Это была поездка по обмену по линии ЮНЕСКО в Венгрию. Когда-то до до нас ездили в Англию, потом перестали, а через много лет стали по-моему в США. А в Венгрию тогда тоже был последний раз, нас было трое, кто поехал с ребятами на год постарше. Первый раз за границу из-за железного занавеса.
Но сначала мы ждали к себе гостей.
Был момент, когда надо было определиться со своим иностранным другом, то есть кто будет у тебя жить в семье и наоборот, это происходило сразу после их приезда, мы не успели еще как следует пообщаться и когда все стали разбирать венгров, я немного растерялся, то есть настолько больше других, что дождался, когда в комнате остался один парень и выбирать было уже не из кого. Мы с ним познакомились и пошли ко мне в гости. Петер изучал русский и английский, другие венгры из группы русского почти не знали, а он говорил хорошо. Тогда у нас не было жевачки и кока-колы, а в Венгрии это было, и они этим гордились, смеялись над нашим квасом в бочках, называли русской колой, было немного обидно, но совсем немного, в конце концов не они эту колу придумали, нашли чем гордится. Венгры жили в школе, не в нашей, а в другой, там им поставили кровати и создали какие-то условия, после которых обмены с Венгрией прекратились. Как только отключили воду, они сказали, что условия их не устраивают, не привыкли к такому, и мы разобрали их по домам, то есть они жили на квартирах недели по полторы, вместо трех дней, по-моему, как мы потом в Будапеште. Из русской кухни Петер не воспринимал щи и грибной суп из сухих белых грибов, мама его замечательно готовила, мне было непонятно, видимо он привык к другой кухне и не стремился экспериментировать. Я потом у него дома в гостях не стал есть фруктовый, если бы это был компот, то я бы понял, но что-то с ним было не так, это был мой симметричный ответ. Мы ездили вместе с ним в Петродворец, у нас тогда был Москвич и когда мы оставляли машину на стоянке, то отец снимал с нее зеркало и дворники, многие тогда так делали, но на Петера это впечатление произвело.
Потом поехали мы. На поезде. Первый раз заграницу. Мамина подруга сказала тогда по этому поводу, возможно просто из вредности, что соцстрана – это не заграница. Я ждал с нетерпением, поезд переводили на другую колею, меняли тележки, вот домики за окном - это уже за рубежом, все прилепились к окнам и рассматривали все с пристрастием, отличия были. Немного другие постройки, все по-другому в мелочах, вывески на непонятном языке.
На перроне нас встречали. Петер выглядел не очень здоровым с каким-то раздражением на коже лица. Мы поздоровались, и он быстро куда-то исчез, нас посадили в автобус и повезли на место проживания. Это было старое здание в центре, наверно гимназия, большая комната на четверых, длинный стол посередине, вполне комфортно, вода есть, все работает, чисто. Но это не главное , ведь мы были в другой стране и много предстояло увидеть. Город разделял на две части Дунай, Буда, более зеленая, парковая часть и Пешт, строгая, деловая. Красивый город, но нас интересовало то, чего не было у нас. Там продавалась Фанта, футболки с надписями, какие-то джинсы, пластинки, очки, что-то из одежды. Нам обменяли на форинты по 70 рублей или около того, здесь в разных магазинах были разные цены, что было удивительно и необычно, мы ходили, выбирали, смотрели.
В каком то магазине встретили русских туристов, и когда я обратился к ним на родном языке, то они испуганно шарахнулись, видимо чувствовали себя намного менее уверенно, чем мы. Как-то раз я потерялся, шли кампанией, зашли вместе в универмаг, а когда выходили, я на что-то засмотрелся, вышел на улицу, и не нашел своих. Улочки там в центре запутанные, а может я просто не особенно старался запоминать, ведь шли группой, в общем понял, что потерялся. Один я по городу не гулял, поэтому ориентировался плохо, можно сказать совсем никак. Помог английский, я зашел в гостиницу и женщина с длинной сигаретой вышла со мной на улицу, вежливо все объяснила и я нашел здание гимназии.
Был там еще случай, когда мама венгерского партнера моего приятеля получила на работе какую-то премию, видимо достаточно большую, она работала окулистом и предложила моему приятелю выбрать себе оправу, чтобы заказать очки, там было еще два или три человека, в том числе и я.
Тогда в СССР с очками была полная беда, как и со многим другим, поэтому многие просто ходили, спотыкаясь, без очков, попробуйте заставить симпатичную девушку надеть на себя уродские очки и вот эта женщина спрашивает, у кого еще плохое зрение. Ну я в общем не промолчал от скромности и мне тоже предложили выбрать оправу, наверно премия была действительно приличной, а может быть женщина хотела поделиться своей радостью с другими, такое бывает. Оправу я выбрал и мне заказали очки. Приятель мой правда был несколько обескуражен, с другой стороны я не о чем не просил, в общем была какая-то натянутость.
- Ладно, давай 50 форинтов и вопрос закрыт.
-Нет проблем.
Меня это вполне устроило, тем более, что очки стоили намного дороже, что-то я действительно должен был заплатить по справедливости.
Наступил момент трехдневного проживания в семьях, Петер долго не заходил за мной и когда пришел, я оставался почти один. Пришли к нему домой, я познакомился с братом, с родителями. Когда надо было идти спать, меня довольно настойчиво заставили одеть пижаму. Время пролетело быстро и весело. Мы катались на кораблике по Дунаю, играли в футбол, был приготовлен праздничный ужин. Потом, возвращаясь в гимназию, все рассказывали о своих впечатлениях.
И вот один из ребят, войдя в комнату, говорит:
- Представляете, я за три дня ни одного форинта не истратил.
Все как-то промолчали, и видимо эта фраза резанула многих, потому что, собираясь ложится спать, когда автор этого заявления вышел из комнаты, всем пришла одна идея. Мы выложили его простынь мелкими монетами и выключили свет. Потом он зашел, забрался в полной темноте под одеяло и в тишине мы, затаив дыхание, услышали звон, сначала отдельные позвякивания, а потом все сильнее. Монетки звенели в темноте, это продолжалось какое-то время, потом все выбежали и закрылись в душевой.
-Ребята, я все понял,- кричал он, барабаня в дверь.
Задуманное удалось и подействовало правильно, как нам тогда казалось. Мне запомнилось, что когда кончились все форинты, что мы имели на руках, стало как-то легче, забот поубавилось, можно было посмотреть на все еще раз более спокойно.
Может быть кто-нибудь из нас, устав от погони за жизненным благополучием, и вспоминал когда-нибудь этот звон монет.