Ходить по грибы любят многие. Особенно неудачники. Может быть потому, что в «тихой охоте» элемент удачи очевиден, если угодно, прямолинеен и легко доступен. Идет человек по лесу и перелескам, — грибов не видать, но ведь и просто так хорошо идти. То по упругой палой хвое, то по болотистым полянам с травою по грудь и выше. Воздух вначале пьянит множеством оттенков и ароматов, потом эйфория проходит, но все равно, остается ощущение, что он, густой и бархатистый, сам вливается в грудь, радуя, словно родник после долгого безводного перехода или открытая бутылка старого Bordeaux, оправдавшая ожидания коллекционера. Затем и это ощущение «негородского» дыхания исчезает, потому что дыхание невозможно не затаить...
На неприметном бугорке, прямо у границы сосново-березового колка, стоит неробко, но и не приметно, боровик. Не слишком большой, но и не маленький — с женский кулачок. А чуть левее — еще два, поменьше. А дальше... Дальше нужно смотреть. Да, вот она — удача в ее концентрированном выражении. Причем не пошлая в своей утилитарности, а изящная, как все то, что тешит не утробу или корысть, а дарит редкие мгновения ощущения собственной гармонии с окружающим миром. Пусть этот мир всего лишь ничем не примечательный лесок.
Но вот стоит в нем невзрачный мужичишка, в стареньком плаще и промокших дешевых кроссовках, смотрит на первый найденный боровик, смотрит довольно долго, и ведь он не просто смотрит. Это редкие минуты, когда он живёт так, как хочет. Куда-то исчезло постоянное тягостное ощущение перспективы попасть под сокращение на работе, утратить и без того скромный источник существования.Он в этот момент знает, что сегодня вечером не услышит от, постоянно раздраженной и замотанной безденежным бытом жены, традиционно субботнее: «Что ты все сидишь на кухне. У тебя уже задница квадратная от табурета. Занялся бы чем-нибудь!». Но главное — появилось, слегка и приятно теснящее грудь, — предчувствие, которое и называется ощущением пришедшей удачи! Чувство, в поисках которого игроки закладывают дома и жен, скалолазы без страховки штурмуют теснины, а горнолыжники выходят на лавиноопасные склоны. А тут ни лавин, ни камнепадов, ни судебных исполнителей, при этом ощущение удачи то же.
У каждого хорошего грибника (а хороший грибник, это не грибник-ханыга — способный таскать с собой грабли, чтобы сдирать с груздевых полян весь хвойно-лиственный покров до земли, лишь бы не упустить затаившиеся там грибочки), есть свой ритуал. Это ритуал почина. Прежде чем срезать или сорвать первый классный гриб, одни произносят особые слова-заклинания, другие производят заклинания-телодвижения, некоторые крестятся, что, с одной стороны, для религиозного человека является богохульством (не поминайте Бога всуе), а с другой, — что это, как не свидетельство силы эмоций, которые может вызвать у человека найденный гриб!
Наш мужичишка — грибник хороший. Не то, чтобы ему не хочется набрать полную корзину. Конечно, хочется.Он даже мечтает еще когда-нибудь (как много лет назад) набрести на такое место, чтобы грибы не вошли в корзину и ему пришлось бы снять майку и свитер, сделав из них мешки. А потом ехать в электричке и на автобусе в куртке, одетой на голое тело, вызывая у попутчиков завистливо-любопытствующие взгляды и вопросы. У него нет особого ритуала — почина в традиционном понимании этого слова. Просто он присаживается неподалеку от первого найденного гриба, достает сигареты, неторопливо закуривает и заводит неспешную и маловразумительную беседу: «Здравствуйте, Боровик Боровикович. Ведь ваша фамилия Белый?
Или я ошибся? Вы Подберезовиков? Да нет, конечно, вы Белый. Я не могу ошибиться». Он глубоко затягивается и продолжает говорить, выбрасывая изо рта с каждым словом клубочки дыма.
— Вернее, ошибиться я могу. Но не в грибах. Могу... и ошибался. Да еще как. Вот если бы по дури своей молодой я не отказался ухаживать за престарелым и одиноким дядей Шмулей, я бы сейчас, возможно, не сыроежки, а трюфели собирал...
Он снова затягивается и продолжает:
— Или если бы я послушал маму с папой и женился на дочери их друзей Саре с квартирой на Тверской, а не на победительнице областного конкурса красоты из города Карабаша, то сегодня на ужин бы у меня была не жаренная картошка с соевой докторской, а может быть как раз что-нибудь с трюфелем... А, дались мне эти трюфели... Извините, господин Белый. Я их и не пробовал никогда, а трюфельное масло, говорят, носками воняет ...
Тут грибник замечает, что и справа от его "собеседника" торчит маленький боровичок. Он снова чувствует в груди, правда уже не так сильно, прилив вещества удачи. Тщательно гасит о подошву сигарету, а затем глубоко втыкает окурок в землю. Поднимается и идет к грибному семейству. Всего он находит пять штук, два средних и три маленьких. Раньше он грибы срезал. Сейчас, сообразно современным рекомендациям, - аккуратно выкручивает из земли, потом срезает самый кончик ножки, чтобы убедиться в их нечервивости. Грибы все хорошие. Он соскабливает с ножек остатки земли и укладывает их в корзину. Еще раз осматривает все вокруг, но грибов больше нет. Закрывает складной нож, прячет его в карман — это еще одна примета-ритуал: с открытым ножом в руке долго грибов не найдешь, будут прятаться, и идет через большую поляну к следующему колку. Ничего не находит. Идет к следующему. Там тоже пусто. Но он уверен — грибы будут. Впереди еще весь день.
Он уходит все дальше. Одинокий охотник за удачей. И никто не мешает ему почти непрерывно, не стесняясь фальшивых нот, напевать то под нос, а то и в голос, слышанную им в молодости песенку, слова которой он толком не помнил: «Попадися мне груздь, разгони мою грусть... под березой, под осиною подосиновика нет...»
осень 2009