I
Это была словно сказочная, волшебная осень. Деревья окрасились в разные цвета: жёлтый, красный, оранжевый, бардовый, цвет бронзы и золота, которые порой пересекались с зеленью сосен и елей. Воздух был чист и свеж, и его хотелось пить большими глотками и, насытившись вдоволь унести с собой в пучину мёртвого города. Солнце светило уже не так ярко как летом, но это было только к лучшему: его свет уже не обжигал, а лишь осторожно и бережно ласкал своими золотистыми лучами, игриво выглядывающими из редких облаков. Несмотря на неумолимо наступающую осень, было совсем не холодно, видимо эту погоду в средине сентября и называют «бабьим летом». Дождей здесь не было уже несколько дней и в моих «походных» туфлях без каблуков можно было вполне сносно перемещаться по этой «обители скорби», которая теперь была мне единственным действенным утешением… Словно впервые за последние два дня с души, с самого сердца убрали эту когтистую лапу депрессии; её тяжесть ещё осталась на моей груди, и она безусловно вернётся, совсем скоро, вернётся, но не сейчас…
Я прошла по центральной аллее Ельцовского кладбища, где вдоволь насмотрелась на «парадные» надгробья для «VIP персон» высотой метра два с половиной, на золочёные буквы на бесценных обелисках, на рельефные памятники (не обелиски, а именно памятники) усопших, ангелов, различных бюстов и масок-полулиц, причудливо выдающихся из мрамора. Порой это выглядит довольно изящно, порой – нелепо – вроде целой аллеи крестов на трехметровых чёрных обелисках молодых людей со всегда свежими венками вроде «Коляну от Ленинской братвы».
Кстати, почему-то именно высокохудожественное изображение прямо на мраморной глади короткостриженного Коляна в характерной кожаной куртке вызвало у меня уже полузабытые воспоминания почти двухлетней давности, когда в десятом часу вечера на одной из маленьких улочек эти клонированные братки втроём пытались отобрать у меня сумочку, часы, сотовый и серёжки, вооружившись для храбрости (!) выкидным ножом. Единичные прохожие вдалеке трусливо меняли направление движения или стыдливо как бы ненароком отворачивались. И неизвестно чем бы закончились для меня их похотливые взгляды, если бы не случайная группа подростков человек в двадцать, возвращающаяся этим же переулком наверняка с какой-то поздней тренировки. Нет, сцен из восточных боевиков не было, «честные» воры просто как по команде, с силой и ненавистью оттолкнув меня к стене, быстро ушли восвояси, оставив меня плестись за подростками с отвоёванной сумочкой и потирающей здоровую шишку на голове. А подростки, коим на вид лет было от 14-ти до 18-ти видимо так и не обратили внимание на происходящее, оживлённо обсуждая какой-то футбольный матч. У меня тогда даже не было слёз, лишь сильная дрожь била всё тело…
Мысли, мысли, мысли… Они, словно вирусы бесконтрольно заполняют доверху мой истерзанный разум, лишь стоит отвлечься от чего-либо. Воспоминания, боль, сожаления, самокопание, былые надежды… И я рада бы избавиться от этих надоедливых гостей, развалившихся в удобных креслах моих нейронов, но не в силах что-либо изменить не только в этом пропитанном горечью мире, но даже в самой себе…
Остаётся бежать, вдаль от всего, что до сих пор причиняет мне боль. Свернув на боковую дорожку, подальше от центральной аллеи, я снова постепенно возвращала себе покой. Никогда не понимала тех, кто боялся мёртвых, например кладбище – это одно из немногих мест в нашем городе, где можно почувствовать себя в безопасности. Мёртвые не обманут, не обидят, не нахамят, не будут бесконечно пялиться на мою грудь и никогда не предадут… И шпана сюда не заходит, лишь изредка – печально-призрачные тихие и безобидные готы, способные напугать своими напудренными лицами лишь суеверных старушек.
Я шла в тишине и задумчивости, пока вдали не увидела нескольких людей разных возрастов, мужчин и женщин вокруг свежей могилы, обложенной венками и множеством живых цветов. Большинство из них сидело за небольшим столиком, видимо справляя поминки по недавно усопшему. Я продолжала путь в их направлении (другой тропинки здесь просто не было), надеясь скорее обойти эту компанию и снова окунуться в мир столь желанного одиночества и небытия. Тем временем от общей группы отделился мужчина и, что-то сказав своим, побрёл в мою сторону, закуривая по дороге. И когда между нами оставалось всего несколько метров, тут и произошло это, по меньшей мере, странное событие. Мужчина (на вид лет 50-ти) вдруг перестал задумчиво и печально рассматривать пожелтевшую траву и ржавые оградки на соседних могилах и с неподдельным ужасом в упор уставился прямо на меня. К этому моменту мы уже почти поравнялись. Сигарета выпала из его безвольно отвисшего рта и немигающие глаза казалось, были готовы вылезти из орбит. Его, покрытое редкими морщинками лицо, стремительно бледнело, как будто он увидел призрака. Я машинально остановилась, тоже глядя на него.
– Лена? – прохрипел он.
– Да, – тихо ответила я, недоумевая откуда он знает моё имя.
Но удивляться и подыскивать объяснения происходящему времени уже не было. Мужчина окончательно потерял сознание и начал стремительно падать на ржавые острия соседней оградки. Я, не раздумывая, быстро схватила его за куртку и плавно направила его тело вдоль тропинки. И тут же склонилась над ним, машинально подумав «как удачно я сегодня одела джинсы, потому как юбка с колготками хуже подходит для реанимации». Пульс на сонной артерии был, дыхание тоже было, хоть и слабое, пополам с ароматом алкоголя. Так. Это не сердечный приступ, иначе бы он характерным движением хватался за грудину, прежде чем упасть, и уж явно не эпилепсия. Значит, скорее – простой обморок. Но из-за чего крепкий взрослый мужчина (пусть даже ослабленный горечью утраты и алкоголем) мог рухнуть как подкошенный? Если бы он банально «перебрал», то походка у него была бы совсем другая. Пока я, склонившись над ним, размышляла о дифдиагнозе, подбежали взволнованные родственники.
– Что с ним? – обеспокоенно спрашивали они.
– Видимо, обморок. Нашатырь есть?
– Да, возьмите, – они протянули мне явно заготовленную для похорон бутылочку с ватой и в этот момент тоже взглянули мне прямо в лицо.
При этом началась буквально эпидемия. Кто-то сразу, кто-то чуть позже, но практически все из этой странной компании начали столбенеть, бледнеть и смотреть на меня выпученными глазами. Тем временем, я, экономя нашатырь, дала нюхнуть падшему мужчине. Он скривился, рефлекторно пытаясь увернуться от резкого запаха, и ещё в полузабытьи начал что-то бормотать, из чего разборчивым было лишь всё то же моё имя.
– Лена, Лена… – словно разноголосое эхо, с ужасом, будто позабыв все иные слова, начали полувопросительно перешёптываться родственники.
– Лена, – снова пробормотал лежащий мужчина и пришёл в сознание. После чего он взглянул на меня и снова отключился.
Безумная, фантастическая догадка осенила меня. Я подошла к могиле и взглянула на цветную фотографию на временном памятнике. Надпись гласила: «Пархоменко Елена Олеговна, 22.06.1988 – 13.09.2011». Но не надпись так потрясла меня, отчего уже у меня самой возникло ощущение ужаса. На фотографии была я. Собственной персоной. А я-то думала, что умерла три дня назад в переносном смысле этого слова, но оказалось что в самом прямом. Ноги уже не держали меня, и я присела на какую-то скамеечку рядом. Вокруг на минуту снова воцарилась тишина.
II
Следующие минут 15 родственники за поминальным столом с нескрываемым удивлением рассматривали мои водительские права. «Кузнецова Елена Игоревна, 17.02.1988 г.р., г. Новосибирск».
– Вы извините нас, я и сам до сих пор ничего не понимаю, – словно оправдывался передо мной молодой мужчина лет 25-ти. – Вы так похожи с нашей Еленой, словно родные сёстры. Рост, фигура, цвет и длина волос, контуры лица… Её глаза… Даже манера речи, и этот плащ… Она так любила его… Даже во время того несчастного случая… Это какая-то мистика…
– Но вы же понимаете, что это всего лишь случайное совпадение… Сколько в нашем полуторамиллионном мегаполисе молодых блондинок с именем «Елена»? Да, на фотографии нас практически не отличить, но на то это и фотография, меня с кем только по фото не путали! Остальное сделало ваше горе, которому я искренне сочувствую. Вы подсознательно пытаетесь найти во мне черты вашей любимой родственницы, но она – не я. Я даже не помню, когда меня последний раз называли Леной, по паспорту, я привыкла, что все с детства звали меня Алёной. Простите меня, простите ещё раз, что растревожила вашу утрату.
Я встала и пошла обратно в строну центральной аллеи кладбища, пока у кого-нибудь не случилось что-то посерьёзнее обморока. Да и вся эта атмосфера «собственных поминок» весьма напрягала. Никто не пытался меня остановить, и лишь когда я отошла пару десятков метров, меня догнал Андрей – тот молодой парень, что разговаривал со мной.
– Алёна, подождите, пожалуйста, всего секунду! Вы забыли! – и он протянул мне пластик моих водительских прав. – И ещё, наверное это покажется вам глупым… Кстати, вы себе губу прикусили…
– Я знаю. Спасибо, – противная привычка сильно прикусывать себе губы во время нервного стресса почти исчезла, но недавно возродилась снова. Что ж повод был. Более чем…
Парень внезапно замялся, подбирая слова, будто не зная как продолжить.
– Вы сказали, что это просто совпадение, и вы наверное правы. Елена даже не из Новосиба, она и все её родственники из одного маленького городка в Иркутской области… То есть вероятность совпадения ещё более возрастает… – он попытался улыбнуться, но улыбка получилась грустной и неестественной, и он так же нерешительно продолжил.
– Её и похоронили здесь только потому что я настоял на этом – её муж. Я живу здесь и мне это просто необходимо… чтобы осталось хоть что-то… память… Алёна, вы не могли бы… Только не подумайте что… – молодой вдовец окончательно растерялся, видимо опыта знакомства на похоронах с «призраками» у него не было вовсе.
– Давай свой номер сотового. Я скину тебе СМС-ку. К тому времени, я надеюсь, ты поймёшь, что это лишь твои иллюзии и горечь утраты.
– Возможно. Но это не просто совпадение, – сказал он.
III
12.09.2011 (за четыре дня до этого)
Да, это не просто совпадение, и я поняла это ещё раньше, только взглянув на фотографию погибшей в автомобильной катастрофе Елены, виновник которой скрылся. Но это было потом. А пока я ещё спала в объятиях мужчины своей мечты. И я бы отдала всё, чтобы эти минуты стали вечностью.
Мы познакомились на набережной реки, вечером, где я как обычно гуляла после учёбы. Он явно был не из робкого десятка и сам активно и наредкость умело завязал разговор. Молодой стройный симпатичный голубоглазый мужчина 24 лет, не женат, заканчивал магистратуру после НГТУ. Евгений был словно воплощением мечты всех молодых девушек. Вежлив, скромен, умён, элегантен и ненавязчив, он обладал той мужественностью и внутренней силой, которой так недостаёт многим парням. С ним возникало желание бросить всё и идти за ним хоть на край света.
Если бы не одно маленькое «но». Я не просто так отучилась шесть лет в медицинском и поступила в ординатуру по психиатрии. Не просто ради «корочки». Меня всегда интересовала психология человека в самом широком и глубоком смысле этого слова. И не только в теории. Этого Евгению было знать пока не обязательно. «Альфа-самцы» не любят когда женщина кажется умнее него. К чему я это? Мужчины часто считают нас излишне эмоциональными, напрочь лишёнными логического мышления (даже при наличии интеллекта и высшего образования). И в этом есть своя доля правды. Эмоции – да, они буквально захлестнули меня с головой, и я в мгновение ока оказалась на крыльях влюблённости. Хотя с другой стороны разум подсказывал, что наши отношения после подозрительно триумфального (как отрепетированного) начала так же подозрительно быстро и стремительно продолжаются развиваться, и вот мы уже после непродолжительной посиделки в кафе уже едем на его машине к нему домой «изучать коллекцию средиземноморских бабочек». Хотя два часа назад я о нём и не знала.
И ещё. Отдельные приёмы психологического манипулирования с некоторыми пикаперскими «приёмчиками», замеченные мной… Конечно, они могли не значить ничего: любой человек, желающий развить у себя навыки коммуникации, например, стеснительный парень, желающий научиться «тайному искусству знакомства с неприступными девушками» – все они могли знать эти психологические стратегии, которые сейчас можно достать где угодно, и в этом саморазвитии нет ничего криминального, просто робкий человек стремится стать лучше, общительнее, оказывать более благоприятное впечатление на людей. Только не похож был Евгений на «робкого стеснительного человека в поисках саморазвития». Уж больно у него было всё отлажено, как на конвейере. И я была почти уверена, что ищет он не «саморазвития», а хороший повод заняться со мной разовым сексом.
Тогда вопрос. Почему я сразу не послала его на «подальше», как неоднократно поступала с парнями, которые рассматривают меня не как личность, а как (простите за каламбур) личность без одежды, якобы созданную с одной лишь целью – удовлетворения их похоти?
Хороший вопрос. Вот только ответа на него я не знаю до сих пор. Скорее всего (это глупо, я знаю) я просто в него влюбилась. Вопреки всему, ибо любовь априори иррациональна. Возможно, где-то в подсознании светилось типично женская надежда (с которой девушки выходят замуж за явных алкашей), что «со мной у него всё будет иначе, он изменится, и мы будем жить долго и счастливо». Хотя, согласитесь, это был далеко не худший объект для влюблённости.
Что было дальше, я думаю, вы уже догадались. Хорошо обставленная, ухоженная двухкомнатная квартира, роскошный лёгкий ужин при свечах (ресторанный ужин как бы случайно оказался в холодильнике), приятное на вкус Шардоне… Приятная музыка и полумрак… Эротических книжных и видео романов и так сейчас выше крыши, поэтому позвольте мне опустить детали. Впрочем, нужно отдать ему должное: Евгений не просто был любителем амурных приключений, он явно «играл в премьер лиге». Одной только прелюдии нашей молодёжи ещё учиться и учиться! Вряд ли я когда-нибудь забуду эту ночь любви, когда я думала, что сойду с ума от невиданный по силе оргазмов! Помню как на пике наслаждения, я до крови прикусывала себе губы и всё равно кричала от страсти снова и снова! А потом я ласкала губами и языком его огромный каменно-твёрдый пенис, пока могучая струя спермы горячим потоком не ударила мне прямо в рот и я выпила этот поток жизни весь, до последней капли!
Потом мы ещё долго лежали, обнявшись, и мне хотелось раствориться, умереть в его объятиях, потому что я знала, что такое счастье не повторится уже никогда.
Затем он встал, оделся и спросил, нужны ли мне деньги на такси. Я уже всё поняла, когда он только начал одеваться. И не только по обрывкам фраз, интонации, выражению его лица. Словно связующая нить оборвалась, и мы вдруг стали чужими, эмоционально далёкими людьми. Для него было «дело сделано», я стала ещё одной «галочкой» в его дневнике пикапера, и теперь я снова обратилась в ничто.
Я тоже оделась. Евгений не только не пытался хотя бы формально меня обнять, поцеловать на прощание, сказать «ещё увидимся» или ещё что-нибудь банальное. Он просто молча курил и даже не смотрел в мою сторону.
– Денег на такси мне не надо. Мы ещё увидимся? – спросила я, хотя ответ был очевиден.
Евгений ответил равнодушным голосом, по-прежнему не глядя на меня.
– Нет, Лена, мы больше не увидимся. Ты ведь не маленькая, сама прекрасно знала: куда и зачем шла. Будешь уходить – дверь захлопни.
– Зачем ты так, Женя?
– А затем, что ты просто очередная кукла, которая мне больше не нужна. И только давай без истерик.
Можно и без истерик.
– Меня зовут Алёна, мудак!!! – громко сказала я, захлопывая дверь.
Пройдя вниз лестничный пролёт я, наконец, разрыдалась. Никогда ещё в жизни мне не было так плохо. Плохо и больно. Дура, я же действительно знала, что так будет, но зачем? Зачем я в него влюбилась???
Дальше всё происходило как во сне. Я подошла к лифту, чтобы подняться на 12-й этаж и оттуда броситься вниз. На лифте оказалась закрывающая табличка «лифт работает этажом выше». Я хромая (уже умудрилась на этих длиннющих каблучищах подвернуть себе ногу) поплелась как зомби наверх, вновь прошла мимо его двери с номером 66, машинально подумав «ещё одной шестёрки не хватает». Села в лифт и доехала до 12-го этажа. Но и здесь мне ждала неудача – дверь на крышу была забрана железной решёткой, на которой висел огромный замок. Делать нечего – я так же машинально поехала на лифте вниз, рыдая уже почти без остановки. Глянув на часы, я заметила, что уже почти полночь.
Выйдя из его дома, я увидела недалеко безлюдную остановку и стоянку такси. Тут же (беда никогда не приходит одна) настойчиво привязался какой-то бомжеватого вида пьяный и придурковатый парень.
- Д-девушка, а вы не х-хотите со мной переночевать? А то в-время позднее?
В другой раз я бы просто его послала, но сейчас это было именно то, что нужно. Ну что, как там меня дядя Дима учил?
Когда он приблизился почти вплотную, я сделала вид, что размахиваюсь сумочкой чтобы ударить его по голове слева. Его (замедленное алкоголем и олигофренией внимание переключилось) и он поднял руки к голове, сам отклоняясь в другую сторону. И тут же получил мощный удар ногой между ног. Его дыхание тут же перехватило, и он запоздало опустил руки, сжимая травмированные гениталии. Ещё через миллисекунду я своей левой рукой прикоснулась к его правому предплечью, и, сжав правую в кулак (так, что расцарапала ногтями ладонь) изо всех сил (как и учили) ударила его чуть ниже переносицы, почувствовав и даже услышав хруст сломанных мелких костей носа. Из его ноздрей тут же хлынула кровь. Парень, защищаясь, пытался запоздало поднять правую руку вверх, но пока сбрасывал мою левую – было уже поздно. Он в ужасе и стенаниях рухнул на колени, теперь уже держась обеими руками за лицо. Ну как тут сдержаться? Преодолевая боль в подвёрнутой ноге и жалея, что не одела кроссовки, я со всей силы ударила его каблуком в солнечное сплетение. Для парня это был явный перебор. Он даже вскрикнуть не успел, а просто в судороге рухнул на грязный асфальт. Мелькнула мысль: «а не убила ли я бедолагу?». Был один действенный способ проверить. И я снова со всей силы ударила его между ног. И хотя лежащего бить было легче, на сей раз моя подвернувшаяся нога не выдержала и после этого я чуть сама не навернулась с проклятых каблуков. Парень очнулся, заорал и начал совершать беспорядочные движения руками, ощупывая травмированные места. Видимо, это вновь вызвало у него болевой шок и потерю сознания. Машинально проверив у него пульс на сонной артерии, я поплелась, хромая, к стоянке такси. Конечно, этот бедолага явно не заслуживал подобной кары, но вы же понимаете моё состояние. Я до сих пор чувствовала себя как во сне. Были бы у меня с собой ножницы побольше маникюрных, я бы, наверное, ещё и забрала у него кое-что в качестве трофея. Одним кобелём меньше. Зато, даже как-то полегчало немного, и желание прыгать с коммунального моста почему-то пропало.
С такими мыслями я доковыляла до угла дома («Геофизическая, 13» – машинально прочитала я). И открыла дверь таки.
– Вы свободны? Богдана Хмельницкого 114?
– 800.
– Мы не в Пашино едем!
– 800.
– Хорошо, поехали.
Машина на улице развернулась, и я в последний раз увидела лежащего ловеласа, над которым уже заботливо склонились двое прохожих. Не злите слабый пол. Это может быть опасно. Смертельно опасно.
IV
17.09.2011
Открывая свой почтовый ящик, среди обычных, никому не нужных рекламных газет, Евгений с удивлением обнаружил простой листок бумаги, написанный от руки. Это был не первый раз, когда его бывшие девушки подбрасывали что-либо в почтовый ящик, и он уже собрался выбросить его, как и остальной рекламный мусор, и только шутки ради решил пробежать взглядом первые строки письма. Что там вспоминают про него эти куклы? Но он и подумать не мог, что от этого клочка бумаги его жизнь изменится навсегда.
> Мой дорогой, любимый Женя!
> Умоляю, дочитай письмо до конца! Прости, что не сказала тебе сразу! У меня уже полгода как обнаружили ВИЧ, и это хорошо, что мы предохранялись.
> Но я не подумала сразу: помнишь, вчера я до крови прикусила себе губу, а потом мы занимались оральным сексом?
> Вероятность мала, но от моей крови ты мог заразиться. Я уже сообщила о тебе как о своём партнёре в центр контроля за ВИЧ.
> Прости, но я обязана была это сделать. И тебе нужно провериться на ВИЧ через три месяца, полгода и год после нашей встречи.
> Жаль, антитела выявляются не сразу.
> И ещё. Я не могу жить без тебя. После того как мне поставили такой диагноз – жизнь утратила для меня смысл.
> Я думала, моя жизнь снова обретёт цель, когда встретила тебя, но это были лишь мечты. Прощай. Сегодня меня не станет.
> 13 сентября 2011 года. Люблю и не виню тебя. Твоя Алёна.
> Мою последнюю записку доставят по твоему адресу: Геофизическая, 13 – 66.
Внизу была приписка другим почерком, чёрной ручкой и более жёстким, почти печатными буквами:
> «Сволочь ты, Женя. Моя дочь покончила с собой. Её могила на Ельцовском кладбище, сектор 14/48.
> Может, вымолишь у неё прощения, тварь».
В полной растерянности и внезапном изнеможении Евгений присел на корточки прямо рядом с почтовыми ящиками. Первая надежда, что всё это липа – быстро угасла. Нужны факты, а фактов как раз и нет. Он в третий раз перечитал короткую записку. «Вчера». И дата 13 сентября. Так, что было 12 сентября? Девушка была. Роскошная блондинка, с красивой грудью, кажется какая-то студенточка, не помню чего. Это я помню. Теперь имя. Имя. Елена! Ну, точно, Лена, никак не Алёна.
И тут его глаза от ужаса расширились. Твою мать! Лена она и есть Алёна! Ну да, и что-то было у неё с прокушенной губой – сначала Евгений подумал ничего серьёзного, и даже потом, когда выбрасывал простыню с маленькой капелькой крови тоже ни о чём особо не думал. Мы же предохранялись! Твою мать! Проститутка!!!
Про СПИД она конечно врёт. А если не врёт? Если «пробить» её по базе в СПИД Центре? Не, фигня. Во-первых – в СПИД Центре данные засекречены покруче, чем в ФСБ. А во-вторых – кого проверять??? Елену-Алёну 22-23 лет??? Да она может вовсе и не Лена! Твою мать!!! Да я вообще ничего про неё не знаю, кроме маленькой родинки под левым соском, да и ту помню смутно! Так бы разыскать её, стерву, расспросить хорошенько, чтобы не было больше желания такие вещи вытворять!!! С-сука!!!
Ладно, ладно не паникуй. Что мы имеем ещё? Самоубийство? Бред. Вранье конечно, так, припугнуть чтобы. Это мы уже неоднократно проходили, потом также наблюдали и «чудесное воскрешение». Если она действительно покончила с собой и её родственники явно знают мой адрес, то почему их ещё здесь нет??? А с другой стороны: что им у меня искать? Я ей не муж, не жених, и вообще никто. Человек, из-за которого она покончила с собой? Из-за секса на одну ночь и вспыхнувшей несчастной любви? И опять: не звать же меня из-за этого на похороны и не убивать к тому же, тем более она сама пишет «не виню» и «на ВИЧ проверься».
Рядом кто-то стоял и, похоже, уже давно, пока я сосредоточенно изучал почерк покойницы. Ну, сейчас как в сериалах: два выстрела из пистолета с глушителем – один в голову, другой контрольный, в мошонку. А может, это будет бензопила?
– Молодой человек, вам плохо? – старушка из нашего подъезда с полным мусорным ведром видимо уже не одну минуту заботливо наблюдала за мной.
– Нет, запонку потерял, – без тени иронии сухо отвел Евгений, встал и пошёл к себе в квартиру. Нет, нервы явно уже надо лечить.
Старушка, недоумевая, продолжила свой путь к мусоропроводу.
Дома размышления продолжились.
Самоубийство. Нужно обзвонить морги. И выяснить, сколько и каких Лен поступало 13-го сентября. Опять ерунда. Даже если удастся обзвонить абсолютно все морги огромного мегаполиса и если удастся получить нужную информацию (хотя вряд ли мне, не родственнику сообщат что-нибудь кроме «да» или «нет») – от этого тоже толк почти нулевой. Что мне прояснят эти мёртвые Лены?
Тогда просто плюнуть и «забить» на всё? Просто жить как раньше? Ну во первых если она успела сообщить обо мне в СПИД Центр – и жить как раньше вряд ли получится. Ну-ка а мы проверим. Через минуту найдя номер в гугле, Евгений уже нервно считал гудки в трубке.
– Здравствуйте, скажите, у вас стоит на учёте Шашкин Евгений Михайлович 87-го года рождения? Это я про себя спрашиваю!
– Молодой человек, по телефону мы информацию не даём. Приезжайте лично, с паспортом. Адрес: посёлок Кольцово, …
Евгений, не дослушав, повесил трубку.
Если он поедет с паспортом в этот долбанный посёлок, и даже если его ещё нет на учёте в СПИД Центре – его тут же на учёт и поставят. Ежу понятно, так просто туда не обращаются, тем более – в такую даль и там тоже не дураки сидят на приёме.
Твою ж мать!!! Тогда просто ждать в течение года, пока придут три отрицательных анализа на ВИЧ? Что-то как-то приятного мало!
Тогда что делать??? Обратиться к ментам? Опять же зачем? Прямых угроз в письме нет, криминала тоже, в милиции только поржут над ним и правильно сделают.
Остаётся только «Ельцовском кладбище, сектор 14/48». Липа, конечно, но на безрыбье…
Евгений, едва войдя домой, снова стал собираться. Буквально на пороге его остановил звонок мобильника, от чего он снова вздрогнул всем телом.
– Ну что, Женечка, сегодня в девять, у тебя? Не забыл ещё свою Аню? Покажешь мне коллекцию своих бабочек, красавчик!
– Да пошла ты …! – раздражённо ответил Женечка и нервно выключил мобильник.
V
Евгений вообще не помнил, когда последний раз был на Ельцовском кладбище, и поэтому ему пришлось довольно долго плутать, промахиваться и возвращаться, пока он нашёл нужную аллею. В сентябре темнеет уже не так поздно как в июне и в восьмом часу вечера в лесу уже ощущалось приближение сумерек. Евгений ориентировался по свежим захоронениям, потому как надгробные плиты и памятники сразу после похорон не ставят. Почему – он не знал, но помнил точно.
Ну вот и искомое место. Продолговатый холм земли, сплошь уставленный венками, едва увядающими гвоздиками, с дальнего края которого возвышалось временное надгробие в виде железного треножника с крестом. Впрочем, разглядеть его сразу было довольно сложно, потому как путь к нему преграждали нагромождения венков с траурными чёрными ленточками, местами даже связанные между собой. И когда Евгений наконец пробрался к заветному надгробию и взглянул на фото, ему оставалось лишь беспомощно опуститься прямо на землю рядом с могилой. Ноги его уже не держали. С цветной фотографии на него смотрела та самая Алёна, с которой он всего несколько дней назад провёл столь бурную ночь и которую той же ночью прогнал восвояси, назвав очередной безмозглой куклой.
«Пархоменко Елена Олеговна, 22.06.1988 – 13.09.2011» – что ж, всё сходится: имя, возраст, дата смерти. В раздумьях он пересел на рядом стоящую скамейку, машинально отряхивая от кладбищенской глины ещё недавно новые стильные джинсы. Ну что, довыпендривался, Казанова хренов. «И невинную девушку убил и теперь сам вскоре рядом с ней лягу», – печально размышлял он. Погружённый в свои мысли он внезапно почувствовал, что уже не один. Кто-то незримо стоял сзади, за его правым плечом.
Первобытный ужас мгновенно парализовал его. «Это она, это она вернулась, чтобы забрать меня!!!» – в панике кричали мысли. И он бы, наверное, сошёл с ума, если б его гость не заговорил первым, от чего Евгений вздрогнул, словно от выстрела.
– Вы знали её? Елену? Простите, я, кажется, напугал вас…
Оцепенение спало, но сердце продолжало биться как сумасшедшее. За последние несколько часов он словно постарел лет на 20. Евгений обернулся и увидел парня примерно своего возраста с печальным выражением лица, который стоял у оградки и теперь присел рядом с ним на скамейку. Бензопилы у него с собой не было и косы почему-то тоже.
– Й-а? Д-да. Недолго… – всё ещё испуганно пролепетал Евгений.
– Всё это произошло так внезапно… Мы до сих пор не можем поверить… – продолжил незнакомец.
– Внезапно… – эхом отозвался Евгений, – Но как?
– Несчастный случай… Она умерла почти мгновенно… Но мы до сих пор не можем найти того, кто виноват в её смерти… Он словно растворился… Я бы всё отдал, чтобы хоть раз взглянуть в глаза этой твари, прежде чем вырву его каменное сердце… И я найду его…
Евгений не на шутку запаниковал снова. Мечты незнакомца сбывались прямо на глазах. И не то, чтобы Евгений был трусом, и не в том, что незнакомец, даже убитый горем, выглядел довольно внушительно благодаря своему спортивному телосложению. Евгения досмерти испугал тихий голос незнакомца, в котором чувствовалась такая сила воли, такая ненависть и беспощадность, словно он готов был сразиться с самим сатаной, если он окажется причастен к гибели Елены.
Собрав остаток воли в кулак, Евгений рванул прочь от могилы, причём так резко, что чуть не сшиб недавно установленную оградку.
– Куда же вы? – окликнул его удивлённый незнакомец, – подождите! Скажите хотя бы кто вы! Меня зовут Андрей, я…
Но последних слов незнакомца Евгений уже не слышал. Он почти бежал, периодически спотыкаясь о старые фрагменты надгробий и оградок, наваленные на дорогах. И уже не помнил, как добрался домой. Войдя в квартиру, он открыл бутылку водки и прямо из горлышка, давясь и попёрхиваясь, выпил её почти до дна. Легче не стало. Только хуже. Страх. Всепоглощающий страх и безысходность прочно засели в его сердце. Он снова окинул взглядом свою жизнь. За свои неполных 24 года он успел искалечить жизни стольких людей, издеваясь над девушками, цинично «кидая» даже близких друзей. Вспомнил и своего младшего брата, которого два года назад довёл до самоубийства, переспав с его невестой. Вспомнил проклятье отца. Вспомнил слова парня на кладбище, о том, что он всё-равно «вырвет каменное сердце у этой твари», убившей невинную девушку. И кто он после этого? Тварь и есть. С каменным сердцем. И СПИДом в крови, медленно убивающем его. Тогда зачем ждать?
В тот миг словно толпа призраков минувших лет заполнила его комнату, незримый сонм всех тех, кого он предал, и Евгений почти физически чувствовал их присутствие. И это было невыносимо.
Одним рывком он сдёрнул с гвоздя бельевую верёвку, и, взобравшись на стул в гостиной, сделал простенькую петлю.
– Думаю, крюк для люстры меня выдержит, – пробормотал Евгений, подёргав его руками. Это были последние его слова.
«Что-то света в конце тоннеля не видно, и где он – Тот Свет, когда вокруг одна лишь тьма…» – размышлял он, дёргаясь в предсмертных конвульсиях.
VI
21 сентября опять был солнечный день и по-прежнему тепло, почти как летом, в августе. Родственники Елены Пархоменко собрались на девять дней, чтобы последний раз почтить её память. Завтра их уже ждал рейс в Иркутск. И только Андрей оставался в Новосибирске наедине со своим горем. Случайно, он заметил вдалеке девушку, словно наблюдавшую за ним.
– Здравствуй, Андрей! Я не помешала? – спросила я, когда он подошёл поближе.
– Конечно нет, Алёна! Я рад тебя видеть! А ведь ты мне так и не позвонила! – Андрей словно оживился, и впервые за последнее время на его лице не было маски скорби.
– Просто время ещё не пришло, – парировала я.
– И какими судьбами? Или ты всегда любишь гулять по кладбищу? – спросил он.
– Люблю. Но сегодня – не просто так. Нужно кое к кому заглянуть. Здесь недалеко.
– Возьмёшь меня с собой?
– Как пожелаете, мой господин! – в шутку ответила я и тут же осеклась, заметив его замешательство: ситуация для юмора и лёгкого флирта была явно неподходящей.
– Прости, Андрей.
– Ничего, просто иногда ты так сильно напоминаешь её… Это ты меня прости, что постоянно сравниваю вас…
– Это здесь? – спросил он вскоре.
– Да, уже пришли, – сказала я и бросила две белых хризантемы на свежую могилу, уставленную венками.
Фото почти полностью скрывалось венками, но крупную надпись можно было прочесть: «Шашкин Евгений Михайлович, 04.11.1987 – 17.09.2011».
– Совсем молодой… Ты его знала?
– Недолго. Я действительно знала его очень мало… – честно ответила я.
– Алёна? Так я могу тебе как-нибудь позвонить? – немного помолчав, спросил внезапно осмелевший Андрей.
– Конечно. И убери сотовый с тихого режима – там у тебя пара пропущенных моих СМС, – кокетливо подмигнула я.
THE END
Дмитрий Ли
(Старичков Дмитрий Алексеевич),
Новосибирск, 2011.
Примечания автора:
1. Все имена и места происходящих событий вымышлены или изменены. Любые совпадения случайны.
2. Пикаперы – молодые люди, обычно мужчины, развивающие в себе навыки быстрого соблазнения девушек на основе ряда психологических приёмов. Обычно целью пикапера является секс с понравившейся ему девушкой. Часто профессиональные пикаперы даже соревнуются между собой: кто соблазнит больше красивых девушек. Конечно, как и все люди, пикаперы бывают разные: для одних разовый секс – словно разновидность спортивной игры «кто больше, кто быстрее», другие основное внимание уделяют отношениям с девушками, искусству общения и секс для них не единственная цель. Но для большинства пикаперов – девушки всего лишь как «спортивные снаряды» - средства для тренировки и оттачивания искусства обольщения.