<<Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда
реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.>>
Экклезиаст.
Горы, горы! А что горы? Торчат себе живописными наростами на
матушке-земле, где равнин намного больше. И одно странно в горах - это
расстояние. Ежели в степи там или даже в лесу тебе хочется
преодолеть необходимое расстояние от точки <<А>> до точки <<Б>>, то и
идешь, тратя силы. А в горах? Вот же стоишь у подножья, все как на
ладони видно, определить расстояние легко, иди! Ан нет! Начнешь
подниматься, и это же расстояние увеличивается, затрачиваешь больше
сил на преодоление его же. Больше сил. Все что вверх - требует больше
сил. По лестнице даже, а уж по карьерной!
Василий Иванович вздохнул, вспомнив своего туповатого начальника, уж
тот поди много сил истратил, став начальником. А как удалось?
От того начальника, который целую неделю мотал нервы, он, Василий
Иванович - худой, уже не молодой мужчина, прошедший рубеж полста -
уходил отдыхать именно в горы. Как-то спокойно ему было в этом
безлюдье, несмотря на то, что сил требовалось вдвойне, чтоб гулять по
склону. Да и помечтать о чем либо, например, о дамочке, более молодой,
чем жена. Мужчине, да еще поэтически настроенному, необходима
влюбленность, для поднятия тонуса в любом возрасте. И потаенные мысли,
чуть снимают груз ответственности от зарабатывания денег, чтоб
обеспечить детей и вторую половину. Отдохнуть морально от
язвительности оной.
Лето! Все шевелилось, гудело и пело! Все пахло солнцем и ветром.
Яркие, беззаботные бабочки порхали прямо над головой чуть ли не
тучами. Невидимые птички в кустах выводили трели. Было у
путешественника одно заветное место, куда он в данный момент и
стремился подняться, вытирая пот от жары на слегка поредевшей
голове. Уф, жарко! И тени от деревьев почти не спасают. Но недалеко
уже. Вот раскорячилась огромная коряга от мощного дерева, где любил
отдыхать и слушать красоту. Хотелось думать, что молния расколола
мощное дерево, и отделился ствол, склонившись в поклоне. Дерево было
близко от небольшой скалы, которая словно стена загораживала тенистый
уголок. Вытянув длинные ноги - на ступнях белели старые кросcовки -
Василий Иванович блаженно восседал на коряге, наконец добравшись до
вожделенного места. Достав бутылку воды, и жадно, проливая на рубашку,
поглощал живительную влагу. Крупные карие глаза скосил на бутыль. И
вдруг уголком зрения увидел: совсем низко, на скале что-то ярко
блестит на солнце. Завинтил пробку, лениво и нехотя соскользнул с
коряги и подошел ближе. Как раз на уровне плеч, а он был среднего
роста, в гладкой зернистой поверхности синел, словно глаз, вкрапленный
камешек.Василий Семенович поразился красоте и густой синеве камня, близоруко
подвинулся ближе, почти носом к чуду. И увидел! Увиденное так
поразило, что он резко отпрянул. Растерянно посмотрел по сторонам. Все
тихо и спокойно! Светило безмятежное желтое солнце; травка зеленая и
небо такое же голубое.
Василий Иванович озадаченно в упор смотрел на вкрапление в скале,
которое уже приняло свою форму камешка и торчало на месте.
Вроде и не оно прямо сейчас, на глазах увеличивалось, стало
прозрачным и глазом смотрело на наклонившегося.
<<Может, показалось?>>- сокрушенно вопросил любопытную птичку, которая
примостилась на его место по своим делам, что-то торопливо выстукивая
по поверхности дерева. Он опасливо протянул руку и потрогал
злополучный камешек. На ощупь тот был обыкновенным. Вначале. И тут же
опять, под теплом ладони, начал увеличиваться незаметно, становился
прозрачной субстанцией... И пальцы, донельзя удивленного мужчины,
постепенно утонули в камешке,который стал как желе. От того испугаешься!
А Василий Иванович и испугался, причем так, как еще ни разу в жизни.
Покрылся холодной испариной от спины до высокого лба мыслителя с залысинками.
Преодолел расстояние до коряги очень резво. Сел. Достал сигареты, закурил, и
хотя его тянуло от этого места куда-то в город, к людям, упрямо и
напряженно восседал и дымил. Думал.
Очень странно, но мысли были совершенно не к месту, вроде их кто-то
диктовал, но говорил он сам с собой, как многие одинокие люди.
Закинул голову к необъятному пространству, вопросил:
- Одни ли мы во вселенной?
- Хм, вопрос веков!
- А, это естественно. Помимо главной мысли всех философов, живших,
живущих и последующерожденных: для чего мы живем, этот главнее.
- Верно! Мы забываем как-то, что живя здесь, на этом маленьком кусочке
космоса, что живем-то в космосе...
- Ага! Напридумали религий кучу, чтоб объяснить, а откуда же появились?
- Откуда?
- Из космоса, вестимо.
Наша земля просто - муравейник на опушке дремучего леса. Где мы пока и
не гуляли. Слишком лес огромен. И жизни одного муравья совершенно не
хватит, чтоб просто осознать...даже рождение.
Тут Василий Иванович от великости такой мысли завозился на коряге и
покосился на камешек, что спокойно голубел, полыхал в коричневой
поверхности скалы, выделяясь. И словно звал для изучения сего
феномена.
Решительно затушив сигарету, поднялся и подошел к скале. Черт возьми!
Я у себя дома, на своей горе, в своем городе, в своей стране и на
своей земле! Что бояться какого-то камня? Наклонился и переждал
метаморфозы камня в прозрачную субстанцию. И увидел теперь более
отчетливо! Отчего открыл рот от удивления. Вся субстанция волокном
спеленала много удивительных созданий. Они были крохотными... и в тоже
время большими, могли спокойно увеличиваться - это Василий Иванович
почему-то понял.
Там, в живительной массе, были зверушки разные, птицы, насекомые,
очень много, разные, обязательно по паре...и наконец, два маленьких
человечка, ОН И ОНА.
Уже не боясь, от удивления наверно, Василий Иванович приблизил лицо
почти к поверхности, чтоб лучше все разглядеть. Он мог, видимо,
и потрогать, ведь пальцы уже чуть проходили внутрь. Но понял, что не
сможет, что не следует. Так кукольно, словно в детском театре,
сделанном из коробок, мирно почивали разные куколки, но, несомненно,
живые.
- Из коробок?
- Из чего же?
<<Кто знает! Внешне - камень безобидный.>>
<<Господи!>>- ахнул пораженный мужчина..
<<Да это же - ковчег! Маленький, крохотный ковчег! Да и крохотный
ли!>>- возникшая мысль прочно утвердилась у мыслителя.
Впрочем, может, пришла извне.
Нестерпимое желание покурить заставило Василия Ивановича опять отойти
на бревно, отдохнуть теперь от впечатлений, хотя попялиться на чудо
тоже хотелось.
Как-то наполнившись знанием, огромным и невыносимо фантастичным,
словно выросший за несколько минут, Василий Иванович с опаской
посмотрел на вытянутые свои ноги в стоптанных кроссовках, на руки с
тонкими запястьями, без рабочих мозолей, ведь он был - интеллигент с
портфелем, пусть маленьким, но портфелем.
Потом потрогал зачем-то лицо, обыкновенное, но все же с умными карими
глазами. И повел ими же, глазами, вокруг себя.
Твердо сказал себе же:
<<Ни фига себе! И кто мне подвалил такое счастье? Все знать, о чем
ломают головы века и века: мыслители, философы, ученые и прочий люд!
- Кто? А никто. Случай.
- Да-а-а! Когда мы испоганим землю до невозможности. Когда само
человечество взорвет себя же своими руками...
- Когда?
- Да, именно. Только тогда. Этот маленький камешек вырастет да нужных
размеров и выкинет свое семя. Семя жизни! То семя, которое посеяли те,
кто спокойно гуляет по лесу. И возвращаются на опушку, чтоб возродить
жизнь. Этот камешек и есть их ковчег. Самый крепкий, который переживет
и атомные вихри землян.
Иногда они возвращаются!
Василий Иванович подошел к скале опять, не приближая лицо, ласково
погладил ослепительную голубизну камня. Нарвал веток побольше и накрыл
чудо, причем так, что нельзя было бы догадаться о намеренности.
Нахлобучил нелепую джинсовую шляпу на слегка поредевшие волосы...
И ушел, полный великости, тайны, которую некому не раскроет, от
недоверия к тем же философам, мыслителям, ученым, да просто к
людям. Тем людям, которые, как неразумные, губят свой
муравейник, свой дом. Спокойно и размеренно топал по склону он,
Василий Иванович, один из <<муравьев>>! Бывает же....
А если серьезно....
о возвращении, то:
<<Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся.>>
(Бытие. гл.8)