--- 4 ---
В просторных сенях жилого дома на табуретке стоит сепаратор для откачки меда. Сафа равномерно вращает ручку привода сепаратора. Открывается входная дверь, и в сени входят Генрих и Абдулла, неся полный ящик с сотовыми рамками, держа ящик за ручки, сделанные как у носилок. Ящик поставили возле табуретки. Генрих присел на один из стульев. Абдулле указал на другой, приглашая сесть. Абдулла тоже присел отдохнуть. Сафа взглянул внутрь сепаратора и сказал.
- В сепараторе соты уже опорожнились. Надо заменять. Те, что вы принесли последние, наверное. Как бы там ни было, а урожай меда отменный. Если считать, что товарного меда получилось десять четырехпудовых бочек. Да еще на зиму для пчел оставили. Хорош, хорош, урожай!
- Это уж вам спасибо, добры-молодцы. – Не скрывая радости, улыбаясь, сказал Генрих. – Что бы я делал без вас? В последнее время людей не осталось даже в батраки нанять. Всех мужчин на фронт забрали. Вот таких пожилых как я, да еще малолеток оставили. Иногда я даже не верю своему счастью. В мире война, смерть кругом. Некоторые семьи, оставшись без мужиков и не имея возможность взять себе даже пленных из лагеря, живут на хлебе и воде. А мой дом все богатеет. Благодарю тебя, Господи! – Генрих перекрестился.
Тем временем Сафа начал вынимать рамки с пустыми сотами из сепаратора и укладывать их в свободный ящик – носилки. Абдулла встал и начал помогать другу. А сам обратился к Генриху.
- Ты сам Генрих человек открытый, беззлобный, хорошо умеешь ладить с людьми. Вот и к нам относишься как к своим сыновьям. Даже их одежду нам отдал. Пусть мы ночуем на сеновале, так ведь на виду у соседей не будешь нас в доме оставлять на ночевку. Это понятно. Для нашего положения даже лучше и не придумаешь. Я так скажу. Как ты к нам, так и мы к тебе. Хорошему человеку Господь и дни радостные дает.
- Э-эх! Все хорошо. Да только скоро вас домой отправят. В России революция. Говорят, что скоро война закончится. Вот. Если бы сыновья вернулись, соскучившись по работе, тогда и старость моя была бы счастливой. Три года как война, а от них всего по одному письму в год получали и только. Что о них думать и не знаю. Живы ли, нет ли?.. И Ваши отцы вас ждут. Я их тоже понимаю. И вас понимаю. Что по родным местам скучаете. Поэтому иногда и богатство становиться не в радость.
В это время послышался стук в ворота. Генрих подошел к окну и посмотрел во двор.
- Ладно, Эльза открывает… Господи!.. Только что о сыновьях говорили. А это мой старший вернулся. – Генрих заспешил к двери. – Вы пока работу заканчивайте. Откачайте последние рамки и все унесите на первый этаж. Я пойду сына встречать. – И почти выбежал на веранду, закрыл за собой дверь.
Абдулла и Сафа стали закладывать полные сотовые рамки в сепаратор. Абдулла стал серьезнее, чем обычно и озабоченно сказал.
- Душа что-то забеспокоилась. Опять какая-то беда до нас идет, что ли? Спаси Господи и помилуй. Помоги нам вернуться на Родину!
- Да ты что Абдулла? Я уж думал, что забыл про Господа.
- Душа заныла Сафа. А так может быть полегчает.
Работники уже заканчивали работу, когда в сени вошли хозяева. Фрау Эльза и Генрих, не скрывая радости, улыбались. А их сын был не в духе, чем-то озлобленный. В руках держал крепкую палку, на которую небрежно опирался. При ходьбе хромал. Уже не новая шинель висела на его плечах довольно свободно. Но сразу бросилось в глаза, что он широкий и крепкий как отец. Только лицо осунувшееся, похудевшее.
Генрих решил познакомить молодых людей и, все еще улыбаясь, обратился к сыну.
- Вот, сынок, познакомься. Это наши работники. Я их из лагеря военнопленных взял. Два года уже у нас работают. Абдулла и Сафа. – И чуть повернувшись от сына к работникам, сказал ,– а это мой сын, Гюнтер. Из госпиталя домой пришел.
Гюнтер смерил взглядом пленных работников и, не говоря ни слова, прошел в большую комнату. Генрих обратился к парням.
- Когда с этой работой закончите, заколите и обработайте свинью, которую я готовил к приезду сыновей. Так,… ну ладно. Пока я пойду. С сыном поговорю. - и вместе с женой прошел в большую комнату.
Большая комната. Гюнтер ходит, оглядывая стены, шкаф, трогает стол и стулья, заглядывает в спальные комнаты, на кухню, - словно проверяя, на самом ли деле этот дом, в котором он родился и вырос. Отец стоит у шкафа и наблюдает за ним, чуть улыбаясь. Из кухни вышла мать и поставила на стол тарелку с хлебом и солонку. Посмотрев на сына и мужа, заговорила.
- Что вы стоите как не родные? Сын. Сними шинель и садись к столу. А ты, Генрих, доставай из шкафа рюмки и водку. Пока садитесь, поговорите. Я сейчас на стол соберу. – И не дожидаясь ответа, вышла на кухню.
Гюнтер снял шинель, повесил на вешалку двери и, подойдя к столу, сел на боковой стул. Генрих открыл дверку шкафа и достал оттуда рюмки, и бутылку русской водки. Положил все на стол. Закрыл дверцу шкафа. Пройдя к столу сел напротив сына. Из кухни вышла мать и положила перед мужчинами тарелки с холодной закуской из мяса и овощей. Сама опять убежала на кухню. Генрих взял в руку бутылку квадратной формы и, показывая сыну, сказал.
- Вот. Приготовил к вашему возвращению. Русская водка. По крепости сильнее нашего шнапса будет. Приходилось пробовать?
- Приходилось, Отец. Сильно в голову дает. – Хмуро ответил Гюнтер. И. взяв у отца бутылку, осмотрел этикетку,и только после этого открыл ее. – Разлил по рюмкам и позвал мать.
- Мама. Где ты? Иди, садись с нами.
Мать вышла из кухни, неся тарелку с закусками для себя. Села рядом с мужем. И стала любоваться сыном, словно изучая его худое лицо.
- Ох-ох! Ох-ох! Как ты исхудал. Правду значит, говорят, что в госпитале плохо кормят. Ну, ничего. В доме все есть. Скоро поправишься. А там, когда наберешься сил, можно будет и о свадьбе подумать.
- Что, правда, то правда. Мне надо набраться сил, вволю насытиться. Только ты,мама, так быстро мою судьбу не устраивай. Не спеши. Я не желаю навсегда оставаться в селе. Уйду в город. Устроюсь на работу.
Генрих даже вскочи на ноги, сразу сбросив с лица радушное настроение. Фрау Эльза дернула его за рукав и усадила на место, подняла рюмку с водкой и сказала.
- Ладно, сынок. Время покажет. Заранее гадать не будем. Давайте, без обид выпьем, за то, чтобы дружно жилось, за твое возвращение. Сынок. Выпьем.
Мать чокнулась с сыном, с мужем. И Генрих, успокоившись, чокнулся с сыном и женой. Все дружно выпили и закусили. Фрау Эльза встала.
Мне нужно на кухне поработать. Пока посидите вдвоем, поговорите, - сказала и убежала на кухню. Первым заговорил Генрих.
- Ожидая вас, чего только не передумал. Одному из вас приготовил деньги и домашнюю утварь. Хотел построить новый дом, огородить усадьбу. Часть своей земли думал отделить. А второй остался бы со мной в этом доме. Здесь все готово для счастливой жизни. А ты с порога завел свою старую песню. И пол часа не прошло как ты дома, а уже бежать думаешь. Еще ни разу даже не улыбнулся. Словно и не рад нам, и своему возвращению. Что тебе не нравится? Село на красивейшем месте. Вода вкусная, земля добрая. Если не боишься труда, то будешь жить как в раю. Открой глаза, сынок! Я ведь только счастья желаю. А в городе даже питаться вволю не сможешь ведь.
- Не говори отец. Там тоже можно жить как у Бога за пазухой. И в деревне бедным можно быть. Не все так хорошо живут как ты. Это уж кому какое счастье. А в городе жить среди людей интереснее. В первое время питанием поможете. Вот и не буду голодать. А там я и сам разбогатею. Пусть только нога заживет хорошо.
- Моей помощи ждешь, значит. – Медленно стал отвечать Генрих. – А ты подумал, как и откуда я тебе пропитание наберу? Это сейчас на меня пленные работают. Но их скоро домой отправят. А одному мне всю работу не поднять. Силы еще есть. Но ведь и земли много. Скотины много. Пчеловодством занялся. Да еще все выращенное нужно собрать и переработать. Если свои сыновья не будут помогать, то от наемных батраков будет мало проку. Я каждый день благодарю Господа, что дал мне людей с золотыми руками. Пусть это даже и пленные. За их счет я богато живу.
Гюнтер наполнил рюмки водкой.
- Хватит, отец. Не морочь мне голову. Вскоре братишка, Яков вернется. Вот его и оставишь здесь. А пока давай выпьем за его счастье. – И первым выпил не чокаясь. Выпил и Генрих. Закусили холодным мясом.
- Ты стараешься не отпускать меня в город – заговорил сын. – А почему Лору отпустил? В городе я заходил к твоей сестре. Лора, оказывается, живет у них с двумя девочками-близнецами. Торгует табаком и продовольствием. Просила вам привет передать. Говорила, что на днях приедет погостить здесь. Вот так. Ее ты отпустил, хотя она и без мужа живет.
- Вот поэтому и отпустил. Если бы здесь родила, здесь бы ей житья не было от пересудов соседей. Во-вторых, она помогает мне продавать продукты. Чем через кого-то чужого продавать, лучше всю прибыль себе оставлять. Вот и ты. Если займешься земледелием, свой дом поставишь, будешь продукты сестре возить. Она и тебе будет помогать. И ты быстро разбогатеешь.
- Ты для меня других слов не находишь! – рассердился Гюнтер. – Хватит. Не хочу с тобой разговаривать. Пойду к сельским ребятам, возможно, там интереснее будет. – Он встал, налил себе водки в рюмку, без слов выпил. Взял кусок мяса, положил в рот. Взял свою палку и вышел из комнаты.
Генрих взялся за голову и уставился в пол. Из кухни вышла жена.
- Генрих. Куда сын ушел? Опять что ли поссорились?
- Не слыхала, что ли? Он моих слов не понимает.
- Ты тоже хорош. С порога о деле заговорил. Пусть несколько дней отдохнул бы. Забыл бы о войне и о госпитале. Тогда постепенно начал бы приучаться к работе, чтобы работа казалась сладостью. И уж тогда о серьезных делах начал бы речь заводить. Что и говорить. На тебя похож и он тоже. Ты ведь тоже, если что в голову возьмешь, так всех с ума сведешь, пока своего не добьешься. Торопыга! И дочь в тебя. Чуть зачесалось, она уж и не вытерпела!
- Правильно и сделала! – Криком прервал жену Генрих. – Твои сопляки сыновья, еще сто лет сопли из нижних голов по брюкам размазывать будут. А дочка нам внучек подарила. Как бы там ни было, а наши сердца порадовала. – уже спокойнее говорил он.
- Уйди бессовестный. Разве можно с тобой разговаривать? – махнула рукой фрау Эльза и ушла на кухню.
--- 5---
Вечереет. Сафа в дальнем конце сада рыхлит землю под деревьями. Генрих вышел из сада и сел на скамейку возле амбара. Абдулла закончил работу в загоне для скота и, выйдя к Генриху сел рядом с ним. В это время в калитку постучали.
- Кто там? – Спросил Генрих вставая.
- Это я, отец, Гюнтер. Открой. – послышался пьяный голос.
Генрих открыл калитку. Во двор вошел Гюнтер, а за ним еще четверо молодых парней в солдатских гимнастерках без пагонов. Все пьяные.
- Что случилось? Гюнтер? Почему в таком виде ходишь, людей смешишь? – вознегодовал Генрих.
- Не твое дело. Во-первых, это не я, это ты людей смешишь, отец. Мне люди все рассказали, как ты свою дочь под пленных подложил. Это, наверное, чтобы они на тебя хорошо работали. Хорошо ты их пристроил. Как сыр в масле живут. А мы сейчас твоим рабам жизнь с другой стороны покажем.
Гюнтер шагнул в сторону Абдуллы. Но Генрих схватил сына за руку, стараясь удержать.
- Подумай головой. Тебя ведь специально напоили и против меня натравили завистники! Есть в твоей голове мозги или нет? Уведи с моего двора своих собутыльников. И сам можешь уходить! В город хотел? Вот туда и беги! Вижу, что от тебя никакой пользы не будет.
- Я хотел еще с зятьком поговорить. – сказал Гюнтер, пробуя освободиться от руки отца.
- Я их вам не дам. Я за них отвечаю. – громко заявил Генрих – а без них у меня вся работа встанет. Если поднимите руки на них, это все равно, что поднимите руку на меня.
- Уйди с дороги, старый сводник!- закричал Гюнтер – и вырвался из рук отца. Генрих еще раз попытался схватить сына. Тогда Гюнтер ударил отца в лицо. Генрих упал на землю.
Гюнтер с товарищами подошел к Абдулле.
- Ну, как себя чувствуешь, дорогой зятек? – издеваясь, заговорил Гюнтер. – Не забыл еще, как приятно Лору любил? А сейчас еще приятнее будет. Ты сейчас узнаешь мою любовь. – И молниеносно нанес удар кулаком в висок Абдуллы. Абдулла сумел слегка смягчить удар, чуть отстраняясь, но все же упал. Но быстро встал и мотнул головой, словно стряхивая воду с головы. Ни говоря, ни слова, схода ударил кулаком Гюнтеру в челюсть. Гюнтер отлетел на несколько метров, а упав на землю, пол метра прокатился на спине. Но его собутыльники одновременно налетели на Абдуллу и после короткой драчки свалили его на землю, стали пинать ногами. Увидев такой оборот дел, Генрих, который все еще лежал на земле после удара сына, вскочил на ноги и побежал в дом. Поднялся и Гюнтер, видимо не ожидавший ответного удара. Он поднял свою палку, взмахнул ей, пробуя как оружие и крикнул.
- А ну, разойдись! Мне его дайте!
Пьяные парни расступились, оставляя Абдуллу лежащим на земле. С минуту Абдулла лежал. Почувствовав. Что его оставили, медленно поднялся на ноги.
- А ты силен, оказывается, зятек. Говорят, что ты красавец. Так я тебя сейчас причешу, чтобы девки на тебя больше глаз не пялили. – зло сказал Гюнтер и, перехватив палку двумя руками, с силой нанес удар по лицу Абдуллы. Тишину прорезал звук ломающихся зубов, и еще не успев понять что же с ним произошло, Абдулла, словно столб свалился на землю.
Пьяные собутыльники Гюнтера опять набросились на свою жертву, выкрикивая ругательства.
Но в этот миг на веранду из дома вышел Генрих с ружьем в руке. Он крикнул, желая унять обезумевших парней.
- Разойдитесь, звери! Стрелять буду!
Но никто его не стал слушать. Тогда Генрих направил ружье в кучу парней, занятых избиением и, не целясь, выстрелил. Кто-то вскрикнул и упал. Другие обернулись на веранду, и увидели там Генриха, который перезаряжал ружье, и бросились вон со двора на улицу.
Генрих сбежал вниз, подошел к оставшимся лежать на земле парням. Вначале подошел к Абдулле. Держа в левой руке ружье, правой рукой он перевернул Абдуллу на спину. Абдулла простонал от боли. Генрих перекрестился. Встал, и умоляюще глядя в небо, проговорил.
- Господи! Сохрани ему жизнь! Он для меня дороже, чем сын!
В это время застонал парень в солдатской гимнастерке, лежащий рядом. Генрих подошел к нему и тоже повернул на спину. И несколько растерялся.
- Гюнтер?.. Да-а! Господь знает, как наказать. Ну, ты!... Жив или нет?..
Сын поскрипел зубами и выдавил.
- Наполовину…
Из сада вышел Сафа и спросил.
- Генрих, что здесь случилось? Зачем стреляли?
Генрих развел руками, показывая на лежащих.
- Видишь ведь… Ладно. Нечего долго думать. Занеси Абдуллу в амбар. После обмоешь и перевяжешь ему раны. А сейчас сразу выходи сюда.
Сафа поднял Абдуллу на руки и унес в амбар. А когда он вернулся к Генриху, тот сказал словно оправдываясь.
-Сыну плечо прострелил. И Эльза к соседям ушла. Пришла бы уж скорее.
В это время открылась калитка и вошла фрау Эльза.
- Кто стрелял? Что случилось? – озабоченно спросила она. Увидев на земле лежащего сына, заохала.
- Убил! Уби-и-л! Сына своего убил! О-о-х! Господи!
Генрих на нее гаркнул.
- Не каркай! Уймись старуха! Живой он! – и сбавив голос, добавил. – А если и убил бы, то нисколько не пожалел бы. Он на меня руку поднял. А такое я ни кому не прощаю. Ты не стой, разинув рот, старуха! Беги за фельдшером. Только язык прижми! Поняла?
- Сейчас! Сейчас! Все поняла! – прошептала фрау Эльза и, крестясь. Побежала со двора.