Дневник IV-6 Эрик
Есть в опыте больших поэтов
Черты естественности той,
Что невозможно, их изведав,
Не кончить полной немотой...
Б.Л. Пастернак - "Волны"
19 апреля 1997 г. Господи, укажи мне пути. Мне близки Даниил Андреев, Рудольф Штейнер, Шри Ауробиндо Гхош, Джидду Кришнамурти, Рамакришна, Бабаджи и ещё тьма прекрасных и великих людей.
В кришнаитах много хорошего, но их путь слишком сложный для меня. Я думаю, что всё, что делают люди, уделяя внимание внешней стороне поклонения Богу, это всё человеческое. Принесение животных в жертву — как это может быть угодно Богу, сказавшему нам устами Моисея: «Не убий!»?
Мне не с кем поговорить о Боге. Образ Бога у кришнаитов по-своему прекрасен, но Он слишком специфичен, с индийским ароматом и своеобразием. Вероятно, мне нужен русский Бог или западноевропейский Бог. Я стремлюсь к Иисусу Христу.
Позвонил Саша Ч., мы познакомились с ним у Наташи Карповой на Арбате. Мы говорили с ним долго. Я была тепла, ласкова, раскована. Саша сказал, что встреча со мной была для него волнительной, метафизической. Он был военным, работал в Риге, в Питере, общался с Майей Плисецкой и с другими интересными людьми.
Я, из породы людей, похожих на Бетховена и Бунина, я хочу жить много и прекрасно.
Никто не понял меня, все искажали мой образ и многие предавали. Дана меня поняла, да и то не сразу. Остальные и понимать не хотят. Учат, навязывают мне своё. А между тем я могла бы помогать людям в их проблемах, такие случаи есть на моей памяти.
20 апреля. Я пела в церкви, на службу пришёл Саша Ч. У него лицо человека не моего типа. Мы с ним были приглашены в гости к моей подруге Гале И. Мне показалось, что он не очень хорошо воспитан и несколько эгоистичен. В 11 часов он ушёл. Я спросила его: «Когда ты теперь позвонишь, через 100 лет?» Он засмеялся.
21 апреля. Галя не понимает, что если человек, молясь, переживает что-то отрадное, то он не шизофреник. У неё нет молитвенного опыта, она не верит в личного Бога, верит в Абсолют.
Я была в гостях у Иры Кашириной, мы читали друг другу свои стихи, она свои читает очень хорошо. Я пела. Она помогала мне, говоря, что во время пения надо чётко выговаривать, выпевать согласные буквы. Тогда будет хорошая дикция. (Мне её советы пригодились) на концертах моих.
Вечером мой друг, поэт Саша Тимофеевский помог мне с моими стихами, кое-что из них он похвалил.
22 апреля. На уроке вокала я пела «Аве Марию» Каччини, голос звучал неплохо. Я даже брала верхнее «фа» - второй октавы.
Поразила меня своей добротой Люда Б., мы с ней виделись только один раз на вечере Рерихов. Она принесла мне три йогурта, орехи, геркулесовые хлопья. Она внешне изменилась очень к лучшему.
Были с Ниной Ал. в церкви Христа, слушали пение. Я поговорила с негром, который пел лучше всех. Он не знает свой родной язык, знает французский и русский.
27 апреля. Пасха. Я пела в церкви и ночью, и утром, и вечером. Очень устала.
2 мая. Пели в церкви, я регентовала некоторыми песнопениями. Если поёшь в храме и утром, и вечером, то ни на что уже нет сил. Вечером мы пели очень дружно, в одном потоке. Юра бас старался во всю, он понравился Полине. А мне... я - эстет.. Может быть, бывшая кровь жрецов и королей мешает мне, если я слышу непрофессиональное пение.
Я созванивалась с Эриком, он живёт у моего знакомого Вадима Георгиевича. Не удалось с ним встретиться. Вера Х. очень нахваливала его — умный, талантливый, мы с ним влюбимся друг в друга. Это опасные предсказания.
Никто не позвонил.
Одни мы во Вселенной.
Такая простота.
Мне было так легко,
Так высоко с тобой...
2 мая 1997 г.
3 мая. Встреча с Эриком состоялась. Порой я была ребёнком, порой старцем, экзерцистом, но женщина во мне спала.
Мир полон грёз, и мы двойным нарцисом
Смотрели в вечность. Детскою игрой
Всё это было, но в высоком стиле.
Эрик опоздал. До того, как он пришёл, у меня сильно колотилось сердце. Потом спокойствие не покидало меня.
Все полтора часа прошли на высокой ноте. Восстановить наше общение невозможно, но попробую. Я была тиха, ребячлива и мудра одновременно. Он мне рассказывал о себе, я чуть позже кое-что сказала ему о себе. Он молод, худенький, длинноволосый, светловолосый немец. Черты лица приятные, не красавец, но хорош правый профиль. Лицо милое, своеобразные губы, мягкость разлита в чертах его лица, оно очень пластичное.
Он учился в Китае и в Тибете в эзотерических школах, владеет знаниями. Он сказал мне: «Вы — медиум... За Вами есть кто-то». Я спросила: «А где же я?» Он ответил, что не знает. «Медиум это хорошо или плохо?» Эрик: «И так и эдак».
Я спросила: «Как Вы определили, что я медиум?» Эрик: «По глазам. Есть знак в лице или над человеком». Я сказала, что мои глаза — от моих древних воплощений в Египте. Ещё я сказала ему, что я часто чувствую себя мужчиной, что в нём есть женственность. «Я страдаю от этого», - сказал Эрик. Я сказала: «Надо найти друга или подругу, дополняющую Вас». Эрик: «Это большая проблема». На это я заметила, что все наши проблемы — это наши отношения с Богом.
Эрик сказал: «Вы спокойная». Я ответила: «Я бываю бешеной». Эрик: «Я знаю». Я сообщила ему: «Если меня обидят, я пишу человеку письмо: «Милостивая государыня... » в стиле 19 века. Я разряжаюсь, потом письмо рву и сжигаю. Я жалею людей, я ставлю себя на место того или иного человека».
Эрик далёк от христианства. Я сказала ему, что он мне понравился. Он ответил: «Я сначала нравлюсь, а потом разочаровываю». Я сказала: «Не надо очаровываться. Надо принимать Вас таким, каков Вы есть». Несколько раз он сказал мне, что у него четырёхлетний крах. Я прочла ему несколько своих стихотворений. «Это близко мне», - сказал Эрик. Его святое имя Валерий.
Я сказала ему, что была влюблена в W. «Он гуру?», - спросил Эрик. «Да. Но он не выполняет того, чему он учит, я разочаровалась в нём». Я сказала, что зорко наблюдаю за собой, что постоянно слушаю свою совесть, что раньше любила людей, а сейчас стараюсь делать дела любви, но любви к людям уже не чувствую, я слишком в них разочарована.
Не помню в связи с чем, Эрик сказал: «Я не духовный человек, я — магистр». «Если человек духовный, то он разный», - сказала я.
Мы прощались, я сложила руки на груди в жесте намастэ. Он ушёл. Я ещё мысленно с ним поговорила. Я не стеснялась его, мне было хорошо беседовать с ним, но тонкая боль в сердечном центре томила меня. Чувствовала я его какую-то болезнь или демоны мешали мне, не знаю. Если бы эта душа полюбила меня, то это не осталось бы безответным.
Мой рисунок.