Часть 1: http://www.proza.ru/2011/09/30/1438
Часть 2: http://www.proza.ru/2011/09/30/1451
Часть 3: http://www.proza.ru/2011/09/30/1460
Часть 4: http://www.proza.ru/2011/09/30/1470
16
Когда входная дверь за Джонатаном закрылась, я решила отправиться в столовую на завтрак. Учитывая тот факт, что накануне я с трудом смогла заставить себя прикоснуться к еде, возможно, моя слабость и головокружение объяснялись банальным голодом.
После разговора с Джонатаном я немного успокоилась, и у меня даже появился аппетит. Словом, к себе я возвращалась в повысившемся настроении. В моих планах было перебрать вещи – механические действия и повторяющиеся ритуалы, которыми я себя окружила, всегда меня успокаивали.
Войдя в дверь, я застыла от неожиданности: прямо посреди белого ковра перед моим открытым чемоданом стоял на коленях Ярдли и с интересом рассматривал его содержимое. При виде меня он и не подумал прервать своего занятия.
– А, вернулись! – сказал он как ни в чем ни бывало. – Какая жалость! Я-то надеялся, что вы все-таки уедете.
– Что вы делаете? – помертвев, спросила я, глядя, как он по локоть погрузил руки в моей чемодан. Сама мысль о том, что кто-то до предела мне неприятный трогает мои вещи, роется в них, словно у него есть ордер на обыск, вызывала у меня просто запредельное возмущение, смешанное с брезгливостью. Клянусь, будь в моих руках оружие, я бы не задумываясь пустила его в ход. Но мои ладони были пусты, и все, что я могла, это яростно сжимать кулаки. – Немедленно прекратите! Да как вы смеете прикасаться к моим личным вещам?
Совершенно игнорируя меня, он ухмыльнулся и показал мне маленький черный ящичек, еще несколько минут назад надежно припрятанный на самом дне чемодана. Мои ноги приросли к земле.
– Личные вещи, говорите? – его голос был слаще меда. – Какой интересный выбор для девушки! И зачем вам это? – он бесцеремонно перебирал содержимое ящика. – Или это? Вы хотя бы знаете, как этим пользоваться?
– О, поверьте, – ответила я. – Я в курсе. А вы?
С этими словами я сделала шаг вперед, но Ярдли протянул ко мне руку.
– Стойте, где стоите! – приказал он. – Я так и знал... Вы ведь сразу мне не понравились — с вашими дурацкими перчатками и неприступным видом Снежной королевы. Бедный Джонатан! Вечно ему везет на психопаток. Я сегодня же сделаю так, чтобы вы отправились обратно в свою чертову Сибирь, и только посмейте хоть рот открыть! Или, может, лучше сдать вас полиции? Уверен, если хорошенько покопаться в вашем прошлом, можно обнаружить много интересного!
Я прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди. Меня вдруг охватило спокойствие. Я видела этого мерзкого слизняка насквозь. Трусливый гаденыш, который думает, будто может управлять людьми с помощью шантажа и угроз.
– Что это вы так улыбаетесь? – поинтересовался он. – Задумали очередное безумство? Ничего не выйдет, милочка! Уж я найду на вас управу!
Воспоминания, которые роились в моей голове, болтая на разные голоса, вдруг унялись, и внутри меня воцарилась умиротворяющая тишина.
– Вы ничего мне не сделаете, – сказала я без малейшего волнения. – Как и Джонатану. Он не принадлежит вам.
Ярдли оскалился, точно дворовая собака. Довольно испуганная собака, отметила я, испуганная и жалкая.
– Вот в этом вы ошибаетесь, – ответил он, поднимаясь на ноги. – Джо — мой, и он сотни раз доказывал это способами, которых вы со своей убогой фантазией даже не можете себе представить.
– Тогда почему он вас скрывает? – с удовольствием ткнула я его в больное место. – Может, дорожит вами меньше, чем вы себе воображаете?
Ярдли неторопливо направился ко мне, и я против воли попятилась. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
– А ну захлопни пасть, ты, фригидная дрянь! – прошипел он.
– Надо же, – заметила я в ответ. – У вас для лорда довольно неожиданный выбор выражений. А вот словарный запас скудный. Неужели со вчерашней ночи больше ничего не придумали?
Его глаза на секунду расширились, когда он понял, что я имею в виду.
– Ах, вон оно что! – протянул он. – Значит, ты была там? И как тебе понравился спектакль? Приятно было видеть своего прекрасного принца с другим мужчиной?
– Нет, неприятно, – призналась я. – И я собираюсь позаботиться о том, чтобы это больше не повторилось. Это грех, вы в курсе? Так вы лишаете себя права на рай.
Ярдли рассмеялся.
– Ого, да ты совершенно свихнулась! Что ты там такое несешь? Грех? Да плевал я на это! Знаешь, что такое для меня рай? Когда Джо сосет мой х**!
Я пропустила его грубость мимо ушей, осторожно отступая к выходу. Шаг за шагом, следуя за мной, Ярдли вышел на площадку, ведущую к лестнице. В доме было тихо: казалось, кроме нас здесь не осталось никого. Что ж, это было не так уж и плохо.
– Этого больше не случится, – твердо сказала я.
Ярдли хмыкнул.
– И почему ты так в этом уверена?
Моя сила – в быстроте реакции. Это и эффект неожиданности – вот что помогает мне приводить планы в жизнь и ускользать от наказания. Сделав резкий выпад, я обеими руками ударила Ярдли в живот — и тут же отпрянула. По опыту я знаю: падающие люди обожают хвататься за то, что вовсе не предназначено для того, чтобы помочь им удержаться на ногах. Например, за подол моего платья.
Время замедлило ход ровно на ту секунду, которую Ярдли балансировал на краю лестницы, надеясь удержаться. Вниз вели не меньше сотни ступеней, и выяснить их точное число с помощью собственного затылка явно не входило в его планы. Однако человек предполагает, а Бог располагает: в следующий миг Ярдли уже катился по ним кубарем, отчаянно пытаясь ухватиться хотя бы за что-то. Примерно на середине лестницы он прекратил свои попытки, а к ее подножию упал и вовсе неподвижным, словно мешок с мусором. Его правая нога была вывернула под неестественным углом, а тело изогнулось, будто сломанное пополам.
Я еще немного постояла, глядя вниз и прислушиваясь к тишине, и лишь потом неторопливо сошла по лестнице. Опустившись на колени, я вдавила пальцы в шею Ярдли, вздрагивая от отвращения. Через перчатку ничего не чувствовалось, но одна мысль о том, чтобы снять ее и попробовать еще раз, вызывала чувство гадливости.
Я искренне надеялась, что с Ярдли все кончено, но, увы, утверждать наверняка я бы этого не взялась. А раз так, нужно было перестраховаться. Поднявшись, я вошла в ближайшую комнату и взяла с дивана небольшую подушечку. Если приложить ее на несколько минут к лицу Ярдли, о нем можно будет уже не волноваться.
Когда я вернулась, он лежал все так же неподвижно. Так что я снова опустилась на колени и приготовилась исполнить последнюю часть плана по уничтожению Эдварда Ярдли.
В этот момент я вдруг услышала, как в замке входной двери повернулся ключ. Это было ужасно некстати. Вскочив на ноги, я заметалась, лихорадочно размышляя, как поскорее избавиться от следов преступления.
Между тем дверь открылась, и на пороге возник Джонатан.
– Кажется, я забыл... – начал было он и осекся. В один миг Джонатан охватил взглядом неподвижное тело, лежащее на полу холла, и меня, все еще сжимающую в руках подушку. – Что вы делаете? – тихо спросил он.
Судя по его виду, я могла бы поклясться: в его мозгу сложилась совершенно неверная картинка.
– Сейчас я все объясню! – пообещала я, делая к нему шаг. – Джонатан, это совсем не то, что вы думаете...
17
Быстрыми шагами Джонатан пересек холл и, не слушая меня, упал на колени рядом с неподвижным телом своего помощника.
– Эдвард, – позвал он, наклоняясь к нему ближе. – О боже... Ты меня слышишь? Что тут произошло?
– Он упал с лестницы, – озвучила я очевидное. Джонатан едва взглянул на меня; так же, как я пару минут назад, он приложил пальцы к шее Ярдли, надеясь нащупать пульс. Судя по тому, как Джонатан с облегчением выдохнул, искомое удалось обнаружить.
– Жив, – выдохнул он, все так же не глядя на меня. Подтверждая мои наихудшие опасения, Ярдли вдруг пошевелился и издал жалобный стон. – Тише, тише, Эд, – Джонатан успокаивающе погладил его по волосам. – Лежи смирно, не двигайся. Сейчас я тебе помогу... Господи, да что же это! – он сокрушенно покачал головой. – Сначала Стефания, теперь ты... Слишком много смертей для одного утра, слишком...
Веки Ярдли дрогнули и поднялись – с трудом, словно заевшие дверки часов с кукушкой. Он перевел полный муки взгляд с Джонатана на меня, и в его глазах мелькнула ненависть. Однако речь ему явно изменила: вместо обвинительной речи у него вырвалось лишь мычание. Из уголка рта показалась тонкая струйка крови и неспешно потекла по подбородку. Должно быть, во время падения он прикусил свой поганый язык. Что ж, поделом!
– Тише, тише... – повторял Джонатан, продолжая гладить Ярдли. – Это все моя вина, я знаю... Не нужно было вчера желать тебе упасть с этой чертовой лестницы... Но я не хотел этого, Эд, клянусь тебе, я не хотел!
Странное дело, промелькнуло у меня в голове. При всем беспокойстве о судьбе Ярдли, вызывать помощь он также не спешил. Джонатан посмотрел на меня. В глазах у него стояли слезы, и мое сердце сжалось от горя. Видеть его страдания было просто невыносимо, особенно учитывая тот факт, что именно я была их причиной.
– Дайте мне подушку, – сказал он прерывающимся голосом и протянул руку. Не вполне понимая, что он собирается делать, я положила требуемое ему на ладонь. Его пальцы судорожно сжали тонкий шелк.
– Мне так жаль, малыш, – искренне сказал Джонатан. Подбородок у него задрожал, и он прикусил губу, чтобы не разрыдаться. – Прости меня, Эдди! Прости меня, пожалуйста...
Глаза Ярдли расширились. Похоже, он понял все раньше, чем я. Меня же дальнейшие действия Джонатана заставили буквально прирасти к полу от шока. Не обращая внимания на протестующее мычание Ярдли, он прижал подушку к его лицу и навалился сверху всем весом, не переставая жалобно всхлипывать.
Умирающие никогда не хотят умирать. Они борются и борются до последнего, надеясь вырвать право на еще один вздох. Однако сопротивление Ярдли было изначально обречено на провал. Падение ослабило его, а Джонатан явно был полон решимости завершить то, что не смогла доделать я. Ярдли дергался еще несколько мучительно-долгих секунд, и все это время Джонатан бормотал что-то бессмысленно-нежное, словно успокаивал капризного ребенка, а не убивал своего любовника у меня на глазах.
Наконец Ярдли обмяк. Его руки упали на пол, а между раскинутых ног начала расползаться лужа. Это значило, что мышцы Ярдли, включая и те, что удерживали мочу внутри его тела, полностью и окончательно расслабились. Это значило, что он обрел покой.
– Все кончено, – сказала я, осторожно опускаясь рядом. Джонатан по-прежнему удерживал подушку на лице Ярдли, и я коснулась его плеча, надеясь обратить на себя внимание. – Джонатан, милый... Ярдли... Эдвард мертв, отпустите его.
Он все еще не реагировал, и я взялась за край подушки и осторожно потянула на себя. Джонатан позволил мне это сделать. Я бережно отвела его руки и сняла подушку с лица убитого. Рот и подбородок Ярдли были испачканы кровью, а широко раскрытые глаза равнодушно смотрели в пустоту. Сомнений не было: он был мертв.
Поколебавшись, я закрыла ему глаза рукой и снова попробовала вывести Джонатана из состояния шока, в котором тот явно пребывал.
– Джонатан... – я отвела с его лба непослушную прядь волос. – Джо, ты меня слышишь? – от дурацкого сокращения меня передернуло, однако это неожиданно возымело эффект: Джонатан посмотрел на меня. – Нам нужно вызвать полицию, – сказала я. – Эдвард просто упал с лестницы. Трагический несчастный случай, никто не виноват, понимаешь? Ты сможешь сам позвонить?
Он едва заметно кивнул.
– Вот и замечательно, – одобрила я. – Звони в полицию, а я пока избавлюсь от... – я бросила быстрый взгляд на подушку, испачканную кровью, – от всего лишнего.
Я уже хотела встать, когда Джонатан вдруг с силой ухватил меня за руку.
– Постойте, не уходите! – взмолился он. Я села на место, и он посмотрел на меня покрасневшими от слез, лихорадочно блестящими глазами. – Ева... Я ведь сделал это ради вас!
– Джонатан... – начала я, но он не дал мне продолжить.
– Я сделал это для вас, – повторил Джонатан, сжимая мою руку в своей. – Теперь вы мне верите?
Горло у меня сжалось. Я посмотрела на бездыханное тело, по-прежнему лежащее в луже собственных испражнений. Джонатан убил ради меня — чтобы разделить со мной преступление или защитить от последствий, а может, и то и другое сразу. Он принял меня целиком и полностью, не осуждая и не спрашивая о причинах поступков. Вероятно, это и называется любовью. Эта мысль пронзила меня, наполняя счастливым теплом и нежностью по отношению к Джонатану. Несмотря ни на что, он действительно любил меня — теперь я это знала наверняка.
Повинуясь безотчетному порыву, я склонилась и поцеловала его в мягкие губы, стараясь не думать о том, что он делал ими прошлой ночью – после того, как я ставила его наедине с Ярдли.
– Я люблю вас, – призналась я едва слышно, отгоняя непрошеные образы. – Джонатан, дорогой мой, я безумно вас люблю.
Улыбнувшись, он блаженно прикрыл глаза.
– Скажите еще раз, – попросил он, обдавая мою щеку теплым дыханием. – Прошу вас.
– Люблю.
Джонатан прижал меня к себе.
– Я тоже вас люблю.
На этот раз я не противилась его поцелую; нет, я сама приоткрыла губы в ожидании, полностью отдаваясь на его милость. Я принадлежала ему, словно вещь, я готова была полностью подчиниться его воле, я рассыпалась бы на части, если бы он того пожелал.
Но Джонатан желал не этого. Поднявшись, он подхватил меня на руки и понес по лестнице ко мне в комнату. Через его плечо я видела Ярдли, чью кожу уже начала покрывать мертвенная бледность. На лице его застыла жутковатая кривая ухмылка.
18
Мне хотелось бы сказать вам, что близость в Джонатаном была самым восхитительным опытом в моей жизни, что ему удалось пробудить меня от долгого зимнего сна и доставить удовольствие, равного которому не знала, но я пообещала себе, что буду говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
А правда такова: когда все закончилось, я ощущала лишь пустоту и разочарование. В этом не было вины Джонатана. Просто нужно было принять тот факт, что при всем нашем родстве душ и взаимной любви оставались вещи, по поводу которых мы никогда бы не смогли прийти к единому мнению. Секс очевидно был одной из них.
К счастью, его возбуждение в сочетании с парой-тройкой моих трюков привели к тому, что долго все это не продлилось. Когда мучительный акт подошел к концу и Джонатан со стоном прижался лбом к моему плечу, я провела по его спине обеими руками, радуясь тому, что не сняла перчаток — в сероватом дневном свете, бросавшем холодные отблески на его кожу, было явственно видны покрывавшие тело капельки пота. Живот и лоб Джонатана тоже были влажными, и я с трудом сдерживалась от того, чтобы оттолкнуть его и убежать в ванную. Прерывисто вздохнув, он в последний раз нежно поцеловал меня в губы и лег рядом, прикрывая глаза от света.
– Вам не понравилось, – он не спрашивал, а скорее утверждал.
Я пошевелилась — и тут же ощутила между ног липкую влагу. Это было ужасно.
– Конечно, понравилось, – сказала я.
Джонатан покачал головой.
– Неправда, – он взглянул на меня, и я натянула одеяло повыше.
Он нахмурился.
– Вы что же, стесняетесь меня? – сам Джонатан лежал совершенно обнаженным, не делая ни малейших попыток прикрыться. Его тело, отметила я, было невероятно красивым – не слишком мускулистым, но и не чрезмерно худым. Долгие, плавные линии, мышцы, плавно перекатывающиеся под кожей от малейшего движения, широкая грудь и плоский как у девушки живот, – Джонатан был настоящим совершенством, и я против воли залюбовалась им.
– Нисколько не стесняюсь.
Джонатан потянулся, словно кот.
– Мне нравится, как вы смотрите, – признался он. – Идите сюда.
Подчиняясь воле любовника, я положила голову к нему на грудь и осторожно поцеловала в шею, на что Джонатан ответил тихим стоном удовольствия.
– Нужно убрать тело, – напомнила я. – Прислуга может найти его в любой момент.
– Что? – Джонатан поднял голову, пристально глядя на меня. – Вы думаете об этом... сейчас?
– Кто-то должен об этом думать, – мой голос звучал так, словно я оправдываюсь. Впрочем, так оно и было. – Это серьезно, Джонатан. Мы убили человека. Если его обнаружат, мы окажемся в беде.
Джонатан со стоном опустил голову обратно на подушку.
– Я отпустил прислугу до вечера, – сказал он. – Так что не волнуйтесь, у нас достаточно времени.
– Лучше позаботиться обо всем заранее, – мягко настаивала я. В убийствах ведь главное – аккуратность. Одно неверное движение – и вас могут поймать. Впрочем, вслух я этого не сказала. Ни к чему портить момент близости ненужными признаниями. Однако Джонатан, очевидно, согласился со мной, потому что осторожно высвободился из моих объятий, встал и начала одеваться.
– Вы правы, – сказал он. – Я вас оставлю привести себя в порядок, а сам спущусь вниз. Нужно избавиться от тела, – Джонатан накинул рубашку и начал застегивать пуговицы. – Вряд ли у нас получится списать все на несчастный случай, Ева. Вскрытие покажет, что Эд умер от удушья, а это вызовет массу ненужных вопросов. К счастью, – он быстро взглянул на меня и щелкнул пряжкой ремня, – никто не знает, что вы здесь. Вы ведь не звонили подруге?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет.
– Это хорошо, – Джонатан, похоже, совершенно успокоился. На его лицо даже вернулась легкая улыбка. – Так вам будет проще уехать, и ничто не будет связывать вас с этим домом.
– Но прислуга... – возразила я.
– Они будут молчать, если я прикажу, – он снова шагнул к кровати и взял мое лицо в ладони. – Я не могу допустить, чтобы на вас упала даже тень подозрения. Вы мне слишком дороги. Поэтому сейчас я отвезу вас на вокзал, а потом вернусь и приведу все в порядок.
Его губы в очередной раз прижались к моим, и я с трудом подавила раздражение. Что за дурацкая привычка без конца обмениваться телесными жидкостями!
– Нет, – возразила я, слегка отстраняя его. – Я никуда не поеду. Мы начали это вместе, вместе и закончим. Растворим его тело в кислоте. Здесь ведь найдется помещение, куда нет доступа прислуге?.. Потом вы поедете по делам, вернетесь к ужину. Ярдли не придет, и вы начнете волноваться. Утром позвоните его родственникам, а затем, через день-другой, в полицию. Его начнут искать, но не найдут. Никто его не найдет, понимаете?
Я улыбалась. Признаться, мне ужасно нравился мой план. А вот Джонатан сходу нашел в нем недочет.
– Погодите, – медленно сказал он. – А где мы возьмем кислоту?
Кажется, мне все-таки придется признаться. Странно, но это меня совершенно не пугало. Я доверяла Джонатану целиком и полностью, а значит, не могла больше хранить от него никаких секретов. Завернувшись в одеяло, я молча встала с постели и направилась к своему чемодану, который так и стоял открытым. В секретном отделении, которое Ярдли, увы, все-таки успел обнаружить незадолго до того, как замолчать навеки, у меня была припасена приличная железная бутылка с соляной кислотой. С торжествующим видом я извлекла ее на свет и протянула Джонатану.
Выражение его лица было трудно описать словами. В нем смешалось сразу все: и удивление, и любопытство, и восхищение.
– Будь я проклят! – выдохнул он, не сводя с меня потрясенного взгляда. Я ответила ему улыбкой доброй феи. Лично я считаю, что Джонатану бы следовало бы быть осторожней и не озвучивать подсознательные желания вслух. На примере Ярдли легко было заметить, к чему это может привести. Однако я сказала другое.
– Конечно, целиком тело не растворить не получится, но если кислоту разбавить водой и положить его туда на пару дней, от вашего помощника мало что останется. А потом можно будет и в полицию звонить.
– Вы делали это раньше? – поинтересовался Джонатан.
Я неопределенно пожала плечами. Мой взгляд упал на содержимое ящика, грубо распотрошенного Ярдли. Одна из вещей привлекла мое внимание, и мне подумалось, что стоит прихватить ее с собой вниз – просто на всякий случай. Никогда ведь не знаешь, чем закончится день.
– С человеком — никогда, – призналась я. – Я пробовала на свиной туше. Вы знаете, что эксперты-криминалисты используют их для подобных опытов?
– Нет, этого я не знал, – Джонатан осторожно поставил бутылку на стол и приблизился ко мне. – Спасибо, что рассказали. Знаете, у меня теперь остался только один вопрос. Зачем вы привезли с собой кислоту?
Вздохнув, с улыбкой пожала плечами, и он ответил мне понимающим взглядом. То, что я увидела в его глазах, в очередной раз убедило меня: я нашла своего мужчину, наяву встретила идеал, который даже не мечтала найти. Он понимал меня без слов, видел все, что я годами скрывала от других, – и не боялся этого. Все это было совершенно невозможно, а оттого еще более прекрасно.
– Я расскажу вам все-все, – пообещала я. – Вы ведь тоже хотели мне кое в чем признаться, не так ли?
Его губы тронула чудесная легкая улыбка, которой просто невозможно было противостоять.
– Все так, – подтвердил он. – Что ж, тогда за дело!