Энлиль, Ишкур и Нинурта – главные идеологи и исполнители мирового потопа не могли поднять глаза в собрании богов. Проклятья из умирающих человеческих уст долетали и сюда. Земля и ее обитатели, которые тысячи лет воздавали хвалу и приношения богам, хотя и бывали иногда капризными, как непослушные дети, но явно заслуживали лучшей участи. Боги вдруг ощутили себя хозяевами над мертвым темным миром, который ни нуждался в их доброте, ни трепетал перед лицом их мщенья, но был абсолютно равнодушным к помыслам и судьбам своих владык.
Нинхурсаг, старшая из богинь, трясущимися, как в лихорадке, губами начала первой. Раскачиваясь из стороны в сторону, она начала что-то бормотать, потом слова становились мелодичней, громче и отчетливей, и боги в ужасе поняли, что Нинту делает всем им страшное предсказание.
«Да померкнет тот день, да истает во мраке!
День, в который людей мы скормили собакам.
Как могла я решиться со всеми богами,
Допустить гибель мира, что был под ногами?
Насыщайся Энлиль своим жутким приказом!
Мерзость ты сотворил, истребив души разом!
И теперь я вдруг слышу по собственной воле
Крики ужаса всех, утопающих в море!
Подо мной словно мухи, рожденные мною!
Я ж людей наделяла другою судьбою!
В пустоту раздаются мои причитанья,
О, Энлиль, как ты мог их обречь на страданья?
Как позволил Ану, самый наимудрейший,
Чтобы боги речам твоим вняли зловещим?
Что потоп, не подумав, Энлиль, ты устроил,
Истребил всех людей и доволен собою,
Не останется нашим весь мир серединный
Путь он свой изберет, путь и долгий и длинный!
И не быть нам владыками над человеком,
Он сметет наш престол с наступающим веком…»
Глядя на собравшихся, так рыдала старая богиня, повитуха богов, мудрая Мами. А дальше всех словно прорвало. Инанна подхватила плач, словно в муках родов, выплеснула из себя:
«Прежние дни обращаются в глину,
Мы погубили наш мир серединный,
О, почему мы решились на злое?
На беззащитных пошли мы войною?
Не для того же людей мы рожали,
Чтобы, как рыбы моря наполняли!», -
и, сбившись на полуслове, отрешенно посмотрела вокруг, хотела продолжить, но устало замолчала.
После говорили без очереди все и много. Незыблемый авторитет владыки зашатался. Но поделать ничего было нельзя – масштабы бедствия поразили даже его самого. Одно дело было воевать с восставшим сильным противником, и совсем другое – губить своих беззащитных и невинных созданий. К тому же до конца не прояснилось, будет ли планета пригодна для проживания, когда воды схлынут. А пока они только прибывали, и поменять ничего было нельзя – слишком сложный механизм был задействован.
Неожиданно, великий Энлиль сам оказался, как младенец, полностью беспомощным, чтобы что-то изменить. И окончательно подавляло пророчество из уст божественной Мами. Все знали, что она никогда не делала предсказаний намеренно. Но те, которые у нее вырывались в рифмах в состоянии крайнего душевного волнения, сбывались всегда.
***
Утнапиштим вначале хотел поговорить с гостями, но буря и раскаты грома снаружи все равно не давали этого сделать. Разногласия наверху тоже явно ощущались и здесь. Поэтому правитель сделал знак нарочному, тот отвел их в соседнюю комнату, и показал места, где им располагаться. Это были длинные, больше человеческого роста, куски грубой прочной материи, с двух концов веревками подвешенные к потолку. Сам проводник тоже забрался в такую кровать и отошел ко сну. Абсина и Мешкиангнан если и сомневались в полезности этого приспособления, то забравшись внутрь, поразились мудрости и искусству корабельщиков. Качка в такой постели почти не ощущалась.
На третий день все на корабле почувствовали перемены. Качка почти прекратилась, ковчег лишь слегка покачивался на волнах. Молодую пару вновь пригласили к Утнапиштиму. Войдя в его комнату, они встали, как пораженные – вместо прежнего полумрака помещение ярко освещалось лучом света, падавшего из открытого окна.
- Ждать осталось недолго, - хозяин доброжелательно пригласил их располагаться, - буря кончилась, вода тоже должна начать спадать. Лишь бы нас не унесло в открытое море, тогда будем плавать до конца жизни – ни парусов, ни весел у нас нет.
- Господин, а что там…снаружи? – Мешкиангнан и хотел, и боялся выглянуть из корабля.
- Ничего. Можешь убедиться, - правитель подвел его к окну и позволил не торопясь налюбоваться пейзажем. Везде кругом, насколько хватало взгляда, была вода. Абсина тоже, не выдержав, скользнула к окну.
- И что будет дальше? – этот вопрос, прозвучавший из молодых уст, Утнапиштим и сам бы кому-нибудь с удовольствием задал, но он знал, что ответа не получит. Он был здесь и старейшим, и мудрейшим.
- Будущее от вас не убежит. Давайте-ка поговорим о настоящем. Так вы уже поняли, чем доставляете тревогу владыке?
- Только тем, что в нас течет божественная кровь? – Абсина, видя затруднение супруга, высказала свое мнение.
- Тогда ему пришлось бы переживать круглые сутки – боги в свое время слишком щедро своей кровью делились. Дело в другом. Вспомните, что вы ощущали, когда встретились? Охватывало вас такое удивительное чувство привязанности, близости и любви, что вы не хотели разлучаться даже на короткое время? И не могли даже сказать, чего хотели друг от друга? – правитель внимательно следил за их реакцией.
- Не знаю, господин, мы знакомы с детства, и всегда меня тянуло к Абсине, хоть отец и был против, но было ли это точно то чувство, о котором ты говоришь… - Мешкиангнан добросовестно пытался вспомнить все, - я не уверен.
- Тогда спрошу иначе. Может быть, вы хотите, чтобы я сплавил вас и срастил воедино? И вы будете жить одной общей жизнью, а когда вы умрете, в нижнем мире будет один гость вместо двух?
- Да, господин, это так. – Абсина заговорила быстро, словно боясь, что ее прервут, - Я с детства только и делала, что старалась с ним увидеться. Меня тянуло к нему, а когда я видела взаимность, то словно теряла голову, и больших трудов мне стоило сдерживать себя. Потом старый ЛуИнанна почему-то запретил нам встречаться, но все равно я искала хоть мгновенье, но что б оказаться рядом. И я чувствовала то же от него. Мешкиангнан слишком много горя хлебнул в детстве, чтобы открыто показать свое чувство. И воля отца была ему законом. Но я каждый день старалась пусть даже словом обмолвиться с ним. И я видела – он так же тянется ко мне. А теперь нам ничто не мешает быть рядом. И, добрый Утнапиштим, мне ничего больше от жизни не надо, - она замолчала, а хозяин пристально оглядел Мешкиангнана.
- Ты о том же думал?
- Да.
- Тогда слушайте внимательно. Вы созданы друг для друга и это хорошо. Но случай, который свел вас вместе, на самом деле – глубочайший закон, которого до конца никто не знает. Даже боги. Вы вместе потому, что дитя от вашего брака может стать величайшим царем. А может и богом. А если пути звезд сойдутся, то его кровь может быть даже более благородной, чем у самого Энлиля. И если это случится, то ему придется расставаться с властью. Законы чистоты крови никто нарушать не имеет права. Даже ОН. И всему пантеону придется присягать на верность человеческому ребенку. Оттого-то вас и преследуют. И продолжат преследовать. Поэтому, если мы благополучно закончим нынешнее путешествие, будьте готовы к любым поворотам судьбы. И враги, и доброжелатели у вас очень могущественные. А сейчас – располагайтесь в своей комнате, и молитесь, чтобы наше плавание завершилось удачно.
Проводник вновь показал им дорогу на нижний ярус. На этот раз путь проходил уже не в темноте. Рассеянные лучи света непонятно откуда, но проникали внутрь корабля. В комнату предусмотрительно была доставлена еда и вода. Перекусив и утолив жажду, Абсина и Мешкиангнан добросовестно исполнили первую часть указаний патриарха, а именно, удобно расположились в новом пристанище, но до молитвы о благополучном завершении путешествия дело так и не дошло…