Воспоминания о чтице. Фрагмент 18

               


               
                Ч Т О  Е С Т Ь  О Д И Н О Ч Е С Т В О ?

               


                "...Есть одиночество под кровом отдаленным,
                Где в полночь скромная лампада зажжена;
                Но там ученый труд товарищем бесценным --
                И жизнь мыслителя прекрасна и полна"...


        Эти строки графини Ростопчиной я прочитала и запомнила в ЗРЕЛЫЕ ГОДЫ.
        Я обратилась к ее творчеству после сорока лет и полюбила навсегда -- за СТРЕМИТЕЛЬНО-ПЛАВНУЮ КРАСОТУ СЛОГА, за ПРОНИКНОВЕННЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ СУЖДЕНИЯ, за ИСКРЕННОСТЬ И ТОНКОСТЬ ЧУВСТВА -- за все то, что находила у Лермонтова; а также за исключительно ЖЕНСКУЮ нежность, исполненную глубокой печали...
        Но я была ВОСПИТАНА на поэзии Лермонтова, с которой моя память не расстается всю жизнь, и это хрестоматийное стихотворение -- "Как часто, пестрою толпою окружен...", прочитанное мною впервые в 15 лет, когда-то изучаемое в школе -- запечатлелось во мне навсегда. И теперь, с восторгом повторяя и сравнивая эти два стихотворения, я поражаюсь, как близки в них ОБРАЗЫ ОДИНОЧЕСТВА. И мне всегда была глубоко понятна ЛИЧНАЯ СКЛОННОСТЬ поэта к уединению, отразившаяся в блистательных строках:


                "Так, царства дивного всесильный господин,
                Я долгие часы просиживал один;
                И память их жива поныне
                Под бурей тягостных сомнений и страстей,
                Как свежий островок, безвредно средь морей,
                Цветет на влажной их пустыне"...


        А в тот далекий период моей юности,пережив разочарование в ДРУЖБЕ, я с особенным волнением обратилась вновь к любимому поэту и нашла в его идеально чистых стихах описание МОИХ СОБСТВЕННЫХ ЧУВСТВ:


                "В уме своем я создал мир иной
                И образов иных существованье"...


        Тогда я почти интуитивно пришла к выводу, что, может быть, это и есть мое "кредо" ОДИНОЧЕСТВА. И нашла утешение в этом "заоблачном" мире.

        И, возможно, эта усиленно навязываемая мне мысль о моем "страдании от одиночества" свидетельствовала о том, что моя старшая подруга не могла САМА ПРЕОДОЛЕТЬ его...
        В диалогах с ней я ПРОТЕСТОВАЛА против подобной оценки, доказывала, что умею находить в жизни разнообразные интересные явления, ценить ее неповторимость и красоту... А однажды она прямо спросила, поражала ли меня когда-нибудь ДЕПРЕССИЯ...
        И таким образом, мы опять невольно вернулись к обсуждению понятия ОДИНОЧЕСТВА. Мне пришлось вспоминать годы студенчества, школьной юности, первые годы работы, наполненные живыми впечатлениями -- то есть различные этапы СВОЕГО ПОСТИЖЕНИЯ ЖИЗНИ -- и с жаром доказывать: если и возникало чувство ТОСКИ И СКУКИ, то я научилась это ПРЕОДОЛЕВАТЬ...
        У нее появлялись вопросы о СПОСОБАХ ПРЕОДОЛЕНИЯ -- я ощущала в ее слегка назидательном тоне скрытое желание что-то воспринять от меня -- ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА...
        И я опять страстно уверяла, что, если даже человек окружен стеной непонимания, это компенсируется МОРАЛЬНЫМ УДОВЛЕТВОРЕНИЕМ -- хотя бы при обращении к неизведанному: к новым для себя мыслям и образам, оставленным человечеством в КНИГАХ И МУЗЫКЕ, предоставляющим возможность испытать новые сильные ощущения; или при обращении к ранее освоенному материалу -- чтобы воскресить прежнее душевное состояние, предаться воспоминаниям, представить себя на разных этапах развития, чтобы все пережитое трансформировалось в новые идеи и образы и расширило ВНУТРЕННИЙ РЕЗЕРВ, который не только позволяет забыть об одиночестве, но еще дает удовольствие "выхода в другой мир"...
        А она отнеслась к моим рассуждениям с НЕДОВЕРИЕМ и даже с некоторой досадой -- видимо, у нее был такой период, когда и любимые книги не спасали от тоски...
        И невольно я подумала: может быть, ей в жизни недоставало МУЗЫКИ (и, следовательно, ЧУВСТВА ГАРМОНИИ)? С другой стороны, она страстно любила виолончель -- по ее признанию, она "растворялась" в низких звуках печальных струн, создающих НЕПОВТОРИМОСТЬ этого благородного инструмента. И она же познакомила меня с ансамблем старинной музыки "Мадригал". Но задумывалась ли она, что можно облекать свои переживания в красивую форму великих мелодий?
        Я, например, любила слушать музыку соответственно своему НАСТРОЕНИЮ МОМЕНТА. И именно по этому признаку выбирала для себя программы в концертных залах. У меня были периоды, когда я по два раза в неделю стремилась в консерваторию, чтобы услышать произведения любимых композиторов; или могла по полгода не ходить в филармонию, не обнаруживая на афишах ничего интересного для себя. И, разумеется, упреки со стороны Риммы Петровны на предмет "слишком частого" посещения концертов не только казались мне НЕУМЕСТНЫМИ, но и немало УДИВЛЯЛИ меня...