Глава 17. Счастливая семейная гавань.
Через месяц, Вера, защитившись на пятерку, уехала с молодым и законным мужем на край света. А еще через год, в июле, в день рождения её французского Анри, родила прелестную миниатюрную кудрявую принцессу, копию своей первой, такой страстно-нежной и таинственной любви. И назвала ее, не раздумывая, Вероникой. Ягодкой черничкой, Вероничкой. В память о юности, незабываемой романтической поездке в Париж под этим именем и первой близости с далеким, теперь уже навсегда расставшимся с ней любимым.
Тот поход в ночной клуб, начавшийся так неудачно, оказался судьбоносным в дальнейшей жизни. И так же, как когда-то Анри, Гена-Генрих ворвался в ее жизнь стремительно, пламенно, страстно. И сразу запожарил и сердце, и душу. LIGHT MAN! Человек Огонь, Человек Свет, Светлый человек, Огненный мужчина! Еще куртка эта джинсовая с такими же пуговицами. Фирма «LIGHT MAN». Ни до, ни после, не встречала она больше такого бренда. Точно, из Гонконга или «бананово – лимонного Сингапура». LIGHT MAN!
Хорошо, что диплом был уже практически написан. Родители, подруги и друзья, преподаватели, всё окружение... Они исчезли для неё! Пальцы набирали на клавиатуре компьютера только два слова: «LIGHT MAN»! Огонь в крови, свет любви! LIGHT MAN, LIGHT MAN, LIGHT MAN... Больше и кроме любимого на этом свете не существовало никого и ничего! И даже неповторимый возлюбленный Анри пропал в одночасье, исчез, как всегда внезапно исчезал, сгорел, как Феникс. Возродившись чудесным образом заново в свою молодую копию, Генриха-Геннадия.
Но перед свадьбой курьер вручил ей роскошный букет орхидей, бутылку эксклюзивного французского коньяка и коробочку с бриллиантовыми серьгами в виде любимых хризантем. Текст внутри необычной изысканной поздравительной открытки был кратким.
Бриллиантовая Бижу! Искренне поздравляю с получением диплома о высшем образовании и началом новой счастливой семейной жизни. Верь в чудеса! А.
И Верочка, налив в термос коньяк от Анри, как когда-то в Париже они наливали глинтвейн, совершая прогулки по праздничным зимним улицам столицы, уединившись с Генри-Геннадием, начистоту рассказала будущему мужу все о своем любимом, теперь уже в прошлом времени, Джеймсе Бонде. И тесно прижавшись друг к другу, отпивая маленькими глоточками божественный напиток, они всю ночь честно исповедовались в своих прошлых чувствах и увлечениях.
И Гена, жалея ее, нежно гладя по густым волосам, как когда-то Анри, с болью в голосе говорил,
— Милая моя, любимая Веруня, сколько же ты всего натерпелась, настрадалась в своих разлуках, ожиданиях-переживаниях. Обещаю тебе, что буду всегда с тобой и в радости, и в горести, и в море, и на берегу. Нам тоже придется расставаться. Море - моя работа. Но это будут разлуки на конкретные и не очень длительные сроки. Сейчас рейсы у рыбаков не такие долгие, как раньше. И, запомни, пожалуйста, Вера! В нашем роду, если женился - то один раз и навсегда. Без измен и разводов. Мужчины все надежные и верные. Такие и женщины. Верю, что и моя царица, несравненная Клеопатра, достойно продолжит эту династию. — И они искренне дали друг другу клятву верности в любви.
Свадьбу сыграли скромную, чисто условно. Вера сама не захотела пышной помпезности. А от венчания Генрих мягко, но отказался, сказав, что пока не готов к этому церковному священнодействию. А повенчаны они уже с Верой на Небесах той ночной клятвой верности, раз и навсегда. Но, увидев грусть в глазах своей Клеопатры, утешил обещанием повенчаться в старинном русском городе, где жили его родители.
— Приедем к ним в мой следующий отпуск и обязательно совершим церковное таинство, — твердо заверил он.
И в свадебное путешествие повез свою единственную и неповторимую царицу в Сингапур, на знаменитый остров Сентоза, любимое место отдыха и развлечений моряков.
Наконец-то, молодая женщина обрела свою гавань в беспокойном океане мирской суеты и ненужных страстей. Она была спокойна и счастлива, наслаждаясь прелестями семейной жизни. Обустраивала квартиру улучшенной планировки, которую супруг купил в новом микрорайоне, заботливой хлопотуньей вила уютное и стильное гнездышко. Откармливала всякими вкусностями свою «худобу», как она называла мужа. В перерывах между хозяйственными делами рисовала фантастически красивые камчатские пейзажи. Под настроение сочиняла стихи, перечитывала произведения классиков японской и китайской литературы и потихоньку забывала имя Анри, превратив его из Генри - Генриха в твердое, но надежное, Геннадий. Муж был старше Веры на семь лет, но выглядел очень молодо, и совсем не походил на «морского волка». Наедине они резвились с ним, как два игривых котенка, два хулиганистых ребенка-пострелёнка, упиваясь в наслаждениях молодостью и любовью. Но, когда Вера приходила на корабль к супругу, то видела, с каким почтением и с уважением относится экипаж к нему, без пяти минут капитану, серьезному, строгому, деловому.
Геннадий стал для нее и мужем, и другом, и подружкой одновременно. Все свои мысли, чаяния-переживания, увлечения, тревоги, заботы и волнения она бесхитростно доверяла ему с непосредственной детской искренностью. И знала, что поймет, не осудит и всегда поможет и утешит. Он был добрым, спокойным, великодушным и, немного, безалаберным. Даже, в чем-то рассеянным. Но может ей так только казалось? Возможно, он просто был уверен, что заботливая жена всегда найдет и подаст ему в нужную минуту в руки ключи от машины или квартиры, документы, перчатки, шарф, другие атрибуты быта, одежды и даже положит в дипломат необходимые для службы бумаги. А любил, нежил и баловал свою Клеопатру Гена со всей щедростью широкой морской души. И кружил, как когда-то Анри, и на шее катал, под ее восторженные визги, и на руках баюкал, как капризного ребенка, и пел какие-то смешные, сочиненные с ходу песенки, и устраивал маленькие трогательные сюрпризы, не говоря о дорогих подарках. И, как герой одного из рассказов О'Генри, поздней ночью мог отправиться в неизвестность, с удовольствием исполняя Верочкины капризы, в поисках вожделенных эклеров, персиков или гранатового сока.
Когда родилась Вероничка, Гена приложил усилия, чтобы остаться в порту, на ремонте судна и не уйти в очередной рейс, помогая жене во всем, начиная от стирки и глажки, и заканчивая... Все знают, что хлопоты, связанные с появлением на свет беспомощного грудничка, обрушиваются лавиной на родителей и никогда не заканчиваются.
Это была крепкая счастливая и дружная семья, основанная на любви и доверии. Гостеприимная, хлебосольная, радушная. Все друзья Генриха завидовали белой завистью, не скрывая своих чувств, выбирая в подруги женщин, хоть отдаленно похожих на обаятельную Веру. Щедрую, отзывчивую, внимательную, жизнерадостную. С которой можно было и за жизнь поговорить, и анекдоты потравить, и пару стопок пропустить, и весело потусить - позажигать.
А молодая мать, всматриваясь в подрастающую красавицу дочурку, любимицу всех родных и близких, отчетливо видела в ней облик Анри. Конечно, она знала о телегонии, теории, трактующей о том, что первый мужчина оставляет свой «образ духа и крови» на девственнице. Религия, философия, эзотерика в один голос утверждали, что информация о «первом отце» передается потомкам на ментальном уровне. Многие народы в своих поверьях чтили девственность женщины не только физиологическую, но и духовную, считая, что, даже думая о другом мужчине, та передаст своим детям чужие генные признаки. Церковь тоже постоянно напоминала об этом, призывая вести нравственный, чистоплотный образ жизни, сохраняя чистоту отношений и девственность до замужества. Но Гена и Анри были практически на одно лицо. Да и Вера была неуловимо похожа на своих любимых мужчин.
Теперь она часто с благодарностью вспоминала родителей, не давших ей благословение на брак, и понимала «нерешительность» Анри. С его таинственной и опасной работой, постоянными и внезапными отлучками - пропаданиями на неопределенный срок, при её неуемной и страстной натуре, как долго смогла бы она, как женщина, выдержать такой образ жизни. Может, и смогла бы. И дай тогда родители согласие, девушка тоже бы сохранила чистоту и целомудренность до официального брака. Единственное, огорчавшее в рассуждениях, было то, что закончив фундаментальный вуз и получив престижное образование по уникальной специальности, та пока не нашла себе профессионального применения.
Да и особо не стремилась искать подходящую работу. Достаток в семье был стабильным и высоким, а ребенок совсем маленьким, чтобы жертвовать здоровьем доченьки и отдавать ее в поисках соплей, простуд и кишечных инфекций в детский сад. Вера полностью посвятила себя воспитанию Веронички и любви к драгоценному благородному Геннадию.
Спрашивается, для чего тогда нужно было получать пресловутый диплом о высшем образовании. Ведь из-за него и начался весь «сыр-бор», когда родители препятствовали браку с Анри. Выйди она замуж в восемнадцать лет за своего французского Джеймса Бонда, так же ждала бы его и любила, как сейчас Гену, рожала, и воспитывала детей. Но все уже было в прошлом. И женщина гнала эти мысли прочь, чувствуя себя в такие моменты даже какой-то предательницей-изменщицей по отношению к любящему и преданному мужу.
Так незаметно пролетело, прожилось, пролюбилось, прорадовалось восемь лет семейного счастья. Конечно, в гавани любви не всегда царила идиллия. И тучки набегали, и ветра штормовые задували, и ссоры случались, и слезы проливались. Но это были такие пустяки, из серии «Милые бранятся, только тешатся», что потом супруги, действительно, вспоминали о ссоринках-засоринках с юмором, стараясь в будущем обходить острые углы подобных эксцессов стороной, не наступать на одни и те же грабли.
продолжение следует http://www.proza.ru/2011/09/28/1018