Другая маша

               


      «Манюня» – звала ее мама, хотя и ласково, но с явным намеком на ее несобранность и некоторое легкомыслие дочери. Впрочем, сессии - зачеты Маша сдавала вполне прилично, если успевала заскочить в нужный час в нужную аудиторию.  А  вот с этим  случались многочисленные проколы, потому что она была девушкой увлекающейся, хотела везде успеть, во всем себя попробовать: КВН, дискотеки, вылазки на природу. В общем, она жила обычной жизнью молодых, которая шла почти параллельно жизни взрослых.    
     Иногда эти миры сближались, проникали один в другой, иногда на какое-то время отскакивали. Маша чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы решать  многие свои проблемы, но не материальные, поэтому пускаться в самостоятельное плавание в  19 лет она не решалась. К тому же родители правы: Маша и сама знала про свою неорганизованность. Порой она, устав бороться с собой, пускала дела на самотек, хотя и делала кое - какие попытки, чтобы уменьшить количество внештатных ситуаций. Сегодня, например, Маша была предельно собранной: важный, очень трудный зачет она планировала сдать заранее: сдаст – хорошо, не сдаст – будет время для маневра, а то родители летом на юг не отпустят, как обещали
     Маша  контролировала каждый свой шаг и добилась  заметных успехов:
билет до Екатеринбурга взят заранее, вещи сложены с вечера, будильник прозвенел  вовремя.  Девушка повертела перед зеркалом тугой попкой и озорно подмигнула себе:  может, зачтется?
 - Маша, ты зачетку забыла! Не возвращайся, я с балкона сброшу! – услышала она голос мамы.            
  Целлофановый пакетик ловко подхватил бездомный пес.
- Шарик, фу!- строго сказала незадачливая студентка, но тот лишь отбежал в сторону и дружелюбно повертел хвостом, приглашая поиграть. 
Этого только не хватало!  Маша растерялась. Положение  спасла облезлая   подружка Шарика: пес устремился за ней, выпустив добычу. Маша подняла основной студенческий документ, проштемпелеванный собачьими зубами и поспешила на автовокзал, хотя вышла с большим запасом времени.  На автовокзале Маша решила себя перепроверить, сунулась в карман за билетом – его не было. Она перетряхнула сумку, пакет  нет его! «Растяпа»- привычно ругнув себя, она купила другой и, коротая время, достала конспект. Тот сразу же открылся на нужной странице, потому что заложен был билетом– тем, пропавшим и  Маша тут же продала его.
  - Вот здорово, вместе едем - услышала она голос однокурсницы.- У тебя какое место?
Маша открыла кошелек: увы, билета не нашла.
  -Ну, блин, ты и растяпа! - констатировала  подруга очевидный факт. Ситуация с билетом несколько утомила студентку своим однообразием и третий купленный билет она уже не выпускала из рук, изредка разжимая ладошку, чтоб  удостовериться, не упорхнул ли билет.
  В автобусе Маша облегченно вздохнула, плюхнулась на сиденье и тут же обнаружила, что оставила на скамейке пакет  с книгами и  чужим, взятым под честное слово конспектом.
  - Подождите! – завопила она и выскочила из автобуса.
Ей повезло: пакет был на месте, и в автобус успела заскочить.

    В Екатеринбурге она поспешила на троллейбусную остановку, которая была чуть подальше трамвайной, зато  ехать без пересадки.
Зазвонил телефон. Выудить из переполненной сумки на  ходу не удалось и Маша остановилась возле скамейки.
-Все в порядке, Влад, не парься, успею. Еще час времени… Да нет, я как бы сегодня планирую сдать. Так что готовь денежки на юг.- Она еще несколько секунд послушала говорящего и перебила: -Все, кончай базар. Спешу, целую! 
   Она улыбалась, демонстрируя всему миру отличное настроение: улыбались ямочки на щеках, улыбались полные губы, глаза. А длинные сережки раскачивались и, казалось, тоже смеялись вместе с хозяйкой.
- Девушка, вы не поможете дойти до остановки? - несмело обратилась к ней старуха, сидящая на скамейке.
Маша досадливо поморщилась и уже была готова выпалить то, что в таких случаях бросали ее подруги, когда  божьи одуванчики  путались у них под ногами:  «Сидели бы вы дома или на скамейке нас обсуждали!»
- У меня дочь умерла... Единственная…,,- бесцветным голосом проговорила старуха, тяжело поднимаясь, и Маша неловко подхватила ее.               
 - Родственников попросили бы проводить вас или знакомых,- с легким раздражением сказала девушка.
- Одна я. Муж год назад умер. А соседи – кто на даче, кто на работе. - виновато ответила та.
-Такси бы вызвали.- начала было Маша, но вспомнив бабушкину пенсию, замолчала.
-В прошлом году болела, не могла  навестить дочку, а нынче силы за зиму накопила и…
Старуха говорила про дочку и еще про что-то, но ее шелестящий голос почти не достигал ушей девушки, которой хотелось как можно скорее довести старуху до остановки .
Похоже, накопленных за зиму сил у старой женщины хватило только  на то, чтобы дойти до скамейки: шла она медленно и трудно.
  Маша тормознула машину:
- Говорите, куда ехать? – Спросила она старуху.
 Та ответила с явным беспокойством в голосе.
- Я заплачу,- успокоила ее Маша.
Таксист окинул пассажирку пренебрежительным взглядом и включил громкую музыку. 
- Не мог поближе подъехать, видишь, человеку трудно, - почему-то обиделась Маша за свою невольную подопечную и неожиданно для самой себя села рядом с ней.
- Да выключи ты свою дурацкую музыку!
 «Козел», хотела добавить она, но не добавила, лишь покосилась на спутницу, сидящую рядом с безжизненным лицом.
  Ехали молча: неизвестно  откуда взявшимся чутьем зрелого  человека Маша поняла, что сочувствие, а тем более, расспросы, будут неуместны. У ворот кладбища старуху будто подменили: она каким-то образом распрямила спину и быстро засеменила, почти побежала, хорошо ориентируясь в огромном городе мертвых. В тусклых глазах ее появилась решимость во что бы то ни стало  скорей добраться до места, пока силы окончательно не оставили ее.
Дойдя, она с минутку постояла молча, потом со стоном сползла  на колени, держась за недорогой памятник. Рука ее коснулась молодой зелени, замерла на мгновение и вот она уже бережно поглаживает непокорную  щетинку травы, ласково что-то приговаривая  шепотом.
    Маша деликатно отошла в сторону и почти осязаемо почувствовала на голове руку бабушки – своей бабушки: вот так же в детстве та гладила ее волосы, а Маша мотала головой: «Не мешай, ба, я музыку классную слушаю!» Она издали взглянула на памятник. По надписи выходило, что в этот весенний  день, только 30  лет назад, не стало молодой красивой девушки, которая смотрела  с фотографии весело и открыто, как бы спрашивая всех: «Ну, как там у вас? А вы меня  еще не забыли?»
      Наверное, теперешняя старуха, а тогда еще молодая женщина, придумывала дочке ласковые имена, за что-то журила, от чего-то предостерегала, вместе они чему-то радовались,  мечтали, строили планы. Между тем старуха поднялась, постояла еще  немного, потом протерла чистым платком фотографию – все так же молча, сосредоточенно.
     Зазвонил телефон и Маша поспешно отключила его, даже не посмотрев, кто звонил: перед величием скорби все остальное  казалось мелким и суетным.  Старуха прижалась  к мрамору щекой. «Ай-яй-яй» – вырвалось у неё по-детски тоненько и жалобно и у Маши защипало в носу.
     Высадив ее возле дома, девушка, снова неожиданно для себя, спросила:
 - Бабушка, а можно, я что-нибудь куплю к чаю и мы помянем вашу дочку? 
- Господи, детка, конечно  помянем, только покупать ничего не надо: я ее любимые шаньги испекла. - Добрая, слегка недоверчивая улыбка появилось на ее лице и оно не казалось уже таким безжизненным и сумрачным.
 – Постой, - спохватилась женщина. - Ты же, наверное, куда-то спешила, столько времени из-за меня потеряла… - Она ждала  ответа с робкой надеждой, боясь  отказа, но уже заранее готовая простить девушку, если она вспомнит о своих делах.
– Да ничего, я все успею. Обязательно! – серьезно и уверенно сказала её молодая спутница.
- А как зовут-то тебя, дочка?   
- Маша,- последовал ответ.
 Впрочем, это была уже другая Маша…