То ли в 42-м, то ли в 43-м вернулся с фронта в село, куда мы были эвакуированы, тяжело раненый сельчанин Павел Глазунов. Сколько-то холостяком прожил, и пришлась ему по душе наша молоденькая учительница Мария Ивановна.
Поприглядывались молодые люди друг к другу и решили пожениться. В селе голодно, однако, земляки уговорили их свадьбу сыграть, чтобы все было честь по чести. Молодые возражать не стали.
Застолье, конечно, скудноватым получилось, да не их в том вина, тем более, не вина сельчан - война-то в самом разгаре.
Так вот, разложили на двух столах скудную снедь и собрались идти в сельский совет: жених с невестой расписаться, остальные - кто в свидетели, а кто просто из любопытства, вспомнить свое предвоенное замужество.
Собраться-то собрались, но ведь надо было кому-то и в избе остаться, еду караулить. И выбор пал на меня - мальчишку. Лучше бы я не соглашался!
Только взрослые из избы - сбежались со всего села детишки и свои носы об окна расплющили, на столы уставились. Глаза голодные, просящие. Тяжело мне было на сверстников смотреть, потому как сам все время с пустым животом ходил. Особенно невмоготу было поймать умоляющие взгляды старшего, одиннадцатилетнего, брата, заменившего нам в семье отца. Нам - это младшему четырехлетнему братику. трехлетней сестренке и мне - первокласснику.
Не вынес я взглядов ребят, забрался на печь и вскоре уснул, иногда просыпаясь от негромкого мычания новорожденного теленка, помещенного хозяевами на полу, у самой печки.
Сколько проспал - не знаю, а вот содержание сна запомнил. Будто лезут в окна и двери воры и норовят что-нибудь со стола стянуть. Кричат. стучат! Я как будто бы завопил: "Караул!Воры!" и с печи - ра-аз! Упал на кого-то, кто еще громче моего закричал. Меня охватил ужас.
Проснулся, подо мной теленок орет, на которого я упал, а в окна и двери стучат испуганные молодожены и их гости.
Во время свадьбы дядя Павел пел свою любимую песню:
Шли три героя с германского боя,
С германского боя домой...
Женщины слушали его красивый голос и плакали, а он продолжал:
Болят мои раны тяжело:
Одна заживает, друга нарывает,
А с третьей придется умереть.
Как в воду глядел! Недолго длилось счастье молодых. Вскоре стал дядя Павел боли самогоном глушить. Только "третья рана" одолела фронтовика - осталась наша учительница вдовой, а маленький их сынишка - без отца.