В сельпо многолюдно. Теперь здесь стало намного интереснее и оживлённее, чем раньше, продаются не только продукты, но и вещи. Бабы бурно обсуждают и рассматривают висящие на вешалках вчера привезённые, но наделавшие много шума своим появлением разноцветные комбинации.
Их удивляет ширина кружев и нежность материала. Покупатели приходят и уходят, а они всё не расстанутся с этой роскошью, - и купить не на что, и позволить пылиться таким красивым вещам рядом с тулупами да консервами - жалко.
Скотник Митрич подойдёт к прилавку, постоит в очереди немного, и, как будто передумав, отойдёт в сторону. То снова подойдёт, постоит, да отойдёт. Бабы удивлённо спрашивают его - Ты, Митрич, ждёшь, штоль, кого?
- Жду. Погреться зашёл, - недовольно пробубнил Митрич, и снова отошёл в сторону.
Когда в магазине остались одни пацаны, пересчитывающие мелочь, Митрич стал спешно разуваться. Он снял галошу с одного валенка, невозмутимо вытащил из неё смятую трёшку, водворил галошу на место и направился к прилавку.
За прилавком стоит строгий и серьёзный продавец Степаныч. Митрич протягивает
ему расправленные три рубля, и, показывая пальцем на водку, негромко говорит - Дай мне за 2.87.
- Что ты мне свои потные деньги суёшь?! - кипит возмущением Степаныч.
- Ну чё ты расшумелся-то? С чего они вдруг потные? Видишь, спрятал от бабки, чтоб не видала, - примирительно шёпотом делится секретом Митрич.
- А на остальные что? - строго спрашивает Степаныч.
На что Митрич, радостно улыбаясь, что всё хорошо, весело выпалил - Ну дай ерунды какой-нибудь на закуску!