Победа и успех
Обсуждая проблемы наркомании с доктором медицинских наук В.А. Павловым, нарисовалась некоторая картина этого социального феномена, с которой на наш взгляд важно познакомить тех, кто стремится понять природу этого явления с тем, чтобы успешнее бороться с этим общественным недугом.
Человек как общественное существо нуждается в смыслах. Это не этическое и общегуманитарное заявление. Это заявление медика, биолога, изучающего человеческий мозг и соотнесший социальные процессы с физиологическими процессами, происходящими в сером веществе. Смыслы, и получаемые в соответствии с ними победа или успех вырабатывают антистрессовые вещества. Эти антистрессовые вещества называются «опиоидные пептиды» и они участвуют в строительстве структур мозга. По простому «успех» вырабатывает адреналин.
Наркотики тоже способны создавать опиоидные пептиды. Но в первом случае, человек нечто создаёт, укрепляет своё положение в социуме, нечто созидает, развивается. В случае с наркотиками этого не происходит, но происходит разрушение самого разного рода и социальное и соматическое.
Религия и опиум
В традиционном обществе (где костяк населения представлен сельской общиной) религия , создавая символические смыслы, тормозящая, консервирующая сознание человека в кругу религиозных представлений, ритуалов поведений, также создавала вызывающие «адреналин» восторги, восхищения, смыслы (или если угодно скептическим философам, квазисмыслы). Сама идея Христа, например, вовсе не консервация, а развитие и восхождение, но религия институт консервирования, сохранения идей, помещения идей в лоно традиции, так что со временем возможность религии удерживать смыслы человека в замкнутой символической области уменьшается. То есть, некая функция, которую религия выполняла в прошлом, с ныне уменьшила свою потенцию. В 19 веке Маркс говорил «религия - опиум для народа» (при этом, надо подсказать, Маркс не демонизирует, «гасит» религию, а показывает, что религия играет роль психологической компенсации . Но в наше время можно сказать даже и наоборот: «Опиум – религия для очень многих переживающих депрессию членов общества». Место компенсаторики для ряда групп населения начинает играть уже и не религия.. Религия, если её понимать шире, как идеологическую метафизику, как культурно-этическую матрицу-ориентир, заменяется не некоторой светской альтернативой (светской проповедью, «светом разума»), а опиумом как в буквальном, так и в переносном смысле. Общества спектакля, общество потребления пытается стать этой суррогатной формой психологической компенсации. Буквальный и переносный опиум по своей психологической задаче не так уж далеко расходятся: в обоих случаях компенсация получается временной, «анальгиновой».
Топка общины
Современный капитализм, может ли он увлечь, создать, занять людей как Рузвельт во время великой депрессии?
Нет. Причины этой невозможности по Павлову можно объяснить физиологическими процессами, происходящими в мозгу человека.
Современный человек вышел из деревенской простаковости, сельской (или в СССР даже провинциально-городской) общины. Его быт и сфера интересов изменились. Он уже не может «кайфовать» частушками, деревенскими стенка на стенку, сабантуем раз в году, он хочет «адреналина» по полной от реальных успехов побед за пределами своего «аула». Сознание, мировоззрение пост-общинного человека стало принципиально иным. И эта новизна имеет необратимый характер. Паста, выдавленная из тюбика, обратно не может быть туда возвращена. Сельская старина, незатейливый быть советских дворов вызовет ностальгический сантимент. Но возврата не будет. Человеку вышедшему из «рабства общины», нужно то же, что и всем другим бюргерам (и не только дом, машина, жена, костюм, но и тот же статус, тот же кусочек политической власти, причём если самая малая, совсем ничтожно формальный фрагмент такого кусочка власти в виде голосования не приведёт хотя бы к ощущению, что его волеизъявление воздействует на общество, тогда он или «загрустит», повалится в депрессию, ища наркотиков и прочих «опиумов», либо «озвереет» в поисках политического «экстрима», возбуждающего адреналин. То есть, нечто неизбежно произойдёт. Никак, никак это не остановить. То есть, социальный дефицит есть и это означает только три исхода: человек погибнет от недостатка опиоидных пептидов мозгу, либо ломанётся к социальных «денатуратам» вроде наркотиков, либо найдёт способ добиться успеха реально.
СССР как первая фаза
СССР и современная Россия с Ближним зарубежьем находятся в некоторой специфической ситуации. Эта ситуация сочетает пост-общинную трансформацию на уровне мозга (отличную как от ещё деревенского востока и совсем городского Запада; Павлов в этой связи указывает на два физиологических типа: один он называет «печеночным», другой – «мозговым»). СССР как раз характеризовался сразу двумя характерными свойствами. С одной стороны СССР начал сжигать свою общину, заменяя «печеночника» на «мозговика», с другой стороны СССР не имел возможности решать проблемы своего нарастающего «мозгового» слоя за счёт колониальной периферии. Таким образом, СССР неизбежно должен был инициировать некий новый тип цивилизации. СССР был первой фазой этого «нового типа», особенностью этой первичной фазы было дожигание сельской общины. По переписи 1960 года сельское население в СССР представляло 50% населения (Гагарина на Земле встретили колхозники, едущий по паше на лошади). Но сейчас эта пропорция резко изменилась. Та Россия, во многом Россия деревни, вчерашней деревни и городской целомудренной окраины, рухнула. Сама политическая формула сломалась.
Накануне 1917 верхи пытались «компенсировать» свою неудовлетворенность гедонизмом. Даже поражение в японской войне и первая революцию ничему не научила царя и высший класс российского общества. Высший слой общества сидел на игле своего оторванного от жизни аристократизма и не видел, не желал видеть неизбежности недовольства и неизбежно следующей из него революции. Элита царя сама и свергла монархию в Феврале, но дальше этого «анальгинового» изменения российская элита не шла. И чем больше они «мудрили», стремясь совершить «революцию не всерьёз», тем больше народ желал реальных «побед и успеха». Победа радикального марксистского, «супердемократического» проекта становилась неизбежной.
Но этот большевицкий проект Павлов называет «Красным Египтом». СССР, как и египетские строители пирамид, создавал «мегалиты»: Днепрогэс, Уралмаш, ГОЭЛРО и т.д. Строилось «светлое будущее». Как в ранних деспотиях Вавилона и Египта, человек просто подчинялся ( безропотно или с подавляемым ропотом) и строил свои «Турксибы», «ГЭСы», «ГрЭСы», вершил Великую Победу и покорял Космоса. Во всех случаях, как и Древний Египте, СССР создавал символы. Субъект в этом уже обреченном на город деревенском обществе был усреднён, Человек тут служил, даже если творил. Он был ещё не вполне Личностью. В СССР он был фундаменталистом, но с очень широкой, модернизированной и «передовой» светской парадигмой, светской «догмой».
Перестройка - была этим бунтом старой личности, уже не испытывающей «успеха» от побед в социалистическом соревновании, невмещающейся в рамки «краткого курса». «Нет, нет я хочу сегодня!», - запела в начале перестройки демократическая молодёжь. Начавшиеся, как пел Цой, «перемены» дали волну надежд, волну адреналина. Но как только политические изменения состоялись, а подлинных политических «победы и успеха» большинство не ощутило, когда «вторая оттепель» исчезла, когда всё закончилось, началось время наркомании. Химической и всякой.
Адреналин закончился, иллюзии на устроение светлого царства Сахарова-Солженицына испарилась. Воцерковленная до конца в «либеральную утопию» совсем уж дурная демшиза продолжала надеяться на конец «дикого капитализма», на смерть «пенсов-сталинистов», сожалея , что Ельцин не закатал всех оставшихся коммунистов в асфальт. Такие «немножко типа верят», но и в этих Шендаровичей не верят даже Явлинские. НАСТУПИЛО большое разочарование. Большое, огромное. И на этом РАЗОЧАРОВАНИИ возникает очень эффективный и очень ликвидный бизнес – наркоторговля. Если наркодиллеры не успевают, или если их «высококачественный продукт» стоит дорого, то «потерянное поколение», не снившееся Хемингуэю и Кандзебуро Оэ, принялось варить «крокодил».
Наркотический тупик
Коффи Анен в ООН сделал доклад, что полицейское преследование наркодиллеров не эффективно, нужно средства направлять на профилактику и реабилитацию, а продажу наркотиков можно даже и легализовать. Тут есть и правда, и неправда.
Правда в том, что ликвидность наркобизнеса столь велика, что наркодоллары неизбежно порождают наркокрыши в силовых структурах, и силовики при этом становятся, так или иначе, не только контролёрами финансовых потоков от наркобизнеса, но и «входят в долю», а то и вовсе занимают место наркобаронов. Как и прочая экономика, наркобизнес вполне может развиваться рыночно-стихийно. Силовикам лишь остаётся «кошмарить» наркобизнес, что означает, конечно, же не в полном смысле борьбу с наркобизнесом, а умеренные репрессии во имя аккуратного нелегального «налогооблажения» этого очень и очень ликвидного, но нелегального бизнеса.
Наркотики губят население, коррумпируют и криминализируют силовую элиту, создают увесистый сектор в финансовой сфере. И рыночная идеология капитализма и тем более эта же идеология в фазе её эмансипации от демократических и гуманистических идеалов порождают все условия для расцвета наркомании, так что борьба с ней без смены «общественного строя» и типа «общественной идеологи» становится либо формой компенсаторики, либо просто «соучаствует» в том самом силовом «кошмариньи» наркобизнеса, дисциплинируя тем самым этот бизнес, делая его подотчётным силовикам.
Безусловно так же, что такое популярное движение как «Город без наркотиков» имеет «опасность» левого плана, так как, хотя оно в принципе не способно победить наркобырыг, но во всех своих поражениях на наркофронте обнажает «преступность» «аморальность» и «беспомощность» «системы». Конечно, властную элиту беспокоит в основном политическая популярность борцов с наркотиками, так что государство очень сложно работает с этим движением, физически являющимся «общественным», конкретным и «неполитическим», но по общему резонансу – конечно же, именно же, «политическим», даже экзистенционально, по сущности, « в натуре»политическим. Именно это, а не любовь к наркоманам является причиной популярности «безнаркотиковой» партии – она, этот «город без», выступает как точка консолидации, что собственно и является, так сказать, «партстроительством», эдаким «революционным движением». Евгений Ройзман, будучи также и неплохим поэтом, называет свою организацию «народным восстанием против наркоторговцев».
Элита России
Экономическая (политэкономическая) мысль (например, А. Зиновьев) показывает и предсказывает, что механизм Капитала изменяется в сторону механизма Менеджмента. «Мысль» порой видит в этом своего рода прогрессивную альтернативу, но Менеджмент давно уже прибрал к рукам Капитал. Капитал при этом не погиб, а утратил свою пассионарно-трудовую энергетику, он обрел природу финансовых «схем» и «трюкачеств». По простому говоря, Менеджер не созидает заводы и торговые сети, он «тырит», переделывает наследство на себя и своих малых деток. Естественно, что этих «пороху не нюхавших» владельцев бизнеса обчистят потом ещё хлеще.
Возвращаясь к мысли Павлова о «мозговиках», испытывающих дефицит «Победы и успеха», мы хотим указать на то, что «порочность» рыночной модели - не в её антисоциализме и негосударственничестве, а в её деидеологизированности и имморальности. Этой «рыночности» нужна лишь ритуальная, официальная или любая другая фальшивая мораль, пиарная мораль, «военные песенки». Неизбежность при этом физиологического увеличения «поголовья» «мозговиков и «адриналинового голода» - основная идея исследований В.А.Павлова. Из неё, этой простой, но доказанной мысли, вырастает некий философский концепт.
Этот неудовлетворенный «мозговик» будет либо «подыхать», либо «звереть» от доступного для него суррогатного брутального «экстрима», либо он «расплавит метал», как выражается товарищ Кургинян.
То есть, любо суицид, либо регрессивный фашизм-терроризм, либо экзистенциальный неритуально христианский (неритуально правоверный, индуистский, дзен-буддистский или ещё какой) коммунизм.
Четвертого не дано. Либо две псевдоальтернативы, решающие «проблему» смертью, наркотой и отчаяньем. Либо пассионарная духовно-философско-политическая волна, огонь, «жгущий сердца пепел».
Настоящая, реальная, экзистенциональная, пламенная этика – вот то, что есть оппозиция Танатосу «рынка», некрофилии капитализма.
Нет другого пути, нет другого пути, нет другого пути. Нужен когнитарий, много когнитариев. Этот когнитарий - не человек из ООН, не волонтер «третьего сектора», не ювенальный минстр. Это человек, выстроивший себя как когнитарий, удаливший себе все компромиссы самоуничижения, поисков фиктивных врагов, «музыку денег», всякого рода «хомячковость» и бюрократизм. Когнитарий – это не эдакий эрудит. Это, конечно же, в первую очередь человек, владеющий философско-политическим экзистенциальным пониманием, и в связи с этим пониманием устанавливающий социальные связи . Другими словами: «Когнитарии всех стран и социальных закоулков, объединяйтесь!».
ВОЗМОЖНО ЛИ ЭТО?
Возможно.
Пока ещё у «власти» и подвластных сохраняется иллюзия эффективности «мягких» и каких-то ещё всяких-разных репрессий, политтехнолгических схем, манипуляции сознанием, внедрение «общества гламура и потребления» во имя сохранения «status quo». Но адреналина-то всё нет. У человека нет победы, нет успеха, он «неспокоен». Но как бы «велики» не были наркомания, религиозный фундаментализм, кайф от турпоездок, от посещение пабов и фитнес-центров, власти у человека всё равно нет и нет. И такое порой ощущение, что её нет не только у рядового избирателя, даже косвенное ощущение силы через лидера страны исчезает. Медведев стал какой-то совсем хиленький. И депутаты либо не хотят, либо не могут. Боле того, иные либералы уж просто декларируют политический танатос: внешнее управление, раздел страны, немножечко оранжевого экстремизма, чего-то ещё совсем паганенького.
Система гниёт изнутри, извне прорываются бледные микробы через иммунное заграждение. Смыслов нет, на иллюзорных смыслах долго человек не продержится. Всё разносится в щепки, кругом разочарование, общество атомизируется, делится по интересам, кому-то наркотики, кому-то монастырь, кому футбол, кому компьютерные «стрелялки».
Но на самом деле все хотят одного. Взять власть. Я не доволен, что у власть у Путина или Медведева, но я не хочу, чтобы эта власть была у Зюганова, Навального или Жириновского, я хочу этой власти сам («Я мерило всех вещей», как говорил Макс Штирнер). Так мыслит или бессознательно желает-хочет каждый современный россиянин, если он не идиот. Я встретил за неделю до «праводельного» скандала женщину с Уралмаша или с Турбомоторного, она крикнула мне: «Я оборву этому Прохорову яйца, за его предложения увеличить рабочий день!». Потом я встретил мужчину, который не хотел брать мою брошюрку, но потом взял, сказав: «Лучше бы раздавали автоматы». Всем нужна власть, все хотят «дать в морду» «неправедным лидерам», линчевать какого-нибудь «чубайса». Всякому нужна реальная, экзистенциальная, не символическая власть уполномоченных обманщиков, а его собственная власть. У них её нет. Они не управляют ни производством, ни политическими процессами внутри или вовне, они не управляют идеологией, им не нравится как их страной управляют те, кого они избрали, они не признают избранных ими избранников своими.. Женщина добавила: «Во мне все говно закипело!»
Власть как антидепрессант
При всей распространённости наркомании, эпидемии самоубийств, воровства, бандитизма, проституции и так далее, большинство всё же не будет колоться и уходить в мистические эмпиреи, большинство не удовлетворится даже и тем что имеет возможность слетать на 10 дней в Турцию или в Венецию, или даже тем, что у него есть коттедж и он обедает исключительно в ресторане. Даже те, кто пьют пиво кем-то недопитое и оставленное возле урны, даже они не смирились, они устали, они иногда плачут, от того, что у них нет работы и они не умеют воровать, и не знают чё делать, но при первой возможности они «оторвут чё-нибудь у кого-нибудь».
Им на самом деле не нужны ни наркотики, ни пиво, ни эти засраные виски, им нужна власть – совсем немного, одну стосорокомилионную часть всей власти в стране и одну шестимиллиардную часть власти в мире. И ничего, ничего не получится, пока этого не случится. Они не будут вашими рабами, закатайте свою губу обратно. Может быть, где-нибудь на берегах Лимпопо или в Судане у них что-то получится, но в России - нет.
Но что – усмехнётесь вы, последние рабовладельцы - они, эти «Россия», сделают вам - великим владыкам, бывшим московским комсоргам, успешным бизнесменам – что они, эти людишки, у которых нет денег порой ни на метро, ни на пиво, что они сделают вам, миллиардером, которые могут зараз прикупит сто шлюх? Что?! Он, этот народ, эта Россия, не будут делать ничего. Но однажды чего-нибудь да и произойдёт.
Строго говоря, чисто конституционно, я, ты, он, она, мы все уже и так власть. Одной 3-ей статье к Конституции РФ достаточно. Нужно только её каким-то образом реализовать. Каким-то образом раскрыть нам спящим, что в этой бумажно официозной фитюльке содержатся глубочайшая истина. Народ (то есть ты и я) единственный источник власти носитель суверенитета, управляющий не только косвенно, но и непосредственно.
Почему Россия
Почему этот новый пассионарный класс (или возвышающаяся макросоциальная группа) может или должен появиться России? Павлов на наш взгляд не совсе корректно причину российской пассинарности видит в её смешанном печеночно-мозговом профиле. То есть, печеночник ещё не могут, а мозговики уже не могут.
Но это алогично. Возникает эта версия Павлова из наблюдения, что очень мозговой, боле мозговой Запад дейсвительно уже не может, а мозговая, боле мозговая чем Восток, но мене чем Запад, Россия имеет некоторый потенциал. Но эта интуиция Павлова связана не с мозго-печеночностью Российского типа, а с поздним созревание мозгового типа в России. В отличие от Запада у России – нет колоний, которые она могла бы жестко эксплуатировать. Не эксплуатирует свои национальные окраины Россия-СССР не потому что ей не позволяет это русская мораль, а объективно в первую очередь. И уже эта объективность рождает «русскую мораль».
В сущности эта «мораль» не русская, а всечеловеческая. Просто в России в силу её географии и истории раньше возникает ситуация невозможности колониализма. У всякого роста, всякого ожирения есть всё же свой предел. Бразилия, Индия, Китай финансово уже конкурируют с Америкой, то есть, используют топку своей общины для своей элиты, своих государств. Но однажды вся община истопится.
И Запад, и Восток эксплуатируют догорающую общину. Китай даже стал активно распространяться в Африку. Немножко попробовала свои силы и Россия, внедряясь на Ближний Восток, но запад устроил «арабскую весну» и Большой Восток, последняя «колониально-полуколиниальная» мечта России растаяла.
Буржуазная логика развития для России исчерпана. У ней осталась возможность реализовать философско-метафизическую часть своей культуры, которая на западе (особенно у англосаксов) вытеснена прагматизмом. На европейско-американском Западе высвобождения плебса от деревенских оков, становление урбанизированно-мозгового типа, идеологически правящей элитой направлялось в общество потребления, общество рабочих-служащих получала высокий уровень благосостояния, там материально поддерживалась буржуазная ментальность «среднего класса». В России нет возможности расширять это благосостояние, но и нет возможность задержаться в первичном капитализме (община растопилась) . Видя эту необычность России ещё Ленин говорил о «среднеразвитости» России. У Павлова это называется «смесь типов» . Но смешанность типов никак не объясняет существа. Если община распалась, то её нет. Отсутствие общины даёт не узко, а широко развернутый социальный тип, но этот российский тип, тем не менее отличен от западного. Это отличие действительно связано с «молодостью» русского мозгового типа. Но эта «молодость» связана не с остатком «печеночного» типа, а с интегративным (неэксплуататорским) типом Российской имперскости.
Сверхдемократия
Этот новый тип когнитария-интегратора не может быть агрессивен. Внутренняя конкуренция чревата проблемами для государства на международной арене, агрессия внешняя для среднеразвитого интегратора также не перспективна, перспективно только равноправное партнерство, демпингующее Запад, нередко даже братская бескорыстная помощь. Такая модальность обусловлена геополитикой. Она в определенном смысле была всегда, но в период пост-общинный (он же пост-советский) мы вошли в ситуацию западной модели, которая делает нас страну не конкурентно способной.
Рыхлая федеративность, почти радикально одноукладный капитализм для догоняющих экономик – средство распада этих государств.
Нам, Росси, нужна сверхдемократия и многоукладная экономика с доминантой социалистического уклада. Передовые области, космонавтика, военная промышленность, нефть, газ, стратегические отрасли должны быть государственными.
Закон, демократия, свободная конкуренция, рационализм, индивидуализм, индустрия. Эти святыни уж выдохлись. Закон что дышло. Выборы – игра технологий. Рынок – агрессия. Рационализм – демагогия. Индивидуализм – брутализация человек. Индустрия – фактор регресса (экология деградирует, антропос игнорируются).
Дефицит «победы успеха», отсутствие возможности и даже намерения найти реальное решение и удовлетворение этой потребности (мы в след за В. Павловым не рассматриваем содержательной стороны культуры общества), перенаправляет решения в суррогатную, фиктивную сторону,: например, в наркоманию. Наркомания губит человек соматически, уводит его от участия в реальных социальных решениях, обременяет общество лечением и реабилитацией и множеством недееспособных членов, создаёт большую сферу нелегального капиталов, коррумпирует силовые службы государства. Наркомафия очень эффективный (может и самый эффективный институт), обеспечивающий общественный регресс, создает в социуме суицидальный полюс.
Соматические расстройства в таком явлении как наркомания это лишь один из факторов. В целом это явление форма массового, общественного суицида. Остановлено это опухание общественного организма может только путём оздоровления самого общества. Капитализм и государственная поддержка капитализма (также и с учётом и того, что наркобизнес – это бизнес и весьма ликвидный) является причиной распространения наркомании во всех нами указанных смыслах. Чтобы остановить смерть общества (не только от химической наркомании, но и от других общественных язв), нужно от пост-демократического капитализма перейти к многоукладной экономической формации, регулируемой эффективными, наделёнными широкими властными полномочиями менеджерами, чья политическая сила строится не на обладателей капталов, а на широкой демократической поддержке всех непаразитарных членов общества, сознающих и практических участвующих в развитии общества с его как материальной так и гуманитарной культурой.
Эта «пламенная» послание может интерпретироваться как розовая утопия, но исследование и научные выводы доктора В.А. Павлова говорят о том, что это не только возможно, но и наиболее предпочтительно и вероятно.
Возможных путей три. Мещанская энтропия под гламурное убаюкивание ( в жестком варианте такой энтропии появляется наркопритон) (1).
Есть радикально антигосударственные, полуфашистские, компрадорские формы, построенные на бессознательном отчаянии, внешней активности на базе внутренней энтропии: готический шрифт афиш Охлобыстина, передача власти проамериканско-американским «оранжевым» либералам Навального, Немцова, в этом же ряду фундаменталистско-исламистские проекты (2).
Третий путь обрисовывает, например, С.Е. Кургинян (3). Нужно создать новое и принципиально самое сильное духовно-философское движение и очень быстро принять его в качестве государственной сначала в России, а потом в каждом городе, в каждом селе, у каждого ручья, и каждого океана.
Книга Павлова и Доронина. На пути от естества природы к ноосфере.
http://www.proza.ru/2011/05/02/608
Тексты о теории В.А. Павлова
http://www.proza.ru/2011/01/06/420
http://www.proza.ru/2010/12/26/1145
http://www.proza.ru/2011/01/06/428