В автобусе было тесно. Двери зловеще трещали и на каждой остановке заглатывали очередную порцию пассажиров. Содержимое салона гудело, ругалось и ойкало на поворотах.
Кому-то прищемило нос, кто-то топтался на чьей-то ноге...
Гражданин в очках на вытянутой руке держал пакет с яйцами. Из пакета беззвучно капало на кудряшки молодой женщины…
Кузькин, словно загнанный зверь, прижался к окну. Стоя на одной ноге, он пытался схватиться за поручень, но тщетно. Кузькин прицелился, подождал нового толчка и мёртвой хваткой вцепился в поручень.
«Порядок»,— удовлетворённо вздохнул он и огляделся. Рядом с ним стоял бритоголовый мужчина, с другой стороны — два амбала внушительных размеров. Амбалы весело гоготали.
— Слушай,— говорит один,— не поездка, а кайфота: в чужой карман влезешь, и никто не почувствует!
Кузькина будто кипятком ошпарило: у него в кармане лежит последний червонец. А до зарплаты ещё ой как далеко! Вдруг в этой давке да эти молодцы его червонец того...
От таких мыслей Кузькину стало не по себе. Он прижался ещё теснее к бритоголовому, подальше от подозрительных типов, и с большим трудом протиснул руку в карман. Нащупав там хрустящую купюру, он крепко сжал её в кулаке.
«Всё, ни один ворюга теперь мне не страшен».
Однако бритоголовый как-то нехорошо посмотрел на Кузькина, яростно зашипел и начал толкаться.
«Ну и влип я сегодня,— думал Кузькин,— какие-то бандиты кругом».
Он ещё крепче сжал кулак с деньгами и стал пробираться к выходу.
Выйдя на своей остановке, он облегчённо вздохнул. Помятый костюм, оторванные пуговицы не огорчили его.
«Зато денежки целы»,— порадовался Кузькин. Он разжал свой кулак и с умилением посмотрел на деньги. Но...
Что за наваждение? Вместо спасённой десятки на ладони лежали сто рублей. Он быстро опустил руку в карман и... вытащил свой червонец.
Кузькин посмотрел вслед уходящему автобусу и увидел в окне искажённое от гнева лицо бритоголового.
Подпрыгнув от неожиданности, он дал дёру в противоположную сторону.