***
После захвата первых рурарских крепостей повелитель с большой неохотой, но вынужден был остановиться. Победы над рурарами, хоть и были несомненными, но все же достигались только благодаря большим жертвам воинов-теней. Их войско сильно поредело, что уже не давало повелителю надеяться на дальнейшие успехи. Это и было причиной его отъезда в Норгию, где он намеревался, по всей видимости, набрать новых перерожденных. Как и с помощью чего обычных людей превращают в них, лорд не знал, но догадывался, что об этом мог знать всевоин Флайг. В Рураре лорд встречался с ним уже дважды. В первый раз – наблюдая с холмов за битвой на Могвайских полях. Тогда всевоин лишь смерил его высокомерным взглядом. Чего не мог позволить себе при их второй встрече, которая произошла в крепости, стоящей невдалеке от Могвайских полей. Лорд, назначенный повелителем руководить ею, прибыл в нее, когда там уже разместились черные воины. В это же время там находился и сам всевоин, который успел уже поставить на это место своего воина. Всевоину, не любящему отменять свои уже принятые решения, стоило огромных усилий сдержать ярость, когда он узнал о цели прихода лорда. Он пообещал ему, что это ненадолго и, что он откроет повелителю глаза на эту ошибку. На что лорд спокойно ответил, что примет любой приказ повелителя, так как подчиняется его воле. Больше они не виделись. Но, видимо, всевоину не удалось убедить повелителя в ошибочности своего решения, так как лорд все же остался в крепости, да еще и принял командование черными воинами, находящимися в ней. Что, наверняка, должно было окончательно уязвить самолюбие всевоина. Впрочем, лорд понимал, что такое решение повелителя вызвано не его стремлением уколоть или поставить всевоина на место, а простой необходимостью. Поблизости, кроме псов, никаких других воинов не было. Его же самого, повелитель оставлял руководить крепостью, скорее всего потому, что, как и всевоин, не любил когда ему перечили, и не отменял своих распоряжений без острой на то надобности. Даже, если об этом просил его первый советник, каким и являлся всевоин Флайг. Лорд не раз усмехался, представляя всю злость черного всевоина, если бы тот увидел своих всегда пользующихся особым положением воинов, выполняющих приказы человека, так ненавидимого им.
В руководстве крепостью для лорда не было ничего нового, за плечами – большой опыт в четырех замках. Лорд знал свое дело. Сложнее было с черными воинами. И тут очень помог Лагоб, который хорошо помнил все унижения и оскорбления, нанесенные ему в прошлом черными воинами. Ему очень быстро удалось приструнить строптивых псов. Если он узнавал, что кто-то из них не выполнял приказы лорда или вел себя неподобающим образом, то вызывал этого воина на поединок, который проходил в присутствии всех остальных, но всегда в отсутствие лорда в крепости, так как Лагоб не сомневался, что лорд не одобрит этого. Лорд и вправду запретил эти поединки, как только узнал о них, но Лагоб, не желавший упускать такую возможность поквитаться с черными воинами, по-прежнему втайне от лорда продолжал проводить их. Такие поединки, неизменно завершавшиеся в пользу Лагоба, убеждали многих, но не всех. Окончательно же забыть свои прошлые замашки и высокомерие черных воинов заставил поединок Лагоба с Хирком. Мощный, с бычьей шеей и толстыми руками, похожими на бревна, Хирк одним своим видом внушал ужас. Даже Лагоб казался рядом с ним тростинкой. Поединок двух равных противников был долгим и упорным. В какой-то момент Лагоб был близок к поражению, но все-таки сумел одолеть Хирка, хотя и сам получил серьезную рану и ушел с поединка, шатаясь. Хирка же без чувств отнесли на руках.
Но больше, чем руководство крепостью и выяснения отношений с черными воинами, лорда волновала и занимала рурара. Он остановился вместе с ней в одном из домов в крепости. Но жили они в разных его комнатах, рурара – в дальней и меньшей из них. Всякий раз при виде лорда, она сжималась, как будто ожидая с его стороны, что он вот-вот ударит ее. Да и что она могла еще ожидать от него – того, кто с мечом пришел в ее страну, покоряя и убивая ее народ. Но при этом в ее взгляде, кроме настороженного испуга было одновременно и что-то вызывающее. Ее попытки держаться с достоинством, несмотря на попранную гордость, были смешны. Но у лорда они почему-то вызывали, помимо этого, еще и жалость. Жалость! Лорд с удивлением поймал себя на мысли, что он действительно жалел ее. Как такое может быть?! Он – норог, она –рурара. Между ними ничего не может быть. Он не может и не должен испытывать к ней никакой жалости. Хотя он и раньше относился к людям из народов, покоренных Норгией несравнимо мягче, чем многие нороги, но при этом все же считал право сильного повелевать слабым вполне законным и естественным. И уж точно не жалел ни тавков, ни пьолов, ни кого-либо еще. А рурар, как всякий норог, и вовсе боялся и ненавидел. Тогда откуда в нем эта жалость к рураре? Почему он так смущается, когда она смотрит на него? Почему теряется и немеет при ней, и не знает, как себя повести?.. Многие на его месте взяли бы ее силой. Но он так не хотел… и не мог. Просто не мог обидеть эти глаза, которые так влекли его. Но он не мог и забыть того, что она заклятый враг. И все же с каждым днем он, сам того не желая, все больше и больше думал о ней… Или уже о них: о себе и о ней? Что это? Он встречал разных женщин. Но никогда не связывал и не хотел связывать себя с ними. Почему же сейчас все не так? Почему именно сейчас? И именно с рурарой? С той, которую он должен больше всего ненавидеть и бояться. Ненависть и страх. Ненависть и страх. Лорд повторял эти слова, убеждая себя, что только это он должен испытывать к ней. Но тотчас же забывал о них, стоило ему лишь увидеть рурару. Не понимая своих собственных желаний противоречащих друг другу, лорд все сильнее злился на самого себя. Порой ему казалось, что в нем борются норог и… кто-то совершенно другой, кто отбрасывал старые представления и устои, впитанные им с самого детства, отмахивался от них как от старого и ненужного хлама. Нет! Эта страна не иначе как проклята! Уж лучше бы ему оставаться в Норгии. Не было бы этих мучающих и не дающих заснуть ночами метаний и сомнений. Не зря он так опасался этого похода – внутренний голос еще ни разу не подводил его.
Верный Лагоб, изо дня в день наблюдавший за его терзаниями, советовал ему избавиться от рурары, доказывал, что она принесет ему одни несчастья. Лорд соглашался с ним и… ничего не делал. Часто лорд в полном одиночестве выезжал верхом за крепостные стены. Там он надеялся развеяться и разобраться в себе. В одну из таких своих поездок лорд понял, что так больше продолжаться не может, иначе он просто сойдет с ума. Решительно настроенный покончить с этим безумием, лорд вернулся в крепость. Он быстро пошел к дому, в котором остановился. Войдя в комнату рурары, лорд остановился. Она спала. Ее мягкие золотистые волосы легким облаком лежали на плечах. Взяв стул, лорд сел напротив ее кровати. Лицо рурары казалось счастливым. Он ее еще ни разу не видел такой. Губы ее чему-то безмятежно улыбались во сне. Забыв обо всем, что он только что собирался сделать, лорд просто сидел и смотрел на нее. Ему вдруг стало так легко и спокойно рядом с ней, что он, не желая прерывать эти удивительные мгновения, боялся даже дышать, чтоб нечаянно не разбудить ее. Он попробовал представить, что она видит в своем сне. Наверное, с такой вот улыбкой она встречала утро, радовалась солнцу и новому дню. Чем дольше лорд смотрел на нее, тем яснее осознавал, что страх и ненависть навсегда вытесняются из него. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется заботиться о ней и защищать ее. Да, именно так: заботиться и защищать. Впервые лорд не пугался и не противился этих происходящих с ним перемен, воспринимая их спокойно, как должное завершение своих долгих мучений.
Глядя на рурару, лорд настолько отрешился, что не заметил присутствия Лагоба. И не замечал бы и дальше, если бы тот не дал о себе знать.
– Лагоб? Что? – лорд дернул головой на его стук.
Лагоб стоял в проеме двери ведущей в комнату. Лорд, с шумом отодвинув тяжелый стул, встал.
– Лорд. Я только… Лорд, берегитесь! – вдруг вскрикнул Лагоб.
Отвлекшись на Лагоба, лорд не заметил, как проснулась рурара. Она неожиданно вскочила с кровати и, вытащив откуда-то короткий обломок ножа, приставила его к горлу лорда. Лагоб тут же схватился за меч.
– Нет, Лагоб. Не надо. Убери меч.
Лагоб неохотно втолкнул меч обратно в ножны.
– Лорд, слушайте меня. Резко отклони…
– Лагоб. Выйди.
– Что?!
– Уходи, Лагоб.
– Она убьет вас, лорд.
– Я сказал тебе – уходи.
– Лорд. Не стоит так…
– Это мой приказ, Лагоб.
Лагоб повиновался. Хлопнув дверью, он вышел из дома.
Лорд посмотрел на рурару. Лицо ее было бледным. Лорд видел, какого напряжения сил требует от нее эта смелость.
– Ну вот, мы и одни.
Лорд с легкостью мог бы увернуться от ее ножа, но не стал этого делать. Он давно искал возможности высказаться. И именно ей, пусть даже она и не поймет его и ничего не сможет сказать сама. И вот она сама дает ему эту возможность.
– Ты хранила нож… Ты хотела покончить с собой, если бы я попытался взять тебя силой. Ты знаешь… я так и хотел сделать. Я думал, что я смогу. Но я не смог… Не знаю почему… Я пришел и увидел тебя, спящую. Я сел рядом с тобой и просто смотрел на тебя. Мне вдруг захотелось узнать твое имя. Наверное, у тебя красивое имя… Мне кажется, я смог бы просидеть вот так всю жизнь. Просто любуясь тобой, твоей улыбкой… Ты не понимаешь меня… Да я и сам не понимаю себя. Что-то изменилось во мне. Ты меня изменила. Я сопротивлялся этому. Я понимал, что ты мой враг. А сейчас… Сейчас мне все равно. Я стал другим. …Ты ненавидишь меня, – я вижу. Мы причинили тебе боль, твоему народу… Ты имеешь право на свою ненависть. Ты, конечно же, хочешь убить меня. Я буду этому даже рад. Я устал и не могу так больше. Прости меня, если сможешь… Прости…
Лорд замолчал. Он сказал все, что хотел сказать, все, что держал внутри себя. На смену его долгих мучений, наконец-то пришло облегчение. Все время пока он говорил, он смотрел в глаза рураре. Потом отвел взгляд. А когда взглянул вновь – ее глаза блестели от слез. Напряжение оказалось слишком велико. Она выронила нож и, сев на край кровати, беззвучно зарыдала. Лорд осторожно сел рядом. Потом обнял. Она не сопротивлялась. Наоборот, уткнувшись в его плечо, продолжала рыдать. Лорд гладил ее по голове, успокаивая, что-то говорил. От ее близости, от прикосновений к ее волосам по телу лорда пробежала дрожь, которую он едва унял. Какое-то неведомое для него чувство поднималось в нем, ломая все на своем пути. Его горячую волну уже ничто не могло остановить. Оно захлестнуло лорда с головой и унесло в свою пучину, откуда выбраться еще никому и никогда не удавалось…
…Как только лорд вышел, на него тут же с упреками накинулся Лагоб. Никогда раньше он не позволял себе такого, но теперь имел на это полное право. И его упреки были справедливы.
– Это зашло слишком далеко, лорд. Простите, что так говорю с вами, лорд. Но этого вам больше никто не скажет.
– Не стоит извиняться, Лагоб. Говори.
– Вам не кажется, что вы зря держите при себе эту рурару? Она опасна, лорд. Опасна, как и все рурары. К тому же она женщина. А женщины вдвойне опасней мужчин. Поверьте мне, лорд. Она погубит вас.
– Я знаю, Лагоб.
– Если знаете, то спасайтесь. Спасайте себя пока не поздно, лорд.
– Думаю – уже поздно, – усмехнулся лорд.
– Это плохая шутка, лорд, – глядя на него, серьезно сказал Лагоб.
– Лагоб, Лагоб, – лорд тепло потрепал его по плечу. – Кстати, как твоя рука?
– Уже лучше. Чего не скажешь о вас.
– Как Хирк? Надеюсь, ты его не покалечил? – будто не слыша его, продолжал лорд. – Всевоин нам его не простит.
– Не беспокойтесь за него, лорд. Лучше побеспокойтесь за себя.
– Перестань, Лагоб. Прошу тебя.
– Как вам будет угодно, лорд. Я больше не вернусь к этому разговору. Но… – Лагоб жестко поглядел на лорда. – Не забывайте, кто вы, а кто она. Вы – норог, она – рурара.
– Я помню.
– Не забывайте об этом, лорд. Никогда не забывайте. Да хранит вас Сила.
Круто развернувшись, Лагоб ушел. Лорд проводил его взглядом. В его голове еще долго звучали слова Лагоба: «Вы – норог, она – рурара». Лорд не забывал этого. Но теперь эти слова уже не были для него противопоставлением друг другу. Он изменился. И по-другому смотрел на этот мир.
***
– Как такое стало возможным? – повелитель был вне себя от ярости.
Еще бы!.. Он только что прибыл во дворец и уже завтра же намеревался перевоплотить в своих слепых слуг очередное сборище тавков, пьолов и им подобных, как вдруг узнает, что его новое войско перерожденных, так успешно сражающееся с рурарами вовсе не неуязвимое. И вновь всему виной этот проклятый язык!
– Ты уверен в этом, Шорунг? – спросил повелитель.
Шорунг, принесший эту новость повелителю, выглядел совершенно спокойным.
– Да, мой повелитель.
– И ты говоришь об этом так спокойно?! – воскликнул повелитель.
– Я не вижу поводов для беспокойства, мой повелитель.
– Не видишь поводов? А то, что перерожденные уязвимы перед рурарами – это не повод для беспокойства?
– Это не совсем так, мой повелитель. Уязвимы лишь те, кто ранее слышал рурарский язык. Но и их можно вывести из состояния перерождения, только назвав по имени. И ни как иначе. А сколько среди Ваших слепых слуг тех, кто слышал язык? И кто может помнить их имена? Да и человек знающий имя перерожденного должен еще с ним встретиться. А ведь жизнь перерожденного скоротечна, и вероятность такой встречи слишком мала. Прежде чем она произойдет, перерожденный погибнет за Вас где-нибудь в Рураре или Балфе. Я не вижу поводов для беспокойства.
– Да услышит тебя Сила! И все же эта новость очень плоха. Кто знает, что она может для нас означать? Теперь я уже не могу быть так спокоен, как прежде. Ты уверен, что ничего нельзя исправить? – с надеждой посмотрел на Шорунга повелитель.
Шорунг отрицательно покачал головой.
– На создание этого шара ушло слишком много времени. И это очень большая удача, что у меня все получилось. Создать второй, более совершенный в скором времени я не смогу.
– И все же постарайся его создать. Норгия в нем нуждается! Я в нем нуждаюсь! Иди!
– Слушаюсь, мой повелитель!
***
Лорд шел по узкой тропинке. В темной ночи он почти не видел ее. Но, тем не менее, не сбивался с нее. Иногда перед ним попадались камни. Он перешагивал их и шел дальше. Внезапно его путь что-то осветило. Это было похоже на кусочек солнечного дня почему-то не поглощенного ночью и продолжавшего ярко сиять. Тут же лорд увидел, что тропинка, казавшаяся бесконечной, вдруг совершенно неожиданно разделилась надвое. Если бы не этот свет, лорд, возможно, и не разглядел бы этого. Он остановился у развилки, не зная, куда ему свернуть. Ночь не позволяла разглядеть, что ждет его в конце этих двух путей. Долго ли он так в нерешительности мог простоять лорд и сам не знал, но тут в полной тишине послышался чей-то голос. Лорд завертел головой, пытаясь понять, откуда он идет. Голос казался знакомым и звал его.
– Лорд. Лорд.
Чья-то крепкая рука легла ему на плечо.
– Лорд, – голос прозвучал где-то рядом.
Лорд открыл глаза и увидел склонившегося над собой Лагоба, который тряс его за плечо.
– Лорд. Проснитесь.
…Снова этот странный сон. Он стал приходить к нему с тех пор, как он высказался рураре, как перестал видеть в ней своего врага, изменил свое отношение к ней. Рурара также изменилась. Теперь она доверяла ему. Во всяком случае, не боялась его, как раньше. Этот сон всегда прерывался на одном и том же месте: он стоит на перепутье, не зная, куда сделать шаг. Он напоминал собой явь. Таких ясных и отчетливых снов лорд никогда раньше не видел. И этот сон теперь мучил его каждую ночь, так, что он порой даже не высыпался...
Лорд приподнялся.
– Лагоб? Что?
– Лорд. Вас хочет видеть повелитель.
Лорд поглядел в окно. Там все еще было темно. Утро только-только занималось.
– Повелитель? Сейчас?
Повелитель отсутствовал недолго и вернулся из Норгии три дня назад с еще большим войском перерожденных, чем у него было на начало вторжения. Подавляющая его часть незамедлительно отправилась вглубь Рурары, чтобы встать на место погибших воинов-теней. В эти три дня лорд лишь однажды виделся с повелителем, в день его приезда в крепость. Потом повелитель был чем-то занят. И вот сейчас желает видеть его. Почему он не мог дождаться дня? Лорду не нравилась эта спешка.
Повелитель занимал самый видный и высокий дом в крепости, в котором раньше, вероятно, жил какой-нибудь знатный рурар. В сопровождении черного воина лорд прошел к повелителю. Повелитель, сложив руки на груди, неподвижно стоял у окна и смотрел на далекую бледную полосу рассвета. В ту сторону ушли недавно новые перерожденные. Где-то там гремят битвы и гибнут тысячи воинов.
– Проходите, лорд, – повелитель прервал свои раздумья, но все также продолжал смотреть в окно.
Потом повернулся к лорду. В руках он держал жезл, – тот самый, в виде орлиной лапы, сжимающей шар, который лорд впервые увидел у него на Могвайских полях. Повелитель почему-то высокопарно называл его «Покоритель Рурары». А впрочем, это неудивительно – повелитель любил громкие названия.
– Простите меня, лорд, что заставил вас подняться так рано. Просто я не мог заснуть. Мне нужно было с кем-то поговорить. А вы хороший собеседник. И у вас есть самостоятельность и смелость в суждениях. Хотя должен признаться – мне это не всегда нравится.
– Я всегда к Вашим услугам, мой повелитель.
– Что вы думаете о рурарах, лорд?
«О рурарах?» – лорд насторожился. – «Почему повелитель спрашивает об этом? Может ему что-то известно о них с рурарой? Откуда?.. Неужели Лагоб?.. Не может быть!».
– Они наши враги, мой повелитель!
– Наши враги… Скажите мне откровенно, лорд. Вы ведь до сих пор считаете мой поход на рурар ненужным и напрасным?
– Не буду скрывать, мой повелитель. Да, именно так.
– Почему же, лорд? Ведь все идет как нельзя лучше?
«Это только начало…» – подумал лорд.
– Рурары бегут…
«Когда-нибудь они остановятся…»
– …Перерожденные рвутся вперед…
«…И оставляют позади себя могилы, на которые никто и никогда не придет…»
– …Им неводом страх…
«…И все остальные чувства тоже…»
– …Они не знают поражений…
«…Все когда-нибудь случается в первый раз…»
– …С ними Норгия придет к своей величайшей победе…
«…Или к гибели…»
– …Так почему же вы все еще сомневаетесь, лорд?
– Я сомневаюсь не в Ваших слепых слугах, мой повелитель. Я сомневаюсь в том, что этот поход нужен империи.
– Вам нужна причина?.. А уничтожение рурарского языка не достаточная для вас причина, лорд?
– Но…
– Знаю-знаю. Сейчас вы скажете, что они нас никогда не трогали. Но вы же сами только что сказали, что рурары наши враги. А раз так, то мы должны расправиться с ними.
– Мой повелитель. По-моему, мы недооцениваем рурар. Сейчас они отступают, но потом обязательно отойдут от удара. К тому же многочисленные союзники рурар…
– Союзники рурар?! Кто это, лорд? Балфа, которая почти захвачена таймогами. Чора, которая сама предпочла сдаться нам. Всевоин Флайг сообщает, что она уже не опасна для нас. Кто остался? Ничтожная маленькая Орлака?! Одни лишь мирнийцы могут чем-то помочь Рураре. Но до того как первый мирнийский воин успеет подойти к ней, с Рурарой будет уже покончено. Так неужели я должен развернуться и уйти из Рурары?
– Мой повелитель. Все, что Вы сказали – это правда. Но меня все же не оставляют предчувствия…
– Ваши предчувствия?! Причем тут ваши предчувствия, лорд? Или для вас они важнее моей воли?
– Это не так, мой повелитель. Ваша воля – превыше всего. Но мои опасения – это опасения норога за Норгию.
– Как же вы упрямы, лорд! Хотите знать, почему я не желаю уходить из Рурары? Для чего нужен этот поход Норгии? Почему его нужно довести до конца? Почему были все остальные походы? – вдруг, сверкнув глазами, спросил повелитель. – Вы ведь наверняка не раз спрашивали себя, почему мы постоянно вторгаемся в Рурару? Но прежде поклянитесь Великой Силой, что все, что вы сейчас услышите, не услышит больше никто.
– Я клянусь Силой, мой повелитель! Все, что Вы скажете – останется Вашей тайной.
– Есть одна легенда, лорд. Она древняя, но известна лишь моему роду – роду повелителей Норгии. Я не знаю, откуда и когда она пришла к моим предкам, знаю только, что передается она из поколения в поколение, от отца к сыну. Никто более не знает этой легенды. И вы, лорд, быть может, первый, кто услышит ее. О ней я не говорил даже всевоину, но вам, вам я расскажу… Где-то далеко в море находится остров. Найти его не так-то просто. Но можно! Путь к нему указывают три скалы. По ним можно добраться до него. Этот остров – главная святыня рурар. На том острове есть камни. Камни, которым верят рурары. Так вот, лорд. Легенда гласит: тот, кому удастся разметать эти камни – обретет силу и могущество рурар. Теперь вы понимаете, лорд, почему я не желаю даже слышать об уходе из Рурары? Именно сейчас и именно я могу осуществить заветную мечту всех моих предков! И я обещаю вам, лорд, – я завладею этим островом и разметаю эти камни. И когда я сделаю это – нороги займут место рурар. Наш язык обретет их силу, а рурарский уйдет в небытие. С этой силой власть Норгии станет поистине всемогущей и безграничной. Она будет простираться всюду, куда только ступит норогский воин. С этой силой повелители Норгии станут повелителями всех земель и народов! И первым среди них буду я – повелитель Гаттл! Моя слава затмит славу всех моих предков! Рурары наивны и глупы, если не пользуются силой своего языка. И я отберу ее у них, обещаю вам, лорд!
Повелитель долго еще возбужденно описывал величайшее будущее, которое ждет империю и всех норогов, но лорд уже не слышал его. Он был потрясен, даже шокирован этим откровением повелителя. Но потрясла его не сама легенда – лорд не поверил в нее, а то, что повелители Норгии вели свои войны с Рурарой, жертвуя при этом тысячами жизней норогов, повинуясь, прежде всего этой легенде, за которой вероятно ничего и нет. Все это из-за какой-то легенды! Да окажись она даже правдой, – ведь это все равно означает, что рурарская угроза, в которую во все времена искренне верили нороги, в которую верил он сам, на деле сильно преувеличена. Во всяком случае, не она побуждала повелителей к нападению на рурар. Вторгаясь в Рурару, Норгия не защищалась сама, как это представлялось воинам повелителя, а стремилась отнять у рурар силу их языка. А может, никакой угрозы со стороны рурар и вовсе нет?! Может они никогда и не помышляли воспользоваться своим языком против Норгии? Он не раз спрашивал самого себя: почему рурары всегда только лишь защищаются? Возможно, ответ прост – они никогда и не думали нападать. А страх перед рурарами и ненависть к ним?.. Может быть, и эти чувства не всегда были в норогах? Но кому или чему они обязаны своим появлением? Этой легенде?.. Кто и когда из норогов первым возненавидел рурар? И за что? Хотя сейчас это и не так важно. Важно лишь то, что ненависть этого человека, кем бы он ни был, впитанная многими поколениями норогов, пережила века. Она и по сей день владеет их умами, да так сильно, что в борьбе с рурарами заставляет мириться даже с таким страшным средством как перерождение людей.
…Этим же днем повелитель отправился в Чору. А лорд еще долго не мог прийти в себя от услышанного. Почему повелитель решил рассказать ему эту легенду, которая, как он сам же и сказал, хранилась в тайне его родом, и никто не знал о ней? Может он сомневается? В чем? В самой легенде? В необходимости продолжать покорение Рурары? Или в своих возможностях? Может, повелитель хотел убедить его? А, убеждая его, пытался убедить самого себя? Вот почему и рассказал ему легенду. Удалось ли ему убедить себя – лорд не знал. Но его – совершенно точно нет.