Лиля подумала о том, что в Баку приехал известный политический обозреватель, писатель Генрих Боровик. Для любого журналиста, даже достаточно опытного, имя этого публициста было
вершиной журналистского мастерства. Лиля восхищалась его передачей «Позиция», которая транслировалась по Центральному телевидению. Она знала, что очередная передача Боровика будет посвящена проблеме Карабаха. В последнее время редакции центральных издательств направляли своих именитых корреспондентов в Закавказье. Каждое издание стремилось написать о конфликте что-нибудь сенсационное и, тем самым, повысить свой рейтинг среди читательской аудитории. Генрих Боровик был достаточно известен в стране, он не нуждался в популизме, поэтому от его передач все ждали правдивого рассказа о событиях в горячем регионе.
Лиля встала с дивана, потянулась и села за пишущую машинку. После публикации статьи о композиторе Агаеве она часто получала задания писать материалы о культурной жизни города. И сейчас обдумывала тему о проблемах национального балета.
«Кого интересуют сейчас проблемы балета, если все озабочены одним вопросом, – думала Лиля, – какой статус будет в армянской автономии».
Но надо зарабатывать на жизнь и писать о балете так, чтобы интересно было и его любителям, и тем, кто выключает телевизор, если на экране появляется балетная сцена. Побывав накануне на спектакле театра оперы и балета, Лиля по лицам зрителей пыталась определить, какие интересы привели их сюда. Некоторые рассматривали интерьер театра после его реставрации. Здесь она встретила соседского мальчишку, который пришёл с друзьями на балет, как он выразился, ради прикола. Она вспомнила рассуждения Гарри о балете. Он считал, что на спектакли ходят лишь родственники и друзья артистов, да ещё исключительно по контрамаркам; что аншлаги возможны лишь в залах Москвы и Ленинграда. Но сам Гарри любил балет и мог прекрасно наигрывать классическую музыку на фортепиано и гитаре, виртуозно перебирая клавиши и струны.
Едва она предалась воспоминаниям, как зазвонил телефон. Лиля поспешно сняла трубку.
– Алло, – нежно выдохнула она в надежде, что это звонит он.
– Это прекрасно, что я тебя застал. Привет! – главный редактор газеты редко сам звонил своим подчинённым домой.
– Здравствуйте, – вопросительно поздоровалась Лиля.
– Лиля, на завтра у тебя интервью. Записывай.
– Помилуйте, у меня статья о балете не готова. А завтра её уже в набор надо сдать.
– Пустяки, передашь материалы Бабинской, а завтра утром, в десять часов, в Доме шахмат встретишься с чемпионом. Примерные вопросы я тебе сейчас продиктую.
Глава редакции говорил тоном, не терпящим возражений. Обычно он вёл себя так в случаях, когда «сверху» ему спускали специальные задания.
Лиля несказанно обрадовалась, что провести интервью с Гарри Каспаровым поручили именно ей.
– Эти вопросы касаются шахматной специфики?
– Не совсем. Хотя тебе не помешало бы почитать на ночь что-нибудь о шахматах. Ладно, записывай вопросы.
Лиля записывала вопросы, после чего её сразу постигло разочарование. Ей предстояло выяснить мнение чемпиона мира о событиях в Нагорном Карабахе и вокруг него. Вопросы ставились так, чтобы чемпион осудил армянских экстремистов и сепаратизм как опасное явление для многонациональной страны.
– Всё, не опаздывай, но и раньше не приходи. У Каспарова, как у президента, расписана каждая минута.
Утром следующего дня Лиля прогуливалась по улице Гуси Гаджиева, заглядывая в магазины. Она посматривала на часы. Когда
оставалось пять минут до назначенного времени, она успокоила себя мыслью, что Каспаров такой же человек, как и все. Только лучше других играет в шахматы. Но зато она прекрасно играет в нарды, обыгрывая всех в редакции. Этим её умением восхищался Гарри. Ровно в десять утра она зашла в помещение самого большого шахматного клуба. Её здесь ожидал молодой человек, который и проводил журналистку в кабинет чемпиона мира.
При её появлении Гарри Каспаров подошёл к ней, вежливо поздоровался и предложил присесть за приставной столик. Сам он сел напротив и поинтересовался, как зовут корреспондентку.
Лиля сразу решила вести себя просто и непринуждённо.
– Гарри, взять у вас интервью сложно любому журналисту в мире. А мне просто не верится, что удалось попасть в кабинет самого сильного шахматиста планеты.
Лиля говорила, одновременно доставая из своего портфеля диктофон и новый блокнот.
– Спасибо, но для своих земляков я не должен быть недоступным, – улыбка Гарри Каспарова действовала располагающе.
– Даже если вопросы покажутся вам щепетильными? – Лиля посмотрела на вращающуюся кассету и зелёный огонёк диктофона. Она удовлетворённо отметила, что запись пошла.
– Честно говоря, мне не хочется разжигать новые страсти вокруг фамилий двух шахматистов – Карпова и моей. Я думаю, что всё это – тема вчерашнего дня, а потому не стоит на ней заострять внимание ваших читателей.
Лиля смотрела на него и думала, какого же цвета глаза у чемпиона. Они были у него настолько проницательны, что, казалось, он разгадал цель визита. Ему известны все ходы, которые сделает журналист в этой игре диалога.
– Читатели прекрасно знают о ваших турнирах и о том, что происходит в закулисной борьбе. Бакинцам приятно ощущать вас своим земляком. Но им также любопытно узнать о ваших вкусах и пристрастиях.
Гарри Каспаров задумался на несколько мгновений.
– Интересы у всех людей разные. А если говорить о вкусах, то они почти такие же, как у наших бакинцев. Правда, в зимнее время я предпочитаю всё-таки надевать головной убор и не люблю хаш .
Лиля засмеялась, оценив юмор чемпиона мира.
– А какие напитки любит употреблять бакинец Гарри Каспаров?
Чемпион улыбнулся шутливой помпезности журналиста.
– Не скажу, что я борец за трезвый образ жизни. В Баку, я думаю, не стоило вообще проводить эту антиалкогольную кампанию. Пьянство – не наша проблема. Что касается меня, я люблю хорошие сорта вин. Но в течение вечера могу сделать всего несколько глотков. И мне этого достаточно. К курению я не пристрастился, даже живя в арменикендском дворике, где каждый юноша считал своим мужским долгом попробовать это «удовольствие».
– Вы недавно всполошили всю общественность, говоря о возврате спорных островов Японии и объединении двух Германий.
– Я думаю, что единая Германия – это недалёкое будущее.
– А какой государственный строй будет в новой Германии?
Гарри Каспаров улыбнулся.
– Это провокационный вопрос, но я на него отвечу. Я думаю, что ФРГ, как мощная держава, не пойдёт на поводу у Москвы. А острова Курильской гряды не столь важны для страны. Целесообразней было бы вернуть их Японии в обмен на прогрессивные технологии…
– А как же престиж страны? – Лиля подумала, что пришла пора задать вопросы относительно ситуации в Карабахе.
– Считаю, что престиж страны заключается не в обширности её территории, а измеряется показателем благосостояния своего народа.
Лиля покачала головой.
– Гарри Кимович, вы не только великий шахматный стратег. Ваши политические предсказания – это вопросы будущего. А в настоящем в республике всех волнуют события в Нагорном Карабахе. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Ничего.
Лиля была поражена быстрой переменой настроения чемпиона. После живой беседы со стороны Каспарова вдруг последовал неожиданный для Лили лаконичный ответ. Она вопросительно посмотрела на него. Умные глаза Гарри выражали готовность отвечать на другие вопросы. Лиля находилась в замешательстве.
– Если вам интересно, Лейла Фархадовна, я расскажу о моих планах в области шахмат.
Лиля несколько оживилась. Ей импонировало то, что чемпион мира назвал её по имени. Каспаров рассказал о предстоящих турнирах по быстрым шахматам. Он высказал свою точку зрения относительно перспектив применения компьютеров в гроссмейстерских турнирах.
Лиля отметила про себя, что чемпион является интересным рассказчиком. Она с удовольствием слушала его и думала, что и без его мнения о Карабахе материал получится удачным.
В кабинет вошёл молодой человек, встретивший Лилю накануне. В руках он нёс небольшой поднос. Над чашками ароматного кофе аппетитно дымились клубки пара. От булочек исходил приятный запах ванили. Лиля вспомнила, что от волнения она не успела позавтракать, а теперь от прежнего смущения не осталось и следа.
Они беседовали как давние приятели. Гарри поинтересовался, играет ли Лиля в шахматы. Пока она медлила с ответом, чемпион достал с полочки книгу, открыл её и спросил:
– Как вас обычно называют? Я хочу сделать вам подарок.
– В основном меня называют Лилей.
– Прекрасно.
Он подарил ей свою книгу «Испытание временем» с автографом. На странице с преамбулой – «Родному Баку посвящается» – он написал: «Землячке Лиле от Гарри», и аккуратно расписался.
Попрощавшись с Гарри Каспаровым, Лиля в радостном настроении прошла несколько кварталов. Лицо её сияло, и она смущалась, когда на неё обращали внимание прохожие.
«Если бы я шла в прескверном настроении, то это бы казалось естественным. Что за нравы, что за люди...»
Ей непременно захотелось поделиться встречей с родителями, сослуживцами. Но больше всего ей хотелось об интервью рассказать своему Гарри.
«Ничего, – успокаивала она себя, – в газете появится статья. Каспаровым всегда интересуются читатели. И мой Гарик оценит моё мастерство».
С автомата она позвонила главному редактору и доложила, что интервью состоялось.
– Мне надо переработать с диктофона интервью, подправить текст, после чего я сразу принесу его в редакцию.
– Быстро бери такси и приезжай в редакцию. Кассету не потеряй, – потребовал главный редактор в несвойственной ему манере говорить нервно с подчинёнными.
Лиля повесила трубку.
«Как бы ни так», – подумала она.
*****
Генерал-майор КГБ Крутиков опустился в мягкое кресло и испытал приятную усталость во всём теле. События последних дней изнурили его, но у него и в мыслях не было пожалеть себя. Закалённый длительной работой в органах безопасности, он не придавал значения физиологическим позывам собственной плоти. Но сегодня он испытывал усталость не только в теле. Чувство обиды утомляло его. Вспоминая приём у Горбачёва, где он докладывал о ходе расследования трагедии в Сумгаите, генерал отметил для себя, что руководитель страны является полным дилетантом в вопросах национальной политики. Или прикидывается таковым. Крутиков сознавал, что в стране идёт процесс разрушения межнациональных отношений. Какой бы мнимой не казалась дружба народов, но она существовала. И в неё верили миллионы советских людей. Десятки лет генерал служил стране, борясь с теми, кто собирался растащить её по национальным квартирам. Ему были чужды слова о полном суверенитете национальных образований. Он был уверен, что основная масса страны желает жить в Советском Союзе, не представляя себя вне страны. Но если центр перестанет защищать интересы народов, то многие зададутся вопросом, нужно ли им такое государство.
Было девять часов вечера. Супруга генерала накрывала на стол. В его семье привыкли поздно ужинать. Вид у неё был озабоченный. Но сейчас она ни за что не укажет причину своего скверного настроения. Обычно после ужина она выкладывала ему информацию о семейных проблемах.
Усаживаясь за стол, генерал, вооружившись вилкой, поинтересовался настроением супруги.
– Саша, потом поговорим. Сейчас смотри программу «Время».
– А что там смотреть? – спросил генерал разочарованно. – Мне бы только послушать новости культуры и спорта.
– Про остальное ты, конечно, знаешь. Ты мне хоть намекни, что всё-таки произошло в Сумгаите?
– Что с тобой происходит, Катя? Откуда такое любопытство? А вдруг у меня в вилке установлен микрофон, – перешёл на шёпот генерал, пытаясь развеселить супругу.
Она усмехнулась и вновь приняла озабоченный вид. Крутиков понял, что свалившиеся неприятности действительно угнетают супругу. Он отложил вилку, делая вид, что трапеза для него не столь важна, и строго спросил её:
– Что-нибудь со Светланой?
На лице Катерины появилась печальная мина. Она была готова разрыдаться.
– Сегодня она звонила оттуда. Светлана больше не может жить с ним ни в Греции, ни в Москве.
– А что у них происходит? Константинас, кажется, нормальный парень, намеревался в Союзе открыть ещё одно представительство своей фирмы.
– Дело не в нём. Дело в твоей дочери.
– Говори ясней, – генерал был взволнован. Никто из сослуживцев никогда не видел эмоций на его лице.
– На первый взгляд у них, казалось бы, всё нормально. Но она не хочет жить с Константинасом, с ума сходит по своему бывшему бакинскому парню. Беспокоится за него из-за стычек между армянами и азербайджанцами.
– Может быть, это временный каприз? – предположил генерал.
– Нет, Саша, это у неё давно. Я думала, после рождения Аристофанчика она образумится. Говорила ей, что тот парень женился. Но её подруга Инна, которая проживает в Баку, поддерживает с ней связь. И как резидент передаёт о каждом его шаге. А Света меня поймала на этой лжи. Ведь этот Гарик всё ещё не женился.
– Вот как.
Генерал задумался. Он ценил душевное постоянство своей дочери и осуждал её скоропалительный брак с иностранцем. Но понять её он мог. Ведь спустя четверть века после брака с Катериной он тоже не смог забыть свою возлюбленную девушку из Ленинграда Аллу Вайнштейн. В блокадном городе во время войны они не теряли друг друга из виду. В конце войны он сам оказался на фронте. Только после её окончания узнал от соседей, что родители Аллы погибли, а её забрал к себе двоюродный дядя из Баку. Когда подполковник КГБ Крутиков был переведен в столицу Азербайджана, он в душе лелеял надежду на встречу с Аллой.
В 1979 году, когда усилился поток еврейских репатриантов, он, просматривая список уезжающих в Израиль, наткнулся на некую Шифрину Аллу, уроженку города Ленинграда. Воспоминания о своей возлюбленной сразу отозвались болью в сердце. Ей было уже более пятидесяти лет. Узнав дату выезда семьи Шифриных в Москву для дальнейшего вылета в Австрию, подполковник КГБ оказался на железнодорожном вокзале, желая увидеть свою прежнюю любовь. На перроне он сразу узнал группу провожающих – семью Шифриных. Памятуя о возрасте Аллы, он сперва не узнал её в стройной красивой женщине, которая мгновенно прищурилась, когда их взгляды встретились. Он отошёл к газетному киоску, делая вид, что просматривает прессу, а сам не спускал глаз с Аллы. Она оказалась более решительной и подошла к киоску. Купив «Литературную газету» и «Советский экран», она обратилась к стоящему рядом мужчине:
– Простите…
Глаза их встретились. У обоих возникло давнее ощущение затаённой радости первых встреч.
– Александр? – формально спросила она.
– Да, Алла, спасибо, что узнала… узнали. Ведь прошло тридцать пять лет.
Она опустила глаза, чувствуя свою вину перед этим человеком.
– Я уезжаю, – сказала она после недолгого молчания.
– Знаю. Я не просто так здесь…
– Но почему ты раньше не дал знать о себе?
– Я случайно узнал о тебе.
– Погоди. А ты не тот Крутиков, который нами занимается? – спросила она, не скрывая своего лукавства.
– Так вам обо мне известно?
– Спасибо тебе, Саша. Ты настоящий человек. Наши евреи считают тебя очень порядочным.
Подполковник подумал, что разговор их заходит далеко. Он непроизвольно подтянул живот и выпрямил осанку.
По вокзальному радио предупредили об отправлении поезда.
Алла посмотрела печальными глазами на него.
– Прощай. Наша встреча должна была произойти. А сейчас – прощай.
Она протянула ему руку. Он нежно пожал её, после чего она направилась к своему вагону. Неожиданно Алла обернулась, словно вспомнив что-то важное, и сказала:
– Я всегда вспоминаю наш Летний сад.
Когда поезд тронулся, она махала рукой провожающим, поглядывая на своего первого возлюбленного. А он вспоминал их первые встречи и первый поцелуй в Летнем саду.
– Катерина, – обратился генерал к супруге, проснувшись от воспоминаний, – не стоит из всего случившегося делать трагедию. Я думаю, что Светлана, несмотря на свои симпатии к прежнему другу, не разрушит собственную семью.
Раздался звонок служебного телефона. Супруга генерала посмотрела раздражённо на мигалку аппарата специальной связи.
– Товарищ генерал, поступило важное сообщение из Баку. Машину за вами уже выслали, – услышал он в трубке голос секретаря председателя КГБ.
*****
Оказавшись в вестибюле большого здания издательства, Лиля быстро прошла в помещение соседней редакции. Найдя нужный кабинет, она поспешно закрыла за собой дверь, как будто за ней кто-то гнался.
– Кто к нам пожаловал, – навстречу Лиле встал из-за стола мужчина
с академической бородкой. К счастью, он оказался один в кабинете.
– Лёва, выручай. Нужно срочно сделать копию с этой кассеты.
– Нет проблем. Скандальная тема? – Лёва, несмотря на свою тучность, ловко пробрался между столами к углу комнаты, где у него в сейфе хранился двухкассетный магнитофон западногерманского производства.
– Тебе скажу по секрету: я у Каспарова взяла интервью. Если не будешь задавать вопросы, то поставлю коньяк. Армянский!
– Только не армянский. Если кто заметит, что я пью «Арарат», то сразу обвинят в сговоре с армянскими экстремистами. Я лучше вопросы тебе задам. Что там Гарик насчёт этого базара говорит?
– Вот и ты об этом. А он обошёл эту тему, не пожелал даже затрагивать.
– Умный мужик! – оценил Лёва чемпиона мира по шахматам.
Лиля попросила, чтобы Лёва не проболтался о существующей копии интервью. Послышался щелчок в магнитофоне. Спустя несколько секунд Лиля получила заветную кассету.
Главный редактор с нарочитой радостью встретил Лилю. Наблюдая, с каким нетерпением шеф жаждет прослушать интервью, она поспешно включила диктофон. Как только послышался голос Каспарова, главный редактор с удовольствием закурил сигарету. Он всякий раз одобрительно кивал, когда Лиля поддерживала диалог вокруг политики.
«…Ваши политические предсказания – это вопросы будущего. А в настоящем в республике всех волнуют события в Нагорном Карабахе…»
Главный редактор вытянул шею.
«…Что вы можете сказать по этому поводу?»
Лиля взглянула на шефа. Ей показалось, что его ухо превращается в огромный локатор.
«Ничего», – ответил чемпион, но главный редактор не поверил такому лаконичному ответу, продолжая ждать мнение Каспарова относительно карабахских событий.
Когда запись интервью закончилась, он вопросительно посмотрел на Лилю.
– Это всё, что ты принесла?
– Но я задала этот вопрос, – оправдывалась Лиля, – он не захотел говорить со мной на эту тему. Можно об этом так и написать.
– Послушайте, Лейла Фархадовна, вы понимаете, что натворили? – на лице шефа появились белые пятна.
Лиля сидела напротив и спокойно смотрела на него исподлобья.
– Ты получаешь самую большую зарплату в редакции. Тебе предоставляют интересные темы. Ты делаешь себе карьеру благодаря моим усилиям. И ты не смогла справиться с пустяковым заданием! Ладно, может, оно и не такое пустяковое, но ты должна меня понять. Мне постоянно звонят из ЦК. Не комсомола, нет. Из ЦК партии. Они ставку сделали на Каспарова. Понимаешь?
Лиля потупила взгляд. Ей стало жаль шефа.
– Лиля, ты хоть подскажи, что делать, не молчи.
– Вы можете хоть когда-нибудь заболеть – простудиться или вывихнуть ногу?!
Главный редактор задумался.
– А кто вместо меня останется?
– Кузьминов, как всегда.
Пока шеф размышлял, Лиля позвонила в санчасть издательства. Врач поняла её намёки и согласилась помочь отправить на отдых главного редактора «Молодёжной газеты».
– Что теперь мне делать?
– Спускайтесь в санчасть. Врач вас ждёт.
– Ты, Лиля, молодец. Извини, что погорячился. Интервью неплохое, мне понравилось.
– Я свой хлеб недаром ем, – напомнила Лиля о недавних упрёках шефа в свой адрес.