«Да не расстраивайтесь вы так», утешал меня многообещающий, одаренный молодой фотограф и кинооператор, но при всем этом чрезвычайно рассеянный юноша, Андрей Н. «Идеи не умирают». Так он говорил после того, как поверх отснятого мною уникального материала об эксцентричном гении, докторе Джоне Келлоге, он по рассеянности записал свадьбу своего приятеля.
А я тогда действительно очень расстроился – проехать чуть не полмира, нанять съемочную группу, записать интервью, беседы, сделать съемки в Бэттл Крике, Мичиган, где жил и творил доктор Келлог, и где сегодня находится его музей, и все потерять… Впрочем, в одном Андрей был прав – спустя вот уже десять лет идея так и не умерла – по крайней мере в моей голове. И ко всему прочему, даже в этом эпизоде с утратой собранного материала мне видится сегодня не столько ирония, или злая судьба, сколько логическое продолжение истории доктора Келлога. Нечто подобное произошло со всем, над чем он сам трудился. Его роскошный санаторий сгорел дотла, основанную им продуктовую империю присвоил себе его брат, Вилли, а уникальные тренажеры доктора Келлога отправились на дно вместе с Титаником. Что уж тут говорить о моем фильме…
А мне так хотелось рассказать в этом фильме об известном всему миру изобретателю сухих завтраков, мюсли, кукурузных хлопьев, основателе империи Kellogg’s Cereal, спавшем не более четырех часов в сутки, авторе более пятидесяти книг, редакторе крупного журнала, просветителе, шоумене, бизнесмене и гениальном хирурге, проделавшем более двадцати двух тысяч операций. Кто из его современников может встать в один ряд с ним?
А еще мне хотелось поведать в этом фильме о дружбе Келлога с другим гением сопоставимого масштаба – нашем соотечественнике, тоже докторе и физиологе, Иване (по-английски тоже Джон) Павлове. К своему великому удивлению я обнаружил, что эти два человека не только знали друг о друге, но неоднократно преодолевали океан (напомню, что самолеты в ту пору так далеко не летали), чтобы встретиться и поговорить. Их объединяло по-детски неуемное любопытство и бесконечное восхищение жизнью. Оба были как два мальчугана, разбирающие ходики для того, чтобы посмотреть, что же у них внутри, как же они работают. Только заняты были эти два любознателя не разбором пружин и шестеренок часов, а изучением бесконечно более сложного и интригующего механизма – жизни.
Они были почти ровесниками. Иван Петрович Павлов родился 26 сентября 1849 года в Рязани. Его мать, Варвара Ивановна, происходила из семьи священника; отец, Петр Дмитриевич, был священником, служившим сначала на бедном приходе, но благодаря своему пастырскому рвению со временем ставшим настоятелем одного из лучших храмов Рязани. С раннего детства Павлов перенял от отца упорство в достижении цели и постоянное стремление к самосовершенствованию.
Джон Харви Келлог родился тремя годами позднее, 26 февраля 1852 в городе Тайрон, Мичиган, в семье Джона-старшего Келлога и Анны Стэнли. Родители Джона Келлога были христианами адвентистами седьмого дня – людьми глубоко верующими и ревностными в своей вере. В 1860 году вся семья переехала в город Бэттл Крик, где отец Келлога основал фабрику по производству… веников. Благодаря необыкновенному трудолюбию и упорству Джон Келлог-старший сделался состоятельным человеком, хотя большую часть своего состояния он неизменно тратил на благотворительные и миссионерские цели.
Далее биографии двух гениев продолжаются вдоль параллельных линий. По желанию своих родителей Павлов посещал начальный курс духовной семинарии, а в 1860 году поступил в рязанское духовное училище. Семинарист Иван Павлов особо преуспел по части естественных наук и по части дискуссий. Он остался заядлым спорщиком на всю жизнь, так и кидался на противника, норовя опровергнуть его аргументы. В обширной отцовской библиотеке как-то Иван нашел книжку Г. Г. Леви с красочными картинками, раз и навсегда поразившими воображение мальчика. Назвалась она "Физиология обыденной жизни". Прочитанная дважды, как учил отец поступать с каждой книгой (правило, которому в дальнейшем сын следовал неукоснительно), "Физиология обыденной жизни" так глубоко запала ему в душу, что и, будучи уже взрослым, "первый физиолог мира" Иван Петрович Павлов при каждом удобном случае на память цитировал оттуда целые страницы.
Но вернемся к Келлогу. В возрасте 12 лет Джон-младший Келлог, прежде помогавший своему отцу в лавке, поступает на службу в недавно открывшуюся типографию адвентистов седьмого дня в Бэттл Крике. На протяжении последующих четырех лет он обучается типографскому делу, а заодно зачитывается издающимися в типографии статьями Елены Уайт – признанной церковью адвентистов седьмого дня пророчицей. Особое влияние на молодого Джона Келлога оказали статьи Елены Уайт относительно реформы здоровья как необходимой составляющей духовной жизни. Этот интерес будет развиваться в течение всей последующей жизни американского гуру здоровья. Елена Уайт и ее муж Джеймс также были небезразличны к судьбе и наметившемуся уже в то время дарованию Джона, и он был принят в их семью на правах родного ребенка.
Интересно, что в будущем, Джон Келлог и его упруга Элла, у которых не было своих детей, усыновили и удочерили сорок два ребенка, к которым относились как к своим родным детям.
Петербург, 1870 год. Иван Павлов поступает в Петербургский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Первое научное исследование Павлова — изучение секреторной иннервации поджелудочной железы. За него И. Павлов был награжден золотой медалью университета. В 1875 году Павлов получил звание кандидата естественных наук. В1883 году он защитил диссертацию на соискание степени доктора медицины, посвященную описанию нервов, контролирующих функции сердца. К 1890 году труды Павлова получили признание со стороны ученых всего мира. С 1891 года он заведовал физиологическим отделом Института экспериментальной медицины, организованного при его участии; одновременно он оставался руководителем физиологических исследований в Военно-медицинской академии, в которой проработал с 1895 по 1925 год.
В институте, который располагался неподалеку от Петербурга, в местечке Колтуши, Павлов создал единственную в мире лабораторию по изучению высшей нервной деятельности. Ее центром была знаменитая «Башня молчания» — особое помещение, которое позволяло поместить подопытное животное в полную изоляцию от внешнего мира. В 1904 году Павлов был награжден Нобелевской премией по физиологии и медицине «за работу по физиологии пищеварения, благодаря которой было сформировано более ясное понимание жизненно важных аспектов этого вопроса».
В 1872 году Джон Келлог по совету своих родителей поступает на медицинские курсы в Колледж Гигиены и Терапии в Нью Джерси, который возглавлял доктор Рассел Тралл – прославленный в ту пору представитель нетрадиционной медицины. Выбор места учебы был не случаен – адвентисты седьмого дня с недоверием относились к традиционной медицине. И хотя в будущем Келлог отвергнет большую часть из того, чему учил его доктор Тралл, тем не менее полученный опыт помог ему обрести свое собственное видение медицины. По окончании курсов, поощряемый Еленой и Джеймсом Уайт, Келлог поступает в Мичиганский государственный университет, а затем проходит практику в Белливью колледже в Нью-Йорке, откуда со степенью доктора медицины в 1875 году возвращается в Бэттл Крик. Здесь он и обосновался для того, чтобы провести неслыханный до той поры практический эксперимент в медицине.
Главный акцент доктор Келлог делает на здоровом образе жизни. Он призывает к вегетарианству, к отказу от употребления алкоголя, табака, сахара и кофе, подчеркивает важность упражнений, разрабатывает уникальный метод гидротерапии, который, в сочетании с другими методиками, включающими массаж, светолечение, гимнастика и диета оказались столь эффективны, что в скором времени Бэттл Крик становится всемирным центром здоровья. Туда съезжаются люди со всего мира, чтобы вылечиться от считавшихся в ту пору неизлечимых болезней. Среди пациентов доктора Келлога были президенты США, известные ученые, врачи, бизнесмены, художники, видные общественные деятели. Впрочем, двери Бэттл Крикской лечебницы были открыты и для людей бедных: памятуя благотворительный дух отца, Келлог относился к тем, кто не мог оплатить за свое лечение, с не меньшими уважением и заботой, что и к толстосумам.
Те, кто смотрел фильм «Дорога на Веллвилл» наверняка от души посмеялись над образом эксцентричного чудака-Келлога, созданного блистательным актером Джоном Хопкинсом. Всегда окруженный пациентами, ассистентами и секретарями доктор Келлог, кажется, не идет, а летит по жизни в своем щеголеватом белом костюме, с тросточкой в руке и попугаем на плече.
На вид Павлов был полной противоположностью Келлогу. Он был небольшого роста, худощав, скромно и незаметно одет, и хотя ходил он, как и Келлог, с тросточкой, но делал это из необходимости, поскольку припадал на одну ногу. Впрочем, Келлог в своих воспоминаниях пишет, что Павлов был в движениях и ходьбе «быстр как стрела» и что «нам требовалось некоторое усилие, чтобы не отстать от него» (Дж. Г. Келлог, Посещение павловской лаборатории). Вспоминая свой визит в дом профессора Павлова Джон Келлог заметил еще одну черту гения, о которой он писал так: «Приглашение к обеду в дом д-ра Павлова дало нам возможность встретиться с г-жой Павловой, очаровательной женщиной, редкие качества ума и характера которой в немалой степени способствовали успеху удивительной карьеры ее супруга. Г-же Павловой пришлось разрешать необычные проблемы и преодолевать необыкновенные трудности. Немалый труд быть женой блестящего гения, как Иван Павлов, человека полностью увлеченного работой и так поглощенного ею, что у него не оставалось времени ни для обыкновенных житейских дел, ни для мыслей о собственных нуждах. Мне сказали, что он никогда сам не покупал себе одежды и не занимался теми мелкими домашними делами, обычно называемыми домашней работой. Г-жа Павлова сказала мне на чистом немецком языке: “Mein Mann ist nu rein Knabe, nur ein Knabe” (Мой муж – это мальчик, только мальчик) и добавила: “Он заботится только о своей лабораторной работе, он не обращает внимания ни на что иное. Он ни к чему другому не способен. Er ist nor ein Knabe!”
В свою очередь Келлог был чрезвычайно многогранен и сведущ в самых разных областях жизни, включая политику и экономику. Но с женой американскому доктору повезло ничуть не менее, чем Павлову – далеко не каждая женщина смогла бы сносить эксцентризм и странности Келлога. Элла Итон, на которой Келлог женился в 1879 году, была его верным спутником и соратником на протяжении всей жизни. Впрочем, их отношения более походили на партнерство, нежели на семейную жизнь: убежденный противник сексуальных отношений, доктор Келлог жил аскетической монашеской жизнью, и супруги спали в отдельных комнатах. Зато Элла оказала своему мужу несказанную помощь в экспериментах с диетой и питанием.
Уже из этого краткого описания жизни двух гениев невооруженным глазом видно, что были они, как, пожалуй, и все гении, людьми весьма странными. Но что же все-таки объединяло, и что разнило этих двух Иванов? Безусловно, Келлог был более практичен, чем Павлов, более развернут к миру, к действию, к преобразованию. Но и Павлов тоже, несмотря на внешнюю скромность, был человеком эксцентричным, с большими амбициями и не лишенный актерского мастерства. Вспоминая выступление Павлова в Баттл-Крине в 1923 году, куда русский физиолог приехал с ответным визитом, Келлог писал: «Когда Павлов говорит, то не только голосом, но и мимикой стремится выразить свои мысли. Глаза его горят, мускулы лица непрестанно играют, изменяя ежесекундно выражение лица. Если бы он не был ведущим физиологом мира, он легко мог бы быть величайшим драматическим актером».
Келлог был всегда на людях, энергичный экстраверт, не знающий устали, диктующий что-то секретарям во время завтрака и обеда и оперирующий по ночам. Павлов был интроверт, живший по строгому распорядку и проводивший большую часть своего времени в лаборатории с подопытными животными. Но и это было скорее внешним, чем внутренним отличием, разницей в темпераментах. К тому же Павлов любил бывать и на людях, учительствовать, а Келлог проводил немало времени в одиночестве, занимаясь написанием своих многочисленных книг и статей.
Среда их обитания также разнилась громадным образом: Келлог жил в капиталистическом и относительно свободном мире Соединенных Штатов, в то время как большая часть творческой жизни Павлова пришлась на большевистский режим. Но и это не было главным отличием: оба жили в своем собственном, ими самими созданном мире, и хотя в него и доносились изредка отголоски великих репрессий (в России) или великой депрессии (в Америке), это не оказывало на их жизнь определяющего влияния.
Оба великих ученых дожили до глубокой старости. Павлов умер в 1936, в возрасте 87 лет, от пневмонии. Похоронен на «Литераторских мостках» Волкова кладбища в Санкт-Петербурге. Келлог умер в 1942 году, в возрасте 91 года, тоже, кстати сказать, от бронхита, и похоронен в своем родном Бэттл Крике. Оба до конца жизни были полны сил и находились в непрестанной творческой работе.
Многое еще можно сказать о жизни этих двух удивительных людей, об их дружбе, о повторных визитах, беседах. Между ними было много общего, но многое и разделяло их, и, наверное главным различием между ними было их отношение к Богу. Хотя Павлов и обучался в духовной академии, и происходил из семьи священника, в Бога он, по своему собственному признанию, не верил. «Я сознательный атеист-рационалист», заявлял он. Впрочем, вряд ли этим его заявлением можно измерить истинную глубину его духовной жизни. Павлов, достаточно политкорректно для своего времени, рассматривал религию как форму адаптации человека к окружающей действительности. Он выносил религию в сферу нравственности, совершенно отделяя ее от науки.
Джон Келлог, также выросший в богобоязненной и ревностной христианской семье, никогда не считал и не называл себя атеистом. Напротив, все свои изыскания он стремился согласовать с Библией и с трудами его приемной матери, Елены Уайт, в пророческом даре которой он никогда не усомнился. И все же, будучи человеком чрезвычайно деятельным, убежденным в своей гениальности и избранности, Келлог, как и Павлов, оказался в конфликте с взрастившей его религиозной средой. Присущие ему радикальные взгляды на сексуальность (он, как и Толстой, считал секс недопустимым даже в супружеских отношениях) и на питание он не хотел оставлять ни за что. И хотя обвинения его в пантеизме на сегодняшний день вряд ли выдерживают критику, его самоуверенность и нежелание преклоняться пред какими-то ни было авторитетами привели к неизбежному разрыву между ним и его церковью. Впрочем, сам Келлог до конца своих дней называл себя христианином адвентистом, и никогда не прекращал поддерживать церковь финансово, или своим авторитетом.