Скорее лагерная страшилка, чем мистика.
_______________________________________________
В детстве я часто гостил у своей тетки под Обнинском. У нее был большой дом, к которому прилегал обширный яблоневый сад. В этом саду мы с друзьями частенько проводили все свое свободное время. Для ребятни там было раздолье: можно было залезть на дерево повыше – и вот, ты уже на основании собственной крепости; постоянная тень от деревьев позволяла в жару сохранять силы для новых игр, а сами плоды давали гарантию всем соседям, что на их фрукты никто не посягнется.
Сад заканчивался смежным забором, за которым проживал Гоша. У этого паренька была собственная куча песка на участке, в которой он и возился целыми сутками. Он был немного младше нас, поэтому поначалу мы не воспринимали его, как нашего потенциального компаньона по играм.
Впервые пригласить его в сад предложил Илья. Он был самым баламутным среди нас, ему никогда не сиделось на месте, и именно он всякий раз, когда мы начинали скучать, придумывал новое развлечение. Илья подошел к забору и попробовал позвать Гошу на наш участок. Гоша встрепенулся в своей песочнице, а на крик Ильи из соседнего дома вышла женщина. Она посмотрела на Илью так, словно он предложил Гоше выкурить сигарету, быстро подошла к песочнице, схватила за руку сына, и втащила его в дом. До конца дня Гошу мы не видели.
После этого случая мы стали внимательнее наблюдать за соседним участком, и вместе с этими наблюдениями стали отмечать некоторые странности. К примеру, к соседям никогда не приходили гости, в то время как по всей округе с некоторой периодичностью прокатывалась волна шашлычных посиделок. Вторая странность: мать Гоши крайне редко выходила из дома, Илья предположил, что она чем-то больна. Последняя странность заключалась в том, что Гоша день ото дня производил в своей песочнице совершенно одинаковые манипуляции: сначала он строил домик, катил вокруг него игрушечную машинку, срывал чуток травы и сыпал ее рядом с домиком. Потом он ломал свою постройку, убегал за дом и возвращался с небольшим ведерком с водой. Он выкапывал ямку, выливал туда воду и ждал, пока она полностью впитается в песок. Потом он насыпал песок в ведерко и далее, далее по одной и той же схеме. Спустя неделю Илья уже запросто мог предсказать каждое его следующее действие. И он не ошибался в своих предсказаниях.
Каких только версий не строило наше детское воображение, чего мы только не выдумывали. В итоге было решено во что бы то ни стало пригласить Гошу к нам. Но тайком, без ведома взрослых. Мы без труда нашли в заборе брешь, через которую Гоша должен был попасть на наш участок. Когда он появился в поле зрения, мы стали тихо его подзывать, так, чтобы его мать нас не услышала и не заметила. Гоша в растерянности застыл в песочнице и стал поглядывать в сторону дома, но Илья довольно скоро убедил его в том, что нам всего лишь нужен еще один человек для игры и надолго мы его не задержим. Илья хотел таким образом расположить нового товарища к нам, а затем аккуратно задать все столь волнующие нас вопросы. Гоша мягко, словно испуганный зверь, подошел к бреши в заборе, но все-таки очень вежливо поздоровался и принял наше предложение.
Игра, в которую предлагалось сыграть моему соседу, заключалась в следующем: каждый участник заворачивает в небольшой листочек бумаги какой-то маленький предмет, все свертки помещаются в мешочек, а затем каждый наощупь должен определить, что за предмет он вытянул из мешка. Гоша без труда понял правила, взял свой клочок бумаги и вступил в игру. Участники не показывали друг другу содержимое свертков, поэтому, когда все было готово, что именно я держал в мешочке, было загадкой и для меня.
Первым полез за своим предметом один парень из нашей компании. Он довольно долго и тщательно ощупывал свой жребий, пока не дал правильный ответ – колпачок от ручки. Следующим погрузил руку в мешок Илья. Он почти с ходу понял, что ему достался камешек. И вот дошла очередь и до Гоши. Он смущенно и осторожно начал свой ход, как вдруг широко раскрыв глаза, словно от резкой боли, откинул небольшой сверток куда-то в сторону.
«Дураки, - кричал он, подбегая к бреши в заборе и чуть ли не плача, - я руку обжег!» На его крики выбежала разъяренная мать, стала кричать на него, потому что он ее ослушался; на нас, потому что мы обидели ее сына; на какого-то случайного прохожего, который, мол, видел, как ребенка обижают, но ничего не предпринял. Она не произнесла ни одного бранного или угрожающего слова, но в ее глазах читались проклятия и даже какая-то молниеносная жажда мести.
Когда они с уже рыдающим и перепуганным Гошей скрылись в доме, мы с друзьями начали приходить в себя от всего увиденного. Были выдвинуты какие-то неловкие предположения, что Гоша обо что-то укололся, что он просто испугался незнакомых старших ребят. Тем временем я пытался найти сверток, который чем-то насолил Гоше.
Много времени с тех пор прошло, много подробностей и деталей ушли из памяти. С того дня жутковатую семейку мы больше не видели, Гоша больше не копошился в своей песочнице, да и в окнах не было замечено никаких признаков жизни. Много чего могла прикрутить и детская фантазия, детское преувеличение как наше, так и Гоши. Многие «странности» могли таковыми нам лишь казаться в ту пору, а на деле ничего подобного и не было. Многое забылось, но я отчетливо помню, как убегал Гоша, держась за обожженную руку, и как я нашел сверточек, из которого извлек нагрудный крестик Ильи.