Приближался очередной православный праздник – Преображение Господне. По православному календарю шел Успенский пост. Катерина уже вступила на путь невидимой брани, постигая любовь небесную, правду вечную. В период поста она с легкостью отказывалась от запретного. Не ела мяса, яиц. Накануне исповеди и готовясь к причастию, тем более.
Исповедь…
Время неумолимо приближалась. Всё. Отложив все дела в сторону, она уселась за стол, как школьница с блокнотом и ручкой.
«Мои грехи».
В голову ничто конкретное не шло.
Она чувствовала себя хорошо. Казалось, она давно уже научилась жить, ни с кем не ссорясь, отпуская мелкие обиды. Она умела хранить внутренний душевный покой, ощущая достаточность бытия, тихо радуясь тому свету, который открылся перед ней. Умея замечать красоту, находила ее в малом: бабочке, случайно залетевшей и приземлившейся (похоже, в восторге!) на уголок, только что окрашенной небесно голубым цветом корзинки; вышитым её же руками рисункам на носочках для единственного внука. Охотно принимала улыбку чужого человека и сама улыбалась в ответ. Готовая в любой момент подать руку помощи. Самыми светлыми на земле для нее были детские лица. Детские голоса, смех. Детские вопросы. Чистота, непорочность, ангельская святость – во что ощущала она в потоке детских слов, эмоций…Общение с малышней, как маленький чистый родник всегда питало ее душу.
«Мои грехи». Она поставила цифру один.
Не зная, как сделать это правильно без нелепостей и лишних слов…она открыла книгу. Там четко излагалось следующее. «Придя на исповедь. Вы должны, не утомляя батюшку подробностями, сказать, перечислить ваши грехи, записанные на листочек и закончить словами: « Я приношу покаяние в совершенных мною грехах»». В книге писалось, что не нужно рассказывать целые истории, достаточно констатировать факт, иначе на всех прихожан Батюшки может и не хватить.
Не привыкшая привлекать к себе излишнее внимание, она как ученица вывела два первых слова.
«Лишнее ем». Это было перечислено в книжном примере. Она решила, что не лишена этого греха.
«Обиделась на…»
Она задумалась на кого она обиделась. Было ли обидой то, что по уважительной причине в очередной раз не удалось исполнить порыв ее души? У нее выпадала пара свободных дней, когда находясь недалеко от собственного родного дома, от любимой мамочки, могла встретиться с ней и не смогла. Судьба-распорядительница. Почему все утверждают, что мы сами пишем свою линию жизни. Да, сами. Но решения принимаем порой, вопреки собственной воле. Просто потому, что так нужно. Кому нужно, тебе? Нет. Тем, кто рядом. Кто нуждается в тебе или просто просит внимания или помощи. Тоска по маме, особенно, когда она была маленькой, владела всем ее существом. Она плакала ночами. Её детское сердечко сжималось от безысходности при мысли, что может наступить такой черный день, когда не будет рядом родителей. Чего боишься в жизни, то и настигает тебя постепенно, как испытание. Нужно ли оно маленьким, еще не окрепшим детским душам? С четвертого класса Катенька была оторвана от родителей, живя в интернате со своими сверстниками. На неделю детишек привозили в интернат, поближе к школе и только в субботу и воскресенье они виделись с родителями. А после школы встречи стали еще реже, еще желаннее. Учеба, замужество, работа на родине мужа, все дальше и дальше уводили ее от мамы. Не стало любимого отца, мама жила одна. Сердце дочери, тоже ставшей со временем мамой, щемило от жалости. Теперь она знала по себе, что значит, ждать домой детей. Считать денечки, отведенные на встречу с ними.
И вот выпала пара деньков возможной встречи. Да опять судьба-разлучница распорядилась иначе. Вдруг позвонил муж и сообщил о болезни его матери, свекрови. И без того много лет больная, еще не старая женщина, растемпературилась, слегла всерьез. Катерину срочно попросили вернуться в связи с тяжестью болезни. Встреча с мамой, единственной, ждущей ее каждую минуту, каждый день годами заглядывающей в почтовый ящик с вопросом : « Нет ли какой весточки от детей?», не состоялась. Она уехала к свекрови, чтоб поднять ее на ноги. Причем, приезд ее подействовал удивительным образом, прямо как живая вода.
«Обиделась на…» Это и обидой назвать нельзя. А вот то, что в разговоре с близкими, она досадовала об этом, сожалела о личном… Грех ли это?
Что дальше?
« Осуждала…» в разговоре с мужем соседей. Муж начинал разговор об этой паре, с виду вполне приличной семье, но не пропускающей ни единой малой возможности и повода выпить спиртного. Они сами гнали и гнали день и ночь самогонку. Эта женщина, учитель английского языка в местной школе, умела так смачно выражаться на русском, громко на весь двор или по телефону, не смущаясь ни старых, ни малых, что вопросов не возникало даже у бывалых мужиков, про которых говорят: « Ругается, как сапожник».
«Осуждала…» - «Не судите, да не будете судимы…»
Листочек понемногу заполнялся. Еще один грех, которым страдают, думала она, большая часть верующих, плохо молилась. Не блюла утренние и вечерние молитвы. В завершении она переписала из слова в слово:
«Я приношу покаяние в совершенных мною грехах»
Батюшка был молод. Ровесник ее двадцативосьмилетней старшей дочери. Он, понятно, не узнал ее, хотя месяца три назад они вели более чем часовую беседу. Важно, что она помнила этот глубокий по содержанию разговор. Случилось главное. Чувства, что родились в ее душе при том разговоре уже нужными нотами легли в песню ее души. И эта мелодия звучала, тихонько, слышима только ею самой…Такое бывает, когда при общении соприкасаются души, когда «вопрос-ответ», как ключик с замочком сливаются воедино, и нет других вариантов, нет даже желания искать что-то другое в ответах на заданные вопросы, потому что …ключик-то настоящий всегда одного образца, одного рисунка, одной конфигурации…
Она, получив благословение, поведала свои грехи, держа перед глазами листочек и замолчала. Молчал и батюшка. Видимо, обдумывая. Она помнила его слова трехмесячной давности о том, что можно, сколько угодно ходить в церковь и молиться, но если ты ни разу не исповедовался, не принес покаяние за свои грехи, не признал грешность свою перед Господом, не причастился, то все предыдущее просто бесполезно…
«Вот мои грехи, Господи, батюшка - свидетель моего покаяния…»
Он начал говорить о важности соблюдения поста, воздержания себя в страстях, начиная с приема пищи. О том, что если не выработана потребность в ежеутренних и ежевечерних молитвах, то действительно, правильно сказала Катерина (он перед этим попросил напомнить ее имя), что это нужно ввести как простое правило… (Катерина смотрела «Вечернее правило» по православному каналу и слова слетели с губ сами собой…) Батюшка замолчал. Не зная, чем продолжить, Катерина стала чуть подробнее говорить и о ситуации с больной свекровью и о пьющих соседях. Он продолжил. О чтении книг. Об изучении жизни святых. О чистоте помыслов. О содержании самого понятия греха.
И вдруг сама того не ведая, она своим обычным тихим, но твердым голосом сказала: «А знаете, батюшка, я долго думала, собирая свои грехи для исповеди….Мне показалось, что их почти нет у меня…»
Прислушиваясь к звукам идущей за стенами кабинета службы, он попросил прервать исповедь: « Сейчас будет торжественный момент. Я должен помочь в его проведении…» Они вышли на время. Она снова задумалась. Даже пожалела о своем неразумном поступке. Таинство и так затягивалось.
Что будет дальше?
Взгляд остановился на скамеечке возле кабинета, где проводилась исповедь. Перед дверьми, следующей в очереди на разговор с батюшкой сидела ее свекровь. Уставшая больная женщина с потемневшим лицом. Видно, что ей трудно было даже просто сидеть. Стоять во время ведения службы ей уж и совсем не под силу. Отеки, одышка, боли мучали ее почти беспрерывно.
И на этого человека обижаться?
Катерине стало больно. Даже от того, что она так надолго затянула свое общение с батюшкой, а свекровь вынуждена ждать ее. Больно оттого, что она не может ничем уже облегчить ее ежедневные и почти ежеминутные боли. Грустно оттого, что вдруг разрушилась внутри та гармония, которой она жила и которую берегла. Торжественный момент не заканчивался и не заканчивался….Наконец, батюшка пригласил ее снова в кабинет для продолжения беседы. И тут она заплакала, произнося слова о своем главном грехе – досаде на больную свекровь. Батюшка заговорил о том, как мы должны вести себя в общении с ближними. Например, начал он, в семье есть малыш. А ночью отец и мать начинают пререкаться, кому вставать к ребенку, каждый устал, а дите плачет…Катерина удивилась наивному примеру… Она вырастила своих девочек почти погодок. Эта тема для нее показалась излишне понятной и ненасущной сегодня для нее. Батюшка продолжал…А она в одну секунду вспомнила рождение малюток, постоянное отсутствие мужа . Первую доченьку он не смог вынести из роддома потому, что служил в армии… А вторую потому, что ездил на годовщину смерти отца. А поскольку стояла глубокая осень и бездорожье, задержался там дней на пять…Хотя ее родная мама всегда говорит, что заботиться нужно о живых, но в тот момент годовщина смерти отца была для мужа важнее. Это и не обсуждалось. А спора, кому вставать ночью к ребенку, вроде и вовсе не было. Кормилица – она.
Потом до нее дошло, что батюшка молод. И он учится речам. А пример? Так у него только что родилась маленькая доченька – ангелок, а сыну нет еще и двух лет… Пусть говорит… Потом он перешел на другую тему. Что значит «моё мнение». ( «Это он к моим словам, что у меня почти нет грехов?!!!»)
Мнение – это дословно…..в общем, какая-то абсолютная ложь. И тут она вспомнила слова из книги «Невидимая брань», которую он в прошлый раз предложил ей для чтения.
«Да, я читала об этом в книге. Мне сложно принять то, что написано там. А там сказано, что я должна признать себя ничтожеством, как это ?». Пройдя немалый жизненный путь, получив образование, приобретя определенный статус в обществе и как-то вот так…..снизойти до ничтожества…
Батюшка продолжал мысль о том, что существует путь, который предложил нам Господь. И наша цель принять его. Принять его учение. Принять веру. И не выискивать ничего другого. «Он хорошо говорит. Наш батюшка. Он уже умеет читать лекции»,- думала она.
Он говорил о силе дьявола и о Законах Божьих. ОН говорил о том, кем становится человек в зависимости от того в какое окружение он попадет. «Так, например»,- продолжал он.
«Живут в детском доме две маленькие девочки. И попадают они в разные семьи…»
Катерина заплакала. « Зачем Вы об этом?....»- шепнула она. Эта тема была ее главной болью. Ровно год назад они ждали появления на свет малыша, внука, мальчика. Долгожданного. Они лелеяли надежду, любили маленького в доченькином животике. Он уже пинался, настораживался. Таился под гладящей его рукой. С ним ласково разговаривали. Но случились преждевременные роды. Маленький любимый всеми мальчишка, (у него уже было свое имя), родился мертвым. Весом 650 грамм. Двадцати пяти недель срока. При ее любви к детям –ноша потери была почти невыносимой. Особенно больно было за детей….
Она уже только ждала окончания речи. Говорить больше сил не было. Батюшка уведомился , есть ли еще что-то сказать ей в покаяние. И принял его.
Назавтра наступил праздник Яблочный Спас и праздник Преобажение Господне.
"Однажды Иисус взошел на гору с троими учениками - Петром, Иоанном и Иаковом. Гора эта находилась в Галилее. На вершине ее Иисус начал молиться, и во время молитвы лицо его внезапно преобразилось, сделавшись, как солнце, одежды же его стали белыми, как свет. В ту же минуту явилось светлое облако, из него вышли два великих пророка древности - Моисей и Илия, и раздался голос: "Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте". То был голос Бога Отца", - гласит Евангелие.
Яблочным Спасом Преображение Господня называется весьма символично. Подобно яблоку, незрелому и преображающемуся с течением времени, человек обретает духовную силу. Самый же главный плод - наше духовное преображение.
На причастие Катерина не пришла. Она даже не смогла съездить на кладбище со своими свекровью и мужем, что бы помянуть свекра, в день именинной памяти его. Она болела.
Не зная, что взять в руки, чтоб хоть сколько-то стало бы легче…..
А перед глазами каким –то невидимым утешением,(преображением?!) возникал образ отца Лазаря в сиреневом одеянии. Пожилой, почему-то вызывающий доверие дьякон. Он начинал и вел службу, сопровождая ее звоном бубенцов. « Паки, паки…. Господу Богу помолимся ….»- растягивал певуче отец Лазарь, и голос его уводил туда, откуда доносился звон колокольчиков.
Катерина знала, что означают эти слова: « ….Опять и опять, Господу Богу помолимся…»