене подарок… Все, кто ездил в Дире-Даву,  обязательно старались попасть на тот базар.  Там продавали по сносным ценам контрабандные товары…  Тот же самый товар  в Харраре, а тем более в Аддис Абебе стоил  неимоверно дороже… Даже  значительно дороже чем у нас, на Родине…

Придя после фильма на виллу Косьминых, я спросил Владимира: - «Кто это руководил поездкой женщин на базар в деревню с неделю назад?»
- «Это – Советник…  Он работает в Офисе… А что?»
- «Да побеседовали  с ним  о  затишье в Огадене… Это его радует… Да и меня – тоже очень радует!  И  означает конец моей командировки… Ведь Хуссейн вернулся  в Госпиталь… Хирург для его замены – больше не нужен!  Значит – я смогу уехать обратно… Здесь – больше делать нечего…»

- «Но нужно получить официальное разрешение Посольства или Министерства Здравоохранения Эфиопии на отъезд в Аддис Абебу…» - подытожил  Косьмин.
- «Как же я получу такую бумагу, если нет связи с  ними? Ведь фактически – я здесь не нужен! В Госпитале сейчас уже три хирурга, для Эфиопии невероятная роскошь…Троим здесь делать нечего…Нет объёма работы…» возразил я.
- «Это – так… Но всё же нужно получить официальное разрешение…»

Я не стал тревожить Косьмина  тем разговором,  который был вечером у меня с  Советником из Офиса…  Ведь даже генерал был не против моей поездки в деревню! И даже сам её предложил! Спасибо ему…  И мы с Советником из Офиса спокойно обсудили возможность моей поездки в деревню одному... По-моему, всё было нормально!

И я заверил Советника, что справлюсь в одиночку с любой ситуацией там, в деревне…Сказал: - «Будьте уверены! Постараюсь не попасть ни в какой переплёт!» На этот счёт у меня было чутьё! Как бы сказать -   некоторый  нюх! Интуиция, что ли! 

Довольно часто и дома, на Родине и здесь, в Эфиопии мне удавалось предугадывать развитие событий… Предвидеть самое начало возникновения и возможного дальнейшего развития конфликта – и избегать его…

 Буду рассчитывать на это! Если что-то пойдёт не так, то  подойду к кубинскому патрулю, и любая проблема будет решена… Кубинцы умело поддерживали порядок в тех местах, которые контролировали…

 Ровно в 6 утра я был уже возле Офиса. Советник с ещё одним мужчиной,  тоже в  камуфляжной  форме, подъехал к Офису. За рулём ГАЗ-69 был всё тот же шофёр, с которым ездили в деревню на прошлой неделе. И вот мы отправились в путь. Знакомая дорога до Дире-Давы. Проехали город,  выехали за Дире-Даву.  Пошла пустыня.

И вот она – деревня. Павильоны для торговли. На земле, на циновках разложен товар. Рядом сидят продавцы. Покупатели ходят между павильонов. Мало покупателей. По деревне ходят по двое или группами по3 – 6 человек люди разных африканских национальностей. Эфиопы в национальных накидках. Сомалийцы – в длинных юбках, с кинжалами, саблями на поясе. Люди в чалмах. Европейцев – нигде не видно.  По центральной улице деревни проходит  дорога, по которой мы ехали.

Советник, его попутчик и шофёр  -  попрощались со мной.  Ещё раз предупредили – «Будьте внимательны и осторожны!»   Договорились – на этой дороге, возле кубинского поста я их буду ждать через два часа. И отправились дальше по этой же дороге. Машина быстро скрылась вдали…

Остался я один на центральной улице базара… Покупатели и продавцы сначала с любопытством взглянули на меня. Но тут же прекратили обращать внимание, занявшись своими делами. Да я, пожалуй, мало отличался от местных – в серо-коричневом костюме, кисти рук и лицо загорели до предела… Кто я? По внешнему облику – не очень определишь… Возможно, имею что-то в облике и  африканское…

 Метрах в 70 от меня между павильончиков идёт патруль кубинцев – два человека в пятнистой униформе, с пистолетами на поясе.  Ещё дальше, метрах в ста –  домик, в котором  располагается кубинский пост.

Осмотревшись, решил держаться не слишком далеко от кубинцев и подальше от  африканцев, ходивших по базару группами   человек от 3 до 5. На одиночных покупателей и пешеходов –  решил не обращать внимания. 

И пошёл  бродить по деревне. Прошёл неспеша вдоль главной улицы базара – по обеим её сторонам продавались различные сувениры, безделушки, брелки.
Торговали этой мелочью подростки, мальчишки. Решил купить  брелки для сувениров в конце своего визита в деревню. В первую очередь нужно приобрести, если удастся – что-то для подарка  жене. А потом на остаток денег -    сувениры.   

Прошёл зигзагами – от   одного павильона к другому, по левой стороне дороги. Но в павильонах продавали ковры и другие крупные вещи, которые были мне не нужны. Внимательно смотрел – куда идут крупные группы людей, человек по 3 – 5. К ним решил ни в коем случае не приближаться.

Наблюдал за тем, что бы у меня был свободным путь  в трёх, ну как минимум –  в двух направлениях,  то есть что бы не попасть в западню, в  «капкан» с выходом в единственном направлении. Я ходил по  павильонам, внимательно наблюдая, что бы ко мне не приближалась никакая группа, которых было полно на этом базаре.

Как только какая-нибудь группа начинала ко мне приближаться, я сразу уходил от них, приближаясь к кубинскому посту. Таким образом, как говорят,  «имея  глаза и на затылке»,  довольно спокойно ходил по базару. Купил себе пару рубашек с длинным рукавом и пару – с коротким, как оказалось - вьетнамских.  Ничего другого там не было.

 Так как мне недавно  передали  из Аддис Абебы заработную плату, то хотелось купить магнитолу – слушать музыку, радио. Походив по базару, нашёл ларёк, в котором продавали кассетные магнитолы, кассеты.

Выбрал небольшую  стереомагнитолу  «Нэшэнэл». Цена - почти такая, как в Аддис Абебе,  и даже выше, чем у нас дома!  Попытки торговаться были безуспешны – эта магнитола была единственная на весь базар!   Продавец  ничуть не уступил… Так что пришлось взять эту  магнитолу и десяток кассет. Спрятал всё в свой походный портфель.  Магнитола была портативная, и портфель остался полупустым. Жена будет рада – и ей  очень хотелось слушать новости, музыку.

Теперь отправился искать что-нибудь жене…  Наконец, нашёл торговок, у которых продавалась одежда.  Купил платье в стиле индийского сари.  Вопрос был – подобрать размер. Предметы одежды были почти все в единственном экземпляре, причём маленького размера. Взял кофточку с  мексиканским рисунком – как её занесло сюда? И размер – маленький… Но все же  – купил что-то из всего этого подходящее по размеру…

Деньги ещё были, и я пошёл по тем ларькам, в которые ещё не успел зайти. Одному ходить по базару было очень удобно и быстро. Достаточно одного взгляда, что бы убедиться, что на лотке, прилавке нет нужного мне, и сразу быстрым шагом идти дальше… И вопросы я задавал быстро. Получив ответ – сразу решал, что делать дальше. То ли рассматривал вещь, или шёл дальше.

Зашёл в большой длинный  павильон.  В него вело две двери – каждая с торца этого длинного сооружения. Рассматривая в нём  товары,  заметил, что в другую дверь быстрым шагом вошла группа – человек 5, сомалийцев в их национальной одежде, с кинжалами, саблями на поясах.

Увидев, я мгновенно вышел из павильона наружу.  Потом быстро пошёл от павильона, наблюдая одновременно за этой группой. К моему удивлению, они тоже вышли из павильона и на расстоянии 8 – 10 метров следовали в моём направлении.

Чтобы убедиться в их намерениях,  ускорил шаг. Группа тоже ускорила шаг, стараясь, похоже,  не отставать. Тогда я сменил направление и направился прямо к кубинскому патрулю, который находился от меня метрах в 50-ти. Кубинцы – крепкие, коренастые парни, обвешанные пистолетами, автоматами, амуницией, не спеша шли как раз мне навстречу по базару.   Сомалийцы сначала шли быстро,  потом замедлили движение,   пошли медленно и  скрылись за павильонами.

Увидев это,  я снова пошёл по павильонам. Больше никто не пытался ко мне приблизиться. Рассматривая в павильоне товары, мой взгляд остановился на продавце, который внимательно считал и складывал в целлофановый прозрачный кулёк новенькие, сияющие ярким красно-жёлтым металлом патроны к Калашникову.

 При этом он шевелил губами,  подсчитывая патроны, и говорил в полголоса
 по-амхарски: - «Амса… амсаанд… - пятьдесят…пятьдесят один…» И так далее… Он очень увлёкся и не обращал на меня никакого внимания…

И  я, увлекшись,  внимательно наблюдал  за его действиями.  Очень удивило происходящее. На обычном базаре… Продают патроны…Возможно,  и оружие…

Но вот продавец глянул в мою сторону, улыбнулся.  Опустил кулёк под прилавок, и всё так же шевеля губами и, вероятно, продолжая подсчитывать патроны, опускаемые  из кулака  в кулёк… Я посчитал необходимым немедленно повернуться, выйти из ларька и уйти поскорее от этого продавца… Но никто за мной не последовал… Всё шло обычным путём…

Глянул на часы – прошло уже два часа  на этом базаре. Надо выходить на дорогу – в течение ближайшего часа может показаться машина… Вышел на главную улицу.  По ней проходило шоссе, по которому мы приехали сюда… Пока всё шло нормально…

Пошёл не спеша вдоль лотков с брелками для ключей и другой мелочью… Внимательно рассмотрел всё это… Программу свою по покупкам я в принципе – выполнил… И денег уже почти не было… Оставил на текущие расходы… Ведь не известно – когда ещё выберусь из Харрара! Да и попаду ли когда-нибудь снова в эту деревню…

Хотя  уже почти три часа находился под прямыми солнечными лучами, жарко не было… Всё-таки – это место достаточно высоко в горах… Более тысячи метров над уровнем моря…

Прогуливаясь не спеша от ларька к ларьку вдоль главной улицы, рассматривал безделушки… Но, главным образом, наблюдал за дорогой, ведущей в деревню. По ней должен появиться долгожданный ГАЗ-69. Но вот вдали на дороге появилась тёмная движущаяся точка. Прошло чуть времени.  Стало ясно – что это автомобиль. Минута – и подъехала машина. Она остановилась возле меня.  Открылась задняя дверь.  Я сел – и мы поехали…

- «Ну, что, доктор! Всё нормально?» - был первый вопрос ко мне.
- «Спасибо! Всё нормально!  Купил магнитолу! Рубашки себе… Кофточки жене… В общем – всё отлично! Передайте мою благодарность генералу… » Я открыл портфель – показал магнитолу… Кулёк с покупками…

- «А обстановка – нормальная? Происшествий не было?» Я коротко рассказал о своей несостоявшейся встрече с группой, вероятно, сомалийских горцев, от которых ушёл из павильона… О торговце патронами…
- «Да, если быть осторожным, то возможно избежать большинство происшествий… Нужно внимание и осторожность…» - подвёл итог Советник… И наша машина помчалась по шоссе дальше – в Харрар.

Остановились  на территории Офиса. Я поблагодарил своих попутчиков ещё раз. Они здорово помогли мне! Они предложили подвезти меня. Но я  отправился на виллу Косьминых пешком – решил пройтись для снятия стресса от поездки…

Была уже середина дня. Придя на виллу к Косьминым,  сказал Владимиру, что неожиданно съездил в деревню с Советником  из Офиса… Никаких подробностей о поездке не стал рассказывать… Зачем нагнетать обстановку?   Показал – что купил… Косьмины выслушали всё спокойно, без комментариев. Татьяна, его жена сказала, что рубашки, кофточки – вполне нормальные… Магнитола – понравилась… Цена – обычная здесь… У них было несколько кассет с хорошими записями музыки, песен – русских и зарубежных. И Татьяна  сразу  стала переписывать эти записи  со своего магнитофона на мои плёнки. Что бы я мог захватить с собой в Аддис Абебу эту музыку.  Добрая она невероятно…

- «Чего торопиться переписывать? Ещё не скоро уеду!» - пытался я остановить её. – «Кто знает? Может быть – и скоро…» - ответила она.
– «Музыка, радио – это всё здесь нужно как-то отвлечься! Можно хоть радио послушать!» - комментировала Татьяна. Я поблагодарил её за инициативу – запись на мои кассеты музыки и песен. Деревня мне больше не была нужна. Теперь – как же выбраться из Харрара?


Затишье…  Эфиопский дневник 104
 
Время шло. Проходили дни и  недели. Никаких сообщений о моём отъезде не поступало. Обо мне забыли. В Харраре всё спокойно.  Абдул Кадыр иногда заезжал в Госпиталь. Говорил, что у сомалийцев дела идут успешно. Их отряды движутся в сторону столицы Сомали – Могадишо. Скоро, мол, они будут в своей столице. И тогда пригласят к себе в гости.

Хуссейн сказал, что завтра, в воскресенье  в Харраре будет парад войск, который проходит ежегодно. И это всегда очень интересно… В Офисе мне тоже сказали о параде.  Решил пойти посмотреть – ведь это в воскресенье! Чем ещё заниматься? Я и отвык от выходных дней! Пора привыкать к ним…

Утром  зашёл в Офис и отправился вместе со своими знакомыми – работниками Офиса -  в город. Пришли во время. В муниципалитете собралась местная эфиопская администрация. Пригласили нас на балкон  здания, на второй этаж – оттуда лучше всё видно.

И вот – парад войск начался, шли пехотинцы.  Танки, бронемашины – не пускали по городу, они испортили бы асфальт дороги, как объяснил Хуссейн. Он стоял рядом со мной. Прошла и колонна  курсантов военно-медицинского училища. Они  пели песню,  а сержант дирижировал руками.

Видел их и прежде. Но тогда  отряд бежал, а сержант так же быстро бежал задом наперёд, впереди всех и дирижировал руками. Прохожие с восторгом наблюдая чудеса бега задом наперёд! Оказывается – это у них была репетиция к параду!

Потом – колонной шли в национальных костюмах эфиопы-ветераны войны за независимость. С накинутыми на себя шкурами леопардов, шкурами обезьян - гверец – как воины  древности… С копьями,  саблями, щитами. Они изображали сцены из освободительной борьбы эфиопов против колонизаторов. Показывали приёмы боя копьями, саблями.   Это была инсценировка  Войны за Независимость.
 
Потом я нашёл и прочёл книгу на английском  об обезьянах по имени  гверецы. Это - стройные,   красивые обезьяны, с шелковистой чёрной шерстью и длинным хвостом.

Абиссинская гвереца  имеет  рост до  70 см, в середине нижнего отдела спины над хвостом образует белый полукруг. Хвост - пушистый, белый или с белым концом. Белые усы, борода, бакенбарды, надбровья.

Королевская гвереца - вся чёрная.  Ещё сотни лет назад солдаты Эфиопии применяли мех гверец для украшения боевых щитов. Охотились на гверец ради меха и мяса. Сейчас – на них  запрещена охота.

Я  поставил в свой «Зенит» очередную чёрно-белую плёнку, спустился с балкона на улицу и в упор, стоя в 2 – 3 метрах «щёлкал» кадры этих показательных маленьких сражений на улице саблями и копьями. Косьмин, мимо которого я вышел на тротуар,  в полголоса посоветовал мне быть осторожным и случайно не попасть под удар вошедших в азарт воинов, яростно размахивающих саблями и копьями. 

Но и я вошёл в азарт. А демонстранты, видя что я их снимаю,  останавливались и старались показать лихие удары древним оружием. Правда, оно было не такое уж и древнее, так как иногда в госпиталь как в Харраре, так и в Аддис Абебе и Массаве, доставляли  раненых ударом сабли, кинжала! Это оружие было здесь всё ещё в ходу…

Демонстрация закончилась. Все разошлись по домам. Мы с Косьминым отправились обедать.  А потом пошли в гости к чехам, которые строили пивоваренный завод в Харраре. Оказалось, что четыре чешских инженера жили в двух кварталах от нашей виллы. На вершине того же холма шла стройка пивоваренного завода. Чехи встретили нас очень доброжелательно. Они прекрасно говорили по-русски. Посидели, поговорили. Они руководили стройкой. Рабочие  были  эфиопы.

Чехам было тоже скучно в выходной день. Пока что шло строительство здания завода. Скоро должны доставить чешское оборудование. Но пиво будут производить – через год…  Посидели, поговорили о наших странах. Рассказали друг другу о семье, своём городе, крае. Дело шло к вечеру.  Отправились все вместе   в Офис –  смотреть очередной фильм. По дороге  Косьмин зашёл за женой.

Шли по шоссе. Привыкаешь ко всему -   на улице навстречу мужчины  с кинжалами, автоматами... Верхом на ослах... На верблюдах... Обычное дело... Сплошная специфика... Перестаёшь на всё это обращать внимание, привыкаешь...

Следующий рабочий день начался у меня с того, что взял оперировать больного со свищом прямой кишки. Надо было  удалить этот свищ. Операция и не тяжёлая, как будто. В операционную подошёл терапеат – эфиоп. Интересно было посмотреть операцию. Анестезист дал наркоз - и у больного сразу же  остановилось дыхание и сердце. Только этого не хватало!

Мы втроём – я с терапевтом и анестезистом – сразу сделали наружный массаж сердца, дыхание рот-в-рот… Быстро реанимировали больного.  Восстановилось дыхание и деятельность сердца! Конечно, мы все трое были после этого «в мыле»…

Анестезист  предложил, - «Почему бы всё же не сделать сейчас эту операцию?». Пришлось объяснить ему,  что это нельзя ни в коем случае делать. Теперь, после такого тяжёлого осложнения - надо достаточное время интенсивно готовить больного к операции… Она будет возможна  спустя несколько дней, когда состояние больного  полностью стабилизируется. 

Но эта операция в Харраре так и не состоялась – подготовка к ней затянулась… И я потом уехал…  А больной приехал в Аддис Абебу, там его  и прооперировал. Палатки во дворе Госпиталя были почти все пустые – раненые поправлялись и их  переводили  в реабилитационный центр. И хирургическое отделение было почти пустое.

 Дети, поступившие с тяжёлыми огнестрельными ранениями, поправились и теперь бегали по двору Госпиталя.  Смеялись, развлекались. Оставалось удивляться их оптимизму, жизненной стойкости…
 
Свободного времени было теперь много. Мы с травматологом  часто общались с двумя эфиопскими терапевтами, которые учились в Югославии. Они с восторгом много рассказывали о ней. Мы, соответственно – о России. Обменивались адресами. Приглашали приезжать в Союз. Но – Союз вскоре распался. Приглашения эти остались на бумаге.


С монашками – вперёд!!!   Эфиопский дневник 105

Утром, как обычно, пошёл в Госпиталь на работу. Вдруг среди дня ко мне буквально  прибежала операционная сестра и сказала, что бы я немедленно шёл к доктору Хуссейну.  Настроение было неважное – никаких вестей о моём отъезде! И ещё этот вызов… Не хотелось идти… Тем более – не хотелось ни о чём разговаривать…

Сказал сестре, что бы она передала, что сейчас я очень занят и не могу пойти… Она повторила – «Доктор Хуссейн сказал, что это очень важно для вас…» Пока мы с ней разговаривали, Хуссейн сам быстро вошёл  в мой кабинет и с порога без предисловий  сказал:
 - «Приехал Советник из Советского  Посольства! Он поехал в Министерство здравоохранения провинции! Так езжайте следом за ним! Решите проблемы со своим  отъездом!»
- «Если он уже в Министерстве,  то мне его не догнать! Такси ведь нет!»

- « Идёмте со мной! Вот – монашки едут туда! Езжайте с ними!» мы вышли во двор, там стоял микроавтобус «Фольксваген» и  возле него две стройные девушки в идеально белых монашеских одеяниях, накидках,  в огромных  накрахмаленных белых косынках. Девушки были очень красивые – изящные, весёлые, над чем-то непринуждённо смеялись, говоря по-итальянски.

Таких монашек я видел только в кино! Не думал, что такие могут быть в натуре…  Представлял, что монашки  – это старушки, чопорные, строгие, неулыбчивые… А тут вдруг – молодые, весёлые, красавицы… И что их понесло в монашки?! 

- «Вот они едут тоже в Министерство Здравоохранения провинции. Подвезут вас. Они помогают здесь нашей медицине. Это итальянские монашки…» Он назвал ещё какой-то Орден,  который представляли эти девицы. Но мне было не до того, что бы всё это запоминать… Услышав наш разговор, монашки непринуждённо заговорили по-английски.

- «Конечно, мы подвезём доктора в Министерство! Не беспокойтесь! Это нам не помешает в делах! У нас ведь одни и те же проблемы – помогать больным! Поможем и доктору!  Садитесь в машину!» Без раздумий я сел на заднее сидение  «Фольксвагена».

Одна монашка села за руль, вторая – с ней рядом. Включила двигатель. Они продолжали всё так же разговаривать по-итальянски и непринуждённо смеяться.  Микроавтобус помчался! Ветер в открытые окна… Монашки с развевающимися белыми накидками! Они смеялись всю дорогу до Министерства… И между смехом одна из них пыталась объяснить мне по-английски смешную ситуацию, которая сложилась этим утром, когда они прилетели в Дире-Даву…

Никогда ещё такие красавицы не были за рулём машины, в которой я оказался. Они подъехали к одноэтажному дому Министерства Здравоохранения.  Поблагодарив монашек,  заскочил в Министерство. Но оказалось, что  Советник поехал дальше – к Косьмину. Вышел из здания на улицу с мыслями – как добраться быстро к Косьмину?!  Но монашки не уехали. Они сидели в машине прямо перед входом.  «Неужели – ожидают меня?!» - мелькнула мысль.

- «Мы знали, что нужно подождать вас! Садитесь! Поехали дальше…» Не надо было повторять приглашение. Мгновенно сел в машину. Так же лихо монашки подвезли меня к вилле Косьмина. Поблагодарил весёлых монашек, и они поехали  по своим делам - в местный женский монастырь.

Вошёл в дом. Но Советник уже успел поехать куда-то  дальше. Он был здесь всего несколько минут тому назад!  И  снова куда-то поехал.
- «Ну, всё! Мне его теперь не догнать…» - расстроено сказал я. Но Косьмин успокоил, что Советник обещал очень скоро  вернуться. Вот тогда и смогу поговорить с ним о своём отъезде. Не стоило гоняться за Советником по Харрару – не догнать! Разминусь!  Он сам приедет сюда…


На всё - полчаса!  Эфиопский дневник 106

 Сижу – ожидаю Советника! Татьяна переписывает одну из своих кассет на мой магнитофон. – «Уедете – будете слушать…  Вспомните нас и Харрар!» - улыбалась она. А у меня в голове крутился вопрос: «Уеду?  Не уеду…»
 
И вот в разгар этой записи вдруг к вилле Косьминых подкатила красивая красненькая легковая  машина. Не помню уже, какая это была марка! Скорее всего -  «Фиат».  Мы с Косьминым вышли во двор, навстречу.  Советник был за рулём. Он вышел из машины -  плотный крепко сложенный брюнет среднего роста,  лет 45, с доброжелательным лицом и всё понимающим взглядом.

 Через задние двери вышли два пассажира -   высокий плотный хирург лет тридцати пяти и гинеколог – полноватый среднего роста, лет сорока. Оба из
 группы врачей Аддис Абебы. Оказывается они приехали посмотреть  обстановку медицинской группы в Харраре. Поздоровались, пожали руки. Советник вёл себя очень просто.

Вошли в дом. Советник сел в кресло. Два других мужчины  -  на диван. Они что-то продолжали обсуждать с Косьминым, сидящим рядом за столом.
Разговор шёл о работе врачей в Харрарских Госпиталях. В общем, всё было нормально. Единственно - возник вопрос об одном молодом специалисте. Это был  дружелюбный, старательный парень. К сожалению, несмотря на эти положительные черты характера, у него  иногда получалось непонимание, не  умение найти контакт с людьми. И Советник решил перевести его в другой Госпиталь и другой город. Это решало проблему.

- «Как у вас дела?» - спросил Советник меня.
- «Всё нормально! Более  трёх месяцев  каждую  ночь доставляли массу раненых из Огадены. Но уже недели две как затишье, поступления прекратились… Вероятно, война закончилась…»

- «Чем занимаетесь сейчас, если поступлений нет?»
- «Меня командировали в этот военный Госпиталь замещать хирурга доктора Хуссейна – Медицинского Директора, пока его отправили  в Огадену на фронт. Но сейчас Хуссейн вернулся в Госпиталь. Приехал ещё русский  травматолог.  Нас уже - три хирурга в Госпитале!  А поступлений раненых - почти нет! Они сами легко справятся со всей этой работой.
Войны – нет!  Я здесь уже не нужен…»

Советник внимательно слушал мою взволнованную речь... Потом доброжелательно улыбнулся и  сказал:
- «Ну, тогда уезжайте в Аддис Абебу!  Я вам разрешаю!»
- «Меня отправлял в командировку  молодой сотрудник из Отдела кадров и сказал, что без его письменного разрешения я не должен уезжать…»
- «Это был помощник… Отменяю  его распоряжение…Моё указание – езжайте в Аддис Абебу! Там нужен хирург!  Много работы…»      

Я поблагодарил Советника и спросил,
- «А нельзя ли мне уехать вместе с вами?»
– «Уехать  со мной - можете!  Но  учтите, что уеду из Харрара  - через полчаса!  В Дире-Даве меня  уже  ждут на  совещание!  Если успею – сегодня же вылечу в Аддис Абебу… Самолёт ждёт… А вам надо обязательно  предупредить доктора Хуссейна о своём отъезде …   Успеете –  возьму вас с собой! Не успеете – добирайтесь сами…»

- «А письменное распоряжение дадите мне? Если мне ехать самому!»
- «Какое  ещё распоряжение? Что – я буду  сам  себе  писать  приказ? Я же сказал –  достаточно моих слов!  Разве не ясно?»

- «Всё ясно! Хорошо,  постараюсь уложиться в полчаса!» Я понял, что нужно во что бы то ни стало уехать с Советником – ведь его слова «к делу не подошьёшь…» Объясняй потом каждому, что Советник дал мне устное распоряжение…
- «Тридцать минут – и ни минутой больше! Время пошло…» - сказал Советник. Он вышел, сел в машину со своими сопровождающими и куда-то уехал.

Татьяна сказала, что будет дописывать кассету на магнитофоне, пока я решу свои дела… В открытом окне  – на дереве как на картине  сидели, перекликались,   перелетали с ветки на ветку весёлые разноцветные попугаи. Некоторые запомнили русские слова и временами пускали их в ход…   Эта картина врезалась в память…

Значит, у меня – тридцать минут на всё! Надо торопиться изо всех сил…  Лучше безусловно  уехать с Советником – у него  машина, да и на самолёт попаду сразу…  Возможно, сегодня буду в Аддис Абебе! В крайнем случае – завтра…  А добираться самому – да ещё без письменного распоряжения Советника?  Нет, лучше ехать вместе с ним… И он – если надо – подтвердит свои распоряжения лично…
 
               
Мой  марафон… Эфиопский дневник 107

Транспорта здесь – ни какого… Ни такси, ни извозчика… Улицы пустые… Значит, надо вспомнить молодость – и бегом! В джинсах и лёгкой рубашке –  вышел на улицу и помчался, как никогда ранее не бегал на соревнованиях. Бежал,  иногда поглядывая на часы. Потом – подумал и немного сбавил темп…

Не выдохнуться бы раньше времени… Всё-таки горы! Полторы тысячи метров над уровнём моря! И маршрут мой – в Госпиталь около трёх  километров…Туда -  и ещё  обратно… Около шести  километров… 
 
Примчался в Госпиталь без малейшего промедления и отдыха. Посмотрел на часы – прошло минут 9 времени.  Надеюсь застать там доктора Хуссейна. Но его кабинет закрыт. Оказалось, что Хуссейн отправился в Офис, домой - обедать. Заскочил в операционный блок, сказал «Прощайте»  персоналу и, не давая пояснений, развернулся и побежал в Офис.

Примчался запыхавшись к дому Хуссейна.  Заскочил к нему. Увидев меня,  разгорячённого и запыхавшегося после бега, Хуссейн спросил: 
- «Что случилось? Садитесь со мной обедать!» Я поблагодарил Хуссейна и сказал,  что только что разговаривал с Советником.  В Харраре – всё спокойно… В Огадене – затишье… И  Советник распорядился, что бы я уезжал с ним в Аддис Абебу. Там сейчас много работы, не хватает хирургов. 
- «И вот я прибежал предупредить вас и попрощаться!»

Хуссейн, не раздумывая ни секунды, спросил:
- «Он дал  такое  распоряжение?»
- «Да, он распорядился так!» - подтвердил я.
– «Раз Советник разрешил, значит – езжайте! Счастливого пути!» 
 Хуссейн  даже не спросил о письменном  распоряжении… То есть -  здесь верили на слово друг другу! Попрощался с Хуссейном. Он пожалел, что госпитальную  машину куда-то отправили, и нет  возможности помочь мне с транспортом.

Заскочил в соседний подъезд дома - попрощался с травматологом из Борисова. И  помчался дальше по верхней дороге, не спускаясь на шоссе, что бы сократить дорогу  до виллы Косьмина. Там, по верху хребта - вдоль кукурузного поля по окраине Харрара, проходила просёлочная дорога.

Промчавшись   мимо этого кукурузного поля, свернул влево и спустился немного вниз. Вот и вилла Косьмина. Машина Советника уже стоит перед воротами. Глянул на часы – я прибежал во время, за 25 минут. Советник минуты две назад уже подъехал к вилле Косьмина.

Татьяна закончила записывать  кассету.  Я сложил в чемоданчик магнитолу, кассеты, подарки жене, свои немногочисленные вещи.  – «Ну, что – предупредил Хуссейна? Попрощался с персоналом?» спросил Советник.
- «Предупредил!  И попрощался, конечно!»

- «У нас ещё пять минут… Покажите, как тут жилось?» - спросил Советник.
- «Вот моя комната…» - показал я  ему.
- «А это что такое?» -  обратил внимание Советник на ящичек от тумбочки, засунутый мной под матрац вместо подушки. - «Это просто кошмар! Неужели не нашлось подушки?»

- «Было вполне нормально! Не волнуйтесь…Не хотел просить подушку в Госпитале… » - успокоил я его. 
- «Теперь можем ехать…Здесь дела закончены…» - завершил разговор Советник. 

И мы поехали. Легковой «Фиат» – шёл быстро и легко по горному серпантину. По пути Советник продолжал обсуждать с попутчиками ситуацию в одном из харрарских госпиталей, Его волновало, что молодой специалист, из-за которого Советник сюда приехал, хоть и старался, но не смог наладить свою деятельность. 

Иногда приглашал на свои ночные операции Косьмина, ссылаясь на то,  что больная  слишком тяжёлая и это он делал для её блага. Но в итоге кто-то из администраторов госпиталя заявил ему – «А почему вы приглашаете другого специалиста?  Так кто из вас оперирует? Вы гинеколог, а приглашаете хирурга!»  И в результате возник конфликт.

Косьмин рассказал мне об этом, когда я переселился в его виллу. Его ночами вызывали и на гинекологические операции. Часто привозили больных с тяжёлыми, запущенными акушерскими ситуациями, нередко с  разрывом  матки при поперечном положении плода.

Он просил совет – что же делать, если гинеколог вызывает на помощь?  Моё мнение было, что помогать ему - надо, но  –  не брать на себя операцию, а ассистировать гинекологу!
- «Гинеколог в одиночку  побаивается!  Очень сложная ситуация!»
- «Здесь – уже поздно побаиваться… Положено брать на себя ответственность! Вполне возможно - всё это приведёт к конфликту…» - было моё мнение.  Так и получилось… Советник спросил и моё мнение. Это по пути я рассказал Советнику. И  он решил перевести гинеколога, молодого врача,  в Госпиталь другого города.

Парень был убеждён – если есть более опытный врач, который может лучше  сделать тяжёлую операцию, то он его обязан вызвать. Таковы правила у нас, в Союзе. – «Если бы не было более опытного специалиста –  я бы сделал всё сам…» - был он убеждён.  – «Но если есть более опытный врач – следует пригласить его…»

Здесь ситуация была несколько иная. Если не справляешься с ситуацией – то  не нужен…    Косьмин – делал в случае необходимости  гинекологические и акушерские операции.  Мне нередко приходилось в Эфиопии делать такие операции. Ведь  не было поблизости гинеколога или акушера.   


Полным ходом - в  Дире-Даву... Эфиопский дневник 108

Советник очень торопился. Управлял машиной он отлично. Дорога почти пустая, и он лихо проходил повороты горного серпантина.  Попутно  расспрашивал меня о четырёх месяцах работы в Харраре. 

За  это время  я пережил столько разных событий, побывал в Госпиталях Фронта освобождения Сомали. Ездил в пустыню Огадену. Познакомился  с очень многими людьми. Советник, оказалось, внимательно слушал мои ответы, задавал уточняющие вопросы. Пришлось подробно рассказывать ему обо всём – вспомнить уже полузабытые происшествия.

Вот и Дире-Дава! Приехали мы туда к вечеру.  Вот и  Харрарский Офис.   На площади -   небольшие  здания, в том числе – квартиры для сотрудников, культурный центр с кинотеатром.  Лётное время закончилось. Полёт назначили на следующее утро. Пришлось ночевать в Дери-Даве. 

Советник взял нас с собой в Офис. Там кто-то уехал в отпуск,  была пустая квартира. Несколько душевых кабинок.  Приняли душ после поездки. Мне досталась комната на первом этаже. Советник и остальные расположились в мансарде.

Потом Советник предложил: «Ну, что, ребята! Не обедали, так давайте хотя бы поужинаем!»
Отправились в столовую Офиса. Эфиопские повара приготовили тыбс. Это жареная кусочками говядина с большим количеством зелёного горького перца. Вкусное блюдо!

Очень  хорошо  поужинали.  Советник предложил мне:
- «Ну, что? Устал конечно  в Харраре? Если хотите – ложитесь спать!»  Я с радостью согласился.
– «А мы – пойдём… Я – по делам… А вы можете  посмотреть  фильм…» - предложил он своим попутчикам.   
- «Что бы вас не беспокоить,  возьмём с собой  ключ», - решил Советник.
– «У  меня ещё сегодня много дел …»

Вечер был жаркий… Приняв снова душ,  сразу завалился спать… И не слышал,  как вернулись мои соседи по квартире,  потом  долго о чём-то разговаривали…  В квартиру пришёл ночевать после  фильма и специалист, приехавший замещать отпускников.

Спал я без сновидений, ничего не слышал… Всё было прекрасно!  Позади  - хорошо выполненная командировка…  Претензий – никаких нет… Война в Огадене – затихла. Раненые - не поступают…  И в Харраре я больше - не нужен! Действительно – можно спокойно спать…

Утром проснулись рано. Умывание, бритьё… И тут я услышал, как специалист, приехавший замещать отпускников, переживает: - «Как же быть –  с амхарским? Что делать – с  сомалийским? Английский  – куда ни шло! Но,  оказывается  - нужны   и местные языки!!!»

 Но тут я прервал его  переживания,  сказав: «Имейте в виду! Там,  в Хараре я 4 месяца изучал эти языки!  Ведь многие пациенты не знают английский, а нужно с ними беседовать об их болезнях…И даже  словарь и разговорник  составил!» Специалист взмолился:
- «Дайте переписать слова… Хоть что-нибудь…»
- «Так вы ничего не успеете переписать! Я же надеюсь улететь сегодня чуть позже …»
- «Что же делать?» - взмолился специалист.

- «Есть черновик… Это – первоначальные  мои наброски на листках…  Потом составил словарь и  разговорник... А черновик  могу вам подарить…» Специалист был несказанно рад… Настроение у него сразу улучшилось…

- «Ну,  теперь моя работа будет облегчена в несколько раз!» - радовался он.  Так свои черновые записки я подарил вновь приехавшему работнику Офиса.
- «Вам повезло, что захватил черновик из Харрара! Думал – выбросить! Но вот – неожиданно пригодился черновик…»
 И он не находил слов, что бы выразить свою благодарность. А чистовик  забрал с собой в Аддис Абебу, что бы подучить амхарский и сомалийский язык.

- «Поторапливайтесь!» - подбодрил нас Советник. – «Скоро – ехать в аэропорт!»  Позавтракали  в той же столовой.   На этот раз там приготовили шашлык, тоже очень вкусный, но с эфиопским уклоном, даже более острый, чем у нас дома,    Поел я этот шашлык. Расплатились мы эфиопскими деньгами - бырами. Эфиопы называли их –  эфиопский доллар. Цена была достаточно высокая, но питание того стоило – отличное питание!

Мы сели в красненький   «Фиат» Советника и  отправились в аэропорт. Советник заехал через служебные ворота, подъехал прямо к самолёту. Это был грузовой самолёт. Трап был опущен.  Советник  загнал свою машину в фюзеляж самолёта.  Её закрепили, что бы не сместилась в полёте.

Во всю длину фюзеляжа, вдоль бортов были скамейки, на которых расположились пассажиры – человек около 20… Это были отпускники, отправлявшиеся на Родину с периферии Эфиопии, Всех подбирал этот самолёт, делая круг по всей Стране  и  вёз в Аддис Абебу.  Оттуда завтра должен быть рано утром рейс в Москву! И все радовались, что так удачно получилось – не нужно дожидаться в Аддис Абебе, а сразу – на Родину…


Под  рёв  двигателей  самолёта!   Эфиопский дневник 109

И вот мы – в самолёте. Посредине фюзеляжа – между скамейками, стоит красный «Фиат» Советника. Расселись по скамейкам.  Вещи так и лежат в машине.  Как хорошо, что я успел уехать из Харрара с Советником – во-первых, легко добрался в Дире-Даву, во-вторых – легко устроился на ночёвку, затем – с ним поехал в аэропорт. И вот – сижу в фюзеляже…

Подняли трап самолёта.  Загудели двигатели. Самолёт двинулся, его стало чуть потряхивать на полосе. Он выходил на исходную позицию.  Остановился – взревели двигатели, почувствовался резкий разгон. И вот – тряска прекратилась. Колёса не касаются полосы -  мы в воздухе. Самолёт круто пошёл вверх, набирая высоту. Вот он выровнялся.  Набор высоты прекратился.

Открылась дверь из переднего отсека самолёта, из неё в фюзеляж вошёл Советник. Двигатели работали ровно, не шумно. Советник пошёл вдоль фюзеляжа, сказал: - «Подвиньтесь, ребята! В командирском салоне – скучно сидеть одному! Пришёл сюда, здесь веселее…»

- «Давайте, споём что-нибудь! Кто знает слова? Давайте, запевай…» Весёлый человек - Советник! Предложил спеть русские песни. Летели в самолёте специалисты разных профилей… Давно не слышали русских песен… Сначала – заулыбались, сомневаясь,  какие, мол, из нас певцы? Но вот, один – другой, за ними – остальные подхватили, начали петь… Звучали одна за другой «Бродяга Байкал переехал…»,  «Подмосковные вечера…» и множество других... 

Перебивая рёв двигателей самолёта, не замечая времени, мы дружно, с воодушевлением  пели наши русские советские песни. Отлично получилось! Здорово звучали песни под аккомпанемент рёва двигателей самолёта!  Это так подняло настроение!  Все улыбались, вспоминая своё – семью, Родину…  Думаю – всем абсолютно это было по душе!  По крайней мере, я почувствовал себя отлично… Никогда в жизни не слышал я больше такого удивительного концерта в такой необычной обстановке

Потом кто-то раскрыл дорожную сумку, там  оказалась бутылочка коньяка! А пассажиров было человек 20… Бутылка пошла по рукам, буквально – по глотку каждому досталось… И выпили мы – за Родину! Что бы она жила и процветала – наша Родина! Наворачивались слёзы от такого дружного патриотического тоста…

Советник открыл свою сумку и достал оттуда свою бутылку коньяка. Предложил: - «За Родину – выпили! Теперь – глоток за каждого из нас!  Что бы всем нам везло! За удачу! Нужна она нам!  Особенно – здесь…» 

И вот -  всего два небольших глотка коньяка!  Но они были очень кстати! Они улучшили всем настроение! И здесь стало ясно, что глоток коньяка  в самолёте пассажирам  -  совсем не зря…

И полёт стал казаться самым обычным!  Хотя совершался он в строгой секретности… Что бы время вылета и маршрут не узнали сепаратисты… Ведь летели над территорией, на которой отряды сепаратистов… Для них  самолёты – лакомая добыча… У них  новые «Стингеры», которые они без колебаний применяют   против пассажирских  самолётов…
 
Пришло спокойствие, вернулось хорошее настроение… Чувство,  что  делаю что-то полезное, помогая бедному славному народу Эфиопии, который очень  нуждается в помощи и врачей, и   других  специалистов… Мне казалось, что такое чувство испытывали и другие мои попутчики…

Вот самолёт пошёл на посадку.  Прекрасно,  что сразу улетел из Дире-Давы… Всё шло лучше, лучше чем  мог ожидать!  Вот колёса самолёта коснулись полосы. Приземлились. Короткая пробежка самолёта.  Остановка. Аддис Абеба! Всё! Прилетел… 

Опустили трап фюзеляжа. Стали выходить  на поле… Я  оглянулся – во все стороны до горизонта желтовато-коричневатый песок… Пустыня… Далеко, далеко – голубеет Красное море  и   высится  куполообразный  жёлто-коричневый остров … Так где же мы? Советник тоже вышел из самолёта.
- «Вот и Асаб!  Не хотите ли  выкупаться в море? До моря здесь напрямую – километра  полтора…» - с улыбкой обратился он к нам.


 Попался  -  наконец!!!  Эфиопский дневник 110

- «Так это - Асаб? Пойти купаться?  А самолёт - улетит?! К тому же – идти по горячему песку туда и обратно  - жарковато…» - ответил я.
- «Конечно – Асаб! Вон и Красное  море… Идти туда, к морю – по горячему песку… Голый берег… Ни малейшей тени… Солнцепёк… На острове  – тюрьма… Жуть…   Не интересно…»
- «Неуютное место…» - высказал и  я своё мнение. 

- «Ждать самолёт,  конечно – никого не будет!  Это - точно… Ведь мне задерживаться никак нельзя -  нужно срочно в Аддис Абебу… Дела!  И отпускники спешат к завтрашнему рейсу на Москву… Асаб - промежуточная посадка… Возьмём ещё пассажиров и полетим дальше…» - сказал Советник. - «Пойду в тень. Холодная  минералка  там есть…» - закончил он разговор.
И  пошёл в сторону громадного ангара, видневшегося   метрах в пятидесяти от самолёта.  Вокруг во все стороны – сплошной песок! Где же сам  город Асаб?  Где-то  дальше…   

Пассажиры пытались прогуливаться по бетонной полосе. Но бетон был раскалён… Было жарко… И все  неспеша  отправились тоже в ангар. И я направился в ту сторону…  Но тут сзади раздался голос -  молодой, мальчишеский… Слышал его где-то  раньше… Но кто  это  -  сразу не поймёшь… Да меня это и не интересовало… Голос обращался к кому-то сзади, непонятно к кому… Старался не слушать  этот  резкий писклявый голос…

- «Вот вы где, оказывается!  Уже - в Асабе!  С какой стати вы здесь?»  Я продолжал неспеша идти в сторону ангара. Хотелось  холодной минералки…
- «Куда же вы, подождите!  Что мне – бежать за вами, что ли?»  Непонятный односторонний  разговор продолжался позади. Вот и ангар… В нём несколько прохладнее, чем снаружи… Не так слепит солнце…

Голос следовал позади, не отставал… Вдруг  кто-то схватил меня за плечо. Я резко обернулся, отдёрнул руку,  становясь в стойку боксёра и говоря: - «Не хватайте за плечо!  Не подкрадывайтесь  сзади!  А то сразу - ударю…»   

- «С какой стати - ударите? И сразу?»
- «Не переношу, когда подкрадываются сзади! Чего хватаете за руку?!Не зря фраза – бей первым, Фредди!  Чего ждать!  А вдруг – потом за горло схватят?»

- «Что, не узнали меня? – резко звучал  писклявый голос парня.
- «Знакомых у меня здесь, пожалуй – нет…»
- «Вспомните отдел кадров! Я отправил вас в командировку в Харрар! А вы, без моего разрешения – уехали оттуда! Прогуливаетесь здесь!!! Будете писать объяснение на имя Посла – как это вы здесь оказались, оставив рабочее место?!»

- «Я выполнил командировку и уезжаю по разрешению…»
- «Кто же это рискнул вас отпустить из Харрара без моего разрешения?!  Немедленно возвращайтесь обратно… И пишите объяснение обо всём!»

- «Кто это здесь раскомандовался?!» - раздался раздражённый голос Советника.  – «Слушаю  и удивляюсь! Вы бросили своё место в канцелярии -  и здесь,  на Асабском аэродроме?  Немедленно возвращайтесь в Аддис Абебу!  И пишите подробное объяснение об этой самовольной  поездке!
Ваши распоряжения насчёт доктора-хирурга – я отменил! Посылали его  Министерство, Посольство!  Он возвращается с моего разрешения! Отвечайте - почему вы здесь, в Асабе? Кто разрешил?!»

- «Я привёз жену в  Асаб… На море…»
- «Но у неё нет разрешения на поездку!»   
- «Мы  этим рейсом вернёмся…» - заюлил канцелярист.
- «Вот и езжайте! Пишите объяснение… И - ко мне завтра!»
 
Надоело слушать жалкие объяснения этого юнца…  Я пошёл пить минералку… Купил в буфете  бутылку  ледяной минералки… Бутылки – литровые… Но - отличная вода «Амба». Напоминает «Нарзан».  Правда,  название по-русски звучит как-то странно… Амба!  Название это от названия селения, возле которого находится этот минеральный источник.

Тем временем канцелярист, получивший нагоняй от Советника, быстро загнал свою легковушку в фюзеляж самолёта. Он меня больше не интересовал. Но мысль мелькнула весёлая мысль  – как хорошо, что Советник летит одним рейсом со мной! Он сразу всё расставил по местам!

Пилот   объявил посадку. Пассажиры потянулись из ангара к самолёту, который   раскалился  на жгучем тропическом солнце.  В фюзеляже  душно.  Взлетели – сразу стало прохладно.  Дальнейший полёт проходил тихо, без разговоров. Всё-таки испортил настроение канцелярист.

Завершился полёт. Приземлились в аэропорту Бойле  Аддис Абебы.  К самолёту на поле сразу подъехало несколько машин встречающих. Всё было прекрасно организовано. Каждая организация встречала своих специалистов.
Помогала им  устроиться с жильём и дальнейшим полётом – в Москву. Самолёт в Россию  летал  раз в неделю, и некоторым  людям приходилось дожидаться  рейса несколько дней. А кто-то уезжал на следующий же день.

Канцелярист выехал из фюзеляжа самолёта первым, так как его машина стояла ближе к трапу, и умчался с женой. Выехал из самолёта и Советник. Он спросил:
- «А вы как? Кто встречает?»
- «Вернулся я с вашей помощью - неожиданно… Да может быть, с кем-нибудь поеду…» - ответил я.
Советник сказал: -  «Ничего! Садитесь в мою машину!» Он взял и двух докторов, ездивших с ним в  качестве комиссии.

И помчался!  По дороге он высадил свою комиссию возле их жилья и меня  возле Теклу Деста  Билдинг, где была моя квартира. Завтра - день выходной,  на работу идти не надо. А я думал, что в понедельник нужно идти в Министерство Здравоохранения Эфиопии, встреча с Министром. Он старается лично встретиться с доктором после выполнения командировки, решает очередное назначение. 

Жена открыла дверь и была радостно поражена моим внезапным приездом. Она  рассказала, что заходила несколько раз в отдел кадров Посольства.   Советник был в отъезде.  И она попадала  к канцеляристу. А тот всё говорил ей, что меня оставят в Харраре  работать ещё  на несколько месяцев, а может быть - и до конца контракта… Это её очень расстраивало.Но вот вернулся Советник.  Он собрался ехать в Харрар с комиссией и успокоил жену, что разберётся на месте во всём…

Я рассказал жене, что Советник выручил меня, помог уехать из Харрара. Канцелярист уже «получил» нагоняй от Советника ещё в Асабе, в аэропорту. Ему  ещё предстояло  писать объяснения и т.д. Жена отговорила меня встречаться с канцеляристом,   сказав – пусть разбираются сами… 
И вот - я дома… Закончилась наконец  моя четырёхмесячная командировка в Харрар…


Прошлись в «Тодорос»… Эфиопский дневник 111

Многие специалисты стремились как-нибудь попасть в Харрар, посмотреть восточный город, его старинную крепость, базары. К тому же там меньше чувствовалась гипоксия. Ведь Харрар расположен на высоте около 1500 метров над уровнем моря (на 1000 метров ниже Аддис Абебы). К тому же, в 70 км  от Харрара  -  Дире Дава  с её огромными базарами,  .

Жаль, но мне так и не удалось как-нибудь  организовать жене поездку на пару дней в Харрар!  А сейчас мы с ней были очень рады, что наконец и  я вернулся из Харрара. Пока я был в командировке, жена мало выходила из дома.  Только в Университет -  на занятия и лекции, или в магазин за продуктами - поблизости. Теперь мы сразу отправились на прогулку по городу.

Мимо нашего дома - «Теклу Деста Билдинг» проходит проспект  Черчилль Роуд (Дорога Черчилля)  - главная улица столицы Эфиопии. Она идёт от вокзала, расположенного в нижней части города, и вверх, к вершине холма, на котором расположено  громадное здание Муниципалитета. 

Идя вверх,  по Черчилль Роуд, попутно  рассказывал о своей поездке в Харрар и  отвечал на многочисленные вопросы. Лишь благодаря неожиданному приезду Советника в Харрар, мне удалось оттуда уехать. И, конечно,  в связи со  стиханием военных действий на Сомалийской границе. Рассказал об эпизоде в аэропорту Ассаба  - канцелярист «напоролся» там прямо на Советника и получил «нагоняй»!  Это развеселило и жену.  Как говорится, и он  получил по заслугам…

Черчилль Роуд шла через весь город -  широкая, ровная,  прямая,  с односторонним движением, посредине - газон. На другой стороне улицы, напротив нашего дома,  расположен Национальный Театр.  На Черчилль Роуд,   в направлении вверх, по левой стороне расположено круглое красивое здание с громадными круглыми окнами  – Национальный банк.

Вокруг него – железный кованый забор, во дворе – много высоких деревьев, дорожки. По траве там переползает несколько огромных черепах – размером около метра в диаметре.  По правой стороне  – Кинотеатр «Эмбаседор» с несколькими залами. Возле него всегда толпа молодёжи - ожидающие сеанс или вышедшие из зала после его окончания.

Там же остановка такси – белые «Жигули» первой модели, «копейка», с голубой крышей. Между Банком и «Эмбаседор»  - развязка дорог в виде листа клевера.  Ещё выше, на середине расстояния до муниципалитета по левой стороне улицы –  Университет, По правой стороне проспекта – Военное Министерство.

На перекрёстках Черчилль Роуд движение регулируют полицейские. У них на поясе – открытая кобура с торчащим из неё  револьвером и блестящими латунными патронами в специальном гнезде кобуры. Картина очень яркая, красочная.

Большинство полицейских  знают меня в лицо – ведь они привозили своих жён, детей на приём в Полицейский Госпиталь. Я их осматривал, назначал  лечение. Некоторым делал в случае необходимости  хирургические операции.  И сейчас они приветливо улыбаются  и провожают нас  взглядом. Полагаю, это в немалой степени помогает нам ходить спокойно, не  опасаясь карманников, которые  незаметно шныряют среди пешеходов и норовят забраться кому-нибудь в карман.

Идём вверх  по  Черчилль Роуд.  Вот слева магазин  «Тодорос». Это государственный продуктовый магазин. Чаще всего мы именно сюда ходим за продуктами. Здесь можно быть абсолютно уверенным в высоком качестве и наличии  необходимых  продуктов. Покупатели –  в основном  европейцы. Африканцев не очень много.  Цены в «Тодоросе» выше, чем в мелких лавочках и на базаре.  Поэтому очереди нет. Местное население ходит за продуктами на  «Маркато», там – дешевле.   

В мясном отделе мясо – по сортам, как в книге по кулинарии. И цена, тоже  разная – по сортам. Никто не подсовывает под кусок мяса – громадную кость или что-нибудь другое несъедобное.  Кости лежат отдельно, их берут по очень дешёвой цене для приготовления бульона.

Рыба – есть. В основном – нильский окунь, который бывает огромных размеров, до 100 кг и более весом, и сом, тоже больших размеров. Но рыбу покупают  чаще приезжие, европейцы.

В другом отделе – молоко, творог, другие  молочные продукты. Специальный отдел, где продают батоны хлеба, но он бывает не всегда. Лежат специальные блины из зерна «тэф» – инжера. Продаётся очень мелкая крупа из тэфа – из неё получается очень вкусная каша.

В общем – всё в магазине обычное. Есть отдел вина и водки. Но  мы покупаем,  если нужно -  в магазине Посольства водку, перцовку, финское пиво в металлических банках.  Есть  «Тодоросе»  отдел, в котором продают различные товары ширпотреба.

Вот и сейчас мы прошли по магазину – купили мясо, молочные продукты, хлеб. Нагрузили всё в мой видавший виды портфель, прошедший со мной уже две командировки в эфиопские провинции. С  портфелем – удобно.  Не видно, что в нём лежит и прилично идти без кульков и свёртков.

По дороге домой купили у разносчика овощи, которые  здесь привозные – из провинций, расположенных в нижних регионах, в долинах. Там  жарко и нет гипоксии – растут бананы, ананасы, авокадо, манго, картофель, помидоры. Всё это везут издалека, за сотни километров, поэтому цены на всё  высокие. Апельсины и бананы –  значительно дороже чем в Москве.  Кокосовых орехов нет, их не привозят, и  в Эфиопии, говорят,  их не выращивают.
 
 Нагрузившись продуктами, вернулись домой. Включили привезенный  мной из командировки «Панасоник».  Послушали Москву.   Давно, несколько месяцев  не слушали новости.  Потом поставили  кассету и стали готовить пищу под мелодии,  записанные в Харраре на кассеты  буквально на   бегу Татьяной Косьминой. Спасибо ей!