Как начинался камаз - повесть

Повесть         

               

                КАК НАЧИНАЛСЯ КАМАЗ
                ИЛИ…
                «ПОЛНЫЙ     БАНЖУР»

ПРЕДИСЛОВИЕ:

Эта повесть о двух знаменательных событиях в моей жизни. Одно – участи в работе закупочной комиссии оборудования для завода грузовиков КАМАЗ. Другое – моя жизнь с семьёй в Париже. Мне хочется рассказать читателю о впечатлениях человека попавшего волей судьбы в самый центр важного государственного дела. Всё это происходило в совершенно необычной обстановке жизни во Франции, стране с непривычной культурой и укладом жизни. Что-то мне понравилось, а что-то нет. Но все это сугубо личные переживания.

1. НАЧАЛО:
Поезд из Москвы прибывал в Париж по расписанию ровно в полдень. Я нервничал в ожидании встречи с новой работой в необычной обстановке заграницы. Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей и тревог, я вышел в коридор вагона и стал смотреть в окно. За ним проплывали французские пейзажи сельской местности. Аккуратно нарезанные участки земли, засеянные, ухоженные. Жилые дома, увитые зеленью плюща. Много цветов. На всё это было приятно смотреть и на душе становилось спокойнее.

Позади трое суток пути. Жена намучилась с двумя дочками непоседами. Замкнутое пространство вагонного купе плохо ими воспринималось. Старшую Светлану укачивало, и она выглядела совершенно больной. Ничего не ела и лежала на верхней полке купе в состоянии прострации. Все мои попытки её расшевелить, повеселить, она воспринимала равнодушно и не заинтересованно.

Четырёхлетняя Оля поездку тоже переносила тяжело, но по-другому. В её возрасте дети нуждаются в физической разрядке – беготне, активных играх. Ничего этого в вагоне делать нельзя. К тому же вагон, специально сконструированный под узкие тоннели Европы, имел очень тесные купе с тремя полками в ряд. Коридор вагона узкий и опасный для маленьких детей. Бегающего ребёнка кто-нибудь мог ненароком ушибить, да и острых углов в коридоре было предостаточно.

Все мамины попытки свить в купе гнёздышко для чтения с Олей книжек с картинками и удержать этим дочку возле себя, действовало только на короткое время.

Вагон переезжал границы Польши, двух Германий, Франции. Каждая сопровождалась грохотом отодвигаемой двери, вопросом пограничников «Документы!» на разных языках. На момент проверки нужно было сидеть в купе. Если это происходило днём, то ещё было терпимо. Но ночью, громкие голоса таможенников и пограничников немедленно будили девочек, вызывая у них испуг. Неожиданно оказалось, что границы Европы очень близки и сменялись они очень быстро. В результате две ночи мы почти не спали.

Это настораживало, возбуждало, давило на психику, особенно детскую. После этого на мой женский коллектив наваливалась усталость и апатия.

Так как я имел опыт выезда заграницу, мне приходилось играть роль бывалого человека. Всем своим видом я показывал: «Спокойно девочки! Всё идёт нормально! Опасности нет!».


2. Знакомство с Мариной Костиковой

Облегчение наступило на территории Франции. До Парижа было ещё далеко, и мы расслаблено отдыхали от пограничной суеты. Неожиданно дверь купе открылась и в неё протиснулась девочка. Она была очень серьёзная, держала в руках книжку с цветными картинками и обратилась с вопросом:

- Я Даша! Здравствуйте! Мне скучно, а здесь едет девочка. Можно мне с ней поиграть?

Через мгновение в купе заглянула худенькая женщина, с длинными зачёсанными в косу волосами и симпатичным лицом. Она сказала низким приятным голосом:

- Даша! Как тебе не стыдно? Беспокоишь людей. Ведёшь себя неприлично. Извините, мы сейчас уходим.

Но было поздно. Для Оли девочка Даша была спасением от скуки, и она тут же стала с ней «дружить».
- Это ваша дочка? – активно вступила в разговор жена – Она нам совсем не мешает, наоборот, наша вся извелась от этой дорожной скуки. Пусть поиграют.

Как известно, нет ничего проще, завязать знакомство с попутчиками в поезде. Вскоре выяснилось, что Дашина мама жена сотрудника ЮНЕСКО. Они уже несколько лет живут в Париже. Задержались с дочкой в Москве после отпуска по семейным делам. Муж уже в Париже и будет их встречать. Женщины друг другу понравились, и они любовно помогали детям общаться. Новую знакомую звали Марина.

Знакомство состоялось и, как это бывает у женщин, они быстро нашли темы для разговора. Жену, конечно же, интересовали подробности жизни в Париже. Марина очень толково, в подробностях рассказывала, что и где покупать, чего опасаться.

- Воду из крана пить нельзя. Её надо покупать в бутылках. Для кухонной готовки её не напасёшься, поэтому у нас целая система фильтрации воды из-под крана. Сначала кипятим, потом процеживаем несколько раз через марлю. Целая лаборатория на кухне, - Марина весело смеялась – Всё равно в воде какие-то гадкие хлопья остаются.

Все она рассказывала дружелюбно, подробно и толково. Обращала на себя внимание её грамотная речь. Я не удержался:

- А вы работаете в Париже?
- Пока нет. Я журналистка. Мы вместе с мужем Славой окончили факультет МГУ. Страдаю без работы ужасно, но пока, устроится куда-то не удаётся. В основном воспитываю Дашу. Изучаю французский, без которого в Париже не обойтись. Английский язык они не переносят принципиально. Для туристов в городе возле некоторых магазинов объявления – «Здесь говорят на английском языке». Мы туда не ходим. Очень в этих магазинах цены «кусаются».

Эта информация меня очень расстроила. Накануне поездки я окончил курсы английского языка, а оказывается, в этой стране попрактиковаться не удастся. Утешением было то, что коммерческий люд на английском языке наверняка общается. Я прислушался к женскому разговору.

- Дороговизна в магазинах ужасная. Цены в основном рассчитаны на богатых туристов. Местные жители туда и не ходят. Для парижан владельцы магазинов устраивают сезонные распродажи. Они называются «сольд». Проводят их под разными названиями.

После лета – «зелёный», после зимы – «белый». В середине зимы, когда наступает «мёртвый сезон» для туризма, торжественно объявляется специальная распродажа – «подарок парижанам», - Марина весело рассмеялась – В этот «сольд» парижанки испытывают стресс. Цены падают на сорок процентов. Всего много, глаза разбегаются, голова у женщин становится шестигранником – «Что купить?».

Я вспомнил рассказ соседа немца, с которым мы летели в самолёте. Зная, что мы никогда больше не увидимся, он разоткровенничался.

- Я живу очень экономно. Когда мне надо купить костюм в магазин не бегу, а терпеливо жду распродажу. Не хочу платить ещё одну цену за покупку в сезон. Пусть платят богатые бездельники.

По тем временам нашей жизни в СССР это было для меня откровением. О такой форме торговли мы и не слышали. Надо было, шли и покупали, что есть в магазинах.

Женщины обсуждали культурную жизнь. Марина рассказала, что они купили старенький «Пежо». На нём мы ездим загород, осматриваем интересные места Франции.

Женщины, обсуждая бытовые мелочи, подружились. Да и девочек невозможно было оторвать друг от друга. Оставшееся время в пути пролетело незаметно.
3. Парижский вокзал

Париж дал о себе знать мельканием построек за окном. Накопившаяся дорожная усталость, волнения на пограничных проверках, неизвестность  будущей жизни, как-то размыла встречу с этим городом.

Столица Франции, воспетая в мировой литературе Бальзаком, Дюма, Золя и другими великими писателями, приближалась с каждым перестуком колёс. А я чувствовал только нервное напряжение. В кармане у меня ни сантима, и от этого мысли были очень тревожными: «Встретят ли? Что делать если не встретят?».

Ехал я на очень трудную работу в качестве секретаря партийной организации разношёрстного коллектива. Это были командированные в Париж представители строящегося завода КАМАЗ и внешнеторгового объединения «Автопромимпорт». Перед этим коллективом стояла цель в кратчайшие сроки закупить оборудование для автогиганта. Фактически это было соизмеримо с шестью заводами ВАЗ.

Руководство страны, решилось на строительство завода по выпуску этого типа грузовиков на современном техническом уровне. Этого требовала экономика страны.

Как всегда в нашей стране, работа закупочных комиссий шла под лозунгом «давай-давай, быстрей-быстрей». Чтобы не терять время на приезд в Москву иностранных фирм, решили к ним выехать навстречу.

 Две закупочные комиссии создали в Париже и Берлине, а одну в Америке. Координация всех трёх групп велась из Парижа. Строительство велось быстрыми темпами, и люди в закупочных комиссиях старались вовсю.
Задача партийного секретаря в этих условиях, обеспечить целостность коллектива и проследить, чтобы были созданы все условия для работы.

Поезд медленно вкатывался под своды парижского вокзала. Было гулко, пахло дымом. На перроне сновали носильщики. На головах необычные фуражки в форме цилиндра. Как выяснилось такая форма фуражки атрибут человека государственного, официального. Носят его военные, полицейские и… носильщики на вокзалах.

4. Встреча на вокзале

У выхода из вагона началась сутолока с выносом багажа. Марину с дочкой встречал муж. Нас не встречал никто! Стоять у окна было бесполезно, да и торчать в проходе тоже. Надо было выносить на перрон наш скарб.

Марина познакомила нас со своим мужем. Это был худощавый, улыбчатый бородач. Борода видимо имела задачу компенсировать лысину на голове. Это не мешало общему приятному впечатлению и человеческой доброте, исходящей от него. Он немедленно отозвался на мою просьбу не покидать нас до выяснения ситуации: почему меня никто не встречает?

Пыхтя и отдуваясь, я начал таскать к выходу бесконечные коробки с вещами. Ещё в Москве я периодически взрывался, когда видел огромную груду «вещей на первое время», наготовленные нашей хозяйственной мамочкой.

Все мои возражения, что мы едем не в пустыню, немедленно отбивались. Жена укрылась за баррикадой доводов: «У нас две девочки. Четыре и двенадцать лет. Их надо накормить, одеть, уложить спать! Не побежим же покупать в магазин?». Всё был правильно – сразу не побежим. Но моё внутреннее сопротивление этой запасливости меня обескураживало.

Оставшись один на один с этими бесконечными коробками и чемоданами, я чуть не плакал от злости. Делать было нечего, и я работал как «амбал» на Востоке или - «биндюжник» в Одессе. На перроне вокзала в Париже вырастала груда багажа. Встречающих нас не было.

Слава предлагал позвонить в Торгпредства. По его виду было видно, что ему всё это начинает надоедать и не терпится отодвинуть эту вокзальную суету попасть домой, и насладиться общением в кругу семьи!

В разгар всеобщего возбуждения по разным поводам, к нашей живописной группе подошли двое мужчин. Молодой приземистый блондин спросил:

- Простите, с вами не ехала семья Дрёмова?
- Это я, - плохое настроение мигом испарилось.
- Извините нас. Ехали долго. Движение по Парижу очень непростое из-за пробок. Я заведующий хозяйством, а это наш переводчик.

- Коваленко, здравствуйте! Мы попали в «бутыяж»! Это есть по вашему уличная «пробка», - глазки француза с любопытством оглядывали всю нашу группу и особенно груду ящиков.

- Здравствуйте! Это моя семья.
- Простите! А эти вещи ваши? – хмыкнул переводчик с сомнением – Как же мы на одной машине уедем?

- У вас одна машина? – удивился я – В одну машину даже не все мы поместимся. И вообще! Вы что считаете, что мы налегке сюда приедем? – я уже не скрывал своего раздражения. Накопившееся волнение требовало разрядки. Неприятно было то, что нас встречает иностранец.

- Коля! Ну что ты, в самом деле, - вмешался хозяйственник – Не знаешь, что делать? Давай бери такси, а я пошёл за тележками.

Николай боднул головой воздух как лошадь, почувствовавшая узду, и заспешил по перрону. Записали домашний номер телефона и попрощались со Славой Костиковым и его семьёй. Так состоялась первая встреча с будущим пресс-секретарём Ельцина.

Обернувшись к моим растерянным женщинам, я сказал:
- Ребята, не дрейфь! Где наша не пропадала, - в голосе у меня была наигранная бодрость – Сейчас всё будет в порядке!

Эти слова я относил на свой счёт. Надо было дать команду себе, чтобы стать мужской опорой, в которой женщины сейчас нуждались. А пока я отбивался, как мог от носильщиков. Глядя на наши ящики, они быстро в уме калькулировали цифру своего заработка.

Частью жестами, частью английскими словами я отказывался от их услуг. Получилось. Что-то ворча, носильщики уходили. Меня спас грохот колёс багажных тележек, которые катил хозяйственник.

- Зовите меня просто Слава. Сейчас всё погрузим, перевезём в такси и поедем в наш дом.
Говоря всё это, он ловко укладывал ящики, которые я с трудом отрывал от перрона.
- Слава, а зачем вы взяли с собой этого Николая? Я чувствую себя неловко в его присутствии. Кроме того, он ещё и ехидный человек.

- А, не обращайте внимания, - отмахнулся беззаботно Слава – Он от природы такой. Взял его с собой, потому, что у меня ещё нет машины. Не купили пока. Вот и пользуемся автомобилями переводчиков фирмы. Неудобно конечно просить. Вот и сейчас опоздали, так как Николай всё тянул время, - раскрыл правду Слава – Машину для меня уже оплатили, но она будет готова в конце месяца.

С лёгкими сумками в руках, в сопровождении кортежа багажных тележек, мы двинулись по перрону к входным воротам в Париж. У вокзального входа стояли два такси. Возле них нервно переминался Николай.

- Господа я с трудом уговорил их везти не людей, а всё «это»! – опять съехидничал француз – Вы грузитесь, а я пошёл за своей машиной. Адрес я сказал.

Шофера такси оказались симпатичными улыбчатыми парнями. Быстро загрузили наш скарб и уехали. Глядя на то, как они грузили наш «скарб», было не похоже, что их с трудом «уговорили». Николай, конечно же, ехидничал, а может, хотел обратить внимание на свою предприимчивость?

5. На улицах Парижа

Машины с Николаем всё не было, и мы оглядывали происходящее вокруг. Огромное количество машин в Париже поражало. Это было непривычно. Москва в 1972 году могла ещё «похвалиться» полупустыми улицами.

 Вокруг сновали пешеходы с лицами людей занятых своими заботами. Это моих женщин странным образом успокаивало, и они отходили от волнений встречи с Парижем. Вокруг нормальные люди. Подумаешь парижане! А мы вот москвичи! К тому же прекрасная солнечная погода этого майского дня успокаивала.

Подъехал Николай на автомобиле Рено-16. Небольшая снаружи легковушка, оказалась очень вместительной внутри. Только сидя в машине, я стал физически ощущать спад нервного напряжения. Для собственного успокоения я стал шутить с дочками:

- Лана, Оля! Смотрите в окно там Париж.
- Папа, а это правда Париж? – загомонила Оля.
- Правда, правда!

Из окна машины город представлял собой скопление домов, перекрёстков, толп спешащих людей и множества автомобилей.

Вы никогда не замечали, что из окна автомашины незнакомое место выглядит совсем по-другому, чем в глазах пешехода? Окна машины не дают глубины обзора, ограничивают перспективу.

Город надо осматривать, обходя его пешком. Этот же совет можно дать водителю. Когда осмотришь дорогу как пешеход, легче потом ориентироваться за рулём.

- Трудно, наверное, здесь ездить?
- Что вы сегодня ещё ни чего, - немедленно отозвался Николай – Увидите какое столпотворение утром рабочего дня.
Водитель он был плохой. Хоть и лавировал ловко в уличном движении, но делал это нервно, с резким торможением, всё время вертелся на сидении. Как бы услышав эти мои мысли, он сказал:

- Эту машину мне дали сегодня утром. Она с автоматической коробкой передач. Никак не привыкну. То ли она меня везёт, то ли я…Надо бы обогнать, а она себя бережет быстро не едет.

Дорога до дома оказалась по времени длинной. Старшую дочь от такой нервной езды укачало. Ей стало плохо. Пришлось останавливаться, дать ей прийти в себя. Видя это, я попросил Николая вести машину без резких торможений. Тот и сам был смущён. Исправился.

6. В Курбевуа

Дом оказался новеньким, «с иголочки». Облицован белым камнем. Оконные рамы из алюминия. Входные двери стеклянные. Рядом набережная Сены. Всё это делало дом бессовестно нарядным, в ряду стареньких скромных построек. Прямо как франт в толпе простолюдин.

- Дом купили несколько дней назад, - объяснил Слава – В нём поселился пока только я с семьёй. Вы – вторые.
- Значит, будем отмечать двойное новоселье, - пошутил я.

Слава открыл ключом стеклянную дверь, и мы вошли в это новенькое чудо. Пахло свежей краской. Пол сверкал белизной мраморного покрытия. И тут же глаза уколол беспорядок. Стены и светильники на них были покрыты строительной пылью. Тут и там какой-то строительный мусор.
- Жена успела только лестницу убрать. В доме пять этажей, а на крыше ещё одна квартира. Она одна, да и времени на уборку у неё было мало, - вдруг начал оправдываться Слава.

- А где же такси? – спохватился я. Но меня успокоил Николай:
- Не знаю как, но мы такси обогнали, - сообщил он эту радостную новость – А вот и они. Ву а ля! Что будем делать?

- Выгружаться! Что ещё! – скомандовал Слава. В привычной обстановке «на своей территории» он стал решительным и уверенным.

Маленький, компактный по габаритам лифт, мало помог в переноске коробок и чемоданов. Николай активно помогал, но делал он это с определённой целью. По его внимательным взглядам вокруг, мне показалось, что он запоминает расположение квартир.

Я не сомневался, что французская контрразведка «дозьем бюро», не оставит наш коллектив без внимания. Возможно, Николай с ней связан. Это в дальнейшем подтвердилось.

Когда мы смогли оглядеться в своей новой квартире, то нам показалось, что это настоящий дворец. Солнце врывалось через огромные до пола окна и двери на балкон. Под ногами сиял новенький паркет.

Мебель  хотя и была скромной, но нам понравилась. После московской двенадцати метровой комнаты, где мы ютились все в общей квартире с родителями и братом жены, эта двухкомнатная квартира была для нас подарком судьбы.
- Занавеси ещё не готовы, - извинялся Слава – На днях получим и тогда повесим. Потерпите пока так? Я иду звонить Председателю. Он хочет приехать сюда и навестить вас.

Перспектива стать хозяйкой отдельной новенькой квартиры жене очень понравилась. Все три мои женщины возбуждённо бродили по комнатам, распределяя территорию. Успокоившись немного, стали распаковывать то, что у жены называлось – «на первое время жизни».

7. Знакомство с Председателем

В самый разгар разбора пожиток раздался звонок в дверь. В квартиру вошёл улыбающийся Председатель.
- Здравствуйте! С приездом. Хочу проверить, как вы разместились.

Бутко я знал много лет. Несколько лет назад, как сотрудник управления кадров Минвнешторга я, помогал ему подбирать кадры в новое внешнеторговое объединение по закупке автозавода ВАЗ, где он стал Председателем.

 За эти годы мы с ним вместе прошли все рабочие ситуации как добрые, так и злые. В одном году мне пришлось жестко его критиковать на заседании Парткома за ошибки в работе с коллективом. Хотя критика была справедливой и по делу, наши отношения после этого стали натянутыми.

 И вот теперь я должен буду работать под его началом. Вспоминая тот Партком, я беспокоился, как будут складываться наши отношения теперь. Правильно ли, что я согласился на эту работу? Много было сомнений.

И вот первая встреча. Мне понравилось, что он лично проверяет переезд моей семьи и условия, в которых мне надо будет жить. Проявление его человеческой заботы мне было приятно. Это успокаивало мои сомнения. Но расслабляться было нельзя. Как-то будут складываться мои отношения с его «доверенными людьми» в коллективе?!

Умный руководитель Бутко всегда приближал к себе некоторых сотрудников. Через них он «держал руку на пульсе жизни» внутри
коллектива. На основании их тайных докладов он принимал меры по тушению намечающихся «пожаров», как в отношениях внутри коллектива, так и ошибок в работе. Такие люди пользовались его «особым расположением» и материальными благами.

Именно их мне и надо было опасаться! Замечено, что иной такой неумеренный «подлиза-приближенный» хочет казаться «умнее папы римского», как говорится в народной поговорке.

Эти мои опасения в дальнейшем оправдались!

Встречу с будущим руководителем жена быстро обустроила хорошо накрытым столом. Увидев его, только тогда я оценил московские хлопоты и сборы жены вещей «на первое время».

Молодец! Ничего не забыла. К такому столу приглашать гостя было не стыдно. Посмотрев на это, гость удивился и похвалил хозяюшку за предусмотрительность.

За столом начался разговор о моей работе. Кроме коммерческих вопросов Бутко хотел поручить мне дела, связанные с устройством жизни людей в Париже. Коллектив получился смешанный. Большая часть людей были временно командированные будущие начальники цехов автогиганта КАМАЗ. Их цель – подобрать необходимое оборудование со специалистами фирмы «Рено», как главными проектантами.

Другие – работники внешнеторгового объединения «Автопромимпорт». Инженеры с семьями будут жить в доме до конца работы, а одиночки инокорреспондентки-перводчицы будут жить, и работать здесь короткие сроки. Для этой группы и был куплен дом в парижском районе Курбевуа, где мы сейчас и разговаривали.

Состав людей в комиссии получился «разношёрстный» с совершенно разными задачами и проблемами. Их надо было объединить в единый коллектив для решения очень срочной работы, которую контролировали на «верхи» партии и Правительства. КАМАЗ было решено  построить очень быстро.

Для этого коллективу надо было работать сверхурочно, включая субботы. Помещение для офиса сняли за городом. Поэтому есть транспортные проблемы. Жильё для заводчан сняли в двух гостиницах, что тоже не очень хорошо. Питаться в ресторанах надоедает. Поэтому народ исхитряется готовить пищу в номерах.

Так, умельцы приспособились готовить борщи на утюгах. Один держит утюг, а на нём кастрюлька или  сковородка. Смех и грех! Такого варварства и нагрузки одновременно включённых утюгов, электрические сети гостиниц не выдерживают и срабатывают предохранители. Номера постояльцев погружаются во тьму, что для изнеженных европейцев нонсенс и трагедия. Первое время их даже охватывала паника. Жильцы и хозяева недовольны, вспыхивают скандалы. Проблема!

Надо дать возможность людям жить в номерах с кухнями. Дом, в котором мы сейчас сидим, имеет много недостатков. Пока есть гарантия, фирму надо заставить всё устранить. Французские строители работают тоже с огрехами. И вода этаж заливала, и отделка с дефектами, и лифт ломается. Бутко хотел, чтобы я всё это уладил и взял на контроль.

- Ничего, что я вас сразу погружаю в дела? Не испугал?
- Да вроде не очень, - бодрился я - Заведующий промышленным отделом ЦК КПСС Вольский при моём назначении  кое что рассказывал, но без подробностей.

Я смотрел на Бутко с симпатией. Я был благодарен за проявленную чуткость ко мне и семье. Пока мои опасения о сведении счётов за мою критику на парткоме в прошлом не подтверждались. Наоборот.

8. Поездка в магазины

А Бутко уже возился с малышкой Олей. Чувствуя проявляемую к ней доброту этого взрослого дяди, она с удовольствием разместилась у него на коленях. Что-то спрашивала, он отвечал. Обычный разговор взрослого с ребёнком. Повернулся к нам и потеплевшим голосом сказал:

- Так давно с маленькими не возился. Совсем забыл, как это делается.

Опять что-то сказал смешное и ребёнок рассмеялся. В эти мгновения обеим было хорошо. Мне приходилось слышать о сложной семейной проблеме Бутко. Серьёзно была больна единственная дочь. Жена лечилась в психиатрической лечебнице.

Проблемы семейной жизни Бутко держал в себе и на людях это никак не проявлял. Он возглавлял большой коллектив, который прекрасно справлялся с закупками оборудования для всей автомобильной промышленности СССР.

Это был высокий мужчина с подтянутой фигурой. В молодости он играл за сборную команду института по волейболу. Эта спортивная закалка помогала ему теперь справляться с физическими нагрузками сложных переговоров с инофирмами.

Блестяще уторговывал цены контрактов, чем и прославился у фирмачей. Про него ходили легенды, каким образом ему удаётся снижать первоначальные цены, получая приличные скидки. Мужик он был внешне симпатичный и наверняка нравился женщинам.

- У меня есть идея, - вдруг предложил Бутко – Давайте покатаемся по Парижу. Погуляем. Посмотрите город.
Предложение поддержали с удовольствием. Девочки немедленно подняли визг – Едем! Едем!

Пока усаживались в машину, Бутко рассказал о районе вокруг нашего дома.

Курбевуа рабочий район. Мэр коммунист. Он хорошо отнесся к тому, что в доме будут жить советские люди. Район примыкает к грандиозной стройке высотных зданий, который называется Дефанс, где строились небоскрёбы.

Стальные конструкции зданий покрыты диковинным жёлтым цветом. Дымчатые стёкла окон отсвечивают золотым оттенком. Парижане прозвали эту постройку «парижский Нью-Йорк» или иногда «нью-йоркский Париж». Район строился для богатых людей.

Планировалось, что небоскрёбы будут жилыми. Для удобства жильцов все нижние этажи зданий отводятся под магазины, спортплощадки, бассейн, ледяная арена для катания на коньках. Строители предполагали, что жители будут спускаться в спортивный центр одетые в халаты и купальники. Под домами гаражи и станция метро со скоростными поездами до центра города.

Пока мы ехали Бутко рассказывал:
- Сзади нас остаётся Дефанс, а прямо перед нами Елисейские поля. Проспект по которому мы едем, называется Гран Арме, - Бутко взял на себя роль гида – Так куда мы поедем? Ты Олечка, что хочешь? – спросил он младшую дочь как старый товарищ.

Олечка конечно же хотела мороженного и сладостей. Дядя Толя Бутко всё это ей обещал.

- Мы остановимся на Елисейских полях. Шофера Николая отпустим. Обратно возвратимся на метро. Я покажу, как им пользоваться. На первое время, пока не купим машину, вам это пригодиться. Метро в Париже очень удобно подъезжает ко всем местам, которые интересуют женщин. – Бутко со знанием дела улыбнулся.

- Меня в Москве предупреждали, что надо будет самому ездить на машине. Я в ГАИ выправил себе международные права.

- Машина у вас будет, но не сразу. Посол установил порядок для вновь прибывших на работу в Париж – месяц на акклиматизацию. Надо понять местное автомобильное движение. Освоить, как тут ездят местные водители. Видите, какое тут столпотворение.

Машины шли сплошным потоком, но движение их было неспокойным. Водители темпераментные, двигатели на машинах мощные. То и дело, ревя двигателями, машины перестраивались в рядах при малейшем зазоре и возможности уйти вперёд хоть на метр.

Между тем мы доехали до площади Этуаль, внутри которой на мраморных плитах список городов взятых войсками Наполеона. Вокруг этой арки как в Броуновском движении ехали автомобили. Общее движение против часовой стрелки с выездами в шесть улиц.

Принцип езды в этом «хаосе» прост. Водитель слева пропускает едущего справа. Если что не так притормозят, помашут руками, улыбнуться и разъедутся. Аварий с битыми машинами мы не увидели.

Наконец мы на Елисейских полях. Пёстрая принаряженная толпа людей, оглядывая встречных, показывая себя. По случаю тёплой погоды некоторые в шортах и даже босиком. Бывшие «поля» укатаны в асфальт. Вдоль широкой улицы многоэтажные дома. Первые этажи сияют витражами дорогих магазинов, ресторанов, галерей с картинами. От «полей» осталось только название.

На взгляд москвича тех лет совершенно необычное зрелище: вынесенные столики кафе и ресторанов. За ними сидят люди, что-то пьют, едят, смеются, оглядывают прохожих. Всё это выглядело очень одомашнено!

Наша маленькая компания сразу попала в это многолюдное движение. Немного растерялись. Затем выстроились в боевой порядок. Впереди огромный Бутко с Олей на руках, за ним мама со Светланой. Тыл прикрывал я. Дядя Толя возвышался над толпой как маяк, и мы имели прекрасный ориентир.

Он уверенно вошёл в магазин «Принтам». Мы аккуратно следовали за ним. Очутились в продуктовом отделе. Пахло очень вкусно.  Мороженое. Разное. Всех цветов и форм. Мы заворожено смотрели на всё это, и вдруг Оля зарыдала в голос. Сквозь всхлипывания наконец разобрали: «Я не могу выбрать мороженое! Оно разное! А-а-а!».

Поняв причину мы вздохнули с облегчением. Детское горе стало понятно.

Решение было Соломоново – всем было куплено мороженое, разных форм и цветов. Оля откусила от каждого и на том успокоилась. Счастью её не было границ. У входа в метро Бутко проинструктировал, что лучше покупать «корнет» десять входных билетов. Так дешевле.

Среди многих табло мы нашли надпись «Курбевуа» и двинулись к поездам этого направления. Это было одно из старых направлений. Поэтому потолки низковатые прямо над головой.

Смешавшись с толпой нашу компанию вынесло на платформу. Обдавая запахом горячей изоляции, подошел поезд. Вагоны оказались просторными со свободными местами. Сломленная впечатлениями и съеденным мороженным, Ольга мгновенно уснула на руках дяди Толи.

Доехали быстро. Спящую дочку до дома несли на руках. У входа в дом расстались тепло. Прощаясь Бутко сказал, что утром Слава отвезёт меня в офис к восьми часам. Окончание работы тоже в восемь, но вечера.
9.Устройство в квартире

Дома был переполох. Детская кровать была одна. Стояло ещё кресло. Я отправился искать Славу. Мой рассказ о проблемах с койко-местами он оборвал на полуслове:

- Я специально поставил кресло-кровать. Его надо разложить и всё.
Слава что-то нажал, потянул, и кресло развернулось в кровать. Такое положение Олю не устроило, и она капризно попросила вернуть всё в прежнее положение. Затем она свернулась в нём «калачиком» и мгновенно уснула. Бывают минуты, когда женскую натуру лучше не исправлять. Так мы и поступили.

Усталость от пережитого подступила неожиданно. Сломленные ею мы легли спать. Обволакивающая дрёма и сладкие видения жёстко нарушил страшный грохот за окном. Похоже, что один из приёмных пунктов стеклотары подняли в воздух и грохнули об асфальт.

 Звон битых бутылок, шум, крики окончательно выбросили нас из постелей. Прямо перед нашим домом из грузовика вывалился груз бутылок «кока-кола». Звонкий груз рассыпался по мостовой, подняв на ноги всех жильцов округи. Из открытых окон неслись возмущённые крики темпераментных французов. Странно, но мои девочки спали беспробудно.

Закрытая дверь на балкон уменьшила шум, но на половину. Ничего не поделаешь за всё надо платить: за красоту набережной Сены, за перспективу городских построек богатого района Парижа на другой стороне реки.

Утро ворвалось в сознание звуками огромного города. Предстояло много необычного и нового. Это как-то подтягивало и заставляло мобилизоваться. На этом фоне я почувствовал бодрость и энергию. В дверь уже стучал Слава. Оно шепотом сказал:

- Я пошёл в гараж заводить машину.

Спускаясь в гараж на лифте я подумал: «Такой комфорт мне и не снился!». Гараж был рассчитан на шесть машин. Внутри было тепло и сухо. Решением властей Парижа такими гаражами должен быть оборудован каждый вновь строящийся дом.

10. Офис для работы

Пока мы ехали в офис я старался настроится, и подготовится к встрече с новой обстановкой и людьми. Автомобиль «Рено» мягко принял меня в свои объятия. Ловко маневрируя, Слава влился в поток машин на набережной. Езда была медленной и спокойной. Пользуясь этим, Слава меня инструктировал.

- Сейчас поедем мимо Булонского леса. Там меньше грузовиков. По другой набережной дорога короче, но езда по Парижу имеет свои хитрости: «Самая короткая дорога не самая быстрая!». Видите, мы едем хоть и медленно, но без остановок.

Сказал это и «сглазил». Скорость колонны стала замедляться. Пока не остановилась совсем. Встречная полоса была пустой, и на неё вырвались нетерпеливые водители.

- Вот сейчас они устроят настоящую «куча-мала»! – недовольно пробурчал Слава.
Колонна сжалась без зазоров. Волноваться было бессмысленно, а тем более возмущаться. В соседних машинах водители безмятежно разворачивали газеты. Когда мы всё же приблизились к маленькому тоннелю с пешеходным мостиком наверху, причина затора стала понятна.

 В тоннели застрял грузовик с прицепом. Встречный проезд был закупорен основательно. В нашем направлении можно было проехать, но очень осторожно.

Вырвавшись на свободу, мы помчались мимо унылой колонны встречных машин. В окно врывалась свежесть зелёного массива Булонского леса. Скорость нашего движения всё увеличивалась. Успокоившись после затора, Слава опять меня инструктировал.

- Сейчас мы едем по скоростной магистрали. Называется «авторут». Наш офис в восемнадцати километрах от города, но сейчас доедем быстро. Вся борьба с автомобильным движением только от дома до начала этого «авторута». В общем как повезёт, - сказал Слава досадливо.

Не снижая скорости машина мчалась кренясь на вираже бокового ответвления.
- Видите эстакаду впереди? Сразу за ней место где на Президента Де Голя было покушение, но не попали. Местные власти теперь гордятся, что именно в их городке Президента чуть «не ухлопали». Странные какие-то люди! – возмущался Слава – Человека чуть не убили, а они это преподносят в рекламе. Там табличка есть.

- А ты не удивляйся. Ради рекламы можно даже политикой целого государства поступиться.
В 1968 году Правительство Дании, чтобы пополнить казну решило устроить приманку для туристов в эту скучную страну. Было решено в Копенгагене провести всемирную выставку «Порно-68». Одновременно отменили всякую цензуру по этим вопросам.

На некоторое время своего они добились. Туристы к ним поехали толпами. Особенный ажиотаж поднялся в Латинской Америке. Фрахтовали теплоходы и специальные рейсы самолётов. На удивлённые вопросы мировой общественности правительственные чиновники отвечали просто.

- Дания маленькая страна. Особенных достопримечательностей нет. Вот мы и решили привлечь внимание туристов и выделиться.
Чего не сделаешь ради рекламы и денег. Можно даже в это всё государство втянуть! Моральные принципа общества можно и «побоку» отогнать.

Мы подъехали к огромному, новенькому с иголочки комплексу высоких домов. Это были три современных сооружения в тридцать этажей. Солнце отсвечивало в окнах со странным золотистым оттенком. Сами стекла были чёрными.

- Слава! А как же внутри? Темно, наверное?
- Это так кажется. Специальное стекло. Тепло не пропускает в обе стороны. Окна не открываются – берегут энергию. Всё герметически задраено и работают кондиционеры. Внутри светло.

- Окна не открываются?
- Совсем. Всё искусственное даже воздух. Поэтому к концу дня дышать трудно, - Слава грустно хмыкнул – Но зато всё супер модерн. Единственно кто себя чувствует хорошо – уборщицы. Пыли с улицы нет совсем.

За стеклянными дверями нас встретил увешанный ключами, переговорными рациями охранник в неизменной фуражке «деголевке». Такая фуражка на голове у француза означает его принадлежность к властям любого уровня. Всё в этом человеке должно говорить, что он обеспечивает безопасность граждан.

Узнав Славу «секьюрети» заулыбался и приложил два пальца к козырьку фуражки в приветствии.
Огромный вестибюль был увешан по стенам картинами с абстрактными композициями. Весь антураж был хорошо сдобрен никелем, медью, разноцветным пластиком. Оглядевшись вокруг, я получил ответ на вопрос – «Кому нужно авангардистское искусство? Для украшения вестибюлей подобных зданий!».

Никому не нужно искать мысль художника, что он хотел этим сказать, какую свою боль вложил он в эти изогнутости и хаос цветов. Ставь картину в вестибюль. Пусть доставляет удовольствие посетителям.

Пол и стены выложены мрамором с замысловатым узором прожилок всех цветов радуги. Всё оживляла натуральная зелень в больших горшках и подиумах. Журчала вода  маленьких фонтанчиков в аккуратных бассейнах с подсветкой. Дизайнеры постарались на славу. В результате у посетителя создавалось благожелательное настроение, готовя его к положительному исходу дела, ради которого он пришёл.

Пока шли к лифту, Слава рассказывал. Всё здание сдано в аренду различным фирмам. Наша закупочная комиссия снимает целый этаж.

У входа в восемь лифтов к нам присоединилась стайка девушек с молодыми людьми. Это было моё первое близкое знакомство с парижанами.

Молодёжь хорошо знала друг друга, поэтому в кабине лифта было шумно и весело. Прощебетав «пардон месье» посторонившемуся Славе они все разом вышли на каком-то этаже.

- Шумные эти французы. Посторонних не стесняются, - комментировал Слава – На улице парочка остановится посреди толпы и целуется. Народ их просто обходит, никто даже не обернётся. Нам это непривычно.

Целоваться и именно на глазах у прохожих молодые французы любили. То ли их страсть обуревает мгновенно, то ли желание всем показать «Вот как мы любим!» или ещё что-то, но так было множество раз за мои годы жизни в Париже.

Идут спокойно, вдруг бац, кидаются в объятия. Стоят долго. Милуются, слившись в поцелуе. «А что же до дома остаётся? Или всё на улице выплёскивают?» - невольный вопрос у прохожего. Похоже, что эту часть своей личной жизни французы выносят на улицы, как столики кафе.

Наконец наш этаж. Огромный светлый зал перегорожен множеством переносных стенок на хромированных ножках. Высотой в три четверти человеческого роста, они отделяли рабочие места. Это было удобно.

Всегда можно перепланировать рабочее пространство исходя из удобства служебных взаимоотношений сотрудников. Отдельных кабинетов было три. Стены стеклянные, поэтому руководители и подчинённые были на виду.

Перед выходом из лифта сидела секретарь. Это была девушка, которую я хорошо знал по работе во внешнеторговом объединении. Знакомое лицо среди непривычной обстановки сразу успокоило. Произошёл обычный разговор людей, которые давно не виделись.

Главная информация для меня была о том, что Председатель Бутко ещё не приехал. Его вызвали в Посольство. Пока она предложила мне попить кофе из автомата. Это был обычный ритуал перед началом работы.

11. У кафе автомата

Пройдя все стадии обучения как бросать монету, откуда ждать стаканчик с кофе, я получил порцию горячего напитка. Ко мне подошёл старый знакомый Володя.

- Как тут жизнь Володя?
- Живём как в сказке. Собаки и те понимают только по французски, - в своей шутливой манере рассказывал он, - Выучил три слова. Пока на жизнь хватает. Ты не дрейфь. Нас тут опекает целая орава переводчиков. Вон сидит главный «надзиратель» за нами, - он кивнул на вчерашнего знакомого Николая.

Тот уже увидел меня и приветливо махал рукой.
- А почему «надзиратель»?
- А чтобы мы не баловались, - Володя опять весело рассмеялся – «Рено» наняла двадцать переводчиков. В основном это дети русских эмигрантов первой волны. Есть и французы.

- Но ведь это хорошо и удобно когда столько переводчиков?
- Удобно и нам и им, - многозначительно сказал Володя – Они и на машине отвезут. Наши маршруты им известны. С кем и о чём говорим то же. Рвутся на переговоры, но уж дудки! С нефранцузскими фирмами говорим на английском языке.

- Меня напугали – на английском тут общаться трудновато.
- Это точно! Французы принципиально на другом языке не говорят. Это у них историческая особенность характера. Когда Наполеон подмял всю Европу, завоевателю не надо было думать, понимают его или нет. Хочешь жить – понимай мой язык. Сейчас всё уже позади, а характер остался. Английский тебе пригодится.

Выпивая утренний кофе, я получил первую информацию о работе коллектива. Работали по двенадцать часов, включая субботу. Служебное помещение удобное, но…

Во-первых, мучает статическое электричество. Искра в палец толщиной. Особенно мучаются женщины и не где-нибудь, а в туалетах. Искра на них действует сильнее что ли, так как ближе к воде?

Во-вторых, искусственный воздух нормальный только до середины дня. Потом кондиционеры гоняют табачный дым по всему зданию. Дышать становится невозможно.

В полдень внизу открывается ресторан. Цены божеские, так как администрация оплачивает половину стоимости обеда. Еда красивая, разнообразная, но почему-то быстро приедается. Словом, через месяц всё будет понятно по собственному восприятию.
12. Ребята с КАМАЗ»а

Специалистов со строящегося КАМАЗ»а приехало много. Руководил ими Главный инженер КАМАЗ. Они работают по группам во главе с будущими начальниками цехов. Им очень трудно, так как строители работают невиданными темпами.

Если раньше можно было отсидеться за спинами строителей, то теперь это невозможно. Уже надо оборудование устанавливать, а они ещё не закончили с фирмой согласование установки и расположение его в цехах. Всё это создаёт нервозность. Коммерсанты готовы подписывать контракты, а специалисты ещё не знают, что покупать. Так и цепляется одно за другое.

После такой информации мне стало ясно, что коллектив работает очень быстро, а значит и проблемы возникают с такой же скоростью. Как и что организовывать станет ясно позже.

После этого можно было начинать знакомиться с коллективом. К этому времени приехал Бутко. Он пригласил меня в кабинет. Там было шумно. Главный шум производил высокий, худощавый, очень подвижный человек. Это и был Главный инженер Плахов. Основной вопрос был – когда можно будет подписать контракты?

В ответ на него Плахов напустился на строителей:
- Я не могу взять в толк, что с ними случилось? Обычно как?! Все сроки они срывают и сидят тихо, тихо. А тут как соли им на пятки насыпали. Несутся, не разбирая дороги. Ведь что натворили? Изготовили фундаменты под станки!

-Так ведь это хорошо, - Бутко улыбался – Всегда опаздывали, а сейчас готово!
- Что готово-то? – Плахова подкинуло на стуле – Проект-то уже изменился. Теперь эти фундаменты надо взрывать к ядрёной бабушке, - и он треснул по столу кулаком.

- Ну, уж и взрывать, – успокаивал его Бутко.
- А что прикажете делать, если через фундаменты стена должна проходить. Ведь говорил им, говорил! Подождите чуток. Куда там. Им надо миллион рублей каждый день осваивать.

- Вы мне этими фундаментами голову не морочьте, - раздражённо говорил Бутко – Мне же надо контракты подписывать. Срок изготовления двенадцать месяцев.

- Да я понимаю, - огорчённо говорил Плахов – Не могу ума приложить, как с этими строителями согласовывать работу, - а потом просительно попросил – Вы уж там фирму гоняйте, чтобы они проект не меняли, а то строительство летит под откос.

Мне было понятно, что проблемы и трудности свойственны большим проектам. Без накала человеческих страстей в решении таких проблем обойтись трудно. Но именно это горение и приводит людей к правильным решениям, и справиться со сжатыми сроками задания.

13. знакомство с коллективом

Вот такими проблемами жил коллектив на момент моего появления в нём. Для всех я новичок. Задача – стать полноправным членом этого коллектива.
Как-то само собой получилось, что с Плаховым я подружился. То ли одинаковое чувство юмора, то ли просто обоюдная симпатия. Каждое утро он подходил к моему рабочему месту. Поворачивался ко мне спиной и внимательно смотрел вниз через окно.

- Любуетесь перспективой или глазам отдых даёте?
- Ни то ни-другое. Извилину напрягаю.
- А что окно помогает?

- Помогает, - буркнул он – Я вот возьму и вызову сюда своего строителя. Посажу на стул и заставлю смотреть в окно – Смотри, как грамотно надо строить!

Внизу работал ковшовый экскаватор. Водитель работал ловко. Котлован, который он рыл образовывался на глазах. Работа была красивой и прямо завораживала.

- Здорово работает!
- Кто? Этот? Наши ещё лучше могут.
- А чем же вы восхищаетесь?

-Ты посмотри, как эти два негра работают! Всего два человека, а какое грамотное рабочее место. Чтобы грузовик не вяз в грязи, подсыпают щебень. На выезде колёса ему шлангом с водой отмывают. Ловко делают и красиво. На городскую улицу грязь не выволакивают. И знаешь что? Приедет мой строитель и скажет – «А у меня таких негров нет!».

Энергии этого человека можно было удивляться. Он успевал всё сразу. Только что сидел с чертежами и громил своих специалистов. А теперь голос его несётся из переговорной комнаты:

- Ты ему так и переведи – этот станок надо сюда, чтобы был полный «банжур»!
Это выражение «полный банжур», искажённое «здравствуйте», приводил французов в такое смятение, что они долго приходили в себя и требовали от переводчика точного перевода. Плахов, глядя на этот переполох, был страшно доволен, подталкивал переводчика локтем, хохотал и говорил:

- Ты так прямо и переводи – полный банжур!

14. «Полный банжур» - Плахова

В конце концов, он добился, что фирмы выучили этот немыслимый сплав русского и французского слова и после его очередного «полный банжур», согласно кивали головами. Конечно, это была разрядка в середине серьёзных переговоров, и все облегчённо хохотали вместе с Плаховым.

Дома я появлялся поздно. Моему появлению семья радовалась. Мой женский коллектив ещё не обрёл уверенности в Парижской жизни и испуганно жался к дому. Париж для них оставался пока за рекой. Я это понимал, но ничего сделать не мог, так как приходил домой ближе к ночи.

В доме становилось веселее, так как стали приезжать другие семьи. Постепенно сал образовываться женский и детский коллективы. Женщины сгруппировались и стали организовывать досуг детей. Всё это надо было осуществлять в доме, так как на улицу выпускать было опасно. Палисадник за домом был завален мусором и в первое же его посещение дети вернулись с порезами и царапинами.

Выход был найден неожиданно. Жена Славы полная энергичная, излучающая неуёмный темперамент вдруг предложила:
- А давайте всех детей к нам на крышу!

Самая верхняя квартира представляла собой аквариум в центре большой террасы. Она была ограждена высоким бордюром в человеческий рост. На первый взгляд детская площадка выглядела безопасно. Но только на первый взгляд! Детей нельзя было оставлять без внимания взрослых ни на минуту. Двойняшки сыновья Славы, темпераментные в маму, несмотря на свой двухлетний стаж жизни, легко преодолевали высоту бордюра.

Женский переполох по этому поводу закончился решением дежурить на крыше по очереди. Там сам собой образовался детский сад, а женщины самостоятельно сбились в женсовет. Он постепенно стал брать на себя организацию жизни в доме.

Если за жилой дом можно было худо-бедно не беспокоиться, то проблема организации жизни других временно командированных руководство закупочной комиссии мучила больше. Люди для своего многомесячного отрыва от семей, должны были иметь нормальные условия жизни.

Гостиницы, в которых они сейчас жили, были старые, некомфортные. По номерам бегали огромные чёрные тараканы. На наши претензии хозяева гостиниц реагировали, предпринимая жалкие попытки противостоять этим бесплатным жильцам, но обессиленные и побеждённые отступали. В номерах вечно что-то ломалось, не работало. Не успевали гасить одни проблемы, возникали новые.


16. «Половой вопрос» молодой женщины

Люди шли к руководству с жалобами на неустроенность своей жизни. Иногда это выглядело смешно. Однажды приходит инокорреспондентка по неотложному личному вопросу. Бутко прервал совещание и приготовился её выслушать.

- У меня серьёзная половая проблема, - начала она решительно.
Все замерли, не веря своим ушам.
- Как вы сказали? - осторожно спросил Бутко.
- Я сказала, что у меня половая проблема.
- Не понял? – по взгляду Бутко было понятно, что он пытается понять психическое состояние молодой женщины. Она славилась характером резким, решительным и немного скандальным. Вот и сейчас она перешла в наступление.

- А что же тут непонятного? У меня в номере пол пузырём вздулся. Ходить невозможно.

И тут стены кабинета затряслись от хохота сидевших мужчин в кабинете. Шум был такой, что секретарь испуганно заглянула в дверь кабинета. Бутко бессильно махал на неё рукой. Такая реакция мужчин повергла в изумление виновницу смеха.

Она испуганно оглядывалась вокруг, а потом заплакала. Сконфуженные мужчины бросились её успокаивать. Принесли воды и сказали о причинах смеха. Всё детали этого разговора просочились за стены кабинета, и некоторое время весь коллектив веселился от души.

Организовать нормальную жизнь временно командированным специалистам КАМАЗ, удалось когда в районе Баляр,  начала функционировать гостиница «американского типа».

Номера-квартиры огромного дома в форме бублика имели встроенные маленькие кухни. Это позволяло нашим людям готовить себе горячую пищу. В дом вели бесконечные подъезды, с переходами по этажам внутри.

Первое время люди терялись в этих переходах. Тогда всем миром отлавливали такого «заблудившегося». Постепенно всё сгладилось. Были составлены планы-памятки, которые помогали, не заблудится.

Близость дома к центру, магазин на первом этаже, а главное плита в каждой квартире, коллектив успокоили. Это подняло настроение, а значит и работоспособность, что помогало успешно работать.

Однако, поселение большой группы советских людей немедленно привлекло внимание как французских спецслужб, так и экстремистских эмигрантских организаций. О чём расскажу ниже.

17. «Филиппина башня» младшей дочки

Наконец наступило первое воскресенье в нашем пребывании в Париже.
- Папа, папа! Ну не спи, пожалуйста. Ты обещал сводить меня на «филиппину башню», - младшая уже прыгала по кровати и напрашивалась на любимую игру в «щекотки». Не отставала от неё и старшая.

Началась групповая возня с визгом, хихиканьем и громкими криками «Ой, щекотно!». В комнату заглянула жена Лиана и с напускной строгостью объявила:

- Если решили идти в город, то нечего валяться. Я договорилась, что нас довезут до метро на машине. Выходить надо через сорок пять минут.

«Бывалые люди» предложили маршрут: Эйфелевая башня. Собор Нотр Дам, на метро и домой.
Когда мы вышли на площадь Трокадеро, первое что увидели, была башня. Знакомая до мелочей конструкция инженера Эйфеля, главенствовала перед площадью. На площади били фонтаны с мифологическими скульптурами. Среди бьющих струй бегали дети. Младшая Оля немедленно воспользовалась этой возможностью. Вся мокрая, возбуждённая она бросилась мне на шею.

- Папочка, а когда мы на «Филиппину» башню залезем?
- Ты уже второй раз за утро неправильно называешь эту башню. Надо говорить Эйфелева башня. Понятно?

- Да нет же, нет! – вопила она – Это башня Филиппина и на ней живут филиппины. Вот почему папочка!
Мы с женой подивились ребячьей фантазии. Что и как на это повлияло, так и осталось невыясненным. Итак, вперёд на башню! Обзорная площадка была обнесена стеклом до верха конструкции. Нам потом рассказали. Власти раздражала, что с высоты башни вниз туристы плевали, бросали разные вещи, были и самоубийцы.

Наш автор скетчей Жванецкий сказал по этому поводу очень точно:


- Что вам хочется, когда вы попадаете на высоту? Правильно! Плюнуть виз!
Плюнуть при всём желании мы не могли, поэтому стали рассматривать панораму города. Мой женский коллектив нуждался в подробных названиях домов и улиц.

- Ничего не понятно! Какие площади? Какие улицы? Надо сюда с гидом! – жена решительно подвела черту осмотра, и первая двинулась со старшей Светой к лифтам.

Мне много раз приходилось видеть горящие женские глаза в толпе экскурсантов. Они требовали дотошных подробностей о месте осмотра и экспонатах. В этом проявлялось неистребимое желание женщин удовлетворить свою любознательность, чтобы передать свои знания детям. Так я думаю!

Огромный собор Нотр Дам де Пари был виден издалека, и мы решили пойти пешком. Путь оказался неблизким. Преодолеть его помогло мороженное, купленное по дороге.

Наконец мы в соборе. Осмотр занял много времени. Особенно впечатляли витражи. Нам повезло. В тот день в соборе состоялся концерт органной музыки. Послушать концертную программу и знаменитый орган нам удалось. Ольга уютно устроилась у меня на коленях и немедленно уснула. Когда кончилось очарование музыки, началась проза – разбудить Олю было невозможно. До дома несли её на руках.


Рабочий день начинался у автомата с кофе. Затем появлялся переводчик Николай. Как только он садился за стол посреди зала, кто-то обязательно шутил: «Всё ребята! Николай появился – все по местам!».

Отношения нашего коллектива с группой переводчиков были сложными. Нанимала их по контракту фирма «Рено». Где она их разыскивала, кто они, нам было неизвестно. Нам приходилось работать с пёстрой группой людей, знающих русский язык. Некоторые говорили без акцента, другие изъяснялись с большим трудом. В первую группу входили дети русских эмигрантов первой волны. Другие – выучили язык во Франции.

В группе было какое-то движение, перестановки, исчезновения одних и появление других. Нам всё время приходилось «держать ухо востро». Кто знает, что за люди работают с нами.

Офицер по безопасности при Посольстве СССР всё время держал руку на пульсе нашей жизни. Такие должности были организованы многими посольствами разных государств по всему миру. Это стало необходимым после ряда разбойных нападений на посольства.

 Мы сами вскоре стали свидетелями нападения в 1973 году на посольство арабской страны в самом центре Парижа. Нападавшие держали в заложниках посла и нескольких дипломатов. Французское радио, телевидение передавало поминутные репортажи с места событий. Через несколько дней нападавшие погрузились в самолёт, выпустили Посла, а дипломатов оставили при себе. Так и улетели. Продолжения этой истории я не знаю.

Помятуя об этих случаях, за дверям посольств многих стран, выстроились вооружённые люди в форме, а с гражданами приехавшими в страны работали офицеры по безопасности. Они держали связь с полицией, старались вовремя предотвратить неприятности со своими гражданами, зарегистрированные в Посольстве.

Вот и наш товарищ офицер по безопасности, периодически раскрывал нам глаза на разные личности, которые появлялись в группе переводчиков. Это заставляло внутренне мобилизовываться, и избегать провокаций и других неприятностей.

18. Переводчики «Рено»

Были возле нас и колоритные личности. Например, переводчик по имени Ив молодой паренёк с симпатичным лицом. Он на русском языке говорил без акцента. Объяснил однажды, что он из семьи коммунистов. Мать активно сотрудничала с газетой коммунистов «Юманите», а брат был активным функционером компартии.

Про себя Ив говорил: «А я ни в мать, ни в отца» и вступил в какую-то реакционную молодёжную партию. Разругался с отцом, а с матерью поддерживал непростые отношения. Зачем он нам всё это рассказываю было непонятно. Вскоре он исчез из группы.

Самой неприятной фигурой был переводчик Николай. Он не скрывал, что его отец белоэмигрант, всегда ненавидел нашу революцию. Мы не удивлялись злопыхательству Николая по разным поводам. Природа отмечает внутренне озлобленных людей, наделяя их неприятной внешностью.

Особенно неприятна была его ехидная улыбочка. Он всегда подходил как-то крадучись, становился за спинами и слушал. Когда его замечали и прекращали разговор, он тут же говорил очередную гадость о событиях у нас в стране или порядках. С ним не спорили.

С его рабочего места просматривался весь зал и до него доносились обрывки разговоров. Сидя на своём стуле, он мог всё это слушать. Николай пытался играть роль старшего переводчика, объясняя, что у него постоянный контракт с «Рено», а у тех временный.

Нам как-то разъяснили.
- Иметь контракт с «Рено» на постоянную работу хорошо. Тогда на тебя распространяются привилегии.
- Какие?
- Можно покупать автомобиль со скидкой, а потом его тут же продать.
- И как часто можно покупать?
- Каждый год.

Эта унылая личность только раз проявила человеческие чувства. Он каждому желающему рассказывал, как залила его дом на Лазурном побережье молодая парочка арендаторов. Они исчезли, не заплатив за постой. К тому же забыли выключить воду в ванной. В результате вода залила дом. Как ни странно, больше всего Николая волновала стоимость этой вылившейся воды.

Рассказывая всё это, он впервые был похож на человека способного переживать. Видимо урон бюджету Николая был нанесён приличный. Он долго не мог успокоиться, и всё пытался рассказывать историю «протечки» каждому желающему.

В противоположность ему у нас вызывал симпатию пожилой переводчик Вяликов. Он с удовольствием рассказывал, что в Архангельске у него живёт брат. Он его ежегодно навещает, нежно любит и страшится его смерти – «Останусь в этом мире один как перст!».

- А вы совсем переезжайте к брату, - предлагали мы.
- Боюсь потерять французскую пенсию. Нет уж! Пусть капиталисты платят мне положенное, - и он захихикал как-то осторожно в кулачёк.

Жалость вызывал этот старичок, затерянный во Франции. Всё время казалось, что он старается жить незаметно. Говорил тихо, испуганно оглядываясь. Мы старались, как могли развлекать его рассказами о нашем житье-бытье на Родине. Приятно было видеть с каким вниманием и благодарностью он слушает наши бесхитростные рассказы.

Русская колония во Франции очень большая. На улицах в магазинах частенько можно было услышать странную русскую речь, пересыпанную французскими словами. В основном это были пожилые люди. Поняв это мы старались говорить в общественных местах потише, чтобы не попасть впросак, так как ситуации случались самые нелепые.

Представьте. Едем в лифте богатого дома с женой на приём к врачу. С нами моложавый холёный господин. Лифт маленький. Жена говорит:
- А как же они мебель на этажи заносят?
- А зачем им грузовой лифт. Проще нанять негра! – нелепо пошутил я.

Вдруг господин на чистейшем русском языке даёт информацию:
- Да нет! Что вы! Тут есть большой лифт. На нём и возят!


Так в этом лифте мы убедились, насколько популярен в мире русский язык.

Работа по закупке оборудования для КАМАЗ»а набирала всё больший темп. Заводчане и коммерсанты носились по офису, готовя контракты к подписанию. В разных углах был слышен голос Плахова – «Полный банжур!» с неизменным громким смехом.

Переговоры велись с фирмами из разных стран. Они боролись за право получить заказ на строительство в СССР невиданного доселе автомобильного завода. Чтобы было понятно - это шесть автозаводов ВАЗ в Тольятти.

19.Координация работы четырёх закупочных комиссий

Настало время координировать работу всех четырёх закупочных комиссий во Франции, США, Германии и Италии. Бутко как главный координатор летал на самолётах по этим странам и во Франции появлялся нечасто. Работать без него было трудно.

Обладая уникальным опытом работы с такими грандиозными проектами, он умел мирить запросы заводчан с возможностями денежного кошелька. Ему приходилось учитывать характеры и амбиции начальников разного уровня. Можно сказать, что он был мироносцем. С его появлением происходило «замирение» коммерсантов и специалистов завода.

То же происходило и на коммерческих переговорах. Он был незаменим при уторговании цен. Переговоры он вёл жёстко, оперируя цифрами мировых цен и апеллируя к традициям международной торговли. Всё это он выуживал из своей маленькой записной книжки. На него не действовали даже экзотические методы торговли.

Президент итальянского концерна устроил спектакль с истерикой, слезами и стоянием на коленях. Коммерсанты и заводчане с растерянности смотрели на это, не зная как себя вести. Вошел Бутко. Итальянец вскочил с колен. Слёзы мгновенно высохли. Бутко быстро разобрался, что итальянец цены завысил.

- Значит, господин Пирелли забыл о своих же прошлогодних ценах? – Бутко вынул свою «волшебную записную книжицу. Пирелли в ужасе смотрел, как её листает Бутко – Вот я вижу, что если он сейчас же подпишет скидку в десять процентов, дети его по миру не пойдут, - он пристально посмотрел на итальянца – А поедут в роскошных автомобилях «Порше»! Я правильно назвал марку, или на «Ланци».

- Ни на той, ни на другой. Оба сына, ездят на скромных «Фольксваген Гольф». Это я себе могу позволить, а они ещё не заработали.

Бормоча что-то, он подписывает контракт со скидкой в десять процентов, против четырёх о которых говорил стоя на коленях, а потом ехидно сказал:
- Вы господин Бутко не расстаётесь со своей книжечкой ни ночью, ни днём. А?
- Точно. Кладу под подушку. Между прочим, господин Пирелли. Мне звонил ваш сын и просил при случае поговорить с вами. Речь идёт о замене его старой машины. Вы же его назначили Президентом своей дочерней фирмы?

- Да! Недавно.
- Он Президент, а ездит на старой машине. Говорит, если папа не разрешит поменять её, все клиенты от него сбегут.

Разговор о сыне, Пирелли смягчает, а взгляд мягчеет.
- Он у меня парень толковый. Младший ещё в университете учится. Я его держу в «чёрном теле», чтобы не шалопайничал. За одно и старшего, чтобы у них не было конкуренции. Вы правы. Он сейчас уже заслужил новую дорогую машину.

Слово своё Пирелли сдержал и разрешил сыну купить машину. Так по ходу дела Бутко приходилось вникать и помогать в личных делах знакомых фирмачей. Сын Пирелли потом позвонил и поблагодарил Бутко, что он повлиял на решение прижимистого папаши.

Главная трудность в работе закупочной комиссии заключалась в том, что технологическое оборудование закупалось под отечественную разработку. Это очень удорожало стоимость. Но тогдашний Министр автомобильной промышленности СССР, твёрдо стоял на своей идее – будем производить только своё.

«Своё», к сожалению, в дальнейшем оказалось хуже западных конкурентов. Двигатель КАМАЗ не проходит западные стандарты по экологии. Попытки австрийской фирмы, после начала производства грузовиков, довести двигатель «до ума» кончились ничем. Конструкция имела такие существенные недоработки, что проще было сделать новый дизель. Дальше территории России и стран СНГ, КАМАЗ ездить не может – не проходит европейские стандарты экологии.

Поэтому были правы те, кто предлагал купить готовую американскую или немецкую конструкцию, где все эти вопросы уже были решены. Да и дешевле было бы раза в два, а может и больше. Но в системе экономического управления страной в те годы, вопросы решались диктаторским путём.

Надо отдать должное отечественным конструкторам. Они вложили много самых современных решений в КАМАЗ. Было предусмотрено много оригинальных решений облегчающих труд водителей, делающих грузовик безопасным.

20. Кондиционеры офиса.

Но! Конструктора не учли общий уровень образованности водителей в те годы. Поэтому низкая их квалификация, отсутствие грамотности в обслуживании, наоборот привели к тому, что грузовики часто попадали в аварии. Почему?

А просто отключали непонятные шоферам системы безопасности КАМАЗА. Не знаем, как ремонтировать и всё тут! Отключим к «хренам собачьим», а то грузовик не едет. Отключали и много водителей за это поплатились своим здоровьем.

Всё это случилось потом. А пока закупочная комиссия работала «в поте лица» до позднего вечера. Но вмешалась администрация. Нас предупредили, что кондиционеры будут выключаться в семь вечера. Гонять их только для нашего этажа им накладно.

Предупредили и тут же сделали. Когда после семи наступила тишина, мы поняли, в каком шумовом фоне приходилось жить и работать. Но менять распорядок дня не стали. Работали ещё час без воздуха. Людей это угнетало. Особенно страдали женщины – «а вдруг задохнёмся?».


Тут подоспела статья об исследованиях в Германии. Там провели тесты с людьми, работающими в таких же герметических зданиях с кондиционерами. Последний вывод касался женщин. Особая психологическая нагрузка в этих условиях у прекрасного пола выражается в повышенной агрессивности.

Мужская часть это прочитала и стала женщин сторониться. Последний час работали без воздуха в духоте. Всё это людей выматывало. А тут ещё жаркое лето и вся Франция изнывала от жара.

В 1973 году в Подмосковье горели леса. Западная печать прогнозировала – «Русские погибают в дыму! Урожай сгорел! Люди голодают!». После этого в наш адрес посыпались посылки с консервами, густо измазанные тавотом, колбаса по виду несъедобная.

Всё это сопровождалось записками: «Ешьте, чтобы не сдохнуть от голода!». Оказалось, слали нам из редакции эмигрантской газеты «Русская мысль». Мы позвонили в наше Посольство. После этого посылки прекратились.

Кончились посылки, началась война конвертов с почтовыми письмами со взрывчаткой. После нескольких взрывов бомб в почтовых отправлениях парижских офисов, администрация предупредила нас об опасности. Если приносили непонятное отправление, мы вызывали специалиста, который его куда-то уносил. Приносил уже вскрытое. Нашу секретаршу это очень нервировало и пугало. Бомб нам, к счастью, не отправляли.



21. Повседневная жизнь

В жару от реки Сена шёл ужасно неприятный запах. Активная человеческая эксплуатация реку погубила. Возле берегов скапливалась какая-то зелёная гадость. Иногда по реке плыла пена от стиральных порошков из канализации.

Многочисленные объявления вдоль берегов предупреждали: «Купаться опасно для жизни!». Вот тебе и на! Значит за окнами течёт не река, а опасная для жизни жижа!

Вообще-то набор трудностей повседневной жизни насчитывал несколько позиций. Воду из-под крана надо долго варить, а потом фильтровать. Река за окном опасна для жизни. Час на работе надо сидеть без воздуха. Почтовый конверт в руках может взорваться.

Спасал природный оптимизм – жизнь прекрасна и удивительна! Опять же за окном Париж и вся Франция. В ближайшие дни мы должны были получить два новеньких автомобиля. Были выбраны белый и серый «металлик». В Париже эта краска появилась недавно и была в диковинку. В Москве о такой краске мы даже не подозревали.

22. Экскурсии

Была ещё одна приятная новость. Фирма «Рено» предложила нам использовать их автобус для экскурсий и поездок по стране. Немедленно образовалась женская группа энтузиасток изучения страны. Они придумывали маршруты для поездок по стране, используя прекрасный путеводитель «Мишлен». И работа закипела.

К каждой поездке распечатывались описания достопримечательностей с выдержками из лучших французских путеводителей. Спасибо этим милым женщинам преподавателям Высших курсов иностранного языка Минвнешторга. Включали их в состав комиссии поработать несколько месяцев в Париже для стимулирования дальнейшей преподавательской работы в Москве.

Выезды на экскурсии планировали на утренние часы, чтобы всё успеть осмотреть в светлую часть суток. Это вызвало у меня проблему. Моя семья делилась ровно пополам на «сов» и «жаворонков». Любители поспать жена и Светлана, а другие мы с Олей.

Вот и в это утро. Экскурсия планировалась к океану на западном побережье. Чтобы преодолеть пятьсот километров, решили выехать в шесть утра. Это известие для меня было кошмаром. Поднять «сов» даже в девять утра всегда было делом проблематичным. В это утро подъём надо было осуществить в пять часов.

Накануне с «совами» была проведена воспитательная беседа на эту тему. Поездка была действительно интересна, а особенно возможность искупаться в океане. Но как только я перешёл к времени побудки, начался переполох в «курятнике», как я это называл.

- Нечего будить детей в такую рань! Хватит и пятнадцати минут, - сказала решительно жена – Я всё приготовлю с вечера.
- Ты забыла про горшок! Он у нас в квартире один, - назвал я безотбойную причину ранней побудки.

Это обстоятельство ускорило время подъема до тридцати минут до отхода автобуса. Как я и предполагал женски коллектив до поздней ночи хлопотал над купальниками – ушивал, пришивал, примерял. На свой страх и риск я возился на кухне с бутербродами, периодически призывая на помощь дам. На меня обрушивались упрёки, что я отрываю людей от важного дела. И вообще я всё делаю неправильно. Мои слабые протесты решительно отвергли, заявив – «Всё успеем сами!».

Оставалось одно – устроить «заговор». Я пошептался с Олей и предложил ей действовать заодно. Своё утро я начал в пять часов. Спокойно умылся, оделся и разбудил младшую. Она «горошком» выкатилась из кровати, заранее радостно предвкушая успех «заговора». Ровно в пять тридцать мы выстроились с ней перед спящими «совами» и громко запели песенку, которую пела мне бабушка:

- Милый друг! Встань, проснись. Посмотри на себя. Кем ты был, чем ты стал и, что есть у тебя!

Песня не помогала. Тогда прибегли к физическому насилию: скидывали одеяла, применяли «щекотку». Для обрызгивания, Оля приготовила детскую лейку. Но после «поливания» она могла вполне получить «подзатылник» от старшей сестры, что её и остановило.

Когда недовольные «совы задвигались по квартире, я понял, что их лучше ожидать за дверью. Где и простоял под предлогом выброса мусора. Опоздали мы всего только на пять минут.

Автобус был огромным комфортабельным сооружением фирмы «Мерседес» для поездок туристов, но без туалета. Водитель был всегда один и тот же. Звали его Мишель. Он был испанец и здесь во Франции зарабатывал на жизнь своей семье, оставшейся в Испании.

 Те годы и были началом массового приезда в Европу «гестарбайтеров» на грязные работы: турок, испанцев, португальцев. Платили им мало. Жили они в ужасных условиях. За всё это в двухтысячные годы Европа рассчитывается бунтами молодых «гестербайтеров». То же сейчас происходит и в России. Нам надо учитывать уроки европейцев.

Итак, водитель Мишель. Человек он был весёлый и старался обставлять наши поездки с максимальным комфортом. Для начала он переодевался в белую рубашку с галстуком. Включал музыку. Находил радио Москвы. Во время длительных поездок каждый час в микрофон объявлял:

- Мёсье, дам – пипи? – и если поднималась рука, немедленно заезжал на стоянку.

22. На берегу океана и «бык» в автобусе

Купанье в океане сняло все недовольства и последствия семейного «заговора». Жена честно призналась, что мои кулинарные «изыски» спасли голодающих «Поволжья» в пути и после купания. Сама она утром ничего не успела. Мир и блаженство семейного союза были восстановлены.

Когда возвращались с пляжа, услышали, что в одном автобусе ревёт бык. Прохожие удивлённо искали глазами несчастное животное. Потом почему-то смеялись и расходились.

«Бык» сидел в нашем автобусе. Мишель держал в руке микрофон и очень похоже ревел в него, как разъярённый бык. В группе прохожих обязательно оказывались пугливые. Их шараханье и вызывало неизменный восторг весёлого испанца. Шутка была не обидной. Люди с пониманием оценивали смешную ситуацию и остряка, придумавшего её.

23.Статическое электричество

Самым мучительным в офисе было статическое электричество. Сплошные синтетические материалы здания, трение подошв и одежды о них, накапливал на людях сильнейшие электрические заряды. Взять руку для пожатия, означало подвергнуться удару искры толщиной в палец. То же происходило во время прикосновения к предметам.

Особенно плохо было в туалетах. При «справлении нужды» разряд ударял при  соприкосновении с водой. Хуже всего доставалось женщинам. То ли их  дистанция между водой унитаза короче или что-то ещё не знаю. Но из женского туалета доносился постоянный визг и вскрики.

Остряки разработали свой метод борьбы. Они привязывали себя медной проволокой к батареям отопления, тем самым заземлялись. По залу надо было идти с опаской, так как под ногами тянулись медные проволоки. Споткнувшись можно было нанести травму себе и заземлённому. Всё это вызывало неизменный поток шуток и «подначек», что снимало нервное напряжение.

Подписание контрактов шло к завершению. Контракт на закупку технологической линии сложный документ. На этапе согласования техники главным переговорщиком был заводчанин. На этапе определения стоимости – коммерческий работник. Такой характер определял структуру работы коллектива.

24. Руководитель комиссии

В этих условиях много зависело от руководителя комиссии. Но такого руководителя у нас не было. Бутко «мотался» между странами и подолгу отсутствовал. Промежуточным решением стало назначение в Париж другого руководителя. Таким руководителем приехал человек по фамилии, пусть будет Иванов.

Его приезд не только не облегчил работу, но наоборот её усложнил. Всё объяснялось характером этого человека. Он был осторожным и боязливым. Не обладая опытом работы в таком коллективе, старался укрыться за частоколом формальностей и согласования решений с Москвой. Инициативу в решениях на себя не брал. Это приводило представителя КАМАЗ в ярость.

- Как же мы будем работать? – кипятился он в кабинете Иванова – Меня строители теребят!
- Надо согласовать с Москвой! – старался его успокоить и очаровать своей улыбкой Иванов – Я не Бутко и не могу принимать за него решения. Ничего не могу сделать! – разводил он руками.

Он лукавил. Мог и был обязан принимать решения в пределах своей компетенции, но не хотел! По тем временам такое безделье сходило с рук.

Пользуясь этим, в стране появились люди на высоких постах управления, хорошо использующие эту практику партийного руководства страны. К сожалению люди такого типа, могли иногда взойти высоко по ступеням своей карьеры. Вот такой человек и попал к нам на работу.



Это сразу стало сказываться на климате и отношений в коллективе. Темпы работы стали падать. Первое, что он сделал, отменил продлённый рабочий день и работу в субботу. На поверхности всё это выглядело приятно для людей, но сразу сократило количество прорабатываемого материала.

Плахов со своими специалистами некоторое время пытался работать по старому графику, но это разъединило коллектив на «чёрных и белых». Долго так продолжаться не могло, и Плахов сдался.

25. Выход из положения

В этих условиях партийное бюро комиссии вынуждено было взять на себя всю тяжесть организационной работы по подписанию контрактов. В результате все заседания были похожи на оперативные совещания, компенсируя, таким образом, бездеятельность руководителя Иванова.

 В горячих спорах рождались решения, которые устраивали всех. Конечно, это было не нормально. Но руководитель, не справлявшийся со своими обязанностями, оставался на месте. Такое тогда происходило сплошь и рядом.

И это мельчайшая деталь неэффективности управления страной компартией.

Иванов имел характер спокойный, выдержанный. Видимо и человек он был добрый. Все эти качества делу не помогали. Нужна была решительность и смелость, что у него отсутствовало напрочь.


26. Нормализация «ненормальности»

Ситуация постепенно стала нормализовываться, в своей «ненормальности», вернее нам её навязали. Помощи не было ни откуда, и каждый нёс «свой кирпич» как мог.

Образовалось три центра принятия решений: у Бутко, Иванова и Плахова. Партийному бюро пришлось стать центром их объединения. Такая схема административной работы была невообразимо перекореженной, но добились главного – темп работы постепенно выровнялся и дело пошло!

Люди эту ситуацию понимали, переживали каждый в отдельности. Приходили домой уставшие вдвойне. Успокаивали себя как могли. Думали, что аналогов такой работы ещё нет, и на этом опыте отрабатывается новая схема внешнеэкономической деятельности. Мне как секретарю этого самого бюро, рекомендованного на эту работу из Москвы, доставалось больше всего.

Кто от ситуации с двумя днями отдыха и выиграл, так это моя семья! Все довольны. Папа приходит с работы раньше, суббота воскресение у него свободны. Значит, всё это он будет посвящать нам!

Жизнь семьи облилась шоколадом, когда я приехал к дому на новой машине марки «Пежо». «Пежаульт», как читали название этой марки вновь приезжающие в Париж. Машина во многом сняла проблему перемещения на дальние расстояния в Торгпредство, Посольство, и по городу.




26. Костиковы и парижский хор у Яра

Знакомство с мамой и дочкой Славы Костикова имело продолжение. Люди оказались очень интересные, добрые, отзывчивы. Глава семьи Слава весельчак, с острым ироничным умом. Особенно нас сблизило умение петь и аккомпанировать себе под гитару.

Способность петь я перенял от мамы. У неё был приятный голос, с которым ей рекомендовали поступить в консерваторию. Её судьба эту рекомендацию обошла, но всю жизнь она пела. Её репертуар включал романсы, которые я выучил все до одного. Любовь к русскому романсу я несу до сих пор.

Оказалось, что Слава и жена Марина любят эти проникновенные песни с чудесными словами, глубоким душевным смыслом. Это выяснил в первое посещение их квартиры. Жили они во французском доме.

Квартиру им снимало и оплачивало ЮНЕСКО, где работал Слава. В тот день глава семьи отмечал свой день рождения, и во всю стену висела стенгазета по случаю этого торжества.

В газете Славе посвящалась «Ода о рождении», фельетон, шутки и карикатуры. Семья журналистов в ней как бы приглашала гостей сразу включиться в общее хорошее праздничное настроение. Когда все немного успокоились, появилась возможность оглядеться. В углу я увидел чудесную гитару необычной формы.

- Никогда такой в магазине не видел, - заинтересовано спросил я.
- И не могли увидеть! Это ручная работа. Мне друзья заказали у цыган и подарили. Умеете?


Слава снял гитару со стены, провёл пальцами по струнам. Она издала певучий и очень приятный звук.

- Немного бренчу, - скромничал я – Научился, когда был в Военно-морском училище. Обычно все, кого в этот день не пустили в увольнение, собирались в курилке и старались в обществе таких же «горемык» отвести душу. Сначала как положено ругали старшин – виновников этого наказания. Потом вспоминали дом, знакомых девушек, всякие разные истории. Но лучше всего получалось, если среди проштрафившихся оказывался курсант с гитарой. Его песни обычно сближало, делало всех товарищами по «несчастью».

- Вы так подробно рассказываете. Наверное, были в таких компаниях старожилом? – съязвил необидно Слава.
- Точно! Приходилось частенько сиживать, - подыграл я ему – Что взять с девятнадцатилетнего парня? На гитаре у нас мог играть только один парень. Но в такие ситуации он попадал редко. Чтобы не быть зависимым от него у нас начался повальный бум – все стали разучивать гитарные аккорды.

В дальнейшем оказалось, что курсантская грусть в «курилке», сродни грусти загранработника по дому. Наши совместные вечера в дальнейшем проходили в попеременном исполнении моих со Славой репертуаров. Женщины влюблено смотрели на мужей и тоже подпевали. Так образовался небольшой парижский хор у «Яра», как мы его называли.

В этой семье мы чувствовали себя раскрепощено и отдыхали душой. С появлением у меня машины всё в этой дружбе упростилось.


Обе семьи часто стали выезжать на прогулки, чтобы насладиться обществом друг друга.

26. ЧП в комиссии

А на работе у меня произошло ЧП. Об этом стало известно не всем, так как событие было необычным и подозрительным. Дом на Баляре, где разместились представители КАМАЗ, стал приносить сюрпризы.

В доме появились иностранцы говорящие на русском языке. Само по себе это ни о чём не говорило. Настораживало то, что эти люди старались завязать знакомство.

По тем временам, конечно же, советский человек за границей не должен окружать себя стеной недоверия и выглядеть бирюком. Для чистых намерений наши люди были открыты всегда. Мы готовы проявлять душевность и доброту, быстро и бесхитростно идти навстречу дружбе.

Но, ой как часто в те времена пользовались этим, враги нашей страны! Как они были изощрены для достижения этой цели. А цель эта – сделать пакость нашему человеку, а через это нанести урон стране. Распространить частный случай на моральный облик, якобы характеризующий советского человека.

Но сначала! Утром к Плахову обратился один из шести директоров  будущих производств КАМАЗ. Был в кабинете и я.

- Друзья! Тут что-то затевается, нерешительно начал он – Я ещё до конца в этом не разобрался!
- Что затевается? – насторожился Плахов.

- Тут такое дело! – замялся директор – Не знаю, как начать.
- Если не знаешь как, начинай с конца,  - стал шутить Плахов, но потом спохватился – уж больно расстроен был человек – Не тяни кота за хвост! Рассказывай, в чём дело, продолжал он уже серьёзно.

- Вы знаете двух инженеров из Москвы. Они приехали консультировать нас по инструменту.
- Это кто же? – начал вспоминать Плахов – Один чёрненький, высокий, а низенький – блондин?

- Вот-вот! Они самые, подтвердил директор.
- Этот высокий такой воображалистый. Кивает эдак свысока, даже обидно становиться, - обратился ко мне Плахов.
- Это точно! Разговаривает так пренебрежительно. Превосходство своё показывает что ли? Подумаешь, крупный специалист нашёлся, - высказал давнюю обиду директор.

- Я давно вижу, что он особняком от наших заводских ребят держится, - вспоминал Плахов.
- Точно! Не только на работе, но и дома. Мы ведь как живём. Объединяемся как моряки в «бачки» по шесть человек. Готовим по очереди. А эти нет. Сторонятся. Старший вроде немного по-французски изъясняется.

 Вот они совсем без компании и обходятся. Никогда с нашими ребятами их не увидишь. Вот я и решил зайти проведать. Позвонил. Мне открыли. Зашел,  удивился. За столом ужинают трое. Третий кто думаете? Девушка молоденькая. Познакомили меня. Назвалась Марина. Хорошенькая, вертлявая такая. Говорит соседка. Я малость не сориентировался, может это наша инокорреспондентка у них в гостях. Посидели немного, вина выпили, и я ушёл.

- Ну, и что тут особенного? – равнодушно спросил Плахов – Я думал, ты мне сейчас про всякие страсти-мордасти расскажешь, - он опять шутил – Расстроился даже заранее. А ты мне тут ерунду какую-то рассказываешь. Что бабе в гости зайти нельзя?

- Да вы до конца дослушайте, вскипел директор – Я на другой день прихожу и ищу в офисе эту самую Марину, а её нет. Я в коммерческой группе спрашиваю «А где Марина?». А они удивляются. Говорят такой девушки у них нет.

- Постой, постой! – всполошился Плахов – Как нет!
- Сам не знаю. Наверное, не наша, - неуверенно говорил директор – Может иностранка? Вроде и акцент у неё был!
- Она по-русски говорила?

- Ну, конечно! – директор досадливо махнул рукой – Насторожило меня это. А эти «гвардейцы» вчера были на заводе «Рено». Я и решил сегодня утром до работы к ним зайти. Подошёл к двери толкнул, а она открылась. В прихожей их позвал. Молчание. Пошёл в спальню. В кровати лежит эта Марина голышом, а парней нет. Будить её я конечно не стал. Ушёл, а сам думаю: парни уже уехали на работу, а она в их постелях осталась. Что будем делать?

- Да, ситуация, - задумчиво протянул Плахов – Поехали в Посольство советоваться, - и уже решительно добавил – Как бы нам с этим случаем дров не наломать!


Офицер по безопасности в Посольстве внимательно выслушал историю. Очень забеспокоился, когда услышал о девушке, спящей в пустом номере гостиницы.

- Эта Марина действительно подозрительная особа. Хорошо говорит по-русски, ищет знакомства с вашими людьми. Двое всё же не выдержали, - сказал он с досадой.

- Вроде бы так, получается, - огорченно развёл руками Плахов.
- Неприятно вот что. Нам стало известно, что эта девушка связана с белоэмигрантской организацией. Она самая злобная и ненавидит нашу страну. Основной костяк в ней предатели из армии «Власова». Знаете, о чём я говорю.

- Это генерал, который перешел на сторону фашистов? Что-то слышали, - неопределенно протянул Плахов – А что им надо от наших парней?

- Пока не знаю. Можно предположить, что вся организация операции с участием девушки пока ещё в самом начале. Было всего несколько встречи и «на крючок» взяли пока только этих ваших двух.
- Вы думаете это так серьёзно?

- Я знаю из практики, что такое начало оканчивается для наших людей плохо. Неприятно, что ребята вам ничего не рассказывают, а молчат, - офицер энергично продолжил – Надо их срочно вывозить в Москву. Чем быстрее, тем лучше. Будем обеспечивать их безопасность до трапа самолёта.



Затем он рассказал несколько случаев, когда «подставная» женщина использовалась разведкой как основание для запугивания и получения определённых обязательств от жертвы.

Во Франции есть «полиция нравов». В её задачу входит борьба с нелегальной проституцией. У них есть право входить в квартиры граждан. Если будет установлен факт нарушения местного законодательства, заводится уголовное дело с арестом.

Этим способом и могут расправиться с человеком с помощью законных властей. Чтобы избежать этой неприятности, жертве предлагают либо стать уголовным преступником, либо начать сотрудничать с разведкой. Механизм «провокации» простой, но работает очень эффективно.

Слушать всё это нам было неприятно, вызывало беспокойство за работу коллектива в будущем. Если разведка начала активно работать с нашими сотрудниками, можно предполагать далеко идущие планы.

Единственное, что мы могли противопоставить это коллективная твёрдость людей к провокациям. Об неё и должны были разбиваться все планы недоброжелателей помешать работе над выполнением поручения страны.

Эти события происходили в 1972 году. До «перестройки» в стране надо было ждать ещё пятнадцать лет.




27. Жизнь налаживается

Жизнь моей семьи постепенно налаживалась. Старшая дочь Лана стала учиться в школе десятилетке при нашем Посольстве. Девочка она была активной и сразу же включилась в работу кружков, пела в хоре, ходила на курсы танцев. Жизнь у неё была активной и коллективом одноклассников была довольна.

С младшей дочкой Ольгой была проблема. Бездумное время проведенное в квартире или на крыше дома могло затормозить её развитие. Нужен был коллектив сверстников.

Мы с мамой отчаянно искали выход из этой проблемы. Истина жизни – Ищущему человеку дорога открывается! Или стих из Библии: «Ищите и обрящете! Стуците и откроется! И дастся вам!».

И открылось! Мне подсказали, что Олечку можно устроить во французский детский сад при местной Мэрии. Посоветовался с офицером по безопасности и получил «добро». В социальном отделе Мэрии мне любезно сообщили, что такая возможность для иностранцев есть.

Олю записали в детский сад – «Эколь матернель» рядом с домом. Директриса «Эколь» молодая и симпатичная женщина рассказала, что в её детском саде находятся дети как работающих, так и не работающих мам.

Если мама работает, то её ребёнок может оставаться в детском саду до вечера. В этом случае надо платить за завтрак в двенадцать часов дня. «Совсем мизерная плата, мадам!»,

Не работающая – должна забирать ребёнка сразу после полудня. Сказав всё это, директриса улыбнулась:
- Но для ваших детей, мэр распорядился делать исключение. Как вы желаете, мадам? Будете оставлять девочку на целый день?

С этим вопросом директриса обращалась не ко мне, а к жене. Меня она вроде бы игнорировала. К этому времени я уже стал привыкать к женской солидарности во Франции. Продавщицы в магазинах неизменно обращались к жене, хотя разговор начинал я.

Жена и говорила только по-русски, добавляя энергичные жесты, но её всегда понимали совершенно точно. Пока я с пятого на десятое пытался объяснить, что мы хотим купить, женщины уже мило улыбались друг другу, абсолютно всё понимали, и мадам получала то, что ей нравилось.

Быстро освоившись с этой частью жизни в Париже, мадам поняла, что мужчины ничего не могут толком объяснить, и в магазинах смело вступала в переговоры с неизменным успехом.

В «Эколь» происходило нечто подобное.
- Я думаю, что девочке лучше сначала привыкнуть и быть только полдня, - рассуждала мадам.
- Я с вами согласна, - сказала Директриса.

- Но она  совсем не знает французский язык? – волновалась жена – Как же она будет общаться с другими детьми?
- О, мадам! Не беспокойтесь. Ничего страшного. У нас есть опыт. Дети очень быстро учатся языку. Поверьте, очень скоро она будет болтать, правда, на «детском» французском языке.

- Вы так говорите, потому, что у вас есть дети из других стран?
- О, мадам конечно! У нас есть дети разных национальностей, и проблем нет.

Потом мы выслушали лекцию о программе и целях детского воспитания в «Эколь».
- Главная задача научить малышек жить среди людей. Уметь общаться, знакомиться. И ещё! Мы даём им самое начало сексуального воспитания.

-Какого ещё «сексуального воспитания»? – испуганно встрепенулась жена.
- Мадам, всё очень просто. У вашей девочки будет «жених».

- Какой ещё «жених»? – всполошился я – Она же маленькая!
- «Жених» это условно. Что-то вроде кавалера. Его назначит воспитатель. Процесс будет управляемый. Несколько дней воспитатель наблюдает, а затем подбирает под характер девочки мальчика – кавалера. Как её зовут?

- Ольга.
- О, Ольгэ! – директриса произнесла имя с ударением на последней букве – Очень красивое имя! - и продолжила лекцию - У детей весь день разбит на уроки. Каждое занятие только тридцать минут, а потом перерыв, чтобы дети побегали. На уроках мы развиваем у детей творчество, задаём задания и слушаем ответы. За каждый правильный ответ – награда. На прощание Директриса успокоила нас, пообещав, что всё будет в порядке.



28. Пожарная тревога

Администрация здания, где мы арендовали офис, попросило принять участи в учебной пожарной тревоге. Будут действовать все спасательные механизмы, кроме разбрызгивания воды в помещениях. По сигналу «тревога», спускаться по боковым лестницам.

Предупредили, что через короткое время помещение перед лифтами будет отсечено выдвигающимися перегородками. Кондиционеры отключат. Для выделенной группы общественных пожарных будет проведено практическое занятие.

Мы согласились и стали ждать учебную «тревогу». Хотя мы и знали об этом, унылый звук сирены застал нас врасплох. Особо не спешили, посмеивались, но когда «трах» с треском захлопнулись боковые створки и выключили воздух и многие остались внутри без выхода, растерялись. Хорошо ещё, что не было паники.

Через некоторое время пришли пожарники и выпустили  группу застрявших. Когда они присоединились к нам, старались отшучиваться, но по всему чувствовалось, что ощущение дискомфорта у них осталось.

Во время учений всё оказалось так, как нам и рассказывали. После сигнала «тревога» по боковым лестницам стали спускаться люди. Толкотни не было. Расчёт архитекторов был точным. Мы спокойно спустились вместе с обитателями  других этажей и присоединились к огромной толпе людей. Они шутили, смеялись, подмигивали друг другу. Опасность в реальности отсутствовала и все наслаждались отдыхом в рабочее время. 



Чуть в стороне «добровольцы» пожарные силились потушить горящую автопокрышку. В неумелых руках огнетушители работали плохо и пламя не сдавалось. Это в свою очередь доставляло удовольствие зрителям.

Всё было бы хорошо, если бы не было грустно – оказывается, эти красивые здания из стекла и бетона горят как пороховые бочки. Голливуд в доказательство этого снял фильм «Пожар в отеле». В нём была показана бесполезность современных пожарных средств, которые не могут спасти людей из «небоскрёбов».

Посмотрев этот фильм полный ужаса на лицах людей, языки пламени, вращающиеся в воздухе тела несчастных, администратор нашего «билдинга» и решил провести эту учебную тревогу. Эта тревога оставила в нас чувство неприятное!

28. Нет аналога КАМАЗУ

Одной из проблем, с которой всё время сталкивалась Закупочная комиссия было отсутствие аналогов в мировой практике  строительства таких гигантских автомобильных заводов. Всё это усугублялось ещё тем, что было решено производить полностью русскую конструкцию.

Раз так, то всем поставщикам надо было разрабатывать оборудование заново. Нам предлагали отработанные автоматические линии под конструкции грузовиков немецкого «Мерседеса», американского «МАН».

Технологические линии уже были давно сконструированы и отработаны в производстве. Но нет! Всё упиралось в главный тезис партии и правительства: «Даёшь отечественную конструкцию!». Иностранные конструктора станков и технологического оборудования чесали затылки и всячески пытались подсунуть уже отработанные решения.

Всё упиралось в энтузиазм директора КАМАЗ. В директора он вышел из должности начальника цеха московского завода. Кипел энергией и очень хотел получить для своего завода самое современное оборудование, обеспечивающее «безлюдную» технологию.

- Предел автоматизации пределом, а мне надо обеспечить высокую производительность.
- Ты не горячись, - успокаивал его Плахов – Какие у тебя предложения?

- Предложение одно – фирма должна вместо пневматики сделать гидравлику.
- Так давай об этом и скажем фирмам.

Переговоры с фирмами были сложными. Сказывались их просчёты в проектировании. Они это высокомерно признавать не хотели и пытались вину переложить на наших специалистов. Это приводило к горячим спорам. За которыми крылись расходы фирм на исправление ошибок.

Переговоры тянулись и тянулись, а сроки поджимали. Нужны были компромиссы. В конце концов, их нашли, а разговор о ценах отложили.

По окончании этих переговоров между Плаховым и Ивановым состоялся «горячий» разговор.
- Не понимаю, почему вы как председатель Закупочной комиссии сидите на переговорах и молчите?


- Я уже объяснял. Принятие ценовых решений компетенция Бутко, - слабо сопротивлялся Иванов.
- В чём же ваша компетенция? Платить по счетам гостиницы на Баляре? – кипятился Плахов.

- Не только это, но и многое другое. Знаете что? Вы сейчас устали. Поедем ко мне. Жена угостит нас ужином.
Когда мы наблюдали Иванова в таких ситуациях, то поражались удивительному равнодушию этого человека. Создавалось впечатление, что он уже «выработался» раньше времени и тянет «лямку» дорабатывая до пенсии.

Как он оказался на должности руководителя Закупочной комиссии, для всех оставалось загадкой. Весь свой рабочий день он сидел в кабинете, положив локти на пустой стол. Крутил в руках несколько карандашей и смотрел в окно. Банковские счета не глядя, подписывал, и без лишних вопросов. После обеда он исчезал и до конца работы не появлялся.

Лидером в этой паре была жена. Её энергии хватало на все, и она была в центре событий. По некоторым признакам можно было предположить, что всплеск энергичности Иванова на работе, была её заслуга.

Кухарила она отлично. Это её искусство и эксплуатировал Иванов, чтобы задобрить Плахова. К этому испытанному методу он прибегал часто. Кто знает, возможно, с помощью этого способа он и попал в кресло руководителя нашей комиссии.

Русский человек гостеприимство уважает, а за хлебосольство хозяина не обижает. Зная эту психологическую черту можно использовать её в своих целях, не всегда бескорыстных.

29. Жених в детском саду

Дома меня ждала новость.
- Олечке назначили жениха! – возбуждённо рассказывала жена.
- Какой ещё жених? – я ещё не отошёл от переговоров и на мир семейных переживаний настраивался с трудом.

- Помнишь, директриса рассказывала! – жена начинала сердиться.
- А! Ну да! Конечно! – я отключился от переживаний на работе и вспомнил – Что-то о сексуальном воспитании?

- Фу как грубо! – разговор о сексе четырёхлетней девочки резало ухо моей жены – Просто Оле назначили жениха. Симпатичный такой мальчик. Зовут его Паскэль. Мне он понравился! – в волнении жены чувствовалось женское переживание какого-то таинства, чего мужчине никогда не понять.

Из её дальнейшего взволнованного рассказа стало понятно следующее. Жена шла мимо детского сада. Остановилась посмотреть через сетку забора на детей. Увидела Ольгу. Дальнейшее по её словам было ужасно.

Дочку о чём-то спросил подбежавший мальчик. Оля ничего не поняла и тут же получила оплеуху. От обиды немедленно разревелась, а может быть  для защиты. Усилием воли жена удержалась и стала смотреть, что будет дальше.

На звуки Ольгиного плача, прибежал мальчик. Достал платок, стал вытирать ей слёзы, уговаривал успокоиться. Потом обнял за плечи и уже повёл в помещение. Оказывается это и был «жених».

- И ты знаешь? Он ей на занятиях помогает, защищает. Зовут его Паскэль. Правда, красивое имя? – в голосе жены теплота и что-то похожее на романтику.
- Ты так радуешься, как будто Оля уже выходит замуж, - подшучивал я.
- Ничего ты не понимаешь! Мальчик уже с детских лет должен привыкать защищать девочку. Вот откуда у французов галантность, - жена делает неожиданное открытие – Всё просто! - мечтательно сказала она и оценивающе оглядывает меня снизу вверх. Под этим взглядом мне становится неуютно, и я о французской галантности начинаю думать плохо.

Вечером всей семьёй рассматривали Олины поощрения, полученные ею на занятиях в детском садике. Это были простенькие картинки с птичками, деревьями, пароходами. Такие картинки дети получали за правильный ответ или хорошо выполненное задание.

30. Проблемы с Председателем комиссии

Ужины, устраиваемые в доме Иванова, не помогали устранить главную проблему этого человека, занявшего «чужой стул». Его категорическое нежелание принимать ответственные решения, постепенно отстранило его от коллектива.

Точнее сказать – устранило от каждодневных проблем, которым жили все члены закупочной комиссии. Иванова это устраивало, но делу не помогало. Попытки что либо изменить, наталкивались на многолетний опыт этого горе-руководителя - как уходить от острых вопросов. Вместо того, чтобы принять решение, разговор на эту тему кончался очередным приглашением к нему в дом отужинать.

В коллективе, заводчане даже стали подшучивать:
- Если тебе лень готовить ужин, ступай к Иванову и устраивай ему маленький «бенц». Чтобы не принимать решение он пригласит тебя к себе домой «откушать»!

В итоге проблемы не решались, а «загонялись в глубину». На поверхность выплывали не здоровые взаимоотношения. Коллектив только на первый взгляд выглядел спокойным, так как люди решили не трепать напрасно себе нервы. Пребывание за границей несло столько внутреннего напряжения, что на борьбу без выигрыша уже не оставалось сил.

31. Плахов – вперёд, на красный свет!

Как ни странно дело перестало страдать. Создалась уникальная ситуация, которую встретишь в жизни не часто. Просто все технически решения взял на себя Плахов. Вопросы цен согласовывались с Москвой. Внутренне руководство жизнью и деятельностью коллектива приняло на себя партийное бюро, в главе которого был я.

Таким образом, цель Иванова «жить спокойно» была достигнута. Письменный стол его был пуст. В руках, шурша, вращались карандаши, взгляд устремлён в окно. Так он и запомнился всем членам коллектива, который работал за стенами его кабинета не жалея сил. Удивительный феномен человеческого характера!


32. Приёмщики оборудования для КАМАЗ

Техническая группа заводчан Закупочной комиссии вышла на второй этап работы – приёмку оборудования, заказанного на предприятиях Франции. Ожидался приезд большой группы приёмщиков. Для организации этой работы к нам выехал представитель КАМАЗ. Встречать его на аэродром «Ля-Бурже» поехал я.

По дороге я привычно посмотрел на городскую тюрьму. Прямо напротив через улицу было кафе. Его хозяин большой шутник. Повесил перед входом плакат: «У нас лучше, чем напротив!». Рассказ об этой достопримечательности обязательно входил в ритуал первого знакомства гостей из Москвы. Я мысленно улыбался, представив, как суматошно будет крутить головой приезжий заводчанин, старясь разглядеть и тюрьму, и смешную надпись у входа в кафе.

Как мне казалось, эта достопримечательность указывала приезжим гостям: «Вы прибыли в страну, где любят шутить!».

«Припарковать» машину в аэропорту уже тогда была большой проблемой. Мне помогали две магические буквы «СД» на номере машины, что для полицейских означает «корп дипломатик», а значит внутри сидит дипломат.

По сложившейся в мире традиции, дорожная полиция всех стран «сквозь пальцы» смотрит на мелкие нарушения машин дипломатов. Прощают иностранцу, если он не там остановит машину. Знают, что штрафовать дипломатов «себе дороже» - платить всё равно не будут, а скандал в Министерстве иностранных дел обоих стран может быть очень шумный.

Но уж своих французов штрафовали беспощадно. Парковать автомашину на улицах Парижа занятие довольно мучительное. Чтобы поставить машину у тротуара, надо иногда расталкивать бампером соседей. Зная это, водители не ставят машины на тормоз.

Растолкает бедолага соседей, весь взмыленный от этой работы выходит на тротуар и видит, что висит знак «Стоянка запрещена». Что делать? Уезжать? Снова где-то расталкивать машины? Махнув рукой, водитель уходит, полагаясь на счастливый случай.

Возвращаясь, как правило, видит на ветровом стекле квитанцию о штрафе в аккуратной полиэтиленовой упаковке. Поэтому между водителями и полицией идёт молчаливая война. Одни штрафы не платят, а другие налаживают систему неотвратимости уплаты.

Например, придумала полиция «наручники» на колёса автомобиля. Это железная колодка снимается после уплаты штрафа. Денежки в кассу потекли. Полиции понравилось. Следующим шагом была эвакуация машины с этим мы уже знакомы.

Разница только в том, что в Москве это происходит относительно молча, а в Париже нет. Вокруг эвакуатора и полицейских немедленно собирается толпа добровольных защитников. Они шумно мешают процедуре, уговаривают полицейских подождать. Всё это в надежде, что на шум прибежит владелец и проблему штрафа решит на месте. Учтите, что всё это происходило в 1972 году, когда в Москве на улицах было мало машин.

В аэропорту мне повезло. Свободное место было прямо у входа. Гостя я узнал сразу по растерянному виду и ищущему взгляду.
- Здравствуйте! Вы с КАМАЗ»а?
- Да, да! Здравствуйте! – в голосе явное облегчение – А я уже разволновался, а вдруг не встретят!

- Соотечественника встретить надо обязательно. Сразу окружить его теплом и заботой. В Париже первый раз?
- Первый раз вообще заграницей. Всё так необычно.

По дороге приезжий объяснил, что он как один из руководителей  строящегося завода организует отправку к нам на приёмку и обучение сотрудников завода.
- Мне надо осмотреться, как тут наши люди живут. Что им надо на первое время, как себя вести, как одеваться.

- Ну, как себя вести? Да просто как все люди.
- Всё верно, но мы думаем всё же их надо подготовить перед выездом. Французскому языку обучить, хоть несколько фраз. Я с самолёта сошёл и не знал, как спросит «Где выход?».

- Это было бы здорово, - поддержал я идею.
- Я поговорил с теми, кто уже здесь был. Они считают надо людям подсказать, что брюки надо гладить, обувь чистить, - он доверительно мне сказал – А то говорят, набойки на каблуках аж до пяток сбиты, а хозяин на это внимания не обращает.

- Я бы не сказал, что так уж всё плохо, - вступился я за заводчан, которых многих знал лично – Стараются ребята следить за собой.
- Я понимаю, что не совсем так, - дипломатично ответил товарищ – Но всё же Франция.


В дальнейшем мы обсудили многие вопросы, в том числе, куда ходить в Париже.
- Ходить здесь можно везде, но есть такие места от посещения которых, лучше воздержаться.
- А что такое?

- Некоторые районы города заселены иностранными рабочими. Люди там разные. Многие обозлены несправедливостью, которую вынуждены терпеть. Не любят когда на них глазеют, могут ненароком и обидеть.

Такая обеспокоенность руководства автозавода мне нравилась. Даже своего кадровика в Париж направила изучить специфику жизни.
Когда мы подъехали к офису все уже были на обеде в ресторане на первом этаже. Решили вдвоём с него и начать осмотр, да и самим «снять пробу».

Стоимость обеда или «ланча» на западный манер, была достаточно приемлемой. Владелец ресторана мог позволить себе уменьшить  размер прибыли за счёт большого количества посетителей. Процедура набора обеденных блюд была до предела оптимальна. Вращающиеся стойки приглашали к себе обилием различных закусок.

На столах расставлены салатницы, где можно было в волю положить в тарелку овощи и полить приправами со вкусами от кислого и сладкого, до горького. На горячее предлагался стандартный кусок мяса. Его можно было попросить поджарить сильно, средне или чуток. Обед в это время был без супа. По обычаям Франции суп едят вечером. Это время так и называется «супэ».


С нагруженными подносами мы двинулись к столам. Почти все они были заняты служащими с разных этажей здания. Я уверенно повёл гостя в конец зала, где традиционно размещались наши сотрудники. Заводчане узнали своего и радостно его приветствовали, приглашая за свои столы. Утолив первый голод гость, обвёл зал глазами и сказал:

- Очень мне это всё нравится. Надо и нам на КАМАЗ»е применять такую же систему. На ВАЗ такая столовая есть, но меню там победнее. Надо с французов пример брать и предлагать к обеду больше овощей.

Пообедав, все спешили покинуть помещение. Искусственный воздух герметичного здания, накопленное статическое электричество можно было снять с себя в этот короткий перерыв.

Для этого наш коллектив использовал деревья вокруг здания. Кто-то поделился своими знаниями о «тёплых» и «холодных» деревьях. По законам «психоза толпы» эта информация быстро распространилась в коллективе, и все наши стали прижиматься к деревьям, чтобы разрядиться, а потом наоборот – зарядиться энергией деревьев. Французы сначала удивлённо смотрели на этих странных русских, а потом и сами стали спешить занять ствол дерева.

Потом в коллективе прочитали в журнале выводы немецкой комиссии здравоохранения о вреде работы в подобных зданиях. По их мнению, замкнутость помещений, невозможность открыть окна и впустить свежий воздух, вызывает у людей психическую напряжённость. Особенно у женщин.

В конце рабочего дня женщины становятся агрессивными. Теперь уже вооружённые этими знаниями мы старались наших женщин не беспокоить. Пусть вымещают свою агрессию не в коллективе.

Как и было оговорено в Москве, мне был куплен автомобиль для служебных разъездов. Это был «Пежо 504» белого цвета. Комфортабельная, мощная машина. Ездить на нёй было одно удовольствие.

32. Новая машина

Члены семьи, не сговариваясь, точно распределили места внутри: папа за рулём, старшая дочь на переднем сидении, как штурман. Мама с младшей дочкой – сзади. Оля открыла для себя способ получить максимальный комфорт от езды.

Из задней подушки она выдвигала широкий подлокотник, седлала его, и удобно устроившись спиной в углублении, чувствовала себя на верху блаженства. Сидящая рядом мама любовно её оглядывала и прозвала «княгиней». Это новое звание нам все понравилась и Оле тоже.

Однажды такая позиция «княгини» чуть не обернулась травмой. Мы с ней ехали через Булонский лес. Настроение было хорошее, Оля что-то рассказывала из жизни детского садика. Мы наслаждались лесным запахом, проникающим через окно машины.

Впереди появился совсем незаметный перекрёсток. Как вдруг из него на полной скорости вылетел маленький автомобиль. Это чудо английской конструкторской мысли фирмы «Остин» очень нравился молоденьким парижанкам. Автомобиль с квадратным маленьким кузовом и такими же миниатюрными колёсиками, но с мощным двигателем, было легко «парковать» на улицах Парижа.

Молоденькие хозяйки украшали внутренность салона мехами, вазочками для цветов, цепочками, брелочками и другой «дребеденью». Получался не автомобиль, а мини женский будуар. И вот сейчас этот «будуар» мчался нам на перерез, не снижая скорости.

 Водительница явно использовала парижский приоритет «правого» автомобиля. Торможение у меня получилось такое резкое, что «княгиню» выбросило из седла, и она летела ласточкой головой в лобовое стекло. О последствиях можно только догадываться.

Крепко давя на тормоз, я успел перехватить Олю в последний момент. От испуга ребёнок немедленно громко заплакал. Обе машины остановились за сантиметр от столкновения.

Из «Остина» ко мне направлялся рассерженный детина, весь увешанный цепями с браслетами на руках. Из окна выглядывала хорошенькая белокурая владелица «будуара», так же выражая возмущение.

Увидев эту парочку и не остыв от ужаса за жизнь ребёнка, я выскочил из машины к ним на встречу. Забыл, что мы во Франции и исторгал нецензурные слова на родном русском. Услышав мою речь «плей-бой» опешил, то же испытывала и его подружка.

Оба они с недоумением вслушивались в мою речь, но ничего не понимали. В тот раз я убедился, что наша «нецензурщина» обладает такой выразительностью, что парочка меня поняла. Первым начал отступление «плей-бой».

Он старался загородить свою подружку, бормотал «пардон», а значит извинялся. Потом он скрылся в машине и «Остин», взревев своими лошадиными силами, исчез с поля боя.

Сразу после их исчезновения меня обуяла весёлость, как реакция на пережитый стресс. Я не к месту вспомнил свои неоднократные шуточки в московских очередях. В основном это случалось в винных отделах, где «нецензурщина» употреблялась не в меру и не к месту.

В преддверии выпивки мужики не в силах сдержать нетерпеливые эмоции, матерились просто так. Я обычно обращался к ним с вопросом:
- Слушайте, как прекрасно говорите на татаро-монгольском языке? Где изучали?
- Да? Мужик, ты чего?– полиглоты мгновенно замолкали, обалдело оглядывались, а потом задумчиво отходили в сторону.

Возвращаюсь к поездкам в машине всей семьёй. Рассадка пассажиров всегда была одинакова. Единственный кто в ней двигался, была жена. То она давала банан княгине, то собирала в кулёчек мусор, то чем-то нас с Ланой угощала.

Все её перемещениями назывались нами «броуновское движение мамы». Старшая дочь, чтобы не сидеть без дела следила за дорогой по карте. Я дал ей звание «штурман» и мы часто с её помощью по карте ездили по второстепенным дорогам пригородов Парижа. «Штурман» прекрасно справлялся с хитросплетениями дорог, и уверенно командовала верное направление.

Климату Франции можно было завидовать. Мягкий и тёплый он давал прекрасные урожаи. Теплое течение Гольфстрима – печка Европы – приносил влагу, что давало прекрасные урожаи винограда.

33. А Вы пробовали советское шампанское?

Однажды на экскурсии мы попали на фирму шампанских вин «Муум». Величественный гид с гордостью говорил, что для своего шампанского они используют только сорта винограда, разрешенные к выращиванию «Декретом Наполеона».

В нашей группе одна женщина задала наивный вопрос; «А вы пробовали наше шампанское?». Гида всего передернуло, и он презрительно произнёс: «В мире шампанское  делают тольк во Франции!».

Знал бы этот господин, что через несколько лет после этой фразы, крупные французские винодельческие фирмы купили у СССР лицензию на способ непрерывной шампанизации вин.

Этот способ буквально революционизировал приготовление шампанского. После него, знаменитые подвалы с рядами запылённых бутылок, которые осторожно переворачивают и переставляют, вероятно, оставят для туристов, чтобы морочить им голову.

 А ещё это нужно, чтобы держать высокие цены для снобов. Бутылка шампанского «Муум» в ресторанах Парижа по ценам стояли при мне на первом месте по дороговизне.

Когда нас стали угощать этим шампанским, на наш вкус оно было таким кислым, что «сводило зубы». Кислятина эта называется «Экстра сэк» - очень сухое. Это ещё раз говорит о разнице  культур. Француженки обожает кислое, а наши женщины – полусладкое шампанское.
Плахов, отведав шампанское в ресторане на фирме  шампанских вин, скривился и спросил:
- А у вас есть полусладкое, вместо этой кислятины?
Скривившись, как от зубной боли, официант уточнил:
- Вы хотите шампанское, которое у нас  идёт, как самый последний сорт?
- Про сорта не знаю, а про кислятину знаю, - Плахов хохотнул – Тащи другое, чтобы было «полный банжур»!
Услышав знакомое слово, официант бросился к переводчику. После длительных переговоров, на стол перед Плаховым поставили бутылку шампанского.
Он его попробовал, удовлетворённо хмыкнул и велел:
- Всем моим ребятам, налейте такого же!
Я тоже присоединился к компании, так как не любил эту кислятину. После этого дегустация прошла успешно, под укоризненными взорами хозяев. А нам было весело!

34. Кумир французов Наполеон.


Имя Наполеона доится французами в коммерческих целях самым бессовестным образом. Его портреты на этикетках, коробках, вывесках рекламы. Даже гася сигарету в пепельнице, будьте осторожным, чтобы не раздавить окурок на лице императора.

Следы этого человека тщательно сохраняются, превозносятся и …выгодно продаются туристам. Вы не можете спокойно любоваться чудесами французской архитектуры без назойливого напоминания, что «месье имперьёр» здесь спал, там чихнул, здесь ходил.

Чтобы не слушать скучные рассказы гидов, я придумал для себя простую вещь. Запускал в очередной замок женскую половину своей семьи, а сам оставался снаружи лицом к культуре страны, видимой в формах архитектурного зодчества.

Если отбросить спекуляцию на имени Наполеона, памятники архитектуры французы хранят с любовью, внимательно за ними ухаживают. Они утопают в зелени парков, которые тоже являют собой памятники культуры их содержания.

Специальная стрижка кустов, узоры зелёных украшений, сохраняются с давних пор в неизменном виде. И цветы, море цветов вокруг. Слов не хватает описать эту красоту, нужен глаз зрителя.

35. Казус с приёмщиками.

Состав комиссии стал пополняться приёмщиками с КАМАЗ. Первая группа после отъезда кадровика прибыла в составе 30 человек. Встречать их поехал я на нашем автобусе. Группу мы увидели сразу. Шли они плотной толпой плечо к плечу с одинаковым выражением на лицах: «Так! Что это за Париж такой? Посмотрим! В случае чего постоим друг за друга!».

На эту отважность смотреть было приятно, но что-то в ней настораживало. Всё вроде на парнях одето нормально: костюмы с иголочки, белые рубашки, галстуки, ботинки…Стоп! Вот в чём дело!

Вся группа была одета в лакированные туфли. Чтобы понять мой ужас надо знать законы Франции. Вернее этикет. Во Франции родине этикета и протокола эти неписаные законы сохраняются свято. Во Франции человек оценивается по придуманным в этой стране законам поведения людей в обществе.

Продуманно всё: как взять, как съесть, как одеться. Коричневые туфли никогда не одевают с чёрным костюмом, к рубашке с рисунком нужен гладкий галстук. Лакированные туфли одевают только  вечером, и обязательно  с чёрным строгим костюмом.
Сейчас был полдень, вовсю светило солнце и группа ребят под этими лучами блестела лакированными туфлями. Все без исключения! Мне, конечно же, не хотелось, чтобы наши ребята выглядели в глазах французов смешными даже в мелочах.

Но как сказать, чтобы не обидеть? В автобусе я познакомился со старшим группы. Это был крепкий мужчина с мужественным лицом.
- Как долетели? Как самочувствие?
- Всё в порядке. Летели хорошо, стюардессы прекрасно нас накормили. Ребята довольны. Да! вам привет от нашего кадровика. Это первая группа, которая прошла курсы по подготовке к этой командировке.

- Курсы организовали? – удивился я – И чему вас там учили?
- Всё довольно основательно. История страны – лекции читал преподаватель института. Немного учили язык с преподавательницей. Трудно конечно было, - вздохнул он – После работы учиться ходили. Да! Ещё нас учили как себя вести, как одеваться.

- Понимаете, какое дело, - осторожно начал я - Ребята хорошо одеты, всё новое. С этим всё в порядке. Но, как бы это вас не обидеть, лакированные туфли французы днём не носят.

- Да? – озадаченно пробормотал старший – Нам сказали, что обувь надо чистить каждое утро. А в магазин, кстати, провезли лакированные туфли. Ребята решили, что лакированные туфли будут всегда блестеть. А пыль и об штанины можно протереть. Ничего! – бодро сказал он – Что ни будь придумаем!

- Вы только ребят не обижайте. Осторожно как-то намекните – деликатничал я – Очень не хочется, чтобы над ними французы подшучивали. Ведь ребята будут по цехам заводов  «Рено» ходить, а туда в лакированной обуви как-то не к месту будет. Сами понимаете.

Последний аргумент старшего убедил.
- О том, что будем работать в цехах, не подумали. Вокруг рабочие, а мы среди них туфлями будем блестеть. Да…- задумчиво протянул он, видимо он зрительно представил возможную ситуацию – Нет, нет! Надо срочно что-то придумывать.

До обеда я с этой группой не встречался. Потом я их увидел возле Плахова, который им что-то рассказывал. Я осторожно посмотрел вниз на их туфли. Всё в порядке. Туфли как туфли. Блестят, но матово. От лакового блеска не осталось и следа. Плахов повернулся ко мне и сказал:

- Спасибо, что ребятам подсказали. Явились, понимаешь, на работу в лакированных ботиночках! – он грозно посмотрел на всех.
- Они же не знали. Хотели как лучше, - я старался защитить симпатичных парней.
- Думать надо! – назидательно говорил Плахов – Это всегда не вредно. Как они выглядели бы во французских  цехах? Оборжали бы!
- Но сейчас же всё в порядке – переодели другие туфли и всё!
- Сменили, - как- то странно хмыкнул Плахов – Ничего они не сменили. В тех же ходят.

- А как же…- озадаченно мямлил я, глядя на злополучные туфли.
- А просто. Мы им срочно организовали шкурочку «нулёвку». Посадили в сторонке, и они драили свои туфли, чтобы никакого следа от этого пижонства не осталось. Вот теперь людьми выглядят и «полный банжур», - рассмеялся Плахов.

 Я ещё долго рассматривал «то», что раньше было лакированными туфлями. И, знаете, а нормально получилось со шкуркой «нулёвка». Как у Жванецкого: Но у нас с собой было! Нормально Федя? А? Нормально Константин!

36. Фирма «Рено» и его профсоюз. Горнолыжный курорт

Фирма «Рено» с которой мы работали, был огромным автомобильным концерном. Такая же у него была и мощная профсоюзная организация. Профсоюз заставлял концерн тратить средства на отдых рабочих. В результате профсоюз располагал сетью спортивных и оздоровительных сооружений.

Мы провели переговоры со спортивным клубом, и они не возражали, чтобы мы пользовались всем этим, в качестве пролетарской солидарности.

Клуб гостеприимно распахнул перед нашим коллективом все, чем располагал. Нам предлагали пользоваться спортивными сооружениями, как в Париже, так и по всей стране. Всё что относится к спорту, у них было. Нам предложили на выбор: футбольные поля, волейбольные и теннисные площадки, горнолыжные базы, слаломные трассы на горных реках, верховую езду на лошадях.

Посоветовавшись, мы решили воспользоваться возможностью поехать на горнолыжный курорт во французских Альпах, где у клуба был свой пансионат. Пансионат находился в том самом Куршавеле, который сейчас облюбовали наши новые богачи.

Выехать решили в пятницу и вернутся в воскресенье. Пребывание наше там, клуб оценил в мизерную сумму, что наших людей устраивало. Шофером автобуса был наш испанец Мишель. Поездка традиционно сопровождалась ежечасным вопросом: «Мёсье – дам пипи?». Настроение было хорошее. Веселились, пели «Подмосковные вечера», но в предгорьях Альп, Мишель обратился с просьбой:

- Нам предстоит семнадцать поворотов горной дороги. Прошу соблюдать тишину и не разговаривать. Так полагается в горах! Не гневить судьбу! Аванти!

Мишель сидел торжественный, при костюме с галстуком. Дружески нам улыбнулся, трижды перекрестился и тронул автобус вперёд. Повороты были действительно головокружительные. В некоторые из них огромный автобус с первого раза не вписывался. 

Мишель, высунув голову в окно, подавал автобус назад к обрыву. Смотреть вниз было страшно, и женщины от страха попискивали. Пока дорога была сухая, эти ощущения были не столь острыми. Но когда пошёл снег и засыпал дорогу, стало понятно и суеверие водителя и его просьбу, чтобы ничего не отвлекало.

Когда добрались до верха, Мишель улыбнулся и дал длинный гудок. Мы с облегчением вздохнули и долго ему аплодировали. Дальше ехали в полной темноте.

Подъезд огромного дома лыжной базы был ярко освещён, и у входа нас встречали улыбчивые люди. Мужчин и женщин разделили по комнатам с двухэтажными кроватями. Всё было чисто вымыто и блестело.

Пригласили на ужин. За дорогу все настолько утомились, что ужин прошёл в полной тишине. Немного посидели у камина, обменялись впечатлениями от пережитых страхов и разбрелись по комнатам.

То, что мы увидели утром, было прекрасно как в сказке. До половины окон снаружи свисали сосульки, в которых искрились солнечные лучи. Снаружи красота была неописуемой. Голубое небо, горы усыпанные снегом, чудесная картина в которой тонули глаза.

Наш дом прекрасно вписывался в эту красоту. Вокруг него яркая зелень хвойных деревьев, которая ярко контрастировала с белизной снега. Почти от крыльца начинался бугельный подъемник для лыжников.

Наскоро позавтракав, мы вышли на веранду, любуясь переливами света и теней. Здесь уже хлопотали тренеры. Большинство из нас равнинные жители, а поэтому горные лыжи видели в первый раз.

 Гостеприимные хозяева нас успокаивали и «вдевали» каждого сначала в ботинки, а потом в лыжи. То же происходило и возле подъёмника. Нас по очереди «насаживали» на шест бугельного подъёмника и он поднимал на ближайший склон. Там уже стоял тренер, который провёл с нами первый урок спуска на лыжах.

Когда все сошлись на ленч, рассказам и смеху не было конца. Рассказывали и показывали синяки, ссадины и шишки. Я «на память» получил удар лыжей под коленку и до сего дня ношу сувенирную  шишку на ноге.

Одну группу тренер не осмотрительно затащил на крутизну с длинным спуском. Когда он понял, что народ просто боится ехать, начал спускать особым способом. Он состоял в том, что тренер, поставив лыжи плугом, пригибался, отклячивая зад, и принимал на себя орущих от страха незадачливых лыжников по очереди.

Эта операция заняла добрую половину дня, и вся эта группа успела на ленч только к концу. Они нам в лицах рассказывали про этот «спуск» и мы все покатывались от хохота. Вместе со всеми смялся и тренер. Этот молодой парень, хотя и был изрядно «лыжниками» помят, смеялся от души вместе со всеми.

 Языковый барьер он преодолевал, хлопая себя по ягодицам, и указывая пальцем на очередного «заторможенного» этим местом на снежном склоне. «Заторможенный» задом тренера, конфузился, а остальные покатывались со смеху, представляя картину его резкой остановки. В числе спасённых им лыжников преобладали женщины, что вызывало особое веселье.

Поев и насмеявшись вдоволь, пошли осматривать Куршавель. По сравнению с другими гостиницами, наша была самой скромной. На открытых террасах грелись на солнце отдыхающие.

Обнаружили открытый бассейн и каток. Дочь Светлана имеющая опыт занятий фигурным катанием в Москве, тут же потребовала покататься. Я с удовольствием отметил, что она катается лучше всех. Это поняла и Светлана и стала «выпендриваться». На её лице появилась небрежная улыбка. Тут же последовало «наказание», и она шлёпнулась на лёд на попку и довольно сильно. Этот урок пошёл ей на пользу. В открытом бассейне мы с ней плавали уже вместе.

После ужина хозяева объявили, что сейчас будет «бал». Столы и стулья убрали к стенам и быстро освободили центр зала. Поколдовали со старенькой радиолой, и раздалась танцевальная музыка. Танцы были с «хитростями», которые придумывал весельчак хозяин пансионата.

 То парочки танцевали держась за очищенный банан зубами, то надо было успеть сесть на стул по команде, кто не успел – выгоняли. Потом был «ручеёк». Эти незатейливые игры веселили всех до боли в желудке.

Чтобы успокоится перед сном, расположились у камина. Сначала выслушали переживания хозяина о выборах Президента. В этот раз коммунисты решили объединиться с социалистами. За исход этих выборов и переживал наш добряк.

От разговоров о политике ушли, спев хором «Катюшу» и «Подмосковные вечера». Хозяева нам подпевали и потом восторженно аплодировали.


Наутро опять вышли на горнолыжные трассы. Некоторые из нас уже скатывались довольно прилично. Веселились, глядя на попытки отчаянных новичков скатиться с горы легко и элегантно. Грелись на солнышке и нежились под его лучами «зализывая синяки», полученные от встречи с горнолыжным спортом. Этот отдых был прекрасной наградой за работу  по субботам сверхурочно.

Уезжали после ленча. Хозяева тепло распрощались, снабдили нас корзинами с «сухим пайком» и приглашали приехать опять. Пару раз потом мы приезжали.

36. Партийные «разборки» ленивого руководителя

Вечером в понедельник поехали в Посольство на заседание Парткома, где Иванов отчитывался о своей работе. Недовольство им дошло до Москвы, этим его отчёт и объяснялся.

Досталось ему крепко и от своих, и от «чужих». К нему давно приглядывались, но давали ему возможность присмотреться и приноровиться к сложной работе. Вспомнили ему всё. И пустой рабочий стол, и отлучки после обеда, и не желание брать на себя решение вопросов.

Особенно решительно критиковал его Плахов. Слушали его внимательно, так как он представлял интересы КАМАЗ, строительство которого не оставляло никого равнодушным. Вот именно на это равнодушие Иванова и напирал Плахов.

Слушая его, я удивлялся перемене. От показной простоты Плахова, свободного обращения, словечек типа «полный банжур», не осталось и следа. Выступал руководитель крупной стройки, человек государственный. Иванов краснел, пожимал плечами, но противоречить не осмелился.

Странным образом дело, с которым он не справлялся, его не отбросило из Парижа. Человек всю жизнь жавшийся по углам, удивительным образом выдвигался на руководящие посты во внешнеторговых объединениях. Понимая свою непригодность, от этих назначений он не отказывался.

Уже после возвращения в Москву мне рассказали, что Иванов был «протеже» первого заместителя министра Внешторга. Всё объяснялось просто: сын Иванова был женат на дочке этого руководителя. Семейные связи в СССР очень часто выталкивали на высокие посты людей, к этому не пригодных. Так они и руководили экономикой страны – как умели, а вернее как не умели! А вы спрашиваете почему «Перестройка»?

37. Приём в советском посольстве

В канун праздника первого мая в Посольстве состоялся приём. Оба этажа старинного здания, принадлежащего России ещё с царских времён. К приёму «а ля фуршет» я был подготовлен уже давно. Самым простым на нём было держать в руке полупустой стакан с соком и улыбаться налево и направо.

Плахов и его заводские ребята этого не знали и прибились ко мне с полными тарелками снеди, в растерянности как это съесть, держа на весу. Я опытным глазом оценил ситуацию и повёл их к маленькому столику в углу. Ребята вздохнули с облегчением и с удовольствием приступили к поеданию вкуснятины.


Ко мне протиснулся Слава Костиков и предложил: «Хочешь, познакомлю с Мариной Влади?». Личная жизнь поэта Владимира Высоцкого с французской кинозвездой, удивительным образом переплелась с жизнью семьи Костиковых. Как рассказывал Слава, перед отъездом в Париж в их новую квартиру позвонили.

 Человек сослался на общих знакомых и попросил сдать ему квартиру. Славу и Марину это удивило. Высоцкий их долго уговаривал. Рассказал, что его популярность оборачивается против него – люди отказывались сдать ему своё жильё. Боялись, что будет шумно, пьяные оргии, пожар.

Скрипя сердце, Костиковы квартиру сдали и приютили эту экзотическую пару. В дальнейшем всё оказалось нормально. Марина Влади привезла в Москву дочек и они все дружно мыли во дворе машину Высоцких.

Сказано сделано. Слава подвёл меня к скромно стоящей у стены Влади. Она протянула руку и с милой улыбкой, очень непринуждённо повела разговор о самом обыденном. Француженка со сложными переплетениями своей судьбы, с громким именем известной киноактрисы, чтобы помочь мне снять напряжение от встречи сразу же сама повела разговор.

Быстро обсудили впечатления от приёма, поговорили о погоде. Затем неожиданно для меня она рассказала, что отказалась от дальнейших съёмок в кино. Сейчас всю свою энергию вкладывает в свою фирму по съёмкам и прокату кинокартин. Поведала, что для записи песен на грампластинку приезжает муж Володя.

И тут же, кляня себя за нахальство, я спросил, а не может ли он выступить перед нашим коллективом. Неожиданно, это приглашение было принято самым естественным образом без излишних отговорок и ссылок. Марина сказал, что дату выступления после приезда мужа сообщит. Слово они сдержали.

Выступление Володи Высоцкого перед членами закупочной комиссии, состоялось в канун Праздника Победы в клубе Торгпредства. Народу собралось много. Кроме нашего коллектива были посольские и другие. Места всем не хватило, и сидели в проходах и даже в фойе.

38.Выступление Высоцкого

На сцену поднялся Высоцкий:
- Нам с женой представлена честь, выступить перед вашим коллективом. Марина очень стесняется, и решила посидеть в зале и послушать меня вместе с вами.

На сцене стоял мужчина с лицом в морщинах и кажется не бритый. Кожаный пиджак явно носился не первый год. Брюки мятые и не глаженные. Как бы услышав эти мои мысли, Высоцкий сказал:

- Прошу не обращать внимания на детали моей одежды, а принимать меня в целом.
Я, как и многие в зале слышал записи в исполнении этого поэта. Скажу так. Многие из этих песен мне не нравились и тогда в «целом я этого человека воспринимать не мог.

- Я думаю, что на кануне Дня великой победы нашего народа к месту будут мои песни о войне, - одевая гитару он продолжал улыбаясь – Я не был на войне. Но что странно, многие услышав эти песни пишут мне письма с вопросом: «Володя, а не воевал ли ты на Украинском фронте? Не служил ли в 105 танковой армии?». Я горжусь, что мои песни вызывают такой живой отклик в сердцах бывших воинов.

После этого он взял на гитаре первый аккорд и запел свои песни. Почти без остановки он всё пел и пел о войне, о страданиях, о мужестве, о героизме воинов. Чувствовалось, что в словах этих песен, правда о войне, а не выдуманное стихосплетение. Хрипловатый голос с мужественными оттенками завораживал.

В эти  полтора часа своего выступления Высоцкий предстал перед нами, как настоящий гражданин своей страны, своим талантом воспевающий мужество и боль Великой Годины Испытаний для нашего народа.

Аплодисментов не было. Сидели молча, завороженные талантом исполнителя. У многих по щекам текли слёзы. Хлопать в ладоши в это время были бы кощунством над чувствами.

Наконец он снял с плеча гитару и просто сказал:
- Всё! Больше не могу! Устал!

И тогда только сидящие в зале очнулись и стали аплодировать. Благодарили. Дари цветы. Такой Высоцкий для всех был для нас открытием. Жаль, что свой талант он растрачивал на второстепенное сочинительство, а свою сильную сторону таланта в стихах упрятывал.

Возможно было виновато его окружение? С последним не смогла справиться даже такая умная и сильная женщина Марина Влади. Это мои предположения, а что было на самом деле, мы так и не узнаем.

Лучше вспоминать его роль милицейского сыщика в кинофильме «Место встречи изменить нельзя». Помните: «А теперь горбатый!» или «Эх, сейчас бы супчику, да с потрошками!» и так далее.

38. Начало поставок оборудования на КАМАЗ. Бомба в здании офиса

После заключения контрактов на закупку оборудования и начало его поставки на КАМАЗ, напряжение в работе комиссии явно спало. Теперь требовалась чёткая работа, которую называют «рутинная». Она была связана с оплатой контрактов и взаимными расчётами на очень крупные суммы валюты. От сотрудников требовалась внимательность и аккуратность, а за окнами был разгар лета.

В один из таких дней в здании раздался сигнал тревоги. Помня урок учебной тренировки, все помчались на выход, таща за собой приехавших новеньких, не теряя времени на разъяснения. У всех на лицах читался вопрос: «Неужели горим?».

В отличие от тренировочной тревоги в этот раз никто не шутил. Даже весёлые французы не нашли юмора в этой ситуации. Все спешили, спасались, не ведая от чего.

В здании ничего не горело. К молчаливой и взволнованной толпе людей обратился человек с мегафоном.

- Уважаемые дамы и господа! От имени администрации, я приношу извинения за беспокойство. Мы вынуждены пойти на такую меру, так как неизвестный по телефону сказал, что в здании заложена бомба. Вызван специальный отряд полиции для поиска взрывного устройства. Для вашей безопасности просим отойти на расстояние сто метров.

Я прикинул в уме, что если эта махина рухнет, то и сто метров будет недостаточно. А пока разглядывал собравшихся людей. Только теперь стало понятно, как много людей трудится внутри этого здания. Разговаривали в полголоса, так как опасность была реальной.

По разным странам в мире катилась волна бессмысленного террора: угоняли самолеты, взрывали здания, убивали неповинных людей. В начале семидесятых я был свидетелем начала этого террора.
 Самолёт, набитый заложниками, я видел на взлётной полосе аэродрома в Бейруте. В пятидесяти семи градусную жару в нём томились английские туристы. Двери самолёта были наглухо задраены, и можно было представить страдания ничего не понимающих людей возвращающихся, после отдыха домой.

Потом их выпустили и посадили в наш самолёт. До Кипра, где они пересели на английский самолёт, я сидел в окружении перепуганных англичан. Они взволнованно рассказывали о своих переживаниях. Некоторые активно покупали спиртное у наших стюардесс и тут же выпивали, чтобы снять стресс.

На Земле уже тридцать лет, как развязан террор. Этот рассказ после всего уже происшедшего выглядит наивным. Просто я был в числе первых свидетелей начала этого процесса.

Пока население Земли расчленено на «золотой миллиард» и всех остальных, первым  - живущим в Америке ив Европе, «придётся платить» за излишний комфорт своей жизни.

Этот №золотой миллиард»  несправедлив хотя бы по одному признаку. Двести пятьдесят миллионов жителей США на день написания этой повести потребляют сорок процентов энергетических запасов, добываемых на Земле.

Остатки распределены между остальными жителями. Не в силах пока изменить такое несправедливое распределение благосостояние, бедная часть людей под разными лозунгами будут портить жизнь богатым странам.

Недавно опубликована информация. Покупательная способность англичан триста пятьдесят процентов. В России же только двадцать. Даже жители нашей страны живут в семнадцать раз хуже, чем англичане.

А что говорить о Ближнем Востоке, Юго-Восточной Азии. Выводы делайте сами. Как я предполагаю, передел такого мироустройства на Земле, неизбежен. Терроризм, видимо, начало этого процесса.

В этом же контексте надо задуматься; «Что означают реки нефтедолларов в Россию от взлёта цен на нефть? Почему так бездарно распоряжается ими российские правители? Почему так бедно живёт русский народ? Какая будет за это расплата?».

Тридцать с лишним лет назад, живя в Париже, мы ещё не понимали, что означают там единичные случаи терроризма. Это и захват в заложники Посла арабской страны в центре города, поджог представительства «Аэрофлот» на улице Шанз Элизе, сообщение о бомбе в нашем здании офисов и другие безобразия.



А пока вокруг нашего здания ходили полицейские с собаками. Всё это продолжалось довольно долго. Появился опять человек с мегафоном и сообщил:

- Дамы и господа! Администрация рада сообщить, что здание находиться в полной безопасности. Ещё раз приносим свои извинения.

Спокойно в этот день уже никто себя не чувствовал. Сразу после отбоя тревоги, я поехал на завод «Рено», участвовать в приёмке уникальной линии автоматической сварки кабины КАМАЗ. В цехе царила суета. Наши приёмщики и представители фирмы в последний раз проверяли готовность оборудования. Плахов обратился ко мне:

- Смотри, какая махина. Она у нас будет в цехе производства кабин и кузовов. Здесь нам удалось заглянуть в далёкое «завтра». Это образец «безлюдной» технологии.
- Фирма сама его спроектировала?
- Что ты! Знаешь, сколько мои ребята вместе с ними работали? Тут всё  полито русско-французским потом! Давай «поехали»! – скомандовал он оператору.

Зрелище этого сварочного робота было великолепное. Со всех сторон к сооружению двинулись детали кабины. Они со звоном устанавливались в нужное положение. Всё это фиксировалось. Медленно опустились электроды и во все стороны посыпались искры сварки. Мгновение и всё готово. Из сооружения выползает готовая кабина грузовика со светящимися точками сварки. Готово!
- Красиво, а? – толкнул меня Плахов локтем – «Полный банжур» получается! Можно принимать линию и отправлять на завод! – скомандовал он своим приёмщикам.

Прошло ещё время, и на дорогах страны появились новенькие, красивые грузовики. Когда я их встречаю на дороге, то невольно чувствую сопричастность к их появлению и строительству громадного завода КАМАЗ, как шесть заводов Волжского автомобильного.
Возможно, кто-то в это время улыбается и произносит: «А ведь получился «полный банжур»!

29 мая 1986г
г.Стокгольм
отредактировано
март 2007г.
создано Ю. Статиев


Список сотрудников КАМАЗ, работавших в то время
в Закупочной комиссии в Париже:
ПЛАХОВ Анатолий Михайлович
АЛЬТШУЛЛЕР Иосиф Львович
АЗАРОВ Владимир Алексеевич
ТОМИЛОВ Анатолий Павлович
МЕЛЬНИЧЕНКО Валентин Михайлович
ВИНОГРАДОВ Геннадий  Андреевич
ЧЕЖИН Владимир Васильевич
ИВАНОВ Александр Павлович
ВЯЗЬМИН Иван Стефанович
СОКОЛОВ Валерий Николаевич
Это только список руководителей КАМАЗ. Вместе с ними работала большая группа специалистов будущих цехов и производств завода.