История в лицах - XX век начинается
«В том море книг, статей, фильмов, мемуаров, научных, большой частью околонаучных исследований, докладов и обзоров, бульварных книг, спекулятивных историй, которые посвящены Григорию Распутину, его подлинные черты давно утратились, стерлись, мифологизировались до такой степени, что восстановлению не подлежат. Вероятно, надо примириться с тем, что всей правды о Распутине мы так и не узнаем. И не потому, что знаем недостаточно, а потому, что знаем слишком много, и это знание наслаивается, как несколько одновременно звучащих в диссонансе музыкальных инструментов. Заставить их звучать в унисон невозможно. Но что возможно – так это расслышать и сопоставить отдельные голоса». Такими словами начинает свою книгу о Распутине Алексей Николаевич Варламов.
Судьба Григория Ефимовича Распутина неразрывно переплетена с историей России. Его влияние на царскую семью, ореол мистики, установившийся во дворце в последние годы правления Николая Второго, наконец, убийство Распутина до сих пор остаются предметом многих споров. Но лишь в наши дни, в век информатики, стало возможным узнать о том, о чем прежде умалчивалось. А потому у меня и назрела необходимость высказаться относительно неадекватности традиционного, однозначно-отрицательного взгляда на Распутина. Эта статья вовсе не претендует на развернутую биографию Распутина – она лишь ставит своей целью посмотреть на исполинскую фигуру Распутина с иной перспективы.
Григорий Ефимович Распутин родился 9 января 1869 года в селе Покровском в 60 верстах от Тюмени. Тюменский краевед В. Л. Смирнов обнаружил метрические книги слободы Покровской, «где в части первой „О родившихся“ рукой священника Николая Титова записано: „9 января 1869 года у крестьянина Слободы Покровской Ефима Яковлевича Распутина и его жены Анны Васильевны вероисповедания православного родился сын Григорий“».
Предки Григория пришли в Сибирь в числе первых ее пионеров. Долгое время они носили фамилию Изосимовы по имени того самого Изосима, что переселился из Вологодской земли за Урал. Распутиными же стали называться два сына Насона Изосимова – Яков и Филипп и, соответственно, их потомки: «Двор, а в нем живет крестьянин Филипп Насонов сын Роспутин, сказал себе от роду 30 лет, у него жена Парасковья 28 лет, дети у него сыновья Митрофан 7 лет, Федосей 6 лет».
Как пишет автор статьи о происхождении рода Распутиных С. Князев: «Версий происхождения прозвища Распута существует несколько». Одна из версий заключается в том, что фамилия эта происходит от слова «распута» – беспутный, непутевый человек. По другой версии, однако, имя происходит от другого значения слова «распута», широко употреблявшегося в Сибири – распутье, раздорожье, развилина или же перекресток, пересечка дорог. Григорию Ефимовичу Распутину действительно выдалось жить на распутье исторических дорог – более того, ему суждено было стать более, чем свидетелем того трагического выбора, который на этом распутье был сделан за Россию. И это не был его, Григория, выбор.
Но начнем с самого начала. Григорий был первым ребенком и единственным мальчиком, который выжил в семье его отца и матери. Все родившиеся до него братья и сестры умирали в младенчестве. О своем детстве и отрочестве Распутин позднее писал в автобиографическом сочинении, которое называется «Житие опытного странника»: «Вся жизнь моя была болезни… Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало, как с маленьким: мочился в постели».
В одном из позднейших интервью Распутин говорил о своих детских и отроческих годах: «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел идти по середине ее… Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась в даль… Не раз, мечтая так, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Постарше, с товарищами, подолгу беседовал о Боге, о приходе, о птицах… Я верил в хорошее, в доброе… и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых, о великих подвигах, о больших делах, о царе Грозном и многомилостивом… Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился… Неудовлетворен я был. На многое ответа не находил… И грустно было… И стал я попивать…»
Позднее в газетах будут писать о том, будто Григорий рос вором и конокрадом. Однако безосновательность и явная фальсификация подобного рода злоречивости газетчиков доказана американским исследователем Ричардом Бэттсом, самым влиятельным на сегодняшний день исследователем жизни Распутина (см. книгу Ричарда Бэттса «Пшеницы и плевелы»). Также, апологет Распутина О. А. Платонов, написавший весьма тенденциозную, но при этом богатую документами книгу «Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина» (известную в более ранних редакциях под названием «Жизнь за царя»), демонстрирует беспочвенность и надуманность этих обвинений.
Впрочем, такому пороку, как пьянство, Григорий действительно был с малых лет подвержен. Он, наверное, спился бы окончательно, разделив обычную судьбу русского мужика, если бы не его неожиданное для всех обращение к Богу. Но вернемся к «Житию опытного странника»:
«Вся жизнь моя была болезни. Всякую весну я по сорок ночей не спал. Сон будто как забытье, так и проводил все время с 15 лет до 28 лет. Вот что тем более толкнуло меня на новую жизнь. <…> Очень трудно это было все перенесть, а делать нужно было, но все-таки Господь помогал работать, и никого не нанимал, трудился сам, ночи с пашней мало спал».
Вот что писала о перевороте в жизни отца его дочь, Матрена Распутина:
«В жизни моего отца, когда я была еще маленькой девочкой, что-то произошло, что изменило совершенно всю его, а впоследствии и нашу жизнь. Раньше отец жил, как все крестьяне, занимаясь хозяйством. Вдруг он оставил семью и ушел странствовать. Должно быть, что-то произошло у него в душе: он перестал пить, курить и есть мясо и ушел из дома».
«Несомненно в жизни Распутина, простого крестьянина Тобольской губернии, имело место какое-то большое и глубокое душевное переживание, совершенно изменившее его психику и заставившее обратиться ко Христу», – писал следователь Чрезвычайной комиссии при Временном правительстве В. М. Руднев.
В жизни Распутина прочно сплелись и домовитость, и бездомность. Он работал, как и все мужики, на пажити летом. А осень и зиму, которые мужики традиционно проводили в кабаках, он странствовал – богоискательствовал. Но он никогда не забывал о семье и был по-своему заботливым отцом и мужем, всегда помнил о том, что у него есть дом, и в этом дом возвращался. Этому же он учил и других.
«Странничать нужно только по времени – месяцами, а года чтобы или многие годы, то я много обошел странноприимен – тут я нашел странников, которые не только года, а целые века все ходят, ходят и до того они бедняжки доходили, что враг в них посеял ересь – самое главное осуждение, и такие стали ленивые, нерадивые, из них мало я находил, только из сотни одного, по стопам Самого Христа», писал он в своем «Житии опытного странника». Монастырская жизнь также претила ему: «Если хорош ты был в миру, иди в монастырь – там испортят. Не по душе мне монастырская жизнь, там насилие над людьми».
Странствовал Григорий много лет, знакомясь в пути со многими интересными людьми, изучая Писания и молясь Богу. В своей книге «Распутин, которого мы потеряли» (СПб., 2001) Федор Козырев так характеризует странствования Григория:
«Он был не только опытным, но еще и очарованным странником, скитающимся не только в поисках правды, но и красоты – дивясь божественным природы красотам, как определял этот идеал скитаний Пушкин. И вынес он из этих скитаний глубокое, опытное убеждение в том, что внимать Богу можно и не отвергая природу».
Григорий был счастлив в своих странствиях, хотя в пути его подстерегало немало опасностей и приключений, счастлив был и дома, где его с любовью ждала его жена Прасковья – удивительно умная и светлая женщина, и дети. Впрочем, и в родной деревне Григорий не оставлял своего богоискательства, и всеми силами старался приобщить к этому и других людей. Он открывает у себя дома домашнюю церковь, где люди могли вместе изучать Священное Писание и молиться. Это крайне возмутило местное духовенство, которое всячески старалось воспрепятствовать подобного рода инициативам. За Григорием установили слежку, пытались обвинить его в хлыстовстве, но из этих обвинений ничего не вышло. Единственное, в чем могли уличить его – так это в том, что в доме его пели христианские псалмы, не похожие на православные песнопения. Должно быть, в одном из своих странствий Григорий научился им у протестантов. Но пение песен не могло вмениться ему в преступление, и его домашнюю церковь оставили в покое.
Но впереди у Григория покоя было мало – его ждало нежданное большое странствие – в Петербург. Он отправился туда в 1904 году, чтобы поговорить с ректором Духовной академии и получить разрешение на строительство храма в родной деревне. Местные власти ему в такой привилегии отказали. Вот как он сам описывает свое прибытие в Питер:
«Приезжаю в Петербург… выхожу из Александрове-Невской лавры, спрашиваю некоего епископа духовной академии Сергия. Полиция подошла, „какой ты есть епископу друг, ты – хулиган, приятель“. По милости Божией пробежал задними воротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу; епископ признал меня, увидел, и вот мы стали беседовать тогда. Рассказывал мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высокопоставленными, а там дошло и до Батюшки Царя, который оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм».
Григорий Распутин был представлен Государю в октябре 1905 года. Как говорила сестра Государя великая княгиня Ольга Александровна, Царь и Царица "видели в нем крестьянина, искренняя набожность которого сделала его орудием Божиим". Отныне вся жизнь Распутина будет посвящена служению этой семье. Он оставляет странствование, живет подолгу в Петербурге, собирая вокруг себя верных Государю людей, а главное, он – при малейшей опасности маленькому – рядом, чтобы молиться о нем.
В маленьком Алексее Николаевиче, добром и светлом ребенке, царская семья видела "солнечный лучик." Его болезнь – гемофилия – была мучительной, внезапно являвшейся, и очень опасной. В 1907 году, когда Наследнику было три года, у него случилось тяжелейшее кровоизлияние в ногу в Царскосельском парке. Вызвали Григория Ефимовича, он молился, кровоизлияние прекратилось. В октябре 1912 года в Спале – царских охотничьих угодьях Польши Алексей Николаевич после тяжелейшей травмы был настолько безнадежным, что доктора Федоров и Раухфус стали настаивать на публикации бюллетеней о здоровье наследника. Распутин был в это время на родине, в Покровском и по просьбе государыни Анна Александровна ее фрейлина Вырубова послала телеграмму в Покровское. Вскоре пришел ответ: "Бог воззрел на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить". Час спустя после получения телеграммы состояние Алексея Николаевича резко улучшилось, смертельная опасность миновала.
Григорий Распутин принес с собой новую и свежую струю в жизнь царской семьи и в жизнь сотен других людей, с которыми пересекался в Питере. Ему непонятны и неприязненны были вкусы и разговоры тогдашнего Петербургского общества, и вместо того, чтобы приспосабливаться, он решил оставаться самим собой. Впервые за много лет в самых высших кругах общества заговорили не о новейших французских романах, не о новой, отрицающей Бога, школе немецкого богословия, не об английском оккультизме – но о Боге и Его Слове. Из далекой Сибири Григорий принес дух богоискательства в самое сердце России.
Так почему же предреволюционные газеты подняли такую шумиху вокруг имени Распутина, обвиняя его направо и налево в самых нелепых грехах и преступлениях? Возмечтавшие разрушить трон через "раскачивание общества" и не могущие напрямую совершать нападки на царя сосредоточились на очернении Распутина. Была даже созвана особая конференция в 1912 году в Базеле, на которой решено было бросить все силы на дискредитацию Григория Распутина.
Ставки были настолько велики – целая страна, с ее неисчерпаемыми ресурсами и миллионами людей – что вполне вероятной сегодня кажется версия некоторых исследователей о том, что Григорию Распутину сделали двойника, компроментировавшего его. Одно из свидетельств тому – рассказ атамана Войска Донского графа Д.М. Граббе о том, как вскоре после убийства Распутина его "пригласил к завтраку известный князь Андронников, якобы обделывавший дела через Распутина. Войдя в столовую, Граббе был поражен, увидев в соседней комнате Распутина» - точнее, его двойника. (Родзянко М.В. Крушение империи. – Харьков. – 1990, 148).
Об одной из историй, связанных с двойником Распутина рассказала в своих воспоминаниях писательница Н.А. Тэффи. В 1916 году Тэффи, тогда сотрудница "Русского слова", вместе с писателем и философом В.В. Розановым, работавшим в "Новом времени", и сотрудником "Биржевых ведомостей" Измайловым были приглашены на обед к издателю, которому "небезызвестный в литературных кругах" авантюрист Манасевич, предложил "пригласить кое-кого из писателей, которым интересно посмотреть на Распутина." Человек, которого им выдавали за Распутина, вел себя чрезвычайно развязно, говорил пошлости, приставал к дамам, писал неприличные, бредовые записки (Тэффи Н.А. Распутин. Воспоминания. // Григорий Распутин. Сборник исторических материалов. – М. – 1997. – Т.2, с.223).
Эти и подобные им записки, которые кем-то рассылались по Петербургу, не были написаны рукой Распутина – позднее дактилоскопическая экспертиза докажет это. К тому же, обладавшие достаточным чутьем литераторы понимали, что перед ними разыгрывается заранее отрепетированный спектакль. Сама Тэффи заподозрила в этих встречах "обделывание каких-то неизвестных нам темных, очень темных дел" (с.240). Подобного рода спектакли, почти идентичные, будут проводиться и с другими людьми, не знавшими близко Распутина.
Но бывали у устроителей этих спектаклей и проколы. К примеру, 26 марта 1915 года Григорий Ефимович приехал и в тот же день уехал из Москвы. Но двойнику об этом доложить не успели. И «Распутин», по донесению полиции, просочившемся немедленно в прессу, в эту ночь гулял в ресторане "Яр," где плясал русскую, вытворял непристойности, хвастался своей властью над "старухой" (так этот человек именовал царицу). Ю.А.Ден, хорошо знавший Распутина лично, вспоминает с возмущением: "Доходило до того, что заявляли, будто бы Распутин развратничает в столице, в то время как на самом деле он находился в Сибири" (Гроян Т.И. Мученик за Христа и за Царя. – М. – 2000, с.95).
Высшее духовенство поспешило первым отвернуться от скомпроментированного Григория. Воздыхая о тяготах клеветы, Григорий Ефимович пишет митрополиту Антонию (Вадковскому), прекратившему с ним общение: "Все зависит от того, что бываю там у них, Высоких – вот мое страдание" (Гроян, с.268), пишет епископу Антонию (Храповицкому), поверившему в клеветы: "Не обижайтесь. Я вам зла не принесу, а ежели в ваших очах пал, то молитесь, молитесь о грешном Григории" (Гроян, с.267).
Впрочем, были и те, которых надо было убеждать в порочности Распутина. К епископу Феофану (Быстрову) на исповедь пришла женщина, открывшая епископу "дурное поведение" сибирского старца. История была нелепая, явно сфабрикованная, но епископ Феофан, и мысли не допускавший о лжи на исповеди, поверил ей, и, в нарушение тайны исповеди, рассказал об услышанном императрице и синодальным митрополитам. Позднее женщина та покаялась в клевете, в том, что ее подкупили, но дело было сделано. Григорий Распутин в своем дневнике писал: "Тяжелые переживаю напраслины. Ужас что пишут, Боже! Дай терпения и загради уста врагам! Или дай помощи небесной, то есть приготовь вечную радость твоего блаженства" (Гроян, с.491).
Многие близкие и дальние, верившие лжи о Распутине, шли к царю и царице, писали им оскорбительные письма, угрожали, требовали изгнать от себя Распутина! Но разве царь и царица могли сделать это? Они слишком хорошо знали Распутина. И слишком хорошо видели, что происходит. Ведь рвущимся к власти необходимо было скомпроментировать и убрать с дороги Распутина. Пуришкевич даже выкрикнул с думской трибуны о главном препятствии к свержению самодержавия: "Пока Распутин жив, победить мы не можем". (Допрос Маклакова В.А. Соколовым Н.А. // Расследование цареубийства).
И он был совершенно прав. Вот только один пример этому. В 1912 году, когда Россия готова была вмешаться в балканский конфликт, Распутин на коленях умолил царя не вступать в военные действия. По свидетельству графа Витте, "он (Распутин) указал все гибельные результаты европейского пожара и стрелки истории повернулись по-другому. Война была предотвращена" (Биржевые ведомости, 1914, 14 июля). Разжигатели войны, в которую нужно было втянуть Россию, чтобы, по словам Энгельса, "короны полетели в грязь", не могли простить этого Распутину. Интересно, что на Распутина было совершено покушение в тот же день и час, что и на австрийского эрц-герцога Франца-Фердинанда в Сараеве, смерть которого явилась подготовленным поводом для начала войны. Могло ли это быть совпадением? Распутина тогда тяжело ранили и, пока он был в беспамятстве, Россия начала всеобщую мобилизацию в ответ на объявление Германией войны России.
Распутин предупреждал царя против многих решений, грозящих бедой стране: был против последнего созыва Думы, просил не печатать думских крамольных речей, в самый канун Февральской революции настаивал на подвозе в Петроград продовольствия - хлеба и масла из Сибири, даже фасовку муки и сахара придумал, чтобы избежать очередей, ведь как раз в очередях при искусственной организации хлебного кризиса начались питерские волнения, умело преобразованные в "революцию". И когда пришел 1917 год, слова Григория стали сбываться с неумолимой точностью:
«...Люди идут к катастрофе. Самые неумелые будут править повозкой и в России, и во Франции, и в Италии, и в иных местах... Человечество будет раздавлено поступью безумцев и негодяев. Мудрость закуют в цепи. Невежественный и властный будет диктовать законы мудрому и даже смиренному. А потом большая часть людей поверит во власть имущих, но разуверится в Боге... Кара Божья не скора, но ужасна. А случится это до конца нашего века.»
«...Вы будете ежедневно видеть насилие на пороге своего дома, поскольку человек вновь станет зверем и, как все звери, будет нападать или подвергаться нападению. Этот человек не будет отличать доброе от зла, и лишь плоды, собранные предыдущим поколением, не будут содержать смерти.!. В эти времена горе соединится с человеком, а от их союза родится отчаяние, такое отчаяние, какого еще никогда не было на земле...»
«...Горы трупов сложат на площади, и миллионы людей застанет безликая смерть. Города с миллионами жителей не найдут достаточно рук, чтобы хоронить умерших, многие деревни будут перечеркнуты крестом».
«Когда времена приблизятся к бездне, любовь к человеку превратится в сухое растение. В пустыне тех времен будут расти лишь два растения — растение выгоды и растение себялюбия. Но цветы этих растений можно будет принять за цветы любви. Все человечество будет поглощено равнодушием».
Сама царская семья вспоминала еще одно предсказание Григория Ефимовича – о том, что все вместе побывают на его Родине – когда, под арестом большевиков, плыли на пароходе мимо Покровского в Тобольск, а потом, когда на лошадях государь с государыне и великой княжной Марией Николаевной проезжали через Покровское в Екатеринбург. Их разместили на ночь напротив дома Распутина. Григорий Ефимович задолго предсказывал это, причем говорил о том не одной только Государыне, а многим, в том числе Юлии Ден: "Они должны приехать. Волей или неволей они приедут в Тобольск. И прежде чем умереть, увидят мою родную деревню" (Ден Ю.А. Подлинная Царица. – М. - 1998, с.96).
Царь и царица знали, что их дни и часы сочтены. Но они помнили и о том утешительном слове, что Григорий послал их маленькому Алексею. Они уже давно предугадали, что оно значило: "Дорогой мой маленькой! Посмотри-ка на Боженьку! Какие у Него раночки. Он одно время терпел, а потом стал силен и всемогущ – так и ты, дорогой, так и ты будешь весел, и будем вместе жить и погостить." (Гроян, с.403). Они помнили, как Распутин им обещал, что Царевич Алексей исцелится годам к 13-14-ти, и болеть больше не будет. Он и вправду уже больше не болел – не знал боли.
За несколько лет до трагической гибели царской семьи Григорий писал: «...Опять я его (царевича Алексея) спас, я не знаю, сколько раз еще спасу я его для хищников. Всякий раз, как я обнимаю царя и матушку, и девочек, и царевича, я содрогаюсь от ужаса, будто я обнимаю мертвецов... И тогда я молюсь за этих людей, ибо они на Руси более всех нуждаются. И я молю за все семейство Романовых, потому что на них падет тень долга и затмения».
Смерть самого Распутина была так же оболгана, как и его жизнь. Непосредственные исполнители приговора, вынесенного Распутину преступной группой заговорщиков, умалчивают о том, о чем говорит судебно-медицинская экспертиза. Они утверждают, будто били и терзали тело уже мертвого Распутина. Но медицинские эксперты заявляют, что перед смертью Распутина долго мучили и пытали. Из нанесенных ран явствует также, что это было ритуальное убийство – своего рода человеческое жертвоприношение.
За год до своей смерти Григорий признался царю в том, что он знает, что его, Григория, скоро убьют. При этом он говорил, что желает, быть убитым руками простых людей – тогда Россия будет здравствовать, и роду царскому не будет конца. Если же смерти суждено прийти через людей знатных, продолжал Григорий, то это будет знаком тому, что страна на долгие годы опустится в хаос и братоубийственную войну, но династия царская все же сохранится. Однако, предупреждал Распутин, если смерть его придет через княжеские руки, через членов царской семьи, людей богатых, то той процветающей России, которую они знали, уже не будет, и вся царская семья погибнет. Парадоксально, что главным организатором и непосредственным исполнителем убийства явился член царской семьи, князь, и самый богатый человек России.
Можно многое, очень многое сказать еще о Григории Ефимовиче Распутине – того, что не влезает в рамки наших обычных представлений об этом человеке. Но я не могу не согласиться со словами архимандрита Тихона (Шевкунова), который очень точно, на мой взгляд, высказался о Распутине: «В истории человечества есть загадочные личности, о которых мы окончательно ничего не узнаем до Страшного суда Божия. Иной раз необходимо отказаться и от исследования этих личностей – эти исследования заранее обречены на бесконечные и бесплодные словопрения. Но тем более должны отказаться от того, чтобы восхитить себе суд Божий о человеке». Действительно, когда читаешь, размышляешь о Распутине – все время как будто стоишь на распутье двух дорог и пытаешься понять, чему верить, а чему нет. Был ли Распутин безгрешным человеком? Пожалуй, нет. Был ли он закоренелым злодеем? Точно уж нет. И если в статье этой Григорий предстал перед читателем в новом виде (кстати, царь дал Григорию фамилию Новый – так назвал Григория царевич Алексей при первой с ним встрече), то я считаю свою задачу выполненной. Даже если со мной не согласятся. Главное, чтобы мы нашли в себе смелость «отказаться от того, чтобы восхитить себе суд Божий о человеке». Чтобы и нам не быть судимыми.