На вертолётах в начале семидесятых, да и на самолётах думаю тоже, вместо комфортных и лёгких наушников с микрофончиком, как сейчас, были «ларингофоны» - два «яйца»(простите) в кожанном чехле, притянутые намертво к горлу специальной резинкой.
Чтобы диспетчеру ведущему со мной связь, было хорошо слышно, приходилось дожимать пальцами эту «удавку» к горлу.
В жару пот разъедал кожу, а воротничок рубашки приходилось часто стирать. Короче говоря, не очень удобная «штука», эти ларингофоны. Вот я и вынашивал «мысь» - как бы это неудобство исправить. Где взять стильный и красивый, а самое главное легкий «радиотелефонный гарнитур» ? «АГ-1» - тяжёлая и неудобная «радиогарнитура», которую по большому блату удавалось вырвать ребятам-самолетчикам, работавшим на Ан-2, на пассажирских рейсах, мне - не нравилась. Но, «по большому счету т.с.», мне и его никто не предлагал.
Однажды, я доставил в «Опорную», так называлась компрессорная станция на газопроводе «Средняя Азия – Центр», пакет с документами, и пошёл звонить на коммутатор с докладом о благополучном выполнении задания заказчику, ну и получить «инструкции», на обратную дорогу.
В тихом, затемнённом от яркого южного солнца помещении, нашел девчушку, щёлкающую шнурами у коммутатора,...в лёгком изящном наушничке с черным микрофончиком и, огромными синими глазами.
Не надо много соображать - "вопрос нашёл подходящее воплощение".
Забыв «о синих глазищах», «врываюсь» к начальнику связи компрессорной, и «падаю ему в ноги»:
- «отдай, продай, подари такой наушник с микрофоном !»
- «Да какие проблемы ?!» - наморщил лоб подняв глаза, шеф. Вот отвезёшь мою посылку в Гурьев - наушник твой.
- «Отвезу конечно» – бормочу, ошалев от радости. Я иду в Гурьев с ночёвкой и доставлю твою посылку куда скажешь.
- «Замётано !» - кивает «бог связи» и назавтра, поздним вечером, уже дома, в смысле - в общаге, в которой жили наши экипажи, корплю над наушником раскидав по столу его скудные «внутренности».
Заменил родной «телефонный капсюль» на более «высокоомный».
«Приклепал» второе крепление для второго наушника.
Сделал «шарнирные соединения», чтобы «лопухи-наушники» имели степени свободы.
Срезал несерьёзный жёлтый раструб у микрофончика. Подложил поролон перед ним, в корпус, чтобы не лезли посторонние шумы.
Постирал ещё «слегка белые» чехольчики и «сучу ногами» - не могу дождаться утра, чтобы опробовать «ноу-хау».
Едва рассвело, "рванул" на стоянку вертолетов раньше Витольда, моего авиатехника…
Нетерпеливо подключив "штекерный разъём" почти «космической радиогарнитуры», к радиосети, и шёлкнув тумблером - «фу-фукаю» в микрофон. К своему восторгу, слышу чистый, слегка приглушённый звук.
И стал я летать со своей «гарнитурой», "доводя" её до ума в процессе работы.
Прикинув, уменьшил диаметр и количество отверстий в микрофоне. Увеличил толщину "шумопогащающей" прокладки. Обновил пружинное оголовье. Ну и не хватало конечно, «усилителя звука».
Приходилось «незначительно» напрягать голос - орать «немного», значит - если по простому говорить.
Замечаю также, интерес народа видевшего «коньструкцию».
Не могли отвезти глаз и ребята с «четвёрки», которых я «снял», с места вынужденной посадки.
А однажды, прилетев в Гурьев на замену борта, встретил там своих земляков - с «четвёрки» - они пришли и сели в порту, прошлой ночью. У ребят была перегонка из авиаремзавода, и в те времена, полеты ночью в наших широтах, были сродни полётам в космос.
Во все глаза и с восхищением, «внимаю» снисходительно и небрежно рассказывающим мне - пацану, «нюансы полётов ночью».
- Да-аа ! – восхищённо и искренне, тяну.
На следующее утро, я прогревал движок перед взлётом на вертолётной стоянке. Проходя мимо увидели «мою гордость», вчерашние ребята.
Остановились, переглянулись, и покачав головами, шутливо «взяли под козырёк».
Помахав им рукой "как Юра Гагарин", я гордо захлопнул облезлую зеленую дверку кабины с тусклым и поцарапанным плексигласовым блистером, «законтрил» дверной замок изнутри, «гвоздиком на верёвочке с резинкой» и, запросив взлёт - воспарил
в небеса.
А по-простому и по-честному - улетел в свой "эмвээловский" крохотный аэропортик, с экзотичным и загадочным названием «Индер-борский», стоявший на излучине, Урала-батюшки.
(С) "Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец".